Нам не дано предугадать. Созидающий башню: книга IV

Глава 1

На закате долина преображалась до неузнаваемости. Пробиваясь сквозь кроны росших на верхушке скалы грабов, солнечные лучи словно теряли свою силу и рассеивались по дну долины, заполняя всё пространство сиреневой дымкой. Контраст размывался, и неприглядная картина буйства вредоносной растительности превращалась в мирный пейзаж в пастельных тонах. Колючие кусты, заполонившие центральную часть долины, в сумерках утрачивали свой устрашающий вид, поскольку естественный камуфляж света и тени надёжно скрывал острые шипы. Что касается бурелома, поглотившего рощу, то он вообще почти сливался с тёмно-синей тенью, которую отбрасывала скала.

Кира окинула взглядом небольшую полянку, заросшую чахлыми белыми цветочками, и недовольно поморщилась. Запасов требуемой для венка растительности становилось всё меньше, и проблема цветочного дефицита уже явственно замаячила на горизонте. Впрочем, ещё пару дней можно было не заморачиваться с поиском альтернативного источника сырья, а там видно будет. В конце концов, она же не подряжалась каждый день устраивать тут ритуал возложения венков на могилу. Словно испугавшись своих крамольных мыслей, Кира бросила опасливый взгляд в сторону обложенного озёрной галькой холмика и, тяжко вздохнув, принялась за работу.

Нужно сказать, что сие архитектурное сооружение больше ничем не напоминало пирамидку, когда-то служившую отчаявшейся женщине порталом для связи с потусторонним миром. Это была именно могила, причём не виртуальная, а самая что ни на есть настоящая. Под грудой озёрной гальки теперь покоилось тело одной неприкаянной ведьмы, решившей свети счёты с жизнью в доме мужчины, которого она тщетно пыталась приручить с помощью любовного приворота. Возможно, это был своего рода протест против несправедливой судьбы, но скорей всего, Нарьяна просто смертельно устала бороться с последствиями собственного колдовства и сдалась. Так или иначе, но вернувшись в Каламут, Кира с Семёном обнаружили на кухне труп ведьмы в компании с пустым флакончиком из-под яда.

Отчего они решили похоронить самоубийцу именно в заветной долине, хотя в Каламуте имелось городское кладбище? В их решении логика отсутствовала напрочь, действиями похоронной команды управлял некий загадочный инстинкт, побудивший их в добавок выбрать в качестве места захоронения полянку с белыми цветочками, в центре которой ещё можно было различить поросший мхом фундамент Кириной пирамидки. Вряд ли они отдавали себе отчёт в символичности своего выбора, а ведь по факту их действия носили явные признаки магического ритуала. Похоронив самоубийцу в том месте, которое олицетворяло для Киры могилу Семёна, они тем самым как бы компенсировали владыкам загробного мира улизнувшую из их рук добычу, заменив её альтернативной жертвой.

По идее, похороны Нарьяны должны были автоматически закрыть Кирин шизоидный гештальт, связанный с её претензиями на роль медиума, поскольку Нарьяну вряд ли можно было счесть достойным объектом для посмертного общения. Несмотря на то, что Кира испытывала естественное сочувствие к незавидной участи самоубийцы, она почувствовала откровенное облегчение, когда Нарьяна добровольно самоустранилась. При всей своей рациональности в глубине души Кира всё же немного побаивалась колдовских штучек беспринципной ведьмы, а потому ей, разумеется, даже в голову не пришло вернуться к практике общения с потусторонним миром.

Увы, благие намерения частенько заводят нас в известное и не самое уютное местечко, где мы получаем незабываемый опыт переоценки своих ценностей. Намерению Киры забыть про покойницу тоже не суждено было осуществиться. Однажды совершив паломничество к могиле ведьмы чисто из вежливости, она поняла, что не сможет остановиться. Её снова и снова тянуло в это место, как преступника тянет на место преступления. Впрочем, Кира приходила сюда вовсе не для того, чтобы пообщаться с ушедшей в загробный мир Нарьяной, ей это было совершенно не нужно, скорее, ей требовалось разобраться в собственных чувствах. Дело в том, что Киру терзали муки совести, и это было совсем не удивительно, что ведь нет ничего более коварного, чем чувство вины, замешенное на благодарности.

Конечно, Кира отдавала себе отчёт в том, что Нарьяна вовсе не была ей другом, и в иных обстоятельствах у этой циничной служительницы тёмных сил рука бы не дрогнула избавиться от соперницы. Но так уж случилось, что покойная ведьма сыграла в жизни Семёна и Киры роль ангела-хранителя. Если б ни её провидческий дар, то они оба так бы и сгинули в разлуке. Увы, Кира никак не могла похвастаться тем, что отплатила добром за добро. Во время их единственной встречи с ведьмой она была настолько поглощена собственными переживаниями, что обращать внимание на состояние Нарьяны ей даже в голову не приходило. А ведь не заметить, что та находилась на грани срыва, было практически невозможно.

Разумеется, Кира тогда ничего не знала про приворот и его побочные действия на психику, но проявить хоть каплю сочувствия, да просто внимательности несомненно могла. Кто знает, может быть, вовремя сказанные слова поддержки отвратили бы Нарьяну от самоубийства. Чувство вины за собственную чёрствость ещё больше усугублялось тем, что Кира искренне восхищалась самоотверженностью ведьмы. Как бы скептично ни относился Семён к нравственности Нарьяны, но ради него она точно готова была на любую жертву. Согласитесь, не каждая женщина решится обратиться за помощью к сопернице, чтобы спасти жизнь бросившего её возлюбленного. Большинство предпочтёт следовать принципу «так не доставайся же ты никому».

Скорей всего, своими визитами на могилу ведьмы Кира подсознательно пыталась получить что-то вроде прощения, пусть и посмертного. Возможно даже, ползая на карачках по кустам в поисках остатков цветов, она исполняла некий обряд искупления, вроде епитимьи, которую сама же на себя и наложила. Поначалу Кира отправлялась отрабатывать свои грехи ранним утром, ещё до завтрака, а потом уже с чувством выполненного долга окуналась в суету дня. Но однажды с утра лил проливной дождь, и ей пришлось отложить свой искупительный тур до вечера. Наведавшись в заветную долину на закате, Кира была буквально очарована её преображением, и с тех пор могильные вечера накрепко вписались в её распорядок дня.

Семён, как правило, мотался по базам своего самодельного Ордена до позднего вечера, а потому смотрел на Кирины походы в долину как на своего рода развлечение скучающей женщины, то есть снисходительно, хотя и не без некоторой нотки тревожности. Всё-таки зацикленность жены на благодарности Нарьяне казалась ему гипертрофированной, тем более, что сам он ничего, кроме презрения, к этой подлой и лживой приживалке не испытывал. Несмотря на искреннее желание во всём ублажать своего любимого мужчину, в вопросе с посещением Нарьяниной могилы Кира проявила свою природную упёртость и проигнорировала его увещевания. Вполне ожидаемо эта самая упёртость в купе с врождённой старательностью очень быстро истощили запас цветов на полянке, и сбор растений для венка превратился в своеобразный квест.

В тот роковой день Кире даже пришлось забраться в бурелом, окружавший поляну, чтобы набрать нужное количество. Впрочем, дополнительные трудности ничуть не остудили энтузиазма добровольной жертвы комплекса вины, а увенчавшееся триумфальной победой сражение с колючими кустами принесло ей заслуженное удовлетворение. Привычно выдернув парочку стебельков из собранного букета, Кира наконец приступила к изготовлению своего подношения почившей ведьме. Внезапно прямо над её головой раздался громкий и печальный вздох. Можно было бы подумать, что это просто ветерок пронёсся над верхушками деревьев, но на самом деле воздух был совершенно неподвижен, да и вообще всё вокруг как будто застыло эдаким стоп-кадром.

– Чего ты всё время сюда таскаешься? – услышала Кира недовольный голос, который без всякого сомнения принадлежал Нарьяне. Она испуганно обернулась к могиле, но там, естественно, никого не было. – Ишь, задёргалась,– глумливое хихиканье, последовавшее за этим замечанием, дало Кире несколько секунд передышки, и только тогда до неё дошло, что голос Нарьяны звучал у неё в голове. – Стой смирно, я тебя не трону,– милостиво провозгласила покойница.

Разумеется, первым порывом Киры было паническое желание слинять из этого стрёмного места. Как бы она себя ни уверяла, что пирамидка из озёрной гальки способна служить порталом для связи с потусторонним миром, но по большому счёту, сама в это не верила. Общение с Семёном через сие заскорузлое архитектурное недоразумение было просто сеансом самогипноза, и здравомыслящая женщина отдавала себе в этом отчёт. Ожидать, что Нарьяна на самом деле выйдет с ней на связь, Кире даже в голову не приходило. Впрочем, от ведьмы всего можно было ожидать, а потому следовало включить дипломатию, а не пускаться в забег по бурелому.

– Здравствуй, Нарьяна,– усилием воли Кира взяла себя в руки и даже выдавила из себя приветливую улыбку. – Тебе не нравится, что я навещаю твою могилу?

– Ты что, возомнила себя святой? – фыркнула ведьма. – Или приходишь позлорадствовать?

– Поблагодарить,– Кира постаралась вложить в свои слова как можно больше убедительности и искреннего чувства, но получилось довольно фальшиво, поскольку ей было тупо страшно.

– Ну точно, издеваешься,– в голосе ведьмы послышалась угроза. – Да если б я только могла представить, что ты и впрямь спасёшь Варда…,– она замолчала, но при этом перед внутренним взором Киры замелькали весьма кровожадные картинки собственной гибели от рук мстительной ведьмы.

– Я больше не буду тебя беспокоить,– женщина осторожно попятилась прочь от могилы, связываться со злобным призраком ей совершенно не хотелось.

– Стоять! – гаркнула на неё Нарьяна. – Стала бы я из-за тебя беспокоиться,– она презрительно хмыкнула,– задание у меня такое.

– От кого? – Кира уже не на шутку перепугалась, но не посмела ослушаться.

– От хозяина, от кого ж ещё,– снисходительно пояснила Нарьяна, как бы сетуя на тупость своей собеседницы. – Он велел предупредить, чтобы ты не пыталась искать его посланца.

– Какого посланца? – Кира была настолько сбита с толку всей этой мистикой, что перестала оценивать происходящее с рациональной точки зрения.

– Посланца тьмы, разумеется,– голос Нарьяны вдруг сделался тихим и вроде бы даже испуганным. – И Варду скажи, чтобы не искал своего фальшивого сыночка.

– Это ты про Мартина? – Кира мгновенно встрепенулась, как только речь зашла о сыне. Она уже давно и тщетно пыталась отыскать Мартина, но даже не смогла почувствовать его присутствие ни в мире живых, ни в мире мёртвых. – Он жив? – в ожидании ответа женщина буквально перестала дышать.

– С ним всё в порядке,– снисходительно отозвалась Нарьяна. – Он находится под надёжной защитой, и о нём хорошо заботятся. Но ты не должна с ним видеться. Это для его же блага.

– Но почему? – в голосе Киры зазвучало отчаяние. – Это же мой сын, я не причиню ему вреда.

– Причинишь,– отрезала ведьма. – Ваша встреча закончится трагедией. Из-за тебя он может погибнуть. Всё, проваливай, моё время закончилось.

Ещё один тихий вздох возвестил окончание переговоров с потусторонними силами, оставив Киру в состоянии, близком к истерике. К счастью, у неё всё же хватило сообразительности, чтобы не пытаться трансгрессировать в таком неадекватном состоянии. Однако и оставаться рядом с могилой Нарьяны ей было страшно до мокрых подмышек. Поэтому Кира бросила собранные цветы и, подобрав юбку, ломанулась на выход из долины прямо через колючие кусты. Её желание оставить как можно большее расстояние между собой и страшной могилой было столь сильно, что уже через минуту бедолага вылетела из тоннеля словно пуля и сходу нырнула под водопадные струи, за которыми прятался вход в долину.

Купанье в прохладной водичке оказало на психику перепуганной женщины благотворное воздействие, так что на берег Кира выползла почти спокойной и полной решимости больше никогда не приближаться к долине ближе, чем на милю. Сделав несколько дыхательных упражнений, она сочла себя готовой для прыжка домой. Перемещение в Каламут прошло вполне штатно, а вот дальше опять началась какая-то мистика. Куда бы Кира ни пошла, она всюду натыкалась на вещи Нарьяны, что, в общем-то, было совсем не удивительно. Всё-таки ведьма планировала остаться в доме своего избранника надолго, а потому обосновалась на его жилплощади основательно и с комфортом.

После общения с призраком Нарьяны Кире даже смотреть на её вещи было неприятно, а уж если её рука даже случайно касалась брошенной ведьминой собственности, бедняжку буквально передёргивало от омерзения. В результате, когда Семён наконец вернулся домой, то застал свою жёнушку в совершенно не свойственном ей истеричном состоянии. Пол кухни был усеян вещами Нарьяны, а Кира металась по дому как курица с оторванной головой и время от времени добавляла ещё какую-нибудь безделушку к стремительно растущей куче барахла.

– Что случилось, малыш? – Семён перехватил летящий мимо взъерошенный снаряд и крепко прижал к себе дрожащую от возбуждения жену. – Кто тебя так расстроил?

– Я больше не могу тут жить,– Кира жалобно всхлипнула и уткнулась в так своевременно оказавшуюся рядом «утешительную жилетку». – Давай уедем.

По раскиданным вещам Нарьяны Семёну не составило труда вычислить причину сего рукотворного урагана, обрушившегося на его жилище, и он тут же принялся сетовать на собственную толстокожесть. За долгие годы он так привык к обстановке своего дома, что просто перестал её замечать. А ведь эта самая обстановка была результатом целенаправленных ведьминых стараний обольстить хозяина дома. Нарьяна специально расставляла свои вещи на самых видных местах, словно метила территорию, как это делают хищники. Но для Киры все эти знаки были более, чем очевидными свидетельствами власти чужой женщины над сознанием её мужа. Не удивительно, что она так распсиховалась.

– Не проблема,– Семён прикоснулся губами к любимой голубой жилке на Кирином виске,– давай купим другой дом. А хочешь, вообще переедем в столицу, тебе там будет повеселей, чем в маленьком провинциальном городишке.

– Мне нельзя в Гвенду,– пробурчала Кира,– Тиночка мне этого не простит. Она и так уже видит во мне не любимую мамочку, а соперницу в борьбе за сердце своего драгоценного Риса, и это даже без учёта моего волшебного омоложения. Представляешь, что будет, если я случайно попадусь на глаза её мужу? Да она вообще взбесится от ревности. А ведь ей скоро рожать, ей волноваться вредно.

– Не понял,– Семён ошарашенно уставился на жену. – Кристинка забрала себе твоего бывшего мужа? Так это она от него ждёт ребёнка? Вот ведь чертёнок,– добрый папочка удовлетворённо ухмыльнулся,– прибрала-таки к рукам этого раздолбая. А ведь когда наша хитрюга поделилась со мной своими матримониальными планами, мне даже в голову не пришло, что она это всерьёз.

– Когда это вы успели обсудить её планы? – в голосе Киры зазвучали обвинительные интонации. – Мы ведь договорились, что до рождения ребёнка ты не будешь с ней встречаться. Только выкидыша из-за стресса нам и не хватало.

– Расслабься, малыш,– Семён ласково погладил жену по спине,– это было давно, Кристинке тогда ещё и девяти не было. Надо же, какая у нас выросла настырная дочь, таки добилась своего, и даже подлянка, которую устроил нам Рис, её не остановила. Удивляюсь я на эту вашу женскую способность прощать.

– Тиночка не знает,– смущённо пролепетала Кира. – Рис ей ничего не рассказал, а я тоже не решилась. Представляешь, каково бы ей было узнать, что она носит ребёнка предателя?

– Но так же нельзя,– Семён сразу встрепенулся. – Когда-нибудь правда всё равно раскроется, и будет только хуже. – Он отодвинул прильнувшую к его груди жену и заглянул ей в глаза. Впрочем, умоляющий взгляд Киры очень быстро затушил пожар его благородного гнева. Семён закрыл глаза и горько рассмеялся. – Кирюш, ну разве можно быть такой снисходительной? Он же отнял у нас больше десяти лет жизни.

– Мне нет дела до Риса,– с жаром принялась оправдываться Кира,– но Тиночка не должна страдать из-за этого подонка. Я понимаю, что у тебя руки чешутся свернуть ему шею, но что поделаешь, если от него зависит счастье нашей дочери.

– Ладно, пусть живёт,– Семён покладисто кивнул,– только на глаза мне не показывается. Значит, решено? Покупаем дом в Каламуте, если уж в Гвенде мы будем всем только мешать.

– Вообще-то, я имела ввиду кое-что другое,– в глазах Киры появилась эдакое мечтательное выражение. – Давай вернёмся домой, в свою родную реальность. Мы здесь чужие, Сёма, инородный элемент.

– Разве тебе тут плохо? – для Семёна заявление жены стало полной неожиданностью, и он откровенно растерялся. На самом деле он вовсе не чувствовал себя тут чужим. Напротив, за те пятнадцать лет, которые он прожил в этой реальности, Семён давно уже привык считать этот мир своим домом, и никакого желания вернуться в свою родную реальность у него не возникало. – Конечно, этот мир выглядит немного отсталым,– покладисто согласился он, в надежде задобрить расстроенную жену,– зато им больше не управляют пришельцы. Он принадлежит нам, людям.

Семён очень хорошо знал, какие чувства Кира питала к Ордену и в особенности к его Магистру из своей родной реальности, заточившему её на двенадцать лет в тюрьму, а потому не сомневался, что она примет его убойный довод в пользу свободного мира. Увы, на этот раз его надежды не оправдались.

– Помнишь, что ты сказал Антону? – Кира подняла голову и в упор посмотрела на мужа.

– Что мы хотим перестать играть в чужие игры и начать свою,– послушно процитировал собственные слова Семён.

– Думаешь, можно начать свою игру на чужом поле? – Кира снисходительно улыбнулась, понимая, что в области логики у неё имеются явные преимущества перед прямодушным мужчиной. – Если ты говорил всерьёз, то нам всё-таки придётся вернуться,– победоносно завершила логическую цепочку коварная соблазнительница.