Наживка для вермахта

Глава 7

Ходить по Сталинграду после прошедших в городе боев, как обычно люди ходят по городу, было нельзя – можно было только пробираться. И Шубин пробирался по грудам битого кирпича, обгорелых досок, обломков мебели, разбитых орудий и танков, старательно высматривая место, где мог располагаться какой-нибудь штаб. Он был уверен, что сможет определить такое место – к штабу должны вести телефонные провода, а еще к нему должны устремляться посыльные. В общем, возле любого командного пункта всегда кипит жизнь, даже ночью. И Шубин искал признаки этой кипучей жизни.

Так он шел час, второй и вдруг заметил, что развалины кончились, началась относительно целая часть города. Здесь трудно было передвигаться незаметно, и Глеб изменил тактику: он снова вышел на середину улицы и зашагал уверенно, как офицер вермахта. Правда, шел он без фуражки. Но, может быть, он ее в бою потерял?

Он миновал несколько домов. Иногда в прогалах между домами слева от него вдали открывалась блестевшая под луной гладь Волги. Оттуда доносилась орудийная стрельба: немцы вели огонь по плывущим по реке баржам, а также старались подавить огонь советских батарей, которые стреляли из-за Волги.

Прошагав два квартала, он вдруг заметил дом, возле которого царило оживление. К зданию подошли один за другим несколько человек, а затем – вот оно то, чего он хотел! – подъехал мотоцикл с коляской. Из коляски вылез какой-то важный офицер и скрылся в здании. Да, и у входа в это здание стоял часовой. Явно тут был какой-то штаб.

На секунду у Шубина мелькнула мысль: а не захватить ли прямо сейчас этот мотоцикл? Но потом он сообразил: а что он станет с ним сейчас делать? Поедет ночью искать аэродром? Причем в форме артиллерийского капитана? Нет, это верный путь к скорому провалу. Надо запастись терпением, заодно и отдохнуть, и завтра, как и запланировал, захватить мотоцикл и форму.

Глеб повернулся к штабу спиной и снова вернулся в развалины. Здесь он отыскал (хотя и с трудом) угол в комнате, над которой сохранилась крыша, и в ней даже имелся пол. Он расчистил место, постелил шинель «господина офицера» и лег спать.

Капитан всегда легко засыпал, а просыпался ровно тогда, когда запланировал. Поскольку он вчера решил проснуться на исходе ночи, так и случилось. Было еще совсем темно, когда он снова надел шинель и уже совсем было приготовился идти, но тут чувство голода напомнило ему, что он уже сутки ничего не ел. Тогда Шубин снова уселся на пол, достал кусок хлеба, припасенный еще у себя в батальоне, и съел его целиком. А воды из фляги выпил ровно половину. Неизвестно было, когда ему еще раз попадется вода.

Он вернулся к штабу и, притаившись за углом, стал наблюдать за происходящим. Мотоцикла, который Шубин видел вчера, конечно, уже не было. Только часовые прохаживались перед входом, и больше никого видно не было. Но по мере того как светлело небо, жизнь в штабе оживала. Вот произошла смена караула, на дежурство заступили новые часовые. Показался первый посетитель – наверное, какой-то вестовой, посланный с донесением. Стало еще светлее, и к штабу подъехал мотоцикл – и снова с коляской. На этот раз из него вылез не важный полковник, а молодой офицер. Он быстро вошел в штаб, а водитель уронил руки на руль, положил на них голову и задремал – как видно, не выспался за ночь.

До этого момента у Шубина не было четкого плана, как завладеть мотоциклом, а также формой водителя. Но тут вдруг у него в голове словно что-то щелкнуло, и план сложился сам собой – дерзкий, но вполне осуществимый.

Глеб встал и направился прямо к штабу. Подошел к мотоциклу, по-хозяйски уселся в коляску и скомандовал водителю:

– Хватит спать! Поехали!

Мотоциклист встряхнулся, бегло глянул на седока (Шубин в эту секунду отвернулся, будто случайно) и завел мотор. Мотоцикл тронулся с места и покатил прочь от штаба. На то, что водитель спросонья не разберет, тот ли человек сидит у него в коляске, Шубин и рассчитывал.

Однако Глеб не собирался долго ехать на чужом месте. Едва они повернули за угол и часовые, стоявшие возле штаба, уже не могли их видеть, разведчик скомандовал:

– Останови! Зарули вон туда, за угол!

Мотоциклист послушно повел машину прочь с улицы, за угол разрушенного дома, и там остановился. Тогда Шубин достал «маузер», приставил его к голове мотоциклиста и скомандовал:

– А теперь раздевайся!

Вот тут рядовой проснулся окончательно и, повернувшись, взглянул на пассажира, давшего такую странную команду. Взглянул – и на его лице отразился ужас. Он не знал этого человека!

– Раздевайся, я сказал! – повторил разведчик. – Или я спущу курок и продырявлю тебе голову!

Водитель не пытался протестовать. Он слез с сиденья и стал поспешно стягивать водительский комбинезон. А Шубин тем временем снимал форму капитана Шольца.

– Надевай вот это! – приказал разведчик немцу. – И побыстрее! А комбинезон давай сюда!

Прошло несколько минут, и два человека поменялись одеждой. При этом Шубин не забыл извлечь из карманов офицерского кителя и брюк все свои вещи: карту, карандаш, компас, фляжку, а также документ, похищенный в штабе 6-й армии вермахта.

Теперь им предстояло поменяться также ролями. Шубин сел на водительское сиденье, приказал рядовому занять место в коляске, после чего спросил:

– Ты ведь ездил на аэродром?

– Да, я ездил на два аэродрома, – ответил водитель. – На ближний и на дальний.

– Вот и отлично, – заключил разведчик. – Значит, дорогу знаешь. Будешь показывать. Сейчас куда – на запад?

– Нет, надо немного проехать вон по той улице на юг, – проговорил водитель, сидевший теперь на месте пассажира. – А потом уже повернуть на запад.

– Что ж, поедем сначала на юг, – пробормотал Шубин и нажал педаль газа.

Следуя указаниям рядового, Глеб повел мотоцикл на окраину города. Ехать пришлось довольно далеко. Но вот дома кончились, начались поля, и там, в полях, разведчик разглядел колючую проволоку, окружавшую первый аэродром. Поскольку по дороге разведчик все время прикидывал, где они находятся, он в общем представлял, как можно нанести этот объект на карту. И он достал карту и нанес на нее место расположения аэродрома. Потом обернулся к водителю и спросил:

– Может, ты знаешь, какие самолеты стоят на этом поле?

– Конечно, знаю, – кивнул рядовой. – Ведь я там был, видел. Там стоят бомбардировщики «Юнкерс».

– А сколько их?

– Вот этого я не знаю, – произнес в ответ гитлеровец.

– Ладно, поверим, – сказал Шубин. – А в какой стороне находится дальний аэродром?

– Это еще дальше на запад, – объяснил водитель. – Там раньше у русских была огромная железнодорожная станция – такая же большая, как у нас в Дюссельдорфе. Сейчас ее, конечно, разбомбили. Вот рядом с этой станцией и находится второй аэродром.

– И какие там самолеты?

– Там истребители «Мессершмитт».

– Какой знающий мне попался попутчик, – заметил Шубин, нанося на карту место расположения последнего аэродрома. Он знал, о какой железнодорожной станции идет речь, ему приходилось бывать на ней до войны.

В общем, все необходимые сведения были собраны, можно было возвращаться в свой батальон, а затем – в штаб Сталинградского фронта и докладывать командованию о результатах разведки. И тут Шубин сообразил, что сейчас он находится ближе к штабу генерала Еременко, чем к расположению 62-й армии, к оврагу, по которому он пробрался в немецкий тыл. И что ничто, в общем, не мешает ему подъехать совсем близко к поселку Райгород, где находится штаб. Вот только вопрос, хватит ли бензина для такой поездки? И он снова обратился к водителю:

– Скажи, рядовой, – сказал он, – хватит ли нам бензина, если я хочу еще немного покататься? Скажем, проехать еще километров пятьдесят?

– Я с вечера ездил на нашу дивизионную заправку, – ответил рядовой, – залил полный бак. Так что должно хватить еще километров на сто.

– Ну, так много мне не надо, – сказал Шубин. – Значит, для моих целей бензина хватит. В таком случае можно ехать. Только сначала надо кое-что сделать…

Разведчик слез с сиденья и обошел вокруг коляску. Снял с растерянного водителя офицерский ремень и этим ремнем крепко стянул ему руки за спиной. Затем спросил:

– Скажи, как тебя звать, рядовой? А то как-то неудобно: мы уже два часа вместе ездим, и еще целый день вместе проведем, а я твоего имени не знаю…

– Меня зовут Генрих Грубер, – назвался водитель.

– Хорошо. А я, как ты, наверное, понял, советский разведчик. Теперь послушай меня, Генрих. Сейчас мы поедем через расположение немецких войск к линии фронта и дальше, через линию фронта – к нашим, советским войскам. И там ты попадешь в плен. Плен для тебя значит жизнь, соображаешь? Как я успел понять, ты возил многих офицеров и хорошо знаешь расположение частей Шестой армии. Поэтому ты можешь быть нам полезен, и поэтому я беру тебя с собой, хотя мог бы решить с тобой вопрос одним выстрелом. Но прежде чем мы тронемся в путь, я хочу, чтобы ты, Генрих, дал мне слово. Ты даешь слово, что не попытаешься позвать на помощь или еще как-то выдать меня, пока мы будем ехать среди ваших?

Генрих Грубер думал не очень долго. Потом кивнул и сказал:

– Да, я могу дать вам слово. Даю честное слово, что не буду звать на помощь или еще как-то пытаться вас выдать. И я скажу еще кое-что. Мы не все время будем ехать по расположению немецких частей. Если вы хотите ехать далеко на юг, южнее Сталинграда, то там расположены уже не немецкие, а румынские части. А их мне бесполезно звать на помощь – все равно не поймут.

– Вот ты мне и еще одну ценную информацию дал, – заявил Шубин. – Но и я скажу тебе кое-что, Генрих. Помимо твоего честного слова у меня в запасе есть еще вот это.

Тут Шубин указал на свою кобуру, при этом он для наглядности ее расстегнул, так что показалась рукоятка «маузера».

– Если ты все же надумаешь меня выдать, мне не потребуется много времени, чтобы наказать тебя за нарушение нашей договоренности, – продолжал говорить Шубин. – Имей это в виду. Ну, а теперь поехали.

Глеб крутанул рукоятку газа, и они покатили на юг. Впрочем, это вряд ли можно было назвать ездой. Скорее они пробирались по дороге – пробирались между воронок от разорвавшихся бомб и снарядов, между разбитых и сожженных танков и бронемашин. Так что скорость у них была небольшая. Правда, спустя час город остался позади, дорога стала пролегать среди полей, и здесь можно было ехать быстрее.

То и дело им попадались встречные машины. А один раз они увидели целую танковую колонну – шесть танков, едущих в сторону Сталинграда.

Прошел еще час, и Генрих Грубер начал крутить головой, к чему-то приглядываясь, а затем заявил:

– Кажется, мы выехали из расположения нашей Шестой армии. Теперь мы находимся в том районе, где действует четвертая румынская армия. Ею командует какой-то генерал, у которого такая чудная фамилия, что я ее не запомнил. Помню только, что генерала зовут Константином.

– Молодец, Генрих, – похвалил водителя Шубин. – Очень ценная информация. Ага, а вот едут люди, на которых мы проверим эту информацию.

Действительно, навстречу ехал грузовик, в котором лежали какие-то ящики, а рядом сидели несколько солдат. И этот грузовик был не «Мерседес» или «Опель», к которым Шубин привык за полтора года войны. Нет, у него была какая-то непривычная конструкция, и на борту был нарисован не немецкий орел или свастика, а какой-то незнакомый герб, в котором преобладал желтый цвет.

– Ведь это румыны, правда, Генрих? – спросил Шубин водителя.

– Да, похоже, они, – кивнул Грубер. – Но если вы хотите, чтобы я с ними объяснился, то я не смогу – я не знаю их языка.

– Я его тоже не знаю, – сказал Шубин. – Но это сейчас неважно. Мне интересно, знают ли они немецкий.

Он остановил мотоцикл, загородив дорогу грузовику. А когда тот подъехал, с хозяйским видом поднял руку. Грузовик остановился, из окна кабины, со стороны пассажирского сиденья, высунулся какой-то военный в кителе; по виду – офицер. Тогда Шубин не спеша спустился на землю, подошел к офицеру и приветствовал его:

– Хайль Гитлер!

Румын также поспешил выйти из кабины и изобразить нацистское приветствие – правда, весьма неумело.

– Мне нужно проехать в штаб вашей четвертой армии, – заявил Шубин. – Мы с капитаном везем пакет для генерала Константина. Как нам проехать в ваш штаб?

При этом Шубин следил за выражением лица офицера, а также солдат, сидевших в кузове. И ему стало ясно, что солдаты не поняли ни слова из того, что он сказал. А офицер, кажется, понял. И он, запинаясь и подбирая слова, ответил:

– Я понимай. Вы ехать до генерал Константинеску, так?

– Да, верно, нам нужен генерал Константинеску, греби его поперек, – подтвердил Шубин. – Как нам проехать к штабу?

– Вам надо прямо, прямо, а потом будет… не знаю, как сказать по-немецки… – начал лепетать румын.

– Развилка? – подсказал Шубин.

– Да, развился! – обрадовался помощи румын. – Вам надо свернуть направо. И там ехать еще немного. Там будет штаб.

– А если мы повернем не направо, а налево, куда мы попадем? – продолжал допрашивать румына Шубин.

– О, вам не надо так делать! – офицер так взволновался, что даже замахал руками. – Тогда вы попадете на фронт! И там нет… не знаю, как сказать…

– Сплошной линии фронта? Нет окопов? – вновь подсказал Шубин.

– Да, верно, – кивнул офицер. – Там нет окопов. И вы можете попасть прямо к русским, – проговорил он, и на его лице отразился ужас.

– А если мы пропустим развилку и поедем дальше на юг? – спросил Шубин.

– Там тоже русские! – воскликнул румын. – Там везде русские! Там находятся какие-то озера, и везде возле этих озер стоят русские части. Туда не надо ехать.

– Хорошо, мы туда не поедем, – успокоил собеседника Шубин. – Спасибо за помощь, геноссе. Прощайте!

Он снова взобрался на водительское сиденье и отъехал с дороги в сторону, чтобы пропустить румынскую машину. А когда она скрылась из виду, обратился к сидевшему в коляске немцу:

– Да, интересные у вас союзники. Доверчивые, как дети. А особенно мне понравилось, как они нас боятся.

– Все солдаты вермахта знают, что румыны не умеют воевать, – отозвался Генрих Грубер. – Наши только об одном спорят: кто хуже воюет: румыны или итальянцы? На эту тему и анекдоты есть. Только командование за эти анекдоты наказывает.

– А про других ваших союзников, венгров, что у вас говорят? – поинтересовался Шубин.

– Нет, мадьяры совсем другие, – сказал рядовой. – Они настоящие солдаты, на них можно положиться. А на румын нельзя.

– Понятно… – протянул Шубин. – Ладно, поедем до развилки. А там посмотрим, куда нам лучше свернуть.

– Господин русский, а можно мы сначала поедим? – попросил Грубер. – У меня в рундучке есть консервы, галеты, хлеб…

– Предложение, конечно, соблазнительное, – признал Шубин. После чего с сожалением покачал головой и продолжил: – Но сейчас мы время терять не будем. Пока что дорога почти пустая. Но я подозреваю, что вечером движение тут будет сильнее. А я не хочу, чтобы кто-то нас видел, когда мы повернем на восток, к Волге. Так что потерпи, Генрих. Вот приедем на место, там и поешь.

И он снова повернул ручку газа, и мотоцикл покатил вперед. Они ехали примерно полчаса, и вот наконец впереди показался указатель. Жирно нарисованная стрелка указывала направо. И укатанная дорога тоже вела направо. По двум другим дорогам, которые вели налево и прямо, как видно, давно никто не ездил, они были еле видны.

Капитан доехал до развилки, притормозил и оглянулся. Нигде не было видно никакого движения. Тогда он снова добавил газу, повернул руль – и мотоцикл покатил по направлению к Волге.

Прошло еще полчаса, стало смеркаться. Впереди послышались раскаты орудийных залпов. Чуть позже стали слышны и винтовочные выстрелы. Впрочем, стрельба была не очень интенсивной: вряд ли там шел сильный бой. Шубин прислушался к стрельбе, после чего съехал с проселка и взял правее. Теперь они ехали прямо по полю, и мотоцикл немилосердно трясло на кочках; несколько раз он так накренился, что грозил опрокинуться. Когда такое случилось в третий раз, Шубин остановил мотоцикл, спустился с сиденья, подошел к сидевшему в коляске Груберу и развязал ему руки.

– Мне кажется, отсюда, с голого поля, ты уже не попробуешь бежать, – объяснил он водителю свое решение. – А если мотоцикл опрокинется, тебя придавит, руки-ноги переломает. А я этого не хочу. Да, и снимай-ка ты офицерскую шинель. А то сейчас въедем в расположение наших войск и нас там примут за фрицев и откроют стрельбу. Пока я смогу объяснить, кто мы такие, из нас сделают решето. Так что убери шинель подальше, с глаз долой.

– Может быть, ее вообще выбросить? – предложил Грубер.

– Нет, выбрасывать ее мы погодим, – ответил Шубин. – Может еще пригодиться. Давай, прячь ее, и двинулись дальше.

Они ехали по полю, сначала на юго-восток, потом повернули строго на восток. Район, откуда слышалась стрельба, остался далеко на севере. Уже сильно стемнело, а они все никак не могли добраться до расположения советских частей. И это беспокоило Шубина. «Наверное, у нас здесь тоже фронт не сплошной, как и у румын, – думал он. – Как бы нам не выехать прямо к Волге, а там не нарваться на каких-нибудь тыловиков. Они могут растеряться, такую стрельбу поднять, что нам мало не покажется».

К счастью, обошлось. Они проехали еще пару километров, и в сумерках впереди тускло блеснула гладь Волги. Тут Шубин обнаружил проселочную дорогу, идущую вдоль берега с юга на север. Он поехал на север и вскоре увидел окоп и сидящих рядом с ним солдат. Увидев мотоцикл, они схватились за винтовки.

– Кто такие? – крикнул один из них. – Стой, стрелять буду!

– Погоди стрелять! – ответил Шубин. – Стою я, стою.

Он заглушил мотор, слез с сиденья и направился к окопу. И, чтобы сразу убедить солдат в том, что он русский, на ходу громко запел «Катюшу». Он уже применял такой способ подо Ржевом, когда возвращался из рейда в немецкий тыл и нужно было убедить передовые части, что он – свой. Тогда этот прием срабатывал, сработал и сейчас.

– Ты чего распелся? – строго спросил солдат. Но винтовку опустил.

– Чтобы ты во мне дырку не проделал, – усмехнулся Шубин, подходя ближе к окопу.

А затем, подойдя совсем близко, перешел с шуточного тона на строгий, деловой.

– Капитан Шубин из фронтовой разведки, – представился он. – Везу немецкого пленного офицера в штаб армии. Меня ждет начальник фронтовой разведки полковник Уколов. А вы из какой части?

Услышав командирский голос Шубина, рядовые подтянулись и отвечать стали по-другому.

– Мы из сто двенадцатого полка пятьдесят седьмой армии, – ответил рядовой, который первый окликнул Шубина. – Стоим в боевом охранении.

– Понятно, – кивнул Шубин. – А далеко отсюда до Райгорода, до штаба фронта?

Солдаты переглянулись и развели руками.

– Мы не знаем, – сказал один из них. – Кажись, далеко.

– Что ж, придется самому проверить, – сказал Шубин. – Ну, бывайте, служивые.

И он опять забрался на сиденье, и мотоцикл снова покатил на север. Вскоре им стали попадаться населенные пункты, а также палаточные лагеря различных воинских частей. Так они ехали еще час, и двигатель мотоцикла уже начал чихать – видимо, бензин подошел к концу. Но тут показались знакомые Шубину улицы, дома – они въехали в поселок Райгород. Уже в полной темноте Глеб подъехал к штабу фронта и остановил мотоцикл.

Он уже собрался подняться на крыльцо, когда услышал знакомый голос:

– А вот и Шубин подъехал! И где-то уже успел транспортом разжиться. Молодец!

Это был начальник разведки фронта полковник Уколов.