Нас просто не было

ГЛАВА 1

День обещал быть насыщенным. Сначала надо съездить к отцу. Судя по суровому тону, каким он разговаривал со мной по телефону, вызывая к себе в загородный особняк, у него что-то случилось. Или, может, просто решил меня повоспитывать – и такое бывает. Примерно раз в полгода на него нападает родительский азарт, и он с особым рвением пытается заняться моим воспитанием. Правда, надолго его не хватало – слишком много работы, поэтому времени на дочь почти не оставалось. Ладно, ничего страшного. Посидим, послушаем, похлопаем глазками, потом подмажемся и скажем, что он лучший папуля на свете, и разойдемся каждый по своим делам. Все как всегда.

Потом меня ждут они! Шикарные туфли из новой коллекции! Я их отложила вчера вечером, потому что забыла кошелек дома. Они великолепны, роскошны, обалденны! И стоят всего-то каких-то двадцать пять тысяч рублей. Каринка локти кусать будет, что я их первая ухватила!

При мыслях о новой обуви я почувствовала такой восторг, что даже мурашки по рукам побежали. Быстрее, быстрее, я хочу, чтобы они стали моими!

Заехала внутрь отцовских владений, миновав охранника. Он лишь кивнул, и я направилась к утопающему в зелени дому. Я сказала дому? Извините, оговорилась. К дворцу. Самому настоящему, трехэтажному, роскошному.

Припарковала свою красненькую «Ауди» недалеко от крыльца, резонно предположив, что я тут ненадолго и не стоит терять время на заезд на подземную парковку. Выбралась из машины, вдохнула полной грудью свежий загородный воздух и бодрым шагом направилась внутрь, продолжая мысленным взором ласкать вожделенные туфли.

***

Отец сверлил меня тяжелым мрачным взглядом, пробирающим до самых костей. Я даже невольно выпрямилась на стуле, превратившись в каменное изваяние. Когда он так смотрит, впору бежать и прятаться. Похоже, разговор будет действительно серьезным.

Мы сидели в его кабинете, где все удобно, функционально, лаконично и в тоже время роскошно. Стол из красного дерева, на котором дорогие канцтовары и огромный ноутбук, картины – оригиналы! – на стенах, кожаная мебель. Отец всегда брал самое лучшее, и цена не имела значения.

Он сидел, облокотившись на локти, нагнувшись чуть вперед и рассматривая меня. Ох, не нравится мне все это. Я привыкла, что у меня есть отец, к которому можно приехать на ужин раз в месяц и который исправно обеспечивает меня деньгами. Красота! Я не мешала ему работать, заводить новых любовниц, выкидывая старых, как ненужный хлам, а он не мешал мне жить в свое удовольствие. Вот она – семейная идиллия! То, что он вызвал меня к себе в середине недели, да еще в приказном порядке – очень нехорошо. Наверное, какой-нибудь доброжелатель опять нажаловался на меня. Вообще не понимала, кому какое дело, чем я занимаюсь? Завидно – завидуйте молча!

– Нам предстоит серьезный разговор, Кристина Алексеевна, – строго произнес он.

Ого! Кристина Алексеевна?! Это уже серьезно. Так он меня называет, только когда я что-то натворю. Против воли начала перебирать в уме свои недавние поступки. Вроде ничего из ряда вон. Все как обычно.

– Расскажи мне, чем ты занимаешься?

– В каком смысле?

– В прямом. Как проходит твой день?

Я растерянно посмотрела на него, не понимая, куда он клонил:

– Встаю, умываюсь, чищу зубы, иду на кухню…

– Прекрати паясничать, я не об этом! – он сердито прервал меня, грозно сверкнув глазами.

Похоже, чувство юмора у него сегодня отсутствовало. Плохо.

– Пап, что ты хочешь услышать? Я не понимаю. Мой день проходит так же, как у всех остальных. Встаю, делаю свои дела, встречаюсь с людьми. Все как всегда.

– Какие именно дела ты делаешь? – все тем же суровым тоном уточнил он.

– Разные, – я неопределенно повела плечами.

– Разные, говоришь? – он рывком выдвинул верхний ящик у стола и достал оттуда синюю толстую папку. – Давай-ка посмотрим, что это за дела. Понедельник – поход в салон, вторник – забег по магазинам, среда – посиделки с подружками в кафе. И так далее и тому подобное. Каждый день одно и то же, разница только в салонах, магазинах и забегаловках!

– Ты следил за мной?! – с негодованием воскликнула, вскакивая на ноги. Это уже ни в какие ворота не лезет!

– Сядь! – он ударил ладонью по столу. – И не смей вопить, когда с тобой отец разговаривает! Свой норов оставляй для своих подруженек, а со мной, будь добра, веди себя достойно!..

И я села. Поджала хвостик и села. Выражение его глаз подсказало, что сейчас самое время заткнуться. Он был зол на меня. Очень зол. Да что ж такое произошло?

Он снова обратился к папке:

– …Каждый твой день проходит так: встала ближе к полудню, потом пошла по магазинам, салонам, потом с подружками по кафе, ресторанам, потом по гостям, затем веселая ночь в клубах, из которых возвращаешься только под утро. А на следующий день все повторяется заново. И так по кругу. Не надоело еще?

Я промолчала, резонно подозревая, что мой ответ «нет, совсем не надоело» разозлит его еще больше. Он несколько секунд сверлил меня грозным взглядом и, словно прочитав мои мысли, продолжил:

– А мне надоело. Я вчера был на благотворительном вечере – обычное сборище толстосумов. Не секрет, что мы ходим по таким мероприятиям, чтобы тряхнуть перед всеми своим достатком, похвастаться успехами – сама знаешь, не маленькая. Так вот, когда разговаривали о бизнесе – я был на высоте, когда говорили о любовницах – тоже. Но стоило зайти разговору о детях, как я оказался в таком болоте стыда и позора, что словами не передать!

Теперь понятно, откуда такой порыв в очередной раз заняться моим воспитанием. Я сидела молча, уткнувшись взглядом в свои руки, по опыту зная: когда у него такое настроение, лучше схорониться и не показывать виду, что жива.

– У одного сын – ГЛАВА крупного филиала банка. У другого – открыл сеть магазинов. У третьего дочь домохозяйка, которая к двадцати пяти годам родила ему трех внуков! И я стою, краснею, потому что сказать нечего! У меня одна-единственная дочь, на которую была вся надежда, и что толку? Ни карьеры, ни внуков – ничего! Я оплатил тебе учебу в ВУЗе. Что в итоге? Ты проходила на грани отчисления весь срок обучения и еле вытянула на троечный диплом!

– Пап, они просто хотели, чтоб ты больше платил, – промямлила, – поэтому специально заваливали меня.

– Правда? Прямо валили, не покладая рук, а ты, бедняга, ночи напролет над учебниками корпела? – припечатал он. – Ладно, получила ты эту филькину грамоту, и что дальше? Уже три года ты ни черта не делаешь!

От его тона я сжалась в комочек, мечтая стать невидимой.

– Кроме гулянок и шмоток, тебя вообще ничего не интересует! У тебя хоть хобби есть какое-нибудь? – в его голосе сквозило такое презрение, что я буквально чувствовала его кожей.

– Я фотографирую… – начала оправдываться, но была безжалостно перебита.

– Ты имела в виду, что купила безумно дорогой фотоаппарат, который пылится в шкафу? Или, может, твои фотки в соцсетях, где ты выставляешь тарелки с едой и свои наманикюренные ногти? Отличное хобби, ничего не скажешь!

Его слова колоколом гудели в ушах. Когда он злился, то не жалел чувства собеседника, и ему было плевать кто перед ним: деловой партнер или собственная дочь.

– Пап… – обиженно начала я.

– Что пап? Что? Неужели тебе нравится вот такая жизнь беспросветного овоща? Целей нет, стремлений нет, даже отношений прочных и то нет. На что ты рассчитываешь? Что будешь вот так мотыльком, пустоголовой стрекозой порхать всю жизнь за мой счет?

Про деньги заговорил, значит, совсем все плохо. Сейчас начнет попрекать куском хлеба.

– А может, ты на Карину свою ненаглядную равняешься? Зря. Знаешь, в чем между вами разница? Ты – единственная дочь, на которую возложены определенные моральные обязательства перед семьей, а она – пятый ребенок, долгожданная поздняя девочка. И ее папаша, имея четырех преуспевающих сыновей, может себе позволить с умилением смотреть на все ее выходки и позволять ей делать, что угодно. Так вот, я – не он, а ты – не Карина. И мне весь этот бардак, в который ты превратила свою жизнь, надоел. Тебе сейчас сколько? Двадцать пять?

– Вообще-то двадцать три! – обиделась я.

– Невелика разница, – отмахнулся он от моего задетого самолюбия, – самое время браться за ум, пока еще есть возможность.

Обязательно, вот прямо сейчас как возьмусь покрепче…

– Я требую, чтобы ты или нашла работу, или завела семью. И тот, и другой вариант меня устроит, – огорошил он прямым безапелляционным заявлением.

Я поперхнулась и удивленно уставилась на отца. Красивый, породистый мужик, которого не портили ни морщинки вокруг глаз, ни серебро седины на висках. В отличной форме для своих пятидесяти лет. Безупречно одет. Ум холодный, расчетливый… и такие несуразные глупости иногда выдает. Я с трудом сглотнула, чувствуя себя букашкой под его взглядом, и опустила взгляд на свои руки. Так, Кристина Алексеевна, успокаиваемся, включаем дочернюю покорность и тихо сваливаем отсюда. Ждем, пока его отпускает «родительский приступ» и живем дальше своей жизнью.

– Хорошо, пап, – смиренно проблеяла, все так же не поднимая взгляда, – я буду работать над этой проблемой.

– Правда? И когда начнутся работы? – сарказм в его голосе показывал, что мне он не поверил. – Через неделю? Месяц? Год? Пять лет? А может, к твоему пятидесятилетию?

– В самое ближайшее время, – пламенно заверила.

– Во-о-о-т, – протянул он, – молодец. Это уже серьезный разговор.

Я вскинула на него непонимающий взгляд. Его интонация мне не понравилась, что-то было не так, неправильно.

– И чтобы поддержать тебя в твоем яростном неудержимом стремлении найти работу или мужа, – продолжал он, глядя на меня не моргая, словно королевская кобра, – я урезаю твое ежемесячное содержание.

Отлично! Вот только этого мне не хватало! Пару раз он уже применял такие меры, и, скажу прямо, приятного в этом мало.

– И насколько? – постаралась поинтересоваться спокойно, чтобы от обиды и негодования не дрожал голос.

– Начиная с этого момента и до тех пор, пока не выполнишь одно из этих двух требований – все равно какое, выбирай сама – ты будешь получать от меня двадцать тысяч рублей в месяц.

СКОЛЬКО?! Он шутит? Уже не пытаясь сдержать изумление, уставилась на отца, открыв рот:

– Двадцать тысяч? – сипло переспросила, надеясь, что все-таки мне послышалось.

– Да, – он с готовностью кивнул, – двадцать тысяч рублей.

– Да на такие деньги не прожить! Ты смерти моей голодной хочешь?

– Ошибаешься, дорогая моя дочь. Для нашего города это нормальная зарплата, многие получают меньше. Люди на такие деньги живут, детей растят, отдыхать ездят. Так что это вполне достойная сумма…

Чего в ней достойного?! Да я за одну ночь могу столько спустить! Меня туфли в магазине ждут и те дороже! Бли-и-ин…

– Как только узнаю, что ты работаешь – не для вида, а на самом деле – восстановлю твое содержание в полном размере. Если после этого бросишь работу – опять урежу. И, не дай Бог, я узнаю, что ты пилильщицей ногтей работаешь! Ищи что-то достойное, пусть с небольшой зарплатой, но с возможными перспективами. То же самое с семьей. Находишь мужа, живете крепкой дружной семьей, и я опять-таки восстанавливаю твое обеспечение. Все просто.

– И где я эту работу, по-твоему, должна найти? – внутри ворочалась истерика.

– Где хочешь. Я предлагал тебе десятки вариантов, но ты отказывалась. Так что теперь и палец о палец не ударю. Справляйся сама…

Сидела перед ним с ощущением, будто попала в западню, из которой так просто не выбраться. Ведь не шутит. Ни грамма. Ни капельки. Абсолютно серьезен, собран и решителен. Это четкое, продуманное решение, а не всплеск эмоций, как я сначала решила.

– …Если с работой не справишься – ищи мужа. Ты красивая, так что проблем не возникнет.

Мужа? Не хочу я никакого мужа! Мне и так прекрасно, без брачных оков, цепей и обязательств.

– Не боишься, что я какого-нибудь прощелыгу найду, который охотится за чужим состоянием? – не удержалась и желчно спросила.

– Хм, какое состояние? У тебя в распоряжении двадцать тысяч ежемесячно, не думаю, что такими доходами ты кого-то поразишь. А я с юридической точки зрения все тылы уже прикрыл. Так что мне бояться нечего, а вот тебе придется, если решишь себе, как ты выражаешься, прощелыгу в мужья взять. Тебе с ним жить под одной крышей, спать в одной постели. Так что смотри сама, решай сама – это твоя жизнь. И предупреждаю сразу: не приходи ко мне за дополнительными средствами. Не дам больше ни копейки. Учись экономить, планировать расходы, контролировать свой бюджет.

– Что тут контролировать, если в распоряжении всего двадцать тысяч? – воскликнула, всплеснув руками.

– Сократишь свои рестораны, клубы, солярии и маникюры. Будешь коротать вечера с книгой, – он явно надо мной глумился, – перед тем как идти в магазин – список будешь писать, что купить. Приобретешь проездной. Будешь свет везде выключать и воду экономить. В общем, делать все то, что обычные люди. Если уж совсем невмоготу станет – приезжай ко мне, накормлю, но денег не дам.

Если бы это не был мой отец, чей авторитет для меня непререкаем, я бы уже скандалила изо всех сил, борясь с несправедливостью. А с ним этот номер не пройдет. Решение принято, он не отступит.

Катастрофа.

***

Выходила от отца я в состоянии зомби, не в силах поверить в происходящее. Двадцать. Тысяч. Рублей. Это же просто издевательство какое-то! Ни в магазин нормально сходить, ни в салоне посидеть – ничего! Перед глазами всплыл образ туфлей. Проклятье, ну почему я не купила их вчера, когда у меня был безлимитный тариф? Почему? И платье новое хотела, и телефончик. Почему я вчера забыла кошелек? Знала бы, что сегодня окажусь в такой клоаке, вчера бы потратила много-много тысяч, скупая все, до чего смогла дотянуться! Хотелось выть от отчаяния и стучаться головой об руль. Очень некстати всплыла мысль о том, что я удачно вчера заправила полный бак, а то бы на бензин куча денег ушла.

День прошел ужасно. Вся на эмоциях, я поехала в центр города, мечтая перекусить в каком-нибудь кафе – заесть печаль. Да вот только вспомнила, что те кафе, к которым я привыкла, мне теперь не по карману. Засада. Стиснув зубы, проехала мимо бутика, на витрине которого красовались туфли, которые могли бы быть моими. Вне себя от злости отправилась домой, отключила телефон, чтобы никто не беспокоил, и, наскоро перекусив, устроилась в огромном кресле перед телевизором, пытаясь найти выход из этого ужасного положения.

В том, что отец не шутил, я не сомневалась. Похоже, в этот раз он серьезно решил меня переделать. В таких условиях хочешь – не хочешь, а работать пойдешь, не подыхать же с голоду. И кем мне работать? Идти консультантом в магазин? Ни за что! Если в моем кругу об этом узнают – все, пиши пропало! Не отмоешься от позора до конца дней своих. Секретарша? Та же ерунда. У нас считают, что раз секретарша, то сто процентов секретутка. Не вариант. Устроиться по образованию? Отличный вариант! У меня диплом финансиста. Да вот только отец прав – диплом-то ни о чем. Я ни черта не понимаю во всем этом финансировании.

Что же делать? Чем быстрее я эту проклятую работу найду, тем скорее папаша вернет мне доступ к деньгам. Но где ее найти? Такую, чтобы и нравилась, и перед тусовкой не было стыдно, да еще и с перспективами, как он хочет?

Вариант с замужеством я даже не принимала во внимание. На фиг надо обузу на себя такую взваливать?

Это были тяжкие думы, и в них я просидела до самого вечера, так и не найдя выхода.

Засада. Куда ни плюнь, везде засада!

Спасибо, дорогой папочка! Спасибо!