Наш Буденный

Солдатский вожак

Род Буденных происходит из малоземельных крестьян Воронежской губернии. После отмены крепостного права дед Иван со всей своей семьей в поисках сносной жизни перекочевал на Дон и вместе со старшим сыном Михаилом стал батрачить у богатых казаков, переходя из станицы в станицу. Женившись на крестьянке, тоже из бывших крепостных, Меланье Никитичне Емченко, девушке умной и работящей, Михаил Буденный поселился неподалеку от станицы Платовской на хуторе Козюрин. Там 25 апреля 1883 года в его семье и родился мальчик. Назвали его Семеном.

Безрадостным было детство сына батрака. В девять лет его определили мальчиком на побегушках в магазин купца Яцкина. С утра до ночи выполнял грязную и зачастую непосильную работу: мыл полы, чистил хозяйскую обувь, колол дрова, таскал из колодца воду, а когда немного подрос, купец послал его в кузницу. Там ремонтировали плуги, ковали коней, изготовляли подковы. Подросток запомнил день, когда ему удалось отковать подкову. Бородатый старик кузнец, одобрив работу, сказал:

— Возьми ее себе на счастье…

Но до счастья было еще далеко. Пришлось поработать у того же купца Яцкина на локомобильной молотилке смазчиком, кочегаром, машинистом. Осенью 1903 года его призвали в армию, определили в конницу и в начале русско-японской войны направили в далекую Маньчжурию. Семен Буденный стал рядовым 46-го казачьего полка, участвовал в боях.

Когда война окончилась, Буденного перевели в Приморский драгунский полк, квартировавший неподалеку от Владивостока. Докатившееся сюда эхо расстрела рабочих у Зимнего дворца и баррикадных боев на Красной Пресне в Москве будоражило солдат. Сильное впечатление на Семена Буденного произвела листовка, в которой было написано: «Земля должна принадлежать тем, кто ее обрабатывает!» В тот тревожный год он впервые услышал о большевиках, про которых солдаты, таясь начальства, говорили шепотом.

Воинскую службу молодой драгун нес исправно и вскоре стал одним из лучших в полку наездников и фехтовальщиков. В 1907 году его направили в Петербургскую школу наездников при Высшей офицерской кавалерийской школе. Заманчиво было побывать в столице, да и учеба давала преимущества при увольнении в запас. Наездник, отслуживший срок действительной службы в армии, мог поступить берейтором на конный завод, а их на Дону было немало.

Столица поразила Семена Буденного социальными контрастами: пышностью дворцов и нищетой заводских окраин. В первое свободное воскресенье, начистив до блеска сапоги, драгун пошел на Дворцовую площадь и, любуясь красотой Зимнего дворца, невольно бросал взгляды на мостовую, словно ожидая увидеть следы невинной крови, пролитой тут в январе 1905 года. С гранитной набережной Невы он долго смотрел на Петропавловскую крепость, в сырых казематах которой, как сказал знакомый рабочий-путиловец, томились лучшие люди России…

На занятиях в школе наездников Семен Буденный получал отличные оценки, а на конных состязаниях занял первое место. Ему присвоили звание младшего унтер-офицера. Хотелось закончить второй год обучения, чтобы остаться в школе инструктором-наездником, но не пришлось. Отозвали драгуна в полк, и он снова пересек всю Россию, едучи из города на Неве под Владивосток.

Когда срок действительной службы в армии истек, Семен Буденный остался в полку сверхсрочником. Чем мог — помогал родителям. Письма от них приходили редко. Были в них бесконечные поклоны да жалобы на житье-бытье. Хотелось повидать отца с матерью, и летом 1914 года старший унтер-офицер, получив кратковременный отпуск, отправился в станицу Платовскую, куда перебралась вся семья. Там, на Дону, и застала его первая мировая война.

Вместе с мобилизованными из запаса сверхсрочника Семена Буденного направили в Армавир, к месту расквартирования запасного драгунского дивизиона. А вскоре он оказался на фронте — его определили взводным унтер-офицером 5-го эскадрона в 18-й Северский драгунский полк Кавказской кавалерийской дивизии. И вот первое боевое задание: во главе взвода провести разведку в районе польского местечка Бжезины. Лихой взвод захватил в плен около двухсот вражеских солдат, двух офицеров и десятки повозок с обмундированием. Все солдаты получили георгиевские медали «За храбрость», а старшего унтер-офицера Семена Буденного отметили Георгиевским крестом 4-й степени.

Но недолго он носил этот знак отличия. Вскоре кавалерийскую дивизию перебросили на Кавказ в район Тифлиса. Здесь и произошло событие, едва не стоившее Буденному жизни. Защищая интересы солдат, Семен Михайлович поссорился со своим начальником — вахмистром и в запальчивости ударил обидчика.

— Не выдадим тебя, Семен, — в один голос сказали солдаты.

Обозленный вахмистр пожаловался начальству. Но на все расспросы полкового следователя солдаты отвечали, что вахмистра, мол, ударил норовистый конь. Через неделю драгун построили в каре, вынесли полковой штандарт. Послышалась команда:

— Старшему унтер-офицеру Буденному на середину, галопом, марш!

Драгуны замерли. Адъютант полка зачитал приказ, в котором говорилось, что за совершенное преступление Буденный подлежит преданию полевому суду и расстрелу… Офицер сделал паузу и продолжал:

— Но, учитывая честную и безупречную службу, решено: под суд Буденного не отдавать, а ограничиться лишением его Георгиевского креста 4-й степени.

Вздох облегчения пронесся по рядам: Семена Буденного любили в полку.

В конце 1914 года Кавказская кавалерийская дивизия походным порядком выступила на русско-турецкий фронт. Шли ускоренным маршем по размытым горным дорогам вдоль персидской границы. В первом же бою, под городом Ван, Семен Буденный отличился. Его взвод проник во второй эшелон турецких войск и атаковал трехпушечную батарею. Орудийные расчеты были порублены, а новенькие пушки конной тягой вывезены в расположение 18-го драгунского полка. За дерзкую вылазку «проштрафившийся» унтер снова был награжден Георгиевским крестом 4-й степени.

После взятия города Ван дивизию погрузили в товарные вагоны и перебросили в Баку, оттуда — через Дон на Украину, в тихий, зеленый городок Проскуров, а из Проскурова — опять в Баку. Зачем нужны были такие переброски, никто не мог взять в толк. В Баку Кавказскую кавалерийскую дивизию включили в состав экспедиционного корпуса и на пароходах через Каспийское море переправили в Персию.

В середине января 1916 года дивизия походным порядком двинулась на Багдад. Нищета персидских деревень поражала солдат. Во время привалов и дневок они отдавали голодным женщинам и детям хлебные пайки, отсыпали из седельных торб горсти овса. Бескорыстная доброта драгун к бедному люду вызывала недовольство начальства. Оно запрещало это делать, но Семен Михайлович словно не замечал милосердия подчиненных и, вспоминая о своих многочисленных племянниках и племянницах, сам норовил сунуть босоногим мальчишкам и девчонкам то кусок сахару, то ржаной сухарь.

Узнав о движении русских войск, турецкое командование приняло все меры к тому, чтобы задержать их. Отряды врага днем и ночью нападали на колонны и обозы. В стычках этих Семен Буденный показал мастерство владения оружием, незаурядную храбрость и был награжден еще одним Георгиевским крестом, теперь уже 3-й степени. Много драгун погибло на пути в Багдад. Но Семен Михайлович был неуязвим, ибо не было равного ему по ловкости, лихости и точности сабельного удара. Его взводу пришлось самостоятельно действовать в тылу противника. Весь взвод получил награды, а старшего унтер-офицера Семена Буденного отметили Георгиевским крестом 2-й степени.

Под Керманшахом экспедиционный корпус, натолкнувшись на сильное сопротивление противника, перешел к обороне. Турецкое командование наращивало силы, к линии фронта выдвигались свежие части, и в это время особенно нужны были «языки». Однажды с четырьмя солдатами под покровом ночной темноты через заграждения из колючей проволоки Семен Буденный проник в расположение противника. Лазутчики скрытно добрались до третьей линии траншей, захватили шестерых солдат и старшего унтер-офицера. За этот подвиг Семен Буденный был награжден Георгиевским крестом 1-й степени и таким образом стал обладателем полного банта георгиевского кавалера.

Весь 1916-й и начало 1917 года Кавказская кавалерийская дивизия провела на чужбине. Вести с родины приходили редко, в них чувствовалась тревога. В немногочисленных письмах, получаемых драгунами из дому, угадывалось, что в народе нарастает недовольство и войной, и самодержавием. Солдаты все чаще задумывались над своей нелегкой долей. Они жаждали мира, рвались домой, в родные места. Подобные чувства все больше охватывали и Семена Буденного.

В марте 1917 года дивизию отвели с фронта, сосредоточили в порту Энзели (Пехлеви). Предстояла переброска на Западный фронт. Грузились на транспортные суда весело, с песнями. На какое-то время все опасности войны оставались за горами. В портовой сутолоке от одного из драгун, только что прибывшего в полк, Семен Михайлович узнал, что в России революция:

— Царю дали по шапке, повсюду митинги и красные флаги…

Весть эта произвела впечатление разорвавшейся бомбы. В случившееся верили и не верили — по слухам, революция свершилась добрых две недели назад, а в полку все оставалось по-прежнему. Но после погрузки командир эскадрона, построив людей, объявил:

— Император Николай II отрекся от престола. Создано Временное правительство, на него возложено управление страной до созыва Учредительного собрания.

Пока плыли через бурное Каспийское море, среди драгун шли споры о революции: какая она и что даст трудовому народу? Все радовались — раз нет царя, значит, скоро конец войне. А когда суда причалили к пирсам бакинской пристани и началась разгрузка, среди солдат появились люди в штатском; они призывали поддерживать Временное правительство и довести войну до победного конца. И в порту, и на станции железной дороги, где грузились воинские эшелоны, Семен Михайлович прислушивался к разговорам офицеров. Многие из них говорили, что России нужен сильный диктатор, возражали против создания солдатских комитетов, ратовали за продолжение войны до победного конца. Все услышанное и увиденное не могло не волновать, заставляло задумываться, искать среди солдат единомышленников, а возвращение в памятные места под Тифлис, где его едва не расстреляли за бунтарство, придавало мыслям Семена Михайловича живость и остроту. Он становился одним из многих тысяч солдат, помышлявших о борьбе за свободу.

В Екатеринофельде, в сорока верстах от Тифлиса, полк заставили присягнуть Временному правительству. Были проведены выборы в эскадронные, полковые и дивизионный солдатские комитеты. На эти выборы в полк прибыл большевик Филипп Махарадзе, произнес горячую речь, зло высмеяв тех, кто требовал проливать солдатскую кровь за интересы капиталистов и помещиков. На выборах Семен Михайлович впервые услышал о вожде трудящихся Владимире Ильиче Ленине.

— Выбирайте в свои комитеты, — призывал Филипп Махарадзе, — тех, кому верите, тех, кто хочет мира!

Драгуны 5-го эскадрона, отдавая должное храбрости и справедливости Семена Михайловича, видя в нем кровного товарища-хлебороба, единодушно выбрали его председателем эскадронного солдатского комитета. А на собрании полка избрали и членом полкового солдатского комитета. Теперь Семен Михайлович стал жить интересами не только своего взвода и эскадрона, но и всего полка.

В первых числах июля 1917 года Кавказская кавдивизия прибыла в Белоруссию. Была бурная пора. По настоянию большевиков начались перевыборы солдатских комитетов, изгнание из них приверженцев войны до победного конца. Солдаты крепко доверяли Семену Буденному и выбрали его председателем полкового комитета, а вскоре пришлось исполнять обязанности и председателя дивизионного комитета. За несколько месяцев масштабы деятельности Семена Михайловича возросли от взвода до дивизии.

Работать было трудно. Возникали тысячи вопросов. И тут на помощь пришла военная организация большевиков Западного фронта. Еще в первые дни пребывания на новом посту Семен Михайлович познакомился с М. В. Фрунзе, известным ему тогда по партийной кличке Михайлов. М. В. Фрунзе был председателем Совета крестьянских депутатов Минской и Виленской губерний, а также членом фронтового комитета армий Западного фронта. Он и большевик А. Ф. Мясников связали С. М. Буденного с Минским горкомом партии, приглашали на заседания большевистского Совета рабочих и солдатских депутатов. Встречаясь с большевиками, читая рекомендованные ими брошюры, молодой выдвиженец солдатских масс постигал основы большевистской науки, учился поступать так, как подсказывало классовое сознание. Еще не став членом партии, он всем сердцем начал разделять ее идеи и в меру сил проводил их в жизнь.

Непрерывно возникали конфликты между солдатами и офицерами. Ежедневно в солдатский комитет поступали сведения о случаях самодурства офицеров, об ущемлении прав рядовых. Пришло сообщение из Гомеля. Тамошний военный комендант писал, что в городе бунтуют команды выздоравливающих. По распоряжению штаба дивизии туда для подавления «бунта» была направлена 1-я кавалерийская бригада. Когда эшелоны прибыли в Гомель, С. М. Буденный, как председатель дивизионного солдатского комитета, энергично посоветовал повременить с разгрузкой и направился в местный солдатский комитет. Убедившись, что самоуправство гомельского военного коменданта не знает границ, предложил комитетчикам действовать решительно — созвать солдатский митинг.

— Ишь ты, собрать митинг, — засомневались те. — Соберемся все в одном месте, а вы нас в шашки…

— Не опасайтесь… Этого не случится, — твердо пообещал Семен Михайлович.

Митинг собрали на другой день. На площадь прискакал комендант. Он взобрался на трибуну и, размахивая наганом, начал ругать солдат, угрожая перестрелять «бунтовщиков». Наглое выступление кончилось для коменданта плачевно. Разъяренные солдаты закололи штыками обидчика: слишком сильна была ненависть к приверженцам старых порядков.

В Гомеле С. М. Буденного разыскал посланец от М. В. Фрунзе и сообщил, что с фронта на Петроград движется так называемая «дикая» дивизия, укомплектованная в основном горцами из Осетии, Дагестана и других районов Кавказа. С помощью ее и других войск корниловцы намереваются ликвидировать Советы в Петрограде и установить военную диктатуру в стране. Революционные рабочие и солдаты задержали эшелоны этой дивизии на станции Дно, но контрреволюционеры пытаются пробиться к Питеру другими путями. Связной передал приказ большевистской организации Западного фронта — во что бы то ни стало разоружить «дикую» дивизию.

Обстановка сложилась острая, действовать надо было немедленно. Семен Михайлович известил о полученном задании председателей полковых солдатских комитетов и заручился их поддержкой. В пути следования бригады к Орше, через которую должны были проходить эшелоны «дикой» дивизии, в вагоне, где собрались комитетчики, неожиданно появился М. В. Фрунзе. Он подтвердил все сказанное связным и сообщил, что по предложению большевиков в эту дивизию послана горская делегация.

— В крайнем случае, если потребуется, — сказал он, — применяйте силу. Но прежде всего постарайтесь объяснить солдатам, чем вызвана необходимость их разоружения.

М. В. Фрунзе советовал по прибытии в Оршу связаться с местным ревкомом, который уже извещен о предстоящем событии, и с железнодорожниками выработать совместный план действий. Так и сделали. В Орше бригада, руководимая солдатским комитетом, выгрузилась и приняла боевой порядок, держа под прицелом все здания, пути, перроны. Железнодорожники же, облегчая выполнение задачи, увеличили интервалы прибытия эшелонов с частями «дикой» дивизии. И вот подкатил первый эшелон. Большевики направились в вагоны. Против ожидания горцы легко расстались с огнестрельным оружием, но шашки и кинжалы оставили при себе. И так происходило с каждым из прибывающих эшелонов. Задача, поставленная М. В. Фрунзе, была выполнена.

Поздней осенью 1917 года в войска Западного фронта пришла радостная весть — в Петрограде революционный пролетариат, солдаты и матросы под руководством большевиков взяли власть в свои руки. Великая Октябрьская социалистическая революция свершилась! По рукам солдат ходили подписанные Председателем Совета Народных Комиссаров В. И. Лениным декреты о земле, о мире. Всех неудержимо потянуло домой, к семьям, к земле, которую Советская власть отдавала крестьянам. Солдатский комитет Кавказской кавалерийской дивизии принял решение о демобилизации. Ежедневно в переполненных до отказа теплушках из Минска уезжали драгуны.

В суматохе демобилизационных забот Семена Михайловича Буденного не оставляла тревожная мысль: что делать дальше? На фронте еще продолжались кровопролитные бои, но многие казачьи полки походным порядком уходили на Дон и Кубань, куда, по слухам, со всех сторон съезжались контрреволюционные офицеры. Классовое чутье подсказывало — на юге России зарождается белое движение, с которым пролетариату и трудовому крестьянству придется скрестить оружие. И когда дивизионный солдатский комитет, отправив демобилизованных, прекратил работу, Семен Михайлович, прихватив винтовку, шашку, револьвер и седло, на попутных поездах тоже двинулся домой — в станицу Платовскую.