На Калиновом мосту над рекой Смородинкой (СИ)

ГЛАВА 1

Это лесное озеро я обнаружила случайно. Собирала цветки гориславки и неожиданно вышла на его берег.

Оно было прекрасно — небольшое, чуть вытянутое, с чистой прозрачной водой. Со стороны — точ-в-точ зеркало в замысловатой зеленой раме травы и кустов. А еще оно так и манило — окунись, Василисушка, охладись, а то от жары летней совсем размякнешь. Я и окунулась. Вода была — парное молоко. Надо ли говорить, что это озерцо стало моим любимым местом отдыха?

Купалась я там с завидной регулярностью. То есть каждый раз, когда выбиралась в лес за травами. Однажды даже привела с собой сестру. Елене озеро понравилось, а вот дорога к нему — нет. Потому что не было там никакой дороги. Мне-то что — обернулась уткой и прилетела, а ей пришлось через кусты и бурелом продираться. Я, конечно, предлагала превратить ее в белку или зайца, им все же по лесу скакать сподручнее, но сестра отказалась. Не любит она оборотничества. Наверное, потому что сама им не владеет.

Так вот, про озеро. Находилось оно как раз за границей нашего Лихолесья, аккурат на землях царя Борислава. И нормальной дороги к нему не было.

Вообще наша мама считает, что колдовать за пределами Лихолесья опасно. При этом толком не объясняет почему. Дескать, могут заметить те, от кого нужно держаться подальше. Интересно, кто? С драками и ундами мы в хороших отношениях, а людям, при желании, можно отвести глаза. Но мать всегда была категорична: выходишь за границу, будь добра прикидываться простой селянкой или горожанкой. А колдуй дома — хочешь уткой летай, хочешь лес расти, хочешь отвары вари.

Мы, как послушные дочери, всегда это правило соблюдали. Сестре, впрочем, это всегда было легче легкого — магии у нее нет, разве что бытовые навыки чуть увеличены. Я же — магичка до мозга костей. Мама иногда в шутку говорит, что боится меня. Потенциал, мол, растет день ото дня и конца-края ему не видно. И добавляет: настоящая берендейка, таких больше нет. И ведь не поспоришь, из всего нашего племени берендеев только мы и остались — мама Варвара, Елена и я.

Пару раз я приходила к своей любимой купальнице пешком (когда нашла и когда Елену вела), то есть честно пересекала границу как простая человеческая девушка. Но потраченного времени было очень жаль — долго идти-то. Да и ноги сбивала так, что никакого купания уже не хотелось. Поэтому прилетала уткой. Подумаешь, десяток метров над людской землей пролетела!

В этот день все было, как обычно. Летний полдень, жара, голубое небо, облака, отражающиеся в озерной воде — благодать.

Я опустилась на землю под деревом, которое росло у самой воды, перекинулась, потом быстро скинула сарафан и в одной сорочке окунулась в озеро. Сладкое блаженство тут же разлилось по всему телу. Я не спеша поплыла вдоль берега, размышляя о том, что купаться в сорочке все же неудобно. Можно, конечно, в следующий раз прилететь в купальнике, но это будет чревато. Вдруг кто-то из местных селян случайно сюда забредет? И увидит меня, прикрытую тремя кусочками ткани. Это же будет настоящий культурный шок. Все же в этой реальности в моде пока еще более целомудренные наряды.

Я-то, как дочь хранительницы Калинова моста, за свои двадцать лет насмотрелась на разную моду — в каждой реальности она своя, а повидали мы с сестрой их немало. В некоторые мать водила нас на экскурсию, в некоторые преподаватели из университета стихийной магии на практику. Собственно, в университете училась я — на факультете стихии земли. А Елена — в Школе ведовства. И закончила она ее, кстати, с отличием. Мне же до конца учебы оставался еще один год — стихийники учатся на год дольше ведунов.

Вообще, мама могла бы дать нам домашнее образование, но она справедливо рассудила, что дочкам нужно общаться со сверстниками, знакомиться с разными полезными людьми, набираться опыта — все же одна из нас однажды станет ее преемницей. К тому же и мой университет, и Школа сестры располагались в Элории — одной из параллельных реальностей. Мама шутила, что приличное образование девушка из нашего захолустья может получить, только если попадет в другой мир. Впрочем, шутки здесь была всего доля — магических университетов в нашей Соларе действительно не было, потому как после последней войны магов осталось совсем немного.

Минуты текли лениво, медленно. Я поплыла к середине озера и твердо решила, что в следующий раз все-таки наплюю на культурные различия и надену купальник.

Только подумала, как спину обжег чей-то взгляд.

Обернулась и чуть не ушла под воду с головой — на противоположном, «людском» берегу стоял незнакомый светловолосый бледнокожий мужчина и внимательно меня разглядывал. Расстояние между нами было приличным — больше десяти метров точно, но я отчетливо ощутила — колдун. Причем, не простой деревенский знахарь, а сильный настоящий чародей. Сила, исходящая от него, как холодный зимний ветер, так ударила мне в лицо, что я чуть не задохнулась и мгновенно замерзла.

Доля секунды — и руки мои превратились в крылья, а я сама серой дикой уткой сорвалась с поверхности озера и, что было сил, рванула в сторону дома.

Долетела быстро. Уже на подлете к терему сообразила, что сарафан так и остался на берегу озера, и, обернувшись, я останусь в мокрой (теперь уже от пота) сорочке. Поэтому послала ментальный сигнал сестре, чтобы она окно в моей горнице открыла. Во дворе у нас всегда толпится много народу — домовые, дедушка леший может в гости заглянуть, Котофей Котофеевич опять же, или драк дядя Гриша, например, на плюшки с липовым чаем залетит. Не хотелось бы перед ними в таком, хм, неподобающем виде появиться.

Едва я влетела в распахнутое окно с заботливо отдернутыми в стороны шторами, как тут же оказалась в объятиях сестры. Мы с Еленой двойняшки. Однако, настолько разные, что, если нас поставить рядом, никто не догадается что мы сестры. Она — белокурый голубоглазый ангел с нежным голосом, гибким станом и добрым отзывчивым сердцем. За всю свою жизнь я не встречала никого прекраснее и добрее, чем моя Еленушка. Мягкая, веселая, хозяйственная. Не девушка — воздушная мечта.

Я же совсем другая. Темноволосая зеленоглазая ведьма. Нет, уродливой я никогда не была. Мое отражение в зеркале меня всегда радовало, но до сказочной красоты сестры было далеко. Да и характер у меня гораздо жестче: мир я, конечно, люблю, но не весь и не всегда, в отличие от моей двойняшки.

— Васька! — воскликнула Еленушка, едва я обернулась в человека. — Ты почему голая? Где сарафан?

— На берегу остался, — ответила я, копаясь в сундуке с нарядами. — Улетала в спешке, вот одеться и забыла.

Вытащила еще один сарафан и стянула сорочку. Нда. Слетала искупаться. Теперь нужно обмываться заново.

— Вась, а почему ты такая бледная? — спросила сестра. — Случилось что?

Я тем временем плеснула из кувшина с водой на полотенце и начала живо обтирать потное тело.

— Ну как тебе сказать. За мной сегодня, пока я купалась, наблюдал незнакомый колдун.

— Ого! А поподробнее? — заинтересовалась сестра.

— Да ну какие подробности? — я оделась и сидя на кровати начала переплетать растрепавшуюся косу. — Плавала, думало о разном. Вдруг смотрю — мужик незнакомый на берегу стоит и разглядывает меня. Неприятно так смотрит, внимательно. Только я к нему повернулась, меня таким холодом накрыло, что я испугалась, обернулась и улетела.

— Прямо перед ним обернулась? — разволновалась Елена. — Матери не рассказывай! Нам же нельзя колдовать вне дома.

— Придется рассказать, — вздохнула я. — Колдун этот странный был. Очень сильный. То есть явно не человеческий ведун. И не драк, и не унд — ни вода, ни тем более огонь, не дадут такого мороза.

— А как он выглядел?

— Честно говоря, я его особо не разглядывала. Высокий, светловолосый, светлее, чем ты. Молодой, наверное. Внешне не старый точно. Взгляд у него колючий-колючий, холодный-холодный, и аура перед глазами аж полыхнула чем-то сине-голубым, никогда такого не видела. Я пока домой летела, думала, кем он может быть? Неужели кащ? Так ведь кащи живут далеко. Что ему тут делать?

— Может иномирянин? Вдруг стихийные порталы снова начали открываться?

Я посмотрела на сестру чуть снисходительно.

— Этого точно быть не может. Калинов мост надежно их перекрывает. На Земле таких магов, которые были бы способны их открыть, нет, а из других, более дальних миров, без маминого ведома никто к нам не прорвется. Даже по приглашению других стихийников. Граница на замке.

Елена пожала плечами.

— Тогда действительно стоит рассказать матери. Хотя ох и ругаться она будет…

— А я-то трусиха, — снова вздохнула я. — Надо было не домой лететь, а за деревьями притаиться и разглядеть этого колдуна получше.

— Или познакомится, — предположила сестра.

— Вот уж нет, — усмехнулась я. — Я с неприличными мужчинами не знакомлюсь. Приличные на купающихся девушек должны смотреть с теплотой и восхищением, а не так, будто заморозить хотят. Правда, Лен, на меня даже профессор Саусен на экзамене смотрел теплее, а ведь он меня терпеть не может.

Елена закатила глаза и хотела что-то ответить, но дверь моей горницы вдруг отворилась и из-за нее показалась лохматая голова дедушки Касьяна — нашего домового.

— Егозульки, айда вниз, вас маманя зовет, — сообщил дедушка Касьян.

— Деда, ты когда стучать научишься?! — возмутилась я. — Я тут, между прочим, еще пару минут назад почти голая была.

— И чаво? — удивился домовой. — Думаешь, у тя под сарафаном чтой-то чего я не видал ни разу?

— Да ведь ты же мужчина, деда!

— И чегось? Я може и мущина, а вот вы обе — дети малые. Ты, Ленка, не пыхти, и ты, Васька, тоже. Я жешь вас энтими вот руками по ночам качал, когда вы Варьюшку выматывали. Эх, — ностальгически вздохнул домовой. — Наденешь, бывало, еённую сорочку, молоком пропахшую, возьмешь тебя иль тебя на руки и ходишь, да качаешь. А вы-то орете, сердешные…

— Деда, так нас мама звала? — прервала поток его воспоминаний Елена.

И правильно, потому как дальше по сценарию у деда Касьяна шло длинное рассуждение, что детей без мужа воспитывать очень тяжело, и что муж обязательно нужен, даже если ты — ведьма, магичка или просто серьезная самостоятельная женщина. Не то чтобы он был не прав, просто выслушивать это в адцатый раз ни у меня, ни у сестры настроения не было.

— Ага, звала, — спохватился домовой. — Давайте, егозульки, поспешайте. Маманя ж ждеть.

Мама изволила нас ожидать в своем кабинете — так мы с сестрой называли маленькую комнату с тремя резными креслами и прямым порталом до Калинова моста, который позволял здорово экономить энергию, когда срочно нужно было переместиться на такое большое расстояние.

Она сидела в одном из кресел и задумчиво постукивала по подлокотнику пальцами.

— Мам, что-то случилось? — спросила Елена, когда мы уселись рядом с ней.

— Хотела с вами пошептаться, девочки.

Ой. Если мама говорит «давайте пошепчемся», значит у нас неприятности, да такие, что, как любит выражаться дед Касьян, пора ховаться.

— Ко мне почти час назад заскочила на чашку чая Мирослава Егоровна, — сообщила мама.

Мы с сестрой невольно переглянулись. Мирослава Егоровна — вдовствующая царица — мать царя Борислава, по непроверенным данным приходилась нам с Еленой двоюродной бабушкой со стороны отца. Для Варвары же она являлась кем-то вроде собственного агента в людских землях, граничащих с нашим Лихолесьем. Ее главной задачей было сообщать о странных происшествиях, которые случались в их крохотном государстве. Мы же, в свою очередь, следили за тем, чтобы поля царя Борислава всегда были плодородны, а луга богаты сочной травой. В развитых странах параллельной с нами Земли это называется симбиоз — сотрудничество на взаимовыгодных условиях.

Мирослава Егоровна маму откровенно опасалась, поэтому сообщала только о действительно важных и необычных событиях — чтобы не встречаться с колдуньей лишний раз. И раз уж вдовствующая царица лично посетила наш терем, значит, стряслось что-то грандиозное.

— Она рассказала, что у них в стольном городе сегодня в полдень случилось что-то странное, — продолжила мама. — Жара, которая стоит уже третью неделю, вдруг спала, налетел сильный ветер, небо потемнело, и по нему пронесся жуткий черный вихрь. В сторону нашего леса. Когда он исчез из виду, снова выглянуло солнце и стало тепло. Но примерно через полчаса опять потемнело, похолодало, и вихрь пронесся снова, но уже в обратную сторону. Мирослава говорит, из-за него с пяти домов крыши сорвало. При этом, девочки, в Лихолесье все было спокойно и тихо, а вот мои приграничные сигналки аж заходились воем. Ничего рассказать не хотите?

— Ничего себе у Мирославы скорость! — восхитилась я. — Это как же она так быстро до нашего терема обернулась?

Мама вздохнула.

— Я ей подарила кольцо с одноразовым порталом. На всякий случай. Вась, — она серьезно посмотрела на меня. — Твои проделки?

— Ну не Ленкины же, — пожала я плечами. — Хотя, по сути, я ни в чем не виновата. Почти.

— Елена, если хочешь, можешь идти заниматься своими делами, — разрешила мать. — А мы с Василисой поговорим.

Сестра кивнула и осталась на месте.

— Рассказывай, — велела мне Варвара.

Пришлось по второму кругу вещать про купание в озере и незнакомого чародея.

— Ругаться будешь? — осторожно спросила, когда рассказ подошел к концу.

— Думаешь, в этом есть смысл? — хмуро поинтересовалась мать. — Тебе, чай, не восемь лет.

— Мам, да в чем проблема-то?! — воскликнула я. — Ну прилетела я в Бориславовы земли уткой, ну перекинулась. Никто ж не видел! Мужик этот позже появился, когда я уже купалась. Это совершенно точно. То, что вихрь Мирославин вызван им, я уже поняла, только в чем тут мои проделки?

— Вась, это был кащ, — как-то грустно ответила Варвара. — Я лет сорок назад на подходе к Лихолесью землю от них заговорила, чтоб ни один этот проходимец незамеченным сюда не пробрался. И знаешь, за все с тех пор прошедшие годы это первый раз, когда воздушник появился так близко. И сдается мне, что прилетел он потому что почувствовал твою ворожбу.

— Мам, а разве в Соларе еще есть кащи? — удивилась Елена. — Я думала, они все давно ушли.

— Парочка осталась, — ответила мать. — Живут, правда, далеко. Но что-то мне подсказывает, один из них теперь будет ошиваться где-нибудь поблизости. Собственно поэтому, Василиса, я и просила вас обеих быть осторожными. Ни один кащ не упустит возможности убить берендея.

Я коротко вздохнула. Да, неприятно получилось. То, что тот светловолосый мужчина мог напасть, меня особо не обеспокоило — я способна дать отпор даже на внезапную атаку. Несравненно хуже то, что Елена дать такой отпор не сможет. А если теперь этот маг действительно решит искать с нами встречи, значит, моя прогулка к озеру поставила всю нашу семью под удар.

Историю вражды кащей и берендеев мама рассказывала мне и сестре, как страшную сказку. Жили, мол, были на Соларе колдуны-стихийники: драки, владеющие магией огня, унды, умеющие подчинять себе воду, кащи — воздушники и мы, берендеи, чья стихия — земля. Жили мирно, особо между собой не ссорились. А потом между кащами и берендеями случился раскол. Случился не вдруг — недовольство зрело долго и вылилось в кровопролитную войну. Причин, банальных до безобразия, было две — зависть и раздел территории.

Дело в том, что у нас, магов земли, есть одна очень полезная особенность — малыши, рожденные в браке берендея с обычным человеком, хранят в себе рецессивные гены полноценного чародея. Такие дети либо вовсе не имеют способности к волшебству, либо рождаются настоящими магами. Более того, если в человеческом роду отметился стихийник земли, в каждом поколении будет рождаться хотя бы один берендей. А то и несколько. От браков с другими стихийниками у нас тоже появляются исключительно берендеи. Это при том, что магический дар у детей от смешанных браков простых людей и драков-ундов-кащей постепенно вырождается, и, в конце концов, сходит на нет.

В какой-то момент магов земли стало очень много. Никто, кроме кащей, в этом беды не увидел. Воздушники же возмутились тем, что берендеи есть в каждом городе и практически в каждой деревне. В том числе в тех, что находились на их исконных территориях.

С чего началась война, вспомнить уже не может никто. Поначалу стали происходить мелкие стычки, на которые обратили внимание только тогда, когда каждая из них стала заканчиваться смертью берендея. А потом что-то случилось, и вспыхнул конфликт посерьезнее.

Мать, которая во время войны была еще совсем юной девушкой, рассказывала, что на магов земли была открыта настоящая охота, фактически геноцид — их вырезали целыми семьями, причем, даже тех, кто вел тихий образ жизни и абсолютно никого не трогал.

Берендеи никогда не были хорошими воинами. По сути своей, мы созидатели, а потому люди мирные и неконфликтные. Однако, от воздушников защищались яростно. Проблема была в том, что кащи действовали максимально подло и не гнушались бить исподтишка, так что уже в первый год войны магов земли стало на треть меньше, чем было раньше.

Остальные стихийники вмешались в конфликт далеко не сразу. Свое недовольство происходящим они начали высказывать, когда от кащей пострадали берендеи, связанные с кем-то из ундов и драков кровным родством. А потом оказалось, что уничтожение берендеев очень чревато для природного и магического равновесия Солары. Мать-земля, питаемая силой своих детей, начала бунтовать — на месте плодородных полей стали внезапно образовываться провалы, на лугах сохла трава, участились землетрясения. Более того, пошатнулся и магический фон — то там, то тут стали возникать стихийные порталы, из которых на Солару лезли иномирные чудовища.

После этого водники и огневики уже не могли оставаться равнодушными. Против объединенных сил стихийных магов кащи, конечно, выстоять не сумели. Особо рьяных вояк судили, и в качестве наказания выслали через те же самые порталы в другие реальности. А тех, кто остался, сослали на их исторические территории с запретом появляться в больших городах в течение пятидесяти лет.

Но воздушники не были бы воздушниками, если б не сделали напоследок какую-нибудь гадость. Через несколько недель после того, как за последним военным преступником захлопнулась воронка портала, и волшебники приступили к восстановлению того, что было разрушено, вспыхнула эпидемия. Заболели, конечно же, берендеи. А вместе с ними и обыкновенные люди, несущие в себе рецессивные гены магов земли. За один только месяц болезнь выкосила больше людей, чем за три года войны. Умирали без особых мучений и быстро — за два-четыре дня.

Мама говорила, что во время эпидемии случились ужасная паника и массовая истерия, причем, и среди магов, и среди людей. Лекарства от болезни не было, как и времени на то, чтобы его изготовить. Попытались было потребовать помощи у оставшихся на Соларе кащей, но они ничего не знали и помочь не могли.

Тогда стихийники объединили усилия и создали Лихолесье — накрыли непроницаемым магическим куполом большой участок старинного леса. В нем зачаровали почти каждое дерево и каждый куст, чтобы никто, кроме нескольких доверенных лиц, не смог отыскать в нем горстку берендеев, которым повезло выжить среди повального мора. Губительный вирус не смог проникнуть в Лихолесье, и маги выжили. Среди них была наша мать и два ее старших брата.

После создания зачарованной зоны, от вируса, к слову, унды и драки избавились в течение нескольких месяцев — оказалось, что в его основе лежит проклятье, которое выборочно заражало людей смертельной болезнью. Не стало берендеев — проклятье ослабло, и волшебники легко его развеяли.

Но тут возникла новая проблема — из-за того, что магов земли теперь можно было пересчитать по пальцам, Солара оказалась на грани экологической и магической катастроф. Чтобы наладить равновесие, берендеи решились на страшный эксперимент. Лично я считаю их поступок подвигом. Одиннадцать из двенадцати выживших магов, отдали бушующей земле всю свою силу — и магическую, и жизненную. Направить ее в нужное русло должна была последняя, самая молодая берендейка Варвара — наша мать.

Эксперимент удался. Прекратились землетрясения, успокоились вулканы, зазеленели некоторые оскудевшие поля. Энергию порталов при помощи драков и ундов мама аккумулировала в один — большой и контролируемый — Калинов мост, при помощи которого можно было попасть в любую реальность. Она же и стала его хранительницей.

Силы одиннадцати берендеев должно было хватить на то, чтобы поддерживать на Соларе относительно сносное равновесие на протяжении нескольких столетий. Но чтобы в дальнейшем не случилось страшных казусов, нашему миру требовались еще маги земли. Так, собственно, появились мы с сестрой.

С самого нашего детства мама рассказывала нам об ответственности, которую мы несем перед своим миром. Во многом поэтому мы росли хоть и шкодливыми, но очень старательными и вдумчивыми девочками.

Жили в Лихолесье, обособленно, мирно и на всякий случай, соблюдая правила безопасности. До последнего момента, пока я из-за своих лени и легкомыслия не привлекла внимание не пойми откуда взявшегося каща.

Если честно, во всей истории вражды между магами воздуха и земли, по моему мнению, существует какая-то недосказанность. Лично я сильно сомневаюсь, что кащи — тупые идиоты, которые, заваривая кашу с геноцидом, не понимали, к чему может привести полное уничтожение берендеев. Помнится, когда я поделилась этой своей мыслью с матерью, она мягко ушла от ответа, а потом пресекала любые разговоры на эту тему.

Что ж, как бы то ни было, по моей милости нам с сестрой теперь нужно быть вдвойне осторожными. Мы ведь не затворницы, и достаточно часто выходим за пределы Лихолесья — на ярмарку или в гости к своим сельским и городским подругам.

— За пределами дома не ворожить, — строго сказала мать. — По возможности ходить вместе и обязательно с браслетами-переносками, чтобы в случае опасности перенестись домой. И быть начеку! Девочки, если вдруг увидите подозрительных людей, старайтесь держаться от них подальше. Особенно ты, Елена. Василиса, ты у нас, конечно, сильная магичка, но пока не получишь диплом, даже не вздумай лезть на рожон. Все всё поняли?

— Поняли, — нестройным унылым хором ответили мы с сестрой.

Варвара посмотрела на нас грустным усталым взглядом. Мы встали со своих мест, уселись на подлокотники ее кресла и обняли ее с двух сторон. Мама крепко прижала нас к себе.

— Маленькие мои, если с вами что-то случится, я умру от горя. А вместе со мной умрет вся Солара.

ГЛАВА 2

— Как думаешь, это безопасно?

— Лен, ты считаешь, кащ теперь будет сутки напролет бродить вокруг Лихолесья? Тебе, кстати, волноваться нечего — тебя-то он не видел.

— А и увидит, невелика беда. Колдовать-то я не умею.

— Тем более.

После разговора с матерью мы просидели дома целую неделю. Ленка поначалу предлагала мне до самого конца каникул не покидать пределов Лихолесья, но я на такой подвиг была не согласна — это ж почти месяц, а я уже за одну эту неделю затворничества от скуки начала подвывать на луну, солнце, стены и деревья. Мама с дедом Касьяном, конечно, постарались загрузить нас с сестрой работой по дому, но лично моя душа требовала радости и развлечений.

Поэтому сегодня, в чудесный воскресный день я уговорила Елену выбраться наконец из нашего заколдованного леса и прогуляться в расположенный неподалеку городок Славоградик на ярмарку. И теперь мы, одетые согласно здешней провинциальной моде, в яркие цветастые платья, резво шагали по широкой проселочной дороге навстречу шумным торговым рядам, скоморохам и каруселям.

Честно говоря, хоть я храбрилась, однако по сторонам все равно поглядывала с опаской — не мелькнет ли где-нибудь светловолосый мужик с холодным взглядом и сине-голубой аурой. Мужик, к слову, так и не мелькнул.

До города мы добрались быстро и без происшествий. А как только миновали главные ворота, сразу окунулись в шумную ярмарочную суету. Вообще, жители Славоградика — люди веселые и улыбчивые, праздники очень уважают и устраивают их с завидной регулярностью. Каждая ярмарка у них — шумное народное гуляние, поэтому торговцы этот городок любят и везут сюда товары со всей округи.

Едва мы ступили на ярмарочную площадь, Елена сразу же потащила меня к каруселям. Вообще «каталки» в городках Солары примитивные — типа качели-лодочки или «Лошадки», которых по кругу гонит большое колесо, а его, в свою очередь, вращают рослые сильные мужчины. Куда уж этим аттракционам до земных американских горок или элорийского туннеля иллюзий! Между тем, хоть мы с сестрицей давно не дети, а «Лошадок» все равно любим, и катаемся на них при каждом удобном случае. Любовь эта родом из детства, как и леденцы на палочках. Их мы, кстати, сегодня тоже наелись — сразу после того, как прокатились кругов пятнадцать на карусели.

После этого наши пути разошлись: Еленушка отправилась выбирать нитки и пряжу, а я решила посмотреть украшения (среди незамысловатых бус частенько попадались такие, которые можно было распустить, а камни-бусины использовать для зелий и эликсиров) и лекарства в аптекарском ряду — я иногда затаривалась у местных травами и отварами, которые потом также применяла во время ворожбы.

Бусы я выбирала долго и тщательно, заставила трех продавцов переворошить все свои короба. Потом примерно столько же времени с каждым из них торговалась, и, в конце концов, положила в свою корзинку четыре нитки — коралловых, янтарных, сердоликовых и жемчужных ожерелий. Пригодятся.

В аптекарский ряд шла в отличном расположении духа. И не напрасно — сегодня, как нарочно, у каждого второго продавца было чем поживиться. Моя корзинка постепенно заполнялась пучками трав, деревянными коробочками и склянками.

Когда деньги, которые взяла с собой, почти закончились, я решила, что покупок на сегодня достаточно и пора идти искать сестру.

Но едва отошла от последнего прилавка, как внезапно получила сильный толчок в плечо.

— Посторонись, добры люди, дай ходу! — весело крикнула какая-то румяная женщина поистине необъятного размера, протискиваясь сквозь толпу, как рыбачья лодка через тронувшийся лед.

От неожиданного удара и громкого голоса толстушки я вздрогнула и выронила из рук корзинку. Сердце испуганно екнуло — от удара склянки с отварами наверняка разобьются и зальют высушенные травы. Но испугаться по-настоящему я не успела — проходивший мимо мужчина среагировал быстрее и подхватил мою ношу, прежде чем она коснулась земли.

— Спасибо, уважаемый…, - начала я, повернувшись к нему, но слова буквально застряли у меня в горле.

Передо мной стоял давешний светловолосый кащ. И протягивал мою корзинку с покупками. Вот и встретились.

— Держи, красавица, — сказал мне воздушник. — Не роняй.

Я взялась за корзину, а мужчина, прежде чем отдать, на мгновенье задержал ее в своих руках, цепким взглядом всматриваясь в мое лицо. Он был высокий, почти на целую голову выше меня, широкоплечий, со светлой кожей, голубыми глазами и длинными волосами цвета платины, заплетенными в мудреную косу — ну вылитый северянин, которого за какой-то надобностью занесло в наши южные земли.

Меня он явно узнал — в его глазах зажглись веселые огоньки, а на тонких губах заиграла улыбка. Эта улыбка почему-то меня разозлила. Я почти вырвала свои покупки из его рук, и буркнув: «Благодарствую», — быстрым решительным шагом пошла прочь.

Он остался стоять на месте, и я спиной чувствовала его внимательный колючий взгляд.

Елену искать не пришлось — мы с ней буквально столкнулись возле лотка с леденцовыми петушками. Ее корзина тоже была забита покупками, а сама сестра находилась в прекрасном настроении.

Мне вдруг пришло в голову, что нам будет лучше вернуться домой порознь. В то, что кащ встретился мне сегодня случайно, я не верила ни на грош. По дороге выследить он меня не мог, я бы почувствовала. Наверное, поджидал прямо здесь, на ярмарке. То есть, Елену он не видел. А если и видел, то не знает, что это — еще одна берендейка. От нее магией даже не пахнет — ни дать, ни взять простая человеческая девушка.

— Ленка, здесь кащ, — шепнула я сестре, беря ее под руку и ныряя с ней обратно в толпу.

— Что?!

— Сейчас мы с тобой разделимся. Я пойду к реке, а ты изобрази интерес вон к тем скоморохам. Потом осторожно зайди за сцену и порталом отправляйся домой. Кольцо с переноской у тебя?

— Да…

— Повезло, а я свое в горнице оставила. Да не дрожи ты так! Кащ в такой толпе для нас безопасен.

— Вась, я тебя одну не оставлю.

— Не говори глупостей. Я уйду домой через реку. Попрошу Малашу, она меня проведет.

— Вася…

— Лен, главное домой доставить тебя. Мне он ничего не сделает. Не успеет.

— Васенька…

— Лена, миленькая, просто сделай, как я сказала, ладно? Клянусь тебе, со мной все будет хорошо.

— Вась, я мать позову.

— Зови. Только отправляйся домой.

Сестра кивнула. Я отпустила ее руку, и Елена тут же смешалась с толпой у помоста, на котором выступали скоморохи.

А я с самым непринужденным видом, на который была способна, направилась к реке.

Нет, воздушника я не боялась. Он пока никакой агрессии по отношению ко мне не проявлял. Даже наоборот. Корзинку мою поймал, разговаривал вежливо. Вряд ли он меня караулил с таким уж злобным умыслом. Мы, берендеи, вымирающий биологический вид, за покушение на одну из нас остальные стихийники с него голову снимут.

Тогда зачем я ему понадобилась?..

Я вдруг поймала себя на мысли, что мне бы хотелось, чтоб светловолосый кащ пошел следом за мной. Вдруг бы он ответил на мои вопросы?

Возле реки оказалось тихо и душно. Ярмарка была в самом разгаре, и разудалый люд еще не настолько набрался браги и медовухи, чтобы устраивать в местной Зоренке после народных гуляний народные купания. Поэтому сейчас тут наличествовала только пара седовласых рыбаков и румяная женщина с коромыслом.

Что ж, если отойти от них пару десятков метров, можно спрятаться за вон той плачущей ивой и позвать Малашеньку — местную русалку.

Вдруг мои волосы осторожно, едва заметно шевельнул прохладный ветерок, а совсем рядом, за спиной раздалось:

— Не испортятся ли от речной влажности твои травы, красавица?

Я тотчас же обернулась. Воздушник стоял в двух шагах от меня. И приветливо улыбался.

— А тебе, что за дело до моих трав, добрый человек? — улыбнувшись в ответ, сказала я.

— Да, собственно, никакого дела мне до них нет, — пожал плечами мужчина. — Но, согласись, красавица, разговор завязать было как-то надо.

— И зачем же тебе, добрый молодец, со мной разговоры разговаривать?

— А познакомиться хочу. Не каждый же день можно на ярмарке повстречать настоящую берендейку.

Я фыркнула.

— Можно подумать, ты меня сегодня впервые увидел. Признайся честно — выслеживал?

— Конечно выслеживал, — спокойно ответил кащ. — А как иначе я бы тебя нашел? Я, красавица, после нашей с тобой встречи на озере, все эти дни только о тебе и думал.

Мои щеки невольно покрылись румянцем. Вспомнилась и мокрая прилипшая к телу сорочка, и полное отсутствие под ней белья, и пристальный взгляд этого белобрысого стихийника.

— Подсматривать за купающейся девушкой — некрасиво, — чуть смущенно сказала я.

— Зато доставляет кучу удовольствия. Эстетического, — хитро подмигнул воздушник.

Ага, кто бы сомневался.

— А ты, добрый молодец, нахал…

— Уж какой есть, — развел руками мой собеседник. — Меня зовут Влад. А как твое имя, красавица?

— … и мутный какой-то, — продолжила я. — Шел бы ты своей дорогой. Меня мама с детства учила, что берендеям с кащами общаться противопоказано.

— Можно подумать, нам с тобой есть что делить, — фыркнул воздушник. — Кащей, на Соларе осталась небольшая горстка, а вас, берендеев, наверное, и того меньше. Если с кем-то из нас что-то случится, магическое равновесие Солары снова пошатнется. Нам с тобой, красавица, нужно друг друга беречь и уважать. Ссориться, сама понимаешь, чревато.

На самом деле, он прав. Тем более, кащи уже реабилитированы — пятьдесят лет изгнания прошли. Да и, честно говоря, неправильно это — относиться с предубеждением к фактически невиновным людям. Вряд ли этот Влад убивал берендеев. Если посмотреть на него магическим взглядом, видно, что он старше меня, но явно моложе матери, а значит, если во время войны мой собеседник уже и родился, то был еще совсем маленьким мальчиком.

А вот его интерес ко мне непонятен. Он ведь тогда, неделю назад, через полстраны прилетел, чтобы моим купанием полюбоваться. Ну, тут все ясно — всплеск магии земли почувствовал и примчался на живого берендея посмотреть. А следить зачем? Знакомиться для чего? Настолько сильно ему понравилась девушка в мокрой сорочке? Ага, так я и поверила. Вопросы, одни вопросы…

— Меня зовут Василиса.

— Приятно познакомиться, — улыбнулся Влад и протянул руку для рукопожатия, а когда я вложила в нее свою ладонь, наклонился и поцеловал мои пальцы. — Очень приятно.

— И что мы будем делать дальше? — поинтересовалась я, высвобождая руку из его мягкого захвата. Воздушник послушно ее отпустил.

— Предлагаю немного прогуляться. Хотя бы вдоль реки. А то вон те мужички с удочками уже подозрительно на нас поглядывают.

Я бросила взгляд в сторону. Ну да, поглядывают. Причем, с неодобрением. Кащ-то выглядит, как иноземец, а связи местных девушек с иноземцами тут не приветствуются.

Прогуляться и поболтать на интересные мне темы я была бы не против, да только есть опасения, что с минуты на минуту тут появится обеспокоенная мама — Еленушка-то, скорее всего, до терема нашего уже добралась…

— Увы, мне пора идти домой, — ответила воздушнику. — Причем, прямо сейчас.

— Жаль, — понятливо кивнул Влад. — Ну что ж, до свидания, Василиса. Думаю, мы с тобой еще увидимся.

Он еще раз улыбнулся, развернулся и неторопливым шагом скрылся в ближайших кустах. Небо тут же потемнело, налетел холодный ветер. Но через пару секунд небосвод снова разъяснился, опять стало жарко.

Я огляделась по сторонам, и отправилась звать Малашу.

Домой я вернулась вовремя, как раз, чтобы успеть перехватить сестру у маминого кабинета. Честно говоря, в свете последних событий, мне очень не хотелось рассказывать Варваре о встрече с Владом. Она ведь тогда до самого конца каникул запрет меня в тереме, а потом лично отконвоирует в Элорию, а то и в саму студенческую общагу. На всякий случай. И там я в страшных муках умру от любопытства. А, может, и раньше — дома от скуки.

Еленушке моя просьба сохранить произошедшее на ярмарке событие в тайне от матери совсем не понравилась.

— Вась, ты сдурела? — прямо поинтересовалась она. — Это ж кащ!

— И что?

— Как что?! Воздушник, Вась! Они же нас истребляли!

— Лен, нас с тобой никто не истреблял. Даже не пытался.

— Василиса, не придирайся к словам! Этот твой Влад может быть опасен.

— Во-первых, он не мой. А во-вторых, по поводу опасности ты преувеличиваешь. Подумай сама — убивать меня он не стал, да и вряд ли собирался, потому что понимает, как сильно это чревато. Использовать тоже никак не сможет — продолжать знакомство с ним я не собираюсь. Так зачем рассказывать о нем матери? Мы же с тобой, по сути, на ярмарку сходили без происшествий. Ну поймал незнакомый мужчина мою корзину, ну заговорил, познакомился. Что в этом такого особенного?

— Знаешь, — скептически сказала сестра, — из всего того, что ты сейчас наговорила, мне больше понравилось, что общаться с этим кащем ты больше не планируешь.

— Так ты не скажешь матери? Лена, миленькая, не говори! Она же меня из Лихолесья больше никуда не выпустит.

— А если воздушник тебя опять где-нибудь подкараулит?

— Я буду с собой переноску носить, всегда. Клянусь тебе.

— Ладно, — неохотно согласилась Елена. — Сделаю вид, что сегодня ничего особенного не случилось. Только, Вась, пообещай, что не будешь делать глупости.

Можно подумать, я часто их совершаю!

— Обещаю, — уверенно сказала сестре.

Мое слово обычно крепкое, и я его всегда держу. Однако в этот раз свои обещания сдержала лишь отчасти. Нет, кольцо с одноразовым порталом я надела сразу и больше его не снимала, даже в бане мылась вместе с ним. Мать с сестрой этим были особенно довольны. А вот по поводу глупостей…

Через три дня я снова отправилась к своему любимому озеру. Не потому что захотела искупаться, а потому, что была уверена — там я встречу Влада.

Светловолосый воздушник никак не выходил у меня из головы. Я постоянно вспоминала наш разговор и все чаще думала про кошку, которую сгубило любопытство. Нет, Елену я не обманула, продолжать знакомство с кащем я действительно не собиралась. Пусть только ответит на мои вопросы — и скатертью дорога. Хотя… Что греха таить, было в моем новом знакомом что-то притягательное, даже волнующее. И дело здесь не только в запретности наших с ним взаимоотношений, не только в его стихии, с которой на Соларе я еще никогда не сталкивалась. Дело, как это ни странно, еще и в нем самом. В правильных резких чертах лица, в бархатном голосе, в необычной внешности, причем, необычной не только для этих краев, но и для большинства магов нашего мира в принципе. Вот берендеи, например, преимущественно темноволосые. Ну, в редких случаях, русые. Драки, все, как один, огненно-рыжие, унды вообще могут быть любой масти, но их волосы на свету всегда отливают голубым или зеленым. Про воздушников мать рассказывала, что они очень светлые, так как живут в основном в северных горах. Но одно дело услышать, и совсем другое — увидеть своими глазами. Словом, Влад — экзотика во всех отношениях. А я так люблю исследовать новое, непонятное и экзотичное!..

Три дня я убеждала себя, что встречаться с кащем в третий раз — верх идиотизма. А на четвертый надела купальник, поверх него сорочку и сарафан, домашним сказала, что иду за травами, и отправилась навстречу приключениям.

Через Лихолесье перелетела уткой, у границы перекинулась, и на людскую землю ступила уже в человеческом обличье.

Влада я увидела сразу, как только вышла на берег озера. Он ждал меня на его противоположной стороне — едва я оказалась в зоне видимости, как он появился из-за прибрежных кустов и помахал мне рукой. Ему ничего не стоило перелететь на мой берег по воздуху, но делать это он явно опасался. И правильно — не известно, какой сюрприз ожидает воздушника, подойди он так близко к Лихолесью. Я уже хотела снова превратиться в утку и перелететь к нему сама (чай, не гордая, не облезну), как вдруг меня подхватил теплый, удивительно плотный поток воздуха, и через пару секунд я уже стояла рядом с Владом. Даже испугаться не успела.

— Ты все-таки пришла, — улыбнулся воздушник.

— И тебе доброе утро, — несколько ошарашенно ответила я. — Давно ждешь?

— Не очень. Со вчерашнего дня.

— О! Это что же, ты уже вторые сутки живешь возле этого озера?

— Получается, что так.

— А если бы я не пришла?

— Ты бы пришла. Рано или поздно, но — обязательно. Вы, девушки, очень любопытные существа, а тебе наверняка интересно, почему я хожу кругами возле вашего заповедного леса.

Что ж, он совершенно прав.

— Ну, раз так, — я уселась на торчащую из густой травы кочку и разгладила на коленях сарафан. — Тогда рассказывай.

— Что рассказывать? — не понял Влад.

— Зачем я тебе понадобилась, конечно. Только, добрый молодец, давай сразу к делу, ладно?

— А ты куда-то торопишься? — улыбнулся кащ, опускаясь на траву напротив меня.

Какой же он все-таки рослый. Сидит прямо на земле, а наши с ним глаза аккурат на одном уровне.

— Пока не тороплюсь, но и целый день лясы точить не могу. Мать против того, что бы я с утра до вечера по лесам да озерам шаталась. А она у меня строгая, с ней не забалуешь.

— Понимаю, — кивнул Влад. — Наслышан я про Варвару-ягу.

— Ягу? То есть привратницу?

— Да. Мы хранительницу Калинова моста так за глаза называем. Про нее говорят, что она грозная и очень могущественная.

— Так и есть, — пожала я плечами.

Да так и должно быть. Попробуй, удержи пространственный портал-коридор, если ты слабая и мягкая.

— И с нами, воздушниками, у Варвары особые счеты, — продолжил кащ. — Поэтому я и решил поговорить именно с тобой. Помощь мне нужна, Василиса.

— Какого рода помощь? — заинтересовалась я.

— Мы вымираем, — грустно улыбнулся Влад. — С тех пор, как закончилась война магов, не родилось больше ни одного каща. Ни от союзов друг с другом, ни от людей, ни от других стихийников. Из всех воздушников Солары я самый молодой, а ведь я родился еще в начале второго года войны.

Значит, ему сейчас должно быть 52 года. Не мальчик, конечно, но для мага это еще не возраст. Если будет жить мирно и спокойно еще лет триста проживет, а то и больше.

— У вас с тех пор не родилось ни одного ребенка?

— Нет, дети рождались. Но все они пустоцветы. Если так пойдет и дальше, Василиса, через некоторое время наш мир снова окажется на грани катастрофы, но теперь уже из-за того, что из нее уйдет сила воздуха. Мы долго пытались выяснить причину такого магического бесплодия и пришли к выводу, что виной всему отдача от заклинания, вызвавшего эпидемию среди берендеев.

— А что по этому поводу говорит объединенный Совет магов?

— Драки и унды считают, что мы преувеличиваем масштаб проблемы. Мол, кащей осталось почти двадцать человек — в разы больше, чем стихийников земли, а для магического равновесия этого вполне достаточно. К нам давно относятся пристрастно и совершенно не хотят мыслить в перспективе.

— Понятно, — задумчиво кивнула я. — А чего же ты хочешь от меня?

— У вас, берендеев, есть возможность управлять живительной силой земли. А у нас есть особый артефакт накопитель, который можно ею наполнить. Если бы вы помогли собрать в него эту силу, мы могли бы попытаться вылечиться от нашей болезни. Я выносил эту идею на обсуждение в объединенном совете, но меня даже слушать никто не стал.

— Посчитали, что вы замыслили очередную диверсию?

— Наверное. Вроде как берендеи у нас, уж извини за прямоту, существа вымирающие, охраняемые законом и всем волшебным сообществом, и абы кого с подмоченной репутацией к ним допускать никто не согласен. Только мы ведь не дураки, Василиса, и проблемы всемирного характера нам не ни к чему. Нам нужна помощь и больше ничего. Поэтому, когда мои сигнальные кристаллы в один прекрасный день засекли на нейтральной территории активность магии земли, я поначалу даже не поверил такой удаче. Прилететь, правда, не успел, но когда активность проявилась снова, сразу же сорвался с места и примчался сюда.

— Ты меня тогда здорово напугал.

— Извини, пожалуйста. Я хотел просто проверить, действительно ли это колдует берендей, а еще, по возможности, лично попросить о помощи, раз уж другие волшебники нам в ней отказали. А когда прилетел и увидел тебя…

На его лице расцвела такая мечтательная улыбка, что я густо покраснела.

— Мне надо подумать, Влад.

— Подумай, — согласился он. — Я буду ждать твоего решения.

— Прямо здесь будешь ждать? На озере?

— Если понадобится, могу и здесь.

— Тут сыро и лягушек много.

— Тогда буду ждать дома, — снова улыбнулся он. — Когда ты выйдешь из Лихолесья, я об этом узнаю. И очень быстро прилечу туда, где ты будешь находиться.

Вот, значит, как он разыскал меня на ярмарке!

— Хорошо, — я встала со своей кочки. — Тогда до встречи, Влад.

— До встречи, Василиса.

ГЛАВА 3

Дома о разговоре с Владом я, конечно, ничего не сказала — не трудно догадаться, какая была бы реакция моих родных, если б они узнали, что я по собственной воле встречалась с кащем. Поэтому вела себя, как обычно, хотя меня так и подмывало рассказать обо всем сестре.

Сама же то и дело возвращалась мыслями к встрече на озере. Вообще, я могла бы махнуть на проблему воздушников рукой. Собственно, какое мне дело, кто у них там рождается, а кто нет? Нас, берендеев, вообще по пальцам пересчитать можно. К тому же, раз Совет магов от их воплей о вымирании отмахнулся, значит, у него были на то причины. Ответы на некоторые свои вопросы я получила, так что вполне логично было бы выбросить из головы светловолосого каща и заниматься своими делами.

Вот только поступить так я не могла. Потому что бросить на произвол судьбы того, кому нужна помощь, претит самой природе магов земли, да и чисто по-человечески — гадко и отвратительно. Преступники, которые истребили берендеев, уже давно наказаны, а ненавидеть ни в чем не повинных людей по меньшей мере глупо. К тому же воздушник прав — если с кащами что-то случится, быть беде.

Два дня я обдумывала каждое слово из нашего с Владом разговора и размышляла, как бы, не привлекая особого внимания, проверить, не обманул ли меня белобрысый стихийник.

А на третий день к нам в гости явился Валериэль.

Этого унда обожала вся наша семья. Не смотря на то, что Валерик на несколько лет моложе Варвары, для нас с Еленой он всегда был другом детства. Есть у магов воды одна интересная особенность — как их стихия способна изменять форму, так и они, легко и естественно, могут корректировать свою внешность, «перетекая» из одной в другую. Валериэль этой своей способностью пользовался напропалую. Когда мы с сестрой были детьми, он, помолодев до нашего возраста, лазал с нами по деревьям, катался с ледяной горы, играл в прятки и догонялки. Мы росли, и он «рос» вместе с нами.

Честно говоря, я не совсем понимала, почему ему, умному и взрослому, так нравилось играть с двумя сопливыми девчонками. Еще один друг нашего семейства, драк Горын Годинович — дядя Гриша, тоже любил с нами возиться, но делал это с точки зрения доброго взрослого дядюшки.

Валерик же воспринимался и мной, и Еленой, как ровесник — смешной, веселый и немного чудаковатый парень.

В нашем тереме видеть его всегда были рады, поэтому встретили со счастливым визгом-писком, киданиями на шею и звонкими поцелуями в щеки. Наши домовые тут же накрыли стол, и в течение следующего часа мы угощали дорогого гостя липовым чаем с плюшками и блинами и наперебой пересказывали последние новости.

— Лена, помнишь, ты вышивала бисером какой-то жутко сложный пейзаж? — вдруг спросил Валерик.

— Такое забудешь! — вздохнула сестра. — Хочешь посмотреть?

— Ага. У тебя же там и река была предусмотрена, да? Очень интересно, какое ты для нее выбрала сочетание цветов.

Елена заулыбалась и побежала за своим рукоделием.

— Ну и зачем ты ее отослал? — поинтересовалась я. — На старости лет вышивкой заинтересовался?

— Да Бог с тобой, — скривился унд. — Ленка, конечно, вышивает замечательно, но я в рукоделии мало что смыслю. Мне нужно, Васька, с тобой наедине побеседовать.

— Ну, беседуй.

— Скажи мне, милая берендейка, давно ли ты водишь дружбу с кащами?

Эээ…

— Что?..

— Я говорю, давно ли у тебя в приятелях Влад-кащей?

— Почему ты считаешь, что он мой приятель?

— Потому что своими глазами видел, как мило вы беседовали на берегу Евсеева озера.

— О, вот значит, как оно называется!

— Да, утопился там лет двадцать назад один гусляр-алкоголик, так его именем озеро и кличут.

— Ооо…

— Васька, не заговаривай мне зубы. Что у тебя с этим воздушником?

— Так ты его знаешь?

— Еще бы. Это же сын Лавра-кащея, того самого, что был идейным вдохновителем ублюдков, вырезавших берендеев.

— Что?!

— Он тебе не представился? И почему я не удивлён?..

— Валера, ты серьезно?!

— Серьезнее некуда. Так что у вас там за шуры-муры?

Чуть обалдевшая от такой интересной новости, я подробно рассказала Валериэлю историю своего знакомства с Владом. Водник выслушал меня внимательно, а потом задумчиво произнес:

— Знаешь, Василиса, когда Лавра с женой и соратниками отправили в ссылку, его сын был совсем крошечным, так что, конечно, никакого отношения к преступлениям отца не имел. Но мне кажется очень подозрительными и его повышенный к тебе интерес, и эта просьба о помощи. Знаешь, Вась, лично я ничего об обращении воздушников в объединенный совет не слышал, а ведь у меня там отец заседает.

— Думаешь, Влад меня обманывает?

— Не исключено. Чтобы зря не клеветать, спрошу у отца. Как только он дома появится.

Минуту мы сидели молча. Я переваривала свалившееся на меня известие, а Валерик ел блины.

— Так значит, Влад у воздушников вроде царевича? — спросила я у нашего гостя.

— Нет, — с набитым ртом ответил унд. — С тех пор, как Лавра сослали, у них появился другой лидер. Влада же воспитывали какие-то люди из общины, а как он повзрослел, переселился в замок отца где-то далеко в горах. Батя мне рассказывал, что совет одно время пристально следил за его жизнью, а потом перестал. Мол, ведет себя Лаврович мирно, заговоров не плетет. Что за ним следить-то, время тратить?

— А откуда ты про нашу встречу узнал?

— Так вы же возле воды сидели! — засмеялся Валерик. — Унды всегда в курсе, что делается и в воде, и рядом с нею.

— Так это что же, и другие водники про наше знакомство знают?

— Нет, только я, — улыбнулся Валериэль. — Что ты так на меня смотришь? Да, приглядываю я за тобой и Еленой. Время от времени. И русалки наши тоже. Ты когда с кащем после ярмарки в Славоградике у реки беседовала, Малаша с тебя глаз не спускала.

— Ну вы даете! — выдохнула я.

— Не вздумай сердиться, — серьезно предупредил унд. — Ваша безопасность для нас слишком много значит. И встречаться с воздушником тоже больше не вздумай. Не то я обо всем расскажу Варваре.

До самого вечера я ходила как пришибленная. Право развлекать гостя уступила сестре, а сама только улыбалась, кивала и думала о своем.

Что ж, если Валериэль надеялся меня напугать, ему это не удалось. Теперь мне еще сильнее захотелось встретиться с Владом, чтобы заново обсудить его просьбу. Причем сделать это я решила в самое ближайшее время.

Теперь самое главное — следить, чтобы поблизости не было открытой воды.

Утром я отправилась в Славоградик. Если Влад действительно может найти меня где угодно, то на городских улицах отыщет без особых проблем.

Родным сказала, что собираюсь наведаться в аптекарскую лавку и заглянуть к знакомому стеклодуву, у которого еще месяц назад заказала по дешевке десяток флаконов особой треугольной формы — для снадобий. Собственно, навестить торговцев я намеревалась в любом случае, так почему бы не совместить полезное с интересным?

Елена было увязалась за мной, но в самый последний момент явился дед Касьян, который выдвинул претензию, что мы, дескать, обе от рук отбились, сад и огород с волшебными травами запустили (к слову сказать, самая настоящая клевета!) и вообще дождемся, что перед домом болото вырастит и в нем кикиморы будут водиться. У домового нашего настроение всегда перед сменой погоды портится, так что порцию жалоб и ворчания от него в тереме получают все, даже мать, а что уж о нас с сестрой говорить. Впрочем, в чем-то это даже хорошо — барометра не надо, если дед Касьян заворчал, значит скоро пойдет дождь. Или снег.

Пока Елена успокаивала домового, я, клятвенно пообещав, что появления болота не допущу, поспешно улизнула на улицу.

Из Лихолесья до Славоградика шла медленно и время от времени поглядывала на небо — не налетит ли черный вихрь? Но высь была чистой и никаких вихрей на ней не наблюдалось.

В городе я больше двух часов прогуливалась по улицам и площадям — и у аптекаря побывала, и у стеклодува свой заказ забрала, и в трактире похлебки с грибами поела и даже чью-то лошадь у трактирной коновязи яблоком покормила. Влада все не было.

Это меня несколько рассердило. Нет, понятно, что у него тоже могут быть какие-то дела и заботы, но ведь и я не могу целый день ждать и по Славоградику слоняться. Тем более, это ему от меня помощь нужна, и никак не наоборот.

Решив, что в городе мне сегодня делать больше нечего, я отправилась домой — разбирать травы и помогать сестре отбиваться от хмурого домового.

Чтобы немного срезать путь до городских ворот, свернула с главной улицы на побочную — узкую и тихую. Но стоило пройти по ней десяток шагов, как путь мне преградили двое крепких плечистых мужиков.

— Кудыть торопишься, красава? — ухмыляясь щербатым ртом спросил один из них. — Може, пройдешься с нами?

Бросив быстрый взгляд назад, я увидела, что обратную дорогу заняли еще двое здоровяков в таких же грязных штанах и рубахах, что и мой внезапный собеседник.

— Не боись, чернявая, мы робята смирные, не обидим, — хохотнул второй мужик.

— Шли бы вы своей дорогой, — мрачно ответила я. — Недосуг мне с вами лясы точить.

— Торопишься, значит, — протянул щербатый. — Ну дык мы тя держать не станем. Давай корзинку свою, ды катися румяным яблочком.

Вот наглецы! Время только за полдень перевалило, а они уже на промысел вышли! Ни стыда, ни совести.

— Вы б хоть вечера дождались, — скептически сказала я. — Вам «работать» после заката положено.

— До заката еще далеко, а жрать уже ща охота, — пожал плечами щербатый. — Не гундось, девка, подавай корзину.

— И не стыдно вам вчетвером одну девушку грабить? — раздался из-за моей спины знакомый голос.

Мы с «робятами» дружно на него повернулись.

— Пришел-таки, — ехидно сказала я.

— Извини, — улыбнулся Влад. — Меня немного задержали.

— Эй, белобрысый, ступай себе отседова, — посоветовал воздушнику приятель щербатого, вынимая из грязного рукава нож. — Иль тоже голодающему люду помогнуть желаешь?

— А ты, Василиса, я смотрю, не скучаешь, — усмехнулся кащ, проигнорировав замечание грабителя. — Вон сколько подле тебя кавалеров.

— Кавалеры они так себе, — призналась я, еще раз оглядев небритые тупые рожи мужиков. — И общество мне своё сами навязали.

— А ну хорош трепаться! — рявкнул щербатый, выхватывая из-за пояса широкий кинжал.

Я пожала плечами, и легко топнула ногой. Дорога под лаптями всех четверых грабителей тут же встала на дыбы и расшвыряла их в разные стороны. Мужики глухо стукнулись о каменные бока стоявших поблизости домов, и тихо повалились на землю.

— Они живы? — поинтересовался Влад, несколько ошарашенный агрессивным поведением дороги.

— Да что им сделается? — хмыкнула я, осторожно попинав носком туфли ближайшего ко мне разбойника. — Полежат, очухаются и дальше грабить пойдут.

— Какая ты… грозная.

— Какая есть.

— Ты не против, если мы найдем другое место для беседы?

— Не против. Тем более поговорить нам действительно нужно.

Мы вернулись на главную улицу, и, не сговариваясь, направились к ближайшей харчевне. После грибной похлебки есть мне уже не хотелось, но удобнее места для разговора, чем подобное заведение, в Славоградике не было.

— Так что ты решила? — спросил у меня Влад, когда мы удобно расположились за выскобленным деревянным столом, и шустрый разносчик принес нам кружки с холодным квасом.

— Ничего я еще не решила.

— Сомневаешься?

— Размышляю, не обманул ли ты меня, добрый молодец.

— Зачем мне тебя обманывать?

— Не знаю, Влад. Про отца своего ты же мне ничего не рассказал.

— Доложили уже, — усмехнулся воздушник. — Если бы я тебе сразу представился с перечислением всех своих родственников, стала бы ты вообще со мной разговаривать?

— Тоже верно. Но осадок от твоей недомолвки остался.

Воздушник пожал плечами.

— Я, собственно, ничего ни от кого не скрываю. Да, мой отец — тот самый Лавр Ставринович, убедивший кащей начать войну против берендеев. Он же главный разработчик волшебного вируса, вызвавшего на Соларе эпидемию, которая выкосила магов земли и сделала магически бесплодными магов воздуха. Когда отец отправился в ссылку, мне было два года, Василиса. Я не помню его, и взглядов его не разделяю. Я пытаюсь хоть как-то исправить последствия тех дел, которые творились по его вине. Если ты откажешь в моей просьбе, я это пойму и больше беспокоить тебя не буду. Кащи еще не скоро смогут вернуться к нормальному взаимодействию с остальными стихийниками. Жаль только, магия воздуха не хочет ждать, пока все мы заново наладим контакты. Знаешь, почему я прибыл в Славоградик так поздно? Ты ведь находишься здесь уже давно — не меньше двух часов, верно? Я не прилетел к тебе раньше, потому что сегодня хоронили одного из наших собратьев. С ним прощалась вся община.

— От чего он умер?

— От старости, — грустно усмехнулся Влад. — Вместе с ним Солару покинула еще одна частичка магии воздуха.

Я задумчиво посмотрела на каща. Тот был серьезен. И одет во все черное.

— Сколько нужно времени, чтобы наполнить живительной силой ваш артефакт?

Влад слабо улыбнулся.

— Не знаю, — честно признался он, а потом полез в карман и достал из него небольшой зеленоватый флакон. — Смотри, это накопитель, на который наложены те же чары, что и на артефакт. По тому, как быстро ты его наполнишь, я смогу примерно рассчитать время, которое потребуется для наполнения всего артефакта без ущерба для твоего здоровья.

Я протянула руку, и Влад вложил флакон-накопитель в мою ладонь. Пальцы тут же закололо от чужой магии, которой явно было на этом сосуде очень много. Осторожно вынула пробку, сосредоточилась и влила в него пару капелек виты. Живительная сила тут же впиталась в зеленоватое стекло, как вода в сухую землю. Нда. Это потребует больше усилий, чем я думала.

Сосредоточилась снова и направила в узкое горлышко флакона целый поток виты. Дыхание тут же перехватило от напряжения, закружилась голова. Флакон при этом оказался наполнен всего наполовину.

— Все хорошо? — обеспокоенно спросил Влад. — Ты побледнела.

— Все нормально, — отмахнулась я, пытаясь сосредоточиться опять.

После третьей попытки пузырек, наконец, наполнился весь. У меня же перед глазами вспыхнули звезды, в ушах раздался гул, а тело вдруг стало тяжелым и непослушным. Следующие несколько минут из моей жизни выпали. Очнулась я на маленьком пятачке с пожухлой травой, возле харчевни, на который меня заботливо усаживал Влад.

— Все-таки это была плохая идея, — пробормотал воздушник, поправляя мне подол сарафана.

— Почему? — поинтересовалась я, пытаясь сфокусировать взгляд.

— Если от одного накопителя ты едва не потеряла сознание, что же будет, если дать тебе артефакт?

— Это я силы не рассчитала, — ответила, окончательно приходя в себя. — Если бы не поторопилась, все было бы нормально.

— Ты меня напугала. Стала белая, как бумага, начала клониться в сторону. Еле успел тебя подхватить, на улицу вынес. Подумал, что на земле тебе станет лучше.

— Правильно подумал, — кивнула я, вставая на ноги. — В следующий раз я буду осторожнее.

— Так ты согласна помочь?

— Согласна. Тем, кто действительно нуждается в помощи отказывать нельзя.

Возвращаться обратно в харчевню мы не стали. Влад сунул разносчику, выглянувшему посмотреть все ли у нас в порядке, несколько монет, и предложил немного пройтись по городу.

— Что будем делать с твоим артефактом дальше? — поинтересовалась я, пока мы неторопливо шагали по улице.

— Нужно подумать, — ответил воздушник. — Накопитель, из-за которого тебе стало нехорошо, вмещает в себя лишь малую часть того, что нужно наполнить. Так как передача виты отнимает у тебя много сил, придется цедить её маленькими порциями. Процесс может затянуться, Василиса. Возможно, нам с тобой предстоит встретиться еще не раз.

— А что, если ты принесёшь этот артефакт мне, и я сама постепенно буду наполнять его у себя дома?

— Это невозможно. Во-первых, он очень большой, во-вторых, намертво вмурован в пол одного из наших святилищ. Придётся вливать в него виту через накопители. Или переправить к нему тебя, чтобы действовать напрямую. Но лично мне первый вариант нравится больше.

— Пусть будет так, — кивнула я. — И когда же мы встретимся в следующий раз?

— Когда пожелаешь. Теперь все зависит от тебя. Я прилечу в любое время дня и ночи.

— Знаешь, я не всегда выхожу из Лихолесья одна. Честно говоря, это вообще случается редко, обычно у меня есть провожатые. Если они увидят нас вместе, будут проблемы.

— Ничего страшного, — улыбнулся Влад. — Я дам тебе свисток. С его помощью ты можешь звать меня, когда будешь полностью свободна.

Он поднял с земли соломинку, дунул на нее, сделал легкий пасс рукой. Соломинка на миг вспыхнула голубоватым светом и снова стала прежней.

— Не сработают ли от этого свистка в Лихолесье мамины сигналки? — задумчиво произнесла я.

— Не сработают, — уверенно ответил кащ. — Здесь волшебства практически нет. Я только чуть изменил способ прохождения воздуха через эту соломинку. Если ты в нее подуешь, я услышу с любого расстояния.

Он подал мне свисток, и когда я протянула руку, чтобы его забрать, осторожно погладил пальцем мое запястье. От этой простой почти невесомой ласки у меня по коже побежали мурашки.

— Тебе ведь не обязательно прямо сейчас возвращаться домой? — внезапно спросил Влад.

— Нет, — ответила я, чувствуя себя растерянно от неожиданной реакции на прикосновение воздушника.

— Тогда, может быть, ты согласишься пообщаться со мной не по делу, а просто так? Мы могли бы еще погулять по городу, а потом я бы проводил тебя к Лихолесью.

— А давай, — согласилась я. — Главное следить, чтобы поблизости не было открытой воды. Недавно выяснилось, что в ней сидят охранники, которые наблюдают за каждым моим шагом.

— Значит, к реке не пойдем, — кивнул Влад.

И мы отправились гулять.

Немного прошлись по центральной улице, свернули на рыночную площадь, там случайно попали на представление бродячих циркачей. Вместе с остальной славоградской публикой долго аплодировали учёному медведю и смеялись над шутками большеглазого скомороха.

Потом ели пироги и яблоки, купленные у бойкой румяной торговки, в какой-то забегаловке пили вкуснейший морс.

Светловолосый воздушник оказался на удивление простым и веселым. Он то и дело рассказывал мне забавную чепуху, от которой я заливалась громким смехом, с интересом расспрашивал об учебе и студенческой жизни, и сам смеялся над чудачествами моих приятелей, о которых я ему подробно повествовала.

С Владом оказалось так легко и интересно, что о возвращении домой я вспомнила только когда повеяло вечерней прохладой.

— Ты живешь далеко отсюда? — спросила я воздушника, когда мы вышли из главных ворот Славоградика и все так же неторопливо направились к Лихолесью.

— Далеко, — ответил Влад. — В Западных горах.

Ого! Почти на краю света. Здорово, наверное, владеть магией воздуха — расстояния тогда не имеют никакого значения.

— Там находится ваша община?

— Не совсем. Община расположена у подножия гор. Раньше это был чудесный город. Собственно, он и сейчас чудесный, но только теперь гораздо меньший по размеру.

— В нем живут одни воздушники?

— Нет, конечно. Кащей осталось совсем немного. Для двух неполных десятков человек и небольшой деревеньки хватило бы. Но почти все они состоят в браке с обычными людьми или с другими стихийниками. Вообще, после войны нас было гораздо больше, но некоторые предпочли отправиться в ссылку вместе со своими мужьями, отцами и сыновьями. Многие из тех, что остались, просто умерли. Новые воздушники с тех пор больше не рождались, так что…

— А ты, получается, обитаешь отдельно от всех?

— Да, я живу в замке отца. Уединенно.

— Почему?

— Мне так удобно. Не думай, я не отшельник. Просто там спокойно и никто не мешает заниматься делами.

— Ты такой занятой?

— Для тебя я свободен всегда, — улыбнулся Влад. — Но в целом — да, мне есть чем заняться. От отца в наследство осталась хорошая лаборатория с экспериментальной площадкой для заклинаний, в ней я и провожу большую часть своего времени.

— И что же ты там делаешь?

— Лекарства.

— Лекарства? Какие?

— Разные — от ерунды вроде сиропа от кашля до эликсиров от болезней крови и сердца. Если помнишь, после войны и эпидемии кащи оказались в серьезной изоляции. С нами никто не желал иметь дела. Тогда выяснилось, что без привычного товарооборота жить очень несладко. Плюс ко всему оказалось, что нам очень не хватает снадобий. Целитель на всю общину остался один, и он не всегда физически успевал помочь всем, кто в этом нуждался. Он был моим учителем.

— Был?

— Это его мы сегодня хоронили.

— Ой…

— Не пугайся. Он был очень стар. Боюсь даже представить, сколько лет он прожил на этом свете.

Несколько минут мы шагали молча.

— В своем замке я разрабатываю формулы лечебных эликсиров, — сказал, наконец, Влад. — У меня на Земле есть небольшая фармацевтическая компания. С ее помощью я могу поставить свои разработки на поток. Время от времени я приношу сюда интересные формулы, которые составляют учёные Земли, дорабатываю и сам готовлю по ним препараты. Мне приятно думать, что благодаря мне мои сородичи стали дольше жить. Правда, главное свое лекарство я пока еще не создал.

— От магического бесплодия?

— Да.

Я слушала его и удивлялась. Честно говоря, до знакомства с Владом о кащах я знала не много. Мать не любила о них говорить, а больше спрашивать было не у кого. Невольно мне стало жаль этих людей, которые, как и все остальные жители Солары, пострадали от войны. Изоляция, болезни, недостаток необходимых вещей… Задумывались ли мы когда-нибудь каково жить в этих условиях ни в чем не повинным людям, да еще осознавая, что весь остальной мир считает их мерзкими ублюдками?

А Влад молодец. Мало того, что старается вытянуть свой народ из ямы, так и способ для этого выбрал очень удачный. Земля — единственная реальность, в которую можно попасть, минуя Калинов мост. Пространственный коридор между ней и Соларой очень узок, а в некоторых местах эти миры вообще соприкасаются друг с другом, так что путешествия туда-обратно не редкость. Мы с сестрой тоже гуляли туда достаточно часто.

Еще одна особенность Земли в том, что магию, буквально разлитую в воздухе, ее жители практически не используют — нет там мало-мальски сносных колдунов, способных ею воспользоваться.

Наши стихийники время от времени навещают Землю — в критических случаях подпитывают свой резерв, учатся у местных аборигенов чему-нибудь интересному (Елена, например, как-то раз привезла оттуда чудесные фасоны платьев) и так далее. Другое дело, что долго находиться на Земле мы не можем — Солара начинает звать нас обратно.

— Ты живешь в своем замке один? — спросила я у Влада.

— Да.

— И сам ведешь домашнее хозяйство?

— Нет, — он улыбнулся. — Для этого у меня есть сильфы. Они неплохо справляются и с уборкой, и со стиркой. А уж какие вкусные пироги пекут! Ммм…

— А ты…, - я запнулась, засмущавшись вопроса, который целый день не решалась задать. — Я хотела спросить, нет ли в твоей общине кого-нибудь, кто будет против того, что ты проводишь время в моей компании?

— Тебе интересно есть ли у меня подруга?

— Да.

— Нет. Ни подруги, ни невесты, ни жены у меня нет.

— Отчего же?

— Потому что я сын Лавра, — пожал плечами Влад. — Со мной мало кто желает общаться в неформальной обстановке. У тебя, я так понимаю, тоже никого нет.

— С чего ты взял?

— Если бы у тебя кто-то был, вряд ли бы ты одна купалась в лесных озерах и гуляла по шумному городу.

— А почему нет?

— Ни один нормальный мужчина такую девушку далеко от себя не отпустит, — серьезно ответил воздушник. — Я бы не отпустил.

Я почувствовала, как мои щеки заливает румянец.

Мы свернули с тракта в поле и пошли по широкой утоптанной тропе. Влад был так близко, что в какой-то момент мне вдруг захотелось, чтобы он взял меня за руку. Или хотя бы случайно до нее дотронулся. Но воздушник просто шел рядом и никаких действий, вызывающих у меня мурашки, не предпринимал.

Когда мы добрались до конца поля, Влад остановился.

— Дальше мне идти нельзя, — сказал он.

Я понимающе кивнула.

— Спасибо тебе за помощь, Василиса.

— Пока еще не за что.

— Спасибо, что не отказала. Для меня это очень важно.

Он протянул мне руку, а когда я вложила в нее свою ладонь, нежно поцеловал мои пальцы, потом осторожно сжал их своими.

— Я буду с нетерпением ждать следующей встречи, — сказал Влад, глядя мне прямо в глаза.

— Я тоже, — честно ответила ему.

Прежде чем отпустить, он сжал мою руку еще раз. А потом отступил назад и, превратившись в черный вихрь, исчез в небе.

В эту ночь я почти не спала. Долго лежала в кровати, рассматривая тени на потолке, потом ворочалась с боку на бок. Затем сидела у открытого окна и глядела на звезды.

А перед глазами то и дело вставали картины прошедшего дня.

… цирковой мишка лихо отплясывает на рыночной площади, мы с Владом дружно хлопаем в ладоши, при этом стоим вплотную, соприкасаясь рукавами. Я поворачиваю голову и вижу, что воздушник смотрит не на ученого медведя, а на меня…

… мы пьем ледяной морс в малюсенькой харчевне, он передает стакан и как бы невзначай касается моей руки своей горячей ладонью…

«Для тебя я свободен всегда»

… его губы осторожно скользят по моим пальцам…

«Я бы не отпустил»

Ох, Васька!.. Заканчивала бы ты это глупое дело. Мужик старается быть вежливым и внимательным, у него к тебе деловой интерес и ничего кроме виты ему не нужно. Да и ты сама через две с половиной недели укатишь в Элорию — и поминай как звали до самой зимы.

Кстати, а ведь времени до моего возвращения в универ действительно осталось совсем мало. Успею ли я до отъезда наполнить силой его артефакт? Надо бы с ним эту тему обсудить.

Да и встречаться теперь нужно чаще. Иначе, какой во всей нашей затее смысл?..

Впрочем, тут перед собой нужно быть честной — увидеть светловолосого воздушника я хочу не столько по делу, сколько потому что он мне… нравится?

Нравится. Очень.

Он интересный, необычный, умный, вежливый, забавный. А какой красивый!

Ох… Как жаль, что я не могу рассказать о наших встречах сестре!

Честно говоря, у меня от моей двойняшки секретов не было никогда. Поэтому скрывать от нее отношения с Владом, пусть и чисто деловые, было почти физически неприятно, а уж врать — тем более.

Сегодня за ужином она сразу обратила внимание, что со мной что-то не так — уж слишком я была рассеянна и задумчива. Пришлось убеждать сестру, что я просто устала от прогулки по городу, и пораньше отправляться спать.

Впрочем, ни что не мешает мне рассказать Елене про Влада и виту после того, как артефакт будет наполнен и все закончится. Вряд ли воздушник, получив желаемое, захочет продолжать со мной знакомство. Сестра, конечно, возмутится, может быть, даже покричит или подуется немного, но, в конце концов, все обязательно поймет. И мне станет легче.

С этими мыслями я и уснула.

Спала, к слову, крепко, но не долго. С первыми петухами в мою горницу, как и всегда, явился наш домовой и устроил громкую побудку. Традиционные вопли о каникулах и законном желании поспать еще хотя бы полчаса были проигнорированы («Неча дрыхнуть! Чай, не ленивица какая-нить!»), поэтому к завтраку я спустилась сонная и чуть помятая.

Пока тетушка Дарья — сестрица деда Касьяна раскладывала нам по тарелкам гречневую кашу, я соображала, какой бы придумать предлог, чтобы снова улизнуть из дома. Но все мои потуги оказались напрасными — мама сообщила, что после завтрака нам всем надлежит заглянуть в гости к дедушке Лешему, так как подошло время урожая лесной глициронии, а без его разрешения собирать эту волшебную травку не удобно, да и не прилично.

Вообще, страда на заповедных полянках хранителя нашего Лихолесья — дело шумное и веселое, в котором мы с Еленой участвуем всегда с большим удовольствием. Дело в том, что собирать чудо-траву нам много разного народа помогает — и Гаевка, и Аука, и Лесавки с Лесовичком и другие лесные духи. А это значит, быть на полянках забавным играм, громкому смеху и задорным танцам.

Жаль только, что это действо закончится глубокой ночью, и с Владом сегодня увидеться не удастся.

Что ж, значит, встретимся завтра. К этому времени я обязательно придумаю, как в одиночку выйти из Лихолесья.

Сочинять ничего не пришлось. На следующий день Елена объявила домашним, что мы с ней на весь день уходим в гости к деревенским подружкам и утащила меня из дома.

— Вась, давай разделимся, — внезапно предложила она, когда последняя полоса зачарованного леса осталась позади.

— В смысле? — удивилась я.

— В смысле я пойду в деревню, а ты где-нибудь погуляешь.

— Лена, — хитро улыбнулась я. — С каких это пор тебе надоела моя компания? У тебя, часом, не свиданье ли?

— Я знала, что ты все поймешь правильно, — улыбнулась сестра. — К мельнику племянник из стольного города погостить приехал. Парень — просто сказка.

— Когда же ты с ним успела познакомиться? — удивилась я.

— Позавчера, пока ты в Славоградике была. Я как деду Касьяну грядки прополола, решила в гости к Стешеньке сходить. Пришла в деревню, а там это чудо. Полдня с ним болтали да смеялись. Он меня еще гулять звал. Я хотела вчера к нему сходить, но из-за этих трав, песен, да плясок не успела.

Про пляски она верно сказала. У меня после вчерашних хороводов до сих пор ноги гудят.

У развилки мы остановились.

— Ну, развлекайся, — подмигнула я сестре. — Только держи со своим сказочником ухо востро. А еще на всякий случай скажи, что твоя сестра — ведьма, и, если он тебя обидит, в жабу его превратит и иноземцам продаст. У них, говорят, жабы — первый деликатес.

Елена хихикнула.

— А куда пойдешь ты?

— В поле. На солнышке погреюсь, силой от матушки-земли подпитаюсь.

Договорившись встретиться вечером на этом же месте, мы разошлись в разные стороны.

Сестра пошла в деревню, а я, как и говорила, отправилась в поля. Когда развилка окончательно скрылась из виду, достала из кармана волшебный свисток и осторожно в него подула. Пару минут ничего не происходило, а потом мои волосы тронул легкий прохладный ветерок.

— Здравствуй, Василиса.

Он, как всегда, появился неожиданно. И улыбался так искренне, что я тоже улыбнулась ему в ответ.

— И тебе доброго дня, Влад.

Сегодня воздушник был в серых узких брюках, заправленных в сапоги из тонкой кожи, белой батистовой рубашке и легком укороченном сюртуке, а свои волосы аккуратно собрал тонким ремешком в тугой хвост у основания шеи. О! Уж не для меня ли он так нарядился?

Впрочем, я и сама не в старом сарафане пришла. Надела одно из своих любимых платьев — светло-зеленое с нежной вышивкой, и косу у зеркала почти полчаса затейливым плетением вязала. Сестра моя тоже к своему свиданию хорошо подготовилась, сказочник ее сегодня будет сражен наповал.

Мама, увидев нас красивых, не стала уточнять, каких деревенских коров мы сегодня собрались очаровывать, только усмехнулась и попросила вернуться «от подружек» хотя бы к ужину.

— Ты все-таки смогла скрыться от своих провожатых?

— Скорее, провожатые скрылись от меня, — усмехнулась я. — Знаешь, я подумала, что в поле заполнять твои накопители витой будет удобнее. Здесь повсюду моя стихия, она даст мне дополнительные силы.

Влад вынул из кармана зеленый флакон и протянул мне.

— Он меньше, чем тот, что был позавчера, — удивилась я, взяв сосуд в руку.

— Мне кажется, будет лучше, если ты станешь отдавать виту понемногу. Это безопаснее для твоего самочувствия.

Я кивнула и уселась на землю. Влад опустился напротив меня.

Вынула из флакона пробку, сосредоточилась и стала медленно вливать в него живительную силу. В этот раз не торопилась, делилась осторожно, прислушиваясь к себе.

Может быть, сосуд действительно был невелик, или же это мать-земля щедро подпитывала меня своей магией, но только когда накопитель наполнился, у меня не было ни слабости, ни головокружения. Разве что очень захотелось пить.

— Вот, принимай работу, — улыбнулась я, протягивая Владу накопитель.

Он в ответ протянул мне фляжку с водой. Тут же припала к ней и с жадностью выпила почти половину.

— Скажи мне, Василиса, любишь ли ты летать? — вдруг спросил воздушник.

— Люблю, — ответила я. — А что?

— Ты поднимаешься в воздух только после оборота?

— Да, когда превращаюсь в утку.

— Скажи, а хотелось бы тебе посмотреть на землю с высоты, которая бы была выше птичьего полета?

— Может, и хотелось, — ответила я. — Но там очень холодно, да и не смогу я взлететь так высоко.

— А я смогу, — улыбнулся Влад. Потом встал с земли и протянул мне руку — Полетаем?

— Что ты собираешься делать? — недоверчиво спросила я.

— Полетать, — просто повторил Влад. — Сегодня отличная погода, чистое небо. А холода не бойся. Его не будет. Впрочем, если ты мне не доверяешь…

Не то чтобы не доверяю, просто не знаю чего от тебя ожидать. Но посмотреть с высоты на землю человеческими глазами, конечно, интересно.

Я подала ему руку, и он легко поднял меня на ноги.

— Что нужно делать?

— Встань ко мне спиной, — скомандовал Влад.

— Встала.

— Теперь закрой глаза.

— Зачем?

— При взлете может закружиться голова. Откроешь, когда мы поднимемся в воздух.

— Хорошо.

Едва сомкнула веки, мою талию обвили сильные мужские руки.

— Готова? — тихо сказал Влад мне на ухо

Я кивнула. Его объятие сразу стало крепче, и в ту же секунду мы взмыли вверх — легко и плавно, как на лифте. Ни шума в ушах, ни перехватившего дыхания у меня при этом не было.

— Смотри, — прошептал кащ через несколько секунд.

Я открыла глаза и обомлела. Мы висели прямо в воздухе, а под нашими ногами проплывали полуразмытые нити облаков. Из-за них, как с картины, которую кто-то снял со стены и положил на пол, на нас смотрели зеленые «заплатки» полей, три широкие ленты рек, кукольные домики окрестных деревень и мрачный бескрайний ковёр Лихолесья.

От раскинувшейся под ногами красоты — простой и в то же время ослепительной, захватило дух. Приглядевшись, я различила, как по главному тракту неторопливо едут маленькие, словно игрушечные, крестьянские телеги, а рядом с ними торопливо снуют крошечные человечки.

Сама я так высоко не поднималась никогда. Да и летала-то в основном над нашим зачарованным лесом, на людских землях появляться в измененном обличье мать всегда запрещала.

— Нравится? — тихо спросил Влад.

— Да, — выдохнула я.

— Посмотри вверх.

Подняла голову, чтобы увидеть бескрайнюю синь, которая была еще выше, гораздо выше нас. В то же мгновенье к моей шее прижались горячие губы.

Дыхание тут же сбилось, внутри что-то екнуло, а кожа покрылась мурашками. Я повернула к нему голову, и замерла. Лицо Влада оказалось немыслимо близко, а его глаза, светлые и глубокие, будто северные озера, вдруг вытеснили все, что было вокруг и буквально затянули меня в свой голубой омут.

— Красавица, — прошептал Влад и поцеловал меня в губы.

По телу будто пробежал электрический разряд. Закружилась голова, а мысли растаяли, как снег под весенним солнцем. Не разрывая поцелуя, он мягко развернул меня к себе лицом, прижал сильнее к груди. Я обхватила его руками, бессознательно стащила с волос ремешок и сразу же зарылась в них пальцами.

Господи, как же сладко…

Когда наши губы разомкнулись, оказалось, что мы уже стоим на земле. Вцепившись друг в друга, как ненормальные.

Влад немного отстранился, нежно провел подушечкой пальца по моей щеке.

— Они убьют меня, — хрипло сказал он.

— Кто? — тоже осипшим голосом спросила я.

— Все, — он усмехнулся. — Черт с ними, пусть убивают.

И снова впился в мои губы поцелуем…

Когда я пришла в себя, выяснилось, что мы с Владом уже сидим на земле, причем, он — на собственном сюртуке, а я — на его коленях. Следом пришло следующее открытие — меня по-прежнему крепко прижимают к груди, да и я сама льну к ней изо всех сил.

Подняла голову и чуть ошалелым от недавнего эмоционального гейзера взглядом посмотрела на воздушника. Чтобы увидеть, как из его глаз исчезает пелена, а лицо приобретает осмысленное выражение. Да… Видимо, накрыло сейчас не только меня.

Влад чуть ослабил объятия и мягко убрал с моего лица прядь волос, выбившуюся из косы.

— Красавица, — тихо повторил он.

А на меня вдруг нахлынуло смущение. Попыталась было отстраниться, но кащ снова прижал к себе и на мгновенье стиснул так, что стало почти больно.

— Не пущу, — серьезно сказал Влад.

— Не отпускай, — покорно согласилась я, пряча лицо у него на груди.

Он коротко вздохнул, и вдруг, перехватив меня поудобнее, поднялся на ноги и взмыл вверх. От неожиданности я ахнула и невольно вцепилась в ткань его рубашки. Поле, на котором мы сидели, вдруг оказалось далеко внизу, а плотный поток воздуха, подхвативший нас, едва мы оторвались от земли, тут же с огромной скоростью понёсся куда-то вдаль.

От испуга я сжалась, однако спустя пару секунд под ногами Влада снова была твердая земля. Он поставил меня на ноги, и оказалось, что стоим мы на высоком незнакомом косогоре, под которым раскинулся большой город.

— Где мы? — удивленно спросила я.

— У стольного града, — ответил воздушник.

— И зачем мы сюда прилетели?

— Чтобы сбить с толку твоих охранников. Боюсь, после наших поцелуев они уже подписали мне смертный приговор.

Я недоуменно уставилась на Влада.

— За тобой все время присматривают, — пояснил кащ. — Унды, полевики, лесовики. И им очень не нравится, что мы общаемся. В общине мне передали послание от объединенного Совета магов с настоятельной просьбой оставить тебя в покое, — воздушник взял двумя руками мою ладонь. — А я не могу. И дело здесь не только в артефакте.

Я переплела свои пальцы с его. А он снова привлек меня к себе.

— Возле гор и больших городов сильный магический фон, — продолжил Влад. — Он сбивает духов с толку. Поэтому я и перенес тебя сюда — чтобы никто за нами не подглядывал.

— Они не забьют тревогу?

— Нет, — улыбнулся он. — Твои охранники забеспокоятся, если тебя больше суток не будет в поле их видимости.

— Откуда ты знаешь?

— Духи общаются с ветром, а ветер общается со мной.

Влад наклонился и мягко коснулся губами уголка моих губ.

— Я ждал тебя вчера весь день, — серьезно сказал он мне. — Едва удержался от того, чтобы, наплевав на все предупреждения совета магов и охранные заклинания Варвары, отправиться бродить вокруг Лихолесья. Меня тянет к тебе, как магнитом. Что ты делаешь со мной, Василиса?

А что ты делаешь со мной, Влад? Почему я еще одну ночь провела без сна, сидя у окна и глядя в небо? Я молча протянула руку, чтобы погладить его по щеке, но воздушник перехватил мою ладонь и снова сжал ее своей рукой.

— Мне нельзя даже приближаться к тебе, — он наклонился и поцеловал мои пальцы. — А внутри все горит. Каждую ночь вижу тебя во сне, целыми днями жду, когда ветер снова позовет меня к тебе. Я с ума схожу, Василиса…

Слова Влада отзывались в моем сердце дрожью. Я вдруг поймала себя на мысли, что хочу обнять его крепко-крепко, уткнуться носом в сильное плечо и держать так до тех пор, пока есть силы. Тот поцелуй между небом и землей словно прорубил брешь в плотине моего внутреннего равновесия, и теперь из нее фонтаном бьют странные, неправильные, но безумно сладкие чувства.

Что происходит, Влад? Неужели я тоже безумна?

Ни один мужчина не вызывал во мне такого бешеного восторга. Ни с кем из тех юношей, с которыми я встречалась в Элории, мне не хотелось дико целоваться у черта на куличках, позабыв обо всем и обо всех. Что со мной, Влад?..

— Над нами здорово пошутили высшие силы, — сказала я ему.

— Да, — серьезно кивнул он. — Только мне не смешно, Василиса. И я не знаю, что сделаю, если унды и драки изолируют тебя от меня.

— Давай сейчас не будем об этом думать, — тихо предложила я, снова пряча лицо на его груди. — От охранников мы сбежали, никто за нами не подсматривает, тревогу никто не поднимет. Давай просто побудем вместе?

— Сейчас это самая лучшая идея.

Влад приподнял двумя пальцами мой подбородок и жарко прижался губами к моим губам.

— Пойдем в город? — спросил, когда поцелуй завершился.

— Пойдем, — пробормотала я, пытаясь унять слабость, вызванную его лаской.

Воздушник снова подхватил меня на руки, и вместе с уже привычным плотным потоком воздуха полетел к стольному городу.

— … а потом он мне и говорит, мол, через две недели ему придется обратно в стольный город возвращаться — совсем скоро начнется учебный год, поэтому надо загодя планы поднять, учебники пересмотреть, на собрание какое-то сходить. Рассказывает он мне об этом, а у самого глаза печальные, как у того кота, что мы с тобой в Элории на помойке подобрали. А я ему, значит, отвечаю… Вась! Ты меня вообще слушаешь?

— А? — очнулась я. — Слушаю, конечно.

Елена тут же вперила в меня недоуменный взгляд.

— Чем ты в своих полях занималась? — поинтересовалась сестра. — Лицо у тебя такое мечтательное, будто ты там королевича повстречала. Или единорога.

Вот что ей ответить? Ведь после этих «полей» мне никакой королевич не нужен, а единорог — тем более.

Сегодня до самого вечера мы с Владом бродили по улицам и паркам Ладари — столицы нашего маленького государства. Пили вино, ели сладости, о чем-то говорили и целовались, целовались, целовались… Все события этого чудесного дня смешались в моей памяти в единый быстрый хоровод. Чувства, которые сначала меня испугали и озадачили, были окончательно отпущены на волю, и я полностью, безоговорочно позволила себе наслаждаться происходящим.

Ближе к сумеркам Влад перенес меня к развилке, на которой мы должны были встретиться с сестрой, и улетел восвояси. И вот теперь мы с Еленушкой шагаем домой, она мне оживленно о чем-то повествует, а у меня перед глазами стоят голубые очи, белоснежные волосы и сильные руки…

— Ваась! Ты уснула что ли?

— Извини. Что ты там рассказывала?

— Я там рассказывала, что Игнатушка мой через две недели в Ладарь уезжает. И что мне из-за этого тоскливо.

— О!.. Погоди! Это ты про сказочника своего толкуешь? Как-то быстро он стал ТВОИМ.

— Да много ли времени для этого надо? — мечтательно улыбнулась Елена. — Иногда и пары минут достаточно.

Уфф! Значит, я не одна такая, с чувствами бьющими через край. Прямо от души отлегло.

— А отчего же он так скоро уезжает?

— Занятия у него в университете начинаются.

— Так он студент?

— Он преподаватель.

Хм. А ведь я тоже скоро уезжаю, а Владу сказать об этом забыла.

— К чему все это тебе рассказываю, — продолжила сестра. — Я, Вась, теперь каждый день в деревню ходить буду. Чтобы ни одного денечка до самого его отъезда не упустить.

— И я с тобой, — тут же сказала я. — Мне в полях понравилось. Солнышко греет, вита струится, хоть ложкой ешь, да и матери спокойнее будет.

— Вот и хорошо, — обрадовалась моя двойняшка.

До самого дома Елена расписывала мне какой ее Игнатушка умный, красивый и работящий. Я слушала, в нужных местах кивала и поддакивала, а сама то и дело возвращалась мыслями к своей прогулке по Ладари.

На следующий день «к подружкам» мы отправились сразу после завтрака.

Стоило подойти к развилке, как оказалось, что нас там уже дожидаются — у самой дороги в нетерпении топтался широкоплечий загорелый парень вполне себе приятной наружности. Увидев Елену, он расплылся в широкой улыбке счастливого дурачка (это, к слову, нормально — все мужики на мою сестрицу так реагируют). Однако, увидев рядом с ней меня, вдруг как-то напрягся и улыбаться перестал. Это, впрочем, тоже нормально — я когда ленкиных хахалей вижу, грозной становлюсь и сердитой. Елена эту мою особенность знает, поэтому чмокнула меня в щеку и быстренько со своим Игнатушкой поскакала в сторону деревни.

Я же снова отошла от развилки подальше и подула в волшебный свисток. Через минуту мою талию уже обнимали нежные мужские руки.

— Здравствуй, моя красавица, — сказал Влад, прижимая к себе.

Я повернулась к нему лицом, и сразу же утонула в бездонных голубых глазах.

— Я принес тебе подарок, — улыбнулся воздушник, нежно поцеловав меня в губы. — Смотри.

Он протянул мне маленькую бархатную коробочку. Я открыла ее и восхищенно ахнула — внутри лежало небольшое белое блюдце с затейливой голубой каймой и маленький серебряный шарик — магическое средство связи.

— Это чтобы мы с тобой могли поговорить в любое время дня и ночи, — пояснил Влад.

— А оно будет работать в Лихолесье? — с сомнением спросила я.

— Теоретически должно. Это обычный переговорник, никаких особых чар на нем нет.

— У меня есть такой, — сказала я, рассматривая подарок со всех сторон. — Только он в Элории, в общежитии. Во время учебы я через него беседую с мамой.

— А теперь у тебя будет переговорник для разговоров со мной. Он тебе нравится?

— Очень, — я встала на цыпочки и чмокнула воздушника в губы. — Спасибо. Ты принес накопитель?

— Да, — спохватился Влад, покопался в карманах и протянул мне зеленоватый флакон.

Я уселась на землю и уже через минуту протянула его воздушнику полным до краёв.

— Куда бы тебе хотелось сегодня отправиться, Василиса?

— Все равно, — улыбнулась я. — Куда отнесешь, туда и отправлюсь.

— Мне кажется или ты сегодня грустная? — Влад сел на землю рядом со мной.

— Ну как сказать… Нам с тобой скоро предстоит расстаться. И это меня несколько удручает.

— Расстаться? — удивился кащ. — Почему?

— Через пару недель начнется новый учебный год, и мне нужно будет уйти в Элорию.

Выражение лица Влада стало задумчивым.

— Верно, — медленно сказал он. — Я как-то совсем забыл, что ты еще студентка.

— Успею ли я наполнить витой твой артефакт?

— Вряд ли. Но ведь мне это не к спеху. Хуже другое — расставаться с тобой я морально не готов.

Я улыбнулась и прильнула к его плечу, а он снова прижал меня к себе.

— У тебя будет две с половиной недели, чтобы к этому подготовиться.

Он усмехнулся, встал на ноги и потянул меня за собой.

— Ты когда-нибудь была в горах?

— Нет.

— А хочешь побывать?

— Конечно!

— Тогда полетели!

Домой я вернулась в том же романтическом мечтательном настроении, что и вчера. После маленького путешествия в зеленую горную долину, в которой мы с Владом провели весь день, даже Игнатушка, проводивший Елену до нашей развилки, показался мне милым и очень симпатичным.

Пока мы с сестрой шагали к Лихолесью, я снова в полуха слушала ее восторженный рассказ о том, как здорово они погуляли, предвкушала завтрашнее свидание, а еще с нетерпением думала о том, что перед сном опробую свой новый переговорник.

На крыльце терема нас встретила мама.

— Припозднились вы сегодня, егозульки, — улыбнулась она. — Я уж одна поужинала. Ступайте в горницу, там дедуля для вас каши припас.

Лично мне есть совсем не хотелось — Влад сегодня плотно накормил меня мясом, запеченым на углях по какому-то чудному рецепту. Но для конспирации хотя бы пару ложек каши проглотить стоило. Впрочем, только я подумала о светловолосом воздушнике, как перед глазами встала изумрудная трава, яркое солнце и мягкие губы, которые нежно касались моей шеи…

Из нахлынувшей задумчивости меня вывела мама — когда я проходила мимо нее, она вдруг крепко меня схватила за локоть и тихо спросила:

— Василиса, сильно ли ты голодна?

— Не очень, — удивленно призналась я.

— Тогда давай пошепчемся.

Я удивилась еще больше, но безропотно пошла за ней. Варвара привела меня в кухню, где мы с сестрой обычно готовили свои снадобья, потом приподняла пальцами мое лицо и несколько секунд при свете светильника рассматривала белки глаз. Устало вздохнула и кивнула на стоявший рядом стул.

— Присядь, Василек.

— Мам, что случилось? — недоуменно спросила я, усаживаясь.

Она не ответила. Протянула склянку с какой-то прозрачной жидкостью и приказала:

— Пей.

Я выпила. На вкус зелье было сладковатое, как подсахаренная вода.

— Ну, как самочувствие? — поинтересовалась мама.

— Как обычно, — пожала плечами я, чувствуя, впрочем, что в голове немного прояснилось. — Так в чем дело-то?

Варвара пару секунд внимательно смотрела мне в глаза, а потом присела на соседний стул.

— Хотела проверить, не под приворотом ли ты.

Эээ… Что?

— В каком смысле?!

— В прямом. Иначе с чего моя умная, рассудительная дочь стала бы встречаться с кащем? Да еще в тайне от меня.

О! Значит, кто-то все-таки доложил. Уж не Валерик ли?..

— И как, есть на мне приворот? — невозмутимо поинтересовалась я.

— Нет, — ответила мать. — По крайней мере, проявитель на него не отреагировал.

Мы немного помолчали.

— Кто тебе рассказал? — наконец спросила я.

— Горные духи.

Слава Богу, не водяные.

— Вася, это тот кащ, который подсматривал за твоим купанием?

— Да.

Мать вздохнула.

— Расскажешь мне о ваших… отношениях?

Я рассказала. И про ярмарку, и про разговор у озера, и про встречу в Славоградике. И про сегодняшнее свидание в горах. Только о переговорнике говорить не стала, и о поцелуях упомянула лишь вскользь.

Варвара слушала меня внимательно, и не перебивая. А когда я закончила свой рассказ, она вздохнула и устало потерла виски.

— Вы меня в могилу загоните, доченьки, — грустно произнесла мать. — Знаешь, Василиса, я не буду читать тебе нотаций, не буду напоминать о том, что воздушники истребили практически всех берендеев. Не буду даже возмущаться по поводу того, что ты абсолютно игнорируешь мою просьбу быть осторожной и благоразумной. Потому что для тебя мои слова, видимо, пустой звук. Я завтра же свяжусь с магами из объединенного совета и выясню, действительно ли Лаврович обращался к ним за помощью. А потом поговорю с главой общины кащей, пусть расскажет правда ли у них такая сложная ситуация с детьми. Если воздушники на самом деле вымирают, то последствия, конечно, будут серьезны, и, ради магического равновесия Солары, я лично приду к ним на помощь. Но если все это ложь, Лаврович ответит за каждое свое слово.

— Зачем ему лгать?

Мать серьезно посмотрела на меня.

— Василиса, какой артефакт он просил тебя наполнить?

— Обычный объемный накопитель.

— Ты его видела?

— Нет. Влад сказал, что он находится в их святилище и забрать его оттуда невозможно.

— Уж не Яйцо ли это? — задумчиво пробормотала Варвара.

— Какое яйцо? — не поняла я.

Мама мой вопрос проигнорировала.

— Пока я буду выяснять что там у кащей за утечка магии, ты, Васенька, будешь сидеть в тереме. Под домашним арестом.

— Мам?!..

— Да, моя дорогая.

— Что за глупость? Какой домашний арест?! Мне что, пять лет?

— К сожалению, тебе уже гораздо больше.

— Хорошо, что ты это признаешь.

— Василиса, я не хочу, чтобы ты общалась с Лавровичем.

— Но почему? Чем он хуже других?

— Мне нужно тебе это объяснить?

— Ты с ним даже не знакома! Разве можно судить о человеке по его родственникам?! Которые, к слову, его совсем не воспитывали! Влад не делает ничего плохого. Он просто хочет помочь своим собратьям, ищет для них лекарство! И мне он тоже ничего плохо не сделал. Влад вежливый, добрый, деликатный! Самый лучший!

— Да, это не приворот, — задумчиво сказала мама. — Это гораздо серьезнее. Я вижу, Василек, разговаривать с тобой сейчас бесполезно. Ты настолько влюблена и очарована, что попросту меня не услышишь. Ну да это ничего. Посидишь недельку дома, остынешь, тогда и поговорим. И про лекарство, и про самого лучшего.

— Это ты меня не слышишь, — горько сказала я. — Влад не может отвечать за то, в чем никогда не был виноват. И со мной он вел себя очень достойно. Ты придумываешь проблему на пустом месте, мама.

— Я ничего не придумываю, — жестко ответила Варвара. — И никого пока еще ни в чем не обвиняю. Просто чуть лучше тебя знаю насколько кащи лживые, подлые и изворотливые существа. Если окажется, что я не права, за необоснованные подозрения я извинюсь и перед тобой, и перед твоим драгоценным Владом. А пока — марш в свою горницу! И в течение семи дней чтоб ни шагу из Лихолесья!

ГЛАВА 4

— …и теперь я всю неделю буду сидеть дома.

— Она кричала на тебя?

— Нет. Варвара никогда не кричит. Ей достаточно взгляда, чтобы окружающие вели себя, как шелковые.

— Вообще, этого стоило ожидать. Шило в мешке не утаишь.

— Знаю. Но, если честно, я в глубине души надеялась, что мама меня поймет. А она…

— Она меня никогда не примет.

Я сидела за столом в своей горнице, отгородившись от всего остального терема пологом тишины, а передо мной прямо в воздухе висела световая проекция лица моего светловолосого воздушника, которую проецировало стоявшее немного поодаль блюдце с «яблоком». Работал переговорник безупречно.

Сразу после разговора с матерью, я ушла к себе и с нетерпением стала дожидаться ночи — хотелось как можно скорее обсудить с Владом возникшую ситуацию.

Пару раз в мою горницу заходила сестра — сначала чтобы спросить, почему я не пришла на поздний ужин, а потом пожелать приятных снов.

Мать предупредила Елену, что с сегодняшнего вечера я нахожусь под домашним арестом. Причину, правда, не назвала, поэтому Ленка попыталась выяснить ее у меня. Я же не имела ни малейшего желания слушать о своих наивности и безрассудстве еще и от нее и пообещала все рассказать завтра.

Когда в тереме погасли все светильники и стихли последние голоса, достала переговорник и, накинув на комнату полог тишины, пустила шар по блюдцу, мысленно задавая ему образ Влада.

Воздушник откликнулся сразу, видимо, тоже ждал начала нашего сеанса связи. Когда передо мной возникла проекция его радостного лица, я сразу же, не откладывая, пересказала ему свой разговор с матерью…

— Знаешь, во всем этом есть и положительная сторона. Когда Варвара поймет, что ты говорил правду, лично поможет наполнить артефакт. С ней вдвоем мы справимся гораздо быстрее.

— Может быть. Жаль только, что я тебя, скорее всего, больше не увижу.

— Влад, она велела сидеть дома всего семь дней.

— Василиса, скажи мне, до какого времени ты должна подчиняться воле матери?

— Пока не войду в полную силу.

— И когда это случится?

— Примерно через год. Как раз к выпускным экзаменам. А что?

— Значит, через год мы с тобой и увидимся.

— Влад…

— Васенька, давай будем реалистами. Варвара НИКОГДА не одобрит наших отношений. И если через неделю и выпустит тебя из Лихолесья, то сделает все возможное, чтобы изолировать меня. Коль у нее еще есть целый год, в течение которого она имеет полное право контролировать каждый твой шаг, то, можешь мне поверить, все это время мы с тобой проведем вдали друг от друга.

У меня в груди защемило.

— Мне кажется, ты слишком категоричен.

— Нисколько, моя милая. На мне пятно. Причем, несмываемое. Как бы я не старался быть добрым и хорошим, во мне все равно будут видеть моего отца. Искать его привычки, черты характера. Я, видишь ли, с самого детства ношу клеймо неблагонадежности. Причем, даже среди жителей собственной общины. Не вздумай меня жалеть! Я давно привык к этому положению дел, и просто живу, как живется, и делаю то, что считаю нужным и полезным. Только… Василиса, я без тебя сойду с ума.

Я тоже, Влад. Я тоже.

— Ты — мой светлячок в этом непроглядном одиночестве. Мы с тобой знакомы совсем недавно, а я уже считаю мгновения до каждой нашей встречи. И я не согласен провести без тебя целый год только потому, что твоей подозрительной матери, уж прости за резкость, что-то там показалось.

Говоря все это, он был таким серьезным, таким решительным…

— Мне очень хочется тебя обнять, — вдруг тихо сказала я.

Его глаза вспыхнули, как звезды.

— Я люблю тебя, — нежно сказал Влад. — Всей душой, Василиса.

У меня перехватило дыхание.

— И я знаю способ уговорить Варвару не мешать нашим с тобой отношениям.

— Что? — встрепенулась я. — Почему же ты сразу про него не сказал?!

— Так ты принимаешь мои чувства?

— Да! Принимаю!

Он улыбнулся.

— И ты согласна пойти против воли матери? Подумай, любимая. Не пожалеешь ли, что променяла семью на безродного каща?

— Что за глупости ты говоришь, Влад? — тихо спросила я. — Никого я не меняю. Мать мне не враг. И тебе тоже. Просто ей нужно время, чтобы это понять. Я не жду, что вы с ней подружитесь, но надеюсь, что хотя бы воевать не станете.

Он недоверчиво усмехнулся.

— Так что там за способ, о котором ты говорил?

— Он очень прост. Но действенен.

— Ну?

— Прости, милая, через переговорник я рассказывать о нем не рискну. Всегда есть вероятность, что нас могут подслушивать.

— И как же нам быть?

— Я намекну: нужно, чтобы ты вышла из Лихолесья.

— И все?

— Для тебя — да. Остальное я сделаю сам.

— Я могу выйти. Но не далеко и ненадолго — только чтобы поговорить.

— Погоди. Тебя же заперли?

— Меня не заперли, мне велели сидеть дома, — усмехнулась я. — Чувствуешь разницу? В принципе, я могу нарушить мамин приказ, и пока ее не будет в тереме, уйти по своим делам. Только она об этом узнает, и посадит под замок уже по-настоящему. Поэтому я и говорю — не далеко и ненадолго.

— Вот и прекрасно. Тебе будет достаточно отойти от Лихолесья всего на десяток метров. И постоять хотя бы на пару минут.

— Что ты задумал?

— Увидишь. Но поверь, ничего страшного я делать не собираюсь.

— Надеюсь.

— Когда ты сможешь выйти?

— Завтра. Мама как раз отправится в Совет магов, и ее не будет дома.

— Тогда до завтра, любимая.

— До встречи, любимый.

Варвара ушла из терема ещё до завтрака, поэтому трапезничали мы с Еленой вдвоём. С расспросами по поводу моего домашнего ареста сестра не приставала, очевидно, решив дать мне спокойно поесть. Но заинтересованные взгляды время от времени на меня бросала.

Я же неторопливо пережёвывала кусочки омлета и размышляла о том, как лучше и незаметнее выбраться из Лихолесья. Эти мысли занимали меня еще со вчерашнего вечера. Самым оптимальным вариантом было дождаться, когда Елена убежит на свидание к Игнатушке, а потом накинуть полог невидимости и быстро, но очень осторожно сделать ноги из терема. А потом так же быстро вернуться обратно, чтобы домовые ничего не заподозрили. Я уже совсем было решила так и поступить, как вдруг моя двойняшка заявила:

— Знаешь, Вась, я сегодня, пожалуй, в деревню не пойду, здесь останусь.

— Почему? — удивилась я.

— Чтобы тебя морально поддержать.

— А как же Игнат? До его отъезда осталось всего несколько дней.

— Знаю, — вздохнула сестра. — Только мне кажется обидным, что я буду развлекаться, а ты — сидеть в тереме. Ты, кстати, расскажешь, что у вас с мамой произошло?

— Расскажу, конечно. Только не сейчас.

— А когда? Вася, что происходит? Ты в последнее время странная. Разговариваешь мало, все время о чем-то думаешь, с матерью поссорилась. Вась, — она подозрительно посмотрела мне в глаза, — ты влюбилась?

Что там Влад говорил про шило в мешке?

— Влюбилась, — просто ответила я.

— И?..

— И все.

— А почему мне ничего не сказала? Я думала, у нас с тобой друг от друга секретов нет.

— Леночка, пожалуйста, я потом тебе все расскажу, — умоляюще сказала я. — Сегодня вечером, клянусь! Мне нужно немного времени, чтобы во всем разобраться и сделать одно небольшое дело.

— Это тот воздушник? Да, Вася?

Я глубоко вздохнула. Какие, однако, в нашем семействе все сообразительные!

— Да.

Елена молчала почти минуту. Я за это время доела последний кусок омлета.

— Поэтому мать и посадила тебя под домашний арест? — наконец спросила сестра.

— Да.

— Но как это произошло?!

— Что именно? Как Варвара запретила мне выходить из Лихолесья?

— Не смешно, Василиса. Как ты умудрилась влюбиться в каща?

— Так же, как и ты в своего Игнатушку. Внезапно.

— Вот так история! — Елена отодвинула тарелку с недоеденным салатом и задумчиво посмотрела на меня. — И что теперь? Мама ведь все сделает, чтобы вас разлучить. Вась, а может, у тебя это не серьезно? Может, это скоро пройдет?

Собственно, на это мать, по всей видимости, и рассчитывает.

— Я не хочу, чтобы это проходило, — ответила сестре.

— Ты обещала, что не будешь с ним встречаться, — напомнила она.

— Прости меня. Это все случилось так быстро и так волшебно… Лена, миленькая, я все понимаю. И про вражду, и про войну, и про менталитет наших магов воздуха. Но ничего не могу с собой поделать. Влад — самый лучший, понимаешь? Самый-самый.

— Как у вас вообще отношения-то завязались?

— Пожалуйста, позволь рассказать об этом вечером. Я ничего не буду скрывать, мне ужасно это надоело. Поэтому скажу тебе прямо — мне сегодня нужно выйти из Лихолесья.

— То есть как? — удивилась сестра. — Нарушишь приказ матери?

— Всего на одну минуточку! Нам просто нужно поговорить и решить, как жить дальше. Может быть, попрощаться.

Взгляд Елены стал печальным.

— Жалко тебя, — призналась она. — Хоть ты и дура, Васенька. Но, надо признаться, дура бесстрашная. Я бы никогда против маминого слова не пошла.

— Не говори ничего Варваре, ладно?

— Не скажу, если ты возьмешь меня с собой. Что ты так вылупилась? Да, мы пойдём вместе. Я спрячусь за каким-нибудь кустом, посмотрю на твоего воздушника. И прослежу, чтобы ничего с тобой не случилось.

— А что теперь-то может случиться? — удивилась я.

— Мало ли, — пожала плечами Елена.

На встречу с Владом мы отправились сразу после того, как был съеден последний листик салата.

Мне было немного странно вести с собой на свидание сестру. Однако, с другой стороны, радовало, что хотя бы перед ней хитрить больше не нужно. Правда, напрягало, что в случае чего, получать по шапке от матери мы будем вместе, но сестра заверила — её это нисколько не волнует.

— Ну и где же твой кащ? — спросила Елена, когда мы вышли из Лихолесья.

— Сейчас позову. Прячься.

Она тут же нырнула за ближайший куст. Мне стало смешно — Лена Влада явно опасалась.

Я вынула из кармана волшебную соломинку и легко в неё подула. А дальше стало происходить что-то странное.

Безоблачное утреннее небо вдруг потемнело, зашумел ветер, а воздух стал таким холодным, что мгновенно замерзли руки и ноги.

Через пару мгновений прямо передо мной возник огромный черный вихрь, который тут же затянул меня в свою середину. Я взлетела в воздух, как тряпичная кукла, и разбушевавшаяся стихия с огромной скоростью понесла меня вдаль, а где-то далеко внизу раздался громкий истошный вопль Елены:

— Василиисааа!

Мой внезапный полет длился совсем не долго — минуты две. Однако за это время я испугалась так, что меня буквально начало потряхивать.

Когда сестра, поле и Лихолесье скрылись из виду, вихрь, судя по внезапно мелькнувшим перед моими глазами голубоватым искрам, влетел в портал. После этого его скорость стала значительно ниже, и я смогла рассмотреть под своими ногами снежные вершины гор.

В какой-то момент мне показалось, что среди вершин мелькнули острые пики серых башен.

Вдруг вихрь сделал резкий разворот, и через пару мгновений исчез, а я неведомым образом очутилась на руках у Влада.

Очумевшая от столь дерзкого похищения и стремительного полета, я поначалу тупо смотрела в огромные голубые глаза моего воздушника, которые буквально переполняло радостное волнение.

— Слава Богу, — облегченно выдохнул Влад, и крепко прижал меня к себе.

Это объятие несколько привело меня в чувство.

— Т-ты с-сдурел?! — пытаясь говорить внятно, поинтересовалась я. — Т-ты что вытворил?!

— Мы вместе, — весело ответил кащ. — А значит, мой план удался.

Он нежно поцеловал меня в губы, потом перехватил поудобнее и резво куда-то понес. В его руках было так тепло и спокойно, что дикое напряжение, вызвавшее у меня нервную дрожь, начало постепенно исчезать. Пока Влад шагал, я окинула быстрым взглядом место своего теперешнего пребывания.

Оказалось, что воздушник несет меня по открытой каменной площадке, имеющей, по всей видимости, полукруглую форму, к приоткрытым высоким дверям. Судя по всему, находились мы в том самом замке, который я увидела с воздуха, причем не у его фундамента, а гораздо выше — практически на уровне башен. Это архитектурное решение было мне знакомо — точно такие же площадки украшают горные дома магов огня. Их назначение — быть взлетно-посадочной полосой, если драки вдруг захотят размять крылья в своей второй ипостаси.

Видимо, кащи тоже используют такие «полосы». И это вполне логично — вряд ли магам воздуха удобно отправляться в полет через окно.

— Мы сейчас в твоем доме? — спросила я у Влада.

— Да, — ответил он, переступая порог замковой башни.

На меня тут же дохнуло теплом, которое окончательно успокоило и даже немного разморило.

— Варвара тебя убьет, — констатировала я, когда Влад быстрым шагом пересек небольшую комнату, в которой имелся лишь высокий табурет и чудной прибор вроде земного телескопа.

— И не только она, — согласился воздушник.

Прямо за дверями комнаты обнаружилась широкая платформа магического лифта, мгновенно опустившая нас на несколько метров вниз — прямиком в просторный, достаточно уютный холл первого этажа, из которого мы попали в небольшую гостиную.

Там Влад осторожно опустил меня на невысокий диван, закутал в лежавший рядом с ним плед и сунул в руки фарфоровую чашку с теплым молоком.

Я отпила глоток и чуть раздраженно поинтересовалась:

— Как тебе вообще пришло в голову меня похитить?

Влад удивленно приподнял бровь.

— Я думал, ты будешь рада снова меня увидеть.

— Я рада, не сомневайся. Но твой вихрь очень меня испугал. В этой бешеной гонке приятного было мало.

— Прости, любимая, — он наклонился и нежно коснулся губами моих губ. — Это была вынужденная мера и такого больше не повторится.

— Ты ведь понимаешь, что меня буду искать? — чувствуя привычное от его поцелуев головокружение, спросила я.

— Понимаю, — кивнул он, устраиваясь рядом.

— Они ведь сразу поймут, что это ты меня похитил.

— Конечно.

— И придут сюда.

— А это вряд ли, — улыбнулся он. — Мой замок ни один сыскарь не найдет.

— Как это?

— Очень просто. Здесь слишком много магии — и в горах за счет магических источников, и на самом замке, за счет веками накладываемых на него защитных заклинаний. Поэтому общий магический фон искажает поисковые чары. С воздуха его тоже не увидеть — замок накрыт специальным маскировочным куполом.

— Я его с воздуха увидела.

— Это потому что тебя здесь ждали. А незваные гости смогут рассмотреть только горные вершины.

— Почему ты не сказал, что решил меня украсть? Я думала, мы просто поговорим.

— Я боялся, что ты испугаешься и останешься в своем заколдованном лесу. Это мне терять нечего, а у тебя там семья.

— Так твой план состоял только в том, чтобы умыкнуть меня из дома?

— Нет, конечно, — усмехнулся Влад. — Мы ведь не можем сидеть здесь вечно. Скоро твоя мать и колдуны из Совета поставят на уши всю мою общину, и мне волей-неволей придется на это отреагировать. Я же теперь почти военный преступник.

— Ну? И что же мы будем делать дальше?

Влад перестал улыбаться и серьезно посмотрел на меня. Потом взял в свои руки мою ладонь и крепко ее сжал.

— Я не хочу расставаться с тобой, Василиса, — сказал он. — Ни на день, ни на час. Когда я вижу тебя, моя душа поет. Поэтому предлагаю скрепить наши отношения самой сильной магией на свете. Чтобы их никто не смог разрушить — ни твоя мать, ни мои палачи. Выходи за меня замуж, Василиса.

От его слов у меня в груди словно вспыхнуло пламя — стало вдруг жарко, дыхание перехватило, по коже побежали мурашки.

— Влад, я… я…

— Если ты сомневаешься или просто не желаешь этого союза, скажи мне об этом сразу. Я верну тебя домой. И пусть все будет, как будет.

Меня снова начала бить мелкая дрожь. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что заключать брак через две недели после знакомства, по меньшей мере странно и глупо. Что супружество — это не игра и подходить к нему нужно серьезно и, по возможности, вдумчиво. Что мне двадцать лет и у меня осталось неоконченное высшее образование…

Однако волна невероятного счастья, затопившая меня от осознания того, что любимый мужчина только что сделал мне предложение, смыла все мимолетные сомнения.

Мы будем вместе. Все остальное — ерунда. Гнев и непонимание матери, удивление сестры, ярость остальных стихийников — боже, как все это мелко и незначительно!.. К тому же, наш брак, скорее всего, станет первым мостиком между кащами и берендеями. И, возможно, он поможет хоть как-то наладить их отношения.

— Я согласна, — сказала Владу, крепко сжав его руку в ответ. — И пусть все будет, как будет.

Со свадьбой мы решили не тянуть. Мама в компании стихийников Совета могла объявиться в любой момент — Елена наверняка уже забила тревогу и Варвара в курсе того, что Влад меня похитил. Поэтому договорились пожениться прямо сегодня.

— А каким образом мы это сделаем? — поинтересовалась я у своего воздушника. — У тебя поблизости есть знакомый священник?

— Нет, — ответил он. — Мой замок находится в уединенном, очень труднодоступном месте. До ближайшего храма несколько сотен километров по ущельям и полнейшему бездорожью. Для нас с тобой это, конечно, не имеет значения — я могу перенести нас куда угодно, но сейчас, пока мы не поженились, я бы поостерегся далеко отходить от замка.

— Кто же тогда благословит наш брак? — удивилась я.

— Солара, — просто ответил Влад. — Собственной персоной.

Я пораженно уставилась на него. Солара?..

Нет, я, конечно, слышала о таком виде бракосочетания. Среди магов когда-то он даже был в моде и его практиковали повсеместно. Для этого обряда действительно не требуется ни священника, ни свидетелей. Нужны только место магической силы, жених, невеста и их сильное, искреннее желание прожить вместе всю оставшуюся жизнь. Во время принесения ритуальной клятвы, просыпаются стихийные силы нашего мира, которые и дают новобрачным благословение. Такой брак связывает молодоженов крепче стального каната и дает им способность чувствовать друг друга на расстоянии. Расторгнуть его очень трудно, почти невозможно, собственно, именно поэтому в какой-то момент такой обряд и перестал пользоваться популярностью.

У меня снова мелькнула мысль, что магический брак нельзя заключать поспешно, не обдумав свое решение со всей серьезностью и не уверившись наверняка, что мой жених — тот человек, с которым я готова встретить старость.

И снова эта мысль лопнула, как мыльный пузырь, еще не успев оформиться в нормальное здравое рассуждение.

Господи, да и зачем мне об этом рассуждать? Если бросаться в омут, так уж с головой.

— Ты знаешь, какие слова нужно говорить во время ритуала? — спросила я у Влада.

Воздушник облегченно улыбнулся — видимо, еще опасался, что я откажусь выходить за него замуж.

— Нет, — ответил он. — Да и откуда мне их знать? Я ведь в первый раз жениться собираюсь. Однако, если верить очевидцам, нужные слова сами придут на ум — Солара подскажет что нужно говорить.

— У тебя есть знакомые, вступавшие в магический брак?

— Да, в общине еще остались старожилы, которых благословляли стихии.

— Подумать только, — усмехнулась я. — Я сегодня выхожу замуж! А у самой даже платья приличного для этого случая нет.

Ну, честно говоря, кроме того, что на мне сейчас надето, у меня в принципе ничего больше нет.

— Не переживай, — улыбнулся Влад, — Этому горю я помогу.

Он весело мне подмигнул, встал с дивана и вышел из комнаты. Обратно явился быстро, минут через пять. В руках у него была длинная узкая коробка. Воздушник протянул ее мне, а когда я ее открыла, то от восхищения буквально забыла, как дышать — внутри, аккуратно сложенное в несколько раз, лежало чудесное платье. Самое потрясающее платье из тех, что когда-либо видела.

Оно было жемчужного цвета, легкое, нежное и струящееся, как будто сотканное из воздуха, а его лиф оказался расшит причудливыми узорами.

— Это свадебное платье моей матери, — тихо сказал Влад. — Мне говорили, что она сшила его собственными руками. Думаю, мама была бы рада подарить его тебе.

— Это чудо, — честно ответила я. — Для меня будет честью надеть его. Когда, кстати, мне надлежит в него нарядиться?

— Вечером. У нас, воздушников, брачные обряды проводят перед закатом солнца. Ты ведь не будешь против, если мы поженимся по законам моего народа?

— Для меня это не имеет значения, — пожала я плечами. — Главное — результат.

Время до вечера пролетело незаметно. Чтобы меня развлечь, Влад устроил небольшую экскурсию по замку. По его словам, для полноценного осмотра всех комнат и галерей понадобится несколько дней, а их у нас впереди еще много.

— Большинство помещений сейчас пустуют, — рассказывал мой жених, ведя меня вперед по коридору. — Это в основном спальни, небольшие гостиные и кое-какие подвальные комнаты. Мне они сейчас без надобности, поэтому я наложил на них заклинание стазиса, чтобы там не скапливалась пыль, и закрыл. Если будет интересно, я их открою, и ты сможешь в них заглянуть. А пока покажу комнаты, в которых я живу.

Мы прошли по длинному коридору с гобеленами, побродили среди книжных стеллажей в огромной восхитительной библиотеке («Впечатляет? Многие поколения моей семьи собирали эту коллекцию книг. Некоторые привезены из других реальностей. Теперь все они и твои тоже»), посмотрели просторный кабинет с чудесными картинами на стенах и длинным заваленным бумагами столом («Здесь я занимаюсь творчеством: составляю формулы для лекарств и веду дела своей земной компании»).

Вообще, замок, конечно, был очень велик — с двумя башнями, широкой зимней оранжереей, длинной галереей фамильных портретов и даже мини-музеем необычных природных минералов.

— Их коллекционировал мой отец, — коротко пояснил Влад.

После беглого осмотра некоторых достопримечательностей, мой воздушник привел меня в небольшую уютную столовую («Эта лично моя. Есть еще столовая для гостей, но она пока тоже закрыта») и накормил вкусным обедом.

Если честно, то, что еда была замечательной, я определила лишь по приятному послевкусию, оставшемуся у меня во рту. Весь обед я наблюдала за прислуживающими за столом сильфами, и почти не обращала внимание на то, что ем. И не удивительно — я ведь духов воздуха никогда раньше не видела. Они выглядели… Да никак они, собственно, не выглядели. Просто в какой-то момент воздух вдруг немыслимым образом обретал форму — прямо передо мной возникали прозрачные руки, которые ставили на стол тарелки с едой, наливали в чашки чай, убирали грязную посуду.

— Ты им понравилась, — вдруг сказал Влад, после того, как обед закончился и со стола исчезло последнее блюдце.

— Сильфам?

— Да. Они чувствуют, когда к ним относятся хорошо. А ты, глядя на них, буквально лучилась восторгом.

— Я сегодня увидела их в первый раз в жизни. Они такие ловкие, быстрые. Такие интересные!

— Да, они такие, — улыбнулся Влад. — А еще преданные и очень исполнительные. Скажи, Василек, тебе понравился мой замок?

— Конечно, понравился.

— Я очень этому рад, — он взял меня за руку. — Ну что, продолжим экскурсию?..

Незадолго до заката солнца Влад привел меня в просторную комнату с высоким зеркалом и мягким диваном, на котором лежала коробка со свадебным платьем. Потом нежно чмокнул меня в щеку, попросил не сильно задерживаться со сборами и тоже ушел переодеваться.

В комнате обнаружилась дверь, ведущая в ванную, и я, перед тем, как облачиться в свой чудесный наряд, быстро окунулась в теплую воду.

Женских косметических средств в этой ванной, конечно же, не было. Имелись только душистое мыло с приятным цветочным запахом и несколько видов эфирных масел, явно привезенных с Земли. После водных процедур я выбрала флакон с нежным приятным ароматом и капнула немного масла на свою кожу.

После этого вернулась в комнату с зеркалом, и магией высушила свои мокрые волосы. Плести косу или делать какую-нибудь другую прическу почему-то не стала, оставила свои тяжелые, чуть волнистые волосы ниспадать до пояса свободным черным водопадом. Повинуясь какому-то неясному порыву, я оставила свое белье аккуратно лежать на краешке дивана, и надела свадебное платье на голое тело. Воздушная ткань мягко легла по фигуре, словно этот наряд шили специально для меня.

Свои матерчатые туфельки я поставила возле дивана, осталась босиком.

Потом взглянула на себя в зеркало и на мгновение застыла от изумления. В отражении была я и одновременно не я. Возможно, причиной стала причудливая игра света, однако, зеркальный омут вместо привычной Василисы отразил ослепительную красавицу. Мои и без того ухоженные аккуратные волосы приобрели какой-то невероятный блеск, кожа стала еще более сияющей, а зеленые глаза — изумрудными.

Вообще, косметикой я пользовалась очень редко, моя природная красота это вполне позволяла. Более того, во время прогулок за пределами Лихолесья приходилось скрывать свою настоящую «берендейскую» внешность за иллюзорным пологом, чтобы не очень отличаться от остальных людей. Но то, что я видела сейчас, явно ни один полог скрыть не сможет.

Платье, легкое и ниспадающее до самого пола, делало мою фигуру воздушной и совершенно неземной. Боже, да я сейчас красивее Елены! Представляю, какое выражение лица будет у Влада, когда он меня увидит!

Господи…

А ведь я выхожу замуж.

Замуж. Я. Прямо сейчас.

Невероятно…

Осознание того, что совсем скоро в моей жизни произойдет масштабнейшая перемена, накатило на меня только теперь. Весь день, с того момента, как Влад сделал предложение, брак не казался чем-то особенным, стоящим переживаний. И только сейчас дошло, что через несколько минут мне предстоит принять участие в самом важном в моей жизни обряде, а через некоторое время — еще в одном, не менее важном, который навеки подтвердит, что я принадлежу одному единственному мужчине…

В тот момент я очень пожалела, что рядом нет матери и сестры. Уж они бы нашли нужные слова, чтобы успокоить мои вновь задрожавшие коленки.

Впрочем, совсем уж испугаться я не успела.

Отворилась дверь, и в комнату вошел Влад. Он тоже был бос, волосы его оказались свободно распущены по плечам, а глаза сияли ярче сапфиров. На нем была надета свободная рубаха из плотной жемчужного цвета ткани и такие же штаны.

При появлении жениха на меня буквально дохнуло исходящей от него энергией силы и мужества, и весь мой страх тут же испарился, словно его и не было.

Увидев меня, Влад застыл на пороге с выражением на лице такого восторга и восхищения, что моя женская гордость получила невероятный заряд позитива.

Несколько мгновений мы стояли молча. Потом Влад сделал шаг по направлению ко мне. Я тоже двинулась к нему, и через секунду уже была в его объятиях.

— Никому тебя не отдам, — хрипло прошептал кащ, глядя мне в глаза.

— Люблю тебя, — ответила я.

Он страстно, почти жестко впился в мои губы поцелуем. Потом прижал к себе и проговорил куда-то в мою макушку:

— Нам пора, моя красавица. Стихии ждут.

— Да. Пора.

Влад нехотя выпустил меня из своих объятий, взял за руку, и мы вместе вышли из комнаты.

Первую ленту заката, появившуюся на небосводе, мы с Владом встретили в храме всех стихий — туда нас в мгновение ока перенес ветер.

На самом деле, это место назвать храмом можно было только с очень большой натяжкой. Оно представляло собой крошечную долину, тесно окружённую горами. В ней наличествовали невысокое кривое дерево, куцый коврик зеленой травы, несколько тонких ниточек водопада, сочившихся в маленькое озерцо, и высокий узкий камень-алтарь, явно скрывающий под собой источник магической силы.

Вообще, для того, чтобы считаться храмом, всего этого было достаточно: стихии в наличие имеются, алтарь тоже. Нужны только жених с невестой.

— Здесь давно никого не было, — сказал мне Влад. — Мы первые за последние пятьдесят лет, кто вступает тут в брак.

Он подвел меня к камню, а потом обошел его и встал с противоположной стороны.

— Мы просим четыре первородные стихии благословить наш союз, — громко сказал мой воздушник, положив руки на алтарь.

— Клянемся, что желаем заключить брак по взаимному желанию и согласию, — неожиданно для самой себя добавила я, тоже опустив ладони на гладкую теплую поверхность камня.

А дальше началось волшебство.

Кривое тщедушное дерево вдруг выпрямилось, а его маленькая крона превратилась в пышный зеленый шатер, закрывший от нас небо. Трава стала гуще, нити водопада превратились в тугие сверкающие струи, а камень, на котором мы по-прежнему держали руки, оказался объят пламенем, ласковым и совершенно безболезненным.

Магия, мирно дремавшая под алтарем многие годы, вырвалась наружу и буквально заполнила собой всю долину. Воздух стал наэлектризованным и каким-то невероятно свежим и вкусным, а горы засияли разноцветными огнями, словно кто-то украсил их причудливыми гирляндами.

Одновременно с этим меня переполнило чувство невероятного счастья. Все сомнения и волнения лопнули, как мыльный пузырь.

— Я клянусь перед ликом матери Солары, что буду любить и беречь тебя, Василиса, дочь Великой Земли, и прошу первородные стихии соединить наши тела и души, чтобы стали мы единым целым и шли одной дорогой до тех пор, пока смерть не преградит нам путь.

— Я клянусь перед ликом матери Солары, что буду любить тебя, Владислав, сын Великого Воздуха, буду хранить уют в твоем доме и твой душевный покой. И прошу первородные стихии соединить наши жизни и судьбы.

Слова сами лились из моих губ, однако, каждое из них было настолько ярким и искренним, словно я пропустила их через свое сердце.

— В доказательство глубины наших чувств и правдивости намерений мы готовы принести жертву, — произнес Влад.

После этих его слов на алтаре появился маленький острый кинжал, выточенный из камня. Мой жених взял его в руку, сделал на ладони небольшой надрез, потом протянул его мне. Я тоже проколола им кожу, а потом мы вместе капнули на камень несколько капель крови.

— Частицу магических сил, таящихся в нашей крови, — сказал мой жених.

Алтарь, как губка, впитал красные блестящие капли, а порезы на наших ладонях тут же исчезли.

Я осторожно отрезала тонкую прядку своих волос, положила ее на камень. Потом передала кинжал Владу, и он сделал то же самое.

— Частицу наших тел, жаждущих быть едиными, — сказала я, и волосы тоже исчезли с гладкой каменной поверхности.

— И еще одна жертва — частица любви, которую мы готовы дарить не только друг другу, но и всему нашему миру.

Влад перегнулся через алтарь, а едва я наклонилась к нему, нежно меня поцеловал. Воздух дохнул жаром. Когда же мы оторвались друг от друга, в ладони моего воздушника сверкнули два обручальных кольца — стихии приняли нашу жертву.

Я протянула ему руку, и он надел одно из них мне на палец, затем сам протянул ладонь, и я решительно украсила и его безымянный палец широким золотым ободком.

В тот же миг из алтаря вырвался столб серебристого света, который на миг окутал нас, блестящей пеленой, а потом растворился в воздухе.

Влад взял меня за руку, вывел из-за камня, прижал к себе. Я только сейчас обратила внимание на то, что солнце уже село, и помимо сверкающих волшебными огоньками гор, с темного неба нас освещают яркие звезды.

— Поздравляю тебя, жена моя, — тихо сказал Влад, наклоняясь к моему лицу.

— Пока еще не жена, — также тихо выдохнула я ему в губы.

Мягко высвободилась из объятий явно удивившегося каща, отступила на шаг и потянула незаметный шнурок на своем свадебном платье. Воздушная ткань легко скользнула по телу и упала к ногам, оставляя меня полностью обнаженной. Я переступила через нее, хитро улыбнулась опешившему Владу и неторопливо пошла к озерцу, в которое лились струи водопада.

Дойти не успела — талию почти сразу обхватили сильные руки. Влад развернул меня к себе и впился губами в губы. Через пару секунд я уже лежала на густой траве, а он покрывал мою шею, плечи, грудь жаркими быстрыми поцелуями, одновременно стягивая с себя одежду.

От каждого его прикосновения кожа загоралась огнем, а перед глазами плясали звезды.

В моем сознании смешалось все — сверкающие горы, шум воды, страстные ласки, стоны и хриплые вскрики, теплый ветер, шелковая трава, которая вдруг покрылась пышными цветами, лучистые глаза моего мужа, от взгляда которых по телу бежала дрожь.

Ощущения были настолько яркими и горячими, что даже момент соединения, консумировавший наш брак, прошел для меня почти незаметно, лишь отозвавшись быстрой мимолетной болью.

Когда, обессилевшая от любви, я, едва дыша, лежала на траве, Влад создал голубоватую воронку портала, нежно взял меня на руки и через пару мгновений опустил на шелковую простынь мягкой уютной постели…

ГЛАВА 5

Проснулась я на удивление рано. И это при том, что заснули мы с Владом незадолго до рассвета. Однако, привычка вставать с первыми петухами оказалась сильнее томной усталости, которой было скованно все мое тело.

Когда я разомкнула ресницы, первые несколько секунд никак не могла сфокусировать взгляд — перед глазами стояли разноцветные блики, а потолок почему-то кружился. Впрочем, это почти сразу прошло. Я повернула голову и увидела своего мужа.

Влад полулежал рядом, опираясь на согнутую в локте руку, и осторожно гладил мои волосы.

— Почему не спишь? — шепотом спросила я.

— Любуюсь, — так же тихо ответил он. — Ты — чудо.

Потянулась было к нему, но тело наотрез отказалось меня слушаться, и я бессильно упала на подушку.

— Да ты совсем не отдохнула, — чуть насмешливо констатировал Влад.

Я улыбнулась.

— Скажи мне, жена, чего бы тебе теперь хотелось?

— Ванну, — честно призналась я. — Прохладную.

— Сейчас сделаю.

Влад встал, вышел за дверь, и через минуту я услышала приглушенный шум воды. В ванную комнату муж отнес меня на руках. Обратно, к слову, ему тоже пришлось нести меня самому — если в начале водных процедур я еще как-то ожила, то после того, как новоиспеченный супруг решил присоединиться к купанию, силы меня снова покинули.

Правда, на этот раз в себя я пришла гораздо быстрее, и уже через полчаса с большим удовольствием дегустировала вкусности, приготовленные сильфами.

— Чем бы ты хотела сегодня заняться? — спросил меня Влад.

— Покажи мне свою лабораторию, — попросила я.

Он уставился на меня удивленным взглядом.

— Знаешь, Василек, это несколько необычное желание для девушки, которая вчера вышла замуж. Зачем тебе лаборатория?

— Интересно на нее взглянуть. Ты против?

— Нет, конечно. Допьем чай и пойдем смотреть мои пробирки.

— Просто я подумала, что могла бы помочь тебе с изготовлением лекарств. Я, дорогой мой супруг, неплохо разбираюсь в фармацевтике. Причем, и в земной тоже.

— Как, однако, удачно я женился, — усмехнулся Влад. — Что ж, если ты желаешь мне помочь, я буду только рад.

Когда со стола исчезли последние тарелки, муж взял меня за руку и повел в свою мастерскую. Мы долго шли по лестницам и переходам замка, явно двигаясь куда-то вниз.

— Лаборатория находится в подвале, — объяснил мой супруг. — От жилых комнат туда идти достаточно далеко. Обычно я сам передвигаюсь гораздо быстрее, но ведь нам с тобой сейчас некуда спешить, верно?

Перед дверями, ведущими в подвал, мы оказались как-то совсем неожиданно. Свернули за очередной угол, спустились еще немного вниз по широким каменным ступеням и вот уже стоим перед толстыми деревянными створками, обитыми железом.

Лаборатория Влада оказалась необычной. Она состояла из трех комнат. Первая была явно «соларской» с привычным моему взгляду очагом, набором склянок, котлов и высоким шкафом со всевозможными жидкостями и порошками. Там же находился большой стол, буквально заваленный бумагами и свитками с какими-то графиками и формулами. Вторую комнату я сразу окрестила «земной», так как в ней стояли характерная для этой реальности центрифуга, несколько анализаторов, а еще стеклянные колбы и пробирки. В третьем помещении находился инкубатор, в котором вызревали и хранились лекарства и магические зелья.

Лаборатория мне понравилась. Заметив это, Влад разрешил рассмотреть некоторые образцы снадобий, хранящихся в инкубаторе, шкафчик с травами, показал журналы с формулами.

— Владислав Бессмертный? — удивилась я, прочитав подпись в одном из таких документов. — Это ты?

— Да.

— Это твоя земная фамилия? Почему она такая чудная?

— Земля сама выбрала мне ее, — пожал плечами Влад. — А я с ней согласился.

Ах, да, еще одна особенность того, как чужая реальность относится к пришельцам. Мы, маги Солары, можем предстать перед обычными людьми любого из миров в том обличье, в каком захотим. Но прозвища нам реальность выбирает сама, исходя из того, кто мы такие. Словно пытается подсказать своим детям, что мы чужаки. Конечно, приложив некоторые усилия, имя можно переделать, только смысла в этом обычно нет — местные жители очень редко понимают кто мы на самом деле.

— Так ты что же, можешь жить вечно? — заинтересовалась я.

— Нет, — улыбнулся Влад. — Вечно не могу. Могу очень долго, много столетий. Если, конечно, раньше не сломаю себе где-нибудь шею. А у вас с сестрой какая на Земле фамилия?

— Берендеевы мы. Постой-ка! Ты знаешь, что у меня есть сестра?

Влад посмотрел на меня, как на маленького ребенка.

— Василиса, на Соларе все знают, что у Варвары-привратницы две дочери. И я не исключение.

— А ты видел мою сестру?

— Да, один раз. На ярмарке в Славоградике.

Какая прелесть. Я, значит, изворачивалась, прятала Елену, а нас, оказывается, не только вместе видели, но и опознали.

— Она у вас носительница рецессивных генов?

— Да, магии у Елены нет. Зато она сказочная красавица.

— Не знаю, — пожал плечами Влад. — Девушка, как девушка. Ничего особенного.

… В лаборатории оказалось очень интересно, и мужу пришлось уводить меня из подвала практически силой, аргументируя, что уже давно пора обедать.

Едва мы вышли на первый этаж замка, как у меня перехватило дыхание, и закружилась голова, совсем как утром, сразу после пробуждения.

— Мы находимся очень высоко, — объяснил мне Влад после того, как я пожаловалась на самочувствие. — Воздух здесь разряжен, и время от времени может появляться недомогание. Организму нужно время, чтобы привыкнуть. Не беспокойся, скоро все пройдет.

Он оказался прав, уже через пару минут мне стало лучше, а после обеда — совсем хорошо.

— Хочу тебе кое-что показать, — сказал мой воздушник, после того, как мы встали из-за стола.

— Идти далеко? — лениво поинтересовалась я.

— Нет, это рядом, — улыбнулся Влад.

Он снова за руку вывел меня из столовой и повел вперед по коридору. Два поворота, и мы оказались в широкой галерее, на стенах которой висели портреты в массивных позолоченных рамах.

— Это члены моей семьи, — объяснил муж. — Деды, прадеды, прапрадеды. И бабушки с прабабушками. Это одна из традиций моего рода — украшать галерею изображением себя и своего супруга. Скоро здесь появятся и наши с тобой портреты.

Пока он говорил, я внимательно рассматривали лица людей на старинных картинах. Все они были светловолосы и светлоглазы, и в чертах лица у них было неуловимое сходство.

— Все твои родные — маги воздуха? — спросила я.

— Да.

— Чистокровные?

— Да. В моем роду никогда не было ни драков, ни ундов, ни берендеев. До вчерашнего дня.

Он привлек меня в себе и ласково чмокнул в висок. Я прижалась к нему сильнее, и вдруг мой взгляд остановился на двух картинах, висевших рядом.

На них были изображены мужчина и женщина, по всей видимости, муж и жена. Художник написал эти портреты так, что взгляды супругов были направлены не на зрителя, а чуть в сторону. При этом создавалось впечатление, что они глядят исключительно друг на друга. Во взгляде каждого из них была такая нежность, такое обожание, что у меня по коже побежали мурашки.

Мужчина был высок и худощав, черты его лица — правильными и резкими, а поза выражала решимость и этакую готовность к действию. Мне подумалось, что этот человек, должно быть, всю свою жизнь провел в постоянном движении. И только любовь к супруге заставляла его немного сбавлять обороты в вечном беге и вечной спешке.

Его жена, к слову, была совсем другой. Невысокая и нежная, она создавала впечатление тихого домашнего человека. Рядом с ней, наверное, становилось очень спокойно и уютно. У нее были длинные прямые волосы и такие знакомые, тонкие красиво очерченные губы…

— Это твои родители? — спросила я у мужа.

Он молча кивнул.

Пару минут мы в тишине рассматривали портреты Лавра и его жены.

Я отметила, что черты лица мой воздушника взял от матери, а вот худощавая подтянутая фигура и осанка у него явно от отца.

— Я их почти не помню, — вдруг произнес Влад. — Иногда, правда, в памяти всплывают отдельные картины из детства с их участием. Как я купаюсь в реке, а меня держат сильные мужские руки. Или как я глажу по голове большую лохматую собаку, а потом вдруг вижу испуганные мамины глаза…

— А я своего отца никогда вживую не видела, — тихо сказала я. — Только портрет. Один раз.

— А он вообще знает, что у него есть дочери?

— Нет, — усмехнулась я. — Откуда? Ему никто об этом не рассказывал.

Причину и историю своего появления на свет мы с Еленой знали всегда. Мать никогда не скрывала кто наш отец, но познакомиться с ним нам так и не довелось.

Дело в том, что после того, как одиннадцать стихийников берендеев отдали свои силы и жизни для восстановления магического равновесия Солары, Варвара столкнулась с серьезной проблемой. Оказалось, что последней берендейке очень тяжело контролировать всю силу матери-земли. Когда волшебников много, этот процесс проходит незаметно для них самих, а когда волшебница одна, на правильную циркуляцию потоков магии и виты приходится тратить и физические силы. Варваре нужны были помощники, а получить их можно было только одним способом — родить.

На самом деле, желающих стать отцом будущих берендеев оказалось пруд пруди — во-первых, мать всегда была очень красива, а во-вторых, в то время каждый понимал значимость магов земли для поддержания всеобщего равновесия.

Вот только Варваре перспектива превратиться в этакую свиноматку, производящую на свет берендеев, совсем не понравилась. Она, как и любая девушка, мечтала о любви и детей хотела родить исключительно от возлюбленного, но уж никак не от мужчины, навязанного ей со стороны. Спорить с мамой очень тяжело — не тот у нее характер, чтобы идти у кого-либо на поводу. Поэтому процесс выбора партнера у нее затянулся. Дед Касьян рассказывал, что в то время вокруг нашего терема мужики табунами ходили, и все с дорогими подарками и предложением руки и сердца. Но Варваре ни один из них не приглянулся. А потом она встретила нашего отца.

В стольном городе до сих пор ходят истории о том, как много лет назад молодой боярин Еремей — родной племянник царя Борислава, во время охоты в царских лесах отбился от своих друзей и прислужников, выехал на берег никому не известного ручья и повстречал там девушку необыкновенной красоты. Общался он с красавицей не долго — всего несколько минут, а потом она ушла в чащу. Несколько дней подряд боярин приезжал в этот лес — искал незнакомку, запавшую ему в душу. А потом вдруг исчез.

Две недели царские стражники искали Еремея, а однажды утром нашли спящим на траве у ворот его собственного дома. После того, как боярина разбудили, он рассказал, что все четырнадцать дней провел в чудесном тереме лесной красавицы. Правда, воспоминания его были отрывочны и размыты, да и дорогу к волшебному терему он вспомнить никак не мог, поэтому слуги и домочадцы решили, что все это Еремею приснилось, а о том, где пропадал на самом деле, он не помнит, потому что сильно ударился головой.

Зато в том самом волшебном лесном тереме спустя положенные девять месяцев появились на свет мы с сестрой.

Несмотря на то, что Варвара, наконец, стала матерью, поток желающих заполучить ее в жены не иссяк. Ни одного из кандидатов в женихи вовсе не смущало, что у хранительницы Калинова моста теперь есть дети, однако мама замуж так и не вышла. Некоторые ее воздыхатели, вроде драка дяди Гриши, до сих пор обивают порог нашего дома, правда, уже в качестве друзей семьи.

Когда мы с Еленой подросли, конечно же, стали спрашивать у мамы об отце. Рассказывала она о нем неохотно и с некоторой болью в голосе. Однажды, правда, показала нам портрет — застывшее изображение с переговорного блюдца. Честно говоря, лицо папы я помню плохо, ведь мне тогда было всего пять лет. Единственным, что твердо врезалось в память, были его густые белокурые волосы — совсем, как у Елены.

Пару раз мы с сестрой заставали мать за рассматриванием этого портрета, а однажды, она при нашем появлении быстро отключила переговорное блюдце, через которое явно наблюдала за каким-то мужчиной.

Однажды я спросила у неё, почему она не вышла за отца замуж.

— Как ты себе это представляешь? — грустно ответила Варвара. — Вряд ли бы ему понравилось, что его, родовитого боярина, безродная девка использовала, как племенного жеребца. А признайся я, что я — магичка, он бы бежал от меня без оглядки. Сама знаешь, после войны и эпидемии простой люд чародеев боится и недолюбливает.

Хоть меня и сестру воспитывала мать, нельзя сказать, что нам не хватало мужского внимания, наоборот, каждый из «друзей семьи» общался с нами и с большим удовольствием играл. Но, конечно же, все это было не то. Маленьким девочкам нужен папа, а папы не имелось.

Когда мы выросли, то в какой-то момент заинтересовались дальнейшей судьбой отца. Через Валериэля выяснили, что Еремей верно служит при дворе своего венценосного двоюродного брата Борислава Второго, и живет тихим бездетным холостяком. Знакомиться с ним мать нам строго запретила, мол, пусть он до конца жизни считает встречу с берендейкой старым волшебным сном…

Следующие две недели я провела, купаясь в любви, нежности и заботе. С Владом мне было так спокойно и хорошо, что я не уставала благодарить небеса за такого чудесного мужа.

Как и положено молодожёнам первые дни мы большей частью проводили в постели. Причем супруг так выматывал меня своей страстью, что после нее я некоторое время попросту не могла пошевелиться.

А ещё он постоянно смешил меня и баловал. С улыбкой спешил исполнить любую мою просьбу. Даже если она могла иметь плохие последствия. Так, на третий день после свадьбы, немного придя в себя от водоворота событий, я спросила у своего воздушника можно ли как-то сообщить моим родным, что я жива и здорова, ведь они наверняка очень обо мне беспокоятся.

— Это чревато, Василек, — задумчиво ответил мне супруг. — Любая весточка, оправленная из этого замка, может помочь магам Совета отыскать наше убежище. Конечно, рано или поздно они все равно его найдут, но мне очень хочется хотя бы немного пожить с тобой спокойной жизнью. Но раз тебе очень хочется… Я могу передать послание ветром. Только выбери кому.

— Елене, — решила я после недолгого раздумья. — Она и матери от меня привет передаст, и отследить твой ветер не сумеет.

Мое желание было исполнено незамедлительно. Я просто сказала вслух несколько слов — что у меня все замечательно, я нахожусь рядом с любимым человеком и вполне довольна жизнью, что волноваться за меня не нужно, и в скором времени все мы обязательно увидимся. Едва произнесла последнее слово, как мое послание каким-то невероятным образом стало почти осязаемым, а потом стремительно умчалось вдаль.

Влад сразу предупредил, что ответа мне ждать не стоит — общаться таким образом могут только маги воздуха, а в Лихолесье таковых нет.

Меня это, к слову, не сильно расстроило. Главное, родные знают — я в порядке, а поговорить мы сможем и при личной встрече.

Однако время шло, а визитеры нас по-прежнему не беспокоили. Из-за этого я тоже особо не переживала — Влад прав, нужно дорожить каждым днем, который мы проводим вместе. Хотя, конечно, было странно, что мама до сих пор не появилась на пороге нашего замка.

Впрочем, забивать себе голову подобными размышлениями было некогда — Влад не давал мне скучать ни минуты.

Мы бродили по бесчисленным коридорам замка, любовались звездами с одной из замковых башен, рассматривали в библиотеке картинки с изображением чужеземных городов — планировали куда отправимся в путешествие, после того, как разрешится ситуация с моим похищением и скоропалительной свадьбой.

А еще, как и обещала, я взялась помогать мужу в его мастерской. Поначалу Влад скептически отнёсся к моему энтузиазму и позволял работать лишь в «соларской» части лаборатории среди толчёных трав и котлов. Однако, убедившись в том, что со склянками и порошками я управляюсь умело и аккуратно, пригласил в комнату, где стояли земные анализаторы.

По сути, вся работа, которую муж вел в лаборатории, сводилась к тому, что он исследовал свойства уже готовых медицинских препаратов, усиливал их или перерабатывал по-своему, используя магию. Из увиденного я сделала вывод — в фармацевтике Влад, конечно, силен, но (зачем скромничать?) я сильнее.

— Посмотри, пожалуйста, чего здесь не хватает, — однажды попросил меня муж, после того, как почти двадцать минут проверял на своих приборах какую-то прозрачную жидкость. — У нее по всем показателям — норма, а действие при этом ослабленное.

— А что это такое? — поинтересовалась я, отвлекаясь от своих пробирок.

— Антигистаминка.

— Магически усиленная?

— Да.

Я подошла к Владу, всмотрелась в склянку с жидкостью.

— Добавь еще настоя яснотки. Немного, одной капли будет достаточно.

— Яснотки? — удивился Влад. — А почему?

— Потому что не хватает именно её.

— Откуда ты знаешь?

— Вижу, — пожала я плечами.

— Где? В энергополе препарата?

— Нет, в самой структуре.

Муж уставился на меня изумленными глазами.

— То есть, как видишь?..

— Влад, я берендейка, — улыбнулась ему. — При желании я могу увидеть точную структуру любого вещества, в котором есть хотя бы малая частица того, что родилось и выросло на земле. Так что добавляй в свою смесь каплю яснотки и не сомневайся.

— Я уже говорил, что мне повезло с женой? — улыбнулся в ответ Влад…

Вообще, возиться в лабораториях мне всегда нравилось. Однако, в мастерской мужа я проводила не больше двух часов в день — почему-то очень быстро уставала. Просто в какой-то момент мне становилось труднее дышать, появлялась слабость и начинали сами собой закрываться глаза. Видя изменения в моем состоянии, Влад тут же накладывал стазис на незаконченную работу и выводил из подвала в замковый садик — на свежий воздух.

Когда такая ситуация повторилась во второй раз, муж попытался было убедить меня совсем прекратить работу, раз уж в лаборатории мне становится нехорошо, но я категорически отказалась и долго доказывала ему, что виной всему пагубное влияние горного климата, который мне почему-то категорически не подходит. Муж моим уговорам уступил, взяв, правда, обещание ограничить время пребывания среди его колб и пробирок.

И пообещав в свою очередь, что в скором будущем мы переедем куда-нибудь на равнину.

Пока же мы жили в горах, и приступы слабости стали появляться все чаще и чаще.

Я заметила, что на улице мне значительно легче, поэтому те несколько часов, которые муж проводил за бумагами своей земной фармкомпании, я занималась благоустройством маленького замкового сада.

— Зачем это тебе? — удивился Влад, когда я заявила, что хочу вырастить там что-нибудь красивое. — На нашем утесе растет только скудная травка. Вырастить что-то другое очень тяжело.

— Я все-таки попробую, — подмигнула я ему.

Через пару дней мой воздушник очень удивился, когда во дворе его дома появились газоны с густой шёлковой травой и клумбы с пышными цветами.

Словом, две послесвадебные недели мы провели хоть и в полной изоляции, но очень счастливо.

Разве что пресловутые приступы слабости портили мне мое чудесное настроение. В какой-то момент я обратила внимание на то, что недомогание чаще всего появляется именно в подвале замка, а на верхних этажах или в башнях я чувствую себя значительно лучше и работоспособность моя гораздо выше.

Так, может быть, горный воздух здесь вовсе не при чем, а виной всему что-то другое, на что я плохо реагирую?

Спрашивать у мужа, не держит ли он в подвале что-нибудь, кроме лаборатории, я пока не стала. Решила все разузнать сама.

На следующий же день, закончив свои дела в мастерской и оставив Влада заниматься там бумажной работой, я, неторопливо и прислушиваясь к себе, пошла вперёд по подвальному коридору. Мой расчёт был прост: если здесь действительно находится что-то, что тянет из меня силы, то найти его не составит особого труда — рядом с этой штукой мне должно стать особенно худо. Впрочем, доводить себя до обморочного состояния я тоже не планировала — почувствую себя плохо и сразу поверну назад, а потом уж подробненько расспрошу супруга о том, что именно он прячет рядом со своей лабораторией.

В первые пять минут моей «прогулки» ничего особенного не происходило, чувствовала я себя нехорошо, но терпимо. Однако, стоило свернуть в один из попавшихся мне коридоров, как у меня бешено заколотилось сердце, затошнило, а перед глазами поплыли разноцветные круги.

— Влад! — хрипло вскрикнула я.

И упала на холодный пол.

Моя реальность превратилась в мутное озеро, которое медленно качало меня на своих волнах.

Тело я почти не ощущала, хотя краешком сознания понимала — я еще жива, но нахожусь в состоянии этакого полузабытья и совершенно не имею сил, чтобы из него вырваться.

Я чувствовала, как меня подняли с пола и куда-то понесли. Затем опустили на что-то жесткое, но при этом очень удобное и будто бы укутали теплым невесомым одеялом.

— Все будет хорошо, моя нежность, — словно издалека услышала я голос своего мужа. — Потерпи немного…

А потом озеро вдруг превратилась в кисель, а я в муху, которая завязла в его липкой жиже. Все мысли куда-то пропали, а тело внезапно оказалось легким, как пушинка.

Время же стало тягучим и тянулось, тянулось, тянулось… Сколько я провела в этом тягучем киселе? День? Месяц? Год? Столетие?..

Поначалу еще слышала, как где-то далеко-далеко скрипит дверь или хлопает окно, чувствовала, как кто-то нежно гладит меня по щеке и невесомо касается губ, но потом все это исчезло, и наступила тишина.

Я ощущала, как погружаюсь все ниже и ниже, как постепенно начинаю растворяться в вязком мутном озере, становлюсь его частью.

На краю сонного сознания скреблась мысль, что все это жутко неправильно, однако отреагировать на нее я не могла, и она пропала, как и всё остальное.

Один Бог знает, чем бы все кончилось, как вдруг неведомая сила, будто чья-то рука, выдернула меня из киселя и швырнула на берег.

Это было похоже на удар током. Только била меня магия. И вита. Много, целый водопад живительной силы земли в какой-то момент обрушился на мое тело.

Страшная боль буквально подбросила вверх — ожили онемевшие мышцы, побежала по венам застывшая кровь. Кислород огнем опалил легкие, а из горла вырвался невнятный хрип. Господи, я что же, все это время не дышала?..

Распахнула глаза, и тут же их зажмурила — свет резанул не хуже ножа. Так, наверное, чувствует себя младенец, извлеченный из утробы матери — больно, ярко, беспомощно.

Дождавшись, когда немного утихнет боль, потоком несущаяся по всему моему телу, я вдруг осознала, что, почему-то нахожусь на свежем воздухе. А вернее, лежу на земле — еще теплой, но с уже ощутимым осенним холодком. И, судя по тому, что и земля, и весь окружающий воздух буквально сочатся магической силой, принадлежат они явно не Соларе.

— Очнулась? Господи, очнулась!

— Васенька! Василиса, ты нас слышишь?

С трудом сфокусировала взгляд. И увидела склонившиеся надо мной лица Валериэля и дяди Гриши. Бледные и очень испуганные.

— Васенька, милая, не молчи, — умоляюще пробормотал драк, легко похлопывая меня по щекам. — Ты слышишь?..

— Слышу, — прохрипела ему в ответ. — Где я?

— В безопасности, — с явным облегчением в голосе сказал мне Валериэль. — На Земле.

На Земле?.. И что же я тут делаю?!

Попыталась сесть. Получилось. Причем, на удивление легко. Разве что от перемены положения тела закружилась голова, но через мгновение все прошло.

— Где Влад? — уже более-менее нормальным голосом спросила я у мужчин.

Те переглянулись.

— Надо полагать, у себя дома, — холодно ответил Валерик.

— Я не понимаю…

— А ты погоди понимать, — поспешно сказал дядя Гриша. — Приди сначала в себя. Сейчас мы тебя поднимем, отнесем в дом, накормим…

— Я никуда не пойду, пока вы мне все объясните! — воскликнула я. — Что с Владом? Почему я на Земле? Что вообще произошло?!

Они снова переглянулись.

— Ты едва не умерла, Василиса, — уже серьезно сказал Горын Годинович. — Еще немного, и можно было бы готовить погребальный костер.

— Мы вовремя успели вытащить тебя из Лаврова логова, — так же серьезно добавил Валериэль. — Твой драгоценный Влад едва тебя не убил.

Что?.. Как?.. Они с ума сошли?!

— Валера. Что ты несешь?

— К сожалению, правду.

— Вы можете говорить со мной серьезно?! Без дурацких шуток?! Как Влад мог меня убить? Это же полный бред! Объясните мне толком, что случилось!

— Покажи ей, — тихо сказал дядя Гриша. — Нам она все равно не поверит.

Валерик кивнул и попросил:

— Вася, дай мне твое зеркало.

— Какое зеркало? — удивилась я.

— Которое лежит в твоем правом кармане.

Я пощупала свою юбку. Точно, есть зеркало. Вернее, зеркальце. Маленькое, дамское, я его всегда с собой ношу. Кажется, его мне как раз Валерик-то и подарил. Очень-очень давно.

Вынула зеркало из кармана, протянула Валериэлю. Тот сделал над ним быстрый пасс рукой и вернул его мне.

— На, смотри сама. Стекло, как известно, не врет.

Эти чары были мне знакомы. Теперь все, что случилось там, где находилось зеркальце, в нем можно увидеть еще раз, как на киноэкране. Даже, если само зеркало было завешано тканью, смотрело в другую сторону или, как у меня, лежало в кармане.

Над прозрачной поверхностью мы склонились все вместе.

Стекло сначала покрылось рябью, а потом начался «фильм».

Вот я падаю на каменный подвальный пол, и из меня плотным потоком начинает исходить вита. Вот прибегает встревоженный Влад, что-то говорит, хлопает меня по щекам. Потом берет на руки и решительно несет по длинному коридору, но почему-то не наверх в нашу спальню, а в соседнюю комнату.

В ней он локтем нажимает на торчащий из стены рычаг, и с потолка на цепях спускается длинный стеклянный ящик с тоненьким матрасом на дне. Влад укладывает меня в этот ящик и движением руки создает вокруг него тепловую сферу. Прямо как для пробирки с вызревающим эликсиром.

После этого ногой поднимает каменную плитку, едва заметно выступающую на полу, и в это отверстие тонкой, но тугой струйкой из моего тела сразу же начинает литься вита.

Слева, не сдержавшись, грубо ругнулся дядя Гриша. Я же смотрела во все глаза, боясь отвести взгляд и чувствуя, как спина покрывается холодным потом, и бешено начинает биться сердце.

Вот Влад снова возле моего стеклянного гроба. Он гладит меня по руке, по лицу, что-то шепчет на ухо. Струя виты становится больше. Влад уходит. Я лежу, а что-то неведомое, страшное продолжает сосать из меня живительную силу. А вместе с ней и мою собственную, жизненную.

Вдруг в комнате появляется портал, и из него выходят Горын Годинович и Валерик. Бросаются ко мне, дядя Гриша осторожно вынимает меня из ящика, что-то говорит, Валериэль подбегает к открытому в полу люку и захлопывает его. После этого открывает новый портал, и через мгновение они укладывают меня на траву земного поля…

Картинка прошлого сменилась моим собственным отражением, а я все не могла оторвать от прозрачной поверхности взора.

Зеркало, в отличие от людей, не лжет. Никогда.

Но ведь все это невозможно. Нет. Этого не может быть. Просто не может. Никак. Совсем. Господи…

Я изо всех сил стиснула зубы, чтобы не закричать.

— Тебя искали целый месяц, — тихо сказал Валериэль. — Когда нашли, ты уже не дышала. Мы решили, что опоздали, но все-таки решили отнести на Землю. Здесь виты много, думали — вдруг оживешь.

Месяц… Значит, в стеклянном гробу я пролежала примерно две недели.

— Как вы меня отыскали? — прошептала я, едва сдерживая слезы.

— При помощи твоего зеркала, — ответил Валерик. — Я ведь перед тем, как тебе подарить, наложил на него следящие чары, а потом сам же про них позабыл, представляешь? Только сегодня вспомнил, да и то случайно.

— И что же теперь будет? — грустно поинтересовалась я.

— Ну, — дядя Гриша подсел ко мне ближе и мягко, по-отечески, обнял за плечи, — тебя вернем в Лихолесье. Варвара-то знаешь, как извелась? Чистая баба яга стала — кожа, кости и горящие глаза. Лавровича поймаем и накажем. Вынесем на рассмотрение Совета предложение о смертной казни. Уверен, там с радостью согласятся раздавить этого змееныша.

— С Лавровичем будет проблема, дядь Гриш, — всхлипнула я.

— Это какая же?

— Он мой муж.

Мужчины изумленно на меня уставились.

— Вася, — выдохнул Валерик. — Ты ведь сейчас пошутила?

Я покачала головой и продемонстрировала обручальное кольцо.

— Ты смотри, какой умный змееныш! — восхитился Горын Годинович. — Все, поганец, предусмотрел. Василиса, вы когда поженились?

— В тот же день, когда он меня похитил. Так что и отвечать теперь будет только за похищение. Все остальное — дела исключительно семейные и по закону разбираться с ним имеет право только наша семья, то есть, я, мама и Елена.

— Знаешь, Вась, еще не известно что хуже — попасть в руки палачу или встретиться один на один с разгневанной Варварой, — усмехнулся Валериэль. — Влад в любом случае свое получит.

— Валера, я очень всех вас прошу, не трогайте его. Бог с ним.

— Василиса, да ты что?!

— Я серьезно. Он ведь не просто так все это устроил. Ему нужно было наполнить витой артефакт, чтобы спасти кащей от вымирания. Просто Влад выбрал для этого самый быстрый и верный способ. Берендеи ведь еще есть, а воздушники скоро могут исчезнуть.

— Девочка, а с чего ты взяла, что кащи вымирают? — осторожно поинтересовался Горын Годинович. — Тебе Лаврович об этом сказал?

— Да, — удивилась я. — А разве это не так?

— Не так, — серьезно сказал Валериэль. — Я сам проверил, Вась. Все у них с рождаемостью в порядке. Из каждых десяти младенцев, рожденных в общине, по статистике двое-трое являются магами воздуха. Не густо, конечно, но и не критично.

У меня внутри что-то оборвалось.

— Зачем же тогда Влад устроил весь этот цирк? — сдерживать слезы больше не было сил, и они потекли по моим щекам. — Почему женился, понятно — чтобы в случае чего избежать проблем. Да и что в этом такого, все равно через месяц-два он стал бы счастливым вдовцом. Ему ведь на самом деле вита была нужна, верно? Много-много виты. Но зачем ему столько?

— А это, Василек, мы тебе расскажем, когда ты поешь и приведешь себя в порядок, — мягко сказал дядя Гриша, помогая мне подняться на ноги. — А еще подумаем, как быть дальше. Вас ведь стихии повенчали, да? Вот. Вернешься домой, Лаврович тебя, как законную супругу, из-под земли достать сумеет, а ты еще в полную силу не вошла. Так что, дорогая моя, на Солару тебе в ближайшее время путь заказан. Придется немного пожить здесь, на Земле.