На несколько демонов больше

Глава двадцать девятая

У меня веки задрожали и открылись — это Гленн притормозил у светофора. Проморгавшись, я поняла, что уже почти дома, и выпрямилась, вылезая из дремоты. Потеплело, и меня просто разморило. Очевидно, отключение зельем на восемь часов — совсем не то, что здоровый сон. Смутившись, я посмотрела на Гленна и покраснела, когда он улыбнулся мне — ярко-белыми зубами на фоне темной кожи.

— Только не говори мне, что я храпела, — пробормотала я, не представляя себе, как это я позволила себе заснуть. Я же только закрыла глаза, чтобы собраться с мыслями. Или как-то от всего отвлечься.

— Вы очень мило похрапывали, — сказал он, постукивая по своей девственно-чистой пепельнице. — Вы оба такие забавные.

Джен кс взлетел в клубе золотых искр.

— Я не сплю! — крикнул он, оправляя на себе одежду и приглаживая сноп светлых волос над очаровательно круглыми газами. У него хотя бы было оправдание — он обычно в это время

дня спит.

Часы на приборной доске показывали самое начало третьего. Отъехав от дома Дэвида, Гленн первым делом привез меня в ФВБ для официального допроса до того, как ОВ могла бы сделать то же самое в какой-нибудь самый неудобный для меня момент. Оттуда мы заехали в ОВ подобрать Дженкса и закинули туда копию моих показаний — все очень мило и законопослушно. Оттуда поехали в морг, который мне хорошего настроения не прибавил. Наверняка у Гленна было чем заняться, кроме как возить меня по городу, но так как у меня прав нет, то я была очень благодарна.

Дэвид остался пока что в тюрьме. Дженкс подслушал его допрос, и получалось, что Бретт вчера встречался с Дэвидом, разговор шел о вступлении Бретта в нашу стаю. Это предполагалось для меня сюрпризом, от чего я просто в слезах была, когда узнала. Вот почему Трент на него вышел. Трент — гадина, и я выругала себя за то, что некоторые его хорошие дела (вроде того, что он сегодня подтвердил мое алиби) заставляют меня забывать, что он убийца и наркобарон. Что-либо достойное он делает только тогда, когда ему выгодно — например, чтобы создать алиби себе с семи до семи тридцати. Кери права — он демон во всем, кроме видовой принадлежности.

Найдя какую-то зацепку в законе, ОВ задержала Дэвида без формального предъявления обвинения. В общем, незаконно, но кто-то сообразил, очевидно, что фокус вылез наружу, раз волк-одиночка превращает женщин в оборотней. То есть Дэвид по колено в болоте, и когда я окажусь рядом с ним — только вопрос времени. Может быть, пока он в тюрьме ОВ, Трент его не сможет убить? Может быть.

Прости меня, Дэвид. Я ничего такого не хотела.

Меня накрыло прохладной тенью моей улицы, я подобрала сумку на колени, чувствуя тяжелые контуры фокуса. Прищурившись, я разглядела черный фургон перед дверью церкви, и кто-то прибивал записку мне на дверь.

— Дженкс, глянь, — шепотом сказала я, и он посмотрел туда, куда я показала.

Гленн остановился на несколько корпусов автомобиля ближе, и когда я приоткрыла окно, Дженкс вылетел со словами:

— Сейчас гляну, что там.

Человек с молотком увидел нас уголком глаза и с подозрительной быстротой сбежал с крыльца к своей машине.

— Мне остаться? — спросил Гленн, ставя машину на ручной тормоз. Он уже держал в руках карандаш и записывал номера отъезжающего черного фургона.

Пыльца, которую рассыпал Дженкс, повисший в воздухе перед запиской, сменила цвет с золотого на красный.

— Непонятно, — пробормотала я, вылезла и затопала вверх по ступеням.

— Выселил! — Дженкс₉ побледнев, крутился в воздухе, — Рэйчел, Пискари нас выселил! Выселил!

У меня похолодело в животе, я сорвала бумагу с гвоздя.

— А вот хрен ему, — сказала я, пробегая документ.

Размытый второй экземпляр, но все же достаточно ясный. Нам

давалось тридцать дней, чтобы очистить помещение. Церковь собирались снести под тем предлогом, что она перестала быть освященной, но движущей силой этой гадости был Пискари.

— Что-то случилось? — спросил Гленн, высовываясь из машины.

— Рэйч, я не могу! — воскликнул Дженкс. — Я не могу перевозить семью! Матал и на нездорова… и они же сад выкорчуют!

— Дженкс! — Я подняла руки, хотя и не могла до него дотронуться. — Все будет хорошо. Обещаю. Мы что-нибудь придумаем. И Маталина поправится!

Дженкс смотрел на меня большими глазами:

— Я… я…

Он так ничего и не сказал — тихо простонал и метнулся прочь, за церковь.

Я уронила руки с чувством невероятной беспомощности.

— Рэйчел? — окликнул меня Гленн с улицы, и я обернулась.

— Нас выселяют, — сказала я, пошевелив бумагой в знак объяснения. — Тридцать дней сроку.

Меня стала пробирать злость. Гленн прищурился:

— Ведьма, не надо, — сказал он, посмотрев на мои сжатые кулаки.

Я смотрела вдоль улицы, ничего перед собой не видя и только все сильнее злясь.

— Я его убивать не стану, — сказала я. — Не считай меня совсем уже дурой. Это приглашение. Если я к нему не приду, он что-нибудь похуже придумает.

Черт, он же до матери может добраться.

Гленн убрал голову, открыл дверцу и вышел. У меня давление поползло вверх.

— Ты свою тростниково-сахарную задницу тащил бы от сюда в свою «Краун-Виктория». Я как-нибудь разберусь, что мне делать.

Я ощупывала контуры фокуса в сумке, а Гленн остановился у ступеней крыльца, с пистолетом на боку и весь такой облитый профессионализмом. Как торт — глазурью.

— Дай мне ключи от машины.

— Вряд ли.

Он прищурился:

— Ключи. Или я сам тебя арестую.

— На каком основании? — возмутилась я, воинственно на него глядя.

— За твои сапоги. Они нарушают все неписанные законы

моды.

Я, возмущенно пыхтя, осмотрела их, даже поставив один из них на носок.

— Я только поговорю с ним. Вежливо и дружелюбно. Гленн приподнял брови и протянул руку:

— Как ты разговариваешь с Пискари, я видел. Ключи? Я стиснула зубы.

— И поставь патрульную машину возле дома моей матери, — потребовала я. Он кивнул, и тогда я сунула бумажку о выселении в сумку, нашарила там ключи и бросила ему. — Гад и сволочь!

— Вот это наша девочка, — ответил он, разглядывая полосатый ключ от машины. — Получишь обратно, когда на курсы пойдешь.

Я открыла дверь в церковь и остановилась с рукой на бедре.

— Еще раз назовешь меня «нашей девочкой», я тебе гонады

растолку как сливы и повидло из них сделаю.

Гленн засмеялся, сел в машину.

Войдя в темную прихожую, я с таким стуком закрыла тяжелую дверь, что фрамуги зазвенели. Прижимая к себе сумку, я решительно вошла в святилище и направилась к столу, стала выдвигать и с грохотом задвигать ящики, пока не нашла запасные ключи—тот же комплект, что и основные, плюс еще ключ от сейфа Айви и ключ от квартиры Ника — почему-то не выброшенный. А почему — бог его знает.

Самодовольная улыбочка тронула углы моих губ, и я злобно оскалилась, закидывая ключи в сумку. Подошла к боковому окну

— Гленн выворачивал за угол у конца улицы. Красное стекло витража придавало наружному пейзажу нереальный вид — будто в безвременье.

— Дженкс! — заорала я, когда автомобиль скрылся из виду. — Если слышишь меня, надевай свой лучший костюм. Едем целовать Пискари в задницу.