На войне как на войне

Глава 6

На войне как на войне

Глава 6

Пройдя после перестрелки пару километров и не встретив больше желающих повоевать, Гоги вышли из леса на почти открытое пространство — проплешину с неровными краями диаметром метров шестьсот, в центре которой росла огромная сосна с ровным стволом без сучьев высотой метров в тридцать, который венчала большая шапка кроны.

— Ребята, я предлагаю следующее, — заговорил Горыныч, разглядывая сосну. — Я сейчас залезу на это дерево под самый верх и устрою там наблюдательный пункт, а вы будете под моим присмотром планомерно выкашивать эту большую поляну грибов расходящейся спиралью. Двигаться будете группой. Так что пошли к дереву, и можете начинать собирать грибы возле него, пока я буду лезть вверх.

Горыныч быстро достал альпинистские ледоступы, нацепил их на ботинки, затем обхватил толстый ствол и себя прочным ремнем и пристегнул его к своему поясу, после чего начал восхождение по стволу, перебрасывая ремень вверх после каждой пары шагов. Добравшись минут за десять до самого верха дерева, практически не переставая ругать свою покалеченную ногу, Егорыч выбрал сук потолще и основательно закрепился на нем. Для этого он прицепил на сук подвесное сиденье для промышленных альпинистов, и устроился на нем, оглядывая окрестности.

Через некоторое время, когда вся группа уже слегка притомилась душой от монотонной работы, Галина затеяла серьезный разговор:

— Ребят, а как мы в плен сдаваться будем? — спросила она в групповом чате. — Никто не продумывал этот вопрос?

— А чем, собственно, вызван этот вопрос? — удивился Роман. — Мы что, уже в плен собрались?

— Начну с самого начала, — вздохнула Галина. — Вы все, наверное, читали в Правилах пункт о возможной сдаче в плен, или даже не в плен, поскольку никто сдавшегося в плену держать не сможет, а скорее сдача как механизм выхода из боя. Здесь правильнее говорить не о сдаче в плен, а о признании своего поражения и выхода из боя.

То есть, если человек понял, что бой ему не выиграть, то он может захотеть выйти из него через признание своего поражения и хотя бы сэкономить на сохранении очков, которые он потратил бы на долечивание, если бы продолжал упорно воевать, не говоря уже о потере десяти тыщ в случае его неизбежной смерти. В этом случае Цифра включает опцию сдачи и как-то дает понять врагу о том, что его противник признает свое поражение. С этого момента у него включается неуязвимость, но его победивший враг может подойти к нему и прикосновением забрать у него трофеи, как с трупа.

К тому же на нашей Войне уже известна обширная практика издевательств над слабым противником. Например, группа мужиков поймает девушку и начинают с ней забавляться. Они ее не лапают, не насилуют, не избивают жестоко — то есть не делают ничего такого, за что Система могла бы их наказать, а также не наносят своей жертве серьезный урон избиением, давая тем самым ей возможность спастись от них через смерть. Они могут, к примеру, избивать свою жертву, но при этом не доводить ее до смерти. Изобьют до полусмерти и сидят рядом, наблюдая за тем как их жертва копошится. Но если бедолага попытается уйти и уползти от них, они этому препятствуют.

Или же другой вариант, когда группа мужиков берут девушку в кольцо и начинают ее толкать друг другу. Урон она получает небольшой, но унижения выше крыши. Если девушка сядет на землю, они ее начинают пинать ногами, заставляя встать. В общем, фантазия у уродов тоже есть и работает она обычно в плохом направлении.

Естественно, у жертвы таких выродков есть возможность позвать друзей-знакомых на помощь, но среди слабаков немало одиночек, которые ни с кем не общаются. И вот для таких спасением как раз и является опция сдачи. Объявил о признании поражения и становишься на десять минут неуязвимым. А если победитель не даст возможность уйти от него в это время, то срок неуязвимости продлевается и можно пожаловаться Системе на нарушение Правил честной войны.

Для женщин и всевозможных слабаков механизм сдачи нередко оказывается единственной возможностью спастись от мудаков, которые и убивать не убивают, и не дают возможности уйти восвояси. Я, собственно, в значительной степени эту тему для тебя, Лена, подняла, чтобы ты хорошо знала и понимала этот механизм, если вдруг окажешься в сложной ситуации. Но в то же время, для нас эта опция тоже приобретает важное значение. Имея защиту имущества, нам нечего бояться выхода из патовой ситуации, когда мы и сбежать не можем, и победить врага у нас мало шансов.

Например, нас загнал большой отряд в тупик, прижал к какому-нибудь болоту и давит нас своей численностью. Мы спокойно признаем поражение, даем себя потрогать и ржем над разочарованными рожами, если они их нам покажут. И пусть только попробуют сделать нам какую-нибудь пакость типа того, что я описала выше. Чуть что — жалоба Системе. Я лично так на это смотрю и мне интересно узнать ваше мнение. А то вдруг кому-то из вас гордость или самолюбие не позволит так поступить в патовой ситуации. Вдруг вам все-таки лозунг «слабоумие и отвага» больше по душе!

— Спасибо тебе, Галочка, за своевременно поставленный очень важный вопрос, — высказался дед. — Ты даже не представляешь, как я рад, что мы с тобой воюем бок о бок. Что касается моего мнения о нашей возможной сдаче в патовой ситуации, то сразу скажу — гордыня и самолюбие никогда мне не мешали быть рациональным человеком, а описанный механизм выхода из сложной ситуации очень даже рационален и мне это нравится. Так что я полностью за.

— Я тоже за, — просто сказала Лена. — На эту тему у меня в голове нет тараканов.

— Да я вроде бы тоже никогда не страдал подобной херней, — пробормотал Роман. — Так что, если ты, Егорыч, дашь команду на сдачу, то с моей стороны проблем не будет. Да и кто ж откажется от удовольствия оставить врага без плюшки, которую он уже мысленно разжевал и обсмоктал в предвкушении!

— Поддерживаю! — рассмеялась Лена.

— Ну тогда на этом и порешили, — подвел итог дед. — А как надо вести себя, если враг сдается?

— В идеале враг должен поднять руки вверх после того, как он включил опцию сдачи, — пояснила Галина. — Но даже если он сильно ранен и просто не может пошевелиться, то любая твоя попытка причинить ему урон не даст результата. Вместо этого Система тебя проинформирует, что твой враг признал поражение и выходит из боя, предоставляя тебе возможность забрать у него свои трофеи. После этого тебе надо просто подойти и прикоснуться к нему, как мы это делаем с трупом.

— А если у меня нет такой возможности? — спросил Роман. — Например, мы ведем бой, зажав врага. Один из них вышел из боя, включив эту опцию, но остальные продолжают вести огонь. Как я к нему подойду за трофеями?

— Я кажется встречала в Сети что-то об этом, — сказала Лена. — Там вроде бы надо у Системы запросить дистанционную передачу трофеев. Но я плохо помню, так как меня это тогда особо не зацепило.

— Я выясню этот момент, — пообещала Галина.

— Договорились.

Ближе к утру, когда уже начало светать, а напарники Горыныча свою спираль раскрутили почти до опушки, дед заметил одинокого грибника, бредущего по оси Зоны с юга на север. Ребят чужак не видел, так как они в это время были довольно далеко и их разделял значительный язык леса. Дед предупредил своих о незнакомце, но предложил продолжать сбор грибов, приготовившись на всякий случай к стрельбе, потому как незнакомец мог оказаться и с чужой стороны.

Когда наконец грибник увидел троицу, он резко рванул в сторону финской территории, обозначив себя как врага, однако Горыныч приказал его не преследовать, поскольку из его команды финна вряд ли кто догнал бы. Ленка, самая здоровая из них, была не настолько быстра, чтобы угнаться за таким шустриком, так еще и стрелком она была пока никаким. Тем не менее Егорыч решил, что хватит ему проветриваться на высоте и пора спускаться. Быстро свернув свой наблюдательный пункт, дед перевел себя в походное положение и присоединился к группе.

В этот момент с той стороны, куда убежал финн, раздалось несколько выстрелов. Что это было? Финны замочили своего? Или в финском тылу кто-то из наших устроил охоту на грибников? Горыныч дал команду двигаться к лесу на восток, удаляясь от места, где был шум.

— Не будем Саидами — не пойдем туда, где стреляли, — усмехнулась Лена.

— Эт-точно! — ответил Горыныч в стиле товарища Сухова и все засмеялись. — Ну как урожай?

— На пять жизней набрали, — сказала довольная Галина. — Даже мухоморов под две сотни натоптали. Всегда бы так воевать.

— Боюсь, что это тот вариант, когда новичкам везет, — подал голос Роман. — Но ночные бродилки мне нравятся.

— Правда и зрителей на этом не соберешь, — возразила Лена.

— Ладно, поживем — увидим, — подвел итог Горыныч.

— Что будем делать, — спросила Галина, когда они подошли к опушке поляны, ставшей им чуть ли не родной. — Пойдем куда-то еще или будем продолжать здесь?

— На войне нельзя долго топтаться в одном месте, иначе нас обязательно кто-нибудь срисует, — сказал Горыныч. — Тот же хмырь, которого мы спугнули, мог уже своим передать информацию о том, что вас видел.

— Так его же убили, наверно! — удивилась Лена.

— Не факт, так как он мог отбиться и убежать, а то и вообще выйти победителем в той перестрелке, — возразила Галина. — К тому же своим он сообщить о нас мог еще до стрельбы.

— Мне кажется, там кто-то идет, — сказала девушка, указав в направлении, где стреляли.

— Всем в укрытие! — приказал Горыныч. — Посмотрим, кто это. Забирайтесь вон в те кусты, сквозь них наблюдать будет удобнее. К тому же там яма осталась от упавшего когда-то дерева — в ней вы светиться в ПНВ не будете. А я вот здесь спрячусь, между камнями.

Минуты через две на поляну вышла группа из четырех человек. Они тут же разбрелись по ней, оглядываясь. Затем один из них развел руками, показывая, что на поляне ничего нет. Четверка еще шире разошлась, охватывая уже половину поляны, а потом все собрались в центре возле сосны и стали совещаться. В этот момент Галина сообщила в чате: «С нашей стороны еще кто-то идет».

Горыныч стал лихорадочно озираться, проверяя свою позицию, не обнаружат ли его скрыт с разных сторон. В итоге он сместился на другую точку, чтобы камни его закрывали с двух сторон. Наконец с российской стороны показались трое, пройдя мимо Гогов слева, если смотреть на поляну. Эта троица уже почти вышла на поляну, когда прибывших заметили те, что были возле сосны, после чего четверка быстро юркнула за дерево, встав в затылок друг другу. Тройка же, оглядевшись, вышла на поляну и, не торопясь, двинулась в центр, рассредотачиваясь и оглядывая землю по сторонам. Эти тоже начали жестами показывать, что на поляне ничего нет.

Гоги ждали развития ситуации — было непонятно, к каким сторонам принадлежат эти две группы. Опознавание свой-чужой срабатывало на расстоянии не больше 100 метров, но тройка прошла мимо Гогов немного дальше, а те, что сейчас притаились за деревом, вообще пришли с другой стороны. И в этот момент из-за спин Гогов по правую сторону раздались звуки — кто-то брел по лесу, тоже выходя на поляну. Горыныч, посмотрев себе через плечо, смог идентифицировать еще троих, о чем и сообщил в чат: «Справа трое финнов!» — «Видим», — ответила Галя.

Вторая тройка вышла на поляну и сразу же направилась к первой, показав тем самым наблюдателям, что они союзники или просто две части одной группы, разделившейся раннее. Оставалось выяснить, чью сторону представляет четверка за деревом. Шестерка финнов, сойдясь, недолго посовещалась и направилась через поляну в свою сторону, минуя дерево стороной. Направление движения финнов было таким, что они должны были пройти мимо дерева на расстоянии метрах в тридцати от него. Прятавшаяся за деревом четверка могла бы избежать обнаружения превосходящими силами, если бы аккуратно смещалась вокруг дерева вслед за перемещением финнов относительно ствола, но, как говорится, что-то пошло не так. Похоже было на то, что один из четверки, переступая вбок, не посмотрел себе под ноги и зацепился то ли за корень, выступающий из земли, то ли за ногу товарища. В итоге споткнувшийся вывалился из-за дерева на землю, что не осталось для финнов незамеченным.

Прятавшиеся за деревом, поняв, что они обнаружены, тут же открыли шквальный огонь по финнам, один из которых сразу рухнул на землю, а остальные пятеро моментально рассредоточились шире и стали отстреливаться. Вначале преимущество было у тех, кто прятался за деревом, так как у них все-таки было укрытие. Проблема была лишь в том, что все они оказались правшами, и стреляли в четыре ствола справа от дерева, что было очень неудобно. А когда кто-то из них пытался как-то приспособиться к стрельбе с левой стороны, то тут же начинал получать в левое плечо.

Затем финны постепенно растянулись вокруг дерева двумя группками и начали буквально расстреливать перекрестным огнем кучку тел, прижавшихся за деревом друг к другу. Им даже выцеливать особо не надо было. Но и те, что были возле дерева, оказались не пальцем сделанные, сумев завалить еще двоих финнов, пока окончательно не свайпились. Оставшиеся трое фиников, пролутав труппы наших, что было уже очевидно, стали совещаться, озираясь по сторонам. Скорее всего, решали, что делать с телами своих товарищей. До воскрешения на месте гибели оставалось 20-25 минут в зависимости от того, кто первый погиб, а кто последний.

Вариантов у них было два: либо тащить тела на себе к своему лагерю, либо ждать воскрешения где-нибудь неподалеку в укромном месте и возвращаться уже всем вместе. На этой Войне Система установила правило тайм-аута, когда после окончания боя победившая сторона, сохранившая за собой контроль поля боя с лежащими на нем телами противника, была обязана дать возможность воскресшему врагу покинуть это место беспрепятственно. В этом случае оживающие враги могли не бояться повторного нападения и спокойно расползались в разные стороны. Однако практически все победители после окончания боевых действий старались своих погибших оттащить подальше от трупов врагов, чтобы избежать каких-либо осложнений с другими участниками Войны, не участвовавшими в бою, но подошедшими на помощь уже после его окончания.

В итоге оставшаяся в живых тройка финнов после короткого совещания решила укрыться со своими погибшими соратниками в тех самых кустах, где в это время сидели Гоги. Каждый из трех оставшихся в живых финнов взвалил себе на спину одного из погибших товарищей и все вместе они направились прямиком на встречу с затаившимися новичками. Увидев это, Горыныч приказал в чате: «Рома, снова у тебя ведущая роль в нашем шоу, но и вы, девочки, «клювом не щелкайте» — постреляйте в свое удовольствие. Бейте в упор, подпустив на минимальное расстояние. Рома, займи центральную позицию и бей всех троих, а девчата пристраивайтесь к нему по бокам и стреляйте в своих крайних. Все ясно?» — «Да».

Егорыч проверил свой карабин и стал наблюдать за приближением финнов, мысленно моделируя развитие событий. За Галю с Ромкой он не беспокоился — стрелять в упор, чуть ли не тыкая стволом в голову или грудь врага, большого умения не надо, ну а Лену остальные двое подстрахуют. Однако все пошло немного по-другому: если при выходе на поляну тройка финнов шла напрямик по группе невысоких валунов, почти полностью скрытых в земле и приподнимавшихся над землей от силы на метр, то со стороны поляны заход на этот скальный массив был не таким пологим и забраться на валуны с большим грузом за спиной было проблематично. В итоге финны решили обойти камни стороной, и сторона эта оказалась прямо рядом с укрытием Горыныча. План ломался — теперь у деда была отличная позиция для того, чтобы расстрелять всех троих в упор, если, конечно, он успеет. Но он должен успеть, потому как даже последний из финнов не успеет сбросить свою ношу и что-то предпринять толковое в ответ!

Горыныч сказал в чат: «Попробую сам справиться», а затем начал снова моделировать про себя: «Впереди идущего пропускаю; первый выстрел в ухо второму, когда он будет проходить мимо; поворот влево для выстрела в рожу третьему; разворот вправо для выстрела первому в затылок». Оставалось надеяться, что финны не слишком сильно растянутся в цепочку.

Дед рассуждал про себя: «Так, подходят. Вроде бы идут плотно — это хорошо. Чёрт, только бы нога не подвела, ведь придется резко вставать, а мое колено этого ужасно не любит. Первый проходит. А вот и шаги второго. Поехали!»

Все у Горыныча прошло как по маслу: первый выстрел сделал с двух метров в голову сбоку — даже не помешало то, что финн руки трупа забросил себе на плечи и тем самым закрыл нижнюю часть своей головы. Второй выстрел пришелся прямо в визор третьему с трех метров — он как раз на звук первого выстрела поднял свою голову и повернул ее к Горынычу. Затем третья пуля прилетела с шести метров в ухо первому, который начал разворачиваться назад через правое плечо, сбрасывая свой груз на землю. Егорыч тут же подскочил к нему и сделал контрольный в голову, а потом уже поковылял проверить остальных двух. Да и проверять их было лишним — Система известила его о трех убийствах. «Черт, надо отвыкать делать контрольные выстрелы, так как Система практически сразу показывает, кто перед тобой — труп или раненый. С этими контрольными только лишний расход патронов», — подумал дед.

Когда к нему прибежали остальные члены группы, Горыныч сказал:

— Ну что, котятки, поздравляю вас со вторым удачным боем. Меня уже начинает мучить чувство вины — я словно пришел на детскую площадку со своими взрослыми игрушками и тем самым ломаю малышам кайф. Наш уровень явно не соответствует этой «песочнице». Ну да бог с ними! Та-а-ак, как тут у нас трофеи собирают…

Горыныч прикоснулся к первому финну, убитому им, и … ничего. А нет — очков жизни прибавилось на счету, но на сколько, он не заметил.

— Народ, у вас счет жизней изменился?

— Да, тысяч двенадцать у меня прибавилось, — сказала Галина.

— И у меня.

— Аналогично.

— Так а сейчас? — спросил командир и дотронулся до следующего.

— Теперь тысяч пятнадцать, — озвучила Лена сумму прибавки.

Горыныч тоже увидел прибавку приблизительно пятнадцати тысяч. Затем он притронулся к третьему убитому. В этот раз прибавка была около девяти тысяч.

— Так, а как с этими тремя? — Горыныч потрогал тех трех, которых завалили возле сосны в центре поляны. Система после каждого продолжала прибавлять какие-то суммы.

— Лена, сбегай к той четверке и потрогай каждого из них.

Вояж девушки к сосне ничего не дал.

— А сейчас, ребята, делаем отсюда ноги, — велел командир. — Во-первых, трупы скоро начнут оживать, а во-вторых, сюда могут прибежать либо друзья всех этих дохлых Цифр, либо любители сбегаться на звуки чужого боя. А непредсказуемые встречи нам не нужны, так как прибежать может и двадцать человек. Давайте вернемся на километр назад по той дороге, что сюда пришли, потому как в направлении на юг скоро должна быть серьезная река поперек Зоны, через которую быстро не переправишься, а мне что-то сейчас не хочется прижиматься к воде.

Вернувшись назад, как и планировали, Гоги нашли островок густого ельника и сделали привал, чтобы разобраться с логами.

— За убийство этих трех финнов, которых я прижмурил, вам что-то начислили? — спросил Горыныч.

— Нет, — ответила Галина. — И не должно было быть: любой урон, что ты кому-то наносишь, даже смертельный, — это твоя личная заслуга. А вот трофеи в настройках группы мы поставили делить поровну. Поэтому, если ты снимаешь с кого-то трофеи, то они автоматически зачисляются равными суммами на счета каждому. Причем у нас сразу же оформляется «приход» трофеев. Те, кто жадничает, тот носит свои трофеи в лагерь и там приходует на терминале. А мы выбрали мгновенный «приход» после получения трофеев, что идет со скидкой в пользу Системы в 30%. То есть, мы со всех своих трофеев получаем только 70% от их номинальной стоимости. Зато, погибнув, мы не потеряем ни трофеи, ни наше имущество. Представляю, как нас будут ненавидеть наши убийцы, когда с наших трупов вообще ничего не получат!

— Мне что нравится: убил я только троих, а трофеи снял со всех шестерых!

— Получается, что этих троих, которых убили возле сосны, убийцы не облутали, потому как сами были убиты, — начала рассуждать Галина, самый прошаренный участник группы. — А поскольку все эти шестеро являются одной группой, то мы, как итоговые победители последних членов этой группы, получили все их трофеи, в числе которых были и те трофеи, что они сняли с четверки наших, прятавшихся за сосной. Хороший принцип — «Победитель получает все».

— Ага, получается, что даже то, к чему и руки не приложил, — хмыкнул Роман. — Что-то здесь Система намудрила, но я ее не осуждаю, так как сегодня мы от этого только в выигрыше.

— Вот так и выходит, что выигрывает тот, кто последний убивает, — улыбнулась Галина. — Но не нас! На нас он только приз за убийство получит. Полезно быть последним в цепочке убийств.

— Я думаю, мы сегодня уже смогли отбить все то, что потратили вчера перед стартом, — заметила Лена. — Фишек собрали прилично, трофеи с этих то ли шестерых, то ли десятерых, то ли еще большего количества — мы же не знаем, скольких они за ночь пристрелили. Плюс шестьдесят тысяч за первый бой. Горыныч приз за фрагов еще получил.

— Да уж, а мы так переживали, что скоро станем нищебродами, — усмехнулся Роман. — Мы словно у детей игрушки отбираем! Как-то даже неудобно становится. И это в первый же день! А что будет месяца через три, когда мы и опыта наберемся, и здоровье поправим?

— Думаю, что к тому времени мы будем уже на Западном фронте, а там настоящий хардкор, — улыбнулся дед. — Как у вас с усталостью? У меня шкала на треть заполнилась.

— Тридцать девять из ста.

— Тридцать восемь

— Сорок один.

— Ага, пока вы ножками копытили по полянке, я в это время на дереве отдыхал! Вот почему у меня меньше усталости. Предлагаю подкрепиться — заодно посмотрим как это скажется на данной шкале.

После цифрового обеда сравнили показатели усталости. Оказалось, что снижение уровня усталости неодинаковое — у кого выше усталость, тому паек снижает ее на большее количество единиц. У Романа было 41, стало 21, а у Горыныча усталость с 31 опустилась до 15.

— Ну и как вы думаете по своим ощущениям, до каких значений усталость можно запускать? — спросила Галина. — Когда шли последний километр, кто из вас как усталость ощущал?

— С одной стороны, я усталость чувствовал, — начал объяснять Роман. — Но признаюсь честно, если бы я еще неделю назад сделал бы такой объем движений, как сегодня ночью, я уже давно пластом бы лежал и думал, а не пора ли мне умереть. Так что я такому ощущению усталости только рад.

— А я вам вот что расскажу, — продолжил Горыныч. — Когда я сидел возле камня и готовился к расстрелу фиников, то мечтал, чтобы меня нога не подвела. Обычно когда я долго сижу в низком положении, а потом резко встаю, то мое колено остро отдает болью, да так, что в глазах может помутиться. И я этого боялся сегодня — а ну как встану стрелять, а у меня от боли в глазах пятна будут плясать. Так вот, когда я вскочил и отстрелялся, я про колено вообще забыл. Лишь минут через пятнадцать, когда уже сюда почти пришли, я только и вспомнил, что боли в колене в тот момент вообще не заметил. Галя, твой бок по-прежнему болит?

— Ты знаешь, Лёш, болит, но намного слабее. Резкой дергающей боли уже практически не бывает, а только ноет как-то приглушенно. Если честно, я не ожидала, что будет такой быстрый эффект. И я этому очень рада!

— Ну что ж, тогда остается только констатировать, что первый день у нас пока получается неплохим, — сказал довольным голосом улыбающийся Горыныч. — А вам не кажется странным, что время, когда должны были ожить последние трупы, уже прошло, но мы с вами так и не услышали ни одного выстрела в той стороне. В разных направлениях постреливают, но в той стороне почему-то тишина. Они что, так миролюбиво разбежались в разные стороны и все?

— Я тоже ждала серьезной пальбы, но реальность немного даже разочаровала, — обиженно высказалась Галина. — Как-то это не по-спортивному!

— Какая ты кровожадная, Галя, — рассмеялся Егорыч.

— Не, ну а что — мы же все-таки на Войне!

— А из чего им стрелять? — спросил Рома удивленно. — Трофеи с них всех сняли — значит они не при оружии. Да и правило тайм-аута после боя им этого не даст.

— Хм, действительно, — удивился Горыныч. — Вот что значит — новичок я еще, не все понимаю на этой Войне. Тогда что, мы как преступники, которые любят возвращаться на место преступления, пойдем проведаем место нашего последнего убийства?

— Нет, слабоумие и отвагу предлагаю оставить другим, — предложила Галина. — Давайте лучше осторожненько поползаем по оси Зоны и пособираем фишки. Мне интересно посмотреть, насколько днем фишки выпадают гуще.

— Кстати, насчет поползать — когда мы сюда шли, кто-нибудь слышал других ползающих Цифр? — спросил командир.

— Мне показалось, что я слышу что-то справа от себя, — ответила Галя.

— Правильно, был один человек метрах в ста от тебя, который затих при нашем приближении, — подтвердил дед. — И был еще один слева, но этот подальше — метров сто пятьдесят — и тоже затих, услышав нас. А ходит наша группа как стадо носорогов, так что слышно нас издалека. И пока мы сидели, мимо нас прошли три одиночки и одна группа из трех человек. Поэтому встречи сейчас неизбежны и без стрельбы не обойдется. Готовы к этому?

— Зря что ли патронов столько набрали! — хмыкнула Лена.

— М-м-м, молодежь рвется в бой! — рассмеялась Галя. — Ладно, стрелять — так стрелять. Где там наши цифровые «утки»?!

— Да, но вы не забывайте, что эти «утки» могут стрелять в ответ, так что про защиту и осторожность не забывать! — по-отечески пробурчал Горыныч. — И старайтесь голову из-за щитов не очень сильно высовывать — видели уже на финиках, что бывает, когда пуля попадает точно в голову?!

Что-нибудь слышим — сразу замираем и слушаем. Если подозрение на присутствие постороннего подтвердилось, ищем ближайшее укрытие. Лучше выбирать деревья и валуны. Поскольку мы все правши, то учитывайте, что стрелять будете справа от дерева. Сидя за укрытием, старайтесь из-за него не выглядывать. Учитесь не глядеть, а слушать, определяя по звукам где объект. Роман, как у тебя сейчас со слухом?

— Лучше, чем в реале. Я купил опцию «компенсация тугоухости» — это что-то вроде встроенного в шлем слухового аппарата, так что со слухом у меня сейчас получше.

— Отлично! А зрение поправить тебе они могут?

— Только близорукость, а это не мой случай.

— Ну и ладно! — улыбнулась Лена. — Ты у нас и подслеповатый крут, дальше некуда. Представляю, каким станешь, когда к тебе вернется нормальное зрение!

— Так вот, возвращаясь к вышесказанному, — продолжил Горыныч. — Спрятавшись, смотреть будете, только если я прикажу. И будет это только в том случае, если чужак будет с вашей стороны, а мне его будет плохо видно. Это в первую очередь тебя, Галя, касается. Если чужак или чужаки окажутся финиками, то готовьтесь к стрельбе. По моей команде выглядываете, целитесь, стреляете — все одним слитным движением длительностью не больше секунды до первого выстрела. И по возможности не выскакивайте из-за укрытия, если оно у вас непробиваемое — то есть, толстое дерево или камень. Вопросы есть? Вопросов нет! Поехали!

Днем в центре Зоны действительно было намного оживленнее. Вокруг бродило много одиночек, которые были осторожными и хорошо двигались, как сказал Горыныч, что говорило об их опыте и о том, что они уже прошли естественный отбор. Почти все они, услышав шум, поднимаемый Гогами, предпочитали уходить в сторону с пути новичков. Правда, попался один чужак, который ломился через лес без какого-либо намека на осторожность. Горыныч сказал, что это, возможно, приманка. Оказался нашим, поэтому Гоги его пропустили, замерев в укрытиях.

Фишки днем лежали намного гуще, чем ночью, но попадалось не так уж и много пятачков, где они лежали нетронутыми. А так центр Зоны уже был весь исчеркан пустыми дорожками бывалых грибников, количество которых только прибывало. Внезапно Горыныч подал команду:

— С моей стороны на нас идет тройка, — Егорыч показал рукой направление. — Лена, найди укрытие и пока не высовывайся. Галя, Рома — выйдите справа от меня на фланг фронтом с интервалом в 5 метров. Ищите позиции — если окажутся финны, будем валить. Лена, если пойдет пальба, смотри по ситуации.

В итоге позиция получилась удачная: Горыныч отошел метров на пять назад и влево, пристроившись за деревом, Рома и Лена присели в центре за широким валуном, густо заросшим мхом и выступающим над землей немногим выше метра. Их позиция оказалась метрах в восьми правее Горыныча и метра на три глубже по фронту. Галина сунулась далеко вперед и вправо, поскольку только там была хорошая позиция в виде полуповаленного вправо дерева с вывернутыми корнями, но не упавшего благодаря соседу, невольно подставившему свое плечо. Большой ком земли между корнями служил отличным укрытием. В принципе, Галя могла спрыгнуть в образовавшуюся яму, используя ее как окоп, но она предпочла занять позицию наверху, чтобы стрелять поверх угла из корней и комля. Недостатком позиции было лишь то, что она оказалась выдвинута метров на пять вперед по фронту и далековато от Ромы, сидящего за правым краем валуна, — метрах в двенадцати. Лена присела за камнем метрах в двух левее Ромы.

— Так, вижу! — начал комментировать в групповой чат Горыныч. — Идут прямо на нас узким фронтом. Финики. Боюсь, сместятся в мою сторону, увидев валун и дерево Гали. Я бы сместился. А эти, видно, идиоты — идут прямо. Возможно, они приманка, поэтому готовьтесь к тому, что вслед за ними может вывалить более крупная группа. Не дергаться — подпускаем в упор и бьем с одного выстрела.

Легко было сказать — «не дергаться». Галина начала осознавать недостаток своей позиции — ближний к ней финн шел слишком слева от нее, оказываясь скрытым корнями с землей. Если стрелять слева от кома — придется выскакивать полностью на открытое пространство. Поднырнуть под полуповаленное дерево и оббежать земляной ком справа — долго и шумно. Оставался только один вариант действий — запрыгнуть на комель и стрелять поверх корней, но так можно и оступиться. В такой неустойчивой позиции трудно сделать меткий выстрел. Галина решила сбросить с рук щиты, чтобы не мешали координации.

— ОГОНЬ!!!