Наследие

Глава 20 Неожиданность

Пещера была заполнена клубами пыли, забивавшими мерцающий свет; один из факелов вовсе исчез под огромным булыжником. Его сияние померкло, подобно свету в глазах Вулфгара. Когда, наконец, земля перестала уходить из-под ног, когда камни перестали разлетаться в разные стороны, Кэтти-бри перевернулась на спину и присела, потрясенно озирая взглядом заваленную камнями пещеру. Смахнув грязь с лица, она еще долго сидела, прежде чем до нее, наконец, дошел истинный смысл всего произошедшего.

Ее лодыжку по-прежнему обвивало щупальце монстра. Конечность была перерублена, ее дальний конец, терявшийся около груды камня, конвульсивно подергивался.

Дальше лежала лишь куча дробленого камня. Чудовищность этой ситуации буквально сокрушила Кэтти-бри. Она упала на бок, едва не потеряв сознание, вновь обретя силы лишь, когда в ней проснулась злость. Она освободила ногу от щупальца и встала на четвереньки. Затем попыталась встать, но шум в голове прижимал к земле, буквально заставляя вдавливаться в пол. Вновь накатила волна слабости, сопровождаемая искренним желанием упасть в обморок.

Вулфгар!

Кэтти-бри подползла поближе, откинула в сторону извивающееся щупальце и начала раскидывать каменную кучу голыми руками, до боли сдирая кожу и ломая ногти. Как был похож этот обвал на тот, который разделил Дриззта и его спутников во время их первого путешествия через Митриловый Зал. Но тогда это была искусно созданная дварфами западня, из которой Дриззт благополучно выбрался через нижние коридоры.

Это же была не ловушка, – напомнила себе Кэтти-бри, – здесь не было ската в нижние туннели. С ее губ слетел едва слышный стон, и она с остервенением продолжила раскидывать камни, молясь всем богам, чтобы под горой булыжников было достаточно места, где смог бы спастись варвар.

Подле нее возник Бруенор. Он отбросил на пол топор и щит и с остервенением бросился к груде камней. Могучий дварф попытался откинуть в сторону несколько больших камней, но когда увидел, что завал был полнейшим, остановился и молча уставился на груду.

Кэтти-бри продолжала расшвыривать камни, не замечая хмурого лица своего отца.

Бруенор, проведший два века на раскопках, понимал, что здесь помочь они ничем не могли – завал был полнейшим.

Парня больше не было.

Кэтти-бри продолжала свою работу, попутно заливаясь слезами – разум упрямо твердил о том, что сердце продолжало так же настойчиво отвергать.

Бруенор опустил ладонь на ее руку, чтобы остановить ее бесцельное занятие. Когда она подняла на него взгляд, то выражение ее лица буквально разбило сердце дварфа. Ее черты несли на себе печать мрачной печали. По щеке стекала кровь, а волосы стали похожи на веник. Но Бруенор видел лишь глаза Кэтти-бри – ее влажные, голубые глаза.

Дварф медленно покачал головой.

Кэтти-бри опустилась на пол, прижала руки к подолу и немигающим взглядом уставилась на груду камней. Сколько раз она и ее друзья были на волосок от этой финальной точки? – подумала она. Сколько раз они избегали жадной хватки Смерти в самый последний момент?

И вот это случилось с ними, с Вулфгаром, здесь и сейчас, неожиданно и без всяких предупреждений.

Канул в небытие могучий воин, лидер племени, человек, за которого Кэтти-бри хотела выйти замуж. Она, Бруенор, даже всесильный Дриззт До’Урден, не смогли помочь ему, не могли изменить то, что уже произошло.

«Он спас меня», – прошептала девушка. Бруенор, казалось, ее не слышал. Дварф постоянно вытирал пыль из глаз, пыль, которая оседала на крупных слезах, текших по его грязным щекам. Вулфгар был Бруенору словно сын. Дварф взял юного Вулфгара – тогда еще совсем мальчишку – в свой дом после битвы, якобы в качестве раба, но на самом деле попросту желая научить парня законам чести и достоинства. Бруенор сделал из варвара мужчину, на которого можно было положиться в трудную минуту, мужчину с поистине отважным и честным сердцем. Самым счастливым днем в жизни дварфа, даже счастливей чем, день, когда он вернул себе Митриловый Зал, стал тот день, когда Вулфгар и Кэтти-бри объявили о своей свадьбе.

Бруенор пнул тяжелый камень, и тот слегка сдвинулся в сторону.

Там лежал Эйджис-фанг.

Колени храброго дварфа подломились при виде изумительного бойка молота, с нанесенными на него символами Думатона, бога дварфов, Хранителя Секретов Под Горой. Бруенор сделал несколько глубоких вдохов и попытался успокоить себя, прежде чем нашел в себе силы нагнуться и высвободить молот из груды камней.

Это было самое величайшее творение Бруенора, воплощение вершины его кузнечного ремесла. В этот молот, выкованный специально для Вулфгара, он вложил всю свою любовь и умение.

Кэтти-бри, кое-как сдерживающая себя в руках, все же не смогла удержаться при виде оружия. Тихие всхлипывания переросли в настоящий рев, от которого подрагивали ее плечи.

Наблюдая за своей дочуркой Бруенор, наконец, нашел в себе силы взять ситуацию в свои руки. Ему пришлось напомнить себе, что он был Восьмым Королем Митрилового Зала, что он был ответственен за своих подданных – и за свою дочь. Он всунул драгоценный молот в петлю на своем заплечном мешке и, взяв Кэтти-бри за подмышку, заставил ее встать на ноги.

«Мы ничем не сможем ему помочь», – прошептал Бруенор. Кэтти-бри вырвалась из его рук и с рыком откинула в сторону несколько небольших камней. Она видела тщетность своих попыток, понимала, что большую часть камней она не сможет сдвинуть – ей попросту не хватит сил. Но Кэтти-бри продолжала расшвыривать камни, не желая сознаваться себе в гибели варвара. Она хотела надеяться.

Руки Бруенора нежно сомкнулись на ее предплечьях.

С нечеловеческим воплем, девушка вывернулась от него и продолжила свою работу.

«Нет!» – рявкнул Бруенор, и вновь схватил ее. Одним движением он поднял ее на ноги и развернул спиной к груде. Затем он встал между ней и камнями так, чтобы в какую сторону бы Кэтти-бри не пошла, он все время оказывался у нее на пути.

«Ты не в силах здесь что-либо изменить!» – с дюжину раз прокричал он ей в лицо.

«Но я должна хотя бы попытаться!» – наконец взмолилась она, поняв, что Бруенор не собирается пропускать ее к каменной могиле.

Бруенор покачал головой. Лишь застывшие слезы в его темных глазах, говорившие о его скорби, не позволили Кэтти-бри тут же ударить его в лицо. Наконец она успокоилась, оставив свои тщетные попытки пройти мимо упрямого дварфа.

«Все кончено», – произнес ей Бруенор. «Мальчик… мой мальчик, выбрал свой путь. Он пожертвовал собой ради нас, тебя и меня. Не насылай на него бесчестье, подвергая себя ненужной опасности».

От неопровержимых слов Бруенора Кэтти-бри медленно осела на пол. Пока Бруенор поднимал свой топор и щит, она даже не попыталась шагнуть в сторону груды, могильного кургана Вулфгара. Дварф подошел и опустил ладонь ей на спину.

«Попрощайся», – предложил он, и молча подождал несколько мгновений, прежде чем направиться в сторону того же самого выхода, через который они и пришли.

«Пвент и Кэтти-бри сами найдут дорогу домой», – ответил Бруенор, неправильно истолковав смущение, застывшее у нее на лице.

Однако Кэтти-бри не волновалась о Гвенвивар. Она знала, что пока магическая фигурка находится у нее в руках, пантера была в безопасности, а о пропавшем берсерке она не беспокоилась и подавно.

«А как же Дриззт?» – просто спросила она.

«Я думаю, что эльф по-прежнему жив», – уверенно произнес Бруенор. «Одна из дроу спрашивала меня о нем, о его местонахождении. Он жив, и смог уйти от них, и, по моему мнению, у Дриззта гораздо больше шансов выбраться из этих туннелей, нежели у нас с тобой. Может быть, пантера уже добралась до него».

«А может быть, что он нуждается в нас», – воспротивилась Кэтти-бри, отдергиваясь от нежного прикосновения Бруенора. Перекинув лук через плечо, она скрестила руки на груди. Ее лицо еще никогда не было столь решительным, и в тоже время мрачным.

«Мы отправляемся домой, девочка», – тоном, не терпящим возражений, произнес Бруенор. «Мы не знаем, где сейчас находится Дриззт. Я могу лишь предполагать, и надеяться, что он действительно жив!»

«Ты уверен в этом?» – прямо спросила Кэтти-бри. «Ты уверен в том, что он не нуждается в нас? Мы уже потеряли одного друга – возможно даже двоих, если убийца прикончил Региса. Нет, я ни за что не брошу Дриззта». Она вздрогнула, когда другое воспоминание всплыло в ее памяти – тогда она потерялась в Тартерусе, другом плане бытия, и Дриззт До’Урден храбро сражался с самыми жуткими тварями, чтобы доставить ее домой.

«Ты помнишь Тартерус?» – спросила она у Бруенора, и эти слова заставили дварфа беспомощно заморгать и отвести взгляд.

«Я не сдамся», – вновь произнесла Кэтти-бри. Она посмотрела на вход, в другой стороне пещеры, где, несомненно, скрылись сбежавшие темные эльфы. «И меня не испугают ни эти чертовы темные эльфы, ни их дружки, порождения тьмы!»

Бруенор несколько мгновений стоял молча, думая о Вулфгаре, размышляя над решительными словами своей дочери. Дриззт мог быть неподалеку, мог быть ранен, мог быть вновь пойман. Если бы в этих туннелях потерялся Бруенор, а Дриззт был бы здесь, наверху, дварф ни на миг не сомневался, какое бы решение принял дроу.

Он вновь посмотрел на Кэтти-бри и на каменную груду за ее спиной. Он только что потерял Вулфгара. Как он мог рисковать еще и жизнью Кэтти-бри?

Бруенор более пристально вгляделся в глаза Кэтти-бри, черпая ее решимость. «Узнаю свою девочку», – тихо произнес дварф.

Они подняли оставшийся факел и вышли через противоположный туннель, углубляясь все ниже и ниже в поисках своего пропавшего друга.

Тот, кто не был рожден в вечной тьме Подземья, даже не заметил бы этого легкого шевеления в глубинах тьмы, слабого, трепещущего дуновения свежего воздуха. Но Дриззту эти изменения были очевидны, подобны пощечине, и он прибавил шагу, прижимая Региса к своему боку.

«В чем дело?» – спросил перепуганный халфлинг, опасливо озираясь вокруг, словно ожидая, что из ближайшей тени вот-вот выпрыгнет Артемис Энтрери и проглотит его живьем.

Они миновали широкий, но низкий проход, медленно взбиравшийся вверх. Дриззт медлил, его чувство направления говорило ему, что он только что миновал верный туннель. Однако он отбросил эти беззвучные мольбы и продолжил идти вперед, надеясь, что выход во внешний мир вполне подойдет им и Регису и позволит сделать глоток свежего воздуха.

Так и было. Они миновали поворот туннеля и тут же ощутили, как в лицо дохнул порыв свежего ветра, увидели вздымавшиеся вершины гор… и звезды!

Облегченный вздох халфлинга в точности повторил настроения Дриззта. Когда они покинули туннель, они оба были ошеломлены простершейся перед ними красотой горного края раскинувшегося под звездным небом, так непохожего на беззвездные ночи Подземья. Даже проносившийся мимо них ветер, казался живым существом.

Они находились на наклонном уступе, в двух третях пути от основания крутого, тысячефутового обрыва. Справа от них располагался наклонный спуск, ведший влево. Однако, угол его наклона был столь мал, что вряд ли стоило рассчитывать, что он позволит им добраться до основания или вершины утеса.

Дриззт окинул мысленным взором вздымающуюся ввысь стену. Он знал, что с легкостью мог бы преодолеть несколько сот футов до основания, вероятно смог бы забраться и на вершину, но Регис путал все карты. К тому же ему не по душе была мысль оказаться в неизвестном крае, не зная, сколько времени у него уйдет на то, чтобы добраться до Митрилового Зала.

Его друзья, которые были где-то недалеко, нуждались в нем.

«Вон там Долина Хранителя», – обнадежено произнес халфлинг, указывая на северо-запад, – «до нее будет всего несколько миль».

Дриззт кивнул, но ответил, – «Нам нужно вернуться назад».

Хотя Регису и не пришлись эти слова по душе, спорить он не стал, понимая, что в своем нынешнем состоянии он не в силах спуститься с обрыва.

«Отличная работа», – раздался голос Энтрери из-за выступа. Перед их глазами предстал темный силуэт убийцы. Драгоценные камни его пристегнутого к ножнам кинжала, мерцали подобно его теплочувствительным глазам. «Я знал, что вы придете сюда», – пояснил он Дриззту. «Я знал, что ты почувствуешь свежий воздух и не преминешь воспользоваться подобной возможностью».

«Ты поздравляешь себя или меня?» – спросил дроу.

«Обоих!» – ответил Энтрери с искренним смехом. Однако на смену белизне его зубов тотчас пришел холодный, хмурый взгляд. «Туннель, который ты миновал пятьдесят ярдов назад, действительно бы вывел тебя на верхний уровень, где ты, скорее всего, отыскал бы своих друзей – мертвых друзей».

Дриззт не заглотил эту наживку, не позволил ярости взять верх над собой.

«Но ты ведь еще можешь добраться до него?» – поддразнил Энтрери. «Ты один смог бы уйти от меня, смог бы избежать схватки, которой я так жажду. Но, я, пожалуй, должен поблагодарить твоего спутника. Подумай об этом Дриззт До’Урден. Оставь халфлинга и ты будешь свободен!»

Дриззт даже не удостоил ответом столь нелепые слова.

«Я бы оставил его!» – заметил Энтрери, пронзая Региса своим холодным взглядом. Халфлинг захныкал и начал медленно оседать в твердой руке Дриззта.

Дриззт даже не стал пытаться представить себе те ужасы, которые Регису довелось перенести от пакостных рук Энтрери.

«Но ты не бросишь его», – продолжил Энтрери. «Мы давным-давно выяснили, в чем заключается разница между нами, разница, которую ты называешь силой, но мне она известна как слабость». Он уже находился всего в дюжине шагов от них; его тонкий меч покинул ножны, освещая его своим сине-зеленым сиянием. «А теперь перейдем к нашему маленькому дельцу», – произнес он. «И к нашей дальнейшей судьбе. Тебе нравится место, которое я выбрал для нашего поединка? Единственный путь с этого уступа это туннель позади тебя, а значит я, как и ты, не можем бежать и должны играть до конца». Он глянул вниз с обрыва. «Проигравшему – небольшой полет», – улыбнулся он. «Битва до победного конца».

Дриззт не мог отрицать тех чувств, что сейчас нахлынули на него, он чувствовал, как в груди закипает, готовая вырваться наружу, ярость. Он не мог отрицать, что где-то в дальнем уголке его сердца и души он хотел этого поединка, хотел доказать Энтрери, что он был не прав, хотел доказать убийце, что его существование бессмысленно. И все же, если бы у Дриззта был выбор, этой битве не было бы суждено состояться. Он понимал и принимал, что желания его собственного эго, не были достаточным основанием для смертельной битвы. Сейчас же, когда рядом с ним находился беспомощный Регис, а друзьям угрожали темные эльфы, он обязан был вступить в бой.

Он ощутил в своей ладони шероховатую поверхность рукояти скимитара, и когда Твинкл вспыхнул злобным, голубоватым сиянием, перевел глаза в обычный световой спектр.

Энтрери замер, с кинжалом в одной руке, мечом в другой, и жестом показал Дриззту приблизиться.

Уже в третий раз за последний день Твинкл сошелся с тонким клинком убийцы; в третий раз, и, как и Дриззт, и Энтрери были уверены, в последний.

Они начали неторопливо, тщательно выверяя каждый шаг на столь необычной арене. В этой части выступ достигал порядка десяти футов в ширину, но сразу сужался как позади Дриззта, так и позади Энтрери.

Энтрери сделал свой обычный левый выпад мечом, подкрепляя его кинжальным ударом.

Раздались два защитных лязга, и Дриззт молниеносно выбросил один из скимитаров в брешь между клинками Энтрери. Однако эта брешь также молниеносно была перекрыта вернувшимся мечом Энтрери, безболезненно отбившим атаку Дриззта в сторону.

Они кружили. Дриззт оказался внутри, подле стены, убийца легко балансировал у края обрыва. Энтрери сделал низкий выпад, на сей раз, неожиданно начав его с кинжала.

Дриззт отпрыгнул от этого укороченного удара и провел двухходовую комбинацию, метясь в поднырнувшую голову убийцы. Меч Энтрери метнулся вправо и влево, работая в горизонтальной плоскости над его головой, чтобы блокировать предсказуемые удары, и затем его клинок изменил угол атаки, слегка нырнув вперед, чтобы удержать дроу на расстоянии и тем самым выиграть несколько драгоценных секунд, необходимых на восстановление позиции.

«Придется постараться», – пообещал Энтрери со зловещей улыбкой. Затем, словно в доказательство своих собственных слов, он яростно бросился вперед, выставив перед собой меч.

Руки Дриззта двигались с молниеносной скоростью, его скимитары раз за разом лязгали об умело направленное оружие. Темный эльф сместился в сторону, стараясь не прижиматься спиной к стене.

Дриззт был полностью согласен с оценкой Энтрери – кто бы ни одержал победу, ради нее придется постараться. Они могли сражаться на протяжении многих минут, возможно, целый час. И ради чего? – подумал Дриззт. Что ему будет от этого? Вдруг в самый неподходящий момент появиться Виерна и ее отряд и этот поединок закончится прежде времени?

Как уязвимы тогда будут Дриззт и Регис. Они будут зажаты в тупике, а всего в нескольких дюймах простирается обрыв на несколько сот футов!

Вновь убийца провел выпад, и вновь Дриззт отразил его, благодаря идеально сбалансированной защите.

Внезапно Энтрери перешел на вращение, подражая движению Дриззта из двух предыдущих схваток. С помощью этого приема он надеялся вынудить Дриззта отступить назад, в более узкое место на выступе.

Дриззт был удивлен тем, что убийца выучил столь сложный прием всего за два поединка. Но этот ход был придуман Дриззтом и он знал, как следует блокировать его.

Он тоже начал вращение скимитарами, выбрасывая их вверх и вниз. С каждым взмахом клинки вышибали искры в ночи, лязгал металл, голубое и зеленое мерцание слились в одно целое, размытое пятно. Дриззт двинулся вправо – убийца внезапно изменил свое вращение, но дроу заметил это изменение и остановился, блокируя выпады кинжала и меча.

Дриззт начал заново, отбивая удары Энтрери, и на это раз, когда убийца перевел вращение в другую сторону, дроу так явно предчувствовал это, что, по сути, первым изменил направление своих клинков.

У Региса, который беспомощно смотрел на поединок, не смея вмешаться, да и у любого другого существа, обитающего в этом регионе, не нашлось бы слов, чтобы описать этот поразительный танец сливающихся цветов – голубоватого мерцания Твинкла, сине-зеленого сияния клинка убийцы, лиловых вспышек глаз Дриззта, красных точек очей Энтрери. Лязг клинков слился в симфонию, множество нот подыгрывали затеявшемуся танцу этих двух самых заклятых врагов.

Они остановились одновременно и отпрыгнули друг от друга на несколько футов. Каждый из них понимал, что этому танцу не будет конца, что ни один из них не получит в нем преимущества. Они стояли подобно двум братьям-близнецам, так похожие друг на друга и в то же время такие разные.

Энтрери рассмеялся, смакуя это миг, этот один из многочисленных актов одной пьесы, которой возможно вскоре суждено будет закончиться, а возможно и нет.

Дриззту было не смешно, поскольку его рвение, с которым он начал поединок, испарилось, оставив на душе лишь вес ответственности – за Региса и его друзей в туннелях.

Убийца вновь напал, на сей раз, войдя в размеренный ритм, дабы прощупать каждый прием изощренной защиты Дриззта.

Внезапно Энтрери разорвал ритм, нарушив мелодию опасным кинжальным выпадом. Убийца радостно воскликнул, на какой-то миг, решив, что его клинок пробил брешь в защите дроу.

Рукоять Твинкла с легкостью перехватила его, остановив всего в дюйме от бока Дриззта. Убийца поморщился и упрямо попытался продавить кинжал.

Однако выражение лица Дриззта было невозмутимо; кинжал не сдвинулся ни на йоту.

Поворот запястий дроу заставил клинки разлететься в стороны. Энтрери был достаточно опытен, чтобы отступить и нарушить захват, в поисках следующей возможности.

«Я почти достал тебя», – поддразнил он. Он умело спрятал свое негодование, когда Дриззт так и не ответил ему – ни словами, ни делом, ни несгибаемым выражением черт своего эбенового лица.

Скимитар свистнул в порыве ночного ветра и звякнул о преградивший ему путь меч Энтрери.

Внезапный звук встрепенул Дриззта, напомнил, что Виерна могла быть где-то неподалеку. Он представил своих друзей, попавших в беду, захваченных в плен, а возможно уже и мертвых, ощутил особый болезненный укол при воспоминании о Вулфгаре, который он не мог объяснить словами. Он встретился взглядом с Энтрери, напомнив себе, что именно этот человек был причиной всего случившегося, что именно он заманил его в туннели и отделил от его друзей.

И вот теперь Дриззт не мог защитить их.

Скимитар прорезал ночной воздух; второй пришел с другой стороны. Дриззт повторил этот прием, затем еще раз, каждое движение, каждый звон металла раскладывал его мысли по полочкам, обостряя его воинские инстинкты и эмоционально воодушевляя его.

Каждый удар был идеально нацелен, и каждый блок идеально отражал мелькающие клинки, но ни Дриззт, ни Энтрери не сводили взглядов друг с друга, представляя рукам работать самим по себе. Ни один из них не мигнул, ни когда ветерок от высокого выпада Дриззта шевельнул волосы на голове Энтрери, ни когда меч Энтрери, блокирующий выпад, остановился всего в дюйме от глаза Дриззта.

Движения их рук и клинков походили на одно сплошное размытое пятно. Энтрери пригнул одно плечо, далеко выбросив меч; Дриззт описал полный круг, отбивая меч противника у себя за спиной.

Образы Бруенора и Кэтти-бри, захваченных Вирной, буквально изматывали дроу; он представил себе Вулфгара, раненного или умирающего, с мечом дроу, торчащим из его горла. Он увидел варвара на вершине погребального костра. Это было видение, смысла которого Дриззт понять не мог, но оно почему-то упорно не желало покидать его мысли. Дриззт принял эти образы, полностью отдался этому мысленному нападению, позволив страхам за друзей переполнить свою чашу терпения. Именно в этом была разница между ним и убийцей – говорил он себе, той части разума, которая сопротивлялась, боролась за то, чтобы все его движения были размеренными и обдуманными.

Так вел себя Энтрери – вечно держал все под контролем, никогда не думал ни о чем, кроме врага, представшего перед ним.

С губ Дриззта слетел легкий рык; его лиловые глаза блеснули в звездном свете. В его разуме Кэтти-бри кричала от боли.

Он яростно набросился на Энтрери.

Убийца рассмеялся, его меч и кинжал отчаянно работали, чтобы удержать два скимитара на расстоянии. «Отдайся ярости», – взревел он. «Отбрось эту, никому не нужную, дисциплину!»

Энтрери не понимал, что это произошло уже давным-давно.

Твинкл метнулся вперед, лишь затем, чтобы быть предсказуемо отбитым мечом Энтрери. Однако, на сей раз этот маневр дался убийце не с такой легкостью. Дриззт отскочил и напал вновь, и вновь. Раз за разом, он яростно молотил своим клинком по мечу убийцы. Его второй клинок яростно атаковал с другой стороны; кинжал Энтрери отвел его в сторону.

Последующая безумная атака Дриззта заставила убийцу попятиться. Дюжина ударов, нет, две дюжины, звучали, словно один долгий крик лязгающей стали.

Выражение на лице Энтрери совсем не соответствовало его смеху. Он не ожидал столь яростной, безумной атаки, не ожидал, что Дриззт осмелится на столь отчаянный шаг. Если бы он мог хоть на мгновение освободить один из своих клинков, дроу был бы у него на крючке.

Но Энтрери не мог сделать этого. Подгоняемый яростью, Дриззт продолжал свои молниеносные движения, при этом же соблюдая идеальную концентрацию. К черту собственную жизнь, – решил он, – ради друзей он должен был победить.

Вновь и вновь раздавался лязг оружия; Регис прикрыл уши, не в силах вынести этот жуткий скрежет и вой клинков, но, несмотря на весь свой ужас, халфлинг так и не смог отвести взгляда от сражающихся воинов. Сколько раз Регису казалось, что они вот-вот сорвутся с обрыва! Сколько раз ему казалось, что меч или скимитар должен был поразить свою цель! Но каким-то образом они продолжали сражаться, в последний момент блокируя выпад другого.

Твинкл вновь лязгнул о меч; следующий удар Дриззта с другой стороны не был отбит, но Энтрери ушел от него, слегка подавшись назад.

Рука убийцы с кинжалом метнулась вперед. Энтрери издал радостный вскрик, думая, что Дриззт, наконец, пал его жертвой.

Твинкл мелькнул быстрее, чем на то рассчитывал убийца, быстрее, чем убийца считал возможным, царапнув по его предплечью прежде, чем его кинжал успел добраться до незащищенного живота Дриззта. Скимитар метнулся влево, отражая меч в сторону. Энтрери, осознавая свою уязвимость, прыгнул вперед, сокращая дистанцию.

Его внезапный порыв спас ему жизнь, но, в то время как Дриззт не мог изогнуть свое оружие так, чтобы проткнуть противника, он смог припечатать его рукоятью. Что он и сделал, со смачным звуком приложившись в лицо Энтрери, отчего тот отшатнулся назад.

Темный эльф бросился вперед, его клинки мелькали безостановочно, вынуждая Энтрери балансировать на самом краю обрыва. Убийца попытался скользнуть вправо, но один скимитар отбил его блокирующий меч в сторону, в то время как маневр другого вынудил убийцу сменить свое решение. Энтрери было, метнулся влево, но с раненой рукой, он понял, что не сможет вовремя уйти от удара дроу. Энтрери остался на месте, яростно отбивая выпады, и в то же время пытаясь отыскать тот ритм, который поможет отбросить его врага назад.

Дыхание Дриззта перешло на короткие вздохи, что говорило о том, что он уверенно принял предложенный ритм боя. Его глаза мелькали открытой ненавистью, а себе он раз за разом напоминал, что его друзья нуждаются в нем – а он не может защитить их!

Он слишком далеко зашел в своей ярости, едва уловив полет кинжала. Лишь в самый последний момент он ушел в сторону. На его щеке красовался трехдюймовый порез. Что было хуже всего, наступательный порыв Дриззта был нарушен, и его руки ныли от чрезмерных усилий.

Убийца бросился вперед, выставив меч, и даже слегка задел дроу. Дриззт развернулся, оказавшись спиной к обрыву. К тому моменту, когда он обрел свой баланс, пальцы его ног едва цеплялись за каменный выступ, а пятками он чувствовал разверзнувшуюся под ним пустоту.

«Я лучший!» – провозгласил Энтрери, и его последующая атака едва не подтвердила его слова. Он почти сбросил Дриззта с обрыва, обрушив на него шквальный выпад.

Дриззт припал на одно колено, чтобы удержаться на краю. Он всем телом ощущал порывы ветра, слышал, как Регис выкрикивал его имя. Энтрери мог податься назад и поднять свой кинжал, но он чувствовал смерть, чувствовал, что ему никогда больше не представится лучшей возможности закончить эту игру. Его меч яростно нырнул вниз; Дриззт казалось прогнулся, еще дальше соскользнул еще дальше с обрыва.

Дриззт воззвал к своему внутреннему я, к врожденной магии своей расы… и создал сферу тьмы.

Дриззт нырнул в сторону и, перекатившись, поднялся на ноги, за пределами сферы тьмы, которую он создал подле Региса.

Невероятно, но Энтрери все еще находился перед ним, яростно атакуя мечом.

«Я знаю все твои фокусы, дроу», – ухмыльнулся убийца.

Часть Дриззта До’Урдена хотела сдаться, хотела просто прыгнуть назад и позволить горам забрать его. Но это была всего лишь мимолетная слабость, которая, тем не менее, наполнила мужеством его упрямый дух и налила силой его усталые руки.

Но также и разозлила Энтрери.

Внезапно Дриззт поскользнулся и замер на краю обрыва. Твинкл тоскливо звякнул о каменный склон и упал на дно ущелья.

Меч Энтрери обрушился вниз, остановленный лишь в самый последний момент оставшимся скимитаром. Убийца вскрикнул и отпрянул назад, лишь затем, чтобы провести новый выпад.

Энтрери знал, что Дриззт не мог остановить его, его глаза расширились в предвкушении столь долгожданной победы. Дриззт не мог вовремя опустить свой оставшийся клинок и в тоже время развернуть его в плоскости.

Он не успевал отвести удар!

Дриззт даже не стал пытаться это делать. Он бесшумно подогнул ногу под собой для того, чтобы перекатиться в сторону, и кода меч уже готов был пронзить его, ушел чуть в сторону и вперед. Дриззт развернул свое распростертое тело – одной ногой он нанес удар по лодыжке Энтрери, второй обвил убийцу под коленом и дернул на себя.

Лишь сейчас Энтрери заметил ускользнувшего дроу и понял, что выпавший скимитар был всего лишь хитроумной уловкой. Лишь сейчас Артемис Энтрери понял, что его собственная жажда убийства и стала причиной его поражения.

Из-за большой инерции своего удара он завис над краем пропасти. В его теле напряглась каждая мышца; он вонзил свой тонкий меч в ногу Дриззта и каким-то образом смог уцепиться за разорванный сапог дроу.

Сила инерции была слишком велика для Дриззта, все еще распростертого на полу, чтобы он смог выдержать их обоих. Дроу потащило к краю, боль в ноге отступила перед напором многочисленных ссадин, синяков и порезов от шероховатого пола.

Дриззт покрепче стиснул рукоять второго скимитара и вонзил его лезвие в одну из расщелин.

Он вздрогнул от внезапной остановки. Энтрери висел под ним, в той части обрыва, где он даже не мог дотянуться до отвесной стены. Дриззту казалось, что всего внутренности вот-вот полезут через пронзенную ногу. Он посмотрел вниз и увидел, как убийца размахивает свободной рукой; вторая отчаянно сжимала рукоять меча – тоненькую и хрупкую ниточку, все еще удерживающую его в этой жизни.

Клинок выскользнул на несколько дюймов. Дриззт застонал и поморщился, едва не теряя сознание от боли.

«Нет!» – услышал он крик Энтрери, и убийца замер, очевидно, понимая ненадежность своего положения.

Дриззт посмотрел на него, зависшего в воздухе на высоте двухсот футов от земли.

«Это нечестная победа!» – отчаянно крикнул ему Энтрери. «Она лишает поединок его первоначального смысла и навлекает на тебя бесчестие!»

Дриззт напомнил себе о Кэтти-бри, вновь ощутил странную тоску по Вулфгару.

«Ты не победил!» – крикнул Энтрери.

Дриззт позволил ответить за себя вспышкам своих лиловых глаз. Он ухватился попрочнее за рукоять меча и стиснув челюсти, развернул ногу, чувствуя огонь, разрывающий его изнутри, когда клинок начал выходить дюйм за дюймом.

Энтрери брыкался и размахивал руками, и почти достал до Дриззта своей свободной рукой. Но в этот момент клинок освободился.

Убийца рухнул в темноту ночи, и его крик потонул в завываниях горного ветра.

Глава 21 Ветры Горного Ущелья

Дриззт пододвинул ногу к себе и попытался приложить руку к ране, чтобы хоть как-то остановить поток крови. По крайней мере, рана была чистой, и после нескольких осторожных попыток Дриззт обнаружил, что ногой он все еще может пользоваться, хотя и с некоторыми болезненными ощущениями.

«Регис?» – позвал он в темноту. Темная тень халфлинга выглянула над краем выступа.

«Дриззт?» – испуганно отозвался Регис. «Я… я думал…»

«Я в порядке», – заверил его дроу. «Энтрери больше нет». Дриззт не мог разглядеть пухлые черты Региса с такого расстояния, но мог представить, какое облегчение принесли эти слова его измученному другу. Энтрери преследовал Региса много лет, дважды ловил его, и оба раза эти встречи были далеко не самыми приятными для халфлинга. Больше всего в этом мире Регис боялся Энтрери, и теперь, похоже, халфлинг мог, наконец, избавиться от этого страха.

«Я вижу Твинкл!» – взволнованно крикнул халфлинг, силуэт его руки указывал вниз. «Он мерцает на дне ущелья, справа от тебя».

Дриззт посмотрел в ту сторону, но не смог разглядеть дна ущелья, поскольку обзор ему закрывал каменный уступ. Он слегка сдвинулся в сторону, и, как и сказал Регис, его взгляду предстал магический скимитар, его голубоватое сияние отчетливо выделялось на дне ущелья. Дриззт задумался. Почему скимитар, покинув его руку, все еще продолжал сиять? Он всегда считал мерцание клинка неким отражением своего я, магическим продолжением тех огней, что пылали в его груди.

Он вздрогнул от мысли, что Артемис Энтрери мог завладеть его клинком. Дриззт представил себе, как убийца ухмыляется, там, внизу, протягивая Твинкл в качестве иронической приманки.

Дриззт тут же отбросил столь мрачную мысль. Он своими глазами видел падение Энтрери, а каменная стена уходила под скос, так что у убийцы не было ни малейшего шанса зацепиться за нее. Большее на что мог надеяться убийца это на небольшое скольжение после тридцати или сорокафутового падения. Даже, если он сейчас и не был мертв, он ни в коем случае не стоял на дне ущелья.

Что же следовало ему делать дальше? Он подумал о том, что ему следует забраться наверх к Регису и отправиться на поиски своих друзей. За оружием он может вернуться и позже, через Долину Хранителя, когда минует опасность, и, если ему повезет, ни один гоблин или тролль не успеет к тому времени наложить свои лапы на его клинок.

Однако, когда он представил, что ему возможно вновь придется сражаться с приспешниками Виерны, Дриззт понял, что будет чувствовать себя гораздо комфортнее, ощущая в своей ладони шероховатую рукоять Твинкла. Он вновь посмотрел вниз и скимитар поманил его – он почти физически ощущал его зов, и не мог сказать – привиделось ли это ему или Твинкл действительно обладал какими-то способностями, о которых Дриззт и не подозревал. Но Дриззт вынужден был признать, что вниз его манило и кое-что другое. Он сам должен был убедиться в судьбе, постигшей Энтрери. Ему будет гораздо спокойнее, если он обнаружит изуродованное тело убийцы у основания горной стены.

«Я спущусь за клинком», – крикнул дроу Регису. «Я не долго. Если что случится – кричи».

Сверху донеслось легкое похныкивание, но вслух Регис произнес лишь, – «Поторопись!» и не стал спорить с его решением.

Дриззт убрал второй скимитар в ножны и начал осторожно спускаться вниз, стараясь не напрягать раненую ногу. Футов через пятьдесят, стена стала ненадежной, буквально крошилась под руками. Уцепиться особо было не за что, но Дриззту это и не требовалось. Он прислонился к стене и начал медленно сползать вниз.

Краем глаза он заметил надвигающуюся опасность. Нечто похожее на летучую мышь, размером с человека, прокладывало свой путь в потоках ветров, дувших в горном ущелье. Дриззт замер, увидев голубовато-зеленое сияние знакомого меча.

Энтрери!

Пролетая мимо, убийца выдавил из себя насмешливый хохот и слегка задел клинком плечо дроу. Плащ Энтрери преобразился, приобретя форму крыльев летучей мыши!

Теперь Дриззт начал понимать истинную причину, по которой коварный убийца решил драться на выступе.

Убийца сделал второй заход, шлепнув дроу плоской стороной меча и наградив его пинком по спине.

Дриззт закачался от ударов, затем начал скользить вниз. Под его ногами посыпались камни. Он достал скимитар и каким-то чудом смог отразить следующий удар.

«Есть у тебя плащик, как у меня?» – поддразнил его Энтрери, сделал резкий разворот и на какой-то миг, словно застыл на одном месте. «Бедный, маленький дроу… ведь внизу нет сети, которая бы спасла тебя от падения». С губ убийцы, вполне осознающего, что он был истинным хозяином положения, слетела еще одна зловещая усмешка.

Меч гулко звякнул о скимитар Дриззта, и благодаря инерции полета убийцы, едва не сбросил дроу со стены.

Дриззт вновь скользнул. Он обернулся лицом к камню, и с силой, используя вес своего тела, вдавил пальцы в гравий, чтобы замедлить снижение. В этот момент Дриззт был беззащитен, поскольку ему не только нужно было следить за выпадами убийцы, но и распылять внимание, пытаясь удержаться на своем ненадежном насесте.

Еще несколько тычков и он наверняка упадет в объятия смерти.

«Ты даже не можешь представить, сколько у меня уловок в запасе!» – победно крикнул убийца, пикируя на свою жертву.

Дриззт обернулся, чтобы встретиться лицом к лицу с Энтрери, в руке он держал нечто, что убийца совсем не ожидал увидеть.

«Как и у меня!» – был ответ Дриззта. Он выждал несколько мгновений, выжидая удобного момента, и выстрелил из арбалета, который он подобрал с тела дроу, поверженного им у ската.

Энтрери выбросил руку к шее, вырвав стрелу спустя всего миг, после того, как она поразила его. «Нет!» – вскрикнул он, чувствуя, как яд разливается по венам. «Будь ты проклят! Будь ты проклят, Дриззт До’Урден!»

Он устремился к стене, понимая, что летать в сонном состоянии было далеко не самым лучшим решением, но коварный яд, уже попавший в главную артерию, затуманил его взор.

Он отскочил от стены в двадцати футах справа от Дриззта, сияние его меча, выпавшего из руки, тотчас угасло.

До Дриззта донесся злобный рык, затем еще одно проклятие, на сей раз сопровождавшееся громким зевком.

Но все же плащ продолжал удерживать убийцу в воздухе. Однако он не мог сосредоточиться на полете, его буквально бросало из стороны в стороны встречными потоками воздуха. Он вновь ударился о стену, затем еще раз.

До слуха Дриззта донесся хруст ломаемой кости; левая рука Энтрери обвисла под его горизонтально распластавшимся телом. Его ноги также обмякли, утратив силу от яда.

«Будь ты проклят», – вяло пробормотал он, явно балансируя на грани сознания. Затем плащ, очевидно, поймал поток воздуха, поскольку Энтрери спикировал вниз и бесшумно, словно смерть, его поглотила тьма.

Дальнейший спуск для ловкого дроу не представлял никакой сложности или опасности. Небольшая прогулка по дну ущелья лишь пошла ему на руку. Он, наконец, мог расслабиться и поразмыслить над тем, что же сейчас только что произошло. Он не дрался с Энтрери уже много месяцев, но их схватка была самой жестокой из всех, в которых Дриззту когда-либо приходилось принимать участие. Убийца был его противоположностью, темным зеркалом души Дриззта, воплощение того страха за свое собственное будущее, которого он отчаянно стремился избежать.

Теперь все было кончено. Дриззт разбил это зеркало. Доказал ли он что-нибудь этим? – подумал он. Пожалуй, нет, но он как минимум избавил мир от опасного и злобного человека.

Он с легкостью обнаружил Твинкл, его скимитар ярко мерцал во тьме. Когда он взял его в руку его внутренний свет погас, отражая в своем лезвии лишь свет далеких звезд. Дриззту понравилось это зрелище, и он благоговейно опустил скимитар назад в ножны. Он подумал о том, чтобы найти упавший меч Энтрери, но затем напомнил себе, что у него не было лишнего времени, что Регис, и возможно его остальные друзья, нуждались в нем.

Через несколько минут он уже стоял подле халфлинга. Взяв Региса под руку, он направился к входу в туннель.

«Энтрери?» – робко поинтересовался халфлинг, словно был не в силах поверить, что убийцы больше не существовало.

«Потерялся в горных ветрах», – твердо ответил Дриззт. Однако в его голосе не были ни намека на превосходство. «Потерялся в ветрах».

Дриззт не мог себе и представить насколько верным был его загадочный ответ. Быстро теряя сознание от яда, Артемис Энтрери барахтался в восходящих потоках обширного ущелья. Его мысли путались, он не мог отдавать телепатические приказы плащу.

Он чувствовал, как поток воздуха увеличивает его скорость, и перевернулся, почти не осознавая, что он находится в полете.

Энтрери яростно потряс головой, пытаясь вырваться из сжимающихся объятий сна. Где-то в самом уголке своего разума, он понимал, что должен очнуться, должен взять себя в руки и замедлить полет.

Но потоки воздуха успокаивали его; завывание ветра давало ощущение свободы от смертных оков.

Его глаза слегка приоткрылись и он увидел перед собой лишь беззвездную, зловещую темноту. Он не знал, что это был конец ущелья, горная стена.

Баюканье ветра манило его за собой в страну снов. И тут он на полном ходу врезался головой в стену. Его тело сотрясли жуткие конвульсии; воздух вырвался, из готовых было взорваться легких.

Он не замечал, что удар разорвал его магический плащ, не замечал, что ветер в его ушах свистел от быстрого падения. Как и не замечал он того, что он был на высоте двух сотен футов над землей.

Глава 22 Ответ Тяжелой Бригады

Процессию возглавляли двенадцать дварфов в тяжелых доспехах, их сдвинутые щиты представляли собой непроницаемую для вражеского оружия стену. Эти щиты были соединены специальными шарнирами, так что когда коридор сужался, лишние щиты на краях попросту заворачивались внутрь.

Далее, во главе своего элитного, верхового отряда следовал генерал Дагна. Каждый воин был вооружен тяжелым арбалетом, заряженным специальным болтом с наконечником из серебристо-белого металла. Между рядами двадцатки верховых воинов Дагны сновало несколько факелоносцев, каждый из них держал по две горящих головни, чтобы обеспечить к ним легкий доступ наездников. Позади, с мрачным выражением на лицах, топали остатки армии дварфов. Их взгляды теперь совсем не походили на те, с которыми они шли на битву с гоблинами.

Дварфы совсем не радовались близкому присутствию темных эльфов, и, судя по всему, их король был в большой беде.

Они добрались до бокового прохода. Все было чисто, заклинания сфер тьмы уже давно рассеялись. Их, как и прежде, приветствовали лишь кости эттина, каким-то чудом не переломанные во время предыдущей сутолоки.

«Жрецы», – прошептал Дагна, и этот тихий шепоток передался по рядам дальше. Где-то в дальних рядах, позади элитных войск Дагны, полдюжины жрецов в кузнечных фартуках и с митриловыми молотами в руках, приготовились к нападению.

«Ну», – произнес Дагна передовым дварфам со щитами, – «дадим им прикурить».

Блокирующая стена щитов распалась, двенадцать дварфов рассеялись вдоль обширного перекрестка.

Ничего.

«Тьфу», – сплюнул Дагна, после нескольких мгновений тишины. До него только сейчас дошло, что темные эльфы переместились вглубь туннеля, устроив им новую засаду. Через минуту боевой строй вновь обрел свои очертания и направился вперед. От него отделился лишь небольшой отряд, посланный в боковой туннель, чтобы убедиться, что враг не ударит им в спину.

В рядах раздавалось ворчание, дварфы были недовольны отсрочкой.

Некоторое время спустя, рычание боевого пса заставило всех насторожиться.

Где-то сверху защелкали арбалеты, большая часть стрел безвредно лязгала о соединенные щиты, но некоторые, опускавшиеся по высокой траектории, положили нескольких дварфов во втором и третьем рядах. Упал один из факелоносцев, его горящие головни вызвали небольшую панику у ближайших верховых. Но дварфы и их скакуны были хорошо подготовлены к подобным ситуациям и не позволили хаосу овладеть их рядами.

Жрецы загнусавили свои молитвы, воспроизводя соответствующие магические слова; Дагна и его всадники поднесли кончики арбалетов к горящим факелам; передний ряд дварфов досчитал до десяти и упал на спину, сверху прикрываясь щитами.

Настал черед кавалерии; бронированные боевые хряки визжали, стрелы с магниевым наконечником поблескивали ярким, белым светом. Скакуны дварфов быстро вынесли дварфов за пределы досягаемости света факелов, но жрецы создали впереди магическое сияние, заливавшее коридор мягким свечением.

Дагна и его боевой отряд радостно завопили, видя, как темные эльфы, очевидно не ожидавшие от дварфов столь стремительной атаки, на сей раз, бросились врассыпную. Дроу были уверены, что они смогут легко скрыться от коротконогих дварфов, и так бы оно и было, но от выносливых, клыкастых скакунов уйти было не так то просто. Дагна заметил, как один из темных эльфов остановился и вытянул руки, словно бросая что-то. Инстинктивно мудрый генерал понял, что дроу собирается использовать свою способность вызывать тьму, дабы накрыть их магический свет.

Через миг стрела с магниевым наконечником вошла в живот дроу, существенно сбив ему прицел.

«Песчаник!» – крикнул одно из дварфских проклятий всадник рядом с Дагной. Генерал увидел, как его напарник откинулся назад, возводя оружие кверху. Затем он вздрогнул – очевидно, пораженный стрелой – но успел спустить крючок своего арбалета, прежде чем вывалиться из седла на каменный пол.

Горящая стрела прошла мимо, но она все равно обрекла дроу застывшего среди сталактитов, послужив отличной наводкой для множества пеших воинов дварфов, что следовали сзади.

«Потолок!» – крикнул один из дварфов, и две дюжины арбалетчиков припали на колени, метнув глаза вверх. Они заметили легкое движение среди сталактитов и выстрели почти в унисон.

Пока они перезаряжались, мимо них промчались еще дварфы, чьи боевые псы издавали грозный лай. Отряд Дагны бросился в погоню, не обращая внимания на то, что они уже покинули освещенную местность. Туннели были ровными, а убегавшие дроу были всего в каком-то десятке шагов впереди.

Один из жрецов остановился, чтобы помочь арбалетчикам. Те указали ему направление, и он бросил в ту сторону заклинание света.

В воздухе, утыканное дюжиной тяжелых болтов, плавало тело мертвого дроу. Словно в ответ на появившийся свет, его заклинание левитации утратило силу, и он рухнул на пол с двадцатифутовой высоты.

Дварфы даже не посмотрели на него. Свет у потолка подсказал им расположение еще двух скрывавшихся спутников этого дроу. Эти темные эльфы отчаянно пытались заглушить свет своими сферами тьмы, но им это не помогло, поскольку опытным арбалетчикам нужно было всего мгновение, чтобы навестись на свою цель.

Целая туча болтов полетела в ту сторону, рикошетя от сталактитов. Через мгновение их сопроводили стоны и крики агонии. Двое дроу рухнули на пол, один, еще живой, перевернулся на спину, но тут же был добит дварфами.

Внезапно туннель перед всадниками разделился на несколько змеящихся коридоров. Дагна, несмотря на лабиринт и полутьму, с легкостью преследовал свою цель. Вообще-то мрак лишь помогал Дагне, поскольку дроу, которого он преследовал, был ранен в плечо. Белая мерцающая отметка из магния служила отличным маяком для наседающего дварфа.

С каждым шагом он все ближе и ближе приближался к своей жертве. Вот дроу обернулся к нему лицом, его раненое плечо с этого угла зрения мелькнуло красноватым сиянием. Дагна отбросил арбалет в сторону, извлек свою внушительную палицу и направил хряка так, словно собирался пройти с того боку, в который был ранен дроу.

Дроу, заглотив наживку, развернулся поперек, приготовившись отражать его удар своим оружием. Однако, в самый последний момент Дагна пригнул голову и перенаправил клыкастого хряка. Глаза дроу расширились от ужаса, едва он понял новое направление безумного дварфа. Он попытался отскочить в сторону, но не успел, и бивни хряка вошли чуть выше колен, а железный шлем Дагны припечатал его точнехонько в живот. Он пролетел около пятнадцати футов и мог бы пролететь и дальше, если бы его внезапно не остановила стена туннеля.

Свалившись бесформенной грудой у основания стены, едва соображавший дроу увидел, как Дагна направил в его сторону хряка, и как взвилась в воздух его палица.

Вспышка в его голове была столь же яркой, как и отблески магния на плече, а затем его поглотила тьма.

Псы вели большой отряд дварфов вглубь коридора шедшего по левую сторону от главной пещеры, в местность изобиловавшую множеством запутанных, природных полостей и впадин. Воины, сопровождаемые жрецами, продолжали продвижение, в то время как другие дварфы оставшиеся у них за спиной, оснащенные не оружием, а инструментами, приступали к работе.

Воины добрались до четырехстороннего перекрестка, псы рвались и вправо, и влево. Однако дварфы направили их прямо вперед и, как и ожидалось, тотчас у них за спиной возникло с дюжину темных эльфов, обдав их градом отравленных арбалетов.

Дварфы развернулись и жрецы воззвали к своей магии, чтобы осветить местность. Дроу же, оказавшиеся в ситуации, когда на одного их воина приходилось до четырех дварфов, рассудительно развернулись и бросились прочь. Они прекрасно были осведомлены о численности дварфов и понимали, что те могли перекрыть от силы меньше половины возможных путей их отступления.

Однако, свернув в первый попавшийся коридор, они тотчас поняли свою ошибку – их ждала только что выстроенная железная дверь, подпертая с другой стороны. Через щели проема дроу могли видеть, что у дварфов не хватило времени, чтобы подогнать дверь плотнее, но миновать ее они все же не могли.

Следующий туннель казалось, должен был стать их спасением, и дроу надеялись, что он их не подведет, поскольку сзади уже наседали дварфы, сопровождаемые оглушительным лаем псов. Завернув за следующий угол, дроу наткнулись на вторую дверь. Из-за нее доносился стук молотов дварфов, наносивших последние штрихи на вновь построенный проем.

В отчаянии темные эльфы создали сферы тьмы по другую сторону двери, замедлив работу. Через самые широкие щели в проеме они начали расстреливать рабочих, сея в их рядах панику. Один из дроу протянул руку и нащупал запирающий дверь засов.

Слишком поздно. Псы обогнули угол, и на них обрушился преследовавший их отряд дварфов.

Над местом схватки сгустилась тьма. Жрец дварфов, почти истративший свои силы, осветил ее, но другой дроу вновь создал еще одну сферу тьмы. Храбрые дварфы сражались вслепую, противопоставляя умениям дроу свою безудержную ярость.

Один из дварфов ощутил жжение, когда клинок невидимого дроу скользнул между его ребрами и пробил легкое. Дварф понимал, что рана могла оказаться смертельной, чувствовал как кровь заливает его легкие и становится трудно дышать. Он мог отступить в тот же миг, в надежде, что успеет добраться до жреца и тот подлечит его своими целебными заклинаниями. Однако, в этот критический момент, дварф также понимал, что если он отступит, один из его товарищей может стать следующей жертвой клинка темного эльфа. Он бросился вперед, еще глубже насаживаясь на меч дроу, но успел нанести удар своим молотом, а затем еще один.

Через миг он рухнул на мертвого дроу. На его бородатом лице навечно застыла мрачная удовлетворенная улыбка.

Двое дварфов, углубившись в ряды врага, почувствовали, как их цель скользнула между ними, но не успели остановиться и впечатались в железную дверь. Дезориентированные, но ощущая под боком чье-то присутствие, они приложились друг по дружке своим могучими молотами.

Тотчас они съехали вниз бесформенной грудой плоти, и ощутили, как темный эльф вновь промчался мимо них – на сей раз на конце копья дварфа – и впечатался в дверь. Раненый дроу упал поверх двух дварфов, у которых еще оставалось достаточно мудрости и сил, чтобы не упустить свой подарок. Они били его руками и рукоятями оружия. Через мгновение они буквально разорвали невезучего эльфа на кусочки.

Более двадцати дварфов погибло от оружия дроу в том коридоре, но там же свою смерть обрели и пятнадцать темных эльфов – половина отряда дроу, блокировавшего путь в новые части туннелей.

Несколько дроу продолжали спасаться бегством от своих преследователей и успели добраться до задних пещер, до той комнаты, где Дриззт и Энтрери сражались ради увеселения Виерны и ее приспешников. Разбитая дверь и несколько мертвых дроу поведали воинам, что отряд Виерны столкнулся с непредвиденными осложнениями. Однако они считали, что их спасение близко. Первый из дроу метнулся к скату, подпрыгнул и тут же застрял в паутине, перегораживавшей проем.

Его спутники, даже не думая помогать своему обреченному другу, бросились к другому выходу из пещеры, надеясь найти там свое спасение.

Их приветствовали повизгивания боевых хряков; с дюжину дварфов с радостными возгласами направили своих скакунов и бросились в разрушенную дверь.

Генерал Дагна прибыл к пещере через пять минут и застал там пять дроу, двух дварфов и трех хряков, лежавших мертвыми на полу.

Удовлетворенный тем, что они расправились с врагом, генерал приказал обыскать местность. С прискорбием они узнали о смерти Коббла, раздавленного магической железной стеной. Однако к чувству скорби примешивалась и надежда. Надежда на то, что Бруенор и остальные, вступив в схватку с врагом, все-таки, за исключением бедного Коббла, были живы.

Лишь решимость, неспособность поверить в собственное поражение, продолжала подгонять уставших и раненых Бруенора и Кэтти-бри, все дальше и дальше уходивших вглубь змеящихся туннелей. Одной рукой Бруенор подпирал Кэтти-бри, во второй держал факел. Кэтти-бри держала лук наготове. Каждый из них понимал – встреться им на пути хоть один темный эльф, и их путешествие будет окончено. Однако ни один из них был не в силах отступить и поверить в собственное поражение.

«Где эта чертова кошка?» – проворчал Бруенор. «И куда запропастился наш дикарь?»

Кэтти-бри покачала головой – у нее не было ответов на эти вопросы. Кто знал, куда мог подеваться Пвент? Он выбежал из пещеры, поддавшись своей обычной вспышке безумия, и мог так пробежать до самого Ущелья Гарумна. Однако, Гвенвивар была совсем иным случаем. Кэтти-бри опустила ладонь в мешочек, нащупывая изящные черты фигурки. Она чувствовала, что пантеры поблизости не было, и доверилась этому чувству, поскольку если бы Гвенвивар не покинула Материальный План, то она давным-давно уже встретилась бы с ним.

Кэтти-бри остановилась, и Бруенор, сделав по инерции еще несколько шагов, также замер, с удивлением посмотрев на нее. Девушка, преклонив одно колено, держала в руках фигурку и внимательно изучала ее. Лук лежал подле нее, на полу.

«Ушла?» – спросил Бруенор.

Кэтти-бри пожала плечами и, опустив фигурку на пол, тихо позвала Гвенвивар. Долгое время ничего не происходило, но, когда Кэтти-бри уже была готова поднять фигурку, в воздухе заклубилась знакомая серая дымка.

На Гвенвивар было страшно смотреть! Изможденные усталостью мускулы пантеры обвисли, ее черный мех был разорван, из-под него отчетливо проглядывали сухожилия и мышцы.

«Ой… отправляйся назад», – вскрикнула Кэтти-бри, шокированная подобным зрелищем. Она подняла фигурку и захотела отпустить пантеру.

Однако Гвенвивар, несмотря на свое жуткое состояние, отреагировала быстрее, чем могли в то поверить дварф или Кэтти-бри. Ее лапа скользнула по руке Кэтти-бри, отбросив фигурку на землю. Пантера пригнула уши и испустила зловещий рык.

«Позволь ей остаться», – произнес Бруенор.

Кэтти-бри потрясенно посмотрела на дварфа.

«Ей не хуже, чем нам с тобой», – произнес Бруенор. Он сделал несколько шагов и потрепал голову пантеры, снимая повисшее в воздухе напряжение. Уши Гвенвивар вновь стали торчком и она перестала рычать. «И настроена она не менее решительно».

Бруенор поднял глаза на Кэтти-бри, затем его взгляд скользнул вглубь коридора. «Мы втроем», – произнес дварф, – «готовы погибнуть – но не раньше, чем закопаем этих вонючих дроу!»

Дриззт чувствовал, что приближается, и обнажил свой второй клинок, Твинкл, стараясь удержать себя в руках, чтобы не позволить замерцать голубоватому сиянию скимитара. К его облегчению скимитар идеально слушался его. Дриззт почти не обращал внимания на халфинга у себя под боком. Вместо этого все его чувства были направлены на поиски какой-либо улики, которая могла бы подсказать ему о присутствии врага. Он миновал низкий проход и оказался в едва различимой пещере, которая, по сути, была попросту чуть более широкой частью коридора с двумя выходами – один, сбоку, шел ровно, второй, точно впереди, взбирался вверх.

Внезапно Дриззт оттолкнул Региса, который припал к стене, глаза дроу метнулись к боковому выходу. Однако оттуда появился не темный эльф, но дварф, возможно самый странный из всех тех, которых когда-либо доводилось видеть обоим друзьям.

Пвента от Дриззта едва отделяло три широких шага, и его безумный рев поведал о том, что он был больше чем уверен, что застал дроу врасплох. Он пригнул голову, нацелив шип в живот Дриззту, и услышал чей-то встревоженный писк сбоку.

Дриззт поднял руки над головой и нащупал пальцами расщелины в стене. Он все еще держал клинки в руках, и ему не особенно удобно было хвататься за выступы, но ловкому дроу многого и не требовалось. Уверенный в своей победе берсерк бросился вперед, и в тот же миг Дриззт поднял ноги, разведя их над пролетевшим под ним шипом.

Пвент со всей силы влетел в стену, его щип вошел в камень на добрых три фута. Ноги Дриззта опустились вниз, обвив голову Пвента, и также вниз опустились рукояти его скимитаров, приложившись по незащищенной шее берсерка.

Дварф, вскрикнув от боли, ничком плюхнулся на пол.

Дриззт отскочил назад, позволяя скимитару залить местность голубоватым сиянием.

«Дварф», – удивленно заметил Регис.

Пвент взревел и перекатился на спину; Дриззт заметил на его шее амулет с изображенной на нем пенящейся кружкой Клана Баттлхаммера.

Пвент потряс головой и внезапно вскочил на ноги.

«Тебе повезло!» – взревел он и вновь бросился на Дриззта.

«Мы не враги», – попытался объяснить дроу. Регис вновь вскрикнул, когда мимо него, размахивая своими шипованными перчатками, промчался Пвент.

Дриззт с легкостью избежал ударов и заметил, что доспехи его противника усеяны острейшими шипами.

Пвент вновь набросился, но внезапно остановился на некотором расстоянии. Дриззт знал, что это была уловка. Опытный дроу уже разгадал боевую тактику Пвента, и понял, что этот маневр был направлен на то, чтобы выманить противника на одну с ним линию и наброситься на него уже всем телом. Следующий выпад дварфа был отбит скимитаром. Дриззт удивил дварфа тем, что занес свой второй клинок над головой и шагнул к нему ближе (совсем не в ту сторону, на которую рассчитывал дварф), и затем, описывая оружием широкую дугу, отшагнул в сторону, намереваясь ударить дварфа по задней части колена.

Пвент тотчас забыл о задуманном им прыжке и инстинктивно убрал уязвимую ногу из-под удара. Дриззт слегка нажал на колено дварфа, заставляя его попятиться. Пвент, естественно не удержавшись на ногах, с лязгом грохнулся спиной на пол.

«Хватит!» – крикнул Регис упрямому дварфу, который уже снова начал подниматься на ноги. «Остановись. Мы не враги!»

«Он говорит правду», – добавил Дриззт.

Пвент, оперся на одно колено и удивленно посмотрел сперва на Региса, потом на Дриззта. «Мы пришли сюда, чтобы добраться до халфлинга», – очевидно сбитый с толку, он проговорил Дриззту. «Мы хотели поймать его и снять с него заживо кожу, а теперь ты говоришь поверить ему?»

«Это совсем другой халфлинг», – произнес Дриззт, убирая клинки в ножны.

Скользнувшая на лице дварфа усмешка лучше слов поведала о том, что он раздумывает над тем преимуществом, что только что подарил ему его противник.

«Мы тебе не враги», – спокойно произнес Дриззт, его лиловые глаза угрожающе вспыхнули, – «но у меня больше нет времени на твои дурацкие игры».

Пвент наклонился вперед, явно желая прыгнуть вперед и разорвать дроу на кусочки.

Вновь глаза дроу угрожающе вспыхнули, и Пвент расслабился, понимая, что его противник только что прочел его мысли.

«Давай, нападай, если хочешь», – предупредил Дриззт, – «но знай, что в следующий раз, когда ты упадешь на пол, ты больше не поднимешься».

Тиббледорф Пвент, совсем не смутившись, подумал над словами и невозмутимым поведением своего противника и вспомнил все то, о чем ему рассказывала Кэтти-бри об этом дроу – если, конечно, это и вправду был легендарный Дриззт До’Урден. «Тогда полагаю, что мы друзья», – признал невозмутимый дварф и медленно поднялся на ноги.

Глава 23 Воплощение Воина

Теперь, когда путь впереди торил Пвент, Дриззт был полон уверенности, что вскоре узнает о судьбе своих друзей, как и то, что ему суждено вновь встретится со своей злой сестрой. Берсерк не смог поведать ему многого о судьбе Бруенора и остальных, лишь то, что когда он отделился от них, они увязли в серьезной переделке.

Эти новости лишь еще больше подстегнули Дриззта. В его сознании то и дело всплывали образы Кэтти-бри, подвергаемой жестоким пыткам Вирной. Он представил себе упрямого Бруенора, плюнувшего в лицо его злой сестры – и как в ответ она убивает дварфа.

В этом районе пещеры попадались лишь изредка. В основном здесь превалировали длинные, наклонные туннели, некоторые из которых были полностью естественными, некоторые, вероятно там, где гоблины посчитали нужными укрепить их, были слегка обработаны. Троица добралась до абсолютного квадратного туннеля, прямого и длинного. Он слегка уходил вверх и имел по сторонам несколько боковых проходов. Дриззт не видел в глубине темного коридора силуэтов темных эльфов, но Твинкл внезапно вспыхнул, предупреждая о близкой опасности.

Тотчас, словно в подтверждение, из тьмы свистнул арбалетный болт и впился Регису в руку. Халфлинг взвыл; Дриззт оттащил его назад и опустил за угол только что пройденного бокового туннеля. К тому времени, когда Дриззт вновь обратил свое внимание к главному коридору, Пвент, распевая свою боевую песню, на всех парах мчался вперед. В него раз за разом впивались стрелы, но он, казалось, этого, словно не замечал.

Дриззт, бросившись следом за ним, увидел, как Пвент миновал темный проем бокового коридора и инстинктивно понял, что дварф, по всей видимости, через мгновение угодит в умело расставленную ловушку.

Спустя мгновение Дриззт уже позабыл о берсерке – одна из стрел прошла мимо дварфа и впилась в Дриззта. Он посмотрел на нее, и в тот же миг ощутил жгучее покалывание – пойло Пвента нейтрализовало отраву. Дриззт подумал о том, чтобы рухнуть на месте, заставить его врагов поверить, что их яд снова свалил его.

Однако он не мог бросить Пвента, да и к тому же он был слишком зол, чтобы откладывать встречу с врагом на более позднее время. Пришло время положить конец этой угрозе.

Он скользнул в темноту бокового проема, стараясь держать Твинкл за спиной, чтобы он не так сильно выдавал его. Откуда-то спереди донесся яростный рев, сопровождаемый потоком отменных дварфских ругательств. Дриззт понял, что жертва Пвента ускользнула у него из-под носа.

Слух Дриззта уловил легкий шорох сбоку. Он сделал глубокий вдох, мысленно досчитал до трех и выскочил из-за угла. Твинкл осветил местность гневной вспышкой. Ближайший дроу, отшатнулся назад, успев выпустить стрелу, впившуюся в плечо Дриззта. Он мог лишь надеяться, что пойло Пвента окажется достаточно сильным и сможет нейтрализовать вторую порцию яда. Его успокаивала мысль о том, что Пвент казалось, был ранен стрелами не один, и даже не два раза во время своего рейда по коридору, но по-прежнему продолжал стоять на ногах.

Дриззт заставил отступить дроу с арбалетом, пока тот отчаянно нащупывал рукоять своего оружия. Он бы расправился с ним в мгновение ока, если бы к нему не присоединился второй дроу, на сей раз державший в руках меч и дирк. Дриззт оказался в небольшой, почти округлой пещере, второй коридор которой, по правую руку, вероятно, соединялся с главным. Однако времени на созерцание пещеры не было, все внимание занимали размеренные выпады его противников. И все же его глаза смотрели за них, в заднюю часть пещеры, туда, где стояли Виерна и наемник Джарлаксль.

«Ты причинил мне много боли, мой потерянный брат», – произнесла Виерна, – «но моя награда стоит этого, поскольку теперь ты вновь вернулся ко мне».

Прислушиваясь к ее словам, Дриззт едва не пропустил очередной выпад. Он отбил его в сторону в самый последний момент и нанес ответный удар, прочертив своими скимитарами замысловатый, крестообразный узор.

Однако темные эльфы действовали довольно слаженно, и отбили его атаку, в итоге заставив Дриззта вновь перейти к отступлению.

«Я так обожаю наблюдать за тем, как ты дерешься», – улыбаясь, продолжила Виерна, – «но я не могу допустить твоей смерти – пока». Затем она начала читать заклинание, и Дриззт знал, что оно было направлено именно на него, возможно даже на его разум. Он стиснул зубы и с удвоенным усердием принялся врубаться в своих врагов. Он старался не выпускать из разума образ Кэтти-бри, подвергаемой жестоким пыткам.

С победным вскриком Виерна бросила свое заклинание, волны энергии обдали Дриззта, приказывая его телу и разуму остановиться, замереть и позволить взять себя в плен.

Какая-то часть дроу вскипела, то было звериное, яростное второе я, которого он не ощущал со времен своей жизни в Подземье. Он вновь был охотником, свободным от эмоций, неуязвимым к мысленным атакам. Он сбросил с себя заклинание; его скимитары пришли в движение, заставив попятиться его противников.

Глаза Виерны расширились от удивления. Джарлаксль, стоявший рядом с ней, лишь усмехнулся.

«Твои силы не действуют на меня», – бросил ей Дриззт. «Я отвергаю Паучью Королеву!»

«Ты будешь принесен в жертву Паучьей Королеве!» – крикнула Виерна. В этот же момент справа из туннеля появился еще один воин дроу. «Убейте его!» – приказала жрица. «Да свершится жертвоприношение здесь и сейчас. Я не желаю больше терпеть богохульства этого отступника!»

Дриззт сражался как никогда, продолжая заставлять отступать обоих своих противников. Однако, если к ним присоединится и третий…

Но этому было не суждено сбыться. Из бокового туннеля донесся дикий рев и оттуда, держа голову наизготовку, на полном ходу вылетел Тиббледорф Пвент. Он ударил невезучего дроу в бок, так что шип прошил тонкое бедро темного эльфа, достав ему до самых кишок.

Могучие ноги Пвента продолжали нести его вперед до тех пор, пока он не запутался в ступнях дроу, и оба противника рухнули на пол прямо перед ошеломленной Вирной.

Дриззт понимал, что должен как можно скорее добраться до своего нового друга, ведь пока тот находился один на один с Вирной и наемником, он подвергался огромной опасности. Он описал Твинклом дугу, отразив мечи обоих противников в сторону, и сделал шаг следом за клинком. Вторым клинком он нацелился на ближайшего противника, того, который выстрелил в него из арбалета, и у которого не было второго оружия.

Рука второго дроу метнулась на перехват, дирк остановил скимитар за мгновение до того, как тот нашел свою цель. И все же Дриззту удалось нанести болезненный удар одному из своих противников – порез на щеке дроу был достаточно внушителен.

Мелькнул змееголовый хлыст Виерны и опустился на спину берсерка. В этот миг жрица представляла собой подлинное воплощение ярости. Живые змеиные головы обвили доспехи берсерка, находя в них уязвимые щелочки, через которые можно было добраться до толстой кожи дварфа.

Пвент высвободил свой шип, наградил умирающего эльфа ударом шипастой перчатки и только после этого переключил свое внимание на нового врага и ее мерзкое оружие.

Щелчок!

Змеиная голова впилась ему в плечо. Две другие облюбовали его шею. Пвент поднял руку, но дважды был ужален в нее, конечность тотчас налилась тяжестью. Он чувствовал, как его эликсир борется с ядом, но медлил, едва не теряя сознание.

Щелчок!

Виерна вновь хлестнула его, все пять змеиных голов добрались до цели на руке и лице дварфа. Пвент еще какое-то мгновение созерцал ее, его губы двигались, словно он собирался изрыгнуть одно из своих проклятий, затем он рухнул на пол, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.

Виерна посмотрела на Дриззта, ее глаза пылали неприкрытой ненавистью. «Теперь все твои жалкие друзья мертвы, мой потерянный брат!» – рявкнула она, даже не подозревая насколько она не права. Она сделала шаг, занося хлыст, но замерла, заметив, как черты ее брата исказила почти безумная ярость.

Все твои жалкие друзья мертвы!

Эти слова болью отдавались по всему телу, превращая его сердце в камень.

Все твои жалкие друзья мертвы!

Кэтти-бри, Вулфгар, Бруенор – все, кем так дорожил Дриззт До’Урден, были для него потеряны, забраны его прошлым, от которого он так и не смог убежать.

Он едва мог различать движения его противников, хотя знал, что его скимитары отразят любую их атаку.

Все твои жалкие друзья мертвы!

Он вновь был охотником, который выжил в опасностях Подземья. Он был больше чем охотник – он был воплощением воина, который сражался, руководствуясь лишь своими инстинктами.

Меч мелькнул справа. Скимитар Дриззта отвел его в сторону, заставив кончик того упереться в землю. Быстрее, чем мог среагировать злой дроу, Дриззт полностью повернул клинок над мечом и направил его вверх, заставляя дроу отшатнуться назад.

Скимитар изменил угол подъема и надрезал трицепсы на нижней части руки воина. Дроу вскрикнул от боли, но каким-то образом сумел удержать свое оружие. Однако это не помогло ему остановить следующий выпад скимитара, который прошил его отличную кольчугу и прочертил на груди дроу кровавую линию.

В мгновение ока Дриззт развернул клинок в руке и скимитар мелькнул в другую сторону, взвившись ввысь. Он вновь развернул его и на сей раз единственной причиной, из-за которой его выпад не достиг цели, было то, что голова, в которую он метился, уже отделилась от тела.

Все это время вторая рука Дриззта была занята тем, что отбивала выпады другого противника.

Виерна, как и оставшийся перед Дриззтом воин, пораженно открыли рты. Дриззт мог тотчас же прикончить второго воина, однако, благодаря просвету, образовавшемуся после падения одного из дроу, он заметил, как метнулась рука Джарлаксльа.

Следующие действия Дриззта были продиктованы лишь полным ярости отчаянием. Его первый скимитар лязгнул о меч противника. Следом за ним мелькнул Твинкл, отводя в сторону и кинжал.

В следующую секунду, темный эльф, сам того не осознавая, отбил пять подряд брошенных кинжалов.

Джарлаксль, не переставая смеяться, начал кружить по пещере. Он был поистине потрясен и заворожен сценарием разворачивавшейся битвы.

Однако проблемы Дриззта на этом не кончились, поскольку Виерна, взывая к Ллот, бросилась на помощь выжившему воину. Ее змееголовый хлыст представлял собой гораздо более серьезную угрозу, нежели единственный меч мертвого дроу.

Регис, сжавшийся в маленький шарик, заметил, как мимо бокового прохода бесшумно скользнули темные тени. Когда отряд прошел мимо, халфлинг слегка расслабился и даже осмелел настолько, что подполз поближе к выходу и, с помощью теплового зрения, попытался выяснить, принадлежали ли эти силуэты новым темным эльфам.

Его выдали красные точки его глаз; позади основного отряда двигался шестой воин.

Взвизгнув, Регис подался назад. Своей маленькой ручкой он нащупал камень и зажал его в ладони. Жалкое оружие против темного эльфа!

Темный эльф настороженно обвел халфлинга взглядом, затем туннель вокруг Региса, и начал осторожно приближаться. Его улыбка лишь стала еще шире, когда он понял, что Регис был абсолютно беспомощен.

«Уже ранен?» – спросил он на Общем.

Регису понадобилось некоторое время, чтобы разобраться в трудном и незнакомом наречии. Дроу, не обращая внимания на угрожающе занесенный камень, присел на корточки неподалеку от Региса, держа в одной руке меч, в другой кинжал.

Затем темный эльф рассмеялся вслух. «Ты прикончишь меня своим жалким камнем?» – поддразнил он, при этом широко разводя руки в стороны и обнажая грудь для удара. «Ну, ударь меня, мелкий халфлинг. Развлеки меня, прежде чем мой кинжал оставит на твоем горле кровавую полосу».

Регис задрожал и занес руку с камнем, словно собираясь удовлетворить просьбу дроу. Однако вперед метнулась совсем другая рука, та, которая сжимала оброненный Артемисом Энтрери кинжал.

Драгоценные камни на рукояти смертоносного клинка благодарно сверкнули, словно оружие жило собственной жизнью, и теперь было голодно. Затем оно пробило доспех дроу и погрузилось в мягкую плоть темного эльфа.

Регис пораженно открыл рот, не веря тому, как легко кинжал впился в свою цель. Все выглядело так, словно его противник вместо металлической кольчуги носил на себе лист тончайшего пергамента. Халфлинг едва не отдернул руку, испугавшись того притока энергии, который прошел через рукоять оружия в его руку. Дроу попытался нанести ответный удар, против которого Регис был абсолютно беззащитен.

Но он так и не смог пошевелиться. По какой-то причине он не смог даже поднять руку. Его глаза были раскрыты от ужаса, туловище конвульсивно дергалось, и Регису казалось, что жизнь медленно покидала бренное тело дроу. Пораженный, Регис созерцал перед собой самое зловещее выражение ужаса на лице, которое он когда-либо видел.

В руку халфлинга проистекала жизненная энергия; он услышал, как оружие дроу упало на пол. Сейчас Регис мог думать только о старых историях про жутких ночных существ, которые ему рассказывал его папа. Он представил себе, что должно быть именно так чувствует себя вампир, когда питается кровью своих жертв.

Его раны начинали исцеляться сами собой!

Дроу упал на пол бесформенной грудой мяса. Регис сидел неподвижно, не в силах отвести взгляда от магического кинжала. Он содрогнулся от мысли о том, что сам не раз мог оказаться на острие этого омерзительного жала.

Вдоль змеящегося туннеля, который вел к Виерне и Джарлаксльу, бесшумно, но быстро скользило двое дроу. Они были уверены, что оторвались от безумного дварфа, не подозревая, что Пвент обогнал их и уже успел повстречаться с Вирной.

Как и не знали они того, что в туннели вошел другой, рыжебородый дварф, чьи заплаканные глаза обещали смерть любому врагу, который попадется ему на дороге.

Темные эльфы обогнули угол и свернули в туннель, который должен был вывести их в пещеру, располагавшуюся параллельно главному туннелю. И внезапно они увидели перед собой короткую, но объемистую фигуру дварфа, мчащегося на них в бесстрашном, безумном порыве.

Бруенор, держа впереди себя щит, яростно врезался в дроу, вслепую размахивая своим зазубренным топором.

«Вы убили моего мальчика!» – завопил дварф, и хотя ни один из его противников не понимал Общего наречия, они достаточно неплохо представляли причину подобной ярости Бруенора. Один из дроу обрел под собой землю и просунул меч над украшенным щитом, ранив дварфа в плечо.

Если Бруенор и заметил ранение, он не подал тому вида.

«Моего мальчика!» – рявкнул он, отбивая своим могучим топором выпад второго дроу. Дроу заменил этот меч вторым, вновь поставив дварфа в тяжелую ситуацию. Но Бруенор принял это удар, даже не моргнув. Все его мысли были направлены на убийство.

Он описал нижнюю дугу топором. Дроу подпрыгнул, но Бруенор внезапно остановил полет оружия и направил его в другую сторону. Дроу попытался подпрыгнуть второй раз, но Бруенор был быстрее. Дварф зацепил лодыжку темного эльфа и дернул со всей силы, сбивая его с ног.

На дварфа бросился второй темный эльф, пытаясь защитить своего упавшего напарника. Его молниеносный выпад меча оставил полосу на лице Бруенора, ослепив на один глаз. Вновь Бруенор, не обращая внимания на жгучую боль, бросился вперед.

«Моего мальчика!» – крикнул он вновь, и со всей силы обрушил топор на спину дроу, пытающегося обрести опору под ногами.

Лишь в последний миг Бруенор успел поднять щит и спастись от выпада стоящего дроу. Теряя равновесие и вынужденный пятиться, дварф продолжал упрямо сжимать рукоять топора и, наконец, выдернул его из тела дроу.

Змеиные головы казалось, двигались независимо друг от друга, нападая на Дриззта со всевозможных сторон, кусая и отскакивая, чтобы укусить вновь. Приободренный тем, что Виерна заняла место подле него, мужчина дроу также начал наседать на Дриззта, яростно работая мечом и дирком. Вперед его гнала жажда убийства – убийства, во славу Паучьей Королевы.

Дриззт все это время хранил присутствие духа, работая ногами и скимитарами, чтобы удержать своих противников, а особенно Вирну, как можно дальше от себя.

Однако он знал, что у него были проблемы, особенно, когда заметил Джарлаксльа, который обходил его спереди, выискивая расщелину между Вирной и воином. Дриззт в любое мгновение ожидал очередной серии летящих кинжалов, даже не представляя себе, как он сможет увернуться от них на сей раз, когда все его внимание поглощал хлыст Виерны.

Его страхи лишь усилились, когда он заметил, что наемник указывает в его сторону, но не кинжалом, а магическим жезлом.

«Какая жалость, Дриззт До’Урден», – произнес наемник. «Я бы многим пожертвовал, чтобы иметь в своих рядах столь умелого воина». Он начал произносить слова заклинания на языке дроу. Дриззт попытался уйти в сторону, но Виерна и воин всеми силами удерживали его на том же месте.

Затем последовала вспышка, заряд молнии прорезал воздух. Но также, в тот самый момент, когда с губ наемника сорвались последние слова заклинания, из-за спины Дриззта метнулась черная тень, и, слегка задев плечо рейнджера дроу, метнулась в брешь между Вирной и ее воином.

Гвенвивар приняла всю силу удара, впитав в себя энергию молнии, прежде чем та успела покинуть жезл. Пантера преодолела магическое сопротивление и врезалась в удивленного наемника, впечатав того в камень.

Внезапная вспышка, неожиданное появление пантеры не сбили с толку опытного Дриззта. Как не обратила на это внимания и Виерна, столь переполненная яростью и жаждой убийства, что не на миг не отвлекла своего внимания от жестокой битвы. Однако второй дроу, прищурившись от внезапной вспышки, бросил мимолетный взгляд через плечо.

В тот же самый миг, когда он вновь обратил свое внимание к схватке, он обнаружил, что смертоносный Твинкл прошил его доспехи и добрался до самого сердца.

Вспышка длилась не долее секунды, но этого мгновения Кэтти-бри, пригнувшейся в глубине коридора и наблюдавшей за атакой Гвенвивар, хватило, чтобы разглядеть худые силуэты приближающегося отряда дроу.

Она выпустила стрелу в воздух и с помощью ее серебристого свечения выяснила точное месторасположение темных эльфов. С беспощадной гримасой на лице девушка встала из-за своего укрытия и, спустив еще одну стрелу, начала приближаться к своим врагам.

В разуме билась лишь одна мысль – отомстить за Вулфгара. Она не знала страха и даже не моргнула, когда раздались ожидаемые арбалетные щелчки. Две стрелы впились в ее тело.

Она спустила еще одну стрелу. Та пробила плечо одного из дроу и пригвоздила его к полу. Прежде чем успел растаять ее слабый отблеск, Кэтти-бри спустила третью. Эта, взвизгнув словно банши, скользнула по обработанной каменной стене туннеля.

Девушка продолжала идти вперед. Она знала, что темные эльфы могли видеть каждый ее шаг, в то время как в отблеске своих стрел она лишь на мгновение различала их силуэты.

Инстинкт подсказал ей спустить стрелу вверх и когда ее снаряд вошел в лицо левитирующему дроу, раздробив его голову на части, на ее губах расплылась мрачная улыбка. От силы удара тело кувыркнулось в воздухе и так и зависло.

Кэтти-бри не увидела, как ушла ее следующая стрела и только тогда поняла, что темные эльфы заключили ее в сферу тьмы. Как глупо! – подумала она, поскольку теперь не только она не могла видеть их, но и они не могли видеть ее.

И все же она продолжала идти вперед, вышла из сферы и следующим выстрелом уложила еще одного врага.

Арбалетный дротик ударился в лицо, болезненно чиркнув по челюсти.

Кэтти-бри, упрямо стиснув челюсть, продолжала идти вперед. Она увидела красные точки глаз двух оставшихся дроу, они быстро приближались к ней, с обнаженными мечами. Она воздела лук, используя их глаза как мишени.

Тотчас ее накрыла сфера тьмы.

На какой-то миг ее охватила паника, но она упрямо поборола ее. Она знала, что у нее было всего несколько мгновений, прежде чем меч дроу пронзит ее насквозь. В разуме всплыло последнее месторасположение ее противников.

Она послала стрелу вверх, услышала легкий шорох впереди и чуть влево, развернулась и выстрела. Затем, полагаясь лишь на свои инстинкты, она спустила третью и четвертую стрелы. Она надеялась, что ей хотя бы удастся ранить приближающихся темных эльфов и тем самым замедлить их продвижение. Она нырнула на пол и выстрелила вперед, затем вздрогнула – стрела ушла в темноту, так и не найдя своей цели.

Однако, по-прежнему руководствуясь инстинктами, Кэтти-бри перекатилась на спину и выстрелила над собой. Раздался тупой удар, когда стрела прошила дроу, а затем резкий скрежет, когда она же вонзилась в потолок. Сверху посыпалась каменная крошка и Кэтти-бри прикрыла голову руками.

Так она сидела долгое время, ожидая, что, либо потолок обрушится на нее, либо из темноты вынырнет темный эльф и разрубит ее на части.

Его меч мелькал гораздо чаще, нежели увесистый топор дварфа, но единственный дроу оставшийся лицом к лицу с Бруенором знал, что ему не победить, что он не сможет остановить разъяренного противника. Он воззвал к своей врожденной магии и осиял Бруенора голубоватыми, безвредными огоньками, – так называемым магическим пламенем – чтобы сделать его более легкой целью.

Бруенор даже не моргнул.

Дроу провел отчаянный, прямой выпад, заставив дварфа попятиться, а затем развернулся и бросился наутек, намереваясь создать небольшой задел между собой и своим противником. Затем он вновь развернулся и бросил на дварфа сферу тьмы.

Бруенор и не собирался гоняться за дроу. Он подобрал свой топор и, обхватив его рукоять обеими руками, занес его над головой.

«За моего мальчика!» – с яростью крикнул дварф и со всей силы метнул топор. Это был смелый шаг, шаг на который мог отважиться только отец, потерявший своего ребенка. Топор Бруенора не вернется к нему, как возвращался Эйджис-фанг к Вулфгару. Если он не поразит свою цель…

Он вошел в дроу как раз в тот момент, когда он сворачивал в боковой туннель. Лезвие оружия прошило бедро и часть спины темного эльфа и припечатало его к противоположной стене. Он попытался подняться, несколько мгновений барахтался на полу, отчаянно пытаясь нащупать рукоять своего меча и медленно ускользающее дыхание.

В тот миг, когда его ладонь коснулась рукояти оружия, ему на руку, круша пальцы, опустился тяжелый сапог дварфа.

Бруенор посмотрел на то, под каким углом вошло его оружие в тело дроу, разглядел поток крови, омывавший его лезвие. «Ты мертв», – холодно бросил он темному эльфу и с чавкающим звуком извлек свой топор.

Дроу расслышал эти слова, но к этому мгновению его разум погас, его мысли утекали от него, подобного ручейкам бегущей из него крови.

Виерна даже не повела бровью, когда ее воин упал замертво, тем самым, давая понять, что ее совсем не волнует столь неожиданный поворот битвы. Дриззта едва не вывернуло при виде его сестры, чьи черты были искажены ненавистью. Это была необузданная, почти неосознанная ярость.

Однако Дриззт не позволил своей амбивалентности отразиться на игре скимитаров, не после того, как Виерна заявила, что его друзья мертвы. Он уже не раз попадал по змеиным головам, но никак не мог приложиться как следует, чтобы причинить более серьезное повреждение.

Одна из голов впилась в его руку. Дриззт тотчас ощутил легкое онемение и сверкнул клинком, отрубая мерзкую гадость.

Однако это движение обнажило его левый бок, и вторая голова впилась ему в плечо. Третья атаковала в щеку.

Левым взмахом он отрубил голову ближайшей твари и отбросил от себя остальных.

Теперь хлыст Виерны состоял всего из трех голов, но от полученных ударов у Дриззта начинала кружиться голова. Он подался на несколько шагов назад, пытаясь отыскать опору у каменной стены. Взгляд его скользнул на плечо и к своему ужасу он увидел, что отрубленная змеиная голова все еще продолжала вгрызаться в его плоть.

Только сейчас Дриззт заметил знакомые серебристые вспышки Таулмарила, лука Кэтти-бри. Гвенвивар была жива; Кэтти-бри сражалась неподалеку, и где-то в глубине правостороннего коридора Дриззт услышал знакомый яростный рев Бруенора.

«За моего мальчика!»

«Ты сказала, что они мертвы», – произнес Дриззт Виерне, поудобнее опираясь на стену.

«Это не имеет значения!» – крикнула в ответ Виерна, явно удивленная неожиданным появлением друзей Дриззта не меньше его самого. «Для меня важен лишь ты! Ты, и слава, которую мне принесет твоя смерть!» Она бросилась вперед на своего раненого брата. Три змеи с готовность взвились в воздух.

Дриззт вновь взял себя в руки. Знание того, что его друзья сейчас сражаются с врагом и нуждаются в его помощи, придавало ему сил.

Вместо того, чтобы поставить блок или увернуться в сторону, Дриззт позволил змеиным головам приблизиться к нему как можно ближе. Две пасти с жадностью впились в него, но и Твинкл раскромсал одну из голов прямо посередине, змеиное тело обездвижено повисло в воздухе.

Следующим движением Дриззт оттолкнулся от стены, тем самым застав Вирну врасплох, и заставил ее попятиться назад. Молниеносно работая скимитарами, он отбивал каждый выпад змеиной головы, и в эти несколько мгновений он понял, что мог не раз, и не два пробить шаткую оборону своей сестры и пронзить ее тело.

На пол полетела еще одна змеиная голова.

Виерна сделал широкий продольный взмах хлыстом, но, прежде чем она успела выбросить вперед единственную оставшуюся змеиную голову, в ее предплечье погрузился скимитар. Оружие упало на пол. Как только хлыст покинул ладонь Виерны, змея на его конце обвисла безжизненной плетью.

Виерна зашипела – в этот миг она казалась Дриззту животным, ее руки непрестанно сжимали воздух.

Дриззт не стал приближаться, поскольку смертоносный конец Твинкла застыл всего в нескольких дюймах от незащищенной груди его сестры.

Рука Виерны дернулась к поясу, где ее поджидали две булавы, изукрашенные замысловатыми паучьими рунами. Дриззт мог лишь предполагать, сколь мощным было это оружие и по дням своей молодости, что он провел в Мензоберранзане, он неплохо помнил, сколь искусна была Виерна в обращении с ними.

«Не смей», – приказал он, указывая на оружие.

«Мы оба были обучены Закнафейном», – напомнила ему Виерна, и упоминание о его отце, обожгло Дриззт болью. «Не хочешь узнать, кто лучше усвоил его многочисленные уроки?»

«Мы оба были детьми Закнафейна», – ответил ей Дриззт, отводя руку Виерны от пояса взмахом голубоватого клинка Твинкла. «Остановись, ему и без того хватит того позора, что ты навлекла на его голову. Есть лучшая, более светлая жизнь, сестра моя».

Виерна хрипло рассмеялась ему в лицо. Неужели он и вправду верил, что сможет изменить ее, жрицу Ллот?

«Не смей!» – более решительно приказал Дриззт, заметив, что рука Виерна вновь двинулась к ближайшей булаве.

Она схватила ее рукоять, и в тот же миг Твинкл пробил ее грудь, погрузился в сердце и вышел из спины.

Через мгновение Дриззт был подле нее, поддерживая на ослабших ногах.

Они немигающе воззрились друг другу в глаза, и Виерна медленно осела на пол. Прежней ярости как не бывало, теперь ее взгляд сквозил спокойствием, столь необычным для дроу.

«Прости меня», – едва слышно произнес Дриззт.

Виерна покачала головой, отметая все его извинения. Для Дриззта это выглядело так, словно та часть ее, которая была дочерью Закнафейна До’Урдена, одобряла этот конец.

Глаза Виерны сомкнулись навеки.

Глава 24 Долгая Дорога Домой

«Поздравляю». Эти слова встрепенули Дриззта, заставили вспомнить, что хоть Виерна и была мертва, сама битва еще не была выиграна. Он отпрыгнул в сторону, защитно выставляя перед собой скимитары.

Однако он тут же опустил оружие. Его взгляд остановился на Джарлакслье – наемник сидел, опершись о заднюю стену пещеры, одна его нога была вывернута под неестественным углом.

«Пантера постаралась», – пояснил наемник, бегло говоря на Общем, словно он всю свою жизнь провел на поверхности. «Я думал мне конец. Пантера прижала меня к полу». Джарлаксль пожал плечами. «Возможно, моя молния могла ранить животное».

Упоминание о молнии напомнило Дриззту о магическом жезле, как и то, что этот дроу по-прежнему был очень опасен. Он припал в защитную стойку и начал обходить его по кругу.

Джарлаксль поморщился от боли и вытянул вперед пустые руки, успокаивая встревоженного рейнджера. «Жезл исчерпал свой ресурс», – заверил он Дриззта. «Я бы не стал его использовать, если бы ты был беспомощен – как думаю, не стал бы и ты».

«Ты хотел убить меня», – холодно ответил Дриззт.

Наемник вновь пожал плечами и на его лице расплылась улыбка. «Виерна бы прикончила меня, если бы она победила, а я так и не пришел ей на помощь», – невозмутимо пояснил он. «И, честно говоря, я и сам думал, что победит она».

Все выглядело вполне логично, да и сам Дриззт прекрасно знал, что практичность была обычной чертой темных эльфов. «Ллот все еще может наградить тебя за мою смерть», – напомнил Дриззт.

«Я не служка Паучьей Королевы», – ответил Джарлаксль. «Я оппортунист».

«Это угроза?»

Наемник рассмеялся, и тут же вздрогнул от боли пронзившей сломанную ногу.

Из бокового туннеля в комнату влетел Бруенор. Он бросил мимолетный взгляд на Дриззта, затем заметил Джарлаксльа, и его лицо перекосилось от ярости.

«Стой!» – крикнул ему Дриззт, увидев, что дварф направляется к беспомощному наемнику.

Бруенор замер и остановил на Дриззте холодный взгляд, который выглядел еще более зловеще из-за отсутствия правого глаза и кровавого подтека, тянувшегося от вершины лба до низа левой щеки. «Нам не нужны пленники», – рявкнул Бруенор.

Дриззт заметил, какой яростью сквозил голос Бруенор и отметил тот факт, что во время схватки он так и не увидел Вулфгара. «Где остальные?»

«Я здесь», – ответила Кэтти-бри, выходя из главного туннеля за спиной Дриззта.

Дриззт обернулся поприветствовать ее и по мрачному выражению лица понял, что что-то было не так. «Вулф…» – начал он, но Кэтти-бри мрачно покачала головой, словно не могла вынести, когда его имя произносилось вслух. Она подошла к Дриззту, и он вздрогнул, заметив, что из ее челюсти все еще продолжает свисать арбалетный дротик.

Дриззт нежно скользнул ладонью по ее лицу, взял дротик ладонью и вытащил его. Через мгновение он подхватил девушку, пошатнувшуюся от боли и отвращения.

«Надеюсь, что я не ранил пантеру», – раздался голос Джарлаксльа, – «это поистине удивительное создание!»

Дриззт развернулся, его лиловые глаза сверкнули гневом.

«Он дразнит тебя», – произнес Бруенор, его пальцы с готовностью скользнули к окровавленной рукояти топора, – «хочет вымолить пощаду без мольбы».

Дриззт не был столь в этом уверен. Он знал об ужасах Мензоберранзана, знал на что приходилось идти некоторым дроу, чтобы выжить. Его собственный отец, Закнафейн, дроу, которого Дриззт любил больше всех, был хладнокровным убийцей, служил Матери Мэлис ради простого желания выжить. Могло ли быть так, что поступки этого наемника были продиктованы подобной же практичностью?

Дриззту хотелось в это верить. Сейчас, когда Виерна лежала мертвой у его ног, когда его семья, его единственное связующее звено с наследием его прошлого, перестала существовать, он хотел верить, что он не одинок в этом мире.

«Прикончить пса и всех делов», – рявкнул Бруенор, явно начинавший терять терпение.

«Каково будет твое решение, Дриззт До’Урден?» – спокойно спросил Джарлаксль.

Дриззт вновь мысленно окинул Джарлаксльа. Этот не похож на Закнафейна, – решил он, поскольку он помнил ярость своего отца, когда распространились слухи о том, что Дриззт убил поверхностных эльфов. Закнафейна и Джарлаксльа разделяла огромная пропасть. Закнафейн убивал только тех, кто, по его мнению, заслуживал смерти, кто служил Ллот или другим злым созданиям. Он бы ни за что не отправился с Вирной на эту охоту.

Внезапный прилив ярости почти заставил Дриззта броситься на наемника. Однако он подавил это желание, вновь вспомнив, сколь ужасен был Мензоберранзан, ту ношу зла, которую были вынуждены нести те темные эльфы, которые не разделяли обычных взглядов сообщества дроу. Даже Закнафейн признавался Дриззту, что он сам много раз едва не терялся в лабиринтах Ллот. Да и во время своей жизни в Подземье Дриззт До’Урден часто боялся, что он и сам может свернуть на тропу Паучьей Королевы.

Как он мог осуждать этого темного эльфа? Его скимитары скользнули в ножны.

«Он убил моего мальчика!» – взревел Бруенор, очевидно поняв намерения Дриззта. Дриззт решительно покачал головой.

«Милосердие странная штука, Дриззт До’Урден», – заметил Джарлаксль. «Это сила или слабость?»

«Сила», – не раздумывая, ответил Дриззт.

«Она может спасти твою душу», – ответил Джарлаксль, – «или проклясть твое тело». Он отвесил поклон своей широкополой шляпой Дриззту и резким движением вырвал руку из-под плаща. Что-то небольшое упало на пол перед Джарлаксльом, взорвалось, и наполнило пещеру густым дымом.

«Чтоб его!» – рыкнула Кэтти-бри и спустила стрелу, которая прошила дымку и врезалась в камень противоположной стены. Бруенор, яростно размахивая топором, бросился вперед, но впереди ничего не было. Наемник исчез.

К тому времени, когда Бруенор появился из клубов дыма, и Кэтти-бри, и Дриззт стояли над распростертым телом Тиббледорфа Пвента.

«Он мертв?» – спросил король дварфов.

Дриззт склонился над берсерком, припоминая, что Пвент получил свою дозу от змееголового хлыста Виерны. «Нет», – ответил он. «Хлысты предназначены не для того, чтобы убивать. Они парализуют».

Его острый слух уловил слова Бруенора, – «Да? Жаль…»

Им понадобилось некоторое время, чтобы привести берсерка в чувство. Пвент вскочил на ноги и тут же как подкошенный рухнул на пол. Он вновь поднялся, явно стесняясь, пока Дриззт не сделал ошибку, поблагодарив его за неоценимую помощь.

В главном коридоре они наткнулись на пятерых мертвых дроу, один из которых все еще продолжал болтаться в воздухе, над местом, закрытым сферой тьмы. Когда Кэтти-бри объяснила, с какой стороны появился этот отряд, Дриззт почувствовал, как ужас стискивает своими когтями его горло.

«Регис», – едва слышно прошептал он и бросился вглубь коридора, к боковому туннелю, где он оставил халфлинга.

Перепуганный до смерти Регис сидел на месте, в руке он крепко сжимал усеянную драгоценными камнями рукоять кинжала.

«Вставай друг», – облегченно выдохнул Дриззт. «Пора отправляться домой».

Пятеро измотанных друзей, облокачиваясь друг на друга, прокладывали путь через туннели. Дриззт обвел взглядом своих потрепанных спутников – Бруенора, с одним прикрытым глазом и Пвента, который все еще испытывал некоторые трудности с координацией своих движений. У самого дроу по-прежнему нестерпимо ныла нога. Он понял, что рана была достаточно серьезна, лишь после того, как схлынул адреналин. Однако больше всего дроу беспокоили не телесные проблемы. Потеря Вулфгара потрясла всех его друзей.

Сможет ли Кэтти-бри вновь воззвать к своей ярости и сражаться изо всех сил, игнорируя тот эмоциональный разлад, что творился у нее на душе? Сможет ли Бруенор, столь серьезно раненый, что он опасался, сможет ли тот вообще добраться живым до Митрилового Зала, взять себя в руки и вступить в еще одну схватку?

Дриззт в этом не был уверен. Тем сильнее было его облегчение, когда он увидел, как из-за очередного угла поворачивает генерал Дагна во главе своей дварфской кавалерии.

Увидев их, Бруенор позволил себе опуститься на землю, и дварфы, не теряя времени, привязали своего раненого короля и Региса к боевым хрякам и тотчас повезли их в Митриловый Зал. Пвент также вскарабкался в седло хряка, но путь Кэтти-бри и Дриззта был куда длиннее. В сопровождении трех дварфов, включая генерала Дагну, девушка повела Дриззта к месту гибели Вулфгара.

Когда Дриззт обвел взглядом обрушившийся потолок и груду камня под ним, он понял, что никаких сомнений быть не могло – его друга больше не было.

Кэтти-бри описала ему сражение, сделав длинную паузу, чтобы собраться с силами перед описанием ее заключительной части.

Наконец он подняла взгляд на груду камня, тихо произнесла, – «Прощай», – и вместе с тремя дварфами покинула пещеру.

Дриззт еще долго стоял, беспомощно созерцая унылые каменные грани. Он с трудом мог поверить, что могучий Вулфгар был там. Несмотря на все слова, этот факт никак не мог осесть в его разуме.

Но такова была реальность.

И Дриззт здесь был абсолютно беспомощен.

К горлу подступило чувство вины, вместеф с осознанием того, что именно он стал причиной охоты своей сестры, из-за которой погиб Вулфгар. Однако он тут же отбросил эту мысль, запретив себе вновь думать об этом.

Пришло время попрощаться со своим верным спутником и самым близким другом. Он хотел быть сейчас вместе с Вулфгаром, рядом с юным варваром. Хотел утешить его, направить, разделить с ним еще хоть один короткий миг и вместе встретить любую опасность, грозившую им.

«Прощай, друг мой», – прошептал Дриззт, тщетно пытаясь унять дрожь в срывавшемся голосе. «Это путешествие ты проделаешь один».

Усталым, измученным друзьям по возвращению в Митриловый Зал было совсем не до веселья. Сказать, что они одержали победу там, в нижних туннелях, просто не поворачивался язык. Каждый из четверых – Дриззт, Бруенор, Кэтти-бри и Регис – смотрели на смерть Вулфгара с различных точек зрения, поскольку взаимоотношения с каждым из них у него были своими. Бруенору он был сыном, Кэтти-бри – женихом, Дриззту – верным товарищем, защитником Регису.

Самые серьезные ранения были у Бруенора. Король дварфов лишился глаза и, до конца своих дней, вынужден будет носить зловещий шрам ото лба до самой челюсти. Однако физические раны мало беспокоили Бруенора.

Множество раз за последующие несколько дней дварф вспоминал, что ему нужно решить многочисленные вопросы с верховным жрецом. И лишь после этого приходило осознание того, что Коббл больше не мог помочь ему в решении этих вопросов и что этой весной в Митриловом Зале не будет свадьбы.

Дриззт видел, как скорбь буквально снедает дварфа. Впервые за все те года, что дроу знал Бруенора, он показался ему старым и уставшим. Дриззт почти не мог смотреть на него без щемящей боли в сердце, но еще больнее было, когда он видел Кэтти-бри.

Она была совсем юным, полным жизни созданием, считавшим себя почти бессмертной. Теперь весь мир Кэтти-бри рухнул у нее на глазах.

Почти все это время друзья проводили в молчаливом уединении. Дриззт, Бруенор и Кэтти-бри почти не виделись, а Региса не видел вообще никто.

Никто из них даже и не догадывался, что халфлинг покинул Митриловый Зал через западный выход и направился в Долину Хранителя.

Регис забрался на уступ, расположенный в пятидесяти футах над каменистым дном южной оконечности длинной и узкой долины. Там он приблизился к безвольно обвисшей над обрывом фигуре, удерживаемой лишь клочками разорванного плаща. Халфлинг лег поверх плаща, и схватился за выступающий камень, чтобы справиться с порывом налетевшего ветра. К его изумлению человек внизу слегка пошевелился.

«Ты жив?» – одобрительно прошептал халфлинг. Энтрери, чье тело, по всей видимости, было сломано в нескольких местах, провисел над обрывом больше дня. «Ты все еще жив?» Всегда осторожный, особенно, когда дело касалось Артемиса Энтрери, Регис извлек кинжал с драгоценной рукоятью и подсунул его лезвие под удерживающий клочок плаща, чтобы в случае чего в одно мгновение отправить опасного убийцу в полет над пропастью.

Энтрери попытался склонить голову и слегка простонал – на разборчивые слова ему не хватило сил.

«У тебя есть кое-что, что принадлежит мне», – произнес ему Регис.

Убийца еще слегка повернулся и Регис вздрогнул и слегка отшатнулся назад при виде его изуродованного лица. Скула убийцы была буквально стерта в порошок, с одной стороны лица свисал кусок кожи, убийца явно не мог видеть тем глазом, который он обратил на Региса.

И Регис даже не был уверен, что этот человек, со сломанными костями и многочисленными ранами, вообще обращал внимание на то, что он не может видеть.

«Рубиновый кулон», – чуть громче произнес Регис, заметив гипнотический камень на шее у Энтрери.

Энтрери очевидно понял, поскольку его рука дернулась в сторону цепочки, но тут же безвольно обвисла.

Регис покачал головой и поднял свою палочку для ходьбы. Держа кинжал как можно ближе к плащу, он склонился над уступом и ткнул Энтрери.

Убийца не ответил.

Регис ткнул его еще раз, чуть сильнее, затем еще несколько раз, пока, наконец, не убедился, что убийца и впрямь был абсолютно беспомощен. Довольно улыбаясь, Регис просунул палочку под цепочку и аккуратно снял кулон с шеи убийцы.

«Ну, и каково это?» – спросил Регис, забрав свой драгоценный рубин. Он вновь огрел Энтрери по затылку.

«Каково чувствовать себя абсолютно беспомощным, быть пленником чьих-то прихотей? Скольких ты заставил испытать унижение, подобное тому, которым ты наслаждаешься сейчас?» Регис вновь ударил его. «Сотню?»

Регис хотел было ударить его еще раз, но тут заметил, что с пояса убийцы свисает еще кое-что, что представляло для него определенный интерес. Достать этот предмет будет чуток посложнее, чем кулон, но Регис как-никак был вором, и сам себя (по секрету конечно), он считал одним из лучших. Он накинул петлю своей шелковой веревки на камень и склонился над обрывом, при этом встав ногой на спину Энтрери для лучшего баланса.

Маска была его.

Затем халфлинг решил заодно обшарить и карманы убийцы, в результате чего был вознагражден небольшим кошельком и довольно дорогим драгоценным камнем.

Энтрери застонал и попытался перевернуться. Испуганный халфлинг в мгновение ока вновь очутился на уступе и прижал кинжал к шву на плаще.

«Я бы мог пощадить тебя», – произнес халфлинг, созерцая собиравшихся в небе падальщиков. «Я бы мог привести Бруенора и Дриззта. Возможно, ты обладаешь какой-нибудь полезной информацией».

Но тут взгляд Региса остановился на его собственной руке, на которой отсутствовали два пальца. Эти пальцы отрезал ему убийца – как раз тем самым кинжалом, который сейчас сжимала ладонь Региса. Какая странная ирония, – подумал Регис.

«Нет», – решил он. «Сегодня я не настроен на сострадание». Он вновь поднял глаза к небу. «Пожалуй, я оставлю тебя здесь, пусть падальщики завершат это дело», – произнес он.

Энтрери на это никак не отреагировал.

Регис покачал головой. Он мог быть холодным, но не настолько как Артемис Энтрери. «Магические крылья спасли тебя первый раз», – произнес он, – «но их больше нет!»

Регис дернул запястьем, распустив уцелевший шов плаща и позволил весу убийцы завершить остальное.

Когда Регис спустился с уступа, убийца все еще продолжал висеть, но его плащ начал расползаться.

Артемис Энтрери исчерпал свой запас уловок.

Глава 25 В Ладони Ее Руки

Матрона Бейенре сидела, облокотившись на мягкую спинку стула, выбивая сморщенными пальцами нетерпеливую дробь по каменным подлокотникам. Подобный же стул, единственный кроме первого в этой комнате, стоял прямо напротив ее и сейчас его занимал наемник.

Джарлаксль вернулся из Митрилового Зала с новостями, которые для Матроны Бейенре не стали особым откровением.

«Значит, Дриззт До’Урден свободен», – пробормотала она себе под нос. Странно, но Джарлаксль никак не мог отделаться от ощущения, что эта новость ничуть не рассердила верховную мать. Что Бейенре задумала на этот раз? – подумал наемник.

«Во всем виновата Виерна», – без видимых угрызений совести произнес Джарлаксль. «Она недооценила коварство своего младшего брата». Он слегка усмехнулся. «И заплатила за эту ошибку своей жизнью».

«А я во всем виню тебя», – отрезал Матрона Бейенре. «Чем заплатишь ты?»

На сей раз, Джарлаксль не улыбался, но ответил на угрозу твердым, решительным взглядом. Он слишком хорошо знал Бейенре, чтобы понять, что она, подобно животному, чувствовала страх, и эти ощущения зачастую руководили ее дальнейшими действиями.

Матрона Бейенре встретила его взгляд, по-прежнему барабаня пальцами по подлокотникам.

«Дварфы дали нам отпор гораздо быстрее, чем мы на то рассчитывали», – продолжил наемник, прерывая затянувшееся молчание. «Их защитные ряды слишком сильны, как и их решимость и, очевидно, их преданность Дриззту До'Урдену. Мой план» – он акцентировал ударение на этих словах – «сработал как нельзя лучше. Мы захватили Дриззта без особых проблем. Но Виерна, вопреки моему мнению, позволила человеческому шпиону совершить часть его сделки до того, как мы удалились от Митрилового Зала. Она не понимала, насколько преданны Дриззту его друзья».

«Ты должен был пленить Дриззта До’Урдена», – почти про себя произнесла Матрона Бейенре. «Дриззта здесь нет. Значит, ты провалился».

Джарлаксль замолчал. Он знал, что спорить с Матроной Бейенре не было никакого смысла, поскольку ей не требовалось ни чье бы то ни было одобрение, ни чья бы то ни было помощь. Это был Мензоберранзан, и в городе дроу у Матроны Бейенре соперников не было.

И все же Джарлаксль совсем не боялся, что эта иссохшая верховная мать может наложить на него свои лапы. Она продолжала изрыгать проклятья, и к тому времени, когда она закончила, ее голос уже буквально срывался на крик. Однако, несмотря на все это у Джарлаксльа было смутное ощущение, что она наслаждается затеявшейся игрой – Дриззт До’Урден по-прежнему был на свободе, и, насколько мог судить наемник, Матроне Бейенре было наплевать на потерю дюжину воинов и Виерны До’Урден.

Затем Матрона Бейенре перешла к описанию всевозможных способов, с помощью которых она могла запытать Джарлаксльа до смерти. Одним из ее любимых был «похищение кожи», особый метод дроу сдирания кожи с жертвы, когда за раз, с помощью различных кислот и специально заточенных кинжалов, сдиралось по дюйму плоти.

Джарлаксльу приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы не рассмеяться ей в лицо.

Внезапно Матрона Бейенре остановилась, и наемник на какое-то мгновение испугался, что она поняла, что он не воспринимает ее всерьез. Джарлаксль знал, что это было бы непростительной ошибкой. Бейенре не волновали мертвые воины и Виерна – похоже она даже была довольна тем, что Дриззт остался на свободе – но задеть ее гордость означало обрести мучительный и ужасный конец.

Молчание Бейенре, казалось, длилось бесконечно; она даже отвела взгляд в сторону. Когда она вновь обернулась к Джарлаксльу, тот облегченно вздохнул, поскольку она широко улыбалась какой-то мысли, очевидно, только что пришедшей ей в голову.

«Я недовольна», – явно солгала она, – «но на этот раз я прощаю твой провал. Ты снабдил меня ценной информацией».

Джарлаксль тотчас понял, кого она имела в виду.

«Оставь меня», – произнесла она, отсылая его прочь взмахом руки.

Джарлаксль предпочел бы остаться чуть подольше, чтобы получить хоть какой-нибудь намек на коварные планы верховной матери. Однако он понимал, что противоречить Бейенре, особенно когда она находилась в столь скверном настроении как сейчас, явно не стоило.

Он заставил себя подняться со стула, переместил вес тела на сломанную ногу и тут же вздрогнул, едва не упав на колени перед Бейенре. Покачав головой, Джарлаксль подобрал свою палочку для ходьбы.

«Триэль не завершила лечение», – извиняющимся тоном произнес наемник. «Она вылечила мою рану, как ты и приказала, но, похоже, вложила в заклинание не всю силу.»

«Думаю, ты этого заслужил», – холодно бросила ему Матрона Бейенре, и вновь отмахнулась от Джарлаксльа рукой, выпроваживая его. Вероятно, сама Бейенре приказала своей дочери залечить наемника не до конца, чтобы он испытывал боль, и теперь явно получала удовольствие, наблюдая за его страданиями.

Как только за наемником сомкнулись дверные створки, Матрона Бейенре разразилась искренним смехом. Да, именно она, Бейенре, дала добро на поимку Дриззта До’Урдена, но это совсем не означало, что она рассчитывала на успех этого предприятия. По правде сказать, потрепанная жизнью верховная мать именно на такой поворот событий и рассчитывала.

«Ты далеко не глуп, Джарлаксль. Вот почему я сохранила тебе жизнь», – произнесла она в пустоту комнаты. «Сейчас ты уже должно быть понял, что дело вовсе не в Дриззте До’Урдене. Он всего лишь небольшая помеха, болотный комарик, и совсем не заслуживает моего внимания».

«Но он представляет собой весьма удобный предлог», – продолжила Матрона Бейенре, вертя в руке большой дварфий зуб в виде кольца, что свисал на цепочке с ее шеи. Бейенре подняла руки, расстегнула защелку на цепочке и вытянула кольцо на своей ладони. Своды комнаты огласило тихое бормотание на древнем языке дварфов.

На кончике дварфьего зуба вихрем закружилась голубоватая дымка. С каждым мгновением туман клубился все быстрее, постепенно увеличиваясь в размерах. Вскоре перед Матроной Бейенре уже танцевал небольшой ураган. По ее мысленному приказу вихрь, усиливаясь в своем свечении, отклонился от нее и словно застонал. Через мгновение он отделился от зуба и завертелся в центре комнаты, переливаясь ярким голубым сиянием.

Постепенно в клубах вихря начали проступать некие очертания: в его центре, сжимая протянутые вверх руки, стоял старый, седобородый дварф.

Ветер, а затем голубоватое свечение, постепенно унялись, оставив после себя лишь призрак старого дварфа. Это был не цельный образ, лишь прозрачная оболочка, но некоторые детали призрака можно было различить с удивительной четкостью – рыжеватый оттенок седой бороды и серо-стальные глаза.

«Гандалуг Баттлхаммер», – тотчас произнесла Мать Бейенре, используя власть настоящего имени дварфа, чтобы удержать призрака под своим контролем. Перед ней стоял Первый Король Митрилового Зала, основатель Клана Баттлхаммер.

Старый дварф поднял глаза на своего давнего заклятого врага и в его взгляде сверкнула ненависть.

«Как же давно это было», – произнесла Бейенре.

«Я готов пережить целую вечность страданий, пока буду знать, что рядом со мной нет тебя, ведьма!» – загробным голосом произнес дух. «Я…»

Взмахом руки Матрона Бейенре заставила умолкнуть разгневанного призрака. «Я тебя позвала не за тем, чтобы выслушивать твои стенания», – ответила она. «Я хотела тебе кое-что рассказать, что-то, что может повеселить тебя».

Дух отвернулся, подчеркнуто отводя взгляд от Бейенре. Гандалуг пытался выглядеть безразличным, но, как и все дварфы, старый король плохо умел скрывать свои подлинные чувства.

«Ну же, дорогой Гандалуг», – поддразнила Бейенре. «Как должно быть тяжело столько столетий томиться в заточении! Уверена, тебе не терпится узнать, как поживают твои потомки».

Гандалуг обратил печальный взгляд на Матрону Бейенре. Как же он ненавидел эту старую, сморщенную дроу! Однако он не мог отрицать, что ее слова о потомках разбередили его душу. Каждый дварф больше всего, даже больше драгоценных камней и украшений, чтил свое наследие, и Гандалуг, который был основателем клана, видел в каждом дварфе Клана Баттлхаммер своего ребенка.

Он не смог скрыть своей тревоги.

«Неужели ты надеялся, что я забуду Митриловый Зал?» – продолжала дразнить его Бейенре. «Ведь это было всего две тысячи лет назад, старый король».

«Две тысячи лет», – с отвращением сплюнул Гандалуг. «Почему ты просто не ляжешь и не сдохнешь, старая ведьма?»

«Скоро», – ответила Бейенре, – «но прежде я завершу то, что начала две тысячи лет назад».

«Ты помнишь тот судьбоносный день, старый король?» – продолжила она, и Гандалуг вздрогнул, осознав, что она вновь собирается вспомнить былое, открыть старые раны и заставить дварфа упасть духом.

Завороженный магией таившейся в струящихся словах Матроны Бейенре, Гандалуг Баттлхаммер почувствовал, как его мысли стремятся к прошлому, ко времени, когда он основал Митриловый Зал, когда он с надеждой взирал на своих детей и на их потомков.

И ко времени, когда он повстречал Ивоннель Бейенре.

Гандалуг не отрываясь, смотрел, как умелые дварфы Клана Баттлхаммера откалывают куски камня в обширной пещере, вырезая ступени, которые вскоре станут Подземным Городом Митрилового Зала. Это была задумка Бруенора, третьего сына Гандалуга и величайшего героя клана, который возглавил поход и привел в это место тысячу дварфов.

«Ты мудро поступил, поручив это Бруенору», – заметил стоявший по соседству с королем чумазый дварф, имея в виду решение Гандалуга передать свой трон Бруенору, а не его старшим братьям. В отличии от большинства рас, у дварфов нет обычая передавать наследство или титул старшему из детей. К этому вопросу они подходят более прагматично, выбирая наиболее достойного наследника из всех детей.

Гандалуг кивнул. Он уже был достаточно стар, прожил на свете более четырех сотен лет, и силы уже были не те. Целью его жизни было отыскать местность, где мог бы основаться его клан, Клан Баттлхаммера, и он провел почти двести лет в поисках лучшего места для своего королевства. Вскоре после того, как Клан Баттлхаммер устроился на новом месте и основал Митриловый зал, Гандалуг начал понимать, что он выполнил свой долг, и теперь его время прошло. Он осуществил цель своей жизни, и теперь настал момент уступить место своему сыну и его великим планам – строительство Подземного Города, моста, раскинувшегося над огромным ущельем в восточном окончании комплекса, города на поверхности к югу от гор, чтобы он служил торговым звеном с соседними королевствами.

Разумеется, все это радовало Гандалуга, но он не очень сильно желал все это увидеть собственными глазами.

Старик, чья седина еще отливала, некогда бывшим ярким, рыжим цветом, перевел благодарный взгляд на своего ближайшего друга. За все эти двести лет Гандалуг и не смел мечтать о лучшем спутнике, чем Кроммовер Пвент, и сейчас, когда впереди его ждало еще одно путешествие, он был рад его компании.

В отличие от царственного Гандалуга Кроммовер был перемазан с головы до ног. Он носил все еще черную бороду и налысо брил голову, чтобы его огромный шлем с шипом накрепко сидел на его черепе. Кроммовер был берсерком, дварфом со своеобразным взглядом на жизнь. Если кто-нибудь угрожал его королю или оскорблял его богов, он попросту хладнокровно убивал его. Он пригибал голову и насаживал врага на рог, погружая в него свои шипованные перчатки и многочисленные шипы на доспехах. Он отрывал врагу ухо, или вырывал язык, а если получалось, то и голову. Но что самое главное – он всегда одерживал победы.

Гандалуг, чья жизнь была полна трудностей, ценил Кроммовера превыше даже своих собственных детей. Однако немногие в клане одобряли привязанность короля. Многие дварфы попросту не могли переносить зловоние, источаемое Кроммовером, как и жуткий скрежет его доспехов.

Однако две сотни лет проведенных бок о бок стерли эту грань между друзьями.

«Пойдем, друг мой», – позвал старый Гандалуг. Он уже попрощался со своими детьми, с Бруенором, новым Королем Митрилового Зала, и с остальным кланом. Теперь пришло время вновь отправиться в путешествие, как в старые времена. «Я собираюсь расширить границы Митрилового Зала», – провозгласил Гандалуг, – «отправляюсь на поиски величайших сокровищ для моего клана». Зал огласил одобрительный рев толпы дварфов, но в тот день было выплакано немало слез, поскольку все понимали – Гандалуг не вернется.

«Надеюсь, нам удастся вскоре подраться», – довольно промычал Кроммовер, ступая рядом со своим обожаемым королем. С каждым шагом его доспехи издавали жуткий скрежет.

Старый Гандалуг лишь рассмеялся.

Они вдвоем провели много дней, скитаясь по туннелям чуть ниже и западнее Митрилового Зала. Однако, они так почти и не нашли следов драгоценного серебристого митрила – по крайней мере таких крупных залежей, которые встречались в комплексе, на глаза им не попалось. Неустрашимые исследователи спустились ниже, в пещеры, которые даже у них, дварфов, вызывали смутное ощущение тревоги, в туннели, где тысячи тонн камня выдавливали из себя кристаллы, заставляя коридоры играть множеством цветов. Они спустились в Подземье.

Уже после того как отгорел их последний факел, после того, как погасла последняя лампа, Кроммовер Пвент получил то, о чем так мечтал – схватку.

Она началась внезапно. Сиявшие до того в теплочувствительном зрении дварфов многочисленные цвета затуманились и через мгновение растворились в облаке чернильной тьмы.

«Мой король!» – дико вскрикнул Кроммовер. «Я ослеп!»

«Как и я!» – заверил Гандалуг скверно пахнувшего берсерка, и предсказуемо услышал его рев и нетерпеливый топот ног. Кроммовер на всех парах мчался вперед, в поисках своего врага.

Гандалуг бросился в сторону, руководствуясь шумом издаваемым берсерком. На своем веку он повидал достаточно магии, чтобы понять, что только что какой-то маг или жрец окутал их сферой тьмы, и что это было лишь предвестием прямой атаки.

Рык и скрежет Кроммовера позволил Гандалугу выбраться из тьмы с относительно небольшим количеством синяков и ссадин. Прежде чем их вновь окутала тьма, он успел бросить мимолетный взгляд на своих противников.

«Кроммовер, это дроу!» – в ужасе вскрикнул Гандалуг, поскольку уже тогда репутация темных эльфов заставляла дрожать даже самых храбрых обитателей поверхности.

«Я видел их», – раздался ответ Кроммовера. «Нам придется прикончить около пятидесяти этих тварей. Уложим их штабелями!»

Присутствие дроу и их магии дало понять Гандалугу, что у него и берсерка были серьезные проблемы, но он все равно рассмеялся, черпая уверенности и сил в решимости своего друга.

Они выскочили из второй сферы, но на них тут же навалилась третья, на сей раз сопровождаемая едва различимым щелканьем ручных арбалетов.

«Может хватит, а?» – недовольно рыкнул Кроммовер в сторону невидимого врага. «Как я, по-вашему, должен буду наса – Ой! Ах вы, грязные твари! – насадить вас на свои шипы, если я ни черта не вижу в этой тьме?»

Затем они выскочили с другой стороны сферы и оказались в широком туннеле с высокими сталагмитовыми наростами и множеством свисающих сталактитов. Гандалуг заметил, что у Кроммовера из шеи торчит арбалетный дротик.

Они остановились; больше на них не опускалась тьма, и поблизости не было ни одного дроу. И все же оба воина понимали, что эльфы вполне могли укрыться за многочисленными сталагмитовыми наростами.

«Отравлена?» – мрачно спросил Гандалуг, хорошо осведомленный о коварстве дроу.

Кроммовер с любопытством посмотрел на стрелу, затем послюнявил ее кончик во рту, смачно причмокивая губами.

«Ага», – произнес он и швырнул дротик за плечо.

«Наши враги неподалеку», – произнес Гандалуг, обводя местность взглядом.

«Ха! Да они наверняка уже смотались отсюда», – усмехнулся Кроммовер. «Жаль, очень жаль. Так мой шлем скоро покроется ржавчиной. Я бы с удовольствием смочил его кровью дроу. Ай!» Берсерк неожиданно взвыл и вытащил новый дротик, на сей раз застрявший в его плече. Проследив взглядом траекторию полета стрелы, Гандалуг понял, что они попались в западню – дроу не скрывались среди сталагмитов, они парили среди сталактитов!

«Врозь!» – крикнул берсерк. Он схватил Гандалуга и оттолкнул его в сторону. В обычной ситуации дварфы сражались спина к спине, но сейчас Гандалуг был полностью согласен с решением Кроммовера. Не один дварф из числа союзников схлопотал шип от Кроммовера, когда тот входил в боевую ярость.

Сверху быстро спустилось несколько темных эльфов с обнаженным оружием, и Кроммовер Пвент молниеносно стал берсерком. Он прыгал вокруг круша сталагмиты на пару с дроу. Один из темных эльфов насадился ему на шлем и пригнул его к земле. За это время Кроммовер успел получить несколько режущих ударов, но это лишь разъярило его еще больше, и он разогнулся, таща за собой насаженного дроу.

Пока Кроммовер отвлекал на себя большую часть сил врага, Гандалуг вполне неплохо справлялся со своими противниками. Ему пришлось столкнуться с двумя женщинами дроу. Старый дварф был почти очарован тем, сколь прекрасны были эти создания. Их черты были острыми, но не резкими, их волосы блестели, словно борода у самой ухоженной дварфихи, а в глазах читалась поистине неземная уверенность. Однако эти наблюдения не рассеяли у Гандалуга желания содрать с их лиц кожу, и он начал размахивать своим щитом и топором, вынуждая женщин попятиться под своим неистовым напором.

Но тут Гандалуг сморщился от боли, затем еще раз, и в третий, словно какие-то невидимые заряды атаковали его в спину. Магическая энергия скользнула под доспехи, впиваясь в кожу. Спустя мгновение до слуха старого дварфа донесся яростный рев Кроммовера, – «Чертов маг!» Он тут же понял, что его друг подвергся подобному же нападению.

Кроммовер заметил мага из-за болтающихся перед лицом ног мертвого дроу, насаженного на шлем. «Ненавижу магов», – рыкнул он, прокладывая свой путь к стоявшему в сторонке дроу.

Маг что-то выкрикнул на языке, который Кроммоверу был совсем не понятен. Шестеро дроу воинов разомкнули ряды, освобождая пространство между ним и магом.

Дварф должен был сразу заподозрить неладное, однако жажда крови лишила его способности трезво мыслить. Думая только о том, как бы добраться до ненавистного мага, он бросился вперед, размахивая трупом мертвого дроу. Берсерк не обращал внимания на тихое бормотание мага, ни на металлический жезл, который он протянул перед собой.

И через миг Кроммовер, ослепленный яркой вспышкой, отлетел назад, влекомый энергией заряда молнии. Он с треском врезался в сталагмит и сполз на мягкое место.

«Ненавижу магов», – второй раз пробормотал дварф и, скинув мертвого дроу со шлема, бросился вперед, источая вокруг себя запах паленого мяса.

Пригнув голову, он мчался вперед, зловеще скрежеща доспехами. Остальные темные эльфы уже окружили его с боков, проминая доспехи зачарованными мечами и булавами. Из многочисленных ран берсерка струилась горячая кровь.

Яростный крик Кроммовера не стихал ни на мгновение; если он и чувствовал многочисленные ранения, он не выказывал этого. Им овладело безумие, причиной которого служил маг дроу.

К этому мгновению маг вполне отчетливо осознал, что его воинам было не под силу остановить это безумное создание. Он воззвал к своей врожденной магии, искренне надеясь, что этот безумный дварф не умеет летать, и начал подниматься в воздух.

Гандалуг слышал свалку у себя за спиной и вздрагивал каждый раз, когда оружие дроу лязгало о доспехи Кроммовера. Но старый дварф ничем не мог помочь своему другу. Эти женщины дроу оказались на удивление опытными воительницами, умело отражая все его выпады. Одна из них орудовала остро отточенным мечом, вторая яростно размахивала мерцающей зловещим сиянием булавой. Гандалуг был ранен в нескольких местах, но ни одна из ран не была достаточно серьезной.

Втроем они словно кружились в зловещем, смертоносном танце. Внезапно та, что была с булавой, отошла назад и начала читать заклинание.

«Ну уж нет», – прошептал Гандалуг и яростно начал теснить вторую дроу, которая сражалась мечом. Тощая дроу не могла на равных соперничать с мускулистым, крепким дварфом, и Гандалуг потеснил ее, вынудив врезаться в ее спутницу, что разрушило заклинание.

Первый Король Митрилового Зала отчаянно сражался с двумя дроу, отбивая их удары щитом, украшенным пенящейся кружкой – символом клана, который он основал.

В глубине туннеля Кроммовер резко свернул в сторону, буквально взлетел по сталагмиту и прыгнул высоко в воздух. Его шип на шлеме прошил колено взлетающего мага, дробя коленную чашечку, и вышел с другой стороны ноги.

Маг взвыл от боли. Его заклинание левитации было достаточно сильно и с легкостью удерживало их обоих в воздухе, а из-за боли сковавшей его тело раненый дроу даже не мог и подумать о том, чтобы снять чары. Они замысловато зависли в воздухе, маг дрожащими руками обхватил ногу, а Кроммовер раскачивался из стороны в сторону, пытаясь достать темного эльфа своими шипованными перчатками. Наконец, с улыбкой на губах, ему удалось погрузить их в бедра дроу.

Берсерка обдал дождь горячей крови, питавшей его безумие.

Но под Кроммовером, который висел над землей не так уж и высоко, уже стоял другой дроу. Он едва успел подогнуть ноги, спасаясь от его меча. Однако, когда один из темных эльфов достал длинное копье и ударил им в почку берсерка, Кроммовер понял, что это будет его последняя битва.

Дроу, которая держала в руке булаву, вновь отошла назад, скрывшись за поворотом, и Гандалуг быстро прижал женщину с мечом. Он сделал вид, что собирается продавить ее щитом, заставляя пятиться назад. Однако хитрый старый дварф в последний миг присел, чертя под собой широкую дугу топором, и перерубил дроу обе ноги. Через мгновение Гандалуг был уже над ней. Меч дроу скользнул по доспеху, вызвав мучительную боль, но и он сам в долгу не остался, одним взмахом обезглавив неподвижную дроу.

Он поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как прямо перед ним в воздухе возникает магический молот. Удар был могуч. Гандалуг покрутил языком во рту, и, с удивлением уставившись на юную – а эта дроу и вправду была юной – женщину, выплюнул зуб.

«Ты должно быть шутишь», – усмехнулся дварф. Он даже и не заметил, что женщина уже произнесла второе заклинание, которое несло выплюнутый зуб к ее раскрытой ладони.

Магический молот нанес второй удар по голове Гандалуга. Тот лишь зловеще улыбнулся. «Считай себя трупом», – пообещал он юной дроу. Однако вся его радость исчезла, когда воздух прорезал чей-то крик. Гандалуг был участником множества яростных схваток; он знал, как звучит предсмертный крик, и еще он знал, что этот крик принадлежал дварфу.

Он на мгновение замешкался, напоминая себе, что старый Кроммовер знал, что это будет их последнее путешествие. Когда он взял себя в руки, то обнаружил, что юная дроу скрылась дальше за углом, откуда доносилось тихое бормотание. Гандалуг знал, что другие темные эльфы вскоре будут у него за спиной, но твердо решил, что те обнаружат своих спутниц женского пола мертвыми. Упрямый дварф бросился вперед, не обращая внимания на поджидавшее его заклинание.

Он заметил ее, едва одолев поворот. Дроу стояла в центре туннеля с закрытыми глазами, ее руки были прижаты к телу. Старый дварф бросился вперед, но внезапно ему навстречу устремился вихрь, который поглотил его, остановил, заставив замереть на месте.

«Что за чертовщина?» – взревел Гандалуг. Он отчаянно сопротивлялся, но никак не мог вырваться от стальной хватки заклинания, не могу даже сдвинуть ногу в сторону женщины дроу.

Внезапно он ощутил, как в его груди зарождается какое-то новое, жуткое ощущение. Он больше не чувствовал порывов вихря, но тот продолжал вращаться, словно минуя его кожу. Гандалуг почувствовал, как стиснулась его душа, словно все его внутренности рвались наружу по чьей-то злой воле.

«Что это ты…?» – вновь хотел спросить он, но его слова растаяли в порыве вихря, и он почувствовал, что потерял контроль над собственным телом. Он беспомощно поплыл в сторону дроу, к ее руке и зажатому в ней предмету. Что это? – подумал он. Что это она держит?

Это был его зуб.

И затем все поглотила белая пустота. Откуда-то издалека раздались шаги темных эльфов, и он нашел в себе силы бросить последний взгляд назад. Тело – его тело! – лежало мертвым на полу в окружении нескольких темных эльфов.

Его тело…

Призрак слегка качнулся, выходя из своего забытья – кошмара, который некогда заставила его пережить Ивоннель Бейенре, юная женщина дроу. Бейенре знала, что эти воспоминания были самой жестокой пыткой, какой она могла подвергнуть упрямого дварфа. И делала она это часто, очень часто…

Сейчас Гандалуг смотрел на нее с нескрываемой ненавистью. Так прошли почти две тысячи лет, две тысячи лет белой пустоты и жутких воспоминаний, от которых бедному Гандалугу не было спасения.

«Когда ты покидал Митриловый Зал, ты передал трон своему сыну», – произнесла Бейенре. Она знала все, она выведала эти воспоминания у своего пленника много столетий назад. «Нового короля Митрилового Зала зовут Бруенор – ведь именно так звали твоего сына?»

Призрак стоял неподвижно, не сводя взгляда с ненавистной дроу.

Матрона Бейенре рассмеялась ему в лицо. «В твоей памяти содержатся все пути и оборонительные укрепления Митрилового Зала», – произнесла она, – «И они не так сильно отличаются от современных, если я хоть что-то смыслю в менталитете дварфов. Разве не иронично, что ты, великий Гандалуг, основатель Митрилового Зала, глава Клана Баттлхаммер, поможешь положить конец залу и самому клану?»

Король дварф яростно зарычал и увеличился в размере, его гигантские руки протянулись к сморщенной глотке Бейенре. Верховная мать вновь рассмеялась над ним. Она вытянула зуб, и вихрь тотчас поглотил Гандалуга, изгнав его назад, в его белую тюрьму.

«Значит, Дриззт До'Урден сбежал», – промурлыкала явно довольная Матрона Бейенре. «Он всего лишь удобный предлог, не более!»

Зловещая улыбка Бейенре становилась все шире и шире, когда она, устроившись поудобнее на стуле, думала о том, как Дриззт До’Урден помог ей скрепить союз, в котором она нуждалась, как провидение и случайное стечение обстоятельств дали ей возможность осуществить завоевание, о котором она мечтала уже почти две тысячи лет.