На несколько демонов больше

Глава двадцатая

Стоя у дверей церкви на раннем послеполуденном солнышке, я перебросила блестящий бумажный пакет с трехдолларовыми пирожными и устроила пенопластовый контейнер со сваренным гурманским кофе на сгибе локтя. Освободив руку, я смогла открыть замок и толкнула тяжелую дверь. Лямка от сумки соскользнула к локтю, стесняя движения, но когда дверь открылась, я выдохнула с облегчением. Слава богу, на засов не закрыли. Пройди я через заднюю дверь, Айви проснулась бы наверняка.

Прислушиваясь, я распахнула дверь пошире. Меня мутило и хотелось бы сказать, что от недосыпания, но я знала: это от неизвестности, что случится в ближайший час. Кистей не прокусывал Мне кожу, но Айви все равно выйдет из себя, особенно после вчерашнего, когда она так ясно высказалась. Но так или иначе, а в следующие шестьдесят минут моя жизнь должна поменяться.

Свалить объяснения на Кистена тоже нельзя. С Айви мы делим кров, и это было мое решение. И сегодня утром, справившись с небольшим приступом паники в ванной у Кистена, я убедила его: информировать Айви лучше мне. Со мной она хочет строить отношения, и если я появлюсь, спокойная и без признаков раскаяния, она скроет свои чувства, пока сама с ними не разберется. Если придет он, робкий и виноватый, она взбесится и кто знает, что тогда натворит. Ну и вообще: Айви мне показала, что она может предложить — и тут же вышла вон. Так чего она от меня ожидала? Целомудрия с Кистеном до тех пор, пока не разберусь? Кистей прежде всего — мой бойфренд.

Но с Айви мы друзья, и с ее чувствами я считаюсь.

Пакет шоколадок «Годива» и наперсточек кизилового меда, обошедшийся мне в десять баксов, покачивались у меня на мизинце, пока я закрывала дверь и в темноте прихожей снимала туфли. Вот настолько я не выше взяток. Можете меня осуждать.

Нерушимая тишина заставила меня остановиться. Она была жутковата, и я в носках тихо прошла через святилище. Айви убрала оттуда свою стереосистему, но мебель еще была составлена в углу. Интересно, она меня ждала, чтобы мы с ней вместе закончили гостиную? Церковь ощущалась как-то поиному — ее осквернение будто давило на мою ауру.

Опустив голову, я проскочила мимо закрытой двери в спальню, не желая, чтобы запах кофе разбудил Айви раньше, чем я буду готова. Не такая же я дура, чтобы верить, будто пирожные, кофе, шоколадки и мед смогут успокоить раненые чувства Айви и тревогу Дженкса — но они могут дать мне время все объяснить до того, как дерьмо брызнет на вентилятор. Кистей предложил мне сказать, будто я его укусила, чтобы лучше понимать ее голод, но это было бы вранье — я его укусила, зная, что мне понравится. Что это оказалось так хорошо — было неожиданным подарком, который теперь меня смущал.

Добравшись без приключений до кухни, я поставила пироные рядом с мойкой, вздрогнула, увидев противень девять на тринадцать с неглазированным шоколадным пирогом и миску белой глазури.

Пока я спада с Кистеном, она сделала пирог? Класс.

— Красивую тарелку, — сказала я, гася себе чувство вины и ища блюдо, которое Айви купила весной на гаражной распродаже, когда я сказала, что мне нравится ободок из фиалок. Не найдя это блюдо, я взяла верхнюю из наших повседневных черных тарелок. Фарфор звякнул, и я выглянула в коридор. Заскрипел пакет — я вынула и разложила пирожные. Дальше — кофе… я нахмурилась, увидев, что в буфете нет чашки Айви с логотипом «Вампирских чар». Не похоже на нее — оставить чашку в посудомойке. Но дверца скрипнула, и я стала разливать кофе в чашки поменьше.

— Теперь для Дженкса, — сказала я про себя, доставая десертную тарелку, устанавливая на ней квадратик помадки и стратегически правильно размещая рядом мед. Должно получиться. Я буду говорить с ними обоими, и все должно кончиться хорошо. Ведь это же не то, что я ему позволила укусить меня?

Закончив приготовления, я повернулась к столу. И кровь застыла у меня в жилах: компьютера Айви не было.

Сразу вспомнилось святилище и отсутствующая стереосистема.

— Боже мой, пусть это будет ограбление! — взмолилась я

шепотом.

Испуганная до безумия, я вылетела в коридор. Она узнала и уехала? Черт, я же хотела сама ей рассказать!

С колотящимся сердцем я остановилась перед дверью Айви, чувствуя, как бросает меня то в жар, то в холод. Неуверенно постучала в толстые доски.

— Айви? — Ответа не было. Я сделала глубокий вдох, снова

постучала и повернула ручку. — Айви, ты не спишь?

Чувствуя подступившее к горлу сердцебиение, я заглянула. Кровать застелена, комната выглядит обычно. Но книга на ночном столике не было, и одежный шкаф опустел.

— Ах ты… черт, — выдохнула я, глянула на стены, где висела ее подборка фотографий. Все были на месте, насколько я могла припомнить, но тут я подумала: а та фотография, где мы с Дженксом стоим перед Макинакским мостом? Мне померещилось пустое место на холодильнике?

С чувством, будто все происходит не на самом деле, я выбежала в кухню — и у меня упало сердце. Фотографии не было.

— Ох… черт, — выругалась я и обернулась на едва слышное

покашливание от мойки.

— Черт? — спросил Дженкс, стоящий на подоконнике между артемиями и рыбкой. — Черт! — заверещал он, взлетая и повисая у меня над головой, перекошенный от злости и рассыпающий черную пыльцу. — Это все, что ты можешь сказать? Что ты натворила, Рэйчел?

С отвисшей челюстью я шагнула назад:

— Дженкс…

— Она уехала! — заявил он, сжимая кулаки. — Собрала вещи и уехала! Что ты натворила?

— Дженкс, я была…

— Она уехала, и ты являешься с подарочками для умасливания. Ты где была?

— С Кистеном! — заорала я и отступила еще на два шага, когда он подлетел ко мне.

— Да я его чую в тебе, Рэйчел! — заорал пикси в ответ. — Он тебя укусил! Ты ему дала укусить тебя, зная, что Айви этого нельзя! Что тебе в голову вступило?

— Дженкс, это все было не так…

— Дура ты, ведьма. Что с вами такое — не одна, так другая. Все вы, бабы, дуры. Она тебе делает аванс — и ты все портишь, давая Кистену тебя укусить и сбегая в привычные сексуальные рамки? — Он метнулся ко мне, и я забежала бы от него за кухонный стол, но это было бесполезно, потому что он же перелетит сверху. — А потом ты хочешь умаслить меня помадкой и медом? Так можешь мое стрекозиное дерьмо пожарить себе на палочке, потому что хватит с меня вас, баб, которые мне жизнь похабят!

— Эй! — крикнула я, подбоченившись и подаваясь вперед, носом к нему вплотную. — Он меня не кусал! А она не говорила, что мне его кусать нельзя! Она только говорила, что ему — меня!

Дженкс наставил на меня палец, набрал воздуху — и остановился.

— Он тебя не кусал?

— Нет! — крикнула я, выжигая адреналин. — Ты меня дурой считаешь? — Он поднял руку, и я быстро добавила: — Можешь не отвечать.

Он опустился на стол, сложил руки на груди, яростно вращая крыльями.

— Все равно это неправильно, — сказал он мрачно. — Ты

знала, что ей это будет неприятно.

Я со злостью грохнула ладонью по столу — Дженкс подлетел в воздух от неожиданности.

— Не могу я всю жизнь жить, оглядываясь, что будет ей приятно, а что нет! Кист мой бойфренд! И если Айви мне раздает авансы, он все равно им остается, и я буду заниматься сексом с кем хочу и как хочу, и черт побери вас всех!

Он коснулся ногами стола, крылья его замерли. Я посмотрела на него, и меня охватило сознание вины. Будь он больше, я бы обняла его и сказала, что все будет хорошо, что угодно сделала бы, чтобы не было у него на лице этой злости, этого ощущения, будто его предали. Но он только смотрел на меня — и все.

Я вздохнула, развернула стул, села на него и положила скрещенные руки на стол, сгорбилась, чтобы наши глаза были на одном уровне.

— Дженкс, — начала я тихо, и он фыркнул, шевельнув крыльями, — все будет хорошо. Я найду ее и объясню ей. — Я протянула руку, окружила его согнутой ладонью. — Она поймет. — Я глядела на пирог и сама слышала свои виноватые интонации. — Не может не понять.

Он посмотрел на меня, все так же держа руки скрещенными на груди.

— Но она уехала, — сказал он горестно.

Моя рука шевельнулась в сердитом жесте.

— Ты знаешь, какая она бывает. Ей просто нужно остыть. Может, она у Стриж проведет уикенд.

— Она взяла компьютер.

Я посмотрела на пустое место и вздрогнула.

— Она не могла узнать так быстро. Когда она уехала?

— Прямо перед полуночью. — Он перестал расхаживать и посмотрел на меня искоса. — Это было действительно непонятно. Как в том кино, где кому-то звонят по телефону, и он начинает выполнять действия, запрограммированные много лет назад. Как оно называлось?

— Не знаю, — буркнула я, радуясь, что он больше на меня

не орет. Значит, не из-за этого. Мы с Кистеном еще тогда и

ужинать не сели.

— Она мне не стала отвечать» — рассказывал Дженкс. Он

снова начал расхаживать по столу, и я глядела на него, думая,

сколько в его взрыве было тревоги за Айви, которая проявилась вот так—в виде злости на меня. — Просто собрала вещички, компьютер и музыку— и уехала.

Я посмотрела на холодильник, на опустевший помидорчик-магнит.

— Она забрала нашу фотографию.

— Ага.

Я выпрямилась. Что-то случилось, но вряд ли она узнала про нас с Кистеном, и вряд ли узнает, пока не вернется. Знал только Дженкс: домой я ехала на автобусе, так что даже Стив не унюхал на мне крови Кистена.

— Кто позвонил? Стриж? — спросила я, думая: а вдруг это просто срочная работа подвернулась?

Срочная работа, на которую она не взяла Дженкса? Или хотя бы не сказала ему, в чем дело?

— Не знаю, — ответил Дженкс. — Когда я появился, компьютер уже прощально вякал.

Я задумалась, поджав губы.

— Почему, Рэйчел? — спросил он усталым голосом.

Я не шевельнулась — только глаза посмотрели на него.

— Не из-за того, что я укусила Кистена. Он скривился от горя:

— Может, кто-то узнал и позвонил ей.

Мысль о том, на что способна Айви в приступе ярости, заставила меня потянуться к сумке. По времени не совпадает, но все-таки…

— Наверное, надо мне позвонить Кистену.

Он кивнул в тревоге, и я нажала нужные кнопки. Телефон я держала возле уха, и мы оба слышали, как он звонит, а потом переключается на голосовую почту.

— Привет, Кистен! — сказала я, глядя на Дженкса. — Позвони, когда услышишь. Айви не было дома, когда я приехала. Она забрала компьютер и стерео. Вряд ли она знает, но мне не спокойно. — Я хотела бы еще что-нибудь сказать, но на самом Деле все было сказано. — Пока, — шепнула я и нажала кнопку конца сообщения.

Пока, надо же. Как детский сад, честное слово.

Дженкс всмотрелся в меня, на его крылья возвращался цвет.

— Позвони Айви, — потребовал он, но я уже это делала. На этот раз меня сбросило прямо на голосовую почту, и я оставила виноватое сообщение, что мне нужно с ней поговорить, и что бы до этого она ничего не делала. Я хотела извиниться еще, но закрыла телефон, положила его на стол и еще долго на него смотрела.

Вдруг очень неуместными показались мне эти пирожные на блюде. Дура я.

— Дженкс…

Льстивость моего голоса превратила его тревогу в холодную злость.

— Не хочу слушать. Ты все бросила коту под хвост ради минуты кровавой страсти. Даже если не потому она уехала, она все равно узнает. Ты что себе думаешь? Тебе обязательно нужно лезть, куда не надо?

— Да, обязательно! — рявкнула я на него. — И не момент кровавой страсти, а подтверждение тех чувств, что есть у меня к Кистену, так что свою нотацию можешь себе сам знаешь куда засунуть, мелкий ханжа! Я знаю, что я делаю! — Он открыл рот, собираясь возразить, и я вскинула руки. — Ладно, ладно, может, я и не знаю, но я пытаюсь разобраться. Так все перепутано — кровь, страсть, все в одну кучу, и мне непонятно, что мне делать!

Он явно не ожидал этого, и я бросилась вперед, почти в панике.

— Я хочу, чтобы Айви меня кусала. Это чертовски здорово, и это будет хорошо для нас обеих. Но единственный способ сделать это безопасным — спать с ней. А я не хочу спать с нею только ради крови, пока не пойму, что у меня в голове творится. Я никогда не питала страсти к девушкам — в смысле, я же натуралка? Тай что тогда меня заводит, она или просто мой шрам? Люблю я Айви — или только те ощущения, что она у меня вызывает? Тут есть разница, Дженкс, и я не хочу продаваться, если дело только в крови. — Я знала, что лицо у меня раскраснелось, но пусть уж все услышит — заслужил. — Айви сделала мне аванс, потому что знает: я п рин и маю решение, сперва действуя, а потом думая, не наоборот. Да, действую я по-разному, и вроде бы сейчас перепутала все. Правда, мило? — спросила я язвительно, показывая себе за спину, на опустевшее жилище Айви.

Дженкс остановил гудение крыльев, сел на край тарелки с помадкой.

— Ну, может, тебе стоит попробовать, — сказал он, и меня пронзил выброс адреналина, сразу стихший. — Разок, — добавил он просительно. — Иногда самый лучший способ понять, кто ты — это дать себе волю.

Я об этом уже думала, и меня это пугало. Очень медленно я подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Тогда почему ты злишься, что я укусила Кистена? — спросила я. — Это же я пробовала что-то новое. Ты думаешь, это надо было сделать год назад? Что плохого, если я что-то пробую с Кистеном, а не с Айви?

Он уставился на пустое место за столом:

— Потому что Айви тебя любит.

— Кистен тоже.

Дженкс подтянул колени к подбородку и обхватил голени руками.

— Айви за тебя готова умереть. А Кистей — нет. Свои эмоции направляй туда, где они тебе помогут выжить.

Горько, но правда. Очень противная. Я не хотела выбирать любимого по тому, насколько он поможет мне выжить. Я хотела определить, кого я люблю, глядя, кто меня дополняет, с кем я сама себе кажусь лучше. Кого я смогу любить свободно и помочь ему идти вперед—только тем, что я рядом. Боже мой, какая у меня в голове неразбериха. И усталость. Я положила голову на сложенные руки, как на подушку, уставилась в стол, оказавшийся в дюйме от моего носа. Тихо жужжали крылья, и ветерок от них шевелил мне волосы.

— Все в порядке, Рэйчел, — сказал он совсем рядом, голосом, полным заботы. — Она знает, что ты ее любишь.

У меня перехватило горло судорогой, я вздохнула. Может быть, надо попробовать, как хочет Айви. По крайней мере в той степени, в которой это не создаст мне неловкости и не отпугнет тем, что мне чуждо. Один раз попробовать. Лучше минута смущения, чем такая долгая неразбериха. И неловкость. И неудовлетворенность.

Зазвонил маленький обеденный колокольчик у входной двери, и я вздрогнула. Лицо у Дженкса сразу исполнилось надежды, когда я подняла голову, а потом — страха. Если что-нибудь случится с Айви, то мне не по телефону позвонят, а пришедший на мой порог агент ОВ с каменным лицом сообщит, что моя соседка лежит в городском морге.

— Открою, — сказала я, скрипнув стулом, когда встала. И поспешила в святилище, надеясь, что это Айви со всем своим барахлом — руки заняты, не может дверь открыть.

— Я у тебя за спиной, — мрачно сказал Дженкс, догоняя меня в коридоре.