На огненном берегу

А. И. Погребная (Руденко), гвардии лейтенант в отставке |И. И. Погребной|, гвардии старший лейтенант в отставке ДО ПОСЛЕДНЕГО ДЫХАНИЯ

В августе 1942 года в журнале боевых действий 1087-го зенитно-артиллерийского полка малого калибра, оборонявшего военно-промышленные объекты Сталинграда, появилась запись:

«Считать погибшими в боях с фашистами личный состав 12-й батареи, стоявшей на обороне переправы у Латошинки».

Несколько позже, когда 1087-й полк уже был преобразован в 73-й гвардейский, в красноармейской газете «Тревога» под рубрикой «Боевая слава ершовцев не померкнет никогда» была напечатана небольшая заметка фронтового корреспондента под заголовком «Подвиг сорока трех». В ней, в частности, говорилось: «…С трех сторон шли на них бронированные машины со свастикой. Орудия Баскакова били прямой наводкой, останавливая танки, выводя из строя отдельные машины…» Когда кончились снаряды, артиллеристы взялись за стрелковое оружие, а затем бросились врукопашную, но силы были не равны, и «…все они полегли на берегу великой русской реки — за Сталинград, за Советскую Родину».

Высокую оценку подвигу личного состава 12-й батареи дал в своей книге «Сталинград» бывший командующий Сталинградским фронтом Маршал Советского Союза А. И. Еременко. Он также писал, что «все они пали смертью героев на берегу Волги».

Известны также две телефонограммы, переданные Баскаковым в полк, видимо, по селекторной связи железнодорожников, так как телефонная связь в то время уже была нарушена, а радиостанции на батарее не было.

В первой телефонограмме, полученной 23 августа в 15 часов, лейтенант Баскаков сообщал: «Заняли противотанковую оборону. Танки находятся в 500 метрах западнее, в лощине. Ваш приказ — не допустить немцев к Волге — выполню».

Через полтора часа командир полка подполковник Ершов получил вторую телефонограмму: «Вражеские танки в 300 метрах. Что бы ни случилось, батарея будет сражаться до последней капли крови».

Наблюдатели 4-го дивизиона соседнего 1077-го зенитно-артиллерийского полка, огневые позиции которого находились на левом берегу Волги, сообщили, что утром 23 августа батарея Баскакова вела бой с немецкой авиацией, а со второй половины дня отбивала атаки немецких танков и пехоты, что батарею обстреливали минометным и артиллерийским огнем и что бой продолжался до вечера, а на следующий день снова вспыхнул и закончился только к обеду. На огневой позиции батареи появились немецкие танки.

Вот, пожалуй, и все, что мы знали о подвиге артиллеристов. А кто они, эти герои, каковы подробности их боя?

Как тут не вспомнить слова чешского патриота, коммуниста-интернационалиста Юлиуса Фучика:

«Терпеливо собирайте свидетельства о тех, кто пал за себя и за вас. Придет день, когда настоящее станет прошедшим, когда будут говорить о великом времени и безымянных героях, творивших историю».

Мы решили собрать более подробные сведения о героях.

Архив Министерства Обороны СССР сохранил их имена. Вот они:

Командир батареи — лейтенант Баскаков Михаил Афанасьевич.

Зам. командира — лейтенант Гриценко Иван Степанович.

Комиссар — политрук Новолетов Георгий Павлович.

Командир взвода управления — лейтенант Осадчук Аристарх Степанович.

Старшина батареи — сержант Пчелкин Николай Иосифович.

Красноармеец Баздырев Степан Пантелеевич.

Сержант Чечельницкий Петр Саввич.

Красноармеец Воробьев Петр Иванович.

Степанов Константин Иванович.

Красноармеец Лошкарев Иван Васильевич.

Маркин Павел Сергеевич.

Красноармеец Савин Николай Степанович.

Красноармеец Болотов Иван Федорович.

Красноармеец Сухов Анатолий Иванович.

Красноармеец Козлов Михаил Семенович.

Красноармеец Гранков Петр Степанович.

Красноармеец Ворошилов Иван Павлович.

Красноармеец Сорокина Ксения Семеновна.

Красноармеец Гвоздецкий Дмитрий Алексеевич.

Красноармеец Гомер Иосиф Иванович.

Красноармеец Емельянова Анна Петровна.

Красноармеец Анисимов Василий Григорьевич.

Красноармеец Бакалюк Емельян Дмитриевич.

Красноармеец Федоренко Иван Сергеевич.

Красноармеец Рябинин Иван Петрович.

Красноармеец Кононыхин Виктор Васильевич.

Красноармеец Болюба Антон Никифорович.

Красноармеец Федоров Федор Кириллович.

Красноармеец Танкевич Пантелеймон Константинович.

Красноармеец Михайлов Михаил Трофимович.

Красноармеец Носов Иосиф Ильич.

Красноармеец Ефимова Мария Семеновна.

Красноармеец Скитов Сапар.

Красноармеец Рудаков Михаил Алексеевич.

Красноармеец Хлопотина Клавдия Александровна.

Красноармеец Бакарев Сергей Васильевич.

Красноармеец Лисицын Николай Григорьевич.

Красноармеец Шведов Никифор Александрович.

Красноармеец Бурцев Василий Павлович.

Красноармеец Забалуев Иван Ананьевич.

Красноармеец Фурер Борис Александрович.

Потапов Илья Дмитриевич.

Всего значатся погибшими 42 человека, а где же сорок третий? Оказывается, санинструктор батареи Анна Исаевна Захарова 22 августа была вызвана в санчасть полка и с разрешения ее начальника майора Клеймана осталась ночевать в расположении штаба. А 23 августа немецкие танки в районе пос. Рынок вышли к Волге и перекрыли дорогу на Латошинку. Захарова осталась при санчасти полка.

Было известно, что 12-я батарея совершила свой бессмертный подвиг в неравном бою с танками, что она до последней возможности сдерживала передовой отряд 16-й танковой дивизии фашистов, нанесла им ощутимый урон в технике и живой силе, что только благодаря мужеству и героизму батарейцев немцам не удалось с ходу овладеть переправой. А это дало возможность железнодорожникам переправить через Волгу скопившиеся на причале ценные народнохозяйственные грузы и угнать паромы на левый берег.

Все это так. Но это была как бы вершина того подвига, который совершили батарейцы, как бы его заключительный аккорд, торжественно прозвучавший во славу русского оружия, героизма нашего советского человека.

Чтобы осмыслить величие подвига зенитчиков в полном его объеме, нужно хотя бы вкратце напомнить обстановку и те боевые задачи, которые были поставлены перед ними в то время.

В ходе войны в рекордно короткий срок была построена железная дорога от ст. Владимировка к Волге и паромная переправа у пос. Латошинка, что дало возможность связать сталинградский железнодорожный узел с Рязано-Уральской железной дорогой.

Летом 1942 года, когда завязались бои на правобережье среднего течения Дона, авиация противника начала наносить удары по железнодорожным коммуникациям и особый интерес проявляла к паромной переправе у пос. Латошинка. Тогда-то командование полка и получило приказ обеспечить ее противовоздушную оборону. Полк еще не закончил формирование, и свободных сил не было. Но решение этого вопроса было найдено быстро и грамотно.

Полку предстояло формировать 12-ю батарею. Подполковник Г. И. Ершов дал указание откомандировать в нее со всех подразделений по нескольку обученных бойцов.

В считанные дни батарея была укомплектована. Командиром батареи был назначен грамотный, волевой, с хорошими организаторскими способностями лейтенант Михаил Афанасьевич Баскаков, комиссаром — политрук Георгий Павлович Новолетов. Так как с командными кадрами было трудно, Баскаков временно принял на себя командование 1-м огневым взводом, а 2-й взвод подчинил своему заместителю лейтенанту Ивану Степановичу Гриценко.

В первых числах июля 12-я батарея заняла противовоздушную оборону железнодорожной переправы. Два орудия установили на возвышенности обрывистого берега Волги в 50-100 метрах севернее причала, там же оборудовали командный пункт. Орудия 2-го взвода расположили у железнодорожного полотна.

Не успев оборудовать огневую позицию, батарейцы вступили в бой с вражеской авиацией. Орудийные дворики, окопы и щели рыли в короткие минуты затишья.

Фашистское командование понимало, что железнодорожная переправа в данном районе является главным звеном, связывающим две железные дороги, по которым идет снабжение фронта. Поэтому пыталось во что бы то ни стало уничтожить ее.

Слабое прикрытие зенитной артиллерией дальних подступов к переправе давало возможность немецким самолетам прорываться к ней. Поэтому сохранность переправы во многом зависела от действия батареи Баскакова, на вооружении которой были самые совершенные по тому времени 37-миллиметровые полуавтоматические орудия.

Налеты авиации на переправу совершались непрерывно, днем и ночью. Днем прицельный массированный огонь, а ночью шквал заградительного огня заставляли вражеских летчиков отворачивать от переправы и сбрасывать бомбы куда попало. Паромы продолжали курсировать. Нужно отдать должное и железнодорожникам, которые в этих сложных, опасных условиях не дрогнули, трудились не покладая рук.

Даже ветераны полка, кто получал и обрабатывал донесения командира 12-й батареи, не могут ответить, сколько было налетов на переправу, сколько израсходовано снарядов, подбито самолетов. На основании архивных документов и исследований ряда авторов можно предположить, что за июль и август на железнодорожную переправу было совершено 150 налетов, в которых участвовало около 1500 самолетов. Но переправа не прекращала работы. За это время с ее помощью было перевезено через Волгу в оба конца 53 тысячи вагонов с различными воинскими грузами.

Если учесть, что ежедневно по нескольку раз, днем и ночью объявлялась воздушная тревога при пролете самолетов на другие объекты бомбометания, а после каждого налета над переправой появлялся немецкий самолет-разведчик, которого также нужно было отгонять или хотя бы заставить держаться приличной высоты, то можно представить, каким титаническим трудом, каким потом и кровью добивалась победа.

Зенитчики одновременно готовились и к противотанковой обороне. На ближних подступах к огневой позиции, по склону возвышенности рыли окопы и отдельные ячейки для метания противотанковых гранат и бутылок с горючей смесью, определяли ориентиры и секторы стрельбы по наземным целям, вырубали кустарники, мешавшие ведению огня прямой наводкой.

В начале августа налеты участились. Фашисты настойчиво стремились разрушить переправу. Командир полка, опасаясь, что это может случиться во время движения парома, приказал Баскакову оборудовать площадки для орудий непосредственно на нем.

Выделив часть бойцов из взвода управления, Баскаков вместе с железнодорожниками приступил к выполнению приказа. К 22 августа были подготовлены площадки для установки 4 орудий, осталось оборудовать в трюмах кабины для личного состава, и тогда батарея могла перейти на паром. Но события назревали так стремительно, что зенитчикам пришлось принять бой с танками на своей старой огневой позиции.

К этому времени войска противовоздушной обороны страны накопили немалый опыт борьбы с танками. Подполковник Г. И. Ершов — участник боев за Москву, где в трудные дни 1941 года на противотанковую оборону было выставлено 50 процентов зенитной артиллерии. Он понимал, что если немцам удастся прорваться к Сталинграду, то и здесь зенитчикам придется отражать танковые атаки. Поэтому командир полка много внимания уделял подготовке личного состава к ведению огня по наземным целям, в частности по танкам. Особую заботу в этом отношении он проявил о 12-й батарее, стоявшей на отшибе в 16 километрах от командного пункта дивизиона. Эта забота, как покажут дальнейшие события, оправдалась.

…Сосредоточив большие силы на Дону в районе хутора Вертячий, гитлеровцы 22 августа на стыке двух наших армий захватили плацдарм на левом берегу Дона и рано утром 23 августа, прорвав фронт, бросили на Сталинград усиленный 14-й танковый корпус, который поддерживался с воздуха 8-м авиационным корпусом.

…Наступила ночь, первая ночь, когда над переправой не появился ни один самолет; казалось, все спокойно. Но неспокоен был комбат.

Выставив усиленный караул, Баскаков и комиссар Новолетов обошли орудийные расчеты, поговорили с каждым бойцом и командиром, предупредили их о возможных тяжелых боях, о постоянной готовности и бдительности.

Рано утром 23 августа над батареей появились немецкие штурмовики и пикирующие бомбардировщики. Это были самолеты 8-го авиационного корпуса. Они расчищали путь 14-му танковому корпусу немцев на Сталинград.

Самолеты начали штурмовать батарею, разгорелся жестокий бой. А после воздушных налетов зенитчикам пришлось отражать яростные танковые атаки фашистов.

Вот что говорится об этом в книге А. Д. Колесника:

«Защищая подступы к тракторному заводу, совершили свой бессмертный подвиг зенитчики батареи, которой командовал М. А. Баскаков. За один день боя, в течение 23 августа, они подбили 11 немецких танков. Бойцы и командиры батареи погибли в неравном бою с врагом, но не отступили ни на один шаг.

Только за два дня боев зенитчики 1077-го и 1087-го полков, отражая массированные танковые атаки противника, уничтожили 43 танка. Фашистские танки не раз прорывались на огневые позиции зенитчиков. Расчеты гибли под гусеницами, сражаясь до последнего вздоха»[8].

Но все это общие слова. А как узнать подробности об этом бое, о героях, которые вели его? Не остался ли кто из них в живых?

В результате длительных поисков, спустя десятки лет после окончания войны, установлено, что из 42 батарейцев в живых осталось 5: заряжающий П. И. Воробьев, наводчик В. П. Бурцев, разведчик М. С. Ефимова, телефонист К. А. Хлопотина и связист И. А. Забалуев.

Естественно, многое забыто ветеранами, трудно вспомнить фамилии боевых друзей, отдельные эпизоды. И все же из их рассказов довольно полно вырисовывается картина жестокого боя.

…Утром 23 августа первым появился самолет-разведчик — «рама», а вслед за ним показались «Мессершмитты-110» и «Юнкерсы-87».

Батарея изготовилась к бою. На этот раз самолеты противника начали штурмовать не переправу, а огневую позицию батареи. Однако удачное размещение взводов, удаленных друг от друга на 150 метров — один на возвышенности, другой внизу, в лощине, — давало возможность орудийным расчетам своим огнем прикрывать друг друга.

При первой же атаке зенитчики сбили один «мессершмитт», который в километре от батареи рухнул на землю и взорвался на своих же бомбах. Но гитлеровцы не унимались. «Юнкерсы» построили «карусель» и беспрерывно пикировали. Под ураганным огнем зениток они отворачивали, и бомбы не достигали цели. Вот сбит еще один самолет, второй… На батарею сыпалась лавина пулеметно-пушечного огня, орудия окутало клубами пыли и дыма. И все же баскаковцы выиграли этот бой.

— Наши зенитки, — вспоминала М. С. Ефимова, — сбили четыре самолета, но и сами мы пострадали крепко. 1-й расчет больше чем наполовину вышел из строя, здесь заклинило пушку. В других расчетах тоже были раненые.

Изрядно уменьшился запас снарядов, а сообщить об этом в дивизион не было возможности — телефонная связь прервана.

Своего постоянного связного Баскаков направляет на пополнение орудийного расчета. А разведчице комсомолке М. С. Ефимовой приказывает любыми путями добраться на командный пункт дивизиона, передать донесение и устную просьбу — срочно прислать орудийного мастера и боеприпасы, особенно бронебойные снаряды. Ефимова ушла к поселку на дорогу, чтобы попутным транспортом добраться до командного пункта дивизиона, находившегося у тракторного завода, на площади имени Дзержинского.

А бойцы батареи принялись приводить в порядок материальную часть и огневую позицию, поправлять разрушенные окопы и орудийные дворики. Несмотря на потери, Баскаков был доволен исходом боя. Радовало его то, что никто из бойцов не дрогнул, даже раненые не оставили своих боевых постов.

А события в этот день развивались стремительно. Немецкие танковые дивизии двигались на восток, к северной окраине Сталинграда. Примерно в 12 часов по фашистским танкам открыла огонь 4-я батарея 1077-го зенитно-артиллерийского полка, стоявшая западнее пос. Рынок у Орловки, а затем 5-я и 6-я батареи этого полка. Тогда же вступил в бой и 282-й стрелковый полк 10-й дивизии войск НКВД, занимавший оборону восточнее Орловки.

Баскаков знал, что в районе поселка Латошинка никаких воинских частей нет, надеяться на пехотное прикрытие не приходится, и надо рассчитывать только на собственные силы.

Связная Ефимова обратно на батарею не вернулась. Добралась ли она в дивизион, Баскаков не знал. Орудийный мастер не приехал, не привезли и боеприпасы.

Баскаков принимает смелое и рискованное, но единственно правильное в той обстановке решение.

У орудий он оставляет всего по два человека — наводчика и заряжающего, а из освободившихся бойцов и младших командиров создает две группы прикрытия, которые возглавили политрук Новолетов и старшина батареи Пчелкин.

Наводчики переводятся в подносчики снарядов, а командный состав батареи занимает места наводчиков. Лейтенанты Гриценко и Осадчук становятся наводчиками в 3-м и 4-м расчетах, сам Баскаков — во 2-м.

Таким образом, была решена двойная задача. Во-первых, обеспечивалось, хотя и слабое, но все же прикрытие орудий от вражеской пехоты. Во-вторых, небольшой запас снарядов обязывал артиллеристов вести огонь без промаха, а эту задачу могли решить лучше других опытные командиры.

…Около трех часов понадобилось гитлеровцам, чтобы всей силой 16-й танковой и 3-й моторизованной дивизий подавить огонь зенитных батарей среднего калибра и сломить сопротивление 282-го стрелкового полка. И лишь потом одна танковая колонна, прорвавшись в районе поселка Рынок к Волге, повернула на север и на большой скорости, не открывая огня, устремилась к переправе.

Подпустив фашистов на 500–600 метров, зенитчики с первых же выстрелов подожгли два бронетранспортера, с которых, как горох, посыпалась пехота. Батарейцы из группы прикрытия, находившиеся в окопах на склоне возвышенности, открыли по ней ружейно-пулеметный огонь.

После артиллерийского и минометного обстрела со стороны противника показались до десятка танков. Прижимаясь к ним, бежали пехотинцы. Бойцы Новолетова открыли огонь по пехоте, а орудия — редкими одиночными выстрелами — по танкам.

Остановился один, затем другой танк. Но остальные продолжали напирать. Когда вспыхнуло еще две машины, остальные повернули назад. Оставшись без танков, пехота залегла, ведя беспорядочный огонь из автоматов, который почти никакого вреда зенитчикам не причинял. Зато гитлеровцы оказались в невыгодном положении. Из своих окопов сверху батарейцы видели немцев, как на ладони, и спокойно расстреливали их. Не выдержав губительного огня, гитлеровцы бросились бежать вслед за танками.

Наступило затишье. Но недолгим было оно. Подтянув полевую артиллерию и шестиствольные минометы, фашисты открыли шквальный огонь по переправе, огневой позиции батареи и окопам группы прикрытия. Затем послышался шум моторов — танки пошли в атаку.

На этот раз открыли огонь только два орудия — Баскакова и Гриценко. Орудийный расчет лейтенанта Осадчука от прямого попадания мины погиб. Орудие было разбито.

Но и эта атака захлебнулась. Враг, потеряв еще четыре танка, откатился назад. Однако и зенитчики понесли большие потери. Вышло из строя еще одно орудие, которым командовал лейтенант Гриценко. Многие бойцы были убиты или получили ранения. Сам Баскаков был ранен в голову, но, перевязав рану, продолжал оставаться в строю.

Осталось всего одно орудие Баскакова и несколько бойцов из группы прикрытия. Создалась критическая обстановка. Солнце близилось к закату, и если немцы ринутся снова, отбиваться нечем — в ящиках всего пять снарядов.

Но фашисты, потеряв одиннадцать бронированных машин и несколько десятков убитых, не торопились наступать.

Подошла ночь. Артиллерийский обстрел прекратился. Железнодорожного парома у причала уже не было, его угнали с последними вагонами на левый берег Волги. Над Сталинградом пылало громадное зарево.

Страшной была эта ночь для оставшейся горстки батарейцев. Раненые перевязывали друг друга, никто не спал. Все понимали, что это их последняя ночь, что утром наступит развязка. Но даже в этой критической обстановке никто не смалодушничал. Твердо решили биться до последней нашей возможности, до последнего дыхания.

Утром, с восходом солнца, на батарею обрушилась лавина минометного и артиллерийского огня. Затем пошли танки и пехота. По пехоте открыли редкий огонь оставшиеся в живых зенитчики из группы прикрытия. Но для орудия танки были недосягаемыми — они шли по лощине.

Наблюдая за боем, Баскаков понял, что от причала танки сразу же повернут на север, взберутся на высоту, раздавят его последнее орудие. Тогда он вместе с заряжающим Воробьевым и подносчиком снарядов Бурцевым поставил орудие на колеса, выкатил его из дворика к самому краю высоты, откуда вся лощина видна, как на ладони, а вражеские танки, как будто по заказу, подставили свои бока под выстрелы. И прямо с колес открыли огонь.

«Стрелять было очень трудно, — вспоминал Воробьев, — после каждого выстрела зенитка подпрыгивала так, что на ней невозможно было удержаться».

После первых же выстрелов два танка были подбиты, остальные развернулись и с расстояния 100–150 метров расстреляли орудие Баскакова. Прямым попаданием снаряда оторвало ствол, сидевший в кресле наводчика Баскаков был смертельно ранен. Воробьеву перебило голень правой ноги и раздробило коленный сустав. А Бурцев, укрывшийся во время обстрела в щели, был сильно контужен и тут же потерял сознание.

Бой закончился. Это было около 10 часов утра 24 августа. Последнее орудие замолкло, молчали и окопы. Стрелять было некому и нечем. Со стороны причала на высоту ползли два танка, а за ними мотоциклисты. Из лощины, забросав уже молчавшие окопы группы прикрытия гранатами и беспрерывно паля из автоматов, поднимались на высоту пехотинцы.

Несколько человек столпились возле окровавленного, но еще живого красноармейца, лежавшего вниз лицом за бруствером.

Гогоча и пиная носками ботинок, они пытались заставить его подняться. Это был красноармеец Виктор Васильевич Кононыхин. Он зашевелился, начал подниматься, и вдруг раздался взрыв. Последней гранатой, которую он прикрывал своим телом, коммунист Кононыхин взорвал себя и окруживших его гитлеровцев.

В одном из окопов фашисты обнаружили тяжелораненого, потерявшего сознание политрука Новолетова и, догадавшись по нарукавным пятиконечным звездам на гимнастерке, что это комиссар, потащили его к офицеру. Тот приказал тащить его на высокий обрыв. Два здоровенных гитлеровца с засученными рукавами, щелкнув каблуками, весело заулыбались и, подхватив Новолетова под руки, потащили к обрыву, намереваясь ради потехи сбросить его, еще живого, с 30-метровой высоты на песчаный берег.

Осуществить свои намерения фашистам не удалось. Очнувшись от полуобморочного состояния, Новолетов, изловчившись, (откуда только берутся силы) сильным ударом сбил с ног одного фашиста. Второй отскочил от Новолетова и, выхватив из чехла гранату с длинной деревянной ручкой (без взрывателя), ударил комиссара по голове. Его труп сбросили с обрыва.

Дорогой ценой заплатили фашисты за гибель батареи. Они потеряли 11 танков, 2 бронетранспортера и 4 самолета. На волжских берегах нашли могилу несколько десятков их солдат.

Но главное, сражаясь насмерть, батарейцы отстояли переправу и вместе с зенитчиками 1077-го полка значительно ослабили ударную мощь танкового тарана врага и почти на сутки задержали его, не дали с ходу ворваться в город.

Вот подробности того легендарного боя батарейцев, которые стали известны благодаря рассказам оставшихся зенитчиков…

Каким образом они, числившиеся в списках погибших, остались в живых?

Ранее говорилось о том, что 23 августа Баскаков направил в Сталинград с донесением разведчицу Ефимову.

Пешком и на попутных машинах Ефимова добралась до командного пункта и передала командиру 3-го дивизиона капитану Юзюк донесение и устную просьбу Баскакова. Через 20 минут вместе с орудийным мастером они уже ехали на грузовой автомашине в Латошинку, на батарею. Боеприпасы Юзюк обещал отправить вслед за ними, как только вернется со склада боепитания другая машина.

У моста через Сухую Мечетку их машину остановил командир 282-го стрелкового полка, который сообщил, что немцы вышли к берегу Волги в районе Рынка и дальше ехать нельзя.

Посадив в машину тяжелораненых, он приказал орудийному мастеру вернуться в Сталинград.

У моста в это время скопилось много раненых, перевязывать которых было некому. Поэтому командир полка приказал Ефимовой заняться этим. До конца дня разведчица оказывала помощь раненым. Вечером вместе с пехотинцами она отошла в пос. Спартановку, а на следующий день была отпущена и вернулась в дивизион. Здесь она и служила до конца войны.

Мария Семеновна Ефимова-Тарасова, бывшая комсомолка, ныне мать пятерых детей, в настоящее время живет в Волгограде.

Клавдия Хлопотина — миловидная, беленькая девушка-комсомолка, певунья. В армию была призвана в мае 1942 года Мелеузским райвоенкоматом Башкирской АССР. На батарее была телефонисткой. Когда после боя с авиацией прервалась связь, Баскаков приказал Хлопотиной в ожидании связи ни на минуту не отлучаться от телефона. Выполняя этот приказ, она сидела в землянке возле телефона, периодически повторяя позывные дивизиона, но связи не было. Во время боя батареи с танками, когда все кругом гудело, рвалось, когда земля дрожала, с потолка на голову и за шею сыпался песок, сидеть в полумраке одной было невыносимо страшно. Клавдия взяла телефон, вышла с ним под открытое небо и устроилась в узеньком окопчике-щели, вырытой под деревом, рядом с землянкой.

Отсюда было видно бойцов и командиров, которые вели бой. В короткие минуты затишья она докладывала Баскакову, что связи нет, но он повторял одно и то же — от телефона не отходить. Так она сидела у него до тех пор, пока орудия не перестали стрелять.

Мимо нее пробежал солдат-пехотинец и, крикнув: «Танки», прыгнул в овраг, поросший по краям густым кустарником. Хлопотина поднялась и увидела, что на огневую позицию зенитчиков вползает фашистский танк. Не раздумывая, она прыгнула вслед за солдатом и по крутому склону скатилась на дно оврага.

«Здесь, — пишет Хлопотина, — мы просидели до ночи, а потом дня три или четыре пробирались по оврагам к своим. Нас уже было человек шесть или семь, только не зенитчики. Вскоре наткнулись на своих, что работали на оборонительных сооружениях. Здесь создавались какие-то группы и отряды, и я попала к пехотинцам».

Вышла Хлопотина из окружения с группой солдат-пехотинцев в районе Ерзовки и продолжала служить в 625-м стрелковом полку, вначале телефонисткой, затем писарем строевой части.

С боями прошла Украину, была под Выборгом и под Кенигсбергом. В середине мая 1945 года полк был переброшен на Дальний Восток и участвовал в разгроме Квантунской армии.

Клавдия Александровна Хлопотина-Зеткина живет в г. Днепропетровске.

Много пришлось испытать и пережить оставшимся в живых Воробьеву, Бурцеву и Забалуеву. Раненых Воробьева, Забалуева, Гранкова и контуженного Бурцева фашисты захватили в плен и отправили в тыл. Бурцев, поправившись, бежал из лагеря военнопленных, присоединился к партизанам, а затем попал в армейскую часть, в которой продолжал сражаться с врагом. После войны восстанавливал шахты Донбасса, строил Волго-Донской канал. Сейчас Василий Павлович Бурцев живет в Енотаевском районе Астраханской области.

Красноармейцы Воробьев, Забалуев и Гранков попали в лагерь смерти, находившийся в станице Чернышевской Ростовской области. С первых же дней они начали готовиться к побегу. Разрабатывали и обсуждали различные варианты, осуществление которых срывали незажившие раны. Совместный план побега так и не удалось осуществить. Затянулись раны на ноге у Забалуева, и его перевели в другой лагерь. Когда срослась кость на ноге у Воробьева, он, опасаясь, что его могут перевести в другой лагерь, бежал. Но его поймали. Во второй раз побег удался.

Передвигаясь от одного населенного пункта к другому, Воробьев находил убежище у добрых, отзывчивых советских людей. Потом он попадает в госпиталь. Неправильно сросшаяся кость ноги помешала ему снова стать в строй.

Возвратившись домой в дер. Андреевку Ленинского района Московской области, Петр Иванович Воробьев работал в колхозе, сейчас он пенсионер.

Оставшемуся в Чернышевском «лагере смерти» Гранкову не пришлось дожить до Победы. Как только раны зажили, он вместе с группой военнопленных бежит из лагеря. Но вновь попадает в руки фашистов. Обреченных на казнь погнали к траншее. Окровавленный, избитый до неузнаваемости, впереди шел Гранков. И тут он увидел среди военнопленных, согнанных на казнь, земляка из подмосковной деревни Перервинской А. И. Королева. Подавшись вперед, крикнул ему: «Передай жене, что меня расстреляли фашисты, пусть она расскажет об этом моему сыну, когда он вырастет, чтобы он знал, как его отец защищал Родину».

Алексей Иванович Королев живет ныне в Москве. Он не забыл передать предсмертный наказ отца сыну.

Иван Ананьевич Забалуев после перевода в другой лагерь тяжело заболел. Сказались издевательства гитлеровцев, голод и холод. Когда наши войска 22 ноября 1942 года освободили военнопленных, Забалуев был на грани смерти.

Более четырех месяцев лечился в госпиталях Иван Ананьевич. С апреля 1943 года он снова на фронте, прошел с боями от Курска до Берлина, участвовал в освобождении Праги. Живет Забалуев в Ветлужском районе Горьковской области.

…Но продолжим рассказ о зенитчиках 12-й батареи.

Ее командир Михаил Баскаков был комсомольцем. Ему был всего 21 год. Родом он с Иртыша. С детских лет Михаил мечтал стать командиром Красной Армии, много читал военной литературы, увлекался математикой, занимался спортом, готовил себя к трудной военной службе. Не ожидая окончания средней школы, он посылает заявление в Томское артиллерийское училище. В 1941 году заканчивает его.

В начале войны Баскаков получает направление в войска противовоздушной обороны Москвы. Командуя взводом, а затем батареей, получает боевое крещение, приобретает опыт боя с авиацией противника. Когда нависла фашистская угроза над Сталинградом, молодого командира направляют сюда. Его назначают командиром 1-й батареи. А когда понадобилось подобрать грамотного, волевого командира 12-й батареи, которая находилась на большом удалении от полка, подполковник Ершов остановился на кандидатуре Баскакова.

Политрук Георгий Новолетов хорошо дополнял Баскакова, помогал ему цементировать личный состав батареи в единый, крепко спаянный коллектив.

Опираясь на коммунистов и комсомольцев, на воинов, уже побывавших в боях, Новолетов проводил целенаправленную партийно-политическую и воспитательную работу среди батарейцев, основной смысл которой сводился к выполнению требования приказа «Ни шагу назад!».

Политрук всегда был среди бойцов. Воспитательная работа велась в орудийных расчетах, в отделениях и с каждым воином в отдельности. Хорошими помощниками Новолетову в этом были агитаторы.

Одним из таких агитаторов был коммунист Виктор Кононыхин, уроженец Якутской АССР. Имея среднее образование, высокоэрудированный и начитанный, Виктор Васильевич уже в тридцатых годах становится проводником советской культуры на селе, работая заведующим избой-читальней, затем занимая различные хозяйственные должности.

Отец Виктора Васильевича — Василий Васильевич — большевик с дореволюционным стажем, активный участник боев за становление Советской власти в Якутии. В годы гражданской войны был схвачен белобандитами и зверски казнен.

Мать Кононыхина — Александра Георгиевна Аверинская — из семьи политических ссыльных, по профессии учительница, привила своему сыну беспредельную любовь к Родине и лютую ненависть к врагам Отчизны.

Уходя на фронт защищать то, за что отдал свою жизнь отец, Кононыхин оставил дома жену и троих детей.

Старшая дочь Виктора Васильевича — Альбина Викторовна Слатенюк пишет:

«…Отец не вернулся. Проклятая эта война, он был бы сейчас дедом двенадцати внучат. Может быть, мне и не придется побывать в тех местах, где погиб мой отец, но из восьми моих детей кто-нибудь побывает там».

…Многое рассказывал батарейцам агитатор Иван Федорович Болотов, участвовавший в кровопролитных боях на Украине, испытавший артиллерийские обстрелы и бомбежку, атаки танков и пьяных вражеских автоматчиков.

Болотов до войны работал бухгалтером колхоза «Труд Крестьянина» в селе Чухонастовка Камышинского района Сталинградской области. В армию его призвали в 1941 году, и до весны 1942 года он служил рядовым в 1127-м стрелковом полку.

В мае 1942 года семью Ивана Федоровича постигло тяжелое горе — она получила извещение-похоронку на мужа и отца…

Из писем Болотовы знали, что Иван Федорович служил в пехоте и воевал где-то на Украине, поэтому до 1976 года считали, что там он и погиб. Но не погиб тогда Иван Федорович. Этот мужественный воин познал до конца все ужасы войны, а в одном из боев за несколько минут его густые, темно-каштановые волосы тронула белая накипь седины.

А было это так. При попытке вырваться из окружения во время очередной атаки фашистских позиций наши пехотинцы внезапно были атакованы с фланга вражескими танками, которые ворвались в их боевой порядок и сорвали атаку. Многие погибли в этом бою под гусеницами бронированных машин. Такая же участь была уготована и Ивану Федоровичу. Но…

Когда Болотов увидел, что на него надвигается танк, он подумал, что ему уже не увернуться, и в самую последнюю секунду повернулся лицом к нему и бросился на землю между гусеницами, под днище. Танк проскочил дальше, а на сырой родной земле с ее весенними запахами лежал солдат Иван Болотов с разорванным бушлатом на спине, с многочисленными ссадинами, ушибами и с седой головой.

Тогда он, вероятно, впервые в жизни посетовал на свое богатырское телосложение. Выше среднего роста, косая сажень в плечах, Иван Федорович не уместился между днищем и землей.

Долго лежал он, веря и не веря в то, что остался жив, боялся даже пошевелиться. Где-то вдали слышался гул танков, отзвуки удаляющегося боя, а он все лежал. Проверил руки — целы, ноги — тоже. Поднимаясь, почувствовал саднящую боль в спине. Превозмогая ее, встал и тихо побрел в сторону видневшегося вдали темного леса. К лесу добрался уже на закате солнца. На опушке его встретили советские солдаты. Санинструктор промыл ему раны, оказал первую помощь и отправил в медсанбат.

Оказалось, что в глубине леса находилась часть группировки наших войск, попавших в окружение, которую возглавлял член Военного совета Юго-Западного фронта дивизионный комиссар К. А. Гуров (позже, в Сталинграде, К. А. Гуров был членом Военного совета 62-й армии). Под его руководством эти войска с боями вырвались из окружения. Болотов попал в госпиталь. После выздоровления с маршевой ротой прибыл в зенитно-артиллерийский полк…

23 августа 1942 года Болотов, находясь в группе прикрытия старшины батареи сержанта Н. И. Пчелкина, занимает окопы на подступах к огневой позиции 2-го взвода. Как опытному пехотинцу, командир вручает ему ручной пулемет. Метким огнем своего «Дегтярева» Болотов отражает атаки вражеской пехоты, отсекает ее от танков, заставляет прижиматься к земле. Во время очередного артиллерийского обстрела воин был убит осколками мины, разорвавшейся на бруствере его окопа.

Родственники Ивана Федоровича, проживающие в Волгограде и области, теперь знают, когда и где он погиб.

…Почти у порога отчего дома погиб самый юный солдат батареи комсомолец Иван Лошкарев, которому едва исполнилось 19 лет.

Переписка Лошкарева с родными свидетельствует о его настрое, о боевом духе всех батарейцев. Когда его мать Пелагея Ивановна написала сыну, что собирается навестить его, Иван в ответном письме просит ее не приезжать, потому что у него нет времени на свидание, так как «…мы сейчас стоим на обороне переправы через Волгу, бьем врага день и ночь».

Пелагея Ивановна, как и любая мать, спрашивала, не голоден ли сын и что ему привезти, а также высказывала тревогу о том, что фашисты уже близко…

Успокаивая родителей, Кошкарев пишет: «…Нас обеспечивают хорошо, хлеба и курева вдоволь. Обо мне, дорогие родители, не беспокойтесь, мне ничего не надо. А Сталинград мы не отдадим врагу, будем биться до последней капли крови».

О том, как формировался характер Ивана, как он рос и мужал, преодолевал трудности и стремился стать достойным гражданином страны Великого Октября, рассказала его мать.

Ваня во время летних каникул не мог сидеть без дела: то управлялся по хозяйству, то ловил капканами на колхозных полях сусликов. А вечерами, при керосиновой лампе, много читал. Никогда не бахвалился, был очень скромен.

С детских лет Лошкареву полюбилась профессия учителя. Когда его, еще первоклассника, спрашивали взрослые, кем он хочет быть, когда вырастет, Ваня неизменно отвечал: «Учителем». С этой мечтой он не расставался всю свою короткую жизнь. Окончив 7 классов, Лошкарев объявил дома, что послал документы для поступления в Руднянский педагогический техникум.

Уже в те годы Лошкарев стремился к самоутверждению своей личности, не любил опеки и какого бы то ни было покровительства.

Когда поступил вызов в техникум, Лошкарев уехал в Рудню, не разрешив родителям даже проводить его. Из двухсот кандидатов приняли сорок, в том числе и Ивана.

Война прервала учебу в техникуме. Ушли на фронт старшекурсники и преподаватели, Лошкарев вернулся домой. Пытался попасть на фронт, но в военкомате отказали: ему не было еще 18 лет.

За три месяца до боев в Сталинграде по заданию командования обком комсомола отобрал 7000 комсомольцев и направил их на службу в войска Сталинградского корпуса ПВО. Среди них был и Иван Лошкарев.

…У Латошинской переправы погиб красноармеец Емельян Бакалюк.

После долгих поисков удалось разыскать его жену и детей, из рассказов которых, а также из сохранившихся в семье документов можно проследить его жизненный путь. А жизнь его сложилась так, что он всегда находился на самых передовых позициях в борьбе за становление Советской власти.

Старшая дочь Бакалюка — Антонина Емельяновна Плохих — вспоминает:

— Накануне войны, в апреле 1941 года, отец приезжал ко мне в село, где я тогда работала. Переночевал у меня, а уезжая, наказывал, чтобы я вела себя хорошо, слушалась старших. Потом сказал: «Время сейчас тревожное. Прощай, дочка, увидимся еще или нет?» Мне тогда, молодой еще, невдомек было, о чем он говорит. А он, видимо, уже хорошо сознавал, что надвигается гроза. Таким он и остался в моей памяти.

Да, жизненный опыт у Бакалюка был большой. Еще в 1916 году он был мобилизован и направлен на фронт первой мировой войны. Домой Бакалюк возвратился уже после революции, в 1918 году. И пошел работать на самый трудный участок: на восстановление железнодорожного транспорта.

…1929 год. На Украине идет коллективизация, и Бакалюк одним из первых вступает в колхоз.

…1939 год. Разгорается пламя второй мировой войны. Советское правительство принимает решение укрепить свои западные границы, идет строительство укрепрайонов, для чего производится набор рабочей силы в колхозах. И снова одним из первых Емельян откликается на этот призыв и едет на строительство линии связи Черноморского военного флота.

В начале Великой Отечественной войны по возрасту в армию призван не был. Правление поручило ему эвакуацию колхозных лошадей в тыл страны.

«Отец, — пишет далее Антонина Емельяновна, — ушел с табуном лошадей на восток в июле 1941 года. В помощь ему дали напарника. Когда после войны я приехала к маме, я встретилась с ним. Вот что он рассказал: „В конце 1941 года лошадей у нас забрали для Красной Армии, и я сказал Емельяну: мы же с тобой не солдаты, вернемся к семьям. Но Емельян не согласился: а кто же будет воевать, если все так будут делать? И ушел с красноармейцами, которые уводили лошадей“».

Ушел Бакалюк в армию, ушла с отступающими войсками его старшая дочь — медик Антонина. А на оккупированной врагом территории осталась жена Емельяна Дмитриевича — Анастасия Федоровна с пятью детьми. Трудно, очень трудно было ей. Годы оккупации, голод и холод, бесчинства и грабежи фашистов. Детей не только нужно было растить, но и прятать их от злых глаз захватчиков, чтобы не наглумились или не угнали в рабство.

Анастасия Федоровна в этих трудных условиях сумела воспитать детей. Теперь у нее полтора десятка внуков, правнуков.

Долгое время не удавалось разыскать родных или близких красноармейца Антона Болюбы. Это было до тех пор, пока наш запрос не попал в руки юных следопытов — школьников села, где проходил службу Болюба. Они выяснили, что в 1938 году житель села Коваль вместе со своими земляками Брудницким и Болюбой были призваны из запаса и направлены на службу в 14-й батальон ВНОС (воздушное наблюдение, оповещение, связь), посты которого располагались на границе с бывшей Бессарабией. Один из постов был в их селе. Здесь и несли службу Коваль, Будницкий и Болюба.

22 июля на рассвете они одними из первых сообщили на командный пункт батальона о появлении вражеских самолетов. С батальоном ВНОС три товарища отступали до Волги. А тут их определили в зенитчики.

О гибели Болюбы Коваль узнал от командира полка Г. И. Ершова, который рассказал о подвиге воинов 12-й батареи.

…Антон Болюба был работящим человеком. Он пахал, сеял, убирал хлеб, был каменотесом и ездовым. Жена его, Эсфирь, трудилась здесь же, в колхозе.

Летом 1942 года, когда Антон сражался с врагом на берегах Волги, в его село Баговица нагрянули гестаповцы. Они схватили Эсфирь и ее отца прямо на поле, где они работали, привязали их веревками к телеге. А после пыток расстреляли их.

Мать Болюбы умерла в 1943 году. Погибли на фронте три брата, а четвертый, возвратившийся домой после ранения, тоже вскоре умер. Умерли и сестры. В общем, из большой семьи Болюбов остались лишь племянники.

…Небольшую группу прикрытия 2-го огневого взвода возглавлял, как мы уже говорили, старшина батареи сержант Николай Пчелкин.

Фашистская пехота так и не смогла пробиться к орудиям, из которых вели огонь по танкам лейтенанты Гриценко и Осадчук. Только орудийным и минометным огнем фашистам удалось уничтожить орудия и орудийные расчеты 2-го взвода. Погибла и группа прикрытия.

Николай Пчелкин родился в 1912 году в Калининской области. С детских лет он унаследовал любовь к земле, к нелегкому сельскому труду. В первые годы коллективизации, когда наша промышленность начала поставлять технику для деревни, Пчелкин садится за трактор. Был бригадиром тракторной бригады, отличался редким трудолюбием, ежегодно получал грамоты.

Среднего роста, большие светлые глаза, черные курчавые волосы — таков Пчелкин внешне. Был он спокойный, уравновешенный, никогда не повышал голоса ни на работе, ни дома.

…Аристарх Осадчук прибыл в полк в 1942 году. Молодому офицеру, комсомольцу, которому было всего 18 лет, поручили командовать взводом. Среди его подчиненных были и его сверстники, и убеленные сединой, были и обстрелянные бойцы, и еще не нюхавшие пороха. Но всех их объединяла безграничная любовь к Родине и жгучая ненависть к врагу. Это и было истоком их мужества.

Осадчук не готовился быть военным, тем более офицером. Он был влюблен в технику и мечтал стать инженером-кораблестроителем. Еще мальчишкой Аристарх любил мастерить. Его руки были всегда в ссадинах и рубцах от порезов. Вначале он смастерил деревянный велосипед, затем, насобирав различных увеличительных линз, сделал фотоаппарат, сконструировал примитивный радиоприемник.

В 1940 году юноша с отличием закончил 10 классов и сразу же поехал в г. Николаев, где успешно сдал вступительные экзамены в судостроительный институт.

Но грянула война. Над Отчизной нависла смертельная опасность. Осадчук просится на фронт, но ему разъясняют, что Красной Армии нужны командные кадры. И он дает согласие пойти в военное училище.

И вот Сталинград. 12-я зенитная батарея. Смертельный бой с лютым врагом…

Сестра Аристарха — Галина Степановна пишет: «Аристарх хорошо рисовал с детства. Теперь его дело продолжает мой сын Борис, который учится в Ленинградской художественной академии. А младший сын Саша, который сейчас служит в рядах Советской Армии, будет продолжать начатое Аристархом дело по линии техники. Скоро он демобилизуется и поедет поступать в Николаевский судостроительный институт, в тот самый, где до войны учился его дядя Аристарх. Так что мой брат не умер, он живет в моих сыновьях, в сыновьях тысяч матерей…»

Вот она, преемственность поколений. Именно любовь к своей земле, к дому, к родным и близким, к Родине придавала Аристарху и его боевым друзьям мужество и храбрость в борьбе с врагом.

О том, как воспринимает наша молодежь подвиги своих отцов в минувшей войне, можно видеть из переписки сестры Аристарха со своим сыном. Вот что пишет он:

«Я не видел войны и никогда ничего подобного не чувствовал, что почувствовал сегодня, прочитав твое письмо о моем дяде. Письмо также прочитали мои товарищи по комнате в общежитии. Все вспомнили своих родных, кто не вернулся с войны. Наши чувства на бумаге описать нельзя. Сейчас один парень Саша играет на гитаре и поет так тихо и так трогательно. Поверьте, мама, слезы на наших глазах. И как бы там ни было, дядя Ареся и его боевые друзья живут среди нас, они с нами. Такие люди не умирают»…

Мы рассказали более или менее подробно о нескольких зенитчиках-коммунистах, комсомольцах. В числе погибших были и еще комсомольцы — Анна Емельянова, Ксения Сорокина и другие. Они сражались вместе с мужчинами и погибли героями.

И пусть этот наш рассказ послужит нынешним юношам и девушкам примером того, как крепко надо любить родную Отчизну, которая вскормила, вспоила и вырастила нас, предоставила нам все для плодотворного труда и счастливой жизни.