Навстречу Возмездию

Глава 1

Лежа в вонючей пещере, куда время от времени долетали порывы шквального ветра вместе с дождем, я размышлял о будущем. Оно представлялось мне ужасным. И я не ошибся. Музыка!

Домой, на родные луга,

Где играют бизон и олень,

Где услышишь едва

Ты унынья слова

И где небо синеет весь день!

Господи! Кто может петь западную балладу на Хиосе, греческом острове, где под дождем бродит дух Гомера?

Это оказался Мэдисон. Он достал из сумки портативный радиоприемник и настроил его на радио "Люксембург".

– Выключи его! – взвыл я.

– Я хотел поднять настроение, – заметил он. – Становится скучновато.

– Как только рассветет, – ехидно отозвался я, – тебе уже не будет скучно. Я лично собираюсь продать наши жизни как можно дороже.

– Может, мне удастся найти какие-нибудь блюзы, – продолжал он. – Но баллада в стиле кантри больше подходит как фон для выстрелов.

Голос по радио сказал: "А сейчас по заявке наших вооруженных сил в Турции песня "С нами прямо на небо".

– Боже мой, выключи, – взмолился я. Мэдисон послушался.

Минуточку. Радио! Неожиданно меня осенила замечательная идея.

Я отвязал от пояса пакет, высыпал содержимое на землю и взял радиопередатчик.

Слава Богу, Рат ответил!

Быстрой скороговоркой по-волтариански я заговорил:

– Слушай и запоминай. Передай на базу приказ для капитана Стэбба взлететь и быстро подобрать меня! – У меня вновь появилась надежда. Плоское плато рядом с нами сойдет за посадочную площадку. А Стэбб может доставить меня хоть в Африку, в общем, подальше отсюда.

– Понял вас, – ответил Рат. – А где вы находитесь?

– Думаю, где-то на юго-западном побережье греческого острова Хиос.

– Вы думаете, – повторил Рат. – Если космический корабль вылетит, чтобы подобрать вас, то вы должны знать, где находитесь, и сидеть там. Они же не станут болтаться вокруг и искать вас. Им придется убить всех местных жителей, на которых они случайно наткнутся при поисках. Вы рискуете нарушить Кодекс.

– Послушай, – сказал я, – у меня нет времени. На рассвете за мной начнется охота. Вычисли мое местоположение по рации.

– На таком расстоянии не получится. Знаете что: я сейчас не в офисе, но уже бегу туда. Я смогу вычислить координаты с помощью анализа передающего луча. Ждите. Я скоро буду. – И Рат прекратил передачу.

– На каком языке вы разговаривали? – спросил Мэдисон. – Не похож ни на один из тех, которые я слышал.

Я заслонил фонарь и взглянул на него. Он уже слишком много знал. Если графиня Крэк доберется до него, я погиб!

Мэдисон взял фонарь и направил его на высыпавшиеся из моего пакета бумаги, и я не успел ему помешать.

– Гляди-ка, сколько паспортов! – воскликнул он. – Инксвитч, федеральная служба; Ахмед Бен-Натти, Объединенная Арабская лига; Султан-бей… А с фамилией Смит нет. – Мэдисон поднял голову. – Как вас на самом деле зовут? – И он снова уткнулся в бумаги. – А это что?

Я использовал незаполненный бланк «аппаратного» пропуска, чтобы подсчитать деньги: там, разумеется, стояла трехмерная печать и было написано черным по белому: "Аппарат координированной информации, Конфедерация Волтар". Там же красовалась фирменная эмблема.

– Трехмерная печать? – изумился Мэдисон. – Такого у нас не делают.

Вначале я не остановил его, потому что думал о другом: о том, что с ним делать. Потом я его не остановил, потому что тогда бы он понял, что речь идет о чем-то секретном. А когда он наткнулся на пропуск, его уже надо было не просто останавливать. Нарушение Кодекса. Мэдисона нужно было застрелить.

Но тут, хотя это вовсе мне не свойственно, я не стал хвататься за автомат, хотя моя рука инстинктивно потянулась к нему. Мэдисон был слишком ценным специалистом. Он мог сломать человеку жизнь, развязать войну и устроить настоящий ад. Он был специалистом в том, о чем на Волтаре не имели ни малейшего понятия, – в средствах массовой информации. Ломбар искал людей, способных уничтожать других, но о таком даже не слыхивал.

Я решил поступить мягко. Когда корабль подберет нас, я просто прикажу капитану Стэббу забрать Мэдисона на базу, взять под стражу, а потом отправить к Ломбару, сопроводив запиской. Может, Ломбар не будет злиться на меня, если я преподнесу ему такой подарок. Таким образом, Мэдисон окажется вдали от любопытной графини Крэк – тем более сейчас, когда он узнал все мои псевдонимы, – а я вновь обрету благосклонность Ломбара Хисста.

Мне нужно было притвориться. А в этом я мастак. Я вынудил себя улыбнуться.

– Твой репортерский нюх когда-нибудь тебя погубит, Мэдисон, – сказал я. – Не болтай об этом. И рано или поздно тебе удастся разнюхать все до конца.

– Ого! – воскликнул он. – Чую жареное! Шрифт восемнадцать пунктов Таинственный Незнакомец Рассказывает Все.

Все! Судьба Мэдисона решена.

Глава 2

После напряженного ожидания, которое, казалось, длилось несколько часов, радио заговорило снова. Голос Рата:

– Я в нью-йоркском офисе.

– Какого черта ты столько возился?

– Анализатором не пользовались несколько лет, – ответил Рат. – Я не мог найти аккумулятор. Но сейчас он работает. Включите передатчик, а я внесу данные в компьютер.

Я так и сделал. Наступила пауза. Потом Рат снова связался со мной:

– Хорошо, что я все проверил до связи с базой. Вы не на Хиосе.

– Ты ошибаешься, – возразил я. – Я совершенно точно знаю, что нахожусь на Хиосе, рядом с развалинами Эмбориоса. Проверь снова, идиот!

Еще пауза.

– Я перепроверил. Вы не на Хиосе. У меня на экране волтарианская карта этой планеты. Вы находитесь точно в пункте 43-17-4.1052.

– Это мне ни о чем не говорит. Как это место называется по-земному?

– Сейчас я переложу координаты на земной глобус и все пересчитаю… Вот. Вы в 340,2 ярда вверх по побережью и в 9,1 мили к юго-западу от Карабуруна.

– Что?

– От Хиоса вас отделяет пролив. Вы в Турции. Боже! Темнота и проливной дождь сбили меня с толку. А развалин здесь хоть пруд пруди. Земля заколебалась у меня под ногами. – Рат, – взмолился я, – пожалуйста, пожалуйста, сообщи на базу, чтобы быстрее высылали корабль. Я должен убраться из Турции!

– Хорошо, – ответил он. – Я передам сообщение. Но только не уходите оттуда. Они мне голову оторвут, если им придется слетать зря. Передача закончена.

– С кем это вы говорили? – поинтересовался Мэдисон.

Я совершенно отупел от шока, охватившего меня при сообщении, где я нахожусь.

– С Нью-Йорком.

– По этой маленькой штучке? – изумился Мэд. – Да она немногим больше зажигалки.

Я не ответил. Скоро он поймет, что такое настоящая электроника. На Волтаре. Меня больше беспокоила темнота вокруг. Мне ничего не было видно, а я обязан не пропустить корабль.

Я надеялся, что они не применят в этом районе «блюфлэш», когда станут садиться. Ровная площадка располагалась за выступом горы, но я должен быть настороже, чтобы вовремя заслонить глаза руками. Мэдисона я не собирался предупреждать. В космосе он все равно будет путешествовать без сознания. Почти сразу же я заметил отблеск света. Но в нем было что-то странное. Земля вокруг посерела.

Рассвет!

Неожиданно я до боли ощутил, что опоздал! Они не успеют прилететь, потому что тьма сейчас спадет.

Я тихо застонал.

Становилось все светлее. Уже можно было разглядеть кусты вокруг. Волны внизу больше не казались белыми полосками.

Дождь перестал. Небо все еще оставалось затянутым облаками, но и они поредели.

Корабли!

В двух или трех милях от берега был хорошо виден "Золотой закат". Рядом с ним затаилось еще какое-то судно. Только я не мог разобрать какое. Рыбацкое? Яхта? Патруль? Но наверняка знал, что им нужен я! А я, увы, не мог сдвинуться с места. Конечно, я спрятался, но был-то в Турции, в том месте, где мне не следовало показываться.

Слева от меня из воды высовывались три скалы. А прямо перед нами на расстоянии нескольких миль виднелась земля.

Неожиданно сквозь облака пробился слабый луч. Солнце светило у меня за спиной.

Солнце встает на востоке, сказал я себе. Значит, наша пещера расположена входом к западу. Я смотрел на Хиос. Надежда, что Рат ошибся, исчезла, словно дым. Даже солнце подтвердило, что я действительно в Турции.

До Хиоса, по моим прикидкам, всего несколько миль. Но появившийся было у меня дикий план добраться до него вплавь лопнул, словно пустой бумажный пакет.

Люди!

Они вышли из-за песчаной дюны на берегу. Один, Два, три, четыре, пять, шесть… Черная Челюсть!

Люди шли по песку вдоль берега на север. Наверное, они высадились где-нибудь в тихой бухте к югу от нас, не решившись сразиться с ревущим прибоем в том месте, куда причалили мы.

Они обшаривали побережье!

Я понимал, что сначала они осмотрят берег, а потом поднимутся на склоны.

Черная Челюсть нес передатчик. Время от времени он останавливался и что-то говорил, глядя в сторону кораблей. Господи, с помощью корабельного радио он может связаться с кем угодно! Чего он хочет? Объявить всеобщую мобилизацию турецкой армии? Того и гляди сюда заявятся истребители. Я прислушался, пытаясь уловить лязганье танков и грохот артиллерии, и внимательно осмотрел горизонт: не видно ли турецких кораблей. В конце концов, я вступил на территорию страны, не пройдя таможенного досмотра: они воспользуются этим, чтобы объявить меня преступником и передать в руки Черной Челюсти, а потом будут стоять и ухмыляться, пока меня станут побивать камнями. Но это в том случае, если меня не пристрелят при первом же столкновении.

Я взглянул на свой автомат и перевернул его стволом вниз. Оттуда вылилась вода. Ничего, он все равно должен стрелять. Я оперся на локти и навел мушку на Черную Челюсть, но вовремя одумался. Автомат был 22-го калибра. И хотя я слышал, что пуля 22-го калибра пролетает милю, вряд ли она нанесет смертельный удар на таком расстоянии. Лучше я подожду.

Внизу раздался крик. Все куда-то побежали.

Один человек на что-то указывал.

Наша лодка'!

Ну почему я не спихнул ее обратно в море?

Черная Челюсть подбежал и остановился над ней. Затем повернулся и заговорил в радиопередатчик, глядя на корабли.

Откуда они узнали, что лодка здесь? И тут я догадался: они проследили наш путь по радару. Ведь они могли прицепить к лодке радарный датчик.

Люди на берегу рассыпались веером. Я знал, что они ищут: следы.

Вот они на что-то наткнулись. След! Наверное, кровавые отпечатки моих израненных ног. Нет, кровь смыло дождем. Но они решительно шли вперед.

Я взвел курок.

Неожиданно человек с черной челюстью что-то прокричал остальным. Те остановились.

Мой преследователь что-то говорил по радио. Из-за рева прибоя я не мог разобрать слов. Если бы у меня было прослушивающее устройство… Впрочем, оно мне не понадобилось бы. По его жестам было ясно: он знает, что я здесь, наверху.

Странно, но люди не стали подниматься выше. Они стояли в трехстах ярдах от меня, глядя то на скалы, то на человека с черной челюстью.

Тот говорил очень долго. И я догадывался о чем: он вызывал сюда объединенные силы НАТО для фронтальной атаки. Женщины с камнями выступят в роли летучего батальона.

Потом произошло нечто еще более странное. Черная Челюсть убрал радио и махнул рукой своим людям.

Они подобрали лодку, выпустили газ и свернули ее. Мои убийцы позаботились, чтобы я не сбежал морем!

Прихватив с собой лодку, они отправились на юг и скрылись за поворотом, но очень скоро их снова стало видно. Они отплыли в двух лодках и направились к кораблям.

Я посмотрел, как они плывут, и взглянул на небо в поисках истребителей. Самолетов пока не было.

Через какое-то время они добрались до судов.

Немного позже яхта, все еще загораживавшая Другой корабль, тронулась с места. Два корабля отплыли на север. В Стамбул?

Ожило мое радио. Конечно, это Рат. Больше никто не мог связаться со мной на этой частоте.

– Офицер Грис?

– У меня для вас сообщение. Не двигайтесь с места. Вас заберут на закате.

– Слава Богу.

Радио замолчало.

– Еще одно имя? – спросил Мэдисон. – Кто это «Грис»? Забавный язык. Похож на китайский, но не он. В китайском иное тоновое звучание. Я обычно договариваюсь о стирке белья по-китайски. И, конечно, не русский. Такой ритмичный и певучий. Не думаю, что я раньше слышал такие гласные. А «С» вовсе не похоже на «С». Как простое придыхание. Больше похоже на хист.

– Заткнись! – рявкнул я.

Ничего, скоро он встретится с Ломбаром Хисстом, бедолага.

Что-то меня смущало. Закат? На закате еще не будет достаточно темно, потому что в этих широтах белые ночи. Рат, наверное, хотел сказать, после заката. Да, он всегда (…) неаккуратен: он просто пропустал слово "после".

Если мне удастся дожить до вечера, все будет в порядке.

Я и не подозревал, что все силы зла уже подняли свирепый ураган. И я находился в самом эпицентре!

Глава 3

Сколько я выстрадал за этот тяжелый, долгий день! Козья пещера воняла намного сильнее, чем может вытерпеть нормальный человек, а мнение офицера Аппарата кое-что значит.

Хотя перед нами простирались сотни квадратных миль воды, у нас не было ни капли, чтобы промочить пересохшее горло.

Около полудня облака рассеялись, и солнце, двигаясь на запад, осветило нашу пещеру. Стало еще хуже.

Мэдисон без конца включал радио и настраивался на рок-музыку. Я узнал ансамбль "Хуч-Хуч Бойз", который обожала медсестра Билдирджина. Они пели по-турецки, вставляя английский сленг.

Окаменей со мной,

Ты должна замереть со мной.

Разве не видишь, я умираю без тебя.

Покури со мной марихуаны,

Я не устану наслаждаться.

Возьми мой бхонг…

– Заткни их! – рявкнул я.

– Простите, – ответил Мэдисон. – Мне надо послушать местную музыку. Я обнаружил пробел в своих знаниях. Вначале вы говорите на языке, которого я никогда раньше не слышал, а теперь я слышу песню на смеси английского с турецким. Что значили турецкие слова?

– Да заткнись же! – взмолился я.

Я чувствовал себя все хуже. Если куришь марихуану несколько недель подряд, то потом особенно остро чувствуется отсутствие воды. За стакан ледяного «Севен-ап» я бы отдал все что угодно. Я почти наяву видел, действительно видел, зеленую баночку – огромную, запотевшую с мороза. Но я героически собрался с силами и не позволил себе потянуться за ней. Она исчезла.

Днем солнце, отражавшееся от воды, слепило глаза и постепенно раскалило наше убежище. Жара – и вонь – стала невыносимой. Мне мерещились банки с «Севен-ап», но все они исчезали.

Наконец солнце опустилось очень низко, посылая в пещеру последние лучи в тщетной надежде достать меня. И оно одержало победу. Я свалился в обморок.

Чья-то рука потрясла меня.

– Кажется, кто-то зовет вас этим забавным именем – Грис, Грис.

Я тупо выпучил глаза. Это был Мэдисон. Я пришел в бешенство.

– Ради Бога, если ты хочешь меня так называть, говори правильно. То, что ты обзываешь английским «Г», на самом деле произносится как нечто среднее между «X» и «3» с горловым придыханием.

– Нет-нет, вы послушайте! – воскликнул Мэдисон. – Кто-то зовет вас.

Я сел. Да! Издалека доносилось: "Офицер Грис! Офицер Грис!"

Я вскочил на ноги. Было все еще светло. Только дураки могут летать на космическом корабле при дневном свете! Из-за них нас всех предадут суду за нарушение Кодекса.

Я бросился наружу. Мэдисон протянул мне что-то. Пакет с деньгами и бумагами. Я схватил его и побежал прочь от пещеры. Но бежал я недолго. Потому что наступил на камень. Кошмар!

Хромая, я побрел по козьей тропе, обогнул скалу, вышел на открытое пространство и… остановился как вкопанный.

Там стоял огромный пуленепробиваемый «даймлер-бенц» 1962 года с красным орлом!

А около него Ахмед, таксист.

Рядом с ним стоял и Терс, водитель.

Но они же мертвы!

Я убил их бомбой!

Жажда и постоянное нервное напряжение доконали меня.

Теперь меня не просто донимали галлюцинации, я видел привидения!

Терс злобно расхохотался, и я свалился в глубокий обморок.

Глава 4

Когда я пришел в себя, было темно. Я лежал на сиденье роковой машины. Мы куда-то ехали.

– Он пришел в себя. – Это был голос Мэдисона. Он сидел рядом со мной на заднем сиденье. Ахмед расположился на переднем, рядом с Терсом, который вел машину.

В неярком свете от бара я разглядел, что Мэдисон открыл бумажный пакет, достал кока-колу, открыл и протянул мне. Я оперся на локоть и жадно все выпил.

– Славная машина, – заметил Мэдисон. – Прямо антиквариат. А что означает красный орел на боку?

– Украшение, – сказал я.

Ахмед обернулся:

– Рад, что вы пришли в себя. Вы больны? Наверное, он жив. Я хорошо слышу его голос.

– Это шок, – ответил я.

– Ничего удивительного, – заметил Ахмед. – Но у вас будет время прийти в себя. До Афьона почти двести двадцать пять миль. Терс и я будем вести машину по очереди, так что мы без проблем доедем до дома.

– Нет! – вскричал я. – Не надо везти меня туда!

– Почему? – удивился Ахмед. – Да, между прочим, доктор Мухаммед Ататюрк просил вам кое-что передать.

Я замер. Он имел в виду Прахда Бителсфендера, молодого целлолога, которого я похитил на Волтаре.

– Он тоже охотится за мной? – спросил я.

– Нет-нет, – сказал Ахмед. – Конечно, нет. Мы все ваши друзья, запомните это. Молодой доктор – один из тех, кто послал нас сюда отыскать вас, после того как Фахт-бей сообщил о вас.

Значит, вот как. Я занервничал.

– Что он просил мне передать? – боязливо осведомился я.

– Он говорил о сестре Биддирджине, турецкой девушке в больнице. Он сказал, чтобы вы не беспокоились, и просил передать, что все уладил.

Терс злобно расхохотался.

Я попытался сосредоточиться на этом сообщении. Мэдисон протянул мне бутерброд. Я запил его второй баночкой кока-колы.

Мозги у меня заработали. Очевидно, Прахд все-таки сделал медсестре Билдирджине аборт. Может, ее отец так ничего и не узнал.

Я повеселел и приободрился. Похоже, все складывается совсем неплохо.

Я задремал.

Когда я проснулся, уже давно рассвело. Мы, наверное, останавливались, потому что у нас появилась еще кока-кола. Я выпил банку и заметил, что мы въезжаем в Афьон.

Машина проехала дворами, а потом свернула на какую-то улицу.

– Эй! – воскликнул я. – Мы едем не к моей вилле. Куда вы меня везете?

Терс, сидевший за рулем, злобно расхохотался и, резко затормозив перед мечетью, просигналил.

Навстречу машине высыпала толпа!

Я с ужасом заметил медсестру Билдирджину. У нее был огромный живот.

Ее отец! Он протискивался вперед. В руках у него было ружье!

С трудом сдерживая рвущийся из груди вопль, я обернулся в поисках автомата. Но он исчез!

Там же стоял и Прахд в немыслимой разноцветной соломенной шляпе. Он отворил дверцу машины, и я отпрянул назад.

Прахд забрался в автомобиль и взглянул на меня светлыми зелеными глазами.

– Вы заманили меня в ловушку! – крикнул я. – Вы привели меня к погибели!

Он захлопнул дверцу машины, чтобы приглушить угрожающий гул толпы.

– Вы очень взволнованы, – заметил он. – Я несколько месяцев пытался с вами связаться. Слава Богу, вы вернулись вовремя. Если бы вначале родился ребенок, был бы ужасный скандал.

– Вначале? Вначале родился?

– Я заключил для вас сделку. И обо всем договорился. Но первое условие сделки – заплатить мне. Вы согласны?

(…) его, я не мог официально заплатить ему. Официально он был мертв в результате моих действий на Волтаре. Но он подловил меня на удочку.

– Ладно, – ответил я. Позже я стану тянуть с уплатой, но сейчас надо было действовать быстро.

– Дальше, – продолжал он, – мне надоело изменять личности преступников, я хочу начать кампанию по лечению основных заболеваний в Турции, а вы ее профинансируете.

О какой ерунде он говорит! К тому же я всегда могу обмануть его.

– Ладно, – согласился я.

– И третье условие сделки, – вновь заговорил он, – касается оскорбленных вами женщин. Вы сами знаете, что многие из них забеременели. А наказание за это – побить камнями до смерти.

Я вздрогнул и боязливо выглянул из окна. Действительно, некоторые из этих женщин находились здесь, в толпе. И в руках у них были камни!

– Я внимательно прочел Коран, – говорил Прахд. – Все их законы взяты оттуда, вы сами знаете. Там описана такая вещь, как каффарах. Вместо того чтобы понести наказание, преступник может возместить ущерб. Я договорился, что вы создадите фонд и станете кормить всех бедных жителей их деревень в течение столетия. Тогда будущих детей станут почитать как святых и будут о них заботиться.

Сто лет! Боже! Ладно, позже я найду выход. Скажу, что имел в виду только одноглазых бедных или еще что-нибудь.

– Хорошо, – ответил я. – А как насчет Билдирджины и ее отца?

– С этим оказалось проще всего, – отозвался Прахд. – Вам всего-то нужно жениться на ней.

Я почувствовал, что сейчас снова хлопнусь в обморок. Но времени на это уже не было. Я слишком живо помнил ее костлявые коленки, которыми она прижимала мою грудь, когда Правд делал мне операцию. Я в ужасе попытался придумать какой-нибудь способ избежать этой катастрофы. Есть!

– А если я уже женат?! – завопил я.

– Ну, я справлялся с Кораном. Правоверному разрешается иметь четырех жен. И столько же наложниц. – Прахд ухмыльнулся. – Так что это неважно.

Все вокруг поплыло у меня перед глазами, а потом встало на свои места. Меня словно громом стукнуло. Адора Щипли Бей и Кенди Лакрица Бей не могут привлечь мусульманина к ответственности за двоеженство. Я спасен! Господи, да я каждый день буду молитвы возносить за это.

Правда, с этой мегерой Билдирджиной жизнь все равно не будет слишком сладкой. Но я все-таки согласно кивнул в ответ и потянулся к дверной ручке.

Но тут я заметил, какой у меня жалкий вид. Грязные шорты, испорченный морской водой пиджак, босые, кровоточащие ноги. Я ухватился за эту отговорку:

– Мне надо поехать домой и переодеться.

– Нет-нет, – возразил Правд. – Мусульмане не так формально подходят к обряду свадьбы. Даже в мечеть идти необязательно, но сестра Билдирджина хотела, чтобы все было по закону. Неважно, как вы одеты. Все готово.

Он открыл дверцу и выпихнул меня наружу. Толпа затихла и уставилась на меня. Они ждали сигнала от Прахда. Он объявил, что все улажено. Я услышал, как люди в толпе побросали свои камни и зашевелились. Отец Билдирджины поставил ружье на предохранитель.

Я захромал в мечеть, с трудом переставляя израненные ноги, – жертва своего чувства долга, долга офицера Аппарата.

Глава 5

Мусульманская свадьба сильно напоминает торговую сделку. Они не признают, что у женщин есть душа, поэтому религиозная сторона события почти полностью игнорируется.

Билдирджина оделась в белую шелковую накидку с капюшоном. Этот костюм скрывал ее округлившийся живот, но он все равно был заметен. Ее черные глаза равнодушно смотрели на меня.

Там же находился и турецкий священник, ходжа. Он следил, чтобы его мечеть не запачкали.

Отец медсестры Билдирджины держал в руках две копии контракта. Стороны обменивались обещаниями быть верными друг другу и прочее.

Кто-то сунул мне в руку ручку. Я уже собрался подписать бумагу, но тут заметил проставленные там цифры. В контракте указывалась сумма махри, или приданого, которое муж платит за жену.

– Сто миллионов лир! – в ужасе завопил я. Миллион долларов США!

– Вы, конечно, захотите, чтобы у вашего ребенка было все самое лучшее, – заметил Прахд. – И хорошая вилла для Билдирджины, чтобы она смогла прийти в себя. Помните: вы создаете семью.

– Между прочим, – произнес отец Билдирджины, перекладывая ружье в другую руку, – у меня здесь приготовлены банковские бланки. Ты должен заплатить приданое во время церемонии.

Я заколебался.

Толпа бросилась за камнями.

Я подписал контракт и векселя Национального валютного банка «Пиастры» в Стамбуле. Господи, что подумает Мудур Зенгин и что он будет теперь делать?

Рядом со мной я увидел Терса и Ахмеда. Они подписывали брачный контракт как свидетели.

– Все оказалось очень просто, верно? – спросил Прахд. – Только и всего.

Он думал, что не случилось ничего страшного. А я чувствовал себя так, словно меня опутали тяжеленными цепями.

– Теперь сажайте невесту в машину, – сказал Прахд.

Но я не хотел до нее дотрагиваться: боялся, что она меня укусит. Я вышел из мечети и, обернувшись, увидел, что она идет за мной. Ходжа гнал толпу вон из мечети. Люди снова столпились вокруг машины.

У меня безумно болела нога. Я чувствовал, что у меня поднимается температура, но собрался с силами и влез в машину.

Там сидел Мэдисон и что-то строчил в блокноте.

Нужно опустить сиденье, иначе Билдирджина не поместится тут со своим животом. Я щелкнул задвижками и ухватился за подушку сиденья.

И вдруг моя рука на что-то наткнулась.

У меня был жар, но тут я похолодел.

Под подушкой, точно в том месте, где я ее положил несколько месяцев назад, лежала бомба!

Я поднял подушку.

Да, вот она лежит.

Рычажок, который должен был повернуться и замкнуть контакты через определенное время, не сработал!

Что-то помешало ему встать на предназначенное для него место. Это мог оказаться комок грязи или нитка.

Значит, всю дорогу сюда я трясся по кочкам на неисправной бомбе, которая в любую секунду могла взорваться.

Из горла у меня рвался вопль.

Но я его подавил.

Я не мог выбросить ее из окна. Там был такой мощный заряд, что машину разнесло бы на кусочки.

Я медленно вылез из машины задом, держа бомбу в руках и думая о том, что пламя взрыва может оказаться последним, что я увижу в своей жизни.

– Бомба! – заорал Прахд. – Спасайтесь! Он хочет всех нас взорвать!

Толпа бросилась прочь. Топот ног затих вдали.

Я все еще пятился. Господи, главное – не споткнуться. Таймер давно закончил работу. Стрелке осталось продвинуться еще лишь на волосок. Ее нельзя было трясти.

Я не знал, как мне поступить. По правилам, ее следовало швырнуть в бункер и бежать. Но здесь не было бункера. Нет, был!

Дверь мечети осталась открытой. У нее прочные стены.

Я попятился к двери и осторожно развернулся. Прикинул ширину двери и со всей силы размахнулся.

Бомба влетела в дверь.

Я повернулся и бросился бежать.

Но поврежденная нога подвела меня. Я пробежал всего десять шагов и упал.

Бу-у-ум!

Стены мечети лопнули, словно воздушный шарик!

Минарет покачнулся и упал.

В воздух поднялся столб дыма, и во все стороны полетели булыжники.

Взрывной волной меня отшвырнуло еще на двадцать шагов.

Когда все кончилось, раздался голос. Прахд. Он поднял меня с земли.

– Не понимаю, зачем вам это нужно, – сказал он. – Хорошо, что внутри никого не было. Могли погибнуть люди. Я считал, что с новейшим оборудованием вам будет чем заняться, кроме взрывов. Но вижу, что ошибся.

Подходили люди, рассматривали руины и таращились на меня. Тут я заметил нечто странное. Ходжа широко улыбался. Это меня встревожило.

– Чему он так радуется? – спросил я. – Я только что взорвал его мечеть!

Правд повел меня к машине, которую Ахмед ухитрился отогнать от мечети до взрыва.

– Видите ли, – говорил Правд, – здесь вас знают. Когда я обо всем договаривался и сообщил им, кто будет мужем, ходжа не хотел пускать вас в священное место. Он сказал, что крыша упадет на такого грешника. Но я пообещал ему, что, если крыша упадет, вы построите ему новую мечеть. Крыша упала, все видели. Он доволен, потому что ему уже много лет хочется построить мечеть побольше.

У меня опять все поплыло перед глазами. Сколько стоит мечеть?

Я влез в машину. Билдирджина отодвинулась от меня и подобрала свою белую шелковую накидку. Интересно, почему? Я посмотрел вниз. Нога!

– Я истекаю кровью, – сказал я Правду. – Вам придется отвезти меня в больницу.

– Туда мы и поедем, – отозвался он.

Мы тронулись и вскоре подъехали к Всемирному благотворительному госпиталю милосердия и любви. Он выглядел поразительно ухоженным: кругом газоны. Даже сейчас несколько добровольцев косили траву. Они заметили нас и остановились поглазеть на меня, когда я выбрался из машины и похромал по ступенькам. Люди молча провожали меня взглядами. Какая неблагодарность! Если бы мне не пришла в голову чудесная мысль заняться изменением личности преступников, у этих крестьян вообще бы не было больницы. Идиоты!

Я прошел по коридору, считая, что мы направляемся в операционную. Но Правд привел меня в свой офис.

Я шлепнулся в кресло.

– Я ужасно себя чувствую, – произнес я. – Вот эту царапину у меня на лбу тоже надо посмотреть.

Правд взглянул на нее. Потом вытащил бутыль антисептика и вылил мне на ногу. Ощущение было такое, словно меня обожгло до самой кости! Потом Правд взял обычные бинты, посыпал каким-то красным порошком и обмотал мои раны. Похоже, больше он ничего не собирался делать. И действительно Правд закончил и выпрямился.

– Эй, – воскликнул я, – а как насчет шрама ш лбу?

– Он придает вам весьма свирепый вид, – отозвался он.

– Я знаю, – сказал я.

– Будет вместо предостережения тем, кто к вам приближается. Думаю, мы его оставим.

Я собрался протестовать. Ведь Бителсфендер мог моментально избавить меня от шрама. Но дверь отворилась, и вошла медсестра Билдирджина. Я остолбенел.

На ней была обычная больничная униформа, только немножко более просторная, чтобы поместился живот.

– Ты только что вышла за меня замуж, – произнес я. – Разве ты не собираешься поехать со мной домой?

– И порвать с доктором Мухаммедом? – спросила она. – Не глупи. Нам просто хотелось, чтобы у ребенка был законный отец.

– И миллион долларов, – добавил я.

– Естественно, – сладко улыбнулась она.

С этой минуты я заподозрил, что молодой доктор Прахд Бителсфендер использовал меня в своих собственных целях.

– Я еду домой, – заявил я, полагая, что раз медицинская помощь мне уже оказана, то на этом все и закончилось.

Тогда я еще не подозревал, что мои мучения только начинались!

Глава 6

Вилла, освещенная ярким весенним солнцем, уютно расположилась в горах. При виде такой мирной и спокойной картины я ощутил нечто вроде шока. На самом деле в течение трех тысячелетий это здание являлось свидетелем людской трагедии. От Фригии и Рима до наших дней не одна пара окровавленных ног переступила ее порог.

Мэдисон и я вышли. Я огляделся и заметил, что Ютанк приобрела новую машину: внушающий трепет красный «феррари» – машину, которая стоит кучу баксов, не меньше сотни тысяч.

Из-за углов робко и испуганно выглядывала прислуга.

Вперед вышел Мусеф. Боже, как его разнесло на хорошей еде – он весил не меньше трехсот пятидесяти фунтов! За ним, помахивая огромной дубиной, стоял Торгут. Оба скалились, словно парочка диких обезьян.

– Добро пожаловать! – прокричали они хором. Хоть мои охранники оказались рады меня видеть.

Они находились не в лучшей форме, но по крайней мере были в состоянии заставить прислугу слушаться меня. Торгут махнул дубинкой, и трое слуг бросились принимать у Мэдисона сумку.

Ага! Так-то лучше!

Я, хромая, заковылял через дворик. В нем по-прежнему журчал и плескался фонтан.

Дверь Ютанк была приоткрыта.

В щелочке показался ее глаз.

Двое маленьких мальчиков случайно выбежали на открытое место, но, увидев меня, в панике бросились к жилищу Ютанк. Та впустила их и закрыла дверь.

– Если вам чего-то нужно, только прикажите, – заявил Мусеф. – Мы тут же выколотим из этих людей все, что пожелаете. В этом мы здорово напрактиковались.

– Кто он? – спросил Торгут, ткнув в Мэдисона дубинкой.

– Этот парень здесь надолго не задержится, – ответил я. – Но он пока об этом не знает. Позже я избавлюсь от него. Не позволяйте ему слоняться по округе и совать нос не в свои дела и не подпускайте его к телефону.

– Слушаем и повинуемся, – ухмыльнулся Мусеф.

– Что они сказали? – поинтересовался Мэдисон – Я не понимаю этого языка.

– Они говорят, что мафия добралась и сюда, – сказал я по-английски. – В этой долине полно мафиози. Ночью можно слышать, как они воют.

– Похоже, эти ребята их не очень боятся, – заметил Мэдисон.

– А это потому, что им нравится убивать. Эти двое – мои телохранители. Они местные чемпионы по борьбе. Я приказал им обеспечить твою безопасность и не позволять тебе бродить где попало и соваться под пули. – Я показал на комнату для гостей: – Так что иди туда, прими ванну и отдохни. Прислуга проследит, чтобы тебя накормили. И не беспокойся, если обнаружишь, что дверь закрыта на ключ. Нам бы не хотелось, чтобы мафия добралась до тебя.

– Понятно, – ответил Мэдисон и ушел в комнату. Двое слуг внесли его багаж. Я подмигнул Мусефу, и тот запер дверь.

Ну что ж, дела постепенно поправлялись. Может, мне все-таки удастся все уладить. В любом случае меня не забьют камнями и мне, наверное, удастся отвертеться от уплаты каффараха оскорбленным женам.

Я отправился в свою комнату, а автомат передал Мусефу и велел почистить, пока его до основания не разъела ржавчина. Потом сбросил одежду, отдал ее Карагезу и велел сжечь.

Чуть позже я побрился хорошо заточенной бритвой, забрался в душ и избавился наконец-то от козлиной вони.

Неряшливые повязки, наложенные Прахдом, намокли, поэтому я их снял, вымыл ноги с мылом и задумался: а не заражусь ли я бешенством от козьего помета? Но здесь у меня была аптечка. Я вытерся и смазал раны настоящим волтарианским антисептиком – ух, как же он жжет! Открытые раны я заклеил искусственной кожей.

Потом надел черные брюки и майку с мелким рисунком. Но ботинки слишком жали мне ноги, поэтому я переобулся в тапочки с загнутыми носами. К счастью, они оказались достаточно свободными.

Официант подал мне ледяную сиру и забродивший виноградный сок, которые впервые за много недель успокоили мое ноющее горло. За ним последовал "искембе корбаси", суп из рубца и яиц, после которого я почувствовал себя значительно лучше.

Но стоило мне почувствовать себя лучше, как на меня обрушился новый удар судьбы.

В столовую вошел Карагез.

– У ворот стоит очень вежливый человек. Он утверждает, что ему надо кое-что вам сказать и вы будете рады.

Я пребывал в беззаботном настроении, поэтому безмятежно ответил:

– Ладно. Я выйду и приму его. Беспечный, я даже ружья не захватил! В шлепанцах с загнутыми носами я заковылял к колоннам у ворот, но никого не заметил. Тогда я вышел на дорогу и огляделся. Никого.

Я повернулся и направился обратно к воротам.

Он стоял рядом с левой колонной.

Человек с черной челюстью!

Безоружный, на открытом пространстве, я поначалу замер на месте, но, пересилив себя, спросил:

– Откуда вы узнали, что я здесь? Он сделал шаг вперед, отрезав мне путь к бегству через ворота.

– Мы поддерживали связь с вашими друзьями. Вчера на рассвете я получил телеграмму от доктора Мухаммеда Ататюрка, где сообщалось, что сегодня вы наверняка будете здесь. Именно поэтому мы решили, что нет смысла лазить за вами по кустам. Кроме того, там у вас был с собой автомат. А сейчас я его не вижу.

Прахд! Он помог ему добраться до меня!

– Я знаю, кто вы, – сказал я. – Вы работаете на Мудура Зенгина из Национального валютного банка «Пиастры» в Стамбуле.

– Нет, – отозвался он. – Мудур Зенгин ваш друг, хотя я и не могу понять почему. Когда ваша наложница купила яхту в Нью-Йорке, ему пришлось взять кредит под залог своего банка, чтобы заплатить за покупку. И он регулярно переводил деньги на вашу кредитную карточку «Соковыжималки». Конечно, сейчас мы завладели яхтой – она в Стамбуле, и Мудур Зенгин страшно зол.

– Тогда кто же вы? – спросил я.

– Мне, наверное, лучше представиться, – ответил он, вынимая из кошелька визитку.

Я взглянул на нее.

Форрест Клошар. Международный ипотечный отдел, Банк "Граббе Манхэттен".

– Заберите ее, – сказал я. – Я вам ничего не должен. Я у вас ничего не закладывал. Вы с ума сошли.

– Боюсь, что вы ошибаетесь, – возразил он.

Я решил одним махом покончить с этим делом.

– Банк «Граббе-Манхэттен» принадлежит Роксентеру! Вы просто не знаете, с кем имеете дело! – Я изобразил на лице высокомерную мину. – Я персональный агент семьи Роксентеров!

Человек с черной челюстью улыбнулся:

– Правильнее сказать, что вы им были. Майами неожиданно перестал присылать заказы на жидкое топливо. «Спрут» разведал обстановку и выяснил, что они получают электроэнергию в неограниченном количестве из Охокихоки, штат Флорида. Они раздобыли несколько фотографий и в главном инженере опознали Уистера. Мистер Роксентер просто глазам своим не поверил! Он послал мистера Гробса выяснить, почему никто не остановил этого человека с его дешевым топливом. И тот узнал, что вы похитили Мэдисона, закрыли его офис и отправились в приятное путешествие на яхте. Мистер Гробе лично прибыл на Эльбу, чтобы убедиться во всем собственными глазами. Там он нашел вас и Мэдисона, за тысячи миль от места вашей работы. Ясно, что вас обоих купили: яхта стоит целое состояние. Так что нет, мистер Инксвитч-Султан-бей, вы больше не работаете на семью Роксентера. Вас уволили за преступные намерения в отношении семьи, так что вы остались без протекции. Наоборот. Вам предъявят иск по возмещению убытков, если вы только сунетесь в Америку.

Я пошатнулся. Секретная татуировка у меня на груди больше не действовала. Но я парировал удар:

– Но это не объясняет, при чем тут заклад!

– Ну, тут произошла странная вещь, – ответил Клошар – Когда мы стали оформлять закладную, то еще не знали, что Султан-бей и Инксвитч – одно и то же лицо. Мы знали только, что есть некий Султан-бей, которому принадлежит вилла, горы и тысячи акров хорошей плодородной земли. И когда вы обратились к нам, чтобы заложить все это всего за два миллиона долларов, мы, конечно, не могли упустить такой шанс. Поэтому мы схватились за эту сделку и выдали вам деньги.

– Да бросьте вы, – перебил его я. – Ничего я не закладывал.

– Боюсь, что закладывали, – возразил Клошар. И предъявил документы.

Я схватил их. Боже, на этой земле располагались не только тысячи акров посадок первоклассного опиума, так необходимого на Волтаре, но и вся земная база!

Внизу стояла моя подпись!

Господи, да меня за это в порошок сотрут.

Человек с черной челюстью все еще говорил:

– Так что для вас все оборачивается весьма неприятно. Сумма была ерундовая, а гарантии совершенно надежные, поэтому мы поверили вам и забыли об этом. А потом мы обнаружили, что земля вам не принадлежит.

Конечно, не принадлежит. Ею владеет правительство Волтара!

– Однако, – продолжал Клошар, – мы поступаем с вами очень мягко. Если бы мы объявили о вашем преступлении, то могли бы захватить вас и вашу яхту в любой точке земного шара, даже в море, потому что вы шли под турецким флагом. Турецкое правительство отправило бы вас в тюрьму, а мне не надо объяснять вам, что турецкая тюрьма – это смерть.

О, это я прекрасно понимал!

– А мы очень гуманная организация и не хотим вас мучить.

Я моргнул. Впервые слышу о том, что «Граббе-Манхэттен» превратился в гуманную организацию. Надо держать ухо востро.

– Поэтому мы решили просто травить вас, пока вы не попадете домой. Молодая леди согласилась помочь, насколько ей позволяла жадность.

– Постойте, – прервал его я. – Яхта стоит больше двух миллионов! Если она у вас, то мой долг оплачен.

– Боюсь, что нет. Она заложена, и у вас нет свидетельства о выкупе. А закладная на землю просрочена. Вы не вносили проценты в срок. И вы еще кое о чем забыли. Если мы привлечем турецкое правительство к сотрудничеству, то оно предъявит вам обвинение. У него не будет другого выхода, кроме как отправить вас в тюрьму за заклад собственности, которой вы не владели. Но не расстраивайтесь. Мы нашли решение. Здесь, где вы в окружении друзей и располагаете капиталом, вы можете одним махом покончить со всем этим.

– Как? – в отчаянии спросил я.

– Вам надо просто купить виллу и землю на свои собственные деньги и передать их нам, а мы поставим на документе штамп «уплачено», и вы будете свободны.

Так вот зачем они пытались загнать меня домой. Если бы они поймали меня раньше, то не получили бы собственность. Но я оказался в совершенно невыносимом положении. Я не мог сказать этим кровопийцам, что земля принадлежит Конфедерации Волтар. Это будет совершенно вопиющее нарушение Кодекса. Я не мог передать им эту землю. Перед моим мысленным взором предстали двери турецкой тюрьмы.

Но Клошар имел дело с офицером Аппарата. По его милости я мог нарушить Кодекс! Если этот толстомордый обнаружит, что скрывается у подножия вон той горы… Господи! На Волтаре меня убьют. Лучше плохое решение проблемы, чем никакое.

Я взглянул на потайную кнопку на воротах, куда я вмонтировал сигнал тревоги, который поднимет всю прислугу.

– Я признаю свое поражение, – упавшим голосом сказал я. – Пойдемте и договоримся о деталях.

Сделав вид, что от расстройства еле на ногах стою, я нажал на кнопку.

Человек с черной челюстью ухмыльнулся и зашагал к воротам.

Я пропустил его вперед и двинулся следом за ним во двор.

И тут у него за спиной как из-под земли выросли Мусеф и Торгут.

Свист.

Тюк! – опустилась вниз свинцовая дубинка Торгута.

Черная Челюсть рухнул без единого звука.

– Под моей спальней находится старое фригийское захоронение, – прошептал я Мусефу. – Перетащите его туда, свяжите и оставьте. Я сделаю остальное.

Телохранители отнесли его туда, бросили и ушли.

Как неосторожно было с моей стороны выходить на улицу без оружия!

Я сунул в карман «беретту», газовую бомбу и только потом пошел к толстомордому.

Обшарив его карманы, я нашел номер телефона его офиса.

Через туалет я вытащил его в потайную комнату, открыл дверь, ведущую в туннель, и поволок его в ангар.

Появился офицер службы безопасности.

– Бросьте его в карцер, – приказал я. – И не позволяйте ему ни с кем говорить.

Он махнул двум охранникам, и те унесли Черную Челюсть. Я услышал, как лязгнула дверь карцера.

Я вернулся обратно по туннелю, прошел через потайную комнату и выбрался во двор.

Подозвав Мусефа, я дал ему номер и сказал:

– Позвони по этому телефону и скажи, что у тебя есть сообщение от мистера Форреста Клошара. Скажи, что все идет хорошо, но, чтобы все уладить, потребуется неделя или две.

В знак повиновения он дотронулся до плечей и носа и ушел.

Скоро Мусеф вернулся и доложил:

– Они приняли сообщение.

Я выиграл время, но что мне теперь делать, не знал. В моем распоряжении оставалась всего неделя или около того. Мне надо срочно что-то придумать.

Я уже был на полпути к самым глубинам ада, но тогда я еще этого не понимал.

Глава 7

Сад при вилле с приходом весны преобразился: внешность всегда так обманчива. Кусты и деревья стояли в цвету, пение птиц разливалось в воздухе, фонтан спокойно журчал неподалеку.

Мирную картину нарушил яростный визг тормозов джипа. Разъяренный Фахт-бей, командир базы, выскочил из машины и ворвался в ворота. Его массивная туша тряслась от злости.

– Взорванные мечети! – заметив меня, прорычалон. – Какой-то неизвестный в карцере! Что дальше? – Он остановился прямо передо мной и воздел руки к небу. – Боже, без него нам было так хорошо!

Мне это надоело. Он даже не сказал «Привет» или "Как доехал?" Конечно, я не был его непосредственным начальником, но я был начальником его отдела и главным инспектором на земной базе Волтара здесь, в Афьоне. Я решил поставить его на место и воспользовался тем, что его имя уже давно фигурировало в розыскных документах полиции Флистена.

– Как и без тебя, Тимайо Фахт. Ты забываешься! Повежливее, пожалуйста!

– Послушайте, – перебил он меня, – завтра ночью прибывает космический фрегат «Бликсо». Есть шанс, что вы улетите на нем домой?

Этим вопросом он вновь вызвал у меня приступ ужаса. Предположим, я вернусь на Волтар, и там обнаружится, что база на Земле заложена, потому что я подписал бумаги. Очевидно, Фахт-бей пока не знает об этом, но скоро узнает, если мне не удастся как-нибудь уладить это дело. И тогда он возьмется за любое оружие, какое попадется ему под руку, лишь бы покончить со мной и моей карьерой. Я решил быть вежливым.

– Извини за беспокойство. Но я был вынужден.

Он уставился на меня:

– Вы смешиваете чувство долга с собственными (…) аппетитами! Я бы отдал свою годовую зарплату целиком, лишь бы найти какую-нибудь улику против вас, офицер Грис. Как только вам в голову придет новая безумная идея, способная поставить под угрозу всю нашу операцию, я немедленно доложу об этом Ломбару Хиссту в подробностях. Здесь ни одна живая душа вам не рада. А с меня уже давно хватит!

Он забрался обратно в джип и уехал.

Если бы Фахт-бей знал о подписи, он бы уже землю рыл, чтобы засадить меня под арест. Но его замечание о том, что у меня здесь нет друзей, глубоко задело меня.

Я уныло поплелся обратно во двор, постепенно впадая в отчаяние.

Дверь Ютанк приоткрылась. Послышался шорох обутых в шлепанцы ног. Когда я, обходя фонтан, направился к своей комнате, мне преградили дорогу.

Ютанк упала передо мной на колени и подняла на меня прекрасные глаза:

– Хозяин, я согрешила. Я была у ворот и случайно услышала, что говорил тот человек. Когда я написала на той бумаге твое имя, то не понимала, что делаю.

– Ты подделала подпись на закладной? – прорычал я.

Она кивнула:

– Когда ты перестал перечислять деньги на мои кредитные карточки, я не знала, что делать. А у меня случились небольшие расходы. Когда я обратилась за советом в отделение банка «Граббе-Манхэттен» в Стамбуле, мне ответили, что нужно подписать закладную. Я побоялась попросить тебя сделать это, а потому сама написала твое имя. Я не понимала, что потом у тебя будут такие неприятности.

Я сразу понял, что «Граббе-Манхэттен» воспользовался неопытностью застенчивой девушки из пустыни Каракумы, что в России.

Ютанк извлекла откуда-то изогнутый кинжал и подала мне:

– Убей меня.

Я в ужасе уставился на нее. При одной мысли о том, что в этих прекрасных черных глазах потухнет жизнь, у меня кровь застыла в жилах.

– Нет! – крикнул я и отвел нож.

Ютанк уронила нож на землю и схватила меня за Руку.

– О, хозяин, ты прощаешь свою рабу?

Я взглянул на нее. Внезапно ко мне вернулась любовь, которую я чувствовал к ней раньше. Я вспомнил ее танцы, радость, которую она мне доставляла, и ответил:

– Да.

– О, хозяин, я этого не заслуживаю. Я вела себя как распутница и лентяйка. Я ценю твою любовь и клянусь, что постараюсь стать достойной тебя.

Я мягко поднял ее на ноги.

И тут послышался звук захлопнутой дверцы. Но я не мог отвести взгляд от прекрасной Ютанк.

В воротах дворика кто-то стоял.

– Кто это? – воскликнул чей-то голос. Я обернулся.

Крошка!

Позади нее, во дворе, прислуга разгружала небольшой грузовик с вещами.

Она стояла в воротах с двумя кульками в руках. Ее огромные глазищи еще больше округлились от удивления, а слишком большой рот приоткрылся.

Крошка выронила кулек, ткнула пальцем в Ютанк и повторила:

– Кто это?

Я выпрямился:

– Это женщина, которую я люблю. Моя единственная настоящая любовь. Единственная женщина на свете.

Глазищи Крошки еще больше расширились. Она перевела взгляд с Ютанк на меня:

– Ты хочешь сказать… хочешь сказать, что никогда ни капельки не любил меня?

Я посмотрел на эту костлявую предательницу с дурацким хвостиком. И со всем презрением, на которое я только был способен, сплюнул на пол.

Крошка была уничтожена. Она уронила и второй кулек, качнулась вперед и оперлась о бортик фонтана, чтобы не упасть, но не удержалась и шлепнулась на него. И неожиданно заплакала.

Я в изумлении смотрел на нее. Слезы у нее из глаз градом лились в фонтан.

– Кажется, я в тебе ошиблась, – глухо произнесла она.

– Ты права, (…), – огрызнулся я. – Ты действительно ошиблась, маленькая (…)! Ты продала меня!

Она озадаченно поглядела на меня. Потом покачала головой:

– Бедный тупица. Ты сам во всем виноват. Ты исчез как раз тогда, когда я все уладила.

– Ты заманила меня прямо к ним в руки! – взорвался я. – Я все слышал собственными ушами.

– Ах ты, вонючий (…), – сказала Крошка. – Тебе просто никто и никогда не говорил всей правды, а если бы и сказал, ты бы все равно все перепутал.

Когда представитель банка «Граббе-Манхэттен» связался со мной на Бермудах, то он рассказал мне, кому на самом деле принадлежит карточка компании «Соковыжималка», и объяснил, что, хотя национальный банк «Пиастры» платит по счетам, «Граббе-Манхэттен» может в любой момент закрыть наш кредит в порту и оставить нас без гроша, если я не помогу вернуть тебя в Турцию.

Поэтому я все это время пыталась продать яхту. Кронпринц Саудовского Йемена видел ее в Атлантик-Сити и согласился купить, когда я связалась с ним по радио. Мы должны были доставить ее в Александрию. Принц заплатил бы в пять раз больше, чем ты за нее отдал. И ты вернул бы долг Мудуру Зенгину.

Капитан Биттс считает, что ты с ума сошел. Он пытался рассказать тебе о сделке и объяснить, что мы находимся за пределами турецких вод, а штормом тебя отнесет не к греческому Хиосу, а к Измиру. Но ты его по голове стукнул! У него ужасная рана на голове.

Когда он понял, что владельца яхты больше нет на борту и подписывать бумаги некому, он связался с Мудуром Зенгином. А тот не знал о закладной и подумал, что, если владельца не будет на месте, нас арестуют как пиратов. Поэтому он велел нам плыть в Стамбул.

Банк «Граббе-Манхэттен» конфисковал яхту, присвоил ее себе, продал кронпринцу и получил всю прибыль.

И ты, тупица, сам в этом виноват!

Я знал, что она лжет, и фыркнул:

– Это ты виновата! Ты не должна была подплывать к Турции!

– Господи! – воскликнула Крошка. – Ты же ничего не понял! После продажи яхты мы смогли бы только расплатиться с Мудуром Зенгином. Но у нас не осталось бы ни гроша. А нам нужны были деньги, чтобы открыть в Александрии публичный дом и начать новую жизнь.

Поганое суденышко Клошара идет вполовину медленнее яхты. Как только я вернулась бы с «зелеными», мы бы послали «Граббе-Манхэттен» к черту и улепетнули на скорости двадцать узлов!

– И ты считаешь, что я тебе поверю? – еще больше разъярился я.

– Это лучшее, что ты можешь сделать, – ответила она. – Мы с тобой похожи, простофиля. Мы насквозь испорчены. Мы настолько погрязли в психологии и преступлениях, что уже не можем вылезти. Но мы могли бы объединиться. Тогда у нас появился бы шанс. А ты все испортил!

Я потратила столько времени, чтобы выбить из них деньги. И я тебя не обманывала. Я вернулась за тобой!

Неожиданно в наш разговор вмешалась Ютанк:

– Ты не можешь забрать его! Он мой!

Крошка бросила на нее взгляд. Потом поджала губы и посмотрела на меня:

– Где ты ее подобрал, Инки? На помойке?

Ютанк встала, презрительно фыркнула и ушла в свою комнату, захлопнув за собой дверь. Я уставился на Крошку, вне себя от гнева:

– Посмотри, что ты наделала, (…)! Какого черта ты не оставишь меня в покое? Если бы я мог, то убил бы тебя медленно, медленно, медленно и с наслаждением. Я ненавижу тебя с первого взгляда! Я должен был еще сто лет назад убить тебя. Ты испортила мне жизнь и продала меня за паршивые десять тысяч баксов. Ненавижу тебя!

Крошка побледнела. Потом выхватила кошелек и вытащила пачку банкнот.

– Я сделала это для тебя! Возьми их, (…)! – И она изо всех сил швырнула в меня деньги.

Все, с меня хватит. Я увернулся и дал ей здоровую оплеуху.

Крошка взлетела в воздух, шлепнулась о стену и сползла вниз. Некоторое время она лежала неподвижно, а потом подняла голову. Из угла рта у нее текла кровь. Глаза светились откровенной ненавистью.

– Ты в этом раскаешься, (…)! – произнесла она. – Я вернусь в Нью-Йорк, и тогда ты пожалеешь о том, что родился на свет!

Я похолодел от страха. Она могла пустить в ход иск об изнасиловании несовершеннолетней. За этим последует выдача преступника на родину.

Мне нужно было избавиться от нее. Но я не осмеливался ее убить. Если я не смогу предъявить ее, когда потребуется, то меня могут осудить за убийство.

И тут меня осенило! Я знаю, как избавиться от нее, но она все равно будет у меня под рукой, если потребуется доказать, что я ее не убивал. Она не будет говорить и не причинит мне никакого вреда.

Я отправлю ее на Волтар!

Скоро прибудет «Бликсо». На нем улетит Мэдисон.

Я огляделся. Свидетелей не было.

– Если хочешь поплакаться кому-нибудь в жилетку, – язвительно произнес я, – то здесь есть Мэдисон. – И я показал на свою спальню.

Крошка посмотрела туда. Потом тяжело поднялась на ноги и направилась к двери.

Я следовал за ней. Как только мы вошли, я ударом ноги захлопнул дверь и в ту же секунду выхватил из кармана газовую бомбу.

Никакого Мэдисона в комнате не было, да и не могло быть. Крошка обернулась.

Я сунул газовую бомбу ей в лицо, и она рухнула на пол.

Я быстро связал Крошку по рукам и ногам бечевкой и вышел во двор. Грузовик уехал, но у ворот лежал сложенный багаж. Я торопливо затащил все в комнату, чтобы никто его не заметил. Вещей оказалось достаточно.

Мое внимание привлекли два больших черных чемодана, таких же, как те, которые стояли в моей каюте. Я открыл их. Одежда, оружие и видеоприборы! Она собрала и привезла мои вещи. Я оставил их в спальне.

Потом поднял ее и потащил в потайную комнату, а потом вниз по туннелю. Бросив ее на пол, я сделал еще несколько заходов, чтобы перетащить вещи. После чего вызвал капитана охраны.

– Поместите эту девушку в камеру вместе с вещами. Не давайте ей ни с кем общаться. Она полетит на "Бликсо".

Охрана уволокла ее вниз по коридору, и я услышал звук захлопнувшейся двери камеры.

Я вернулся во дворик.

На земле все еще валялись деньги. Я подобрал их и положил в кошелек.

У меня не было с собой хрустального шара, по которому я мог бы увидеть, какое ужасное будущее меня ждет. Поэтому с удовлетворением думал, что избавился от Крошки навсегда.