Надежда дракона

— Хорошо, — говорит она, хмурясь и размышляя.

— Сюда, — говорю я, указывая вглубь оазиса.

— Понести наши рюкзаки?

— Нет, пусть пока здесь полежат, — говорю я. — Если бы рядом был маджмун, мы бы их уже заметили. Никакие другие животные не будут копаться в них.

— Вау, хорошо, — говорит она.

Она берёт свой посох, и мы идём бок о бок, пробираясь между огромными стволами деревьев. Оазис — остров звуков. Листья шелестят высоко над головой на ветру, которого мы не чувствуем. Щёлкают кусты, когда маленькие существа убегают от нас. Лана двигается с привычной тишиной. Гордость разрастается до тех пор, пока мне не кажется, что я сияю вместе с ней.

Она сообразительна, быстро учится и ко всему прислушивается. Она двигается так, как я научил её недавно, ставя носок вперед, а затем опуская вес после проверки места под каждым шагом. Когда я впервые показал ей это, она двигалась медленно и неуклюже, но теперь она двигается быстро и естественно, как будто всегда ходила так.

Что-то заставляет мои чешуйки покалывать, поэтому я поднимаю кулак. Она останавливается по моему сигналу, приводя свой посох в положение готовности. Я не знаю, что я ищу, но я знаю, что что-то есть. Долгие годы выживания отточили мои инстинкты. Я доверяю им, и это ни раз спасало мне жизнь.

Ещё один звук, едва уловимый, что-то скользит по жёлтой траве и подлеску из опавших листьев и мусора. Присев, я медленно оглядываюсь, пока не замечаю лёгкое движение большого опавшего листа. Подняв палец, я обвожу его в воздухе, убедившись, что Лана обратила внимание, а затем указываю. Она приседает и её глаза ищут, куда я указываю. Её глаза расширяются, рот открывается в большую О, и она смотрит на меня, не говоря ни слова. Я киваю, ничего не говоря, пока движение не прекращается. Поднявшись, я улыбаюсь.

— Это была змея, смертельно ядовитая змея.

— О, а как ты узнал, что она там? — спрашивает она.

— Скользящий звук, — отвечаю я. — Доверяй своим ушам и своим инстинктам.

— Поняла, — говорит она.

Двигаемся дальше, вскоре мы приближаемся к сердцу оазиса, и я вижу свою цель. Цветис, он растёт близко к основанию дерева баоба, чтобы они могли привлечь и поймать мелкую дичь. Цветис большой, с яркой оранжево-желтой серединой с оттенками красного по краям, а его тёмный центр похож на огромный глаз. Их трудно разглядеть с нашей позиции, но чисто-белые, почти прозрачные, листья растут вокруг красочного центра. В этих ветвях содержится паралитик, который парализует на месте. Зеленые и коричневые листья широкие и толстые, и лозы между ними, которые растут из сердцевины. Когда я делаю шаг ближе, листья дрожат, он знает о нас.

— Это цветис, — говорю я, указывая.

— Какой красивый, — говорит она.

— Да, и смертельно опасный, — соглашаюсь я, затем объясняю план. — Следи за моими сигналами, нам нужны его листья.

Я жестом показываю ей отойти к дальней стороне от цветиса. Когда она понимающе кивает, мы расходимся и двигаемся друг напротив друга. Я вращаю локхабером, ставя лезвие над головой, готовый ударить вниз. Я показываю жест о готовности, и она приближается со своим посохом наизготовку.

Лианы смещаются по мере её приближения, но она готова. Размахивая своим посохом, она блокирует лианы, которые тянутся к её ногам. Они обвивают её посох. Цветис не умён, он принял посох за добычу. Я подхожу ближе, пока его внимание приковано к её посоху. Я должен добраться до центра, чтобы убить его, не запутавшись в его лозах и не прикоснувшись к ядовитым щупальцам.

— Аа! — Лана кричит.

Цветис дёргает её вперед. Она не отпустила посох вовремя. В замедленной съемке я вижу, как она, спотыкаясь, падает вперёд, её тащит вслед за посохом, она изо всех сил пытается удержаться на ногах.

— Лана! — кричу я, вбегая.

Лозы цветиса оживают и сворачиваются вокруг меня, бешено качаясь, рассекая воздух. Я отсекаю их лезвием своего локхабера, расчищая себе путь вперёд.

— Помоги! — восклицает она.

— Отпусти его!

— Я не могу! — говорит она, и тут я вижу, что лианы сцепили её руки с посохом.

Растение дрожит, трясётся всем телом. Лозы стреляют в меня, пытаясь обвить мои ноги. Приходится останавливаться и отбиваться от них, теряя драгоценные секунды. Лану парализует и тащат в ожидающий рот цветка. Она кричит, в её голосе ужас. Моё сердце колотится в груди, сильно и громко, мои мышцы пульсируют, когда адреналин проходит сквозь меня. Биджас набухает, пробиваясь и соперничая за контроль.

Перерезав лианы, я делаю шаг вперед, но моя нога наступает на один из больших листьев цветка. Он вырывается из-под меня, и я теряю равновесие. Я подлетаю вверх и падаю вниз, приземляясь тяжело на спину. Воздух выбивается из меня, когда я снова слышу крик Ланы.

Глава 8

Лана

«Чёрт возьми, только не опять!» — сокрушаюсь я.

Он двигался быстрее, чем я ожидала. Лозы не только обвились вокруг посоха, как сказал Астарот, но и обхватили мои руки. Я не успела моргнуть, как была скована. Как, чёрт возьми, растение может двигаться так быстро?

Упираясь пятками, я пытаюсь остановить движение вперёд. Мои ноги скользят по траве, не находя опоры. В воздухе витает запах, напоминающий мне что-то испорченное, на подобие тухлого мяса. Чем ближе я подхожу к центру растения, тем хуже становится. Холодный озноб пробегает по моему позвоночнику и вниз по рукам.

Астарот уже идёт, но я не хочу, чтобы ему пришлось меня спасать. Если я буду охотником, мне нужно выживать самостоятельно. Лозы, обвивающие мои запястья, тугие, и руки стали неметь. Я могу сгибать пальцы, вот и всё. Откинувшись назад, я концентрирую весь свой вес позади. Я замедляюсь, но не могу совсем остановиться.

Длинные толстые листья растения окружают меня, каждый из них вибрирует. Они скользкие, и на них невозможно ухватиться. Я почти в центре цветиса. Издалека красивый, а близко уродлив. Центр, который издалека казался черным, на самом деле его рот с зубами! Помимо прочего от него кошмарно воняет. Запах обжигает мои ноздри до боли.

— Астарот! — кричу я. Он использует свой клинок, чтобы пробиться ко мне, но что-то происходит, и он взлетает в воздух и падает на спину. Он ударяется так сильно, что я словно чувствую этот удар своими костями. Лозы вокруг него поднимаются в воздух, шатаясь в каком-то странном победном танце. Его клинок сверкает, отражая солнечный свет, когда он поднимает его.

Лианы, сжимающие мои запястья, ослабевают, когда он разрезает их. Выдергиваю руки, хватаю свой посох, когда он падает на землю. Прокрутив его вверх и над головой, я смещаю хватку, а затем опускаю его вниз, чтобы ударить по корпусу цветиса. Он вздрагивает, уродливая дыра его рта закрывается, а затем снова открывается. Это не тот эффект, на который я надеялась, но, думаю, это лучше, чем ничего.

Ещё раз развернув свой посох, я подношу его к боку и делаю выпад вперед, используя его как копье. Посох врезается в оранжево-красную сердцевину, он словно затонул в желе из мха. Похоже, этот удар ему не повредил, так что всё было зря, чёрт его побери.

Что-то смещается у меня под ногами, я теряю равновесие и падаю на спину. Звёзды выскакивают перед глазами, когда я хватаю ртом воздух. Лозы извиваются в воздухе надо мной. Подняв посох, я использую его как щит, пока отползаю назад. Лозы не проявляют ко мне никакого интереса, так что я ползу рядом с ними. Поднявшись на ноги, я понимаю, почему.

Астарот снова на ногах. Он управляет своим локхабером со смертельной точностью. Локхабер — это посох, мало чем отличающийся от моего, но с длинным изогнутым лезвием с одной стороны. Лезвие разрезает листья и лозы цветка, как воздух. Астарот прыгает, широко расправив крылья, громко шипя. Скользит вперёд благодаря силе своего прыжка, его хвост качается, чтобы направлять его, когда он вертит своё копьё. Острие лезвия смотрит вниз, когда он вбивает его в центр цветиса.

Горячие брызги покрывают нас обоих. Лозы и листья безжизненно падают на землю. Цветис вздрагивает, а затем замирает навсегда. Астарот вытаскивает локхабер, вытирает кровь с глаз и оборачивается.

— Ты в порядке? — спрашивает он, спрыгивая вниз.

— Да, я в порядке, — отвечаю, и мои щеки горят от смущения. — Извини, я напортачила.

— Ты хорошо справилась.

— Ага, конечно, — пожимаю плечами.

Его руки обхватывают мой подбородок, поднимая, пока я не смотрю на него. Слёзы наворачиваются на глаза, а желудок сжимается. Я сжимаю челюсть, пытаясь не заплакать.

— Я серьёзно, — говорит он.

Закрыв глаза, я глубоко дышу. Это всё, что я хочу, чтобы найти своё место в мире. Я хочу быть полезной, иметь цель. Я знаю, что могу сделать это. Сглотнув, я киваю, ожидая, когда комок в горле пройдёт, чтобы снова заговорить.

— Спасибо, — говорю я хриплым голосом. — Мне нужно лучше стараться.

— И ты постараешься, — говорит он, его уверенность прорезает на эмоции и одновременно расстраивает. — Теперь, внимание. Весь смысл в нападении на цветис был в том, чтобы показать тебе, как собирать сок из его листьев.

Он показывает мне, как нарезать толстые листья, а затем выжимать из них сок в маленькие баночки, которые мы запечатываем обработанной кожей и веревкой. Это занимает довольно много времени, но мы наполняем пять банок соком, прежде чем закончили. Как только Астарот показывает мне, как это сделать, я делаю это самостоятельно, совершая ошибки, которые он исправил. Следующие три я делаю без ошибок. Его широкая улыбка наполняет меня гордостью.

— Итак, — говорит он, глядя на себя. — Мы должны умыться, потом мы продолжим.

— Звучит неплохо, — говорю я. — Что ещё нам нужно?

— Когти Сисмиса, — говорит он. — Измельчить их, добавить порошок в сок, и у тебя будет готова целебная мазь.

Мы разговариваем, пока пробираемся через оазис. Всего через несколько минут мы ступаем на поляну, по центру которой царит красивое бирюзовое озеро. Астарот снимает с себя одежду, входя в воду. Я колеблюсь только мгновение, прежде чем сделать то же самое.

Тёплая вода почти горячая и так хорошо действует на мои ноющие мышцы. Грязь и кровь цветка смываются, и я чувствую себя более живой, чем раньше. Я пробираюсь вброд, пока не достигну достаточной глубины, чтобы коснуться дна, встав на цыпочки. Астарот уходит дальше, его большой рост позволяет ему дольше касаться дна, затем он ныряет под воду, исчезая из виду.

— Астарот? — кричу я, поворачиваясь через несколько мгновений.

Нет пузырей, нет ответа. Он, должно быть, издевается надо мной. Издевается, же? Сомнения грызут уголки моих мыслей. Он обязан быть в порядке. Никаких признаков борьбы, борьба была бы, я в этом уверена. Это просто такая шутка.

Астарот вырывается из воды в футе от меня с широко расправленными крыльями и вытянутыми руками. Я бросаюсь назад. Думаю, водные игры существуют везде, где есть вода.

Смеясь, он гонится за мной, замедляясь в воде. Я ныряю и уплываю. В воде я быстрее, чем он, моя меньшая форма даёт мне преимущество. Мы играем, плескаемся и смеёмся. Это весело и самая обыденная вещь, как моя прошлая жизнь.

Я снова ныряю от него, когда он хватает меня за лодыжку и тянет. Я пинаюсь, чтобы вырваться, хотя и знаю, что это бесполезно, поэтому переворачиваюсь на спину и парю по поверхности воды. Он притягивает меня ближе, раздвигая мои ноги в стороны. Под водой его член прижимается к моей киске.

Он выглядит удивленным, когда понимает, в каком мы положении. Он перестает тянуть меня, поджимает губы и смотрит на меня. Наши взгляды встречаются, и я вижу, что он спрашивает разрешения. Прикусив нижнюю губу, я киваю. Я чертовски хочу его. Он легко входит в меня до первого выступа своего члена. Как только он достигает моего таза, он толкается с лёгким, устойчивым ритмом.

Его член скользит внутрь, расширяя мою киску, пока моё тело приспосабливается к его обхвату. Мои глаза закатываются, когда он входит внутрь. Я никогда не чувствовала ничего лучше того, как он входит в меня, наполняя меня до предела. Как только он оказывается внутри, он хватает меня за руки, пока наши губы не встречаются. Я обхватываю его шею руками, и мы прижимаемся друг к другу.

Мы целуемся и двигаемся, занимаясь сладкой, страстной любовью. Оргазм нарастает быстро, захватывая меня в свои объятия и крепко удерживая, пока я не теряюсь в удовольствии. Когда он покидает меня, он крепко держит меня, позволяя моему телу расслабиться.

Он выносит меня из воды, и, стоя на песке, я расплетаю волосы и быстро заплетаю их в косу. Как только я закончила, я уже достаточно обсохла, чтобы одеться. Астарот же, прислонился к дереву и наблюдал.

— Развлекаешься? — спрашиваю.

— Ещё как, — улыбается он.

Я смеюсь и качаю головой.

— У меня появилась идея.

— Какая?

— Как передвигаться по пустыне, — отвечаю я. — Я помню, как читала эту историю, когда была маленькой. Она была о мальчике, который жил в месте под названием Аляска. Там было все заснежено, и по нему было невозможно ходить. Он тонул в нём и не мог двигаться. Ему помогли широкая обувь, сплетённая из веток. Она распределяла его вес, что позволяло ему ходить по снегу. Похоже, такие ботинки могут сработать и на песке, как думаешь?

Брови Астарота хмурятся, когда он склоняет голову набок, обдумывая. Он пожимает плечами, вытянув руки перед собой.

— Может быть, — говорит он. — Всегда можно просто отрастить тебе крылья.

— О да, давай сделаем это прямо сейчас.

— А что? Ты бы отлично смотрелась с крыльями.

— У тебя завалялась лишняя пара? — спрашиваю я, выгибая бровь.

— Нет, никогда не умел делиться, — усмехается он.

— Как я и думала.

— Что я мог сказать? — спрашивает он, и мы оба смеемся.

— Я хотела бы опробовать свою идею.

— Конечно, — соглашается он. — Что тебе нужно?

Я рассказываю детали своей идеи. Он понял концепцию, поэтому мы возвращаемся к цветису. С помощью ножа, который я всегда ношу с собой, я срезаю несколько листьев. Я формирую каркас из упавших веток и шпагата, затем покрываю его листьями. Вскоре я пристегиваю их к ногам.

Глядя вниз и восхищаясь своей работой, счастье заставляет меня чувствовать себя легкой, как перышко. Сделав несколько шагов, чтобы проверить их, определила, что они, похоже, работают. По крайней мере, ничего не разваливается, но я всё ещё стою в оазисе. Настоящим испытанием станет песок.

— Готова? — он спрашивает.

— Давай сделаем это.

Мы выходим из оазиса на открытый песок, затаив дыхание, когда я впервые ставлю правую ногу в самодельном ботинке.

Песок сдвигается, когда я прикладываю вес, затем останавливается. Улыбнувшись Астароту, я сделала следующий шаг вперёд, повторяя процесс. Я погружаюсь, но не так глубоко, как без них.

— Ха-ха! — Я смеюсь, указывая на свои ноги.

— Интересно, — замечает Астарот.

— У тебя есть комплимент получше? — спрашиваю я, переминаясь с ноги на ногу, перенося вес то на одну ногу, то на другую.

Астарот хмурится, а брови опускаются, затем он улыбается.

— Удивительно? — Он говорит это вопросительно в сочетании со смехом.

— Уже лучше, — киваю, смеясь вместе с ним. — Давай выдвигаться.

— Можешь носить с собой свой рюкзак? — спрашивает он, кивая на мою обувь. — Я понесу, если что.

— Спасибо, но нет, если они будут работать, мне нужно проверить их в реальных условиях. Ты не всегда будешь рядом, чтобы нести мой рюкзак, если я возглавлю свою команду охотников.

— Хорошо, — соглашается он, но хмурое выражение его лица всё в сомнениях.

— Что? — спрашиваю я, перекладывая рюкзак на плечи, пока мы идём.

— Ничего, — говорит он, пожимая плечами.

— Хорошо, ничего, попробуй ещё раз, приятель.

Он отворачивается, глядя через левое плечо в пустыню, избегая при этом моего взгляда. Повисла тишина, он мне вообще ответит? Что, чёрт возьми, с ним не так? Повторяю наш разговор в голове, но я не понимаю, в чём проблема.

— Что? — спрашиваю я снова. — Астарот, поговори со мной.

Я не могу сдержать умоляющую нотку в своём голосе. Я не знаю, что не так, но незнание разъедает мои внутренности, как кислота в желудке.

— Я не думал, что ты будешь совсем одна, — говорит он, взглянув на меня, прежде чем снова отвернуться.

Мой кишечник сжимается в твёрдый комок, мышцы живота напрягаются, сердце останавливается, а горло сжимается. Никто никогда не говорил ничего подобного раньше. Никогда в жизни я не чувствовала себя желанной, нужной, от эмоций в его словах кружится голова. Я не знаю, что ответить. Я должна что-то сказать, но слова не складываются.

— Ох, — говорю я наконец больше звуком, чем словом.

Слеза скатывается, поэтому я отворачиваюсь. Я не хочу, чтобы он неправильно понял, и я не могу этого объяснить, не сейчас. Мы идём молча, избегая взглядов друг друга. Не думал, что я останусь одна. Я была одна всю свою жизнь. Не желанная, кроме моей приёмной матери, но я истощила её. Она никогда этого не говорила, ничем не выдавала этого, но я поняла понаблюдав. Я не дура, и я видела, чем она пожертвовала, чтобы спасти меня. Я люблю её за это, но я никогда не хотела быть той, кем была.

Она отказалась от еды, статуса, припасов, от всего, чтобы я могла жить. Ни разу она даже не взглянула с укором на меня. Никогда, только с любовью и обожанием, но в своём сердце, глубоко внутри я знала, что её жизнь была бы лучше без меня. Как врач она имела высокий статус на корабле, ею восхищались и уважали до меня.

Когда она сделала выбор оставить меня, усыновить и воспитать, моя бродячая натура сделала её меньше в глазах окружающих. Она была той, кто пошёл против устоев. Нарушил правила, оставил нежелательное звено. Она ни разу не пожалела о своём решении. Я так любила её! Знать, что я была единственной причиной её страданий, было тяжело.

Мы шли долго, я не знаю, сколько, тратя время на собственные мысли. Эмоции, которые вызвал Астарот, ослабевают, и мы возобновляем наш лёгкий диалог с подтрунивантями, ни один из нас не касался темы, которая почти всплыла. Примерно в полдень один из моих ботов сломался, превратившись в бесформенную массу.

— Ну что за звездец, — ругаюсь я, останавливаясь и расшнуровывая шнурок на ноге.

— Ты можешь починить его? — спрашивает он, вставая на колени, чтобы осмотреть его вместе со мной.

— Не думаю, — говорю я. — Ветки просто недостаточно крепкие, и смотри, листья теряют свою цепкость. С ними стало тяжелее ходить с некоторых пор. Идея хорошая, но материалы не подходят. Мне нужно что-то другое, более сложное в изготовлении. А это нужно потрудится найти.

Покачав головой, я расшнуровываю второй ботинок и складываю оба прототипа в свой рюкзак. Мы возобновляем наше путешествие, но без самодельной обуви идём намного медленнее. Мы маршировали на запад уже несколько часов, и теперь открытая пустыня уступает место скалистым выступам. Увеличиваясь вдали, он выглядит как горный хребет или точнее его подобие в Тайссе. Как будто я знаю, как выглядит настоящий горный хребет, а не по книгам. Весь мой жизненный опыт был на колониальном корабле.

Астарот помогает мне, пока мы продолжаем наше путешествие, и я принимаю его помощь, благодарная за неё. Самодостаточность восхитительна, но не когда она является глупостью. Я сделала всё, что могла, но без его помощи я не смогу идти в темпе по такому рыхлому песку.

Вскоре мы проходим между огромными валунами, ведущими к более крупным скалам.

Валуны в среднем в два раза выше Астарота. Прокладывая себе путь через них, наше зрение ограничивается расстоянием между нами и следующим валуном. Это почти как блуждание по странному лабиринту. По крайней мере, у нас появилась тень, скрыающая нас от жары. Я натыкаюсь на спину Астарота.

— Что…

Он кладёт руку мне на рот, прерывая моё восклицание. Захлопнув рот, я напрягаю слух и другие органы чувств, как он меня учил. Что-то не так, я сразу поняла это теперь. Чёрт возьми, что он говорил? Я всегда должна быть начеку и обращать внимание на свои инстинкты. Монотонность пути успокоила меня.

Астарот тянется к локхаберу на спине как раз в тот момент, когда я слышу ворчание, а затем лязг металла о металл. Прямо перед нами из-за скалы выходят трое пиратов с оружием наготове, целясь в нас двоих.

— Дерьмо, — выдыхаю я, хватаясь за посох.

Глава 9

Астарот

Издав боевой клич, я бросаюсь к ближайшему пирату. Эффект неожиданности сработал.

Врезавшись в него всем своим весом, отбрасываю его назад на другого заузла позади него. Двое мешкают прежде чем, пустить в ход своё оружие. Третий шагает в сторону, избегая удара.

Посох Ланы проносится надо мной, попадая третьему пирату в голову. Пираты заузлы уродливы, их кожа имеет оранжевый оттенок с кожистым оттенком. И острые зубы показались, когда они издали гортанные звуки удивления. По обеим сторонам рта свисают два острых выступа. Верхняя часть их головы лысая с черными щупальцами, которые переходят в волосы по бокам. Золотые и серебряные металлические полосы украшают волосы с промежутками вниз по каждой пряди. Они одеты в черную кожаную одежду, которая служит своего рода защитной броней.

Тот, в кого попала Лана, спотыкается, хватаясь за голову в месте удара. Двое передо мной отступили за скалу, используя тесноту коридора в своих интересах. Схватив Лану, я отодвигаю её за себя. Она вскрикивает от удивления, затем хрюкает, когда её спина ударяется о камень скалистого выступа.

Третий пират поднимает оружие и стреляет как раз в тот момент, когда я надежно прикрываю своё сокровище собственным телом. Голубая молния летит из пушки ко мне. Время движется в замедленном темпе. Инстинкт кричит увернуться, уйти с дороги, но если я это сделаю, я оставлю Лану незащищенной. Вместо этого я прыгаю в его сторону, когда биджас поднимается в моём разуме, как тёмное облако.

Молния ударяет мне в грудь, с треском распространяется по телу, обжигая. Мои мышцы горят огнем, а нервы воют от перегруза. В груди спазмы, а потом наступает онемение. Я реву от ярости, расправляя крылья на всю ширину пространства, примерно на половину их размаха. Сильно взмахивая ими, я подпрыгиваю в воздух, работая ими, чтобы вернуть жизнь онемевшим мышцам груди и помочь набрать высоту в прыжке.

Пират отслеживает мой подъем своим оружием, его глаза сузились, его кулаки сжаты. Я размахиваю хвостом под собой, и он врезается ему в грудь, отбрасывая того назад. Он ударяется о выступ скалы. Приземлившись, я бросаюсь вперёд, наклоняясь, чтобы врезаться плечом ему в солнечное сплетение. Выпрямляюсь, когда я вступаю в контакт, я сильно вбиваю его в скалу.

Кожа, которую он носит, смягчает удар его тела, но я ударяю его незащищенную голову о скалу. Он удивленно рыкнул и сполз вниз. Удар по моей спине отвлёк меня, заставляя мой правый бок онеметь.

Моя правая рука беспомощно повисла.

Уворачиваясь так быстро, как только могу, я снова получаю удар в правый бок. Он уже оцепенел, так что не замечаю новых ударов, когда я бросаюсь на стреляющего пирата, своим застывшим боком с бесполезной правой рукой.

Почти ударив его, не хватило два шага, что-то движется слева от меня.

— Астарот! — закричала Лана.

Достаточно одного взгляда. Её схватил пират, оружие приставлено к её голове. Он рыкает приказ на своём гортанном языке. Ярость пытается взять меня под контроль. Я борюсь с тем, чтобы не потерять себя из-за биджаса. Я не могу позволить ему навредить ей.

Я слишком долго колебался. Развернувшись, ради Ланы, я раскрылся. Синяя молния ударяет в левый бок, и он стремительно немеет. Покалывающая боль поглощает обе мои конечности, делая их бесполезными. Они не двигаются.

— ЛАНА! — кричу во всё горло.

Мои ноги ещё работают, поэтому я вбиваю своё тело в пирата. Мы падаем столкнувшись, но мои руки не реагируют. Я не могу поняться. Гнев пульсирует, облако тьмы заволакивает взор всё больше, я сражаюсь с пиратом, и я всё больше теряю контроль. Отдать своё сознание биджасу не вариант.

Пират вытаскивает свои ноги из-под меня. Земля быстро взлетает вверх, и моё лицо врезается в неё. Он падает на середину моей спины, удерживая меня. Он сковывает мои руки за спиной. Громкий лязг металла наполняет мои уши, меня заковали в цепи.

Меня подняли на ноги. Трое заузлов двигаются вместе, переговариваясь гортанными щелчками с рыками. Один из них указывает на первого, кого я ударил, и издаёт звук, который может быть только смехом.

— Ты в порядке? — спрашивает Лана, по её лицу текут слезы.

На левой щеке темнеет синяк. Облако тьмы поднимается вверх… сосредоточься!

— Да, ты в порядке?

Она кивает, кусая нижнюю губу. Её тоже заковали в цепи. Тот, над которым двое других смеются, опускается передо мной, работая с другим набором цепей. Я пинаю его изо всех сил. Моя нога касается его челюсти. Голова откидывается назад, изо рта потекла кровь. Ударив плечом того, что слева, я размахиваю хвостом, пытаясь схватить того, что справа, но он уворачивается.

Синие молнии бьют меня с двух сторон. Слепящая боль. Не могу думать. Всё болит. Крик. Лана.

— АСТАРОТ!

Убить их. Они поранили моё сокровище. Убить их всех. Уничтожить их. Я разорву их на части. Искупаюсь в их крови.

Она выкрикивает моё имя.

«НЕТ!»

Остановив облако тьмы, я заставляю его отступить, восстанавливая контроль. Потерять контроль — не выход. Это не освободит нас и не спасёт Лану. Неважно, что я должен держать себя под контролем.

Я всё равно не могу двигаться. У меня сейчас даже ноги начали неметь. Пираты обмениваются ещё неизвестными словами, затем двое из них берут меня за руки и тянут. Третий идёт впереди с Ланой, подталкивая её своим пистолетом вперёд.

Они пробираются через лабиринт скал. Болезненное покалывание в конечностях усиливается по мере того, как проходит онемение. Почти невыносимо, и биджас реагирует на боль, стремясь к контролю надо мной. Заманчиво, ведь в бижасе нет боли, только ярость. Первобытный инстинкт, убей или будь убитым.

Мне приходится снова и снова напоминать себе, что только разум может помочь освободиться. Если сойти с ума боль отступит, но я до сих пор не чувствую, что мои конечности смогут двигаться.

Я должен быть умнее, подождать возможности.

Захватившие нас пираты окликают ожидающего у транспорта. Он указывает на Лану, затем хватает себя за промежность, делая резкий жест. Поднимающееся тёмное облако окрашивается в красный цвет. Они смеются, усиливая мою ярость.

Они её не тронут. Я не позволю.

Я склоняю голову из стороны в сторону, как будто я всё ещё контужен. Тащащие меня пираты бросают меня. Песок ударил мне в лицо, забивая ноздри. Мои фильтрующие линзы закрываются, защищая мои глаза. Я повернулся, чтобы видеть пиратов. Кандалы связывают мои руки за спиной, и ещё одни на лодыжках. Мой хвост и крылья свободны, что даёт мне больше преимуществ, чем они, кажется, осознают.

Двое, что меня тащили, исчезают в темноте транспорта, и нас охраняют другая пара пиратов. Тот, кто ждёт у транспорта, выходит вперёд, его пистолет хлопает по животу, свисая с ремня на шее. Он направляется к Лане.

Я вижу её краем глаза. Она напрягается, когда он приближается, но не подаёт никаких признаков страха. Её глаза наблюдают, как он приближается, её рот сжимается в жесткую линию, но она выпрямляется, встречая стоящую перед ней угрозу.

Любовь и восхищение её невероятной силой заставляют меня чувствовать, что я могу разорваться на части. Пират приближается к ней, его рука тянется к её лицу. Она не отступает. Тьма окружает мой разум. Сосредоточься, отодвинь её назад. Будь умным, надо быть выше этого. Каждой фиброй моего существа хочется оторвать ему руку прежде, чем он коснется её нежной кожи. Моя кожа. Моя женщина. Моё сокровище.

Он касается её лица, прослеживая линию её челюсти. Лана наклоняется к нему и улыбается. Гнев бушует в моем сердце, растекаясь по венам. Моё!

Её улыбка становится шире. Нет, этого не может быть! Её нога взлетает между его ног, сильно ударяя его. Он удивленно стонет, сгибаясь пополам.

Моё сокровище!

Лана плюет на него, пока он выпрямляется. Он хватает её за рубашку, разрывая её и хватая за грудь. Биджас захватывает меня. Нет времени сопротивляться, он уже во мне. Вскочив на ноги, я рычу, взрываясь первобытной яростью.

Два пирата оборачиваются с шоком на лицах. Пока они шарят в поисках оружия, я врезаюсь в того, кто осмелился прикоснуться к Лане. Упираясь в него плечом, я отрываю его от земли и перекидываю через спину. Вращаясь, мой хвост врезается в другого пирата, и я слышу приятный треск костей.

Он кричит от боли, падая на землю. Я смотрю на того, которого перекинул через плечо. Он отползает назад, отталкиваясь ногами, отчаянно пытаясь увеличить дистанцию между нами.

Шагая вперёд, я шиплю, пригибаясь, мои скованные руки тянутся к нему. Он поднимает своё оружие, прицеливается, я прыгаю. Приземлившись на него, выбиваю его дыхание. Его зловонное дыхание обжигает мое лицо. Приподнимаюсь, подняв руки над головой, сцепив руки вместе, я ударяю его со всей мощью своего веса. Я разбил ему голову в кашу.

Обжигающая белая линия ударяется в мою грудь. Боль. Так много боли. Не могу думать. Больно. Все болит. Моё тело бесконтрольно трясётся и дёргается. Глаза не могут сфокусироваться. Мышцы не реагируют. Я заперт в тюрьме своего тела.

Боль длится и длится. Без конца. Слишком больно. Не могу с этим бороться.

— АСТАРОТ!

Крик Ланы последовал за мной во тьму.

Глава 10

Лана

«Дерьмо».

Мои запястья онемели, руки болят, и я хочу в туалет. Цепь между моими запястьями повесили на крюк над моей головой, вынудив мои запястья извернуться под неправильным углом. Это не онемение, обычное ведь не может причинять такую боль.

Астарот лежит на полу, напротив меня. На него надели новые цепи после его последней попытки защитить меня. Несмотря на ситуацию, я не могу сдержать улыбку. Защищал меня. Он сделал всё что мог ради меня. Он никак не реагировал, пока один из них не коснулся меня, после чего он взорвался. Он был мощью самой матери природы, и если бы его не застали врасплох, или если бы у него было оружие, я уверена, что всё закончилось бы по-другому.

Озноб пробегает по моим конечностям, я в ужасе, но тёплый комок в животе помогает. Никто никогда так не заступался за меня. Приёмная мать защищала меня, но её защита была тихой, аргументированной. Астарот был похож на любого героя из кинотеатра, куда я могла иногда проникать и смотреть. Он как Уэсли из «Принцессы-невесты», но с большой долей ярости.

Я никогда не чувствовала такого.

Теперь я должна спасти его. Это очень странно? Мне никогда не приходилось беспокоиться о выживании другого человека. Моя жизнь всегда стояла на первом месте.

Я сделаю всё, что потребуется ради него. Их транспорт уже несколько часов гудит и вибрирует. Мы летим, но кто знает куда. Страх, что Астарот не очнулся и не пошевелился за всё это время, нарастает, но я отбрасываю его.

Только один пират находится в той же секции транспорта, что и мы. Он сидит на раскладной скамье у двери, ведущей, как я полагаю, к передней секции. Пришло время использовать навыки, которые помогли мне выжить в детстве.

— Эй, — зову я.

Он оглядывается и хмыкает, кивая на пистолет.

К счастью, это тот самый, который лапал меня. Я отлично знаю, как использовать это в своих интересах. Желания мужчин, похоже, не меняются, к какому бы виду они не принадлежали. Разве это не интересно?

— Эй, — говорю я снова, но на этот раз меняю положение.

Моя рваная рубашка едва прикрывает левую грудь. Мой лифчик порвался, когда я изо всех сил пыталась добраться до Астарота, когда они били его электрическими кнутами. Он раньше интересовался ими, ну вот они, наслаждайся.

Его взгляд остановился на моём декольте. Идеально.

— Я хочу пить, — говорю я.

Его глаза метнулись к моим, а затем снова к обнаженной коже моей груди. Чёрт возьми, мозг между ног и языковой барьер. Просто прекрасно.

— Иди сюда! — настаиваю я, делая движение головой.

Он встаёт, хватаясь за стену, когда транспорт подпрыгнул и закачался из стороны в сторону. Его глаза не отрывались от моей груди, когда он подходил ближе. Он что-то говорит, или, я так предполагаю, что это были слова. Я слышу хрюканье и щелчки. Я жду, пока он не приблизится. Он двигается осторожно, оставаясь вне досягаемости моих ног.

— Ты можешь освободить мои руки? — спрашиваю я, глядя на цепь, которая удерживает их над моей головой.

Он смотрит вверх и качает головой, хмыкая.

— Пожалуйста? — спрашиваю я, дрожа ровно настолько, чтобы моя полная грудь немного подпрыгнула.

Я получаю желаемый эффект, его взгляд снова упал на мои сиськи. Тяжело дыша, так что моя грудь начала вздыматься и опускаться, я поджимаю губы. Манипулировать, не заходя слишком далеко, — это настоящее искусство.

— Пожалуйста, у меня болят руки, — говорю я, и это не ложь.

Он хмыкает, щелкает, затем пожимает плечами. Я не знаю, понимает ли он мои слова, но, кажется, он, по крайней мере, понял мой посыл. Я улыбаюсь и пожимаю плечами, чтобы ещё раз приподнять свою грудь. Он рычит, хрюкает, затем подходит ближе. У меня перехватывает дыхание. Запах от него отвратительный. Как печень с луком, с огромным количеством чеснока, и при этом воняя тухлятиной. Отвратительно.

Цепь, удерживающая мои руки, ослабевает, и они опадают. Облегчение накатывает на меня, пока оно не сопроводилось болью от прилившей крови к моим рукам. Я не знала, что будет так плохо! Пират приближается, так близко, что мы почти соприкасаемся. Моя спина у стены, мне некуда бежать. А куда мне вообще бежать?

Собравшись с силами, я улыбнулась ему. Он не такой высокий, как Астарот, но выше меня. Он большой, внушительный и там. Часть меня хочет запаниковать, закричать как ненормальная или свернуться в клубок и надеяться, что сейчас всё пройдет. Глупо. Позади пирата застыла неподвижная фигура Астарота, и это всё, что мне нужно, чтобы почувствовать себя храброй.

Астарот нуждается во мне. После всего, что он сделал, чтобы спасти меня, это меньшее, что я могу сделать. Я сделаю это.

— Воды? — спрашиваю я, изображая питьё.

Пират хмыкает и качает головой.

— Пожалуйста? — я спрашиваю. — Я очень хочу пить.

Покачав головой, он снимает с пояса контейнер и протягивает его. Я должна была осмотреть его, прежде чем разобралась, где контейнер открывается. Как только я смогла открыть, я делаю глоток и всё выплевываю. Пират смеётся в ответ на то, что я обрызгала его чем бы это ни было. У меня горит во рту, даже после того, как я выплюнула. То немногое, что коснулось моего горла, вызвало непрекращающийся костер.

Оно прожигает мой язык, путешествуя по моим конечностям. У этого просто ужасный вкус, но за жжением приходит чувство бодрости. Я стала чувствовать себя сильнее, бодрее, даже живее. Понюхать содержимое контейнера, было плохой идеей. Запах такой же сильный, как жжение, которое всё ещё не утихло во рту. Слёзы потекли по моему лицу, когда мой рот ругает меня за то, что я причинила ему такую боль.

Хорошо это или плохо, но это именно то, что нужно Астароту. Я делаю шаг к нему, но пират хлопает меня по плечу так сильно, что наверняка останется синяк. Его хватка, похожая на тиски, сжимается на руке, поворачивая меня на месте. Когда мы оказываемся лицом к лицу, он качает головой.

— Ему это нужно, — говорю я почти умоляюще. — Пожалуйста!

Пират хмурится, оглядывается через плечо на дверь, у которой сидел. Я толкаюсь вперед, приближаясь к нему, прижимаясь грудью к его груди. Его глаза расширяются. Я смотрю в его желтые глаза-бусинки, надув губы.

— Пожалуйста, — говорю я, затаив дыхание.

Он отпускает моё плечо, качая головой, но освобождая меня. Я не беспокоюсь о его спорном сигнале, а сразу перехожу к Астароту. Встав на колени рядом с ним, я провожу руками по прохладной чешуе его лица, поворачивая его голову так, чтобы его рот был обращен вверх. Я наливаю немного жидкости ему в рот. Большая часть выливается обратно, но затем он сглатывает. Его тело содрогается, трясётся, затем его глаза открываются. Он шипит и прыгает, пытаясь встать на ноги.

Он слишком хорошо связан. Цепи звенят и лязгают, когда он двигается, сражаясь с ними. Он смотрит на пирата за моим плечом, затем прислоняется к стене.

— Ты в порядке? — спрашивает он, бросив взгляд на мою порванную рубашку, а затем уставившись на моё лицо.

Моя щека распухла от удара, у меня ещё минимум дюжина синяков, и все они болят, но я не могу быть в такой же плохой форме, как он.

— Я в порядке, — лгу я. — Ты в порядке?

— Я буду в порядке, — говорит он. — Я вытащу нас отсюда.

— Знаю, — улыбаюсь я, затем чья-то рука хватает меня за плечо, и меня отбрасывает на задницу.

Пират встаёт между нами, хрюкая и свирепо указывая пальцем.

Глава 11

Астарот

Каждая часть меня болит, но мне всё равно. Напрягая оковы, я смог подняться на колени. Заузл между мной и Ланой ударяет меня по лицу. Я переворачиваюсь от удара, кровь брызнула изо рта и попала на землю. Низкое мягкое шипение вырывается прежде, чем я успеваю его остановить.

— Я убью тебя, — говорю я, прекрасно зная, что он меня не понимает, но это не имеет значения.

Он ударил меня по ребрам. Судя по всему, он всё понял по моей интонации. Я отталкиваюсь от земли и встаю на колени. Что-то трещит, я больше чувствую, чем слышу.

— Астарот, нет! — кричит Лана. — Просто подожди, только не сейчас.

Она права. Я знаю, что она права, сейчас не время. Я просто проиграю. Мне нужно найти преимущество.

Позволив моему телу обмякнуть в цепях, я полу лег на полу. Заузл бьёт ещё раз, но уже не так сильно, как в первый. Я стону от боли, и он оставляет меня в покое. Он хватает Лану за плечо и толкает её обратно к противоположной стороне транспорта. Однако он не пристегивает её спиной к стене, а просто толкает на сиденье, а затем садится рядом с дверью в дальнем конце помещения.

Мы с Ланой переглядываемся. Расстояние между нами могло бы равняться длине до горизонта, несмотря на всю пользу того, что мы находимся так близко. Если бы мои ноги были свободны, я мог бы вытянуть ногу и коснуться её. Я связан целиком, даже мой хвост, я не смогу даже приблизиться к ней.

— Сколько? — спрашиваю.

— Хм? — переспросила Лана.

— Как долго мы едем? — спрашиваю я, вытирая губы о плечо.

— Я не уверена, кажется, пять или шесть часов, — говорит она, нахмурившись. — Прости, у меня дерьмовое чувство времени.

Я киваю, игнорируя её сомнения в себе. Пять или шесть часов. Эти машины движутся быстро, мы бы уже достигли Драконьего города, если бы он был их целью. Поскольку они не остановились, значит мы едем не туда. Думаю, это хорошо. Хотя я понятия не имею, куда мы направляемся. Мы разберёмся с этим, когда станем свободны.

Заузл наблюдает за нами прищуренными в подозрении глазами. Кажется, я привлекаю большую часть его внимания, но даже при этом его взгляд скользит по Лане больше, чем мне нравится. Биджас танцует на краю моего сознания, исследуя, ожидая возможности взять верх. Металлический пол и стены вибрируют с равномерным гулом. Одно можно сказать наверняка, мы уезжаем всё дальше от дома. Единственный оставшийся вопрос — смогу ли я освободить нас, а затем вернуть обратно.

Мои ноги и крылья онемели, а хвост пульсирует от оков. Каждая часть моего тела болит от полученных побоев. Голова Ланы опущена, и когда она поднимает взгляд, по её лицу текут слёзы. Мой биджас снова поднимается выше, проталкиваясь внутрь, и мне приходится бороться с ним.

Окружающее нас пространство представляет собой пустой ящик с цепями, стучащими по металлическим стенкам. Очевидно, что это транспорт для груза. Дверь рядом с заузлом открывается, и ещё один заглядывает, что-то кряхтя. Наш охранник поднимается, закрывая мне обзор следующей области транспорта. Они обмениваются словами, затем дверь захлопывается, остаётся только охранник.

Когда он оборачивается, у него в руках сумка. Он подходит к Лане, которая садится, одёргивая свою рубашку, пытаясь закрыться. Красная ярость пронзает меня с каждым ударом сердца. Я шиплю, изо всех сил пытаясь не потерять контроль. Охранник игнорирует меня, двигаясь спиной ко мне, и лицом к Лане.

— Что? — спрашивает она.

Я слышу её, но не могу увидеть из-за него.

Он хмыкает в ответ, и я вижу, как он двигается. Похоже, он машет чем-то перед ней. Мышцы моих рук и ног напрягаются, пока мне не кажется, что они вот-вот взорвутся. Цепи звенят, когда я напрягаюсь, пытаясь сдвинуться, чтобы увидеть, что с ней происходит. Он хрюкает, более гортанные звуки. Сжав кулаки, я чувствую, как будет сминаться его кожа, когда я сомкну руки на его горле.

— Нет, — говорит она.

Биджас давит, нет, я не могу сдаться сейчас. Я должен сохранять контроль.

Заузл хрюкает, приближаясь к ней. «Борись с яростью, нет, не сдавайся. Он не может прикасаться к ней. Она моя. Моё сокровище».

— Спасибо, — говорит она, затем заузл уходит, и я увидел её.

Заузл вернулся на своё место. У Ланы сумка в руке. Она открывает её и достаёт из контейнера несколько копченостей. Присев, она грызёт мясо, затем отпивает напиток. Она неважно выглядит, глаза запавшие, кожа имеет серый оттенок, в отличие от её обычного цвета. Что-то не так, я должен забрать её отсюда.

Через несколько минут она встаёт, затем опирается о стену, прежде чем пройти через пространство между нами. Заузл наблюдает за ней, но не реагирует. Встав на колени передо мной, она подносит кусок мяса к моим губам. Она не говорит. Когда я не открываю рот, она другой рукой касается моей щеки. Охранник заузл хмыкает громким голосом и поднимается на ноги. Лана отдёргивает руку.

Я беру мясо и жую. Лана откупоривает бутыль и подносит её к моему рту, но охранник приближается. Его ботинки лязгают о металлический пол, когда он топает. Его большая рука сжимает её плечо, отбрасывая её назад. Её глаза расширяются, рот открывается, и жидкость выливается из бутыли, разбрызгиваясь на полу.

Лана бросается на пол, и я схожу с ума. Биджас нарастает, мышцы напрягаются, ярость разливается по моим венам. Что-то щёлкает, и мои руки освобождаются. Я хватаю заузла, мои ноги, крылья и хвост всё ещё скован, поэтому я тяну его вниз. Он вскрикивает от удивления. Всё красное. Сжимая кулаки, я вбиваю их ему в лицо. Его голова свешивается набок, из носа и изо рта течёт кровь. Он кряхтит от боли, поднимая руки, чтобы защитить лицо. Я вбиваю кулаки снова и снова, без мыслей, только действие.

Электричество потрескивает в воздухе, и моя спина разрывается от боли, но я не останавливаюсь. Я должен спасти своё сокровище. Где-то далеко Лана выкрикивает моё имя, но я не могу остановиться. Он прикоснулся к ней, я должен уничтожить его.

Боль. Больше боли. У меня немеют спина и ноги. Тьма граничит с красной яростью моего взгляда, приближаясь, но я не могу отступить. Мои руки на его горле, сжимают всё сильнее. Плоть исчезла, теперь чьи-то большие пальцы впиваются и свет меркнет. Серый переходит в черный.

— Астарот, нет!

Лана кричит, когда тьма зовёт меня.

Глава 12

Лана

Я не могу остановить слёзы, скатывающиеся по моему лицу. Астарот лежит съежившейся грудой на полу, не двигаясь. Я даже не вижу, дышит ли он. Этого не может быть. Он должен быть в порядке.

Тошнота сжимает мой желудок, сворачивая меня пополам. Она выходит судорожной волной, оставляя меня ещё более опустошенной, чем раньше. Трудно дышать. Я должна знать, что он в порядке.

Поднявшись, я смотрю на пирата, который следит за мной, но никак не реагирует. Хорошо, глубокий вдох и иди вперед. Пол сильно вибрирует, время от времени, транспорт подпрыгивает, как будто они преодолевают любое препятствие на своем пути. Упёршись рукой в ​​потолок, чтобы не упасть, делаю неуверенный шаг к Астароту, не спуская глаз с пирата.

Шаг за шагом, но он не останавливает меня. Когда я достигаю Астарота, я становлюсь на колени рядом с ним, впервые отводя взгляд от пирата. Хотя я не смотрю на него, я слежу за ним другими органами чувств. Я не позволю ему снова застать меня врасплох. Астарот меня лучше учил. Я не должна была терять бдительность в первый раз.

Моя рука дрожит, когда я тянусь к Астароту. Сжав её в кулак, я пытаюсь удержать её в спокойном положении, прежде чем коснуться его лба. Он прохладный, но в этом нет ничего необычного. Он всегда прохладен на ощупь, как бы жарко не было. Проведя рукой по его щеке, я кладу её ему на шею, надеясь, что у него есть артерия, где я смогу почувствовать его пульс где-то близко к тому месту, где он был бы, если бы он был человеком.

Остановившись и закрыв глаза, но ничего не чувствую. Нет, нет, нет, он в порядке. Он обязан быть в порядке. Для нас не может всё закончиться здесь. Я двигаю рукой вперёд и жду, нащупывая пульс, который должен быть. Ничего. Проклятье. Прикусив губу достаточно сильно, чтобы почувствовать вкус крови, я снова провожу рукой по его шее и ощупываю. Здесь! Он медленней, не стабильный, но это пульс. Он жив.

Облегчение наполняет меня, заставляя мои слёзы катиться ещё быстрее. У меня раскалывается голова, во рту пересохло, и плач не помогает. Хоть знать, что он жив, уже достаточно. Значит, есть надежда. Пират кряхтит, топая ногой по полу. Взглянув через плечо, он жестом отсылает меня от Астарота.

Неохотно я отползаю назад, проведя пальцами по нему, пока моя протянутая рука больше не достаёт его. Вернувшись на свою сторону пространства, я прислоняюсь к стене и позволяю вибрациям транспорта усыпить меня прерывистым сном.

***

Я проснулась, радуясь, что кошмары, преследующие меня во сне, остались позади. Каждая часть моего тела болит, до самых костей. Растяжка не поможет. Голова раскалывается, в горле пересохло, а желудок ощущается как кипящий комок кислоты. Периодически волны тошноты накрывают меня, а потом проходят. Что-то не так, очень неправильное, и я не знаю, что, но я чувствую себя дерьмово.

Охранник, поскольку они все похожи друг на друга, я предполагаю, тот же самый, смотрит на меня, затем хмыкает или, может быть, он что-то сказал. Стыд вспыхивает на мгновение, когда я думаю о том, насколько расистскими являются мои мысли, но что я знаю о космических пиратах? Все они выглядят оранжевыми, морщинистые и у всех одинаковая прическа.

Подтянув под себя ноги, я встала, но меня начинает тошнить, комната закружилась, и я снова упала на задницу. Ладно, это была плохая идея. Немного встряхнула головой, но это ни капли не помогло. Ну и чёрт с ним. Я подползаю к Астароту. Его веки вздрагивают, когда я прикасаюсь к его щеке, а затем открываются.

— Астарот, — умоляю я ответить его.

— Лана? — спрашивает он надтреснутым голосом.

Подойдя ближе, я хочу поцеловать его, но резкое ворчание, усиленное стуком ботинок по полу, останавливает меня на месте. Посмотрев через плечо, увидела пирата, он что-то несколько раз прокряхтел, затем поднял пистолет, что ясно показало его намерения. Я отступаю, не желая рисковать.

— Ты в порядке? — спрашиваю.

Он закрывает глаза, его ноздри раздуваются, затем он открывает глаза и кивает.

— Я буду в порядке, — отвечает он. — С тобой всё в порядке?

Я киваю, моё горло сжимается, и я отказываюсь говорить. Слёзы потекли, но я их вытерла. Я не могу плакать, не сейчас. Всхлипывая, я вытираю нос рукавом и киваю, кусая губу.

— Да, я в порядке.

— Я вытащу нас отсюда, — шепчет он. — Просто нужно время.

— Я знаю, — говорю и верю в это.

Я не знаю, как и почему, но я знаю, что он спасёт нас. Моя вера в него абсолютна. Моя вера в то, что что бы ни случилось, мы справимся, сильна, как никогда. Транспорт резко остановился, и меня отбросило в стену. Охранник стал удивлённо оглядываться.

— Что происходит? — спрашиваю.

Вибрация прекращается, потом кажется, что транспорт упал на землю. Дверь впереди открылась со скрежетом металла о металл, и в помещение заходят два пирата. Один указывает на меня, рыча и хрюкая. Охранник отвечает, выпячивая грудь и наступая на него. Они спорят, тогда третий кладёт руки им на грудь и раздвигает их.

Двое перестают говорить и отступают назад. Ко мне подходит третий, который кажется больше двух других. Моё сердце заколотилось в груди так громко, что у меня в ушах зазвенело. У меня кружится голова, и моё зрение затуманивается, я начала дышать всё быстрее и быстрее, пока я не поняла, что у меня началась гипервентиляция.

Крупный пират возвысился надо мной, глядя сверху вниз, его глаза-бусинки уставились на меня, как на кусок мяса. В этих мёртвых глазах нет и намёка на душу. Его огромная рука приближается ко мне и хватает меня за горло, поднимая на ноги. Цепи, удерживающие Астарота, звенят, когда он борется с ними, но пират игнорирует его.

Поставив меня на ноги, он отпускает меня, но рука скользит по моей груди, раскрывая мою порванную рубашку и обнажая грудь. Он смотрит так, как будто никогда в жизни не видел титьки, затем хрюкает, рычит и оглядывается через плечо. Моя грудь и лицо опалило жаром, когда я воспользовалась шансом прикрыться.

Заузл уходит, не обращая на меня внимания. Он хлопает рукой по стене рядом с тем местом, где я сидела. Что-то жужжит, и затем в стене появляется трещина, очерченная ослепляющим красно-белым светом. Жужжащий звук становится громче по мере того, как стена опускается. Ярко красные луч солнц Тайсса струятся на меня, ослепляя. Мои глаза слезятся, когда я моргаю, пытаясь приспособиться к новому яркому свету.

Сквозь моё затуманенное зрение выходят на свет тени, их больше слышно, чем видно. Вытирая слезы с глаз, я моргаю, пока наконец не увидела. Сбоку — трап, тот самый, по которому нас привели. Трое пиратов вышли наружу, не оставив никого, кто мог бы наблюдать за мной.

Астарот кивнул мне. Поджимая губы, я делаю неуверенный шаг к открытым дверям. Из-за красных солнц, струящийся песок кажется усыпанным сверкающими бриллиантами. Остановившись у проёма, я позволила своим глазам ещё немного привыкнуть, пока моё зрение наконец не прояснилось. Над горизонтом доминирует массивная черная тень.

Это выглядит почти как… но этого же не может быть. Мы прочесали, так далеко, насколько смогли…

Это наш разбившийся корабль? Покачав головой, я спускаюсь по пандусу, испытывая шок. Форма корабля неправильная. Что-то не так, это не те обломки, в которых мы приземлились. Значит, нет, это не может быть…

Неподалеку крики вырывают меня из транса, отвлекая моё внимание. Два человека бегут от пиратов. Один пират крутит что-то над головой, это мигающее пятно полетело вперёд, когда он его отпустил. Он скрутил одну из убегающих фигур по ногам, сбивая ту с ног.

Другой остановился, чтобы помочь упавшему, но уже всё кончено. Пираты окружили их, связали отработанными движениями, а затем потащили связанные тела к транспорту. Холодный озноб пробежал по моей коже, добавляя дерьмовых ощущений к ноющей боли по всему телу. Когда я повернулась, чтобы вернуться к Астароту, волна тошноты сжимает мой желудок, и я падаю на колени, крича.

— Лана! — кричит Астарот.

Сгибаясь пополам от боли, я сжимаю руки на животе, пока судороги не проходят.

— Я в порядке, — лгу я, задыхаясь от боли.

— В чём дело?

— Не знаю, — говорю я ему, стиснув зубы, и снова встаю на ноги.

Продвигаясь к своему месту вдоль стены, я сажусь и опускаю голову, надеясь остаться незамеченной. Металлический пандус звенит под их сапогами. Их выкрики теперь становятся четче. Они тащат новых пленников, несмотря на их борьбу.

Они пинают пленников, когда те пытаются пробиться на свободу. Боясь внимания, я смотрю на свои ноги, наблюдая боковым зрением, как их затаскивают. Моё сердце подпрыгивает в горле, и я задыхаюсь. Люди. Они захватили двух человеческих женщин.

— ОТПУСТИ МЕНЯ! — кричит фигуристая рыжая девушка.

Пират тащит её за связанные руки. Она брыкается, вертится из стороны в сторону, но безрезультатно. Пират бросил её, как будто она ничего не весила. Она пролетела насколько метров и приземлилась в дальней стороне от меня с визгом и стоном выбитого воздуха из лёгких. Мне нужна вся моя воля, чтобы не отреагировать.

«Сохраняй спокойствие, не привлекай внимания».

— Я надеру твою оттраханную задницу! — звучит ещё один женский голос снаружи транспорта.

Я услышала её задолго до того, как её подняли к нам по трапу. Звуки борьбы за открытой дверью эхом разносятся по металлическому ящику, в котором мы находимся. Меня накрывает отзвуком ударов моего сердца, желание помочь пульсирует во мне, сделать хоть что-то. Нет, мы пока не сможем победить их. Глядя на Астарота в цепях, я понимаю, что он недостаточно силён, чтобы победить трёх пиратов.

Снаружи пираты хрюкают, а затем повышают голос. Один из них издаёт звук, который может означать боль или удивление. «Уходи, девочка, кем бы ты ни была, уходи!» Я подбадриваю её, но страх держит меня на месте.

— Будьте прокляты, космические ублюдки!

За тошнотворным стуком плоти о плоть следует вопль боли, а затем тишина. Стук сапог по стали, затем входят два других пирата, неся фигуру между собой, один за плечи, другой за ноги. Остановившись прямо внутри нашего ящика, они раскачивают её между собой, как мешок с картошкой, а затем бросают в заднюю часть транспорта.

Она беззвучно врезается в заднюю стену, подтверждая, что она без сознания. Ноги в ботинках появляются в моём поле зрения, пока я продолжала смотреть на пол между своими ногами. Громкий шлепок кожи по металлу, затем открытая дверь со скрежетом закрывается.

Трое пиратов переходят в переднюю часть транспорта, минуту разговаривают, затем двое из них выходят через раздвижную дверь, оставляя нас наедине с нашей охраной. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только тихими всхлипами фигуристой рыжеволосой девушки. С трудом сглатывая, я пытаюсь заставить своё сердце успокоиться.

Люди. Ещё один обломок корабля. Выжившие. Другие выжившие. Мы не одиноки.

Последствия ошеломляют. У меня слишком сильно болит голова, чтобы думать об этом, а боль в мышцах только усиливается. Мне жарко и хочу пить. Так сухо во рту. Слишком сухо.

— Чёрт, — выдыхаю я, понимая, что со мной не так.

Астарот открывает глаза, встречаясь с моими.

— Что? — спрашивает он.

Охранник топает ногой, создавая громкое эхо, от которого у меня режет уши, а затем мычит что-то. Губы Астарота сжимаются, и его рука сжимается в кулак. Мышцы его рук напрягаются, а затем расслабляются. Если бы он был свободен, у этого охранника были бы проблемы.

— Эпис, — я произношу слово.

Его брови хмурятся, на лице замешательство, затем его глаза расширяются, и рот открывается. Я киваю, чтобы показать ему, что вижу, что он понял.

Я не просто страдаю от обезвоживания. У меня началась ломка. Главный минус приёма эписа. Оно вызывает привыкание, и, по крайней мере, в теории, за ломкой последует смерть.

Глава 13

Астарот

Новые люди. Я их не узнаю, откуда они?

Мои оковы врезались в мою плоть, разрывая мою кожу и раздражая этим меня.

Перемещаясь, я напрягаюсь, пока не вижу новоприбывших.

Одна из них — симпатичная фигуристая девушка с ярко-рыжей гривой. Её лицо и глаза розовые и опухшие от выделяющейся влаги.

Другая темнокожая, тёплого цвета, напоминающая мне глаза бивака. Она ранена, лежит свернувшись калачиком и не двигается, но я вижу, как её бока вздымаются и опускаются, так что она не мертва. Волосы короткие и сильно вьющиеся, красивые. Она боролась с работорговцами сильнее всех. Я слышал, как она кричала что-то, хотя не знал, что означали эти слова.

Откуда взялись эти женщины?

Насколько я знаю, они не из Драконьего города, так откуда? Транспорт гудит, вибрирует, потом кажется, что мы поднялись в воздух, прежде чем он рывком рванул с места. Мы снова улетаем, куда — я не знаю. Проверяя оковы, я натягиваю их, ища любую слабость. Они использовали грубую верёвку, чтобы связать мне хвост и крылья, которые, кажется, ослабевают, чем больше я напрягаю силы. Цепи сковывают мои руки и ноги, но если я смогу освободить свой хвост, я смогу стать достаточно смертоносным.

Лана привлекает моё внимание. Охранник наблюдает, как она подходит и садится рядом с красногривой женщиной. Они говорят на своём родном языке. Скорострельные слова, бегущие туда-сюда. Я должен выучить их, но их звуки трудные. Шидан выучил из, так что это не невозможно, но мне никогда раньше не требовалось.

Новая девушка смотрит на меня, и я могу назвать её взгляд только выражением страха. Почему она боится меня так же, как пиратов, я не понимаю, но люди странные. Они разговаривают несколько минут. Я хочу знать, кто они, что они делали там, откуда они, но я ничего не могу с этим поделать. Вместо этого я сосредотачиваюсь на том, с чем я могу что-то сделать. Закрыв глаза, я вдыхаю так глубоко, как только могу, затем выдыхаю всё это, сжимая грудь до предела. Это немного ослабляет крепления на моих крыльях и хвосте. Перемещая свой хвост, верёвка ослабевает, давая мне немного больше свободы действий.

— Есть другие! — говорит Лана, прерывая мои дыхательные упражнения.

— Я вижу, — говорю я, открывая глаза.

— Нет, не только эти две, другие люди!

Голос Ланы звучит ритмично, а её улыбка стала шире, чем я когда-либо видел. Девушка рядом с ней посмотрела на неё, на меня и что-то сказала. Лана отвечает ей, после чего у них начинается ещё один долгий разговор. Я жду, терпеливый, уверенный, что со временем она вернётся к моим собственным вопросам. Я возвращаюсь к верёвкам.

Когда разговор прекращается, я снова открываю глаза и выгибаю брови.

— Ты выглядишь слишком логичным, когда делаешь это, — говорит Лана.

— Что ты имеешь в виду?

— Как Спок, ты всегда холоден и логичен, — говорит она.

— Кто такой Спок? Я знаю этого человека?

Лана качает головой.

— Нет, забудь об этом. Плохая аналогия, мне всё равно никогда не нравились эти ситкомы. Я не буду сидеть на них часами только для того, чтобы ты смог понять шутку.

— Хорошо, — говорю я. — Значит, есть остальные?

— Это Оливия, — говорит Лана, указывая на женщину рядом с ней. — Там есть ещё одна часть корабля колонизации!

Она поворачивается и указывает сквозь стену позади себя.

— Другая часть? — спрашиваю я, обдумывая новость.

— Да! — восклицает она.

— И ещё выжившие, — говорю я.

— Да, она говорит, что их много, — говорит Лана, снова поворачиваясь к Оливии. — Ты первый змай, которого они увидели. Она боится, что ты можешь её съесть.

Лана смеётся, но я нахмурился.

Съесть её? Люди могут быть такими странными.

— Как они выжили? — я спрашиваю.

Лана пожимает плечами и продолжает говорить с Оливией.

— У них остались припасы с корабля, — говорит она.

— Понятно. С ней всё в порядке? — спрашиваю я.

Оливия видит, как я смотрю на бессознательную женщину, затем её глаза расширяются, и она говорит быстро и громко. Достаточно громко рычит охранник, топая ногой по полу и обрывая все разговоры. Через несколько минут Лана заговорила с ней, говоря тихо, чтобы избежать гнева пирата.

— Что происходит? — спрашиваю я, выждав, сколько смог.

— Она тебя боится, — говорит Лана.

— Почему?

— Ты другой, — отвечает Лана, как будто этим все сказано.

— Как и она, — замечаю я. — Ни крыльев, ни чешуи, ни хвоста, совсем другая.

Лана смеётся, прежде чем продолжить разговор с Оливией.

— Они выжили благодаря своим силам, — говорит Лана с удивлением в голосе. — Нет ни змаев, ни эписа, но они выживают.

В основном я понимаю её удивление, но сейчас единственное, что имеет значение, это освободиться. Четыре пирата, когда те высадились, их было всего четверо. Если я всё правильно спланирую, я смогу справиться с четырьмя пиратами, если у них не будет того оружия. Освободиться, убить того, кто с нами. Тихо и быстро, чтобы я мог быть на месте, когда они войдут в эту дверь. Дверь представляет собой блок, только один из них может войти одновременно. Как только он откроется, вырубить первых двух, затем останется один на один. Нельзя позволить им использовать своё оружие.

— Можешь ли ты поверить в это? — спрашивает Лана.

— Во что? — спрашиваю я.

Я не следил за их разговором. Звучит как тарабарщина, в человеческом языке так много твёрдых звуков. Он не такой грубый или гортанный, как у заузлов, но всё же для меня он сложный.

— Нет, змаев, — говорит она. — Нет эписа.

— Почему это удивительно? — спрашиваю я в замешательстве.

— Теперь нет, просто я думала, что мы остались одни, — говорит Лана.

Она встаёт и идёт к другой девушке. Встав на колени, Лана касается своего лица, затем опускается, пока не ложится на спину. В порыве действия девушка дёргается, быстро поднимается и бьёт Лану в грудь, отбрасывая её назад. Девушка что-то кричит, а Лана уползает, подняв руки и быстро говоря. Я опираюсь на свои оковы, пытаясь встать между Ланой и нападавшей.

Я продвигаюсь вперёд на несколько дюймов, которые позволяют цепи.

Темноволосая девушка смотрит на меня и кричит. Это бессловесный, трели звук, её глаза широко раскрыты, затем следует за ним поток быстрых жестких звуков, когда она отступает. Охранник топает вперед, кричит Лана, кричит Оливия, а я шиплю на девушку, которая напала на Лану. Неразбериха правит в маленьком ящике.

Верёвка, удерживающая мой хвост, соскальзывает дальше, затем кровь приливает с покалыванием и болезненным празднованием внезапной свободы. Прижимая его к своему телу, стиснув зубы от боли, я остаюсь неподвижным. Заузл топает мимо меня, вставая между мной и темноволосой девушкой, протягивая руки в стороны каждого из нас.

Один шанс, вот и всё. Я хватаюсь за него.

Глава 14

Лана

Оливия кричит, пират кричит и топает ботинками по полу, Астарот прислоняется к своим цепям, после чего, всё превращается в хаос.

Пират тянется за пистолетом, но тут же падает. Астарот шипит, почти рыча. Его хвост! Он свободен!

Отвратительный треск, когда голова пирата ударяется об пол, разносится по комнате.

— Убей этого сукина сына! — Делайла, как назвала её Оливия, ругается, подбегая к упавшему пирату.

Она поднимает связанные ноги и бьёт пирата ногой по голове, потом, как сумасшедшая, продолжает это делать. Астарот тянется и пытается вырваться из своих оков, мускулы его рук и груди напрягаются и увеличиваются, края его чешуи окрашиваются в темно-красный оттенок.

Я зависла на этом кадре.

Я должна действовать, но что мне делать?

Нож. На поясе у охранника мой нож, который он забрал, захватывая нас. Нырнув вперёд, я хватаю его с пояса. Знакомая тяжесть в моей руке дарит мне якорь. Твердый и незыблемый среди всего этого хаоса. Что мне делать?

Астарот зашипел громче, его мускулы напряглись так сильно, почему я испугалась, что у него лопнут вены. Перевернув нож в руке, я подхожу к нему сзади и перерезаю веревку, связывающую его крылья. Когда верёвка упала, они широко расправились, достигая стен грузового отсека в обоих концах. Я застыла, увидев такое зрелище.

Он поднял кулаки и ударил охранника, лежащего на полу. Охранник хныкнул, поднял голову, Далила одновременно с этим, снова пнула его. Голова охранника отскочила от стального пола, и пират застыл неподвижно.

Тишина.

Мы вчетвером переглянулись друг с другом в возникшей внезапно тишине. Это странно, страшно, как будто мир стал совсем иным. Моё сердце бьётся в медленном, ровном ритме, несмотря на всё пережитое волнение. Чувствуя себя спокойно, я подхожу к охраннику, встаю на колени и роюсь в карманах его одежды.

Я отбрасываю не нужные мелочи, пока не нахожу связку ключей. Их дюжина, и мне пришлось опробовать их все, кроме последнего, прежде чем я наконец нашла тот, который открыл замки на цепях Астарота.

Он схватил меня до того, как наручники упали на пол, и поцеловал меня, обвив руками и крыльями нас двоих. Делайла в шоке выдохнула.

— Лана! — Оливия взвизгнула со страхом в голосе.

Они вдалеке, где-то там, я же, здесь вместе с Астаротом. Облегчение накрывает моё тело, отталкивая боль, страх и перегоревшие чувства. Эмоциональная разрядка настолько сильна, что я могу забыть, как мне плохо, хотя бы в эту минуту. Его губы на моих, его сильные, мускулистые руки, крепко сжимающие меня, делают мир правильным.

— Ты, должно быть, шутишь, — выдыхает Далила.

Астарот отпускает меня, его крылья складываются на место. Мои щёки загорелись от внезапного смущения.

— В чём дело? — спрашивает Астарот.

— Ничего, — отвечаю я.

— Что они сказали? — спрашивает он, глядя на двух женщин.

— Ничего, — снова говорю я. — Что нам теперь делать?

Астарот поводит плечами.

— Покончим с ними, — шипит он. — И освободим их.

— Вы двое… — говорит Оливия, затем замолкает, не закончив свою мысль, но я знаю, о чём она собиралась спросить.

Все старые чувства вырываются наружу. Мне стыдно не столько за Астарота, сколько за то, кто я есть. Бродяга. Нежеланная, лишняя, ни к кому не относящаяся. Смешно звучит, но я ничего не могу с собой поделать. Я не встречаюсь ни с одной из них взглядом, когда развязываю их путы.

— Эй, как бы тебя ни звали, — говорит Делайла.

— Её зовут Лана, — добавляет Оливия.

— Конечно, поняла, Лана. Что, чёрт возьми, происходит? Что он такое? Почему нас схватили, — она пинает пирата, — эти?

Простой вопрос, сложный ответ.

— Давайте сначала сосредоточимся на том, чтобы освободиться, а потом мы поделимся своими историями, — говорю я, отбрасывая в сторону все свои сожаления, страхи и беспокойства.

— Да, отличный план, — согласилась Делайла.

Две женщины держатся на максимально возможном расстоянии о Астарота. А он игнорирует их.

— Какой план? — спросила его.

— Я встану сбоку от двери, буду шуметь, когда они войдут, я их вырублю, — говорит он.

— Ты уверен, что это сработает? — уточняю.

Он пожимает плечами в ответ.

Сомнения грызут изнутри, но лучшего плана у меня нет. Астарот подходит к двери.

— Что он делает? — спрашивает Оливия.

— Есть еще как минимум двое, мы заманим их сюда, а потом вырубим.

— От меня они получат похлеще, — жестко говорит Делайла.

Астарот посмотрел на нас, потом замахал руками. Девочки не спорят, пока я увожу нас всех с поля зрения. Астарот оглядывается, хмурится, потом идёт к убитому пирату. Он тащит его к двери и устраивает его. Глядя на него, я поняла его план. Похоже, охранник рухнул и сел прямо перед дверью, создавая дополнительный барьер для входа в комнату.

Он ещё раз всё осматривает, затем протягивает руку и стучит в дверь. Затаив дыхание, я жду, но ничего не происходит. Задыхаясь, я делаю глубокий вдох и снова задерживаю дыхание, когда Астарот ещё сильнее бьёт в дверь. Вибрация и ощущение движения замедляются, затем транспорт дёрнулся, останавливаясь. Обменявшись быстрыми взглядами с двумя другими женщинами, я крепче сжимаю нож. У Далилы в руках обмотан кусок цепи с тяжелой металлической манжетой, она готова к атаке. Оливия выглядит напуганной, пригибаясь сбоку, чтобы никому не мешать.

Металлическая дверь скрипит, заедает, затем резко открывается. Астарот взрывается в вихре движений. Мои глаза не могут уследить за действиями, всё произошло слишком быстро. В один момент мы все стоим в отдалении, а он начал двигаться, раздаются хрюканье, стоны, и вот Астарот один стоит в дверном проёме, а на полу у его ног лежат три пирата.

— Ни хрена себе! — восклицает Делайла.

Гордость наполняет моё сердце, и я засияла за своего мужчину.

Мой мужчина. О чём, чёрт возьми, я думаю? Нет, всё правильно. Все сомнения в сторону. Он мой, и, будь всё проклято, я счастливая женщина.

— Быстрее, — говорит Астарот, указывая на заузлов. — Хватай их снаряжение, припасы. Нам нужно выбираться отсюда.

— Мы должны забрать транспорт, — говорю я.

— Ты знаешь, как им управлять? — спрашивает Астарот.

— Дай-ка я посмотрю, — говорю я.

— Ты можешь разговаривать с ним, с этим, чем бы это ни было? — спрашивает Делайла.

— Он — Астарот, — отвечаю я. — Да, я разговариваю с ним. Думаешь, я целую случайных парней, с которыми не могу даже поговорить?

Её шоколадная кожа немного темнеет, показывая, что она хотя бы покраснела за себя. Я улыбнулась, чтобы облегчить напор.

— Извини, он, просто, я имею в виду… — она указывает руками на Астарота.

— Он типа дракона, — вставляет Оливия. — Инопланетянин, настоящий инопланетный человек-дракон.

— Да, — говорю я. — Поверь мне, ты к этому привыкнешь. Он также наша лучшая надежда на выживание.

Проскользнув мимо Астарота, я подхожу к передней части транспорта. Элементы управления странные и на инопланетном языке. Один взгляд, и я уже знаю, что понятия не имею, как управлять этой штукой.

— Дай мне тоже посмотреть, — сказала Делайла, проскальзывая на маленькое переднее пространство.

Там есть место только для нас двоих, Астарот стоит снаружи в проходном коридоре.

— Ты сможешь управлять этим? — спрашиваю её.

Делайла села, трогает разные вещи, нажимает кнопки, дёргает рычаги, о которых я понятия не имею, а потом качает головой.

— Думаю, что он сломан, — говорит она.

— Что, чёрт возьми, случилось? Он же работал, — говорю я.

— Понятия не имею, но я уверена, что оно должно было запуститься, но нет, — говорит она, указывая на панель. — Мигание этой панели, возможно отображает отказ каких-то деталей этого транспорта.

Она наклоняется ближе к мигающему экрану.

— Отказ чего?

— Чёрт, — выдыхает она. — Мы должны уходить сейчас же.

— Почему?

— Это не отказ двигателя, это сигнал локатора и радар. Быстро приближается ещё одна точка.

Холодный озноб наполняет мой желудок, и я следую за ней обратно в отсек груза.

— Астарот, нам пора уходить, сюда идут другие, — говорю я ему.

Мы забираем то снаряжение, которое можем унести, и отправляемся в пустыню. Как только дверь открывается, жара накатывает, и мои колени подгибаются. Всего на мгновение всё становится серым, и комната закружилась. Руки Астарота обвивают меня, поддерживая.

— Лана! — восклицает он, ловя меня прежде, чем я упала.

— Я в порядке, — говорю я, изо всех сил пытаясь остаться в вертикальном положении.

Всё прошло так же быстро, как и накатило, оставляя меня ещё более усталой, чем раньше. Оттолкнувшись от Астарота, я встретила вопросительные взгляды женщин.

— Ты в порядке? — спрашивает Оливия.

— Да, прости, просто… — Что мне ей сказать? У меня ломка от инопланетного растения? — Жара.

— О, я тебя понимаю! — говорит она, посмеиваясь. — Здесь жарче, чем в аду.

— Похоже на Вулкан, — добавляет Делайла, стоя на пандусе у выхода. — Бесплодная и горячее, чем накал петарды.

— Ага, — говорю я. — Вижу, ты в лагере «Звездного пути».

Астарот обнимает меня за талию и ведёт вниз по трапу. Я не хочу показывать это, но я благодарна. Я не уверена, что смогу стоять самостоятельно прямо сейчас. Мои мышцы сводит судорогами через разные промежутки времени. Это не слишком большая проблема, но стоять прямо становится труднее, чем могло быть.

— Нам нужно двигаться, — говорит Астарот. — Можешь заставить их двигаться быстрее?

— Конечно, — говорю я и перевожу им то же самое.

Мы идём по пустыне, направляясь неизвестно куда. Это тяжкий труд, усложнённый из-за моего ужасного самочувствия. Мне нужен эпис. Мы не должны были отсутствовать так долго. Я даже не знаю, как долго мы были вне дома или как далеко мы от дома. Транспорт вёз нас быстро и очень далеко.

— Дом в этой стороне, — сказала Делайла, когда мы взобрались на высокую дюну.

Я передала это Астароту. Он смотрит на пустыню, затем делает медленный круг. Когда он заканчивает свой обход, он нахмурился.

— Что? — спрашиваю его.

— Мы далеко от нашего дома, — говорит он.

— Вроде, это и так понятно, — отвечаю я.

— Что он говорит? Как ты можешь понять это шипение? — спрашивает Делайла.

— Там дом, в Драконьем городе, есть машина, — говорю я.

— Драконий город? — спрашивает Оливия, её глаза расширились. — Ты имеешь в в иду, настоящий город?

— Ну, да, это город, — говорю я.

— У вас есть водопровод? Туалеты? О, я больше всего скучаю по хорошему туалету, — восклицает Оливия.

— Нет, нет их, — говорю я. — Это заброшенный город, ну, по большей части или был таким. Ах, всё сложно.

— Есть ещё такие? — Далила кивает на Астарота.

— Да, несколько, — говорю я. — Мы работаем вместе, чтобы выжить.

— Думаю, что он горяч, — говорит Оливия, и её светлая кожа приобретает темно-розовый оттенок.

— Ты просто обезвожена и одинока, — сказала Делайла.

— Конечно, но всё же, ты только взгляни на эти мускулы, — говорит Оливия, почему-то краснея сильнее, но не отводя взгляд.

— Нам нужно добраться до нашего дома, — говорит Далила, возвращая разговор в нужное русло. — Нам нужны припасы.

— И правда, как вы все пережили эту жару? Крушение было давно. Другого змая не видели?

— З-ма-шшш? — спрашивает Делайла, произнося слово.

— Йа, — говорю я. — Змай.

— Оу, — говорит она, пробуя ещё раз, и у неё получилось. — Нет, мы не видели никого подобного ему. Те ублюдки, которые нас схватили, — единственные инопланетяне, с которыми мы столкнулись.

— Я сказала Патрику, что остальные не просто пропадали, теперь мы знаем это наверняка. Скорее всего, они тоже были схвачены этими оранжевыми мерзавцами — сказала Оливия.

— Пираты, — добавляю я, пытаясь быть полезнее.

— Пираты? — спрашивает Делайла.

— Да, это они напали на корабль и разрушили корабль, — говорю я.

— Ну, мы теперь обязаны вернуться, — резко и по-деловому говорит Далила. — Лагерь должен знать всё, и я не хочу оставаться здесь, в пустыне, без припасов. Я уже чувствую обезвоживание.

— Что думаешь? — я спрашиваю Астарота, говоря ему, что они хотят пойти в свой лагерь.

— У них есть эпис? — спрашивает он.

— Не думаю, что они знают, что это такое, — отвечаю я.

— Тебе нужен эпис, — отвечает он.

— Да, но что ещё мы можем сделать? — нахмурившись, он кивает, и мы все идем в направлении, указанном Делайлой.

— Значит, вы все выжили сами по себе, а как насчет еды? Как вы справляетесь с жарой? — спрашиваю я, и в моей голове пронеслись миллионы вопросов.

— У нас есть припасы с корабля, но мы также получили урожай для выращивания, так что с едой у нас все в порядке, — говорит Оливия.

— Ты ужасно выглядишь, — говорит Делайла. — Как долго ты была в пустыне?

— Думаю, несколько дней, — отвечаю ей.

— Всего несколько дней? — с удивлением в голосе спрашивает Оливия.

— Да, а что? — спрашиваю я, обороняясь.

— Ты выглядишь намного хуже, чем несколько дней назад, — замечает она.

— Ну да, это откат от эписа.

— Откат эписа? — спрашивают они в унисон.

Я объясняю им всё про эпис, пока мы пробираемся по песку. Это требует времени, потому что я продолжаю задыхаться. Песок становится мягче и по нему труднее идти. Большую часть времени мне помогает Астарот. Я не могу найти в себе силы сделать это самостоятельно. Всё слишком сильно болит.

— Итак, — говорит Делайла. — Ты и человек-дракон, да?

Солнца, наконец сели, принося долгожданное облегчение с наступлением ночи.

— А, да? — Я слишком устала, чтобы говорить.

— Вы двое, ну знаешь, делаете это? — спросила она у меня.

Я остановилась, сильно покраснев.

— И что с того?

— Ну, как ты поняла, что вы, как бы того, совместимы? — спрашивает Оливия, вскакивая в разговор.

— Да, какой он там внизу? — спрашивает Делайла, улыбаясь от уха до уха.

— Слушай, я не собираюсь… — Окружающая земля взрывается. Песок летит в воздух, ослепляя меня и попадая мне в рот. Задыхаюсь, машу руками в воздухе, что-то упирается мне в ребра.

— Лана! — кричит Астарот, хватая меня и толкая за себя.

Мы окружены. Три призрачные фигуры приближаются, острые копья тыкают в нас, заставляя нас снова прижаться друг к другу.

Глава 15

Астарот

Окружены. Гнев поднимается, биджас приближается. Три фигуры отталкивают нас угрожая копьями. Я верчусь, пытаясь удержать их всех в поле зрения, но это невозможно. Как пираты нашли нас?

— Астарот, — говорит Лана низким голосом, дрожащим от страха.

— Всё в порядке, — говорю я, поднимая руки.

Трое окруживших нас воинов, одеты в большие струящиеся плащи с капюшонами, отбрасывающими тень на их лица. Они не похожи на заузлов. Кто они?

— Замолчите, — говорит один из них на змае.

— Что? — восклицаем мы с Ланой одновременно.

Тот, что побольше и покрупнее, протягивает руку и стягивает со своей головы капюшон. Он змай с сине-желто-коричневой чешуей. Он сужает глаза, глядя на меня.

— Заткнись, — говорит он, делая акцент на каждом слоге. — Не говорите.

— Вы змаи! — говорит Лана.

Он поворачивается к ней. Красный цвет окрашивает моё зрение, мои мышцы задрожали, когда я изо всех сил пытаюсь подавить и контролировать свою ярость. Он подходит близко к моему сокровищу, слишком близко. Лана не отступает, выпрямляясь, она непокорно смотрит на него. Он шипит, и она стоит на месте. Моё сердце сильно колотится, наполняя уши пульсирующей кровью. Он наклоняется над ней, пытаясь доминировать.

Я прыгаю, врезаюсь ему в бок и сбиваю его с ног. Воздух вырывается из него, когда мы ударяемся о песок, сражаясь за господство. Рёв вырывается из моего горла, когда вращение прекращается, и я оказываюсь на вершине. Ударяю кулаками по его лицу, он поднимает руки, чтобы защитить себя. Его хвост врезается мне в затылок, отбрасывая меня вперед.

— Астарот! — Лана кричит.

Я не могу остановиться, если я остановлюсь, они победят. Я должен спасти её, она моё сокровище. Ему нельзя прикасаться к ней.

Мои руки схватили и потянули назад. Я забыл про других двоих.

Борясь с ними, я пытаюсь вырваться, но их хватка слишком сильна, я не могу. Тот, кого я побил, поднимается на ноги. Вытирая кровь со рта, он поворачивает голову из стороны в сторону, отчего его шея громко хрустнула. Он идёт ко мне, медленно, его руки сжаты в кулаки.

— Это была твоя главная ошибка, — шипит он, затем его кулак бьёт меня по лицу.

Моя голова дёргается в сторону, зубы стучат друг о друга, и что-то щёлкает в шее. Глядя на него, я улыбаюсь, кровь стекает по моему подбородку.

— И это твой лучший удар?

Он рычит и вновь замахивается кулаком.

— Рагнар, — говорит один из мужчин, держащих меня, и тот останавливается.

— Что?

— Мы должны отвести их к старейшинам, — говорит другой. — Ты знаешь указ.

— Пусть горят огнём эти указы, — говорит Рагнар.

— Я сожгу тебя, это моя женщина, — шиплю я, вытягиваясь вперёд и заставляя двоих, держащих меня, крепче сжать хватку.

— Только если ты сможешь отстоять её, — рычит Рагнар, наклоняясь вперёд, пока мы не оказываемся лицом к лицу.

— Мы могли бы убить его, — говорит другой.

— Нет, — говорит Рагнар. — Указ есть указ. Это главное, что удерживает нас вместе.

— Указы делают нас единым целым, — двое проговорили это почти нараспев, словно это их какое-то заклинание или молитва.

Я перестаю сопротивляться, и меня отпускают. У меня нет цели для моей ярости. Трое воинов перемещаются, чтобы встать рядом. Оставшиеся двое опускают капюшоны, и я вижу, что они тоже змаи. Ничего из этого не имеет смысла. Змай не живут и не работают вместе. Что это за мантра, которую они пропели?

— Астарот? — Лана спрашивает меня.

Две другие человеческие женщины разговаривают с Ланой, желая узнать, что происходит.

— Всё в порядке, — говорю я ей, прежде чем спросить чужака змая: — Кто вы?

Большой, Рагнар, качает головой.

— Мы — клан, — отвечает он. — Что ты здесь делаешь?

— Это мои, — говорю я, указывая на женщин. — Заузлы захватили нас, а я сразился с ними, выбрался на свободу, но теперь мы далеко от дома.

— Как далеко вы оказались? Это Небесный народец, они пришли оттуда, — показывает он нам за спину.

— Вы видели их раньше? — спрашиваю я, шок накрыл меня, как ледяная вода.

— Конечно, — отвечает он.

Лана движется рядом со мной, кладя руку мне на плечо. Рагнар наблюдает, его взгляд скользит по обнаженной коже, просвечивающей сквозь порванную рубашку. Гнев вспыхивает добела, затуманивая мои мысли, мои руки сжимаются в кулаки. Я изо всех сил стараюсь не атаковать.

— Там другая часть корабля, — говорит Лана, её мягкий, красивый голос прорезает мою ярость.

Она разговаривает с двумя другими женщинами, а трое самцов наблюдают за нами.

— Пойдём, — говорит Рагнар.

— Куда? — спрашиваю его.

— В клан, — говорит Рагнар, как будто это отвечает на все мои вопросы. — Старейшины захотят встретиться с вами.

— Мы никуда не пойдём, — рычу я.

— Я не говорил, что у тебя есть выбор, — говорит Рагнар, подходя ближе.

Он выпячивает грудь, и я поступаю как он, приблизившись. Мой хвост болтается из стороны в сторону, он машет крыльями, а я широко расправляю свои.

— Это мои самки, — говорю я низким и мягким голосом.

— Только если ты сможешь их отстоять. — говорит он. — Указ есть указ. Указы объединяют нас.

— Я не знаю, какими «указами» вы оперируете, — говорю я. — Ты хочешь забрать моих женщин, я тебя уничтожу.

Он фыркает, и края его чешуи становятся красными от гнева. Его рот сжимается в жесткую линию, а на моём лице расплывается улыбка.

— Рагнар, хватит, — говорит другой.

— Астарот, — говорит Лана, и я бросаю взгляд в её сторону.

Она и другие женщины сбиваются в кучу и наблюдают.

— Что? — спрашиваю.

— Мы должны пойти с ними. Мы далеко от дома.

Мы с Рагнаром ещё какое-то время смотрим друг на друга, прежде чем я отступаю назад, уступая. Она права, и весь этот гонор — биджас, подталкивающий к конфликту, а не к разрешению. Я не могу поддаться ему.

— Верно, — соглашаюсь я. — Показывай путь.

Рагнару требуется на мгновение больше времени, чем мне, чтобы потушить свой гнев. Он встряхивается, затем поворачивается и уходит в пустыню. Наша группа отстаёт от него. Лана идёт рядом со мной, две другие женщины идут сзади. Один из других змаев идёт в ногу с другой стороны от меня.

— Он не так уж и плох, — говорит он.

— Да?

— Я Башир, — говорит он.

— Астарот, — говорю я.

— Это Мельхиор, — говорит Башир, указывая на безымянного Змая.

Мельхиор движется впереди в стороне от всех. Он двигается быстро, оставаясь низко к земле, его голова двигается слева направо в быстрой последовательности, когда он разведывает путь впереди.

— Куда мы направляемся? — спрашиваю.

— В клан, — отвечает он.

— Что это такое? — спрашиваю его

Башир смотрит на меня как-то странно, как будто я сошёл с ума. Покачав головой, он ускоряет шаг и уходит. Во всяком случае, Лана права. Я не знаю, где мы находимся по отношению к дому или как вернуть нас туда. Мне также любопытно, что это за «клан». Довольно странно видеть трёх змаев, работающих в команде, но их странная мантра и то, что они говорят, ещё хуже.

Старейшины? Клан? Небесные люди? Новые змаи выглядят слишком примитивно. У них нет лохаберов, нашего традиционного оружия. Копья, которые они несут, имеют грубые металлические наконечники, которые выглядят грубо выкованными. Они носят кожу, которая выглядит грубой. У остальных змаев, в Драконьем городе были свои лохаберы и хорошая одежда. Мы ещё не носим самодельную кожу. Трое делают жесты рукой вперёд и назад, когда идут. Я уверен, что они так общаются, но для меня эти знаки ничего не значат.

— У нас проблемы? — спрашивает Лана шёпотом.

— У нас все хорошо, — лгу я.

— Ты ужасный лжец, — говорит она. — Твоя чешуя становится зелёной, когда ты пытаешься солгать.

Нахмурившись, я поднимаю руку, чтобы посмотреть, что она видит.

— Зелени нет, — замечаю я.

— Я знаю, но теперь я знаю, что ты лжёшь, — улыбается она.

— Ладно, я сам не знаю, — говорю я.

— Да, но разве это не странно? Я думала, что змаи не могут находиться рядом друг с другом? Разве дома мы не исключение?

— Я тоже так думал, — говорю я. — Мы боремся с этим всегда, и дома тоже. Каким-то образом эти трое нашли способ избегать биджаса.

— Может быть, они помогут нам вернуться домой?

— Будь осторожна с тем, что мы говорим, — говорю я ей.

— Что ты имеешь в виду?

— Возможно, они не друзья.

— О, — говорит она, захлопывая рот.

Мы идём молча. Лана спотыкается, и я помогаю ей, а затем другим женщинам, которые тоже двигаются медленнее. Влага стекает по их лицам, промокая одежду. Я должен помочь им всем, пока новые самцы продолжают маршировать, игнорируя их.

Горный хребет уже некоторое время приближается, и мы взбираемся на его самые отдаленные холмы. Они идут по тропинке вверх по крутой стороне. Я не уверен, является ли он естественным или созданным, но он поднимается то вниз и вперед, позволяя только двигаться по ним одновременно только двум змаям. Девочки идут по три в ряд, но они маленькие.

Рагнар и Башир идут впереди, а Мельхиор отступает и замыкает тыл. Взбираемся и взбираемся, пока я не смог увидеть огромные просторы пустыни, как на ладони. Вдалеке поднимается к небу тень, там сидит что-то массивное.

— Думаю, это корабль, — говорит Лана, следя за моим взглядом.

— Он большой, — говорю я.

— Да, — соглашается она.

Что-то скрыто в её голосе, я не могу определить.

Мы поворачиваем, затем мы проходим в пролом в скалах. Стены плотно сжимаются, и Рагнару приходится повернуться боком, чтобы пройти. Я протискиваюсь. Когда мы вылезаем, я останавливаюсь, и Лана врезается мне в спину.

— Что? — спрашивает она. — Астарот? Ты в порядке?

Я не могу ей ответить. Я не могу поверить в то, что вижу. Глядя вниз, в небольшую долину с тёмными входами в пещеры, усеивающими стены по обеим сторонам, можно увидеть змаев. Больше двух горстей, может быть, даже больше. Некоторые из них останавливаются и смотрят на нас. Крылья Рагнара расправляются из-под плаща, он поднимает копье над головой и громко шипит.

Глава 16

Лана

Сквозь него я не смогу увидеть. Толкать бесполезно, он слишком высокий и твёрдый.

— Астарот! — на этот раз я прокричала, требуя его внимания.

Он всё ещё не двигается.

— Что происходит? — спрашивает позади Оливия.

— Не знаю, — говорю я.

Перестав требовать сдвинуться, я протискиваюсь мимо, царапая спину о стену.

Когда я обернулась посмотреть, я наконец поняла, почему он застыл. Этого не может быть. Я смотрю вниз, на долину со стенами по краю, испещренными множеством пещер, змаи двигаются по дну долины, входя и выходя из пещер, разговаривая друг с другом и работая. Их должно быть с десяток, а то и больше. От их вида у меня перехватило дыхание.

— Я думала, вы не можете оставаться близко друг с другом? — спросила я с благоговением в голосе.

— Мы и не можем, — говорит он. — Это невозможно.

— Идите, — говорит Башир, подталкивая нас вперёд.

Рагнар смотрит на нас, качая головой. Его крылья трепещут, а хвост двигается из стороны в сторону в возбужденном движении.

— Как? — спрашивает Астарот у охотников.

— Вождь сможет объяснить, хватит тратить время, — шипит Рагнар, поворачиваясь спиной к Астароту.

Астарот напрягается, его руки сжимаются в кулаки. Его гнев ощутим, поэтому я кладу руку ему на плечо. Он поворачивает голову ко мне, его челюсти сжаты, губы сжаты, гнев горит в глазах.

— Всё в порядке, — уверяю я его.

Он моргает несколько раз, затем его руки разжимаются. Рагнар ушёл далеко вперёд, поэтому мы последовали за ним в долину. Две женщины шепчутся между собой. Сегодня был день сплошных открытий. Много лет назад Тайсс был опустошен, по всей планете расползлись пустыни, во время масштабной войны, горстка выживших обнаружила, что они возвращаются к более первобытному состоянию, которое они называют биджас. Из-за этого они не могли находиться рядом друг с другом, не сражаясь, поэтому они разделились, каждый пошёл своей дорогой, чтобы переждать смерть всей своей расы.

Мы знали эту сторону истории. Так как же все эти змаи смогли жить вместе? Лязг металла о металл эхом отдаётся от каменных стен узкой долины. Внутри ниши в стене высокий змай куёт металл в кузне. Когда мы проходим мимо, он не поднимает глаз, сосредоточившись на раскалённом добела металле, который формирует. Ещё, также прошли дубильню кожи, и место, где её сушили на солнце.

Большинство змаев останавливались и смотрели на нас, когда мы проходили мимо. Никто ничего не говорил. Рагнар и двое других ведут нас к задней части долины, где она заканчивается боксом. Когда мы приближаемся к тёмному прямоугольнику, который не мог естественно появиться в скале, оттуда вышел самый большой змай, когда-либо встреченный мной. Он такой высокий и мощный, что ему приходится пригнуться и повернуться боком, чтобы пролезть в проём.

Скрестив руки на своей массивной груди, которая выглядит достаточно широкой, чтобы я могла на ней улечься, он хмуро посмотрел на Рагнара. Рагнар свирепо смотрел на него снизу вверх, несмотря на то, что сам он, скорее всего около семи футов ростом. Этот же, достигает почти восьми футов в высоту. Его чешуя имеет тонкий красный оттенок, близкий к оттенку заката. У него нет ярких окрасок по краям, которые есть у большинства змаев. У него мощный лоб, тяжелая и острая линия челюсти.

— Уйди с дороги, Дросдан, — шипит Рагнар.

Крылья Дросдана трепещут, частично расправляясь и отбрасывая тень на Рагнара. Его толстый хвост бьёт по земле из стороны в сторону, издавая шелестящий звук.

— Нет, — говорит он, не двигаясь. — Что это?

— Они для вождя, а не для тебя, — отвечает Рагнар.

— Вождя не видно, — сказал Дросдан.

Хвост Рагнара замер, и я вижу, как напряглись его плечи. Его голова наклоняется в одну сторону.

— Ты бы не стал, — шипит он.

— Я мог бы, — говорит Дросдан, издавая звук, нечто среднее между фырканьем и смехом.

— Указы, — шипит Рагнар.

Что-то проходит с лицом Дросдана. Гнев, ярость, сожаление, покорность, они промелькнули так быстро, что только сильнее разыгралось моё любопытство. Что это за указы? Как они заставляют змаев жить и работать вместе? Более чем очевидно, что Дросдан хочет победить Рагнара, и только из-за размера он, вероятно, так и сделает. Но он не нападает, и это вводит меня в тупик.

— Указы объединяют нас, — говорит Дросдан с нежеланием в голосе, затем отступает в сторону.

Рагнар шагает через проём в темноту, и остальные следуют за ним. Дросдан пристально смотрел на каждого из нас, когда мы проходили мимо. Астарот встретился с ним взглядом и не прерывал зрительного контакта, пока не прошёл через дверь, напрягая шею, чтобы поддерживать контакт как можно дольше.

Внутри воздух прохладнее. Пока мои глаза привыкали к тусклому свету, нас вели по прямому гладкому туннелю, прорубленному в скале. Пол наклонялся вниз, пока не выровнялся, затем мы вошли в комнату, освещенную свечами. Мерцающий свет отбрасывал танцующие тени на стены из красного камня. У стены напротив нас стоят три стула, на центральном сидит змай с капюшоном, надвинутым на голову, и с посохом в руке.

Рагнар подходит и останавливается в нескольких футах от сидящего змая. Рагнар кланяется в талии, его крылья частично расправляются из-под плаща. Он остаётся согнутым в этом положении ожидая.

— Указ есть указ, — говорит мягкий шипящий голос из-под капюшона сидящего мужчины.

— Указы объединяют нас, — отвечает Рагнар, затем встаёт и отходит в сторону.

Делайла, Оливия, Астарот и я обмениваемся растерянными взглядами, никто из нас не знает, что делать дальше. Змай перед нами наклоняется вперед, постукивая посохом по каменному полу. Взяв капюшон в руки, он стянул его с головы.

Трудно определить возраст змая. Их долголетие сохраняет молодость тела намного дольше, в сравнении с нормальной человеческой продолжительностью жизни, но этот кажется старше. Что-то в его глазах есть, я так думаю. Мы молча смотрим друг на друга, я жду подсказки, что делать дальше.

— Добро пожаловать, — наконец говорит сидящий мужчина.

— Спасибо, — отвечает Астарот, делая шаг вперёд.

Ещё двое змаев входят в комнату из открытого дверного проёма слева от нас. Эти двое определенно старше. Их волосы тонкие и седые, а чешуя тусклая, лишённая нормального отблеска змаев. Их плечи и спины согнуты, и они оба ходят с тяжелыми палками, опираясь на них для поддержки. Они подходят к двум другим стульям, не глядя на нас, и садятся.

— Я Висидион, вождь клана, — говорит первый Змай. — Вы уже встречали Дросдона снаружи, мой Второй.

— Я Астарот, — говорит он, кланяясь в пояснице. — Это моя пара, Лана, и мои самки.

Волосы у меня на затылке поднялись, когда он назвал меня своей парой, но в моём животе разлилось приятное тепло. Рагнар хмыкает, но двое по обе стороны от Висидиона наклоняются и шепчут ему на ухо, говоря тихо и быстро.

— Хорошо, — говорит Висидион. — Это Старейшины Племени. Калессин, Основатель и отец: мой и Фалкоша.

Он делает движение влево, затем вправо, представляя второго.

— Добро пожаловать, — говорит Калессин, его голос — шелестящий шепот, словно мягкое прикосновение к моей коже, от которого у меня пробежали мурашки по коже.

Когда он говорил, в его голосе чувствовалась тяжелая мудрость.

— Если вы хотите остаться с кланом, вы должны согласиться с указами и следовать им, — продолжает Висидион. — Если вы не хотите или не можете, мы дадим вам припасы и отправим вас в путь.

— Что такое указы? — вмешиваюсь я.

Все четверо мужчин, кроме Астарота, оборачиваются и смотрят на меня с явным удивлением. Мои щёки загорелись от внезапного желания заползти под камень. Теперь, когда я сказала, уже не вернуть моих слов. Я слышу, как Рагнар зашипел справа от меня. Трое сидящих мужчин смотрят друг на друга, а затем оглядываются на меня.

— Ты говоришь на нашем языке? — спрашивает Висидион.

Испугавшись и растерявшись, я посмотрела на Астарота в поисках руководства. Он поджал губы и сжал челюсти. Чёрт, что я наделала? Проведя рукой по лицу, я беру себя в руки.

— Да, — говорю я, мой желудок сжимается, а сердце бешено колотится.

Лба старейшины наклоняются к Висидиону и шепчутся скрыто за ладонями. Я не могу разобрать, что они говорят, но, несомненно, речь идет обо мне и моей способности говорить на змайском языке. Астарот делает шаг ближе, так что наши руки соприкасаются, а он остается на полшага впереди меня. Я тяжело сглатываю, пытаясь заставить влагу вернуться в рот.

Старейшины сели, глядя на меня, а вождь Висидион, кажется, погрузился в свои мысли. Когда, наконец, он вздыхает и встаёт, у меня внутри сжимается страх. Я не знаю, собираемся ли мы начать на войну или драку. Здесь много змаев, и Астарот никак не сможет противостоять им в одиночку. Я не питаю иллюзий, что буду чем-то полезна.

— Ты нам нужна, — говорит Висидион.

— Ты не можешь забрать её, — говорит Астарот напряжённым голосом.

Висидион осматривает Астарота с ног до головы в тихом созерцании. Рагнар издаёт звук, его крылья и хвост шевелятся, но он не подходит ближе.

— Да, — говорит Висидион. — Нам нужно многое обсудить.

— Мы ценим ваше гостеприимство, — говорит Астарот. — Но нам нужно вернуться домой.

— Это место может стать вашим домом, — говорит Висидион. — К чему вам туда возвращаться?

Рот Астарота захлопывается. Я вижу, что он не хочет говорить слишком много, и я не уверена, что виню его. Насколько мы доверяем этим людям, с которыми только что познакомились?

— А, — продолжает Висидион. — Я вижу, тебе нужно больше знаний.

— Да, — говорит Астарот, выбирая предложенный выход.

— Пойдём, — говорит Висидион, проходя мимо Астарота.

— Что происходит? — спрашивает Оливия на общем дрожащим голосом. — Нам нужно бежать от них? — спрашивает Делайла.

— Всё нормально, — говорю я им. — Думаю.

— Насколько нормально? — спросила Делайла.

Хороший вопрос. А насколько? Улыбнувшись двум девушкам, я пожимаю плечами.

— Мы же не в пустыне без припасов? — предлагаю вариант.

Всё это усугубляется тем, как плохо я себя чувствую. Мускулы на руках и ногах дрожат, во рту пересохло, но головная боль ниже глухого рёва, так что по крайней мере терпимо.

— Ладно, очко в их пользу, — говорит Далила, и Оливия кивает в знак согласия.

— Послушайте, прямо сейчас я не знаю, что происходит. Я изо всех сил стараюсь не отставать, но я скажу вам, когда что-нибудь узнаю.

Оливия кусает потрескавшиеся губы. Её кожа имеет почти серый оттенок, а глаза выглядят тусклыми и безжизненными. Далила выглядит не намного лучше. Им нужен эпис.

— Хорошо, — соглашается Оливия.

Астарот следует за Висидионом за пределы их бокса. Яркое солнце стоит достаточно высоко над головой, чтобы попадать в долину, обжигая мои глаза ещё сильнее. Быстрое моргание помогает моим глазам привыкнуть, но не облегчает их сухость.

— Это клан, — говорит Висидион, когда мы собираемся полукругом.

Чтобы облегчить жизнь другим людям, я перевожу слова, когда он говорит. Висидион смотрит, как я это делаю, склонив голову набок. Покалывание пробегает по моей шее и по лицу. Почему он смотрит на меня с таким интересом? Астарот следует за его взглядом, затем оглядывается.

— Что? — спрашиваю я, не в силах выдержать тщательное наблюдение, не сделав или не сказав что-нибудь.

— Ничего, — говорит он. — Позвольте мне продолжить и всё прояснится. Клан — это то, как мы себя называем. Мы — воссозданный план моего отца Калессина. После великой войны он собрал тех, кого смог. Зная нашу судьбу и то, что биджас поднимается, он разработал указы.

— Да что это за указы? — Астарот прерывает его.

Висидион улыбнулся в ответ.

— Они связывают нас друг с другом. Простой принцип, мощный в применении, — говорит он.

— Красивые слова, которые не имеют смысла, что это такое? — спрашивает Астарот, в отчаянии скаля зубы.

— Во-первых, я сам. Во-вторых, вместе мы сильнее. В-третьих, важно выживание группы.

— И всё? — спрашиваю я, удивляясь, когда он замолкает.

Наблюдая за Астаротом, который, кажется, задумался, может быть, они значат больше для змая? Это выглядят слишком просто, чтобы иметь какой-либо эффект, например, спасение всей расы змаев или принуждение их к совместной работе. Висидион улыбнулся мне, но его внимание сосредоточено на Астароте.

— Просто? Да, — говорит Висидион, словно читая мои мысли. — Эти слова — инструмент, они фокусируют разум. Истинный контроль исходит изнутри нас, нашей внутренней силе нужно только сфокусироваться, чтобы проявить себя.

— Понятно, — кивает Астарот.

— Пойдем, посмотрите, чего мы достигли, — говорит Висидион, продолжая свою прогулку. — У нас есть мастер по коже, камню и кузнец. Наши охотники, которых ты встретил, во главе с Рагнаром, они снабжают нас едой.

Прогуливаясь по долине, Висидион указывает нам на другого мастера. В нише кузнеца стоит змай поменьше, самый маленький из тех, что я когда-либо видела, но всё же больше человеческого роста. Когда мы подходим, он берёт что-то с полки и уходит. Кузнец, огромный даже по их меркам змай с большими объемными руками, роняет молот и хватает змая поменьше за затылок. Развернув его, он бьёт тыльной стороной руки меньшего змая, который роняет предмет. Только тогда большой человек отпускает его, и он падает на землю.

Змай поменьше стоит на коленях, как будто пресмыкается перед кузнецом. Он поднимает уроненный предмет и держит его над головой, предлагая кузнецу, который берёт его, кладёт обратно на полку, затем снова берёт свой молот и возобновляет работу, как будто ничего не произошло.

От всей этой сцены у меня перехватывает дыхание, а сердце колотится от сожаления и боли за маленького змая. Случайная жестокость недопустима. Оливия задыхается, Далила тихонько ругается, но никто из нас не пытается вмешаться. Висидион проходит мимо, как ни в чем не бывало.

— Так вы относитесь друг к другу? — спрашиваю я.

Висидион останавливается и оборачивается. Он смотрит на кузнеца, который игнорирует нас. Младший змай поднялся на ноги и забрёл в один из проходов, ведущих в скалы. Когда Висидион посмотрел на меня, я увидела твёрдость в его глазах и острые черты лица.

— Это ежедневная борьба за контроль над первобытной частью сознания. Указы связывают нас, направляют нас, но сила есть сила. Сила — это то, как выживает клан. Слабы, те, кто не может внести свой вклад… — он пожимает плечами. — Каждый член клана что-то приносит в группу. Кто нет, тот сам по себе.

«Те, кто не может внести свой вклад…» — Я хорошо знаю этот менталитет. Моя жизнь на борту корабля врезается в мой мозг. Эта часть меня хочет защитить изгоя, потому что он, как и я, никому не нужен. Ему никогда не разрешали вносить свой вклад. Мог бы, смог, просто не разрешали. Возможно, всё, что нужно змаю, — это шанс найти своё призвание.

— Эй, они уходят вперёд, — говорит Оливия, кладя руку мне на плечо.

Вздрогнув, я подскакиваю, удлиняя шаг, чтобы догнать группу. Там есть небольшая тропинка, ведущая ко второму уровню дверных проёмов, вырезанных в скале стены долины. Группа уже на полпути к ним, когда мы догоняем. Висидион останавливается перед одним из них, поворачиваясь к нам.

— Это то, в чём ты можешь нам помочь, это будущее нашей расы, — говорит он мне.

Будущее их расы?

— Так что вам нужно? — спрашиваю я, переходя к делу.

Мы заходим в прохладный туннель, который ведёт вниз. Мерцающий свет впереди влечёт нас вперёд. Пол не имеет наклона вниз, как в той комнате, в которой мы были, только ровная дорога ведёт нас глубже в скалу. По мере того, как мы движемся, мягкий звук голосов приближается, эхом отражаясь от скалы, делая невозможным различение слов. Хотя в голосе есть мягкость. Дети? У них здесь есть дети змаев? Голоса слишком мягкие для мужчин.

— О, — восклицает Астарот, отступая к одной из сторон туннеля, пропуская меня.

— Что? — я спрашиваю, но затем все мысли улетают.

Три человеческие женщины сидят в кругу вокруг стола, разговаривая друг с другом во время еды. Они повернулись к проёму и замолчали при нашем входе.

— Лана? — говорит пожилая женщина с седыми волосами на висках, каштановыми волосами до плеч и морщинками в уголках глаз.

— Мама? — Я задыхаюсь, холод вырывается наружу, а в животе, словно затанцевали миллионы бабочек.

Она встала из-за стола, стул, на котором она сидела, упал на пол. Её рот открылся, глаза расширились, и побежали слёзы. Подняв ко мне руки, они задрожали, пока её губы шевелились, пытаясь что-то произнести. Она качает головой из стороны в сторону, двигаясь в обход стола.

— О, Лана! — говорит она, и, набирая скорость, мы бросаемся в объятия друг друга.

Я цепляюсь за неё с отчаянием и неверием. Этого не может быть. Не могу поверить, что это она. Это какой-то жуткий бред, и я уверена, что в любой момент его развеют. Её руки крепко обняли меня, как и всегда до этого. Её запах наполняет моё нутро. Она пахнет мамой, смесью антибактериального мыла с лёгким оттенком фиалки, её любимого цветка. Я плачу, но слёзы не текут по моим щекам, обезвоживание и откат эписа взяли вверх. Моя грудь содрогается от тяжелых рыданий, но я не могу отпустить её. Я хочу втянуть её в себя.

— Ты жива, — всхлипываю я ей в плечо. — Ты знаешь её, Бейли? Астрид? Пенелопа? — спрашивает Оливия.

Комната взрывается быстрым разговором, но это не имеет ко мне никакого отношения. Моя мама жива и крепко держит меня. Страх, что всё это окажется сном, удерживает меня от того, чтобы отпустить её.

— Я так скучала по тебе, — говорю я ей, пряча лицо в её волосах.

— О, малышка, — говорит она. — Я думала, что потеряла тебя.

Я не знаю, как долго мы стоим так, держась друг за друга, ни один из нас не может и не хочет ослаблять объятия. Её грудь вздымается, её тело содрогается, когда она проливает слёзы. Она хватает меня за плечи и отводит на расстояние вытянутой руки. Её тёмные серые глаза светятся глубоким интеллектом, когда она оценивает каждую деталь.

— Ты больна, — говорит она, и это не вопрос.

— Я в порядке, — лгу я, моя улыбка дрогнула. Её проницательность никогда не была чем-то, от чего я могла спрятаться.

С плотно сжатыми губами она кивает, затем качает головой и снова притягивает меня к себе.

— Позже, — шепчет она. — Прямо сейчас я просто рада снова обнять тебя. Я люблю тебя, моя малышка.

Я и забыла, как приятно находиться в её объятиях. Окутанная безопасностью, чувствуя её безусловную любовь.

— Я тоже тебя люблю, — говорю я.

Глубоко вздохнув и вытерев лицо, я отступаю назад, чтобы оглядеть комнату. Оливия и Далила быстро переговариваются с другими женщинами. Они переговариваются друг с другом в волнении. Висидион и Астарот стоят позади меня и наблюдают за нами. Астарот сосредотачивается на мне, переминаясь с ноги на ногу. Его хвост движется вперёд и назад так быстро, что кажется, что он пытается взлететь. Мама смотрит на него через моё плечо, потом смотрит на меня, изогнув бровь.

— А, да, — говорю я, не в силах встретиться с ней взглядом. — Мама, это Астарот.

— Он один из них, — говорит она.

— Да, — говорю я. — Он змай.

— Что? — она спрашивает.

— И она говорит на их языке, и я думаю, что она трахается с этим! — говорит Далила из-за спины моей матери.

Мои пальцы на ногах сгибаются, когда волна тошноты сжимает мой желудок. Я сердито смотрю на Далилу, но она болтает со скоростью сто миль в час, игнорируя меня. Мама прочищает горло, но я не могу встретиться с ней взглядом.

— Ты хочешь что-то сказать мне, Лана? — спрашивает мама.

Пожимая плечами, глядя себе под ноги и изо всех сил пытаясь справиться с тошнотой, я качаю головой, потом пожимаю плечами.

— Астарот, — говорю я на змае. — Это моя приемная мать.

Я не могу смотреть ни на одного из них. Боже, мне так стыдно, что я могу умереть. Астарот подходит ближе, возвышаясь над моей матерью и мной. Он улыбается, протягивая ей руку. Моя мама берёт его за руку.

— Ты большой, — говорит она, и я перевожу это ему.

— Пожалуйста, скажи своей маме, что она прекрасная искорка на песке, и для меня большая честь познакомиться с ней. Я с радостью разделю с ней воду.

Я смотрю на него с недоверием.

— Что? — спрашиваю заикаясь, а он повторяет. — Откуда это пришло?

— Она твоя мать, я хочу почтить её, — говорит он, наклонив голову и нахмурив брови. — Разве мои слова не переводятся на твой язык?

— Они переводят, просто… — я замолкаю, мои мысли кружатся по сводящему с ума кругу. — Да, конечно.

Я перевожу ей его слова, и её лицо озаряется.

— Ну, — говорит она, ухмыляясь. — Этот мне нравится.

Неверие и абсурдность всей ситуации прорезают моё смущение, и я наконец могу просто расслабиться.

— Конечно, ага, — отвечаю я.

— Спокойнее, — говорит она, и мы обе засмеялись.

— Как ты здесь оказалась? — спрашиваю.

Она смотрит через моё плечо, гнев и страх соперничают на её лице, когда она смотрит на Висидиона.

— Они пленили нас, — говорит она.

— Пленили? — спрашиваю. Перевожу взгляд на Висидион. — Вы их пленили?

— Мы их спасли, — отвечает он.

Легко понять, что всё это вопрос точки зрения, но от этого не становится легче разобраться. Понятно, для чего я им сейчас нужна. Я единственная, кто может говорить с обеими группами. Также очевидно, что мне не хватает информации.

Одна из новых женщин, разговаривающих с Оливией и Далилой, падает на пол. Моя мама бросается к ней, в то время как другие девочки кричат от удивления. Мама становится на колени, касаясь своего лица и шеи.

— Принесите воду! — Мама кричит, и одна девочка протягивает ей глиняную чашку.

Мама держит голову девушки и наливает ей в рот воду, проталкивая её свозь губы. Ни одна из женщин не выглядит здоровой. Все они имеют признаки сильного обезвоживания. Я думала, что Оливия и Далила были в плохой форме, но по сравнению со здешними женщинами они полностью здоровые. В этом есть смысл, так как они были только недавно захвачены пиратами. Кто знает, как долго моя мама и остальные здесь.

— Им нужен эпис, — говорю я Астароту. — Скорее или они не выживут.

— Я знаю, — говорит он.

— Что значит, им нужен эпис? — спрашивает Висидион.

— Эпис, без него им не выжить. У вас он есть? — спрашиваю.

— Нет, — говорит он. — Это слишком опасно. Мы больше не собираем эпис. Это старые обычаи.

— Старые обычаи должны вернуться, иначе эти женщины умрут.

Висидион хмурится, качая головой.

— Это потребует много времени на раздумья, — говорит он.

— У вас нет времени на раздумья, зачем их здесь держать? Зачем вы их схватили?

— Мы никого не хватали, мы их спасли, — возражает он.

— Спасены, схвачены, в любом случае, я предполагаю, что ваш план не состоял в том, чтобы привести их сюда на верную смерть.

— Нет! — говорит он, его глаза расширяются, а ноздри раздуваются от гнева. — Это наши сокровища, это наше будущее.

— Хорошо, — говорю я, подходя к нему и указывая пальцем ему на грудь. — Тогда тебе лучше поднапрячься, потому что, если мы хотим спасти их, нам нужен эпис и немедленно.

Глава 17

Астарот

В глазах Висидиона мелькнула вспышка, от которой у меня зачесались чешуйки. Положив руку на руку Ланы, я задвигаю её себе за спину.

— Им нужен эпис сейчас, — говорит она, стиснув зубы. — Это моя мама!

— Я знаю, позволь мне помочь, — говорю я ей.

Её взгляд пронзает меня, вонзаясь в сердце, но, наконец, она кивает, доверяя мне.

— Хорошо, — говорит она, делая рубящее движение рукой. — На его место, будет лучше, если он поможет.

Повернувшись к Висидиону, увидел, что он всё ещё смотрел на Лану.

— Можем ли мы идти? — спрашиваю.

— Конечно, — говорит он, указывая на дверь, чтобы я шёл впереди.

Глядя через плечо, я вижу, что он наблюдает за Ланой, пока мы не оказываемся снаружи, и она не скрывается из виду. Только тогда он обращает своё внимание на меня.

— Она… другая, — замечает он.

— Да, — говорю я. — Она человек.

Он кивнул, задумчиво и тихо.

— Расскажи мне больше о клане, — говорю я, надеясь успокоить любые раздражители.

— Что бы ты хотел знать? — спросил он.

— Как? Я помню сборы после разрухи, — говорю я. — Наши жизни подошли к концу, мы все с этим согласились. Биджас был слишком силён, поэтому мы разделились, чтобы прожить свои оставшиеся дни в одиночестве.

— Верно, — говорит он. — Я всё помню, словно это было вчера.

— Тогда как, — я обвожу вокруг нас рабочих.

Всё больше змаев входят и выходят из дверей, видимо, их домов. Все заняты, над чем-то работают. Пока мы идём по долине, два змая перед нами уставились друг на друга. Я чувствую напряжение, мой биджас тянется к ним, тёмная, пульсирующая потребность, которая угрожает моему контролю. Тот, что покрупнее, шипит, его крылья расправлены, руки сжаты в кулаки, и я знаю, что он вот-вот замахнется.