На пути к Цусиме

С. — Петербург, 14 мая 1904 г.

Шифр

По полученным Морским министерством сведениям, Япония, дабы препятствовать проходу на Дальний Восток Балтийской эскадры, отправляет на предполагаемый путь последней партии морских офицеров и намерена фрахтовать яхты для крейсирования на путях следования эскадры, в особенности в Красном море. Восемь японских офицеров вместе с английским механиком Гарви уже были в начале апреля в Шанхае, а 30 апреля еще вторая партия офицеров проехала Шанхай, направляясь к югу.

Вам надлежит следить за дальнейшей деятельностью указанных лиц, за их маршрутом и вообще за всякими происками японцев[338].

Напал в Гонконге на след пяти японских морских офицеров, приехавших в воскресенье из Шанхая.

Слежу за ними[339].

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 56. Л. 116.

Машинописная копия.

Японские офицеры — командир миноносца «Миуоши» лейтенант Ватамабэ, минный офицер Иуэсуги и два водолазных офицера выехали отсюда в пятницу на английском пароходе «Роза–Исса» в Аден, имея с собою 11 ящиков от пива. В каждом ящике по две мины, каждая весом в 25 фунтов. Смею предложить выждать их прибытия в Аден, следить за ними и за неделю до прохода нашей эскадры в случайной ссоре на базаре выбить их из строя[340].

На прошлой неделе на английском пароходе здесь проехали семь японских морских офицеров — четыре минных, три водолаза, направляясь в Лондон, затем в Христианию, оттуда в Финский залив[341].

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 56. Л. 133–133 об.

Машинописная копия.

По секретным сведениям генерала Дессино, японцы, независимо известных уже отправок в различные порты своих минных и водолазных офицеров, уже начали скупать и фрахтовать быстроходные иностранные коммерческие пароходы, которые они намерены снабдить беспроволочным телеграфом и ко времени выступления Балтийской эскадры держать под нейтральным флагом в море в тех местах, где, по предположениям японцев, эскадра будет проходить в сравнительно близком от берега расстоянии. В каждом таком месте предположено держать в крейсерстве несколько пароходов с таким расчетом, чтобы расстояние между каждыми двумя и между крайними и берегом допускало передачу до берега беспроволочной депеши для осведомления японского правительства о точном времени прохода эскадры через данный пункт. Весьма вероятно, что на этих же пароходах будут иметься бросательные мины. При таких условиях очевидно, что чем меньше эскадра наша при движении своем будет приближаться к берегам и чем больше она вообще будет уклоняться от обычного следования военных судов из Европы на Дальний Восток, тем вернее можно будет парализовать успех предпринимаемых японцами мер. С другой стороны, если в действительности для отправления эскадры будет избран кружной путь, например, мысом Горна или вокруг Африки, может быть, представлялось бы желательным возможно более осторожно подкрепить в иностранцах, а через них и в японцах убеждение, что эскадра пойдет обычным путем через Суэц.

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 2978. Л. 115–116;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 15.

По поводу сведений, сообщенных в моих телеграммах [от] 20 апреля и 24 мая, наместник телеграфирует мне: «Сообщаемые известия имеют высокую ценность, если исходят из надежного источника и достаточно проверены. Иначе, с морской точки зрения, предполагаемые японские меры представляются очень сложными и притом не могут быть скрыты». Я отвечаю наместнику: «Приложу старания, дабы точнее проверить. Факт посылки японских морских офицеров в порты Красного моря и Европы, по моему убеждению, не подлежит сомнению. Продолжать следить за ними по их прибытии туда казалось бы безусловно необходимым. Известие о плане японцев поставить на путь нашей эскадры пароходы с беспроволочным телеграфом, передано мне генералом Дессино; источника он не сообщил. Точно проверить последнее известие отсюда очень трудно. Думаю, скорее можно проследить в Европе и Америке, где, судя по газетам, японцы приобретают пароходы»[342].

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 56. Л. 192–192 об.

Машинописная копия.

Консул в Гонконге [К. Ф. Бологовский] телеграфирует: […] 8–го июня (н. ст.) в Гонконг прибыли из Японии на германском пароходе «Джаксен» еще 4 японских морских офицера и 4 водолаза, 9–го июня на японском пароходе «Америка–мару» 2 офицера и 8 водолазов; что 11–го июня все эти 18 японцев купили в местном магазине турецкие фески и сегодня, 14–го июня нов[ого] стиля, выезжают все вместе на английском пароходе «Фримантель» в Порт–Саид, откуда будто бы должны на другом пароходе направиться в Константинополь и потом в Черное море. Дабы проверить и проследить их, казалось бы практичнее иметь на названном пароходе нашего секретного агента уже на переходе от Адена до Порт–Саида.

РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 3015. Л. 401–402. Копия;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 15.

Японцы узнали от английских пароходных агентов, что русский уголь направлен в Сайгон, и уверены, что флот отправится на Сайгон чрез Сабанг и Яву. В Сабанге десять японских офицеров- техников работают, переодетые китайцами, грузя уголь. В прошлый четверг агент Ямамото отправился отсюда с инструкциями в Сабанг. Вчера главный агент Тихара прибыл из Иокогамы и отправился на пароходе «Нютунг» в Бан[г] кок, оттуда в Сайгон. Японцы хотят поджечь уголь[343].

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 57. Л. 7.

Машинописная копия.

На ушедшем 28–го мая из Шанхая французском пароходе «Австралией» находились 4 японца, ехавшие в 3–м классе с билетами до Марселя и выдававшие себя на странствующих акробатов. Предупрежденный об этом наш консул в Гонконге сегодня телеграфирует, что по прибытии туда названного парохода все 4 японца оставили его; оказались капитан 1–го ранга Курацо, полковник Аракава и морские артиллеристы офицеры Катака и Курушима. Они присоединились к 18 японцам, помянутым в моей телеграмме от 1–го июня, и вместе с ними, всего 22, отбыли вчера с рассветом на пароходе «Фримантель» в Константинополь[344].

РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 3015. Л. 402. Копия;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 16.

Адмиралу Рожественскому. На пути следования эскадры японцы готовят разные затруднения. Очень трудно проследить их намерения, но достоверно известно, [что] проехали [в] Гонконг 27 офицеров, из которых 20 флотских. Япония покупает для Индийского океана, Красного моря пароходы, яхты, станции телеграфа без проводов. Пароходы будут под нейтральным флагом и снабжены разного вида минами. В портах будут иметь агентов. Желательно было бы иметь [в качестве] своих агентов частных лиц, которые теперь бы могли наблюдать, потом предупредить эскадру.

РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 3015. Л. 330.

Копия.

Весьма секретно

Милостивый государь Вячеслав Константинович.

В дополнение письма моего от 24 мая № 2448 имею честь препроводить при сем Вашему Высокопревосходительству копии новых донесений ДСС Павлова относительно предпринятой японцами экспедиции в Черное море. Имею честь покорнейше просить не отказать зависящими распоряжениями о недопущении их проникнуть в пределы империи.

РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 3015. Л. 333;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 16.

По достоверным сведениям, из Японии отправлена многочисленная партия офицеров через Англию, Данию и Швецию в Балтийское море для противодействия проходу на Дальний Восток 2–й эскадры Тихого океана. Японцы намерены пользоваться новоизобретенным японским капитаном Ода минным аппаратом, который может быть спускаем с коммерческих и других судов и с берега.

Благоволите озаботиться установлением возможного тайного надзора за действиями означенных японских агентов и о последующем телеграфируйте[345].

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 57. Л. 47.

Машинопись.

Будет сделано все, что возможно, но за неимением специальных агентов трудно будет уследить за движениями японцев. Для противодействия их замыслам не разрешите ли мне доверительно сообщить министру иностранных дел Лагергейму о вероятности намерения японцев сделать Швецию базою покушений на нашу эскадру и указать на возможность привоза ими потребных для этого аппаратов в разобранном виде?[346]

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 57. Л. 63.

Машинописная копия.

Посылаю в Аден агента, которому поручено следить за японцами до Саида. Прошу Свечина [347] выслать в Каир верного человека, который на случай прибытия японцев в Суэцкий канал смог с большим успехом, чем здешние агенты, проследить за дальнейшими действиями и маршрутом японцев. На будущей неделе лично переговорю с Свечиным. Воеводский[348] и Максимов займутся, насколько возможно, устройством тайной агентуры; тем не менее, присылка в Порт–Саид опытного специалиста по этому делу была бы крайне необходима. Нашим консулам в сношениях с разведчиками постоянно будет мешать их официальное положение.

АВПРИ. Ф. 133 (Канцелярия министра). Оп. 470. 1904. Д. 2. Л. 53 об.;

Ф. 143. Оп. 491. Д. 57. Л. 75.

Машинописные копии.

Исторический архив. 1994. № 3. С. 18.

В повергаемых у сего на всемилостивейшее благовоззрение Вашего императорского величества телеграммах поверенный в делах в Константинополе [ДСС А. Н. Свечин] и дипломатический агент в Каире высказывают соображения об устройстве негласного надзора за деятельностью японских морских офицеров, командированных для производства покушений на суда 2–й Тихоокеанской эскадры. Ввиду выясняющегося из телеграмм отсутствия в распоряжении как ДСС Свечина, так и ДСС Максимова лица, коему могла бы быть поручена организация помянутого надзора, и невозможности командировать для этой цели из Константинополя, согласно предложения г. Свечина, первого секретаря посольства С. С. Нелидова[349], ввиду слишком заметного служебного положения его, — я полагал бы наиболее соответственным отправить в Порт- Саид бывшего вице–консула в Хакодате Н. С. Геденштрома[350], хорошо знакомого с японцами по условиям своей предыдущей деятельности и обладающего всеми данными для успешного достижения вышеуказанной цели. Для облегчения предстоящей ему задачи г. Геденштром мог бы взять с собой лично ему известного сына сахалинского рыбопромышленника, молодого русского подданного Демби, в совершенстве владеющего японским языком и находящегося ныне в С. — Петербурге.

В случае, если Вашему императорскому величеству благоугодно будет всемилостивейше на сие соизволить, дипломатическому агенту в Каире будут даны немедленно соответствующие указания, и в то же время мною будет сделано сношение с управляющим Морским министерством в видах ассигнования по вверенному ему ведомству необходимого кредита на расходы по командировке НС Геденштрома[351].

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 57. Л. 79–80.

Машинописный подлинник.

По слухам, дошедшим до нашего Морского министерства, явствует, будто англичане готовят в Ла- Манше личный состав подводных лодок, обучая японцев управлению этими лодками. К моменту выхода 2–й эскадры Тихого океана из Кронштадта весь личный состав на подводных лодках, действующих в Ла–Маншском проливе, будет состоять из японцев, самые же лодки будут уступлены японскому правительству. Кроме того, заготовлены два быстроходных парохода, которые покажут японский флаг во время атаки подводных лодок, а затем отойдут в один из портов Великобритании, сделав предварительно несколько демонстративных выстрелов.

Полагаем, что если эти замыслы достоверны, то они не ускользнули от бдительности наших военных и морских агентов в Лондоне. Во всяком случае нам кажется необходимым, чтобы Вы откровенно объяснились по этому предмету с маркизом Лансдоуном, присовокупив, что в случае подтверждения помянутых слухов императорское правительство не может не усмотреть в этом вопиющего нарушения объявленного Англией нейтралитета.

Не теряйте из виду, что в данном случае нельзя удовольствоваться одним голословным отрицанием слухов со стороны маркиза Лансдоуна, а желательно иметь самые положительные доказательства несправедливости приписываемых Англии враждебных замыслов[352].

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 57. Л. 156–156 об.

Машинописный подлинник.

Ввиду предстоящего перехода транспортов из Черного моря на соединение со 2–й эскадрой флота Тихого океана, я намерен сим ознакомить Вас с некоторыми частностями политической и стратегической обстановки, которые могут встретиться до присоединения к флоту судам транспортного отряда.

Из различных источников за последнее время получаются беспрерывные известия об организации Японией целой системы предприятий и ряда покушений на суда нашей эскадры во время следования на театр военных действий. Япония фрахтует иностранные быстроходные коммерческие пароходы и яхты для устройства линий беспроволочного телеграфа, причем по некоторым данным можно предположить, что на этих пароходах устанавливается артиллерия и имеются разного рода мины. В половине мая с. г. замечалось усиленное движение через английские колонии на востоке японских морских офицеров, минных и водолазных, чрез порта Красного моря в Европу с различными грузами, в числе которых были даже ящики с парою 25–фунтовых мин в каждом.

[...] Все поступающие известия дают возможность предположить, что со стороны Японии будут использованы самые разнообразные средства для нанесения вреда судам нашей эскадры и особенно транспортам, на которые напасть можно сравнительно безнаказанно при следовании чрез Проливы в Средиземное море. Надо полагать, что транспорты могут подвергнуться нападению со стороны коммерческих пароходов под нейтральным флагом, вооруженных главным образом минами […].

РГАВМФ. Ф. 531 (2–яТихоокеанская эскадра).

Оп. 1. Д. 93. Л. 2–2 об.;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 17–18.

По полученным Морским министерством сведениям, из Иокогамы на японском пароходе прибыли в Сан–Франциско несколько японских офицеров и с ними, видимо, организованная партия однообразно одетых по–европейски японцев с большим количеством внушающих подозрения ящиков. Из Сан- Франциско все эти японцы отправились по железной дороге в Нью–Йорк, откуда, по всем вероятиям, выехали в Европу 13 июля на пароходе «Кронпринц» Гамбургско–Американской компании. По всем имеемым донесениям, стремление японцев в Европу имеет главнейшею целью заблаговременно организовать в нейтральных водах ряд покушений [...] на Вторую Тихоокеанскую эскадру по пути следования ее на Дальний Восток […]. Мы считаем необходимым заранее предупредить об этом Германское правительство в полной уверенности, что [...] оно примет все меры к тому, чтобы воспрепятствовать […].

Благоволите секретно, но самым откровенным образом объясниться в этом смысле с графом Бюловым[353]. Германское правительство, конечно, не допустит организации в своих территориальных водах тайных экспедиций японцев.

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 58. Л. 157–157 об.

Машинописный подлинник.

Ссылаюсь на мою телеграмму от 21 июля. Из приехавших на «Америка–мару» японцев Тодо, Окамото и Окумура выехали из Нью–Йорка 28 июля в Европу на пароходе «Балтик», прибывающем в Ливерпуль около 5 августа. Они имеют сношения с Мацуката, заказавшим подводные лодки [в США] для Японии[354].

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 59. Л. 11.

Машинописная копия.

Милостивый государь, граф Владимир Николаевич!

В дополнение к донесению моему от 30 июля/12 августа с. г. за№ 38 считаю долгом довести до сведения Вашего сиятельства о разговоре, который я имел со здешним морским министром касательно предупреждения попыток со стороны японцев нанести вред нашей эскадре при предстоящем проходе ее из Балтийского в Немецкое море. Вице–адмирал Иёнке сказал мне, что, со своей стороны, им принят целый ряд мер для самого тщательного наблюдения за всем, что происходит в датских портах и водах: инструкции в этом смысле даны командирам всех датских военных судов, коронным лоцманам, чинам правительственной рыбной инспекции и служащим на маяках. О каждом подозрительном судне или другом явлении предписано доносить в Морское министерство, откуда сведения эти будут тотчас же сообщаться негласным образом вверенной мне миссии.

Один из офицеров датского Морского штаба, капитан Кольд, служивший в нашем флоте и лично известный начальнику 2–й эскадры Тихого океана, находится в непосредственных, хотя и негласных сношениях с коллежским советником Гартингом, которому он дает, конечно, с ведома и согласия своего начальства, различные практические советы и указания.

Донося о вышеизложенных распоряжениях вице–адмирала Иёнке, я не могу еще раз не засвидетельствовать о готовности, с которою датское правительство оказывает нам посильную помощь в настоящем деле.

С глубоким почтением и таковою же преданностью имею честь быть, милостивый государь, Вашего сиятельства покорнейшим слугою.

АВПРИ. Ф. 133. Оп. 470. Д. 24.

Л. 103–104;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 20.

Консул в Гонконге телеграфирует о получении им сведений, будто в июле японцами куплено во Франции несколько подводных лодок и зафрахтован пароход, который вместе с подводными лодками будто бы должен поджидать Балтийскую эскадру между Дувром и Кале за сутки до ее прохода чрез Ла- Манш. Бологовский также сообщает о прибытии за последние дни в Гонконг на различных пароходах нескольких новых партий японских морских чинов. Из них партия в 35 человек выехала в первых числах августа на английском пароходе в Дурбан[355].

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 59. Л. 112.

Машинописная копия.

Телеграфирую послу в Константинополь: один русский сообщил мне, что в августе десять человек из Лондона проехали чрез Порт–Саид со взрывчатыми материалами в Аден, а оттуда трое вернулись в Суэц, а один в Джибути. В Адене 150 японцев. Все выехали на рыбачьих лодках, пробираются взрывать наши суда в Красном море и у других берегов Африки [...][356].

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 59. Л. 224.

Машинописная копия.

Консул в Гонконге телеграфирует: 27 августа на английском пароходе «Лотиан» выехали из Гонконга

в Дурбан 46 японцев, из них два морских офицера, Утумутихцу и Куратцеле, везут с собою девять бочек динамита и три больших ящика, содержание коих неизвестно[357].

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 60. Л. 68.

Машинописная копия.

В ответ на Ваше письмо от 19–го августа не могу сказать, в каком положении дело в настоящую минуту, так как мы не могли до сих пор получить о нем нужные сведения. Мы имеем людей, расположенных в разных местах, которые должны нам сообщать о всех движениях и по возможности препятствовать им. В официальных кругах говорят, что эскадра, которая должна идти на выручку, выйдет в море в этом месяце; поэтому мы приняли все меры, чтобы помешать этому. Конечно, Ваше Превосходительство понимаете, что мы должны быть очень осторожны, чтобы не возбудить подозрений неприятеля и других наций. Во всяком случае все, что возможно будет сделать, будет испробовано.

ГАРФ. Ф. 102 ДП 00. Оп. 316. 1904 (II). Д. 1. Ч. 3. Л. 239–239 об.

Перевод с яп. Языка;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 23.

Как Вашему Превосходительству известно, здесь прошел из русских официальных источников слух, что Балтийская эскадра идет на Восток около 20–го будущего месяца. В этом случае я Вас прошу употребить все способы, которые могли бы воспрепятствовать ходу эскадры. Всевозможные препятствия должны быть поставлены на пути, несмотря на риск жизнью наших служащих. Не обращая внимания ни на какую цену, средство может и должно быть доставлено, и ничто я не считаю слишком дорогим. Если слух верен, с эскадрой идут несколько меньших судов с необходимыми припасами, которые также должны быть уничтожены, но главное внимание должно сосредоточить на эскадре. Там, я уверен, 6 броненосцев, коим и должны быть поставлены главные препятствия. Обдумайте способ постановки мин на пути, причем это нужно сделать с возможной конспиративностью. От секретного исполнения зависит успех. Не ошибитесь в этом.

ГАРФ. Ф. 102 ДП 00. Оп. 316. 1904 (II). Д. 1. Л. 322–322 об.

Перевод с яп. Языка;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 23–24.

Милостивый государь, граф Владимир Николаевич.

Здесь произошел на днях следующий инцидент, вызвавший много толков как в местной, так и отчасти в заграничной печати: датские полицейские власти обратили внимание на японского туриста, объезжавшего расположенные по берегам Большого Бельта портовые города и выдававшего себя за инженера. В Скагене, у северной оконечности Ютландии местный полицеймейстер пригласил его для объяснений в полицейское управление, где обнаружилось, что это был японский морской агент в Берлине капитан Такикава. Одновременно с этим в Скагене же было замечено подозрительное лицо, пытавшееся устроить на морском берегу ночную сигнализацию с помощью цветных фонарей. Лицо это, оказавшееся отставным капитаном немецкого торгового флота, имело сношения с капитаном Такикава, который в свою очередь сносился с японской миссией в Берлине шифрованными телеграммами. Тотчас после объяснений с полицией капитан Такикава и его сообщник уехали обратно в Германию. Все это тотчас же сделалось достоянием газетных репортеров, и в датской печати появились сенсационные рассказы об «аресте» японского офицера. Радикальные органы воспользовались этим, чтобы выступить против правительства с обвинением в угодливости перед Россией и в нарушении в нашу пользу принципа нейтралитета, указывая на беспрепятственную деятельность в пределах Дании русских тайных агентов и на появление у берегов Дании нескольких пароходов, зафрахтованных русским правительством для разведочной службы. Датское правительство сочло нужным разъяснить в официальном сообщении, что датские власти обязаны внимательно следить за всякими подозрительными проявлениями деятельности агентов воюющих сторон во избежание нарушения датского нейтралитета. Что касается капитана Такикава, то он сам навлек на себя случившуюся с ним неприятность, скрыв свое официальное положение, но что, впрочем, он отнюдь не подвергся ни аресту, ни вообще какому‑либо излишнему стеснению. Наконец, что устройство иностранными агентами сигнализации на датском побережье ни в каком случае не может быть допущено.

При свидании со мною г–н Дейнтцер сказал мне, что до сих пор он не получил от японского правительства никакого запроса по настоящему делу. Ввиду поднятого радикальными газетами шума по поводу разоблачений об организованном нами здесь, под руководством коллежского советника Гартинга, тайном надзоре, г–н Дейнтцер счел нужным объяснить в частном собрании членам большинства ригсдага причины, в силу которых он нашел возможным не только не препятствовать, но даже способствовать этому надзору. Весьма возможно, что радикальная фракция фолькетинга сделает ему по этому поводу запрос, на который он намерен отвечать в шутливом тоне.

В заключение я должен еще раз отметить готовность, с которою как г–н Дейнтцер, так и другие члены кабинета, в особенности же морской министр вице–адмирал Иёнке, способствуют всему, что может оградить безопасность нашей 2–й эскадры при проходе ее через датские воды, причем они действительно весьма широко толкуют в нашу пользу изданные Данией Правила о нейтралитете.

С глубоким почтением и таковой же преданностью имею честь быть, милостивый государь, Вашего сиятельства покорнейшим слугою.

АВПРИ. Ф. 133. Оп. 470. Д. 24. Л. 127–129 об.;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 24–25.

Милостивый государь Матвей Матвеевич.

Пользуясь присутствием бывшего здесь проездом дипломатического агента в Каире ДСС Максимова, я обсудил в совещании вопрос о мерах, которые желательно было бы осуществить в Суэцком канале для охраны следования судов 2–й эскадры. Наметив ряд мероприятий, о которых г. Максимов войдет в сношение с египетским правительством официально, совещание в то же время признало желательным воспользоваться предложением Департамента полиции послать своих людей в разные пункты Канала и окрестностей. Общую организацию своей охраны Департамент полиции полагает подчинить отставному капитану французского военного флота г–ну Луару, хорошо известному и в России за весьма опытного, порядочного и заслуживающего полного доверия человека. Г–н Луар будет находиться в Каире и получать указания непосредственно от г. Максимова. Агенты его, по двое и по трое, будут размещены в Каире, Александрии, П[орт] — Саиде, Измаилии и Суэце. Таким образом, весь северный район будет вверен их охране.

Ввиду этого я покорнейше прошу Вас взять на себя охрану южного района, причем казалось бы наиболее удобным Вам избрать для себя базой Джибути, откуда и выезжать по мере надобности. Прохождения судов надо ожидать около половины ноября, а потому, сообразуясь с этим, не откажите заблаговременно отправиться в Джибути и о прибытии туда поставить меня в известность. Считаю еще необходимым добавить, что по просьбе г. Максимова для распоряжений и соображений собственно по морским вопросам временно командируется в Каир наш агент в Константинополе к[апитан] 2–го р[анга] Шванк; подполковник же Тржецяк будет оставлен в Константинополе до выхода всех наших транспортов из Черного моря.

Прошу Вас, милостивый государь, и проч.

РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 3125. Л. 20 об. — 21;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 25.

По рекомендации директора Департамента полиции ДСС Лопухина вызван из Парижа в Петербург отставной капитан 2–го ранга французской службы Морис Луар, которому предположено поручить организацию охраны Суэцкого канала, подходов к нему и Красного моря. План капитана 2–го ранга Луара состоит в следующем: сам он должен теперь же войти в администрацию Канала в качестве служащего (что по знакомству с Управлением он сделает сам) и оттуда направлять все действия по охране и деятельность лоцманов. Для наблюдения за подступами к Каналу будут зафрахтованы, если удастся, три яхты, а если не удастся, то три небольших парохода под французским флагом, из которых один будет в Адене и по одному в Суэце и в Порт–Саиде. Эти пароходы в требуемое время будут крейсировать в местах, где можно ожидать покушений.

Приблизительная смета всех расходов по организации охраны составлена капитаном 2–го ранга Луаром на сумму 500 000 франков, об ассигновании которых предположено войти со всеподданнейшим докладом.

Об участии капитана 2–го ранга Луара поставлен в известность командующий 2–ю эскадрою флота Тихого океана свиты его величества контр–адмирал Рожественский.

РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 3125. Л. 27–27 об.;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 26.

По высочайшему повелению сообщите немедленно генерал–адъютанту Рожественскому, что получение подробного донесения по телеграфу о происшествии в Северном море — представляется крайне необходимым.

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 61. Л. 123.

Машинописный подлинник

Вверенная мне 2–я эскадра флота Тихого океана в составе: эскадренных броненосцев: «Князь Суворов» (флаг командующего эскадрой), «Император Александр III», «Бородино», «Орел», «Ослябя» (флаг младшего флагмана контр–адмирала фон Фелькерзама), «Сисой Великий», «Наварин», крейсеров 1–го ранга «Адмирал Нахимов», «Аврора», «Дмитрий Донской», «Светлана», крейсеров 2–го ранга: «Алмаз» (флаг младшего флагмана контр–адмирала Энквиста), «Жемчуг», миноносцев «Блестящий», «Безупречный», «Бодрый», «Бедовый», «Быстрый», «Бравый», «Буйный», «Прозорливый», транспортов: «Камчатка», «Анадырь», «Корея», «Китай» и «Князь Горчаков» 28–го сентября вышла из Ревеля и 29–го прибыла в порт императора Александра III[359]. 2–го октября вышла из порта императора Александра III и 4–го стала на якорь при входе в Большой Бельт. 6–го октября утром вошла в Большой Бельт и 7–го утром стала на якорь у Скагена. 7–го октября вечером ушла из Скагена шестью отрядами:

1) . Миноносцы «Блестящий», «Безупречный» и «Бодрый» с транспортом «Корея» под начальством капитана 2–го ранга Шамова посланы в Суду с заходом в Шербург, Алжир.

2) . Миноносцы «Бедовый», «Буйный», «Быстрый» и «Бравый» с транспортом «Китай» под начальством капитана 2–го ранга Баранова посланы по тому же маршруту.

3) . Крейсера: «Светлана», «Жемчуг» и «Алмаз» под начальством капитана 1–го ранга Шейна посланы в Танжер с заходом в Ароза–бей или Виго.

4) . Крейсера: «Дмитрий Донской» и «Аврора» с транспортом «Камчатка» под начальством контрадмирала Энквиста посланы в Танжер.

5) . Эскадренные броненосцы «Ослябя», «Сисой Великий», «Наварин», крейсер «Адмирал Нахимов» с транспортами «Метеор» и «Малайя» под начальством контр–адмирала фон Фелькерзама посланы туда же.

6) . Я с броненосцами: «Суворов», «Император Александр III», «Бородино», «Орел» и с транспортом «Анадырь» должен был зайти в Брест и оттуда следовать также в Танжер.

Транспорт «Князь Горчаков» (Северного общества), неспособный следовать 10–узловым ходом при отрядах, послан отдельно в Брест. Буксирно–спасательный пароход «Роланд» (куплен у того же Северного общества) послан в Киль переменить негодных механиков и догнать отряд новых броненосцев в Бресте. Миноносец «Прозорливый» с течью в таранном отделении и с неисправными котлами и холодильниками возвращен в Либаву под конвоем ледокола «Ермак».

7–го октября перед уходом эскадры из Скагена прибыл туда возвращавшийся из северного плавания транспорт «Бакан» и сообщил, что в последнюю ночь видел в море четыре миноносца, шедших под одними топовыми огнями, чтобы их издали принимали за бота рыбаков. Ввиду многочисленных предупреждений того же рода, полученных от наших агентов, сведение это было сообщено командирам судов с приказанием усилить бдительность.

Отряды снимались с якоря у Скагена разновременно, начиная с миноносных, ушедших в 4 часа пополудни (7–го октября), до отряда новых броненосцев, тронувшегося в 10 часов вечера. Отряд крейсеров под командой контр–адмирала Энквиста ушел в 5 часов вечера в предположении быть в 25 милях впереди отряда броненосцев контр–адмирала фон Фелькерзама ив 50 милях впереди отряда новых броненосцев.

Отряд крейсеров капитана 1–го ранга Шейна должен был быть передовым и находиться в тесном соприкосновении с крейсерами контр–адмирала Энквиста, с одной стороны, и миноносцами капитана 2го ранга Баранова — с другой. Местность же впереди могла быть в некоторой степени освещаема миноносцами капитана 2–го ранга Шамова, которым указана была скорость 12 узлов, тогда как все прочие отряды должны были идти 10–узловым ходом. Если бы начальникам отрядов удалось справиться с возложенною на них задачею — идти безостановочно и соединенно умеренным ходом, то главные силы эскадры шли бы по достаточно освещенному пути до выхода в океан и могли бы оставаться в связи на всем пути до Гибралтара с отрядами крейсеров и даже миноносцев, так как на транспортах, сопровождавших миноносцы, находились лучшие на всей эскадре маркониевские станции беспроволочного телеграфа. Но, составляя маршрут эшелонов, нельзя было не принимать во внимание неосвоенность всего личного состава с кораблями, происходящие вследствие этого повреждения механизмов, неумение держаться соединенно при всех обстоятельствах и недостаточную опытность некоторых начальников. Поэтому детали маршрута и не разрабатывались.

В ночь с 7 на 8 октября и днем 8 октября густой туман, совершенно скрывавший соседнего мателота на расстоянии даже одного кабельтова, сменялся мглою и кратковременными просветами. Беспроволочный телеграф работал непрерывно, но большую часть времени им пришлось пользоваться в пределах своего отряда, чтобы подгонять те корабли, позывные которых указывали на отставание. Утром 8–го октября получены были телеграммы о благополучном следовании отрядов миноносцев и малых крейсеров, о том, что транспорт «Камчатка» — один из трех кораблей, порученных контрадмиралу Энквисту, идет иод одною машиною на 17 миль сзади отряда новых броненосцев, вместо того чтобы быть на 50 миль впереди, — что самые отряды броненосцев, вышедшие из Скагена через три часа один после другого, находятся в расстоянии всего 6 миль один от другого, что со вторым отрядом броненосцев контр–адмирала фон Фелькерзама разлучился транспорт «Малайя» и проч.

[…] Ночью с 8 на 9 октября, начиная с 8 час. 45 мин., стали поступать с транспорта «Камчатка» следующие телеграммы: «Преследуют миноносцы», «Закрыл все огни», «Атака со всех сторон», «Миноносец был ближе кабельтова», «Разными курсами ухожу от миноносцев», «Иду на ост 12 узлов». Тогда транспорту приказано было идти на вест и, наконец, в 11 час. 20 мин. Ночи на вопрос: «Видите ли миноносцы?», получен был ответ: «Не вижу».

[…] В 12 час. 55 мин. Ночи в счислимой широте 55° 8' и долготе 5°42' по обеим крамболам головного броненосца «Суворов» усмотрены были быстро надвигающиеся расходящимися курсами силуэты малых судов без всяких огней. Тотчас же уклонившись от курса, на котором могли быть брошены плавучие мины, «Суворов», а за ним и весь отряд начал светить боевыми фонарями. Как только в луч прожектора попал паровой рыбачий баркас, поднимавший топочные огни в то самое время, как был освещен. Несмотря на подозрительность действий этого баркаса, луч правого прожектора был поднят на 45°, что означало «не стрелять по этой цели». Соответствующею командою «не стрелять по паровому баркасу» был остановлен на «Суворове» огонь правого борта, который уже не имел никакой другой цели, и отдано было приказание сделать общий сигнал «не стрелять по паровым баркасам».

В это время на левом траверзе зажглись два светивших на отряд прожектора крейсеров «Дмитрий Донской» и «Аврора», и «Дмитрий Донской» показал свои позывные. Тогда из опасения, что перелетающие и рикошетирующие снаряды задних кораблей отряда могут попадать в свои, на броненосце «Суворов» поднят был вверх также и луч боевого фонаря с левой стороны и сделан был общий сигнал «прекратить стрельбу», что и было исполнено немедленно. Последний звук выстрела был в 1 час 5 мин. Таким образом, вся стрельба продолжалась менее десяти минут.

Результаты стрельбы неизвестны. По некоторым из собранных показаний, миноносец, бежавший по правому борту, должен был сильно пострадать, а левый скрылся удачно. Могли пострадать и находившиеся на месте происшествия паровые бота рыбаков, но нельзя было не отгонять всеми средствами атакующих миноносцев из опасения причинить вред неосторожно вовлеченным в покушение судам мирных граждан, из которых некоторые, бросаясь поперек курса отряда, забывали на время зажигать свои отличительные огни рыболовных судов. Ввиду подозрительных движений рыбацких паровых баркасов и не имея уверенности в том, что все участвовавшие в покушении миноносцы устранены, я предоставил участь пострадавших заботам их товарищей.

Сношениями по беспроволочному телеграфу выяснено, что в крейсер «Аврора» попало рикошетировавших или перелетевших 5 снарядов: три 75 мм и два 47 мм, которыми тяжело ранен священник и легко один комендор. Пробиты дымовая труба, машинный кожух в двух местах и надводный борт в трех. На броненосце «Орел» разорвало дульную часть 75–мм пушки, вероятно, вследствие раздувшегося и заклинившего снаряда. Пушка была заменена запасной.

[...] 13–го октября в 9 часов утра отряд новых броненосцев стал на якорь в Виго […].

ГАРФ. Ф. 102 ДП ОО. Оп. 316. 1904(II). Д. 19.

Л. 84–88 об.;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 27–29.

Милостивый государь, граф Владимир Николаевич.

Как я имел честь уведомить Ваше сиятельство секретною телеграммою от 18/31 октября, в последнее время на Босфоре проживало несколько японцев, пребывание коих могло быть объяснено лишь тем, что на них возложено их правительством поручение наблюдать за движением наших судов. По распоряжению пребывающего здесь жандармского подполковника Тржецяка, за означенными японцами учрежден был тайный надзор, и полученные этим путем сведения дали повод предположить, что один из них, Матсумото, состоит в японском флоте.

Ввиду этого обстоятельства я признал необходимым позаботиться об обеспечении транспортов нашего Добровольного флота во время прохождения их через Проливы от возможных на них покушений со стороны таинственных японцев. Независимо от мер, принятых в этих видах агентом Добровольного флота[361], я счел долгом доверительно обратиться по тому же предмету и к турецкому правительству, предупредив его, что ответственность за всякое покушение на наши суда падет на Порту.

Со стороны как султана, так и его министров я встретил полную готовность удовлетворить моему желанию. Как уведомил меня великий везирь, морскому министру и министру полиции предписано принять следующие меры:

1. Произвести негласное обследование всех пристаней на Босфоре и учредить за ними надзор на все время прохождения наших судов.

2. Произвести регистрацию всех больших каиков, плавающих в верхней части Босфора.

3. Для усиления надзора по Босфору назначить несколько паровых катеров.

4. Назначить несколько тайных агентов для надзора на суше и

5. Следить за японцами.

Соответствующие меры, как сообщил мне великий везирь, предписано принять в Дарданеллах и Галлиполи.

Покорнейше прошу Ваше сиятельство принять уверения в глубоком моем уважении и таковой же преданности.

АВПРИ. Ф. 133. Оп. 470. Д. 29. Л. 453–454 об.;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 30.

Англо–египетское правительство сочувственно отнеслось к большинству предлагаемых нами мер по охране нашей эскадры. На совещании у Кромера[362], на котором присутствовали министр иностранных дел, советник министерства внутренних дел, Шванк и я, решено принять следующие меры: полиции Канала, усиливаемой на 40 человек, предписано никого не подпускать к нашим судам. Для поддержки судов пойдет казенный паровой катер с офицером–европейцем и полицейским. Береговая охрана помимо существующих сторожевых постов производится отрядами на верблюдах по обоим берегам Канала во время прохода русских судов. В Суэцком заливе два судна береговой охраны будут оберегать по обоим берегам залива полосу в три мили и насколько возможно препятствовать в территориальных водах подготовлению покушений; суда эти не пойдут далее трех миль к югу от южного берега острова Шавдан […].

АВПРИ. Ф. 133. Оп. 470. Д. 2. Л. 84–91 об.;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 31.

После объяснения в Саиде с губернатором Канала, с начальником полиции и начальником береговой стражи вполне выяснилось, что власти получили самые строгие приказания не допустить ни малейшего покушения. Все меры обсуждаются сообща со Шванком и представляются на наше одобрение. Начальник полиции положительно гарантирует полную безопасность эскадры на стоянках и на ходу в Канале. Он просит только, чтобы наши шлюпки, во избежание недоразумений, не принимали участия в этой охране, которая будет производиться кордоном полицейских шлюпок с вооруженными часовыми. Шванк и я считали бы эту просьбу вполне целесообразною. Вопрос охраны эскадры в Суэцком заливе при содействии судов береговой охраны также подробно разработан, и для предупреждения наших судов и могущей явиться опасности со стороны берегов установлены сигналы. Компания обещает также полное содействие. Число встречных судов будет доведено до минимума, быть может, их совсем не будет. Расходиться суда будут в озерах и только при крайней необходимости в самых широких местах Канала при промежутках в 20 метров. Мелкие суда будут удалены из Канала. Траление компаниею не признается необходимым. Оно крайне затруднительно и задержит ход эскадры. Пространство между последним чужим судном, идущим по Каналу, и нашим головным будет оставлено возможно большее. На швартование обращено должное внимание. Компания также усиливает надзор за Каналом и за судами. Ввиду настроения властей, расположения служащих компании, всех принимаемых мер и крайнего вреда для Канала и для самой Англии малейшего на наши суда покушения, все вообще надеются, что суда наши проследуют по Каналу благополучно.

АВПРИ. Ф. 133. Оп. 470. Д. 2. Л. 95—101 об.;

Ф. 143. Оп. 491. Д. 61. Л. 306–307.

Машинописные копии.

Исторический архив. 1994. № 3. С. 31–32.

Милостивый государь, граф Владимир Николаевич.

Считаю долгом обратить внимание Вашего сиятельства на нижеследующую секретную телеграмму от 22 октября/4 ноября, полученную в Илдызе[364] от турецкого посла в Лондоне, «Английский министр иностранных дел, — донес Муссурус–паша, — конфиденциально сообщил мне сегодня, что согласно полученным им вполне достоверным сведениям, что, в Константинополе уже несколько времени проживает русский полковник, при коем состоит офицер в низшем чине; что обоим этим лицам поручено собирать конфиденциальным путем сведения об организации турецкой армии и что около 15 дней тому назад туда же прибыл третий русский офицер с 20 солдатами, из коих пятеро помещены при русской церкви поблизости Сан–Стефано, а остальные находятся в здании русского посольства. Маркиз Лансдоун сказал, что пребывание в Константинополе русских офицеров, на которых возложено их правительством секретное поручение, может повлечь за собой весьма серьезные последствия и что турецкому правительству следовало также обратить внимание на появление русских солдат. Маркиз прибавил, что чувства искреннего расположения к Порте побудили его предупредить ее о тайных замыслах русского правительства и что если сведения об этом не дошли еще до нас иным путем, то он надеется, что мы примем соответствующие меры предосторожности».

Телеграммою, адресованною из Илдызатого же числа, Муссурус–паше поручено было передать маркизу Лансдоуну, что Портою сделано распоряжение о производстве тайного расследования и что за сим оттоманскому министру иностранных дел поручено будет принять необходимые меры к прекращению действий, которые не только не согласуются с мирными отношениями между державами, но и составляют нарушение принципов международного права.

Русский полковник, о котором говорится в телеграмме турецкого посла в Лондоне, есть, без всякого сомнения, жандармский подполковник Тржецяк, командированный сюда для наблюдения за проживающими в Константинополе японскими тайными агентами.

Примите, милостивый государь, уверения в глубоком моем уважении и таковой же преданности.

АВПРИ. Ф. 133. Оп. 470. Д. 29. Л. 502–503 об.;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 32.

Организация охраны Суэцкого канала, подходов к нему и Красного моря во время прохода судами 2й эскадры флота Тихого океана от покушения японцев поручена лицу, хорошо известному Департаменту полиции Министерства внутренних дел, — отставному капитану 2–го ранга французской службы Морису Луару. Организация распадается на две части: охрану с суши и охрану с моря. Для первой Луаром, поступившим на службу в администрацию Канала, учреждена сеть агентов, а для второй — наняты три яхты, по одной для Порт–Саида и Суэца и одна для Адена.

Общее руководство всеми охранными мерами, а также сношения по делам охраны с египетским правительством возложены на нашего дипломатического агента в Каире, действительного статского советника Максимова, в помощь которому командирован временно в Египет наш морской агент в Турции капитан 2–го ранга Шванк. Кроме того, в южный район Красного моря для наблюдения за деятельностью японцев командирован бывший наш консул в Хакодате, надворный советник Геденштром.

Организация охраны, учрежденной капитаном 2–го ранга Луар, по сметным исчислениям, будет стоить до 540 000 франков и, кроме того, на содержание агентов при действительном статском советнике Максимове, капитане 2–го ранга Шванке и надворном советнике Геденштроме потребуется ассигнование до 55 000 руб.

Испрашивается высочайшее соизволение на внесение необходимого для содержания охраны кредита в сумме 540 000 франков и 55 000 руб. в имеющий быть представленным в Особое совещание перечень чрезвычайных сверхсметных кредитов на военные потребности с обозначением сего расхода на известное его императорскому величеству употребление.

Генерал–адмирал Алексей[365]

РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 3125. Л. 139–139 об.;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 33.

В Красном море отряд вступает в место, где нападения со стороны японцев более вероятны, чем то было в европейских водах. Этим обстоятельством вызывается необходимость большой бдительности и моментальной готовности в ночное время для отражения нападения неприятеля. Тяжелее всего отличить ночью, а иногда и днем неприятельское судно от нейтрального, так как неприятель, конечно, до последнего момента постарается замаскировать себя, сохраняя невинный вид, и часто даже будет прикрываться нейтральным флагом или идти совсем без оного. Ввиду тяжелых политических последствий считаю предпочтительнее лучше пропустить неприятеля, не дав ему причинить вреда отряду, чем ошибочно расстрелять нейтральное судно и вызвать повторение случая в Немецком море[366] […].

РГАВМФ. Ф. 531. Оп. 1. Д. 10. Л. 32;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 33–34.

Долгом считаю всеподданнейше представить Вашему императорскому величеству записку директора Департамента полиции Лопухина по поводу поездки его, согласно моему приказанию, в Париж для выяснения сведений о нападении, произведенном в Северном море на суда 2–ой Тихоокеанской эскадры.

Организованной Департаментом полиции в Балтийском море и северной части Немецкого моря охране 2–й Тихоокеанской эскадры удалось своевременно выяснить, что военно–морской агент при японской миссии в Берлине капитан Такикава через бывшего штурмана пассажирских пароходов, германского подданного Цигера учредил на морском побережье Дании секретное наблюдение за прохождением наших судов. Вследствие слухов, распространенных газетами, прохождение эскадры вице–адмирала Рожественского через Большой Бельт ожидалось всеми 3/16 минувшего сентября; за два же дня перед этим числом, 1/14 сентября, как то установлено учрежденным охраной Департамента полиции за упомянутым Цигером наблюдением, он, пользуясь ночной темнотой, с стоявшей на побережье Скагена мачты подавал красным фонарем сигналы, по–видимому, какому‑то судну, находившемуся в море. 3/16 сентября до сведения датских полицейских властей дошло, что в этот день капитан Такикава из порта Корсер послал секретарю японского посольства в Берлине Ода телеграмму следующего содержания: «В Корсере и Ньюборге неудобно. Еду в Скаген, чтобы встретиться». Ввиду весьма подозрительного поведения Такикава и Цигера оба они по распоряжению датского правительства были арестованы и высланы из пределов королевства. При аресте Такикава заявил начальнику местной полиции, что прибыл в Скаген для свидания с Цигером. Ввиду чего, а также вышеприведенного факта сношений Цигера с каким‑то судном в море необходимо признать доказанным, что еще до отправления 2–й Тихоокеанской эскадры в плавание в распоряжении официальных представителей японского правительства на пути следования эскадры в европейских морях находились суда. Обстоятельство это подтверждается и иными многочисленными, имеющими значение косвенных доказательств, данными. Так: рано утром 3/16 сентября рыбаки на Скагене видели миноноску без флага, входившую в Категат и вскоре затем скрывшуюся из вида; смотритель маяка в Скагене и капитан Нильсен, доверенное лицо учрежденной Департаментом полиции сторожевой службы в Скагене, видели проходившую миноноску неизвестной национальности; в тот же день около полудня экипаж зафрахтованного Департаментом полиции и по его поручению крейсировавшего в той же местности кутера «Эллен» увидал две миноноски неизвестной национальности, без флагов, причем когда означенный кутер попытался к ним приблизиться, они стали быстро удаляться и скрылись. Независимо от сего капитан зафрахтованного Департаментом полиции для охранной службы парохода «Флинтреннан» Монсон удостоверяет, что при встрече 6/19 сентября, между Анхольтом и Тринделеном, шведской парусной лодки «Адель» командир ее сообщил Монсону, что за несколько дней перед тем он недалеко от Скагена повстречал три миноноски, которые, по его мнению, принадлежат Японии.

По справкам, наведенным в министерствах подлежащих государств, оказалось, что 3/16 сентября ни германские, ни датские, ни шведские, ни норвежские миноносцы близ Скагена не крейсировали.

Перечисленные данные находились в распоряжении Департамента полиции и были сообщены им Главному морскому штабу для предупреждения генерал–адъютанта Рожественского еще до отправления его в плавание. Но данные эти, служа для генерал–адъютанта Рожественского более чем достаточным основанием ожидать нападения японских судов из засады, свидетельствуют о фактах, имевших место за месяц до отражения судами русской эскадры этого нападения в Северном море. Вследствие чего представлялось желательным получить указания на нахождение подозрительных судов на пути нашей эскадры во время, более приближенное к моменту самого нападения. Для сего, за отсутствием в распоряжении Департамента полиции соответствующих средств и ввиду нецелесообразности посылки в Англию специальных агентов, появление которых было бы замечено и возбудило бы подозрения, я, согласно данным мне указаниям, отправился в Париж и вошел в переговоры с директором Общественной безопасности во Франции Каваром, дабы добиться производства необходимого исследования его агентами. Мне пришлось войти по сему поводу в сношения совершенно частного характера и с президентом Французской Республики, от коего я рассчитывал получить неофициальное разрешение Кавару оказать мне содействие. Президент Республики отнесся к моему ходатайству как нельзя более благожелательно и дал директору Общественной безопасности не только разрешение, но даже приказание сделать все возможное для выяснения нужных нам сведений. Благодаря этому удалось установить два имеющие весьма существенное значение обстоятельства. А именно: 1. 2/15 октября, т. е. За шесть дней до произведенного на эскадру вице–адмирала Рожественского нападения, сопровождавший английский пароход «Титания» лоцман, английский подданный Лукас, в 25–ти милях от Ньюарпского плавучего маяка видел два миноносца без флагов и огней, которые показались Лукасу подозрительными вследствие того, что они, как для него по внешнему их виду было несомненно, не могли быть миноносцами какой‑нибудь европейской державы, хорошо Лукасу известными. Когда «Титания» попыталась приблизиться к этим миноносцам, они быстро от нее удалились. 2. В 5 часов 30 минут вечера 8/21 октября капитан французского судна «Св. Андрей» Жан–Батист Эсноль видел стоявший без движения в море, в расстоянии полмили от маяка Гросс–Занд миноносец, который не имел флага и, несмотря на сумерки, не открывал огней; команды на этом миноносце видно не было. И Лукас, и Эсноль изъявили готовность сведения эти засвидетельствовать официально, должны были быть допрошены, а в настоящее время, по всей вероятности, уже допрошены консулами. Помимо выяснения этих данных проживающими секретно в Лондоне агентами директора Общественной безопасности во Франции предпринято собирание сведений о приобретении японским правительством на английских верфях миноносцев. Кроме того, Департаменту полиции вскоре после произведенного в Северном море на русскую эскадру нападения удалось задержать посланное из Гулля (что явствует из почтового штемпеля) письмо японца Муто к находящемуся у нас в плену японскому доктору Коно, в коем Муто, между прочим, пишет: «Вы интересуетесь целью моего прибытия сюда, — к сожалению, я не могу пока сообщить Вам об этом, но через некоторое время сообщу». Письмо это (переданное Департаментом полиции в подлиннике Главному морскому штабу), свидетельствующее о проживании в Гулле японца во время нападения на русскую эскадру, и притом проживании там с целью, которою японец этот скрывал даже от близкого ему лица, является по делу об этом нападении доказательством весьма существенным. Но независимо от сего по моей просьбе Каваром поручено подчиненным ему агентам собрать сведения об обстоятельствах проживания японца Муто в Гулле. Результаты этих исследований по мере поступления ко мне будут сообщаться Морскому министерству.

Находясь в Париже, я, пользуясь личным знакомством с министром иностранных дел Делькассэ и некоторыми близкими к президенту Республики лицами, постарался выяснить отношение французского правительства как к делу о нападении японских судов на русскую эскадру в Северном море, так и к русско–французскому союзу. Будучи вне всякого сомнения преисполнены искренним стремлением поддерживать этот союз, и президент, и министр высказали мне, что вполне сознают, что Россия должна и не может не выйти с достоинством из того тяжелого положения в отношении к Англии, в которое она поставлена коварным нападением японцев на нашу эскадру, и сообщили, что как в предпринятом по моей просьбе исследовании, так и в деятельности комиссии, имеющей рассмотреть дело об этом нападении, употребят все свое влияние для благоприятного для России решения. Каковое влияние может быть оказано и на представителя Англии адмирала Бомона, с которым президент Лубэ находится в личных хороших отношениях. […][367].

Действительный статский советник Лопухин

17 ноября 1904 г.

ГАРФ. Ф. 102 ДП ОО. Оп. 316. 1904 (II). Д. 19.

Л. 77–80 об.;

Японский шпионаж в царской России. Сб. Док. /

Под ред. П. Софинова.

М., 1944. С. 51–53;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 34–36.

В видах принятия мер по ограждению пути следования на Дальний Восток сформированной по высочайшему повелению Второй Тихоокеанской эскадры на меня было возложено поручение по устройству охраны в Балтийском и северной части Немецкого морей, причем перед отъездом из С. — Петербурга мне были преподаны указания лишь в общих чертах. По прибытии 2/15 июля с. г. в г. Копенгаген я немедленно приступил к изучению географического и этнографического положения стран, в коих надлежало ввести предполагаемую организацию, обратив при этом внимание на существующее настроение к России местного населения, и в особенности — руководящих сфер. По сопоставлении особенностей подлежащих моему надзору местностей выяснилось, что наиболее центральным пунктом для руководства организацией является Копенгаген, и вся последующая деятельность вполне подтвердила правильность этого выбора.

Имея постоянною и неотступною заботою не совершить каких‑либо неосторожных действий, могущих вызвать нарушение нейтралитета Дании, Швеции, Норвегии и Германии, а равно имея в виду, что в наибольшем общении с прибрежным населением находятся не полицейские власти, а элементы, занимающиеся морской торговлей, я приложил все старания заручиться их доверием и убедить принять участие в охране нашего флота, несмотря на то обстоятельство, что наши посланники в Копенгагене и Стокгольме не допускали мысли, что при существующем настроении общественного мнения в Дании, Швеции и Норвегии вряд ли удастся найти людей, готовых оказать содействие в моем деле. Тем не менее, с целью установления связей я предпринял объезд тех местностей, где представлялось необходимым учредить охранные пункты и вступил в сношения с нашими нештатными вицеконсулами из иностранных подданных, которых после некоторых усилий мне удалось склонить к вступлению в мою организацию; при посредстве последних явилась возможность найти в районах их вице–консульств людей, выразивших согласие на несение сторожевой службы; затем представился случай установить непосредственные сношения с представителями обществ: спасательных Свитцера в Дании и Швеции (Мальмэ и Гетеборге), морского страхования Эрезунд в Мальмэ, морского страхования в Гетеборге, восточно–азиатского пароходства и многих других; пользуясь расположением датских властей к России, я достиг того, что таковые официально не препятствовали моей организации, а в частности, оказали даже некоторую помощь, а именно: Морское министерство циркулярно предписало начальникам всех маяком иметь особое наблюдение за появлением разных судов. Министерство финансов отдало распоряжение о бдительном досмотре прибывающих грузов, багажа и пассажиров с обращением особого внимания на ввоз взрывчатых веществ, и Министерство юстиции по моим ходатайствам не отказывало в приказаниях полицейским учреждениям об оказании мне содействия. Из опасения не встретить достаточную предупредительность со стороны высшей администрации Швеции и Норвегии я прибег к содействию отдельных должностных лиц, из числа коих оказали особые услуги начальники лоцманов в Гетеборге, Гельсингборе и Мальмэ. Установив добрые отношения с вышеперечисленными лицами, я уже приобрел возможность приступить к самой организации охраны и учредил наблюдательные пункты в следующих местах:

А. Дания

Все побережье Дании было покрыто целой сетью наблюдательных пунктов, а именно: 1. Гьедер, 2. Факкельбьерг, 3. Багнкоп, 4. Нои, 5. Логальсгавн, 6. Альбуен, 7. Маснезунд, 8. Карребекеминде, 9. Скиельскер, 10. Муллеруп, 11. О–в Омэ, 12. Ньюборг, 13. Корсер, 14. Нордсков, 15. О–в Ромсэ, 16. Киертеминде, 17. Слипсгавн, 18. Свенборг, 19. Рудкиэбинг, 20. Фоборг, 21. Миддельфарг, 22. О–в Сейрэ, 23. О–в Самсэ, 24. Каллундборг, 25. Ревснэс, 26. Гнибен в Зиеландс–Одде, 27. Линес, 28. Гельсингер, 29. О–в Анхольт, 30. Эсгерби и 31. Вестерэ на о–ве Лезэ, 32. Грено, 33. Ольборг, 34. Фредериксгавн, 35. Сэби, 36. Страндби, 37. Хиршхольменэ, 38. Скаген. О–в Борнгольм. Охрана имелась в следующих городах: 39. Сванеке, 40. Нексо, 41. Рэнне, 42. Гаслэ, 43. Аллинге и 44. Гудьем, 45. О–в Христиансэ. О–в Готланд. Охрана имелась в городах: 46. Висби, 47. Бурквик, 48. Гобург и 49. Фаллуден.

Б. Швеция

Охранные пункты имелись в городах: 50. Огус, 51. Слисе, 52. Сандхаммарен, 53. Симбрисгамн, 54. Гельсингборг, 55. Мальмэ, 56. Треллеборг, 57. Фальстербо, 58. Куллен, 59. Гегенас, 60. Сканер, 61. Варберг, 62. Гетеборг и в ближайших шхерax. 63. Бреннэ, 64. Винга, 64. Вронгэ и 66. Рерэ, 67. Марстранд, 68. Лизекиль, 69. Уддеваллаи 70. Стромстад.

В. Норвегия

Охранные пункты имелись в следующих городах: 71. Христиания, 72. Тенсберг, 73. Ларвик, 74. Крагерэ, 75. Эстерризер, 76. Арендаль, Линдеснес, 78. Ставангер, 79. Берген.

Г. Германия

Охранные пункты имелись в: 80. Арконе, 81. Фемерне, 82. Даргерорте, 83. Мариенлейхте, 84. Штетине, 85. Гамбурге и т. д.

Почти все заведовавшие пунктами живут на побережье и тесно связаны со всем происходящим в водах их района. Охрана производилась ими не только в местах их проживания, но и на всем пространстве между этими пунктами. Такой тщательный контроль имел результатом, что ни одно появление японцев во вверенном каждому из них районе не проходило незаметным и я немедленно мог принимать своевременно необходимые меры.

Пароходы

Помимо контроля на побережье мною было установлено наблюдение и в море при посредстве законтрактованных пароходов, беспрерывно крейсировавших в датских и шведско–норвежских водах. Пароходы эти находились между собою в сношениях и таким образом составляли непрерывную цепь, которой производился постоянный контроль. С половины августа крейсировали следующие пароходы:

1. Норвежская пароходная яхта «Турист», 2. Немецкая пароходная яхта «Сабин», 3. Датский буксирный пароход «Драгер», 4. Большой пароход спасательного общества Свитцера «Гельсингер», 5. Пароход «Миельнер», 6. Парусная яхта «Мохавк», крейсировавшая в течение одного месяца в Большом Бельте, была предоставлена мне безвозмездно собственником — крупным датским негоциантом Ейнаром Якобсом и на ней находился в качестве доверенного лица барон Герсдорф, 7. Рыбный кутер «Еллен», 8. Пароход «Исбиорн» и 9. Пароход «Фрига»

Ввиду того что имена пароходов «Турист» и «Сабин» проникли в печать благодаря неосторожности капитана первого из них[369], эти два парохода были отставлены от службы, и на их место были зафрахтованы пароходы: 10. «Флинтренен» и 11. «Рольф».

Кроме того, за две недели до прохода Второй эскадры и до прибытия оной в Скаген крейсировал еще спасательный пароход «Фредериксгавн» и во время прохода эскадры, кроме вышеназванных пароходов, сторожевая служба производилась еще пароходами общества Свитцера «Категат», «Герта» и «Эрезунд» Таким образом, во время следования эскадры во вверенном моему наблюдению районе сторожевая служба производилась 12 пароходами, что позволяло мне расставить их в таком порядке, что наш флот все время находился на виду сторожевых пароходов, не терявших его ни на минуту из виду. Многочисленность сторожевых судов позволяла мне, не будучи осведомленным о точном курсе Второй эскадры и не получив от адмирала Рожественского указаний, как сноситься с ним в случае надобности, расставить свою флотилию во всех узких проходах, и в особенности в тех местах, где эскадра могла менять курс. Подобная расстановка судов оказала серьезную услугу броненосцу «Князь Суворов», который, несомненно, сел бы на мель без своевременного предупреждения моим доверенным лицом капитаном Люткеном, находившимся на пароходе «Исбиорн». Это произошло следующим образом: сторожевой пароход «Исбиорн» нес свою службу вблизи Ревснеса, недалеко от мелководной местности, называемой Хатербар, и заметил, что броненосец «Дмитрий Донской»[370] и транспорт «Корея» держали курс на эту мель, но, не имея достаточной быстроходности, «Исбиорн» не успел предупредить о сем указанные суда, но зато датский миноносец «Зебиорнен» пошел навстречу и сообщил о грозящей опасности. Сперва русские суда отнеслись недоверчиво к этому предупреждению, но затем, заметив свою ошибку, должны были повернуть обратно и обойти это место. Через несколько времени наш сторожевой пароход «Исбиорн», видя, что и последующая часть броненосцев следует по тому же опасному направлению и не имея сигналов для переговоров с русской эскадрой, нашел единственный исход — лечь поперек пути перед мелью Хатербар — и этим маневром спас шедший во главе эскадры броненосец «Князь Суворов» от значительной аварии, заставив таковой после переговоров при посредстве одного из миноносцев совершенно изменить направление пути. Представленное мне по сему поводу капитаном судна «Исбиорн» Люткеном подробное донесение на английском языке при сем прилагается.

Помимо зафрахтованных пароходов, благодаря хорошим сношениям со многими представителями фирм морского страхования, удалось найти еще вспомогательных агентов в лице капитанов разных их пароходов, крейсировавших с коммерческими целями между Германией, Данией, Швецией и Норвегией. Вот список пароходов, капитаны которых помогали мне: 1. «Фрея» — капитан датской морской службы Брокмайер, 2. «Линдгольмен» — капитан Биорнсон, 3. «Рутланд» — капитан Матисен, 4. «Вальборк» — капитан Клейн.

В силу такой постановки дела я был всегда своевременно извещаем о появлении японцев или их агентов в районе вверенной мне охраны, примером чему может служить обнаружение в Дании и повсеместная проследка японского морского атташе при японской миссии в Берлине Такикавы, так и агентов его, занимавшихся явно военно–разведочной деятельностью: лейтенанта запаса прусского флота капитана Цигера и прусского подданного Вальтера Гут; охрана на море также правильно функционировала, что подтверждается обнаружением сторожевым судном «Еллен» и состоявшими у нас на службе рыбаками двух подозрительных миноносцев неизвестной национальности.

При проходе дополнительной партии судов Второй эскадры, состоявшей из крейсеров: «Олег», «Изумруд», «Рион» и «Днепр», пяти миноносцев и транспорта «Океан», сторожевая служба производилась, кроме названных уже судов и пароходом «Викинг». Во время остановки этой партии судов в Скагене произошла авария миноносца «Прозорливый», которого понадобилось поднять два раза над водой, что удалось сделать моими сторожевыми пароходами «Фредериксгавн» и «Викинг» спасательного общества Свитцера, для каковых действий я сумел получить разрешение общества Свитцера, в чем это общество до того отказывало как нашему консулу, так и императорской миссии в Копенгагене.

Независимо от изложенного, в деле общего руководства организацией во время прохода нашей эскадры чрез охраняемый район сослужило большую службу то обстоятельство, что за отдельную плату я получил возможность в течение ночного времени по телефону и телеграфу давать указания сторожевым пунктам по всей Дании, Швеции и Норвегии, не покидая своей квартиры.

При обсуждении в Главном морском штабе вопроса расходов, необходимых для организации вверенной мне охраны, полагалось, что охранная служба потребует около 30 человек и понадобится 2- 3 парохода для крейсирования в Бельте, причем имелось в виду, что организация должна будет функционировать не более 3–х месяцев, и расход был высчитан в 150 000 руб., каковая сумма была ассигнована Морским министерством. В действительности же охрана продолжалась в течение 4–х с половиной месяцев, ею занималось до 100 человек в охранных пунктах, кроме того, крейсировали 9 пароходов от 3–х до 4–х месяцев с экипажем около 100 человек. Эта сложная операция стоила всего 127 631 руб. 98 коп., из которых следует вычесть 3 200 руб., которые понадобились для обеспечения кутера «Еллен» в течение 2–х месяцев, согласно особому приказанию Вашего Превосходительства. Таким образом, вся охрана обошлась в 124 431 руб. 98 коп. Суммаэта распределяется следующим образом: 1. Плата за наем пароходов — 86 582 крон 12; 2. Содержание пароходов (уголь, экипажи и все подобные расходы) 47 454 кр. 82; 3. Почтово–телеграфно–телефонные расходы 3 010 кр. 82; 4. Агентурные расходы 11 242 кр.; 5. Расходы мои и моих секретарей в гостиницах, разъезды всех и т. п. 14 223 кр. 75; 6. Пункты, т. е. Охрана, производившаяся значительным числом населения на громадном побережье вверенного моей охране района (всего до 200 человек) 71 406 кр. 07, т. е. Около 36 000 руб.

Подобный результат можно было достигнуть, конечно, только при соблюдении самой строгой экономии в расходах и благодаря только счастливому подбору людей, из которых все без исключения добросовестно выполнили возложенную на них миссию.

Заведующий Берлинской агентурой

А. Гартинг

ГАРФ. Ф. 102 ДПОО. Оп. 316. 1904(II). Д. 11. Ч. 2. Л. 158–165;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 36–40.

Узнал конфиденциально: сегодня морской министр получил телеграмму командира голландского крейсера из Телок–Бетонга, куда заходил японский крейсер и проследовал через Зондский пролив. Японский командир сообщил, что их крейсерам приказано, идя по направлению Мадагаскара, искать русскую эскадру. Японский флот намерен, будто бы, атаковать ее в Индийском океане[371].

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 63. Л. 140.

Машинописная копия

[...] Когда же им понадобились стоянки у берегов Индийского океана — для встречи русского флота — японцы послали заблаговременно специальных агентов–чертежников, которые с июля по октябрь 1904 г. объездили все острова западного берега Суматры, составляя планы. О поездках японских агентов мной сообщено агенту Морского министерства в Батавию[372] 7/20 ноября 1904 г. № 316. О том, что японцы составляли именно планы, выяснилось только в декабре 1904 г., когда в Паданге [были] конфискованы составленные одним из японских агентов подробные карты западного побережья Суматры.

Точно так же в самом начале Русско–японской войны, когда все предполагали, что русский флот из Балтики будет брать уголь в попутных портах, японцы разослали своих агентов в места вероятных стоянок — в Сингапур, в Батавию, в Сурабайю, в Сайгон и другие места. Японские агенты, работая на пристанях как простые китайцы грузильщики угля, должны были подсунуть какую‑нибудь неприятность вместе с углем на русские суда и даже, в крайнем случае, поджечь угольные склады. Обо всем этом мной своевременно и подробно доносилось (телеграммы № 71 от 2 июня 1904 г. в МИД и № 76 от 28 июня в Морской штаб). [...]

АВПРИ. Ф. 150. Оп. 493. Д. 226. Л. 45.

Автограф П. К. Рудановского.

[...] Секретный агент Масе - наш офицер лейтенант Мисников, пробравшийся из [Порт-] Артура в Чифу на шлюпке. Прибыв сюда в начале декабря [1904 г.], он предложил мне свои услуги для секретных разведок. С согласия адмирала [Н.И.] Скрыдловая отправил его в Сингапур под именем французского журналиста Масе. Он имеет соответствующее удостоверение от французского консула в Сингапуре; пароход зафрахтован на имя Шаф[ф]анжона, плавает под видом корреспондентского парохода; получает от меня секретные указания через Кристи[373].

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 64. Л. 31-31 об.

Машинописная копия

Представляя при сем агентурную записку о командировке моей в Константинополь с 15 июня по 18 декабря истекшего года по организации наблюдения за японскими разведчиками в районе Черного, Мраморного морей, Архипелага, побережья Малой Азии, Европейской Турции, Болгарии, Греции и Румынии, имею честь донести Вашему Превосходительству нижеследующее.

При командировании в Константинополь мне было поставлено целью не допустить прибытия в пределы России 22 японских офицеров, которые, по указанию ДСС Павлова из Шанхая, предполагали якобы проникнуть в Черное море с целью нанести вред нашей Черноморской эскадре. С этою целью по прибытии в Константинополь было учреждено агентурное наблюдение за всеми прибывающими в русские воды иностранными пароходами, находящимися на них японцами, а также за японской колонией, находящейся в Константинополе. Ужев начале августа месяца агентурою получены были определенные указания на то, что сведения, сообщенные ДСС Павловым, лишены основания, и морские японские офицеры, действительно выехавшие из Японии, предназначались не для нанесения вреда нашей Черноморской эскадре, адля укомплектования экипажей военных судов, приобретенных японским правительством от бразилийского и чилийского военного флота.

Ввиду этого вверенная мне организация, продолжая по-прежнему вести наблюдение за всеми прибывающими в район агентуры иностранными судами, обратила главное внимание на выяснение японских разведочных сил и их деятельность. За отчетное время были выяснены нижеследующие разведчики-японцы:

1. Негласный японский консул в Константинополе К. Накамура, представитель японского торгового музея в Константинополе.

2. Его помощник, запасной офицер японских войск Т. Ямада, в распоряжении которого состояли дваяпонца, Морисаки и Танака.

3. Доктор археологии, фотограф, инженер Ито (Chieta Ito), все время путешествовавший по побережью Малой Азии и Египту.

4. Корреспондент газеты «Ниши» Торо Матцумото, проживавший на Босфоре в Терапии и наблюдавший за проследованием наших судов через проливы.

5. Профессор Хаяши, бывший в Софии, Константинополе, Пирее, Афинах, Перосе и выехавший затем через Бриндизи в Рим и далее во Францию и

6. Инженер Митсуаки, посетивший Париж и Лондон и имеющий сношения с Бухарестом по организации на юге России военного шпионажа.

Из числа упомянутых лиц агентурою была получена корреспонденция японцев Накамура, Ямада, Матцумото и Митсуаки, каковая по мере получения представлялась мною в подлиннике Департаменту полиции. Независимо от сего, попутно, при наблюдении за Босфором и Дарданеллами чинами агентуры получен был ряд ценных сведений военно-разведческого характера, касающихся вооружений Турции и Греции, доставлены фотографии вновь приобретенных турецким правительством двух миноносцев и указано место в Босфоре, где находятся ныне минные заграждения. Все эти сведения, упомянутые в подробности в прилагаемой агентурной записке[374], были своевременно переданы военно-морскому агенту в Константинополе капитану 2­го ранга Шванку и его помощнику г. Щербо.

Кроме того, при формировании охраны Суэцкого канала от вверенной мне организации было выделено три сотрудника, образовавшие отдельную агентуру, находящуюся в распоряжении командированного туда от Морского министерства капитана 2-го ранка Шванка, а также командировано два агента, состоявшие в распоряжении известного Департаменту полиции Жюльена Леруа[375].

В течение шестимесячного пребывания моего в Константинополе я располагал полною возможностью выполнять возложенную на меня задачу благодаря полному покровительству и помощи, оказанными мне как послом Зиновьевым, чинами посольства и консульства в Константинополе, так и военно-морским агентом капитаном 2-го ранга Шванком и его помощником г. Щербо; благодаря этому мне удалось сохранить полное мое инкогнито и избежать каких-либо нежелательных оглашений в печати о цели моей командировки.

Из числа лиц, оказавших особые услуги агентуре и способствовавших успешному выполнению возложенной на меня задачи, я считаю обязанным донести о нижеследующих:

Георгий Дмитриевич Фотиади, наш вице-консул в Смирне, доставивший агентуре ряд весьма ценных услуг и сведений о деятельности в Малой Азии японца Ито и отказавшийся принять средства на наем служащих для этой цели. Ходатайствую о награждении его орденом Св. Анны III степени.

Проживающий в Пирее греческий подданный Сократ Арханиотаки, способствовавший организации агентуры в греческих морях и затем обслуживавший Суэцкий канал под руководством капитана Шванка. Ходатайствую о награждении его медалью на Станиславской ленте с надписью «За усердие».

Кроме того, из числа подведомственных мне агентов я считаю себя обязанным выделить особо полезную деятельность нижеследующих известных Департаменту полиции по службе в заграничной агентуре моих агентов:

1. Георгия Анастасиевича Меласа, проживающего в Бухаресте.

2. Состоявшего в распоряжении бывшего Бессарабского охранного отделения сотрудника Ивана Осиповича Осадчука и

3. Заразившегося при исполнении служебных обязанностей и умершего 20 октября в Константинополе от черной оспы черногорца Михаила Кралевича. Меласу, Осадчуку и вдове Михаила Кралевича, оставшейся с двумя малолетними детьми в Бухаресте, я испрашиваю денежные награды.

Подполковник Тржецяк

ГАРФ. Ф. 102 ДП 00. Оп. 316. 1904 (II). Д. 12. Ч. 2. Л. 43-47;

Японский шпионаж в царской России. Сб. док. / Под ред. П. Софинова.

М., 1944. С. 190-192;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 41-43.

Милостивый государь, граф Владимир Николаевич.

Вследствие имевшихся у правительства сведений о намерениях японцев всеми средствами помешать военным нашим судам достигнуть Дальнего Востока, в июне месяце 1904 г. с высочайшего его императорского величества соизволения в Суэцкий канал и Красное море был командирован надворный советник Геденштром, которому было поручено принятие мер по охране эскадры нашей от покушений со стороны японцев от Порт-Саида до Индийского океана.

Эскадра контр-адмирала Фелькерзама и отряд капитана 1-го ранга Добротворского[376] благополучно прошли по Красному морю в Баб-эль-Мандебский пролив, считавшийся одним из самых опасных мест на пути прохождения наших судов. Пребывание последних в Джибути, где последние месяцы находился М. М. Геденштром в течение довольно продолжительного времени, прошло при самых благоприятных условиях.

Исполняя свою командировку при тяжелых условиях пребывания в Красном море летом, М. М. Геденштром выполнил с полным успехом высочайше возложенное на него чрезвычайно важное и трудное поручение, что обеспечило безопасный проход и пребывание в портах наших военных судов и транспортов. Ввиду сего обо всем изложенном почитаю особенно приятным долгом довести до сведения Вашего сиятельства.

Авелан

РГАВМФ.Ф. 417. Оп. 1. Д. 3143. Л. 168-168 об.;

Исторический архив. 1994. № 3. С. 43.

Обращаюсь к Вашему превосходительству с просьбой разрешить мне до прихода адм[ирала] Рожественского в эти воды окончить возложенную на меня миссию и явиться на эскадру в качестве офицера. Мне очень дорога возможность присоединиться к моим товарищам и участвовать в новом бою с японской эскадрой. Я думаю, что мое морское начальство не будет иметь ничего против моего намерения. Если Ваше превосходительство дадите мне разрешение, то не откажите известить об этом Главный морской штаб[377].

К сожалению, результат моей первой поездки неудовлетворителен[378]. Я разошелся с японскими военными судами и нашел между Лабуаном и Сингапуром только 2 вспомогательных японских крейсера. Кроме того, я узнал в Лабуане от Harbour-master’а, что 15 января нового стиля японская эскадра держалась ввиду острова в 25 милях. 2 сопровождавших ее транспорта и несколько миноносцев входили в гавань на несколько часов. Harbour-master не сумел сказать, куда направилась эскадра. В гавани Лабуана при мне стоял английский пароход «Schuybkill» в 8000 т водоизмещения. Он объявил свой груз - керосин. В Лабуане этому не верят. Я заметил, что осадка его 29 фут[ов], что для керосина, безусловно, слишком много. Вернее, [что] он нагружен снарядами, а сверху керосин. Директор Лабуанских (Bruni-bay) угольных копей сообщил небезынтересные сведения. Он заметил, что последние месяцы уголь скупается и немедленно после его добывания увозится и угольных запасов в Лабуане не остается. Уголь скупается неизвестно кем, и пароходы уходят немедленно, и он не знает, куда. Я забыл сказать, что показание командира «Schuybkill» сбивчиво: то он пришел из Иокогамы, то идет туда.

Жду с нетерпением быстроходного парохода, о котором Ваше превосходительство телеграфировали X. П. Кристи. Мне тяжело оставаться в бездействии в Сингапуре, особенно ввиду того, что я считаю необходимым дать адмиралу совершенно точные сведения до его ухода с Мадагаскара. По приходе парохода собираюсь идти на острова Xmas, Cocos и Сиберут, как наиболее подозрительные[379].

Искренне уважающий Ваше превосходительство и всегда готовый к услугам Лейтенант Мисников

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 2983. Л. 62-62 об.

Автограф Мисникова.

[...] Кристи телеграфирует из Батавии, указывая на щекотливое положение, в котором он находится вследствие неопределенности его отношения к капитану Полису и к нашему нештатному консулу. Кристи поясняет, что Полис с самого начала отнесся к его прибытию враждебно и, желая сам чрез посредство нештатного консула вести переговоры с губернатором Явы, причем ссылается на данные ему, по его словам, специальные полномочия, внушает голландским властям, что Кристи никакого официального характера не имеет и является руководителем секретного агентства.

Веденные нештатным консулом, по указанию Полиса, переговоры с губернатором, по убеждению Кристи, до сих пор имели обычным результатом издание голландскими властями все более и более стеснительных [для представителей России] постановлений о нейтралитете [в Русско-японской войне]. С другой стороны, наш нештатный агент, имея на месте личные коммерческие интересы, скрывает от властей случаи нарушения нейтралитета в ущерб частным голландцам, например, продажу им пароходов японцам. Ввиду сего Кристи ходатайствует о том, чтобы губернатор Явы был извещен о том, что Кристи командирован распоряжением Министерства иностранных дел на время войны с Япониею путем непосредственных сношений с местными властями в видах разрешения связанных с войной вопросов, независимо от нашего нештатного консула, который остается на прежней должности российского консула.

Почтительнейше прошу указаний, признает ли императорское Министерство возможным сделать с голландским правительством сношение, о коем ходатайствует Кристи, или же мне надлежит отозвать Кристи в Шанхай, так как я опасаюсь, что при создавшихся ныне его отношениях с Полисом и нештатным консулом дальнейшее оставление Кристи в Батавии не только не будет полезным, но может привести к нежелательным недоразумениям[380].

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 65. Л. 9—10.

Машинописная копия.

Адмирал Рожественский просит точно определить местонахождение [японского флота] и состав [его] сил на основании разведок, а не по слухам. Вследствие сего [я] обратился к датскому консулу, который запросил Копенгаген, чтобы дать [мне] два парохода. В пятницу [8/21 апреля] отправляю агента в Манилу[381].

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 66. Л. 35.

Машинописная копия.

Доверительно. Управляющий Морским министерством обратился ко мне с просьбою, не признано ли будет возможным секретно просить французское правительство, чтобы его представитель в Токио сообщал ежедневно в Сайгон командиру крейсера “Диана” князю [А.А.] Ливену собранные им известия о движении японских военных судов. Ввиду сего не найдете ли Вы возможным самым доверительным образом объясниться по настоящему предмету с г. Делькассе? Казалось бы, г. Арман[382] мог бы представлять эти сведения французским властям в Сайгоне, которые доставляли бы их немедленно конфиденциально князю Ливену. О последующем благоволите телеграфировать[383].

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 66. Л. 36.

Машинописная копия.

Морское ведомство в видах избежания потери времени ходатайствует, чтобы Вы ежедневно сообщали непосредственно в Сайгон командиру крейсера “Диана” князю Ливену все получаемые Вами известия о движении судов японского флота [...][384].

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 66. Л. 37.

Машинописная копия.

[...] Адмирал Рожественский с наиболее ценными кораблями эскадры прошел Сингапур 26 марта до рассвета. Интересно, что ни местные колониальные власти, ни английские крейсера-станционеры не могли распознать шесть броненосцев адмирала Рожественского, который прошел узкий Сингапурский пролив, положительно никем не замеченный. Наши эскадры соединились у острова Домар группы Анамба в воскресенье 27 марта и в пятницу 1 апреля расположились в бухте Камран к северу от Сайгона, где находятся еще и теперь [...][385].

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 67. Л. 23-23 об.

Машинописная копия.

Кристи телеграммой от 5 апреля из Батавии сообщил, что Полис по приказанию адмирала Рожественского выехал в Сайгон, передал Кристи свои шифры для сношений с Морским штабом и просил следить за нашими угольными транспортами, которые будут прибывать в Батавию и которые наш нештатный консул должен по распоряжению из Петербурга или адмирала Рожественского направлять далее. Одновременно Полис поручил одному из наших секретных агентов на предоставленном мною в его распоряжение германском пароходе «Шахзада» произвести разведку у западного берега острова Люцона. Ныне Кристи телеграфирует, что названный пароход, стоявший в Батавии с 18 марта без всякого груза, был предметом ежедневных придирок местных властей [...]. По убеждению Кристи, ввиду такового отношения местных властей, необходимо оставить всякие попытки направлять что бы то ни было в порты Явы и других голландских владений[386].

АВПРИ. Ф. 143. Оп. 491. Д. 66. Л. 62-62 об.

Машинописная копия.