Научи меня любить

Глава вторая

— Эй, Джек, старина. Неужели Джимми и Деб оставили тебя одного разгребать все это? — Редд Бейли похлопал пасынка по спине, подкручивая седеющий ус. Он ждал, пока мать Джека закончит прощаться с судьей Бейнсом, который был почетным гостем на церемонии бракосочетания.

— Нет, это мое дело, — ответила Нелл Ренжер — экономка Мишенов и самый близкий Джеку, после матери и брата, человек. Она поставила на стол ящик, доверху заполненный мусором, и стала собирать тарелки. На ней было голубое платье с примятой гвоздикой у выреза. — Наши молодожены достаточно рассудительны. Разве можно поручать этому бездельнику и лоботрясу убирать столы после праздника? Боже мой, да он с детства за собой нижнего белья убрать не мог. И могу поспорить, до сих пор не научился этого делать.

Джек изобразил отчаянье.

— Тогда ты проиграла спор, милая Нелл. Потому что теперь ты вряд ли найдешь мое нижнее белье разбросанным по полу.

Нелл замерла с грязной хрустальной тарелкой в руке и посмотрела на него.

— Только не говори, что ты изменился.

— Не совсем. — Он подмигнул ей, снимая смокинг. — Просто перестал носить белье.

— Только чтобы не убирать его — я уверена, — покачала головой Нелл, продолжая собирать грязную посуду.

— Если бы я не знал вас, то решил бы, что вы покраснели, мисс Ренжер. — Джек развязал бабочку и сунул ее в карман смокинга.

— Ерунда какая! — Она поставила тарелки на поднос. — Я разучилась краснеть в тот день, когда твоя мать наняла меня на работу. Боже мой, если бы всякий раз, когда ты или твой братец говорили при мне всякие глупости, мне давали бы по пять центов, я бы теперь была состоятельной женщиной.

— Состоятельной, говоришь? — Молодой человек обнял ее за пышную талию. — Всегда мечтал подцепить богатенькую девчонку — Он чмокнул Нелл в щеку, прежде чем она отпихнула его, смеясь.

— Да ну тебя. Лучше помоги. Миртл с подругами придет навести тут порядок в воскресенье, как только они освободятся.

— Я с радостью помогу.

— И доведешь этих сплетниц до инфаркта своими подмигиваниями и улыбочками, когда тут полно работы? Нет уж, спасибо. Лучше отправляйся-ка в кроватку, не теряя даром времени. Ты же ввалился сюда за полчаса до начала церемонии, небось устал ужасно.

Аминь. Вот почему он вел себя как последний дурак с Пейдж Кэссиди, да еще решил поддразнить ее, предложив поцеловать. Но от нее так приятно пахло… Хотя это не оправдание.

Джек вспомнил ее аромат: яблоки, корица и женское тело, и он снова одурманил его, вызвав приступ желания.

Да, усталость порой заставляет мужчину делать глупости — бывает и такое. Джеку это хорошо было известно. Когда умерла его жена, он полгода не жил. Только ел и спал. Спасала его тогда выпивка. Если честно, он пил не просыхая. А проснувшись однажды утром в предместье Лас-Вегаса — где, как известно, можно вступить в брак за пять минут, — обнаружил, что женат на женщине, которую едва знает.

Нет. Больше с ним такого не случится!

Просто надо поспать. А наутро он забудет Пейдж и не станет размышлять о том, как, наверное, приятно ее целовать, и о том, как хочется это проверить на практике.

По крайней мере на сегодня надо выкинуть ее из головы.

Не стоило дразнить этот синий чулок, хотя Джек давно уже так не веселился. Судя по тому пламени, что загорелось в ее глазах на несколько кратких мгновений, пока она не уняла свою злость, девушка была так же взволнована перспективой поцелуя. Ее это так же взбудоражило, как и его.

Впрочем, это все чепуха, мимолетное развлечение, конечно. Пейдж дала ясно понять, что он ей не нравится. Оно и к лучшему. Именно такая и нужна ему, чтобы унять горящее внутри желание. Эта девушка его почувствовала — он сразу это заметил. Джек повидал достаточно женщин, чтобы научиться разбираться в них. И мог узнать голодный женский взгляд на расстоянии. Пейдж нужно освободиться от сексуального напряжения не меньше, чем ему. Чудесно, что у нее нет никаких романтических идей относительного него. Джек вычеркнул слово «романтика» из своего лексикона, когда священник бросил первую пригоршню земли на гроб его умершей жены. Единственной жены.

Она мне совсем не нравится.

Да, без сомнения, Пейдж — то, что нужно.

Это означало, что с наступлением утра Джек нанесет ей визит и постарается убедить ее принять его вызов.

Завтра же все и сделаю, решил он. Терпение не было ему свойственно.

Оставалось лишь надеяться, что и Пейдж столь же нетерпелива. В противном случае придется торчать в этом Инспирейшне чертову уйму времени.

— Они нужны мне, — сказала Пейдж молодому человеку, сидевшему за столом через проход от нее. — Немедленно!

Он откинулся на спинку стула, скрестив ноги в апельсиновых шлепанцах, сочетавшихся с оранжевыми цветами на его шортах. Уолли, бывший курьер Деб, предпочел бы валяться где-нибудь на пляже, а не сидеть в тесном, душном офисе, занимаемом единственной газетой города «Вестник Инспирейшна».

Пейдж вытерла испарину со лба. Жарко, как в печке. Стало бы полегче, если бы в кабинете были окна или хотя бы работал кондиционер в дальнем углу.

— Придержи коней. Нельзя же так давить на людей. — Уолли потянул через тонкую соломинку ледяной чай из стакана и перевел взгляд на лежавший у него на коленях раскрытый журнал. — Что за спешка, в конце концов?

— У меня через полчаса встреча. А до этого нужно переделать гору работы. Мне нужны наброски твоей статьи, чтобы я могла сделать копию до ухода.

— Потом сделаешь. Нынче начало недели. А номер выйдет только в пятницу.

— Да. Но до тех пор у меня по плану много дел. Мы никогда не выпустим газету вовремя, если станем оставлять все на последнюю минуту. Работать надо.

— Вот и работай. А я бастую. По причине невыносимых условий работы. — Молодой человек, видимо наткнувшись на любопытную заметку, присвистнул и поднял глаза на Пейдж. — Ого, ты знала, что в Джентривилле — это в штате Кентукки — на прошлой неделе какая-то тетка родила мальчика весом двадцать килограммов?

— Неужели ты веришь всему, что пишут в этой желтой прессе?

— Я верю, — встряла женщина лет пятидесяти, сидевшая за соседним столом. Долорес Гиннес знала все обо всех и каждую неделю с наслаждением смаковала пикантные подробности в своем разделе «Что творится в мире», больше известном как «Колонка сплетен». — Но, заметь, не всему. Однако время от времени эти бестолочи печатают презабавнейшие статейки. Помнишь, пару лет назад был репортаж о кандидате в президенты, который снял себе девочку? А эта шумиха вокруг свадьбы Майкла Джексона и дочки Элвиса Пресли, Лизы Марии? Там, конечно, половину напридумывали, но и кое-что достоверное накопали.

— Бог с ними. Но новорожденный весом двадцать килограммов — это же смешно и нелепо. — Пейдж в недоумении посмотрела на Долорес.

— А что? И не такое случается. Племянница Миртл Симпкокс знакома с женщиной… так у той соседка родила двойню. Каждый ребеночек весил десять килограммов. Сложи их — и получится двадцатикилограммовое дитя.

— Вот видишь! — Уолли посмотрел на Пейдж с видом «я же вам говорил».

— И все же не стоит верить всему, что пишут в «Сплетнике». Теперь что касается нормальной газеты… — Она постучала пальцем по номеру, лежавшему на столе. — Тут все иначе. Настоящие газеты сообщают настоящие новости. Они чувствуют свою ответственность перед читателями. — Девушка пристально посмотрела на Уолли. — Ответственность. Знакомо тебе такое слово?

Тот сердито отвел глаза.

— Не пойму, к чему ты клонишь?

— К тому, что ты несешь ответственность не только перед нашими читателями, но и перед Деб. Она перевела тебя из курьеров в репортеры, потому что доверяет тебе.

— Она оставила меня в этом адском пекле, чтобы я изжарился к ее приезду. Дайте мне исправный кондиционер, и я стану лучшим корреспондентом в стране. А до той поры буду стараться совершать поменьше телодвижений и удерживать температуру тела на уровне нормы. Хотите клубничного чая? Дженни — та, из закусочной, — принесла.

— Все еще сохнет по тебе?

— Увы. — Парень покачал головой. — Кстати, ты мне сильно отягчаешь жизнь.

Эта самая отягченность жизни происходила из весьма популярной колонки Деб «Забавная хитрость недели», которую Пейдж унаследовала несколько месяцев назад. Тогда Деб сменила статус одинокой самостоятельной женщины на роль счастливой невесты с приятной перспективой замужества. Колонка представляла собой какой-нибудь остроумный совет из нескольких строк. Касался он, разумеется, взаимоотношений с мужчинами и адресовался одиноким женщинам Инспирейшна. Выходила колонка, например, под такими заголовками: «Освежи своего милого свежими рулетиками» или «Зажги в нем огонь изысканным нижним бельем». Поскольку Уолли был одним из немногочисленных городских холостяков, привлекательным и умным, незамужние девицы Инспирейшна избрали его идеальным подопытным кроликом, на котором испытывали все советы из «Забавной хитрости недели». В номере за прошлую неделю предлагалось, например, подать чай. «Возбуди его любопытство ледяным чаем».

— Ты должен быть мне благодарен.

— За то, что лишила меня безмятежной жизни? За то, что нарушила мой покой? За то, что наводнила город голодными до секса дамочками, притаившимися за каждым углом?

— Ну, про женщин ты загнул. И жизнь твоя вполне спокойна — не преувеличивай. Теперь вернемся к наброскам.

— Они в верхнем ящике стола.

— Твоего стола?

— Ага.

— Справа от тебя?

— Ага.

— Всего в шести дюймах от твоей правой руки?

— Точно. — Уолли перевернул страницу и уставился на фото женщины с огромным кульком, в котором, по всей видимости, и было завернуто ее двадцатикилограммовое счастье. — Не знаю, правда это или нет, а мамашу мне жаль.

— Нашел кого жалеть, — фыркнула Долорес, поправив свои волосы. — Меня лучше пожалей. Пошла в «Стрижку и завивку» к Иде Льюис осветлить волосы, так эта проходимка больше вырвала, чем покрасила.

— В таком случае, ноги моей у них больше не будет, — возмутился Уолли. — Эта тетка слепа, как крот…

Беседа текла своим чередом. Пейдж устало вздохнула, собралась с силами, дошла до стола Уолли и с шумом выдвинула ящик. Забрав набросок статьи, она вернулась на свое место и упала на стул. Тонкие струйки пота стекали по вискам и шее. Девушка достала носовой платок, чтобы вытереть их.

— Говорю же, в такую жару лучше сидеть неподвижно, — назидательно посоветовал Уолли.

— Вот Деб узнает, что ты всю неделю просидел без дела, не замечая важных событий, и придушит тебя.

— Если погода не изменится, жара прикончит меня гораздо раньше. Так что у Деб нет ни малейшего шанса. К тому же она за тысячи миль отсюда. Как она узнает, что я решил передохнуть после обеда в этом адском пекле?

— Потому что Младший Брат следит за тобой, — съязвила Долорес.

— Насколько я помню, у Оруэлла в романе «1984» фигурировал Старший Брат. — Пейдж вытерла мокрый лоб.

— А у нас будет Младший, — в кабинет вплыл голос Джека Мишена. У Пейдж по спине побежали мурашки. Она подняла глаза и увидела на пороге его, загорелого и восхитительного, прислонившегося к лимонно-желтому дверному косяку.

Уолли вскочил как ошпаренный, уронив бумаги и чуть не опрокинув стакан с чаем.

— А я тут… ммм… провожу исследования для статьи о путешествиях.

— О путешествии в город Джентривилл, что в штате Кентукки?

— Нет. То есть да. Я хотел сказать, что всегда подумывал съездить в Кентукки. Кстати, о путешествиях. Мне нужно сделать «Интервью с твоим соседом» с Лореттой Маркс. Она новая учительница в воскресной школе. Приехала из Остина. — Молодой человек выскочил из кабинета.

— Надо же, какой шустрый. А то сидел как разомлевшая медуза на берегу, — усмехнулась Долорес, откинулась на стуле и, направив себе в лицо маленький вентилятор, с интересом посмотрела на Джека. — Что привело тебя к нам?

— Хотел вернуть смокинг.

— Знаешь, еще сегодня утром лавочка Эрлина была в соседнем с нами доме. Так что ты ошибся.

— Я знаю. Просто хотел размяться. Слушай, Долорес, у тебя новая прическа?

Долорес удивленно взглянула на него и коснулась своих волос.

— А, ну да. То есть прическа та же. Я покрасилась в другой цвет на прошлой неделе.

— Передай мое восхищение своему парикмахеру. — Джек приподнял шляпу.

Долорес густо покраснела.

Пейдж не поверила своим глазам. Долорес Гиннес никогда не краснела. Наоборот, это она заставляла других людей заливаться краской одним взглядом своих всевидящих глаз и выражением лица, которое словно говорило «А я все знаю». Но чтобы эта женщина смутилась? Невероятно. Пейдж присмотрелась к ней. Точно, ошибки быть не может: круглые щеки Долорес покрылись пунцовыми пятнами.

— Жаль, что тебе приходится сидеть в такой жаре.

— Что?

— Я хотел сказать, что хорошая прическа долго не протянет в таком пекле. У вас всегда так жарко?

— Да уж. — Она нажала на кнопку вентилятора. — Просто ужас.

— А кто говорил недавно, что здесь нормально? — Пейдж приподняла бровь.

— Не могу же я пойти на заседание Женского совета с растрепанными мокрыми волосами. — Долорес взяла сумочку и пачку исписанной бумаги. — Закончу внизу, в закусочной. Там по крайней мере прохладнее.

— Хорошая мысль, — подхватил Джек и подмигнул ей. Долорес снова покраснела и проскочила мимо него в дверь.

— Теперь я вижу, что вы родственники.

— Ты о чем?

— Единственный человек, который способен так смутить Долорес, что она заливается краской, — это ваш брат Джимми.

— Что тут скажешь? — пожал плечами Джек. — Это наш природный дар.

В кабинете повисло тягостное молчание. Пейдж собралась с силами и выдавила из себя:

— Так что привело вас сюда?

— Я привез смокинг.

— Нет, я имела в виду — к нам.

— Ты оставила вчера вечером. — Он вытянул вперед руку, сжимавшую сильно помятый увядший букет невесты.

— Спасибо. Я о нем совсем забыла.

— Радостно слышать.

— Радостно? Что у меня плохая память?

Джек ухмыльнулся.

— Нет. Что после нашего танца ты была так взволнована, что ни о чем не могла думать.

— Вы в этом уверены?

— Детка, более чем. Ты же хотела меня поцеловать.

— Нет, это вы хотели, чтобы я вас поцеловала. Если бы у меня возникло такое желание, я бы это сделала. — Пейдж бросила взгляд на часы. — Мне пора идти. У меня собрание кружка «СПГ» в клубе. — Она взяла сумочку и блокнот.

— Я тебя провожу. — Я знаю дорогу.

— Тогда покажешь ее мне. Кажется, я еще не видел нового клуба. Когда его построили? В прошлом году?

— Около пяти лет назад.

— Я мало бываю в городе, когда приезжаю домой.

— Зачем вы это делаете?

— Что именно? — спросил Джек, спускаясь за ней по ступенькам.

— Зачем идете за мной?

— Может быть, я мечтаю попасть на собрание кружка «СПГ».

— Да вы хоть знаете, как расшифровывается аббревиатура «СПГ»? — Он ухмыльнулся. Она покачала головой и объяснила: — Это значит кружок «Сыты по горло».

— Так я и думал. — Джек шел с ней рядом, не отставая ни на шаг. — А чем сыты члены кружка?

Пейдж улыбнулась. Может, оно и к лучшему, что он увязался за ней. Если уж решил досаждать ей своим присутствием, следующие полчаса навсегда отворотят его от этого.

— Сами увидите.

— Что-то мне не нравится тон твоего голоса.

— Теперь уже поздно идти на попятный. Не бойтесь. — Пейдж взяла его за руку и потащила вниз по улице.

— И тогда я ему сказала, что хочу заказать десерт, — делилась с женщинами Гарриет Миллер. — А Харви мне: «Дался тебе этот десерт». А я говорю: «Хочу, и все тут. Разве я не заслужила десерт? Заслужила!»

Ответом на ее слова послужили бурные аплодисменты женщин, сидевших вокруг на стульях. Это и был кружок «Сыты по горло» — организованный Пейдж месяц назад тренинг, помогавший женщинам поверить в себя и избавляться от проблем.

— Отлично, — похвалила Пейдж оживившуюся Гарриет, стараясь не обращать внимания на мужчину, который наблюдал за ней, прислонившись к дверному косяку со сложенными на груди руками.

Она была уверена, что он тут же сбежит, как только узнает, чем занимается ее группа. Мало кто из мужчин чувствовал себя комфортно среди женщин, изливающих свои мысли и чувства. Но Джек только улыбнулся, поздоровался с несколькими знакомыми и встал в дверях.

— И что ты взяла? — поинтересовалась Луиза Дженкинс. — Шоколадное пирожное с орехами или яблочный пирог?

— Яблочный пирог, — горделиво сообщила улыбающаяся Гарриет. — А еще два шарика мороженого с карамельным сиропом.

— Вот молодец!

— Так держать, подруга!

— Так и надо!

— Спасибо, Гарриет, — кивнула Пейдж, пытаясь не замечать того, что ее бросает попеременно то в жар, то в холод от одного взгляда на Джека. Она запретила себе не только смотреть, но и думать о нем. И это как-то получалось у нее на протяжении последних двадцати пяти минут. Осталось всего пять. Не так уж и много. — Вот видишь, ты доказала, что не стоит бояться самовыражения. Может быть, кто-то еще хочет поделиться с нами своими мыслями? Или расскажет, как ей удалось, наконец, высказаться? А может, у кого-то возникло такое желание, а решимости пока не хватает? Смелее. Мы пришли сюда, чтобы выслушать друг друга. — Она окинула взглядом группу, постаравшись не задерживаться на притихшей Дженни Турновир, новенькой в компании «Сытых по горло».

Большинство участниц кружка составляли женщины, возмущенные поведением своих мужей. Однако интуиция подсказывала Пейдж, что проблемы Дженни гораздо серьезнее, что дело тут не в занудливом супруге, который достает ее вопросами, когда же она похудеет, или требует пива непременно в стакане, а не в банке. В ее глазах Пейдж разглядела страх, с которым сама была хорошо знакома.

— Так что? Не забывайте, мы здесь, чтобы помогать друг другу. Чтобы поддерживать и выслушивать. — Никто не ответил, и Пейдж хлопнула в ладоши. — В таком случае, позвольте закончить сегодняшнее занятие таким напутствием: мы, женщины, не должны бояться высказывать свои мысли и делать то, что считаем правильным. Мы не обязаны подстраиваться под тот шаблон, который придумало нам общество. Надеюсь, что все вы будете держать это правило в голове. И не забывайте, вы неповторимы. Других таких женщин нет. Вы имеете полное право получить от жизни все самое лучшее. А теперь попрощаемся до следующей недели.

Перебросившись несколькими словами, женщины разошлись. Пейдж принялась собирать записи.

Ощутив руку Джека на своем локте, она замерла и медленно повернулась к нему. Внутри у нее все сжалось.

— Теперь я понял, что с тобой не так. — Он расправил ее поддернутый рукав. — В душе ты настоящая мужененавистница.

— Неправда. То, что я самостоятельная женщина и помогаю другим обрести самостоятельность и не бояться себя, еще не значит, что я ненавижу мужчин.

— Но я-то тебе не нравлюсь. — Казалось, что Джек даже гордится этим.

— Почему? Я не испытываю к вам неприязни. Просто вы не мой тип мужчины.

— Однако, несмотря на это, ты меня хочешь.

— Нет, не хочу.

— Вот как? — Он провел пальцем по ее груди, скрываемой тонкой тканью платья.

Девушка отпрянула от его неожиданного прикосновения.

— Это только физическая реакция организма.

— Так я об этом и говорил. — И прежде, чем Пейдж успела что-то ответить, его губы лишили ее такой возможности.

Губы его двигались плавно, заставляя открыться навстречу ему. На какую-то долю секунды она поняла, что не может думать и даже дышать. Сердце перестало биться. Девушка оцепенела и только чувствовала прикосновения его рук, соблазнявших, мучавших ее.

Джек притянул Пейдж к себе, прижавшись к ней всем телом. Она ощутила, как голову ее окутывает туман, а ноги отказываются держать. Его язык дразнил ее, губы лишали рассудка. И девушка не устояла, распахнула губы, впуская его внутрь. Мир словно перевернулся и перестал существовать на несколько мгновений.

Когда наконец Джек отстранился и посмотрел на нее, она не могла понять, что произошло.

— Вот видишь, я был прав.

— В чем? — Пейдж все еще не в состоянии была сдвинуться с места.

— Ты хотела меня поцеловать.

— Я… — Слово «да» крутилось на языке, уже готовое соскользнуть. Но, очнувшись наконец от сладкого дурмана, она поняла, что нужно сдержаться. — Я опаздываю, — выпалила она. — Мне… мне нужно вернуться в редакцию.

Пейдж схватила сумку и блокнот и стрелой вылетела из комнаты.

Ей необходимо было отдышаться, подумать, понять, что же такое с ней произошло.

Это был самый ужасный поцелуй за всю жизнь Пейдж.

То есть, конечно, не сам поцелуй. Он-то как раз показался ей замечательным. Потрясающим. Невероятным. Джек Мишен, без сомнения, прекрасно знал, как нужно целовать девушку, чтобы доставить ей истинное удовольствие…

Она с трудом погасила неожиданно поднявшийся внутри жар и прибавила шагу на пути к спасительной суете газетного офиса.

Нет, не поцелуй произвел на Пейдж столь удручающее впечатление. А ее реакция на него. То изумление, которое она испытала, трепет, замешательство. Разум моментально отключился. Она была просто ошарашена и не знала, что делать дальше. Как будто поцелуй Джека Мишена был первым в ее жизни.

Как трогательно!

Впрочем, это не так далеко от истины. Уже много месяцев Пейдж ни с кем не целовалась. Но раньше-то ей приходилось чувствовать мужские губы на своих. Господи, она прекрасно знала, как это делается!

Хорошо, справедливости ради нужно признать, что целовалась она всего с тремя мужчинами и одним мальчиком. Но с того первого неумелого прикосновения губ в тринадцатилетнем возрасте во время всем известной игры «в бутылочку» на чьем-то дне рождения она же делала это много раз! В конце концов, она была замужем!

Ты хоть что-нибудь можешь сделать толком, женщина?

Вопрос сам собой гулко прозвучал у нее в голове, воскрешая неприятные воспоминания и забытые страхи. В течение долгого времени она была не в состоянии ничего сделать правильно. Не умела как надо одеваться, как следует наводить порядок, хорошо готовить…

Это было давно. Зачем теперь вспоминать?

Теперь она начала новую, не похожую на прежнюю жизнь и многому научилась. Благодаря еженедельным занятиям в кружке кулинаров она могла уже гораздо больше, чем просто вскипятить воду. И вымыть пол у нее получалось гораздо лучше, чем у этого чистюли. И одевалась она теперь не в старенькие джинсы и футболки, а в нормальную одежду.

А поцелуи?

Но поразмышлять на эту тему ей не удалось. Ее прервал чей-то робкий голос. Пейдж замедлила шаг, обернулась и увидела нагоняющего ее Шелби со шляпой в руке.

— Привет, Шелби.

— Слушай, я тебя не задерживаю? Ты вроде спешишь. Мне бы с тобой поговорить. Очень надо.

— Я бегу в редакцию, чтобы успеть дописать статью. Пойдем со мной — по дороге поболтаем.

— Нет, не могу. Мне тут надо… сено на ранчо отвезти. Да разговор-то у меня недолгий. На пару минут. Это… Слушай, ты здорово вчера танцевала.

— Что?

— Я видел, как ты танцевала с Джеком. Ты… это… хорошо вальсировала.

— Ах вот что я, оказывается, делала?

Рядом с Джеком Мишеном она так растерялась, что не узнала вальс.

Он так близко притянул ее к себе, что она могла размышлять только об одном: о нем.

— Слушай, я тут подумал, может… если ты не занята в будущую пятницу вечером…

Вот оно! Свершилось. Тот самый момент, которого она так долго ждала. Шелби собирается пригласить ее на свидание.

— Просто рядом с трассой открыли новый мясной ресторан. Интересно, как там кормят. Если ты не имеешь ничего против мясного…

— Боже, я опаздываю. — Девушка картинно всплеснула руками, взглянув на часы. — У меня же интервью с шерифом в мэрии.

— А, ну да. Я просто подумал, если ты захочешь…

— Слышишь?

Шелби оглянулся.

— Чего?

— Мяуканье. Похоже на кошку Деб. Она вернулась в наш офис и очень тоскует по хозяйке. И все время вот так душераздирающе плачет.

— Да их и нет-то всего пару дней.

— А эта бедняжка уже скучает. Слушай, мне надо ее покормить и бежать на интервью. Давай поговорим завтра.

И, не дав ему опомниться, Пейдж припустила вниз по улице.

Что же она, черт подери, сделала?

Так давно ждала, когда он наберется мужества и пригласит ее на свидание. Надеялась. И вот.

Но ведь это было до поцелуя. До того, как она поняла, как глупо ведет себя с противоположным полом, пытаясь во всем отыскать хоть долю романтики. Раньше она понятия не имела, как правильно целоваться! И разве могла теперь ответить Шелби «да» и пойти на свидание, которое непременно закончится поцелуем, к которому она совершенно не готова?

Она успела посетить массу кружков и курсов, научилась многому, но в одном вопросе осталась неумехой. Ей нужны уроки любви — ну конечно! Тем более что есть прекрасная кандидатура на роль учителя.