Нас больше нет

Глава 4

Император открыл глаза. Тело было мокрое от пота. Частое дыхание и страх, всё ещё пульсирующий в голове, не сразу дали возможность прийти в себя.

Глубоко вдохнув несколько раз, он быстро встал, умылся, прогоняя непонятный сон, и поспешил покинуть своё походное жилище.

Выйдя из шатра, император окинул взглядом окрестности.

— Брат, ты чем-то огорчён?! — участливо поинтересовался подошедший воин.

— Нет, сон странный снился мне нынче. Ты помнишь, как родился? — Император сделал паузу и, не дождавшись ответа, похлопал воина по плечу. — А я сегодня во сне это видел! А перед тем как появиться на свет, блуждал в какой-то странной бесконечности, там не было границ, не было земли, неба, воды, ничего не было, представляешь?!

— Брат, ты видел, как я родился?! — недоумённо спросил воин.

— Не ты, Тариман, а я! — расхохотался Император.

Рассвет только начинал пробиваться сквозь ночную мглу. Чуть поодаль в низине горели костры, где расположилось войско. Люди отдыхали перед важным решающим переходом. Император стоял, заложив руки за спину, и наблюдал за бурлящей жизнью своей армии.

Не совсем уже молодой, но и не старый, чуть более тридцати лет от роду. Коротко стриженая борода с лёгкой проседью придавала ему довольно зрелый вид, отчасти скрывая резкие и жёсткие черты лица. Коричневые штаны из грубой кожи, плотно обтягивали ноги. Обувью служили высокие до колен сапоги на толстой подошве, с торчащим изнутри голенища мехом. Запахнутый на правую сторону короткий красный плащ больше походил на длинную куртку, застёжками которой служили несколько шнурков, продетых через отверстия и крепко связанных между собой. На груди слегка поблёскивали золотые нити, которыми было вышито изображение солнца с множеством лучей тянувшихся от него. Из-под плаща торчали два меча в ножнах, один длиннее другого.

Ветер носился над долиной, иногда затихая, а иногда в очередном порыве игривости ускоряясь, с безумной яростью сметая всё, что было ему под силу.

Лучи солнца, вышитые золотыми нитями на развевающихся знамёнах, ярко сверкали, наперегонки стремясь к своему родителю, горделиво поднимавшемуся из-за горизонта. Этот недосягаемый отец жизни с каждым мгновением добавлял всё больше ярких красок в окружающий мир, освещая и согревая его всей своей мощью.

Над долиной раздался протяжный вой труб. Минуту спустя всё стихло и сигнальщики, подхватив свои огромные горны, бегом направились в центр лагеря.

Воины быстро стали разбирать палатки, гасить костры, грузить разнообразные вещи на лошадей. Спустя непродолжительное время, от беспорядочного лагеря не осталось и следа. Многочисленное войско стояло в огромном строю в полной тишине, перед которым верхом на большом чёрном коне восседал их предводитель. Медленно проехав вдоль всей своей армии, он остановился и взмахнул рукой. Строй тут же развернулся вправо, превратившись из шеренги в колонну, и во главе верховых знаменосцев двинулся в путь. Позади этой длинной вереницы неуклюже двигались обозы с продовольствием, оружием, одеждой. Главнокомандующий не спеша ехал чуть в стороне, в окружении трёх своих генералов.

Солнце уже поднялось довольно высоко, и утренняя прохлада постепенно отступала, слегка радуя уставших солдат от многодневных переходов.

— Скажи, Великий Амур, пройдём ли в этот раз? — спросил один из них.

— Пройдём! Или ты, сомневаешься?! — грозно сверкнул он пронзительным взглядом на генерала. — Или же ты боишься?!

— Не смею сомневаться в твоём могуществе, великий Амур, но… пятое лето пытаемся…

Амур выхватил из-за пояса плеть, и коротко свистнув в воздухе, она оставила на лице генерала кровоточащую рану.

— Ещё кто сомневается?! — крикнул император на своих подчинённых.

Командиры тут же попрятали взгляды, не желая испытывать участь товарища.

Войско двигалось на протяжении месяца по уже знакомому и самому лёгкому пути. В прошлые походы, которые так и не увенчались успехом, были опробованы разные направления, в итоге самым лёгким оказался именно этот путь, пролегавший по дну ущелья.

Учтя прежние ошибки, Амур был настроен решительно. Он уже не пытался штурмовать горы напролом как раньше, а велел провести разведку, в ходе которой и была найдена подходящая дорога. Во время первого неудачного похода полегла половина его войска в непроходимых горах, невесть откуда взявшихся. Зима, которую армия застала в самом сердце этих гигантов, показала тогда всю свою злобу и не пустила императора с его армией дальше середины могучего хребта. Амуру стоило немалых усилий подготовиться к новым походам.

И вот, наконец, огромная армия под предводительством великого Амура наконец-то пробралась сквозь высокие горы, простиравшиеся длинной грядой на многие тысячи километров. Переход стоил неимоверных усилий и времени, но задуманное все-таки удалось свершить.

Амур стоял на краю небольшого утёса и, глядя вдаль, мысленно ликовал.

Его войско расположилось внизу, в небольшой каменистой долине, поросшей редкими кустарниками. Впереди ещё оставалась преграда в виде труднопроходимого леса, но это было уже неважно…

Он сделал это! Он — величайший из великих, вскоре склонит мир к своим ногам, и страна Красного Солнца будет властвовать над всем этим полностью и безоговорочно!

Солнце степенно пряталось за горизонт. Амур любовался вечерним заревом, и настроение было великолепным. Император улыбался, что было не свойственно ему. Душа радовалась, созерцая красоту окружающего мира.

Его внимание вдруг привлёк незнакомец, сидевший на небольшом валуне чуть выше, на уступе неподалёку. Его светлые волосы трепал слабый ветер, глаза были прикрыты, а на губах играла едва заметная улыбка. Из одежды на нём были лишь потрёпанные штаны серого цвета, всё остальное оставалось неприкрытым, несмотря на довольно прохладную погоду и надвигающуюся осень.

Амур хотел было закричать своим подчинённым, но язык почему-то не слушался. Полководец каждый раз набирал воздуха в грудь и снова пытался кричать, но из горла вырывался лишь хрип. Он вдруг на секунду ощутил себя слабым и беззащитным. Собрав всю волю в кулак, император отбросил наваждение и решительно направился к человеку, продолжавшему без движений сидеть на прежнем месте.

Не без усилий преодолевая каменистые пороги, полководец взобрался на широкую, почти идеально ровную и гладкую площадку, с одним единственным камнем в центре, служившем в данный момент местом отдыха незнакомцу.

Отдышавшись, Амур сделал несколько шагов в сторону валуна и вытащил из ножен меч.

Человек продолжал сидеть с закрытыми глазами и никак не реагировал на появление императора. Его крепко сложенное мускулистое тело говорило о том что, скорее всего он являлся воином. На вид ему было не более сорока лет. Светлые короткие волосы и простое без резкостей умиротворённое лицо.

Этот оборванец не производил никаких движений и не падал на колени в страхе перед великим императором. Подойдя совсем близко, Амур хотел было разрубить пополам невежду, но в последнее мгновение передумал и, достав из-за пояса плеть, стеганул по лицу сидящего на камне.

Незнакомец открыл глаза. Из рассечённой щеки тонкой струйкой побежала кровь, стекая небольшим ручейком по голому торсу.

Полководец ещё раз замахнулся, но вдруг испытал непонятный страх. Рука дрогнула, и плеть выскользнула, упав под ноги. Этот страх пришёл из ниоткуда. Он не был привычным чувством завоевателя, и это пугало ещё больше.

— Ты, кто такой!? — дрожащим голосом произнёс Амур.

— Человек, — спокойно ответил незнакомец. Он продолжал сидеть не шелохнувшись, несмотря на кровоточащую рану. Казалось, это совершенно его не беспокоит, как будто ничего вовсе и не произошло.

Амур не понимал, что происходит. Паника вдруг нахлынула на сознание. Он чувствовал, как этот оборванец буквально прожигает его взглядом. Он смотрел прямо в глаза, ему, великому правителю великой империи.

Император пытался отвести взгляд, но этого не получалось. Человек будто вытаскивал душу из него.

Совладав кое-как с собой, неимоверным усилием он подавил этот непонятный страх.

Человек перестал смотреть на него и снова прикрыл глаза.

— Ты, кто? — повторил свой вопрос полководец, но уже как-то растерянно.

— Человек… — отозвался незнакомец.

— Как имя твоё?! — более властно спросил Амур.

— Зачем тебе моё имя? Оно что-то изменит? У меня нет имени, называй, как хочешь….

Наваждение улетучилось так же внезапно как появилось.

— Ты раб? — спросил полководец.

— Почему ты так решил, великий Амур?

— Потому что имени не имеешь. А откуда знаешь моё имя!? — удивился он.

— Ты сам его назвал.

— Не лги, раб, я тебе его не называл!

— Ну как же? Ты постоянно твердишь своё имя и постоянно восхищаешься своими достижениями. Только глухой не услышит, — с ноткой горечи в голосе произнёс человек и открыл глаза.

Сердце Амура дрогнуло, он снова испугался! Он вдруг осознал, что боится этого чужака, но не понимал — почему. Последний раз испытывать подобные чувства доводилось лишь в детстве, когда вёл себя неподобающе юному наследнику императора, и отец его жёстко наказывал. А здесь он испытывал страх перед взглядом какого-то сумасшедшего, непонятно откуда взявшегося у подножия безлюдных гор. Даже его войско, находящееся за спиной, почему-то не придавало уверенности.

— Прости меня, Амур, — вдруг заговорил незнакомец тихим голосом.

— За что я должен тебя прощать?!

— За то, что лишил тебя возможности самостоятельно решать…

— Хм… — император немного успокоился и задумался.

— Странно ты говоришь. Где твой дом, откуда ты пришёл?

— Мой дом там, где и твой, великий император!

— Ты хочешь сказать, что пришёл вместе с нами? Но ты не похож на бойца моей армии, ты похож на сбежавшего раба, а рабу положено быть на привязи. Или может ты бежал из своей армии? На воина ты тоже похож, хотя шрамов на твоем теле не видно. Говори, кто ты, или я прикажу казнить тебя немедленно! — снова переменился в лице император, а разум его начал наполняться гневом.

— Я никто, я — это Ты!

— Да как ты смеешь…?! — закричал Амур. В нём снова проснулась злоба, подстёгиваемая непонятным страхом. Он поднял валявшуюся под ногами плеть и что было сил начал лупцевать незнакомца.

Тело было уже всё в кровоточащих ранах. Император продолжал наносить удары с ещё большей яростью. Человек продолжал сидеть, не производя никаких движений. Его тело каждое мгновение пронзала дикая боль, но он терпел, он не мог иначе. Иначе просто было нельзя…

Запыхавшись, Амур остановился. Он тяжело дышал, глаза его были налиты кровью. Император подошёл к краю уступа и сделал несколько больших глотков воздуха. Постепенно мысли успокоились, он посмотрел на истекающего кровью человека, и на мгновение ему показалось, что он уже жалеет о том, что исполосовал этого сумасшедшего…. — Хм, как странно всё… — Амур ясно отдавал себе отчёт, что сейчас испытывает порочные и паршивые чувства, но ничего не мог с этим поделать. — Старею, — пробормотал себе под нос правитель и усмехнулся.

Вдруг под ногами что-то хрустнуло, и кусок каменной породы полетел вниз. Император потерял равновесие и последовал за ним. Его сердце резко сжалось, дыхание перехватило. Одной рукой он успел ухватиться за край, пальцы соскальзывали, сил не хватало. Кто-то ухватил его за руку и мощным рывком втащил обратно.

Отдышавшись, он посмотрел на своего спасителя.

Сумасшедший стоял рядом. Его тело было почти полностью красным от крови. Светлые до того штаны, приобрели грязно-бурый цвет.

Полководцу вдруг стало не по себе. Он только что избивал этого чудака, а тот спас ему жизнь. Этот стыд заставлял императора злиться. Он не понимал, как ему реагировать. Он чувствовал себя уязвлённым и оскорблённым, наверное, впервые в жизни. — Уж лучше бы сорвался — в сердцах подумал правитель.

Прогнав сумасбродные мысли, Амур поднялся на ноги и как можно скорее поспешил покинуть уступ.

Спустившись со склона, он сразу же направился к ближайшему караульному, которые стояли по периметру всего лагеря, на расстоянии в сто-сто пятьдесят шагов друг от друга. Ноги на ширине плеч, у каждого за поясом было по два меча: один короткий и один длиннее, в руке копьё, остриём смотрящее в небо. Кожаные доспехи, кое-где отделанные бронзовыми пластинами, плотно обтягивали тело. На груди у каждого была вшита в одежду блестящая бляха с изображением дракона с оскаленной пастью.

Император, дойдя до ближайшего бойца, достал своё излюбленное орудие возмездия, и плеть рассекла лицо солдату. Боец тут же припал на одно колено и склонил голову перед своим правителем.

Амур схватил воина за волосы и направил его взор в сторону уступа, на котором продолжал стоять человек.

— Так, вы охраняете лагерь?! Что последний нищий может спокойно прийти и посмеяться над нами?!

— Что прикажет мой император!? — дрожащим голосом спросил солдат. — Пусть мой император прикажет смыть позор кровью, воину, недостойному его великого войска!

Амур отошёл от бойца, плюнул себе под ноги и направился в центр лагеря.

Солдаты сидели вокруг костров и вели размеренные беседы. Заметив своего предводителя, они быстро вскакивали на ноги, коротко кивали головой и снова присаживались к огню. Полководец, не обращая внимания ни на кого, прошел в центр лагеря, где стояло несколько больших шатров, покрытых бычьими шкурами. Откинув полог одной из них, он зашёл внутрь.

Люди, сидевшие у небольшого очага, обложенного по кругу камнями, тут же вскочили на ноги и коротко кивнув, уселись обратно, освобождая место своему правителю.

Перед ними стояли небольшие чашки, наполненные прозрачной, слегка зеленоватой жидкостью, от которой тонкой дымкой струился пар, и исходил нежный аромат трав.

— Великий Амур! — тоном, полным благоговения, произнёс один из генералов и указал на свободное место, протягивая ему глиняную чашку, наполненную только что, благоухающим отваром.

Император резким взмахом ноги вышиб питьё из рук подающего, ошпарив кипятком его лицо. Присутствующие тут же вскочили на ноги и попрятали свои взгляды, уставившись в пол.

— Сыны змей! Предатели своего народа! — гневно закричал он на них. — Какие вы воины, если к нам свободно могут подобраться враги! Ты, Тариман, скажи, — ухватил он одного из них за грудки. — Ты первый день воюешь!? Ты во всех походах со мной, мы с детства вместе, ты ведь брат мой, и отец у нас один… — Амур отпустил его, присел к очагу и, несколько раз глубоко вдохнул.

Все молчали, не смея проронить ни звука, давая возможность императору успокоиться.

Тариман, которого Амур называл своим братом, таковым ему и приходился. Он был младше на три года. Высокого роста, хорошо подтянут. Острый подбородок скрывала чёрная как уголь борода. Слегка приплюснутый широкий нос и широкие скулы. Одежда у них была однообразная, за исключением того, что у Таримана на груди был изображён дракон, а у Амура — солнце. Хоть и были они детьми одной матери, но их сильно рознили глаза: широкие и большие у старшего брата и слегка раскосые у младшего. Это объяснялось тем, что их мать имела подобный вид глаз не редко встречавшийся у многих людей в империи. Да это никого особо и не волновало. Тариман был фанатичным приверженцем военного искусства и отряды, подчинявшиеся ему, считались элитой армии. Его блестящие умственные способности дали возможность быстро дослужиться до высокого чина и стать правой рукой императора. Их путь к вершинам власти пролегал разными дорогами. Тариман иногда в душе завидовал брату, считая несправедливым, что ему пришлось потом и кровью пробиваться наверх, а Амур унаследовал власть по старшинству. Хотя он и мог стать советником брата без особых усилий, но это не устраивало его. Тариману хотелось иметь настоящую власть и командовать сражениями на полных правах. Добившись своего, пройдя немыслимые испытания, обучения и битвы он всё-таки стал хоть и вторым человеком в армии, но полноправным командиром.

Двух других генералов звали Сибур и Дэлун.

Дэлун был командиром лучников и части пехоты. Ростом пониже императора, пятидесяти лет от роду. Слегка грузное тело с небольшим животом, говорили скорей о его принадлежности к спокойной жизни и никак не выдавали в нём высокопоставленного военачальника и тем более бойца. Но это было заблуждением. Дэлун был прекрасным воином и имел немалую физическую силу. Помимо этого он был хитрым стратегом и вносил немалую лепту в ход сражений. Казавшаяся на первый взгляд словоохотливость Дэлуна была обманчива. Выводя собеседника на откровения, он без труда заставлял его говорить то о чём хотел узнать.

Последний из генералов, находившихся в шатре императора — Сибур. Довольно худощавый и жилистый, самый высокий из всех присутствующих. Голова его была практически вся седая, несмотря на то, что года его только перевалили за четвёртый десяток. Он был слегка замкнутым человеком. Всегда мало говорил, если его не спрашивали, а то и вовсе молчал по возможности. Скорее это было защитной маской, так как он не любил и не умел врать и отвечал всегда прямо, если того требовала ситуация. Развитый с детства аналитический ум, помог ему добиться самых высоких результатов в военном деле. Характер Сибура был жёсткий. Отличительной его чертой являлась честность, отчего иногда он сам и страдал. Не будь упёртым в собственных целях, жизнь его наверняка сложилась бы менее удачно. Врождённая смелость, так же сыграла на руку генералу. Он мало чего боялся, можно даже сказать и вовсе был бесстрашным, но скорее это бесстрашие заключалось в анализировании ситуаций и их возможных последствий. В его подчинении находилась вся кавалерия и часть копейщиков.

— Ну, что молчите? — нарушил напряжённую тишину Амур.

— Великий император! Брат, тебя кто-то огорчил?! Скажи и он будет казнён! — после недолгой паузы произнёс Тариман.

— Тогда себя казни, ведь ты у нас отвечаешь за охрану лагеря, — уже почти безразлично ответил император.

— Амур, виновные будут наказаны тут же, только скажи! — Встрял в разговор Дэлун.

Правитель страны Красного Солнца пересказал вкратце произошедшее с ним, когда он гулял сегодня. К склону незамедлительно были отправлены бойцы, и вскоре загадочный незнакомец был доставлен в лагерь. Его руки были связаны за спиной крепкой бечёвкой, на шею накинули толстый аркан и привязали к дереву, выставив двух солдат для охраны.

Близились сумерки. Человек сидел, привязанный у дерева с запрокинутой головой вверх. Его глаза были прикрыты, он размеренно дышал, иногда делая глубокий глоток воздуха и медленно выдыхая. Несмотря на раны, лицо его выглядело безмятежным, не отражающим какой-либо боли или страдания. Изредка его губ касалась лёгкая улыбка. Раны уже не кровоточили, они были покрыты бурой коркой. Некоторые, не особо сильные, напоминали о себе лишь красной линией, слегка взбухшей. Охранники молча стояли по обе стороны от пленника как каменные статуи, не производя ни малейшего движения. Казалось, они даже не моргали.

Лёгкой трусцой, лавируя между кострами и людьми, к ним подбежал боец.

— Великий Амур требует его к себе! — сказал он, кивая на пленника.

Один из караульных тут же отвязал веревку от дерева и на поводу повел пленника. Второй шёл сзади, подстёгивая ведомого остриём копья.

Солдаты, мимо которых проводили пленного, тут же обращали на него своё внимание и что-то живо начинали обсуждать.

У входа в шатёр стоял император и разглядывал вечернее небо, сложив руки на груди. Он коротко кивнул охранникам и те, отвязав от шеи веревку, но оставив связанными руки, отступили в сторону. Амур вошёл в шатёр, жестом пригласив за собой незнакомца.

Внутри размеренно горел очаг, от которого дым устремлялся в круглое отверстие в центре конусовидного потолка. Справа сидел Тариман, скрестив ноги между собой, потягивая из глиняной чашки горячий отвар.

Весь пол был устелен шкурами животных. Пройдя на противоположную сторону от входа, император опустился на своё ложе, взял чашку и плеснул в неё из небольшого накрытого крышкой горшка с носиком.

— Ты будешь говорить? — спустя некоторое время, спросил Амур.

— Что ты хочешь, чтобы я говорил? — ответил человек, продолжая стоять у входа.

— Присядь, не нужно стоять, когда перед тобой император! — буркнул Тариман.

Пленник сделал вид, что не слышит его, продолжая стоять на своём месте, за что тут же получил древком копья удар по ногам и против воли припал на колени.

— Тариман, пусть стоит, если ему так хочется. Он сумасшедший.

— Амур, он не уважает нас! Этот червь даже смотрит с презрением! — Тариман грязно выругался еле слышно и продолжил наслаждаться напитком, брезгливо поглядывая на пленника.

— Так ты будешь говорить? — с невозмутимым спокойствием вновь спросил император.

— Спрашивай, — коротко ответил незнакомец.

— Кто ты? Ты следил за нами? Ты служишь нашим врагам? Как твоё имя? Даже если ты раб, то имя у тебя все равно когда-то было, назови его. Ответишь на все вопросы, и я разрешу, чтобы тебя покормили. Или может ты лекарь? Я гляжу, раны твои заживают быстро.

— Благодарю за проявленную заботу обо мне, великий Амур! Я — человек. Если тебе нужно моё имя, то придумай его сам, я просто человек. Следить мне за вами незачем, я просто здесь!

— Где здесь? — не понял император.

— Дома…

— Ты живёшь в этих предгорьях?

— Если тебя интересует, где именно я живу, то странно, что задаёшь этот вопрос. Жил утром на уступе, живу сейчас в шатре твоём. Это очевидно.

Император начал раздражаться. — Тариман, проверь войско! — коротко приказал он брату, давая понять, что хочет остаться с пленником наедине.

Тариман недовольно вздохнул, нехотя поднялся и вышел из шатра.

— Ты жив лишь потому, что спас мне жизнь сегодня! — раздражённо, заглядывая в глаза пленнику, произнёс Амур. — Но это легко исправить и на рассвете ты будешь казнён, если продолжишь говорить непонятное мне!

— Я говорю правду, великий Амур. Что тебе непонятно, спрашивай.

— Как ты можешь жить в моём шатре, оборванец?! — возмутился император.

— Ты спрашиваешь, где я живу? Я же просто — живу. Я не могу где-то жить, а где-то не жить. Когда тело моё умрёт, тогда я не буду здесь жить. Но сейчас я живу в твоём шатре, ведь ты конкретно спрашивал — где я живу. Я ответил — здесь. Разве это неправда?

— Странно ты мыслишь. Просто — человек, просто — здесь…

— Да, Амур, это просто. В этом нет ничего сложного, но я понимаю твои муки. Понимаю, почему не можешь понять…

— Почему, тогда на уступе, ты сказал, что лишил меня возможности что-то решать? Я не ощутил этого, — перебил император.

— Если бы меня не было там, на уступе, то ты не полез бы вверх и не сорвался бы вниз, — ответил пленник.

— Но это я решил, лезть мне вверх или нет! Понимаешь, я решил, не ты!

— Ты заблуждаешься, Амур. Своим присутствием я вынудил тебя туда пойти. Потому что по-другому ты не мог поступить.

— Возможно, ты и прав, — Амур задумался на мгновение. — Значит, это ты виноват в том, что я сорвался, и я не обязан тебе ничем за своё спасение! — подвёл итог полководец и мысленно возрадовался своему выводу. Теперь не было никакой ответственности перед этим сумасшедшим. Не было той неловкости, которую он испытал, избежав смерти. Император был доволен. Настроение заметно улучшилось.

— А теперь представь, великий Амур, что это говорит лишь о том, что ты безволен, принимать какие-либо решения самостоятельно. Вся твоя жизнь — есть желание чужое, но никак не твоё собственное решение.

Амур снова задумался и нахмурил брови. Настроение быстро переменилось.

— Ты очень дерзок, просто человек! Сейчас тебя отведут обратно, а на рассвете, если я пожелаю, будешь казнён. Ты не раб, рабы так не могут говорить, ты пришёл из стана врага, я в этом уверен. Готовься к смерти и молись своим богам! Это моё решение! Ведь ты не мог за меня решить свою судьбу?! — император прищурился и хитро заглянул в глаза пленнику.

— Амур, другого решения ты принять не мог. Подумай, ведь я уязвил твоё самолюбие! А кто я, для тебя? Никто. А ты — великий император, которому указывает какой-то бродяга. Представь, что обычный солдат из твоей армии, вдруг придёт к тебе и станет говорить подобное. Что сделаешь с ним? Так что, это тоже не твоё решение. Это решение твоей страны, твоего отца, который поступил бы так же, твоего деда и прадеда…. Это решение твоих обязанностей, границ законов существующих в твоей голове. Ты не можешь поступать по-другому. Ты не знаешь, как по-другому! Поступив иначе, ты станешь непонимаем для них. Ты думаешь, что правишь всеми, но правят тобой. Ты — раб, Амур, не я!

Правитель резко вскочил со своего места, подошёл к пленнику, схватил за грязные волосы и со злобой посмотрел в глаза. — Нет, просто человек, ты глуп, и сказания твои глупы! Я решаю — что, где и когда должно произойти! И чтобы тебе было это ясно, рабом отныне будешь ты, тварь! — Император швырнул человека на пол, вышел из шатра и приказал, дежурившим у входа солдатам, увести пленного.

Вдохнув полной грудью прохладного вечернего воздуха, вернулся обратно в шатёр. Второй раз за сегодняшний день он испытывал противное чувство, не в силах как-то на это повлиять. Почему он терпит этого оборванца? Император чувствовал себя униженным и оскорблённым. Злоба бурлила в его голове, заставляя виски сильно пульсировать. В некоторые моменты Амур вдруг осознавал, что сумасшедший прав и на душе становилось ещё тяжелей. Никогда в жизни он не был так растерян.

Вскоре злоба сменилась апатией. Императору ничего в этот момент не хотелось. Он лежал в одиночестве и сквозь потолочную дыру смотрел на далёкие звёзды, мерцающие на небосводе.

День близился к закату. Преодолев очередную гряду леса, огромное войско вышло на холмистую равнину, изредка усеянную небольшими низкорослыми кустарниками и казавшуюся бесконечной. Вплоть до горизонта, сколько хватало взгляда, не было видно ни намёка на ставший так ненавистным лес.

Солдаты заметно измучились, преодолевая нескончаемые буреломы и крупные заболоченные местности. Часть вьючных животных погибла при преодолении последнего препятствия, оказавшегося одним из самых сложных участков на пути.

Предводитель войска шёл немного в стороне и вёл на поводу своего коня. Рядом шествовали его военачальники. Немного позади, на коротком аркане, привязанном к сбруе лошади, вели пленника. Он по-прежнему был одет в одни только холщёвые штаны, торс оставался неприкрытым и, несмотря на прохладную погоду, на лице его не читалось никакого дискомфорта. Он шёл довольно бодро, казалось не испытывая никакой усталости. На фоне своих пленителей человек выглядел хорошо отдохнувшим и полным сил, лишь лёгкая задумчивость изредка проскакивала на его лице. Он часто прикрывал глаза, а затем резко их распахивал и чему-то улыбался, глядя в бескрайнее небо.

Император пока не определился с конкретной ролью этого человека в своём отряде, но и отпустить его он не мог, справедливо полагая, что незнакомец — посланник врагов. В иные моменты Амур порывался казнить его, но что-то останавливало, и он откладывал эту меру до следующего раза, полагая, что тот что-то скрывает. Император наверняка был уверен в том, что пленник знает эти края, и надеялся выпытать важную информацию от него. Некоторые попытки сделать это, успехом пока не увенчались. Пленник или отвечал молчанием или говорил непонятные вещи. Пытки, которыми поначалу пытались его разговорить, никакого результата не давали. Амур со временем привык к непонятным речам и уже не так сильно раздражался. Императору даже стало интересно слушать незнакомца. — В конце концов, рано или поздно я заставлю его говорить то, что нужно… — думал император. Ему особо некогда было возиться с подобными расспросами. Во всяком случае, пленник никуда не денется. Осень подстёгивала армию всё сильней, торопя их успеть до морозов дойти до первого поселения.

Вдалеке показался высокий холм, тянувшийся длинной полоской вдоль горизонта, на котором просматривались редкие деревья. Амур запрыгнул на лошадь и резво сорвался с места. Его примеру тут же последовало близкое окружение. Вскоре полтора десятка всадников взобрались на вершину холма. По ту сторону раскинулась обширная долина. Внизу неторопливо текла небольшая река, на вид не особо глубокая, чему свидетельствовали каменные валуны, торчащие из воды. Вода спотыкалась о них и создавала небольшой шум. На противоположном берегу шумела своими кронами небольшая лиственная роща. Чуть вдалеке ещё несколько похожих.

Амур молча смотрел вдаль, подставив лицо под порывы ветра и о чем-то думал. Он часто вспоминал родные края, казавшиеся в данный момент очень далёкими и даже нереальными. Несмотря на сильный характер, император всё-таки был в первую очередь человеком, и как любого человека его часто посещала тоска по дому. Это случалось всегда и во всех походах, которые ему удалось свершить за свои десять лет правления, с тех пор как умер отец от непонятной болезни. Мать умерла на год раньше при родах. Первые годы во главе империи казались адом. Иногда опускались руки, и он думал, что не сможет удержать столь огромное государство. Боялся совершить какую-нибудь непоправимую ошибку, которая нарушит баланс в стране и тогда всё начнёт рушиться. До этого он конечно же обучался всему, но тогда за спиной стоял отец и в случае неоправданных действий поправлял будущего императора. Только оставшись в одиночестве после смерти родителей, Амур полностью прочувствовал всю глубину ответственности. В те годы Тариман пытался сблизиться с братом и вклиниться в правление, но Амур быстро пресёк эти попытки. Тариман был очень импульсивным и дерзким человеком. Амур это всегда прекрасно знал и, принимая какие-либо решения, не особо доверял мнению брата. Тот был хорош в битвах, подготовке к сражениям, организации походов, но в вопросах жизни и устройства государства легко мог наломать дров. Амур и сам был слегка сумасбродным, но перед принятием ответственных решений старался всё хорошо обдумать.

Тариман побаивался старшего брата, по праву унаследовавшего трон. Воспитывались они в жесточайшей строгости, и каждый чётко знал свое место в этом мире. Так поступали их отцы и их деды, прадеды. По-другому было нельзя, иначе империя, создававшаяся многими веками, рассыплется, как фарфоровая чашка, ударившаяся о твердь. Может быть, когда-нибудь Тариман и станет императором в случае смерти Амура, но в подобном случае он и сам вряд ли останется жив. Смерть императора — это поражение, а поражение — это смерть всех. Во всяком случае, победители в живых не оставят никого. В рабство если только попасть, тогда жить будешь…. Но рождённый править, воевать, участвовать в создании великих империй — рабом быть не может! Так полагал каждый воин страны Красного Солнца, так полагал и Тариман.

Император прикрыл глаза, сопротивляясь попыткам стихии выбить влагу из них. Высокие густые травы по ту сторону реки с шумом подавались в разные стороны, создавая своим шёпотом и движениями абстрактные картины в его воображении. Амур погрузился в безразличие ко всему миру. Он следил за каждым движением зелёного ковра и вслушивался в каждый шорох природы. На мгновение в сознание пришла непонятная тоска, скулы предательски свело. Ему вдруг показалось, что вся его жизнь пролетела очень быстро…. Что он уже умер, а эта трава по-прежнему продолжает расти, несмотря на бесконечные попытки ветра склонить её. Нет, она ляжет всё равно. Снег одержит над ней победу. Но как только он растает, трава снова поднимется и будет продолжать свой шёпот, несмотря ни на что и будет смеяться над человеком, неспособным сделать подобное!

Правитель где-то в глубине души был удивлён своим мыслям, но это удивление не удавалось прочувствовать ясно. Оно как-то смазывалось и отходило на задний план, придавливаемое каким-то другим чувством, казавшимся сильным и важным, но так же быстро ускользающим при попытке это осознать…

— Брат мой, хорошее место для лагеря, — унёс голос из раздумий.

Амур резко встряхнул головой, прогоняя наваждение.

— Да, Тариман, хорошее… Где твои дозоры? Следов их не видно что-то.

— Скоро будут. О долине гонцы докладывали. Она небольшая чистая, никого здесь нет.

— А если бы были?! — нахмурил брови Амур, выдержал небольшую паузу и рассмеялся.

— Брат, ты нехорошо думаешь обо мне. Неужели я позволил бы тебе подставить свою грудь под оружие врага, не убедившись в безопасности?! Всё уже проверено до того, как мы вышли из леса. Ты же знаешь моих воинов….

— Знаю, Тариман, знаю…

— Скажи, брат, тебя что-то тревожит? — с опаской, пряча взгляд, спросил Тариман.

— С чего ты взял? — отозвался император. — Я уверен в нашей армии и в нашей скорой победе, как никогда. Вот доберёмся до страны Гариев, и я знаю, что нам не составит труда склонить их народ перед Великим Красным Солнцем! Наши дети, Тариман, будут благодарны нам и будут гордиться своими отцами, создавшими мощную и нерушимую империю!

— Я не об этом, Амур. После того, как мы пересекли хребет, ты стал каким-то странным. Даже сейчас, когда мы стояли над долиной, я видел выражение твоего лица. Прости меня, брат, но я видел в твоих глазах страх…

По маленькому отряду, находившемуся на холме, прокатился полный удивления и возмущёния вздох. Даже первые военачальники в строю Империи никогда не слышали подобных речей в адрес своего правителя. Даже, несмотря на то, что обладателем этих речей был самый близкий и родной человек из его окружения, это было сродни вызову.

Лицо Амура налилось красками, в глазах вспыхнул гнев. Он выхватил плеть из-за пояса и со всей силы ударил брата рукоятью по лицу. Кровь тут же хлынула из рассечённой переносицы. Император слегка замешкался, а затем снова последовали два удара. Тариман сидел с туго натянутыми поводьями на гарцующей лошади, и не смел сопротивляться или даже ретироваться. Он терпел, он знал, за что терпел, знал, что последует после его слов и теперь не смел даже просить о прощении!

— Кто ещё увидел страх на моём лице!? — закричал командир на своих подчинённых. — Ты, Сибур, может, видел?! Или ты, Дэлун?!

— Брат мой, я готов искупить свою вину перед тобой, как полагается воину, сомневающемуся в могуществе и смелости своего императора. Я не понимаю, почему усомнился… — пытался оправдаться Тариман.

— Великий император, мы…. Ни один из нас, верно служащих тебе и процветанию империи, не можем усомниться в твоей смелости! — встрял генерал Дэлун. — Все устали от этого долгого похода, и вероятно Тариман видел на твоём лице лишь каплю усталости и ничего больше. Я служу тебе многие годы, и подобное просто не может быть. Ты встречался с врагами лицом к лицу и никогда не испытывал страха, так почему его тебе испытывать сейчас? Прости брата, Амур, он просто устал.

— Сыны змей! — уже слегка успокоившись, гарцевал император верхом на коне вокруг своих подчинённых, — Ни один воин в моей армии не может испытывать страх! Запомните — ни один!

Он убрал плеть за пояс, и ещё раз окинул гневным взглядом всех.

Вскоре к холму подтянулось войско, напоминая о себе разномастным шумом.

— Сибур, командуй воинам, ставим здесь лагерь, — коротко приказал император.

— Да, Амур, — ответил тот и, развернув коня, умчался вниз холма.

Амур слез с лошади, не спеша подошёл к спешившемуся брату и протянул платок, — Утрись… Нехорошо, когда твои солдаты будут видеть тебя такого.

Тариман взял платок и промокнул почти уже не кровоточащие раны на лице.

— Дэлун, отправь бойца за лекарем, — приказал Амур.

— Не нужно, брат, — перебил его Тариман, — что я за воин, если с каждой царапины буду к лекарю обращаться?

— Так ты хочешь сказать, что я ещё и слаб, что не могу нанести ничего кроме царапин?! — заглянул в глаза брата император, затем рассмеялся и похлопал его по плечу, — Ладно, Тариман, не держи зла на меня, только следи за тем, что говоришь и кому! — более серьёзно закончил он.

— Прости, Амур, устал я наверное, сам не понимаю, что говорю.

— Забудь! Подготовь лучше своих драконов, пусть хорошо разведают местность вокруг. Здесь останемся на несколько дней, все устали, воинам нужен хороший отдых. Страна Гариев наверняка уже близко…

— Брат, мои бойцы уже прочёсывают местность. Я дал указания ещё несколько дней назад, что как только выберемся из леса, должна быть полная разведка всей местности. Последний гонец, прибывший утром, сообщил, что пока никаких следов врага не обнаружено. Даже небольшие селения отсутствуют, не говоря о Гарийских городах.

— Я понял тебя, Тариман, ты знаешь своё дело лучше меня. Как только станет что-то известно, тогда решим. Давай лучше отдохнём, как следует, брат…

Множество костров, вокруг которых сидели солдаты, освещали долину. Кто-то спал, укутавшись одеждами, а кто-то негромко беседовал и потягивал ароматный травяной отвар, смакуя каждый глоток. В такие моменты любой напиток, даже самый противный на вкус, казался даром богов и согревал не только внутренности, но и успокаивал душу.

Прозрачное ночное небо мерцало миллиардами звёзд, добавляя умиротворения и успокаивая напряжённый мозг.

По всему холму, в одиночестве, на небольшом удалении друг от друга, неподвижно стояли часовые, внимательно вглядываясь и вслушиваясь в окружающую местность. Хоть они и устали порядком, но дело знали чётко и не позволяли себе расслабляться. Пройдёт немного времени, и их сменит следующая группа, а они отправятся к тёплым очагам, отдыхать и набираться сил.

У края рощи, почти в самом сердце долины, стоял императорский шатёр, из купола которого вверх поднималась тонкая струйка дыма. Рядом находились несколько палаток, чуть поменьше. У входа в каждую из них стояли хорошо вооружённые часовые. У каждого на поясе висело по два меча, а в руке копьё, смотрящее в ночное небо. К ближайшему дереву от императорского шатра был привязан человек и, облокотившись спиной об него, казалось, тихо спал.

Внутри главного походного дома, на небольших лежанках, сооружённых из шкур животных, вокруг очага сидели четыре человека и вели размеренную беседу, потягивая из глиняных чашек горячее питьё. Их лица излучали умиротворённость, иногда выдавая лёгкую блаженную улыбку.

— Амур, скоро холода придут, нужно поторопиться и успеть дойти до первого Гарийского города, пока белое одеяние не накрыло всю землю.

— Знаю, Дэлун. В этом лете не удастся завершить поход. Слишком много сил и времени ушло на длинный путь. Нужно захватить первый город и дожидаться скорейшего прихода весны. К следующим холодам мы должны быть дома. Кто-то останется в этих краях устанавливать закон великой империи. Часть рабов будут прокладывать путь из Гарии в Красное Солнце, часть уйдёт с нами, — император отхлебнул из дымящейся чашки и на секунду задумался…

— Тариман, я решил, что тебе придётся взять местное правление в свои руки. Понимаю, что тяжело будет первое время, но оно того стоит, брат! Все эти земли будут наши, поверь, империя станет такой, какой её не видел ещё никто! Мы воспитаем из дикарей, которые живут здесь и не знают красоты и величия мира, достойных империи сынов и дочерей!

— Как скажешь, брат, но я думал, что останешься ты. Ведь кому, как не тебе знать, как править? Я всего лишь воин…. Не испорчу ли я великое начинание? Всё-таки стоит наверняка дождаться победы, а потом и решать. Мы не знаем этих людей, и мало кто бывал в этих краях, чтобы наверняка знать, что-то о них… — Тариман лукавил. Ему не было никакой выгоды оставаться во враждебной стране, пусть и побеждённой. По опыту он знал, что для того чтобы установить какие-то свои порядки, требовалось много сил и нужных действий, а это ему совершенно было неинтересно. Всё что он умел, это проводить военные операции и как ему казалось — править своей родной страной. В собственной империи никого не требовалось склонять и ломать чью-то волю, а здесь можно и клинок под рёбра получить если зазеваешься. Тариман жил по принципу — пришёл, завоевал, ушёл дальше завоёвывать. Из пепла строить очередную колонию империи, не вызывало у него никакого энтузиазма. Будь его воля, он бы полностью лишал боеспособности побеждённую сторону, уводил рабов, трофеи и не более.

— Не спорь, Тариман, мы слишком рискуем. Империя осталась под присмотром Варга, а он слабовольный и мягкотелый юнец. Даже отец иногда стыдился его и всегда говорил, что лучше бы родилась дочь и нам сестра, вместо этого слюнтяя в мужском обличии. У него даже глаза узкие, не говоря об остальном. Ну а в случае поражения, нам и вовсе не придётся думать. Нечем будет…

— Амур, но и у меня похожие глаза, однако я не мягок духом. Мудрецы говорят, что это признак мудрости. Широкий взгляд не нужен такому человеку, он всё видит не глядя!

— Ты, Тариман, хочешь сказать, что я глуп и необразован? Ведь глаза у меня не узкие, как у вас, они обычные…. У Сибура обычные, но мало кто сравнится с ним в умении правильно мыслить. Плюнь в лицо своим мудрецам!

— Успокойся, брат, просто ты сын нашего отца и впитал всю его силу и величие, а мы с Варгом всего лишь дети нашей матери, поэтому и похожи, — льстиво ответил Тариман, неспешно надраивая куском войлока бронзовую нагрудную бляху с изображением дракона с оскаленной пастью, извергающим пламя.

— Э-эх, Тариман, любишь ты красивые речи говорить. Как змея другой раз извиваешься. Ты даже змею себе на грудь повесил и всем своим воинам…

— Брат, ты ведь знаешь, что это наш символ мощи, он был на знамёнах нашего прадеда и деда. Это — хитрость, Амур! Без неё разве можно было бы побеждать врагов? Это основа моих солдат, ведь благодаря их службе, мы знаем, что и где происходит. Они охраняют твой покой и твою жизнь…!

— Вот символ мощи! — ударил себя в грудь император, на одеждах которой в отблесках пламени красовалось вышитое золотыми нитями солнце с множеством лучей. — Скоро это надоест и я сорву с вас всех этих тварей.

— Я не спорю, брат…

— Всё, Тариман, я устал! Оставь свои речи для них, — кивнул он на сидевших рядом генералов и тихо слушавших спор братьев.

Амур поправил шкуру под собой, опрокинулся на спину и уставился в потолок, заложив руки за голову.

— Прекрасных снов тебе, великий император! — поднялись со своего места генерал Дэлун и генерал Сибур.

— Отдыхай, брат. Мы все устали, нужно отдохнуть, — Тариман спрятал за пазуху свою чашку и последовал к выходу.

Оставшись в одиночестве и почти полной тишине, за исключением потрескивающего костра, правитель прикрыл глаза и попытался уснуть. Последнее время его голова была наполнена множеством непонятных вопросов, которые он сам с трудом понимал.

Амур некоторое время ворочался с боку на бок. Сон не спешил. Намучавшись, он поднялся, умылся из бронзового блюда, стоявшего рядом, и поспешил выйти на улицу.

Ночь была прохладная. Полная луна и зарево множества костров в низине давали возможность более-менее видеть окружающее пространство. Заложив руки за спину, император размеренно расхаживал взад-вперёд вдоль кромки рощи. Иногда он запрокидывал голову и с открытым ртом рассматривал звёзды. Стоял так некоторое время, затем снова начинал вышагивать до следующей остановки.

Вскоре он обратил свой взор на привязанного к дереву человека. Не спеша, император подошёл к нему и некоторое время, молча, смотрел на спящего полуголого пленника.

Амур размышлял над тем, что легко может казнить его и всё…. Или взять да отпустить на все четыре стороны, пусть идёт своей дорогой…. Но в итоге приходил к выводу, что не может поступить никак. Император чувствовал где-то в глубине души, что пленник не так прост, как кажется. Да что уж там говорить — пленник за эти дни, что находился рядом, стал настоящей загадкой, одновременно и отталкивающей и притягивающей. Иногда это страшно раздражало. Однозначно император понял лишь одно: врагом этот чудак не являлся точно. Но подобные мысли он держал при себе, не желая их выносить на суд своих приближённых соратников.

— Кто же ты все-таки? Просто человек, просто здесь… — бормотал император себе под нос.

— Да, Амур, всё просто, — внезапно пленник распахнул глаза и заговорил, отчего полководец вздрогнул, застигнутый врасплох.

— Всё намного проще в этом мире, чем ты себе представляешь!

— Ты, как мой брат — говоришь непонятно, иногда красиво и лживо! — выпалил император.

— Ты считаешь, что я говорю неправду?

— Возможно. Хотя это скорее помешательство. Я пытаюсь вспомнить и, кажется, что где-то видел тебя, уж больно знакомое лицо, а память у меня хорошая. Скажи, раб, ты родом из Гарии? Хоть на этот вопрос ответь.

— Да, Амур, мой род из Гарии, — пленник задумался на мгновение. — Странное какое имя ты дал ей…

— Значит, ошибаюсь или ты лжёшь, в Гарии я не был, и видеть тебя не мог. А как вы зовёте свою страну? У неё есть другое название? — спросил император.

— Никак не зовём. Для чего ей как-либо зваться и делиться на кусочки? Ведь она одно целое и неделимое. Это наш дом, Амур!

— Не понимаю тебя…. Ты говоришь о Гарии?

— Да, о ней и не только, а обо всей земле. Зачем её делить, она ведь едина.

— Всё равно не понимаю…. Пусть она что-то там целое, но вы же как-то руководите процессами в государстве? Ваши города, должно быть, одни крупнее, какие-то меньше. Управление как происходит? Название — это, пожалуй, одна из главных вещей. Не будь в моей стране имён городов, я не понимал бы, как вести учёт этих городов, людей, в них проживающих, сбора налогов…. Происходил бы бардак. Не было бы той великой империи, которая есть сейчас. Это всё должно чётко делиться и как-то обозначаться, иначе страна ослабнет и вымрет, либо станет добычей более сильного соседа!

— У нас такого нет, Амур. Каждый человек волен делать то, что ему хочется. Мне сложно объяснить тебе, император, очень сложно…. Ты говоришь странные вещи. Как можно отобрать, завоевать у самого себя…! В чём смысл?

— Что значит — у самого себя? — император подошёл поближе к пленнику и присел рядом.

— Амур, говорю ведь, что всё едино, абсолютно всё, а мы забываем об этом и пытаемся делить. Ты яблоко возьми, к примеру…. Если его поделить пополам, станет ли одна половина не яблоком?

— Будет две половины яблока, — ответил правитель.

— Но они ведь будут продолжать быть этим самым яблоком? В них что-то изменится? Сок в обеих половинках будет тот же, вкус тот же.

— Иной раз мне кажется, что говоришь ты мудро, просто человек, а иной раз думаю: зачем слушаю твой бред? — император глубоко вздохнул и погладил свою коротко стриженую бороду.

— Вот и я не понимаю, Амур, зачем вы всё делите, — пленник откинул голову к стволу дерева и прикрыл глаза. — Мы стали, как то самое сорванное яблоко. Поделили себя пополам, затем ещё раз разрезали, и теперь каждый кусок стремится отобрать живительную влагу у соседнего куска, не понимая, что все они — есть один некогда целый плод, небольшой, может быть даже незначительный, но целый. И родитель у этого плода один, который в свою очередь является частью иного. Но мы так же не можем понять, что этим самым родителем являемся сами! Цель плода — дать новую жизнь! Вся его мощь заключена в маленьких семечках, которые вырвутся на свет после того, как война будет окончена и дадут ростки новой жизни. И ничего не останется от этого яблока. Его война с самим собой ничего не даст, кроме того, что может повредить семена, и тогда жизнь прервётся…. Но ты, Амур, не воспринимай это буквально, у яблока конечно же иная цель, например, накормить тебя и меня…

Император поднялся на ноги, запрокинул голову к небу и, что было сил, громко захохотал.

Из палатки неподалёку тут же выбежал человек, озираясь по сторонам.

— Что-то случилось, мой император? — быстрым шагом подошёл он к своему полководцу.

— Нет, Сибур, всё прекрасно, — сквозь смех ответил Амур.

Наконец отсмеявшись, он сделал несколько глубоких глотков воздуха.

— Тебя наверняка изгнали из твоей страны, чтобы не позорил род свой, — правитель махнул рукой. — Можешь не отвечать, я бы тоже изгнал, хотя нет…. Ты стал бы сочинителем при моём дворе, мне нравятся такие истории.

— Сибур, прикажи пусть дадут ему еды и одежду, он заслужил, — коротко приказал император генералу.

Амур развернулся и быстрым шагом удалился к себе в шатёр. В слегка приподнятом настроении он довольно быстро уснул.