Нас больше нет

Глава 19

— Как же я не ошибся в тебе, Асур! — послышался радостный крик из-за двери.

Амур поднялся с соломы и подошёл к окошку. Толстяк стоял с расплывшейся улыбкой на губах и смотрел на него.

— За что ты с нами так? — спросил император.

— Ах, хорош…! — Янур взмахнул пару раз мечём, рассекая воздух перед дверью. — Узнаёшь?!

— Нет, — холодно ответил император.

— Ай, опять вертишься, как полоз. Я сразу понял, что ты не прост, странник. Не стоило тебе играть с Януром. Я ведь всё учую, — ехидно рассмеялся торговец. — С севера говоришь, шёл? Как же…. С севра неоткуда идти, я как услышал это, сразу неладное подумал. Да ещё бредни мне начал сказывать всякие про сады. Тряпки твои чуть рабам не отдал, да вовремя спохватился. Твой ведь, вижу. И под стан тебе выкован, — толстяк горящими глазами смотрел на сверкающий клинок, аккуратно трогал богато отделанный эфес, переплетённый золотом и с крупным рубином у навершия.

— Мой, — ответил Амур, не желая дальше спорить с торговцем.

— Кто же ты, странник Асур? Такой блеск, не каждый воин может иметь. У великого Мадиша, лишь если…

— Никто.

— Ну, если ты никто, тогда и помрёшь никем, — рассмеялся Янур.

— Зачем мы тебе? — повторил свой первый вопрос император.

— Мне вы теперь не нужны, Асур. Ты нужен Марану. Сперва я хотел тебя в рабы определить, но теперь вижу, что продав для Марана, выгадаю много больше.

— Кто такой Маран?

— Маран — это великий праздник всего Дакана, в котором ты надеюсь, примешь своё участие. Узнаешь скоро, Асур, узнаешь… — Янур развернулся и, размахивая перед собой мечём, неспешно удалился.

— Отец, что значит, этот Маран? — спросил Зор, сидевший в углу сарая.

— Не знаю, сын, но думаю, ничего хорошего.

— Не бойся, отец, — тихо произнёс Зор.

— А я и не боюсь. Давно не боюсь. Только за тебя одного.

— И за меня не бойся, всё будет, как и должно быть. Всё будет хорошо.

— Вот и мать твоя подобное говорила. Да как-то ждать наскучило этого незримого — хорошо…. Уходить нужно. Уходить быстрее, или мы останемся здесь навсегда.

— Я не хотел бы всегда здесь быть, — огорчённо произнёс Зор.

Император прижал сына к себе и стал осторожно гладить того по голове, успокаивая. — Не будем, сын, обещаю!

С наступлением сумерек, Амур начал пытаться рыть землю под стенами. В прошлые попытки, когда они только попали сюда, ничего из этого не вышло. Все было отмощено камнями, и вытащить их из прочной кладки не получалось. Попробовав наугад несколько мест, снова всё оказалось тщетным. Оставалось только место, под дверью, но с той стороны постоянно ходил взад-вперёд охранник, а без лишнего шума обойтись было непросто. Амур внимательно прислушивался к шагам и в момент максимального их удаления, начинал руками рыть землю. Прочной отмостки под дверью не оказалось, но всё было забито мелкой каменной крошкой. Пальцы быстро стирались в кровь, но это нисколько императора не беспокоило.

Выкопав небольшое углубление под дверью, Амур задумался на мгновение, затем подозвал Зора.

— Сын, ты должен пролезть в эту щель и отодвинуть засов, сможешь?

— Конечно, отец.

— Если не удастся отодвинуть засов, сразу же лезь обратно. Если заметят, могут и убить ненароком.

Зор закивал головой. Амур стал внимательно следить за охранником в окошко и когда тот максимально исчез и поля зрения, скомандовал ребёнку. Тот с лёгкостью шмыгнул под дверь и уже пытался сдвинуть засов. Он еле доставал до него, а прочный затвор, никак не поддавался.

Сердце императора выстукивало частую дробь. Он не столько переживал за то, сумеет ли Зор открыть дверь или нет, как за то, чтобы он успел пролезть назад, в случае если заметят.

Охранник вскоре появился вдалеке, неторопливо шествуя в сторону сарая.

— Зор, бросай, лезь обратно, — прошептал Амур.

Мальчуган будто не слышал его и продолжал тщетные попытки сдвинуть прочный кусок железа. Засов скрипел, казалось на всю округу страшным грохотом. Зору удалось его сдвинуть где-то на четверть, когда вдруг охранник встрепенулся, заметив неясное движение у сарая и перехватив поудобнее копьё, ускорил шаг.

— Зор, бросай! — уже громче крикнул Амур.

Засов заскрипел сильнее, охранник уже бежал, что-то крича во всю глотку. До сарая оставалось пара десятков шагов. Ребенок сильнее упёрся и рывком вытащил неподатливую железяку из пазов, повалившись вместе с ней на землю.

Амур распахнул дверь, и чуть не напоровшись на копьё, схватил его за древко, дёрнул на себя, вырвав из рук бойца. Отбросил в сторону. Охранник тут же ухватился за кривой меч, висевший на поясе.

Глаза императора налились кровью, взгляд сделался безумным, в разуме в один миг вскипел безудержная ненависть. Охранник слегка растерялся, стал пятиться назад, выставив перед собой оружие. Он что-то громко кричал, и было видно, что очень напуган, но Амур ничего не слышал, в его ушах стоял противный гул, который сильно раздражал и добавлял ещё больше злобы. Со стороны дальних построек бежали несколько человек, сверкая в лунном свете оружием.

Император резко прыгнул в сторону бойца, отбил неуверенный вялый взмах клинка и, ухватившись обеими руками за голову охранника, со всей силы крутанул её в сторону, что послышался короткий хруст ломаемых позвонков. Выхватив у обмякшего тела меч, он направился навстречу бегущей подмоге.

Как только первый охранник оказался в близости боя и попытался сделать рубящий удар, Амур ударил в ответ, что от силы удара, меч противника выскочил из руки и отлетел на приличное расстояние. Не делая паузы, Амур вторым взмахом клинка, отрубил тому голову. Ещё пятеро подоспевших, довольно уверенно стали зажимать императора.

В каждый свой удар, Амур вкладывал неимоверную силу, часто выбивая из рук противника оружие. Иногда успевал, и очередное тело валилось на землю.

В каком-то нечеловеческом бешенстве, Амур сделал рубящий удар сверху вниз и, разлетевшийся пополам меч противника, не дал больше шанса последнему бойцу, рухнувшему на землю с разрубленным от плеча до груди телом.

Со стороны дома торговца бежали в его сторону ещё около десятка бойцов. Из горла императора вырвался глухой рык, больше похожий на звериный. Он уже ничего не соображал, лишь шёл вперёд с безумным налитым кровью взглядом.

Бойцы замедлили свой бег и стали приближаться уже как-то неуверенно. Они боялись его, боялись взгляда полного решимости и нечеловеческой злобы.

— Стой, Асур! — послышался крик сзади. Амур обернулся.

Янур стоял возле сарая и держал за волосы Зора, приставив к его горлу короткий кинжал.

Амур не сразу сообразил, что происходит, и метнулся в сторону толстяка. На полпути остановился. Сердце вдруг сильно сжалось, что стало невыносимо больно в груди. Голова немного закружилась, с разума постепенно сползала пелена ненависти. Император сделал несколько шагов в сторону торговца, ноги плохо держали, подгибаясь в коленях.

— Сын… — прохрипел Амур.

Сильный удар в затылок, на мгновение взорвал мир яркими всполохами, тут же погрузив сознание в темноту.

Сильно хотелось пить. Император облизнул пересохшие губы. Голова раскалывалась от боли. Еле разлепив веки, он некоторое время лежал без движений, пытаясь осознать реальность. В пространстве царил полумрак, слегка освещаемый лучом света, пробивавшимся сквозь узкое окошко у потолка.

Амур приподнялся на локтях, осмотрелся. Он находился всё в том же сарае, что и прежде.

— Зор… — еле слышно позвал.

Тишина ответила своим неизменным молчанием. Кроме него, в сарае больше никого не было. Амур быстро восстановил в памяти произошедшие события. Последнее, что удалось запечатлеть это — кинжал у шеи ребёнка и испуганные глаза торговца. Император рывком поднялся на ноги, но тут же рухнул обратно в солому, будто кто-то невидимый сильно его дёрнул.

Руки были скованы тяжёлыми кандалами, короткими цепями, вбитыми в стену. На ногах висели ещё более мощные оковы, к которым был прицеплен огромный булыжник, через отверстие, пробитое в нём насквозь.

Снаружи послышались шаги. Дверь медленно отворилась, у входа стоял толстяк, оценивающим взглядом смотрел на императора и чесал подбородок.

— Хвала богам, хвала великому Мадишу! Как же я не ошибся, сами небеса послали тебя ко мне. Я знал, что мои старания когда-нибудь будут вознаграждены, — расплылся в ехидной улыбке торговец.

Амур равнодушно посмотрел на него и откинул голову назад, прислонив к холодной стене.

— Что молчишь, странник?

— Верни сына, Янур, и я забуду обо всём. О твоем обмане и о твоей подлости, — тихо сказал император, не отрывая взгляда от потолка.

— Хех, — усмехнулся толстяк. — А кто мне вернёт шестерых храбрейших бойцов, которые по твоей милости теперь кормят рыб в водах великого Индура? Так что, обмен хоть и неравноценный, но с тебя пока больше нечего взять, — торговец переступил порог. Следом вошёл Акир, поставил на землю невысокий деревянный бочонок, а на него положил пышную подушку. Толстяк присел и вновь уставился на императора, слегка скалясь в ехидной улыбке.

— Знаю, ты хотел покинуть так ненавистные тебе эти стены. Сегодня я исполню твоё желание, радуйся, Асур.

— Сына верни… — тихо повторил император.

— Его я оставлю пока у себя, чтобы ненароком ты не вздумал дурить более, а то совсем оставишь меня без людей, — расхохотался вдруг толстяк. — Эх, таких бы бойцов мне сотню, как ты, и можно было брать жизнь за бивни.

— Так что же ты, Янур, не нанял меня справедливо, как полагается достойному сыну своего народа? Что же ты как змея, обвился ложью?!

— Ты, Асур, хоть и воин статный, но я ведь тоже не глуп. Такие как ты, доставляют больше беспокойства, нежели прибыли. Знавал я в том лете двоих. Такие не служат за монету.

— Верни, Зора! — с мольбой в глазах снова повторил свою просьбу, Амур.

— Акир, командуй! — крикнул торговец, кряхтя поднялся и вышел на улицу не обращая больше внимания на узника.

В сарай тут же вбежали четыре бойца. Двое стали прижимать императора копьями к стене, а двое других быстро накинули на шею железный ошейник, к которому были прикреплены два длинных прута с разных сторон.

— Вставай! — коротко приказал один.

Амур продолжал сидеть не шевельнувшись. Он смотрел в пол, и внутри начинала закипать злоба.

— Поднимайся, — как-то неуверенно повторил команду боец.

В проёме снова показался торговец, тяжело вздохнул и, повернув голову назад, махнул рукой.

Спустя некоторое время к сараю подошёл Акир. Держа за короткий поводок толстого аркана, он подвёл к проёму Зора.

Ребёнок уставшим взглядом смотрел на отца. Лицо его было в ссадинах и кровоподтёках. Он попытался улыбнуться ему, но разбитые губы плохо слушались.

Крупная дрожь стала пробирать всё тело императора. Сердце часто забилось в груди. Он попытался протянуть к нему трясущуюся руку. Янур кивнул головой и Акир тут же увёл ребёнка.

— Лучше делай, что тебе говорят, Асур, и тогда будешь его видеть часто, иначе не увидишь больше никогда! — злобным взглядом сверкнул торговец.

Амур не знал, что делать. Он не понимал ничего, мысли в голове путались, всё происходящее казалось каким-то бредом, дурным сном. Часто стала кружиться голова. Он ощущал себя беспомощным рабом. Сжигающая разум боль, пронзала его сознание с каждым мгновением всё сильнее. Он хотел бы её остановить, приглушить, убрать вовсе, но не понимал — как. Перед мысленным взором в один миг промчалась вся жизнь. Он видел, как правил империей, как завоёвывал страны, склонял волю людей. Вспомнил про предательство брата, но оно казалось каким-то незначительным, не стоящим даже, чтобы обращать на себя внимание. Это воспоминание вызвало нервный смешок. Амур сейчас понимал, что всё происходящее в его жизни, до того момента, как погибла Дарьяна, не заслуживает даже того, чтобы остаться хоть небольшой искрой в памяти. Было больно, невыносимо больно от собственного бессилия, что никогда в жизни он подобного не ощущал и не понимал, как с этим бороться.

Собравшись с силами, император поднялся на ноги, стараясь не упасть от постоянно подгибающихся колен.

— Бери камень, шагай! — скомандовал охранник, указав на выход.

Булыжник оказался довольно тяжелым. Амур старался ухватить его поудобнее, чтобы не выронить из трясущихся рук. Двое бойцов держали пруты ошейника, что император мог идти только туда, куда они направляли.

Амур вертел головой, насколько позволяли оковы, пытаясь снова увидеть сына, но того нигде не было.

У ворот, куда они вскоре подошли, было довольно много людей. Они стояли, плотно столпившись в одну кучу. На всех были надеты кандалы, но в отличие от Амура, руки и шея оставались свободными. Каждый держал в руках булыжники подобные тому, что и у императора. Одежда некоторых представляла собой изорванные клочья. В большинстве это были такие же смуглолицые, но иногда взгляд утыкался в иных, по которым было видно, что они пришлые.

— Стой! — скомандовал боец. Амур остановился.

Двери во все сараи были распахнуты настежь. Из некоторых выводили по несколько пленников. Их измождённый вид, говорил о долгом пребывании в заточении. Многие стояли с закрытыми глазами, а при попытке их открыть, тут же жмурились от яркого света, от которого глаза давно отвыкли.

Когда наконец всех вывели, Янур, до того наблюдавший за всем со стороны, подошёл к Акиру, руководившему сбором и что-то долго объяснял. Акир кивал утвердительно и иногда искоса поглядывал на императора.

Вскоре откуда-то из-за дома выехала небольшая открытая повозка, запряжённая одной лошадью, которой управлял пожилой, одетый во всё белое возница. Он остановил её возле торговца. Тот неторопливо взобрался и плюхнулся в удобное сиденье. Толстяк махнул рукой и Акир скомандовал — в путь. Ворота тут же отворились, выпуская процессию.

Амура вели позади всех. Он до сих пор не понимал, куда и зачем их всех ведут. Но одно он осознавал ясно, что отныне он — раб.

Выйдя из проулка, их направили в сторону, откуда накануне Амур прибыл в город. Людей по дороге попадалось в этот раз намного больше, чем в прошлый. Император отметил про себя, что большинство были одеты по-другому, более красиво и празднично. Иногда по пути попадались подобные повозки, что и у Янура. Ехавшие в них, приветствовали торговца, и бегло о чём-то переговаривались с ним. У перекрёстка двух улиц, им встретился небольшой отряд пеших воинов, промаршировавших чётким строем куда-то. Они были одеты и вооружены немого иначе, чем бойцы Янура. Широкие ремни, опоясывали торс каждого. За поясами сидело по два сильно искривлённых клинка. Головы покрывала ткань, смотанная в несколько рядов, а в руках длинные копья с белыми ленточками у оснований двугранных наконечников.

Дождавшись, пока небольшое войско освободило дорогу, пленники двинулись дальше. Вскоре показалась небольшая площадь, у которой торговец общался со странным нищим, когда они только прибыли в Дакан.

Нищий полулежал на своём прежнем месте и со слегка прикрытыми глазами, лениво наблюдал за происходящим вокруг. Заметив длинную вереницу людей, он приподнялся слегка, затем сел.

Янур отдал команду и охранники остановили колонну. Торговец спешно слез с повозки и торопливо направился к нищему.

— Скажи, уважаемый Сабудай, могу ли я слово твоё слышать?

Нищий сунул руку за пазуху, достал золотую монету и бросил в толстяка. Тот машинально схватил её на лету и посмотрел вопросительно на нищего.

— Я передумал, Янур, не нужна мне твоя монета, — холодно ответил Сабудай.

— Но почему? Ты ведь обещал, что скажешь свое слово?! — возмутился толстяк.

— Скажу, Янур! Своё слово держу крепко! Но я не обещал, что скажу его за твою монету.

— Что же ты хочешь?

— Отдай мне то, что забрал у иноземца.

Торговец вновь вопросительно посмотрел на нищего.

— Не могу я тебе отдать его отпрыска, уважаемый Сабудай…

Амур косился в сторону, где шла беседа, и пытался расслышать, о чём они говорили. Лязг многочисленных оков в толпе пленников, глушил слова, донося до слуха лишь неясные обрывки фраз. Ещё немного поговорив, Янур отвесил короткий поклон нищему и быстро вернулся назад.

Не доходя до городских ворот, охранники повернули колонну вправо, по узкой улочке вдоль высоких стен. Шли не очень долго. Городские постройки постепенно начали редеть. Вскоре вышли к большой площади, к которой также стягивался народ со всех сторон.

Площадь была окружена высокими деревьями, а по кругу были врыты в землю множество невысоких столбов. К некоторым были пристёгнуты цепями люди.

Повозка Янура обогнала колонну и свернула немного в сторону, к небольшому пруду, у которого стояли около десятка человек, разодетых в нарядные одежды, оживлённо вели беседу, громко смеясь и размахивая руками.

Выйдя на площадь, охранники быстро развели всех по столбам и пристегнули цепями.

Солнце уже поднялось высоко и жарило со всей своей мощью, выбивая крупные капли пота из тела. Император жадно облизывал потрескавшиеся и пересохшие губы. Иногда охранники разносили воду, набранную в пруду за площадью. Она хоть и была грязная с неприятным привкусом, но выбирать не приходилось.

Вскоре свободных столбов уже не осталось. Рабов было сотен пять, а то и больше. У одного только Янура человек пятьдесят.

Янур появился вместе с тремя бойцами и Акиром. У одного был большой мешок, в котором что-то звенело. Они подошли к первому столбу, принадлежавшему торговцу.

— Три… — произнёс толстяк.

Боец вытащил из мешка три маленьких железных шарика с крючками и повесил их у вершины столба.

Подойдя к следующему пленнику, торговец немного задумался, заставил того открыть рот, потрогал руки, ноги и снова поразмышляв, велел солдату повесить пять шариков. Он так шёл от одного пленника к другому, называл цифру, в основном это было от одного до пяти. В редких случаях, на столб вешалось семь, а один раз десять шариков.

Дойдя до Амура, толстяк задумчиво уставился на него.

— Десять? — неуверенно спросил Акир.

— Нисколько, — ответил торговец и пошёл к следующему.

Император прекрасно понимал, что таким образом Янур помечал каждого раба ценой, за которую готов был его продать. Тоже самое делали и другие торговцы. Когда всё было закончено и цены установлены, на площади остались несколько охранников, расхаживающих неторопливо взад-вперёд.

Спустя некоторое время стали прибывать первые покупатели. Все, в том числе и Янур, тут же поспешили к своему товару.

Когда бойкая торговля была уже в полном разгаре, на площадь въехал верхом на вороном коне, худощавый, уже в годах — всадник. Следом ехала хорошо вооружённая кавалерия примерно из трёх десятков воинов.

Заметив его, Янур тут же бросил расхваливать свой товар перед покупателями и бегом бросился навстречу вновь прибывшему.

— Самый лучший товар, уважаемый Тур! Великий Мадиш непременно оценит! — С ходу залебезил толстяк, пятясь назад перед лошадью.

Подбежали и другие торговцы. Они наперебой начали зазывать к себе важного гостя. Тур натянул поводья, поднял руку вверх, все сразу умолкли.

— Каждого осмотрю! Великий Мадиш намерен в этом лете одержать победу над гаканом Марухана.

Худощавый спешился и неторопливой походкой направился вдоль длинных рядов столбов. Он подходил к некоторым и что-то коротко спрашивал у заинтересовавшего раба. С торговцами, чей товар готов был купить, Тур начинал торговаться, сбивая цену иногда с трёх шариков, до одного. Как позднее убедился Амур, наблюдая за всем процессом — один железный шарик означал одну золотую монету.

У Янура товара уже заметно поуменьшилось. В основном разбирали дешёвых рабов.

Солдаты, прибывшие с Туром, выводили на окраину площади купленных пленников, пристегивали их друг к другу одной длинной толстой цепью к огромному высокому столбу, которых было около десятка. Видимо они служили для сбора уже приобретённого товара, а короткие только для продаваемого.

— Вот, смотри, уважаемый Тур, — вёл Янур покупателя по своим рядам, — Самые лучшие, что можно найти в Дакане!

Худощавый с брезгливой маской на лице, осматривал не спеша каждого, заинтересовавшего тут же покупал, не забывая сбить цену. Толстяк не сильно огорчался, что платили не то, что было обозначено, видимо изначально цена была завышена.

— А что, Янур, за так отдаёшь?! — засмеялся Тур, остановившись напротив императора, — Тогда беру!

Солдаты, стоявшие позади, дружно захохотали.

— О, нет, достопочтенный Тур, долгих тебе лет! — расплылся в улыбке и очередном поклоне толстяк. — Это особый товар, которого сложно сыскать даже за пределами Дакана и Марухана. Мне пришлось пройти неведомые до того тяготы и лишения, чтобы добыть столь великолепный экземпляр! Уважаемый Тур даже не представляет, что пришлось нам пережить….

— Хватит, Янур! — раздражённо оборвал покупатель причитания торговца.

— Сто, — слегка смущаясь, выдал торговец и облегчённо выдохнул.

По стоявшим рядом бойцам Тура прокатился возглас удивления, а потом смех.

— Ты не болен, Янур?! — поинтересовался худощавый.

— Уважаемый Тур, я ведь говорю — товар уникальный! — почти прошептал толстяк, — но есть одна особенность… — замялся торговец. — Он продаётся только с малым дитём, иначе действительно не стоит тех денег, что прошу.

Тур вскинул брови и вопросительно посмотрел на Янура. Толстяк аккуратно взял его за локоть, отвёл в сторону и долго что-то говорил.

— Но как ты можешь обещать, что он стоит этих денег? — спросил худощавый, когда они вернулись.

— Не смею обмануть доверие великого Мадиша!

Тур хмыкнул, повернулся к своим солдатам и махнул рукой. Из толпы вышел крепкий боец, довольно высокого роста, по отношению ко всем остальным и остановился возле своего командира в ожидании.

— Сними с него железо! — коротко приказал Тур толстяку.

— Я бы не стал, уважаемый Тур….

— Послушай, Янур, не трать моё время и делай, что тебе говорю! — злобно сверкнул взглядом покупатель.

— Снимай! — приказал толстяк своему охраннику, а сам тихонько стал пятиться назад. Отойдя на десяток шагов, остановился. Торговец заметно нервничал.

Охранник снял оковы с императора и отошёл в сторону.

— Вставай! — крикнул Тур.

Амур нехотя поднялся. Худощавый повернул голову к ожидавшему бойцу и кивнул. Тот подошёл к пленнику и со всей силы ударил кулаком императора в грудь, что послышалось, будто затрещали ломающиеся рёбра. Амур рухнул тут же обратно к столбу и, хватая ртом воздух, пытался сделать вдох.

— Вставай! — вновь приказал Тур, когда император отдышался. — Если будешь стоять как баран, он тебя будет бить, пока кровью своей не захлебнёшься, так что лучше обороняйся. Не бойся, никто тебя не накажет за это. Слово Тура! — дал напутствие худощавый.

Амур вновь встал и вновь получил сильный удар, но уже в бок. Боль была невыносимая, казалось, что кулаки, которыми его лупили, были налиты железом. Император ухватился обеими руками за бок, но остался стоять на прежнем месте.

— Янур, даю тебе за него двадцать золотых. Драться он не может, но он первый, кто выдержал второй удар Кубая, да ещё на ногах стоит, — задумчиво произнёс Тур, почесывая подбородок.

— Один Миг… — сказал толстяк и осторожно подошёл к императору.

— Послушай, Асур, если ты не будешь драться, я не обещаю, что когда-либо ещё увидишь своего отпрыска, — прошептал он ему на ухо и быстро отбежал назад.

— Уважаемый Тур, проверь его ещё раз! — попросил торговец. — Акир, давай! — крикнул он охраннику.

Акир вытащил из-за пазухи белую ткань, поднял вверх и несколько раз ею помахал из стороны в сторону.

— Смотри, Асур! — сказал ему рядом стоявший Акир и указал в сторону пригорка, что находился за окраиной площади.

Амур повернул голову. Двое бойцов держали за привязанную к шее верёвку его сына. Затем один из них с размаху ударил ребёнка по лицу, что тот сразу же повалился на землю.

У императора резко закружилась голова, ноги стали подкашиваться. Он часто стал дышать, стараясь глубже набирать в лёгкие воздуха. Амур чувствовал, что сейчас задохнётся, дыхание становилось хриплым вперемешку с каким-то рычанием. Боец Тура снова ударил его в бок. Император пошатнулся, но даже не повернул головы, будто ничего и не произошло. Он смотрел на пригорок и глаза его наливались кровью. Безудержный гнев раскалывал разум на части.

— Смотри, Асур! — ехидно захохотал Акир и вновь махнул тряпкой.

Ребёнка подняли на ноги, и снова последовал удар. До слуха донёсся короткий детский стон…

Разум будто взорвался и разлетелся по сознанию маленькими осколками, разрезающими душу на части. Тут же последовал очередной удар в грудь императора.

Амур сделал резкий прыжок в сторону Акира, одной рукой ухватился за его затылок. Пальцы второй руки, будто острые лезвия впились в горло охранника и коротким рывком вырвали у того кадык.

Акир опустился на колени, руками стал пытаться прикрыть дыру в горле, откуда фонтаном хлестала кровь, затем повалился в песок, судорожно дёргая ногами.

Всё происходило с такой скоростью, что никто толком не успел ничего понять, а император уже бежал в сторону торговца. Янур стоял на месте как вкопанный, с вытаращенными глазами и ужасом в них.

Воины Тура хоть и с запозданием, но всё же среагировали, бросившись на раба, норовя сбить с ног. Они пытались его скрутить, попутно нанося удары по телу. Амур единожды вырвался и с каким-то безумным криком, стал раскидывать бойцов в стороны. Ухватив одного за широкий пояс, он поднял его и, крутанув тело в воздухе, со всей силы шлёпнул его об землю. Удар в голову чем-то тупым нарушил равновесие императора и его в итоге кое-как скрутили, быстро заковав обратно в цепи.

— Янур, ты безумец, — подошёл к торговцу Тур.

Толстяк продолжал стоять на прежнем месте. Побледневшая кожа на лице слегка дёргалась в нервном тике.

— А…? — очнулся торговец.

— Держи, бросил Тур ему под ноги небольшой мешочек с монетами. — Как уйдём, отпрыска безумца отдашь Кубаю, он обождёт пока.

Янур часто закивал головой и на трясущихся ногах побрёл куда-то, не совсем ещё до конца осознавая, что только что родился вновь.

Дворец Мадиша поражал взгляд своим величием и красотой. Он, как и всё остальное в этой стране, был выполнен из камня, но в отличие от городских строений, отличался архитектурным великолепием. Мозаика цветных камней, которой были украшены некоторые стены и отдельные элементы, добавляла ему некую теплоту.

Сам дворец находился у окраины города со множеством построек, домов, садов и площадей усеянных травой, в центре которых находились небольшие пруды с водой.

Около сотни рабов провели по самой окраине всего подворья, а сзади бежали несколько человек и связанными между собой пышными ветвями, заметали за ними землю, мостовую, траву, всё по чём им приходилось проходить.

Дойдя до нескольких длинных построек, их подвели к небольшим воротам. Дежурившие воины, распахнули створки и толпа проследовала дальше. Внутри были просторные помещения с множеством решёток из толстых железных прутьев. В этих клетках уже было полно народу.

С каждого вновь прибывшего снимали кандалы и поодиночке загоняли внутрь.

— Этого не трогай, — сказал Тур бойцу, освобождавшему рабов от железа, когда очередь дошла до императора — Туда запри, — указал он на небольшую отдельную клетку.

Когда всё было сделано и рабы распределены по местам, худощавый подошёл к Амуру, сидевшему по ту сторону прутьев.

— Назови имя своё.

Амур уставшим взглядом посмотрел на него, и ничего не ответив, повернулся спиной.

— Я ведь не приказываю, только спрашиваю, — спокойным голосом произнёс Тур.

— Асур, — не поворачиваясь, ответил император.

— Скажи, Асур, почему ты убил воина торговца, ведь причинял тебе боль только мой воин?

— Твой воин бил лишь мою плоть, не думая об ином, а воин торговца рвал мне душу, — тихо, с хрипотцой в голосе ответил Амур, запнувшись на последнем слове от подкатившего к горлу кома.

Тур стоял со слегка задумчивым видом, внимательно рассматривая странного раба.

— Кем ты был до того, как попал на площадь Бударама?

Амур развернулся к собеседнику, опёрся спиной о стену, прислонив к ней голову, — Не знаю, о чём говоришь, и Бударама не ведаю.

— Ах, да, — усмехнулся худощавый, — Сотня лет прошла с тех пор, как Бударам — верховный правитель Дакана и Марухана, основал в том месте, где я тебя забрал, торжище рабами. Его именем и названа. Так кем ты был, и где?

— В плену у Янура был, — равнодушно ответил Амур.

— Значит ты воин… — вновь задумался Тур.

— Почему так думаешь?

— Потому что в плену, только воин может быть. Да это не главное. Я ведь видел всё, что учинил ты на площади…

— Заблуждаешься.

— Так кем же ты всё-таки был, Асур? Как ответишь, так и приму. Не ответишь, тоже пойму. Я воин, как и ты. Зови меня — Тур.

— Никем не был, надеюсь человеком, а до этого никем.

— Странно говоришь.

— Говорю, как думаю.

— Хорошо, Асур, отдыхай. Надеюсь, расскажешь всё-таки, — Тур повернулся и последовал к выходу.

— Постой, Тур, — крикнул император.

Худощавый остановился и повернул голову, вопросительно глядя на раба.

— Сына верни!

— Отдыхай, Асур, рабы просить не могут.

Вечером принесли несколько чанов какого-то вонючего варева и стали разливать в длинные узкие корыта, установленные по краям решёток. Все тут же набросились на еду, зачёрпывая её пригоршнями, с жадностью поедая. У одиночной клетки императора стояла небольшая миска, в которую плеснули до краёв. Амур какое-то время медлил, но затем, последовав примеру остальных, стал набивать голодный желудок.