Майоров Сергей Нажать крючок

Сергей Майоров

НАЖАТЬ КРЮЧОК

Убить человека несложно.

Если хотеть этого.

А зачастую, когда ты этого совсем не хочешь, убийство происходит еще проще.

Сложно бывает, когда надо ударить ножом или задушить. Когда смерть получается долгой и грязной, когда все это происходит при непосредственном контакте, когда приходится видеть стекленеющие глаза и слышать останавливающееся дыхание.

Некоторым, правда, нравится именно это.

Но ты ведь не из таких. Вас разделяет несколько десятков метров. Надо поймать оптическим прицелом мишень и нажать спусковой крючок. Нажимать надо плавно.

Одно короткое, не требующее физических усилий движение указательным пальцем. Маленькая железная деталька изменит свое положение, приводя в действие ударно-спусковой механизм. Какая-то доля секунды. Боек срывается со своего места и ударяет в капсюль. Вспыхивают несколько граммов пороха, и газы, расширяясь, выталкивают пулю из гильзы. Она начинает разгоняться, и нанесенные в стволе нарезы придают ей вращательное движение. Это необходимо для того, чтобы обеспечить большую точность. По тому же принципу устроен и детский "волчок".

Человек - существо противоречивое,

Он выживает в самых невероятных условиях. Борется с дикой природой, противостоит невыносимым климатическим условиям, переносит невозможные физические и нервные нагрузки. Он силен.

С другой стороны, погубить его можно многими способами, которые он сам изобрел. Оружие всегда придумывали талантливые люди.

Ты сидишь на стуле, у окна третьего этажа. Окно открыто, и до сада, за которым ты наблюдаешь, двести метров, так что с земли никто тебя не увидит. Ты спокоен. Не в первый и не в последний раз.

Дом расположен удачно, как будто его специально строили с учетом таких вот ситуаций. В это время суток солнце оказывается у тебя за спиной, и тем, за кем ты наблюдаешь, приходится щуриться.

Они идут. Четверо. Впереди мужчина и женщина, мирно говорящие между собой. Позади еще двое мужчин. Не спешат. Те, что сзади, вертят головами, словно их душат жесткие воротники сорочек, сверкают стеклами солнцезащитных очков и жуют резинки. Они зовут себя телохранителями, хотя ясно, что никогда они не подставят свои тела под адресованные охраняемой персоне пули. Серьезному человеку они не помеха. Справиться с тем, кто привык самостоятельно думать о своей безопасности, куда труднее.

Последние числа августа. Еще тепло, это через три недели пойдут проливные дожди и лето окажется бесконечно далеким воспоминанием, а пока еще солнечные лучи ласкают кожу и очень хочется бросить дела, чтобы хоть несколько дней от всего отдохнуть. Мужчина, за труп которого тебе заплатили, одет в костюм и черный плащ нараспашку. Он держит руки за спиной, а разговаривая, имеет привычку слегка наклонять голову и как будто разглядывает свои ботинки, сверкающие идеально вычищенной дорогой кожей. Ступая на левую ногу, он в последний момент резко выворачивает ее наружу, опуская почти перпендикулярно к правой. Это последствия давней спортивной травмы. Много лет назад он играл в баскетбол и не предполагал, что пройдет время - и его жизнь оценят в десятки миллионов рублей. Заплатит один; другие, отягощенные тем же желанием, к своему счастью, не успеют оформить заказ. Они будут стоять на кладбище у гроба, утешать вдову и ронять скупые слезы, раздумывая, как распорядиться сэкономленными средствами.

Человек-мишень аккуратно подстрижен и носит бородку, которая добавляет ему возраста. Взгляд спокоен и уверен, хотя он давно догадывается, что в любую минуту начатая им фраза может оборваться на полуслове.

Насколько тебе известно, он год назад оплатил устранение своего конкурента. Тоже в последних числах августа...

Женщина рядом с ним - жена. Красивая женщина лет тридцати... На вид тридцати, по паспорту ей много больше. Высокая, худощавая. Пожалуй, излишне худощавая. В начале лета она выглядела куда лучше... Правильные, строгие черты лица. Темные волосы зачесаны назад. Минимум косметики. Нет, она действительно красива.

Ты успеваешь подумать об этом, беря в руки прислоненную к стене под окном винтовку. Когда в плечо утыкается приклад, а глаз приникает к окуляру оптического прицела, голова мгновенно очищается от мыслей. От посторонних мыслей, не связанных с работой.

Они останавливаются. Тем лучше. Муж и жена стоят посреди садовой дорожки. Охранники мнутся сзади. Тот, который постарше, продолжает озираться по сторонам, а молодой напарник озабочен испачканным в грязи ботинком. Судя по выражению лица, наступил он не меньше чем на коровью лепешку... Единственное место, откуда в этот момент может быть совершено покушение, - дом, где ты и находишься.

Бородатый берет жену за руки, что-то ей доказывает, она не соглашается. Он убеждает ее в необходимости своего отъезда. Она рвется ехать вместе с ним. Ты ведь позаботился запустить слух, что в столицу он направляется не только по делам, уже куплен билет в соседнее купе для семнадцатилетней блондинки, победительницы организованного им конкурса красоты, с которой он собирается оттянуться по полной программе...

Более удобного момента уже не будет.

Он целует ее. Ты снимаешь палец со спускового крючка. Даешь им несколько секунд. Больше ты ждать не станешь.

Они укладываются в отведенное время. Теперь она говорит, а он, придерживая ее за руки, улыбается и отрицательно качает головой. Да, ты был прав, слухи о блондинке дошли до ее ушей...

Он смеется и слегка притягивает жену к себе, откидывая голову назад. Телохранители деликатно отворачиваются.

И в этот момент ты делаешь легкое движение указательным пальцем. Всего одно. Глушитель полностью поглощает звук.

Пуле требуется меньше секунды, чтобы преодолеть разделяющее вас пространство.

Она ударяет мужчине в левый висок, пронзает головной мозг и вырывается через правое ухо. Как и было задумано. Замедлившая скорость, но не потерявшая убойной силы, она пролетает еще метра три и попадает в ногу молодого охранника, как раз в тот самый ботинок, которым он зацепил грязь.

Теперь надо уходить. Ты сделал свое дело. Прицелился и нажал спусковой крючок.

На Земле стало одним обитателем меньше. Возможно, он был не лучший представитель человечества и сам творил немало зла. Но и ты ему не судья.

В такие мгновения ты ощущаешь себя хищником.

...Он дождался, пока они прекратят целоваться, и только тогда выстрелил. Навинченный на ствол СВД самодельный глушитель поглотил звук. Он знал, что можно не интересоваться результатом выстрела. Промаха быть не может.

Так и есть. Бородатый рухнул на влажный песок дорожки, в последний момент намертво сжав руки и повалив на себя жену. Рядом с ними, вопя и крутясь волчком, упал охранник. Тот, который очищал палочкой ботинок.

Выбегая из комнаты, он на секунду задержался у дверей и, присев на корточки, на обоях около плинтуса вывел маленькую буковку "х".

Хищник.

Ему нравилось так себя называть.

Сегодня Хищник в очередной раз нажал спусковой крючок.

Одним движением пальца решил множество проблем.

И тем же движением породил множество новых.

Одним движением.

Одним.

Почти без усилия.

Просто нажал крючок.

1

Спорыгин вызвал из гаража машину и оставшиеся до ее приезда минуты потратил на то, чтобы разложить просмотренные бумаги в две одинаковые папки, убрать их в дипломат и тщательно запереть его, включив хитроумную охранную систему. Ценность этих документов была невелика; даже попади они в руки прямых врагов, и те не смогли бы воспользоваться ими, чтобы причинить существенный вред - так, мелкие неприятности, не более.

Шофер никогда не опаздывал, а Спорыгин еще со студенческих беззаботных лет привык ценить в людях обязательность и пунктуальность. Наверное, поэтому он не расставался с шофером уже лет десять, даже перетащил за собой, покидая министерство. Было время, когда он сильно подозревал, что шофер "подведен" к нему КГБ, но подозрения не подтвердились, и теперь Спорыгин относился к своему водителю с искренним уважением и какой-то даже завистью.

Выглянув в окно, Юрий Владимирович увидел машину - солидную иномарку - и стал собираться. Покидая рабочее место, он всегда долго оглядывался, тщательно проверяя, все ли документы убраны, и запоминая расположение предметов на столе. На всякий случай.

Убедившись, что ничего не забыл, он пошел к дверям и по дороге в комнате отдыха заглянул в зеркало. О его внешности заботились люди, размеры гонораров которых позволяли надеяться, что их вкусам можно доверять. Сам Юрий Владимирович равнодушно относился к своему облику, но в этот раз долго смотрел на отражение, поворачивался спиной и боком, втягивал живот и даже наклонился поближе к зеркалу и внимательно рассмотрел кожу на лице.

Ему предстояла командировка, разительно отличавшаяся от тех, к которым он привык, и он волновался, хотя не хотел в этом признаваться.

Потом машина несла его в знакомый ресторанчик в районе Садового кольца, Спорыгин, развалившись на заднем сиденье, устало смотрел на сгущающиеся вечерние сумерки над знакомыми улицами города и возвращался мыслями к предстоящему делу. Оно ему не нравилось... Спорыгин не любил это слово. В своих поступках он руководствовался необходимостью того или иного действия и целесообразностью, исходя из конечной цели. А сейчас эта самая конечная цель, которую он обозначил для себя несколько лет назад, прямо диктовала, что успех от поездки неразрывно связан с возможностью ее скорейшего достижения. И тогда...

О перспективах он боялся думать, будто кто-то мог подслушать его мысли.

В ресторане Спорыгин встретился с высокого роста худосочным мужчиной, на котором любой, даже сшитый у лучшего портного костюм сидел бы как сюртук на пугале. Мужчина носил длинные, с острыми кончиками усы и говорил приглушенным голосом, понижая его до бормотанья, когда касался тем секретных и важных. За глаза его называли Паганель. Прозвище свое, конечно, ему было известно - в столице, да и в стране он знал обо всем, что его интересовало, - а вот о его личности был осведомлен лишь узкий круг людей. Они-то, люди весьма властные, и прилепили ему имя героя старого романа, не решаясь произносить его открыто. Слишком непредсказуемыми могли быть последствия, хотя эти люди умели предвидеть все. Даже землетрясения.

Говорил Паганель. Юрий Владимирович кивал головой и отвечал на вопросы. Под конец беседы он вспотел, прислушиваясь к тихому голосу собеседника.

Расстались они через сорок минут. Уходя, Юрий Владимирович с удивлением заметил, что едва притронулся к еде. Странно, он почувствовал от этого укол раздражения и остаток вечера пребывал в плохом расположении духа. Не помог даже любимый херес, который он выпил, устроившись в кресле-качалке перед окном.

Из окна открывался вид на Кутузовскую набережную. Шел дождь, и вода в реке казалась темно-серой, как и небо, туда Спорыгин не смотрел. Он курил, морщился, когда в окно ударял порыв мокрого ветра, и думал.

Самолет вылетал в 05.40 утра. Спорыгин не любил утренние рейсы. В последние годы ему часто приходилось летать по стране, и он предпочитал делать это по вечерам, чтобы из аэропорта сразу ехать в гостиницу и спокойно отдыхать до утра. Но сейчас самолет был выбран не случайно. Много чего не нравится, однако поставленная цель диктует способы, и в назначенный срок Юрий Владимирович опустился в мягкое кресло зала ожидания для особо важных персон, поставив между ног дипломат с хитроумной охранной системой. Как и вечером, ничего важного в кейсе не лежало. Тезисы предстоящих выступлений, краткие справки о людях, с которыми ему предстояло встречаться, деловые бумаги. Поездка намечалась недолгая, не больше трех дней, но готовился Юрий Владимирович к ней основательно - никто не должен был усомниться, что истинная цель всех этих передвижений заключается в рабочих встречах с представителями администрации двух областей, и только в этом.

Однако предстоящие беседы служили лишь маскировкой.

Спорыгин прикрыл глаза, глубоко вдохнул и встал. Не спеша, расслабленной походкой вышел в общий зал и направился к киоскам. Охранник, в обязанности которого входило обеспечить посадку Спорыгина на самолет, поплелся следом, косясь на часы и не обращая внимания на обстановку вокруг. Он был ленив, к работе относился спустя рукава и давно заслуживал увольнения. На его действия в критической ситуации никто и не рассчитывал.

Безопасность Юрия Владимировича обеспечивали другие люди, рассредоточенные в ключевых точках аэровокзала и готовые ко всему.

"Хождения в народ" были для Спорыгина привычны. Это занятие он не любил, но чувства свои скрывал, и в средствах массовой информации подчеркивался его демократизм. Впрочем, в последнее время он старался попадать на страницы газет и на телевизионные экраны как можно реже.

Наболтавшись по залу, Спорыгин направился в туалет. Охранник сунулся следом, но, убедившись, что террорист с гранатометом среди умывальников не прячется, не задерживаясь вышел.

Юрий Владимирович помедлил и дернул дверь крайней кабинки. Она была заперта, но задвижка лязгнула, и Спорыгин невольно вздрогнул. Ожидавший его двойник превзошел все ожидания. Пожалуй, даже супруга не смогла бы заметить разницу. Закрывая за собой дверь, Юрий Владимирович шагнул в кабинку и несколько долгих секунд провел лицом к лицу с незнакомым мужчиной, упираясь своим животом в такой же выпуклый живот двойника. Они молчали, неотрывно смотрели друг на друга, при этом Спорыгин чувствовал неуместную сейчас неловкость.

- Давай, - двойник протянул руку, и Юрий Владимирович, спохватившись, передал ему дипломат.

- Спасибо. - Лицо двойника тронула легкая усмешка. - Подожди минут десять, не больше.

- Я помню. И надеюсь, не усну.

Хмыкнув, двойник вышел. От сильного толчка дверь захлопнулась, и Спорыгин торопливо нажал задвижку. Осмотревшись, он опустил крышку унитаза и сел.

Скрипел под ногами мокрый песок парковой дорожки, а ветер срывал с листвы капли воды и швырял их в двоих мужчин, ведущих неторопливую беседу.

Рядом со Спорыгиным, заложив руки за спину и наклонив голову, шагал высокий, крепкого сложения мужчина лет сорока пяти, в широком светлом плаще и ботинках на толстой подошве. Ради встречи с ним была устроена возня с двойником, да и вообще затеяна вся эта поездка. Сделав изрядный крюк и запутав следы, Спорыгин прилетел в Новозаветинск, чтобы в течение часа переговорить с ним и броситься догонять своего двойника. От их разговора многое зависело.

В свое время в далеких государствах этому человеку были вынесены смертные приговоры, но он смог исчезнуть, причем так, что о нем продолжали вспоминать до сих пор с искренним уважением и без злости. Его пыталась ликвидировать родная спецслужба, он узнал о готовящемся покушении и уберегся, хотя его вычеркнули из списка живых. Потом он долго оставался в тени, и его нашел Паганель. Нашел, обеспечил условия для работы и поставил задачу. Об истинных масштабах акции Юрий Владимирович мог догадываться, но думать об этом не любил, из страха.

С мужчиной, выбравшим для работы в Новозаветинске в качестве псевдонима фамилию Марголин, Спорыгину приходилось встречаться три раза в Москве. Полтора года назад Марголин был направлен в Новозаветинск, и сейчас требовалось подвести некоторые итоги.

Эта часть разговора была завершена, и Юрий Владимирович выдерживал паузу. Они неторопливо шли по дорожке, иногда касаясь друг друга локтями. Спорыгин боковым зрением пытался контролировать выражение лица собеседника, но вскоре понял, что это его раздражает и сбивает с толку. Марголин помалкивал, опустив голову и кривя тонкие губы с таким видом, будто знал много больше собеседника, а их сегодняшняя встреча - пустая формальность.

Чтобы вернуть статус-кво - так, как он себе это представлял, - Спорыгин напомнил Марголину об одной допущенной им ошибке. На исход дела она не повлияла, ее впоследствии удалось загладить, тем не менее она была.

Марголин ухмыльнулся.

- Не ошибается тот, кто ничего не делает. Вы это прекрасно знаете, уважаемый Юрий Владимирович, не так ли?

Фраза прозвучала с намеком, даже с издевкой, но Спорыгин пропустил ее мимо ушей, поняв, что ему хочется побыстрее закончить встречу.

- Вы владеете ситуацией лучше нас, поэтому я не стану размениваться. Есть группа бывших сотрудников силовых органов, которые крайне недовольны сложившейся ситуацией и хотят ее изменить. Насколько нам известно, к ним примыкают и действующие сотрудники. Организовались они сравнительно недавно и на первое место ставят обеспечение собственной безопасности. Они не вели активных действий, накапливали информацию. Предпринимали, если можно так сказать, незначительные рейды с гарантированным результатом и минимальным риском.

Кивком головы Марголин подтвердил, что понял, о чем речь. В глазах его мелькнул интерес.

- Так вот... В последнее время эта группа значительно расширилась, обросла связями, в том числе межрегиональными, и довольно близко подошла к той черте, за которой начинается доступ к информации, утечка которой недопустима.

- Я уже думал над этим вопросом. Все не так трагично.

- Об этом никто и не говорит. Но лучше пресечь явление в зародыше...

- Боюсь, что пресечь само явление никак не удастся. Для этого надо слишком многое изменить. Причем изменить такое, на что вы никогда не согласитесь.

- Мы имеем в виду конкретную группу людей. И на конкретный, сегодняшний период времени. Люди, которые займут их место через год, нас волновать не будут. И абсолютно не волнуют сейчас.

- Проблема в принципе решаемая.

- Мы тоже так считаем. Недооценивать ее нельзя, работа вам предстоит трудная. И все ваши затраты будут соответствующим образом компенсированы.

- Благодарю. Правда, мне бы все-таки хотелось как-нибудь воспользоваться плодами этой самой компенсации. И не здесь.

- Мой друг просил передать, что новых поручений не поступит. Как только вы разрешите эту проблему, можно будет считать, что контракт выполнен. И продлять его или не продлять, будет зависеть целиком от вас.

- Красиво звучит... - Марголин усмехнулся. - Только мрачновато как-то. С некоторым, я бы сказал, двусмысленным подтекстом. Нет?

- Перестаньте, - Спорыгин поморщился. - Мы же деловые люди.

Они остановились и посмотрели друг на друга. Как Штирлиц и Мюллер в известном анекдоте. "А ведь тебя скоро е...нут", - подумал Марголин, глядя в глаза Спорыгина.

"А сам-то сколько еще проживешь?" - Юрий Владимирович отвернулся и опустил голову, делая вид, что стряхивает с брови дождевую каплю.

Заправочная станция и кафе рядом с ней выглядели так, словно были перенесены в грязный и убогий пригород Новозаветинска из американского фильма. Этакий оазис чистоты, порядка и мечты, окруженный вымирающим лесом и развалюхами обезлюдевшей деревни на заднем плане. Даже участок шоссе выглядел здесь ровнее и чище.

Паша-Датчанин свернул на бетонированную подъездную дорожку, описал полукрут по парковочной площадке и поставил автомобиль в углу, на привычное место. Посещать это заведение ему приходилось не часто, но почему-то всегда, в каждый его приезд, это место оказывалось свободным.

Он выключил мотор и минуту посидел, глядя перед собой и постукивая пальцами по обтянутому кожей рулевому колесу.

Сегодня ему что-то не нравилось. Первое время, когда все еще только начиналось и были возможны любые неожиданности, он тоже нервничал,- тогда это было объяснимо. А сегодня... Очередная встреча, и очередной заказ. Приехал, обговорил условия и уехал. Заказ, правда, сложноватый, хотя и бывало уже нечто подобное.

Он вошел в кафе. Помещение было чистым и отделано в светлых тонах, что в сочетании с расположенным в стене за стойкой квадратным окном в кухню ассоциировалось с больничной столовой. Правда, лежать в отечественных больницах Датчанину не приходилось...

Два столика были заняты. Молодая пара, ни на кого не обращая внимания, пила коктейли, а преклонных лет господин с потной шеей поил вином девушку в красном платье, годившуюся по возрасту ему в младшие дочери. Появление Датчанина сильно взволновало господина, хотя встречаться раньше им никогда не доводилось, да Паша, скользнув по нему взглядом, тут же отвернулся к стойке. Тем не менее потный господин придвинулся ближе к спутнице, обхватил ее локоть и что-то жарко зашептал, поправляя сползающие с носа очки и косясь в спину Датчанина.

Паша несколько минут читал за стойкой короткое меню и разглядывал бутылки. Потом открылась дверь, и из подсобного помещения, вытирая руки о белоснежный фартук, вышел человек, на встречу с которым и приехал Датчанин.

Его точный возраст был Паше не известен, выглядел мужчина лет на тридцать пять, был невысок ростом, широк в плечах и хорошо тренирован, что угадывалось в каждом движении. Несмотря на немалый вес, перемещался он легко и бесшумно, словно скользил по полу, ловко обходя препятствия и не утрачивая невозмутимого выражения лица. Сколько Паша помнил, Алексей - он называл его этим именем, хотя и не был уверен, что оно настоящее, - всегда был чисто выбрит и подтянут, не улыбался, а его прозрачные серо-голубые глаза смотрели одинаково спокойно и чуть насмешливо. Алексей владел колонкой и кафе, имелось у него и еще какое-то доходное предприятие, так что самому выполнять обязанности бармена необходимости не было, но он любил стоять за стойкой, а приготовленные им коктейли вполне могли претендовать на призовые места в соответствующем конкурсе. Они поздоровались, коротко кивнув друг другу.

- Обедать будешь?

- Нет, только кофе. Цены у тебя, однако...

- Зато и качество соответствующее. Тебе с молоком?

- Да, как обычно.

У молодого человека закончился коктейль. Он громко втянул через соломинку воздух с пеной. Подруга что-то ему сказала, и они рассмеялись, глядя друг на друга. Потом обратили внимание на часы и вышли, остановившись перед дверями и громко поблагодарив хозяина. Алексей ответил им и пожелал удачной дороги. Спустя минуту, с грохотом отодвинув стул и волоча за собой опьяневшую подругу, исчез и потный господин.

- Вкусный у тебя кофе.- Датчанин поставил опустевшую чашку.

- Это потому, что с мышьяком. Неповторимый аромат, правда?

- Пошел ты...

Алексей запер дверь и прошелся по залу, поправляя столы и закрывая жалюзи на окнах.

- Пол сейчас будешь мыть? Ты не обращай внимания, я подожду, ничего...

- В следующий раз получишь кофе с цианистым калием. Даже вкус не успеешь распробовать, а острить так уж точно перестанешь.

- Извини, я не знал, что ты такой нежный. Алексей вернулся на свое место за стойкой, выложил пачку сигарет и достал из шкафчика чистую пепельницу.

- Не утруждайся, я и на пол могу стряхнуть... Опустив руку в карман плаща, Датчанин включил устройство, исключающее возможность записи их разговора. Конечно, если кто-то сильно захочет, это не спасет, но для самоуспокоения вещь эффективная. Алексей посмотрел понимающе.

- Есть заказ. Время и способ не ограничены, вся оплата - вперед. Пятьдесят тысяч.

Алексей закурил, прищурившись, пустил струйку дыма в лампу и повернулся к собеседнику.

- Трудности?

- Нет его адреса, места работы и фотографии. И фамилия, скорее всего, не настоящая. Он приезжий, появился у нас примерно летом девяносто шестого. Есть кое-какие сведения о его связях и прочая мелочевка. В принципе найти можно.

- Сложно и осторожно... Если я правильно понял, наш друг имеет отношение к спортивной стрельбе?

- Да.

- Хм...

Не скрывая своего удивления, Алексей замолчал. Сел на стул и вытянул ноги, положив их на полку под стойкой. Закрыл глаза и некоторое время курил, пуская дым колечками и стряхивая пепел на пол. Затушив окурок, плеснул себе в стакан немного коньяка и медленно, смакуя, выпил.

- Добавь еще столько же. Если кто-то согласится, будут большие накладные расходы, да и человек слишком непростой. Вторую половину можно и потом.

- Не знаю... Сотня, по-моему, многовато...

- Как хочешь.

Алексей взял полотенце и смахнул со стойки крошки.

- За качество надо платить. Но как знаешь!

- Да я-то понимаю.- Датчанин досадливо поморщился.

- Боишься, другие не поймут? Так объясни.

- Ладно. Мне нужно два дня.

- Хоть десять.

- Послезавтра, в это же время, я подъеду.

- Всегда рад.

Они обменялись рукопожатием, и Датчанин вышел. Стоя в дверях, Алексей проследил, как выбралась на шоссе и быстро скрылась из виду белая спортивная машина, запер дверь и прошел в подсобное помещение.

А Датчанин думал о том, что сто тысяч - это все-таки много, даже за такого человека, как Марголин, и клиент вряд ли согласится. Хотя он был готов даже добавить из своего кармана...

С Марголиным он встречался несколько раз, и воспоминания об этих встречах относились к разряду самых неприятных. У многих были причины желать смерти этому человеку, появившемуся внезапно и навязавшему всем свою игру. Естественно, он действовал не сам по себе и представлял значительные силы, предпочитавшие оставаться в тени. Резкое вмешательство этих сил в жизнь города вызывало как минимум раздражение, но вполне обоснованный страх сдерживал все попытки оказать противодействие. Силы были слишком реальными, а когда все утряслось, стало ясно, что с ними, в общем-то, можно жить. Те, кто с этим не соглашался, возразить уже не могли.

С самим заказчиком Датчанин не виделся и даже не знал, кто он такой.

Было около двух десятков человек, которых Паша, усмехаясь, мысленно называл рекламными агентами. В их функции входил поиск клиентов. Этот поиск, если можно так сказать, был пассивным. Агенты не давали ответа, а лишь передавали информацию тем, кого Датчанин называл менеджерами. Этих менеджеров было четверо, и они, в свою очередь, связывались с Пашиным заместителем, который потом информировал его. Информация о заказчике его не интересовала, наоборот, было принято, чтобы она оставалась на самом нижнем уровне. К их услугам обращались только те, кто мог оплатить работу, и этого было достаточно. Паша изучал "мишень", просчитывал последствия ликвидации и либо отказывался от работы, либо приступал к поискам исполнителя. В первом случае заказчик не получал никакого ответа; во втором ему сообщали стоимость работы - если он изначально не называл сумму, с которой был готов расстаться.

Кто конкретно будет исполнять заказ - Паша не знал. Он связывался для этого с Алексеем...

Схема была громоздкой, требовала неусыпного контроля, зато гарантировала минимальные потери в случае провала одного звена. "Спалившийся" агент мог выдать несколько фамилий заказчиков и их жертв, что особой важности не представляло, а также номер контактного телефона, зацепить через который не удалось бы никого. Агенты не знали своих менеджеров, и наоборот. А для того чтобы выйти на конкретного исполнителя, надо было проследить всю цепочку, что представлялось совершенно нереальным. Организация обладала своей высокопрофессиональной службой внутренней безопасности и разведкой, чтобы противостоять усилиям государственных силовых структур, а все вопросы с аналогичными негосударственными структурами решались совсем просто.

Заказ на Марголина имел не только технические сложности. Могли возникнуть проблемы... Но по зрелом размышлении Датчанин пришел к выводу, что риск оправдан.

На следующий день вечером Датчанин позвонил Алексею из телефона-автомата и сказал всего одно слово: "Да", после чего отправился в ночной клуб.

2

Под утро ему приснился сон, навеянный воспоминаниями детства. До пятнадцати лет он жил вместе с матерью в коммуналке на окраине города Пятиэтажный дом стоял среди пыльных пустырей, окруженный серыми заборами заводов. Мать работал! на одном из этих заводов в бухгалтерии, а после работы оставалась мыть полы и потому всегда приходила поздно, усталой и вечно раздраженной. Их пятиэтажка была единственным жилым домом в округе. Никто не мог сказать, когда и для каких целей его построили. Жить в таком месте было нельзя. Производственный шум, грязь и пыль, отравленный воздух... Кроме Алексея в доме был только один ребенок, мальчик на три года его старше. Когда ему исполнилось шестнадцать, он сел за убийство. Его осудили на восемь лет, и он умер в тюрьме. Потом, годы спустя, Алексей из любопытства пытался навести о нем справки, но ответа не получил.

В двух остановках от их дома, в жилых кварталах, располагался тир. Переоборудованный вагончик-бытовка с корявой вывеской и деревянным крыльцом, на котором вечерами собирались приятели одноногого Славы, в этом тире работавшего. Рассказывали, что Слава служил в каких-то специальных войсках и подорвался на мине. Сам он по этому поводу отмалчивался. Стрелял Леша здорово. В тире было три пневматических ружья, отлично пристрелянных, промахнуться из них было трудно, но он иногда проделывал штуки поразительные.

Леша быстро заметил за собой странную вещь: в тот момент, когда он целился в мишень, его зрение обострялось. Перед барьером он, не прикладывая к тому осознанных усилий, мгновенно собирался. Вскоре ему стало доставлять удовольствие целиться не в висящий сбоку от безобидного зайчика белый кружок, а в самого зверька. Он видел, как пулька ударяет в обозначенную черной краской точку глаза, сминается и отлетает. Скоро пневматическая винтовка перестала интересовать его, но доступа к другому оружию не было, и он продолжал ходить в тир. Когда их дом расселили и они с матерью оказались в другом районе, кособокая бытовка затерялась в глубинах памяти, тем более что после переезда события понеслись галопом, и за год в жизни Леши произошло столько же перемен, сколько за предыдущие пятнадцать.

Одноногого Славу и расстрелянного зайчика он вспомнил, когда оказался в армии, прослужил первые полгода и перед самым отбоем его вызвал в свой кабинет особист.

Сейчас ему приснился тот тир, но сцена напоминала кадры из фильма ужасов: пришпиленные к задней стенке бытовки мишени были живыми, шевелились и пищали, а он расстреливал их не из безобидной пневматички, а из своей любимой СВД, не пользуясь прицелом, навскидку. В стороны летели кровавые ошметки; он слышал, как пули входили в мягкие тушки, и хотел прекратить стрельбу, но не мог. Указательный палец правой руки жил своей жизнью, продолжая давить и давить спусковой крючок, а патроны все не кончались, и он продолжал рвать в куски безответных противников, старательно обходя, как ловушки, дрожащие белые кружки сбоку от них. Просыпаясь, он видел, как всадил две пули в голову зайчика с барабаном, и на этом кошмар прервался.

Алексей резко откинул одеяло и сел, растирая виски руками.

Он жил в оборудованной по евростандарту двухкомнатной квартирке над кафе. Одна комната совмещала в себе спальню и кабинет, вторая была гостиной. Хотя гостей сюда он приводил крайне редко - не вспомнить, когда в последний раз.

Алексей подошел к окну, сдвинул вертикальные жалюзи и поежился, когда увидел, как холодный мокрый ветер треплет деревья.

Обычная утренняя разминка заняла около получаса. Он вытащил из-под кровати и разложил универсальный тренажер, переделанный в мастерской из стандартного в специальный. В очередной раз пришла мысль, что надо освободить под спортзал отдельное помещение...

Этот заказ он выполнит сам.

Алексей не был простым посредником, как считал Датчанин. Четыре раза в год он совершал убийства собственноручно. По одному в сезон. Он тщательно рассматривал заказы и не смог бы, наверное, четко сформулировать, что заставляет его взять тот или иной себе. Самые разные люди, самые разные обстоятельства. И цены. Кстати, деньги в этом случае роли не играли.

Их организация сформировалась около двух лет назад. За это время он шесть раз брал в руки оружие и шесть раз коротким точным движением пальца перечеркнул чужие жизни. Два бандита. Чиновник городской администрации, поведший двойную игру. Проститутка, растрепавшая языком то, о чем ей и думать не полагалось. Профессиональный мошенник, раздобывший для различных группировок пару миллионов долларов, а потом крепко подсевший на иглу. С ним было сложно - он был умный человек, понимавший, что реальную безопасность обеспечивает не количество мордоворотов, а нечто другое. И последний, кого он убил в конце лета. С этим было тяжелее всего. Крупный предприниматель, человек-успех, создавший себя сам и собственными руками добившийся всего. Почти всего. Он не понял, что не стоит лезть в политику. По крайней мере, пока. Он полез, хотя и принял меры предосторожности. Случайно удалось установить адрес, где он намеревался пробыть сутки перед отлетом в Москву. Именно этой его поездки и требовалось не допустить. Он что-то чувствовал или был информирован. Сутки просидел в шикарном загородном особняке, нашпигованном электронными средствами защиты и профессиональными бойцами. Даже к окнам не подходил, а ночевал в спальне, расположенной в центре дома, в окружении других комнат с бронированными стенами и дюжиной охранников перед дверью. В последний момент жена вытащила его на прогулку. Они ходили по саду около десяти минут, и Алексей аккуратно всадил ему пулю в левый висок. Одну. Это было его фирменным знаком.

Главную часть заказов он все-таки передавал другим исполнителям. За прошедший год таких было девять, по три на каждого его снайпера. Хорошие ребята. Он сам их подбирал. Устраивал проверки, а потом, удовлетворившись результатом, создавал ситуации, которые у специалистов определенного профиля называются вербовочными. Ни с кем из них он ни разу не встречался лично, никто не знал даже его имени. С каждым был установлен свой, отличный от других, способ связи, который действовал только до момента исполнения очередного заказа. И каждый из них постоянно находился под его контролем. Он знал про них все, а в необходимых случаях - такое случалось дважды - вмешивался и корректировал их действия. Их провал не мог принести ему каких-либо неприятностей. Единственным, чьи показания могли бы ему навредить, был Датчанин. Но и он находился под контролем не менее эффективным.

Итак, это убийство он совершит сам.

Алексей прошел в душевую. Он мылся более теплой, чем требовалось, водой, и не мог отказать себе в этой слабости.

Он не считал это убийством. Ликвидация или акция - эти слова точнее определяют суть его действий.

Убийство - грех. Он согласен. Но какой же грех в том, чтобы устранить человека, без каких-либо душевных терзаний готового завалить кого угодно, лишь бы обеспечить себе безбедное существование? Нет, никого из них ему не было жаль. Все они знали, на что шли, у каждого смерть была легкой.

Он и сам хотел бы умереть так. Не на больничной койке от рака и не в домашней кровати на старости лет. Нет, смерть должна быть легкой и быстрой. Он хорошо в этом разбирался и давно пришел к такому выводу.

Он надел спортивный костюм, убрал кровать и спустился на первый этаж, в кухню.

Его завтрак состоял из фруктов и двух стаканов сока. Отдав необходимые распоряжения, Алексей взял из квартиры документы и кожаную куртку, а потом вывел из гаража машину и отправился в город.

Марголин любил размышлять, катаясь по городу. Управление машиной не отнимало у него много внимания. Первый раз он сел за руль поздно, в двадцать с чем-то лет. Впрочем, в те времена это было нормальным. Прослушав короткую лекцию, он сел и поехал, и никогда к услугам инструкторов не прибегал. За все эти годы у него не было ни одного серьезного ДТП, а машина стала для него чем-то большим, чем средство передвижения.

Серый БМВ-730 неспешно катился по мокрым улицам города, послушно останавливаясь у светофоров, не совершая резких маневров и не превышая скорости. Марголин пробыл в городе около полутора лет, и его ни разу не остановил ни один гаишник. Он сам удивился, когда недавно отметил этот факт.

Полученное задание было сложным, но выполнимым. Первую работу он выполнил достаточно успешно, мелкие недочеты не в счет. Расстановка городских сил перераспределилась в пользу его работодателей. Остался завершающий штрих... Надо нанести его, а потом исчезнуть. Людей, подобных ему, не любят отпускать с миром, он это знал. Так что о путях отхода надо подумать заранее. Через некоторое время бесплодных поисков о нем... Нет, не забудут, о таком не забывают никогда. Его оставят в покое. При условии, если сам он не полезет снова на сцену. Осевших на заграничных счетах денег хватит на безбедную старость, а свою тягу к приключениям он сможет удовлетворить иными способами.

Марголин развернулся на площади и, прибавив скорость, направил машину к западной окраине. Маршрут был отработан и имел на своем протяжении ловушки, в которые неминуемо должен был попасть преследователь, если таковой был. Выполнив необходимые маневры, Марголин повернул на угрюмую улицу, тянувшуюся между железнодорожным полотном и бесконечным забором механического завода. Асфальт был испещрен выбоинами и разломами, так что приходилось выдерживать малую скорость, а через полкилометра вообще остановиться перед закрытым переездом. Марголин выключил двигатель и откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову и потянувшись. Дождь усиливался, и он с сочувствием посмотрел на пожилую тучную женщину в желтой жилетке, замершую на кособоком крыльце деревянной будки. С обеих сторон переезда выстроились колонны сверкающих мокрых машин, неизвестно откуда появился смышленый мальчишка, предлагавший водителям лимонад и сигареты. Маневровый тепловоз затащил в ворота завода тяжелую цистерну, женщина скрылась внутри своей будки, и изогнутые перекладины шлагбаума поползли вверх. Стоявший перед БМВ автобус с треском выбросил облако черного дыма. Марголин отпустил его подальше и включил скорость, защелкивая ремень безопасности.

Среди машин встречного потока промелькнул темно-зеленый "фольксваген", на который Марголин не обратил никакого внимания. Знай он, кто находится в прогретом велюровом салоне с болтающейся на лобовом стекле мартышкой, остаток дня сложился бы для многих жителей города совсем по-иному.

Управлявший зеленым "пассатом" Алексей наблюдал за ползущим впереди грузовиком с досками, они были закреплены неважно и стали опасно раскачиваться, когда под высокими, со стертой резиной колесами оказались рельсы. Алексей выругался и придавил тормоз.

С высоты птичьего полета можно было бы заметить, как две машины, чем-то неуловимо выделявшиеся из общего потока, поравнялись и будто замерли на долю секунды. Одной из них предстояло скоро остаться без хозяина, и они словно чувствовали это. В следующее мгновение их разделял уже десяток метров, дождь продолжал идти, вдалеке прогрохотал раскат грома.

БМВ поморгал поворотником и сполз с дороги на размытый грунтовый проезд между оградой предприятия и забором войсковой части. Когда-то здесь располагался учебный мотострелковый полк, один из лучших в округе. Сверкали свежей краской металлические вышки часовых, по коридорам штаба сновали подтянутые офицеры, в парке довольно урчали дизеля БТРов и БМП, а на укрепленном сразу за КПП стенде можно было просмотреть весь боевой путь полка, протянувшийся через Европу к Берлину и отмеченный орденами, которые в те годы купить на рынке было нельзя. Реформы прошлись по части так, словно ее составляли не российские солдаты и офицеры, а иноземные оккупанты, хитростью окопавшиеся в городе. За каких-то полгода военный городок стал походить на пережившую долгий бой деревню...

Створки ворот с облезлыми звездами были разведены, а заменявшая шлагбаум цепь лежала на земле. Миновав КПП, Марголин покосился на яркий щит, возвещавший о том, что туалетная бумага находится на расстоянии 50 метров справа, и усмехнулся.

На территории бывшего военного городка сейчас дислоцировались десятки мелких контор, торговавших чем угодно. В какой-то газете даже поторопились назвать это место бизнес-центром. Двухэтажное П-образное здание штаба оккупировала промышленно-финансовая ассоциация "Ядро". Вокруг дома натянулась новая, не в пример проржавевшей армейской, колючая проволока, по углам вознеслись хитроумные вышки со всевозможной электронной аппаратурой слежения, а на газоне справа от главного входа замер неизвестно как попавший в гражданские руки БТР с задранным к небу стволом пулемета.

Марголин обогнул здание штаба и попал в проезд между бывшими казармами. Один из домов здесь сверкал евростандартовскими окнами и скромно гордился выстроившимся вдоль фасада рядом автомашин. Марголин припарковал БМВ, неторопливо, не обращая внимания на дождь, пересек площадку и остановился на крыльце, стряхивая капли с волос.

В бывшем помещении солдатской столовой открылся бар, а скоро должно было осветиться огнями и казино "Генерал". Учебные корпуса переоборудовались под развлекательный центр, но спортивный городок не потерял своего назначения: его дополнили бассейном, кортами, тренажерным залом, в закрытом тире выстрелы звучали еще чаще, чем раньше. Днем здесь стреляли из спортивных и разрешенных для частных охранников боевых стволов, а ночные клиенты пользовались чем угодно.

За всеми этими переменами, за давней разрешающей подписью на пожелтевшем уже документе стояло "Ядро". В прямом и в переносном смысле. Группа политиков, финансистов, предпринимателей и бандитов высшего звена. Цель их была грандиозна, но и люди, к ней стремившиеся, не были мальчиками. Они привыкли действовать чужими руками и подставлять чужие головы. Они не спешили. Перестановки в городской администрации сопровождались серией скандалов, Следующим этапом было назначение на пост начальника ГУВД своего человека. Он не был совсем "своим", его использовали втемную, зато он был полностью управляем и обладал незаурядной энергией. В оперативных комбинациях высокого уровня он ничего не понимал, всех, кто мог бы ему что-то разъяснить, разогнал в первые же дни. После этого появился вызволенный из безделья и забвения Марголин. Общий план операции был разработан не им, а группой аналитиков, но руководил исполнением плана он. В результате ядро стало "Ядром" и протянуло свои щупальца во все сферы городской жизни - как легальной, так и теневой.

Марголин миновал просторный холл, поздоровался с охранником, который его не знал, но посчитал знакомым, и поднялся на второй этаж. Лестница была покрыта светло-серым ковролином, и Марголин, глядя, как утопают в высоком ворсе подошвы его ботинок, подумал, что охранника надо наказать. А заодно и его начальника.

В коридоре пол был выстлан ковролином ярко-красной расцветки, и Марголин перестал смотреть под ноги. Покрытие он бы тоже сменил, как и ротозея-охранника, но это было не в его власти.

В конце коридор поворачивал налево и утыкался в дверь из светлого дерева. Сбоку на стене висело переговорное устройство, для включения которого надо было знать код. Марголин набрал нужные цифры, а потом приложил к осветившемуся миниатюрному экранчику левый указательный палец. Из динамика раздался щелчок, но вопросов не последовало. Шевельнулась закрепленная под потолком видеокамера, а спустя секунду ухо различило приглушенный, неопределенного рода гул - отползла в сторону металлическая плита, установленная за деревянной дверью. Марголин повернул ручку и вошел.

Помещение из двух комнат было обставлено скупо. В дальней находился компьютер, ради сохранности которого и были созданы все эти меры предосторожности. Шифр знал только Марголин.

- Привет. - Марголин пристально посмотрел на охранника. - Все нормально?

- Да. - Тот пожал плечами и отвел глаза. Расстегивая плащ, Марголин прошел к компьютеру, осмотрел его и запер дверь. Вешалки в комнате не была, и он повесил плащ на ручку оконной рамы. Открыл вмурованный в стену сейф. Там располагался пульт дистанционного управления еще одной видеокамерой, о наличии которой охранник ничего не знал. Она контролировала обе комнаты, автоматически включалась при приближении к компьютеру на расстояние ближе полутора метров и работала до тех пор, пока в помещении находились люди или объект не покидал запретную зону. В том же сейфе стоял и телевизор. Марголин наугад отмотал пленку назад и включил воспроизведение.

Конечно, он был прав. На секунду по его лицу скользнула кривая ухмылка, потом глаза опять стали серьезными. Он придвинулся ближе к экрану, пытаясь различить лицо девушки, лежавшей с охранником на полу передней комнаты. Пол был покрыт линолеумом, и им, наверное, было неудобно, но на неудобства они внимания не обращали. Марголин терпеливо ждал, прежде чем остановил пленку и всмотрелся в черты искаженного удовольствием молодого лица.

Когда на объекте долго ничего не случается, а условия службы таковы, что и случиться-то вроде бы ничего не может, бдительность неминуемо падает. Никакие деньги, никакие проверки и наказания не смогут исправить положение. Человек может находиться в постоянном напряжении, если знает и понимает, для чего это нужно. А взять этого парня: он сидит здесь сутки через двое, не представляя, что и от кого оберегает. Ему скучно. Видик надоел, а игровой компьютер ему не поставили. Пить он опасается. У него договоренность с внешним постом, его заблаговременно предупредят о приезде хозяина, так что подругу он успеет прогнать, а последствия пьянки быстро не ликвидируешь. Подвернулся благоприятный случай - и он им воспользовался...

Продолжая разглядывать лицо девушки, Марголин достал из кармана сигареты и закурил. Попавшая в глаз струйка дыма заставила его зажмуриться, на лбу собрались морщины.

Он промотал пленку вперед, опуская волнующие моменты, и обратил внимание, что юная белокурая девица ведет себя куда активнее мужественного кавалера... Стоп! Охранник остался лежать на холодном линолеуме лицом к окну, поджав ноги и подложив под голову руку. Будучи совсем не хилого сложения, он выглядел тощим и жалким, что ли... Девица встала и оглянулась. Наклонилась, подобрала со стула свою рубашку и, прижимая ее к груди, пробежала в соседнюю комнату, где находился сейчас Марголин. Замерла у компьютера. Протянула и тут же отдернула от клавиатуры руку. Резко подняв голову, осмотрелась. Задержавшись на закрепленном справа от столика зеркале, поправила волосы. Пробежала обратно. В падающем из окна свете мелькнул шрам слева на пояснице.

Одевшись, девица растолкала охранника, и тот, с трудом продрав глаза, проводил ее до двери. Прощальный поцелуй был холоден, как линолеум. С раздражением натянув камуфляж, охранник протопал босыми ногами к креслу... На этом запись оборвалась.

Закурив новую сигарету, Марголин отмотал пленку назад, до момента прихода девушки, и подумал, что блондинка обычная проститутка. Почему бы и нет? По ночам здесь остается масса народа, так что какой-никакой, а спрос есть.

Правдоподобно. А ее интерес к компьютеру? Любопытство?

Охранники дежурили сутками, меняясь в девять часов вечера. Марголин считал такую систему наиболее эффективной. Он шагнул к двери, собираясь позвать охранника, но передумал. Прикрыл дверцу сейфа и сел к компьютеру.

Он просмотрел список всех сотрудников милиции, уволенных за два последних года. Перечень был длинным. Марголин оставил фамилии тех, кто имел отношение к оперслужбам. Сорок два человека. Рассеянно проглядывая список, он, нахмурившись, исключил еще одного, которого знал лично. Сорок один. Кто-то из них должен иметь отношение к организации, поисками которой Марголин занялся.

Через десять минут на экране осталось десять фамилий. Можно было исключить еще одного, но Марголин, подсознательно испытывавший симпатию к круглым числам, этого не сделал. Левой рукой, не глядя, он нажал какие-то кнопки, поднялся и подошел к окну. В затылке появилась тяжесть. Она пугала его. Когда-то в Португалии ему проломили череп, ткнули ножом под ребра и бросили в реку. Врачи предупреждали, что последствия травмы могут сказаться самым непредвиденным образом, но минуло без малого двадцать лет, и он поверил, что излечился.

Марголин помассировал затылок и вернулся к столу. Принтер выдал распечатку с данными интересующих его объектов. Адреса, состав семьи, привычки и слабости... Дискету, положившую начало его картотеке, он купил за сто долларов на вещевом рынке вскоре после приезда в город. На ней был список всего оперсостава городской милиции. По сравнению с количеством и качеством информации цена казалась смешной.

Марголин убрал распечатку в карман и, обдумывая предстоящий разговор, пошел к двери.

- Игорь!

Охранник дремал в кресле. Услышав свое имя, встрепенулся и торопливо протер глаза.

- Да...

- Подойди...

Охранник поправил ремень портупеи, на котором болтался в открытой кобуре бесполезный в таких руках пистолет, и вошел в комнату.

- Да?

Слегка покачиваясь с пятки на носок и глядя не прямо в глаза, а куда-то на ухо собеседника, Марголин негромко спросил:

- Ты знаешь, что она сифилисная?

- Кто? - Охранник мертвенно побледнел.

- Света.

Ночью охранник ни разу не назвал девушку по имени. Сейчас, сбитый с толку неожиданным вопросом Марголина, он мысленно произнес ее имя, и Марголин это почувствовал.

- Как...

- Где ты ее подцепил? Ну! - Марголин шагнул вперед, словно собирался ударить.

- Ее привезли...

- Из конторы? Название!

- Не знаю... Да тут почти все ребята ими пользуются!

- Ты ее откуда взял? Я про тебя спрашиваю, не про всех!

- По телефону.

- Номер?

Игорь выудил из заднего кармана штанов потертую записную книжку. Повторив про себя услышанные цифры, Марголин устало спросил:

- Ну и что теперь с тобой делать?

- Не знаю.

- Еще скажи, что это в первый раз было.

- Третий.

- Все время с ней?

- Нет, первый раз другая была, черненькая. Ольгой звать.

- Кто у них старший?

- Не знаю. Их до ворот подвозят, потом они пешком идут.

- Деньги ей платил?

- А кому еще?

- Так как же нам с тобой поступить? Неужели тебе здесь платят плохо... Или сутки без бабы не обойтись?

Игорь молчал. Марголин докурил сигарету, приоткрыл форточку и бросил окурок наружу. Почувствовал внезапный приступ злости, сплюнул на сверкающую крышу чьей-то автомашины.

- Ладно, сейчас тебя заменят... Вот адрес. Доктора зовут Иван Алексеевич. Скажешь, от меня - он примет без очереди. Рассчитаешься с ним потом. Он берет дорого, зато результат гарантирован и последствий никаких. Все понял?

- Да. Спасибо. - Игорь был в замешательстве. Марголин отвернулся, чтобы скрыть усмешку. Люди есть люди, и с их недостатками приходится мириться. Можно обрушить на парня праведный гнев, выкинуть его с работы, а можно отнестись к нему по-человечески, чтобы он добровольно признал себя должником... Особенно если добрейший Иван Алексеевич, поистине чудесный доктор, не раз повторит, что раннее обращение за помощью помогло счастливо избежать тяжелой болезни. Игорь будет свято верить в то, что ему помогли. Он останется на работе, а в нужный момент Марголин придумает, как распорядиться его жизнью. Если такой момент не наступит, Игорь может до конца жизни считать себя счастливчиком.

- Оставь мне свое хозяйство, - Марголин кивнул на пистолет. - Я подожду смену. А сам езжай. Деньги на такси еще остались?

Последняя фраза была сказана с доброй усмешкой, и воспрявший духом Игорь, торопливо расстегивая пряжку портупеи, кивнул:

- Остались...

Когда дверь за охранником закрылась, Марголин перезвонил своему помощнику и назвал телефон конторы проституток.

- Мне нужна полная информация. И еще... Есть там такая Света, или не Света, черт ее знает. - Он подробно обрисовал внешность. - Пробей, кто она и откуда. Срочно. В восемнадцать я тебе позвоню, все должно быть готово.

- Управлюсь, - флегматично отозвался помощник, которого он привез с собой из Москвы и в котором ни разу еще не разочаровался. - Куда она денется?

Алексей провел в городе около пяти часов, а потом ибрнулся на свою заправку.

Никогда он не испытывал столько сомнений, как сейчас. С таким настроением нельзя идти в бой.

Фигура Марголина не была для него такой уж загадочной. Не зная подробностей, он в общих чертах представлял, кто стоит за его спиной, какие у них цели и возможности, и пришел к выводу, что убийство Марголина не вызовет каких-то обвальных действий, роль свою он уже сыграл и должен уйти со сцены. К тому же будут искать не того, кто нажал спусковой крючок, а того, кто оплатил работу. Снайпер - профессионал, которому безразлично, кто окажется в перекрестье прицела. Мстить профессионалам за то, что они выполняют свою работу, недальновидно и бессмысленно.

Этот заказ будет последним. Придется убрать Датчанина и исчезнуть.

Алексей пытался навести справки, кто заказал Марголина. Он бы не удивился, если бы следы потянулись к "Ядру" или подводной части этого айсберга. Но они повели в другую сторону и оборвались неприятно: "агент", который принимал заказ, разбился в автокатастрофе. Проверка информации показала, что заказ был сделан через цепочку подставных лиц. Нормальная, в общем-то, практика, но вот автокатастрофа явно была лишней. Случайность или убийство? Все свидетельствовало в пользу первого. Алексей боялся, что ему просто хочется в это верить.

Запрошенная им за исполнение сумма была, откровенно говоря, великовата. Забрав в оговоренном месте "дипломат" с деньгами и пересчитав их, Алексей удивился: семьдесят пять тысяч. Он рассчитывал на пятьдесят. Пожалуй, никогда ему так не хотелось узнать, кто же тот заказчик.

Марголин - мишень сложная. Пуленепробиваемых или неуловимых людей не бывает, но Алексей чувствовал, что здесь его ждет настоящая схватка. Тем не менее ему хотелось красиво уйти, даже если об этой красоте никто, кроме него самого, знать не будет.

Установить местонахождение Марголина трудно, помощники уже получили задания. Через два-три дня будут выявлены ключевые объекты и количество участников сокращено до двух человек, проверенных и надежных, ничего не знающих о конечной задаче.

Съехав на обочину, Алексей переложил деньги в полиэтиленовый пакет, а потом с "дипломатом" в руках вышел из машины. Дождь прекратился, и он оставил куртку на сиденье. Размытая глина чавкала под ногами, он поскользнулся и чуть не упал, шел медленно до края оврага. Положив в "дипломат" несколько тяжелых камней, размахнулся и бросил. Ударившись о мутную серо-желтую воду, чемоданчик пропал из виду. Поднятые падением волны сгладились, не достигнув берега.

Алексей вернулся к машине.

3

Двор образовывали четыре одинаковых девятиэтажных "кораблика". Марголин сидел в машине, наблюдая за интересовавшим его подъездом. Там, на третьем этаже, располагалась квартира, где был установлен названный охранником телефон. Выходившие во двор окна были наглухо закрыты тяжелыми шторами. Объехать дом на машине было невозможно, а лазить под дождем по раскисшим газонам Марголину не хотелось.

Квартира была, конечно же, снята, а то, что она состояла из четырех комнат, позволяло предположить, что внутри находится не только принимающая заказы девушка с приятным голосом, а и сами проститутки.

Через полчаса дождь стал стихать, потом прекратился. Огромная свинцово-серая туча стремительно уходила на север; порывы ветра сбрасывали с деревьев и швыряли в лобовое стекло тяжелые капли воды. Марголин вышел из машины, поднял воротник и зашагал к дому, держа руки в карманах незастегнутого плаща. Асфальт был покрыт бледно-розовыми дождевыми червями, он старался переступать через них и вспомнил, как в детстве мама подметила у него особенность: даже в самую ненастную погоду он умудрялся сохранять обувь чистой. Он вообще носил одежду очень аккуратно, и в школе ему покупали обновки гораздо реже, чем одноклассникам, хотя отец, ученый и преподаватель, зарабатывал неплохо.

Марголин поднялся на третий этаж. Он наступал на ребра ступенек, чтобы на бетоне не оставалось мокрых отпечатков, а по площадке шагнул на каблуках к нужной двери. В квартире громко ругались, не стесняясь, крыли матюгами. Марголин попятился к лестнице.

Через пару минут он был на улице. Вдоль стенки добрался до утла дома, запахнув плащ и слегка сутулясь, описал круг и вышел к своей машине. В этот момент из подъезда появились двое молодых мужчин в коротких куртках из толстой кожи. Они матерились и орали. В кулаке одного, как лезвие стилета, торчала антенна радиотелефона устаревшей модели. Марголин повернулся к ним спиной, делая вид, что разглядывает колесо. В какой-то момент он почувствовал на лопатках легкое жжение - на него обратили внимание, но ненадолго. Крутые ребята были слишком озабочены своими проблемами.

В лобовом стекле БМВ отражались их искаженные фигуры, и Марголин, слегка прищурясь, наблюдал, куда они двигаются. Оказалось, что их ожидала просевшая и измятая белая "девятка", за рулем которой дремал еще один супермен. Марголин успел заметить, как в окне интересующей его квартиры мелькнуло женское лицо. С душераздирающим треском "девятка", кренясь на правый бок, уползла за угол дома. Марголин сел в свой БМВ.

Он позвонил в квартиру, чтобы проверить работу сканера.

Ответили после четвертого гудка.

- Але-у. - Голос звучал довольно похабно, хотя его обладательница и пыталась говорить с волнующей многозначительностью.

- Привет! - жизнерадостно рубанул Марголин. - Танька, ты, что ли?

- Нет, - после короткой паузы отозвалась собеседница, - Это Вероника.

- Чего-о? - Сканер работал нормально, и разговор можно было заканчивать. Не узнала, что ли? Это Николай Александрович, ты мне мозги не пудри... Таньку быстро позови!

- Минуточку, - Девушка растерялась и отложила трубку.

Марголин слышал, как она вполголоса советуется с кем-то, потом раздался щелчок и зазвучали гудки. Теперь предстояло ожидание, длительность которого он даже не пытался представить.

За два последующих часа стемнело, и Марголин подумывал сменить позицию и передвинуться ближе к подъезду. Впрочем, дорожка у подъезда была хорошо освещена фонарями и светом из окон, так что можно было пока не спешить. От автобусной остановки через двор проследовала молодая пара с цветастым зонтом и тяжелыми сумками. Разговаривая, они вошли именно в этот подъезд, и облокотившийся на рулевое колесо Марголин убедился, что отчетливо различает их лица. Если появится интересующая его девушка, он не ошибется. Предчувствие подсказывало, что ожидание не будет напрасным.

Минуло еще получаса, и телефон будто прорвало. За двадцать минут поступило восемь заявок на проституток. Две Вероника отклонила, порекомендовав обратиться в другое агентство, очевидно, принадлежавшее тем же хозяевам.

К дому подкатила желтая "копейка". Водитель посигналил, в окне третьего этажа отодвинулась тяжелая штора и мелькнуло женское лицо. Марголин подумал, что у конторы хорошее прикрытие, если они не боятся совмещать в одном помещении "отстойник" и прием заказов. Или хорошее прикрытие, или полное отсутствие мозгов...

Две девушки выскользнули из подъезда, протопали каблучками по асфальтовой дорожке и, взвизгнув от слетевших с дерева дождевых капель, исчезли на заднем сиденье "копейки". Не те... Машина скрылась за углом.

Вероника позвонила на радиотелефон какому-то Саше и попросила прислать "тачку". Саша почему-то не соглашался, и Вероника, к удивлению Марголина, обложила его отборным матом, на что тот никак не ответил. Через пять минут подкатила отечественная развалюха, раздался осипший сигнал и шевельнулась тяжелая штора... Дробный стук каблучков по мокрой дорожке. Марголин хорошо рассмотрел лица. Той, которую он ждал, опять не было.

Было принято шесть заказов, уехало пять проституток. Осталась одна, он не сомневался - та самая.

Десять минут Марголин сидел спокойно. Потом включил мотор и медленно объехал двор. Он остановился и успел погасить фары, когда во двор влетела желтая "копейка". Водитель вдавил клаксон, разогнав влажный воздух простуженным кваканьем, и лишь потом нажал тормоз. Нет, похоже, у ребят действительно туго с мозгами.

Марголин видел девушку какую-то секунду и успел узнать в ней Свету. На ней была надета короткая юбка и распахнутая кожаная курточка, о бедро билась традиционная сумка, но туфельки на высокой шпильке почему-то не издавали такого стука, как у других. Марголин отметил, что выглядит она лучше, чем он думал, глядя видеозапись. И ему понравилось, как она села в машину.

Задний левый фонарь "копейки" не горел. Марголин включил двигатель, выждал, пока тусклое красное пятно уцелевшего фонаря удалится метров на сорок, и двинулся следом. Только на проспекте он зажег габариты и ближний свет, хотя за таким объектом можно было следить, двигаясь по пустынным улицам на "БелАЗе" впритирку к его заднему бамперу.

Светлане определили самый дальний заказ. Путь лежал в северо-восточный район, на улицу, петлявшую среди пустырей и складов, упиравшуюся в ворота Пантелеймоновского кладбища. Марголин прибавил скорость и обошел "копейку". Попавшие в выбоину колеса бросили на лобовое стекло "копейки" грязную воду, и Марголин обругал себя за это. Незачем, чтобы на него обращали внимание.

По адресу он прибыл на четверть часа раньше Светланы. Пятиэтажный дом, куда ее пригласили, окнами выходил на кладбище. Не покидая машины, Марголин осмотрел темный двор и распахнутые двери подъездов. Уровень доходов местного населения вряд ли позволяет им пользоваться услугами девочек по вызову. Правда, может прятаться кто-нибудь, объявленный в розыск. Или снимать квартиру человек, чьи увлечения, став известными, могут навредить его репутации. В принципе не вредно поинтересоваться клиентами Светы. Часто важная информация поступает самым неожиданным способом, Марголин давно в этом убедился.

Четкого плана действий у него не было. Не тот уровень противников, хотя и недооценивать их никогда нельзя.

Марголин вошел в подъезд с теми же предосторожностями. Квартира располагалась на четвертом этаже - он был освещен, а последнюю лестничную площадку окутывал плотный мрак. Подсвечивая себе миниатюрным фонариком, Марголин разглядел три обшарпанные картонные двери. Та, что слева, опечатана затертыми бирками со штампом отделения милиции. Видимо, хозяин умер, а наследники так и не объявились. В том же углу свалены вонючее тряпье и раздавленные коробки лежбище какого-то бомжа. Под каблуком хрустнуло стекло. Опустив луч фонарика, Марголин увидел осколки бутылки виски с этикеткой "Блэк Лейбл"... На четвертом этаже шумоизоляция отсутствовала напрочь, он слышал, как где-то звенели тарелки и капала в раковину вода, женщина истеричным тоном разговаривала по телефону. Возле квартиры заказчика царила тишина, хотя в замочную скважину просачивался свет из коридора. Когда он шагнул назад, кто-то спустил в унитазе воду, скрипнула дверь туалета и раздались тяжелые шаркающие шаги.

- Илья! - От неожиданно громкого голоса Марголин вздрогнул.- Сколько, бля, времени?..

Итак, в квартире по крайней мере двое, хотя по телефону об этом не было сказано ни слова. Света вместо денег заработает тут кучу неприятностей. Похоже, он был прав и в хате отсиживаются бандюки, которые и прятаться-то тихо не умеют.

Во дворе остановилась машина, и Марголин поднялся на пятый этаж.

По звуку захлопнувшейся двери он понял, что охранник покинул салон и пошел на разведку. Поднимался он шумно, словно пытался грохотом шагов добавить себе уверенности. Марголин почувствовал, что охранник боится. Обстановка действовала на него угнетающе, но плюнуть на заказ и уехать он почему-то не решился.

На четвертом этаже охранник потоптался, прежде чем позвонить в дверь.

- Счас! - донеслось из квартиры, и долго не открывали - видимо, друг Илья никак не мог спрятаться.

Наконец раздался скрежет дверного замка. Охранник исчез в квартире, а Марголин повернулся к окну.

Он удивился, когда заметил, что Света прохаживается в стороне, без сумочки, уперев руки в бока. Шевельнулась мысль, что это не обычный заказ, а какая-то встреча.

Охранник выскочил из квартиры и сбежал по лестнице. На улице он сначала дернулся к машине, потом заметил Свету и направился к ней, на ходу что-то ей выговаривая. Марголин напряг слух. Нет, похоже, все нормально. Охранник ругал Свету за нарушение мер безопасности, а она, взяв с заднего сиденья сумку, забросила ее на плечо и не спеша зашагала к подъезду. Прежде чем скрыться из поля зрения Марголина, обернулась и сказала что-то, ткнув пальчиком в циферблат наручных часов.

Охранник ее не провожал, стоял у машины, сбивая носком ботинка грязь с левого колеса.

Света поднималась быстро, и опять почему-то ее каблучки не издавали ожидаемого стука. Бросив взгляд в окно, Марголин двинулся ей навстречу, продолжая держать руки в карманах незастегнутого плаща. Когда-то в такие минуты у него потели ладони, потом это прошло.

Они встретились между вторым и третьим этажами. Марголин отступил в угол, пропуская девушку. Растерянно взглянув, она чуть задержала ногу, встряхнула волосами и шагнула, не почувствовав опасности.

Марголин ударил ее по шее, привычно подхватил обмякшее тело и оттащил в закуток к мусоропроводу, невольно удивившись легкости ноши. Ремень сумки соскользнул с плеча, Марголин успел подставить ногу, и сумка ударилась о ботинок, почти беззвучно. Он положил Свету на пол, на секунду коснулся пальцем шеи, убедившись, что правильно рассчитал силу удара, и глянул в окно.

Охраннику уже надоело ждать. Задрав голову, он пялился на окна, а потом махнул рукой и сел в машину.

Марголин умел точно отсчитывать время в критических ситуациях, Прошло ровно тридцать секунд, из квартиры никто не выходил, и шума отъехавшей машины он не слышал. Мысленно выругавшись, Марголин опять посмотрел в окно. "Копейка" стояла. Разглядеть, чем занимаются водитель с охранником,, он не мог.

Еще тридцать секунд. Сейчас должны появиться обозленные клиенты. Они наверняка видели в окно, как девушка зашла в подъезд. Не страшно, но... Грязновато как-то получается.

Машина вдруг рванулась так, будто ее водителя кольнули шилом. Мотнувшись в проезде между домом и трансформаторной будкой, красный огонек исчез из поля зрения. Марголин подхватил девушку на руки и стал спускаться.

Он прошел один пролет, когда на четвертом этаже с грохотом распахнулась дверь. Марголин сбежал до второго этажа, положил Свету на ступени, бросил к ее ногам сумку и отступил в темноту к мусоропроводу. Он не испытывал страха или особого волнения, только злость на тех, в желтой "копейке".

Ловушка была примитивной, но для неведомого Ильи в самый раз. Он громко выматерился, уставившись на распростертое тело девушки с задравшейся на голову курткой, и продолжал спускаться, все такой же расслабленный и злой. Наверху опять скрипнули петли двери, и его приятель, шлепая по бетону тапками, вышел на площадку.

Ничего понять Илья не сумел. Из-за угла мелькнуло что-то темное, и нижнюю часть живота словно протаранила бетонная балка. Свет померк, воздух кончился, но он не потерял сознания, пытаясь оторваться коленями от ступеней. Он знал, что надо только встать. Только встать... Откуда-то на него накатило отчаяние, понимание, что - все... Разница между двумя ударами, которые нанес Марголин, составляла долю секунды, а для скрючившегося на грязных ступенях Ильи мгновение растянулось до бесконечности, пока вторая бетонная балка, качнувшись на цепи, не обрушилась на его затылок.

Отступив на шаг, Марголин с удивлением смотрел на парня. Илья. Нет, не Илья, а Ильяс, ближайший подручный Братишки Сани. В той недавней мясорубке, которая разнесла вдребезги когда-то крепкую "хабаровскую" группировку, Ильяс уцелел, вовремя сделав ноги из города... Значит, он вернулся. И похоже, совсем недавно, раз Марголин о нем еще не слышал. Интересно, а кто с ним?

Наверху послышались шаги и замерли... Смотрит в щель между пролетами... Опять шаги...

Марголин взмахнул руками, глубоко вдохнул и, после паузы, сильно выдохнул.

Второго парня звали Макаром. Это не имя, а прозвище, образованное от сокращения фамилии. В городе оно нагнало страху, когда Макар числился телохранителем Братишки Сани... Он спускался, держа в каждой руке по стволу, и был готов в любой момент нажать спуск. Он был готов ко всему и все-таки промедлил, когда увидел неподвижно лежащего на какой-то бабе друга и оскаленное лицо метнувшегося к нему мужчины в развевающемся белом плаще.

В такие минуты Марголин жил в ином измерении, думал и действовал в сотни раз проворнее. Мгновение потребовалось ему, чтобы вплотную приблизиться к Макару и заметить, что в левой руке противник держит газовый "агент", а волосатый кулак правой сжимает ТТ, курок не взведен, а значит, нет у Макара ни малейшего шанса. Руки не вытянуты до упора вперед, как это делают идиоты в боевиках, а согнуты в локтях, так что оружие расположено у самого туловища.

Шаг вправо. Макар заморгал, веки поползли вниз. Резкий удар раскрытой ладонью по стволу ТТ и одновременно - по левому подколенному сгибу. Все, теперь может стрелять сколько хочет, пули уйдут в стенку. Макар не успел ничего осознать. Еще мягкий шаг, и одновременно - взмах обеими руками, сопровождаемый плавным движением бедер. Указательный палец на спусковом крючке газового револьвера напрягается, приводя в действие ударно-спусковой механизм. Марголин слышит, как тонко щелкнула внутри оружия какая-то пружинка. В точке удара раскрытые ладони его рук соприкасаются, и Макар чувствует то, что чувствовали средневековые разбойники, когда топор палача касался их шеи. Правда, он остался жив, хотя по внешнему виду рухнувшего на ступеньки тела сразу это не определить.

Оружие вывалилось из расслабленных рук. Марголин успел подхватить ТТ, но силуминовый курок револьвера сломался от удара по бетону. Марголин наклонился и потрогал шею противника. Что ж, крепкий парень. Будет жить.

Держа пистолет двумя пальцами за спусковую скобу, Марголин засунул его Макару за резинку спортивных брюк и прикрыл курткой. Сбросив Ильяса со Светы, он перевернул его на спину и упрятал "агент" в боковой карман брюк. Подумав, выдернул из кобуры собственную "беретту", выщелкнул из магазина два патрона и вложил в тот же карман. Для солидности.

Света по-прежнему была без сознания. Марголин взвалил ее на плечо и, нимало не заботясь тем, что из окон дома его могут увидеть, вышел на улицу. Машина стояла в полусотне метров от дома. Он спокойно миновал это расстояние и положил Свету в багажник БМВ... Обостренное восприятие времени пропало, и в затылке ощущалась легкая тяжесть - возраст давал о себе знать. Не двадцать лет, хотя и до старости далеко.

Теперь надо было вернуться к Светкиной конторе и снять укрепленную на телефонной линии "закладку" - когда начнется шум, ее могут и обнаружить. Мелочь, а тоже денег стоит.

И еще...

Он взял радиотелефон и набрал 02. Ждал минуту, потом, после короткого щелчка, зачастили гудки отбоя. Марголин был настойчив и повторил попытку. На этот раз ответили.

- Милиция. Рябинина, - услышал он равнодушный женский голос.

- Улица Зоотехников, дом пять, средний подъезд. Там сейчас находятся двое объявленных в федеральный розыск.

- Квартира? - все так же безразлично, как будто звонки с подобными сообщениями поступали ежеминутно, спросила неизвестная ему Рябинина. - Какой номер у квартиры?

- Двадцать пять, - помедлив, отозвался Марголин. - Только осторожнее, они вооружены.

- Их фамилии?

- Макаров и... - он задумался, не смог вспомнить, чего никогда раньше с ним не бывало. - Второго зовут Ильяс. Они из "хабаровских", их ищут.

- Принято. Вы назваться не хотите?

- Почему-то нет, - усмехнулся Марголин. - Проверьте. Минут десять они будут там. До свиданья!

Ильяс и Макар должны были сесть или погибнуть еще зимой. Тогда им повезло. Что ж, они не воспользовались своим везением. Их проблемы...

Марголин вывел машину со двора и направился к заброшенной авторемонтной мастерской, ключи от которой всегда носил с собой. Через два квартала навстречу ему пронесся сверкающий красными и синими огнями милицейский УАЗ - из дежурной части главка, куда поступают сообщения по 02, сообщили в местное отделение. По случайному стечению обстоятельств аналогичная заявка, только с другим адресом, уже проходила днем и оказалась ложной, а потому и эту никто всерьез не воспринял. Для проверки информации дежурный направил ударную группу в составе милиционера-водителя, участкового и стажера.

Когда Ильяс пришел в сознание, он лежал на ступенях той же лестницы, никакой девушки рядом не было, а его руки сковывали металлические браслеты, врезавшиеся в кожу. Боль в животе была невыносимой. Застонав, он испугался, что в любой момент может обмочиться. Голова разламывалась, и вообще случилось что-то неладное. Углядев в метре от себя темную фигуру, он попытался сфокусировать зрение и выругался. Очевидно, начались галлюцинации. Вместо затянутого в пятнистый камуфляж и черную маску спецназовца ему померещился худосочный парень лет двадцати, в коротких брюках и простенькой курточке. В руке у него была изогнутая резиновая дубинка, вымазанная чем-то белым, вроде талька. Ильяс закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Понятно, что его взяли. С блядью этой подставу организовали... Глупо попался, но с доказухой у них не прокатит.

Подержат и отпустят. Адвокаты - только свистнуть, вся коллегия прилетит.

Ильяс лежал, успокаивал себя, и хотя доводы вроде бы были веские, уверенности это не добавляло. Услышав шаги, он открыл глаза и увидел группу захвата в полном составе.

Веснушчатый, добродушно улыбающийся участковый в сбитой на затылок фуражке и расстегнутом кителе. Милиционер, покрытая пятнами куртка которого свидетельствовала о принадлежности к техническим службам, а откинутый клапан рваной по шву кобуры - о том, что он не озаботился вооружиться. И тот же самый, что и во сне, гражданский со скрученной в жгут пятнистой дубинкой.

Ильяс дважды моргнул: видение не пропало. Его поймали.

Он закрыл глаза, и душа его издала мучительный вой: "Как?"

- Зовут тебя как?

- Игнатова Света...

- Сколько лет?

- Чего?

- Когда родилась? - Марголин вздохнул.

- А-а, в семьдесят шестом. Двадцатого марта.

- Двадцать, значит... Живешь где?

- С родителями. - Света неуверенно пожала плечами, и Марголин понял, что она врет.

- А на самом деле?

- Ну...

Захламленное помещение бывшей станции техобслуживания было освещено мощной лампой, на мятом шнуре свисавшей с потолка. Марголин сидел в тени, в креслице с высокими подлокотниками, аккуратно уложив плащ на верстак. Девушку он усадил на табуретке в трех метрах перед собой, связывать ей руки или каким-то иным образом ограничивать свободу не стал. Зачем? Никуда она не денется.

Дом выходил воротами на набережную, а вокруг простирались заросшие травой пустыри и гнили под дождем останки каких-то деревянных построек, среди которых длинным белым пятном выделялся неизвестно как попавший сюда кузов американского лимузина.

Помещение, где происходил неспешный и внешне мирный разговор, могло ввергнуть в панику не самого пугливого человека. Заваленные инструментами и запчастями верстаки и ящики, вздыбленный на толстых цепях задний мост грузовика, продырявленная автоматной очередью дверца джипа, свисающий с потолка толстый крюк, на который, следуя канонам кинобоевиков, положительный герой должен неминуемо насадить героя отрицательного.

Марголин знал, что однажды такое произошло и здесь, только затруднялся определить, кто из действующих лиц мог претендовать на звание положительного.

На Свету, похоже, обстановка не действовала никак, овладевший ею страх проявлялся лишь в том, что она обнимала себя за плечи и, дернув правой коленкой, подогнула ногу под табуретку и слегка наклонилась вперед.

- Так где мы живем?

- У... У знакомых.

- Универсальный ответ.

Марголин хмыкнул и взял в руки ее сумочку. Повертел, прочертил ногтем по блестящему боку и стал неторопливо вынимать содержимое. Косметичка, кошелек, студенческая проездная карточка, охапка всевозможных таблеток... Не представляющие интереса вещи Марголин бросал на пол, так что становилось понятно: прежнему владельцу они, скорее всего, не пригодятся.

Света наблюдала за его действиями, и хотя в последнее время шмонали ее не раз менты, бандиты, клиенты - все, кому не лень, сейчас тщательно подавляемая паника готова была прорваться. Странно, но именно спокойная уверенность и неторопливость движений Марголина подействовали на нее сильнее, чем все события вечера.

- Товарец-то дешевый, - с безразличным удивлением сказал Марголин, вынимая и разглядывая ворох презервативов.

Яркие упаковки посыпались на пол, и Света, шумно сглотнув и еще сильнее обхватив себя руками, осмелилась спросить:

- Что вам от меня нужно?

- Мне? - Марголин приподнял бровь. - А как ты сама думаешь?

- Я не знаю.

- Не знаешь... Ну, а догадки какие-то есть? Не трахать же я тебя сюда привез. И на маньяка, хочется верить, не похож... Да?

- Вам надо что-то узнать?

- Правильно. - Марголин достал записную книжку, пролистал несколько страниц, высматривая знакомые номера телефонов. - Павлика можешь вычеркнуть, он две недели как Богу душу отдал.

- Правда? А я и не знала... А как его?

- Как его грохнули? Пристрелили. Что, жалко?

- Мы с ним вместе в школе учились.

- Прими мои соболезнования.

За обложку записной книжки оказался заткнут конвертик из клетчатой бумаги. Разворачивая, Марголин знал, что окажется внутри.

- Травкой балуемся. - В голосе его прозвучало сожаление. - В таком юном возрасте...

- Это для клиентов, - торопливо пояснила Света, будто ее дальнейшая судьба зависела от уровня пристрастия к наркотикам. - Иногда спрашивают, вот я и таскаю...

- А сама что, не пробовала?

- Один раз, - ответила Света и неожиданно густо покраснела. - Нет, правда!

Марголин стряхнул марихуану на пол, резким движением перевернул сумку и, убедившись, что внутри ничего не осталось, отбросил. Когда он взглянул на Свету, выражение его глаз заставило девушку вздрогнуть.

- Правильно говоришь, у меня к тебе вопросы. Есть способы заставить человека говорить то, что он не хочет. Есть старые и грубые, типа этого. Марголин кивнул в сторону крюка, который, словно от его голоса, с противным скрежетом качнулся. - А можно воспользоваться достижениями химии. Результат будет один. Не знаю, может, где-то и есть стойкие партизаны, я с такими не встречался. Хочешь ты этого или нет, ответить тебе придется, и ответить честно. Пока я не буду твоими ответами удовлетворен, отсюда ты не уйдешь. Ясно?

- Да, - еле слышно пробормотала Света.

- Ясно? - рявкнул Марголин, и она вздрогнула. - Ну и здорово. Начнем. Где живешь?

- Я...

- Долго думаем.

- Придорожная, семнадцать, корпус два, сто двадцать шесть.- Она назвала адрес "отстойника", за которым он наблюдал.

- И заказы там же принимаете?

- Да. - Она пожала плечами.

- Чего дома не живется?

- Отец пьет, у матери крыша съехала... Месяц назад из психушки вышла, скоро опять ляжет...

- Понятно. Давно этим занимаешься?

- С весны.

- Одна там живешь? На Придорожной...

- Я поняла. Нет, там еще две девушки, которые постоянно, ну и ребята, бывает, ночуют.

- Крыша кто у вас?

Пауза получилась чуть дольше, чем это было необходимо.

- Я точно не знаю... Раньше были "московские", а потом у них что-то случилось. От них все равно никакой пользы не было, только деньги тянули и субботники бесконечные устраивали. Одну девчонку нашу в бане бритвой всю исполосовали. Их вызвали, они приехали, поговорили о чем-то и слиняли, а она потом еще и виноватой оказалась.

- Кто у вас сейчас?

- Коля говорил, нас теперь какие-то менты прикрывают.

- Какие?

- Честно, я не знаю! Видела раз, два парня приезжали на старом "форде". Даже как зовут - не знаю. Они не больше месяца, и при них никаких заморочек не случалось.

- Допустим.

Он достал портмоне, вытащил и бросил Свете на колени две фотографии отпечатанные с видеопленки кадры, на которых она подходила к компьютеру.

- Что это?

Голос дрогнул, и лицо снова залила краска.

- Это я у тебя хочу узнать, что это такое. Марголин закурил. Света продолжала рассматривать фотографии, и было понятно, что она не хочет поднимать голову и встречаться с ним взглядом.

- Я ведь все равно узнаю. - Марголин направил дым в ее сторону. - Мы же договорились, что обойдемся без всякой средневековщины. Итак?

- Но я же ничего не сделала!

- Меня интересует, что ты хотела сделать.

- Ничего. Посмотреть.

- Посмотреть? И поиграть?

- Нет, посмотреть. Интересно!

- Что тебе там было интересно?

Фотокарточки в тонких пальцах дрожали так, будто в помещении поднялся шквальный ветер. Марголин подошел к девушке и забрал снимки. Небрежно воткнув их в боковой карман пиджака, взял Свету левой рукой за подбородок и задрал голову. Глядя в глаза, указательным пальцем нащупал нужную точку на шее, слегка нажал.

- Я все равно добьюсь правды. Неужели ты этого не понимаешь? На помощь к тебе никто не придет, никто ведь не знает, где ты. Да и кому ты нужна, чтобы ради тебя уродоваться? Не делай глупостей и не тяни время.

Он разжал пальцы, отступил на шаг и встал, заложив руки за спину и дымя сигаретой.

- Вы меня убьете?

- Я? Зачем? - Марголин искренне удивился.- Я же не могу убивать всех подряд! Убийство, девочка, это необходимость, к которой разумные люди прибегают только в экстренном случае. Я не получаю удовольствия от того, что делаю кому-то плохо. Так что, когда разговор закончится, мы сможем мирно разойтись. Итак, что ты там хотела узнать?

- Ничего,- прошептала она, и на этот раз прямота ответа не вызвала у Марголина сомнений. - Коля просил присмотреть, что к чему. По-моему, он и сам толком не знал, что ему нужно. Наверное, кто-то попросил.

- Кто?

- Я не...

- Тогда почему ты так решила?

- Мне так кажется!

- Убедительный ответ. Итак, красавица, почему тебе так кажется?

- Артем и Кирилл...

- Это ваша новая крыша?

- Да.

- Которая ментовская?

- Да...

- Что ж ты сразу не сказала?

- Меня предупреждали.

- Дальше!

- Они с ним разговаривали, потом меня позвали. Выспрашивали, где там что находится, кто работает, ну и...

- Понятно.

- И у других девчонок тоже спрашивали. Я узнавала.

- Когда это было?

- Недели две назад.

- И потом Коля попросил тебя разнюхать?

- Ну да...

- Говорил, чтобы не нарывалась, вопросов прямолинейных не задавала. Да?

- Да. - Впервые за последние минуты Света посмотрела на Марголина, и во взгляде ее мелькнуло восхищение. - А откуда вы знаете?

- Я много чего знаю. И если я что-то спрашивала это не значит, что я этого не знаю. Ясно?

- Ясно.

- Где Коля живет?

- Я не знаю, он свой адрес никому не дает.

- Трубка?

- У него нет; Он на Придорожной каждый день бывает.

- А те двое? Киря с Темой?

- Я их больше не видела.

- Все, теперь помолчи.

Марголин уселся обратно в кресло, вытянул ноги и прикрыл глаза. Через минуту он посмотрел на Свету и спросил:

- Курить хочешь? Она кивнула.

- На. - Он бросил ей пачку сигарет и зажигалку и снова закрыл глаза, чуть подобрав ноги.

Света прикурила, стараясь не шуметь и пуская дым в сторону от Марголина. Она боялась сделать лишнее движение, чувствуя, что он контролирует ее поведение, и продолжала сидеть на краю табуретки, пугаясь собственных мыслей о возможном будущем.

Открыв глаза, Марголин успокаивающе улыбнулся и принялся расспрашивать ее, довольствуясь краткими ее ответами. Так продолжалось полчаса.

- Вы меня и правда отпустите? - наконец осмелилась спросить Света, и Марголин ответил:

- Конечно! Про знакомую твою только расскажи...

- Ее зовут Катя, фамилии не помню. От матери ушла, живет у какого-то парня, он ее на год младше, работает где-то шофером. Она обычно в кабаках трется: "Карат", "Максим", "Романс", в тех, что в центре. Она этим занимается от случая к случаю, а с местными смогла договориться, они ее не трогают. Кто-то говорил, пару месяцев назад она с клофелином баловалась, чуть не вляпалась, едва ноги унесла. С тех пор вроде бы завязала. Обула каких-то черных, а потом барыгу, у него ларьки на Троицком. Он заяву в милицию накатал, не знаю, как она вывернулась... Говорили, у нее дядя когда-то в милиции работал, может, он помог?

Катя и дядя, раньше работавший в милиции... Этот дядя, если речь идет о нужном человеке, весьма интересовал Марголина в свете последнего задания. Может, тут совпадение? Нет, он верил, в руки ему свалилась удача. Так и должно быть везение и успех приходят к тем, кто в это верит и к этому готов.

- На, покури еще, - заметив просительный взгляд Светы, Марголин бросил пачку.

- Там одна осталась.

- Да? Не страшно, бери. Сейчас еще купим.

- Последнюю даже вор не берет, - неуверенно улыбнулась Света.

- Я же тебе разрешаю.

Она закурила, смяла кулачком пачку "Мальборо", оглянулась, ища куда бросить.

- Здесь не дворец, кидай под ноги, - заметил Марголин.

Ильяс и Макар, надо думать, пойманы милицией. Между их приятелями и конторой начнется разборка. Если крыша конторы крепкая - не важно, обеспечивают ее менты, бандиты или и те и другие, - результат будет нулевым, всех собак навешают на Свету и будут дружно ее искать. Думать, что она пошла на контакт с угрозыском и сдала Ильяса, выгодно всем.

Ищите.

Света докурила сигарету, осторожно раздавила окурок каблучком и с надеждой посмотрела на Марголина.

Он встал, заложил руки за спину и, глядя в пол, медленно подошел к ней. Света улыбнулась неуверенно. Марголин улыбнулся тоже и даже подмигнул, потом качнулся с пятки на носок, вальяжная неторопливость слетела с него, и все дальнейшее заняло доли секунды.

Она умерла, не успев ощутить боли. В застывших глазах читалась надежда. Марголин опустил невесомое тело на пол, отступил на шаг и передернул плечами.

Насвистывая, он прошелся по мастерской и снял висевший на гвозде старый плащ из болоньи. Нацепив плащ, посмотрелся в зеркало и направился в соседнее помещение. Там стояла бочка с остатками цемента на дне. Марголин шустро, будто всю жизнь этим занимался, изготовил новый раствор. Перетащил труп и опустил его вниз головой в грязную металлическую бочку. Заглянул в нее и поправил ноги так, чтобы тело занимало меньший объем. Кинул сумку и находившиеся в ней вещи, а записную книжку отложил. Осмотревшись, он взял лопату и, не замарав сверкающих ботинок, забросал бочку цементом.

4

Кафе "Карат" представляло собой сборную стекляшку, пока еще чистенькую, прилепившуюся к глухой боковой стене жилого дома недалеко от Центрального проспекта. Днем заведение пустовало, бармен дремал за стойкой, а за столиками торопливо обедали начинающие бизнесмены и прилично получающие служащие из соседних контор и магазинов. К вечеру зал наполняла публика агрессивно-разгульного вида, гремели колонки, над столиками стлался сигаретный дым, а тротуар перед подъездом загромождали сверкающие иномарки. Кухня "Карата" не поражала обилием и качеством блюд, тем не менее кафе по какой-то причине было популярным, исправно притягивая криминальную и стремящуюся стать таковой публику.

Марголин подъехал около одиннадцати и припарковался возле машин аналогичного класса. Правда, его БМВ чем-то неуловимо отличался от остальных, будто сверкающий кузов нес на себе отпечаток личности владельца.

Включив сигнализацию, он прошел в зал, в дверях столкнувшись с веселой школьницей, пьяной в дугу. Следом за ней озабоченно протопал квадратного вида парень, накручивая на пальце ключи от машины.

Марголин вдруг получил увесистый тычок в плечо и, выругавшись в свой адрес, обернулся. Перед ним стоял, покачиваясь, крепыш в залитом вином дорогом костюме и с золотой цепью на волосатой груди.

- Ты чё?

Марголин отвел его руку и попытался обойти. От ближнего столика за развитием событий наблюдала компания таких же пьяных идиотов. Крепыш перегородил дорогу и раскрыл рот для нового вопроса, но Марголин его опередил. Перехватив его кисть, он легко вывернул ее в нужное положение, выждал и пристально посмотрел в судорожно трезвеющие глаза.

- Вопросы?

Парень молчал, и Марголин повторил кратковременное нажатие.

- Нет...

- Жалобы, предложения?

- Пусти-и...

Толкая парня перед собой, Марголин прошел к стойке, достал сигареты и запрыгнул на высокий табурет. Пленник отреагировал на это движение коротким стоном.

- Так чего ты хотел узнать?

- Пусти...

- Сам-то ты кто? Чьих будешь, товарищ? Усмешка, которой Марголин сопроводил последние слова, действовала сильнее, чем физическая боль.

- Ну? Я жду ответа.

- Саратовский...

- Что, из самого Саратова? В командировку, наверное, приехал.

- Э-э, хватит колоться! - Парень дернулся и тут же скривился от боли.

- Нормальным языком выражайся. И своим придуркам объясни, что, если они дернутся, руку тебе никто не спасет.

Парень оглянулся на приятелей, которые в выжидательных позах застыли у столика, и отрицательно мотнул головой.

- Правильно. Значит, саратовский, говоришь... Проверим?

Свободной рукой Марголин достал радиотелефон и, держа его так, чтобы парень мог видеть, какие кнопки он нажимает, набрал знакомый пленнику номер.

- Надо сказать Шкиперу, что ты мне мешаешь...

- Нет! Ну не надо...

- Думаешь? - Марголин отнял трубку от уха и посмотрел на парня с сомнением. - А я думаю, надо... Как тебя звать-то?

- Виталик...

- А еще как?

- Ну не надо...

- Надо. - Марголин дернул рукой, и Виталик чуть не упал на колени. - Не тебе, уе...ок, решать, что мне надо и что не надо. Погоняло у тебя какое?

- Сабренок...

- Как? Хм, даже и не слышал. Твое счастье, занято. Или перезвонить?

- Нет...

- Ладно, иди пока...

Марголин заставил Виталика развернуться спиной, хотел дать пинок под зад, но ограничился тем, что от души сжал запястье. Понимая, что это - все, Виталик стерпел, изменился в лице и, торопливо отходя от стойки, тряс распухшей кистью.

Марголин пригубил коньяк и подумал, что жизнь - дурацкая и непредсказуемая штука. Можно вертеть судьбами сотен людей, ворочать огромными деньгами и руководить событиями, а потом в дешевом баре нарваться на пьяную гопоту, срок жизни которой отмерен чуть больше, чем собаке. Кто такие эти "саратовские" и кто такой Шкипер? Так, тьфу, плевок, который высохнет, и даже темного пятнышка от него не останется.

"Саратовцы" заняли нишу, оставшуюся после того, как развалились "смоленцы". Страшилы-беспредельщики, которым дают дышать, пока серьезных людей это устраивает. Пугала, они существовали всегда, и добровольно взвалили на себя эту роль, не понимая, что кафтан обветшает, а сменить одежду не дадут.

Освободился удобный столик около стойки, Марголин пересел туда, повернувшись лицом к двери, и позвонил своему помощнику в "Романс". Судя по доносившемуся из трубки шуму, там тоже было весело.

Около половины первого рядом с кафе остановилось такси, и Марголин, еще не видя пассажиров, понял, что приехала та, кого он ждал. Фотоснимок, который удалось раздобыть днем, имел мало сходства с оригиналом, тем не менее Марголин узнал ее. Отвернувшись к стойке, он допил коньяк и достал радиотелефон.

Появление Кати Ветровой вызвало оживление среди толпившихся у входа парней. В зал, перебивая грохот музыки, долетели восторженные крики. Она расцеловалась с тремя бандитами, потом отошла и пошепталась с одним из них в сторонке.

- Приезжай, она здесь, - приказал Марголин помощнику.

Размахивая сумочкой, Катя прошествовала через зал, и было ясно, что посетители отлично ее знают. Нагнувшись через стойку, громко чмокнула бармена и повернулась к залу, выставив вперед колено и продолжая размахивать сумочкой.

Марголин прошел мимо нее и заказал чай. Катя проводила его любопытным взглядом, он никак не ответил, и она потеряла к нему интерес, тем более что в дверях появился кто-то из ее знакомых. Расставив руки, они двинулись навстречу друг другу и сошлись в центре зала. Парень обхватил и приподнял ее, после чего принялся кружиться, приближаясь к стойке. Катя визжала и хлестала его сумочкой по спине, и этот визг заставил Марголина поморщиться.

Помощник явился минут через двадцать. К этому времени Катя успела расстаться с вальсирующим приятелем, посидела за столиками, выпила ликера и покурила на улице травку. Когда она возвращалась, у кафе остановилась иномарка редкой модели, и с заднего сиденья вылез молодой, не старше двадцати лет, худосочный парень в бежевом костюме и круглых темных очках на надменном лице. Придерживая открытую дверь, он остался стоять у машины, не обращая внимания на бьющее вокруг веселье, прямой и тонкий, как металлический стержень. Катя заметила его и, разом став серьезной, подбежала. Было видно, как он что-то ей выговаривает, а она молчит, опуская голову все ниже и ниже. У Марголина создалось впечатление, что в завершение разговора он непременно даст ей затрещину, но парень ограничился тем, что взял ее за подбородок и что-то сказал, глядя прямо в глаза, а она молчала и не пыталась вырваться, хотя ее прежнее поведение, казалось бы, говорило, что такого обращения с собой она не потерпит. Крутые друзья, с которыми она так горячо здоровалась несколько минут назад, вмешиваться явно не собирались.

Марголин был озадачен: он знал всех имеющих сколько-нибудь значимый вес представителей городского криминалитета, но определить, кто сейчас разговаривал с Ветровой, не мог.

Парень в бежевом костюме погрузился в машину и уехал. Катя постояла на тротуаре, посмотрела ему вслед, что позволило Вадиму, помощнику Марголина, незаметно для нее проскочить в кафе. Вадим обладал способностью мгновенно сливаться с окружающей обстановкой; через секунду после того, как он занял высокий табурет и склонился над рюмкой, любой наблюдатель мог поклясться, что тот сидит здесь битый час.

Катя вернулась в кафе. Судя по выражению лица, разговор отбил у нее тягу к веселью. Кто-то из знакомых пригласил ее за столик, но она отрицательно покачала головой и прошла к стойке.

Ситуация была идеальной. Сначала она отвечала резко, но постепенно втянулась в диалог, а через полчаса, позабыв неприятности, улыбалась Вадиму. Контакт был установлен. Прислушиваясь к долетавшим до него обрывкам фраз, Марголин не смог сдержать довольную усмешку и поспешил опустить голову. Боковым зрением он уловил, как откуда-то возникший Виталик, оторвавшись от очередной бутылки пива, с неприязнью глядит на Вадима, Что ж, если он опять попытается встрять, его ждет неприятный сюрприз. Подготовка у Вадима послабее, а потому и действовать он будет жестко.

Марголин допил чай и, убирая сигареты в карман плаща, не спеша поднялся и пошел к выходу. Возле столика "саратовских" он все-таки замедлил шаг и посмотрел на Виталика. Тот отвел взгляд, радуясь, что приятели этого не видят. Марголин вышел на улицу и сел в машину.

Можно было уезжать, но он хотел дождаться отъезда Вадима и включил магнитофон. К музыке он относился равнодушно. На кассете была записана какая-то стандартная попса, и это полностью его устроило. Убавив звук, Марголин отвернулся к окну, жалея, что не купил банку лимонада.

Ждал он долго. Наконец Вадим, обнимая Катю за талию, появился в дверях. Минутой раньше кафе покинула толпа "саратовских", и это не понравилось Марголину.

Прикупив что-то в ларьке неподалеку, они вернулись и встали около джипа, потягивая пиво и миролюбиво разговаривая. Вадим усадил Катю на переднее сиденье, не спеша обошел машину, пнул ногой левое колесо и устроился за рулем. Спустя минуту его белый "Пежо" покинул стоянку. Никто не стартовал следом, никто не бросился звонить. Марголин подождал, пока задние фонври "Пежо" скроются за поворотом, и включил двигатель.

Только сейчас он заметил, что у дверей кафе возник новый конфликт.

Виталик опять оказался в центре внимания. "Саратовцы" толпой окружили какую-то девушку и настойчиво чего-то добивались. Судя по более чем скромному внешнему виду, никакого отношения к посетителям "Карата" она не имела.

Марголин положил руку на рычаг коробки передач, собираясь отъехать, но передумал и выключил зажигание. Теребя во рту незажженную сигарету, он внимательно наблюдал за развитием событий. Они его совершенно не касались, но он медлил с отъездом. Возможно, он клюнул на то, что зачинщиком инцидента опять оказался неугомонный Виталик. Схватив девушку за руки, он что-то напористо ей доказывал, а потом попытался провести прием, жертвой которого недавно стал сам. Получилось коряво, но девушка вскрикнула, и Марголин, выругавшись, открыл дверь.

Двигаясь от машины к "Карату", он пробормотал что-то вроде "Мне это зачтется" и выплюнул изжеванную сигарету.

"Саратовцы", забыв о девушке, глядели на самоуверенного незнакомца, державшего руки в карманах расстегнутого белого плаща.

- Успокоился бы ты, старичок, - с издевательским сочувствием сказал тот, который веселился со школьницей, и в правой руке у него сверкнула рукоятка ножа.

Марголин остановился и оглядел противников. Один под его взглядом отвернулся и ковырнул асфальт носком кроссовки, словно извинялся за поведение друзей.

- Был такой случай, - Марголин сделал еще шаг и остановился. - В другом, правда, городе.

- Какой случай, старичок? - ласковым голосом спросил старший "саратовец", нажимая в ноже кнопку фиксатора. Узкое лезвие вырвалось на свободу, отражая красно-синие огни рекламы "Карата".

- Шел мужик с женщиной по темной улице на окраине города. Темно, страшно, прохожих нет. Они идут, и навстречу им вываливает из подворотни толпа... Ну, вроде вас. Начали к мужику цепляться, к стене его пихать и за галстук хватать. Он с ними поговорить пытается, а они еще больше вые...ывают-ся, силу вроде как свою чувствуют. В общем, окружили, остановили и предлагают: или мы тебе сейчас очки разобьем, или можем разойтись мирно, не трогая тебя, но тогда садись и насри на дороге, при всех, чтобы баба твоя видела, какое ты чмо. Мужик сказал:

"Ладно", сел и насрал. Эти уроды стоят рядом, ржут, думают, что бы еще такое сделать. А он достает пистолет и предлагает им все это съесть. И пистолет у него очень даже боевой, и он вполне серьезно готов им воспользоваться.

- И что? - убирая лезвие, спросил старший.

- Все, - ответил Марголин. - Съели.

- Так все и съели? - Лезвие опять высунулось.

- Так все и съели, - со вздохом подтвердил Марголин. - Хотя им очень этого не хотелось.

- А не ты ли, старичок, был тем мужичком с пистолетом?

- Нет. Нет, не я.

- А-а... А то я и подумал, что не похож ты на него. Чтоб посреди улицы обосраться - это похоже, а чтобы твое говно кто-то ел - нет, не похоже!

- Нож лучше так не держать, - сказал Марголин.

- Да? И почему?

- Можно самому без пальцев остаться.

- Да? А ты чего, супермен, что ли? Ходит, учит тут все...

- Послушай, а ты не подумал, с чего бы это я просто так на нож попер? И на толпу. Не задумывался?

- Почем я знаю? Может, киска эта тебе какой родственницей приходится, или ты ее трахаешь... Почем я знаю? Твои проблемы, старичок!

- Да? Ну, ладно. Пусть будут мои проблемы. Так значит, отпустить ее мы не хотим.

- Нет. Нет, старичок, ну никак не хотим! - Старший саратовец улыбнулся, и Марголин сделал последний медленный шаг.

Старший получил удар ногой в колено и не успел ничего сообразить, как что-то случилось с его рукой, а потом привычный нож из союзника превратился во врага. Отточенное лезвие полоснуло по пальцам, и он заорал. Второй отлетел и спиной впечатался в боковину джипа, после чего сломанной куклой сполз на асфальт. Тот, что ковырял кроссовкой землю, получил меньше других...

- В машину, - коротко приказал Марголин девушке, и она, словно вышколенный солдат, прыгнула на переднее сиденье БМВ.

В следующую секунду он оказался за рулем, и машина, взревев мощным двигателем, сорвалась с места. Не включая фар, чтобы не могли заметить номера, он проскочил до ближайшего перекрестка, свернул, дал свет и прибавил скорость. Погони не было...

Остановившись у светофора, Марголин закурил и, чертыхнувшись, предложил сигарету девушке.

- Спасибо.

Поднеся ей зажигалку, он рассмотрел лицо и отметил, что она, пожалуй, красива - от природы, но не умеет свою красоту подчеркнуть. Дешевый плащик, сумочка с зашитым разрезом на боку.

- Кошелек вытащили? - не зная почему, спросил Марголин, указывая на шов.

- Ага. В трамвае, месяц назад. Как раз стипендию получила.

- Бывает.

- Я теперь в кармане деньги ношу.

- Можно в трехлитровой банке!

- Как это?

- Да так. Кладешь деньги в банку и носишь в сумке. Если и разрежут, вытащить не смогут.

- Да? - Девушка рассмеялась, и Марголину понравился жест, которым она откинула со лба волосы.

- Тебя как звать?

- Ксения. А вас?

- Сергей Иванович. Ты домой шла?

- Нет, у тети хотела переночевать.

- Это лучше. Тебя куда подбросить?

- А где мы находимся? - Она повернулась к боковому окну. Марголин сбросил скорость, и она прочитала: - Калиновая... А это где?

- Тебе куда нужно?

- На Кошевого.

- Это далеко. Поехали...

Дорогой они молчали, потом девушка сказала:

- Знаете, кто вы?

Марголин вздрогнул.

- Что?

- Я думаю, вы раньше работали в КГБ. Дослужились до высокого звания, ушли на пенсию и занялись бизнесом. У вас сейчас, наверное, свой банк или крупная фирма. Да?

- Нет, - Марголин покачал головой. - Совсем не угадала.

Девушка не согласилась с ним.

- Угадала. Вижу, что угадала.

- Ну, если тебе хочется - думай так.

- Мне не хочется... У нас это семейное. У меня старшая сестра будущее предсказывать умеет. Я и в финэк пошла потому, что ее послушалась.

- Бухгалтером хочешь быть?

- Нет. Хочу открыть свою фирму. Какое-нибудь туристическое агентство, мир посмотреть. Чтобы у меня был свой дом, машина... У меня отец офицер, всю жизнь в этой своей армии гнил, а что толку? В такой нищете живем! Я так не хочу...

Не поддерживая разговора, Марголин искоса поглядывал на ее профиль и с раздражением отметил, что девушка вызывает у него неприязнь.

- Приехали. - Заезжать во двор он не стал, выключил фары и сидел, положив руки на руль.

- Спасибо.

- Пожалуйста.

- До свидания.

- Счастливо.

Приоткрыв дверь, она обернулась, а когда отошла от машины, Марголин выругался и подумал: "На хрена мне это было надо?"

Драка у "Карата" не осталась незамеченной. Легкость, с которой неизвестный мужик расправился с противниками, вызвала у наблюдавших недоумение.

Когда Ксения усаживалась в машину, кто-то срисовал номерной знак БМВ. Особой ценности эта информация не имела, но и лишней не была.

Довольный собой, наблюдатель прошел до угла, где находился телефон-автомат, и стал звонить.

Марголин вернулся к дому на Придорожной аллее, выбрал удобный момент и заменил кассету в установленном на телефонную линию подслушивающем устройстве. Он поставил его ночью, проанализировав полученную от Светы информацию. За сутки должно было кое-что накопиться, и, направляясь к автомастерской, он слушал переговоры "конторы". Делали заказы клиенты. Проститутки болтали со своими знакомыми. Несколько раз отзванивался Коля, ради встречи с которым все это и было устроено. Странно, но об исчезновении Светы говорили лишь дважды, не собираясь принимать экстренных мер по ее розыску. Нужный звонок оказался в самом конце кассеты:

- Алло, девушка! Для абонента 05-979. Коля, срочно перезвони в офис. Вероника.

Спустя минуту раздался знакомый прокуренный бас того самого Коли:

- Ну, чего тебе? Чего искала?

Марголин усмехнулся. Обеспечением безопасности "Первой городской пейджинговой компании" занималась охранная фирма "Оцепление". По радиотелефону он связался с директором фирмы Кацманом. Обычно в это время Леню-маленького можно было найти в загородной бильярдной. Донесшийся из трубки характерный шум подтвердил, что так оно и есть.

- Да.

- Привет, Леонид. Узнал?

- Да, конечно.

- Мне нужны данные на владельцев пейджеров. Начиная с абонента 05-975 и заканчивая 05-985.

- Страхуешься? - Кацман усмехнулся, что Марголин специально скрывает, кто именно его интересует.

- А как без этого?

- Понятно. Перезвони завтра... Уже сегодня, часиков в одиннадцать. Идет?

- Вполне. Выигрываешь?

- Если бы! Три партии просрал.

- Держись. Все, до связи.

Марголин вогнал машину в ворота мастерской и запер их на засов...

Убедившись, что цемент в бочке, где было спрятано тело Игнатовой, застыл, он повалил бочку набок и выкатил на тротуар. Со стороны, глядя, как он с ней управляется, можно было решить, что он практикуется в этом занятии ежедневно. Чем наглее - тем лучше. Если бочку с замурованным трупом когда-нибудь найдут, заинтересуются автомастерской. Но его уже в городе не будет...

Глубина Красной речки достигала здесь четырех метров. Марголин перевалил бочку и торопливо отскочил от взметнувшегося фонтана брызг. Возвращаясь в мастерскую, он почувствовал, что сильно вспотел.

5

Утром Вадим довез Катю до указанного ею дома. Она попрощалась с ним холодно и, выскочив из машины, направилась к ларькам, чтобы купить продуктов. Вадим уже выяснил, что живет она в соседнем дворе и ее парень понятия не имеет, где она частенько пропадает ночами. Он развернул машину и направился к Троицкому рынку, находившемуся на другом конце города.

Чтобы заехать на территорию через главные и вроде бы единственные ворота, надо было заплатить камуфлированным мордоворотам или показать какое-нибудь удостоверение. Ни того, ни другого Вадим делать не стал, а медленно покатил вдоль бетонной ограды. Известная ему металлическая калитка была заперта на амбарный замок, он посигналил, и вынырнувший откуда-то сбоку пожилой мужчина в дождевике, не задавая вопросов, отворил ее. Вадим уверенно направил машину в узкий проем, а проезжая мимо, кивнул охраннику. Тот улыбнулся, хотя знал, что от этого клиента денег ему не видать.

Вадим поставил "Пежо" между строительными вагончиками. В отличие от шефа, он не был таким аккуратным, и через минуту его брюки были заляпаны грязью до колен. Направился Вадим в административный корпус. Там его не ждали. Пока секретарша готовила кофе, начальник охраны отдал нужные распоряжения, и когда Вадим звякнул опустевшей чашкой о блюдце, в кармане кожаной куртки его собеседника пискнул радиотелефон.

- Да? - Прижимая трубку .к уху, чтобы слова не долетели до постороннего, начальник охраны смешно двигал густыми бровями, и Вадим отвернулся к окну. Хорошо!

- Есть новости? - безразлично спросил он, заметив, что разговор закончился.

- Все нормально. - Начальник охраны сложил антенну. - Он сейчас сюда подойдет.

- Зачем же людей понапрасну тревожить? Я бы и сам к нему сходил!

- Здесь удобнее, - с некоторым опозданием нашелся начальник охраны, и шея его побагровела.

- Да? Ну, раз вы так считаете... Тогда, пожалуйста, еще кофе.

- Да, конечно...

- И не забудьте про нашего друга. Раз уж мы оторвали его от работы, то компенсируем это хотя бы отчасти.

- Конечно. Людочка!

Вадим забавлялся своей вежливостью. Сцена здорово напоминала любительскую постановку о приезде в губернский город конца прошлого века чиновника тайной канцелярии.

Впрочем, в какой-то степени так оно и было.

Вадим с сожалением посмотрел на заляпанный грязью ботинок, потом на собеседника, словно раздумывал, не предложить ли ему почистить или вылизать языком обувь. Вадим смотрел долго, начальник охраны не выдержал и, багровея еще больше, поднялся включить телевизор.

- Не надо, - приказал Вадим, и массивное тело бывшего борца послушно опустилось в кожаное кресло.

- Торговля идет успешно? - все так же насмешливо поинтересовался Вадим и вытянул вторую ногу, ботинок на ней был испачкан чуть меньше.

- Когда как. Только по мне - чем меньше покупателей, тем меньше забот...

- Ну, нельзя подходить к проблеме столь однобоко! Надо смотреть глубже...

Развить мысль Вадиму не дали. После короткого стука дверь распахнулась, и на пороге показался охранник, из-за плеча которого выглядывал молодой мужчина с унылым носом и бесцветными волосами.

- Разрешите?

- Вы что же, под конвоем его приказали доставить? - спросил Вадим.

Начальник охраны возразил:

- Просто дорогу показали.

- Да, у вас заблудиться несложно. Охранник переминался с ноги на ногу и ждал разрешения.

- Заходите, что вы порог отираете? - радушно предложил Вадим, взглядом показывая, что слова касаются только унылого мужчины.

- Пойду, территорию надо посмотреть. - Начальник охраны поднялся с кресла. Вадим благосклонно кивнул:

- Да, конечно, идите. И не забудьте, пожалуйста. кофе.

Когда дверь закрылась, он придвинулся к журнальному столику и уперся локтями в колени, рассматривая мужчину с бесцветными волосами так, словно хотел взглядом содрать с него кожу.

- Привет! Представляться не буду, пока это роли не играет. Если не путаю, тебя Антоном зовут? У меня, Антон, к тебе всего один вопрос. Но - важный. Для меня важный.

- Так спрашивайте.

- Спрошу.

Принесли кофе. Продолжая нависать над столом, Вадим, не отводя взгляда от собеседника, размешал сахар и проглотил обжигающий напиток. Антон, пригубив, поморщился и извиняющимся тоном пробормотал:

- Горячо.

- Подуй. Или оставь, пусть охладится.

Антон послушно отодвинул чашку.

- Вот и хорошо. Посмотри внимательно на фотографию. Ты эту девушку должен узнать.

Полароидная карточка скользнула через стол к Антону, прокрутившись и замерев под самым его носом. По тому, как дрогнула его скула, Вадим понял, что Катю тот узнал.

- Ну?

- А что с ней? - Антон взял карточку в руки, перевернул и прищурился, читая на обороте нацарапанные Ветровой пожелания.- Опять кого-то кинула?

- Почему обязательно кинула?

- А, ну да. Это только со мной так получилось.

- Антон, подробнее. Что, когда и как получилось.

- Так чего говорить-то? Я и в милиции тогда все говорил, только толку? Чего прошлое ворошить...

Вадим придвинулся еще ближе:

- Надо рассказать. Понимаешь, надо. Антон посмотрел в его глаза и снова прищурился, болезненно, будто ему дали пощечину.

- Хорошо. Мне-то что? Конечно, расскажу. Вадим извлек сигареты.

- Угощайся!

- Не курю...

История была скучная. Бизнесом Антон занимался несколько лет, сумел здорово приподняться, но в одночасье все потерял и был рад, что легко отделался, а отдышавшись, принялся за старое, стараясь держаться в середине и в крутые дела не лезть. Периодически ругался с женой, что вошло в привычку и особой печали не вызывало, но такой же привычкой стал и загул по второразрядным кабакам. В "Романсе" он подцепил подруг, назвавшихся Кристина и Марина. После закрытия пригласил их домой, благо супруга имела привычку, рассорившись, собирать вещи и уезжать к маме. Пока ловили машину и добирались до квартиры, алкоголь повыветрился и ощущалась настоятельная потребность добавить. Он пытался угостить дам ликером, но они хотели водки, и он уступил... На сутки наступила пустота, а пробуждение было мучительным и сопровождалось горькой мыслью о том, что лучше бы было вообще не пробуждаться. В квартире отсутствовали видеокамера и дубленка жены, а из бумажника пропали деньги. Какая именно сумма оставалась у него после посещения кабаков и прочих трат, он припомнить не мог. Под диван закатился тюбик губной помады - более чем сомнительная компенсация за понесенные убытки. Друзья, которым он позвонил, сочувственно матерились и утверждали, что он легко отделался. Антон так не считал. Жена неминуемо должна была вернуться, и если отсутствие видеокамеры он как-то мог объяснить, то с дубленкой дело обстояло хуже. Горестно вздохнув, он поплелся в отделение милиции.

Загрузка...