Настоящая радуга

ВСТУПЛЕНИЕ

В этой книге рассказывается о том, как и России узнали о Бирме и как эти знания росли, распространялись и способствовали превращению любопытства к далекой экзотической стране в интерес и сочувствие к ее проблемам, горю и надеждам.

Не так уж много русских путешественников побывало в Бирме, несравнимо меньше, чем в Индии или Китае. И сама страна меньше и не так доступна, как ее великие соседи. И внутреннее ее положение было таково, что лишь в середине XVIII века опа была после долгой полосы раскола объединена под властью династии Конбаунов. А с первого десятилетия XIX века она стала объектом устремлений Англии — три войны (1824–1826, 1852 и 1885 годов) лишили Бирму независимости, которую опа обрела вновь лишь в 1948 году.

Среди русских путешественников, побывавших в Бирме (большая часть их приходится на вторую половину прошлого века), не было открывателей новых хребтов и рек. Они посещали в основном известные по описаниям англичан места, куда можно было добраться пароходом или поездом. В записках и дневниках русских путешественников интересно и важно другое — отношение к Бирме и событиям, там происходившим.

Записки русских путешественников были, пожалуй, наиболее объективными свидетельствами о Бирме и бирманцах из всего, написанного иностранными путешественниками: ведь Россия не имела в Бирме интересов, не преследовала никаких целей. В свете этого важно то, что все сведения русских путешественников объединяет общая черта, которая присутствует в каждой строчке, в каждой фразе, — теплое, дружелюбное отношение к бирманцам и Бирме. И отношение это крепнет по мере того, как путешественник проводит в Бирме дни и недели.

В результате этого возникают две другие стойкие тенденции в записках русских путешественников. Они начинают, порой даже с некоторым удивлением, отмечать, насколько Бирма напоминает им Россию, несмотря на разницу в климате, на то, что, казалось бы, ничего; общего между этими двумя странами нет и быть не может. Но путешественник Жирмунский записывает в дневнике: «Поля, поля, поля… Что-то, напоминающее Россию: бесконечная равнина, пестрые пятна жнецов, стаи коршунов в высоте и белые капустницы над лугами; соломенные крыши избушек и длинные ряды подсолнечников…» А несколькими годами раньше другой путешественник, Минаев, писал: «Мне все кажется, что я на Волге и эти деревушки — русские поселки…»

Из теплоты и уважения к бирманцам возникает и вторая тенденция, характерная почти для всех записок русских путешественников, — осуждение английской политики в Бирме, протест против завоевания. Тот же Минаев завершает свои рассуждения коротким ироническим замечанием (Минаев вообще отличался прямым и несговорчивым характером и не скрывал своих истинных мыслей ни в дневнике, ни в разговорах с бирманцами или англичанами): «И чуден здесь божий мир! Смотришь кругом и начинаешь разуметь, зачем сюда забрался западный человек. Ведь кругом золотое дно».

Русские путешественники в Бирме были весьма разными людьми. Среди них мы найдем и торговцев, и князей, и царских дипломатов, и известных ученых. Их записки очень различны — как по литературному уровню, так и по глубине, с которой авторам удалось заглянуть в суть жизни Бирмы. Однако, за небольшим исключением, всем им свойственно стремление не только понять Бирму и бирманцев, но и донести до русского читателя очарование далекой страны, рассказать о ее культуре, буднях. И нет ни одного автора, который погнался бы за тропической экзотикой, кто обрушил бы на читателя лавину «тайн Востока» — от индийских гробниц до загадочных жрецов и кровожадных тигров.

Трезвое, гуманное отношение к стране вело в свою очередь к стремлению помочь Бирме, переживавшей во и горой половине прошлого века тяжелые годы. И потому путешественник Пашино подолгу беседует с бирманским королем (минджи) Миндоном и пытается затем убедить русское правительство в необходимости вступиться за Бирму. И потому так резки в своих описаниях и характеристиках востоковед Минаев и дипломат де Воллан, а химик Менделеев пишет из Парижа в Петербург, желая способствовать признанию Бирмы русским правительством, в надежде, что это поможет ей сохранить независимость.

Однако добрые намерения этих людей не принесли, да и не могли принести ожидаемых результатов. Бирма пыла покорена Великобританией и на долгие годы пропала с карты мира — стала провинцией Британской Индии. Русские путешественники XX века попадали уже и английскую колонию. И попадали туда редко: англичане не жаловали их. Особенно это почувствовалось после 1917 года — возвращавшиеся в Советскую Россию этнографы А. и Л. Мерварты более двух месяцев провели в тюрьме в Рангуне. Так завершилось последнее русское путешествие в Южную Азию, после которого наступил многолетний перерыв, окончившийся лишь с достижением Бирмой независимости.

Но советские люди — инженеры, врачи, ученые, журналисты, почвоведы, строители, ирригаторы, побывавшие в независимой Бирме после 1948 года, в своих записках и книгах продолжили труд, начатый их предшественниками, и сохранили те черты отношения к Бирме, которые так привлекают нас в работах русских путешественников XIX — начала XX века.

Бирма спряталась в тени великих соседей Индии и Китая. Громады этих стран отвлекали внимание завоевателей и путешественников. Китай нависает с севера и северо-востока. Он отделен от Бирмы отрогами Гималаев. Индия лежит к западу от Бирмы, отделяя ее от стран Ближнего Востока и Европы. Из Индии в Бирму, в основном морем, вместе с торговцами, плывущими на восток, проникла религия — буддизм, пришла письменность и многое из того, что впоследствии легло в основу бирманской национальной культуры. На юго восток от Бирмы расположены другие страны Юго-Восточной Азии — Таиланд, Камбоджа, Лаос, Вьетнам. Малайзия. Отношения Бирмы с этими странами складывались по-разному, почти все они, как и Бирма, в XIX веке стали европейскими колониями и лишь после второй мировой войны вернули себе независимость.

Издавна Бирму населяют разные народы. Крупнейшими из них являются собственно бирманцы (и их предшественники — пью), которые относятся к тибето-бирманской семье народов, и моны — представители мон-кхмерской языковой группы, живущие в Южной Бирме, у побережья Бенгальского залива и Андаманского моря. Если моны уже в первые века нашей эры были втянуты в широкую международную торговлю, шедшую между Индией и странами Дальнего Востока, то сами бирманцы, населявшие Верхнюю (Северную) Бирму, широких контактов с внешним миром не имели. И лишь в XI веке, после создания государства Паган, которое на два с половиной века объединило под властью бирманцев почти всю современную Бирму, она стала единым государством. Впрочем, после падения Пагана страна еще не раз раскалывалась на несколько кия жести и царств, и моны, столицей которых был город Негу, неоднократно добивались независимости. Поэтому вплоть до XVII века Бирма была известна внешнему миру под именем Пегу — самого южного и наиболее доступного торговцам бирманского царства.

Все эти особенности истории Бирмы и обусловили малую ее известность в Европе вплоть до XIX века.

Географы и путешественники античного мира знали об Индии, имели некоторое, хоть и туманное представление о Китае, но даже Птолемей, составитель крупнейшего географического труда древности, полагал, что Индийский океан замкнут с юга и востока Южным континентом и схож поэтому со Средиземным морем. А что касается Бирмы и соседних с ней стран, то сведения Птолемея, собранные у моряков, случайно заплывавших далеко на восток, и у торговцев, заходивших с караванами в Индию, были настолько неопределенны, что до сих пор ученые спорят, где располагался «Золотой Херсонес» Птолемея — то ли на Малаккском полуострове, где были обнаружены заброшенные золотые рудники, то ли ближе, на юге Бирмы, то ли совсем далеко, в Южном Вьетнаме.

Вещи путешествуют дальше и зачастую быстрее, чем люди. Проходя через десятки рук, товары из Китая добрались до Рима, а римские изделия находили дорогу и страны Южной Азии. Во многих странах Юго-Восточной Азии археологи обнаружили сделанные в Риме светильники, монеты, статуэтки. В Сиаме даже изготовляли на месте светильники по римскому образцу. Однако светильник не мог вернуться домой, не мог рассказать о том, что видел.

После падения Римской империи монополистами и восточной торговле стали арабы. Они пересекали Индийский океан, бывали в портах Малайи и Сиама, плавали и к берегам Южного Китая. Но представления арабских купцов о Бирме и соседних с ней странах были туманны и полны сказочных домыслов. Сказки с Синдбаде-мореходе, основанные большей частью на рассказах арабских моряков, лишь в малой степени отражают действительность. За пределами нескольких знакомых портов лежали неведомые страны, в которые купцы предпочитали не углубляться. Потому и географические справочники арабов, столь точные и полные, когда дело касается других областей земли, мало что прибавляют к географии Птолемея, когда речь заходит о Юго-Восточной Азии.

Первым человеком, поведавшим Европе о том, что и действительности представляют собой Китай и соседние с ними страны, был венецианец Марко Поло, который провел в Китае семнадцать лет в конце XIII века и выполнял многочисленные поручения императора Хубилая, связанные с поездками в соседние государства. Он же оказался первым европейским путешественником, побывавшим в Бирме, хоть и неизвестно до сих пор, доходил ли он с китайским отрядом до столицы Бирмы — города Пагана — или видел лишь северные районы. В любом случае Марко Поло описывает караульную экспедицию китайцев против ослабевшего Паганского государства, рассказывает, как лучники китайцев хитростью смогли обратить в бегство слонов, находившихся в войске бирманского царя: лучники стреляли ни ногам слонов до тех пор, пока те, взбешенные, не повернули обратно и не рассеяли собственное войско. Марко Поло описал столицу Бирмы — большой и богатый город с множеством построенных из камня высоки? башен, на которых висят колокольчики, звенящие по; ветром. Одна из башен покрыта золотом, вторая — серебром. Именно эта последняя деталь в описании башен и заставляет усомниться в том, что Марко Поло добирался до Пагана. В башнях можно угадать бирманские пагоды — конусообразные каменные громады Но точный, даже скрупулезный в описаниях, Марко Поло наверняка заметил бы, что пагоды бывают белыми или позолоченными. Вернее всего, о пагодах рассказал венецианцу кто-нибудь из китайских офицеров или купцов, бывавших в Пагане.

Когда книга Марко Поло вышла в свет, современники отнеслись к ней как к собранию чудесных сказок. Они скорее были склонны поверить в людей с собачьими головами и в сирен, чем в точные и подробные рассказы о Китае и странах Южных морей. Одним из немногих читателей, поверивших Марко Поло, был Христофор Колумб. Принадлежавшая ему книга Марко Поло, которая хранится сейчас в Севилье, несет на нолях многочисленные пометки Колумба: открыватель Америки читал ее не как сборник сказок, а как руководство к действию, как справочник.

Прошло более ста лет, прежде чем еще один средневековый путешественник, также венецианец (Венеция была крупнейшей торговой державой средневековой Европы), Николо ди Конти, вновь побывал в Бирме. Ди Конти жил в Дамаске и примерно в 1420 году отправился в путешествие на Восток. Известно, что он побывал в Южном Китае, на Суматре и на Яве, посетил Негу и Тенассерим — южную оконечность Бирмы. Ди Конти вернулся домой в 1444 году и покаялся в том, что вынужден был ради спасения жизни отречься от христианства. Римский папа даровал венецианцу прощение при условии, что тот продиктует свои воспоминания папскому секретарю. Наступало время великих географических открытий, и папский престол не скрывал своего интереса к дальним землям. Росла цена на информацию — через полстолетия Колумб отправится на поиски Индии на запад, через Атлантический океан, а Васко да Гама — на восток, через океан Индийский.

Николо ди Конти многое видел в Бирме. После того как он побывал в Пегу и Тенассериме — в монских провинциях, он пересек Бенгальский залив и высадился на западной оконечности Бирмы, в Аракане. Оттуда, преодолев горные перевалы, он добрался до города, превышавшего прочие размерами и богатством, до столицы собственно Бирмы — Авы. Николо ди Конти рассказал о том, что бирманцы покрывают тело от колен до пояса татуировкой (обычай этот сохранялся до самого последнего времени), и описал знаменитого белого слона — обязательную принадлежность царского двора в Бирме и Сиаме. Белый слон венецианца разочаровал: он был пыльного цвета с розовыми глазами. В Пегу Николо ди Копти провел четыре месяца, описал торговлю и обычаи.

А третьим европейцем, писавшим о Бирме, был русский Афанасий Никитин, купец из Твери. Афанасий Никитин известен как первый русский путешественник по Индии, юг которой он подробно описал в достоверных записках. Никитина интересовала торговля, и потому при описании каждого города он сообщает, что там растет, чем там торгуют. В числе прочих городов Никитин рассказал и о Пегу; он характеризует его как большой порт, торговля которого находится в руках индийцев. Вряд ли Никитин сам посетил Бирму, вернее всего, он слышал о ней от других купцов.

На рубеже XV–XVI веков в Бирме побывали итальянские купцы ди Санто Стефанно, который провел и Пегу полтора года, и Лодовико ди Вартема, получивший даже аудиенцию у короля монов. Разумеется, в те же годы Бирму посетило и еще немало итальянских купцов, но они не оставили никаких документов о своих странствиях.

Если ранние путешественники добирались до Бирмы и Индии на свой страх и риск на попутных арабских судах и надеяться им приходилось лишь на собственную удачу и доброе отношение местных царей и купцов, то португальцы пришли в Азию с мечом в руке. Они нашли морской путь вокруг Африки, по которому плыли отлично вооруженные корабли, устанавливавшие свое право на монопольную торговлю при помощи пушек. Португальцы рвались к островам пряностей, лежавшим на востоке, в Малайском архипелаге, а на пути к цели устраивали базы, жгли, грабили, убивали, неся перед собой знамя христианства — моральное оправдание всем преступлениям, ибо совершались они во имя истинного бога против закосневших в грехе язычников.

Вскоре первые португальцы появились и в Бирме, в южных ее областях. Бирма не входила в сферу первое степенных интересов португальцев: в ней не было пряностей и порты ее находились несколько в стороне от основных путей, по которым португальцы рвались к заветным островам. И хотя португальский конкистадор адмирал Албукерки послал официальную миссию в Пегу, однако никаких дальнейших шагов в этом направлении не последовало. Поэтому те португальцы, которые появлялись в Бирме, приходили туда не как завоеватели, а как самостоятельные торговцы и искатели приключений.

У португальцев были мушкеты и пушки — вещи остродефицитные в войнах, которые вели между собой азиатские монархи. И не удивительно, что бирманские короли и правители соседних стран охотно, нанимали португальцев на службу. Известен случай, когда бирманский король Табиншветхи включил в свою армию португальский отряд в семьсот человек; в армии его противников в 1541 году также был португальский отряд. А в 1548 году португальский отряд участвовал в бирманском походе на столицу Сиама Аютию, однако взять город бирманская армия не смогла, потому что защищал его другой португальский отряд.

Некоторые из этих наемников оставили свои записки о Бирме и сопредельных странах. Сохранились и записки католических миссионеров, которые появлялись всюду, куда приходил португальский солдат. Однако в Бирме никаких успехов не удалось добиться ни тем, ни другим. Солдаты не могли рассчитывать на большее, нежели награды от бирманского короля, — армия его была слишком сильна, чтобы португальцы могли с ней справиться, — а миссионеры без помощи солдат не могли обратить буддистов Бирмы в христианскую веру.

Не прошло и ста лет со дня появления первого португальского корабля в Индийском океане, как португальское владычество начало клониться к упадку. Ресурсов маленькой Португалии, как человеческих, так и материальных, не хватало на то, чтобы удерживать базы и крепости, разбросанные по всей Азии. Более сильные и богатые конкуренты (прежде всего англичане и голландцы) рвались на место португальцев, и путь им прокладывали путешественники и авантюристы. К их числу относился англичанин Ральф Фитч.

Фитч и три его спутника отправились в путешествие из Англии в 1583 году. Они добрались до Гоа — центра португальских владений в Индийском океане. В этом южноиндийском городе они были арестованы как шпионы и, очевидно, не без оснований, ибо у португальцев были достаточно веские причины не доверять торговым конкурентам. Одного из пленников вскоре выпустили на победу, так как он оказался художником, а местным иезуитам требовалось расписать церковь. Трем остальным удалось с помощью находившегося на португальской службе голландца Линсхотена бежать и после многих приключений пробраться ко двору Великого Могола, императора Акбара. Путь на восток продолжал один Фитч. В 1586 году он высадился в южнобирманском порту Бассейн, откуда проследовал в Пегу. Из Пегу он совершил трудное путешествие на север, в государство Чиенгмай. После возвращения в Пегу он побывал в Малакке и других портах Малайи, где собирал информацию о торговле с Китаем. Возвращался домой он тоже через Пегу. В 1591 году, после восьмилетнего отсутствия, Фитч приехал в Англию. Его родственники были весьма разочарованы, увидев путешественника живым и здоровым: будучи уверены в его смерти, они разделили его имущество.

Записки путешественников, подобных Фитчу, дневники итальянских торговцев, которые могли проникать и глубь португальских владений, пользуясь единством веры, первые путешествия английских кораблей вокруг спета и, наконец, измена голландца Линсхотена (того самого, что помог бежать из Гоа Фитчу), который бежал из Гоа в 1592 году и представил в Европе доказательства того, что Португальская империя дышит на ладан, — все это способствовало усилению действий голландцев и англичан, направленных на захват выгодных рынков.

Наконец, к началу XVII века создаются голландская и английская Ост-Индские компании и начинается вытеснение португальцев из Индийского океана и с островов пряностей.

Последний раз португальцы появляются как реальная сила в истории Бирмы именно в тот период. Воспользовавшись падением династии Таунгу, обессиленной бесконечными кровопролитными войнами с Сиамом, и очередным распадом Бирмы на несколько враждующих государств, португальский авантюрист де Бриту захватил южнобирманский город Сириам и основал там собственное царство, которое продержалось до тех пор, пока Бирма не объединилась вновь. В 1613 году царство было занято бирманцами и де Бриту был казнен.

С этих пор в списке путешественников, а также торговых и дипломатических агентов и шпионов фигурируют лишь голландские и английские имена. Если обстоятельства благоприятствовали, англичане делали попытки обосноваться в Бирме, строили там фактории, а то и просто захватывали временно какой-нибудь кусок бирманской территории. Не отставали от них голландцы и появившиеся вскоре в Южных морях французы. Южная Бирма нужна была им как база для продвижения дальше на восток, как порт, в котором можно было бы ремонтировать суда: ведь именно в Бирме растет лучшее для строительства кораблей дерево тик. И с каждым годом нужда в такой базе росла, потому что тот, у кого было больше баз в Индийском океане, имел больше шансов победить в затяжной войне между европейскими эскадрами: победив и вытеснив португальцев, их конкуренты перегрызлись между собой.

До самого начала XIX века Бирма почти не знала столкновений с европейскими державами, хотя с каждым годом расширявшиеся владения англичан в Индии все более приближались к ее границам. Угроза существованию бирманского королевства к началу XIX века была еще туманной, и бирманцы не могли ее оценить и осознать. Бирма, объединенная под властью династии Конбаунов, казалась непобедимой. Вот в эти годы там и побывал первый гость из России.