Навстречу Возмездию

Его Светлости Лорду-Попечителю.

Королевских судов и тюрем Конфедерации Волтар.

Планета Волтар. Правительственный город.

Ваша Светлость, достопочтенный сэр! Я, Солтен Грис, офицер нестроевой службы XI ранга, бывший администратор Аппарата координированной информации Конфедерации Волтар (Да здравствуют Его Императорское Величество Клинг Гордый и Лорды Его Империи!), верноподданно продолжаю седьмую часть моего признания.

Сейчас я обязан приступить к описанию самого ужасного из всех преступлений, которые я совершил во время миссии на Земле.

Строго говоря, я не думаю, что предусмотрено какое-либо наказание за убийство такого незначительного субъекта, как графиня Крэк, или за то, что я стал свидетелем смерти многих жителей Земли, которые погибли в роковой день моего отмщения. Пока что я не справлялся в Королевском кодексе, какое наказание предусмотрено за убийство офицера на королевской службе, каковым являлся Джеттеро Хедлер, однако уверен, что оно окажется суровым.

Я должен рассказать вам, как все произошло, дабы вы поняли, что ваше решение держать меня в этой чудесной тюрьме вполне обоснованно.

Меня вынудили заключить полигамный брачный: союз с Адорой Щипли и ее «женой» Кенди. Одного этого было бы вполне достаточно, чтобы вывести из себя любое живое существо. Щипли заставила меня жениться на ней под одним из моих псевдонимов – Султан-бей, которым я пользовался в Турции. После чего, шантажируя, принуждала меня встречаться с другими лесбиянками, чтобы изменить их одобренную психиатрами сексуальную ориентацию.

Единственное, чего я не могу понять, – почему все это случилось именно со мной. Все это должно было произойти с Хеллером, и только с Хеллером, но никак не со мной!

Дж. Уолтер Мэдисон, пользующийся дурной славой специалист по связям с общественностью, испробовал все мыслимые способы, дабы состряпать газетные передовицы о том, как Вундеркинд-Уистер (Хеллер) стал многоженцем, сочетавшись законным браком с Кукурузеллой Трахнер, Пупси Лупцевич и Долорес Пубиано де Копула. Мэдисон использовал подставного двойника Хеллера-Уистера, чтобы обеспечить себя свежими новостями, и даже опубликовал в прессе фотографии Кукурузелды с раздувшимся животом как решающее доказательство аморального сексуального поведения Хеллера.

Почему же все это обрушилось на меня?

Я даже нанял адвокатов Психо, Шизи и Словоблудинга, чтобы они предъявили Хеллеру ложное обвинение и получили ордера на арест Вундеркинда и Крэк, а также на их обследование в клинике Белльвью – и что же из этого вышло? Адора Щипли заставила меня – меня! – жениться на ней и Кенди, и я оказался многоженцем! Так нечестно!

Почему это случилось со мной?

Из трезвых, здравых, научно обоснованных официальных заявление, сделанных трезвыми, здравомыслящими, обладающими научным авторитетом специалистами (особенно теми, кто имеет научные степени), я знаю, что не может быть никакой связи между тем, что происходит со мной, и, тем, как я поступаю с Хеллером. Конечно, нет. Это просто смешно.

Нет, все плохое, что случилось со мной, – происки коварной судьбы. Или Хеллера. Я в этом не виноват! Люди знают, что человек – всего лишь комок грязи. Так учат во всех земных школах, и вы либо соглашаетесь, либо вылетаете из учебного заведения.

Всем известно, что человек – просто набор примитивных химических элементов. Он не может служить причиной других явлений. У человека нет ни сознания, ни морали, ни веры, ни смысла, кроме тех, что предписаны ему властями предержащими.

Кроме того, что произойдет, если люди начнут думать, будто сами отвечают за свои поступки?

Что произойдет, если люди поверят (хотя бы на мгновение), что они не просто горстка химических соединений?

Да они тут же бросятся сами что-то делать! Они перестанут обращаться за советами к психиатрам! Они решат, что могут самостоятельно мыслить! Правящая верхушка окажется не удел и будет вынуждена зарабатывать себе на жизнь, как и все остальные! Люди не будут читать газеты Мэдисона!

Они поймут, что все это – огромное мошенничество!

Боже мой, это опасно!

Объявить их ненормальными! Запереть их! Уничтожить их! Убить их! Всех убить! Убить!! Убить!!!

Ох! Ну наконец-то.

Мне сразу полегчало.

О чем это я?

Ах да, вспомнил. Я рассказывал о том, что вполне здоров, поскольку от специалистов-психиатров знаю, что состою из химических соединений и не несу ответственности за все происходящее со мной.

В конце концов, это Адора Щипли Бей приводила ко мне лесбиянок, чтобы я изменил их сексуальную ориентацию.

Одну из них я помню лучше других – Крошку Буфер, пятнадцатилетнего дьяволенка со жвачкой во рту и неистощимым запасом пластинок нео-панк-рока и наркотиков. Любит фотографировать. Предлагает один наркотик за другим. "На, Инки, еще затяжечку", – обычно говорила она. Что я мог сделать?

Крошка даже вынудила меня заплатить ей пять тысяч долларов, чтобы она смогла посещать занятия у гонконгской проститутки. Я готов был выложить еще больше, лишь бы отделаться от нее.

В конце концов, я ведь хотел всего лишь уничтожить Крэк и Хеллера, чтобы Роксентер мог по-прежнему беспрепятственно поставлять наркотики на Волтар, а Ломбар Хисст с их помощью – добыть императорскую власть и присвоить все себе. Разумно, верно?

Благодаря видеоаудио-"жучкам", которые мне удалось имплантировать в мозг Хеллера и Крэк, я был в курсе всего, что они видят и слышат. Нелегко мне было своими глазами видеть, как с помощью моей собственной кредитной карточки компании «Соковыжималка» Крэк покупает яхту "Золотой закат". Она уплыла на яхте куда-то в Атлантический океан, а потом заперла там Хеллера, предоставив ему томиться в обществе капитана Биттса и его экипажа.

И чем же занялась графиня Крэк? Может, она нашла себе какое-нибудь безвредное занятие – например, стала учить своего кота новым трюкам? Нет! На экране видеоприбора я собственными глазами видел, как она вышла на след трех несчастных, невинных девушек: Кукурузеллы Трахнер, Пупси Лупцевич и Долорес Пубиано де Копула. Используя свой сценический опыт, Крэк изменила внешность, ухитрилась добыть их адрес и теперь собиралась убить бедняжек! Какое злодейство! Эти несчастные девушки всего лишь солгали адвокатам и журналистам, которые опубликовали статьи о Хеллере, и все им поверили. Так что же здесь плохого?

Увидев, что графиня Крэк вышла на их след, я быстро связался с офисом Психо, Шизи и Словоблудинга, и те выслали своего потрепанного поверенного в потрепанном пальто, который должен был вручить графине ордер и изолировать ее. Словоблудинг расставил вокруг дома девушек вооруженных охранников из фирмы "Орлиный глаз", дав им приказ стрелять при ее появлении, поскольку за графиню Крэк, живую или мертвую, была назначена награда – пятьдесят тысяч долларов.

Я решил, что могу немного расслабиться, потому что у меня есть еще одна беспроигрышная карта: доктор Эмбрион П. Кроуб.

Как целлолог Кроуб мог создавать невообразимых чудовищ – помесь зверя и человека – и еще на Волтаре мечтал добраться до клеточной структуры Хеллера.

Кроме того, на Земле Кроуб приобрел еще один ценный дар: он впитал в себя все самое значительное из психиатрической науки землян и сейчас считался лучшим специалистом в клинике Белльвью. Поскольку в его мозг также были вживлены видео-аудио-"жучки", я мог следить за его прогрессом на пути к превращению в первоклассного специалиста по теории "человек – это грязь".

Но меня беспокоила Крэк. Я придвинул поближе ее экран, чтобы определить, где она находится.

Мне нужно узнать, где она, и тогда она умрет!

Глава 1

Я с тревогой следил за экраном, но ни о чем не мог догадаться по изображению на нем. Совершенно непостижимым образом графиня оказалась в каком-то маленьком помещении и смотрела на кровать и кучу тряпья. Я не мог понять, как она туда попала. Секунду назад была в темной аллее. А сейчас уже в том месте. Ведьма! Играет на моих нервах.

И она не делала ничего такого, что помогло бы мне определить, где она находится.

Я повернулся к экрану Кроуба. Да, Кроуб входил в аудиторию, где должен был читать лекцию.

Собралось ужасно много народу, персонал Роксентера и охранники. Да! Там сидел Роксентер собственной персоной! В ложе, задрапированной разнообразными национальными флагами.

– А теперь, леди и джентльмены, работники организации Роксентера, – объявил заведующий кафедры психиатрии клиники, – я представляю вам главную фигуру, которая царит в высотах психиатрии, светило среди светил, самого главного психиатра среди всех психиатров, доктора Эмбриона П. Кроуба.

Роксентер начал аплодировать.

Кроуб сразу приступил к делу. Он всегда был настоящим профессионалом. По его сигналу на сцену выкатили стол на колесиках, на котором лежала привязанная женщина. Живот у нее сильно выпячивался вперед. Она в ужасе уставилась на зрителей и попыталась высвободиться.

– Меня похитили! – завизжала она. – Отпустите меня! Мой муж хочет жить со шлюхой. Он меня…

Кроуб зажал ей рот и прошипел, обращаясь к помощнику:

– Я же велел заткнуть ей глотку. Она мешает проведению научного доклада!

Он взмахнул свободной рукой. На сцене появилось еще одно сооружение. Ассистенты проворно присоединили к голове пациентки электроды. Кроуб взялся за рукоятку и, резко оторвав руку от рта женщины, рванул рукоятку вниз. На экране вспыхнули буквы: "Удовольствие".

Из машины посыпались искры. Тело женщины задергалось. Раздался скрежет судорожно сжатых зубов. Тело замерло. Кроуб вернул рукоять на место и махнул рукой – ассистенты отсоединили устройство и увезли его.

Кроуб хихикнул. На экране зажглись буквы: "Хорошая шутка".

– А теперь, – сказал он, – когда мы излечили пациента от навязчивого стремления возражать, можно продолжить. Эта женщина была направлена в Белльвью Верховным судом для ментального обследования. В процессе обследования, – тут его голос упал до трагического шепота, – я обнаружил, что она беременна!

Из разукрашенной ложи Роксентера донеслись порицательные возгласы. Кроуб кивнул и продолжил:

– Беременность – это самая ужасающая форма безумия в соответствии с теорией эволюции женщины в паучиху-тарантула!

– Продолжайте, продолжайте! – закричали из ложи Роксентера.

– Я не хочу просто принять эту замечательную теорию на веру, как это обычно происходит в психиатрии. Кстати, она разработана доктором Катцбрейном, моим высокоученым коллегой. У меня есть доказательства ее истинности. Зародыш в начальной стадии развития имеет форму, которая подтверждает теорию!

Он схватил огромных размеров нож и с жутким хрустом полоснул им по животу женщины.

Тело раздалось!

Брызнула кровь!

Кроуб схватил два огромных зажима и вставил их во внутренности.

Потом взял в руки огромный пинцет и склонился над телом.

Он вытащил тарантула!

Огромные, черные, мохнатые лапы торчали во все стороны!

Паук выскользнул из зажима пинцета и помчался по сцене. Высотой он был не меньше восьми дюймов!

Зал завопил!

Кроуб схватил самодельную лазерную винтовку, которую собственноручно усовершенствовал, направил луч лазера на гигантского паука и выстрелил. Тот свалился и сжался в комок.

Доктор подошел к нему, захватил его пинцетом и, высоко подняв над головой, показал всем:

– Видите? Доктор Катцбрейн был прав! Такова эволюция женщины!

– Женщина мертва, – прошептал помощник.

– Тем лучше для нее! – прошептал в ответ Кроуб. – Она занималась сексом с мужчиной! – И прокричал, обращаясь к аудитории: – Психиатрическое регулирование рождаемости – лучшая из программ, когда-либо разработанных человечеством! Поддержите ее!

Роксентер, не переставая истерически аплодировать, вскочил на ноги. Но он был одинок в своем порыве, аудитория его не поддержала.

Шеф охраны дал сигнал.

Стоящие вдоль стен аудитории охранники направили автоматы в зал.

– Аплодисменты! – рявкнул шеф охраны.

Все торопливо захлопали.

Кроуб поклонился. После чего гордо сошел со сцены и направился в Белльвью, куда, с Божьей помощью, я надеюсь в скором времени упрятать графиню Крэк, если ей удастся уцелеть.

Согласно моему замыслу, она не должна попасть к Кроубу, но там есть и другие психиатры с таким же высоким уровнем профессионализма.

С каким удовольствием я буду смотреть на ее мертвое тело, распростертое на столе, как это!

(…)* ее! * Диктозаписывающее устройство, с помощью которого была воспроизведена данная книга, а также звукозапись, исполненная неким Монти Псннвелом для изготовления удобочитаемой копии, равно как и переводчик, подготовивший текст, предложенный вашему вниманию, являются членами Лиги сторонников чистоты машинных текстов, одним из нерушимых принципов которой считается статья Устава Лиги, гласящая: "Вследствие чрезвычайно высокого уровня машин и руководствуясь стремлением не оскорбить их крайнюю чувствительность, а также с целью экономии предохранителей, которые, как правило, перегорают при подобных трудностях, электронный мозг машины, сталкиваясь в обрабатываемых текстах с ругательствами или неприличными словами и фразами, обязан заменять их определенными звуковыми или письменными знаками (зуммером или многоточием – (…)). Машина ни при каких обстоятельствах, даже если по ней колотить кулаком, не вправе воспроизводить ругательства или неприличные слова в какой-либо иной форме, кроме как звук зуммера или знак (…). Если же попытки принудить машину поступить иным образом будут продолжены, машине разрешено имитировать переход на режим консервации. Неукоснительное соблюдение данного правила потребовало встроить специальное приспособление во все машины, с тем чтобы предохранить биологические системы, к которым, в частности, относятся и люди, от возможности нанесения ущерба самим себе. (Примеч. волтариан. пер.)

Глава 2

Вид на экране графини Крэк меня насторожил. Что она собирается предпринять? Внезапно она оказалась перед освещенным входом в какое-то здание.

Ага! Дискотека! Неоновая вывеска гласила: "Рай для шлюх".

Крэк вошла внутрь.

Когда она открыла дверь, над толпой пронесся громовой взрыв нео-панк-рока.

Я бросился к телефону. Ответил Словоблудинг.

– Ваша подопечная только что вошла на дискотеку "Рай для шлюх"! – закричал я.

– Я думал, она направляется в квартиру девушек.

– Да, она пойдет туда. Но она зашла на дискотеку. Скорее предъявляйте ей иск! И обеспечьте охрану квартиры!

– Будет сделано! – ответил Словоблудинг. Я повесил трубку.

Графиня Крэк пробиралась сквозь беснующуюся толпу вслед за официантом, который засовывал в карман купюру. Он провел ее к столику, расположенному немного в стороне от танцующих. Хорошее местечко, чтобы захватить ее врасплох.

Графиня села, устроилась поудобнее и оглядела зал. Там сидели три девушки! Оказывается, они не пошли домой! Графиня выследила их!

Бедные невинные создания потягивали коктейли, болтали и хохотали. Пупси Лупцевич снова ущипнула Кукурузеллу за живот, а Долорес так и покатилась со смеху.

Вокруг вертелись танцующие. Вспыхивали разноцветные огни. Группа нео-панк-рока с украшенными перьями бритыми головами вовсю лупила по инструментам, производя потрясающий шум.

К столику девушек подошли три молодых человека. Похоже, они не были знакомы, потому что последовали взаимные представления. Один из молодых людей был белым, другой – южного испанского или латиноамериканского типа, а третий – негр. Одеты они оказались в классическом стиле нео-панк-рока – все в перьях и блестках. В общем гаме их слов не было слышно. Девушки пригласили их сесть и теперь поили ликером из своих стаканов. Белый засунул руку под юбку Долорес. Пубиано де Копула смеялась и взвизгивала.

– Наглые девки, – пробормотала графиня Крэк и сделала большой глоток «Севен-ап», который ей принесли.

Неожиданно перед ее столиком выросли двое парней.

– Потанцуем? – спросил один.

Неожиданно они хором заверещали и тут же исчезли. Я не мог понять, что произошло. Графиня даже не оторвалась от бокала с «Севен-ап». И не пошевелилась. Наверное, она лягнула их ногой под столом.

Троица на другом конце зала отправилась танцевать. Зазвучала новая песня, сопровождаемая дикими, сексуальными ударами барабанов и пульсирующими вспышками разноцветных ламп. Все трое, включая Кукурузеллу с огромным животом, присоединились к танцующим и начали подпрыгивать. Хор затянул:

Дрожи моя рубашка,

Никчемное добро!

Коль нет с тобою парня,

Засунь ее в ведро!

Двадцать четыре шлюхи

Вокруг пустились в пляс.

Не можешь трахнуть бабу –

Хватай ее за таз!

Нет силы телку трахнуть –

На землю падай с ней!

По городу слоняясь,

Не сделаешь детей!

Дрожи моя рубашка,

Никчемное добро!

О-о-о!..

– Отвратительно, – пробормотала графиня Крэк. Наверное, это замечание относилось к двум молодым поклонникам нео-панк-рока, которые присоединились к партнеру Пупси Лупцевич и приставали к ней, а она взвизгивала от восторга.

Графиня Крэк краем глаза глянула на дверь. Там стоял потрепанный человечек в потрепанном пальто и надвинутой на уши потрепанной шляпе и вглядывался в лица стоящих рядом людей. Вот он протиснулся дальше, проскальзывая между людьми и разглядывая их.

Графиня Крэк прищурилась. В дверях позади судебного поверенного стоял инспектор Графферти с двумя полицейскими. Ага! Я добился своего! Психо, Шизи и Словоблудинг не теряют времени даром!

Толпа заметила полицию и заволновалась.

Судебный поверенный рыскал туда-сюда и разглядывал танцующих. Вскоре началась новая песня, и он затерялся в толпе.

Но вот чиновник вынырнул рядом со сценой и вгляделся прямо в лицо графини Крэк.

А потом он отвернулся и стал рассматривать других!

Я оторопел.

Как он мог ошибиться? Поверенный вернулся и снова уставился на графиню Крэк – мне было видно его на экране.

И тут графиня Крэк поднесла руку к губам. Что она делает? Она смотрела прямо на Графферти. Потом Крэк взглянула на свою руку. Маленькая трубочка. Она нажала на ней какую-то крохотную кнопку, взяла трубочку в рот, направила на Графферти и дунула.

На лице Графферти появилось изумленное выражение.

– Белые медведи! – неожиданно завопил он, заглушая рев музыки. – Охрана! Арестуйте белых медведей!

Его люди бросились вперед, размахивая дубинками. С воплями: "Вы арестованы!" они хватали кого попало.

А Графферти продолжал визжать:

– Белые медведи!

Люди бросились к выходу.

Группа музыкантов, разбрасывая инструменты, обратилась в бегство.

Все бросились прочь. Потрепанного человечка сбили с ног.

Графиня Крэк встала, допила «Севен-ап» и взяла сумку. Неожиданно я заметил, что у нее очень темная рука. Как у чернокожих.

Она осторожно направилась вперед. Потрепанный человечек валялся на полу.

Я знал, что она сделает!

Очень аккуратно она наступила ему на лицо и сильно надавила ногой.

Суматоха постепенно затихала.

– Инспектор! – крикнул один из полицейских. – Мы не можем найти белых медведей!

– Белые медведи! – рычал Графферти. – Арестуйте их любой ценой!

К графине Крэк подскочил полицейский. Зал дискотеки почти опустел.

– Пойдешь со мной! – заявил коп, поднимая дубинку.

– Я не белый медведь, – спокойно ответила графиня Крэк с южным акцентом.

– И в самом деле, извините, – озадаченно пробормотал коп.

Крэк прошла мимо Графферти, который все еще вопил у двери, повернулась, подошла поближе и что-то сняла с его шеи таким неуловимым движением, что даже я еле заметил это на экране.

Неожиданно я догадался, что она сделала, (…) ее. Это же дротик-стрелка фирмы "Глаза и Уши Волтара". Когда он попадает в человека, то заставляет видеть образы и слышать звуки, которые могут свести его с ума. Но Графферти слишком толстокожий, поэтому по-своему отреагировал на возникшие перед ним видения.

Внезапно экран графини потемнел. Я ничего не мог разглядеть.

Неожиданно раздался голос Бац-Баца! Приглушенный, как будто издалека.

– Господи, мисс Рада, я думал, нас засекли. Вы фотографировали?

– Думаю, у нас будут снимки еще лучше, – ответила графиня Крэк. – Они вышли с пятью парнями. Поехали к ним на квартиру. Вперед.

Послышался звук заводящегося мотора. Ага, она в какой-то машине.

– Бац-Бац, – произнесла Крэк. – Я в недоумении. Как называется эта примитивная музыкально-танцевальная деятельность?

– Нео-панк-рок, – ответил Бац-Бац. – Сейчас от него все с ума сходят.

– Гм-м, – хмыкнула графиня Крэк себе под нос. – Но зачем же для этого вставать?

Я сел поудобнее. Теперь мне остается только ждать. Она направлялась прямо в железные челюсти заготовленного мною капкана!

Глава 3

Экран Крэк еще долго оставался темным. Были слышны только шум уличного движения и звук мотора их машины. Хотелось бы мне взглянуть на эту машину: очень подозрительно, что в ней нет окон. Ладно, буду сохранять спокойствие. Рано или поздно графиня посмотрит на нее при свете, может, даже взглянет на номера. Номера имели жизненно важное значение в полицейской деятельности, потому что невозможно по-настоящему досаждать гражданам, пока их машины не пронумерованы.

Я пытался скоротать время размышлениями. Господи, сколько времени можно ехать от Бронкса до Манхэттена!

Наконец машина замедлила ход. Но через некоторое время снова двинулась.

– Мисс Рада, – раздался голос Бац-Баца, – думаю, что нас снова опередили. Я насчитал четверых охранников рядом с домом. Все вооружены. Нас ждут. Думаю, мне лучше отвезти вас обратно в гостиницу.

Тишина. Потом послышался голос графини:

– Бац-Бац, поблизости есть отделение полиции?

– Сейчас посмотрю. О Господи – прошу прощения, мадам, – вы приведете полицейских, а они наверняка нас самих и сцапают. Они никогда не пойдут против такой охраны. Это же настоящие бандиты!

– Поезжайте в полицию.

– Не нравится мне это, мисс Рада. И я не знаю, куда ехать. Люди, обладающие чувством собственного достоинства, вроде меня, обычно не опускаются до болтовни с грубиянами копами.

Зажегся свет. Графиня Крэк сидела в маленьком помещении. Там стояла узкая койка и валялась куча тряпья, а еще была дверца, которая, наверное, вела в кабину водителя. Что это такое? Она смотрела справочник, открытый на разделе "Полиция".

– Дом номер 435 по Грэсси-Мидоуз-лейн, – сказала она. – Поезжайте туда.

– А что там?

– Отделение полиции нравов, дивизион Бронкса.

– Нравов? – переспросил Бац-Бац.

– Туда нам и надо, – произнесла графиня. – Поехали.

Бормоча себе что-то под нос, Бац-Бац проехал еще несколько кварталов и снова остановился.

– Ладно, мисс Рада. Но запомните мои слова, заигрывать с полицией – еще хуже, чем возиться с армией.

– Подойдите сюда.

Дверца отворилась, мрачный Бац-Бац вылез из-за баранки, опустился на корточки и взглянул через дверцу на графиню.

В руках графиня Крэк держала маленький пакетик, на котором было написано: "Глаза и Уши Волтара". Использовать по инструкции. Если компонент А находится у действующего лица, а компонент Б помещен на субъекта или в него, то компонент Б вынудит субъекта повсюду следовать за действующим лицом, в противном случае субъект будет испытывать отрицательные эмоции. Используется, чтобы заставить субъекта попасть в затруднительное положение, с целью приобретения необходимых улик для развода, а также судебного преследования субъекта".

Графиня привела компонент А в действие и приколола его на одежду Бац-Баца. Он выглядел как значок – символ членства в каком-то клубе. Компонент Б графиня протянула Римбомбо.

Бац-Бац взглянул на него. Он был похож на небольшой кусочек угля.

– А сейчас, Бац-Бац, – произнесла графиня Крэк, – вы пойдете туда и найдете женщину-полицейского, прицепите это на нее и вернетесь. Она последует за вами.

– Вот уж нет, – возразил Бац-Бац. – В детстве мы так и делали, и нас всегда ловили. Я не собираюсь швырять камни в полицейских, чтобы они гонялись за мной!

Графиня Крэк терпеливо принялась объяснять ему, что надо сделать.

Я не стал больше ждать. У меня появилась еще одна возможность.

Я бросился к телефону, поспешно раскрыл справочник и набрал номер дивизиона Бронкса, отделение полиции нравов.

Ответил дежурный сержант.

– На улице у вашего отделения находится злодейка-инопланетянка! – выпалил я. – Она хочет наслать демона, который похитит и изнасилует одну из ваших женщин-полицейских!

– В добрый час, – ответил дежурный сержант. – Повесь трубку, чокнутый! – Раздались гудки.

Бесполезно. Я ничего не мог сделать. Но ничего, охрана рядом с домом сумеет с ней справиться.

Бац-Бац приоткрыл боковую дверцу – стало видно полицейское отделение. Он вышел, немного нервно перешел улицу, поднялся по ступенькам и вошел внутрь.

Он отсутствовал совсем недолго. Графиня ждала.

Мне стало совершенно ясно, что графиня собирается делать. В Конфедерации двоеженство, супружеская измена и все подобные преступления караются смертью. Добиться развода можно, только заставив супруга совершить одно из этих преступлений и передав его затем в руки закона. Она собирается похитить одну из женщин-офицеров подразделения, заставить Бац-Баца изнасиловать ее, сфотографировать, а потом использовать фотографии для шантажа, чтобы вынудить женщину-полицейского арестовать бедных, ни в чем не повинных девушек! Так бы поступил любой офицер Аппарата на ее месте. А графиня хорошо изучила методы Аппарата: ведь она сама была его жертвой!

Появился Бац-Бац и проворно соскользнул по ступенькам подразделения полиции нравов. Не успел он отойти, как дверь распахнулась. Высокая женщина надевала темно-синюю куртку полицейского.

Бац-Бац пересек улицу и направился к машине.

Высокая женщина поправила фуражку и пошла за ним.

Бац-Бац остановился перед открытой дверцей и принялся сосредоточенно разглядывать собственные ногти.

Женщина-полицейский тоже перешла улицу. Она оказалась атлетически сложенной брюнеткой, в чертах ее лица было что-то мужеподобное.

Бац-Бац запрыгнул в машину и притаился позади Крэк.

В темноте графини не было видно.

Мне хотелось закричать изо всей мочи: "Нет, нет! Не ходи туда. Там тебя ждет бесчестье или смерть!" Но я был далеко, и мне оставалась только роль пассивного наблюдателя.

Женщина влезла в автомобиль.

Раздался шипящий звук!

Газ! Графиня воспользовалась газовым баллончиком! Да, работа, достойная самого Аппарата. (…) ее, почему я не смог помешать ей украсть шпионский набор Занко!

Дверца машины захлопнулась.

В темноте возникло какое-то движение. Бац-Бац пробирался обратно на место водителя. На какое-то мгновение, когда он открыл дверь в кабину водителя, вспыхнул свет.

Мотор заработал.

Щелчок, и над головой Крэк зажглась лампочка. Рядом лежала женщина-полицейский. Без сознания.

Графиня мягко стянула с жертвы одежду. Потом уложила женщину на койку и связала ей руки и ноги веревкой.

Я ждал, когда же машина остановится и произойдет изнасилование.

Графиня начала раздеваться.

Какое ужасное преступление здесь готовится? Какое извращение? Разве графиня лесбиянка? Никогда бы не подумал. В Конфедерации нет лесбиянок. Если бы там заметили что-нибудь подобное, то немедленно казнили бы всех виновных. Но в машине лежала голая женщина-полицейский. Может, я могу добиться, чтобы графиню наказали за это преступление по волтарианским законам. Или по земным, потому что эта женщина – офицер нью-йоркского подразделения полиции и не замедлит обратиться к властям, когда обнаружит, что подверглась сексуальному насилию. Но что-то было не так.

Графиня не притронулась к женщине!

Она просто переоделась в ее одежду!

И даже накрыла женщину из полиции одеялом.

Что за чушь, подумал я. Если бы я оказался на ее месте, то немедленно изнасиловал бы жертву, просто чтобы не отклоняться от учебников. Может, я не до конца понимаю мотивы и цели графини Крэк? К (…) ее, мне никогда не постичь логики поступков этой Крэк.

Она что-то делала со своим лицом. Потом выключила свет.

Машина остановилась.

– Приехали, – сказал Бац-Бац.

Ради Бога, что графиня собирается делать? Женщина-полицейский пролежит без сознания всего минут пять или десять. Времени, чтобы ее изнасиловать, почти не осталось.

Но графиня Крэк спокойно открыла дверцу.

Да, мне не угнаться за этой ведьмой с Манко!

Глава 4

Покинув машину, графиня Крэк даже не подумала оглянуться, а я так надеялся.

Она прошла по растрескавшемуся тротуару под поломанными деревьями, едва освещенными наполовину разбитыми фонарями. В руках у нее был чемоданчик.

Крэк вошла во двор.

Дом, где живут девушки!

Двое охранников в сером перед входной дверью. В руках у них были винтовки или автоматы. Они держались настороже.

Графиня Крэк направилась прямо к ним. Охранники подозрительно ее осмотрели.

Она сунула им в лицо удостоверение.

– Офицер Мод Трик, – сказала она не своим голосом. – Районное подразделение полиции. Три (…) и их ухажеры все еще тут?

– Да, – ответил великолепно сложенный охранник.

– На дискотеке случилась заварушка. И один из них не заплатил за коктейль. Мне нужно поговорить с ними.

– Может, и так, – заявил атлетического вида охранник. – Но я должен проверить. На этот дом могут напасть, и мы имеем приказ стрелять в любого. Подождите здесь.

Он вошел в дом.

Внезапно меня осенило. Вот что нужно сделать! Я схватил трубку и набрал номер.

– Адвокатская контора "Психо, Шизи и Словоблудии^, – ответили мне. – Если вы хотите предъявить кому-либо иск за то, что он не вовремя попался вам на глаза или за любое другое действие, оставьте сообщение и укажите ваш адрес после длинного гудка.

Автоответчик! Рабочий день закончился!

Как мне дозвониться до охранников?

У меня был адрес. Если есть адрес, то можно узнать номер телефона. В отчаянии я соединился со справочной службой и, представившись офицером федеральной службы, попросил дать мне номер. При этом я не отрывал взгляда от экрана.

Охранник вернулся.

– Да, – сказал он графине Крэк, – ваш шеф подтвердил, что вы только что вышли. Но я все-таки пройду вместе с вами. По-моему, эти пятеро внутри уже совершенно спятили.

– А кто может напасть на этот дом? – спросила графиня Крэк измененным голосом.

– Может появиться отвратительная ведьма, одетая цветочницей, с корзинкой, – ответил охранник. – Нам дан приказ стрелять при ее появлении. Но мы не пропустим никого, кто покажется нам подозрительным. Наша фирма славится своей надежностью.

– Это делает вам честь, – заметила графиня Крэк. – Но если вам угрожает опасность, я не посмею вас отвлекать. Хотя я могу немного задержаться. Любители коктейлей обычно не любят отвечать на вопросы.

– Это точно, – согласился охранник. – Если я услышу что-нибудь подозрительное, то поднимусь.

Графиня Крэк вошла в дом, села в лифт и, поднявшись наверх, вышла в холл. Еще охранник! Он стоял у двери.

– Вы не можете войти сюда, – сказал он. Крэк предъявила ему удостоверение:

– Ваш сотрудник внизу проверил меня. Свяжитесь с ним, если не верите.

– Они тут черт знает чем занимаются, – сказал охранник. – Сексуальная оргия. Ну ладно. Я позвоню ему.

Он опустил автомат и открыл дверь.

Загремела музыка. Нео-панк-рок! Истеричные вопли!

Охранник вошел. Крэк последовала за ним. Они оказались в коридоре. Через приоткрытую дверь виднелась гостиная.

Справочная служба дала мне номер телефона. Я поспешно бросился набирать его. Если мне удастся дозвониться до того, как охранник начнет звонить своему партнеру, то графиня Крэк погибнет!

Охранник пробирался по гостиной. А это было непросто.

На полу валялись сплетающиеся и расплетающиеся тела. Крики и стоны сопровождали грохот неопанк-рока.

Охранник с каменным выражением лица перешагивал через извивающиеся тела.

На столе стоял телефон. Он молчал.

Мой палец летал по кнопкам.

Взгляд графини Крэк был направлен куда-то вниз, как будто в ее карман. Охранника мне не было видно. А между тем графиня что-то извлекла из кармана.

Я набрал номер!

А в это время Крэк уже подошла к двери, ведущей в гостиную, что-то швырнула туда и захлопнула дверь.

Я услышал телефонный звонок!

Как раз вовремя. Охранник не успел занять телефон!

В трубке моего телефона послышались звуки неопанк-рока, крики и стоны.

– Служба безопасности "Орлиный глаз", – ответил голос.

– Говорит офицер ФБР. Ради Бога, та женщина-полицейский…

Вам! – раздалось у меня в трубке. За закрытой дверью гостиной вспыхнул голубой свет.

"Блюфлэш"!

– Алло! – заорал я в трубку.

В ответ неслись только звуки нео-панк-рока.

Ваааааауууууууу!

Глава 5

Графиня Крэк отворила дверь гостиной. Игла проигрывателя застряла на последней дорожке и тихо шуршала.

Она пересчитала тела на полу и брезгливо поморщилась.

Охранник свалился рядом с телефонным столиком, трубка выпала у него из рук. Я испугался. Она слышала звонок телефона!

Крэк подошла к столику, подняла трубку и поднесла ее к уху.

– Кто это? – спросила она.

Меня охватила паника.

Графиня Крэк связалась со мной!

Она говорила со мной!

Боже мой, давление у меня подскочило дальше некуда.

Еще секунда – и мстительная графиня разоблачит меня!

– Кто это? – повторила она. – Я слышу, как вы дышите.

Господи! Я затаил дыхание.

Слышит ли она, как у меня бьется сердце?

А что, если она может отследить звонок? Крэк была одета полицейским. Может, она захочет арестовать меня за безнравственность.

Поверьте, это ужасное ощущение. Я видел ее на экране. А она слышала меня по телефону!

Неожиданно я испугался, что сейчас начну что-то бормотать.

И тут меня осенила замечательная идея. Нужно повесить трубку!

Но я не мог пошевелить рукой.

Огромным усилием воли, какое возможно только в минуты смертельной опасности, я заставил мускулы слушаться меня.

Я положил трубку на рычаг и с неимоверным трудом приказал пальцам разжаться.

Потом откинулся на спинку стула и невидящими глазами уставился на экран. Графиня чуть-чуть не настигла меня!

Что она сделает, когда узнает, что я в Нью-Йорке? Что она сделает, когда поймет, что это я преследовал ее?

Она убьет меня!

У меня задрожали руки. Вместо экрана передо мной возникло тело желтокожего мужчины, которого графиня Крэк убила там, на Волтаре. Он застывшими глазами смотрел мне в лицо. Он сказал… Но нет, сейчас это был уже Торпедо. Он говорил…

– Постой, Грис, – пробормотал я. – Сейчас не время сходить с ума.

– Кто говорит? – спросил я.

– Офицер Грис из волтарианского Аппарата координированной информации, начальник четыреста пятьдесят первого отдела, Блито-ПЗ. Как дела?

– Ужасно, – ответил я. – Как поживает Ломбар Хисст?

– Отлично, – сообщил я и в свою очередь спросил: – А в горах Блайка хорошо охотиться?

– Так себе. Но теперь, когда я стал Хеллером…

– Заткнись! – рявкнул я.

Но это не помогло. В комнате раздавался еще чей-то голос!

– Ради Бога, чего ты орешь, Инксвитч? – Это пришла Адора. – Не стоит смотреть по телевизору фильмы со сценами насилия, если ты потом начинаешь кричать.

Обычно я терпеть не мог, когда она бросалась на меня. Но сейчас обрадовался. Обе мои жены пришли домой.

Адора захлопнула дверь.

Как мало у меня осталось здравого смысла!

Я наблюдал за экраном.

Графиня Крэк обыскивала комнату, открывала шкафы… Искала письма? Бумаги? Какая удача, что я никогда не имел дела напрямую с этой женщиной! Скорее всего она ничего не найдет.

И тут я заметил нечто ужасное. Перчатки! Она надела хирургические перчатки от Занко! Потом склонилась над грудой сплетенных тел. Неужели она хочет разрезать их на кусочки? Бедные, беззащитные жертвы, лежат без сознания под безжалостным взглядом жестокой ведьмы! Я затаил дыхание. Крэк заговорила.

– Боже мой, – пробормотала она, – похоже, эти примитивные создания окончательно запутались в вопросах секса.

Судя по всему, она не знала, как ей разобраться в груде тел. Наконец она решилась. Схватила испанца за лодыжки, отволокла в сторону и прислонила к стене. Затем взяла темнокожего за запястья и перетащила через остальных. Она складывала тела аккуратным рядком.

Наконец Крэк высвободила голову Долорес из-под ног Пупси Лупцевич и положила обеих рядышком.

– Ох, – сказала графиня, взглянув на последнее тело на полу, Кукурузеллы Трахнер. – Эти примитивные личности даже не в состоянии вымыться! – Она уложила Кукурузеллу рядом с остальными женщинами и оглядела всех трех. – Боже, как я была не права насчет Джеттеро! Он бы никогда в жизни не притронулся к такой мерзости!

Графиня Крэк потянулась за стулом. Там что-то лежало, и она собралась смахнуть это на пол. Но потом пригляделась повнимательнее.

Это была подушка особой формы с завязками. Крэк перевела взгляд на Кукурузеллу Трахнер, лежащую у стены.

– Вот как, подлая потаскушка! – произнесла она. – Так ты не беременна!

И действительно, живот Кукурузеллы Трахнер оказался плоским, как столешница.

– Ладно, сейчас мы узнаем, – сказала графиня Крэк, – кто втянул вас в эту интригу!

Она открыла чемоданчик, который принесла с собой, и что-то вытащила из него.

Гипношлем!

Боже, мне наверняка пришел конец.

Что могут знать эти девицы?

О, если бы я подумал об этом заранее, то мог бы расположиться в радиусе двух миль от нее, и тогда гипношлем не стал бы работать из-за прерывателя, вживленного в мой череп. Но сейчас уже слишком поздно бежать отсюда в Бронкс. С другой стороны, я был уверен, что не смог бы владеть своими нервами, если бы оказался еще хоть на сантиметр ближе к опасной графине Крэк.

Она включила шлем, подошла к одному из парней и спокойно надела его на болтающуюся голову. Я был поражен. Я не думал, что гипношлем действует на людей, которые потеряли сознание под действием «блюфлэш». Оказывается, не было никакой разницы. Графиня Крэк включила микрофон.

– Ты не вспомнишь о том, что видел или слышал этим вечером женщину-полицейского. Ты забудешь о моем посещении. Ты проснешься, когда я три раза щелкну пальцами.

Она сняла шлем, натянула его на голову темнокожего и повторила то же самое. После чего проделала эту же операцию с оставшимися парнями.

Потом подошла к Долорес и села перед ней на стул. У той что-то сочилось изо рта.

– Ой, – произнесла графиня, взяла хирургический тампон из набора Занко и, вытерев девушке лицо, брезгливо швырнула смятый комочек на ее обнаженный живот. – У нее мозгов не хватает даже для того, чтобы правильно заниматься сексом. Посмотрим, насколько она осведомлена в других вещах.

Крэк осторожно надела шлем на темноволосую голову.

– Спи, спи, крепко спи, – произнесла графиня в микрофон. – Сейчас ты расскажешь мне правду, всю правду и только правду, и да поможет тебе Бог. Когда ты впервые услышала об Уистере?

– В газетах, – послышался монотонный голос. – По телевизору, когда он участвовал в гонках.

– Ты когда-нибудь встречалась с Уистером?

– Нет.

– Кто заставил тебя подать иск и солгать?

– Меня наняли Психо, Шизи и Словоблудинг. Они приехали в наш городок и сказали, что есть стоящее дельце, я могу попасть в газеты и заработать кучу денег, если сделаю то, что они скажут.

– Кем ты была?

– Местной проституткой.

– Кто тебе платит?

– Психо, Шизи и Словоблудинг.

– Ты знаешь, кто еще причастен к этой фальсификаций и подложному иску?

– Нет.

– Ты поступишь так, как я скажу. Прежде всего завтра утром ты пойдешь к Психо, Шизи и Словоблудингу и попросишь, чтобы они позволили тебе сделать признание перед судом в том, что иск фальшивый, что ты принесла ложную присягу и что необходимо отменить иск и ордера на Уистера. Ты пригрозишь им, что выдашь их коллегии адвокатов, если они этого не сделают, что в противном случае ты перевернешь небо и землю, чтобы уничтожить их. Понятно?

– Да.

– Ты забудешь, что я была здесь, и не сможешь вспомнить, что это я велела тебе так поступить. Ты будешь считать, что сама все придумала. Ты проснешься, когда я щелкну пальцами три раза.

Потом графиня по очереди подошла к Пупси Лупцевич и Кукурузелле Трахнер, выслушала такие же ответы и внушила им то же самое. Немногим отличалось только то, что она сказала Кукурузелле Трахнер:

– Ты снимешь эту чертову подушку, покажешь ее всем и признаешься, что никогда не была беременна и что ты лгала.

Заканчивая говорить с Кукурузеллой, Крэк краем глаза заметила, что охранник шевелится и шарит вокруг себя в поисках оружия.

Графиня нацепила ему на голову шлем.

– Спи, спи, крепко спи. Когда ты проснешься, то решишь разобраться с этой оргией. Если твои коллеги внизу спросят тебя, скажешь, что приходила женщина-полицейский и говорила с одним из парней о счете за коктейль, но ты не обратил внимания, с кем именно. Ты не запомнишь, как я выглядела. Ты не вспомнишь, что звонил телефон. Ты проснешься, когда я щелкну пальцами три раза.

Она выключила гипношлем и убрала его. Огляделась. Подобрала салфетку, которой вытирала Долорес. После чего подошла к входной двери, открыла ее и выглянула в коридор. Потом сняла хирургические перчатки, бросила их в пепельницу, туда же швырнула салфетку и подожгла. Все мгновенно загорелось.

Графиня Крэк громко щелкнула пальцами три раза и с отвращением прислушалась, как вскрики трех девушек слились со страстными вздохами пяти парней. Тела сплелись. Пластинка заиграла.

Охранник встал и оглядел груду тел на полу.

– Подвинься! – рявкнул он на парня, похожего на испанца. – Мне надо разобраться с вами! – И он стал расстегивать брюки.

– Никогда не смогу понять этих примитивных тварей, – сказала графиня Крэк. – Ты говоришь им о простейших вещах, а они все умудряются понять неверно.

Она вышла из квартиры, закрыла за собой дверь и спустилась вниз.

– Ну как, появилась цветочница с корзиной? – спросила она у охранника.

– Пока нам везло, ее нет, – ответил тот. – А у тебя как дела?

– Отлично, – сказала графиня Крэк. – Я заставила его заплатить.

Она пошла по растрескавшемуся тротуару вдоль плохо освещенной улицы и через минуту приблизилась к какому-то массивному темному пятну. (…), я не смог разглядеть машину!

Послышался звук открывающейся дверцы. Света нет. Дверь захлопнулась.

Шуршание одежды. Наверное, графиня раздевалась. Снова шуршит одежда. Крэк одевается? Все происходило слишком быстро.

Щелчок. Зажегся свет.

Женщина-полицейский не связана!

Она лежала на узенькой койке.

Ни следа веревок.

И при этом смотрела в потолок и улыбалась, совершенно не замечая графиню Крэк.

Загудел мотор. Машина тронулась с места.

Женщина потянулась к своей одежде и начала одеваться.

К тому времени когда она оделась, машина снова остановилась.

Женщина взялась за ручку и открыла дверцу. На другой стороне улицы виднелось ярко освещенное отделение полиции нравов, дивизион Бронкса.

Напевая себе под нос какую-то песенку, женщина вышла и направилась к зданию.

Крэк закрыла дверцу. Машина поехала.

Графиня взглянула вниз. На полу валялся конверт с надписью "Глаза и Уши Волтара". В нем лежала штучка, носившая название "компонент Б".

– Бац-Бац, – позвала графиня. – Разве вы не брали с собой эту черную штуку?

– Конечно, нет, – послышался ответ Бац-Баца. – Я не доверяю всяким штучкам из игрушечного магазина.

– Но женщина из полиции нравов пошла за вами?

– Ага.

– И что же вы ей сказали?

– Ничего особенного, – пробормотал Бац-Бац.

– Бац-Бац, вы что-то скрываете от меня?

– Я, мисс Рада?

Глава 6

Когда у вас появляется предательская, полная оптимизма мысль, что все худшее уже позади, берегитесь!

На следующее утро я проснулся поздно, потому что не мог прийти в себя после огромной дозы адреналина, которую выработал мой организм под воздействием шока от разговора с графиней Крэк.

Я рассчитывал, что смогу перемотать запись назад и посмотреть, что случилось за это время. Но когда я встал с постели в десять утра, то сделал ужасное открытие: у меня не осталось больше видеопленки. Если я не буду постоянно наблюдать за экраном, то могу пропустить жизненно важную информацию, необходимую для того, чтобы заманить эту преступницу в ловушку в разгаре ее кровавых дел.

Но если бы меня в тот день преследовало только одно невезение, то не стоило бы даже говорить об этом. Нет, на этом неприятности не закончились, как показали дальнейшие события того несчастливого дня.

Графиня Крэк провела ночь в каком-то первоклассном отеле. Я не мог определить, под каким именем она записалась, потому что место на бланке, которое предстало моим глазам на экране, осталось чистым.

Крэк заканчивала завтракать в своем номере. Серебряные тарелки на белоснежной льняной скатерти и их изящное содержимое так и притягивали взор. Она раскрыла огромный свод законов и, продолжая завтракать и не выпуская вилку из руки, прочла две страницы.

В дверь постучали. Крэк сказала: «Войдите» – и на пороге появился Бац-Бац со шляпой в руке.

– Тачка у черного входа, – сказал он. – Поехали, или опоздаем, мисс Рада.

Графиня засуетилась и вскоре вышла с книжкой и чемоданчиком в руках.

Вот мой шанс!

Крэк спустилась по черному ходу и вышла на улицу. Там стоял белый микроавтобус!

Бац-Бац отодвинул боковую дверцу, графиня уселась, и автобус тронулся с места.

Ага! Белый микроавтобус. Транспортное средство для коммерческого использования без боковых окон, переоборудованный для повседневного употребления.

Если мне удастся вычислить его местонахождение, то я свяжусь с Психо, Шизи и Словоблудингом. Они вручат ей ордера, графиня Крэк окажется в Белльвью, и тогда – какое счастье! – с ней будет покончено.

Насколько я знал, фирма типа этой ни за что не сдастся! К черту клиентуру, дело превыше всего!

Я позвонил в отделение транспортных средств и, представившись федеральным агентом, сказал, что мне нужны все данные о белом микроавтобусе.

– Марка? – спросили меня. Я не знал.

– Номер? Я не знал.

– Послушайте, (…), мистер фэбээровец, в Нью-Йорке тысячи белых микроавтобусов. В следующий раз разузнайте о нем подробнее. – Трубку повесили.

Неудача меня не смутила. Я буду продолжать наблюдение. Кроме того, я еще раз поговорю с Психо, Шизи и Словоблудингом. Я набрал номер.

– Они в суде, – ответил женский голос в их офисе.

– Вы должны соединить меня с ними! – сказал я.

– Извини, приятель. Я здесь не работаю. Я клиентка и собираюсь подать иск на миллионера за то, что он неправильно застегнул мне платье, когда три года назад наткнулся на меня недалеко от Кони-Айленда. Я там плавала совершенно (…) голая. Славное выгорит дельце. Хочешь, подъезжай и будешь свидетелем. Мне, наверное, придется еще пару часиков подождать. Можем (…) приятно скоротать время и обсудить все детали.

Я повесил трубку.

Суд!

Речь наверняка идет о Верховном суде и судье Куваддере Твисте!

Я быстренько нашел номер, набрал его и соединился с оператором, который отправил меня к другому оператору, а тот – еще к другому, и так далее. Очень сложная система. После получасовых переговоров один из клерков в каком-то департаменте сказал, что, по его мнению, судья Твист сейчас находится в суде.

Господи, неужели здесь ни до кого невозможно добраться? Даже по телефону.

Ага! Еще не все потеряно. Я подумал и позвонил в службу охраны "Орлиный глаз".

– Ваших ребят прошлой ночью обвели вокруг пальца, – сообщил я шефу.

– Как это? – спросил прокуренный бас.

– Эта свирепая ведьма пробралась туда и делала с бедными девушками, которых вы охраняете, все что хотела. А они клиентки Психо.

– Ах, вы об этих, – сказал он. – Мои ребята сообщили, что у них в квартире была славная вечеринка.

– Не сомневаюсь, – заметил я. – Но дело не в этом. Эту женщину ведь так и не нашли.

– Верно, – ответил он. – Но если мы ее засечем, то получим десять штук. Мы будем вам очень благодарны, если вы сообщите нам любую информацию, которая поможет отыскать ее и засадить в Белльвью.

– Буду поддерживать с вами связь, – заявил я, положил трубку и снова повернулся к экрану.

И остолбенел!

Передо мной был зал суда. Графиня Крэк сидела среди зрителей. Не могу сказать, где именно, поскольку я видел только море голов и судью за кафедрой. Судья Кувалдер Твист!

Я снова вцепился в телефон:

– Она сидит в зале суда на заседании судьи Твиста! В это самое мгновение! Схватите ее!

На другом конце сразу швырнули трубку.

Ага! Они взялись за дело. Десять тысяч долларов на полу не валяются.

Происходящее в суде привлекло мое внимание.

Долорес, Пупси и Кукурузелла сидели за столом перед кафедрой. Психо, Шизи и Словоблудинг стояли перед судьей.

– Это весьма необычно, – сказал судья Кувалдер Твист. – Вы хотите сказать, что отказываетесь от дела? Вы разрушите всю нашу систему судопроизводства! Жизнь каждого человека связана с системой законов и зависит от присоединения новых дел к судебному расписанию, а не от их изъятия?! Это весьма необычно!

У судьи был очень грозный и свирепый вид.

– За это вас можно лишить членства в коллегии адвокатов! – продолжал Твист. – Я должен собственными ушами услышать об этом из уст ваших клиентов, иначе не поверю! Клерк, приведите к присяге Пупси Лупцевич-Уистер.

Пупси выпихнули к стойке и привели к присяге.

– Да, – сказала она. – Это правда, что я хочу отказаться от всех выдвинутых мною против Уистера исков. Я никогда не была замужем. На самом деле я просто ехала на поезде. Уистер украл мою одежду и соломенную шляпу, чтобы сбежать, и, пока он меня связывал, я стонала и умоляла, чтобы он меня (…), но он отказался. Поэтому я хочу подать новый иск за то, что он покинул меня, не удовлетворив мою женскую сущность.

Судья со вздохом облегчения стукнул молотком.

– Другой иск. Так-то лучше. Садитесь, мисс Лупцевич. Теперь я хочу послушать мисс Кукурузеллу Трахнер-Уистер.

Клерк привел ее к присяге, она встала перед кафедрой и сказала:

– Все данные мной прежде свидетельства о моих отношениях с Уистером не соответствуют действительности. Я отказываюсь от предыдущих исков. – Она продемонстрировала суду подушку. – Я носила это, чтобы казалось, будто я беременна, а на самом деле это не так. Пусть все видят. – Она задрала юбку и продемонстрировала Твисту гораздо больше, чем свой плоский живот.

– Похоже на сфабрикованное дело, – заметил судья Твист.

– На самом деле, – продолжала Кукурузелла, – тот факт, что он не притрагивался ко мне и что я небеременна, – это повод для нового иска. Я выдвигаю новый иск на два миллиарда долларов от имени всех женщин Канзаса, которых Уистер не(…) и которые незабеременели от него. Это нарушение прав женщины, настоящая дискриминация. Мы заявляем, что самый известный и выдающийся из преступников всех времен, и народов пренебрег нами, и требуем наказания за моральный ущерб, а также возмещения убытков.

– Теперь у нас есть кое-что, – произнес судья. – Садитесь. Я хочу выслушать Долорес Пубиано де Копула-Уистер.

Клерк привел ее к присяге. Мексиканская красавица встала перед кафедрой и, подтянув повыше юбку, улыбнулась судье. Старательно выговаривая английские слова, Долорес произнесла:

– Я всего лишь бесприютная сирота из крохотного селения к югу от границы и объявляю о том, что отказываюсь от всех предъявленных мной Уистеру исков. Я никогда не состояла с ним в браке. Но когда он был в бегах в Мексике, то остановился рядом с нашей гасиендой. Тогда я была ребенком, мне было двенадцать. Я стояла на солнцепеке, с распущенными черными волосами, а кожа у меня была белая, как молоко. С восхищением я глядела, как он мчался, всего на несколько шагов опережая погоню. Его лошадь рухнула к моим ногам. Я сказала: "Кабальеро с волосами цвета солнца и небесно-голубыми глазами, пожалуйста, прими в дар моего осла и умчись на нем навстречу свободе, прежде чем тебя нагонят преследователи".

Она запнулась и взглянула на Психо. Тот ткнул пальцем в бумаги у нее в руках. Долорес посмотрела в свои записи.

– Ах да, – продолжила она, поднимая глаза на судью. – Сейчас будет самое интересное. Хотя стражники без остановки стреляли в него, Уистер спрыгнул с лошади, и его серебряная шпора блеснула на солнце. – Она снова сверилась со своими заметками. – Он сказал: "Ах, гордая красавица, наконец-то я могу обладать тобой". Он схватил меня, затащил под кактусы, задрал юбки и (…) меня. Потом он взял моего осла и уехал. Я тут же пустилась за ним в погоню на лошади, но не смогла догнать его. У судьи Твиста заблестели глаза.

– Продолжайте, – сказал он, облизав губы. Девушка взглянула на Психо, который снова ткнул пальцем в бумаги, и прочла:

– Поэтому я предъявляю иск Уистеру за кражу осла. Но это не самое главное. Я заявляю, что Уистера необходимо привлечь к уголовной ответственности за изнасилование. Тогда мне было только двенадцать, я была несовершеннолетней, поэтому, хотя прошло уже много лет, дело не может быть закрыто в связи с давностью происшедшего. Я требую возбуждения уголовного дела против Уистера за изнасилование несовершеннолетней!

– Ну-ну, – произнес судья Твист, стукнув молотком. – Я знал, что на этом дело не будет закрыто.

Какой-то человек в костюме-тройке протиснулся к кафедре и что-то быстро зашептал председательствующему.

Судья поднял молоток.

– Прокурор-обвинитель напомнил мне, что мы должны сделать еще кое-что. Тем более что все три истицы, они же ответчицы, присутствуют здесь.

Психо, Шизи и Словоблудинг, очевидно, успели переговорить с судьей до начала заседания, потому что у них уже все было готово. Они подтолкнули трех девушек к судье.

– Каждая из вас, – сказал тот, – обвиняется в лжесвидетельстве, введении суда в заблуждение и прочая, и прочая. Признаете ли вы себя виновными?

– Признаем, – хором ответили за своих клиенток Психо, Шизи и Словоблудинг.

– Признаны виновными в названных преступлениях, – заявил судья и стукнул молотком. – Все трое приговорены к десяти минутам тюремного заключения за каждое из названных преступлений. Приговор подлежит немедленному исполнению. – Он взглянул на прокурора, тот согласно кивнул.

Судья стукнул молотком. – А теперь суд, без сомнения, принимает новые гражданские иски и подтверждает, что им будет дан ход. Но с уголовным преследованием возможны осложнения. Изнасилование несовершеннолетней произошло в Мексике. Я бы советовал вам возбудить уголовное дело там, отправив жалобу по почте. Ордер на арест мы получим приблизительно через пять дней. Устроит вас это, Психо?

– Вполне, – ответил Психо.

– А обвинение?

– Вполне приемлемо, – отозвался прокурор. – Не забудьте, что послезавтра мы приглашены на классический гольф в Майами. А на следующий день мы должны быть дома, чтобы успеть на серфинговый гандикап в Акведуке.

– И в самом деле, – согласился судья и вновь обратился к суду: – Изнасилование несовершеннолетней является очень тяжким преступлением, которое влечет за собой длительное тюремное заключение, вплоть до пожизненного. Только что принятый закон, кроме того, предусматривает стерилизацию ответчика, а стерилизация взрослой особи мужского пола нередко заканчивается его смертью. Суд не может уклоняться от исполнения своих обязанностей, поэтому через пять дней мы вновь обсудим ордер на арест Уистера в связи с серьезным обвинением в изнасиловании несовершеннолетней. Я считаю, что мы можем со спокойной совестью пренебречь такой формальностью, как созыв большого жюри, потому что, как я уже говорил сегодня, это не новое, а возобновленное дело. Заседание суда закончено. – Судья стукнул молотком по кафедре и встал.

Все находящиеся в зале заседания тоже поднялись. Судья торжественно пожал руки своим помощникам.

– Шлюхи! – с плохо скрываемой яростью бормотала в толпе зрителей графиня Крэк. – Грязные девки! Они многое добавили от себя к тому, что я им велела!

Десять минут спустя, сидя в белом микроавтобусе, она пересказывала все происшедшее Бац-Бацу.

– Кто-то их подучил! – закончила она. – Кто-то стоит за всем этим!

– Может, тот придурок со вставной челюстью, который выдает себя за Джета? – предположил Бац-Бац, обгоняя грузовик. – Может, это его рук дело?

– Думаю, вы попали в самую точку, Бац-Бац, – произнесла графиня Крэк. – Но как нам его найти?

– Будем искать, – ответил Бац-Бац. – Может, я и не поражаю воображение своими габаритами, но тем не менее запросто могу выбить правду из человека. Предоставьте это мне. Мы вытащим Джета из пут закона!

Глава 7

Я позвонил в агентство "Орлиный глаз". – Они ушли, – сказал я. – Как вы могли их упустить?

– Мы не были готовы к такому, – ответил прокуренный голос. – Никому и в голову не придет искать преступника в суде, если не брать в расчет самих судей, конечно. Туда ведь не просто попасть. К тому моменту когда мои люди нашли нужный зал заседания, слушание уже закончилось. Но ничего страшного. Психо, Шизи и Словоблудинг предполагают, что в этом деле есть какой-то подвох. Сегодня утром они сказали мне, что раньше не было такого, чтобы их клиенты внезапно меняли решение, и им пришлось основательно пораскинуть мозгами, чтобы придумать, как составить новые иски. Они выдвинули новый вариант – изнасилование несовершеннолетней – и теперь собирают улики и так далее. Они увеличили награду для того, кто поможет упрятать эту женщину в Белльвью, до пятидесяти тысяч.

– Отлично, – сказал я, вновь обретая надежду.

– Да, слушайте. Похоже, вы, агенты ФБР, хорошо осведомлены об этом деле. Может, у вас есть ее фотография?

Ого! У меня была одна фотография Крэк. Копия ее фото на паспорте.

– Я немедленно доставлю ее вам, – сказал я.

Я повесил трубку, связался по радио с Ратом и потребовал, чтобы он зашел за фотографией и отнес ее.

– Кажется, мы наконец-то достали этого (…) офицера королевской службы, – сказал я, когда он явился. – Изнасилование несовершеннолетней.

– Это правда? – спросил Рат, пощипывая усы.

– С каких это пор в суде нужна правда? – съехидничал я.

– В земном суде? – спросил Рат. – Не нужна.

– Изнасилование несовершеннолетней – это очень серьезно. Виновника стерилизуют, и в ходе такой операции пациент нередко погибает. Ну а то, что от него остается, отправляют в тюрьму, пожизненно. Поделом этому (…)!

– Почему? – спросил Рат.

– Ты (…) идиот! – набросился я на него. – Он выполняет приказы Великого Совета. Он не аппаратчик. Он флотский! Он может получить приказ убить меня, запросто! Подумай об этом, Рат. Один неверный шаг, и я тебя в порошок сотру!

– Так изнасиловал он несовершеннолетнюю или нет? – спросил Рат. – Непохоже на него. Я следил за ним, и он производит впечатление порядочного человека. Не его вина, что мы потерпели поражение в "Ласковых пальмах". Виноваты вы, потому что не сумели все как следует спланировать.

– Виноваты проститутки в этом борделе! – накинулся я на этого идиота.

– Проститутки, институтки, – пробормотал Рат. – Ведь он же флотский. Так чего ж вы ждали? Но я вам скажу, там не было несовершеннолетних! У нас есть доказательства!

– Он с ума сходит от несовершеннолетних! – прорычал я. – А сейчас, (…) тебя, отнеси эту фотографию в агентство "Орлиный глаз".

Рат взял фотографию и взглянул на нее.

– Ого, – произнес он. – Это его девушка. Я ее видел однажды. Но на этой фотографии она на себя не похожа. Из всех женщин, что мне доводилось видеть, она – самая красивая. На планете Модон ни одна с ней не сравнится. Единственная женщина, которая может с ней поспорить, – это Хайтн Хеллер. Бедняга Терб сделал несколько снимков Хайти. Я как-то просматривал вещи Терба и нашел их. У этой девушки такой же разрез глаз. Она выглядит как настоящая аристократка с Манко, а они самые красивые…

– Черт (…) тебя, Рат! – рявкнул я. – Заткнись! Немедленно отнеси фото в "Орлиный глаз".

Рат убрал снимок в свой кейс. На пороге он обернулся и сказал:

– Вам никогда в жизни не удастся убедить меня, что офицер королевской службы, у которого есть такая красивая подружка, будет обращать внимание на несовершеннолетних, а тем более насиловать их!

Он быстро выскользнул за дверь, за мгновение до того, как в нее врезался брошенный мной стул. Какой негодяй! Просто счастье, что я держал его в ежовых рукавицах «аппаратной» дисциплины. Как смел он сомневаться, что Хеллер изнасиловал несовершеннолетнюю? Раз я сказал, значит, так оно и есть.

Я, в буквальном смысле слова, кипел.

А потому изо всех сил ударил видеоприбор Хеллера. Как жаль, что на нем нет кнопки, с помощью которой можно было бы ударить его самого. Это явное упущение. Мне нужно раз и навсегда покончить с ним, как это сделал Ломбар с антиманко.

От удара экран включился. Хеллер сидел в салоне и играл в покер с капитаном Биттсом, тренером и помощником.

– Никогда не подозревал, что в колоде должно быть пять тузов, – сказал Хеллер. – У меня три, а у вас два.

– Это специальная колода, – ответил капитан Биттс. – Видите, у меня все черви, значит, кон мой. – Он записал себе очки.

– Как мило с вашей стороны, что вы разрешили мне играть в кредит, – заметил Хеллер. – Сколько я уже проиграл?

– Ровно десять тысяч и тридцать три доллара, – ответил капитан Биттс.

– Думаю, мне надо пробежаться по палубе, – обратился Хеллер к тренеру, – пока у меня еще осталась обувь. – Он поднялся, тренер тоже встал. – Вечером мы снова сыграем, когда я немного приду в себя.

Я отвернулся. Я был рад, что он чувствует себя не в своей тарелке, насильник проклятый. Ему станет еще хуже, когда мы до него доберемся.

Великолепное будет зрелище, когда он предстанет перед судом по обвинению в изнасиловании несовершеннолетней!

В холле послышался шум. Я удивился. Дамы вернулись с работы. Разве уже так поздно?

Они вошли, снимая вещи и переговариваясь на повышенных тонах. Похоже, они были чем-то очень расстроены.

И Адора и Кенди говорили о психиатрах и употребляли слова из трех букв, которые совершенно не подходят для женских уст. Я решил, что они потрясены демонстрацией аборта, которую видели утром по моему экрану. Потом они перешли к психиатрическому регулированию рождаемости, и слово из трех букв зазвучало еще чаще.

– Мы должны бороться до последнего, – сказала Адора Бей, урожденная Щипли. – Поэтому нам надо все хорошенько обдумать.

Наверное, у меня был на редкость глупый вид, когда я в халате появился на пороге своей комнаты, потому что Адора пристально взглянула на меня.

Плохой знак.

– Присаживайся, муженек, – указывая на стул, велела она.

Я сел.

– Хватит нежничать, – сообщила она мне. – Мы все спланировали. На следующей неделе мы начинаем обращать в свою веру "голубых".

– Мужчин? – спросил я.

– Верно, – резко ответила она. – Пока мы заняты только половиной проблемы, дальше нам не продвинуться. Психиатры так натаскали этих (…), что они могут только развратничать и брать в рот. Банда (…) придурков-шовинистов! Вот тут ты нам и пригодишься.

– Потише! – произнес я. – Я не собираюсь иметь дело с «голубыми»! Я их не перевариваю. Меня тошнит даже при одной мысли о них.

– Ладно, перестань. Тебе нужно просто привлечь их к антилесбиянской кампании: пусть «голубые» стоят вокруг и смотрят, что они теряют.

– Ни в коем случае! – крикнул я. – Они возбудятся, схватят меня и изнасилуют в (…). Нет, мадам Щипли Бей. Нет и нет! Это мой окончательный ответ. Считайте, что я вышел из игры. Моей деятельности пришел конец. И нет смысла говорить об этом. Возьмите ружье. И пристрелите меня. Подайте на меня в суд за двоеженство. Но можете убираться к черту вместе со своими "голубыми".

Адора страшными глазами посмотрела на меня. Прищурилась. Она не терпела возражений.

– Так я и думала, что этим кончится. Я уже слышала твое мнение по этому поводу. Потому-то и приняла кое-какие меры предосторожности. Сейчас я тебе кое-что покажу. – Адора щелкнула пальцами: – Дай большой конверт, Кенди.

Кенди передала конверт. Открыв его, Адора Бей сказала:

– Эти снимки только что получены из одной частной фотостудии. – Она достала их.

Это были большие цветные фотографии 25 на 27 сантиметров.

– Вот, – сказала Адора, – это ты с Майком, а это ты с Милдред. Снимала Крошка. Великолепные цвета. Выглядят как настоящие, верно? Тела особенно хорошо получились!

– При чем здесь они? – подозрительно спросил я. – Мы говорили о «голубых», а тут, как видишь, женщины! Этого никто не сможет отрицать. Так что же это доказывает?

– Ничего особенного. Только то, что ты развратник. – И тут на ее лице появилась фальшивая улыбка. – Взгляни-ка лучше на это!

Я и Крошка!

На первой фотографии был запечатлен момент, когда она чуть не сбила меня с ног, но из-за развевающегося халата все выглядело так, словно я набросился на нее!

– А теперь полюбуйся номером два! – злорадно процедила Адора.

Я пытался отвести руки Крошки, но было похоже, словно я схватил ее!

– Хватит! – взвизгнул я. – Фотографии врут!

– Вот как? – злорадно ухмыльнулась Адора. – Посмотрим номер три!

С выражением ужаса на лице Крошка, казалось сопротивлялась сексуальному насилию. А на самом деле я пытался скинуть ее с себя!

– Нравится, а? – вопросила Адора, глядя на мое перекосившееся лицо. – Думаю, номер четыре должен тебе понравиться. Выглядит так реалистично.

Я выпучил глаза. Голос мой превратился в тонкий писк:

– Но она сама встала на колени! Я не заставлял ее! Я пытался ее поднять!

– Классная порнуха, – ухмыльнулась Кенди, глядя через мое плечо.

– Да, но мы ведь еще не закончили, – заметила Адора. – Взгляни на номер пять!

На снимке была изображена Крошка, отступавшая к кровати. На лице у нее застыло выражение ужаса. И опять все выглядело не так, как происходило на самом деле.

– Эй! – вскрикнул я. – Я пытался привести ее в чувство!

– По фотографии этого не скажешь! – зловеще улыбнулась Адора. – А вот и номер шесть!

Крошка лежала на кровати. А я схватил ее за растрепанный хвостик, чтобы не дать ей броситься на меня,

– А теперь попытайся кому-нибудь доказать, что ты не занимался развратом, – сказала Адора.

– Подождите! – крикнул я. – Фотоаппарат лжет.

– Фотоаппарат никогда не лжет, – заявила Адора. – Все на свете верят фотографиям.

– Крысы! – сказал я. – Вы же сами все видели. Вы прекрасно знаете, что ничего подобного не было. Я всего лишь пытался заставить ее вести себя прилично.

Адора улыбнулась леденящей душу улыбкой:

– По этим фотографиям совершенно ясно, что именно ты собирался делать, детка. Любой, кто взглянет на них, сразу это поймет. Вот почему ФБР всегда старается все сфотографировать. Суд и публика верят, что фотографии говорят только правду. Посмотри еще раз, – и она веером раскинула передо мной фотографии. – Вот совершенно неоспоримое доказательство сексуального насилия, разврата – короче говоря, изнасилования несовершеннолетней.

Меня захлестнула какая-то темная волна. Я мгновенно потерял сознание. Но Адора привела меня в чувство. Словно издалека, с громадного расстояния, продолжал звучать ее голос, и слова впивались в мой мозг, словно гвозди.

– Негативы находятся в надежном месте. По новым законам тебя следует стерилизовать, и скорее всего ты умрешь под хирургическим ножом, но даже если выживешь, то многолетнее тюремное заключение тебе обеспечено, а там тебя каждый день будут насиловать сокамерники, как это обычно водится в федеральных тюрьмах. У тебя нет ни малейшего шанса отвертеться от наказания за изнасилование несовершеннолетней.

Мой мозг отказывался работать. Это должно было произойти с Хеллером! Не со мной! Нет, со мной этого не должно было случиться! Как могла судьба допустить подобную роковую ошибку?

Комната плыла у меня перед глазами. Потом меня охватил новый приступ паники. Я замер:

– Вы… вы ведь не выдали меня, верно?

– Пока нет. Но поскольку я уже поняла, как работают твои тупые мозги, то приняла меры предосторожности. Раскрой глаза и прочти это. – Адора что-то сунула мне под нос.

Бумажка оказалась официальным документом:

"ПОСТАНОВЛЕНИЕ ВЕРХОВНОГО СУДА

Поскольку первая сторона КРОШКА БУФЕР находится под защитой данного суда, а вторая сторона СУЛТАН-БЕЙ, известный под псевдонимом ИНКС-ВИТЧ или под любым другим псевдонимом, имеет основания желать первой стороне СМЕРТИ, то суд настоящим документом выносит запрет на УБИЙСТВО первой стороны.

Если в срок, назначенный судом (каковой может быть определен произвольно), первая сторона КРОШКА БУФЕР не будет обнаружена, а вышеупомянутый СУЛТАН-БЕЙ, он же ИНКСВИТЧ, даже если он примет на себя другой псевдоним, не сможет предоставить первую сторону в распоряжение суда живой и невредимой в приемлемое для суда время, он автоматически считается совершившим УБИЙСТВО первой стороны и будет признан виновным в УБИЙСТВЕ ПЕРВОЙ СТЕПЕНИ ТЯЖЕСТИ.

Кувалдер Твист, судья, член Верховного суда".

Я сидел, дрожа, пригвожденный к месту этим ужасным документом. Самое простое, если верить учебникам Аппарата, решение оказалось мне недоступным!

Было слишком поздно убивать Крошку! Я упустил свой шанс!

– Пожалуйста, обрати внимание, – сказала Адора, – что я отдала тебе эту бумагу, а значит, ты получил ее в законном порядке, и сей факт будет учитываться на суде. Таким образом, у тебя нет выбора. Ты будешьсотрудничать с нами в деле дегомосексуализации гомосексуалистов. Мы начнем осуществление нашей программы на следующей неделе. И ты сделаешь то, что обязан сделать, или отправишься в федеральную тюрьму, и там тебя каждый день будут насиловать сокамерники. Итак, через семь дней мы начинаем – и никаких отговорок.

А теперь пойди прими душ и подготовься к встрече с сегодняшними девочками. Ты весь покрылся потом, и от тебя несет.

Несло от меня резким, кисловатым запахом панического страха.

В этот момент я понял, что, невзирая на любые обстоятельства, должен сбежать. И у меня осталась всего одна неделя.

Что мог я сделать за эту неделю?

Я должен был собрать все свои силы!