Нагорный Карабах: виновники трагедии известны

От автора

Историки, политологи, обществоведы Азербайджана будут обращаться к событиям в НКАО еще не раз. Когда-нибудь, но и не в столь далеком будущем неким историком республики будет написана и самая обстоятельная монография, в которой найдут должное отражение и сами эти события, и все то, что им предшествовало, сопутствовало и наследовало. В лучших традициях азербайджанской исторической науки в ней будет дан анализ не только видимых, но и подводных, сокрытых от внешних глаз факторов, придавших этим событиям столь жестокий и кровавый характер. Можно надеяться, что некоторые страницы этой монографии будут посвящены характеристике действующих лиц карабахской драмы: и тех, кому в ней была предназначена роль юродствующих марионеток, и тех, кто в наши дни так и остался за кулисами этого театра абсурда, списав свои издержки за счет тысяч и тысяч испоганенных судеб, опустошённых душ, раздавленных жизней. Отыскивая и изучая документы наших дней, автор этой монографии, конечно же, будет в первую очередь исследовать те реальные, вполне земные силы, что вызвали к жизни эти события, те истинные цели, которые они преследовали, и те методы, пользуясь коими они полагали их достичь. Историческое исследование тем состоятельнее, чем глубже проанализированы в нем именно эти аспекты событий, проанализированы с использованием исчерпывающего фактического материала, а их отражение в этом исследовании тем объективней, чем меньше влияние пристрастий самого автора, его личных симпатий и антипатий к противостоящим в этих событиях сторонам, к действующим, как принято говорить, лицам и исполнителям. Вот почему всегда требуется определенная временная дистанция между самим историческим фактом и тем исследователем, кто с помощью своего труда мыслит сделать этот факт достоянием исторической науки. Сегодня такой дистанции еще нет, а Карабах остается, как и три года назад, кровоточащей раной Азербайджана. Возникнув как явление внешне многоплановое, а в действительности достаточно однозначное и сводящееся к попытке захвата Нагорного Карабаха в пользу Армении как аграрной базы мыслимой ее националистическими кругами новой государственности — своеобразной наследницы давно канувшей в небытие мифической «Великой Армении», государственности, способной, как полагали и полагают эти круги, за счет капиталов буржуазии из среды армянской диаспоры быть вознесенной к уровню держав первого ранга, если и не в масштабе мировом, то хотя бы в регионе Среднего Востока, карабахское движение как авантюра из разряда региональных переделов мира противоречило и международному праву и конституции страны. Оно повлекло за собой целую гамму событий, имевших для республики негативные, а иные из них — трагические последствия. К этому же следует добавить, что само положение дел в стране, положение, в сложении которого существенную роль сыграл Карабах, ныне приобрело такую остроту, что на этом фоне и в масштабах страны карабахская драма отошла на задний план. Но если подобное утверждение верно именно для страны в целом, то этого никак нельзя сказать об Азербайджане, поскольку сохранение своей юрисдикции, своего суверенитета над карабахской землей — для республики и животрепещущая и императивная проблема. Вот почему будущий исследователь карабахской драмы непременно будет представителем азербайджанского народа, ибо находясь уже на той самой, потребной временной дистанции, он будет обладать и горячим сердцем патриота и холодным умом исследователя, что и обеспечит его труду надлежащую эмоциональную окраску при сохранении его высокого научного уровня и объективности. Таковы законы исторической науки. Но историческая наука, базируясь на солидных исследованиях, никогда не чуралась причислять к своему активу, прежде всего для популяризаторских целей, любой эпистолярный труд, являющийся результатом видения соответствующих исторических событий лицом, так сказать, приватным, волею обстоятельств оказавшимся их очевидцем. Этот эпистолярный труд может быть представлен в любой форме, в любом литературном жанре, и все тут зависит от того, на что и в какой мере горазд этот самый очевидец. Спектр здесь и впрямь широк: от исторического в две строки анекдота до романа-эпопеи или даже философского эссе.

Автор этих строк, прожив в НКАО почти год, изложил свое видение карабахских событий в виде своеобразного описания тех фактов, которых он был очевидцем, того, как он их толковал, и тех чувств, которые они в нем пробуждали. Удалась ли эта попытка — пусть судит читатель.