Настойчивый Муз или Рецепт аврального дописания

Глава 4

Влад.

Нет, ну это нормально вообще? То у нее «затык», то «неписун», теперь вот вообще без объяснений отрезала, что сегодня проды не будет и все! Видали такую наглость? Еще и спать рано завалилась: я потом тихонько заглядывал — проверял.

Чего у нее там, опять острый дефицит сказочных событий в жизни? Так я это ей сейчас устрою! Сразу и настроение появится, и нужная эмоция, и сговорчивая Муза. Муза… хм-м… а это идея. Может выйти вполне себе забавный розыгрыш. В конце-то концов, не все же ей надо мной издеваться! Кажется, пришло время немного уровнять счет. Надо теперь только дождаться, когда стемнеет и она заснет покрепче.

Сказано — сделано. Когда часы, стоящие на каминной полке, показали полтретьего ночи, я разделся до трусов, замотался в белую простыню, наподобие тоги, и посмотрел на себя в зеркало. Прикольно! Однако чего-то все же не хватает — так не страшно совсем. Вот, если бы еще чем-то набелить лицо, чтобы больше походило на что-то потустороннее…

Пакет с мукой нашелся в кухонном шкафчике. Я щедро зачерпнул ее горстью, отошел к раковине, чтобы не слишком сильно свинячить на кухне и двумя руками растер муку по физиономии. Черт, забыл задержать дыхание!

Как я тогда стоял на кухне: полуголый с мордой в муке и чихал на весь дом — мне теперь стыдно вспомнить, но в тот момент азарт предстоящей каверзы, кажется, полностью затмил мне разум. Так что, прочихавшись, наконец, и порадовавшись, что никого не разбудил, я снова поскакал наверх в свою комнату, оценивать результаты улучшенного образа.

Вышло смешно и совсем не страшно. Блин, чтобы еще такое придумать? Обведя взглядом обстановку комнаты, я остановился на камине и, озаренный новой идеей, кинулся к нему. Не помню, когда я его в последний раз разжигал, но все же какой-то завалящийся уголек там нашелся.

С предвкушающей улыбкой я начернил себе «мешки» под глазами, а потом, немного подумав, покрасил верхние веки тоже. Гы-ы… Муза-панда, подвида — кобра очковая!

Злорадная улыбочка делала мою страшную рожу еще отвратительней. Теперь она меня точно испугается! Особенно спросонья и в темноте.

В темноте, хм-м… А как она всю эту красоту в темноте увидит-то? Надо бы чем-то подсветить, что ли? А то все старания по подготовке могут просто пропасть втуне. А, вот, если взять фонарик, да еще и подсветить лицо снизу вверх, вот тогда точно полная жуть получится! Где у нас фонарик лежит?

Оказалось, он лежит на полке в кладовке. А еще оказалось, что у него сели батарейки. Причем, очень не вовремя! Я только успел полюбоваться немного на ту страховидлу, которая из меня получилась, как он просто взял, мигнул и погас. Вот ведь… непруха!

Однако, по некотором размышлении, я подумал, что небольшой свечной фонарик, стоящий у нас в гостиной — ничем не хуже. Ну и что, что он несколько изящный и девчачий — эльфийский, как называет его сестренка. Зато корпус полностью закрыт прозрачными стеклами — можно не опасаться пожара, в случае чего. Надо теперь только свечку зажечь: где-то тут у меня была зажигалка.

Так, что дальше? Если я — Муза то, значит, у меня в руках должна быть лира? И где я ее сейчас возьму, интересно? Или лира — это для музы танца — Терпсихоры, кажется. В таком случае, логично предположить, что для музы прозы и поэзии в качестве антуражного дополнения образа нужны свиток и перо.

Мда, свитка нет. Но его можно заменить книгой! Мы же с Леной именно книгу пишем, а не стишки какие-то карябаем, так что все в полном порядке. Она девушка умная — аллегорию должна легко уловить.

Книга-книга-книга… Надо что-то такое, повнушительнее и посолидней выбрать. Чтобы сразу было понятно — кто я! Вот, может, этот «Национальный атлас России» подойдет? Серьезный такой и большой, правда весит, похоже, килограмма три. А то и все пять!

С пером я решил не заморачиваться: нечем мне его больше взять — все руки заняты. Разве что в задницу воткнуть, но это уже фарс получится, а не хоррор.

Тем более, что и самого пера у меня тоже нет.

Так, свечка горит, фонарик взял, книгу тоже на руку положил: пусть и слегка перекосило меня от ее тяжести на одну сторону, но это не важно. Искусство — требует жертв! Теперь пора на сцену.

По коридору, соединявшему наши комнаты, я прокрался практически бесшумно, шлепки босых ног глушила ковровая дорожка, а то, что я пару раз зацепился книжкой за что-то выступающее и чуть не уронил журнальный столик с вазой — можно не считать. Не уронил же!

Разве что, забыл ключ от двери и обнаружил это только уперевшись в нее носом. Пришлось возвращаться к себе. Второй рейс прошел более успешно: все коварные повороты и легко роняемые предметы я уже изучил и запомнил по прошлой ходке. Так что в этот раз миссия оказалась вполне себе выполнима.

Правда, пока вставлял ключ в замочную скважину, пришлось держать фонарик в зубах. Почему не догадался поставить его ненадолго на пол — и сам объяснить не могу. Наверное, слишком сильно вжился в образ.

Поворот ключа, тихий щелчок замка и вот я уже бесшумно приоткрываю дверь в Ленину комнату. Нервы мои были напряжены до предела, голову кружила смесь страха, азарта и предвкушения, а сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.

Осторожно пробравшись внутрь и глубоко вздохнув, чтобы чуть успокоить нервы, я поправил книгу, взял фонарик в руку и пригляделся к силуэту лежащей на кровати девушки. Лена спала. Точнее, так мне показалось вначале. Но стоило только сделать пару шагов в ее направлении, как блик света свечи отразился в лихорадочном блеске широко распахнутых глаз, а тихий, хриплый голос спросил:

— Ты кто?

Я даже растерялся от такого неожиданного поворота сюжета. Предполагалось, что я тихо приближусь к кровати и начну тоскливо подвывать ей на ухо, а когда она проснется и испугается, демонически рассмеюсь и скажу, что ее Муза недовольна тем, как плохо автор исполняет свои обязанности. Нечего, мол, отлынивать от ответственности и заставлять читателей прозябать в ожидании редкой проды.

Вместо этого, я как-то затравленно огляделся по сторонам, словно воришка, пойманный «на горячем» и неуверенно полувопросительно произнес:

— Муза…? — и замер в ожидании ее реакции на мое, теперь уже показавшееся совершенно нелепым, представление.

Но чего я не ожидал, так это хриплого, полубезумного смеха и радостного вопля:

— А это — музобойка!

Прилетевший следом из темноты ботинок я, к сожалению, поймал лицом.

Лена.

Просыпалась я тяжело и как-то мутно, словно после болезни. Хотя, почему «словно»? Вчера я действительно чувствовала себя преотвратно, даже температура высокая поднялась и тело ломило не по-детски. То ли простыла где, то ли просто на нервной почве организм финт ушами выдал — не знаю. А результат один — мне было о-очень плохо.

Владу я о своем недомогании говорить не стала, он бы мне тут ничем не помог, разве что позлорадствовал бы. А без этого я точно сейчас обойдусь. Лекарства и врачи не нужны тоже: я свой организм знаю, если он пошел в разнос, то надо просто дать ему хорошенько выспаться и тогда большинство симптомов сами отпадут, а с остальными уже можно справиться подручными средствами: горячим чаем, хорошим питанием и горячей ванной.

Поэтому, я просто сказала своему похитителю, что проды сегодня не будет и, наплевав на все, ушла спать! Ну и пусть за окном еще светло было, мне можно, я — заболель.

Ночью спала плохо, часто просыпалась: хотелось пить и, вообще, состояние было на редкость паршивым. Похоже, температура поднялась не на шутку, так что пришлось даже пару раз сходить в ванную и обтереться влажным полотенцем, чтобы хоть как-то ее сбить. А еще я старалась пить побольше жидкости и не кутаться чрезмерно, хотя все тело просто сотрясалось от озноба.

В момент наступления кризиса у меня начались бредовые видения. Так редко, но все же бывало в детстве: от сильного переутомления или на остром пике заболевания. Ничего страшного или непривычного — надо просто перетерпеть. И постараться очень не пугаться. Хотя, зачастую, воспаленное сознание показывало мне еще те кошмарики. Отсутствием богатой фантазии я не страдала никогда.

И лучшим «противоядием» против этих галлюцинаций было, как ни странно, общение с ними. Ну, или хотя бы просто отвлечение. Нужно всего лишь воспринять их как часть существующей реальности и постараться как-то перебороть, переболтать, переигнорить. Все, что угодно — лишь бы они в результате сами убрались. Как это сделать? Есть много вариантов: логикой, силой убеждения, превращением страшного в смешное, да хоть грубой силой — выбирай, что больше нравится и дерзай!

Я в эту ночь, кажется, перепробовала все. Да и сами глюки отличались просто потрясающим разнообразием. Мне особенно Муза понравилась! Колоритная такая дамочка получилась… с огоньком! И кого-то мне до жути напоминала. Хотя, кого — хоть убей! — не помню.

Кажется, она была последней — после этого меня просто срубило в крепкий оздоравливающий сон без сновидений. Видимо, кризис был, наконец, преодолен.

А теперь вот утро… хотя, нет, день уже даже. Я проснулась почти в норме, пусть и сильно ослабленная, но что-то мне кажется совершенно неправильным во всей этой ситуации.

О, точно! Почему это на дворе уже перевалило за полдень, а у меня еще дверь с ноги не распахнута и не сделан выговор за лень и нерадивость? Может, случилось чего?

Влада я совершенно случайно поймала на лестнице, когда после обеда спускалась в сад на прогулку, а он, заметно прихрамывая, медленно поднимался наверх, придерживая подмышкой довольно объемную папку. Настроение у него было явно не радужное, а под глазом эффектно отсвечивал красивый такой лиловый «фонарь». Где он уже подраться-то успел? Или напился с чего-то и не вписался в особо коварный поворот? Странно, раньше я за ним особой тяги к злоупотреблению спиртным не замечала.

Пройти мимо такого, оказалось выше моих сил. И, вежливо поздоровавшись со своим похитителем, я с интересом спросила:

— Что с лицом?

— Неважно.

— А с ногой?

— Книгу на ногу уронил.

— Ничего себе у вас книжечки! Она что, пять кило весила? — ответом мне был лишь тихий зубовный скрежет и гордый молчаливый уход.

Поду-у-умаешь, какие мы обидчивые!