На каждом шагу констебли

— Здесь я хочу остановиться, — сказал Аллейн, — на методе допроса. Вы, конечно, обратили внимание, что вопреки обычаю я опрашивал пассажиров не порознь, а всех сразу. Это было рискованно, но я умышленно пошёл на риск. Зная, что речь идёт о сговоре, мы боялись, как бы сообщники не условились между собой об единой версии, если мы станем допрашивать каждого отдельно. При одновременном же допросе им приходилось импровизировать на ходу, и нам легче было их поймать. Мы с Фоксом были уверены, что главарь шайки — Артист, что он является одним из пассажиров, и уже почти не сомневались, что знаем, кто это.

К этому времени были получены сведения, позволявшие нам сделать только один вывод. Проверив данные о пассажирах, мы выяснили, что все эти люди существуют в действительности и живут по указанным адресам. Напрашивалось заключение: кто-то из подозреваемых действует под чужой фамилией. Так оно и оказалось — Артист присвоил себе имя человека, находившегося в то время за пределами Англии. Это был смелый ход, но Артист не раз участвовал в рискованных авантюрах и выходил сухим из воды. Запомните это.

Мы с вами подходим сейчас к моменту, когда следствие приняло трагический оборот из-за ошибки, допущенной одним из местных полицейских. Полицейские такие же люди, как все, и они не застрахованы от ошибок. Постовой, повинный в данном упущении, человек уже немолодой, но ему недоставало опыта в делах такого рода, и к тому же он не проявил должной бдительности. В результате произошло ещё одно убийство. Это убийство, которое можно было бы предотвратить, до сих пор меня преследует. Всем нам доводится хоть раз столкнуться с подобным случаем. В нашем деле приходится быть толстокожим, но мне хотелось бы сказать вам следующее: если вы полностью потеряете человечность, лучше уходите из полиции.

Впрочем, я уклонился от темы. Вернёмся к рассказу. Мы с Фоксом выехали в Толларк, куда должны были привезти мотоциклистов, но до этого я поговорил со шкипером…

1

— Поймите меня правильно, — объяснял Аллейн. — Я совсем не хочу сказать, что мальчишка в чем-то замешан. Но я думаю, эти люди импонировали ему, что естественно в его возрасте. А теперь он испугался. Он что-то знает, но не решается рассказать. Я больше не намерен его допрашивать — для этого у меня нет ни желания, ни времени. Если вы сумеете у него выяснить, видел ли он эту парочку после того, как встретился с ними в понедельник здесь, у Рэмсдайкской плотины, это может нам помочь. Дело в том, что у мотоциклистов найдена драгоценность, которую носила мисс Рикерби-Каррик. Такова картина, шкипер, и Тома я полностью предоставляю вам.

— Говорил же я ему: держись от них подальше. Если бы я думал, что это поможет, я бы его выпорол.

— Выпороли? Он ведь уже не школьник. А чем он у вас занят из недели в неделю? От Норминстера до Лонгминстера и обратно, и, если повезёт, случается немного постоять у штурвала на ровном участке реки? Что вы делали в его возрасте, шкипер?

— Я? — шкипер взглянул на Аллейна. — Плавал юнгой до Сингапура. Все ясно. Понял. Попробую с ним поговорить.

Аллейн подошёл к перилам: все вокруг было окутано туманом.

— Это и есть «ползун»? — спросил Аллейн.

— Он самый. У нас часто так бывает в это время года. К утру будет ещё хуже.

— Ну, мы отправляемся, шкипер, — сказал Аллейн. — Вы все запомнили? Как только они лягут, вы заведёте теплоход в шлюз и спустите воду. Только дождитесь, пока все они погасят свет. Сейчас без двадцати одиннадцать, так что ждать недолго.

— Вы договорились с управлением? Мне бы не хотелось нарываться на неприятности.

— Да, все в порядке, будьте спокойны.

— При желании оттуда все же можно выбраться.

— Знаю, но в таком тумане это не очень легко. К тому же, когда теплоход будет в шлюзе, за ним удобнее следить. К утру вас сменят. Мы очень благодарны вам за помощь, шкипер. Спокойной ночи.

Аллейн с Фоксом сошли на берег, и шкипер убрал трап.

«Ползун» опускался все ниже, сгущаясь в прибрежных кустах и превращая деревья в призраки. Пахло сыростью. Звуки казались преувеличенно громкими.

— Вот, черт, как не вовремя, — шёпотом сказал Аллейн. — Где же этот?… А, вот вы где.

Из тумана выплыла солидная фигура постового.

— Сэр, — произнесла фигура.

— Задача вам известна? Никто не должен покидать «Зодиак».

— Да, сэр.

— Где стоит ближайший постовой?

— На том берегу, сэр.

— А остальные?

— Один на этой стороне у перекрёстка, другой на той, возле гостиницы.

— Хорошо. Держитесь ближе к теплоходу в этом тумане. Шкипер скоро введёт его в шлюз. Если кто-нибудь попытается удрать, крикните, чтобы вернулся, а не послушается — задержите.

— Да, сэр.

— Ну, следите в оба.

— Да, сэр.

— Туповатый он какой-то, — буркнул Аллейн. Они с Фоксом прошли по мосту. Шум плотины заглушал все остальные звуки. Они с трудом нашли машину, где их уже ждали закончившие свою работу Томпсон и Бэйли. Сев в машину, Аллейн сразу же по радио связался с Тиллотсоном.

— Молчат, — сообщил тот. — Ни словечка не вытянешь.

— Ну мы уже едем.

Через восемь минут они добрались до Толларка. В полицейском участке Тиллотсон что-то записывал, сидя за столом и прижимая к уху телефонную трубку. То ли, чтобы не ошибиться, то ли затем, чтобы поставить в известность Аллейна, он повторял все, что ему говорили.

— Так, так, — говорил он, делая Аллейну знаки. — Повторите, если можно. Словесный портрет соответствует Динки Диксону, осуждённому в Сиднее в 1964 году. Место рождения неизвестно, но утверждают, что родился в Австралии. Полагают, что он… Ага! Теперь ясно. Священник, лишённый духовного сана. С мая 1967 года, когда он подозревался в спекуляции наркотиками, австралийская полиция не имеет сведений о нем. Очень скользкий тип. Ну что ж, похож. А как насчёт американцев? В картотеке Федерального бюро зарегистрировано 207 глухих на левое ухо, но Хьюсона среди них нет. Подходит под описание Глухаря Моргана, крупного спекулянта героином из Чикаго. Занимался подпольной перепродажей картин. Выходец из Англии, но говорит с сильным американским акцентом. Работает с сестрой, некрасивой женщиной средних лет, известной под кличкой Сестрёнка. С 1960 года к суду не привлекался, но есть серьёзное подозрение, что… погодите-ка, это очень важно. Серьёзное подозрение, что является сообщником Артиста. Так! Ну а насчёт Поллока? Ага, погодите маленько, я запишу. Был художником в рекламном агентстве, чем занимается сейчас — неизвестно, владелец недвижимости, при деньгах и живёт на широкую ногу. В картотеке не числится? Ну хорошо. А те двое — Натуш и Бард? Ничего нет. Да мы знаем, что он практикует в Ливерпуле. Что? Посредническое бюро Лоренсон и Басби в Лондоне? Во время каникул охотится за бабочками, член Британского… как, как, какого общества? Его именем названа… Дайте-как по буквам! ЛАПАЗ — БАРДИЯ? А это что? Бабочка? Угу. Да, мистер Аллейн пришёл, я все передам ему, спасибо.

— Не вешайте трубку, — попросил Аллейн. — Говорит Аллейн. Я все слышал, но я бы хотел, чтобы ваши люди проверили — и немедленно — все эти адреса. Да, Ливерпуль тоже. Знаю, и тем не менее. Договорились. И сразу позвоните, ладно? Хорошо.

Он повесил трубку.

— Ну, Берт, кто там у вас, показывайте.

— Сначала взгляните на это.

Тиллотсон отпер стенной сейф и извлёк из него маленький кулёчек, завёрнутый в замшу и затянутый шнурком.

— Я ещё не разворачивал его, — сказал он.

Аллейн осторожно развязал мешочек и воскликнул:

«Вот это да!»

Вряд ли когда-нибудь столь экзотическая вещица лежала на рабочем столе полицейского в небольшом английском городке. Яйцевидной формы безделушка из эмали цвета бирюзы, усыпанная алмазами и опоясанная двенадцатью крошечными фигурками, танцующими на эмалевом небесном своде и украшенными изумрудами, рубинами и жемчугом. Овен, Телец, Близнецы…

— Вся шайка здесь, — сказал Аллейн — Знаешь, что это такое, Фокс? Это пасхальное яйцо работы Фаберже, и притом подарок императора. А теперь — игра судьбы! — мы примемся искать на нем отпечатки пальцев! Для вас работка, — сказал он, повернувшись к Томпсону и Бэйли.

— Неужели она разъезжала всюду с этой штуковиной на шее! — воскликнул Фокс. — Да это ведь целое состояние. А какая красивая. Прелесть!

— Если мы идём по верному следу, Артист придерживался того же мнения. Займитесь-ка делом: отпечатки и снимки.

Его помощники уже собирались выйти, когда зазвонил телефон. Трубку поднял Тиллотсон.

— Лучше доложите мистеру Аллейну. Одну минуту. — Он протянул трубку. — Результаты вскрытия.

— Благодарю, — сказал Аллейн, выслушав сообщение. — Как мы и предполагали, — Он повесил трубку. — Она не утонула, Фокс. Сжатие сонной артерии и блуждающего нерва. Это дело рук Артиста. Ладно, Берт, давайте ваших пленников.

Пленники сидели развалившись в камере предварительного заключения и жевали жвачку. Они были в точности такие, как описывал Натуш. Держались они нагло — презрительная ухмылка, прищуренные глаза, голова втянута в плечи, и только челюсти движутся. Взглянув на руки девицы, Аллейн подумал, что она наверняка испугана. Мужчина держал руки в карманах, а его лицо не выражало ничего, кроме наглости.

— Им предъявлено обвинение в воровстве, — сказал Тиллотеон, — но они не желают давать показаний.

— Я задам вам несколько вопросов, — сказал Аллейн. — Когда вас задержали, у вас обнаружили драгоценность, принадлежавшую женщине, обстоятельства смерти которой мы расследуем. Ваши водительские права?

Молодой человек со скучающим и снисходительным видом поднял брови, сунул руку в карман и бросил на стол права. Приоткрыв рот, он поправил резинку, принял прежнюю позу и более энергично задвигал челюстями.

Права, выданные на имя Элберта Бернарда Смита, проживающего в Сохо, были, казалось, в полном порядке.

— Проверим, — сказал Аллейн. — Позапрошлой ночью вы находились в Кроссдайке на буксирной дорожке рядом со стоянкой теплохода «Зодиак». На вас были эти сапоги.

Свой мотоцикл вы оставилитагева от дороги над шлюзом, возле кустов. Позже, в ту же ночь, вы были в Рэмсдайке, куда прибыли с пассажиркой. Не с этой, — он указал на девушку. — Вы отнесли свою пассажирку — мёртвый груз… — На секунду челюсти остановились, а девушка переменила позу… -… вы отнесли свой мёртвый груз к плотине, — сказал Аллейн. — По дороге её пижама зацепилась за колючие ветки кустов. Вы исполнили то, что вам было приказано, затем подобрали вашу подружку и отправились в Карлайль, куда прибыли вчера и откуда отправили телеграмму шкиперу «Зодиака». Телеграмму вы подписали именем Хей Рикерби-Каррик, что нисколько не похоже на Элберт Бернард Смит. Выполнив задание, вы свернули на юг, но возле Понтефракта вас задержала полиция.

Молодой человек зевнул так, широко, что можно было видеть жвачку. Девица испуганно хихикнула и зажала рот рукой.

— Вы были так заняты, увлечены своей увеселительной поездкой, что не слыхали последних новостей, — сказал Аллейн. — Тело найдено и установлено, что женщина убита. Вам пока предъявляется лишь обвинение в краже.

Сильно побледневший молодой человек выслушал последние слова с натянутой ухмылкой. Девушка исподтишка следила за ним.

— Что вы можете на это сказать?

Молодой человек наконец заговорил, сразу обнаружив свою принадлежность к жителям лондонских предместий.

— Свяжитесь с мистером К. Д. Е. Стразерсом, — сказал он. — Я не буду с вами говорить.

К. Д. Е. Стразерс был весьма пронырливым лондонским адвокатом, чья практика ограничивалась защитой специалистов по части нанесения тяжких телесных повреждений.

— Вот как? А кто будет ему платить?

— Назовите моё имя.

— Рад был бы это сделать, если бы-знал его. Доброй ночи.

Парочка прошествовала мимо них в свои камеры.

— Черта с два они Смиты, — сказал Тиллотсон.

— Будь они даже Монморанси, пусть побеседуют со Стразерсом. А ваш сержант тем временем проверит их права. Берт сообщит описание их внешности, чтобы сверились по нашим картотекам. Ну и отпечатки пальцев.

— Хорошо. Я прикажу.

Но не успел он двинуться с места, как сержант явился сам.

— Вас к телефону, сэр, — обратился он к Аллейну. — Постовой у Рэмсдайкской плотины. Очень срочно.

— В чем дело, черт возьми? — крикнул Аллейн. Но, узнав голос постового, он все понял.

— Я докладываю сразу, сэр, — бормотал постовой, — Я очень виноват, но так уж вышло, недоглядел я, сэр. Из-за тумана, сэр.

— О ком вы говорите?

— Об американке, сэр.

— Чего же вы недоглядели?

— Она сбежала, сэр.

2

Через шесть минут машина, гудя сиреной, привезла их обратно в Рэмсдайк. Тиллотсон без устали честил своего постового, остальные помалкивали, понимая, что утешения сейчас ни к чему. На шоссе ещё почти не видно было тумана, но, когда они начали спускаться к шлюзу, перед ними заклубилась мутная дымка. Такие затянутые туманом долины любят рисовать на своих пейзажах японские художники,

— Подходящая ночка, ничего не скажешь, — то и дело повторял Тиллотсон. Он вёл машину, в которой сидели Аллейн и Фокс, а следом ехала лондонская машина, где находились шофёр, местный полицейский и срочно отозванные Томпсон и Бэйли. Со всех сторон доносились гудки сирен — это расставляли новые посты и приступали к работе поисковые группы из Логминстера, Норминстера и Кроссдайка.

Неожиданно из тумана вырос постовой с фонариком в руке.

— Дальше нельзя ехать, сэр.

— Где Кейп?

— На том берегу.

Все вышли из машины, и постовой проводил их до мостика. Затем они на ощупь стали спускаться к шлюзу.

— И что это ей вздумалось ни с того ни с сего? — недоуменно спросил Фокс.

— От страха, — сказал Аллейн. — Она до смерти испугалась, решила бежать, и это ей удалось, черт возьми! Поосторожней, не свалитесь в шлюз.

Нащупывая ногами ступеньки, они спустились к буксирной дорожке.

— Кейп! — заорал Тиллотсон.

— Здесь, сэр.

Он стоял и ждал, где было ведено: между домиком смотрителя и шлюзом. Вид у него был разнесчастный. Когда Аллейн спросил его, как было дело, он объяснил, что сперва на «Зодиаке» началась какая-то суматоха, но из-за тумана почти ничего не было видно, только слышно, как шкипер спрашивал, что происходит, и женский крик: «Пустите меня! Пустите!» Постовой подошёл ближе, но ничего не увидел. Затем кто-то из пассажиров — кто, он не разглядел — окликнул его очень громким голосом и посоветовал пройти на теплоход и навести порядок. Кейп прыгнул в темноте на палубу, где метались какие-то люди, на которых он то и дело натыкался, пробираясь к тому борту, с которого услышал женский крик. Потом вдруг до него дошло, что женского голоса больше не слышно. Вместе со шкипером они загнали пассажиров в салон, где и обнаружили, что среди них нет мисс Хьюсон. Кейп и шкипер обыскали каюты и весь теплоход. Убедившись, что женщины нет на борту, Кейп соскочил на берег и сообщил о случившемся в Толларк, а его напарник на другом берегу оповестил всех постовых.

Оставив всех у домика смотрителя, Аллейн осторожно прошёл по дорожке, вглядываясь в белесую мглу.

— Эй, на «Зодиаке»! — тихо окликнул он.

— Здесь, — раздался откуда-то снизу приглушённый голос шкипера.

— Включите какой-нибудь свет.

Где-то далеко внизу засветился жёлтый шар.

— Значит, вы с Томом справились вдвоём и завели его в шлюз?

— Нам помог смотритель. Та ещё была работка!

— Все на месте?

— Да. Кроме неё.

— Это точно?

— Вполне.

— Вы, конечно, не представляете себе, куда она могла пойти?

— Понятия не имею.

— Миссис Тритуэй ночует у-смотрителя?

— Да.

— Хорошо. Как у вас тихо. — — Так они же все спят: я подождал, пока все лягут.

— Они знают, что теплоход в шлюзе?

— Утром узнают. С вечера никто не знал.

— Но выпрыгнуть на берег тут все же можно.

— Только не из кают — для этого им нужно выйти на палубу, а мы с Томом глядим в оба.

— Ну прекрасно. Так держать, пока от нас не будет новых распоряжений.

— Только не очень тяните, — попросил шкипер.

— Постараемся. Спокойной ночи.

Аллейн вернулся к домику смотрителя, который пригласил его и остальных в маленькую гостиную.

Пора было приступать к поискам, поскольку, по словам смотрителя, туман все равно не рассеется раньше рассвета. Аллейн велел двум полисменам наблюдать за теплоходом, все остальные отправлялись на поиск.

— "Зодиак" стоит в шлюзе, и вода спущена, так что спрыгнуть с палубы на берег сложновато, но все же возможно. Следите в оба, — сказал он постовым.

— Вот как? В шлюзе? — удивился Тиллотсон.

— Да! — ответил Аллейн и взглянул на ухмыляющегося смотрителя. — Так мы договорились. Нравится это им или нет, но, если караульные не подведут, им придётся просидеть взаперти до тех пор, пока они нам не понадобятся. Идёмте.

3

Всего семь часов назад они с Фоксом поднимались на этот пригорок, а немного позже сюда подошла Трои. И всего четыре дня назад Трои сидела в лощине, где в старину собирались судилища, и беседовала с доктором Натушем.

Аллейн пытался вспомнить рельеф местности. Он шёл наугад, взбираясь на пригорок, и слышал сзади пыхтение своих спутников и приглушённый звук шагов. Тусклые жёлтые лучи фонариков выхватывали из мглы то чей-то рукав, то ногу, то клочок земли. Чем выше они подымались, тем реже станоьился туман, в котором обозначились и вскоре стали яснее вырисовываться знакомые фигуры.

— Проясняется, — тихо сказал Фокс.

Аллейн принюхался.

— Странно! Пахнет пылью.

Он повёл фонариком вправо и вскрикнул.

— А ну-ка посветите все сюда, — распорядился он.

Лучи фонариков, слившись, осветили развороченную землю, гравий и полузасыпанные куски дерева.

— Тот самый карьер! — воскликнул Фокс. — Я же говорил, что здесь опасно. Кровля обрушилась.

— Подходите осторожно, — сказал Аллейн. — В воздухе все ещё стоит пыль. Посветите-ка мне.

Все семеро сгрудились вокруг развалин, освещая фонариками торчавшие из-под земли обломки деревянных подпорок и краешек старой двери, прежде служившей крышей.

— Бэйли, — позвал Аллейн.

Они вдвоём присели на корточки, изучая следы на земле и примятую траву.

— Взгляни-ка, вот хороший отпечаток. Бэйли всмотрелся.

— Да, — сказал он. — Она, наверное, в этих туфлях и была, а вторая пара у неё в каюте.

— Американские, спортивные, на низком каблуке.

— Точно, сэр.

— О, господи! — ужаснулся Тиллотсон. — Спряталась тут… и надо же! Господи боже мой!

— Погодите, Берт, — сказал Фокс.

Аллейн, сбросив пальто, разбирал груду обломков.

— Мы опоздали, — сказал он, — мы опоздали, но давайте побыстрей все это разгребём. Все усердно принялись за дело.

— Поработали на совесть, — хмыкнул Аллейн, — но не очень тщательно. Кто-то прошёлся то ли камнем, то ли деревяшкой, заметая следы, и оставил только отпечатки женских туфель. Они хотели, чтобы мы пришли к тому же выводу, что и вы, Берт.

— Понял? — сказал Тиллотсон провинившемуся постовому. — Ты понял, что ты натворил?!

— Ничего у нас не выйдет, — сказал Аллейн, присев на корточки. — Сходите кто-нибудь к смотрителю и принесите лопаты. Да захватите что-нибудь, чем можно прикрыть следы, — кусок доски или лист железа. Побыстрее: одна нога здесь, другая там. Томпсон, у тебя есть вспышка? Сфотографируй-ка.

Сверкнула вспышка: Томпсон снимал следы и место обвала.

— Послушайте, Берт, а не сходите ли и вы к смотрителю? — попросил Аллейн. — Позвоните своему врачу, скажите, что он опять нам нужен. Пусть подготовит «скорую» и все необходимое — объясните ему, что это, очевидно, ещё одно убийство. А потом отправляйтесь на «Зодиак». Там нужен глаз да глаз: такая шатия подобралась, я уже не говорю о главаре.

— А если все окажутся на месте?

— Отмените поиск и направьте людей в Рэмсдайк.

— Ну что ж, пока, — сказал Тиллотсон.

Аллейн и Фокс ненадолго остались одни.

— Как, ты думаешь, все это случилось? — спросил Фокс.

— Она очень нервничала на последнем допросе. Возможно даже, пригрозила их выдать, и Артист решил её убрать. Но скорей всего она просто сбежала, закатив сперва истерику. Когда эгот болван Кейп прыгнул на палубу, она проскользнула на берег в тумане, а Артист, конечно, следом за ней. До карьера оттуда рукой подать. Вот и все.

— А вдруг её тут нет? — спросил Фокс. — Вдруг она и ещё кто-то побывали здесь днём и она успела отсюда выйти прежде, чем все обвалилось?

— А где ж тогда её следы, ведущие обратно? И зачем этот неизвестный пытался затереть свои следы?

— Логично. Так ты думаешь, пока на «Зодиаке» продолжался этот шум и гам, он успел вернуться и тихо-мирно сидел в салоне, когда Кейп и шкипер пересчитывали их по головам?

— Вот именно.

Некоторое время они работали молча.

— Не знаю почему, — сказал Фокс, — но я не очень уверен, что она тут.

— Не очень, говоришь? — изменившимся голосом произнёс Аллейн.

Фокс охнул и отдёрнул руку. Из-под груды земли торчала нога в спортивной туфле.

Вернулись полицейские с фонарём и лопатами. Томпсон и Бэйли с оборудованием. Мисс Хьюсон откопали быстро. Её цветастое платье задралось до самой шеи. Страшно было смотреть на застывшее тело, одетое в некрасивое, но добротное бельё, и на лицо — глаза и рот залеплены землёй, скулы поцарапаны гравием.

— Судя по лицу, непохоже, что она задохнулась, — сказал Фокс.

— А ты думал, она и впрямь погибла при обвале, Братец Лис? Шансов мало, конечно, но надо попытаться сделать искусственное дыхание. -.

…Один из постовых.снял шлем № приступил к, делу.

— Снова сонная артерия?

— Думаю, да. Посмотрим, что скажет врач.

Оставив Фокса ждать врача, Аллейн вернулся к шлюзу. В салоне горел свет и слышались голоса.

Он спрыгнул на палубу и в последний раз встретился с пассажирами в салоне «Зодиака».

4

Они были полураздеты, что никого из них не украшало, за исключением разве Натуша, чей роскошный халат, шарф и малиновые комнатные туфли свидетельствовали о пристрастии к экзотическим краскам, никак не проявлявшемся в его повседневной одежде. Он и сам был экзотичен, высокий, прямой, сидящий несколько поодаль от остальных. Аллейн подумал, что Трои, вероятно, захотелось бы написать его в таком виде.

Шкипер тоже сидел поодаль, наблюдая. Мистер Тиллотсон занял своё прежнее место за столом, а пассажиры вновь расположились полукругом на диванчике под окнами. Фьюсон громко требовал объяснений. Где его сестра? Да понимает ли Аллейн, чем это пахнет? Они с сестрой американские граждане, и если они обратятся к своему послу в Лондоне…

Аллейн дал ему немного выговориться, затем прервал:

— Некоторое представление о том, чем это пахнет, мистер Хьюсон, мы уже составили. Мы связались с Уголовным розыском Нью-Йорка, и они нам очень помогли.

Хьюсон побледнел, раскрыл рот, намереваясь что-то сказать, но промолчал.

— Так вы действительно не знаете, где ваша сестра? — спросил Аллейн.

— Я знаю, что вы её напугали всей этой кутерьмой…, — Он осёкся и вскочил, поочерёдно глядя то на Тиллотсона, то на Аллейна. — Послушайте, в чем дело? Что с сестрёнкой? — Он включил свой слуховой аппарат и повернулся к Аллейну. — Ну, выкладывайте.

— Боюсь, что дело плохо.

— То есть как это? Вы что, не можете объяснить по-человечески? — Он вдруг растерянно спросил:

— Что значит — плохо? Вы хотите сказать, что она умерла? Да? Вы это хотите сказать?

К нему подошёл Лазенби и обнял его за плечи.

— Держитесь, старина, — проворковал он. — Спокойней, спокойней, мой друг.

— Отцепитесь, чего вяжетесь! — прикрикнул Хьюсон и повернулся к Аллейну — Где она? Что с ней? Да что же наконец случилось?

Аллейн рассказал, как нашли мисс Хьюсон. Брат слушал, склонив голову набок и сморщившись, как будто ему было плохо слышно.

— Задохнулась?

Все молчали.

— Что вы все словно воды в рот набрали, черт бы вас подрал! — вдруг вспыхнул он. — Скажите же хоть слово.

— Что тут скажешь? — пробормотал Кэли Бард.

Хьюсон, не зная, на кого обрушить свою тоску и боль, повернулся к Барду.

— Вы! Сидите себе как ни в чем не бывало! Да что же вы за человек!

— Мне очень жаль, — сказал Кэли.

— Жаль! Вот как! Ему жаль!

— Прекрасно работает наша полиция! — вмешался Поллок. — Запугала несчастную женщину так, что она от страха спряталась в карьер и задохнулась там.

— Мы считаем, что мисс Хьюсон погибла не при обвале, — сказал Аллейн, — она была уже мертва, когда произошёл обвал.

— Вы понимаете, что вы говорите? — ужаснулся Лазенби.

— Мы считаем, что её убили в точности таким же образом, каким во вторник ночью была умерщвлена мисс Рикерби-Каррик, а в прошлую субботу некто Андропулос. И у нас есть основания предполагать, что сделал это один из вас.

— А знаете, — сказал Кэли, — я предчувствовал, что вы это скажете. Но почему? Почему' вы думаете, что кто-то из нас мог… Мы самые заурядные люди, представители среднего класса, из четырех разных стран. Встретились мы здесь впервые. Никто из нас не знал прежде эту злополучную чудачку до тех пор, пока не встретили её на «Зодиаке», где, откровенно говоря, она замучила всех нас своим занудством. Мисс Хьюсон тоже никто никогда не видел, кроме её брата. Сегодня вечером вы намекнули, что у нас тут какой-то сговор, что кто-то с кем-то шептался в переулочке в Толларке, что кто-то украл у мисс Рикерби-Каррик безделушку Фаберже. И при чем тут мистер Поллок и его наброски? Извините меня, — уже другим тоном сказал Кэли, — я не собирался выступать тут с речью, но, когда вы не моргнув глазом заявляете, что один из нас убийца, мне лично делается страшно, и я бы хотел знать, в чем дело.

— Да, конечно, я вас понимаю. При обычных обстоятельствах я ничего бы не сказал вам, но, поскольку дело это совсем необычное, я буду более откровенен, чем мне, вероятно, следует.

— Рад это слышать, — сухо сказал Кэли.

— Итак, начнём. Сговор? Да. Мы считаем, что на «Зодиаке» существует преступный сговор, в котором участвуют все пассажиры, за исключением одного. Убийство? Да. Мы считаем, что один из вас убийца, и надеемся это доказать. Как его фамилия? Фолджем. Кличка — Артист. В настоящее время он носит чужую фамилию. Что он представляет? Он _ преступник международного класса, на счёту которого по меньшей мере пять убийств.

— Да вы свихнулись, что ли? — воскликнул Поллок.

— Теперь насчёт сговора, — продолжал Аллейн — Коротко говоря, он представляется мне так. Вы, мистер Поллок, пишете весьма умелые подделки под Констебля. Ваши юные друзья мотоциклисты незаметно подсовывают их владельцам антикварных лавочек в районе, где некогда писал Констебль. О находке Хьюсонов в магазинчике Бэга вы раззвонили бы по всему-свету. В случае необходимости ваш рассказ подтвердил бы и сам Бэг, и моя жена, и мисс Рикерби-Каррик, и ещё один, не участвующий в сговоре пассажир. Затем вы принялись бы рыскать по окрестностям! Вы, то есть: а) мистер Лазенби, более известный в Австралии как Динки Диксон; б) Хьюсоны, они же Эд и Сэлли-Лу Морган, и, наконец, вы сами, мистер Поллок, не постеснялись бы отыскивать свои же собственные подделки.

— Совсем с ума сошёл, — сказал мистер Поллок.

— И таким образом — сюрприз за сюрпризом — вы собрали бы немалое количество «работ Констебля», а затем разъехались кто куда и вскоре продали все эти находки по самым высоким ценам. Мы полагаем, все это было затеяно сейчас в качестве эксперимента главными заправилами этого бизнеса, чтобы при удаче развернуть его в мировом масштабе.

— Все это ложь. Это неслыханная и злонамеренная ложь, — задыхаясь, произнёс Лазенби.

— Одновременно, — продолжил Аллейн, — вы прощупали бы почву, чтобы найти сбыт для наркотиков, вылавливая потребителей среди тех, кто ринется сюда на поиски картин Констебля.

— Нет, как вам это нравится? Мы что же, так и будем тут сидеть и глотать все эти оскорбления? — воскликнул Хьюсон.

— У нас нет выбора, — сказал Бард. — Продолжайте, — обратился он к Аллейну.

— Но почти с самого начала все пошло вкривь и вкось. Я снова вам напомню о К. Дж. Андрополусе, который должен был ехать в седьмой каюте. Выходец из Греции и владелец антикварной лавчонки в Сохо, он был привлечён для участия в сговоре, а затем рискнул шантажировать Фолджема, за что и был убит, убит таким же способом, как обе женщины. Сам же Фолджем и задушил его за тридцать восемь часов до того, как прибыл на «Зодиак».

Трое мужчин заговорили одновременно, но Аллейн поднял руку.

— В своё время мы обсудим вопрос о ваших алиби: мы их все проверили.

— Все, что я могу сказать, так это «слава богу», да и то, может быть, преждевременно, — сказал Бард. — Теперь насчёт мисс Хьюсон. Почему вы так уверены, что это убийство?

— Мы ждём официального медицинского заключения, — ответил Аллейн. — Но поскольку среди нас есть врач, я попрошу его описать признаки смерти от удушья. Чем отличается труп человека, задохнувшегося под грудой земли и гравия, от задушенного путём резкого сжатия сонной артерии?

— Нет, Аллейн! — вскрикнул Кэли — Это уже слишком! — Он взглянул на обхватившего руками голову Хьюсона — Так все-таки нельзя — существуют же какие-то рамки.

— Мы стараемся, насколько возможно, держаться в их пределах, — ответил Аллейн. — Мистеру Хьюсону придётся опознать труп, так что лучше ему заранее знать, что его ждёт, если он этого ещё не знает. Надо полагать, вас всех интересует, почему мы считаем, что мисс Хьюсон убита? Наша точка зрения основана главным образом на внешнем виде трупа. Итак, доктор Натуш?

— Вы ведь послали за полицейским врачом, так что мне вряд ли уместно высказывать своё мнение, — ответил Натуш. Он явно чувствовал себя неловко под неприязненными взглядами собравшихся.

— Ну а если это в интересах правосудия?

— Не понимаю, чем моё вмешательство может быть полезно правосудию.

— Если вы дадите себе труд подумать, вы поймёте.

— Боюсь, что нет.

— Может быть, вы хотя бы согласитесь сказать нам, есть ли разница во внешнем виде трупа, когда смерть вызвана одной или другой из названных причин?

— Думаю, что да, — сказал Натуш после длительной паузы.

— Когда смерть наступает от сжатия сонной артерии, остаются ли какие-нибудь следы на месте сжатия?.

— Я уже сказал, что предпочёл бы не высказывать своего мнения. Внешние признаки могут быть различными. Мне никогда не приходилось видеть человека, погибшего в результате сжатия сонной артерии, так что моё мнение вам ничего не даст.

— Но зато вы знаете, как это делается, правда? Знаете? — пронзительно закричал Поллок.

Хьюсон опустил руки и посмотрел на доктора.

— Полагаю, любой медик представляет себе, где и как нужно для этого нажать, — сказал Натуш. — Но я категорически отказываюсь обсуждать этот вопрос.

— Не могу одобрить вас, — произнёс Лазенби, поворачивая свои тёмные очки в сторону доктора. — Это нечестно. Вам задали прямой вопрос, доктор, а вы уклоняетесь от него.

— Наоборот.

— Ну ладно, — сказал Аллейн. — Давайте вспомним обстоятельства побега мисс Хьюсон. Постовой слышал, как несколько раз она крикнула: «Пустите! Пустите меня!» Этого никто не опровергает?

— Конечно, нет! Она психанула и хотела убежать, — сказал Хьюсон. — Как же ещё. Её обвиняют, что она мошенница. Вылавливают из реки труп и толкуют об убийстве. Конечно, она испугалась, распсиховалась и кричала на меня, чтобы я оставил её в покое. Ну я и оставил её в салоне, а сам ушёл в каюту.

— Вы последним спустились в каюту?

— Нет, мы ушли вместе с преподобным и со Стеном.

— А доктор Натуш?

— Он был на палубе — ушёл сразу же, когда сестрёнка стала нервничать. Я тогда даже подумал: чего это он вылез в этакий туман? Но вылез, и ладно.

— Я хотел бы ясно себе представить, где кто из вас находился и что случилось после того, как вы оставили её в салоне.

Все заговорили сразу и сразу же замолчали. Аллейн взглянул на Барда.

— Давайте вашу версию.

— Ну что ж, рискну. Я был в своей каюте и уже разделся, но не лёг — я рассматривал бабочек, которых поймал в дороге. Потом я слышал, как эти трое, — он кивнул в сторону Лазенби, Хьюсона и Поллока, — прошли мимо моей каюты, потом в туалет, а затем к себе. Всем им нужно было пройти мимо меня, поскольку моя каюта — первая. Я не прислушивался к их разговору, но узнал голоса.

— Дальше.

— Вдруг раздались какие-то вопли, и я услышал, как мисс Хьюсон кричит: «Пустите!» Она крикнула это два или три раза, а потом в салоне начался какой-то топот, захлопали двери. Хьюсон звал сестру. Лазенби и Поллок что-то орали, и все помчались наверх. Должен признаться, я не сразу присоединился к ним. Откровенно говоря, я уже был сыт по горло разными ужасами, и моей первой мыслью было: «Да когда же этому придёт конец?»

— Что же вы сделали?

— Я постоял, прислушался и, так как шум все разрастался, с большой неохотой полез наверх.

— И что вы там увидели?

— Все бегали, натыкаясь друг на друга в тумане, спрашивали, что случилось и где мисс Хьюсон.

— Скольких человек вы смогли разглядеть?

— Я это представляю себе довольно смутно. Я слышал, как перекликались эти трое, а шкипер всех предостерегал, что в таком тумане можно нечаянно свалиться в воду. Лазенби кричал, что, по его мнению, лучше оставить мисс Хьюсон в покое, а Хьюсон говорил, что не может так бросить её. Поллок метался по палубе и все время спрашивал, о чем же думает полиция. Тогда я позвал полицейского, и тот плюхнулся на палубу, как кит.

Никто из пассажиров не смотрел на неподвижную фигуру за угловым столиком.

— Я правильно вас понял? — спросил Аллейн. — За все время вы ни разу не слышали голоса доктора Натуша? И не слыхали, как он спускался к себе в каюту?

Бард молчал.

— А я слыхал! — сказал Поллок. — Я слышал, как он что-то ей сказал, и она тут же начала кричать: «Пустите!» Он стоял возле неё и что-то говорил ей, готов поклясться.

— Кто-нибудь слышал голос доктора Натуша после того, как умолкла мисс Хьюсон?

Поллок, Хьюсон и Лазенби хором громко ответили:

«Нет».

— А вы, шкипер?

Шкипер положил на колени свои натруженные руки и нахмурился.

— Вроде бы нет. Я был у себя в каюте, когда поднялся шум. Я выбежал: все были уже на палубе, и кто-то звал полицейского. Не она — её уже не было. Наверное, мистер Бард, раз он так говорит. Голоса доктора я не слышал и ни разу не столкнулся с ним на палубе.

— А знаете почему? — завопил Поллок. — Его там не было — он соскочил на берег, догнал беднягу где-то на холме и задушил. Потому что никакой он не доктор, он подлец и убийца. Вот он кто!

Аллейн подошёл к Натушу. Тиллотсон встал и направился к выходу, выглянул и увидел, что наверху стоит постовой. Доктор Натуш поднялся с места.

— Хотите дать показания? — спросил Аллейн, понимая, что все ждут от него этой избитой фразы. Но могучий голос доктора уже гремел:

— Я один, и мне придётся защищаться. Когда эти люди, которые меня обвиняют, разошлись по своим каютам, я действительно стоял на палубе. Туман так сгустился, что я почти ничего не мог разглядеть. Было душно. Я уже собирался уйти к себе, когда на палубу вся в слезах выбежала мисс Хьюсон. Она была в истерике. Налетев с разбегу на меня, она чуть не упала, но я подхватил её за плечи и попытался успокоить. Однако тут она совсем уж вышла из себя и начала кричать: «Пустите меня! Пустите!» И поскольку она меня боялась — своего рода аллергия к людям с тёмным цветом кожи, — я её отпустил, и она тут же скрылась в тумане. Опасаясь, как бы она не упала, я двинулся вслед за нею, но, услышав мои шаги, она опять закричала: «Пустите!» К этому времени подоспели остальные. Меня они не видели. Я ещё немного постоял, пока не услышал голос шкипера, а после этого, так как я уже ничем не мог помочь, сошёл к себе в каюту, где находился до прихода ваших коллег. — Он минуту помолчал. — Вот и все, — добавил он и сел.

Аллейну, как в кошмаре, вдруг показалось, что Ла-зенби, Поллок, и Хьюсон сдвинулись, сливаясь, как кляксы, в одно зловещее и чудовищное пятно. Они действительно встали рядом и насторожённо следили за Натушем.

— Мне очень, очень жаль, — воскликнул Кэли Бард, — но я должен опровергнуть вас! Это не правда. Так не могло быть.

Недруги Натуша сдвинулись ещё плотнее. Поллок обрадованно хмыкнул, Лазенби сказал «ага!», а Хьюсон: «Даже он признал это!», будто Бард его заклятый враг.

Кэли подошёл к Натушу и посмотрел ему в глаза.

— Потому что я все время стоял возле трапа. Я не знал, что делать, и стоял там в нерешительности, пока не появились шкипер и постовой. — Он кивнул на доктора. — Взгляните на него, ведь он же огромный, я не мог бы его не заметить. Но он не проходил мимо меня, не проходил, и все. Его там просто не было.

Натуш бросился к оскорбителю, но Аллейн и Тиллотсон успели перехватить его. В суматохе они ударились о стойку бара, и со стены слетели изображённые Трои знаки Зодиака.

Хьюсон кричал:

— Хватайте его! Держите!

В это время с палубы тоже послышался шум. Когда Аллейн и Тиллотсон скручивали огромные руки Натуша, с трапа скатился вниз какой-то диккенсовский персонаж, маленький, очкастый, лысый, безумно разъярённый, за которым следовали Фокс и двое встревоженных полисменов. Человечек с недовольством взглянул на представшую перед ним странную сцену и возмущённо завопил:

— Я требую наконец, чтобы мне объяснили, что означает весь этот маскарад!

Фокс, увидев, чем занят шеф, пришёл на помощь, но Натуш больше не вырывался и смотрел на одолевших его полицейских так, будто победа осталась за ним.

Аллейн повернулся к человечку.

— Могу ли я узнать ваше имя, сэр? — спросил он.

— Моё имя! — воскликнул тот. — Я его не скрываю, сэр! Моё имя — Кэли Бард.