Назугум (СИ)

— Я боюсь, — сказал первое пришедшее в голову, чтобы немного оттянуть время. Мне в отличие от супружеской пары, было известно, кто и зачем пришел. Этих мгновений хватило, чтобы сотрудники «иммиграционной службы», оттерев в сторону Тулуна ворвались в спальню и «захватили» меня.

— Вы незаконно находитесь на территории государства Казахстан и будете сегодня же выдворены на российскую границу. Вот Постановление о депортации — мне под нос сунули листок на английском.

— Это моя гостья, я буду жаловаться, — Тулун напирал, но лезть в драку не решался.

— Ничего, Тулун, не надо жаловаться, я сама виновата, что потеряла паспорт, — подыграл я «иммиграционщикам», — спасибо тебе большое и отцу скажи спасибо.

— Где ее вещи? — строго обратился один из мужчин к Акмарал. Вещей у меня не было, но казашка заметалась по комнате, хватая свои собственные вещи. Только этого мне не хватало, еще и обокрасть бедную женщину.

— Мои вещи украли с паспортом, ведите меня, оставьте этих людей, они ничего не знали.

Мне дали обняться с Тулуном и Акмарал — разбуженные дети хныкали, но на них никто не обращал внимания. Мне было стыдно перед этой семьей — Акмарал открыто плакала, а Тулун едва сдерживал слезы.

— Все будет хорошо, не переживай, — шепнул Тулуну, чтобы его немного подбодрить. Уже отъезжая от дома Тулуна, видел, как два силуэта прильнули к окну на первом этаже, где и располагалась их квартира.

Мои «охранники» не разговаривали, машина на большой скорости ехала минут десять. Мы подъехали к частному дому с резной оградой и высокими воротами: мужчина в униформе глянул на документ водителя и отдал честь. Въехав во двор, сделали разворот и остановились у парадного входа в особняк. Меня жестом попросили выйти и сопроводили в роскошно обставленный дом. Навстречу вышел пожилой казах в строгом костюме и молодая женщина, явно славянка. Не говоря ни слова, двое мужчин, что привезли меня, сели в машину.

— Проходите, ваша комната готова. Меня зовут Виктория, буду рада вам быть полезной. Наш гостеприимный хозяин уже в самолете, будет часа через два. Может примете ванну с дороги?

Ясно, Виктория приняла меня за проститутку, видимо Нурлан не в первый раз приводит сюда девушек.

— Не хочу, я бы выпила кофе, — я прошел за девушкой в огромный кабинет, заставленный книгами с медвежьей шкурой на полу.

— Я мигом, — Виктория упорхнула, оставив меня разглядывать жилище нувориша. Сабли, кинжалы, развешанные по стенам, лепнина на потолке, отделанная позолотой, вычурная мебель в стиле а-ля Людовик. Одним словом, Нурлан страдал безвкусицей и плюшкинизмом.

Кофе, на удивление, оказался хорошим, попросил повторить. Обойдя кабинет пять раз, я уселся в огромное кресло на гнутых ножках. Прошел примерно час с моего приезда в этот особняк, через час Нурлан будет здесь. Несмотря на две порции кофе и волнение, незаметно провалился в сон.

Разбудил меня мужской голос, едва успел встать, как в комнату вошел мужчина сорока лет. Выглядел вошедший солидно — дорогой костюм, обувь, белоснежная сорочка и галстук. Нурлан был высок, что для казаха необычно. И даже глаза его были ближе к европейскому типажу.

Секунд тридцать он оценивающе смотрел на меня, прежде чем заговорил с восточным акцентом:

— Где Демирель, откуда вы знаете пароль?

Я рассказал с момента попадания в лагерь Сяодунь абсолютную правду, упустив обстоятельства своих приключений до лагеря.

— Как вы попали в Китай, почему вас интернировали в концентрационный лагерь? — Нурлан был опасен, не стоило его недооценивать.

— У меня появились проблемы с законодательством Китая, — уклончиво ответил на его вопрос. — Главное, я вам рассказала все про Демирель. Есть еще одно обстоятельство, — я специально сделал паузу, — Демирель передала мне флешку, которую я спрятала в надежном месте. Нет, не той квартире, откуда меня забрали, — поспешил добавить, уловив блеск в глазах Нурлана.

— Что на этой флешке? — Мой собеседник напрягся.

— На этой флешке все, ради чего Фатима отдала свою жизнь. Она сказала, что это бомба, которая поставит Китай на колени.

— Мне нужна эта флешка! — в глазах Нурлана появилась угроза. На журнальном столике стояли фрукты, принесенные для меня Викторией. Взяв со столика нож, я демонстративно воткнул его себе в левое предплечье: Нурлан остолбенел.

— Если вы думаете, что угрозами или пытками сможете получить от меня флешку, не заблуждайтесь. Китайцы меня пытали неделями, а уж они-то мастера пыток. Флешку я вам просто так не отдам, — закончив говорить, вытащил нож из предплечья и швырнул его на медвежью шкуру.

— А как ты ее отдашь? Что ты хочешь взамен? — по голосу Нурлана было ясно, что он мне поверил. Кровь ручейком стекала по моей руке и капала с пальцев на пол, пачкая шкуру медведя.

— У вас кровь, надо перевязать, — Нурлан опасливо посмотрел на меня и крикнул Виктории принести аптечку.

— Ерунда, не умру, — отмахнулся и немного подумав, выдал заранее заготовленную фразу:

— Я отдам флешку в обмен на встречу с вашим куратором из турецкой разведки. С тем, кто может принимать серьезные решения, не согласовывая их ни с кем.

— Это бред, при чем здесь турецкая разведка? — попытка Нурлана была неубедительной.

— Нурлан, я знаю, что Демирель работала на МИТ, знаю, что вы ее связной, знаю, что именно хочет Турция от Китая. Я свои условия сказала, если думаете. Что угрозами и насилием добьетесь большего — вперед и с музыкой. И не надо ломать комедию, если вы не умеете играть по-взрослому, зря вы ввязались в такое дело. У меня есть то, что очень нужно Турции, что однозначно повлияет и на ваше положение. Так зачем терять время, связывайтесь с куратором и давайте все решим цивилизованно.

Нурлан колебался недолго, он еще раз окинул меня взглядом, очаровательно улыбнулся и ушел со словами, что вернется позже. Я знал, что ему понадобится совсем немного времени, век раций прошел, в современном мире для связи используется интернет и прокси сервера.

Вернулся чиновник через час — в этот раз я не задремал.

— Послезавтра, пока оставайтесь здесь, Виктория и Омар обеспечат вас всем необходимым. Не отказывайте себе ни в чем, — Нурлан печально улыбнулся.

— К чему грусть? — не удержался я от вопроса.

— Я не смог получить флешку, даже не постарался, — Нурлан кинул взгляд на мое перебинтованное предплечье, — но такой провал мне не простят. В лучшем случае про меня просто забудут. Вы так и не представились, — он остановился у двери.

— Александр-а, — с запинкой назвал себя.

— Мы могли бы…

— Нет, не могли бы, я лесбо, — отрезал поползновения казаха.

— Я хотел сказать «сработаться», — улыбнулся Нурлан, — но ориентация вам эта точно не подходит.

После его ухода, осталось гадкое чувство, словно я опять подвел невинного человека.

'Невинного? Да этот козел предал свою страну, работает на турецкую разведку, успокойся", — спорить с внутренним голосом было бесполезно.

Полторы суток пролетели праздно: я ел, нежился в джакузи и как капризная принцесса гонял Викторию и Омара в три шеи. В конце второго дня, во двор заехала машина. Мужчина, представившийся как Фатих, явно был птицей высокого полета. Примерно за пятьдесят лет, холеный, с цепким взглядом серых глаз, прекрасно владеющий английским языком.

— Расскажите мне все про Демирель, — попросил он. Рассказ занял чуть больше времени, я давно не тренировался в английском.

— Что вы хотите за флешку, вы знаете что на ней? — Что на флешке я не знал, но логично было предположить, что там фото с концлагеря и прочие доказательства бедственного положения и нарушения прав уйгуров.

— То, зачем вы посылали Демирель, то, за что она не пожалела отдать свою жизнь.

— Ваша цена?

— Турецкий паспорт, вылет в Турцию и миллион долларов! — отчеканил я, не смущаясь под пристальным взглядом генерала.

— Деньги понятно, но зачем турецкий паспорт, сейчас наоборот стало модно получать российский паспорт, — турок выжидающе смотрел на меня.

— У меня на то свои причины, хочу начать новую жизнь, — в этот раз я не врал. Мысль о мести стала тускнеть, слишком много было опасностей на этом пути.

— Сколько языков вы знаете? — вопрос Фатиха меня сбил столку.

— Русский, английский, арабский. Немного говорю на немецком и французском, к чему этот вопрос?

— Александра, я генерал МИТ Берат Демир и разбираюсь в людях. Вы работали на ФСБ или СВР, вам подвернулся случай, и вы хотите уйти. Но у меня есть предложение получше — как насчет работы на нас? Если содержимое флешки удовлетворит нашего президента, я смогу утроить ваши запросы. Смогу сделать вам и европейское гражданство помимо турецкого.

— Ваши агенты умирают слишком часто, — мрачно заметил я, обдумывая предложение. Стоит мне отказаться, генералу ничего не стоит убрать меня, получив флешку. Как ни посмотри, я всегда на прицеле — вернусь домой, займутся наши.

— Поэтому нам нужен человек, у которого талант выживать. Я вернусь утром, можете мне отдать флешку, — генерал протянул руку. Я не стал ломать комедию, этот генерал не рохля Нурлан. Выудив из кармана флешку, положил ее в заскорузлую ладонь турка.

— Александра, благодарю за доверие. С этого момента вы под моей персональной защитой. Утром вылетим в Анкару, я лично приеду за вами. Ответа на свое предложение не требую, если содержимое флешки ценное — обещаю, что вы получите больше, чем просили. А сейчас отдыхайте.

Всю ночь провел, обдумывая предложение турка, но так и не пришел к решению.

Вылетали в Турцию мы с военного аэродрома: грузовой самолет «геркулес» в окрасе цвета хаки уже прогревал двигатели, когда наша машина заехала на бетонку.

— После дамы, — учтиво пропустил меня вперед генерал. В салоне обычных кресел не было — были откидные кресла по бокам и свисающая красная сетка.

— Сведения в флешке бесценны, я буду ходатайствовать о выделении трех миллионов долларов. Вопрос с паспортом практически решен, в Анкаре сделаем фото, осталось только выбрать себе имя.

— Имя могу поменять на созвучное со своим, — я улыбнулся генералу, — но вот предать свою страну не могу.

Берат Демир выдержал удар даже не моргнув, понимающе кивнул. Но у меня было не все:

— Если я соглашусь работать на вас, мои действия никогда не будут направлены против интересов России. Ни при каких обстоятельствах не должны ущемляться вопросы моей страны. Только учтите, я стою очень дорого.

— Безусловно, — кивнул генерал, — я уважаю вашу принципиальность. Есть много направлений, где наши и русские интересы никогда не соприкасаются.

— Есть еще одно условие, точнее просьба, — пришлось повысить голос, потому что моторы самолета взревели и он начал разгон.

— Какая? — турку пришлось придвинуться ближе.

— Я попрошу у вас жизнь одного человека, не сейчас, как-нибудь потом. И вы исполните мою просьбу!

— Я постараюсь, — улыбнулся Демир, и совершенно неожиданно добавил: — ты так похожа на мою дочь, погибшую в автокатастрофе.

Это сходство с умершими дочерями людей, встречавшихся мне на моем жизненном пути, начинало напрягать. Но я отбросил все эти мысли, потому что самолет оторвался от взлетной полосы, унося меня в новую жизнь! Впереди открывались новые горизонты: жить жизнью обеспеченного че6ловека под новым именем или снова играть с огнем. Но в этот момент я не знал и не мог ответить самому себе, что именно перевесит чашу весов.

Глава 22

Александр Светлых

Усталость сказывалась: несмотря на неудобство полета в военно-транспортном самолете, я заснул. Проснулся от осторожного похлопывания по плечу — улыбающийся Демир поспешил проинформировать, едва я сфокусировал на нем взгляд:

— Сейчас будем заходить на посадку, твоя новая Родина готова встретиться с тобой.

Что-то меня покоробило в его словах, я был не из тех людей, кто на каждом углу трубит о своем патриотизме, не делая ничего для своей страны. Может я поспешил, выбрав для места жительства Турцию и ее паспорт? С другой стороны, какие у меня были предложения? Связаться с Проскурновым и снова работать с тем, кто лишил меня моего мужского тела и сделал рабом в женском теле? Не имея документов, без денег в современном мире не прожить. Женский пол может просуществовать какое-то время, торгуя своим телом, но даже этому приходит конец. — Мы садимся в Анкаре или Стамбуле?

— Мы приземлимся на авиабазе Мерзифон, оттуда вертолетом в Анкару, но не сразу. Придется провести некоторое время, пока мы сделаем тебе паспорт, — генерал вернулся на свое место, оставив меня в раздумьях.

Передо мной вставала дилемма: попытаться жить на призовые, что мне выплатят за флешку Фатимы, если, конечно, не продинамят. Либо согласиться на сотрудничество с МИТ, с довольно серьезной и успешной турецкой разведкой. Интерес Демира к своей персоне я не мог понять — он понятия не имеет о моих возможностях регенерации, скорости, реакции, боевых навыках. Для него я условно агент ФСБ, умудрившийся остаться в живых, владеющий несколькими языками и симпатичная как девушка. Но все это не повод приглашать меня на работу, если только меня не собираются использовать против России. Но даже в этом случае, какой с меня толк? Что я могу знать и чем могу быть полезен для МИТ?

Все это меня напрягало, очень не люблю, когда меня держат за дурака. Но напрягая свои немногочисленные извилины, я не видел ни одной причины, чтобы настолько заинтересоваться мной.

Самолет коснулся шасси посадочной полосы, взревели моторы на реверсе, и после короткой пробежки, «Геркулес» остановился.

— Александра, добро пожаловать в турецкую республику. Мы демократическая страна, у нас живут очень много национальностей, в том числе твои соотечественники.

Демир дождался пока откроют люк и к выходу из самолета приставят лестницу. Именно лестницу, похожую на стремянку, а не полноценный трап. Поймав мой взгляд, генерал улыбнулся:

— Мы люди военные, привыкли обходиться малым.

В моей одежде было нелегко задирать ноги, выбираясь на лестницу. Несколько встречавших офицеров, раскрыли рты, когда, подтянув юбку выше колена, я переносил ногу на стремянку.

— Генерал! — в струнку вытянулись встречавшие. Звание Демира было единственное понятное мне слово в потоке турецкой речи. Секунды спустя подкатил камуфлированный «Хамви», Демир любезно уступил мне переднее место, устроившись сзади. Водитель, смуглый молодой парень в форме рядового, старательно смотрел на дорогу, периодически бросая взгляды на меня.

"Вероятно считает, что генерал привез себе шлюху',- мысль была неприятная, даже в который раз пожалел, что выбрал Турцию как страну проживания. Еще на своей работе был наслышан о гипервнимании турок к славянкам, особенно к блондинкам. И пусть у меня не была внешность блондинки, но эти взгляды начинали надоедать. Даже в Иордании и Саудовской Аравии я не чувствовал себя столь в центре внимания, как за пять минут на турецкой земле.

Слава Богу ехать пришлось недолго, местное отделение МИТ находилось в десяти минутах от военной базы. А вот здесь работали профессионалы — никаких липких взглядов, все по-деловому. За пять минут меня угостили кофе, через десять минут было готово фото на паспорт.

— Пока мы пообедаем, потом вы отдохните час-полтора, и паспорт будет готов. Надо только определиться с именем, — Демир, поставил свою чашку на столик.

— Какие есть варианты созвучные с Александрой?

На мой вопрос генерал ответил не сразу, его желваки ходили, словно он пробовал каждое имя на вкус.

— Аджена, Айсель, Асилай, Акса.

— Мне нравится Акса, — остановил я собеседника, собирающегося выдать еще ворох имен. В имени Акса было все, что в моем имени, без лишних букв.

— Белая, значит? А ведь подходит, наши девушки немного смуглее, — одобрил генерал мой выбор. Значение имени мне тоже понравилось, славяне и есть белые люди.

— А фамилия? Будешь выбирать?

— Предоставлю это вам, пусть будет распространенная, — на самом деле фамилия меня мало интересовала. С турецким паспортом у меня будет возможность посещать разные страны, у них даже с Евросоюзом упрощенная схема. Оставаться надолго в Турции я передумал — наиболее подходящим вариантом были восточнославянские страны: Словения, Болгария, Сербия. Там я не буду выглядеть белой вороной, и местная публика куда ближе по менталитету.

— Отдыхай, я вернусь через час — два, — Демир закрыл за собой дверь, оставляя меня в комнате с огромным кожаным диваном. Отдых мне бы не помешал, события последних дней сильно разогнали мой обмен веществ, но в присутствии посторонних я сдерживался, чтобы не шокировать своим аппетитом.

Мне удалось подремать часа два, прежде чем вернулся генерал с новеньким, красного цвета, паспортом, на котором был вытеснен полумесяц и пятиконечная звезда.

— Твой паспорт, Акса Четин, — Демир протянул мне книжицу. Поблагодарив турка, развернул паспорт: пусть буду Акса Четин, надеюсь, это ненадолго.

— Тебе не надо в уборную, вертолет готов, учти, нам лететь часа три, — предупредил Демир на мой отказ посетить дамскую комнату.

— Тогда пошли, нам предстоит еще много работы в головном офисе, — следуя за генералом пытался понять, что значит его последняя фраза. Пока все шло хорошо, ко мне относились с уважением, паспорт я получил очень быстро. Словно прочитав мои мысли, Демир приостановился:

— Нужно открыть тебе счет в банке, я уже решил вопрос с твоим вознаграждением. На самом верху одобрили запрошенную мной сумму — три миллиона небольшая сумма за содержимое этой флешки. Есть одна просьба, — генерал, остановился перед дверью выхода на крышу здания, вероятно наверху нас ждал вертолет.

— Какая просьба? — вырвалось у меня, а на душе заскребли кошки.

— Наш президент хочет выступить в Меджлисе с информацией, полученной от тебя. Там будет очень много иностранной прессы, практически со всего мира. Его личная просьба адресована именно тебе, — Демир выделил словосочетание «личная просьба». Я уже догадался чего от меня хотят, но сделав равнодушное лицо, спросил:

— Что от меня хочет ваш султан?

По губам Демира скользнула улыбка при слове «султан», но моментально исчезла.

— Понимаешь, ты живой очевидец того, что происходит с уйгурами в Китае, более того, ты прошла через ад в лагере Сяодун. Твои показания будут бесценны, они даже важнее фотографий и видео с флешки покойной Демирель. Всегда найдутся люди, утверждающие, что фото и видеоматериалы фейк, и пока установят подлинность таких материалов, теория фейка расходится со скоростью ветра.

Только я открыл рот, чтобы возразить, как генерал остановил меня жестом:

— Дослушай меня. Ты выступишь как представитель одной из наших неправительственных организаций, под чужим именем. «Легенда» будет проработана до мельчайших подробностей. Я понимаю твои опасения, — генерал вновь позволил себе улыбнуться, — ты будешь так загримирована, над тобой поработают специалисты, что тебя даже родная мать не узнает. Детали расскажу в Анкаре, — не дав мне ответить, Демир открыл дверь, пропуская меня вперед.

Шум вертолета пресек возможность дальнейших разговоров: молча уселся сзади в четырехместной кабине. Генерал устроился спереди, сразу нахлобучив на голову наушники. У меня было примерно три часа, чтобы проанализировать его слова.

С самого начала, мне казалось подозрительной щедрость предложения: деньги, паспорт, эвакуация. Ясно было одно — идет большая игра, где Турция собирается получить выгоду от моих слов в Меджлисе, используя факты геноцида уйгуров. В голове мелькали обрывки выступлений разных ток-шоу, где эксперты отмечали усиливающееся влияние Китая на Казахстан. И желание турецкого султана о создании Великого Турана, объединявшего все тюркоязычные страны.

Дураком я не был, а после метаморфоз, произошедших с моим телом, кроме физических данных, улучшилась и умственно составляющая. С высокой вероятностью, изначально работа Демирель была направлена не на правду о положении уйгуров, а для получения улик, чтобы ими шантажировать или надавить на Китай. Поспешность, с которой президент Турции собирался обратиться к Меджлису, аккредитация журналистов со всего мира, говорила об одном: султан идет в ва-банк.

Демир несколько раз оглядывался назад во время полета, словно пытался убедиться, что я на месте. Смежив веки, продолжал размышлять: в голове зрела чудовищная теория заговора, от которой начали шевелиться волосы. А что, если, после моего выступления, меня просто убьют и спишут убийство на китайские спецслужбы? Кто я для них? Просто безымянная марионетка, не имеющая родни и даже настоящего имени. Предъявят мой труп общественности и тихо похоронят: деньги с моего счета благополучно вернутся. Но эффект будет отличный — после разоблачения геноцида Китаем уйгуров, была убита свидетельница. Отличный повод для введения санкций, резолюций ООН, а главное, сорвать масштабные сделки между Китаем и Казахстаном, если таковые планируются.

Центральный офис МИТ представлял собой город в городе: целый квартал зданий, соединенный подземными переходами. До момента пока мне не подыщут подходящую квартиру и не зачислят деньги на мой счет, мне отвели двухкомнатную квартиру в одном многоквартирном доме, в котором проживали турецкие разведчики. Мой холодильник забили продуктами, дали персональную горничную Айгюль, в которой я без труда угадал профессионального разведчика.

— Заседание в Меджлисе через три дня, я вернусь завтра, пройдемся по основным моментам, — Демир протянул руку. Отвечая на рукопожатие, взглянул генералу в глаза: даже если и существовал план убрать меня, этот человек был не в курсе. Его взгляд был полон уважения и отеческой любви. "У тебя паранойя, Александр',- пристыдил себя, хотя чувство безопасности до конца не вернулось.

Я мог бы щелком вырубить Айгуль, обезвредить троих секьюрити в вестибюле дома и уйти восвояси. Но куда мне спрятаться в чужой стране, в чужом городе? Паспорт забрал с собой генерал, объяснив это необходимостью открытия валютного счета.

Три дня до заседания Меджлиса, где предстояло выступить совместно с президентом Турции, пролетели быстро. Каждый новый день понемногу уменьшал мои страхи, насчет коварного турецкого плана. Не стали бы турки так заморачиваться, если планировали меня убрать. За эти три дня я получил свои три миллиона долларов на счет, мне предложили около десятка квартир и даже успели оформить ту, что мне приглянулась. Квартира обошлась мне в двести пятьдесят тысяч долларов, в ней было три комнаты и гостиная. Было центральное газовое отопление, что для турецких квартир весьма большая редкость. Айдат, плата за содержание придворовой территории в порядке, был скромный, а сама квартира была практически обставлена мебелью. Договор купли-продажи я настоял, чтобы регистрировал филиал британской «Ллойд и партнеры». И в этом вопросе не было загвоздок, одно слово Демира и передо мной раскрывались все двери.

Все эти три дня, надо мной колдовали визажисты и гримеры: вырез глаз у меня стал азиатский, поменялся цвет волос, очертания скул. Цветные линзы изменили глаза — в зеркале я не узнавал себя. Точнее узнавал, но только потому, что некому кроме меня было смотреть в тот момент в зеркало.

Мы раз двадцать прошлись с генералом по моему предстоящему выступлению: так как говорить мне надо было на английском, набросав предварительный текст, штудировал его каждую свободную минуту.

— А если мне зададут вопрос на турецком?

Демир почесал голову и на секунду задумался:

— Об этом я не подумал, но ты умница Акса, — с момента выбора новой личности, он ко мне только так и обращался.

— Исключим такую возможность, за этим проследят мои люди, — Демир погладил меня по голове, — ты неординарная девушка, Акса, согласись работать у меня, не пожалеешь.

— Посмотрим, — уклончиво ушел от ответа, делая вид, что увлечен своим текстом выступления.

За день до выступления в Парламенте Турции, Демир повез меня на место предстоящего действия.

— Нижний зал для депутатов, центральная галерка — для членов правительства и иностранных послов. Самая верхняя галерка для прессы, кроме того, есть небольшой сектор в основном зале. Где аккредитуются журналисты самых известных мировых СМИ, — проводя экскурсию, генерал подробно рассказывал, где буду находиться я, в какой момент меня позовут для выступления.

— Вначале выступит президент, будет показана часть материалов с флешки. Следом, выступишь ты — как очевидец событий. Вторая часть материалов, касающаяся именно лагеря Сяодун, будет демонстрироваться во время твоего выступления, в унисон твоим словам. Так психологический эффект будет сильнее. Мы приедем раньше всех, мои люди отвечают за безопасность мероприятия, так, что у нас будет время присмотреться к прибывающим.

— Что будет потом? — Демир на мой вопрос улыбнулся:

— Я рассчитываю получить твое согласие на работу, но все зависит от тебя. Если ты решишь, что тебе это не нужно — мы просто разойдемся, с тебя снимут грим, вернут твоей естественный вид. У тебя есть квартира, гражданство и деньги — живи и наслаждайся. Но я все же очень рассчитываю на положительный ответ, — генерал улыбнулся.

— А как объяснят исчезновение из поля зрения Айдине Ылдыз? — Под этим именем мне предстояло выступить в Меджлисе. Как и Фатима Демиель, Айдине Ылдыз числилась сотрудницей турецкого Красного Креста и Полумесяца, все необходимые документы, начиная от свидетельства рождения, были выправлены.

— А Айдине найдут «мертвой» и расследование ее «смерти» с высокой вероятностью приведет к "китайскому следу',- Демир пожал плечами, — раз это делают они, почему бы и нам не ответить подобным.

В целом мои догадки оказались верны, если не считать, что был шанс остаться живым и даже безбедно пожить. Если все пройдет как говорит Демир, возможно я и соглашусь работать на МИТ, например в части Ближнего Востока или Африки, где у меня остались неоплаченные счета.

Ночь перед выступлением не спалось: текст выступления мною был заучен наизусть, но что-то тревожило. Было ощущение неминуемой беды, но даже глубокий анализ событий последних дней, не мог подсказать, где «собака зарыта».

Подняли меня в 5 утра: за мной прислали машину — следовало обновить грим и макияж до посещения Меджлиса.

В здание парламента мы попали в восемь утра — до заседания было целых два часа, но работа кипела во всю. Везде сновали кинологи с собаками, взрывотехники с датчиками поиска взрывчатых веществ. Агентами МИТ Меджлис был буквально нашпигован: даже в выправке официантов, расставлявших фуршет, угадывались разведчики.

В начале десятого, залы стали понемногу заполняться: до начала выступления президента Турции оставалось около пятидесяти минут. Волнение снова подвело меня, остро захотелось в туалет, а со стороны моего выхода к трибуне, уборных не было.

— Я в дамскую комнату, — оперативник состроил гримасу на мои слова, но дернувшись, сел на свое место. Можно было пойти в туалет на первом этаже, но в той стороне было столпотворение. Поднявшись по лестнице на второй этаж, ориентируясь по схеме на стене, прошел коридор и завернув за угол к уборным, столкнулся с мужчиной:

— Блядь, — послышалось родное русское слово, заменяющее тысячу разных слов в неординарных ситуациях. Подняв глаза на сказавшего, я остолбенел: вытирая пролитое шампанского с костюма, передо мной стоял мой заклятый враг — Виталий Иванович Проскурнов, генерал ФСБ, начальник отдела экспериментальных технологий.

Увидев, что виновницей оказалась девушка, Проскурнов сменил гнев на милость, улыбнувшись:

— I’m sorry miss for my French!

— Excuse me, — я растерянно отступил на пару шагов и начал пятиться назад: встреча с Проскурновым шокировала. Генерал не узнал меня, он сделал попытку завязать разговор:

— How can I help you?

— I’m sorry sir, — повернувшись спиной к Проскурнову, я пошел обратно, надо было привести мысли в порядок.

— Шалава! — полетело мне в спину, буквально заставив вскипеть от ярости. Эта тварь, превратившая мою жизнь в ад, еще и шалавой меня называет.

Хлопнула дверь, Проскурнов видимо вошел в уборную, чтобы очисть костюм. Все мои страхи, предупреждения и планы на жизнь рухнули. Гнев буквально заставил кипеть — набирая скорость, выскочил за поворот и рванул на себя дверь туалета, заставив генерала вздрогнуть от неожиданности. Он только открыл рот, как я успел пересечь пять метров расстояния между нами. Короткий резкий тычок в солнечное сплетение — Проскурнов ловит открытым ртом воздух, словно рыба, вытащенная на берег. Крутанув его к себе, схватил левой рукой за волосы на темени, а правой ухватился за челюсть. Резкое движение со сложной амплитудой — вначале голова идет вниз к подбородку, но на полпути правая рука ведет подбородок вправо. Не доводя подбородок до конца вправо, вкладываю всю силу в левую руку, продолжая давить ее к груди генерала. Еле слышный щелчок — первый шейный позвонок соскакивает с отростка второго.

Генерал еще жив, но нарушена целостность спинного мозга: он умрет буквально в течение часа. Если произойдет чудо — останется парализованным до конца жизни.

— Я не шалава, а Александр Светлых, жизнь которого вы украли. А вот ты шалава и умрешь как шалава в нечистотах! — Произнеся это слово отпускаю обмякшее тело генерала. Его голова бьется о кафель уборной, струйка слюны показывается у уголка губ.

Дверь уборной открывается, но момент такой торжественный, что я реагирую с опозданием. Двое молодых парней, в одном из которых я безошибочно угадываю славянина, открывают стрельбу. Пули не приносят мне боли, они скорее несут мне свободу, потому что я умираю мужчиной, отомстив за свою поруганную жизнь. Я, Александр Светлых!

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/207881