Начало

Глава 15 Агроприем

Я пошел к себе в номер, завалился в кровать, но уснуть не получалось. Поворочавшись в постели, я не выдержал, включил свет и полез в интернет. Хотелось все-таки уточнить, за что же арестовали Вавилова. Первые два часа поисков ушли практически впустую. Кроме привычного: «продвигая заведомо враждебные теории, Вавилов ведет борьбу против теорий и работ Лысенко», ничего не находилось. Но против каких конкретно теорий и работ Лысенко выступал Вавилов? Это было как-то неясно. Чем больше я читал, тем больше мне казалось, что я что-то упускаю. Что ответ где-то рядом, но я его почему-то не вижу. В результате я плюнул на поиски статей Лысенко и на материалы съездов и партийных пленумов, интуитивно почувствовав, что наводка должна быть где-то еще.

Сначала на глаза мне попалось письмо бывшего секретаря Вавилова Анны Ревенковой, адресованное генеральному секретарю ЦК КПСС Л. И. Брежневу. Ре-венкова, будущий биограф Вавилова, сама находилась под следствием по «делу Вавилова» в течение десяти месяцев и могла судить о предъявляемых академику обвинениях. Заканчивалось письмо странной фразой: «Кстати сказать, обвинения в адрес Н. И. Вавилова не касались проблем генетики. Они относились к другой области». Скана письма в сети не нашлось, но если это был не фейк, то вопрос с реальными обвинениями становился все интересней.

Затем я наконец нашел в вестнике РАН искомое постановление на арест Вавилова от 5 Августа 1940 года. Академик был арестован на следующий же день. Кроме общих фраз о вредительстве, отвлеченном академизме и борьбе с новейшими воззрениями в области селекции, постановление отмечало конкретную подрывную деятельность Вавилова «в целях опровержения новых теорий в области яровизации и генетики».

С генетикой все было прозрачно, Лысенко утверждал, что наследственность не передается генами. Его кредо было позже ясно изложено в статье «У истоков новой биологии»: «Вот только что снесенное куриное яйцо. Казалось бы, мы можем утверждать, что такие-то признаки курицы заложены в этом яйце. Нет, настоящий мичуринец никогда так не скажет. Он знает, что это неверно, что никакие признаки будущего существа в яйце не заложены и не могут быть заложены. В яйце нет и не может быть, например, формы гребешка, хотя бы в виде какого-то «гена», предопределяющего эту форму, потому что там нет еще никакого гребешка, а думать, что форма какого-либо физического тела может существовать без этого тела, — это мистика, это абсурд». Вышеозначенная ода взглядам Лысенко была заказана одним из его основных сотрудников Донатом Долгушиным своему брату, публицисту Юрию Долгушину. Генетикам тогда при виде таких статей было вовсе не до смеха. Но в постановлении на арест Вавилова генетика упоминалась только в контексте членства академика «в составе фашистско-германского генетического общества» и во фразе «фашистской расовой теории в вопросах генетики». Больше ни о генах, ни о генетике в постановлении не было ни слова. Зато было указано на противодействие Вавилова яровизации.

В обоснование необходимости ареста были приведены показания уже к тому времени расстрелянных «врагов народа» о вредительской деятельности Вавилова. Арестованный еще в 1937 году директор Института по изучению засухи Рудольф Давид обвинял Вавилова в том, что он и его приспешники «активно выступали против революционной теории академика Лысенко о яровизации и внутрисортовом скрещивании». А вот в самом приговоре ни внутрисортовое скрещивание, ни яровизация уже не упоминались. Но если внутрисортовое скрещивание, как мы уже знали, провоцировало заражение спорыньей, то что было не так с яровизацией?

Спать совершенно расхотелось, и я продолжил поиски. Вскоре я наткнулся на дневники академика Вернадского, которые опять же прямо отсылали к яровизации. Старый академик в записи от 9 сентября 1940 года вскользь упоминал слова палеонтолога Борисяка, утверждающего, что до отъезда в Буковину Вавилов делал доклад в ЦК партии о Лысенко и был очень доволен результатами. Вавилов, по словам Борисяка, утверждал, что яровизация провалилась, и через пару месяцев это выяснится. Сам Вернадский никаких выводов из этого сообщения не делал. Вавилов на тот момент уже месяц как был арестован в этой самой Буковине.

Впервые в жизни я пожалел, что я не ботаник и не аграрий. Здесь явно была какая-то загадка с этим агроприемом. Постоянные отсылки к яровизации настораживали. И несмотря на глубокую ночь, я решил уточнить, что же именно означало в те годы это слово. Картина вырисовывалась расплывчатая. Применяемый Лысенко термин «яровизация» обозначал сразу три понятия, что порождало массу недоразумений. Но меня интересовали конкретно разработанные академиком агроприемы. В этом контексте яровизация — специальная обработка семян перед посевом, якобы ускоряющая процесс роста и созревания зерновых. Сама идея, надо заметить, антинаучной не представлялась, да и была известна еще с 19-го века, что, впрочем, сам Лысенко и не скрывал. Поначалу он предложил переделывать озимые в яровые, то есть сажать весной те семена, которые надо было сажать осенью. Без яровизации такие злаки не выколашивались, а с яровизацией — вроде как получалось. Ошибка была в другом: Лысенко утверждал, что всего за несколько поколений озимая пшеница должна окончательно превратиться в яровую и давать большой урожай, а «озимость» злаков будет искусственно изжита.

Упрощенно, идея была в том, что зерно надо «обмануть», создавая условия, моделирующие приход осени-зимы. То есть поместить во влажную и холодную среду. На практике это выглядело так: зерно перед севом в подвалах и сараях заливали водой и периодически ворошили лопатами, чтобы температура чуть выше нескольких градусов не поднималась. Потом стало ясно, что озимые в яровые почему-то превращаться не хотят, и тогда стали яровизировать сами яровые, мотивируя это тем, что они таким образом якобы выколашиваются на несколько дней быстрее, чем избегают суховея. Доказана однозначно эффективность яровизации никогда так и не была, но агроприем опытно проводился с 1932 года, а с 1936-го был введен уже планово.

Журнал Лысенко «Яровизация» 1936 года пестрел обещаниями колхозов к 1937 году максимально увеличить долю яровизированных посевов, а многие колхозы уверяли, что к 1937 году добьются 100 % яровизации. В том же журнале отмечалось, что в условиях исключительно теплой весны 1936 года яровизация проводилась при повышенной температуре, поэтому ее успехи не особо видны, но в 1937 году при увеличении общей массы яровизированного посева зерновых культур будут подготовлены риги и сараи с земляными глинобитными полами для лучшего охлаждения. В портовом холодильнике Одессы, например, была заложена партия семян для яровизации при 0°. Некоторые колхозы клялись, что их урожай уже полностью яровизирован.

Но что же с этой яровизацией было не так? Не зная, что искать дальше, я решил отвлечься от злаков и стал смотреть энциклопедию по грибам. Первая же фраза, которая бросилась мне в глаза, повергла меня в шок: «полный цикл развития требует у разных видов грибов прохождения стадии яровизации при соответствующей более низкой или более высокой температуре, при большей или меньшей продолжительности в зависимости от биологического приспособления гриба».

Неужели все так просто?! Я перелистнул несколько страниц и стал просматривать статью о спорынье. Когда я дошел до активации склероциев, то уже предполагал, что там будет написано. Так оно и оказалось — в статье указывалось, что для максимального заражения полей склероции спорыньи должны прорастать, пройдя стадию яровизации при охлаждении, практически идентичном яровизации по Лысенко. И показано это было немецким ученым в 1929 году, за несколько месяцев до выхода ноябрьского номера «Сельскохозяйственной газеты», с которого в СССР началась компания яровизации.

Я откинулся на спинку стула, почти не ощущая никакого удовлетворения от своего открытия. Второй знаменитый агроприем Лысенко, который в тридцатые годы превозносили все советские газеты, и с помощью которого народный академик обещал накормить всю страну, являлся в тех условиях смертельно опасным оружием массового поражения, куда более действенным, чем внутрисортовое скрещивание, которое только дополняло и усиливало эффект яровизации. Оба агроприема, одновременно проводимые академиком Лысенко в жизнь, служили лишь одному — массовому распространению спорыньи. Зловеще высказался об этом сам академик: «Ведь кое-кто пробовал смеяться и по поводу яровизации. А ведь сейчас, пожалуй, тем, кто злобно над всем этим смеялся, уже не до смеха».

Действительно, всем стало не до смеха. Страна оказалось обреченной на безумие по вполне физическим причинам. Точно так же, как сходила с ума Европа во времена крестовых походов и охоты на ведьм. Как повсюду искали заговор врагов в годы Французской революции, видя иностранных диверсантов за каждым кустом, так и продублировалось в 1937 году в СССР. Как ведьмы признавались инквизиции в сотрудничестве с дьяволом, так и советские люди признавались НКВД о своей работе на все разведки мира. Как средневековые судьи верили, что вынося приговоры мышам, они сражаются с самим сатаной, так и чекисты уничтожали ворон, работающих на немцев. Все было то же самое, все паттерны поведения были давно хорошо знакомы человечеству. Но никто этого так и не осознал.

Установку дал на пленуме еще Микоян в первых же строках своего выступления: «Для того, чтобы вызвать недовольство в стране, для того, чтобы навредить народу, враги могут прибегать, будут прибегать и прибегают к отравлению». Но откуда придет удар, никто не догадывался. Чекисты, не понимающие причин охватившего страну безумия и шпиономании, сами поддались панике и, помимо не столь многочисленных реально действующих врагов, стали массово расстреливать тех, кто не имел никакого отношения к происходящему. Потом возникла ожидаемая реакция, и новые чекисты стали расстреливать уже их самих.

В этом «огне по площадям» наугад расстреляли и тех, кто вольно или невольно участвовал в отравлении, даже бывшего наркома земледелия Яковлева, благословившего эту яровизацию. Сам Лысенко еще в 1935 году отмечал более чем серьезную роль бывшего наркома в деле яровизации, заранее ненавязчиво переводя на него стрелки: «В самом деле, кто разработал научные основы яровизации? Я в этом деле участвовал и знаю, кто еще в нем принимал участие. Может быть, их разработал Яков Аркадьевич Яковлев? Потому что, если бы он в 1930 г. не подхватил этого вопроса в зародыше, не было бы в таком виде и в такой форме яровизации на сегодняшний день, как мы ее имеем».

В 1937 году Яковлев попытался было свести вопрос сельскохозяйственного вредительства только к резкому сокращению сети сортоучастков и предложил принять меры «по распутыванию семенного дела». «Где здесь кончается бюрократическая неряшливость и где начинается вредительство, нанесшее огромный ущерб хозяйству, разобрать, конечно, смогут органы НКВД и суд», — уверенно заявил Яковлев на Пленуме ЦК 28 июня 1937 года. НКВД действительно разобрался довольно быстро: 12 октября 1937 года Яковлев был арестован и приговорен к смертной казни, в июле 1938 года расстрелян. Только Лысенко легко вышел сухим из воды, как будто ничего и не произошло. Его никто не тронул. Более того, он в это самое время стал президентом академии.

И только позже о реальных проблемах с яровизацией начал смутно догадываться Вавилов, чем и подписал себе смертный приговор. Неужели именно поэтому архивы до сих пор засекречены?

Я провел еще несколько часов, читая различные научные работы о спорынье. За окном уже светало. Ложиться спать было бесполезно. Я посмотрел на часы и решил, что пора будить Алика.