Найди себя!, или Ключ к изменению своей судьбы

Глава 5. Отец и мать это главные условия вашей задачи

— Кто начнет сегодня?

— Я сегодня ругалась матом. Были ситуации, когда я мысленно ругалась.

— Есть разные уровни творения. Можно что-то делать мысленно, а можно это реализовать физически. Можно о чём-то думать, но не делать этого. Можно о чём-то думать, говорить об этом, затем делать это. Так завершается акт творения. Кого же ты ругала?

— Сегодня выходной, но мне сказали, что нужно приехать поработать. Я соответственно ругалась с руководством из-за того, что вызвали в выходной день.

— Хорошо. Ругай руководство сейчас. Ты сейчас говоришь тихим голосом, и это указывает на то, что ты не проявляешь свои чувства полностью. Говори громко и с чувством. Выражай свое состояние!

— Я не знаю, что делать.

— Ты не хочешь проявлять свое состояние. У тебя есть состояние раздражения, неприязни, ненависти.

— Безразличия.

— Безразличие это форма защиты, чтобы не видеть свое тягостное состояние. Безразличие — это, когда ты не делаешь различения, то есть все без различий. Все одинаково серо. Я предлагаю тебе сделать различение через проявление одной из сторон своих двойственностей. Сейчас ты находишься в состоянии — никакая. Мы начали активизировать твою двойственность, чтобы ты проявила себя как-то.

— Я раздраженная.

— Проявляй свою раздражительность.

— Как проявлять?

— Как работает твой ум? Сейчас он констатирует факт — «я раздраженная». Проявлять же раздражительность — это кричать, ругаться, ломать все вокруг. А ты так тихо, спокойно говоришь, что ты раздражительная, и зеваешь. Ты улавливаешь разницу?

— Об этом не надо говорить. Это делается и все.

— Вот и прояви свою раздражительность. Ругай начальство за то, что вызвали тебя на работу в выходной день.

— Охренели, я устала.

— Ты хочешь быть приятной для всех и во всех отношениях. Фактически, тебя и нет, ты — соответствие чьих-то представлений и ожиданий. Прояви свое отношение к работе в выходной день. Или тебя снова надо бить? Ты говоришь, что не будешь ругаться, потому что не видишь цели. Я предлагаю выражать состояние. То, что есть в тебе. Цель — это выразить свое состояние. Какое у тебя состояние?

— Раздраженное.

— Выражай его, на меня выражай. Я ведь тебя уже достал.

— Может быть потом? Я не могу же это всё выражать.

— Можешь. Тебе надо выразить свое состояние. Что происходит с людьми? Они не выражают свои состояния, а только ментализируют, поэтому никогда не находятся в настоящем моменте. Настоящий момент — это настоящее состояние, а ты его даже не чувствуешь. А если и начинаешь чувствовать, то не можешь выразить.

— Вы же ничего плохого не сделали.

— Хорошо. Чего ты больше всего боишься из того, что я могу сделать?

— Да не боюсь я ничего.

— Вообще ничего не боишься?

— Если будешь бить, будет страшно.

— А я буду бить и ногами.

— А я не буду защищаться.

— Не будешь? Но ты же боишься. Или хочешь этого?

— О! Выходит, что хочу.

— Обратите внимание — это парадокс. То, чего мы боимся, это то, чего мы и хотим. Можно поставить знак равенства между страхом чего-то и желанием этого. Причина возникновения страха — это взаимодействие сторон дуальностей. Одна сторона дуальности хочет одного, а вторая сторона хочет противоположного. Одна сторона сознательно не хочет и боится удара, а вторая, подсознательная сторона, как раз этого и хочет.

— Что с этим делать?

— Это необходимо почувствовать и осознать. Я тебе создаю возможность прочувствовать это. Я тебя сейчас буду бить.

— Я буду плакать. И что же интересного в этом?

— Тебе же нравится это. Необходимо, чтобы ты начала делать различения. Ты не чувствуешь, что такое гладить и что такое бить. У тебя нет различения.

— Потому что я не даю себе чувствовать второе.

— Ты не даешь себе чувствовать ни первое, ни второе. Они же взаимосвязаны. Если ты разрешишь себе чувствовать одно, то откроется и второе.

— Позволь мне проявить это в жизни.

— В какой жизни?

— Где-то вне семинара.

— Все происходит здесь.

— Если здесь на меня кто-то накричит или ударит, то я отвечу.

— Кто хочет ее ударить?

— Не надо. Это уже не интересно.

— Вот видите, проявляет. Говори.

— Надо было еще одежду порвать. Да пошел ты, урод!

— Вот ни хрена себе. Значит еще не все. Добавить?

— Таня, проговаривай и вспоминай.

— Что проговаривать, опять буду реветь. Это просто супер.

— Реви. Плачь, ругайся. Именно здесь ты можешь открыть свои чувства. Иначе ты будешь жить в подавленном состоянии. Вспоминай, у тебя есть болевой опыт аналогичных ситуаций в жизни.

— Не знаю, с чем они могут быть связаны.

— Они аналогичны. Кто-то тебя бьет, кто-то рвет на тебе одежду.

— Меня мама сильно била за то, что я потеряла ключи от квартиры. Она меня била так, что я описалась, так мне было больно. Еще раз била скакалкой, это было очень больно. Когда родители разводились, мне тоже было очень больно. Тогда меня никто не бил, наоборот, я сама хотела выпрыгнуть с пятого этажа.

— Почему было больно?

— Мама ушла к другому человеку, у меня было ощущение, что она меня бросила.

— Ощущение, что она предала тебя. Ты осталась с отцом?

— У нас семья из пяти человек. Мама, папа, брат и две сестры. Мы с мамой очень похожи и с рождения были вместе. Старшая сестра похожа на отца, и мы разделились. Брат мой от другого отца. Когда мама ушла, она бросила меня. Отец как-то холодно относился ко мне. Мы с ним не общаемся. Я оказалась одна.

— В каком это возрасте случилось?

— Мне было одиннадцать лет.

— Ты так одна и живешь?

— Сейчас я живу с мамой, но без отца.

— Какое отношение у тебя к отцу?

— Он слабый человек.

— В чём его слабость?

— Дело в том, что он пьет. Когда ушла мать, он пережил это, наверняка он не верил, что это серьезно. Он ее любит, но не может вернуть. Поэтому мне его жалко.

— Какое отношение к отчиму?

— Скорее всего, негативное.

— Что тебе не нравится в нем?

— Мне не нравится, что он не может отстоять какие-то свои интересы. Тоже какой-то слабый.

— Что именно? Какие интересы?

— Мама ему говорит: «Не лучше ли съездить к этим людям в один день, а не растягивать это на каждый день по одному человеку». Он даже сам не может решить, как ему поступить. Все решает мама. Он соглашается, но делает как-то странно. Он какой-то не такой. Он не может сказать, что сам знает, как и что делать, к кому и сколько раз ездить. Не способен настоять на своем.

— Какое у тебя отношение к маме?

— Она много работает, много страдает, потому что любит другого, а живет с этим.

— Мама проявляет мужчину и встречает мужчин, проявляющих женщин. Они слабые. Плачут, пьют, безропотно подчиняются ей. Какую модель поведения взяла ты? Ты должна была выбрать модель поведения отца или матери. Их модели поведения противоположные, и их не совмещение в тебе создает внутренние проблемы, отраженные вовне.

— Я думаю, что у меня модель поведения мамина.

— Если модель поведения матери, то ты бежишь от проблем в работу.

— Да. Сейчас на первом месте работа, больше нет ничего более интересного.

— Твое отношение к мужчинам сложилось, исходя из того, что они слабые и общаться с ними муторно. Такое отношение заложила тебе твоя мать. Твоя мать — женщина по телу, но проявляет модель поведения мужчины, а отец — мужчина по телу, но проявляет модель поведения женщины. Произошло смешение, поэтому ты пока не можешь сделать различения. Отношение к отцу, проявлявшему модель поведения женщины, у тебя отрицательное. Он слабый неудачник. Мать у тебя проявляет модель поведения мужчины. Она сильная, но несчастная.

— Я бы не сказала, что отец — неудачник. Всё, что он хочет — имеет.

— В материальном смысле — да. А в смысле отношений с женщинами. Он хочет быть с матерью, а не может. Они не могут быть друг с другом, потому что нет партнерства между мужчиной и женщиной.

— Последнее время мама стала говорить, что готова вернуться к отцу.

— Если они и сойдутся снова, то ты представляешь, что это за жизнь будет. Счастья там не будет.

— Я не могу себе даже представить это.

— Но это всё в тебе. Твой персонаж получил такой сценарий. Его нужно осознать и только так из него можно выйти, но это очень не просто. Получается, что тебя ждет нечто подобное, что и мать. Отношения с мужчинами будут подобны тем, что у матери. Мужчина будет слабый, проявляющий модель поведения женщины, желающий быть с тобой, но ты не захочешь быть с ним. Что ты сейчас чувствуешь?

— Хочу выйти из комнаты.

— Пожалуйста.

— Если не осознавать себя, то каждый обречен на повторение сценария, заложенного родителями. Сценарий будет реализовываться с максимальной точностью. Выйти из сценария можно, только полностью осознав его, но это требует понимания и видения работы всей матрицы дуального восприятия. Каждый сценарий, заложенный в человека, рожденным в данной дуальной реальности, есть сценарий разделения. Для каждого человека сценарии разные, но по сути наличия в каждом из них борьбы противоположностей — они одинаковы. Старая матрица это матрица разделенного восприятия или борьбы противоположностей. Необходимо осознать сам принцип действия старой матрицы, только так можно перейти от борьбы противоположностей в себе к их сотрудничеству и партнерству. Осознать принцип старой матрицы можно только через исследование своей личности. Предметом исследования является не чья-то, а собственная личность. Исследуя свою дуальную личность, можно увидеть всю старую матрицу борьбы противоположностей. Это и есть основное на данном этапе нашего процесса.

— У меня тоже очень похожая ситуация. Мама проявляет модель поведения мужчины, а отец слабый, безвольный, проявляет модель поведения женщины. Мама мне говорила, что любила всего лишь одного человека в своей жизни. Он ее бросил, поэтому она решила связать свою жизнь с человеком, который будет любить ее, но она его будет ценить меньше, чем он ее. Вот она нашла отца. Ей с ним спокойно, надежно. Мой персонаж повторяет ту же модель. Человек, который мне нравится, не реагирует на меня. Всегда присутствует страх, что он меня бросит. Когда я смотрю на жизнь матери, мне ее вариант не интересен. Получается, что я вообще не могу выйти из этого.

— Мать ведет себя как насильник, а отец — жертва. Но насильник и жертва есть две стороны одной медали. Жертва насилует насильника собственной жертвенностью.

— Отец принимает свою роль жертвы. Мать принимает роль насильника. Он всегда ждет от нее руководства к действию и выполняет это. Слаженная команда, я так их назвала. Он говорит, что без жены он не знает, что и как делать.

— Но это отношения двух заключенных, связанных наручниками. Это совсем не значит, что они счастливы. Этот сценарий заложен и в тебе.

— Есть такой момент, что мать не принимает секс с отцом. Ей приятно с ним говорить, обнимать, но секс для нее просто мучение. Она создала себе болезнь половых органов и рада тому, что не надо заниматься с ним сексом. Она со слезами говорила, что ей всегда было противно заниматься сексом. У нее к нему сексуальное отвращение, и она даже не знает почему.

— Теперь посмотри на свой сценарий, он у тебя точно такой же. Может быть, еще не в такой степени, но у тебя всё еще впереди. Повторяю еще раз. Сценарий персонажа получен через родителей. Усвоены обе стороны поведения: и матери, и отца, причем, одна из них выбрана как сознательная, а другая как подсознательная. Мы притягиваем соответствующих актеров и разыгрываем тот же сценарий, что и у отца с матерью. В этом иллюзорном мире есть представление о том, что человек имеет выбор, что может достичь того, что хочет, и не делать того, что не хочет. Что у него есть свобода, и он может изменить что-то в своей жизни. Что человек понимает, кто он и чего хочет, но, по сути, всё это иллюзия. Не осознающий себя человек протащится по жизни, полностью повторив сценарий своих родителей, хотя и с другой аранжировкой.

— У нас такая же ситуация. Мой отец тоже слабый, он долго терпит, но вспышки гнева, ярости огромных размеров. С детства запомнились такие сцены. Я считаю, что мой муж тоже слабый, хотя и не дерется, но пьет.

— Агрессия твоего отца направлена наружу, а у твоего мужа — во внутрь себя.

— Да, у мужа агрессия идет внутрь.

— Сила и слабость — это две стороны одной медали. Обычно силой награждают мужчину. Но слабая женщина сделает так, что сильный мужчина реализует ее желание.

— Меня очень зацепило предательство матери.

— Что такое предательство?

— В данном случае, мы называем предательство, хотя она сделала свой выбор, но мы ее обвиняем за то, что она сделала свой выбор.

— Спящий человек не может сделать никакого выбора. «Мать выбрала другого мужчину. Отец как жертва остался не у дел». Это вами называется предательством.

— Я прочувствовала эту девочку.

— Девочка — это ребенок, который отражает конфликт между отцом и матерью. Внутри ее уже заложен тот же конфликт. Есть ли это предательство? И что такое предательство?

— Я не знаю. Мне тогда казалось, что мама и папа — очень родные.

— Это с точки зрения тебя, как ребенка, но не с их точки зрения друг на друга. Есть особенность, заключающаяся в том, что, если ты отец, то это на всю жизнь, и, если мать, то это тоже на всю жизнь. Этого никто не изменит, но отношения мужа и жены подвержены изменению через развод и соединение с другими партнерами. Ребенок воспринимает отца и мать как целое, хотя родители не воспринимают себя так. Они соединились для продолжения рода, это подобно тому, что делают животные.

— И мы это называем любовью. Приукрашивая такие отношения традиционными ухаживаниями, романтическими фантазиями и прочими брачными атрибутами, внесенными обусловленным умом.

— В данной реальности социальное животное — человек называет это любовью. Животное это вообще никак не называет. Продукт соединения двух разных полов — ребенок, он чувствует боль в связи с теми конфликтами, которые возникают у его отца и матери. В его восприятии родители являются целым.

— Почему люди вступают в брак? Есть представление, что до определенного возраста девушка — девственница, а потом она должна выйти замуж и обязательно родить детей. Тогда она полноправная гражданка и соответствует данному обществу. Если ты долго не выходишь замуж, то ты уже старая дева, никому не интересна и не нужна. Кроме того, было вбито очень жесткое представление, что замуж нужно выходить обязательно девственницей. Если ты выходишь замуж не девушкой, то муж тебя выгонит, опозорив публично, что ты грязная шлюха. Иметь внебрачные половые связи очень грязно и пошло. Мне с детства вбивалось родителями, что это что-то очень грязное, мерзкое и заразное. Это очень жестоко вбивалось в сознание девочек, да и мальчиков тоже.

— Так что такое любовь? Когда девушка на выданье ждет своего суженого, бегает на свидание, называет это любовью, у нее какие-то грезы по этому поводу. Это просто инстинкт размножения чисто животного происхождения. Это вызвано инстинктом продолжения рода, а подкреплено социальной аранжировкой, зависящей от культуры. Получается, что ребенок переживает конфликт отца и матери, и это есть в каждой семье.

— Я плохо помню, но когда была маленькой, то меня отец очень любил. Играл со мной. Когда он приходил с работы, я кидалась к нему, он брал меня на руки и подбрасывал высоко над собой. Мама стала на него наезжать, потому что ей сказали, что он гуляет на стороне. Он приходил с работы раздраженный, зная, что она его будет пилить. Я к нему кидаюсь, чтобы он взял меня на ручки, но он как-то сдержанно ко мне стал относиться. Я говорила: «Папа возьми Ольку». Он говорил, что умоется и возьмет меня. «Подожди, вот поем и возьму тебя». Я брала маленький стульчик, и сама залезала к нему на руки. Он не выдерживал и начинал играть со мной, говоря ласковые слова. Мама всё-таки выгнала отца из-за своих подозрений. Мой отец был немец, моложе матери на десять лет. Мама русская. У бабушки два сына погибли в войну. Она ненавидела отца за то, что он немец, да еще приходили искалеченные люди с фронта. Бабушка пилила и позорила маму за то, что она вышла за немца, да еще он моложе ее, говоря, что он ее бросит. Я взяла модель поведения бабушки, у нас бабушка была командующей. Мама ее боялась и слушалась.

— Да, но у твоей матери есть модель поведения бабушки. В матери и в отце есть все.

— У меня отца нет, мне было два года, когда мама его выгнала. И узнала я его только после восьмого класса. Училась в девятом и десятом классе, живя уже у отца с его женой. Он у меня такой веселый, разбитной, ласковый и добрый. Сейчас я только поняла, что и его вторая жена проявляла модель поведения мужчины. Он ее слушался и побаивался. Называл ее мама-Шура. Я ориентировалась на лидера, кто в доме хозяин. Бабушка была властная, у нее была мужицкая сметка и хватка, она умела делать то, что не каждый мужчина может.

— Модель поведения берется у одного из родителей и, исходя из нее, оценивается поведение другого родителя.

— Отец плохой, потому что он изменщик, бабник, кобель, — так его мама называла. Бабушка сильная, властная, и мама ее боялась.

— Я точно знаю, что выбрала модель поведения отца. Когда мне было шесть лет, мать ушла из жизни. Я вообще не помню мать, стерто из памяти.

— Вот еще сценарий. Обратите внимание, что здесь все сценарии драматические, иногда драматические до крайности.

— Я сейчас посмотрела, оказывается, моя дочь проявляет модель поведения мужчины, и обе невестки тоже проявляют модель поведения мужчины. Сыновья и зять, напротив, проявляют модель поведения женщины. Мягкие, покладистые, покорные. Что это такое вообще? Муж у меня был тоже мягкий, нежный, заботливый, очень ласковый. Я — жесткая, капризная, властная.

— Вот и смотрите. Я понимаю, что мы прикасаемся к чему-то очень болезненному, что и является опытом личности. Поэтому необходимо разотождествление с личностью, для того чтобы ее изучать. Если вы в личности, то это море слез, и вы не сможете понимать, почему так жестоко с вами обошлись. Разотождествление не произойдет сразу, оно происходит постепенно, будет много болевых моментов. Когда пойдут вспоминания из прошлого, их надо осознавать. Иначе не разобраться с принципами действия старой матрицы.

— У меня такое чувство, что в связи с этим перекрываются сексуальная и эмоциональная энергия. Идет только чистый ум.

— Ум и учит.

— Да. Каждый ребенок получает свой болевой опыт, связанный с конфликтом матери и отца. Этого никто избежать не может. Этот опыт настолько болевой, что ребенок пытается его закапсулировать, спрятать и забыть. Когда ребенок капсулирует болевой опыт, испытываемый как очень сильное страдание, он фактически снижает диапазон своей чувственной сферы. Постоянно укрепляя капсулу за счет снижения диапазона чувственной сферы, он начинает использовать обусловленный ум и абстрактные понятия. Вместо естественного проживания раздражения, обиды, осуждения или вины, вы начинаете заводить абстрактные разговоры. Такая подмена чувств умозаключениями приводит к депрессии. Что же происходит? Маятник эмоциональной сферы постоянно должен раскачиваться от осуждения к чувству вины и обратно. Есть хронически депрессивные люди, маятник проявления эмоций застрял у них в одном положении — «все плохо». Такой человек постоянно осуждает кого-то или себя. Он заблокировал эмоциональный центр в одном положении. Что мы здесь делаем? Мы раскрываем капсулы с накопленным болевым опытом, давая возможность сжатым чувствам выйти наружу. Это происходит ровно настолько, насколько вы способны выдержать в данный момент. Вы не войдете в болевой опыт больше, чем можете выдержать. К своему болевому опыту придется возвращаться неоднократно, снова и снова перепроживая его, снимая защиты слой за слоем. Так вы восстанавливаете свою эмоциональную сферу.

Как мы уже говорили, выход из дуального, разделенного восприятия идет через самую глубину сердца. В самой глубине сердца эмоциональный центр связан с Безусловной Любовью. Именно до него и нужно дойти. Снятие защит происходит через понимание работы обусловленного ума, то есть через Осознание. Без Осознания вы не сможете понять, почему так живете. Именно для снятия введенных вами в эмоциональную сферу защит и требуется то, что я называю самоисследование. Вы начинаете их снимать и снимаете столько, сколько вы поняли на уровне Осознания. В конечном счете, вы увеличиваете диапазон чувствительности эмоционального центра. Осознавая, вы увеличиваете частоту вибраций интеллектуального центра, а, снимая защиты, вы увеличиваете частоту вибраций эмоционального центра. В конечном счете, происходит соединение Осознания и Безусловной Любви, то есть Ума и Сердца. Этот путь состоит из множества шагов. Только так и возможно Просветление. Сделать это можете только вы сами. Для этого нужна возможность, которой является группа, и ведущий, знающий как это происходит. Только так можно подойти к просветлению. Повторяю, основным в этом является прикосновение к болевому опыту.

Таня, ты можешь сейчас сказать, зачем тебе нужно то, чем мы здесь занимаемся? Что ты в этом смысле поняла? Ты до этого спрашивала: «Зачем меня надо бить? Я буду плакать». Ты можешь сказать, что мы только разворошили в тебе боль, или ты уже понимаешь, зачем мы это делали?

— Это делается затем, что, переживая боль, я от нее освобождаюсь.

— Да. Ты от нее будешь освобождаться, но для этого необходимо перепрожить прошлые болевые моменты, а так же знать, зачем ты это делаешь. В нашем процессе нельзя останавливаться. Мы всё время движемся. Снятие защит эмоционального центра и есть на данный период основное, что нам надо делать. Освобождение эмоциональной сферы необходимо для соединения с «Мы». Этот путь надо пройти каждому. Что у тебя сейчас происходит?

— Мне захотелось быть в лесу, кричать, орать и бить деревья, чтобы вся вселенная услышала.

— Хорошо. Ты можешь это выразить здесь?

— Здесь кричать? Опять вся в слезах.

— Проговаривай это, плачь. Здесь все проходят через боль и слезы. Если тебе хочется плакать, так плачь. Разреши себе плакать — выход идет через слезы. Когда тебя били, ты переживала себя как мать или как отца?

— Когда меня били, я переживала себя как отца.

— Теперь ты можешь прочувствовать, что чувствовал твой отец? Понять боль отца и боль матери очень важно. Мать била, но ей было так же больно. Нам необходимо соединить отца и мать, они заложили две половины нашего сценария. Эти сценарии противоположны и именно они создают внутренний конфликт. Для его понимания необходимо прочувствовать, что чувствовал каждый из родителей. Ни один из них не плохой и не хороший, они оба несчастны, так как не понимали, что происходит. В данной реальности, выбирая модель поведения одного из родителей, мы внутренне осуждаем и не принимаем модель поведения второго. Именно так разделенность передается по наследству. Кто из вас считает плохим кого-то из своих родителей?

— Я считаю плохими обоих родителей.

— С точки зрения отца — мать плохая, а с точки зрения матери — отец плохой.

— У меня мать хуже, чем отец.

— Ты приняла модель поведения отца и осуждаешь поведение матери.

— Мне кажется, что для меня очень тяжело осуждать, но иногда осуждение прорывается и очень сильно. Моя мама — осуждающая.

— Необходимо разобраться с вашим отношением к родителям. Кого из родителей вы осуждаете?

— Я своего отца никогда не видела и не знаю. У меня — отчим, и я считаю его слабым. Он алкоголик, бьет мать. Защищая мать, я поцарапанная иду в школу и бравирую этим, что мне всё равно. Меня кошки оцарапали. Я не хочу видеть другую сторону, мне же стыдно, что у меня такой отчим. Я бравирую тем, что отличница, хорошая и меня все любят, чтобы не чувствовать стыда. Отчим намного моложе мамы. Он сейчас серьезно болен, она ухаживает за ним как за сыном. Отец, по рассказам матери, живет где-то в Прибалтике. Мама говорит, что он пьет, и был судим за кражу какой-то мелочи. Осуждаю ли я отца — не знаю. Наверное, есть осуждение, но очень глубоко скрытое, что я его не вижу. Я прочувствовала страх, когда Аня с Таней дрались. Когда я сама за рулем, то чувствую себя спокойно, но когда еду с кем-то, то испытываю страх. Оказывается, я боюсь не самой смерти, а травм, увечья. Опять будут операции, хотя я их и творю себе. Мое тело все изрезанное. Еще. Все эти дни я сидела и молчала, внешне показывая презрение, а внутри восхищалась всеми. Вышла сторона дуальности — восхищение. Еще стороны дуальности «сильный — слабый». Получается, что сильный пьет… Первый муж слабый, не пьет, любит меня, но уходит к другой женщине, называет ее красавицей. Я считаюсь серой мышкой. Я начинаю пить, не могу ему признаться в том, что люблю его. Наверное, несу бред, но меня прорвало.

— Когда прорывает, то надо говорить и не пытаться подавить себя.

— Сильный — слабый, пьющий — трезвый. У меня идет сильное осуждение себя за алкоголизм. Сейчас я почувствовала свое сопротивление говорить. Когда выходишь в состояние вне ума, то состояние эйфории и благодати. Все видишь, такая легкость. Я предлагаю человеку поделиться, но сама не хочу. Возвращаясь сюда, я ни с кем не делюсь. Я закрываюсь, потому что вторую сторону себя я не вижу. Вспоминаю лишь состояние выхода из обусловленного ума, это классно, здорово, когда видишь все роли, это не передать.

— Это всего лишь эпизод, но далее ты снова попадаешь в свой сценарий, а, находясь в нем, не будешь видеть выхода.

— Идешь и не знаешь, что там, страшно. Еще хочу рассказать, что ездила в Прибалтику к Рэде. Вижу, что с ней что-то происходит. Ее колбасит, трясет, идут какие-то вибрации, но я не понимаю, то есть не включаюсь в ее состояние. У меня другие задачи — посмотреть город. Я не включаюсь в ее сумасшествие, считая, что это ее сумасшествие. Позднее понимаю, что не принимаю свою часть. Я, несмотря на ее состояние, спрашиваю ее, для чего же она меня пригласила. Если показать город, так покажи. Увидела свое пренебрежение или презрение по отношению к ней.

— «Я то не такая, она сумасшедшая, а я нет».

— Я видела, что человек просит о помощи. Я ей предложила, чтобы она выразила свою ненависть, агрессию и те чувства, что ее переполняют, но она сказала, что боится выражать это. Я предложила ей наорать на меня, побить или еще что-то, но она панически отказалась. Позднее я увидела, что была не готова принять свою сумасшедшую часть.

— Вас почему-то притянуло друг к другу. Тебе нужен сумасшедший рядом, чтобы ты могла проецировать на него свое сумасшествие. Тогда у тебя возникает иллюзия, что ты не сумасшедшая.

— Я выдержала там всего три дня, просто сбежала от самой себя. Я всю жизнь осуждала курение травки, считая это чем-то плохим. Попробовала и считаю, что освободилась от этого.

— Это иллюзия освобождения. Откуда возникает осуждение? Мы получаем сценарий жизни от отца и матери. Если ты принимаешь сценарий матери, то начинаешь осуждать в людях то, что она осуждала в отце. Если ты принимаешь сценарий отца, то осуждаешь в людях то, что осуждал отец в матери. Вам нужно увидеть мать и отца, понять в себе, какую сторону их общего сценария вы взяли, а какую осуждаете. Вам нужно прожить сторону, отверженную вами. Вам нужно прожить и прочувствовать то, что чувствовали ваш отец и ваша мать. Вы осуждаете родителей, считая, что этого нет в вас, но это в вас есть, именно поэтому вы и осуждаете.

— Я чувствую, что взяла модель поведения матери.

— Ты взяла модель поведения матери. Мать осуждала отца?

— Да.

— Получается, что ты осуждаешь в людях то, что мать осуждала в отце. Тебе нужно прочувствовать состояние отца, найти в себе свою жертву, вторую свою часть и понять, что же она чувствует.

— Я сейчас поняла, что вела себя как мать, потому что изначально находилась в состоянии отца. Я это четко сейчас вижу и чувствую.

— Что ты хотела сейчас сказать?

— Во мне сейчас не конфликтуют отец и мать.

— Если не конфликтуют, то ты уже просветленная.

— Родители не конфликтуют, но конфликтую я с матерью.

— Вот он — твой сумасшедший дом. Ты сейчас бредишь.

— Если я не знаю отца, то осуждаю отца, которого не видела?

— Хорошо. Рассматривай поведение отчима.

— Отчим слабый и пьет.

— Так и отец, судя по твоему рассказу, такой же. Ты считаешь, что он слабый, пьет, и поэтому ты его ненавидишь, вот и весь твой рассказ об отце. Я предлагаю не определять поведение отца, вводя его в категорию «слабый — сильный». Ваш отец в вас, и вам надо прожить его, тогда вы начнете его понимать. То, что вы сейчас говорите об отце, показывает на то, что вы вообще не понимаете, кто он и что переживал. Он же прожил целую жизнь, в которой было очень много переживаний. Вы же говорите о нем только то, что он пьяный и слабый. Чувствуете ли вы, почему он пьет? Вам это необходимо почувствовать в отношении собственного отца, и тогда вы сможете о нем сказать что-то другое.

— Я сейчас думаю, что мне и пить не хочется, потому что напьешься, расслабишься и начнешь плакать и жалеть себя.

— Понимаете ли вы, о чём я сейчас говорю? Я говорю, что вам надо прочувствовать отца и мать через состояния прожитые ими. Что вы сейчас можете сказать о своих родителях?

— Моя мать проживала страх. Она боялась проявляться, не знала вообще, что такое сексуальные отношения. У нее были представления о том, что женщина — это хозяйка. Она исполняла свой долг. Отец искал другого. Мама осуждала отца за его полигамность и за то, что он пьет. Она категорически не принимала это.

— Почему отец пил?

— Потому что мать холодная и потому что только хозяйка и еще хорошая мать, родившая троих детей.

— Что такое хорошая мать?

— У нее представление, что она родила ему троих детей, двух сыновей и дочь. Она исполнила долг, и что она не какая-то бесплодная, а здоровая и плодовитая.

— Кому она рожала, себе или ему? Почему она считала, что рожала ему? Ты рассказывала, что залезала отцу на колени, но он не хотел тебя гладить. Что не позволяло ему погладить тебя?

— Из-за матери.

— Это что, показатель хорошей матери? Мать, делающая так, что отец не может гладить ребенка, это хорошая мать? Или она хорошая потому, что рожает ему детей, и чем больше рожает, тем она лучше.

— У нее было представление, что она вышла замуж, для того чтобы родить детей, ухаживать за мужем и детьми, а именно кормить, готовить, содержать жилье в чистоте и порядке.

— Получается, что хорошая мать, это та, которая рожает каждый год. А она понимает, как создает отношение отца к детям? Если ребенок чувствует, что в присутствии матери отец не должен гладить его, то у него возникает большой внутренний конфликт. Он не понимает, почему так происходит. Оказывается, что хорошая мать не дает отцу гладить своего ребенка.

— Ну, так уж и не дает, она же его не оттаскивала от меня. Может быть своим поведением или намеками делала это.

— Она делает что-то, что приводит к тому, что он тебя не может погладить. Она ненавидит отца и не хочет, чтобы ребенок проявлял к нему то, что она не хочет проявлять к нему сама.

— Да. Так оно и есть.

— Конфликт между отцом и матерью глыбой наваливается на ребенка. Война между отцом и матерью идет через ребенка. Ребенок в полной мере проживает ее.

— Я себя считала идеальной женой и идеальной матерью. Оказывается, что я всегда осуждала его за то, что я всё делаю и для мужа, и для ребенка, они же только смотрят фильм. Можно было бы вместе с ними сесть и смотреть фильм, так нет. Я то штопаю, то глажу, то готовлю, короче — идеальная. Потом я увидела другую сторону. Постоянное доказывание, что я хорошая мать. Материальная сторона хорошая, папа обеспечивает. Я же считала себя духовной.

— Что такое хорошая мать? Я вторгаюсь в ваши рассказы, для того чтобы внести ясность.

— Я бы хотела разобраться, кого же я осуждаю. Я помню, что в детстве я осуждала мать. Отец приходил домой пьяный, но он добрый, хороший, а мать злая, ругается и не пускает его домой. Мама бьет папу, а я плакала, зачем она его бьет. Он был добрый, беззащитный. Сейчас у меня идет осуждение отца за слабость. Что он не может защититься и за то, что он пьет.

— У тебя идет осуждение за слабость.

— Я осуждаю себя за холодность и за слабость.

— Осуждение себя за слабость происходит в момент, когда ты считаешь, что ты сильная. Сознательно ты себя идентифицируешь с частью «сильная». Когда ты слабая, то осуждаешь сильных.

— Когда я слаба, то осуждаю тех, кто причиняет мне боль. Я осуждаю его как насильника.

— Сначала ты осуждала мать с точки зрения отца, теперь ты осуждаешь отца с точки зрения матери. Отец пьяный, слабый. Получается, что слабый — это добрый. Обратите внимание на то, что в сценариях каждого человека совершенно разные представления о том, что такое слабый. Это добрый, хороший и так далее, хотя слова используются одни и те же. Насыщение смыслом того, о чём вы говорите, идет из вашего опыта.

— У меня добрый — это слабый.

— У меня добрый — это ласковый, нежный.

— Добрый — это беззащитный.

— Добрый — это злой.

— Вот и смотрите. Поэтому единственный способ внести ясность в ваши представления — это четкое видение закономерностей и постоянное показывание их вам, что я и делаю.

— Я так понимаю, что и мать, и отец оба слабые, только потому, что не выполняют своих желаний. Не могут достичь того, что хотят. Отец хочет, но не может быть с мамой, а мама делает не то, что действительно желает.

— Это конфликтная ситуация. Ты их называешь слабыми, считая, что сама будешь сильной. Посмотри, что творит твой ум, называя их слабыми, но, думая, что ты будешь сильной. Я повторяю, что ты как персонаж включаешь как свою мать, так и отец. Как ты это не называй, а будешь разыгрывать их сценарий.

— У меня мама всегда подавляла отца, отказывая ему в сексе. Я про себя решила, что не буду поступать так. Сейчас смотрю, что в точности: до мелочей, до каких-то выражений я повторяю сценарий матери. Хотя сознательно я не такая и делаю все по-другому.

— Дети говорят, что не будут такими как родители, но становятся их точной копией.

— У меня в юности был переломный период. Мой отец думал, что его ударил мой парень. У меня было дикое чувство вины. Отец меня никогда не бил, но после этого случая он меня побил, но с маминой подачи. Он вел себя очень жестоко, просто взорвался. Потом я в отношениях с мужчинами начала нарываться на то, чтобы меня побили. Получается, что это усиление модели поведения отца.

— Модели поведения «отца — матери» — это и есть дуальности вашего сценария. Это совокупность дуальностей, составляющих структуру вашей личности или ваш жизненный сценарий. Отец и мать стоят у истоков вашего персонажа.

— В этой ситуации есть еще и сексуальный подтекст. Отец решил, что это мой парень его побил, и у родителей сложилось представление обо мне, что я потаскуха, с кем-то таскаюсь, а страдает отец.

— Значит, в отношениях между твоим отцом и матерью присутствует то же самое.

— Мама всегда боялась изнасилования. Ото всех шарахалась. Отцу уже за семьдесят, но он еще нравится женщинам. Я считаю отца слабым именно за его полигамность, но не осуждаю его за это. Я чувствую, что несу бред.

— Сейчас все бредят, продолжайте. Я понимаю, что очень не просто всё это видеть целостно. Начинайте хотя бы проговаривать это. Дальше вы начнете видеть свой сценарий, учитывая то, о чём мы говорим. Важно то, что вы уже начинаете говорить об этом. Очень важно видеть модели поведения как отца, так и матери, осознанно проживая как одного, так и другого. Одну модель поведения вы взяли, но вторую осуждаете в себе, а это кто-то из ваших родителей. Сейчас вы начинаете вспоминать сценарий жизни ваших родителей. Говорите о нем.

— У меня такое ощущение, что я взяла модель поведения матери, но что она мне не очень подходит.

— Это взгляд с точки зрения модели твоего отца. Ваш обусловленный ум никак не может совместить противоположности: «Я что-то взял, но почему-то это мне не очень подходит. Что бы мне еще взять? Где тут у вас новые модели сознания?» Я вас постоянно возвращаю к вашим родителям. Вы от них никуда не денетесь. Все, что есть в вашем персонаже, это от родителей.

— У меня мать волевая, решительная, целеустремленная, всегда знала, что ей надо. Действовала четко и бескомпромиссно. Знала, чего ей надо добиться и добивалась.

— Какой у тебя отец?

— Отец в свое время завис между двумя женщинами и не мог выбрать, с кем же ему быть. Из-за этого они и развелись. Выбрала мать, подав на развод.

— Как проявляется этот конфликт у тебя?

— Я стараюсь не доводить до обострения конфликта.

— Ты не можешь не доводить до конфликта, но можешь делать вид, что его нет. Конфликт есть суть дуальной реальности. Я вам всё время говорю: «Обострите свой конфликт, чтобы осознать его». Любой ваш конфликт, какой бы он ни был, это конфликт противоположных моделей поведения ваших родителей. Сейчас я предлагаю вам в парах обсудить любой конфликт, возникавший в вашей жизни, как проявление противоречий между вашим отцом и матерью. Вы его просто проигрываете в своей жизни, но не видите, что это конфликт ваших родителей. Конфликты вашей личности это конфликты ваших родителей. Проблемы ваших родителей — это ваши проблемы.

— Кто хочет поделиться тем, что увидел?

— Конфликт был при рождении меня. Матери девятнадцать лет. Отец категорически против того, чтобы она рожала. Он говорит, что ей рано иметь ребенка. Мать говорит, что родит ребенка.

— Теперь смотри на свой конфликт. В твоей судьбе есть такой же.

— Чувствую, что есть, но пока не вижу.

— Надо начинать рассматривать собственные конфликты, а дальше искать такие же конфликты у родителей. Пожалуйста, кто хочет поделиться?

— Отношения, которые у меня складывались с Женей, когда я его осуждала за слабость, говоря, что он не мужик, это типичное отношение моей матери к отцу. Еще один конфликт на моей предыдущей работе, из-за которого я ушла. Мне там просто не было житья. Главный бухгалтер — женщина, достаточно сильная, властная. Она постоянно меня осуждала, нападала. Я чувствовала слабость перед ней, но осуждала себя за это. В ответ я тоже нападала на нее. Я не показывала ей, что смягчилась, а, напротив, отвечала ей тем же.

— Там ты проявляла модель поведения отца.

— Отец ведет себя не так. Он начинает заискивать, смягчать ситуацию, делает всё, что нужно. Я еще не принимаю роль отца, пыталась с ней бороться, показывая свою силу. В итоге она еще больше зверела. Внутри у меня было желание заискивать перед ней, сказать ей, чтобы не орала на меня, что сделаю всё, что она хочет. Получается, я проявляла одну сторону, а чувствовала другую.

— Я замужем, у меня рождается ребенок, и когда ему исполняется шесть лет, я решаю по своей инициативе, что должна расстаться с мужем. Это связано с тем, что я, будучи замужем, влюбляюсь в кого-то еще. Какое-то время у меня происходят нелегальные отношения, потом я рассказываю все мужу, развожусь с ним и выхожу замуж за другого. Рождается второй ребенок, и когда ему исполняется шесть лет, я делаю такой же ход. Я объявляю следующего мужа, рождается третий ребенок. Теперь я думаю, что же дальше? У меня так работает программа, повторяется одно и то же. Я отрубаю прежние отношения с мужьями. Дело не в них, они не изменились, какие были, такие и есть. Это я выбрасываю их из своей жизни. Посмотрела ситуацию отца. У него сейчас третья жена, две предыдущие жены умерли.

— Ты сказала, что просто выбрасываешь их из своей жизни.

— Я не рву отношения отцов и детей, они встречаются. Напротив, в каждом следующем браке я настаиваю на том, чтобы отношения отцов и детей продолжались.

— Хорошо. Что же общего между твоим конфликтом и конфликтом отца и матери?

— Я чувствую, что одна часть, модель отца, сценарий которого выбран мной, осуждает эмоциональность и боится ее. Здесь установка на карьеру, на отречение от самой себя. Есть представление, что я не должна ни от кого зависеть. Идет постоянное недовольство собой из-за того, что я должна и должна. С другой стороны, происходят какие-то эмоциональные всплески. Я могу долго себя сдерживать, затем вспышка или всплеск эмоций, которые невозможно остановить.

— Конфликт между логикой и эмоциями. Когда ты влюбляешься и переживаешь соответствующее эмоциональное состояние, то вмешивается логика и говорит, что тебе этого не надо. Затем снова происходит состояние влюбленности в следующего, это снова эмоциональное проявление. У тебя эмоции задействованы только тогда, когда ты находишься в состоянии влюбленности, но после брака они сменяются логическими оценками и определениями.

— Как это связано с возрастом ребенка?

— Разбирайся сама, это и есть процесс самоисследования. В результате проведения собственного самоисследования вы будете развиваться как самоисследователи.

— Получается, что у меня работает программа, в которой я должна родить ребенка от этого мужчины, вырастить его до того возраста, когда мне уже не так остро нужна его помощь, и опять бросить его.

— Ищи такое же у своих родителей. Целостность, просветление это и есть принятие в себе двух половин своего персонажа: отца и матери. Соединение ума и сердца. Интеллектуального и эмоционального центров. Уровень развития эмоциональной и интеллектуальной части у родителей различен. Один из родителей проявляет больше эмоциональную сторону, другой — интеллектуальную. Женщина по телу может проявлять интеллект — это мужская модель поведения. Мужчина по телу может проявлять эмоциональность — это женская модель поведения. Сейчас это довольно частое явление.

— Значит ли это, что я могу взять любое событие своей жизни и увидеть это в родителях?

— Да. Любое событие вашей жизни отражает взаимоотношение ваших родителей. Для того чтобы ясно видеть это, вам надо приобретать навыки квалифицированного самоисследователя. Когда вы станете очень квалифицированным самоисследователем, то увидите, что вся жизнь вашего персонажа есть сценарий, заложенный родителями.

— У меня мать по телу женщина, а внутри — эмоциональный мужчина.

— У матери внутри эмоциональный мужчина?

— Да.

— Эмоциональность — это проявление женское.

— При этом ее поведение мужское.

— Как же ты всё запутала.

— Я прожила опыт чужой боли как своей, теперь мой ум завел меня в тупик. Он считает, что всё, что происходит, идет через боль.

— Обрати внимание, что ты проявляешь модель ментального мужчины. Жизнь человека — это запутанный клубок. Я предлагаю его распутывать. Ты еще больше всё запутываешь, хватаясь то за один конец, то за другой, затягивая узлы, ты еще больше всё запутываешь.

— У меня в семье ни отец, ни мать не проявляют эмоциональности. Чуть больше проявлялся отец и то очень давно.

— Нет людей ничего не чувствующих. Если человек не орет как сумасшедший это совсем не значит, что он не чувствует. Просто его чувства подавлены и слабо проявляются внешне.

— У меня такое представление, что если мужчина или женщина орут, значит эмоциональные, не орут, значит логические. Когда начинаешь объяснять пользуешься своими представлениями.

— Ты пользуешься тем, из чего ты исходишь в видении того, о чём рассказываешь. Когда используешь бытовой язык, то показываешь собственное непонимание.

— Моя мама вышла замуж по расчету, потому что возраст этого требовал. Отец был моложе матери на десять лет. Я тоже вышла замуж, боясь перезреть, и еще нужна была прописка и крыша. В этом же районе жил парень, которого я любила. Я сделала это из отчаяния, не надеясь хоть когда-то быть вместе с тем, кто очень нравился. Я это делала умышленно, зная, на что иду. Сказала себе, что стерпится, слюбится. Мой муж был постарше меня. Отец с матерью очень мало жили вместе, всего пять лет. Мать ревновала отца, потому что он был моложе ее. Она создала такую ситуацию, что он начал пить, а затем она узнала, что он, как ей сказали, имеет других женщин. Именно за это она его выгнала. У меня ситуация аналогичная. За холодное отношение к нему, мой муж стал выпивать. Стала подозревать, что у него есть другие женщины. Обнаружила однажды в своей постели предмет не моего туалета. Зацепилась за это. Я-то святоша, всё для детей, для семьи и никаких похождений налево. Своей порядочностью я его вгоняла в чувство вины, упрекая его за контакт с другими женщинами. Я-то не такая как ты.

— Кайф эго заключается в осуждении. Именно осуждение является деликатесной пищей для эго. Вы можете придумать всё, что угодно, чтобы осуждать. Дело даже не в той причине, по поводу которой вы осуждаете, а в самом состоянии, которое вы переживаете в момент осуждения. Осуждение — это выброс накопленной вины. Всем известно, что здесь есть традиционные обвинения, такие как: «Ты мне изменяешь!» Кайф эго получает именно в состояния осуждения. Почувствуйте, что осуждать вам в кайф.

— Для того чтобы получить этот кайф, я и создаю эти ситуации, такой адреналин, чувство правоты и важности.

— Получается, что программа осуждения берется от родителей.

— О чём я и говорю. Мы попадаем в мир разделенности, где основным эмоциональным состоянием являются чувство осуждения и чувство вины. Поводы для переживания осуждения и вины перенимаются из сценариев родителей. Поскольку вы осуждаете других за то, за что сами испытываете чувство вины, то эго всегда получает свой кайф.

— Я вижу. Почему я всё запутала? Это для того, чтобы не осуждать. Для меня кайф — не осуждать. Я ищу умом, логикой всё только для того, чтобы не осуждать.

— У тебя кайф, значит ты — исключительная. Тут все в дерьме, а ты — в белом. Ты не такая, как все, — ты исключительная.

— Я о том, что мой ум постоянно ищет какие-то объяснения, любые подходы, любой угол зрения, только чтобы не осуждать. Есть представление, что осуждение это плохо. У меня был опыт, не далее как вчера, что осуждают люди из боли. Вот у меня создался тупик.

— У тебя же есть своя боль.

— Ты осуждаешь не других людей, а саму себя. Я тебе предлагаю осуждать себя в лице присутствующих здесь экранов.

— Ты же вчера хотела меня побить, так хотя бы осуди. Что-то тебя во мне раздражает.

— Осуждай, делай это.

— Я всё могу перетерпеть.

— Зачем тебе терпеть?

— Вот и смотрите. «Я могу перетерпеть все». Это и есть следствие твоего заворота мозгов. Именно эта установка и не дает тебе возможности видеть себя целостно.

— Аня хорошо зацепила Наташу в момент, когда пыталась расстегнуть верхнюю пуговицу блузки. Она стала резко сопротивляться этому, а когда ее били, она никак не реагировала.

— Она заволновалась, что обнажится ее тело.

— Обратите внимание, как работает обусловленный ум. Он работает в режиме «да и нет», как режущие ножницы. Твой ум застрял в одной стороне, поэтому ты и не можешь думать парадоксально. Разреши себе быть слабой. Ты слабая в проявлении чувств, но сильная в проявлении бесчувствия. Ты показываешь всем, что происходит с умом, когда блокирован эмоциональный центр. Он несет несуразный бессвязный бред. Что ты сейчас чувствуешь?

— Все, в чём была уверенна до этого момента, опять оказалось карточным домиком.

— Да. В уме так и происходит. Уверенность переходит в неуверенность. Только осознание своих чувств может вывести из тупика создавшейся иллюзии. На что она сильнее всего реагирует?

— Я пыталась расстегнуть ее блузку. Она сразу резко закрылась.

— Давай сама расстегни свою кофточку.

— Я не хочу, лучше я уйду.

— Ты уйдешь, но останешься в своем сумасшествии. Что у тебя связано с этим?

— Я говорила на прошлом семинаре, что я урод, это всегда говорила мне моя мама.

— Осуждай маму. Это ведь она поставила тебе такое заклятие. Это и есть магия. Скажи ей всё, что ты о ней думаешь в связи с этим. Тебе нужно снять ее заклятие.

— Мне нечего сказать.

— Ты пожизненный раб заклятия матери, если только не поднимешь бунт против этого. Тебя водят на коротком поводке и, если ты не вырвешься из него, то так и останешься в рабстве, да еще и своим детям его передашь. Так хочешь сказать что-нибудь своей матери?

— Я тебе, как мать, говорю, у тебя просто ужасное тело.

— Я знаю, меня этим не удивишь.

— Ты не мальчик и не девочка.

— Это я уже не в первый раз слышу.

— Тогда, зачем ты в белый костюмчик вырядилась? Пытаешься спрятать под него свое уродство.

— Мне так легче.

— Что легче-то?

— Ты в зеркало на себя хоть иногда смотришь, особенно когда раздеваешься?

— Смотрела, нет ничего хорошего.

— Что же ты в таком виде показываешься на людях.

— В одежде я себя нормально чувствую.

— Ты думаешь, если в одежде, то на тебя посмотрит какой-то мужчина. Кому ты нужна такая страшила.

— Никому не нужна. Я это знаю.

— Смотри, и мужья от тебя сбежали к нормальным женщинам.

— Потому что мама была права.

— Конечно, права. Что ты еще ищешь, какие шансы у тебя?

— Обратите внимание, как «безобразная» часть ее эго отстаивает свои права. «Я права в том, что я безобразна». Не важно то, какую часть двойственности брать, она всегда будет отстаивать свою правду. Отстаивая свою правду, она испытывает кайф исключительности, крутизны. Это даже не вопрос, красивая она или нет на самом деле, этого никто не знает. Какой бы безобразный человек ни был, всегда найдется кто-то, который скажет, что он самый красивый. Дело в том, что эта часть ее эго борется за крутизну. Она взяла «безобразие» как аргумент своей правоты. Посмотрите, как она отстаивает свое безобразие. Эго не может расстаться не с тем, что оно выдвигает как повод, а с собственной крутизной. Чем объясняется его крутизна, это уже следующий вопрос.

— Я и не думала, что я крутая.

— «Я такая несчастная, но выдержать смогу все». Это ведь твои слова?

— Я такая и есть, и мне это кажется правдой.

— Я здесь именно для того, чтобы показать истинную причину ваших страданий. Это гордыня разделенного эго. Тебе можно тысячу раз говорить, что ты красивая и тело у тебя хорошее, но твоя гордыня не будет воспринимать это, иначе она потеряет свою крутизну. Потеряет исключительность. Мы не могли здесь прочувствовать состояние «мы» именно потому, что исключительность каждого не допустит войти в такое состояние. Пока вы не скажете себе, что вы не исключительная и не перестанете себя исключать, вы никогда не подойдете к состоянию «мы». Вы будете воспроизводить только свою исключенность и отделенность от других людей. Ты видишь только одну сторон себя, которую называешь «безобразной». Другую сторону себя ты не видишь и боишься. А если ты ее увидишь в себе, то твоя исключительность, построенная на правде только одной стороны, рухнет. Твоя главная проблема в том, что твое эго не хочет расстаться с исключительностью. А ты, отождествившись с ним, боишься потерять его.

— Я не вижу связи между эго и внешним видом.

— Посмотри, как ты упиваешься жалостью к себе. Бесконечная жалость к себе это и есть выигрыш эго. Самая уродина из всех уродин, существующих в мире. Если тебе показать тысячи уродин, которые страшнее тебя, ты всё равно будешь говорить, что ты самая уродливая, то есть самая крутая из них. Смотрите, какая гордыня у твоего эго в связи с этим. Так отстаивает себя эго, и это происходит у каждого. Вот Лариса сейчас смеется, а у самой тот же вариант.

— Я смеюсь, потому что с удовольствием поменялась бы с ней внешностью.

— Вот и конкурент объявился на твою крутизну. Наташа, оказывается, что ты не самая уродливая, Лариса уродливей. Она хочет поменяться с тобой внешностью. Ты ее не трогай, дай ей упиться жалостью к себе, она не хочет с этим расстаться.

— Однажды на семинаре Аня говорила, что перестала хотеть. Я тогда думала, мне бы ее проблемы. Вот у меня проблемы, так проблемы.

— Еще одно крутое эго, гордящееся своими проблемами. Твоя проблема самая крутая. Исключительность и крутизну можно строить на красоте, а можно на безобразии. Ее можно создать на любой стороне любой двойственности. Татьяна строит свою исключительность на противоположной тебе стороне — на красоте, а ты — на безобразии.

— Наташа, если представить, что твоя внешность и тело среднее, стандартное. Как ты будешь себя ощущать?

— Аня завибрировала. Что-то ее это так волнует?

— Копнуть хотела.

— Наташа, в начале нашего семинара, спрашивала: «Если я что-то прожила в уме, то необязательно проживать это реально?» Сейчас тебе представился случай самой ответить на этот вопрос. Прожила ли ты в уме то, что считала уже прожитым. У меня такое впечатление, что не прожила.