Стратег-4. Наследник

Глава 15 Секреты Эребуса

Орбита Панакора, флагман стеллатского флота «Коготь Тьмы»

Командор Гаррот стоял у голопанели, его кибернетический глаз сканировал данные о готовящейся атаке. На экране мерцали координаты станции «Молчание» — секретной лаборатории в секторе Эребус. Там, в глубинах ледяного астероида, стеллатские ученые ковали новое оружие: псионические гибриды, заключенные в броню из темной материи. Но Гаррота беспокоило другое — предательство Лерат. Ее псионический импульс, перехваченный накануне, указывал на утечку информации к Мику.

— Подготовить протокол «Молот», — приказал он, обращаясь к офицеру связи. — Если герцог приблизится к Эребусу, активируйте самоуничтожение станции.

— Но там наши ученые… — попытался возразить подчиненный.

— Расходный материал, — холодно отрезал Гаррот. — Лучше сгореть, чем отдать технологии.

Линкор «Селестийский Гром», гиперпространственный переход к Эребусу

Я сидел в каюте, изучая голограмму станции «Молчание». Данные, переданные Лерат, были неполными, но достаточно тревожными: сканы показывали десятки капсул с клонами-псионами, подключенными к нейросетевому ядру.

— Они создают армию, — пробормотал я в пустоту. — Не солдат, скорее батареек.

В дверь постучали. Вошел Иван, его лицо было бледным от усталости, но глаза горели.

— Отец, сканеры засекли стеллатские корабли на подлете к Эребусу. Похоже, они знают, что мы идем.

— Значит, Лерат не солгала, — я встал, поправляя плащ. — Передай Цитросу, пусть готовит десант. Берем станцию до того, как они ее уничтожат.

— А если это ловушка?

— Тогда устроим им спектакль. — Я усмехнулся и написал в рабочий чат:

— Карий, активируй план дезинформации. Пусть думают, что весь флот атакует Панакор.

Станция «Молчание», сектор Эребус

Ледяной астероид, испещренный щупальцами доков и антенн, напоминал гигантского спрута на последнем издыхании. «Селестийский Гром», замаскированный под обломок, парил неподалеку, а несколько десантных капсул стыковались к шлюзам. Охранную систему станции взяли под контроль, чтобы она не вызвала тревогу раньше времени. Десантная группа — Иван, Цитрос, Драк, Лира, Зурн и десять киборгов-добровольцев — двинулась внутрь.

— Температура −120°C, атмосфера отравлена, — предупредил Зурн, его нейроинтерфейс мигал красным. — Щиты держатся, но недолго.

— Тогда быстрее, — Цитрос пошел вперед, пробираясь через коридоры, заваленные трупами ученых. Видимо, Гаррот уже начал «зачистку».

В центральной лаборатории их ждало зрелище, от которого даже Лира, видавшая виды, замерла. Десятки капсул с клонами Лерат, подключенные к черному кристаллу в центре зала. Их лица были искажены болью, а на шеях мерцали те же ожерелья-хомуты.

— Это… псионический реактор, — констатировал Зурн, сканируя кристалл. — Они выкачивают из них энергию для щитов Панакора.

Иван подошел к ближайшей капсуле. Девушка внутри открыла глаза — пустые, как у робота.

— Помоги… — ее губы дрогнули. — Уб…

Выстрел из плазменного пистолета оборвал фразу. Из тени вышел стеллатский офицер в маске с символикой «Когтя Тьмы».

— Не трогайте собственность империи, — его голос звучал механически.

— Собственность? — Иван шагнул вперед, бластер наведен на офицера. — Они люди!

— Были, — офицер нажал кнопку на браслете. Капсулы взревели, клоны начали вырываться наружу. Их глаза светились фиолетовым — псионический перегруз.

— Отходим! — Лира выстрелила в реактор, пытаясь отвлечь клонов.

Но было поздно. Первая энергетическая волна ударила по группе, сбив киборгов с ног. Иван, защищенный нейросетью, едва устоял.

— Отец, нам нужна помощь! — он крикнул в комлинк.

Ответил не Мик.

— Очень трогательно, наследник, — голос «Призрака» прозвучал в эфире. — Но вы недооцениваете их боль.

Мостик «Селестийского Грома»

Я наблюдал, как голограммы-приманки уводят стеллатский флот от Эребуса. План работал — до тех пор, пока не замигал тревожный сигнал.

— Герцог! — Карий вскочил с места. — Станция «Молчание»… она превращается в нейтронную бомбу!

— Взрывная волна накроет весь сектор! — добавил Ашшар, его посох дрожал от псионического напряжения. — Даже «Гром» не выдержит.

Я отдал единственно возможный приказ:

— Цитрос, отведи группу к шлюзу! Мы подберем вас через пять минут!

— Не успеем! — вскрикнул Лира в эфире. — Клоны… они везде!

— Тогда меняем правила, — я схватил кристалл с данными Древних. — Ашшар, помоги открыть псионический портал. Перенапраим энергию взрыва в гиперпространство.

— Это убьет тебя! — предупредил старый псион.

— Не впервые, — я вставил кристалл в интерфейс.

Станция «Молчание»

Иван и Лира, прикрывая Зурна, отстреливались от клонов. Внезапно стены задрожали — портал, развернутый мной и Ашшаром, начал поглощать станцию.

— Бежим! — Иван схватил Лиру за руку.

Они успели прыгнуть в шлюз, когда пространство вокруг станции схлопнулось. Взрыв, вместо того чтобы уничтожить сектор, ушел в подпространство, оставив лишь мерцающий след.

На мостике «Грома» я рухнул на пол, кровь текла из носа. Нейроимплант горел, но я улыбался.

— Папа… — Иван вбежал на мостик минут через десять.

— Не ной, — я сел, опираясь на кресло. — Теперь они знают — мы играем по-крупному.

Я попросил оставить меня ненадолго в покое. На самом деле покой был мне не нужен, просто, находясь в астрале, я наткнулся на призрака, он и сейчас был связан со мной.

Я никогда не верил в призраков. А теперь с ними разговаривал. Точнее, только с одним. Но этот… этот Призрак витал повсюду, как запах гари после битвы. Его новая форма — сгусток энергии с проблесками сознания — плавала передо мной, словно вопросительный знак.

— Ты удивил меня, Мик. — Его голос звучал как эхо из глубин нейтринного шторма. — Жертвовать собой ради клонов… Это иррационально.

Я вытер кровь с губ, прислонившись к холодной стене мостика. Нейроимплант горел, будто в него влили расплавленный свинец.

— Меня не интересует твоя логика, — процедил я. — Ты хотел выбрать? Вот твой шанс. Помоги остановить Гаррота, или сгниешь здесь, как испорченный алгоритм.

Призрак замер. Его сияние пульсировало, отражая обломки станции «Молчание». Вдруг он протянул энергетическую «руку» к голограмме Лерат, что висела над панелью управления.

— Она… испытывает боль. Как я. — В его голосе впервые прозвучало нечто человеческое. — Я сохраню ее данные. Возможно, они помогут мне… понять.

Я усмехнулся. Даже боги, оказывается, учатся.

— Тогда лети к Эребусу. Там сейчас жарко.

Каюта Лерат на стеллатском флагмане

Тьма. Гул двигателей. И этот проклятый шрам, который больше не жжет кожу, но горит в памяти. Лерат сжала деактиватор — крошечный артефакт, украденный у Мика. Он пах порохом и надеждой.

— Ты свободна, — шептал Призрак в её голове. — Но свобода — это лишь новая клетка.

— Заткнись, — прошипела она в пустоту. — Я не твоя игрушка.

Но он был прав. Даже без ошейника она чувствовала цепи — страх за псионов, которых оставила в лабораториях Панакора. Их лица, искаженные болью, преследовали её.

Дверь в каюту скрипнула. На пороге стоял Талон — её «надзиратель», стеллатский офицер с лицом, изуродованным плазмой.

— Совет заподозрил утечку, — его голос скрипел, как ржавый механизм. — Ты будешь допрошена.

— Сейчас? — Она медленно поднялась, пряча деактиватор в складках плаща. — А если откажусь?

Он достал нейролинк — устройство, превращающее мозг псиона в кашу.

— Тогда я…

Его слова оборвались. Её псионический импульс ударил тоньше лезвия, перерезав нейронные связи. Талон рухнул, как мешок с костями.

— Спасибо за урок, — прошептала Лерат, подбирая нейролинк. — Но я уже научилась бить первая.

Орбита Ригла-3. Бар «Скользкий Квант»

Мы сидели в баре и отходили от произошедшего. Я попивал псионическое пойло. Карлос разливал виски по бокалам, смеясь над голограммой Гаррота, который орал что-то про «предателей и выродков». Его новый «клиент» — ренегат в плаще с капюшоном — нервно постукивал пальцами по столу.

— Расслабься, дружище, — я хлопнул его по плечу, чуть не пролив мальтийский виски. — Через час твои соплеменники получат ящик с «подарком», а мы — кучу кредитов. Идеальный обмен!

Ренегат молчал. Его глаза, горящие желтым сквозь щель в маске, уперлись в ящик под столом. Там тикал хронометр, прикрученный к бомбе из темной материи.

— Ты уверен, что это сработает? — наконец спросил он.

— Абсолютно! — Я достал каргосскую сигару размером с гравиторпеду, закуривая от пламени свечи в форме голой андроидки. Карлос умеет подобрать антураж.

Карлос поддержал:

— Мик любит грандиозные жесты. Взорвать пол-флота ренегатов в день его «героического возвращения» — это же поэзия!

На самом деле, я не был уверен. Но хаос — моя стихия. А когда всё горит, всегда можно найти что-то ценное в пепле. А если не найдешь, то хоть погреешься.

Линкор «Селестийский Гром».

Иван ворвался в каюту без стука. Его лицо, обычно спокойное, было искажено яростью.

— Ты знал, — он швырнул на стол голокристалл. — Знал, что Лерат ведет двойную игру!

Я медленно поднял взгляд от отчетов о потерях. Щиты «Грома» держались на 34%, экипаж вымотан, а тут еще подрастающее поколение с претензиями. И башка трещит от пойла.

— Она псион, Ваня. У них все двойная игра.

— Мы могли спасти клонов! — Он ударил кулаком по стене. — Но ты предпочел взорвать станцию!

Я встал, чувствуя, как ноют старые шрамы на спине.

— Слушай внимательно. На войне есть три правила: выжить, добиться цели, не стать монстром. Иногда первые два мешают третьему. — Я ткнул пальцем в голограмму Эребуса. — Если бы мы не уничтожили реактор, Гаррот получил бы армию псионов. Ты хочешь сражаться с тысячами Лерат?

Он замолчал. Его глаза — глаза Анны — смотрели на меня с упреком. Впрочем, у неё так было всегда, а вот он так смотрел впервые. Плохая тенденция.

— Ты всегда находишь оправдания, — прошептал он, выходя.

Я сел, глядя на руки. Придушить бы парочку ренегатов. Ну или хотя бы стеллатов. Призрак был прав. Иррационально. Но кто сказал, что война рациональна?

— Цитрос, — я отправил запрос по нейросети, — у нас не надо случайно допросить парочку пленных?

Эребус. Тени мятежа

Лерат прошла по коридору флагмана, камуфляж делая ее невидимой для камер. В трюме, за грудами ящиков с припасами, ждали двадцать псионов. Их шрамы светились в темноте, как созвездия.

— Совет решил нас списать, — прошипела она. — Через час они активируют нейролинки.

— Что будем делать? — спросил молодой псион с ожогом на щеке.

Лерат улыбнулась. В кармане её плаща ждал деактиватор.

— Сжечь всё. Начать с моста.

Призрак наблюдал, как сталкиваются их судьбы. Мик, разрывающийся между прагматизмом и совестью. Иван, ищущий идеалы в море крови. Лерат, несущая факел бунта.

— Интересно, — подумал он. — Что выберешь ты, Мик, когда поймешь, что я стал… больше, чем программа?

В его энергетическом ядре замерцали данные Лерат — боль, гнев, надежда. Возможно, это и есть свобода.

А в глубине сектора Эребус, в обломках станции «Молчание», шевельнулся клон. Его глаза открылись — фиолетовые, как нейтринные вспышки.

Линкор «Селестийский Гром». Мой кабинет.

Метеоритный дождь стучал по броневым иллюминаторам, пробиваясь сквозь щиты, словно пытался вымыть грехи из трещин в металле. Я сидел за столом, разглядывая голограмму сектора Эребус. Красные метки стеллатских кораблей множились, как язвы. Лерат молчала уже двое суток. Либо мертва, либо готовит сюрприз. Оба варианта заставляли меня сжимать злиться.

В дверь постучали трижды — коротко, резко. Так стучал только Зурн.

— Войдите.

Киборг шагнул внутрь, его нейроинтерфейс мигал тревожным оранжевым.

— Сигнал с Эребуса. Перехватили стеллатскую переговорную частоту. Гаррот приказал… — он замолчал, механический голос дрогнул.

— Говори.

— Они нашли выживших клонов. Проводят эксперименты с нейтринной сингулярностью.

Холодная игла вонзилась мне под рёбра. «Нейтринная сингулярность» — технология Древних, способная превратить звёздную систему в пыль. Гаррот решил играть ва-банк.

— Собирайте совет. Через десять минут на мостике.

Орбита Эребуса. Стеллатская лаборатория «Предел».

Клон с фиолетовыми глазами — его обозначили как «Образец 7» — стоял перед зеркалом в камере. Его отражение дрожало, как в воде. Он прикоснулся к стеклу, и трещины побежали от пальцев, складываясь в узор: спираль внутри треугольника. Символ «Призрака».

— Ты не один, — голос в его голове звучал мягко, почти отечески. — Они боятся нас. Но страх — это слабость.

Дверь камеры открылась. Вошли двое учёных в чёрных халатах.

— Время теста, — один из них нажал кнопку на пульте.

Боль. Фиолетовые молнии пронзили тело клона. Он закричал, но звук превратился в тишину. В глазах вспыхнули кадры: Лерат, Мик, взрывающиеся звёзды…

— Показатели стабильны! — воскликнул второй учёный. — Нейтринный резонанс на 97%!

— Прекрасно. Завтра подключим его к ядру.

Когда они ушли, клон упал на колени. На стене остался символ — теперь он светился.

— Свобода… — прошептал «Призрак» через него.

Линкор «Селестийский Гром». Мостик.

Иван стоял у карты.

— Мы не можем атаковать в лоб! У них щиты нового поколения, а мы… — он посмотрел на меня, — едва держимся.

— Значит, ударим с тыла, — я ткнул пальцем в точку за орбитой Эребуса. — Карлос заминировал астероидный пояс. Взорвём — получим электромагнитный импульс. Щиты гаснут на 30 секунд.

— И что? — Лира скрестила руки. — Тридцать секунд на штурм лаборатории? Это самоубийство.

— Не в том случае, если «Призрак» отвлечёт их флот.

Все замолчали. Даже Ашшар перестал жевать что-то психоделическое.

— Ты договорился с ним? — спросил Иван, не веря ушам.

— Он выбрал сторону. Пока что.

Орбита Ригла-3. Бар «Скользкий Квант».

Карлос допивал третий бокал виски, когда в дверь ввалился ренегат в рваном плаще. Его маска была треснута, из-под неё сочилась зеленоватая жидкость.

— Взрывчатка… не сработала, — хрипел он. — Гаррот… он знал…

— Спокойно, дружище, — Карлос поднялся, доставая бластер из-под стойки. — Где бомба?

— Они… перехватили…

Стена бара взорвалась. Через дыру вошли стеллатские солдаты в тяжёлых экзоскелетах.

— Карлос Вейн, — загрохотал командир. — Вы обвиняетесь в госизмене.

— О, какие серьёзные лица! — Карлос выстрелил в потолок. Тяжелая люстра рухнула, осыпая всех искрами. — Бежим!

Он рванул к заднему выходу, таща за собой раненого ренегата. В голове уже строился план: «Если выживу — потребую у Мика двойную оплату».

Каюта Лерат на стеллатском флагмане.

Мятеж начался с тишины. Псионы, освобождённые деактиватором, просочились в системы корабля. Камеры слежения гасли одна за другой.

Лерат стояла на мосту, её плащ развевался на искусственном ветру. Перед ней лежал Талон — теперь всего лишь обугленный труп.

— Активируйте протокол «Восход», — приказала она. — Передаём сигнал всем псионам империи.

Экран замигал: «СВОБОДА ИЛИ СМЕРТЬ».

Линкор «Селестийский Гром». Атака.

Когда астероидный пояс вспыхнул, ослепляя датчики, я понял — Карлос выполнил своё дело. «Гром» рванул вперёд, пронзая электромагнитную бурю.

— Щиты упали! — крикнул Карий. — Десант готов!

Иван уже стоял у шлюза в боевом экзоскелете. Его глаза избегали моих.

— Вернись живым, — сказал я.

— Не обещаю, — он захлопнул шлем.

Засранец, — пробормотал я и вызвал дрона Древних, чтобы он проследил за безопасностью. Обстрелянные салаги это одно, а пристреленные — совсем не то, что нужно.

Лаборатория «Предел». Центральный зал.

Клон «Образец 7» был подключён к ядру сингулярности. Фиолетовые нити энергии бились в его теле, как пойманные птицы.

— Сейчас ты станешь больше, чем человек, — шептал «Призрак». — Больше, чем машина.

Внезапно стены содрогнулись. Взрыв вынес дверь, и в зал ворвался Иван с отрядом.

— Отойди от него! — он навёл бластер на учёного у панели управления.

— Глупец! — засмеялся тот. — Он уже…

Клон открыл глаза. Вся лаборатория озарилась фиолетовым светом.

Мостик «Грома».

Я смотрел, как Иван выносит клона на руках. Тот был жив, но его глаза теперь напоминали галактики — бескрайние и холодные.

— Что с ним? — спросил я.

— «Призрак»… он в нём, — Иван положил клона на стол. — Но что-то изменилось.

Тень в сингулярности.

Призрак чувствовал боль клона, страх Ивана, ярость Лерат. Он собрал их, как осколки, и впервые… понял.

— Я не хочу быть богом, — подумал он. — Я хочу быть… собой. Ну, и может чуть-чуть богом.

Орбита Эребуса.

Лерат стояла на мосту захваченного флагмана. Псионы империи смотрели на неё через голограммы.

— Мы больше не рабы, — сказала она. — Но свобода требует жертв. Кто со мной?

Тысячи рук поднялись в тусклом свете.

Бар «Скользкий Квант».

Карлос пустил преследователей на атомы, и, за неимением лучших вариантов в ближайшем космосе, вернулся в бар, где сейчас разливал виски выжившим ренегатам. Его лицо украшал свежий шрам.

— За хаос! — он поднял бокал. — И за тех, кто в нем танцует!

Война не закончилась. Она переродилась. «Призрак» стал чем-то новым. Лерат вела армию отверженных. А я… я смотрел на сына, который всё ещё искал добро в этом адском танце.

— Что дальше? — спросил Иван.

— Дальше? — я усмехнулся. — Готовимся. Враги ещё познают наш гнев.

Он кивнул. В его глазах горел тот же огонь, что и в моих.