На пятьдесят оттенков темнее

Глава 4

Когда ко мне возвращается ясность мыслей, я открываю глаза и гляжу в лицо любимого мужчины. Оно ласковое, нежное. Кристиан трется кончиком носа о мой нос, опирается на локти, сжимает мои руки и держит их возле моей головы. Вероятно, чтобы я не прикасалась к нему. Мне грустно. Потом ласково целует меня в губы и выходит из меня.

– Я скучал по нашей близости, – шепчет он.

– Я тоже, – вторю я.

Он берет меня за подбородок и целует – страстно, словно о чем-то умоляет. Чего он хочет? Я не знаю. У меня захватывает дух.

– Не бросай меня. – Он глядит мне в глаза, глубоко и серьезно.

– Хорошо, – шепчу я и улыбаюсь. Его ответная улыбка ослепительна; облегчение, воодушевление и мальчишеский восторг соединяются в восхитительный букет, способный размягчить самое холодное сердце. – Спасибо за айпад.

– Я очень рад, что он тебе нравится, Анастейша.

– Какая у тебя самая любимая песня в подборке?

– Ну, это мой секрет, – усмехается он. – Пойдем, девочка! Приготовь мне пожрать. Я умираю от голода.

Он спрыгивает с кровати и тащит меня за собой.

– Девочка? – смеюсь я.

– Девочка. Еды мне, скорее, пожалуйста.

– Ну, раз вы так просите, сэр, я немедленно примусь за готовку.

Слезая, я сдвигаю подушку. Из-под нее появляется сдувшийся воздушный шарик с надписью «Чарли Танго». Кристиан берет его и озадаченно смотрит на меня.

– Это мой шарик, – заявляю я, надеваю халат и завязываю пояс. (Вот же черт… зачем шарик так некстати вылез из-под подушки?)

– В твоей постели?

– Да. – Я краснею. – Он составлял мне компанию.

– Счастливый «Чарли Танго», – удивляется Кристиан. На его лице расцветает улыбка от уха до уха.

Да, Грей, я сентиментальная девочка, потому что люблю тебя.

– Это мой шарик, – повторяю я, поворачиваюсь и иду на кухню.

Мы с Кристианом сидим на персидском ковре, едим палочками из белых фарфоровых мисок лапшу с курятиной и запиваем охлажденным белым «Пино Гриджо». Кристиан опирается спиной о диван, ноги вытянул перед собой. На нем джинсы и рубашка. Всё. В глубине комнаты из его айпада мягко льется музыка «Буэна Виста сошал клаб».

– Вкусно, – хвалит он, энергично орудуя палочками.

Я сижу рядом, поджав ноги, жадно ем, внезапно осознав, какая я голодная, и любуюсь его голыми ступнями.

– Обычно готовлю я. Кейт не любит с этим возиться.

– Тебя научила мать?

– Не совсем, – усмехаюсь я. – Когда у меня возник интерес к готовке, мать жила с Супругом-номер-три в Техасе. А Рэй, если бы не я, питался бы тостами и фаст-фудом.

– Почему ты не осталась в Техасе с матерью?

– Ее муж Стив и я… мы не ладили. И я скучала без Рэя. Мама недолго прожила со Стивом. Вероятно, опомнилась. Она не любит говорить о нем, – спокойно добавила я.

Это была невеселая полоса в ее жизни, которую мы с ней никогда не обсуждали.

– Так что ты осталась в Вашингтоне у отчима.

– Я очень недолго жила в Техасе. Потом вернулась к Рэю.

– Похоже, ты заботилась о нем, – мягко говорит он.

– Наверное, – пожимаю я плечами.

– Ты привыкла заботиться о других.

В его голосе явственно звучит недовольная нотка.

– В чем дело? – интересуюсь я с удивлением. – Тебя что-то не устраивает?

– Я хочу заботиться о тебе. – Его глаза сияют от каких-то непонятных эмоций.

Мое сердце заколотилось.

– Я уже заметила, – шепчу я. – Только ты делаешь это странным образом.

Он морщит лоб.

– Это единственный способ, которым я владею.

– Я все-таки злюсь на тебя за покупку SIP.

– Знаю, малышка, но твоя злость меня не остановит, – улыбается он.

– Что я скажу моим коллегам, Джеку?

Он мрачнеет и сердито щурится.

– Этот хрен еще у меня дождется.

– Кристиан! Он мой босс.

Он поджимает губы и становится похож на упрямого школьника.

– Не говори им.

– Чего не говорить?

– Что я их купил. Соглашение о намерениях было подписано вчера. О сделке будет объявлено через четыре недели, когда руководство SIP выполнит кое-какие условия и внесет изменения в издательскую политику.

– О-о… я могу оказаться без работы? – встревожилась я.

– Искренне сомневаюсь в этом, – отвечает Кристиан, пряча усмешку.

– Если я найду другую работу, ты купишь и ту компанию?

– Но ведь ты не собираешься уходить, верно? – Он настораживается.

– Возможно. Я не уверена, что ты позволишь мне выбирать.

– Да, я куплю и ту компанию. – Он непреклонен.

Я хмурюсь, не видя выхода.

– Тебе не кажется, что ты переходишь все пределы разумного?

– Да. Я полностью отдаю себе отчет в том, как это выглядит.

– Спасибо доктору Флинну, – бормочу я.

Он ставит на пол пустую фарфоровую плошку и бесстрастно смотрит на меня. Я вздыхаю. Мне не хочется воевать. Встаю и забираю посуду.

– Десерт хочешь?

– Конечно! Ты можешь мне что-то предложить? – интересуется он с обольстительной ухмылкой.

– Не меня. – Почему не меня?.. Моя внутренняя богиня пробуждается от дремоты и садится, чутко прислушиваясь. – У меня есть мороженое. Между прочим, ванильное, – смеюсь я.

– В самом деле? – Его усмешка становится шире. – Думаю, мы можем придумать что-нибудь интересное.

Что?.. Я озадаченно гляжу на него, а он грациозно встает с ковра.

– Я могу остаться?

– Что ты имеешь в виду?

– У тебя, на ночь?

– По-моему, это предполагалось с самого начала.

– Хорошо. Где мороженое?

– В духовке. – Я мило улыбаюсь.

Он наклоняет голову набок и с иронией замечает:

– Сарказм – низшая форма остроумия, мисс Стил.

В его глазах появляется сладострастный блеск.

О черт! Что он задумал?..

– Я ведь могу и отшлепать тебя.

Я ставлю миски в раковину.

– Ты захватил с собой серебряные шарики?

Он хлопает себя по карманам и разводит руками.

– Знаешь, как это ни смешно, но я не ношу с собой запасной комплект. В офисе он мне без надобности.

– Очень рада это слышать, мистер Грей. А еще, кажется, вы сказали, что сарказм – низшая форма остроумия.

– Анастейша, мой новый девиз таков: «Если ты не можешь одолеть кого-то, присоединись к нему».

Я раскрываю рот – ушам своим не верю, – а он выглядит довольным собой и ухмыляется. Потом открывает морозилку и достает пинту лучшего ванильного мороженого «Бен & Джерри».

– Это нам подойдет. – Он глядит на меня потемневшими глазами. – «Бен & Джерри & Ана». – Каждое слово он выговаривает медленно и отчетливо.

Ну и ну!.. Моя нижняя челюсть отвисает до самого пола. Кристиан выдвигает ящик стола и хватает ложку. Когда он поднимает на меня взгляд, в его глазах горит страсть, а язык касается краешка верхних зубов. Ах, этот язык!

У меня захватывает дух. Желание – темное и сладостное – пробегает горячей волной по моим жилам. Сейчас будет весело.

– По-моему, тебе слишком жарко, – шепчет он. – Ты перегрелась. Я буду охлаждать тебя. Пойдем.

Кристиан протягивает мне руку, и я послушно следую за ним.

В спальне он ставит мороженое на ночной столик, снимает с кровати пуховое одеяло и обе подушки, кладет их горкой на пол.

– У тебя ведь найдется смена простыней, верно?

Я киваю, завороженно наблюдая за его действиями. Он берет в руки «Чарли Танго».

– Не испачкай мой шарик! – грозно предупреждаю я.

Уголки губ дергаются в лукавой улыбке.

– И не собираюсь, малышка. Я испачкаю тебя и эти простыни.

Мое тело буквально заходится в конвульсиях.

– Я привяжу тебя, согласна?

Ой… Что-то будет…

– Ладно, – шепчу я.

– Только руки. К кровати. Мне так нужно.

– Ладно, – снова шепчу я, не в силах произнести что-то другое.

Он подходит, глядя мне в глаза.

– Мы возьмем вот это. – Он берется за пояс моего халата и очень медленно, словно дразня меня, развязывает его и аккуратно вытаскивает из петель.

Халат распахивается, и я стою как парализованная под его жарким взглядом. Через пару мгновений Кристиан снимает халат с моих плеч. Халат спадает и ложится возле моих ног, а я стою обнаженная. Кристиан гладит мое лицо костяшками пальцев; прикосновение отдается сладким эхом в глубине живота. Наклонившись, он быстро целует меня в губы.

– Ложись на спину, – бормочет он. Его потемневшие глаза сверкают.

Я послушно выполняю все, что он говорит. Моя комната погружена в полумрак, только от ночника льется робкий свет.

Вообще-то, я ненавижу энергосберегающие лампочки – они такие тусклые. Но сейчас радуюсь приглушенному свету. Кристиан стоит возле кровати и глядит на меня.

– Я могу смотреть на тебя весь день, Анастейша, – говорит он и тут же залезает на кровать, садится на меня верхом.

– Руки над головой, – командует он.

Я повинуюсь, и он обвязывает концом пояса мое левое запястье и продевает пояс через металлические прутья в изголовье кровати. Сильно дергает за него, рука вытягивается. Так же крепко привязывает и мое правое запястье.

Теперь, когда я связана, он заметно успокаивается. Ему это по нраву. Ведь я больше не могу до него дотронуться. Мне пришло в голову, что ни одна из его прежних партнерш не прикасалась к нему – они никогда не получали такой возможности. Он всегда контролировал все действия и сохранял дистанцию. Вот почему он так любит свои правила.

Он слезает с меня и, наклонившись, быстро чмокает в губы. Выпрямляется и стаскивает через голову рубашку. Расстегивает джинсы и сбрасывает их на пол.

Обнаженный, он великолепен. Моя внутренняя богиня выполняет тройной аксель, а у меня внезапно пересыхают губы. Его фигура словно создана по классическим канонам: широкие мускулистые плечи, узкие бедра – перевернутый треугольник. Он явно поддерживает форму тренировками. Я могла бы любоваться им с утра до вечера. Тем временем Кристиан подходит к изножью кровати, хватает меня за лодыжки и резко тянет на себя. Теперь мои руки окончательно вытянулись, и я не могу ими двигать.

– Так-то лучше, – бормочет он.

Взяв мороженое, он возвращается на кровать и опять садится на меня верхом. Медленно сдирает крышку из фольги и втыкает ложку в ванильную массу.

– Хм-м… оно еще твердовато, – сообщает он, подняв брови. Зачерпывает мороженое и отправляет в рот. Сладко жмурится, облизывает губы. – Поразительно, каким вкусным бывает простое ванильное мороженое. – Смотрит на меня с хитрым видом. – Хочешь попробовать?

Он сидит на мне и лакомится мороженым – такой молодой, беззаботный и горячий – глаза веселые, лицо сияет. Что же он собирается со мной делать? Я робко киваю, словно не могу говорить.

Он зачерпывает еще мороженого и протягивает мне; я открываю рот; тогда он быстро его проглатывает.

– Слишком вкусно, чтобы делиться, – заявляет он с коварной ухмылкой.

– Эй! – протестую я.

– Как, мисс Стил, вы любите ванильное мороженое?

– Да, – отвечаю я с наигранной злостью и безуспешно пытаюсь сбросить его с себя.

Он смеется.

– Ах, мы сердимся! Я бы на твоем месте поостерегся.

– Хочу мороженого!

– Ладно уж, мисс Стил, ведь вы так порадовали меня сегодня. – Он подносит к моим губам полную ложку мороженого и дает ее съесть.

Мне тоже хочется смеяться. Он веселится от души, и его хорошее настроение заразительно. Он зачерпывает еще мороженого и дает мне, потом еще… Ладно, хватит.

– Эге, вот как можно заставить тебя есть – путем принудительного кормления. Надо иметь это в виду.

Зачерпывает еще мороженого и предлагает мне. На этот раз я плотно сжимаю губы и мотаю головой. Тогда он ждет, держа ложку надо мной. Растаявшее мороженое капает мне на горло, на ключицы. Он медленно слизывает его. Мое тело наполняется истомой.

– Хм-м. Мисс Стил, оказывается, так мороженое еще вкуснее.

Я неистовствую, пытаюсь освободить руки; кровать зловеще скрипит, а мне плевать – я горю желанием, оно пожирает меня. Он зачерпывает еще ложку и льет растаявшее мороженое мне на груди. Потом размазывает его ложкой по каждой груди и соскам.

Ой… холодно! Соски напрягаются от мороженого.

– Холодно? – участливо спрашивает Кристиан и опять слизывает с меня лакомство. Его губы кажутся мне горячими по сравнению с холодом ванильной массы.

Это мука. Мороженое тает и стекает с меня струйками на простыню. Губы Кристиана продолжают медленную пытку, то с силой всасывают, то нежно ласкают мою кожу.

– Пожалуйста… – Я учащенно дышу.

– Поделиться с тобой?

Прежде чем я успеваю сказать «да» или «нет», его язык уже вторгается в мой рот, холодный, умелый; на вкус он походит сейчас одновременно на Кристиана и на ванильное мороженое. Восхитительно!

Едва я успеваю привыкнуть к этому, как он садится и выливает подтаявшее мороженое узкой полоской от грудей вниз и кладет на мой пупок большой комок. Оно еще холоднее, но почему-то обжигает…

– Ну вот, лежи спокойно, иначе все мороженое окажется на постели.

Его глаза сияют. Он целует обе груди, сильно сосет соски, затем слизывает полоску мороженого на теле.

А я стараюсь лежать неподвижно, несмотря на головокружительное сочетание холода и жарких прикосновений. Но бедра начинают двигаться сами собой, в собственном ритме, под действием холодной ванильной магии. Кристиан перемещается вниз и поедает мороженое с моего живота, ввинчивает кончик языка в пупок.

Из моего горла вырываются громкие стоны. Боже мой! Мне холодно и жарко одновременно, Кристиан доводит меня до исступления, но не останавливается. Он льет мороженое ниже, на лобок, на клитор. Я громко кричу.

– Тише, тише, – говорит Кристиан.

Его волшебный язык продолжает слизывать мороженое. Теперь я выражаю свою страсть спокойнее.

– Ох… пожалуйста… Кристиан…

– Я знаю, малышка, знаю, – шепчет он, а его язык делает свое дело.

Он не останавливается, не желает останавливаться, и мое тело выгибается кверху – выше, выше. Кристиан вставляет в меня один палец, другой и движет ими взад-вперед с мучительной неспешностью.

– Вот так, – бормочет он, ритмично поглаживая переднюю стенку моей вагины, а сам продолжает слизывать и всасывать ванильное мороженое.

Неожиданно я тону в умопомрачительном оргазме, извиваюсь со стонами; он притупляет все мои чувства, отдаляет все, что творится вне моего тела. Черт побери, это случилось так быстро!

Я едва замечаю, что Кристиан прекратил свои манипуляции и теперь стоит надо мной, надевая резинку. Вот он уже внутри меня, жестко и быстро.

– О да! – стонет он, вторгаясь в меня.

Он весь липкий – остатки мороженого размазаны между нами. Это странное ощущение меня отвлекает, но лишь на считаные секунды, так как Кристиан внезапно переворачивает меня на живот.

– Вот так, – бормочет он и опять резко входит в меня, но не спешит начинать свои обычные карающие движения.

Он развязывает мои руки и поднимает меня кверху, так что теперь я практически сижу на нем. Его ладони обхватывают мои груди, мягко теребят соски. Я со стонами откидываю голову назад, на его плечо. Он ласкает, покусывает мою шею и одновременно двигает бедрами, восхитительно медленно, снова и снова наполняя меня.

– Знаешь ли ты, как много ты для меня значишь? – шепчет он мне на ухо.

– Нет, – шепчу я.

Он смеется и на миг сжимает пальцами мое горло.

– Знаешь, знаешь. Я никуда тебя не отпущу.

Вместо ответа я издаю стон, а он прибавляет темп.

– Ты моя, Анастейша.

– Да, твоя, – признаю я, тяжело дыша.

– Я забочусь обо всем, что принадлежит мне, – шипит он и кусает мое ухо.

Я кричу.

– Правильно, малышка, я хочу слышать твой голос.

Одной рукой он обхватывает мою талию, другой держит мое бедро и врывается в меня еще жестче, вынуждая меня закричать еще раз. Его дыхание делается хриплым, неровным, под стать моему. Глубоко внутри я чувствую знакомую пульсацию. Опять!..

Я растворяюсь в ощущениях. Вот что он делает – владеет моим телом так, что я не могу ни о чем думать. Мощная, заразительная магия. Я как бабочка, попавшая в его сачок, не способная улететь, не желающая никуда улетать. Я его… вся целиком его…

– Давай, малышка, – рычит он сквозь стиснутые зубы, и после этого, словно ученик чародея, я взрываюсь, и мы вместе погружаемся в блаженную агонию.

Я лежу в его объятьях на липких простынях. Он прижался грудью и животом к моей спине и уткнулся носом мне в волосы.

– Я боюсь моей любви к тебе, – шепчу я.

– Я тоже, – спокойно говорит он.

– Вдруг ты меня бросишь? – Мне страшно об этом даже подумать.

– Я никуда не денусь, Анастейша. По-моему, я даже не смогу никогда насытиться тобой.

Я поворачиваюсь и гляжу на него. Его лицо серьезное и искреннее. Я нежно его целую. Он улыбается и заправляет прядь моих волос за ухо.

– Мне никогда еще не было так плохо, как после нашей ссоры, Анастейша, когда ты ушла. Я сделаю все что угодно, горы сдвину, лишь бы не страдать опять, как в тот раз.

В его словах звучат грусть и даже удивление.

Я опять целую его. Мне хочется вернуть наш веселый настрой. Кристиан делает это вместо меня.

– Ты пойдешь со мной завтра к моему отцу на торжественный летний прием? Это ежегодная благотворительная акция. Я уже обещал, что приду.

Я улыбаюсь, испытывая неожиданную робость.

– Конечно, пойду. – «Ох, черт! Мне нечего надеть».

– Что ты помрачнела?

– Так, ничего.

– Скажи мне, – настаивает он.

– Мне нечего надеть.

Кристиан слегка хмурится.

– Не обижайся и не сердись, но у меня дома остались все вещи, купленные для тебя. Я уверен, что там найдется парочка платьев.

Я недовольно надуваю губы.

– Да ладно?

Но сегодня мне не хочется ссориться. Лучше я приму душ.

Девушка, похожая на меня, стоит возле SIP. Застрелиться можно. Она – вылитая я. Словно это я, бледная и неряшливая, в одежде не по размеру, стою и смотрю на ту, другую, здоровую и довольную жизнью, которая носит мои наряды.

– Что в тебе есть такого, чего нет у меня? – спрашиваю я у нее.

Мое беспокойство перерастает в страх.

– Кто ты?

– Я? Я – никто… А кто ты? Ты тоже никто?

– Тогда мы с тобой равны – только не говори никому, они нас прогонят, понимаешь?..

Она улыбается; злая гримаса медленно расползается по ее лицу. Это так страшно, что я невольно кричу.

– Что с тобой, Ана? – Кристиан трясет меня за плечо.

Я не сразу соображаю, где нахожусь. Я дома, в темноте, в постели с Кристианом… Я трясу головой, чтобы окончательно проснуться.

– Ну, пришла в себя? Тебе приснился плохой сон.

– А-а.

Он включает лампу, и она льет на нас свой тусклый свет. Кристиан смотрит на меня с озабоченным лицом.

– Та девушка, – шепчу я.

– Что-что? Какая девушка? – участливо интересуется он.

– Сегодня, когда я уходила с работы, возле SIP стояла девушка. Она выглядела почти как я… правда, не совсем.

Кристиан застывает, и когда свет лампочки делается ярче, я вижу, что его кожа стала пепельного цвета. Он садится на постели и поворачивает ко мне лицо.

– Когда это было?

– Сегодня вечером, когда я уходила с работы, – повторяю я. – Ты ее знаешь?

– Да. – Он проводит рукой по шевелюре.

– Кто она?

Он молчит. Его рот плотно сжат.

– Кто она? – настаиваю я. – Скажи!

– Лейла.

Я сглатываю комок в горле. Его бывшая саба! Я вспомнила, как Кристиан говорил о ней перед тем, как мы отправились кататься. Внезапно я вижу, что он страшно напрягся. С ним что-то творится.

– Та девушка, которая записала «Токсик» на твой плеер?

Он с тревогой смотрит на меня.

– Да. Она что-нибудь тебе говорила?

– Она сказала: «Что в тебе есть такого, чего нет у меня?», а когда я спросила, кто она, ответила: «Никто».

Кристиан закрывает глаза, словно ему очень больно. Что случилось? Что она значит для него?

В моем теле бурлит адреналин, даже волосы шевелятся. Она очень дорога ему? Может, он страдает без нее? Я знаю так мало про его прошлые… хм, связи? увлечения? Возможно, они заключили контракт, по которому она обязалась давать ему то, что он захочет, и она с радостью давала это ему.

Ну нет, я так не могу… При мысли об этом мне становится нехорошо.

Спрыгнув с кровати, Кристиан натягивает джинсы и идет в гостиную. Я бросаю взгляд на будильник – пять утра. Накидываю его белую рубашку и иду за ним.

Господи, он звонит по телефону!

– Да, возле SIP, вчера… ранним вечером, – спокойно сообщает он. Потом поворачивается ко мне и строго требует: – Назови точное время.

– Примерно без десяти шесть, – бормочу я.

Кому он звонит в такую рань? Что сделала Лейла? Он сообщает эту информацию неизвестному адресату, а сам не отрывает от меня глаз. Его лицо строгое и серьезное.

– Выясни, как… Да… Я бы этого не сказал, но ведь и тогда я не мог подумать, что она способна на такое. – На его лице – болезненная гримаса. – Неизвестно, как все обернется. Да, я поговорю… Да… Знаю… Выясни и сообщи мне. Обязательно найди ее, Уэлч, она в беде. Найди ее. – Разговор окончен.

– Хочешь чаю? – спрашиваю я. У Рэя чай – ответ на любой кризис и единственная вещь, которую он хорошо делает на кухне. Я наливаю воду в чайник.

– Вообще-то я хочу вернуться в постель. – По взгляду Кристиана мне ясно, что не для сна.

– Знаешь, мне нужно выпить чашечку чая. Присоединишься?

Я хочу знать, что происходит. И мне не нужны его отвлекающие маневры.

Он взволнованно приглаживает волосы.

– Да, пожалуй, выпью, – соглашается он, но я вижу его раздражение.

Я ставлю чайник на плиту и вожусь с чашками и заварочным чайником. Мой уровень тревоги взлетает до готовности номер один. Намерен ли он рассказать мне об этой проблеме? Или мне самой придется все раскапывать?

Я чувствую на себе его взгляд – чувствую его неуверенность, гнев. Я поднимаю голову и вижу его настороженное ожидание.

– В чем дело? – тихо спрашиваю я.

Он трясет головой.

– Ты не хочешь мне говорить?

– Нет. – Он вздыхает и закрывает глаза.

– Почему?

– Потому что это не должно тебя касаться. Я не хочу впутывать тебя в эту историю.

– Хоть и не должно, все равно уже коснулось. Ведь она разыскала именно меня и поджидала возле моей работы. Как она про меня узнала? Откуда знает, где я работаю? Поэтому я имею право требовать от тебя объяснения того, что происходит.

Он снова раздраженно проводит ладонью по волосам, словно прислушивается к какому-то своему внутреннему спору.

– Пожалуйста, – ласково прошу я.

Его губы крепко сжимаются. Он хмурит брови.

– Вообще-то я представления не имею, как она тебя нашла. Может, видела наше фото в Портленде, не знаю. – Он опять вздыхает, и мне ясно, что он злится на себя.

Он расхаживает взад-вперед. Я терпеливо жду и наливаю кипяток в заварочный чайник. После паузы он продолжает:

– Когда я был с тобой в Джорджии, Лейла без предупреждения явилась ко мне домой и устроила сцену Гейл.

– Гейл?

– Миссис Джонс.

– Как это «устроила сцену»?

Он досадливо морщится.

– Скажи. Ты что-то скрываешь. – Я перебарываю робость и добавляю настойчивости в свой голос.

Он удивленно моргает.

– Ана, я…

– Ну?

Он обреченно вздыхает.

– Она пыталась вскрыть себе вены.

– Не может быть! – Теперь понятно, откуда у нее бинт на запястье.

– Гейл отвезла ее в госпиталь. Но Лейла ушла оттуда еще до моего возвращения.

Господи! Что это значит? Попытка суицида? Почему?

– Врач, лечивший ее, назвал этот поступок типичным криком о помощи. Он не верит, что она вправду шла на риск, и считает, что она лишь стоит на пороге суицидального мышления. Но я не уверен. Я пытаюсь ее отыскать и как-то помочь.

– Она что-нибудь сказала миссис Джонс?

Он смерил меня долгим взглядом. Я вижу, что ему не по себе.

– Так, пару слов, – наконец, отвечает он, но я понимаю: он что-то недоговаривает.

Я наливаю чай в чашки и обдумываю ситуацию. Итак, Лейла хочет вернуться в жизнь Кристиана и идет на крайние меры, чтобы привлечь его внимание. Ого, страшный способ… Но эффективный. Кристиан уехал ради нее из Джорджии, но она скрылась раньше, чем он туда прибыл? Очень странно.

– Ты не можешь ее найти? А если через ее семью?

– Они не знают, где она. Не знает и ее муж.

– Муж?

– Да, – смущенно говорит он, – она года два как замужем.

Что?

– Так она, замужняя женщина, была с тобой? – Ни хрена себе! Он и вправду не знает никаких рамок приличия.

– Нет! Господи, нет. Она была со мной года три назад. Потом мы расстались, и она вскоре вышла замуж за этого парня.

А-а…

– Так почему же она теперь пыталась привлечь твое внимание?

Он печально качает головой.

– Не знаю. Нам лишь удалось узнать, что она сбежала от мужа четыре месяца назад.

– Подожди, значит, она не была твоей сабой уже три года?

– Два с половиной.

– Но ей захотелось стать твоей законной женой.

– Да.

– А ты ни в какую.

– Ну, сама знаешь.

– И тогда она ушла от тебя.

– Да.

– Так почему же она снова вернулась к тебе?

– Не знаю. – По тону чувствую, что у него есть объяснение.

– Но ты подозреваешь…

Он сердито прищурил глаза.

– Я подозреваю, что это как-то связано с тобой.

Со мной? Чего она от меня хочет? «Что в тебе есть такого, чего нет у меня?»

Я гляжу на Кристиана, на его великолепный торс. Этот красавец принадлежит мне; он мой. Мой. Но все-таки она так похожа на меня: такие же темные волосы и бледная кожа. При этой мысли я хмурюсь. Да… что в тебе есть такого, чего нет у меня?..

– Почему ты не сказала мне вчера?

– Забыла. – Я виновато пожимаю плечами. – Понимаешь, междусобойчик после работы, в конце моей первой рабочей недели. Потом ты появился в баре. Твой… тестостеронный клинч с Джеком; потом мы приехали сюда. Эта встреча совсем выскользнула из моей памяти. Ты заставляешь меня забыть обо всем.

– Тестостеронный клинч? – кривится он.

– Да. Кто дальше пустит струю.

– Я тебе покажу тестостеронный клинч!

– Разве ты не будешь пить чай?

– Нет, Анастейша, не буду.

Его глаза прожигают меня насквозь. Говорят: «Я хочу тебя и немедленно». У-ух, горячо!

– Забудь о ней. Пойдем. – Он протягивает руку.

Моя внутренняя богиня делает в гимнастическом зале три сальто назад; я хватаю его за руку.

Я просыпаюсь, потому что мне жарко. Оказывается, я обвилась вокруг голого Кристиана Грея. Он хотя и спит, но крепко прижимает меня к себе. Мягкий утренний свет просачивается сквозь шторы. Моя голова лежит на его груди, нога сплелась с его ногой, рука на его животе.

Я осторожно, чтобы не разбудить его, поднимаю голову. Во сне он такой молодой и безмятежный. Он – мой.

М-м-м… Я нерешительно глажу его по груди, пробегаю кончиками пальцев по спутанным волосам, а он не шевелится. Я прямо-таки не верю своим глазам. Он реально мой – на несколько драгоценных мгновений. Я нежно целую один из его шрамов. Он тихо стонет, но не просыпается. Я улыбаюсь и снова целую. Он открывает глаза.

– Привет, – говорю я с виноватой усмешкой.

– Привет, – настороженно отвечает он. – Что ты делаешь?

– Смотрю на тебя.

Я пробегаю пальцами по его «дорожке счастья» – от пупка вниз до… Он сердито щурится, хватает меня за руку, но потом его губы растягиваются в ослепительной улыбке, и я успокаиваюсь. Мои прикосновения остаются тайными.

Но почему ты не позволяешь мне дотрагиваться до тебя?

Неожиданно он ложится на меня, вдавив в матрас, и хватает за запястья. Щекочет мой нос своим носом.

– Кажется, мисс Стил, вы задумали что-то нехорошее, – заявляет он строгим тоном, но с улыбкой.

– Я люблю думать о нехорошем, когда лежу рядом с тобой.

– Правда? – спрашивает он и легонько целует меня в губы. – Секс или завтрак? – спрашивает он.

Его глаза потемнели, но полны юмора. Я чувствую, как он входит в меня, и выгибаюсь навстречу ему.

– Правильно, молодец, – бормочет он; его дыхание щекочет мне шею.

Я стою перед зеркалом и пытаюсь изобразить из своих волос какое-то подобие прически – но они слишком длинные. Я в джинсах и майке. Кристиан только что принял душ и тоже одевается. Я жадным взором гляжу на его тело.

– Ты часто ходишь на тренировки? – интересуюсь я.

– Каждую неделю в один из выходных, – отвечает он, застегивая ширинку.

– Чем ты занимаешься?

– Бегаю, делаю силовые упражнения, занимаюсь кикбоксингом, – пожимает он плечами.

– Кикбоксингом?

– Да, у меня есть персональный тренер, бывший олимпийский чемпион. Его зовут Клод. Он тебе понравится.

Я поворачиваюсь и гляжу на него. Он застегивает рубашку.

– Как это понравится? Что ты хочешь этим сказать?

– Тебе он понравится как тренер.

– Зачем мне нужен персональный тренер? Для хорошей формы мне достаточно и тебя.

Он подходит ко мне и обнимает за плечи. Его потемневшие глаза встречаются в зеркале с моими.

– Но я хочу, чтобы ты, малышка, была в форме и справлялась с нагрузками. Это нужно для моих планов.

У меня вспыхивают щеки при воспоминании об игровой комнате. Да… Красная комната боли задает нагрузку для организма. Значит, он рассчитывает, что я опять туда вернусь? Хочу ли я этого?

«Конечно, хочешь!» – кричит моя внутренняя богиня.

Я смотрю в его бездонные, завораживающие серые глаза.

– Ты хочешь этого, не отрицай, – шепчет он.

Я заливаюсь краской; мне в голову приходит неприятная мысль о том, что Лейла, вероятно, справлялась с нагрузками. Мои губы поджимаются сами собой.

– Что такое? – озабоченно спрашивает Кристиан.

– Ничего, – трясу я головой. – Ладно, я познакомлюсь с Клодом.

– Правда? – недоверчиво спрашивает Кристиан.

Его лицо светлеет. У него такой вид, словно он выиграл в лотерею, хотя наверняка ни разу в жизни не покупал лотерейные билеты – не было нужды.

– Да, господи, если это так тебя радует, – усмехаюсь я.

Он еще крепче обнимает меня и целует в щеку.

– Ты даже не представляешь как, – шепчет он. – Ну, чем мы займемся сегодня?

Он утыкается носом в мои волосы, и по всему моему телу бегут восхитительные мурашки.

– Я хотела сегодня подстричься, а еще, хм-м, мне надо обналичить чек и купить машину.

– А, совсем забыл! – спохватывается он и закусывает губу. Потом лезет в карман и достает ключ от «Ауди».

– Машина здесь, – говорит он спокойно, с непроницаемым лицом.

– Что значит «здесь»? – сердито спрашиваю я.

Черт! Я зла. Как он смеет!

– Тейлор привез ее вчера.

Я открываю рот, закрываю и повторяю эти действия дважды, но так ничего и не в силах изречь. Он возвращает мне машину. Черт побери! Почему я не смогла это предвидеть? Что ж, в этой игре два игрока. Я лезу в задний карман джинсов и достаю конверт с чеком.

– Вот, это твой чек.

Кристиан смотрит на меня с удивлением; потом, узнав свой конверт, поднимает ладони кверху и пятится назад.

– Нет-нет. Это твои деньги.

– Нет, не мои. Я хочу купить у тебя машину.

Выражение его лица мгновенно меняется. На нем вспыхивает ярость – да, ярость.

– Нет, Анастейша. Это твои деньги, твоя машина, – сердито заявляет он.

– Нет, Кристиан. Мои деньги, твоя машина. Я покупаю ее у тебя.

– Я подарил тебе эту машину по случаю окончания учебы.

– Если бы ты подарил мне ручку – это был бы нормальный подарок. А не «Ауди».

– Тебе в самом деле хочется спорить со мной?

– Нет.

– Ладно, вот ключи, держи! – Он кладет их на комод.

– Я не это имела в виду!

– Прекратим дискуссию, Анастейша. Не испытывай мое терпение.

Я хмуро гляжу на него, потом меня осеняет. Взяв конверт, я рву его пополам, потом еще пополам и бросаю клочки в корзину. Уф, хорошо!

Кристиан стоит с бесстрастным лицом, но я знаю, что подожгла фитиль и теперь мне надо держаться подальше. Он гладит свой подбородок.

– Вы, как всегда, нарываетесь на неприятности, мисс Стил, – сухо заявляет он, резко поворачивается и идет в другую комнату.

Такой реакции я не ожидала. Думала, будет Армагеддон по полной программе. Я гляжусь в зеркало и принимаю решение завязать волосы в хвост.

Меня гложет любопытство. Чем там занимается мистер Грей? Вхожу в комнату. Он говорит по телефону.

– Да, двадцать четыре тысячи долларов. Срочно.

Он направляет на меня бесстрастный взгляд.

– Хорошо. В понедельник? Прекрасно… Нет, это все, Андреа.

Сердито захлопнул мобильник.

– Деньги поступят на твой банковский счет в понедельник. Мне не нужны такие фокусы.

Он клокочет от злости, но мне плевать.

– Двадцать четыре тысячи долларов! – Я почти кричу. – И откуда ты знаешь мой банковский счет?

Моя ярость удивляет его.

– Я знаю о тебе все, Анастейша, – спокойно заявляет он.

– Моя машина никак не стоила двадцать четыре тысячи.

– В целом я с тобой согласен, но у рынка свои законы. Цена зависит от того, покупатель ты или продавец. Некий сумасшедший захотел купить этот гроб на колесах и был готов раскошелиться на эту сумму. Очевидно, коллекционер. Если не веришь мне, спроси у Тейлора.

Я недоверчиво и зло смотрю на него, он на меня – два злых и упрямых идиота.

И тут я ощущаю притяжение: между нами возникает электричество; оно толкает нас друг к другу. Внезапно Кристиан хватает меня в охапку, жадно, неистово целует в губы. Его растопыренная ладонь держит меня за попку и прижимает к бедрам; другая рука тянет за волосы и запрокидывает мне голову. Я тоже запустила пальцы в его шевелюру и крепко держу, не отпускаю от себя. Он трется об меня всем телом, я слышу его прерывистое дыхание. Я чувствую, как он возбужден. Он хочет меня, и у меня кружится от счастья голова, я плавлюсь от восторга – ведь я нужна ему.

– Почему, почему ты споришь со мной? – бормочет он между жаркими поцелуями.

Кровь звенит в моих жилах. Неужели он всегда будет так же действовать на меня? А я на него?

– Потому что могу.

Я задыхаюсь от долгого поцелуя. Я не вижу, а чувствую кожей его улыбку. Он прижимается лбом к моему лбу.

– Господи, я хочу тебя, но у меня закончились резинки. Я никогда не могу насытиться тобой. Ты умопомрачительная, потрясающая женщина.

– А ты доводишь меня до безумия, – шепчу я. – Во всех отношениях.

Он качает головой.

– Пошли. Позавтракаем. И я знаю место, где ты можешь подстричься.

– Хорошо, – соглашаюсь я.

Наш конфликт позади.

– Я плачу. – Я хватаю чек за завтрак, опередив его.

Он хмурится.

– Ты не успел, Грей. Надо быстрее шевелиться.

– Верно, надо, – кисло соглашается он, хотя я подозреваю, что он меня дразнит.

– Не сердись. Ведь я теперь на двадцать четыре тысячи долларов богаче, чем была сегодня утром. Могу себе позволить… – я гляжу на чек, – заплатить за завтрак двадцать два доллара шестьдесят семь центов.

– Благодарю, – ворчит он. Ну, вернулся угрюмый подросток.

– Теперь мы куда?

– Ты в самом деле хочешь подстричься?

– Да ты посмотри на меня!

– По-моему, симпатичная прическа. Как все в тебе.

Я краснею и опускаю глаза.

– А как же прием, который устраивает вечером твой отец?

– Вспомнил! Нужно явиться в смокинге.

– Где он пройдет?

– В доме родителей. У них там разбит большой шатер.

– Что за благотворительная программа?

Кристиан трет ладони о бедра и неохотно отвечает:

– Называется «Справимся вместе». Реабилитация для наркозависимых родителей с маленькими детьми.

– По-моему, хорошее дело, – тихо говорю я.

– Ладно, пошли.

Он встает, давая понять, что разговор на эту тему закончен, и подает мне руку. Я берусь за нее, Кристиан крепко сжимает мои пальцы и выводит из ресторана.

Странно. Он так демонстративно ведет себя в одних случаях и совершенно закрыт в других. Мы идем по улице. Утро приятное, мягкое. Светит солнце, в воздухе витает аромат кофе и свежего хлеба.

– Куда мы идем?

– Это сюрприз.

Ну ладно. Не очень-то я люблю его сюрпризы.

Мы проходим два квартала; магазины тут явно более дорогие. Мне еще не выдавалась возможность обследовать эту часть города, но все это буквально по соседству с нашим жильем. Кейт будет довольна: тут масса маленьких бутиков, где она сможет утолять свою страсть к нарядам. Впрочем, мне тоже нужно купить несколько легких юбок, чтобы надевать на работу.

Кристиан останавливается перед большим шикарным салоном красоты под названием «Эсклава» (то есть «Рабыня» по-испански) и открывает передо мной дверь. Внутри все белое и кожаное. За ослепительно-белой стойкой администратора сидит молодая блондинка в белом. Она поднимает на нас взгляд.

– Доброе утро, мистер Грей, – радостно здоровается она и хлопает длинными ресницами.

На щеках блондинки появляется румянец, вероятно, от смущения. Это меня не удивляет, ведь таково действие Кристиана на всех женщин. Но откуда она его знает?

– Привет, Грета.

Он тоже ее знает. Как это понять?

– Как обычно, сэр? – вежливо спрашивает она. У нее очень розовая помада.

– Нет, – быстро отвечает он, нервно покосившись на меня.

Как обычно? Что это значит?

«Ни фига себе! Ведь это Правило номер шесть, проклятый салон красоты… Вся эта чушь с воском… проклятье!..»

Вот куда он приводил всех своих саб! Может, и Лейлу тоже? Как мне к этому относиться?

– Мисс Стил скажет вам, что она хочет.

Я сердито гляжу на него. Он вводит свои Правила, не мытьем, так катаньем. Я уже согласилась на персонального тренера – и вот теперь это?

– Почему здесь? – злобно прошипела я.

– Салон принадлежит мне, как и еще три таких же.

– Ты его владелец? – удивленно переспрашиваю я. Вот уж неожиданность!

– Да. Попутный бизнес. Кстати, ты можешь получить здесь все, что хочешь. Всевозможный массаж: шведский, шиацу; горячие камни, рефлексология, ванны с морскими водорослями, массаж лица и прочее, что нравится женщинам, – тут делают все. – Он взмахивает рукой с длинными пальцами.

– И воск?

Он смеется.

– Да, воск тоже. Во всех местах, – шепотом добавляет он, наслаждаясь моим дискомфортом.

Я вспыхиваю и бросаю взгляд на Грету. Она выжидающе смотрит на меня.

– Будьте добры, мне нужно подстричься.

– Хорошо, мисс Стил.

Грета с немецкой четкостью находит в компьютере необходимую информацию.

– Франко освободится через пять минут.

– Франко хорошо стрижет, – заверяет меня Кристиан.

Я пытаюсь осмыслить то, что только что узнала. Кристиан Грей, генеральный директор холдинга, владеет еще и сетью салонов красоты.

Краем глаза я наблюдаю за ним. Внезапно Кристиан бледнеет – что-то, или кто-то, этому причиной. Я поворачиваю голову, чтобы узнать, куда направлен его взгляд. В глубине салона появляется стройная платиновая блондинка, закрывает за собой дверь и разговаривает с парикмахером.

Платиновая блондинка высокая, загорелая, на вид лет тридцати с небольшим – точно сказать трудно. Она одета в такую же форму, что и Грета, только черного цвета. Выглядит потрясающе. Ее волосы буквально светятся словно нимб, постриженные каре с длинными передними прядями. Она поворачивается, видит Кристиана, и на ее лице расцветает ослепительная и теплая улыбка.

– Извини, – торопливо бормочет Кристиан.

Он быстро идет через салон, мимо парикмахеров в белом, мимо учеников, стоящих возле раковин, к ней. Они стоят слишком далеко, и я не слышу, о чем они беседуют. Платиновая блондинка нежно здоровается с ним, целует в обе щеки, берет за локоть, и они о чем-то оживленно беседуют.

– Мисс Стил?

Грета безуспешно окликает меня.

– Минуточку, пожалуйста, – прошу я, не в силах оторвать глаз от Кристиана и платиновой блондинки.

Та поворачивается и смотрит на меня, как на знакомую. На ее лице – такая же ослепительная улыбка. Я вежливо растягиваю губы в ответ.

Кажется, Кристиан чем-то расстроен. Он в чем-то убеждает платиновую блондинку, она уступает и с улыбкой поднимает руки кверху. Он тоже улыбается – ясное дело, они прекрасно знают друг друга. Возможно, они долгое время вместе работали? Может, она управляет этим салоном? У нее властный вид.

Потом понимание ударяет в меня, словно тяжелый стальной шар на тросе, и глубоко внутри, на уровне инстинкта, я понимаю, кто это. Она. Яркая, не очень юная, прекрасная…

Это миссис Робинсон.