На хвосте Техас

Глава 10

Майор ждал, изучая посетителя взглядом, в котором читалась злоба и что-то еще. Зависть? Нездоровое любопытство? Митч все еще лихорадочно пытался проникнуть в душу и мозги этого человека, когда тот вновь заговорил:

— Очень и очень отличный молодой человек Сэмюель. Я весьма огорчен тем, что ему нельзя будет остаться у нас.

— Но почему же нельзя? — поинтересовался Митч.

— О, неужели вам не ясно, мистер Корлей? У нас здесь школа для избранных, как вам известно. Иметь учащегося, чья мать, уф... уф... ну, вы сами должны понимать, что это невозможно.

— Однако семестр заканчивается менее чем через три месяца. А раз так, то почему же ему нельзя остаться здесь хотя бы на это время?

Рот майора беззвучно зашевелился. Он явно не находил слов, чтобы объяснить то, что ему казалось таким очевидным. Наконец что-то беспомощно пролепетал, однако это не произвело на посетителя никакого впечатления.

— Но ведь никто не знает об этом письме, майор, ну, то, что вы его получили? Это же факт, не так ли? И если даже когда-либо в связи с этим возникнет вопрос — а такое маловероятно, то нет никаких доказательств, что письмо побывало в ваших руках.

— Но... но знаете ли, мистер Корлей! Мне-то известно, что я получил это письмо, и мой долг ясно мне диктует, в чем состоят мои обязанности!

Митч ответил, что ему все представляется в ином свете и он уверен, если майор хорошенько подумает, то он тоже посмотрит на это другими глазами. Его первейший долг — воспитывать кадетов, а вовсе не наказывать за грехи их родителей.

— Вы нормальный человек, майор, я это вижу невооруженным глазом. И готов держать пари, что ничто человеческое вам не чуждо. Угадал? — Митч чарующе улыбнулся. — Мужчина, пусть даже столь сильно преданный долгу, как вы, все же может позволить себе немного урвать от жизни. Все мы живем один раз. Есть, конечно, определенные правила, которыми нельзя пренебрегать, но не будете же вы подставлять другого, такого же нормального мужчину только из-за того, что он когда-то по молодости совершил ошибку?

Майор кашлянул. Его распухшая плоть заколыхалась внутри униформы.

— Как вы изволили заметить, мистер Корлей... уф, уф. Такие грешки случаются даже с самыми лучшими парнями. О да! Хм, уф! Была одна девчонка на Филиппинах... — Тут он в тревоге спохватился. — Но сейчас, мистер Корлей, я на самом деле не вижу...

— Никто не знает об этом письме, — ровным голосом продолжал увещевать Митч. — Никто, кроме нас с вами. И на свете нет такой причины, чтобы узнали.

— Но... что вы тогда предлагаете?

— Я не смогу поместить Сэма в другую школу в конце учебного года. И если он будет вынужден покинуть ваше заведение сейчас, у него просто пропадет целый семестр напряженной учебы. Я тут на днях перечел абзац договора относительно стоимости обучения в вашей школе. Точную цифру не помню, но думаю, если вы не нарушите Сэму семестр, то с меня причитается еще около двух тысяч долларов.

Майор в растерянности уставился на него и, как в бреду, услышал слова Митча, что тому пора уходить. Майор пожал протянутую руку и тотчас же отдернул свою, ощутив в ней пачку купюр.

Вот так легко и изящно была улажена неприятная история. Сбитый с толку майор поспешно, насколько это позволяли его хилые ноги, вскочил и, чувствуя себя в некотором роде благодетелем, попытался найти слова, приличествующие тем, с которыми один знающий жизнь мужчина обращается к другому столь же искушенному в ней человеку.

— Мы должны увидеться снова, мистер Корлей! Два таких малых, как мы, кхе! И, уф, позвольте мне повторить, что мы счастливы иметь в числе наших учащихся такого мальчика, как Сэмюель. Надеемся видеть его в наших стенах и на следующий год!

— Очень мило с вашей стороны, — улыбнулся Митч, хотя думал совсем по-другому. «Черт меня подери, если Сэм окажется здесь на будущий год. Только не здесь и не с таким типом, как ты!» И лишь спускаясь по ступеням административного корпуса, слегка изменил свое мнение в лучшую сторону.

Митч привык давать взятки. Майор же был явным новичком в этом деле. Неискушенный бедолага оказался в лапах подлинного профессионала и был одурачен, обведен вокруг пальца, ни минуты не сомневаясь, что поступает так по собственной воле и даже совершает благородный поступок, нарушая строгие правила элитного учебного заведения. Или же... Кто знает? Возможно, и у майора есть своя Немезида, вынуждающая его делать такие вещи? Может, настойчивый и злобный кредитор, или болезнь, превратившая его жизнь в жалкое существование, или женщина, сгубившая беднягу в тот самый момент, когда он вообразил, что с ней покончено...

Вот и Митч тоже! Он знал, что должен объясниться с Рыжей начистоту, коли Тидди вновь вошла в его жизнь. Однако боялся ее потерять. И если Рыжая даже примет страшную правду, то все равно останется еще Сэм, который нуждается в защите от собственной матери. Как можно сказать подростку или позволить, чтобы он узнал, что его мать шлюха и ненавидит его со дня рождения? Как мальчик воспримет такое? Ведь это может принести ему непоправимую моральную травму.

Естественно, Митч мог бы развестись с Тидди, не добившись этим ровным счетом ничего. Разведенная, она наделает ничуть не меньше вреда, чем сейчас. Развод вытащит грязь наружу, разрушив все, что он пытался сохранить.

Вздохнув, Митч загнал эту проблему подальше, на самые задворки сознания, и, придав лицу бодрое выражение, отправился к поджидавшим его Рыжей и Сэму. Они все вместе пошли прогуляться вдоль озера на территории школы, пробыли там довольно долго, беседуя, пуская голыши по воде. Затем, оставив Сэма, Митч и Рыжая покатили обратно в Хьюстон.

Рыжая пребывала в легкой депрессии, как случалось всегда, когда они покидали Сэма. Митч предложил ей где-нибудь выпить и пообедать, но она заявила, что не голодна. Он попытался обнять ее одной рукой, заведомо зная, что из этого ничего не выйдет, но никакого другого способа заставить Рыжую покончить с хандрой не видел. Она воспользовалась случаем и перевела разговор на другую тему, заявив, что Сэм, вероятно, догадывается об их истинных взаимоотношениях.

Покачав головой, Митч уточнил:

— Думаешь, он подозревает, что ты не настоящая его тетка?

— Ну да. Но...

— Это еще не значит, что он подозревает что-либо еще. Нет, полагаю, это, скорее всего, его желание. Он ведь любит тебя. Вот ему и хочется, чтобы ты была его матерью.

Рыжая надолго умолкла, затем тихо, но откровенно призналась, что действительно хотела бы стать ему матерью.

— Послушай, Митч. Давай поженимся, пока не поздно. У нас же есть свыше ста тысяч долларов, не так ли? Этого нам вполне хватит, чтобы... чтобы...

— Для чего? — поинтересовался Митч. — Ведь мы же ничего другого не умеем, кроме того, чем промышляем сейчас.

— Ну... ну, можем и научиться. Неужели не сможем? Мой Бог, другие же могут, притом, что у них нет ста тысяч!

— Мы не другие люди. Мы так долго жили и живем на широкую ногу, что теперь слишком поздно менять привычки и начинать все заново. Как мне представляется, да и тебе тоже, мы уже близки к тому — я про деньги, — чтобы скоро вообще отойти от дел. Причем сделать это с комфортом. Достаточный капитал даст возможность оглядеться без спешки, подыскать солидный бизнес, а не бросаться куда попало очертя голову.

— Но четверть миллиона, дорогой! Неужели нам и в самом деле нужно именно столько?

— Помнишь, мы сошлись на этой сумме? Решили, что нам понадобится именно столько и ни центом меньше!

Рыжая упрямо возразила, что они могли бы пересчитать все заново, — на свете нет такой причины, которая могла бы помешать им зарегистрировать брак прямо сейчас, если... если, конечно, он не передумал взять ее в жены.

— Как ты можешь говорить такое?! — воскликнул Митч. — О Боже, какая чушь!

— Ну, тогда прости. На самом деле я вовсе не имела это в виду.

— Я так и подумал.

— Но... но что нам мешает пожениться, дорогой? Объясни, пожалуйста!

— Конечно, мы можем пожениться, — ответил Митч. — Только не перебивай меня, Рыжая! Потерпи минуту и выслушай! Ну, поженимся, а что потом? Начнем дергать Сэма из школы?

— Почему бы и нет? Разве мы не хотим этого?

— Но для этого должно быть хоть какое-то жилье, где бы он мог навещать нас. И доход, причем легальный, чтобы дом содержать. Или ты думаешь, нам удастся его содержать, обыгрывая ближайших соседей в кости?

— О, конечно нет, глупый! Но...

— Что — но? Уж не собираешься ли ты заявиться в школу и сообщить Сэму, что мы вскоре поженимся? Не вижу, чего ты этим добьешься. Однако, если так хочешь...

Рыжая резко его оборвала, сказав, что он настолько толковый малый, что должен сам себе повесить медаль на грудь. Затем, спустя секунду или две, рассмеялась и потрепала Митча по щеке.

— Извини, дорогой! Ты, конечно, прав. Просто, если кто-то чего-то хочет очень сильно...

— Мы оба хотим этого, и как можно скорей, — тепло отозвался Митч. — Кто знает — может, ждать осталось совсем недолго. Хьюстон — славный город. Возможно, тут нам что-то обломится.

— Жду не дождусь!

— Думаю, нам не мешало бы немного подготовить Сэма к хорошим новостям, которые его ожидают, — продолжал развивать свою мысль Митч, предполагая благоприятное стечение обстоятельств. — Может, следует намекнуть разок-другой, что ты на самом деле не доводишься ему теткой, а являешься дальней родственницей?

Рыжая согласилась, так и надо сделать. Для Сэма это было бы шоком, если бы они прямо в лоб объявили ему о своем браке.

— Я думаю, Митч, — она обернулась к нему с сияющими глазами, — надо, чтобы он присутствовал на нашем обручении. Лучшего гостя не придумаешь!

— Восхитительно! — поддержал ее Митч, наслаждаясь счастьем Рыжей и ненавидя себя за притворство. — Как и ты, не могу этого дождаться!

Они вернулись в отель поздним вечером. Несмотря на страшную усталость, Митч спал плохо, а утром, под предлогом встречи с финансовым консультантом, поехал в деловую часть города.

В банке он обнаружил, что не слишком ошибался насчет суммы, хранящейся в его сейфе. Там осталось только три тысячи долларов, три тысячи вместо ста двадцати пяти тысяч, которые должны были бы быть при его образе жизни. Он взял шесть пятисотдолларовых купюр, купил у банковского кассира на эту сумму чеки и послал их по почте Тидди.

Прошло уже больше месяца, с тех пор как Митч последний раз отправил ей деньги. Правда, тогда он написал, что посылает гораздо большую сумму, чем она обычно самым наглым образом требовала, но в расчете, что ей ее хватит на шесть недель. Таким образом он надеялся получить передышку и избавиться на какое-то время от вечного страха опоздать с переводом денег. Теперь же понял, что свалял дурака.

Тидди все равно обрушилась на Сэма. А сделав это безо всякого предупреждения, тем самым дала мужу понять, что платежи должны поступать в срок. Он сам подсказал ей, что может платить намного больше, ну так вот пусть теперь и платит.

Уже на пути обратно Митч вдруг с ужасом подумал, что следующий раз посылать Тидди деньги придется уже через две недели. По ее понятиям, он ей остался должен, а раз так, то... Но если не рассчитывать на чудо, то он просто не сможет найти нужную сумму так скоро.

Увидев впереди придорожный ресторан, Митч свернул к нему. Попивая кофе мелкими глотками, он лихорадочно производил в уме подсчеты.

Пять тысяч долларов он выложил за номер в отеле. Еще на три тысячи его накрыли в Зирсдейлском загородном клубе. Плюс взятка в две тысячи майору в школе Сэма. Вместе с тремя тысячами, посланными Тидди, это составило тринадцать тысяч долларов. Невероятно! Израсходовать тринадцать тысяч за неполных три дня!

Митч был опасно близок к тому, что вскоре окажется вообще без средств, необходимых для большой игры. Даже без тех пяти тысяч, в которые ему влетел этот чертов отель, он все еще был на плаву. Но следующие восемь — оплошность в клубе, взятка майору и деньги для Тидди поставили его на край пропасти. Непредвиденные расходы? Этому нет оправдания. Человек его профессии должен всегда предчувствовать беды, которые могут на него свалиться, и просчитывать на несколько ходов вперед.

Ну а сейчас... Интересно, сколько у него осталось налички? Митч потянулся за бумажником, но почти сразу же решительно положил его обратно в карман. Лучше не знать точной суммы. Сколько бы там ни было денег, их должно ему хватить. Должно — и все тут!

Так было всегда, так будет и на этот раз.

Подъезжая к отелю, Митч внезапно беспричинно развеселился. Это была веселость фаталиста, который уже пережил самое худшее из того, что могло случиться. В вестибюле он наткнулся на Таркелсона, который приветствовал его новостью, что Уинфилд Лорд уже поселился в отеле и нагрянет к нему следующей ночью во всеоружии, горя желанием сыграть в кости. Митч сказал, что пойдет на это при некотором сотрудничестве Таркелсона. Менеджер более чем охотно согласился посодействовать старому другу.

А посему чувство веселости все усиливалось. Зайдя в лифт, Митч постарался убедить себя, что маятник наконец-то качнулся в другую сторону. Ему непременно должно повезти в Хьюстоне. От будущего надлежало ждать только хорошего.

Плохое начало — хороший конец. Все то плохое, что ему грозило, уже позади.

К тому же — надо ли говорить об этом лишний раз? — их апартаменты в отеле были выше всяких похвал. Полностью изолированные, с воздухоочистителями и кондиционерами, звуконепроницаемые. Просто монумент роскоши, полностью отгороженный от внешнего мира, куда извне даже звук не может проникнуть.

Вот поэтому-то Митч и не получил никакого предостережения. Даже самого малейшего. Он просто вошел в свой пентхаус и обнаружил там поджидающего его Джека Зирсдейла.