На огненном берегу

ПЕРВЫЕ БОИ

После тяжелых кровопролитных сражений в Крыму и на Керченском полуострове на юге наступило временное затишье. Противник перегруппировывал свои силы, сосредоточивая их на новых направлениях. Советские войска готовились к отражению их ударов, пополняли части личным составом, вооружением, производили перестановку командно-начальствующего состава.

Приказом командующего Северо-Кавказским фронтом я был назначен начальником штаба 302-й стрелковой дивизии, который находился в станице Старо-Мышатовской, недалеко от города Краснодара. 1 июня 1942 года я выехал к новому месту службы.

Странно воспринималась тишина после беспрерывных бомбежек и грохота боев. По дороге почти не встречались люди и повозки. При въезде в станицу Старо-Мышатовскую нас остановил патруль. Узнав о цели нашего приезда, старший патруля молча указал на добротный дом с дощатым забором и зеленой калиткой.

На веранде, обвитой диким виноградом, за небольшим столиком сидел полный пожилой полковник с крупными чертами лица. Его редкие волосы были аккуратно зачесаны. В нем я узнал командира 302-й стрелковой дивизии Михаила Константиновича Зубкова, с которым мне уже пришлось встречаться еще в ноябре 1941 года в период, боев за город Керчь.

Зубков был опытным кадровым командиром.

Еще в первую мировую войну в чине штабс-капитана он командовал батальоном. После свержения царизма вступил в Красную Армию и принимал активное участие в гражданской войне.

— Рад вашему прибытию. Присаживайтесь, — пригласил Михаил Константинович и, немного помедлив, продолжал: — Сейчас, Александр Харитонович, наша дивизия на временном отдыхе. Подразделения пополняются людьми и вооружением. С минуты на минуту может поступить приказ о выступлении. Так что работы у нас с вами будет много, время не ждет. Но об этом разговор впереди. Обязанности начальника штаба дивизии временно исполняет майор Александр Васильевич Реутов, начальник первого отделения. Пока устраивайтесь. Найдите капитана Ивана Петровича Курдюмова, начальника АХЧ, он вам поможет. Зайдите к комиссару дивизии Николаю Дмитриевичу Сидорову и комиссару штаба, батальонному комиссару Михаилу Моисеевичу Шехтману.

После короткого разговора с командиром дивизии, я направился к комиссару дивизии. По дороге к нему невольно возникали мысли о характере комдива. Добродушный вид и дружеский разговор по-военному четкие, короткие фразы радовали. В командире угадывался человек дела.

Мои предположения подтвердились в сложных боевых условиях. Ровный, спокойный тон при отдаче распоряжения еще больше повышал его авторитет у подчиненных.

Полковой комиссар Н. Д. Сидоров также приветливо встретил меня, подробно расспросил о боях на ишунских позициях в Крыму.

Говорил комиссар не спеша. Черты его лица были внешне строгими. Большие серые глаза смотрели на собеседника пристально, изучающе.

После беседы с комиссаром я направился в штаб.

На другой день я встретился с майором Александром Васильевичем Реутовым. Как начальник оперативного отделения штаба он, по положению, считался первым моим заместителем.

Понимая большую ответственность, которая легла на меня как начальника штаба, я старался изучить все, что касалось прежде всего повышения боевой подготовки частей и подразделений…

Все тревожнее становились сводки Совинформбюро. С болью в сердце мы узнавали о тяжелых событиях на фронтах. Разгром фашистских войск под Москвой в декабре 1941 года основательно ослабил их силы. Гитлеровское командование вынуждено было изменить свой «блицкриг» и внести изменения в план дальнейших военных действий. Для одновременного нанесения решающих ударов на всем советско-германском фронте сил оказалось явно недостаточно. Намечая дальнейший ход войны, фашисты сосредоточили свои усилия на юго-восточном направлении.

…Очередной боевой приказ командующего 51-й армией от 17 июля 1942 года потребовал: «…передислоцироваться в новый район с выгрузкой на железнодорожных станциях Гашун и Зимовники…

Возможно быстрее выдвинуться и оборонять рубеж станицы Серебровской до хутора Братск… Быть готовыми контратакой отбросить группу противника, захватившую плацдарм на левом берегу р. Дон у сел Никольское и Дубовское…»

Совершив комбинированный марш-бросок, к исходу 23 июля мы вышли на рубеж станиц Морозовская, Копань. Штаб дивизии расположился в хуторе Пады, а затем его пришлось перевести в Копань.

Время торопило нас, и к наступлению готовились поспешно. Но ждать и откладывать его было нельзя. Этого требовала обстановка. Противник с каждым часом увеличивал свои силы на захваченном им плацдарме.

24 июля противник неожиданно бросил в направлении станицы Морозовская, находившейся в трех километрах от села Никольского, танковую группу и успел занять этот населенный пункт.

Атаки наших 827-го и 825-го полков, а также 503-го полка 91-й стрелковой дивизии успеха не имели. Они, к сожалению, вели бои без необходимой артиллерийской поддержки.

С утра 26 июля фашисты усилили нажим и начали атаки в направлении хутора Пады. Подтянув свежие силы, врагу удалось к вечеру окружить хутор Пады, в котором оказался один из батальонов 825-го полка во главе с командиром майором Левоном Сафоновичем Бедия.

Чтобы помочь окруженным и вернуть Пады, была подготовлена ночная контратака. Но безуспешно. Бои за Пады шли 26 и 27 июля. Наши бойцы прорывались к крайним домам хутора и захватывали их. Противник подбрасывал все новые силы и срывал наши контратаки. Часть героически сражавшегося батальона и небольшая группа управления 825-го полка вместе с командиром так и не смогла вырваться из хутора и погибла.

В боях за Пады враг потерял не менее 500 человек убитыми и более 12 танков. Эти потери вынудили противника временно прекратить наступление.

Командование оставшимися подразделениями 825-го полка возглавил офицер штаба полка майор Григорий Васильевич Гольцев. Позднее, по нашему представлению, он был назначен командиром полка.

Ожесточенные бои развернулись за Большую Мартыновку и Малую Мартыновку. Воины дивизии проявляли величайший героизм и мужество, с яростным упорством защищая родную землю. На берегу реки Сал запылали фашистские танки.

29 июля был получен приказ Народного Комиссара Обороны № 227 от 28 июля 1942 года.

«Наша Родина, — говорилось в приказе, — переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем и отбросить и разгромить врага, чего бы это ни стоило…

Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев, — это значит обеспечить за нами победу…

Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование — ни шагу назад без приказа высшего командования»[2].

Приказ сыграл решающую роль в повышении мобилизации бойцов, командиров, политработников на разгром врага.

Он отвечал чаяниям и мыслям бойцов и командиров, которые с болью в сердце переживали всю горечь утрат, временных неудач, захвата врагом нашей территории, разрушения наших населенных пунктов и городов.

Он требовал: хватит, отступать больше нельзя, некуда! Приказ звал воинов к наступлению, вселял в них веру в грядущую победу. И в этом он сыграл большую морально-психологическую роль.

Политработники, командиры и партийные организации в подразделениях — батальонах, ротах, дивизионах — зачитывали приказ, доводили его до каждого бойца.

«Ни шагу назад!» — звала, приказывала Родина.

В полки и подразделения комиссар дивизии Н. Д. Сидоров и начальник политотдела А. Е. Светлов направили политработников, поставив им задачу возможно быстрее ознакомить с приказом весь командный и рядовой состав.

Противник со второй половины дня 30 июля сосредоточил свои основные усилия в районе Большая Мартыновка, готовясь к дальнейшему продвижению в южном и юго-восточном направлениях. Ценой больших потерь врагу удалось захватить Большую Мартыновку.

По данным разведки, было установлено, что свои основные силы — танковые и механизированные части 17-й полевой и 4-й танковой армий— фашисты двинут через село Большая Мартыновка на Кавказ в направлении городов Краснодар и Грозный, а силы 6-й полевой и частично 4-й танковой армии — в направлении Котельниково на Сталинград.

Утром 31 июля на село Малая Мартыновка повели наступление около двух механизированных полков гитлеровцев при поддержке более четырех десятков танков. Завязался ожесточенный бой.

В этих боях наши части нанесли врагу значительный урон. Только на окраине села мы насчитали 232 вражеских трупа. Атаки на Малую Мартыновку прекратились. Основные силы фашисты направили в обход ее через Большую Мартыновку на Зимовники, Котельниково.

При допросах пленных мы узнали о том, что в боях за Малую Мартыновку был разгромлен механизированный полк гитлеровцев.

И все же тяжелая обстановка вынудила нас отодвинуть линию нашей обороны от села Малая Мартыновка в район хутора Пробуждение, на южный берег реки Сал. Большая группа танков противника, потеснив нашего левого соседа — 115-ю кавдивизию, — устремилась на юго-восток. Левый фланг наш оказался оголенным.

В полдень к нам прибыл новый комдив — полковник А. Ф. Аменев.

…Из штаба, находившегося в хуторе Ильичев, и без стереотрубы хорошо были видны колонны крытых автомашин противника и его приземистые танки, следовавшие по дороге на Зимовники.

Не обращая внимания на огонь наших орудий, они стремительно двигались на юго-восток. Колонны спешили, продолжая двигаться вперед, не изменяя темпа. Иногда было видно, как от одной из них отделялось несколько танков. Остановившись и повернув стволы орудий в нашу сторону, начинали стрелять. После этого догоняли свою колонну.

В нижнем течении Волги, от Сталинграда до Астрахани простирались просторные калмыцкие степи. По ходу сложившихся действий войска 51-й армии оказались в северной части степного простора, прикрывая левый фланг основных сил, защищавших Сталинград.

После ожесточенных боев штаб и дивизионные подразделения 302-й дивизии 1 августа отошли к станице Веселый Гай. В станице оказался и командир 91-й стрелковой дивизии генерал-майор Николай Васильевич Калинин, который подробно ознакомил нас со сложившейся обстановкой.

— Железнодорожную станцию Зимовники, — сказал он, — упорно удерживает отряд полковника Макарчука. От Зимовников до станицы Веселый Гай ведут бои наши части. Наш штаб с учебным батальоном и противотанковым дивизионом обороняют хутор Атаманский. Фашистам необходимо во что бы то ни стало занять этот хутор. Через него идет прямая дорога на Зимовники. Их цель — нанести удар в тыл с севера обороняющему Зимовники отряду полковника Макарчука.

И, немного подумав, он добавил:

— Необходимо удержать хутор Атаманский. Если мы его не удержим, фашисты рассекут нашу оборону и нанесут нам большие потери, да и отряд Макарчука могут окружить.

Чтобы этого не случилось, командир 91-й Дивизии генерал-майор Н. В. Калинин, как старший по званию, предложил нам действовать совместно. Части 302-й стрелковой Дивизии сдерживали противника северо-западнее хутора Атаманского.

Но фашисты прекратили дальнейшие атаки, не стали больше прорываться через хутор и решили обойти его южнее. В результате части 302-й и 91-й дивизий оказались отрезанными от остальных войск армии.

В эти дни наши части и подразделения отражали попытки врага продвигаться на восток вдоль рек Дон и Сал.

Потеря связи с тылами и пунктами снабжения дивизии отразилась на боеспособности наших войск. Боеприпасы на исходе, каждый патрон на строгом счету.

В создавшихся условиях командир 91-й дивизии 4 августа по радио доложил командующему 51-й армией о состоянии наших частей и получил разрешение на выход из окружения. Выход из окружения наметили в ночь на 5 августа. Днем самолеты противника могли обнаружить наши колонны и направить против нас сильные танковые группы. Для выхода из окружения построились в каре — плотный четырехугольник. В полночь, выдвинув вперед, в стороны и в замыкающую колонну походные охранения, мы перешли железную дорогу Сальск — Сталинград на переезде между разъездами Веселый и Башунь. Утром части и подразделения 302-й дивизии, выделившись из общей колонны, направились в совхоз № 4.

Отдых был недолгим. Вечером по радио был принят приказ командующего 51-й армией: «Выбить противника из хутора Андриевского и станицы Эркетиновской». Пополнив боезапасы и приведя в порядок подразделения, 6 августа, на рассвете дивизия атаковала противника. Фашисты не ожидали здесь удара наших войск.

Части дивизии, захватив врасплох врага, принудили его к паническому бегству. Много вражеских трупов осталось лежать на улицах и во дворах хутора Андриевского и станицы Эркетиновской.

Чем дальше углублялись фашистские танковые и полевые армии на юг и на восток нашей страны, тем больше между ними оставалось пространства, не занятого их войсками. Подразделения гитлеровских союзников, слабее вооруженные и менее подвижные, попадали под удары нашей дивизии. Стремясь упрочить свои фланги и тыловые коммуникации, командование группы армий «Юг» все чаще высылало против нас танковые и механизированные отряды, ослабляя тем самым свою ударную группу. Боевые схватки принимали своеобразный характер, заключающийся в непродолжительном бое небольшими по численности подразделениями.

Чтобы затруднить своевременную переброску фашистских войск, соединения 51-й армии вели активные боевые действия. Частые короткие удары по путям выдвижения резервов врага, уничтожение живой силы и техники нарушали работу его тыловых подразделений, ослабляли силы, наносившие главный удар по Сталинграду.

На всех направлениях, то ближе, то дальше, слышалась артиллерийская канонада. Разведчики доносили о передвижении крупных сил врага севернее нашей дивизии.

Наши боевые действия основательно беспокоили фашистов. Внезапные удары по коммуникациям нарушали планы и сроки перегруппировок и снабжения их войск. Из наступающих на Сталинград сил они стали выделять все больше сильных мотогрупп и танков, пытаясь кратковременными ударами парализовать боевую активность дивизии.

Упорный бой продолжался и в районе хутора Андриевского. Хутор расположен вдоль дороги на Сталинград, по которой двигались тыловые подразделения фашистских дивизий, обеспечивавшие свои передовые части боеприпасами и продовольствием.

Враг не мог мириться с тем, что расположенные в Андриевском наши части держали под огнем дорогу. Выделив из своих боевых порядков сильную группу, подкрепленную танками, он нанес удар по Андриевскому.

Героически сражался 827-й полк под командованием майора А. И. Вражнова. На помощь ему был направлен противотанковый дивизион. Артиллерия дивизии своими огневыми налетами наносила противнику серьезные потери. Бой продолжался до наступления темноты.

Но немцам все же удалось овладеть хутором Андриевским, потеснив 827-й полк. Фашисты торопились. Овладев хутором и считая, что они обеспечили беспрепятственный путь для движения своих тыловых подразделений, они вернулись к основным силам. Это вскоре подтвердила и дивизионная разведка.

В связи с захватом врагом Андриевского и продвижением фашистских войск и их тыловых подразделений к Сталинграду, мною было дано указание начальнику разведотделения штаба майору С. И. Шпара организовать разведпоиск — уточнить обстановку в хуторе Андриевском и добыть «языка». Произвести разведку было поручено командиру взвода отдельной 248-й разведроты младшему лейтенанту В. Н. Пичугину.

Прибыв к хутору, разведчики скрытно расположились у первого дома с небольшим, но довольно густым садом, находившимся в некотором отдалении от других зданий.

Под вечер на дороге к хутору появилось пять мотоциклистов. Они ехали на большой скорости. Немцы не ожидали засады. Подъехав к дому, возле которого укрылись разведчики, они остановились. Один из них остался возле машин, остальные, оставив автоматы у мотоциклов, подошли к дому. Двое из них зашли в помещение, остальные уселись на скамеечку и о чем-то сердито спорили. И когда на улицу вышли заходившие в дом мотоциклисты, по условленному сигналу разведчики выскочили из засады и преградили путь фашистам к оружию. Одновременно В. Н. Пичугин дал очередь из автомата по фашисту, стоявшему у мотоциклов, пытавшемуся открыть огонь, и сразил его.

Одна короткая автоматная очередь не возбудила подозрения у находившихся в хуторе фашистских солдат. Забрав пленных и мотоциклы, не задерживаясь, разведчики вернулись в расположение дивизии.

Получив донесение разведчиков и опросив пленных, я с разрешения командира дивизии приказал командиру 827-го полка майору А. И. Вражнову вторично овладеть хутором Андриевским. На рассвете следующего дня 827-й полк атаковал этот населенный пункт и очистил его от фашистов.

Ожесточенные бои за хутор Андриевский и станицу Эркетиновскую еще раз показали стойкость, выносливость, мужество наших бойцов и командиров.

НА РУБЕЖЕ САРПИНСКИХ ОЗЕР

Общая обстановка в направлении Сталинграда для советских войск осложнялась. Стремясь быстрее овладеть Сталинградом, гитлеровское командование, для укрепления флангов 6-й полевой и 4-й танковой армий, выдвинуло севернее 8-ю армию итальянцев, а южнее — 3-ю армию румын.

Советские войска, оборонявшие Сталинград, проявляли чудеса стойкости и героизма, отражая беспрерывные атаки врага.

9 августа часть войск Сталинградского фронта была включена в состав Юго-Восточного фронта, которым командовал генерал-полковник А. И. Еременко. Командующий войсками Юго-Восточного фронта принял решение перевести войска 51-й армии на рубеж Сарпинских озер, южнее Сталинграда, для прикрытия путей к Волге и к городу с юга.

К югу от Сталинграда тянулась лощина с рядом Сарпинских озер, поросших камышом и имевших болотистые берега. Небольшие озера являлись естественными препятствиями для танков и мотомеханизированных сил врага. Перешейки между ними давали возможность создать сильную оборону. Общий фронт обороны 51-й армии проходил по линии озер Сарпа, Цаца, Барманцак и далее до Элисты. Рубеж обороны 302-й дивизии проходил по линии озер Сарпа, Цаца, Барманцак и до поселка Заханата.

Переход войск 51-й армии на новый рубеж прикрывала 302-я стрелковая дивизия. Ее подразделения, находившиеся в арьергарде, часто вступали в боевые стычки с отрядами противника.

18 августа 302-я дивизия полностью заняла указанный рубеж в 30 километрах от Сталинграда. Бойцы быстро приступили к организации системы огня и устройству оборонительных сооружений.

…Идут дни. В чистом голубом небе, в лучах солнца нет-нет да и блеснет фашистский самолет.

Уже несколько дней над нами кружится их разведчик— предвестник налета вражеских бомбардировщиков.

В один из таких дней комиссар дивизии Н. Д. Сидоров пригласил меня поехать познакомиться с правым соседом — 107-м стрелковым полком 15-й гвардейской забайкальской дивизии.

Мы познакомились с командиром и комиссаром полка, побывали на их командном пункте. Разговаривали с бойцами. Все они с нетерпением ждут боевых действий. Дивизия недавно прибыла из-за Волги. Не скрою, позавидовали мы тогда ее мощи. В стрелковых ротах забайкальской было по 240 человек, по 10 ручных и 4 станковых пулемета, 50-миллиметровые минометы, большое количество противотанковых ружей и придавалась артиллерийская противотанковая батарея.

Уже направляясь в свою дивизию, комиссар Н. Д. Сидоров заметил:

— Молодцы, хорошо вооружены. Будет и у нас в ротах по четыре станковых пулемета и больше противотанковых ружей. — И, помолчав, весело добавил: — Значит, Александр Харитонович, лучше стали оснащать идущие на фронт части. Это очень радует.

18 августа в штаб дивизии прибыла делегация трудящихся Сталинграда — представители металлургического завода «Красный Октябрь», машиностроительного завода «Баррикады», тракторного и других предприятий.

Митинг провели в 827-м стрелковом полку.

На сухой, горячей от солнца, солончаковой земле, возле небольшого озера, от которого приятно тянуло прохладой, расположились бойцы.

Выступивший на митинге рабочий завода «Красный Октябрь» П. Н. Зубов сказал:

— Товарищи бойцы и командиры! Около года назад мы передали вам боевое знамя царицынских рабочих от трудящихся Сталинграда и наказ наших отцов, матерей, жен и детей беспощадно бить фашистскую нечисть. Теперь фашистские полчища рвутся к самому Сталинграду. Защитите наш героический родной город на Волге, встаньте грудью на его защиту!

От имени бойцов, командиров и политработников выступил командир 827-го полка А. И. Вражнов. Он заверил рабочих Сталинграда, что, как при получении знамени мы поклялись, и теперь клянемся беспощадно бить врага и защитить город на Волге, славный революционными и трудовыми традициями.

Стояли жаркие августовские дни. Севернее Дона слышался неумолкаемый гул сражений. На нашем междуозерном рубеже лишь часто вспыхивала ружейно-пулеметная перестрелка, да раздавались короткие артиллерийские залпы.

Наши удары по врагу, расположение наших частей вблизи его большой тыловой дороги основательно мешали противнику планомерно сосредоточивать свои силы в районе Сталинграда. Поэтому на своих коммуникациях он держал оборону, проводил «карательные» операции против 302-й и 91-й дивизий.

Большую роль в нанесении ударов по коммуникациям и тыловым объектам врага, наряду с подразделениями и разведчиками, играли и подвижные, мобильные, и хорошо вооруженные отряды.

20 августа мне удалось побывать в гостях у полковника М. К. Зубкова. После сердечного приступа в боях под Малой Мартыновкой его освободили от командования дивизией и по его личной просьбе назначили командиром одного из подвижных отрядов для нанесения удара по тылам и коммуникациям врага.

У него в отряде около 300 бойцов и 25 автомашин. При встрече с превосходящими силами врага отряд «исчезал». Тактика действия отрядов была выгодна, она не давала оккупантам чувствовать себя «вольготно» даже в тылу своих войск.

Михаил Константинович Зубков с большим интересом расспрашивал меня о боевых делах дивизии, о командирах и политработниках. Он тепло вспоминал о сослуживцах.

Удалось мне побывать и в другом подвижном отряде полковника Ефима Федосеевича Макарчука. Он имел больше опыта в руководстве боевыми действиями подвижного отряда, чем М. К. Зубков. О его боевых делах хорошо знали бойцы и командиры дивизии. В Зимовниках отряд около пяти суток отражал многочисленные атаки фашистов, что помогло частям 91-й и 302-й дивизий выйти из кольца окружения. Небольшие группы противника не рисковали вступить с ним в бой.

В отряд полковника Е. Ф. Макарчука мне удалось попасть лишь вечером. Шел бой. Перед отрядом была поставлена боевая задача — взять высоту с мельницей. Фашисты упорно ее удерживали. Через нее проходила грунтовая дорога от Котельниково к Сталинграду. Эту высоту с небольшим поселком обороняли два вражеских батальона.

Попытка овладеть высотой накануне ночью не удалась. Противник оказался опытным и при первом же сигнале тревоги поджег ряд зданий на окраине поселка. Огонь осветил окружающую местность, по которой наступали бойцы отряда Е. Ф. Макарчука.

Атаковать при освещенной местности и выбивать противника из каждого здания небольшими силами сложно. Атакующие хорошо виднелись на местности. Замаскировавшийся же в зданиях поселка и в окопах противник невидим.

Полковника Е. Ф. Макарчука я нашел в небольшом, отдельно стоящем сарайчике, с телефонистом. Он молча следил за ходом боя, время от времени брал из рук телефониста трубку и негромко пояснял подчиненным, в каком направлении вести наступление.

Отряд нанес удар по высоте с мельницей и поселку с западной стороны, откуда противник не ожидал нападения. Высота была взята.

После боя, в беседе со мной, Е. Ф. Макарчук коротко рассказал о своем отряде, его боевых делах:

— Отряд небольшой, передвигаемся на 30 грузовых автомашинах. Имеем два 45-миллиметровых и три 76-миллиметровых орудия, два миномета, три 37-миллиметровые зенитные пушки, взвод спаренных зенитных пулеметов. Есть несколько станковых и ручных пулеметов. Автомашины позволяют нам легко маневрировать, внезапно нападать на отдельные подразделения и группы врага, действовать на его коммуникациях. — Немного подумав, пояснил: — Вооружение, как видите, у нас довольно мощное. Не проходит дня, чтобы мы не выполняли какой-либо боевой операции. Отряд наводит страх на оккупантов. Так что крепко бьем мы врага и днем и ночью.

Я прошу его рассказать о наиболее типичных тактических приемах отряда.

— Тактические приемы? — переспрашивает он и, улыбнувшись, говорит: — Прежде всего разведка — глаза отряда, внезапность, беззаветная смелость, железная дисциплина, мощный удар! Вопрос о формах и методах боя решается нами в каждом отдельном случае.

Продолжая беседу, он привел один пример:

— Характерным для отряда был бой, — сказал он, — который провел взвод лейтенанта Н. С. Дворяшина. Я дал ему задание устроить засаду и уничтожить двигающуюся по дороге на Сталинград автоколонну противника. Выбрав место в небольшой лощине, недалеко от дороги, он расположил взвод в боевом порядке. Установили пулеметы, позади них противотанковое орудие. Бойцы залегли у дороги и стали ждать.

Лейтенант Н. С. Дворяшин предупредил бойцов: подпускать врага на 100 метров. Вскоре он дал сигнал открыть огонь. Короткие очереди из автомата были перекрыты стрельбой пулеметов и орудия. Взрывались и горели машины, в панике на землю прыгали фашисты, попадая под плотный пулеметный и автоматный огонь. Оставшиеся в живых фашисты подняли руки. Результаты боя: уничтожено 9 автомашин, захвачено 4 исправных тяжелых грузовика с продуктами, немецкая почта из Германии. Уничтожено до трех десятков фашистов, 5 человек взято в плен.

— А как действуют ваши разведчики? — спросил я.

— Разведчики действуют хорошо, — с гордостью ответил он. — Мы готовили удар силами отряда по станице Борисовской, расположенной на дороге, по которой следуют фашисты к Сталинграду. Нам необходимо было точно узнать о том, какие силы врага имеются в селе и какие его подразделения, тыловые обозы находятся на подходе к селу. Эти данные для нас были очень нужны. Задание предстояло выполнить бесшумно, не ввязываясь в бои. Но об этом вам расскажет сам командир разведгруппы.

Вот что я услышал от командира разведгруппы лейтенанта Зелинского:

— Нам повезло в этот день. Когда я с группой разведчиков выехал на выполнение задания, была темная, безлунная ночь. Небольшой туман стлался над землей. Незамеченные, ползком по огородам мы пробрались на одну из улиц села, притаились у одного из домов с небольшой терраской. В селе было шумно, где-то на окраине села лаяли собаки, слышалась немецкая и румынская речь. В домах горел свет. Из труб тянулись столбы дыма, пахло кизяком.

В селе оказалась крупная колонна врага — до 100 автомашин, груженных снарядами и продовольствием, рота автоматчиков, видимо охрана села, и несколько танков.

Ночевать фашисты расположились как дома, выставив при въезде и выезде из села охранения. По улицам через равные промежутки времени проходил патруль в составе трех человек. Брать его мы не решились, чтобы не спугнуть фашистов, не поднять тревоги. Ждали, когда кто-либо из фашистов выйдет из дома. Ждать пришлось долго. В домах погасли огни, наступила полночь. Наконец, скрипнула дверь, блеснул свет фонарика, и из дома на террасу вышли двое. Не успели они сойти с крылечка и сделать пяти шагов, как были нами схвачены и скручены. Тем же путем, по огородам, мы тихо покинули село и благополучно добрались до ожидавшей нас автомашины.

Среди захваченных оказался офицер, давший при допросе ценные сведения…

Рассказывая о выполнении боевого задания, лейтенант Зелинский умалчивал о своей роли, не подчеркивал личного героизма. Слушая его, я понял, что он рассматривает разведпоиск как свою повседневную, боевую, обыденную работу. Скромностью, смелостью, чувством высокого воинского долга он понравился мне.

Подобно подвижным отрядам М. К. Зубкова и Е. Ф. Макарчука могли действовать разведчики и 302-й дивизии.

В один из августовских дней разведчики нашей дивизии разгромили группу немецких солдат, охранявших гурт скота. Немецкие солдаты маскировались под пастухов. Фашисты вступили в бой, применив не только автоматы, но и ручные гранаты. Их обезоружили. Они оказались солдатами 24-го пехотного полка, входившего в состав 94-й дивизии. Более двух недель их группа охраняла значительный гурт награбленного у колхозников крупного рогатого скота и вела разведку.

Учитывая боевой опыт подвижных отрядов, особенно отряда полковника Е. Ф. Макарчука, я предложил командиру дивизии полковнику А. Ф. Аменеву сделать разведроту дивизии более подвижной и более сильной в огневом отношении. С предложением А. Ф. Аменев согласился.

Разведроте выделили две грузовые автомашины. На каждую поставили 82-миллиметровый миномет. Днище машины укрепили с таким расчетом, чтобы можно было на ходу, не вынося минометы из автомашин для установки на землю, вести из них стрельбу. Это давало возможность немедленно открывать огонь по противнику. На крыше кабины укрепили по станковому пулемету. С одной и другой стороны на бортовых передних углах кузова — легкие пулеметы.

Число разведчиков в автомашине строго ограничено, каждый из них умел выполнять различную по военной специальности работу. В составе группы: минометный расчет из двух человек, четыре автоматчика, по одному стрелку с противотанковым ружьем, которое крепилось на задней стенке кузова, два пулеметчика к станковому и два — к ручным пулеметам. Общее число людей в каждой группе на одну машину не превышало 12–15 человек.

Такое оснащение позволяло вести сильный огонь из пулеметов и минометов впереди, а из противотанкового ружья отстреливаться назад при преследовании.

В одной машине рядом с водителем находился командир разведроты дивизии старший лейтенант К. Ф. Паршин, в другой — командир взвода, он же и заместитель командира разведроты, младший лейтенант В. Н. Пичугин. Оба офицера выделялись смелостью, инициативой и решительностью. Старший лейтенант К. Ф. Паршин в короткий срок сумел сплотить разведчиков в дружный и любящий свое дело коллектив.

Благодаря возросшей подвижности разведгруппа 23 августа захватила штабную фашистскую автомашину и пленила старшего врача и водителя 24-го пехотного полка. В штабной машине обнаружили радиоприемник, которым разведчики потом умело пользовались.

На главном направлении происходили свои события. Готовясь к решающему удару, гитлеровское командование втянуло в боевые действия 3-ю армию румын на правом фланге основной группировки, а 8-ю итальянскую армию — на левом.

Для ослабления сил врага, наступавших на Сталинград, войска 51-й армии получили боевую задачу наносить по врагу сильные отвлекающие удары, цель которых — помешать врагу сосредоточивать свои войска у Сталинграда. Командующий 51-й армией генерал-майор Н. И. Труфанов 25 августа потребовал от командира 302-й дивизии полковника А. Ф. Аменева одним полком, оставив небольшое прикрытие, занять поселок Тундутово, выйти на рубеж населенного пункта Фролово (высоту с отметкой 99,0) и организовать оборону.

Через высоту 99,0 проходила дорога подвоза, по которой из крупной артиллерийской базы, расположенной на станции Котельниково, фашисты снабжали южные части своей 6-й армии под Сталинградом.

Захват высоты 99,0 был поручен 827-му полку майора А. И. Вражнова. По своей численности он не велик, но предыдущие бои сплотили его личный состав в крепкий, дружный коллектив, а приобретенный боевой опыт повысил боеспособность.

Перед 827-м полком находились непосредственно части 4-й пехотной дивизии гитлеровских союзников. Они прочно укрепили поселок Тундутово, высоту с отметкой 99,0 и создали другие опорные пункты.

Достаточным временем для предварительной тренировочной подготовки полк не располагал. Рубеж, установленный распоряжением штаба армии, предстояло занять к рассвету 26 августа. Поспешно провели необходимые мероприятия. Политруки рот и политсостав организовали политинформации, на которых пояснили цель предстоящего боя. Утром подразделения 827-го полка подошли к поселку Тундутово и внезапным ударом овладели им. Но занять высоту с отметкой 99,0 не удалось. Потери в подразделениях 827-го полка, к счастью, оказались незначительными.

Неудача по овладению высотой с отметкой 99,0 не обескуражила командиров и бойцов этого полка. Майор А. И. Вражнов решил атаковать противника не днем, а ночью. В течение дня его подразделения не проявляли признаков активности. Противник успокоился.

В ночь на 27 августа бойцы 827-го полка, соблюдая строжайшую тишину, подошли вплотную к рубежу обороны противника. Фашисты не ожидали ночной атаки. Смелым рывком 827-й полк овладел высотой с отметкой 99,0. Захватили два миномета с минами и мотоциклы. На высоте осталось много фашистских трупов.

Командующий 51-й армией для усиления частей 302-й дивизии выделил 6-ю стрелковую роту 108-го гвардейского стрелкового полка; Командир дивизии, учитывая численность гвардейцев, направил в 827-й полк только один стрелковый взвод и поставил ему задачу: совместно с подразделениями 827-го полка овладеть населенным пунктом Фролово. Остальные силы гвардейской роты использовал для обороны.

Наступление начали днем. К сожалению, артиллеристы помочь пехоте не смогли — слишком был мал лимит отпущенных на это снарядов. Из населенного пункта Фролово противник встретил наступающих сильным пулеметным и минометным огнем. Подразделения, не доходя 600–800 метров, вступили в «огневой бой», используя только стрелковое оружие. 827-й полк и гвардейский взвод без достаточной артиллерийской поддержки не смогли нанести сильный удар. Успешной атаки не получилось. Отходить с занятого рубежа не стали, продолжая вести редкий ружейный и пулеметный огонь. В ночь на 28 августа с рассветом фашисты сами перешли в контратаку. Имея явное превосходство в силах, они попытались окружить нашу группу, удерживавшую высоту с отметкой 99,0.

Развернулся жестокий бой. Наши подразделения сопротивлялись с героическим упорством. Около пехотного батальона фашистов с юго-запада и запада по оврагам и лощинам незаметно проникли в поселок Тундутово. Нашей небольшой группе, удерживавшей этот поселок, пришлось вести бой за каждый дом, за каждое строение. Однако явное превосходство сил врага вынудило полк отойти на восточную окраину.

На помощь 827-му полку выдвинули спешенный кавэскадрон 255-го кавалерийского полка. Этих сил было также недостаточно для противодействия противнику. Пришлось оставить и высоту 99,0 и поселок Тундутово.

Овладев поселком, фашисты повели наступление на село Малые Дербеты. К вечеру они прижали подразделения 827-го полка к болоту, через которое был проложен небольшой мост. Для его захвата фашисты направили часть своих сил.

Командир 255-го кавалерийского полка майор К. И. Висавитинов, находившийся на восточной стороне болота и внимательно наблюдавший за ходом боя, заметил грозившую опасность. По своей инициативе для обороны моста он направил на западный берег болота часть своих сил. Вовремя подоспевшая помощь позволила 827-му полку и поддерживающим его подразделениям выйти из-под удара.

Наступил вечер. Командир 827-го полка майор А. И. Вражнов отдал распоряжение о подготовке к ночной атаке и приказал до полной темноты не производить никаких передвижений.

— На рубеж атаки — 200 метров восточнее села Малые Дербеты, — сказал он, — выйдем в полночь, сигнал для атаки подам лично. В атаку бежать без криков «ура».

Около полуночи, когда в расположении противника установилась полная тишина, по сигналам командиров бойцы без шума выдвинулись к месту, хорошо ими изученному днем. Вышли и залегли. В расположении противника по-прежнему было тихо. Майор А. И. Вражнов подал команду, которую бойцы передали друг другу по цепочке. И когда подошли почти вплотную к окраинам села, майор скомандовал:

— В атаку! Вперед!

Внезапная атака ошеломила противника. Фашистские солдаты растерялись и бросились из села в поле, но заградительные отряды останавливали бегущих, перегруппировывали их и с утра 29 августа вновь направили в бой.

В это время по дороге с юга к Сталинграду шла большая колонна автомашин противника. Путь им преградил отряд полковника Е. Ф. Макарчука. Его поддерживал своим огнем 865-й артполк из района села Пришиб.

Завязался бой в районе села Малые Дербеты.

Внезапный огонь артиллерии и удар Макарчука во фланг колонны привел фашистов в замешательство. Их машины сбились в большую группу. Артиллеристы своим огнем нанесли им серьезные потери.

Воспользовавшись замешательством противника, временным ослаблением его огня, группа майора А. И. Вражнова перешла в контратаку и вновь ворвалась в Малые Дербеты.

Тогда силою более полка фашисты еще раз попытались окружить и уничтожить боевую группу майора А. И. Вражнова. Они послали на захват моста более сотни автоматчиков.

Оборонявшее мост подразделение 255-го кавалерийского полка встретило фашистов сильным ружейно-пулеметным огнем и заставило их отойти.

Дружные, согласованные действия подразделений 827-го стрелкового и 255-го кавалерийского полков позволяли нанести противнику большие потери и отойти на прежний рубеж обороны.

Бои шли и в полосе обороны 91-й дивизии, которая наносила удары из района населенного пункта Заханата по направлению Серпин. Фашисты учитывали вероятность этих ударов. В районе Серпин оказалась сильная группа противника. Атакующую группу 91-й дивизии она встретила мощным автоматно-пулеметным и артиллерийско-минометным огнем, вынудив ее отойти на свои прежние позиции.

При отражении ударов фашисты неоднократно пытались переходить в контратаки с явной целью разгромить наши, тревожившие их, подразделения. Однако ни в одной из таких контратак фашистам не удалось добиться успеха. Озера и болотистые участки на рубеже обороны 302-й и 91-й дивизий позволяли нам отражать их атаки.

Чтобы успешно вести боевые действия, истреблять врага, нужна была не только величайшая стойкость бойцов, храбрость, но и умелая организация ведения боя, взаимовыручка, широкое использование всех имеющихся боевых средств и инициатива. Всем этим все больше и больше овладевали наши командиры. Примером этому может служить бой, проведанный под руководством старшего лейтенанта И. Т. Скакунова 9 сентября 1942 года.

На рубеж, занимаемый его ротой, повел наступление батальон противника, усиленный несколькими танками. Это было около 8 часов утра.

Перед И. Т. Скакуновым стояла задача не допустить врага близко к своим позициям и попытаться уничтожить его. Враг имел большое численное преимущество и танки. Нужны были какие-то дополнительные меры. Обращаться за помощью он не стал, чтобы не терять драгоценное время.

Старший лейтенант Скакунов решил использовать стелющийся по земле туман и нанести врагу неожиданный, дополнительный удар силами двух взводов с флангов их боевого порядка. Об этом он сказал политруку Н. П. Бережнову и командирам взводов лейтенантам Н. А. Москалеву и А. Е. Васильеву.

— Правильно, командир, справимся! — согласился Н. А. Москалев. — Не впервой нам такое.

— Танки подобьют пэтээровцы — бронебойщики Гончара. У них впереди и окопы отрыты, замаскированы, — поддержал Н. А. Москалева А. Е. Васильев.

— Хорошо, товарищи, действуем! До восьми осталось тридцать минут, — посмотрев на часы, сказал И. Т. Скакунов.

Бойцы двух взводов исчезли в тумане. Вскоре на окопы враг обрушил минометно-артиллерийский огонь. Налет длился минут пятнадцать. К этому времени туман стал заметно редеть.

В полевой бинокль Скакунов увидел наступающие фашистские танки и двигающиеся за ними плотные цепи автоматчиков. Все ближе и ближе враг, и когда до рубежа обороны оставалось 300 метров, Скакунов дал сигнал открыть огонь.

Было видно, как один из танков окутал черный дым и он, накренившись, осел. Другой танк, стреляя на ходу, продолжал идти вперед.

«Эх! Противотанковое бы нам орудие, — мелькнула мысль у Скакунова, — передавит он нас гусеницами…» Но эту мысль он старался отогнать: бойцы не растеряются народ стреляный.

И всегда спокойней, он теперь с волнением замечал, как сокращалось расстояние между идущими впереди фашистской цепи танками и бойцами в окопе.

Навстречу фашистскому танку внезапно приподнялся из окопчика боец и метнул под него связку гранат. Раздался взрыв, танк замер на месте. Из открывшегося люка на землю начали выпрыгивать танкисты, которые попадали под огонь наших бойцов.

Несмотря на потерю танков, фашисты продолжали наступать. В бой вступил взвод Н. А. Москалева. Своим огнем во фланг боевого порядка противника он приостановил продвижение его пехоты.

На помощь пришел взвод А. Е. Васильева. Он также открыл внезапный огонь по другому флангу противника. Бойцы в упор расстреливали фашистов. Огонь был настолько мощным и неожиданным, что враг дрогнул и в панике начал отступать.

Так, умело используя фланговые удары, рота старшего лейтенанта Скакунова разгромила около батальона противника.

Часа через три фашисты вновь попытались атаковать рубеж, занимаемый ротой И. Т. Скакунова. Но на помощь пехотинцам теперь пришли минометчики, и враг был сном отброшен.

На следующий день утром, подтянув резервы, противник еще раз пытался атаковать наши позиции. Но ему так и не удалось сломить стойкость и упорство наших бойцов.

В непрекращающихся, повседневных напряженных боях сложна работа штаба дивизии.

Неоднократные схватки с врагом требовали ежедневного уточнения потерь, выяснения их последствий. Составлялись сводки и разведдонесения. Шли переговоры со штабом армии и его отделами.

По нескольку раз в сутки приходилось менять места расположения оперативной группы. Благодаря энергичности таких офицеров, как майор А. В. Реутов и начальник связи капитан И. В. Мамонтов, штаб и командование дивизии сохраняли тесную связь с полками.

Активность наших разведчиков основательно беспокоила фашистов. Они стали слишком осторожны. Захватить пленного из их окопов не удалось. Продумывая порядок очередного разведпоиска, старший лейтенант К. Ф. Паршин решил перехитрить фашистов и захватить пленного в населенном пункте Семкино. Поселок растянут с востока на запад. Дома без садов, отдаленные друг от друга, хорошо просматривались. Восточная часть поселка — в «ничейной полосе» у западной окраины его — окопы противника. Подобраться к ним трудно. Место открытое, минированное. Поэтому-то и решили захватить пленного в восточной «ничейной полосе» Семкино.

Разведчики заметили, что солдаты противника в этом районе часто любят шарить по хатам. Решили устроить засаду. Ночью пробрались в поселок и засели в домах. До полудня тихо выжидали, никто из фашистов из окопов не выходил. Приближался вечер. Старший лейтенант Паршин решил выманить их «на малину». Выманивать фашистов вызвался ефрейтор Ивашкин. Без ремня, гимнастерки и пилотки вышел на улицу и стал захаживать то в одну, то в другую хату. Фашисты заметили бродячего солдата и решили его захватить. Взять пленного для фашистских солдат значило получить десять суток отпуска.

Для захвата солдата они выделили группу в составе восьми человек. Когда фашисты поравнялись с засадой, их схватили разведчики и привели в штаб дивизии.

Разведчики долго смеялись над незадачливыми вояками.

Разведгруппа старшего лейтенанта К. Ф. Паршина не только успешно добывала «языка», но часто помогала и другим разведгруппам, в том числе и армейской.

Так, группа разведчиков выехала на автомашине, чтобы выяснить обстановку на стыке с правым соседом севернее Семкино. Об этом рассказывал командир разведроты старший лейтенант, К. Ф. Паршин:

«Когда подъехали туда, увидели попавших в беду армейских разведчиков. Скат высоты в сторону противника длинный, пологий. Армейские разведчики, видимо, не встречая огня, приблизились к окопам противника. Фашисты заметили их издали и, подпустив поближе, открыв огонь, подбили машину. Увидев это, мы решили им помочь. Открыли из минометов и пулеметов, установленных на машине, огонь по фашистским окопам, быстро подъехали к армейской машине. Взяли разведчиков и задним ходом — за гребень высоты. Огонь из шести пулеметов и миномета ошеломил противника. Такого огневого удара он не ожидал и растерялся.

В первых числах сентября начальник разведотдела штаба 51-й армии — полковник Михаил Фомич Зайцев предложил мне силами нашей дивизионной 248-й разведроты организовать разведпоиск — рейд с целью захвата пленных на коммуникациях противника к Сталинграду. Необходимо было уточнить направление движения фашистских войск, их принадлежность и, главное, места сосредоточения их резервов.

Вызвав командира разведроты старшего лейтенанта К. Ф. Паршина, я рассказал ему об этом ответственном и сложном боевом задании.

Было решено поиск поручить одному из лучших разведчиков дивизии — командиру разведвзвода роты младшему лейтенанту Василию Николаевичу Пичугину, разрешив ему по своему усмотрению взять в разведгруппу наиболее смелых и опытных бойцов. В группу вошли сержант А. Грипыч, боец Н. Гудермесов и другие. Всего восемь человек. В течение нескольких дней старший лейтенант К. Ф. Паршин готовил группу к выполнению задания.

12 сентября в районе обороны, занимаемой 827-м полком майора А. И. Вражнова, разведгруппе удалось незамеченной пройти через линию вражеской обороны.

Проходили дни. О действиях разведгруппы сведений не поступало. И мы уже начали беспокоиться о ее судьбе.

19 сентября, поздно ночью, мне позвонил начальник штаба 823-го полка и сообщил о том, что на участке обороны 2-го батальона вышла группа разведчиков.

Я приказал немедленно доставить их в штаб дивизии и вызвать начальника разведотдела майора С. И. Шпару».

Встретить разведчиков пришел и комиссар дивизии Н. Д. Сидоров. Через полчаса у штаба остановилась машина.

Разведчики спрыгнули с полуторки, и младший лейтенант В. Н. Пичугин доложил:

— Товарищ полковник, по тылам врага мы прошли более ста километров. Бойцы чувствуют себя хорошо. Готовы выполнить новое задание.

Взволнованно и горячо рассказали разведчики в штабе дивизии о смелом и мужественном походе по тылам врага, где их не раз поджидала смерть от фашистской пули или гранаты.

Разведчики установили расположение резервов врага, направление их движения к Сталинграду, места сосредоточения (пехоты, танков), следования обозов. Отважные разведчики на своем пути уничтожали телефонную связь врага, вырезали километры проводов.

В станицах, хуторах, в селах, встречаясь с нашими людьми, попавшими в фашистскую неволю, рассказывали им правду о поражениях немцев под Москвой, Ленинградом, Воронежем, о боевых действиях нашей 51-й армии, укрепляя их веру в скорое освобождение.

Собранные разведчиками сведения оказались очень ценными, они указывали места сосредоточения сил противника и его резервов. В районе села Садовое на дороге к Сталинграду разведчики обнаружили штаб и подразделения пехотной фашистской дивизии и танковую часть.

Эти данные разведотдел дивизии передал в штаб 51-й армии. Они помогли впоследствии организовать ряд ударов по тылам противника, в том числе и по селу Садовое.

О рейде разведчиков в статье «Сто километров по вражеским тылам» писала газета «Правда», положительно оценив их смелость, мужество, боевую деятельность.

20 сентября 1942 года состоялось награждение бойцов, командиров и политработников 302-й дивизии. За образцовое выполнение боевых заданий командования, проявленные при этом доблесть и мужество орденом Красного Знамени были награждены красноармейцы И. А. Агапов, И. П. Елизаров и сержант В. Е. Каракозов; орденом Красной Звезды — майор Г. В. Гольцев, лейтенант С. А. Зелинский; медалью «За отвагу» — красноармеец П. И. Глушко, сержант Г. И. Гветидзе, политрук П. И. Карпенко и младший политрук Н. В. Попов; медалью «За боевые заслуги» — красноармейцы И. Е. Поцеро, П. П. Щербаков, сержант X. И. Тучеев, старший сержант Н. И. Аверьянов и интендант 3-го ранга И. С. Сердюков.

Это было фактически первое награждение группы бойцов и командиров 302-:й дивизии.

Активных действий враг не предпринимал, и это дало возможность в спокойной обстановке, в укрытых местах собирать группы бойцов и награжденных, провести короткие митинги и вручить боевые награды.

Приближалась 25-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. В частях и подразделениях широко развернулось соревнование за то, чтобы больше уничтожить фашистов.

Бойцы, командиры и политработники начали вести счет уничтоженных ими вражеских солдат и техники. На боевом счету младшего политрука Н. Попова оказалось 4 подбитых автомашины и 40 уничтоженных фашистов; у пулеметчика Павла Токарева — 2 сбитых самолета и 50 гитлеровцев и т. д.

Партийная и комсомольская организации повседневно руководили соревнованием, регулярно проводили проверку выполнения взятых обязательств и подводили итоги за каждый боевой день.

Большую роль в развитии этого соревнования играла и наша дивизионная газета «За Родину» (ответственный редактор Сергей Миронович Хачатурян). Она помогала партийной организации и руководству дивизии мобилизовать бойцов и командиров на выполнение боевых приказов командования, призывала свято выполнять боевую присягу, прививала любовь к социалистическому Отечеству, требовала от них беспощадно истреблять фашистскую нечисть, стоять насмерть, не отступать ни на шаг.

В газете печатались яркие очерки о мужестве и героизме воинов дивизии.

По инициативе политотдела в газете стала помещаться «доска Почета» передовиков предоктябрьского соревнования.

На «доску Почета» передовиков соревнования заносились, по представлению командиров частей и подразделений, бойцы, командиры и политработники, проявившие мужество и героизм, стойкость и упорство в борьбе против врага, имеющие на своем счету наибольшее число уничтоженных фашистов и их техники.

Так, по представлению командира 827-го полка А. П. Вражнова, на «доску Почета» первыми были занесены: командир орудия гвардии сержант С. А. Тарелкин — за умелое управление отделением в бою (его минометный расчет подавил огонь двух орудий противника и уничтожил их расчеты); гвардии красноармеец связист А. А. Делов — за обеспечение бесперебойной связи в бою: невзирая на огонь противника, он быстро и четко передавал боевые распоряжения командования.

Через несколько дней в газете я прочел сообщение о занесении на «доску Почета», по представлению командира 825-го стрелкового полка Г. В. Гольцева, имен красноармейца снайпера Хаита Хужматова — за умелые и смелые действия (на его боевом счету было 104 истребленных фашиста); сержанта снайпера Г. Г. Кузнецова, уничтожившего в последних боях 19 солдат и офицеров противника. О боевых делах многих из них писала дивизионная газета.

Предоктябрьское соревнование сыграло огромную роль в мобилизации бойцов и командиров на борьбу против фашистов.

Застрельщиками соревнования всегда были коммунисты. Партийная организация дивизии пополняла свои ряды за счет лучших бойцов и командиров подразделений, доказавших в боях преданность Родине, Коммунистической партии.

Примером была деятельность партийного бюро, где парторг А. Е. Беланский. Оно повседневно вело работу по привлечению в партию лучших бойцов и командиров. К этой работе члены партбюро привлекали всех коммунистов, хорошо знающих людей. Лучших из них они рекомендовали к приему в ряды Коммунистической партии.

Члены бюро И. Давыдов, В. Лукин, заместитель политрука В. П. Ленков проводили с бойцами беседы по Уставу и Программе КПСС, а желающим вступить в партию помогали оформлять документы.

Коммунисты личным примером воодушевляли бойцов на подвиги, на выполнение боевых заданий. О боевых делах некоторых из них говорят такие примеры.

В ряды партии был принят старший сержант Василий Кравцов. Фашисты удерживали мост, не давая нашим войскам продвигаться вперед. Неоднократные попытки захватить его успеха не имели. Наступление наших войск задерживалось.

Командир роты, которому было приказано обеспечить переправу, нервничал. Фашисты, укрывавшиеся в вырытых у моста окопах, огнем пулемета не допускали к месту наших бойцов.

Командир роты вызвал старшего сержанта Василия Кравцова, заменившего в последнем тяжелом бою выбывшего из строя командира взвода, приказал ему со взводом взять мост.

— Есть взять мост! — коротко ответил коммунист Кравцов. — Поддержите нас, товарищ капитан, до атаки минометным огоньком, пока до середины моста доберемся.

Когда Кравцов ушел, командир роты сказал:

— Ох, как нужен был бы танк или хотя бы танкетка!

— Я верю ему, — ответил политрук, — он коммунист. Боевое задание его взвод выполнит…

Командир роты по телефону связался с командиром батальона и попросил нанести по мосту массированный минометный налет.

Вернувшись в расположение взвода, В. Кравцов рассказал бойцам о полученном задании и приказал идти налегке, взяв только автоматы и гранаты. Он пояснил, что придется делать перебежки и ползти. Главное — незаметно поближе добраться до фашистского окопа.

В установленное время начался минометный огонь по засевшим у моста фашистам. Взвод В. Кравцова незаметно продвинулся к мосту и быстрым броском ворвался на него. Бойцам удалось добежать до половины моста. Минометный обстрел прекратился.

На смельчаков обрушился огонь фашистского пулемета и автоматов. Над головами лежащих засвистел вихрь пуль. Кто-то позади Кравцова вскрикнул, застонал, потом еще и еще стон, вскрик…

«Только бы проползти еще пять, десять метров», — мелькнула мысль у Кравцова. И когда до конца моста осталось метров двадцать, он приподнялся и, размахнувшись, метнул одну за другой две гранаты.

— Вперед, за мной!

На противоположной стороне моста они ворвались в окоп и в рукопашной схватке уничтожали фашистов. Бойцы 5-й роты поспешили им на помощь. Мост был взят.

В партию был принят и бесстрашный связист Георгий Сибескверидзе. Подвижной, всегда жизнерадостный, он любил острую веселую шутку. В его обязанность входило устанавливать бесперебойную связь штаба дивизии с командным пунктом 827-го полка.

— Ну, как дела, Георгий? — встречая его, спрашивал я — Опять разрыв?

— Немножко, чуть-чуть она перебила провод, — подняв на меня свои черные живые глаза, отвечал он. — Не волнуйся, товарищ начальник, все будет хорошо! Он порвет — я соединю.

Он страстно ненавидел фашистов, мечтал о горном солнце, чистом небе Грузии. Не боясь смерти, в самые тяжелые моменты боя, под минометно-артиллерийским огнем он шел проверять лежащий на земле телефонный кабель, находил и исправлял разрывы…

Партийные организации, широко привлекая молодых коммунистов к активной работе, воспитывали из них достойных членов КПСС.

Важна и роль комсомольской организации. Мне часто приходилось оформлять наградные листы на комсомольцев. Смелые, мужественные ребята, готовые выполнить любое задание командования.

Я хорошо помню комсомольца красноармейца Андрея Мельниченко из полка майора А. И. Вражнова. Как-то раз у него на НП разговор зашел о снайперах. Майор сетовал на то, что в подразделениях мало снайперов, а с пополнением их не присылают. Я сказал ему, что снайперов надо выращивать самим из числа метких стрелков, особенно охотников. Майор согласился с замечанием, но просил помочь достать десяток снайперских винтовок. Просьба мной была выполнена.

Винтовки решено было вручить комсомольцам подразделений, лучшим стрелкам.

Недели через две мне вновь пришлось побывать в части майора И. И. Вражнова.

Вечером возле штаба полка, у небольшого столика, на котором лежали винтовки, выстроился десяток молодых бойцов. Майор сам лично вручал им боевое оружие.

— Товарищи бойцы! — сказал он. — Я вручаю вам, комсомольцам, лучшим стрелкам подразделений полка, грозное снайперское оружие. Беспощадно бейте им врага, уничтожая фашистов, вы оказываете помощь защитникам Сталинграда. Быстрее осваивайте это оружие, становитесь снайперами.

Первым получил оружие Андрей Мельниченко, невысокий, плечистый, но худощавый паренек, лет 18. Он с гордостью взял в руки снайперскую винтовку и прижал ее к груди.

— Благодарю за доверие! — звонко, почти по-мальчишески, взволнованно сказал он. — Обещаю беспощадно и метко разить врага!

Уже в первый день Мельниченко открыл свой счет. Он несколько часов пролежал в небольшом, им же отрытом окопчике, впереди линии — обороны. Вскоре он увидел, как один фашист показался у небольшого бугорка, видимо, проверял связь. Мельниченко прицелился, прозвучал выстрел, и фашист рухнул на землю. Второго фашиста молодой снайпер уничтожил позднее, также одной пулей. С каждым днем стал расти счет уничтоженных им фрицев.

Метким снайпером стал и комсомолец из части майора Г. В. Гольцева — Халит Хужматов, о котором я уже говорил. За это он и был представлен к боевой награде.

Снайпер сержант-комсомолец Г. Кузнецов за несколько дней уничтожил 19 солдат противника.

В ожесточенном бою у хутора Андриевского совершил героический поступок комсомолец Д. Печекладов. Вражеская мина попала в боеприпасы, загорелись ящики. Смелый комсомолец бросился тушить огонь. Осколком ранило Печекладова. Преодолевая боль, истекая кровью, он не оставил свою работу. Снаряды были спасены. Только после этого он попросил товарищей забинтовать рану и отказался пойти в медсанбат.

Беспримерный героизм в бою показал наводчик орудийного расчета комсомолец Василий Лысенко. Орудие в упор расстреливало прорывающиеся фашистские танки. Погиб расчет, Лысенко ранило. Подоспевшие пехотинцы помогли ему, и он продолжал вести огонь по врагу. Впереди его орудия оказались разбитыми четыре фашистских танка.

Смертью героя погиб комсомолец Петр Филь — старший сержант одного из подразделений 827-го полка. Он бесстрашно ходил в атаки, воодушевляя своим примером, мужеством и храбростью солдат. Огнем автомата и гранатами он прокладывал дорогу вперед. Только в одному бою 12 сентября 1942 года лично уничтожил 15 фашистов.

Развитию снайперского движения способствовала стабилизация обороны. Большие потери, которые несли фашистские войска у Сталинграда, вынуждали его ослаблять и прекращать активность на второстепенных направлениях. Достаточно сил для активных наступательных действий в это время не было и у нас, поэтому в полосе обороны 51-й армии наступило временное затишье.

В связи с этим действия подвижных отрядов в первой половине сентября 1942 года усложнились. Командование армии признало необходимым расформировать их и личный состав передать на пополнение стрелковых частей.

Полковник М. К. Зубков по состоянию здоровья был направлен в госпиталь, а полковник Ефим Федосеевич Макарчук был назначен командиром 302-й дивизии.

Ефим Федосеевич Макарчук происходил из-бедной крестьянской семьи села Ласки Житомирской области. Родился он в 1896 году. В 1915 году по мобилизации был призван в царскую армию. В 1916 году окончил школу прапорщиков. В 1918 году вступил в партизанский, отряд, а затем в 3-й Богунский полк 44-й дивизии, которой тогда командовал герой гражданской войны Николай Александрович Щорс.

В полк вступил рядовым, а затем стал командиром взвода, роты, батальона, начальником полковой школы младших командиров и, наконец, помощником командира полка.

В ряды Коммунистической партии Е. Ф. Макарчук вступил 1 мая 1919 года. Первую свою награду— орден Красного Знамени — он получил еще в 1922 году. Перед Великой Отечественной войной он занимал должность начальника штаба Уральского военного округа.

В отличие от полковника А. Ф. Аменева новый командир дивизии больше бывал на передовой, чем на командном пункте дивизии. Лишь в сложных боевых операциях он считал более целесообразным находиться на дивизионном наблюдательном пункте.

Став командиром 302-й стрелковой дивизии и ознакомившись с командирами полков, утром обычно он выслушивал доклады, утверждал намеченные мероприятия и уезжал на передовую, к бойцам. За это бойцы любили его, а бывшие в подвижном отряде создавали о нем легенды.

Меня всегда восхищало в нем его стремление полнее и точнее знать обстановку, непосредственно находясь на передовой. Он считал своей обязанностью посетить каждое из подразделений, познакомиться с бойцами и командирами, изучить их быт, настроение и учить их воевать.

Это был талантливый командир, обладающий широкими тактическими знаниями и имеющий большой практический боевой опыт, мужественный, смелый, волевой, умеющий быстро и правильно, оперативно решать вопросы и добиваться их выполнения, спокойно, по-деловому выслуживать доклады, тактично вносить поправки и дополнения.

Мне с ним во всех отношениях было легко, хорошо работать.

В РАЙОНЕ САДОВОГО

Обстановка в районе Сталинграда становилась все более и более напряженной. Противник сосредоточивал значительные силы для решающего удара по городу. Тяжелое положение складывалось для войск 57-й, 62-й и 64-й армий, обороняющих город и подступы к нему.

Командование Сталинградского фронта, чтобы облегчить положение 62-й армии и ослабить удар фашистов, решило нанести два вспомогательных удара по врагу силами 51-й и 57-й армий, с целью отвлечь часть его сил от Сталинграда.

Частями 51-й армии в ночь на 29 сентября намечалось нанести удар по скоплению противника на стыке дорог в районе крупного села Садовое, находящемуся юго-западнее расположения обороны 302-й дивизии. Через этот район шел важный путь снабжения фашистской 6-й полевод и 4-й танковой армий. По показаниям пленных, в Садовом размещался также штаб 4-й дивизии румын.

Второй удар предполагалось нанести силами войск 57-й армии северо-западнее.

Для разгрома фашистских войск в Садовом, командующий 51-й армией генерал-майор Н. И. Труфанов приказал создать отряд из подразделений 302-й и 91-й дивизий и усилить его 254-м танковым батальоном. Успех действий отряда зависел от подвижности, поэтому для передвижения стрелковых подразделений было выделено необходимое количество автомашин.

Командование отрядом поручили командиру 302-й дивизии полковнику Е. Ф. Макарчуку, имевшему опыт успешных действий подвижных отрядов. Комиссаром отряда был назначен представитель политотдела 51-й армии, батальонный комиссар Л. С. Петросян. Полковник Е. Ф. Макарчук и Л. С. Петросян хорошо знали друг друга по боевым делам еще в подвижном отряде до его расформирования.

Разведроты 302-й дивизии и штаба 51-й армии были временно объединены. Командовать разведотрядом назначен командир нашей разведроты старший лейтенант К. Ф. Паршин.

Получив боевую задачу, полковник Е. Ф. Макарчук развернул кипучую работу. Наметили подробный план действий, определив места каждого подразделения в условиях ночного боя.

Успех зависел от внезапности удара. С планом познакомили только командиров и начсостав, привлекаемых к участию в операции.

Все дни до выступления полковник Е. Ф. Макарчук проводил в подразделениях, которые должны были участвовать в рейде.

Большую работу по подготовке отряда проводили комиссар дивизии Н. Д. Сидоров и начальник политотдела А. Е. Светлов. Политработники разъяснили бойцам значение внезапных ударов по противнику и особенности ночного боя. В парторганизациях, на партсобраниях особое внимание обращалось на значение активности, инициативы и взаимопомощи в бою.

С майором А. В. Реутовым мы тщательно изучили и составили схему вероятного пути отряда и предполагаемое развертывание отряда у Садового для начала боевых действий. Разведывательные роты 302-й и 91-й дивизий, каждая т своей полосе обороны, выявляли промежутки в боевых порядках противника, позволявшие незаметно выдвинуться и перейти его оборонительный рубеж.

С наступлением сумерек 28 сентября отряд сосредоточился у поселка Заханата. Провожать его прибыли генерал-майоры Н. В. Калинин — командир 91-й дивизии и заместитель командарма 51-й армии Т. К. Коломиец. Все с нетерпением ждали условного сигнала разведчиков.

Под руководством старшего лейтенанта К. Ф. Паршина первыми на машинах двинулись к Садовому по заранее проверенному ими же маршруту разведчики.

На вооружении отряда — станковые и ручные пулеметы, противотанковая артиллерия и минометы. У бойцов — автоматы и большое количество противотанковых и ручных гранат.

Радист не снимает наушников. В быстро наступившей темноте фигура его как бы расплывается. Но вот он поднял руку и проговорил:

— Разведчики передали — путь свободен!

Полковник Е. Ф. Макарчук подает команду: «Вперед, марш!»

Почти в это же время в районе населенных пунктов Тундутово и Малые Дербеты вспыхнула оживленная перестрелка. Временами слышны раскаты артиллерийской стрельбы, ее вели подразделения правофлангового 827-го полка майора А. И. Вражнова. Они отвлекают внимание противника от места действий отряда. Стрельба создает впечатление, что наши войска вновь готовят ночную атаку. Противник хорошо помнит наши ночные контратаки за Тундутово, Малые Дербеты и высоту 99,0, нанесшие ему тогда большие потери.

Колонна автомашин тронулась в сторону противника. Танки были оставлены до утра. Грохот их моторов мог выдать движение колонны.

К двум часам ночи разведотряд, продвигавшийся впереди стрелковых подразделений, тихо вышел на западную окраину села Садовое и притаился.

По сигналу «атака» разведчики должны были нанести врагу удар с тыла, первыми ворваться в центр села. Планом удара предусматривался выход разведгруппы на западную, северную и восточную окраины села Садового.

Первая группа разведотряда 302-й дивизии под командой младшего лейтенанта В. Н. Пичугина должна была действовать на центральной улице, где по имеющимся сведениям был расположен штаб румынской пехотной дивизии и немецкая комендатура. Вторая часть разведроты дивизии под командованием старшего лейтенанта К. Ф. Паршина получила задание перехватить дорогу со стороны Тундутово, с целью не допустить выхода в этом направлении из села фашистов, а также воспрепятствовать подходу к ним подкреплений.

Армейская разведрота старшего лейтенанта Зелинского с подразделением 825-го стрелкового полка майора Гольцева имела задачей перехватить дороги на запад и юг и очистить западную часть села Садового от фашистов и быть готовыми отразить подход новых сил противника.

По разработанному плану стрелковые подразделения отряда, соблюдая строгую тишину, подходили на установленные им исходные рубежи атаки. С ними двигались и связисты, разматывая полевой кабель от пункта командира отряда. Это давало возможность Е. Ф. Макарчуку при подходе отряда к Садовому вести переговоры с командирами подразделений. Телефонная связь из-за дальности расстояния с штабом была вскоре прервана. А по радио переговоры не вели, чтобы не привлечь к себе внимание противника.

Получив донесение, что все заняли свои рубежи и готовы к атаке, полковник Е. Ф. Макарчук решил ждать начала рассвета. Когда на востоке над горизонтом появилась светлая полоса, он подал команду: «Сигнал атаки!»

Неожиданная стрельба по поселку подняла фашистов. Разгорелся ожесточенный бой, который вскоре перешел в рукопашные схватки. Бойцы наших подразделений ворвались в Садовое и стали очищать от противника дома.

И в этот момент в тыл фашистам ударили группы разведчиков. Схватки на улицах села разгорались все сильнее. Они шли на улицах, в домах, на огородах, у блиндажей и в окопах. Советские бойцы уничтожали сопротивляющихся.

Паника охватила фашистских солдат. Они заметались. Многие из них пытались спастись бегством. Это удавалось лишь немногим.

Бойцы и командиры отряда, проявляя массовый героизм, рвались вперед. В этом бою особенно отличились разведчики. Двигавшаяся на автомашине группа младшего лейтенанта В. Н. Пичугина по сигналу красных ракет, открыв ураганный огонь, прорвалась к центру села. Противник не ожидал такого нападения и растерялся. Стреляя, бросая гранаты, разведчики на большой скорости подскочили к зданию штаба 4-й румынской дивизии. Увидев, что из окна здания штаба фашисты ведут пулеметный огонь, В. Н. Пичугин приказал атаковать дом и, подкравшись к нему, сумел бросить в окно противотанковую гранату.

Ворвавшись в помещение штаба, разведчики обнаружили трех оглушенных и раненых румынских солдат. Один успел выскочить через окно в сад.

По убегающему В. Н. Пичугин дал автоматную очередь и сам выпрыгнул за ним в окно. Раненый фашист из пистолета выстрелил в В. Н. Пичугина, но промахнулся. Его схватили и привели в здание штаба. Он оказался полковником, одним из работников штаба.

В штабе были взяты ценные документы и карты, а также сейф (ящик) с большим количеством немецких крестов.

Разведгруппа уничтожила телефонную связь с частями, располагавшимися в боевых порядках и в ближайших населенных пунктах. Она помогла атакующим бойцам разгромить немецкую комендатуру.

Под вечер 29 сентября стало известно о героической гибели командира разведотряда старшего лейтенанта К. Ф. Паршина и группы разведчиков. Они погибли в ожесточенном бою, отражая попытку врага вырваться из Садового в Тундутово. Произошло это, как я выяснил, так.

Группа разведчиков под командой К. Ф. Паршина в составе Николая Титова, Петра Гордеева, Виктора Ковалева, Василия Грипича, Андрея Данилина перед началом атаки находилась на окраине улицы у выхода на дорогу, ведущую из Садового в Тундутово.

Разведчики увидели, что улица стала заполняться в панике бегущими в их сторону фашистами. С каждой минутой их число увеличивалось.

Ехать на машине навстречу этой массе бегущих было бессмысленно. Ведь разведчиков было шестеро.

Но они не могли и не имели права дать врагу уйти.

Нужно было задержать и уничтожить эту ревущую, бегущую навстречу толпу фашистов.

Старший лейтенант К. Ф. Паршин быстро принял решение — развернуть грузовик и поставить его поперек дороги, встретить фашистов огнем.

И они не дрогнули, приняли бой.

Шесть — и сотни бегущих солдат врага.

Бегущие все ближе и ближе. Многие из них в одних гимнастерках и полуодетые, но с оружием в руках.

Пять автоматов и ручной пулемет открыли навстречу бегущим шквальный огонь. Первые ряды скошены, но на их месте появляются все новые и новые.

Когда кончились патроны, разведчики использовали гранаты. Фашисты стали окружать группу смельчаков.

Кончились гранаты, схватились врукопашную.

Пытаясь остановить врага, не дать ему отступить, разведчики героически погибли.

Перед разведчиками вся улица и ее обочины были завалены трупами фашистов. Их оказалось более 500.

Забегая вперед, стоит сказать, что за проявленный героизм и мужество все разведчики посмертно были награждены орденами Красного Знамени.

Героизм проявили и разведчики группы Степана Зелинского, которые совместно со взводом автоматчиков лейтенанта А. Е. Невского разгромили артиллерийский дивизион фашистов, захватив около десяти исправных орудий.

В связи с гибелью командира разведотряда старшего лейтенанта К. Ф. Паршина, командование разведротой взял на себя младший лейтенант В. Н. Пичугин.

За умелое руководство боевой деятельностью разведчиков и проявленную при этом личную храбрость В. Н. Пичугин приказом командующего Сталинградским фронтом был награжден орденом Красного Знамени.

Бой окончился полным разгромом штаба и штабных подразделений 4-й румынской пехотной дивизии.

В штабе дивизии дни проходили в напряженном ожидании. О действиях отряда к нам поступали отрывочные, подчас противоречивые сообщения. Передавалось о разгроме 21-го и 5-го пехотных полков фашистов, о взятии 16 орудий и значительных складов боеприпасов.

Первые успехи порадовали, но удручило и потрясло сообщение о гибели комиссара дивизии Н. Д. Сидорова и командующего артиллерией дивизии П. И. Симоненко.

Разведчики дивизии установили, что на маршруте, по которому отряд 28 сентября успешно прошел в тыл противника к Садовому, враг выставил крупный заслон, а восточнее Садового расположил артиллерийские позиции вновь прибывшего подразделения. Мы предполагали, что в этом направлении отряд Е. Ф. Макарчука и будет прорываться к нам.

Наше предположение оправдалось.

4 октября вечером разведчики донесли, что на рубеже неприятельской обороны восточнее села Садовое разгорелся бой.

Стало ясно, что отряд Е. Ф. Макарчука совершает прорыв. В помощь отряду я приказал выдвинуть учебный батальон майора М. Л. Баранова и подготовить артиллерийский заградительный огонь по противнику, который попытается преследовать отходящих.

Вскоре подразделение за подразделением отряда Е. Ф. Макарчука стали подходить к рубежу обороны дивизии. Их встречали как героев.

Через час на командный наблюдательный пункт дивизии, в мою землянку, вошел полковник Е. Ф. Макарчук. Из его правой руки сочилась кровь. Во время прорыва он получил ранение.

Взволнованный, не снимая фуражки, он потребовал немедленно соединить его с командующим армией. Через несколько минут телефонист протянул ему трубку. На проводе был исполняющий обязанности командующего 51-й армией Т. К. Коломиец. После короткого доклада о ходе операции по разгрому группы противника в Садовом Е. Ф. Макарчук с гордостью сказал:

— Товарищ командующий, боевую задачу мы с честью выполнили. Четвертую пехотную дивизию разгромили! На артиллерийских позициях захватили 36 орудий. Вывезли 16 орудий, больше возможности не было. Остальные подорвали.

— Потери? — переспросил он.

— Потери есть, уточняем. Погиб командир 825-го полка майор Гольцев, командир разведроты дивизии старший лейтенант Паршин и другие. Раненых вывезли. Всех вывезли, товарищ командарм!

Положив трубку, уже спокойнее, Е. Ф. Макарчук сказал:

— Боевое задание выполнили. Бойцам нужен отдых. Пусть тыловики поторопятся и хорошо их накормят. Завтра к 10.00 мне и комиссару отряда Петросяну приказано явиться в штаб армии. — И весело добавил: — Возвращаясь из Садового, наскочили на артиллерийские позиции противника. И для нас, а еще больше для фашистов эта встреча оказалась неожиданной. По пути уничтожили на этих позициях еще 24 орудия.

Далее Макарчук сообщил, что фашистское командование против них перебросило из Сталинграда 11-ю танковую дивизию, да и со стороны Котельниково стала быстро надвигаться танковая часть, не менее 70 танков. Пришлось вывести отряд и оставить Садовое.

Я коротко доложил Ефиму Федосеевичу о состоянии дел в дивизии в период его отсутствия. Очень тяжело воспринял он сообщение о гибели Н. Д. Сидорова и П. И. Симоненко. Он прикрыл глаза и прислонился спиной к стенке землянки. Стало тихо. Прошло несколько долгих минут…

— Эх, Николай Дмитриевич, — уже тихо сказал он, — как же это так. А ведь мы с тобой до Берлина собирались дойти… Какая потеря! Как же это могло случиться?

Я рассказал ему о том, что нам стало известно от тяжело раненного шофера их автомашины…

Удар по Садовому заставил фашистское командование вывести из боя за Сталинград около 100 танков и значительную группу пехоты.

Документы, захваченные в штабе 4-й пехотной дивизии врага, оказались очень ценными.

Высокая оценка боев за Садовое и разгром фашистских войск в этом районе дана в книге «Советский Союз в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.)»:

«Стремясь ослабить натиск вражеских войск… и облегчить положение 62-й армии, командование фронта организовало два контрудара южнее Сталинграда… Эти контрудары заставили фашистское командование снять часть своих сил с главного направления, что временно ослабило натиск противника непосредственно на город.

Важнейшими результатами этих активных действий явилось также упрочение обороны южного крыла наших войск под Сталинградом и овладение выгодными плацдармами для последующего контрнаступления»[3].

За успешное осуществление операции полковник Е. Ф. Макарчук был награжден орденом Красного Знамени.

Вместо погибшего полкового комиссара Н. Д. Сидорова заместителем командира дивизии по политчасти был назначен начальник политотдела дивизии Ф. В. Демичев. Командиром 825-го полка в связи с гибелью майора Г. В. Гольцева был назначен начальник разведотделения штаба дивизии майор С. И. Шпара.

Противник пытался отомстить за разгром своей 4-й пехотной дивизии в Садовом. Фашисты провели ряд атак, но значительного успеха, территориального преимущества они не получили. Бои носили упорный, изматывающий характер. Видя безрезультатность своих действий, фашисты временно прекратили атаки.

Наступило небольшое затишье. Но враг насторожен. Он ночью освещает местность ракетами и ведет прочесывающий огонь.

ПРОРЫВ ВРАЖЕСКОЙ ОБОРОНЫ

Близилась зима 1942 года. Наступил новый этап в Великой Отечественной войне — переход наших войск в районе Сталинграда от обороны к решительному, стратегическому наступлению.

51-й армии была поставлена задача прорвать оборону противника с плацдармов на перешейках между озерами Сарпа, Цаца и Барманцак, основными силами развивать наступление на запад, в направлении на Абганерово, а затем на юго-запад, на Котельниково.

302-я и 15-я гвардейские стрелковые дивизии должны были нанести совместный удар в направлении на Абганерово. Для наступления полоса прорыва 302-й дивизии была сужена. Оставляемые полками дивизии рубежи обороны занял 76-й укрепленный район, подразделения которого оснащены мощным пулеметным, противотанковым и артиллерийским вооружением.

Дивизия сосредоточивала основные силы на правом фланге своих боевых порядков в районе озер Цаца и Барманцак. Чтобы скрыть от противника перегруппировку, подразделения и части продвигались на новые рубежи ночью.

Штабу дивизии предстояла напряженная работа. Прежде всего мною был собран руководящий состав штаба. Совещание носило оперативный характер. Был намечен план действий, даны задания начальникам отделений, установлены сроки исполнения.

Оперативному отделению штаба, майору А. В. Реутову, необходимо было не только наметить маршруты передвижения отдельных частей и подразделений дивизии, но и рассчитать время и порядок их выдвижения на исходные рубежи для наступления. На равнинной степной местности отсутствовали четкие ориентиры. В ночной темноте легко было ошибиться и выйти не в намеченный район.

Начальнику разведотделения майору К. Л. Лебедеву с разведчиками я приказал переместиться в полосу наступления и организовать непрерывное наблюдение за поведением противника на направлении нашей атаки. Нужно было определить и уточнить силы противника на линии удара. Отдельным небольшим разведгруппам совместно с бойцами 76-го укрепленного района каждую ночь следовало тревожить противника, имитируя попытки захвата пленных.

Ежедневно, в конце дня в штабе проводились краткие совещания, на которых мы подводили итоги работы за день. Выяснили, что уже сделано по подготовке к наступлению, что предстоит сделать на следующий день.

Совещания нам очень помогли. Они давали четкие данные о ходе подготовки к наступлению. Ежедневно, после их проведения, я встречался с командиром дивизии полковником Е. Ф. Макарчуком, информировал его о работе и вместе с ним обсуждал и уточнял характер предстоящих мероприятий.

Из штаба армии требовали предоставления различных документов: боевых донесений, разведывательных сводок, подробной информации о ходе подготовки к наступлению и т. п. Поэтому приходилось работать с большим напряжением и днем, и ночью.

Особенно тяжелая работа выпала на долю саперной службы. Саперы по ночам должны были отыскивать и определять минные поля, проделывать в них проходы для пехоты и танков. Снег усложнял их работу.

Офицеры штаба дивизии хорошо понимали, что успех атаки и наступательного боя во многом зависит от четкости их работы, постоянной связи с подразделениями и штабами полков, поэтому основное время они проводили в частях и подразделениях, оказывая их командирам помощь.

«Главное внимание всего командно-политического состава было сосредоточено на необходимости стремительно прорвать тактическую оборону вражеских войск, ошеломить их мощным ударом и быстро ввести в дело вторые эшелоны для развития тактического прорыва в оперативный»[4].

Из района озера Цаца было видно немеркнувшее зарево, стоявшее над Сталинградом. Оттуда временами доносился отдаленный грохот орудийной канонады.

В степи холодно, резкий ветер пронизывал даже добротную зимнюю одежду.

И вот наступило утро 19 ноября. Севернее нас для многих неожиданно возник мощный грохот артиллерийской стрельбы, разрывов снарядов, бомб. Воины заволновались: «Неужели началось!»

Шел последний день нашей подготовки. С командирами частей отработаны вопросы взаимодействия. Командиры батальонов и рот со своих наблюдательных пунктов изучают и всматриваются в окопы противника, доуточняют цели, ставят задачи, договариваются о взаимопомощи.

Заместитель командира дивизии полковник В. Н. Эхохин все свое время проводит в 823-м полку у майора М. В. Куцая, помогая ему подготовить подразделения к предстоящим боям.

В подразделениях готовят оружие. Тыловики подвозят и распределяют боеприпасы.

Во второй половине дня 19 ноября подразделения получили газету «За Родину!», в которой было опубликовано обращение командования дивизии «Вперед, за нашу победу!». В обращении говорилось, что «настал час перехода в наступление, час разгрома врага».

Воззвание зачитывалось в полках, батальонах, ротах, взводах, батареях. Бойцы и командиры клялись, не щадя жизни, добиться победы, уничтожить сталинградскую группировку врага.

В ночь на 20 ноября почти никто не спал, все готовились к предстоящему бою. Непрерывный, отдаленный артиллерийский гул стал тише. Над окопами противника чаще обычного стали взлетать осветительные ракеты.

В 827-м стрелковом полку вместе с его командиром майором Л. И. Вражновым мы обходим боевые порядки 1-го батальона. Бойцы радушно встречают нас, с нетерпением ждут утра, рвутся в бой.

На командном пункте полка я предложил майору А. И. Вражнову доложить мне о построении боевого порядка полка в предстоящем наступлении.

Обычно сдержанный и внешне спокойный, Антон Иванович на этот раз заметно возбужден, но настроен по-боевому. Он достает карту, и мы рассматриваем ее у небольшого столика в землянке.

— Что-то тихо ведут себя немцы, — говорит он, — словно мыши в норе притаились.

— Чуют небось: «Буря, скоро грянет буря», — напоминаю ему стих из «Песни о Буревестнике» Максима Горького. — Ведь им слышна и понятна далекая артиллерийская канонада на севере.

Майор А. И. Вражнов по карте докладывает построение боевого порядка полка и о мероприятиях, подготовленных к наступлению. Подробно говорит о том, какие подразделения будут в первой цепи атакующих, каков порядок преодоления заграждений, как предусмотрено согласованное движение боевых порядков с соседями, порядок отражения возможных контратак, взаимодействие с артиллерией и т. д.

Заканчивая информацию, он сказал:

— Во всех подразделениях мы провели партийно-комсомольские собрания. Еще и еще раз напомнили, как поступить если командир выйдет из строя, будет ранен или убит. Коммунист или комсомолец должен быть готовым заменить его и повести за собой бойцов, добиться во что бы то ни стало выполнения поставленной перед подразделением, отделением боевой задачи…

По докладу Антона Ивановича я вижу, что он хорошо представляет себе характер предстоящего боя и глубоко уверен в его успехе.

Я возвратился в штаб дивизии, довольный состоянием боевой подготовки полка.

В штабе меня уже ждали. Из 825-го полка вернулся довольным и командир дивизии Е. Ф. Макарчук. Проводим краткое совещание и заслушиваем доклады начальников отделений и служб. Подводя итог, Е. Ф. Макарчук говорит:

— Ну что ж, товарищи! Как будто все в порядке, к наступлению готовы. До боя остаются считанные часы, вам следует отдохнуть.

Отдыхать, конечно, не пришлось. Всю ночь велись телефонные переговоры. Звонили командиры полков, начальники штабов и спецслужб. И им было не до сна. Близился рассвет, и невольно думалось, где и чего мы недоделали. Было немного тревожно. Возникали вопросы: как развернется бой? Сумеем ли мы быстро прорвать вражескую оборону и вырваться на оперативный простор. Что покажет утро?

Утро в день наступления 20 ноября выдалось на редкость туманным.

За час до начала артиллерийской подготовки мы с командиром дивизии полковником Е. Ф. Макарчуком и с замполитом А. Е. Светловым прибыли на наблюдательный пункт, здесь уже находился начальник отделения связи штаба капитан И. В. Мамонтов.

Пункт расположен в одном километре от передовых траншей, на небольшой возвышенности. Окопы противника в лощине хорошо просматриваются. За ними местность пологая, возвышающаяся.

Перед линией окопов противник установил заграждения. Проходы в его минных полях и в проволочных заграждениях саперы проделали накануне. Нелегко досталось это им. Обнаружить и обезвредить все мины в минном поле не просто, особенно ночью. Поэтому днем их работу дополняют артиллеристы, а также минометчики.

Во время артиллерийской стрельбы командиры подразделений, всматриваясь в расположение противника, определяют места взрыва замаскированных в земле мин. Обычно в этих местах возникали мощные вспышки дыма. Это позволяло уточнить безопасные места при преодолении минных полей.

Беспрерывно звонят телефоны. Командиры полков докладывают о выходе частей на исходный рубеж для атаки.

Расстояние прорыва дивизии по фронту — около двух километров. Оно хорошо просматривается с наблюдательного пункта.

На правом фланге — 827-й полк майора А. И. Вражнова. Антон Иванович опытный, талантливый командир. Его часть отличается высоким уровнем боевой и политической подготовки, сплоченностью. В проведенных боях она показала пример беззаветного героизма, мужества.

В центре прорывают оборону врага подразделения 825-го полка майора С. И. Шпара. Это молодой, волевой командир.

На левом фланге прорыв осуществляют подразделения 823-го полка майора А. Н. Китаева, сменившего подполковника М. В. Куцая, который получил тяжелое ранение и был направлен в госпиталь. Александр Никифорович Китаев также знающий, опытный, боевой командир, но, в отличие от майора А. И. Вражнова и майора С. И. Шпары, он горяч, часто рискует, увлекаясь боем.

Все пока идет по плану.

Правее боевых порядков нашей 302-й дивизии прорывают оборону противника части 15-й гвардейской стрелковой дивизии. После прорыва ей предстояло наступать в северо-западном направлении и сковать окруженную группу немецких войск.

Томительно медленно тянутся последние минуты перед началом артподготовки.

Полковник Е. Ф. Макарчук ведет разговор по телефону с генерал-майором Н. В. Телегиным, командующим артиллерией 51-й армии. Мы все, работники штаба, с нетерпением поглядываем на часы.

Начало артиллерийской подготовки было назначено на 8 часов, но из-за густого тумана ее пришлось перенести.

Ровно в 16 часов грохот артиллерийском канонады возвестил о начале контрнаступления.

Противник попытался оказать противодействие огнем своей артиллерии, но меткие удары наших артиллеристов быстро подавили его батареи.

Над окопами и траншеями врага бушуют разрывы снарядов.

Снова посматриваем на часы, теперь уже ждем конца артиллерийской подготовки, начала атаки. Наконец грохот орудий стихает. На поле раздается гул мощных моторов.

Впереди нашего наблюдательного пункта по всей полосе прорыва быстро начинают продвигаться наши танки.

С наблюдательного пункта в бинокли хорошо видно, как за танками двинулись ровные цепи нашей пехоты.

Гусеницами танки прокладывали дорогу в проволочных заграждениях противника. Некоторые из них были оборудованы тралами, помогающими делать проходы. От наступающих цепей к нам доносилось «ур-р-ра».

— Вот и пошла наша «матушка-пехота», — смотря в полевой бинокль, говорит Е. Ф. Макарчук. — Главное — захватить первые и вторые вражеские траншеи.

— Захватят! Артподготовка была мощной, вряд ли что там уцелело, — ответил я. — Оставшиеся отдельные очаги обороны будут быстро разгромлены.

Мы видим, как все ближе к окопам врага подходят наши части. Падают сраженные пулями и осколками снарядов и мин отдельные бойцы, но сжимаются цепи атакующих и ускоряется их темп продвижения. И вот уже над окопами врага мелькают фигурки наших бойцов.

Проходят 15–17 минут, и первый ряд окопов взят. Затем захвачены и вторые окопы. Враг не выдерживает и начинает отступать. Отсюда, с наблюдательного пункта, мы видим, как по полю, простирающемуся за вторыми окопами, бегут группы противника в тыл. Их настигают разрывы наших артиллерийских снарядов. По плану артиллерийского сопровождения, впереди наших передовых боевых порядков, в 400–500 метрах, велись по рубежам короткие огневые налеты, очищающие путь продвижения пехоте.

Беспрерывно пищат телефоны. Командиры полков и начальники штабов взволнованно докладывают об успешном наступлении, о взятии первой линии окопов, затем и второй. Они просят разрешить им продвинуться за боевыми порядками своих частей и подразделений.

Начальник отделения связи капитан И. В. Мамонтов ставит подчиненным задачу по установлению проводной связи с новыми командными пунктами полков.

Майор Александр Васильевич Реутов, находящийся на командном пункте дивизии, просит разрешения штаба армии на передвижение командного и наблюдательного пунктов вперед.

Встречая отдельные очаги сопротивления противника, стрелковые подразделения уничтожают их и устремляются в глубину обороны врага.

Отходят 85-й и 92-й пехотные полки врага. На промежуточных рубежах они пытаются оказывать сопротивление.

Боевую задачу дня — выйти к железнодорожной станции Абганерово на железной дороге Сталинград — Сальск дивизия успешно выполнила. Наши войска заняли ее. Захвачены трофеи: около двадцати орудий разного калибра, 25 станковых пулеметов, много винтовок и другого оружия.

Жители, оставшиеся в освобожденных населенных пунктах, радостно приветствуют советских бойцов.

В поселке Захарово расспрашиваю жителей (к сожалению, не помню их фамилий), когда противник начал отступать. Отвечают: «Румынские солдаты чем-то были встревожены и еще на рассвете стали уходить. Они говорили, что не хотят попасть в плен».

Успешному продвижению наших частей способствовало также выдвижение в прорыв войск 4-го мехкорпуса генерал-майора В. Т. Вольского и 4-го кавкорпуса генерал-лейтенанта Т. Т. Шапкина. Ввод этих корпусов в прорыв планировался на утро следующего дня, но общие успехи позволили им начать продвижение значительно раньше, в 15.00 20 ноября.

Эти соединения выдвигались в созданный нами прорыв в двух направлениях: 4-й кавкорпус — западнее железной дороги Сталинград — Сальск на Котельниково, 4-й мехкорпус после входа в прорыв повернул свои боевые порядки на северо-запад, стремясь возможно быстрее охватить 6-ю фашистскую армию с ее глубокого тыла.

На следующий день 823-й полк майора A. Н. Китаева, наступавший на левом фланге боевых порядков дивизии, неожиданно задержался. Сильная группа противника упорно обороняла населенный пункт Тундутово. Необходимо было ее уничтожить.

Полковник Е. Ф. Макарчук решил ликвидировать эту группу, нанеся удар с юго-запада, откуда противник его не ожидал.

Заместитель командира дивизии полковник B. Н. Эхохин поторопился. Оценив по-своему ход предстоящего боя, он приказал немедленно атаковать противника в Тундутово с северо-востока, откуда противник и ожидал удара. Атаки успеха не имели. Бой вылился в затяжную стрелково-пулеметную перестрелку. Узнав об этом, командир дивизии Макарчук вызвал полковника В. Н. Эхохина к телефону и потребовал от него ночной атакой освободить Тундутово.

Для решения этой боевой задачи в помощь 823-му полку был направлен учебный батальон, находившийся в резерве дивизии. Командир учебного батальона майор М. Л. Баранов с наступлением сумерек повел свой батальон в обход Тундутово. Выйдя западнее населенного пункта, он нанес противнику внезапный удар и занял западную часть населенного пункта Тундутово.

Переключив часть своих сил на участок против учебного батальона, фашисты ослабили сопротивление в восточной части поселка. Почувствовав ослабление огня, 823-й полк усилил нажим. Общими усилиями к утру 22 ноября Тундутово было освобождено от фашистов. Это вынудило противника оставить и Малые Дербеты, что значительно облегчило продвижение остальных частей дивизии.

Успешное наступление привело к рассредоточению боевого порядка дивизии.

Полковник Е. Ф. Макарчук поручил мне проконтролировать действия 823-го полка. Я выехал на наблюдательный пункт полка. Его боевые порядки оказались повернутыми на юго-восток. Перед ними в 1,5–2 километрах было замечено движение каких-то боевых порядков. Данных разведки не было. Майор Л. Н. Китаев предполагал, что это был противник.

Зная, что левее нас наступает 91-я стрелковая дивизия, я потребовал немедленно выслать разведку. Высланная разведка вскоре доложила, что это свои. Позднее выяснилось, что левее нас выдвигались подразделения и части для нас новой, 126-й стрелковой дивизии.

823-й полк потерял около двух часов и в результате этого отстал от боевых порядков дивизии. Пришлось потребовать от А. Н. Китаева ускорить темп продвижения полка. К концу дня боевые порядки 823-го полка вышли на уровень боевых порядков других полков.

Подвижная группа нашей армии в составе механизированного и кавалерийского корпусов вечером 21 ноября заняла Зеты, западнее железной дороги Сталинград — Котельниково. За сутки они прошли более 60 километров.

Продвижение хорошее. Радуют сообщения газет и сводки Совинформбюро о том, что ударные группировки наших войск севернее и южнее Сталинграда быстро продвигаются вперед.

22 ноября 4-й танковый корпус Юго-Западного фронта (командующий генерал-майор А. Г. Кравченко) и 4-й механизированный корпус Сталинградского фронта (командующий генерал-майор В. Т. Вольский), преодолевая упорное сопротивление врага, встретились, как и было намечено планом наступления, в районе Калача, у хутора Советский, замкнув кольцо окружения всей сталинградской группировки противника.

С этого времени 57, 64, 21, 65, 24-я и 66-я армии с северо-запада и юга стали развивать наступление с целью полного разгрома окруженной фашистской группировки, а 51-я армия и 4-й кавалерийский корпус, наступая на южном направлении, имели своей задачей с боями отбрасывать на юго-запад фашистов все дальше и дальше от Сталинграда, вдоль железной дороги Сталинград — Сальск, создавая внешнее кольцо окружения. Нужно было как можно быстрее и дальше отодвинуть внешний фронт для полной изоляции окруженной группировки фашистов.

Уже 22 ноября 1942 года в газете «За Родину!» под рубрикой «На нашем участке фронта» сообщалось: «Подразделения нашей 302-й дивизии продолжают теснить врага. Наши бойцы с боями стремительно продвигаются на юг, ломая сопротивление врага».

Об успешном наступлении наших войск южнее Сталинграда ежедневно сообщало Совинформбюро.

Трудно передать чувство радостного возбуждения, охватившее нас. Это были первые крупные победы над врагом, в которых непосредственно участвовали бойцы и командиры 302-й дивизии. Каждый ощутимо почувствовал силу и превосходство наших вооруженных сил над фашистами. Укреплялась вера в близость окончательной победы над врагом.

Толпой, в одиночку или подразделениями сдавались в плен солдаты противника. Нестройные их колонны двигались на восток. Часто шли без конвоя.

Стоят морозы. Шинели мало согревают. Теплого белья на сдающихся в плен нет. На головах пилотки, на ногах ботинки с обмотками. Такое обмундирование явно не спасает от холода. Однако некоторые пленные из числа гитлеровцев все же фанатически заявляют, что победа будет за ними.

Сутки за сутками проходят в коротких, но горячих схватках. Эти бои сдерживают темп продвижения советских войск, но остановить порыв наших бойцов и командиров не могут.

28 ноября 302-я дивизия освободила поселок Коровино и железнодорожную станцию Жутово. На продовольственном складе в районе станции Жутово обнаружили около 50 тонн муки и другие продукты. На артиллерийском складе — около полумиллиона снарядов и мин, несколько миллионов патронов. В ремонтно-восстановительных мастерских — свыше 200 автомашин.

Продолжая наступать вдоль железной дороги Сталинград — Сальск, передовые части дивизии с боями овладели поселком Чилеково, а разведка вышла к разъезду Небыковский.

Утром 30 ноября захваченные пленные сообщили нам о том, что с Кавказа они ожидают крупные танковые и пехотные части.

ПРОТИВ ТАНКОВЫХ АРМАД

В результате успешного наступления советских войск в ноябре 1942 года под Сталинградом оказались в окружении 6-я полевая и 4-я танковая армии противника.

В конце ноября 1942 года гитлеровское командование поняло, что без помощи деблокирующих сил окруженные не в состоянии будут самостоятельно вырваться из кольца. В помощь им спешно начала создаваться армейская группа «Дон», командование которой было поручено командующему 11-й полевой армией генерал-полковнику (позднее фельдмаршал) Манштейну.

По мере приближения частей 4-го кавкорпуса и 302-й стрелковой дивизии к Котельниково сопротивление противника возрастало. Ружейно-пулеметная перестрелка с первых чисел декабря все чаще и чаще перекрывалась огневыми артиллерийскими и минометными налетами. Обходя упорно сопротивляющиеся опорные пункты противника, наши части и подразделения вынуждали его отходить. Часто возникали короткий встречные бои, в которых противник все чаще стал применять небольшие танковые группы. Одна из них пыталась овладеть поселком Чилеково. Артиллеристы майора И. Е. Гришунова подбили четыре танка. Остальные отошли в направлении Котельниково.

Продвижение частей 302-й дивизии было остановлено на линии хуторов Гремячий, Нижне-Черни, Пимен-Черни. В этих опорных пунктах находились не только румынские войска, но и немецкие группы, усиленные танками и артиллерийско-минометными средствами.

Штаб нашей дивизии и оперативная группа расположились на разъезде Небыковском, в 3–4 километрах от Чилеково, а остальные отделения и тыловые управления — в Чилеково.

Вечером 9 декабря командир дивизии, поглядывая в окно на изредка вспыхивающие осветительные ракеты противника у хуторов Нижне-Черни и Пимен-Черни, по телефону доложил обстановку командарму и, как бы подытоживая, добавил:

— Активность противника неспроста. Фашисты что-то готовят. Нужно ожидать их ударов со стороны Котельниково, вдоль железной дороги Котельниково — Сталинград… Перед нами все чаще появляются группы фашистских танков. Чаще стали авиаудары и огневые налеты артиллерии и минометов… Необходимо задержаться, более подробно выяснить силы противника, а возможно, и приготовиться к обороне…

Закончив доклад, обращаясь ко мне, он сказал:

— Передайте командирам полков: подготовиться к обороне. М. Е. Гришунов (командир 865-го артполка) пусть поближе к нам расположит огневые позиции орудий.

Ночь с 9-го на 10 декабря прошла спокойно. Лишь из района Котельниково прослушивалась отдаленная стрельба.

С восходом солнца, выйдя из помещения, я увидел западнее нас на изгибе холма новые бугорки. Артиллеристы хорошо сумели установить свои орудия на углубленные огневые позиции. Их не видно, а стволы орудий чуть-чуть заметны. Это позволяет надеяться, что при атаке фашистских танков артиллеристы смогут им нанести большой урон.

Нам особенно важно было выяснить намерение противника. Поэтому мы с Начальником разведотделения штаба дивизии майором Лебедевым, назначенным вместо майора Шпара, наметили план действий по захвату «языка».

Утром 10 декабря майор Лебедев доложил, что разведчики дивизии захватили у хутора Нижне-Черни в плен фашистского солдата. Услышав об этом, полковник Е. Ф. Макарчук приказал для допроса привести пленного к нему.

Пленный оказался румыном. Он охотно отвечал на вопросы, мешая румынские, украинские и русские слова.

— Поверьте мне, я не фашист, — сказал он горячо. — Мы, румыны, не хотим воевать против русских. Нас заставляют, и за нами наблюдают фашисты. Мои друзья охотно перейдут к вам, если только удастся. Дайте нам оружие, и мы будем с вами бить фашистов… Они готовят большое наступление…

Пленный подтвердил, что фашисты сосредоточивают крупные силы, а в хуторах Пимен-Черни и Нижне-Черни находятся подразделения не только румын, но и немцев.

Худощавый, небольшого роста, черноволосый, он с мольбой смотрел то на полковника Е. Ф. Макарчука, то на меня. Говорил он горячо. Взгляд был тоскливый… Его лицо и глубокая искренность речи запомнились мне надолго.

После окончания допроса пленного вывели из помещения. Полковник Е. Ф. Макарчук по телефону связался с замполитом А. Е. Светловым и рассказал ему о пленном, его показаниях. Об этом он сообщил и в штаб армии.

После разговора с замполитом и работниками штаба армии он сказал мне:

— Пленного румына отпустите. Если он приведет своих друзей, тогда решим, можно ли будет их включить в наш состав… Накормите его, и пусть разведчики ночью отведут его в то место, где захватили. Договоритесь, где и когда встречать его и его друзей, если они думают к нам переходить.

Пленного накормили. Он отдохнул, а с наступлением темноты его увели и отпустили… К нам он не вернулся. Позднее захваченные в плен румынские солдаты нам рассказали, что немцы его арестовали и расстреляли.

Ночь на 11 декабря также прошла спокойно, но каждый чувствовал, что наступившее на фронте затишье может разразиться ожесточенным боем.

Под вечер 11 декабря полковые дивизионные наблюдатели отметили движение большой колонны автомашин с юга в Котельниково. Дальность расстояния мешала определить вид машин, двигавшихся в колонне. Передовые наблюдатели-артиллеристы заметили и также доложили о движении с юга в Котельниково автоколонны до 200 автомашин. С наступлением сумерек командиры полков 823-то и 827-го доложили, что, по подсчетам наблюдателей, в Котельниково прибыло около 300–400 танков и много крытых автомашин. Небольшие группы танков и крытых автомашин вошли в хутора Нижне-Черни и Пимен-Черни.

Суммируя донесения, прихожу к выводу, что фашисты готовятся 12 декабря нанести сильный танковый удар. Свои соображения докладываю начальнику штаба 51-й армии полковнику Кузнецову. Но мой доклад не насторожил его.

Успокаивая меня, он сказал:

— По данным воздушной разведки, в ближайших районах значительных групп танков противника нет.

Это нас не успокоило. Возросшее упорство обороны противником населенных пунктов Пимен-Черни и Нижне-Черни, подход колонн автомашин к Котельниково, безуспешные попытки 4-го кавкорпуса освободить его тревожили нас.

Проходила тяжелая бессонная ночь.

Утро 12 декабря выдалось хмурое. Снегу мало, и равнинное поле — темное.

Около 9 часов утра к телефону меня попросил командир 827-го стрелкового полка майор А. И. Вражнов. Вначале спокойно, но затем все более возбужденным голосом он докладывал:

— Противник готовится к атаке… Выдвигаются его танки… Уже видно три… нет, 5—10! Да их уже более десятка! За ними еще и еще. Уже около сотни…

Западнее нас раздались орудийные выстрелы. Выбегаю из помещения, чтобы установить их причину. Смотрю в сторону своих передовых частей. У изгиба высокой железнодорожной насыпи видны две линии танков. Пересчитываю: в каждой по 24 танка. По конфигурации их, а еще по более заметным опознавательным знакам — белые кресты — легко определить: танки противника. Впереди и позади танков редкие взрывы снарядов. Танки также стреляют из орудий.

Быстро возвращаюсь в помещение. В первой комнате медсестра Наташа Рубейкина накладывает повязку раненому бойцу. Все не по-обычному молчаливы. Чувствуется у всех растущая настороженность. Вхожу в комнату полковника Е. Ф. Макарчука.

Опираясь рукой о стол, а другой держа телефонную трубку, он ведет разговор со штабом армии. Я спешу доложить ему свои наблюдения. Он кладет трубку на аппарат и очень спокойно говорит;

— Танки? Я их хорошо вижу в окно и об этом доложил командарму… — Подумав немного, распорядился — Артиллеристы Гришунова не должны пропустить фашистские танки! Будем отбивать их атаки. Штаб и оперативную группу срочно перевести в поселок Чилеково, направляйтесь туда, там обсудим…

После его ухода подаю команду:

— Все на автомашину — и в Чилеково!

Осматриваю помещение, не остались ли какие-либо следы нашего пребывания, забытые бумаги.

Вдруг громкий шум моторов заглушил все звуки. Выхожу из помещения. 12 «мессершмиттов» кружили на высоте ста метров над нашими артиллерийскими позициями, обстреливая их из пулеметов и забрасывая бомбами. «Виллис» с командиром дивизии мчался по направлению Чилеково.

Танковая группа противника все еще видна у изгиба железной дороги, но уже горят пять фашистских машин. Остальные прекратили продвижение и выжидают результатов авиаудара.

Утром 12 декабря подразделения 827-го стрелкового полка под ударами танков противника вынуждены были отходить на северо-восток и подошли к огневым позициям артиллеристов, прикрыв их правый фланг. Это помогло на время задержать продвижение танковой группировки врага. Однако к вечеру фашистам удалось все же захватить разъезд Небыковский, нарушив наш боевой порядок. Южнее и западнее железной дороги 825-й и 823-й стрелковые полки вступили в тяжелые бои с наступающими румынскими частями. Руководил их действиями заместитель командира дивизии полковник В. Н. Эхохин. Панического или беспорядочного отхода подразделений не было. Это успокаивало.

В полдень 12 декабря с лейтенантом Терентьевым я добрался в Небыково, где находилась наша саперная рота. Ознакомившись с организацией обороны хутора, поставил командиру роты задачу: не допустить захвата хутора противником.

В хуторе имелась телефонная связь с Чилеково. Звоню. У телефона оказался командир дивизии полковник Е. Ф. Макарчук. Докладываю ему о создавшемся положении. Он сказал:

— Обстановка стала сложной. Чилеково под сильной авиабомбежкой. Танковая группа врага прорвалась и захватила разъезд Небыковский. Пока их задержали артиллеристы. Реутов с машиной не прибыл. Сейчас ехать в Чилеково не стоит. Из Чилеково нет прямой связи со штабом армии, я выезжаю в совхоз «Терновой». Направляйтесь и вы туда.

Я попросил командира дивизии приказать начальнику отделения связи капитану И. В. Мамонтову перевести узел связи и находившихся в Чилеково наших бойцов комендантского взвода в совхоз «Терновой», оборону Чилеково поручить командиру 827-го полка. Он согласился.

Напомнив командиру саперной роты об обороне Небыково, я на повозке выехал в совхоз «Терновой».

Западнее железной дороги к нам стал доноситься ожесточенный гул сражения. Как мы потом выяснили, это вели бой против наступавшей группы фашистских войск кавалеристы генерал-лейтенанта Т. Т. Шапкина.

Созданная по решению Ставки ВГК 5-я ударная армия наносила удар по направлению хутора Верхне-Курмоярский.

Через час я уже находился в совхозе «Терновой», где встретил полковника Е. Ф. Макарчука, начальника отделения связи И. В. Мамонтова с несколькими связистами и начальника отделения разведки майора К. Л. Лебедева.

Командующий войсками Сталинградского фронта, узнав о прорыве на правом фланге оперативного построения 51-й армии, направил ближайшее подвижное соединение на помощь нам. Части 13-го механизированного корпуса начали сосредотачиваться в районе совхоза «Терновой». Полковник Е. Ф. Макарчук предложил мне пройти с ним к командиру этого корпуса.

Корпус до этого вел тяжелые бои в районе Нариман в составе 57-й армии. Ему необходимо было время для приведения в порядок своих подразделений, пополнения горюче-смазочными материалами, боеприпасами. Генерал-майор танковых войск Т. И. Танасчишин встретил нас тепло, сочувственно.

— Рад помочь, но сейчас пока не могу, — сказал он, — У фашистов на сегодня крепкий кулак. Если мы сейчас выставим против них наши оставшиеся танки, фашисты их уничтожат.

Когда мы вышли из помещения, из Чилеково был слышен грохот артиллерийской перестрелки. Е. Ф. Макарчук несколько минут прислушивался к канонаде.

— Да, положение, — тихо сказал он. — Одна надежда сегодня на артиллеристов и гранатометчиков…

Я направился в механизированный корпус. Начальник штаба уже поджидал меня. Мы познакомились.

— Обстановка не из легких, — сказал он. — По данным захваченного сегодня в плен нашими разведчиками командира отдельной автороты, наступление ведет фашистская группировка, цель которой — прорваться к окруженным войскам в Сталинграде. Командует ею немецкий генерал Гот. Это явно деблокирующая группировка. 51-я армия стоит на их пути, на острие их удара. До подхода резервов нашей дивизии придется туговато.

И он подробно ознакомил меня с донесением танкистов-разведчиков.

Покинув штаб корпуса, я поспешил к полковнику Е. Ф. Макарчуку. У него находился и заместитель командира дивизии по политчасти А. Е. Светлов. Оба сидели за столом и сосредоточенно рассматривали карту. Как и раньше, Е. Ф. Макарчук внешне был спокоен. Мне всегда нравилась в нем выдержка, спокойствие в критические моменты. И на этот раз он не изменил своего отношения к событиям.

— Ну что им там известно? Что нового? — спросил командир дивизии.

Я стал рассказывать о сведениях, полученных у танкистов.

Слушая меня, он встал из-за стола и зашагал по комнате. Потом остановился у окна и, задумчиво посматривая в окно, сказал:

— Так, так. Группировка Гота!.. Мне сообщили об этом из штаба армии. Мы стоим на их пути к Сталинграду, Танкисты помочь сейчас не могут… Ну что ж! До подхода новых сил будем держаться, рассчитывая только на себя.

Его поддержал замполит.

— Наша задача — выиграть время, задержать фашистскую группировку до подхода наших резервов. Чаще тревожить ее короткими ударами, отвлекать ее силы на себя. Поэтому, видимо, следует основные силы 825-го и 823-го полков срочно передвинуть к железной дороге, — предложил я.

Полковник Е. Ф. Макарчук согласился.

Мы с А. В. Реутовым еще раз подсчитали свои силы. Он вынул свои записи и тяжело покачал головой:

— Положение у нас тяжелое, В каждом стрелковом полку не более 450–500 человек. Плохо и с артиллерией. В 865-м артполку 76-миллиметровых орудий — 12; 122-миллиметровых гаубиц числится 6, а исправных — всего 3; из 152-миллиметровых гаубиц исправна лишь одна, а снарядов к ней всего 0,2 боекомплекта.

— Боеприпасы нам обещали доставить еще вчера, но, видно, из-за переправы на Волге задержали, — заметил я. — Должны подвезти, но в складывающейся обстановке надеяться на это не приходится.

— Одна надежда, — сказал Реутов, — на противотанковые ружья и гранаты.

Да и противотанковых гранат у нас было мало. Поэтому бойцам поясняли, что необходимо связывать по три-четыре ручные гранаты и подбивать ими танки.

Мы понимали, насколько это тяжело, сложно и рискованно, особенно если танки идут волной один за другим, стараясь пробить брешь в нашей обороне.

Основная противотанковая сила — артиллерия и наши танки. Если их нет, в бой с танками вынуждена вступать пехота. Навстречу мчавшимся танкам встает человек, сжимающий в руке противотанковую гранату. Сколько силы воли, безмерной храбрости и чувства ненависти к врагу надо на это единоборство.

К рассвету 13 декабря все части и подразделения дивизии, в соответствии с приказом, заняли рубеж обороны: разъезд Бирюковский, совхоз «Терновой». Полотно железной дороги стало как бы второй линией обороны от атак врага с запада.

В этот день в совхоз, в связи с тяжелой обстановкой на нашем направлении, для уточнения положения, прибыл заместитель командующего 51-й армией генерал-майор Т. К. Коломиец.

Заслушав информацию командира дивизии полковника Е. Ф. Макарчука, он сказал:

— Для уточнения обстановки поеду сам на разъезд Бирюковский. Поедемте со мной, — обратился он неожиданно ко мне. — На месте будет видней!

Оставив в штабе вместо себя майора А. В. Реутова, в 8 часов 30 минут уселись в «виллис» — и в путь.

Открытая степная, без кустарников, местность просматривалась на далекое расстояние. Лишь вдоль линии железной дороги с восточной стороны кое-где виднелись защитные полосы невысоких деревьев. Впереди небольшая железнодорожная станция. Мы видели, как фашистские самолеты пробомбили здание станции и улетели.

Решили подъехать к станции. Ее здание разрушено. На земле осколки стекол, черепицы, кирпича, людей не видно. Не успели мы войти внутрь здания, как юго-западнее нас послышался нарастающий гул моторов. Это нас встревожило. Мы быстро вышли, чтобы выяснить причину нарастающего гула. Юго-западнее станции плыло густое, серое дымное облако, приближающееся к разъезду. Впереди облака виднелись танки, двигавшиеся вдоль железной дороги в нашу сторону. Стало ясно, что вдоль железнодорожного пути с юго-запада надвигалась сплошная танковая лавина.

Ждать, пока она пройдет мимо нас, не приходилось, поскольку у колонны могло быть боевое охранение. Кусты и складки местности помогли нам незаметно для противника уехать. Необходимо было как можно скорее вернуться в штаб.

По нашему приблизительному подсчету, танков было не менее 200. Как стало нам позднее известно, в направлении железной дороги Котельниково — Сталинград выдвигалась 23-я танковая дивизия, насчитывавшая более 200 танков. Левее (восточнее ее) от Котельниково на Сталинград выдвигалась 6-я танковая дивизия, в состав которой входило около 400 танков, включая тяжелые танки «Тигр».

Возвратившись в штаб 302-й дивизии, генерал-майор Т. К. Коломиец поспешил в штаб армии, чтобы лично доложить командарму о нарастающей угрозе.

На стороне противника было явное превосходство в силах: в личном составе —1:2, артиллерии — 1:1,9; по танкам — 1:5. По существу, основные усилия противник сосредоточил против 302-й стрелковой дивизии и 4-го кавкорпуса, стоявших на кратчайшем направлении от Котельниково к окруженным в Сталинграде войскам. Здесь превосходство врага было еще большим.

«Удар врага пришелся по стыку 302-й стрелковой дивизии и 4-го кавалерийского корпуса. В первый же день противнику удалось преодолеть тактическую глубину нашей обороны и овладеть населенными пунктами Гремячий и Небыков. Это было началом крупной операции, задуманной гитлеровской ставкой и рассчитанной на ликвидацию всех наших успехов на Сталинградском направлении»[5].

Днем 13 декабря враг продолжал наступление, ему удалось значительно расширить фронт прорыва. Немцы захватили населенные пункты Верхне-Курмоярский, Верхне-Яблочный, Кошара-2.

81-я кавалерийская дивизия вынуждена была отойти на север. Упорные бои развернулись в районе Чилеково и совхоза «Терновой». В помощь нашему 823-му стрелковому полку прибыл 62-й механизированный батальон 13-го мех-корпуса. В этот день с утра погода выдалась морозная, ярко светило солнце, что позволило врагу широко использовать авиацию.

На боевые порядки 823-го стрелкового полка и 62-го механизированного батальона противник направил около 50 танков с посаженными на них автоматчиками. Их встречали пулеметным огнем, а танки — противотанковыми гранатами и огнем противотанковых орудий. Несколько танков запылало, но основная их масса продолжала наступать. Тяжелые немецкие танки надвигались на боевые порядки защитников Чилеково. Стоял сплошной грохот.

Над полем боя из дыма и гари нависла тяжелая, темная пелена, сквозь которую не пробивались лучи солнца.

Перед бойцами отделения сержанта С. К. Иванова появилось два танка. Стреляя на ходу, они шли на них. Противотанковых гранат у бойцов уже не было. Они минут за пятнадцать до этого отбили нападение фашистских танков. Последняя оставалась у командира отделения С. К. Иванова. Он подал команду: «Огонь по автоматчикам на танках!» А сам пополз на путь вероятного движения танка. Сблизившись с ним, чуть приподнявшись, метнул противотанковую гранату. Раздался взрыв, и танк, повернувшись, остановился.

Бойцы И. И. Горбатенко, 3. П. Грицкевич, Т. К. Пономарев уничтожали ближайших к танку фашистских солдат. Через две-три минуты люк на остановившемся танке приоткрылся. Сержант успел метнуть в него ручную гранату. Внутри машины раздался взрыв. Второй танк подбили артиллеристы. Отважно действовали расчеты противотанковых орудий. Только одна батарея лейтенанта Н. А. Семенова подбила 6 танков и уничтожила около 250 автоматчиков.

Наши бойцы мужественно отбивали атаки врага. Героизм был массовый.

Сложность боевых действий заключалась в том, что на создание оборонительных рубежей не было времени. Нужны были окопы с ходами сообщений. Земля была мерзлой, почва трудно поддавалась ударам солдатских саперных лопаток. Бойцы стрелковых подразделений вынуждены были встречать неожиданно появлявшиеся перед ними фашистские танки связками гранат и бутылками с горючей смесью, используя неровность земной поверхности. И все же бойцы наносили значительные потери противнику.

Героический подвиг совершил комсомолец рядовой артиллерийской батареи Филипп Боронин.

На боевые порядки 2-го батальона 823-го полка шла танковая группа врага в составе 20 машин, пытаясь прорваться к железной дороге.

Пехотинцы и бронебойщики подожгли и подбили несколько танков. Но надвигались другие. Отдельным танкам удалось прорваться на позиции стрелковых подразделений.

На помощь пришла артиллерийская батарея. Ее наблюдатель находился метрах в ста от стрелковых подразделений, в небольшой воронке от разорвавшегося снаряда.

Первые же залпы артиллеристов уничтожили три танка и заставили противника замедлить движение. Но прервалась телефонная связь, и нарушилась точность артиллерийского обстрела.

Находясь на наблюдательном пункте дивизии, я всматривался в движущиеся группы противника, Телефонист подал мне трубку. В трубке послышался взволнованный голос майора А. Н. Китаева:

— Товарищ третий, прорываются танки, нажмите на артиллеристов, ослабили поддержку!

Звоню командующему артиллерией дивизии, спрашиваю, в чем дело? Отвечает, что прервана связь с наблюдательным пунктом. Посылали связистов, но пока не вернулись и связь не восстановили.

Позже я узнал о героизме связистов, которых направлял майор Гришунов.

Добровольно вызвался пойти комсомолец Филипп Боронин. Осматривая проводку, он дошел до конца кустарниковой заросли. Дальше метров на 350 до стрелковых подразделений тянулось чистое, почти голое поле. Нужно было ползти.

Над землей все кипело: рвали землю снаряды, лопались с каким-то неприятным скрипучим звуком мины, над головой свистели пули. Отдыхал он в попадавшихся на пути воронках. Полз с одной только мыслью: «Гибнут наши люди под танками, жмут фашисты, только бы успеть». О себе не думал — некогда было думать…

Метрах в сорока он увидел связиста батареи Петра Дувакина, лежавшего на боку. На его шее виднелась посиневшая сквозная рана, в руке — соединенные концы провода. Видимо, он успел соединить разрыв, но был убит.

Филипп попытался освободить шнур из его руки, но пальцы погибшего уже окоченели, застыли и не выпускали провода. Мелькнула мысль обрезать провода и снова их соединить. Но нельзя было тратить ни минуты. Так в течение боя через провод, стиснутый в руке погибшего связиста-героя, шел разговор, передавались команды от наблюдателя к командиру батареи.

Новый обрыв был обнаружен метрах в пятидесяти от наблюдателя. От взрыва артиллерийского снаряда концы обгоревших проводов были отброшены в стороны. Рядом, уткнувшись в землю, лежал второй связист — Андрей Глушко. Филипп подполз к нему. Осколком мины Андрей смертельно был ранен в голову.

Смотав с катушки кусок шнура и оголив концы проводов, Филипп стал их соединять. И только когда это было сделано и по проводам восстановилась связь, Боронин почувствовал усталость, и откуда-то стал появляться страх.

В открытом поле он был один, совсем один, беззащитный от пуль и осколков.

Слегка приподняв голову, он смотрел на развернувшийся перед ним бой, видел рвущиеся к окопам танки и двигающуюся за ними фашистскую пехоту. Потом пополз обратно, стараясь использовать бугорки, вмятины, воронки. Связь с батареей была восстановлена.

Вернувшись, вслушиваясь в разговор командира батареи с наблюдателем, Филипп видел перед своими глазами не только взрывающиеся и горящие фашистские танки и падающих гитлеровцев, но и «мертвое поле», где лежали его друзья — Петр Дувакин и Андрей Глушко.

И когда снова прерывалась связь, Филипп Боронин вновь и вновь шел туда, на это поле, выполнять свой боевой долг перед Родиной.

— Ты, Филипп, видать, родился в сорочке, — после боя, хлопая его по плечу, говорили батарейцы. — Этакое никому не удавалось — шесть раз пройти по связи в одном бою.

Вечером 14 декабря, когда перед боевыми порядками 865-го артполка, чадя, догорали 18 танков противника, его пехота на этом участке понесла тяжелые потери и была остановлена, я позвонил командиру артполка Е. М. Гришунову и от лица командования поблагодарил его за отличную работу.

— Поработали неплохо, товарищ начальник штаба, — ответил он, — но героем дня был связист комсомолец Филипп Боронин.

Командир полка и рассказал мне о нем. Вскоре Филиппа Боронина представили к награде.

После тяжелых, кровопролитных боев у Чилеково и совхоза «Терновой» стрелковые полки нашей дивизии были вынуждены отходить.

Как указывал начальник Генерального штаба представитель Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза А. М. Василевский, «6-я и 23-я танковые дивизии врага, обрушив удар в основном на 302-ю стрелковую дивизию и используя значительное превосходство в силах, при поддержке авиации прорвали фронт обороны и начали теснить нас на северо-восток…»[6]

В ночь на 15 декабря, по приказу командующего 51-й армией, 302-я дивизия стала занимать оборону по правому берегу реки Аксай. Штаб дивизии решено было разместить в хуторе Антонове.

Северный берег реки Аксай крутой. Вне моста автомашинам и танкам врага пройти без предварительной саперной обработки скатов трудновато.

Населенный пункт Жутово располагался на южном (левом) берегу реки Аксай. Учитывая важность этого пункта в боевых действиях, полковник Макарчук решил удерживать его. Оборона Жутово была возложена на 823-й стрелковый полк.

Выйдя на северный берег Аксая, полки дивизии за естественной преградой почувствовали себя более уверенно.

Бойцы роют, долбят окопчики. Надо успеть до подхода врага выкопать хотя бы мелкие, небольшие ячейки. Земля мерзлая, твердая.

Останавливаюсь у небольшой группы бойцов 3-го батальона 825-го полка. Работают молча, сосредоточенно, редко перебрасываются репликами, видно, устали. Большинство в гимнастерках, хотя стоит сильный мороз.

Ближе к нам высокий плечистый пожилой боец с седыми усами, чем-то напоминающий одного из казаков Запорожской сечи. Рядом с ним небольшого роста боец, моложе его, работают саперными лопатками.

— Ну как, товарищи, подвигается? — обращаюсь к ним.

— Так, треба поспешать, товарищ полковник, бо эта фашистская гадюка ползе! — мешая русские и украинские слова, отвечает пожилой боец.

— Нам бы кирку, да где ее взять? — сняв варежку и вытирая рукавом лицо, говорит чернявый. У него слегка скуластое лицо, узкие прорези глаз. — У нас она, почитай, в каждой хате.

— Где это у вас?

— Да я, товарищ полковник, здешних мест, калмык. Я из Яшкуля, учился в Элисте, в армии — доброволец. Без кирки у нас нельзя, земля сухая, солончак.

— Как воюете?

— Бьем фашистов, товарищ полковник. Вот у нас с ним, с Николой, на счету подбитый фашистский танк, автоматчиков около десятка. Мы же бронебойщики!

Он берет противотанковое ружье и бережно кладет его на бруствер окопчика.

— Хоть и мелковато, но все же укрытие. Теперь пусть идут! Встретим! — говорит он.

— Давай, Самат, еще немножко углубим, — предложил Николай, — будет сподручней.

Самат снимает с бруствера ружье и кладет его рядом на землю. Взяв саперные лопатки, они продолжают углублять окопчик.

Мы идем от окопчика к окопчику, из роты в роту. И всюду бойцы заняты укреплением рубежа, готовятся к бою. Командиры рот и взводов определяют их места, помогают устанавливать огневые средства и распределяют боеприпасы.

— Часа через полтора, — посмотрев на ручные часики, говорит майор С. И. Шпара, — закончим. Передайте командиру дивизии, что не подведем, к бою готовы! Усиленную разведку сейчас же вышлем.

Внезапно севернее расположения полка разгорелась все усиливающаяся перестрелка, и мне пришлось быстро вернуться в штаб дивизии.

Оказалось, что в зоне наблюдения передовых боевых порядков 827-го полка показались группы противника. Майор А. И. Вражнов немедленно направил им во фланг разведку и развернул вслед за ней для удара по врагу часть своих стрелковых подразделений.

На помощь своему походному фланговому охранению фашисты выдвинули более двух десятков танков, которые стали теснить подразделения 827-го полка. Танки противника были встречены артиллеристами майора Е. М. Гришунова. Метким огнем в первые же минуты они подбили шесть фашистских танков.

Встретив упорное сопротивление на направлении хутора Шестаков, враг направил сильную группу танков и автоматчиков в обход нашим войскам, чтобы ворваться в тыл боевых порядков 302-й дивизии и 13-го мехкорпуса. Создалось угрожающее положение. На помощь нам пришли части 126-й стрелковой дивизии, примыкавшие к нашему левому флангу. Они встретили противника мощным огнем.

16-17 декабря по нескольку раз в сутки противник пытался наносить удары по нашим войскам, отвлекая значительные силы от своих танковых войск, стремящихся прорваться к Сталинграду. В течение этих дней на отдельных участках противник вклинивался в наши боевые порядки, но прорвать оборону ему все же не удалось.

Беспримерное мужество в этих боях показали воины 126-й стрелковой дивизии. Их автоматчики и бойцы нашего 823-го стрелкового полка при поддержке нескольких танков 13-го мехкорпуса и одного противотанкового орудия, выбив противника из поселка Жутово, отбивали многочисленные атаки врага, которому порой удавалось проникать на окраины поселка.

Пример героизма показывали коммунисты. Презирая смерть, они воодушевляли бойцов на выполнение боевых задач командования, на подвиги во имя защиты Родины.

Так, командир отделения 827-го стрелкового полка коммунист сержант Хаким Исламов в бою за Кругляково смело бросался вперед, увлекая за собой в атаку красноармейцев. В одной из схваток X. Исламов гранатой, удачно брошенной в группу противника, уничтожил семь фашистов.

За героизм и умелое управление в бою отделением сержант Хаким Исламов был награжден медалью «За отвагу».

Молодой коммунист младший сержант А. Жебровский с группой бойцов атаковал противника, наступающего на хутор Кругляков. В первой же схватке он лично уничтожил шесть фашистов. Не задерживаясь, вместе со своими бойцами он бросился к стоявшему невдалеке противотанковому орудию противника и уничтожил его расчет.

Расчет орудия старшего сержанта В. Зискина в боях за Кругляково прямой наводкой уничтожил 16 декабря три фашистских танка.

Позднее этот расчет отразил атаку 20 танков противника в районе хутора Хохлачев. В бою В. А. Зискин героически погиб. Посмертно был награжден орденом Отечественной войны I степени.

Командир роты автоматчиков 827-го стрелкового полка коммунист лейтенант Александр Твардовский имел боевую задачу выбить противника из населенного пункта Ромашкино. Твардовский возглавил группу автоматчиков. Изучив особенности местности, подходы, расположение построек и предполагаемое размещение противника, он поставил каждому взводу четкие задачи, наметил ориентиры и порядок занятия обороны после уничтожения неприятеля. В ночном бою он лично уничтожил не менее 10 фашистов. Населенный пункт был освобожден.

День за днем шли упорные бои и в районах хуторов Шестаково, Коровино, железнодорожной станции и поселка Жутово.

Против подразделений и частей 302-й и 126-й стрелковых дивизий, а также двух бригад 13-го механизированного корпуса враг здесь бросил в бой авиационно-полевую дивизию и группу войск, поддержанных большим количеством танков. Но наши воины стояли насмерть.

Нам, крайне необходимо было чаще узнавать о направлении движения основной группы фашистских войск и о силах, направляющихся непосредственно против нашей дивизии.

На местности, лишенной деревьев и кустарников, трудно устроить засаду или незаметно для противника подобраться к его колоннам. Для захвата «языка» вызвались три разведчика: Т. В. Крохалев, В. Н. Мещеряков и К. Ф. Усачев.

Вооружившись автоматами и гранатами, разведчики двинулись в сторону противника западнее хутора Коровино. Их прикрыли два противотанковых орудия. В этом районе они нашли небольшие окопы, отрытые при отступлении наших войск еще в августе.

Долго им ждать не пришлось. По очередной колонне двигавшихся войск противника открыла огонь наша артиллерия. Снаряды разорвались вблизи колонны. Через несколько минут от колонны отделились три танка, которые направились в сторону наших стрелявших артиллеристов.

Этого и ожидали разведчики. Наперерез их движению пополз Т. В. Крохалев. Пути танков и разведчика пересеклись. Водитель заднего танка не заметил разведчика, который метнул под танк противотанковую гранату. Взрывом ее не только сорвало гусеницу, но и оглушило экипаж.

По фашистским машинам открыли огонь противотанковые орудия. Это вынудило танкистов отойти к колонне. Смелые разведчики подобрались к подбитому танку и, выждав момент, когда экипаж, очнувшись от взрыва гранаты, попытался выйти из него, захватили его.

Несмотря на невиданное мужество советских воинов, фашисты превосходящими силами, неся огромные потери, теснили наши войска. 19 декабря, бросив в бой 17-ю танковую дивизию, сосредоточив около 300 танков, ударной группировке Гота удалось прорваться к реке Мышкова. От группы Гота до окруженных войск Паулюса оставалось всего 35–40 километров.

На рубеже реки Мышкова в районах Верхне-Кумского, Ивановки, Васильевки, Жутово, Коровино, Шестаково, Кругляково, Зари, Каменки, Гнилоаксайска, Обильного войска 51-й армии, усиленные 87-й стрелковой дивизией, совместно с 13-м механизированным и 4-м кавалерийским корпусами, остановили фашистские войска, рвущиеся к Сталинграду.

Вечером 19 декабря пришло радостное сообщение — на рубеж реки Мышкова вышли передовые части 2-й гвардейской армии, которые нанесли 20 декабря свой первый удар по врагу, захватившему Нижне-Кумский хутор. И с этого момента войска 2-й гвардейской армии стали занимать рубеж по реке Мышкова, создавая крепкий заслон врагу на пути к Сталинграду.

Особенно упорные бои шли, как я уже указывал, в районе Жутово, захват которого открывал фашистам возможность перенести направление главного удара на соединение с окруженными фашистскими войсками и вдоль железной дороги Жутово — Сталинград.

10 фашистских танков с автоматчиками в районе Кругляково начали наступление на позиции 823-го полка, пытаясь прорвать его позиции. Бронебойщики и артиллеристы подбили шесть танков, остальные повернули обратно.

Но через час более сильная танковая группа — около 30 танков — нанесла новый удар по хутору. Подразделения 823-го стрелкового полка при поддержке 13-го мехкорпуса и 126-й стрелковой дивизии, примыкавшей к нашему левому флангу, встретили противника огнем. Развернулся ожесточенный бой, длившийся до наступления темноты.

Беспрерывные танковые атаки врага отбивались. Бойцы не дрогнули, не отступили. Особенно героически сражались бронебойщики.

На поле боя горели и дымили фашистские бронированные чудовища, сотни трупов фашистов устилали землю перед линией обороны полков. Но и мы несли серьезные потери.

20-21 декабря шли ожесточенные схватки то в одном, то в другом месте, не давая ни минуты передышки. Лишь поздно вечером в темноте и рано утром до рассвета удавалось доставлять в подразделения пищу и боеприпасы.

Маршал Советского Союза А. М. Василевский, вспоминая переход от обороны к наступлению, писал: «Бои в Междуречье, между реками Аксай и Мышкова, сыграли поистине историческую роль. Они дали возможность выиграть восемь дней, так нужных для подхода основных сил 2-й гвардейской армии и развертывания ее подразделений по северному берегу реки Мышкова, преградивших дорогу вперед деблокирующей группировке.

51-я армия вместе с героическими войсками 2-й гвардейской армии при авиационной поддержке со стороны отлично работавшей 8-й воздушной армии генерал-майора Т. Т. Хрюкина остановила врага.

Время, необходимое для окончательного развертывания войск 2-й гвардейской армии генерал-лейтенанта Р. Я. Малиновского, было выиграно. План гитлеровского командования по освобождению войск Паулюса провалился»[7].

НАСТУПЛЕНИЕ

На рассвете 24 декабря мощный гул артиллерийской стрельбы, который мы услышали северо-западнее расположения дивизии, возвестил о начале контрнаступления советских войск против деблокирующей группировки противника.

Начали контратаки и полки 302-й дивизии. Враг ожесточенно сопротивлялся, пытаясь удержаться на занятых рубежах.

25 декабря мы подошли к реке Аксай.

Наблюдая за ходом боя, мы увидели плотные боевые порядки пехоты, выдвигавшиеся на нашем правом фланге.

— Товарищи! Вот они, наверное, гвардейцы! — радостно воскликнул майор К. Л. Лебедев.

Действительно, это оказались боевые порядки соединений 2-й гвардейской армии.

Так 25 декабря произошла встреча на реке Аксай частей 302-й дивизии с войсками 2-й гвардейской армии.

Начало нового, 1943 года оказалось удачным. Наши войска преследовали фашистов. Остатки разбитой котельниковской группировки отходили на рубеж Цымлянская, Дубовское, Сал-Адьянов и Кудинов Кут.

Преодолевая сопротивление врага, дивизия продвигалась вдоль железной дороги Сталинград — Сальск. У солдат и офицеров настроение приподнятое, боевое. Не обращая внимания на опасность, усталость, все стремятся вперед.

10 января по возвращении из штаба армии меня ожидала печальная весть: я узнал о гибели командира дивизии при взятии Зимовников.

Солдаты и офицеры горячо любили командира дивизии за смелость, простоту в обращении, за справедливость, за заботу о быте и нуждах каждого бойца.

Ефим Феодосиевич прекрасно знал военное дело. Он обладал даром предвидения, быстро разгадывал планы врага. Он призывал командиров частей и подразделений к активности, смелости, любил напоминать офицерам и бойцам: «Не бойтесь огня противника, чаще заставляйте его стрелять. Пути подвоза у фашистов далекие. Каждый выпущенный ими снаряд или мина ослабляет их боевые возможности…»

А вскоре был тяжело ранен, попав под огонь фашистских автоматчиков, майор Александр Васильевич Реутов. У него оказались перебиты обе ноги. Вышел из строя один из лучших офицеров штаба дивизии, мой талантливый помощник, храбрый и умный командир, много сделавший для дружной работы офицеров штаба.

…В результате успешных наступательных боев вражеские войска были отброшены к реке Маныч. От окруженной в Сталинграде фашистской группировки. до внешнего кольца теперь уже было более 200 километров.

И вот наступил день 2 февраля 1943 года. Для всех нас радостный день. Было получено сообщение о полной ликвидации в Сталинграде фашистской группировки.

В частях и подразделениях прошли митинги.

В конце апреля я был назначен командиром 347-й стрелковой дивизии. Из родной дивизии я уезжал с чувством исполненного долга, с глубокой благодарностью бойцам и командирам, проявившим беспримерную стойкость и героизм в защите Сталинграда.

Литературная запись Р. М. Сельванюка