Начало игры (СИ)

Вместо конца

В марте погода стала суше, но дули пронизывающие ветра, во время занятий во дворе буквально сдиравшие кожу с лиц и рук. Почту приносили с опозданием — сов сдувало с курса. Сова, с которой Гарри послал Сириусу сообщение о дне похода в Хогсмид, вернулась в пятницу к завтраку. Перья у птицы топорщились во все стороны. Не успел Гарри забрать ответ, как она в ужасе улетела, явно испугавшись, что её могут снова отправить с поручением.

Письмо было практически таким же коротким, как и предыдущее.

«Приходи к мостику через изгородь в конце дороги из Хогсмида в два часа в субботу. Принеси еды, сколько сможешь».

— Неужели он вернулся в Хогсмид? — неверяще прошептал Рон.

— Похоже на то, — ответила Гермиона.

— Не могу поверить, что он на это решился, — тревожно сказал Гарри, — если его поймают…

— До сих пор ведь не поймали, — откликнулся Рон. — К тому же дементоров там больше нет.

Гарри задумчиво свернул письмо. Если уж быть до конца честным, ему очень хотелось, чтобы Сириус вернулся. Поэтому, на последний урок — сдвоенное зельеварение — в подземелье он спускался, чувствуя себя значительно веселее, чем обычно.

У дверей толклись Малфой, Кребб, Гойл, Панси Паркинсон и её подружки. Все они, довольно ухмыляясь, что-то рассматривали. Когда подошли Гарри, Рон и Гермиона, мопсоподобная Панси выглянула из-за широкой спины Гойла.

— Вот они, вот они! — захихикала она, и кучка слизеринцев расступилась. Гарри увидел в руках у Панси журнал — «Ведьмополитен». На обложке двигалось изображение кудрявой, зубасто улыбающейся ведьмочки, указывающей волшебной палочкой на большой бисквитный торт.

— Здесь, Грейнджер, ты найдёшь кое-что интересненькое! — громко объявила Панси и швырнула журнал Гермионе. Та, ничего не понимая, схватила его. В это время дверь подземелья отворилась, и Снейп поманил учеников внутрь.

Гермиона, Гарри и Рон, как всегда, направились к одной из задних парт. Едва только Снейп повернулся спиной к классу, чтобы записать на доске состав сегодняшнего зелья, как Гермиона принялась судорожно листать под партой журнал. Наконец, в середине, она нашла, что искала. Гарри с Роном наклонились поближе. Цветная фотография Гарри иллюстрировала короткую статью, озаглавленную «Тайная сердечная рана Гарри Поттера»:

«Мальчик, возможно, совершенно не похожий на других — и всё же мальчик, подверженный естественным переживаниям юности. Со времени трагической потери родителей лишённый любви и ласки, четырнадцатилетний Гарри Поттер думал, что нашёл утешение в постоянных отношениях со своей девушкой, маглорождённой Гермионой Грейнджер. Бедняжка не знал, что вскоре ему предстоит новый удар — как будто бы в его жизни мало тяжёлых потерь.

Мисс Грейнджер, простая, но амбициозная особа, судя по всему, обладает непреодолимой тягой к общению со знаменитостями, тягой, удовлетворить которую одному Гарри Поттеру не под силу. С момента прибытия в „Хогвартс“ ловца болгарской квиддичной команды Виктора Крама, героя последнего мирового чемпионата, мисс Грейнджер играла чувствами обоих юношей. Крам, не скрывающий того, что наголову разбит чарами лицемерки Грейнджер, уже пригласил её приехать к нему в Болгарию на летние каникулы, уверяя, что „не испытывал ничего подобного ни к одной другой девушке“.

Однако, интерес обоих мальчиков, возможно, вызван вовсе не природными (весьма сомнительными) достоинствами мисс Грейнджер.

„Она ужасная, правда, ужасная“, — уверяет Панси Паркинсон, симпатичная и весёлая девчушка-четвероклассница, — „но она довольно-таки умная и, должно быть, хорошо умеет готовить любовное зелье. Думаю, именно так она их и завлекает“.

Разумеется, в „Хогвартсе“ приготовление любовного зелья запрещено, и, без сомнения, Альбусу Дамблдору следовало бы прислушаться к этим сведениям. А тем временем, людям, желающим добра Гарри Поттеру, остаётся лишь надеяться, что в следующий раз он подарит своё сердце более достойной кандидатке».

— Говорил я тебе! — шёпотом вскричал Рон, обращаясь к Гермионе, тупо уставившейся в журнал. — Говорил, что не надо раздражать Риту Скитер! Вот она из тебя и сделала какую-то… ночную бабочку!

Гарри не вмешивался в их разговор, переваривая статью. Что-то в ней не давало ему покоя, в словах был какой-то намек, который Скитер передала совершенно бездумно, явно не понимая его значения.

Озарение снизошло на него, как магловская божья благодать. Гарри поднял голову и встретился взглядом с серыми глазами. Малфой ухмыльнулся ему и, кривляясь перед друзьями, закатил глаза, мечтательно вздыхая.

Игра началась…