Навсегда в твоем сердце

Глава 4

В течение нескольких бесконечных секунд никто не говорил и не двигался. Кажется, даже никто не дышал. Затем, один за другим, студенты начали выходить из ступора и обращать свои взгляды на Айви, как будто ее только что обвинили в совершении тяжкого преступления. А она взирала на них с мольбой. Разве они не взяли ее под свое крыло, не приняли в компанию? Разве она не приняла все их правила поведения — сквернословие, неумеренное употребление ужасных спиртных напитков? Теперь же все они, не моргнув и глазом, отказались от нее, и она почувствовала себя белой вороной.

В голове метались вопросы. Неужели она победительница? Сказать честно, один короткий, но восхитительный момент она верила, что ответила на вопросы лорда Харроу с блеском. Но, сдав работу мистеру Хендслею, сразу поняла, что только полный идиот может сравнивать науку с поэзией. Она подошла к заданию не как серьезный студент, даже не как женщина, а как глупая сентиментальная девчонка.

Айви даже покраснела, вспомнив, сколько написала ненаучной бессмыслицы.

И вот… Лорд Харроу здесь и смотрит прямо на нее.

— Это ты Айверс?

Он направился к Айви, и она инстинктивно отступила к подоконнику. Возможно, она вывалилась бы из окна, если бы лорд Харроу не ухватил ее за запястье.

— Будь осторожнее, парень. Теперь, когда я тебя нашел, ты не можешь упасть и разбиться насмерть. Так ты Айверс? Я не ошибся?

Айви кивнула.

— Хорошо. — Лорд Харроу сделал шаг назад и внимательно оглядел ее с ног до головы. — Это ты поднимал руку? — спросил он строго.

Айви снова кивнула. Маркиз в ее глазах как-то странно покачивался.

Его губы сжались, и Айви поняла, что он явился объявить о ее полной профессиональной непригодности. Она начала лихорадочно обдумывать извинения, но ничего не приходило в голову.

— Иди за мной, — сказал маркиз и, коротко попрощавшись с ошарашенными гостями, быстро вышел из комнаты.

После секундного колебания Айви бросилась за ним.

Саймон направился во второй двор колледжа Святого Джона. Колокола на местной часовне пробили полдень. Знакомый, приятный звук. Он сам когда-то здесь учился, но его комнаты находились в жилых помещениях первого двора.

За спиной послышались быстрые шаги паренька — он сбежал по лестнице и через мгновение в буквальном смысле вывалился наружу. Пробежав несколько шагов, юный Айверс неуклюже растянулся на земле и так и остался лежать, часто и тяжело дыша. Из окон сверху раздался дружный хохот, но когда Саймон бросил взгляд на студентов, все гогочущие физиономии моментально исчезли.

Саймон подошел к лежащему юноше и склонился над ним.

— Мне кажется, Айверс, сегодня ты с упорством, достойным лучшего применения, пытаешься себя убить? Для этого есть веская причина?

— Нет, сэр, — последовал несколько приглушенный ответ.

Юноша шмыгнул носом и стал медленно подниматься.

Когда ему удалось принять сидячее положение, Саймон протянул ему руку и помог подняться.

— Ой… спасибо, сэр.

Прикосновение гладких пальцев паренька вызвало у Саймона какое-то странное чувство, не сказать, что ему было неприятно, но тем не менее он пришел в замешательство. Саймон убрал руку.

— Ты ушибся?

Айверс медленно отряхнул пыль с костюма, поднял голову, и Саймон неожиданно заметил, что у него глаза вовсе не черные, как ему показалось сначала, а карие. И вообще, то, что он обратил внимание на глаза юноши, показалось ему странным и почему-то внушило тревогу. Господи, да у него глаза полны слез!

Юноша отвернулся.

— Нет, сэр, я не ушибся.

Какой-то не имеющий названия инстинкт заставил Саймона отойти на несколько шагов. Странно, но на расстоянии от юнца он почувствовал себя лучше.

— Ты всегда так неуклюж?

— Сэр?! — Взволнованный или, возможно, обиженный бедняга гордо задрал подбородок.

— Это вполне закономерный вопрос, Айверс. Ты же сам понимаешь, насколько опасно иметь помощника, который ведет себя как слон в посудной лавке в лаборатории, полной электромагнитного оборудования.

— О да, конечно, то есть… нет, что вы, сэр… Обычно я достаточно твердо держусь на ногах. Просто… — Он посмотрел вниз, пряча пылающее от смущения лицо. — Просто сегодня на мне новые сапоги. Я их еще не разносил… очень жесткие… они…

Саймон проследил за взглядом Айверса и насмешливо приподнял бровь, заметив, что на юноше черно-коричневые веллингтоны с квадратными носами — самый писк моды.

— Только лучшее, не так ли, Нед?

— Сэр?

— Не важно. Скажи, как скоро ты сможешь упаковать свои вещи?

— Сэр?

Саймон внимательно всмотрелся в огромные глаза миндалевидной формы и снова заметил, что за очевидной растерянностью юноши прячется бьющая через край энергия. Создавалось впечатление, что сильный дух заключен в чужую, не подходящую ему оболочку.

— Знаешь, Айверс, — сказал Саймон, — для человека, который так великолепно выражает свои мысли на бумаге, ты удивительно косноязычен. Это может стать проблемой.

Глаза юноши наполнились тревогой.

— Уверяю вас, сэр, не станет. Я могу быть таким разговорчивым, как вам будет угодно, если это необходимо. Просто сегодня…

— Сапоги, — подсказал Саймон. — Надо полагать, они перекрывают доступ кислорода к твоим мозгам.

До странности элегантные брови Айверса нахмурились, лицо застыло в напряжении. Потом он явно слегка расслабился, и его излишне пухлые губы скривились в усмешке.

— Вы правы, сэр. Всему виной действительно эти проклятые сапоги.

Саймон тоже усмехнулся. Они весело перебросились еще несколькими ничего не значащими фразами, но неожиданно их разговор показался маркизу слишком фамильярным… каким-то интимным, что ли. На всякий случай он сделал пару шагов назад. Интересно, что не так с этим пареньком? Почему в его присутствии он чувствует совершенно неуместное волнение? И не станет ли это препятствием в их совместной работе?

Впрочем, нет. Парень, конечно, робок и стеснителен, но, когда между ними установится взаимопонимание, это пройдет. Во всяком случае, Саймон со своей стороны собирался приложить для этого максимум стараний. Иначе ему придется работать в одиночестве.

Он с улыбкой посмотрел на застывшего в почтительном ожидании юношу.

— «Мистер Айверс» представляется мне слишком громоздким обращением для столь юного джентльмена. Как тебя называют дома?

Парнишка мгновение подумал, потом улыбнулся и вздернул подбородок.

— Сестры называют меня Айви.

— Айви? — Почему-то, произнеся это прозвище, Саймон почувствовал радость. Нет, так не пойдет. Черт, ну почему все, что связано с этим пареньком, вызывает в его душе такие странные чувства? — Это тоже не годится. А как твое имя?

— Эдвин, сэр.

— Эдвин — слишком официально. Я буду называть тебя Нед. А ты можешь называть меня лордом Харроу.

— Да, сэр. Но тогда… это значит, что вы сочли мою работу хорошей и берете меня в ассистенты?

Саймон растерянно заморгал.

— Эти сапоги на самом деле слишком тесны для тебя. А что, по-твоему, мы здесь делаем? Конечно, я тебя беру. Ведь ты написал неплохую работу.

— О, спасибо, спасибо, сэр!

— Но имей в виду, все будет зависеть только от тебя. Если окажется, что ты не способен выполнять свои обязанности…

— Этого никогда не будет, лорд Харроу, обещаю! Клянусь, я сделаю все от меня зависящее…

— Я думаю, обещаний и клятв пока достаточно, Нед. — Саймон обвел взглядом ряды готических окон. — Ты сейчас живешь здесь?

— Да, сэр.

— Сколько тебе потребуется времени, чтобы уложить вещи и подготовиться к переезду?

Глаза Неда, опушенные необычайно густыми и длинными ресницами, сузились.

— К переезду? Но… куда?

— В Харроувуд, конечно.

— Но…

— Вряд ли ты сможешь ассистировать мне отсюда. Или я не прав?

— Но я думал… — Нед в явном замешательстве всплеснул руками. — Я считал, что ваша лаборатория расположена на территории университета.

Маркиз издал смешок.

— Мой дорогой мальчик, я не нанимался на работу в университет. У меня только одна лаборатория, и расположена она в моем поместье.

— И я… я должен туда переехать?

— Конечно. Мои исследования весьма специфичны, и я не могу допустить утечку информации. Это ставит тебя в затруднительное положение?

Нед как-то странно скривился, но покачал головой:

— Никаких затруднений, сэр.

— Тебе не стоит волноваться. Вопрос согласован с деканом. Тебе зачтут всё занятия в этом семестре.

— Тогда… тогда я пойду собираться, сэр.

— Прекрасно. Я пришлю за тобой экипаж завтра утром. Да, и еще одно. — Саймон протянул руку и обвел указательным пальцем подбородок и верхнюю губу Неда. — Пытаешься отрастить усы?

Выражение лица Неда стало обиженным.

— Да, сэр.

— Ты бы лучше брился.

Нед хмуро кивнул:

— Как скажете, сэр.

— Меня зовут Лилиан Уолш. Я — экономка лорда Харроу. Запомните, вам следует называть меня миссис Уолш, если вы вообще вздумаете ко мне обращаться, что, разумеется, будет нечасто, коль вы заботитесь о своем благе.

Вот так. Миссис Эддельсон, оставшаяся в Лондоне, ни за что бы не позволила себе такой тон с гостем, подумала Айви. Но, учитывая ранний час, возможно, эта женщина просто не в духе. Церковные колокола в соседнем городке только что закончили перезвон. Значит, сейчас семь часов утра.

Когда лорд Харроу сказал, что пошлет экипаж «завтра утром», он, вероятнее всего, имел в виду сразу после восхода солнца. Айви пришлось в панике вскакивать и, еще толком не проснувшись, заканчивать сборы.

Ее первое впечатление от Харроувуда, сложившееся, когда она проехала через ворота по извилистой, обсаженной деревьями подъездной аллее к дому, было омрачено не рассеявшимися предрассветными тенями. Ей показалось, что унылый каменный дом, построенный еще до георгианской эпохи, стоит на краю мрачного неприветливого леса и его окружает неестественная тишина, словно птицы и даже ветер опасаются нарушать покой Безумного Маркиза Харроу.

Цокая каблуками, экономка повела Айви через мраморный холл.

— Время приема пищи устанавливается его светлостью и строго соблюдается. Никаких подносов с едой в вашу комнату я носить не буду, если только вы не окажетесь при смерти. Впрочем, и тогда вы ничего не дождетесь.

У подножия лестницы экономка остановилась и обернулась.

Миссис Уолш была дородной женщиной, впрочем, не столько полной, сколько ширококостной. Под одеждой угадывались массивные руки и крепкие, как стволы деревьев, ноги. У нее были грузные плечи, широкая и короткая шея труженика, круглое бледное лицо и соломенные волосы, упрямо выбивавшиеся из-под белого чепца.

Она обвела Айви тяжелым взглядом и нахмурилась.

— Что-то не так? — спросила Айви.

— Надеюсь, что нет.

Экономка поджала губы и стала подниматься по лестнице.

Айви поспешила за ней, стараясь не отстать, но при этом внимательно смотрела под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть. В памяти было еще слишком свежо воспоминание о вчерашнем унижении, когда она продемонстрировала свою неуклюжесть перед лордом Харроу, не говоря уже о Джаспере Лоубри и ее новых «друзьях», которые изрядно повеселились, наблюдая за ней из окна.

Все дело было в панталонах. Непривычный вес ткани постоянно посылал сигнал в ее мозг, ложный, конечно, что ее ноги запутались в нижних юбках, пробуждая бессознательный инстинкт отбросить их, чтобы освободиться. В результате она без нужды размахивала ногами и нередко цеплялась одной ступней о другую. А ведь она всю жизнь считала штаны менее стесняющей одеждой, чем юбки.

По дому бесшумно сновали слуги, исполняя свои привычные обязанности. Украдкой оглянувшись, Айви заметила двух горничных — одну со шваброй, другую со щеткой для обметания пыли.

Лакей нес через холл лестницу, еще один следовал за ним с кусками воска в руках.

— Э… лорд Харроу в лаборатории? — спросила Айви.

— Его светлость в лаборатории.

Айви улыбнулась. Ее чрезвычайно обрадовала перспектива сегодня же найти камень Виктории и немедленно покинуть этот дом.

— Должен ли я сообщить о своем прибытии?

Миссис Уолш резко остановилась.

— Конечно, нет! Никто не может входить в лабораторию без разрешения хозяина.

Восхождение по лестнице продолжилось.

— Но я здесь, чтобы ассистировать ему.

— И тем не менее вы дождетесь, когда его светлость за вами пошлет.

— Как грубо, — пробормотала Айви.

— Простите?

— Нет, ничего.

Они поднялись по лестнице, пересекли галерею и свернули в длинный коридор, по обеим сторонам которого были одинаковые закрытые двери. Харроувуд был намного больше Торн-Гроув. Айви почувствовала себя маленькой девочкой, которая боится потеряться и не найти обратную дорогу. Чепуха, конечно. Она уйдет, как только захочет.

Она решила не писать домой сестрам о неожиданном изменении плана. Не было смысла их тревожить.

А они непременно поднимут панику, когда узнают, что она без компаньонки живет под крышей одинокого мужчины. Более того, под крышей безумца. Интересно, это правда, что лорд Харроу пытается воскресить свою жену? В этом она ему тоже должна будет помогать?

Миссис Уолш остановилась и достала из кармана передника тяжелую связку ключей на массивном кольце. Их звяканье неприятно подействовало на и без того неспокойные нервы Айви. Экономка неторопливо отперла дверь и объявила:

— Это ваша комната. Не понимаю, почему его светлость решил поселить неоперившегося юнца, ученика, в сущности, слугу, в главной части дома? Возможно, он хочет держать вас под постоянным контролем?

— Возможно, — согласилась Айви и даже язык прикусила, чтобы не высказать вслух свои истинные мысли.

Если бы только эта занудная вредина знала, кому на самом деле она служит, то не стала бы говорить с ней в таком тоне.

— Постельное белье в нижнем ящике комода. Горячую воду приносят по утрам и по вечерам. Грязное белье можно постирать в любой день после обеда. Обед в одиннадцать тридцать. Обращаю ваше внимание, не в полдень, а ровно в одиннадцать тридцать. Извольте не опаздывать. — Экономка повернулась, чтобы уйти.

— А завтрак сегодня не будут подавать? — спросила Айви.

Экономка скривила губы в подобии улыбки и ответила:

— Завтрак уже был. Каждое утро ровно в семь часов. Поэтому и обед так рано.

— Прекрасно, — сказала Айви и вошла в комнату.

Захлопнув дверь, она оглянулась: комната, в которую ее поселили, оказалась довольно большой. Окна, высокие и узкие, напоминали бойницы, мебель — довольно мрачная. Обстановка спартанская. Было бы странно, если бы Неду Айверсу предоставили комнату, уставленную цветами, со стенами, обтянутыми ярким ситцем. Но… комната леди Гвендолин, вероятно, совсем другая. Айви не знала, какая из многочисленных комнат принадлежит сбежавшей фрейлине королевы и дома ли она сейчас. Возможно, изнеженная леди только проснулась в своей мягкой постельке и готовится начать очередной день.

Отдала ли она брату камень? Знает ли он о его существовании?

Айви подошла к занавешенному французскому окну и осторожно выглянула наружу. За рамой обнаружился полукруглый балкон, выходящий на тыльную сторону дома. От открывшегося вида у Айви перехватывало дыхание: со всех сторон, насколько хватало взгляда, были разбиты сады, А вокруг великолепного фонтана располагались цветочные клумбы и аккуратные, посыпанные гравием дорожки. Ничего подобного ей не приходилось видеть!

Осень уже окрасила деревья своими красками, настолько яркими и контрастными, что у Айви заслезились глаза. Несмотря на прохладу, буйно цвели цветы — изящные фиолетовые астры, унылые гортензии, буйные хризантемы, бархатцы, красные петушиные гребешки и камелии. И еще розы — много роз всех возможных цветов и оттенков!

В Торн-Гроув тоже был сад, хотя, конечно, намного скромнее. Дядя Эдвард сам ухаживал за ним. Именно там восемь лет назад Айви и ее сестры впервые узнали, что их милая подружка Виктория станет королевой. Именно там они поклялись всегда быть ее тайными друзьями и слугами.

Вид роскошного сада вызвал у Айви такой острый приступ тоски по дому, что захотелось плакать. До этого она была целиком поглощена выполнением своей первоочередной задачи — закрепиться в университете, убедиться, что никто не раскроет ее секрет. А потом была проба сил, устроенная лордом Харроу, и обескураживающая перспектива оставить Викторию ни с чем.

И все же у нее все получилось — она рискнула и выиграла… пока выиграла. И теперь она здесь, совершенно одна, в этом уединенном старом доме, в котором, говорят, все еще находится труп умершей жены маркиза. Кто знает, может, этот безумец действительно где-то хранит ее тело, а ужасная экономка помогает ему?

Айви опрометью бросилась из комнаты, слетела вниз по лестнице и выскочила на улицу. Ошарашенный лакей едва успел открыть ей дверь. Оказавшись за пределами дома, она полной грудью вдохнула воздух, все еще влажный из-за утреннего тумана, и побежала вокруг дома. Скорее бы попасть в сад, думала она, окружить себя красотой и свежестью цветов. Они-то, слава Богу, живые.

Из окна в высокой круглой башне Саймон с недоумением наблюдал за своим новым ассистентом. Куда, интересно, этот парень несется сломя голову? Неужели его так сильно напугала миссис Уолш? Возможно, ему следовало предупредить юношу? Но с другой стороны, человек, которого так легко может вывести из себя дурно воспитанная экономка, вряд ли справится с напряженным режимом работы. Ухмыльнувшись, Саймон признал, что его дражайшая экономка являет собой второе испытание на прочность, и еще не известно, какое из них более сложное. Он даже почувствовал разочарование, посчитав, что Нед Айверс не выдержал встречи с миссис Уолш и трусливо сбежал.

Хотя, возможно, и нет. Паренек замедлил бег и в конце концов остановился перед фонтаном «Хор ангелов». Он тяжело дышал, жадно хватая воздух открытым ртом. Восстановив дыхание, он огляделся по сторонам и замер, явно очарованный красотой сада — сада Аурелии. Она создала его, и после ее смерти здесь все было, как при ней.

Сердце Саймона сжалось от боли. Эта боль за последние полтора года стала его привычной спутницей. Если души действительно обитают на земле, как утверждают некоторые, он искренне надеялся, что душа Аурелии живет в саду, который она так любила и которым гордилась.

Его улыбка была и горькой и нежной. Временами ему казалось, что Аурелия гордится своим садом больше, чем мужем, но она никогда не давала ему повода усомниться в том, что любит его. На том самом месте, где сейчас фонтан и цветы, он попросил руки Аурелии, и она согласилась…

Саймон зажмурился и потряс головой, стараясь избавиться от некстати нахлынувших воспоминаний. От воспоминаний было легче избавиться, чем от боли, которая никогда его не покидала.

Маркиз открыл глаза. Нед медленно шел по извилистой тропинке сада. Остановившись, он наклонился над кустами красных и белых гладиолусов, аккуратно погладил атласные лепестки и понюхал их.

Странное беспокойство заставило Саймона опереться о подоконник и высунуться из окна. Он внимательно смотрел, как плавно покачиваются бедра Неда при ходьбе, как изящно он выгнулся, подставляя лицо утреннему солнцу, а потом поднял обе руки и элегантным жестом поправил волосы…

Саймон застыл у окна, потрясенный фантастической мыслью. Не прошло и нескольких секунд, как мысль перестала ему казаться фантастической и переросла в убеждение, заставившее его в ярости сжать кулаки.

Неужели это возможно? Он быстрыми шагами пересек лабораторию, нашел на полке бинокль, вернулся к окну и сфокусировал линзы на мистере Эдвине Айверсе.

Мистер Айверс! Зубы Галилея!