На волнах страсти

4

На ужин она нарядилась не столь фривольно. На всякий случай даже надела бюстгальтер, а поверх него белое платье с узкими бретельками и сравнительно скромным вырезом, несколько компенсированным укороченной юбкой. На ноги легкие белые лодочки ручной работы на низком каблуке, удобные для хождения даже по песку. Вдруг после ужина придется совершить романтическую прогулку вдоль кромки моря.

Галантный кавалер уже ждал ее у выхода из здания, нетерпеливо прохаживаясь по бетонным плиткам. Он тоже успел переодеться. Теперь на нем были полотняные белые брюки и сиреневая рубашка с короткими рукавами и расстегнутым воротом-стойкой. На ногах светлые мокасины. Тщательно выровненный пробор, выглаженные бритвой до синевы щеки и аккуратно подстриженные усы. В соответствии с известным правилом настоящие джентльмены бреются дважды в день. Утром — для работы, вечером — для дамы. Запах дорогого одеколона явственно перебивал запах пустыни. В общем, полный набор макияжа обольстителя. Услышав мягкий перестук каблуков, он мгновенно развернулся, и его лицо осветилось радостной улыбкой. Можно подумать, что он томился здесь в ожидании не одни сутки и уже не чаял увидеть свое свалившееся с неба «сюрпризное» счастье.

В зале ресторана, оформленном с восточным колоритом, по мотивам арабско-персидских сказок, оказалось довольно уютно. Демократичный и щедрый «шведский стол» радовал глаза яркими цветовыми пятнами и дразнил обоняние пряными ароматами. Роберт сразу же взял на себя роль Моисея, водившего евреев по пустыне. Под его мудрым руководством значительная часть яств с «выставочных» столов вскоре перекочевала на их индивидуальный столик. Впрочем, функции носильщика он взял на себя, освободив прекрасную спутницу от физических усилий и завистливых взглядов, сидящих на диете дам.

Вскоре оба дружно и без церемоний набросились на гору съестного, которой Анне у себя дома хватило бы на неделю. У нее вдруг прорезался поистине неутолимый аппетит, как у нильского крокодила. Наверное, от пережитых за двое суток волнений, после начавшейся наконец психологической разрядки. Такое иногда случалось и в Граце. Первые десять минут оба едока работали молча, сосредоточенно и деловито, как участники профессиональных соревнований «любителей покушать», не отвлекая друг друга пустыми разговорами. Все в духе восточных традиций застолья. Вначале гости должны насытить животы, а потом уже свои уши. В конце обильной трапезы, за шербетом, кофе и кальяном, можно будет не спеша и со вкусом поделиться своей мудростью с окружающими и блеснуть велеречивостью. А заодно насладиться мудростью и красноречием других. Как гласит арабская пословица: «Сколько ни говори «халва, халва» — во рту сладко не станет». Поэтому вначале халва и барашек, а сладкие слова потом.

Первым светский разговор начал Роберт, заметив, что темпы манипуляций ножами, вилками и ложками с дамской стороны заметно снизились. Он отодвинул остатки еды от себя, не спеша вытер губы салфеткой и с удовлетворением подытожил:

— Неплохо поработали. Глазами съел бы еще больше, но надо следить за талией.

— Да? — подыграла ему Анна. — Кто бы мог подумать? А на вид вошло бы гораздо больше. Очень жаль. У меня, по счастью, такой проблемы не стоит. В тех дамских журналах, которые я читаю в последнее время, пропагандируется здоровый образ жизни. Женщина не должна быть рабыней диктата моды и мужских пристрастий.

— Хотите сказать, что это мужчины навязали вам ограничения по объемам плоти?

— Именно это, угадали.

— Нонсенс. Большинство мужчин, наоборот, как раз в восторге от пышного тела. И страдают от пропаганды компаний по производству средств для похудения не меньше, чем женщины.

Уловив ее взгляд, скользнувший по собственным, стройным формам, Роберт тут же поправился.

— Впрочем, я в категорию любителей «пышностей» не вхожу. Я за умеренность во всем. Избыток костей меня тоже не прельщает. С моей точки зрения, у вас как раз идеальная фигура. Именно то, что мне больше всего нравится.

— Спасибо, Роберт, если это искренне. Мне приятны ваши комплименты. Итак, я могу перейти к десерту?

— Безусловно, мадам. Хотя, конечно, для этого вам не нужно мое разрешение. Рад, что смог угодить своим скромным словесным даром. До конца вечера вы услышите еще много лестного о себе. Я ведь только начал. — Роберт даже приподнялся и шутливо щелкнул каблуками. — Ваша улыбка и довольные глаза — лучшая для меня награда.

— О, я знала, к кому подойти на пляже! Тот самый случай, когда пригодилась пресловутая женская интуиция. Наверное, смогла бы вас отыскать и в этом ресторане.

— Не сомневаюсь. Или я бы сам вас нашел. Мне кажется, что мы прекрасно подходим друг другу.

— Да? Думается, такое заявление ко многому обязывает. Я бы не стала торопиться в первый же вечер. Впрочем, подозреваю, что вы просто хотите перейти к деловой части нашей встречи. Вы, помнится, говорили, что подготовили для меня какое-то специальное предложение.

— От которого, вы не сможете отказаться? — усмехнулся Роберт.

— Именно. Хотя, конечно, посмотрим. Я девушка достаточно серьезная, так что ваше предложение мы вначале серьезно обсудим. — Анна на несколько секунд прервалась, облизывая ложку с мороженым, потом подняла на него свои выразительные глаза. — Надеюсь, у вас нет в этом сомнений?

— Никаких. Просто удивительно. Опять совпадение. Да мы идеальная пара. Я ведь тоже исключительно серьезный и предусмотрительный человек. Особенно в отношениях с женщинами. С некоторых пор. — На его лице, у кончиков губ, появилась какая-то скорбная складка. Но затем лицо мгновенно разгладилось.

— Простите, Роберт, за вторжение в личную жизнь. — Анна с сожалением, но решительно отодвинула вазочку с недоеденным мороженым перед серьезным разговором. — Насколько я поняла, у вас была какая-то личная драма недавно. И наверняка связанная с женщиной. Я права?

— Да, похоже, вы всегда правы. Но это в прошлом, и, надеюсь, на наши отношения никак не повлияет. Просто я стал мудрее и богаче в плане жизненного опыта. Не столь наивным и доверчивым. Это тоже полезно. А предложение к вам у меня есть. Не бойтесь. Ничего сложного или криминального. Но оно несколько необычно.

— О, какое интригующее начало. Я вся внимание. Излагайте. Кстати, может быть, удобнее будет пойти прогуляться и продолжить беседу под пальмами, на свежем воздухе?

— Прекрасная мысль. Как раз именно то, что я и хотел предложить. Но вам придется набраться терпения. Я бы хотел вначале изложить предысторию проблемы, чтобы вам было понятно, о чем пойдет речь. Если вы не против, конечно. Надеюсь, еще не устали от меня?

— Напротив, только вхожу во вкус. Я терпеливая женщина, и у меня впереди почти две недели пребывания в Хургаде. Кстати, вы здесь надолго планируете задержаться?

— Практически на столько же. Опять совпадение. Все-таки, мне кажется, Анна, что налицо вмешательство судьбы. Я ведь совершенно случайно оказался именно на этом курорте. Вообще-то планировал отправиться куда-нибудь на Средиземное море, например, в Тунис. Или в Индию, в Гоа.

— И что же случилось?

— Да ничего особенного. Просто позвонил один мой друг, который работает в туристическом агентстве. Он знал, что я собираюсь на море, и предложил горящую путевку сюда, на Красное море, за довольно символическую сумму. Я только спросил, на всякий случай, будет ли возможность поплавать с аквалангом. Меня заверили, что в Хургаде есть даже прогулочная подводная лодка, а не только акваланги. Это окончательно предопределило мой выбор.

— Ну, а мой выбор был не случайным. В Египте я еще ни разу не была, хотя испытывала к нему интерес с детства. Последствия классического образования. Школьные уроки истории, наверное, как и у вас, включали древние Египет, Грецию и Рим. Ну, а что касается Хургады, то это еще проще. Никакой романтики, чистый расчет. Я предпочитаю по-немецки организованный сервис. А Хургаду контролируют немецкие собственники, и, соответственно, преобладает германская школа обслуживания. Надеюсь, не затронула слишком вашу национальную гордость?

— Нет, нисколько. Я тоже предпочитаю хорошо организованное обслуживание. Считайте, что в этом плане я космополит.

— Единственной проблемой для меня стала ссора с родителями, — продолжила Анна свою одиссею. — Они уже привыкли к тому, что Рождество я провожу в кругу семьи. Соблюдаю, так сказать, традиции нации. Австрийцы большие любители исторических традиций, не хуже англичан. Я, например, почти на все праздничные торжества хожу в национальном костюме. Бело-красные цвета, заниженный лиф, талия затянута в рюмочку, как в корсете, широкая юбка, передничек впереди. У матери почти такое же, с поправкой на другие размеры. А отец в кожаных штанах до колен, на лямках, в белой рубашке и шерстяной жилетке. Вязаные гольфы до колен, грубые походные ботинки на толстой, «горной» подошве. И тирольская шляпа, разумеется. Зеленая, войлочная, с козьими рожками впереди. Мать разводит цветы на балконе, расставляя тщательно горшки по цветам национального флага. Красный, белый, красный. И все наши соседи по дому делают то же самое. Так что пришлось сдвинуть запланированные сроки поездки, чтобы не нарушать семейных традиций. Сделать так, чтобы я вернулась домой до 25 декабря.

— Да, очаровательную картину вы нарисовали, — мечтательно зажмурив глаза, — произнес Роберт. И даже звучно прищелкнул языком. — А вот мы, валлийцы, многое уже утратили из своего прошлого, из кельтской культуры. Даже язык забыли. Сейчас вряд ли кто-то сможет достаточно свободно изъясняться на уэльском. К сожалению, я тоже не исключение из этого правила. Так что остается вам только позавидовать.

— Кстати, Роберт, если у меня достаточно благополучно со слухом, то прозвучало романтичное слово «акваланг». Стало быть, вы не только журналист, но и спортсмен-подводник? Наследник Жака Кусто?

Роберт не удержался от хвастовства. Да и кто бы смог, когда тобой столь искренне и умело, восхищается юная леди с замечательными малахитовыми очами, в периоды заинтересованности, искрометного веселья и страсти начинающими переливаться изумрудными гранями? На его лице появилось столь обычное для мужчин выражение самодовольного превосходства.

— Да, мадам. Перед вами великий покоритель морских глубин. Хотя, конечно, до Жака Кусто мне далеко. Я ведь просто любитель. Впрочем, не только в плавании с аквалангом: Теннис, крикет, крокет, гольф и так далее. Как говорится, журналистская профессия обязывает. Ну, а главное и самое стойкое мое увлечение, с детства — это конные скачки. Стипль-чез.

— Скачки? — искренне удивилась Анна и нескрываемо критическим и недоверчивым взглядом обвела его с головы до ног.

— А что вас удивляет?

— Ну, честно говоря, я полагала, что при вашей комплекции такой вид спорта противопоказан. Я немного знакома с наездниками и с лошадьми. Мой дядя, брат матери, разводит и тренирует лошадей липицкой породы, в Пибере. В молодости долгое время выступал в Вене, в Испанской школе верховой езды. Так вот, я хочу сказать, что он невысокого роста и очень худенький. До сих пор следит на фигурой, несмотря на возраст. Не хочу, говорит, перегружать и дезориентировать лошадей во время тренировок.

— О, вот так приятный сюрприз. Я много слышал и о «липициарах», и о Венской школе верховой езды. Просто повезло, что встретился со столь знающей женщиной и с такими интересными родственными связями. Но, боюсь, что вы стали жертвой традиционного заблуждения. Вы видели специалистов по выездке лошадей и, возможно, жокеев, участвующих в гладких скачках. Да, в этих видах, действительно, нужны всадники невысокие и с минимальным весом. В детстве я как раз начинал с этого, пока не вырос. Первые несколько лет вообще катался на пони. А когда вышел за нужные габариты, перешел на скачки с препятствиями. В них как раз все наоборот.

— А именно?

— А именно, нужны, как раз такие, как я. Крепкие, достаточно высокие, с длинными и сильными ногами, развитыми плечами и спинными мышцами. Я не хвастаюсь, просто констатирую факт. В стипль-чезе лошадь требует особого управления, а всадник — максимальной устойчивости. С длинными ногами легче обхватить круп скакуна и удержаться во время прыжка через препятствие, проще управлять ею. В общем, не буду отнимать время ненужными техническими и биологическими подробностями. Я и так слишком много наговорил.

Последнюю, откровенно лицемерную фразу Роберт выдавил из себя с огромным трудом. С плохо скрываемой надеждой на просьбу о продолжении. О своем геройстве, одаренности и необычности красивой женщине, за которой только начал ухаживать, любой мужчина может рассказывать до бесконечности. Тем более, если она такая чуткая и деликатная, искренне заинтересовавшаяся тобой и задающая столь умные и приятные вопросы.

И дама его не разочаровала.

— Ну, что вы, Роберт. То, что вы рассказали, звучит так романтично. Я готова слушать вас хоть до рассвета. Я сама давно мечтаю принять участие в конных соревнованиях. Дядя Фердинанд научил меня ездить на лошадях, когда я провела у него пару каникул. Но это было давно, еще в детстве. Сейчас уже вряд ли получится. Но хотелось бы продолжить когда-нибудь, когда будет возможность.

— Да, жаль, что здесь, в Хургаде, нет таких возможностей. Но, если хотите, мы можем найти замену. Винсерфинг или параплан. Покатаемся на подводной лодке. Я уже наводил справки. Арабы купили у русских небольшую «шпионскую» подводную лодку и переделали ее на смотровую. Сделали большие иллюминаторы по бокам, и прозрачную носовую часть. Получилось что-то вроде «Наутилуса» капитана Немо, как в романе Жюля Верна. Я и сам бы с удовольствием прокатился на такой посудине, полюбовался бы подводным миром в комфортных условиях.

Анна немного помедлила с ответом, затем слегка насупилась, изображая недовольство, и заявила.

— Простите, Роберт. Я ценю вашу заботу, но не очень разделяю ваше снисходительное отношение к женщинам. Не могли бы мы усложнить задачу?

— Что вы имеете в виду? — уловив ее недовольство, Роберт тоже принял официальный тон.

— Ну, хотя бы дополнить катание на подводной лодке плаванием с аквалангом. Мне кажется, это было бы интересным и полезным для меня. Расширить свой кругозор, испытать себя в новом качестве. Хотя бы для того, чтобы было чем похвастаться дома, перед знакомыми, — нарочито легкомысленно заявила Анна, чтобы снять излишнюю напряженность светской беседы. Разговор как-то незаметно развивался вширь и вглубь, постепенно усложняясь и втягивая в себя все новые проблемы и темы.

— Кстати, десяти дней для обучения будет достаточно? — поинтересовалась она.

— Право, не знаю, что и сказать, — с сомнением протянул Роберт. — Конечно, за десять дней вполне можно изучить основы и поплавать самостоятельно с аквалангом. Для женщин нормальная глубина — до 12 ярдов. То есть около 10 метров, по вашим континентальным меркам. Конечно, с подстраховкой со стороны инструктора. Но я не знаю местных курортных правил. Позволят ли мне здесь заняться самостоятельно вашим обучением? Не хотелось бы отнимать хлеб у арабских инструкторов-профессионалов. Я слышал, что здесь вообще готовят новичков за один день. У нас бы это не позволили. В общем, думаю, что можно будет договориться и как-то скомбинировать наши усилия. Я подстрахую, если арабы чему-то вас недоучат. Найдем приемлемое решение.

— Ну, что ж. Я рада тому, как вы все быстро и умело решаете. В таком случае, как говорят французы, «вернемся к нашим баранам». К вашему интригующему предложению.

— Ох, извините. Совсем заговорился. Мы как-то сразу начали обсуждать одновременно столько тем, что я потерял основную нить. Спасибо за подсказку. Да, так вот, о моем предложении. Но вначале, если потерпите, все же вновь небольшое предисловие.

— Как в романе? — выразительно приподняла свои красивые брови Анна — Хорошо. Валяйте с предисловием. Я потерплю.

В этот момент они как раз остановились под пальмой, и на некоторое время воцарилась тишина, прерываемая только мерным рокотом морских волн и подвыванием уже остывающего суховатого ветра со стороны пустыни, с явственным привкусом прокаленных солнцем барханных солончаков. Оба настраивались на серьезный разговор. Роберт собирался с мыслями и наспех конструировал тезисы будущей речи, чтобы она была как можно более убедительной и в меру лаконичной. К сожалению, приходилось действовать экспромтом, чего он очень не любил. Но выбирать не приходилось. Иногда жокей вынужден подчиняться чрезмерно норовистому скакуну, с учетом его характера, принимая навязанные правила игры. Иначе будет еще хуже, и скачка может вообще сорваться. А с женщиной, как известно, еще сложнее, чем с самой норовистой кобылой. Затем, сочтя, что дальше тянуть уже невозможно и вынужденная пауза слишком затягивается, он откашлялся и приступил к повествованию.

— Итак, вначале, в качестве прелюдии. Я уже говорил, что работаю спортивным журналистом. Для этого я достаточно разбираюсь в разных видах спорта, да и сам спортсмен, по своему характеру и основным увлечениям. У меня два таких увлечения, конные скачки с препятствиями и плавание с аквалангом. Об этом мы уже говорили. Ну, для полной ясности добавлю, что в скачках у меня есть кое-какие достижения. Как у жокея-любителя, разумеется.

Он не сомневался, что любознательная девушка, во всем предпочитающая ясность, тут же опять задаст вопрос, и не ошибся.

— Роберт, извините, что прерываю, но чтобы потом не забыть. Я уже поняла, что вы очень скромный человек. Однако что, в вашем понимании, значит «кое-какие достижения»?

— Ну… Я уже несколько лет выступаю как жокей-любитель. Особой разницы с жокеями-профессионалами нет. Но гонорар за выступления, естественно, в отличие от профессионалов не получаю. У нас, в Британии, соревнования проводятся на разных ипподромах, в основном, с октября по апрель. Ипподромов несколько десятков. Приходится со своим скакуном переезжать с одного на другой. Это довольно неудобно и для жокея, и особенно для коня. Поэтому для жокея-любителя это тоже, естественно, ограничивает возможность участия в соревнованиях.

— И у вас есть свой скакун?

— Нет, что вы. Это слишком дорогое удовольствие. Я выступаю на разных лошадях. У меня, как и у вас, один из родственников тоже занимается коневодством. Брат отца. Разводит пони и гунтеров на продажу. Гунтеры — это лошади для охоты на лис. Это наш национальный вид спорта, очень древний. Нас за него часто критикуют. Мол, слишком кровожадный.

— Да, я слышала об этом. Я ведь изучала не только английский язык, но и историю Англии, ее культуру. Собственно, я уже была в вашей стране. Проходила что-то вроде языковой стажировки, когда училась в университете. Правда, недолго, всего месяц. Жила в английской семье, в Бирмингеме. К сожалению, в Лондоне была всего один раз. Приехала на поезде на выходные. Много за полтора дня не посмотришь. Пробежалась вдоль набережной Темзы, от Вестминстерского дворца до Тауэра, побывала в Национальной галерее и в Британском музее. Вот и все. Ой, извините, что опять вас отвлекла. Продолжайте, пожалуйста. Для меня ваши слова звучат как повествование Гомера.

— Не смейтесь, Анна. Я не поэт, а только журналист. Хотя надеюсь, что со временем стану настоящим писателем. Но вернемся все же к лошадям. Помимо пони и гунтеров на продажу, дядя позволил себе держать скакуна для собственного удовольствия и престижа. Вначале я на нем и выступал. Затем, когда добился весомых успехов, меня заметили другие владельцы скакунов. Стали приглашать выступить в качестве жокея на их питомцах.

— Это я поняла. Но, все-таки, как насчет описания успехов на скачках? Я с нетерпением жду главного.

— Ну, особых вершин на общенациональных заездах я не достиг, к сожалению. У нас есть несколько наиболее престижных скачек. Недавно довелось принять участие в одной из них. В Большом национальном стипль-чезе в Ливерпуле, на ипподроме Эйнтри. Заезд на четыре мили, тридцать препятствий. Выступал на прекрасном скакуне по имени «Золотая звезда». Были неплохие шансы на успех. К финишу выходил вторым и мог даже стать победителем. Впрочем, я уже чувствовал себя победителем. «Золотая звезда» буквально летел вперед, почти вровень с фаворитом. Отставал от него всего на треть корпуса, и постепенно, но неуклонно, дюйм за дюймом, сокращал разрыв. Но…

Роберт с горечью вздохнул, пожал плечами и продолжил каким-то потускневшим голосом:

— Буквально в последний момент что-то случилось с конем. Не знаю, что именно. Могу только гадать. Что-то необъяснимое, просто мистическое. Как будто он вдруг увидел привидение перед собой. Внезапно захрипел, встал на дыбы и как будто даже попятился назад. Затем столь же внезапно и быстро пришел в себя. Но было уже поздно. В общем, в результате я был на финише только пятым.

Роберт даже сделал шаг вперед, как будто пытаясь раствориться в темноте, укрывшись под ее пологом и разделив с нею свои черные воспоминания. Анна почувствовала, что настала ее очередь выступить в этом грустном диалоге. Мужчины достаточно сильные личности, но нередко тоже нуждаются в утешении.

— Извините, Роберт, не знаю даже, какие слова вам сказать в такой ситуации. Не хочется быть банальной. Но ведь это не окончательное поражение. Вы же не собираетесь сдаваться? Будут новые соревнования и новые возможности добиться того, что вы заслуживаете по праву. Я чувствую, что вы сильный человек не только физически. Вы сможете пережить это временное, случайное несчастье. Вы же верите в свою счастливую судьбу? Считайте, что в этом году была просто репетиция. Проба сил. Накопление опыта.

На следующий год вновь выйдете на старт и станете победителем. Я это интуитивно чувствую. Я вам это предсказываю. Хотите, заключим пари? Или вы боитесь? — Анна специально провоцировала его, зная, что это лучший способ отвлечь человека от самокопаний.

— Я? Боюсь? — Оскорбленное самолюбие сработало мгновенно. — Хорошо, я готов заключить пари. — Он развернулся к ней всем корпусом и даже как-то злорадно улыбнулся. — Возможно, вы этого еще не осознали, Анна, но, думаю, условия сделки будут в любом случае выгодны для меня. Итак, на что спорим?

— Как разумная и не слишком азартная женщина, я бы предложила следующие условия. Ну, скажем, некий жокей берет на себя обязательство вновь выступить на Больших национальных скачках на ипподроме Эйнтри. Кстати, я правильно его назвала?

— Да. У вас идеальная память и прекрасное произношение.

— Спасибо, Роберт, за галантность. Если вышеназванный жокей становится абсолютным победителем или хотя бы занимает одно из первых трех мест, то…

— Извините, что перебиваю, Анна, но речь в споре может идти только о полной победе.

— Ну, хорошо. Как я поняла, вы максималист. Но все же предлагаю компромисс. Вы же любитель. Ставить вас на один уровень с «профи» — это, по-моему, было бы нечестно и не по-спортивному. Давайте так. Если вы становитесь обладателем кубка или завоюете второе место, оставив первое место профессионалу, то вас ждет заслуженная награда от устроителей скачек. А если мое пророчество не сбывается, то я, со своей стороны, должна буду как-то вознаградить вас за моральную потерю и дезориентацию. Так что, при любом раскладе, вы остаетесь с прибылью. Умеют же некоторые мужчины извлекать выгоду из любой ситуации! — пошутила она и спросила:

— Ну так что же вы хотите в качестве компенсации от меня?

— Сложный вопрос. Что я хочу? Как жокей? Как мужчина? Как джентльмен? Как минимум или как максимум? Кстати, а каковы ваши идеи насчет взноса с моей стороны в случае победы?

— Боюсь, что вопрос действительно несколько сложноват для обоих, чтобы решить его с ходу. Есть деликатные моменты. Как бы еще больше не ошибиться и не прогадать. Как мне кажется, Роберт, есть смысл отложить его обсуждение. Взять тайм-аут на обдумывание, хотя бы на несколько дней. Вы не против?

— Конечно, нет. Вы правы. Я тоже хочу подумать. О том, например, как умерить свои аппетиты, чтобы они не показались вам чрезмерными. Не хочу, чтобы столь выгодная сделка сорвалась уже на этапе начала переговоров.

— Вот и отлично. Мы же еще увидимся, полагаю? Или ваши планы на ближайшее время могут измениться и вы сбежите из Хургады в новые странствия?

— Нет, ну что вы. Зачем такой пессимизм? После вашего появления на пляже все наоборот. Моя жизнь перевернулась. Разумеется, в лучшую сторону. Я уже говорил, что встретил идеальную собеседницу, и мы еще только начинаем обсуждение моего предложения.

— Какого предложения? Роберт усмехнулся.

— Хороший вопрос. Предложения, до которого мы никак не можем добраться из-за того, что утонули в других проблемах.

Он оглянулся и только сейчас заметил, что как-то незаметно они подошли к зданию отеля, где располагался ее номер. Анна тоже обратила внимание на столь интересное совпадение и машинально посмотрела на часы.

— Ого, для первого дня пребывания в Хургаде я слишком припозднилась. Чересчур много событий и впечатлений за один день. Боюсь, что придется воспользоваться опытом Шехерезады. Прервать временно, до утра, на самом интересном месте, дозволенные султаном мудрые речи. Надеюсь, джентльмен не будет возражать и отпустит даму. Ваша самая насущная проблема может подождать до утра? Ну, или хотя бы до восхода солнца? Мы же сможем увидеться поутру в ресторане… или вновь на пляже? — нарочито кокетливым тоном спросила она, мило улыбаясь.

— Да, с вами трудно дискутировать. Проигрываю по всем статьям. Придется потерпеть до утра, — улыбнулся в ответ собеседник и столь же игривым тоном продолжил: — Что поделаешь? Джентльмен должен оставаться джентльменом, даже на курорте.

— Я так и подумала. Надо полагать, что завтра я увижу вас под тентом в костюме-тройке и галстуке? В гамашах, цилиндре и с платочком в кармане?

Роберт не поддержал шутку.

— Боюсь, что это трудно будет осуществить. У вас устаревшее представление об англичанах. Хотя, конечно, смокинг и цилиндр напрокат я бы смог раздобыть, если понадобится. Ну и черные лакированные ботинки заодно. Однако предпочитаю демократично-спортивный стиль. Я все же журналист и жокей-любитель, если еще помните. Ролевой имидж самобытной и творческой личности обязывает. Лучше я завтра опять приду с блокнотом, чтобы вы смогли меня вычислить на пляже, если окажусь в одних плавках. Напоминаю, что блокнот в красной обложке. Видно издалека, даже в тумане. Специально такой подбирал.

— В тумане лучше заметны желтый цвет или оранжевый, — рассудительно уточнила Анна. — Хотя туманов здесь вроде не ожидается в это время года. Да и на пляж тогда незачем будет идти. Хорошо, Роберт, договорились. Встретимся на границе пляжного песка и морских волн. После сегодняшнего напряженного дня могу проспать слишком долго, так что о встрече за завтраком нет смысла договариваться.

После этой тирады, даже не дождавшись ответа, австрийская красавица почти моментально исчезла, легкомысленно помахав пальчиками на прощанье. Оставив его одного у куста какого-то пышного растения, следуя образу обольстительной, но чрезмерно умной Шехерезады.

Роберт еще довольно долго находился там же, где его хладнокровно и изящно оставили наедине с собой, размышляя о том, что с ним сегодня случилось. Подсознательно чувствуя, что, скорее всего, ему очень повезло. Похоже, не все в этом мире столь плохо, как казалось буквально еще сегодня утром. Возможно, процесс душевного исцеления уже начался. И его прошлая, поколебленная вера в наличие сердечных, милых и обаятельных женщин начнет оживать. Трещины на поверхности души начнут зарастать, из ран перестанет сочиться кровь. Или это опять пустые и чрезмерно оптимистические надежды? Впрочем, будущее покажет.

Он терпеливо дождался, пока погас свет в ее номере. Затем круто развернулся на каблуках и церемониальным маршем зашагал к своим апартаментам, напевая вполголоса что-то бравурное. Учитывая, мягко говоря, отсутствие музыкального слуха, он с детства предпочитал делать это в одиночку или в общении со скакуном. В результате, бедное животное вынуждено было терпеть не только тяжесть и неудобство сбруи и жокея, но и дополнительную психологическую нагрузку.