Наш Буденный

Тысячеверстный поход

С. М. Буденный и К. Е. Ворошилов ехали в Москву для согласования вопросов, связанных с передислокацией Конармии. В конце длинного состава цистерн с нефтью — подарка московским рабочим от воинов— ростовские железнодорожники прицепили два вагона. Один — служебный, для Реввоенсовета 1-й Конармии, А другой, с мукой и сахаром, — в адрес В. И. Ленина. Буденновцы грузили мешки с трофейными продуктами, хорошо зная, что Ильич распределит их по детским домам. Рано утром в один из последних мартовских дней 1920 года эшелон двинулся на север, через Донбасс, по местам, откуда совсем недавно конармейцы изгнали белых.

Поезд шел медленно, долго простаивал на промежуточных станциях. Поглядывая з окна, Буденный и Ворошилов припоминали прошедшие бои, возвращались к мыслям о предстоящей переброске 1-й Конармии на Украину. «По железной дороге осуществить такую переброску почти невозможно», — думал Семен Михайлович.

Взяв лист бумаги, Ворошилов прикинул, что для переброски личного состава, коней, вооружения, авиаотрядов, бронеподразделений, штаба и тылов армии потребуется более сотни эшелонов. Где взять столько вагонов, платформ, паровозов? Как быть с фуражом? Сколько времени уйдет на погрузку и разгрузку? Выходило, что, даже если бы и удалось добыть вагоны, Конармия меньше чем через три-четыре месяца не смогла бы сосредоточиться в назначенном районе. Семен Михайлович с карандашом в руках рассчитал, что суточными переходами по тридцать— тридцать пять верст с дневками и ночевками, и даже при весьма возможных стычках с махновцами и другими бандами, можно за полтора-два месяца от Майкопа дойти до Знаменки, в районе которой предполагалось сосредоточить соединения 1-й Конармии. К тому же движение походным порядком создавало благоприятные условия для снабжения частей продовольствием и фуражом за счет местных ресурсов.

Через несколько суток «особый эшелон» прибыл в Москву. Остановились в гостинице «Националь», напротив Кремля. Через час Буденный и Ворошилов были у Главнокомандующего Вооруженными Силами республики С. С. Каменева. Выслушав краткий доклад о состоянии 1-й Конармии, Главком заговорил о порядке переброски ее к западным границам. Несмотря на уже принятое предварительное решение о передвижении конников походным порядком, вопросов, которые следовало решить в полевом штабе, было много. Этим и занялись.

Улучив свободную минутку, Семен Михайлович позвонил И. В. Сталину и М. И. Калинину. Те обрадовались приезду знакомых фронтовиков, пригласили их на заседание IX съезда партии, обещали устроить встречу с В. И. Лениным. И хотя Семен Михайлович много слышал о Ленине как о внешне обыкновенном человеке, пылкое воображение рисовало Ильича высоким, широкоплечим, с крупной головой и суровым взглядом проницательных глаз.

Командарм стоял в группе военных делегатов съезда, ожидая появления В. И. Ленина. И не заметил, когда быстро идущий по коридору среднего роста человек, с небольшой бородкой, подошел к военным и, окидывая его с ног до головы прищуренным взглядом, спросил:

— Так вы и есть тот самый Буденный? Как дела, товарищ Буденный?

— Слава богу, Владимир Ильич, — с трудом приходя в себя от неожиданности, ответил командарм.

— Это, выходит, по-русски — хорошо. Значит, «слава богу»? — звонко и заразительно рассмеялся Ленин и тут же, посерьезнев, добавил — О вашем приезде мне уже говорили, но я не ожидал увидеть вас так скоро. Идемте на заседание, а о делах поговорим позже.

После вечернего заседания съезда, когда делегаты отправились ужинать, В. И. Ленин пригласил командиров-конармейцев к себе в кабинет, находившийся в Кремле. Он хотел знать абсолютно все связанное с жизнью конников — в каких боях участвовали за последнее время, награждены ли отличившиеся, каково состояние политической работы в полках, как относятся бойцы к политике партии и Советской власти, что можно сказать об их настроении, каков классовый, национальный и даже возрастной состав бойцов 1-й Конармии, достаточно ли обмундирования, продовольствия, медикаментов, боеприпасов и фуража, хватает ли газет и агитлитературы… Вслушиваясь в ответы, Ильич делал пометки в блокноте. Беседа была дружеской, сердечной, располагала к взаимной откровенности. Порою Ленин обменивался взглядом с Ворошиловым, которого знал еще по Стокгольмскому съезду партии. По всему чувствовалось, что Ильичу понравился Семен Буденный — подтянутый, бравый командир, так много сделавший для защиты Советской власти. После того как командарм живым, народным языком нарисовал картины сражений 1-й Конной на Южном и Кавказском фронтах, Владимир Ильич заметил:

— Что же, выходит, мы правильно поступили, создав Конную армию. Таких армий не было в истории. Белые имеют только конные корпуса… Да, товарищи, — продолжал он, все более и более воодушевляясь, — революция ломает все старое, отжившее и выдвигает новые, прогрессивные формы организации, в том числе и в военном строительстве.

Всматриваясь в доброе и в то же время сосредоточенное лицо Ленина, вслушиваясь в его голос, Семен Михайлович невольно припоминал трудности, которые пришлось пережить при организации 1-й Конной. Именно этот сугубо штатский на вид человек, великолепно разбирающийся в военном деле, отбросив всех рутинеров, помог создать грозу белогвардейщины —1-ю Конармию.

Кратко обрисовав внутреннюю и международную обстановку, В. И. Ленин сказал, что теперь белопанская Польша стала главной ударной силой Антанты. Политическая цель ее нового похода остается прежней: уничтожение Советской власти в России, восстановление в ней буржуазно-помещичьего строя.

— Империалисты намерены, — сказал в заключение Ильич, — польский пролетариат и беднейшее крестьянство бросить в новый пожар войны и на их крови умножить свои богатства.

Беседа затянулась. Несколько раз в кабинет заглядывал секретарь. В. И. Ленин посмотрел на часы и поинтересовался планами переброски 1-й Конной армии на другой фронт.

— Только, пожалуйста, не растягивайте сроки, нужно спешить, — сказал он.

На следующий день в перерыве между заседаниями съезда партии у конармейцев произошла еще одна встреча с В. И. Лениным, который в коротком разговоре подтвердил — надо начинать переброску Конармии на запад. Торопил и Главком С. С. Каменев. Как только все основные вопросы в полевом штабе были решены, он сказал:

— Начинайте двигаться на Ростов. Дальнейший маршрут определит командующий Юго-Западным фронтом товарищ Егоров. Ваша армия переходит в его распоряжение.

И Буденному, и Ворошилову хотелось бы еще несколько дней пробыть в Москве, но обстановка требовала немедленного выезда в Конармию. В первых числах апреля ее части выступили из Майкопа. Кроме уже испытанных в боях дивизий теперь в ее состав вошла вновь сформированная из добровольцев — горняков и металлургов Донбасса, портовых рабочих и металлистов Таганрога—14-я кавдивизия.

В начале похода в станице Кущевской состоялась III армейская партийная конференция. Заслушав доклады о текущем моменте и решениях IX съезда партии, делегаты обсудили вопрос о деятельности политотдела армии, выслушали сообщения политотделов дивизий. Конференция обратила внимание всех партячеек частей на усиление внутрипартийной работы, на прием в партию наиболее отличившихся бойцов. Тяга людей в партию была огромной. Заявления пожелавших вступить в ее ряды и приложенные к ним рекомендации были немногословны, но выразительны. В них содержалась исчерпывающая характеристика: участвовал в боях под Царицыном, Воронежем, Касторной, освобождал Донбасс, форсировал Дон, дрался за Ростов и Егорлыкскую; был ранен, контужен, награжден орденом Красного Знамени…

Коммунисты были первыми в боях, первыми оказались и в начавшемся тысячеверстном походе, в преодолении всех его трудностей. А невзгоды начались сразу. Весенние паводки снесли мосты, и надо было строить переправы через разлившиеся реки. Особенно сложным оказался переход через Батайские лиманы: паводок размыл дамбы, по которым проходила дорога на Ростов. Пришлось среди апрельской распутицы восстанавливать дорогу, засыпать промоины. Большую трудность представлял переход через Дон, где уцелел только один железнодорожный мост. По призыву Реввоенсовета 1-й Конармии на помощь бойцам пришли трудящиеся Батайска и Ростова. Два дня кипела жаркая работа. На сотнях подвод перевозились кирпичи, доски, бревна, земля. В ход пошли пилы, топоры, лопаты — сооружались подъездные пути, укладывался дощатый настил на железнодорожное полотно. Люди трудились дружно.

В десять часов утра 20 апреля конармейцы, окруженные толпами ростовчан, эскадрон за эскадроном, полк за полком торжественно прогарцевали по празднично принаряженным улицам города, одетого в нежную весеннюю листву бульваров и садов.

С. М Буденный принял два Красных знамени — от трудящихся Москвы и рабочих Ростова. Они развевались над колоннами буденновцев рядом с боевыми знаменами полков, идущих навстречу новым сражениям.

23 апреля Конармия двинулась из-под Ростова к берегам Днепра. Каждой дивизии определили маршрут и рубежи, которых она должна была достигнуть за суточный переход. Поскольку марш совершался в районах, где разгуливали анархистско-кулацкие банды, вперед и на фланги высылалась разведка, назначалось походное, а на дневках и сторожевое охранение.

Особую предосторожность С. М. Буденный приказал сохранять 14-й кавдивизии, маршрут которой пролегал через район Гуляй-Поля — «столицы» банд Махно. Предосторожность оказалась не напрасной. Вечером 28 апреля передовые дозоры столкнулись с конными разъездами махновцев. Пленные показали, что в Гуляй-Поле находится сам Махно со штабом и крупными силами. Утром начдив-14 А. Я. Пархоменко атаковал село. Махновцы оказали яростное сопротивление, но, разобравшись, что перед ними буденновцы, умчались, чтобы еще не раз появляться на пути движения 1-й Конармии. Командиры бригад и полков то и дело обращались к Буденному за разрешением окончательно разгромить махновцев. Но для этого надо было отклоняться в стороны от оси маршрута, а времени в обрез. Командующий Юго-Западным фронтом А. И. Егоров поторапливал: на западе белополяки на широком фронте теснили наши части.

А. И. Егоров приехал в район Павлограда ознакомиться с состоянием 1-й Конной. Вместе с ним прибыл С. К. Минин, назначенный членом Реввоенсовета Конармии. После смотра частей командующий фронтом пригласил командиров в штабной вагон и, разложив на столе оперативную карту, подробно рассказал, что происходит на фронте. Уточнил ближайшие задачи: переправиться через Днепр и спешно двигаться на Елисаветград.

Почти одновременно все дивизии Конармии вышли к широко разлившемуся Днепру. 6, 11 и 14-я кавдивизии должны были переправляться в Екатеринославе. Махновцы повредили железнодорожно-шоссейный мост, но рабочие, обрадованные приходом красных конников, быстро исправили повреждения. С крутого берега Днепра Реввоенсовет 1-й Конармии наблюдал, как под звуки «Интернационала» эскадрон за эскадроном переходили дивизии Через мост в шумный, ликующий город, освобожденный от белогвардейцев. Свежий ветер надувал кумачовые плакаты и транспаранты, на которых были написаны приветственные лозунги.

После стихийных митингов и пленума губернского исполкома С. М. Буденный направился в городскую библиотеку. Ему хотелось найти книги с описанием действий польской кавалерии. В свое время шляхетская конница считалась лучшей в Европе. В библиотеке ему дали несколько иллюстрированных книг по военному искусству, среди них том с описанием действий польских кавалеристов. Хотя за минувшие сто с лишним лет в тактике конницы произошли серьезные изменения, дух польской кавалерии, ее методы ведения боя остались прежними.

С. М. Буденный стремился глубже познать их.

Как только части 1-й Конармии выступили из Екатеринослава, в Реввоенсовет пришла тревожная телеграмма из штаба фронта: белополяками занят Киев. Командарм понял — придется вступать в бои без отдыха, с ходу. В двадцатых числах мая, как и было приказано, части вышли на намеченный рубеж. Беспримерный марш заканчивался. За полсотни суток с боями против крупных банд Махно и Петлюры, с преодолением многих водных преград пройдено свыше тысячи верст. Конармейцы выдержали серьезное испытание. Задание В. И. Ленина о скорейшей переброске 1-й Конной с Северного Кавказа на Правобережную Украину выполнено!

Юго-Западный фронт получил солидное пополнение— 1-я Конная имела в своем составе четыре кавдивизии и бригаду особого назначения. За время тысячеверстного похода число коммунистов в ее частях возросло почти втрое — чуть ли не каждый пятый конармеец стал коммунистом. Не только в полках, но и в эскадронах и даже во взводах были созданы партячейки.

Перед началом боевых действий в 1-ю Конную вновь приехал Председатель ВЦИК М. И. Калинин, один из лучших пропагандистов и агитаторов большевистской партии. Популярность его была необыкновенной, в лицо его знали тысячи конников, а сотни буденновцев лично беседовали с ним. В день приезда он с пулеметной тачанки, приспособленной под трибуну, выступил перед бойцами. М. И. Калинин говорил так, что каждое слово доходило до сознания бойцов:

— Послав войска буржуазно-помещичьей Польши на советскую землю, Антанта начала новый поход на первое в мире государство рабочих и крестьян… Мы не одиноки в борьбе, миролюбивую политику Советского правительства поддерживает закаленный в революционной борьбе польский пролетариат и беднейшее крестьянство польских деревень.

Рассказав о большом патриотическом подъеме, охватившем фабрики и заводы, М. И. Калинин на память привел слова В. И. Ленина, сказанные на объединенном заседании ВЦИК, Московского Совета, профсоюзов и фабрично-заводских комитетов: «…раз дело дошло до войны, то все должно быть подчинено интересам войны, вся внутренняя жизнь страны должна быть подчинена войне, ни малейшее колебание на этот счет недопустимо».

Объезжая кавдивизии и бригады, М. И. Калинин повсюду объяснял конармейцам справедливый, освободительный характер войны против белопанской Польши. Сопровождая его в этой поездке, С. М. Буденный учился умению разговаривать с людьми, доходчиво и просто объяснять сложные политические вопросы. М. И. Калинин, беседуя с бойцами, часто задавал им вопросы, и командарму было приятно слушать ответы, свидетельствовавшие о понимании конармейцами своей высокой миссии.