НЧЧК. Теория Заговора

Глава 1 Распадок. 14 июня

Солнечное летнее утро, на полу на двуспальном матрасе спят двое – мужчина и женщина, вокруг разбросана одежда и нижнее белье, на журнальном столике – полупустая бутылка дорогого вина в компании с двумя бокалами, оливки в блюдце и по всей комнате – догоревшие ароматические свечи… Можно ли как-то иначе трактовать смысл этой сцены, кроме как свидетельство отлично проведенной ночи двух влюбленных? Нет, конечно. Вот и полковник Таурендил ап-Нимгиль не стал строить иллюзий и обольщаться. И семеро его сыновей тоже все поняли правильно и однозначно.

– Ну что, мил друг, жениться собираешься или как? – спросил папа Нол, клацая затвором винтовки, которую наставил прямо на коварного обольстителя.

Эрин собрался было объяснить разгневанному эльфу, что совершенно не против женитьбы на Нолвэндэ, более того, он уже несколько раз предлагал ей официально оформить отношения. И не его, Эринрандира ап-Телемнара, вина, что барышня постоянно умудряется улизнуть от прямого и четкого ответа. Что само по себе очень странно и неприятно, а так же и совершенно не согласуется с жесткими представлением Нол о долге и чести.

Хотел, но не успел, потому что проснулся…

Сердце колотилось в груди, как бешенное. Страшный сон холостяка – вот что это такое. Снится время от времени всем мужчинам с остатками совести, которые безнаказанно спят с чужими дочерьми и сестрами. Вот скажем, если бы Эрин застукал свою дочь в аналогичной ситуации, то мало не показалось никому, особенно соблазнителю. При условии, что у отважного энчечекиста когда-нибудь будет эта самая легкомысленная дочь-красавица, чье появление зависит исключительно от желания леди Анарилотиони-младшей стать ему женой и матерью его детей. Пафосно? Пожалуй, но, тем не менее, так оно и есть. Скользнув ладонями по гладкой шелковой коже бедер и живота девушки, Эринрандир невольно её побеспокоил.

– Что? – сквозь сон спросила Нол.

– Ничего. Спи.

Подавив соблазн повторить ночной опыт, Эрин осторожно выбрался из постели, заботливо укрыл сладко дремлющую возлюбленную и поплелся на кухню. Что-то подсказывало опытному следователю – холодильник девственно чист и пуст, ни спасительных пельменей, ни плавленых сырков там не найти даже с лупой. Холодильник в квартире напротив пребывает в том же состоянии. Последние несколько дней у энчечекистов не было никакой возможности пополнить запасы продовольствия. А вчера так и вообще обмывали новые погоны Нолвэндэ в «Лепрекон-клубе», где и поужинали. Потом праздновали уже дома, позабыв о грядущем завтраке.

А скоро старший лейтенант леди Анарилотиони-младшая проснется и возжелает кушать, да и сам капитан ап-Телемнар не отказался бы от яичницы с беконом или сковородки жареной картошки. Посему он, после душа, мужественно отправился в магазин за продуктами. Готовить-то в любом случае ему. Так уж у них повелось: Эрин занимался готовкой, Нол мыла посуду – все по-честному.

Утро и в самом деле выдалось замечательное – теплое, солнечное, ветреное, именно такую погоду Эринрандир любил больше всего. Что еще нужно, чтобы почувствовать себя счастливым? Дома ждет любимая девушка, с работы не звонят, премию дали, очередное дело закрыто…

Не давал покоя лишь «страшный» сон. И вот почему: прежде всего капитан ап-Телемнар был следователем, служителем Закона, и свято чтил Порядок во всех его проявлениях, а получалось, что он вот уже больше года состоял в незаконной любовной связи и имел доступ к телу любимой без… так сказать, санкции свыше. Какой же это Порядок? Дело «О завоевании Нолвэндэ» должно быть закрыто, санкция получена, все доказательства приобщены, а так же присвоен архивный номер, и папка поставлена на полку, чтобы с чистой совестью открыть новое долгосрочное дело «О супружестве с Нолвэндэ Таурендилиэн леди Анарилотиони-младшей». Все должно быть по закону, тем более у истинного энчечекиста.

Как у каждого уважающего себя мужчины, к тому же хрен его знает сколько лет носящего погоны, у Эрина имелся хорошо продуманный план жизни на ближайшие полвека. Согласно ему, Нолвэндэ полагалось выйти за него замуж, родить как минимум троих детей, и под его чутким руководством обрести все необходимые черты, присущие Идеальной Женщине Энчечекиста. В своем воображении капитан ап-Телемнар уже нарисовал себе некий домик с большой кухней, на которой Нол, наконец-то, научится готовить всякие разные вкусности, парочку сероглазых сорванцов и саму леди Анарилотиони в халатике, обтягивающем уже довольно сильно округлившийся животик. Что-то в этом духе Эрин видел в родительском доме, где мама орудует половником и колдует над кухонным комбайном, а папа в это время клеит миниатюрные модельки корабликов. Сооружение моделей в супер-план имени капитана лорда ап-Телемнара не входило. У автора наличествовала любимая работа, которой он, собственно, и собирался посвятить все силы и энергию. Все должно быть по плану, как у добропорядочного эльфа, раз уж кто-то собрался из алкоголика-одиночки переквалифицироваться в достойного мужа и отца семейства.

Закупившись в ближайшем круглосуточном магазине, Эрин, прежде чем идти домой, не торопясь перекурил на свежем воздухе и купил свежую газету. Если ничего интересного там не окажется, то будет на чем почистить селедку.

Нол еще спала, да так сладко, что будить её казалось святотатством, и эльф решил не греметь посудой, а почистить картошку под чтение передовицы. Армейский опыт предполагал умение орудовать ножом без визуального контроля.

«Смерть столичного журналиста. Случайность или тонкая эльфийская месть?» – гласил яркий заголовок.

«А ну-ка, ну-ка! Что еще за месть?» – заинтересовался Эрин и углубился в чтение.

На этом моменте его хорошее настроение испарилось.

У тесных эмоциональных связей, таких, как между мной и Эрином, есть одно не слишком приятное свойство: если его что-то по-настоящему сильно беспокоит, то поневоле трясет и меня. Впрочем, ко всему можно привыкнуть, да и не мне жаловаться – подобные невольные встряски я устраиваю возлюбленному значительно чаще, нежели он – мне. Поэтому я не слишком удивилась своему внезапному пробуждению. Что-то очень сильно и неожиданно огрело моего лорда по лбу, фигурально выражаясь, и его ментальный всплеск заставил меня проснуться и обеспокоенно навострить уши, как в буквальном смысле, так и в ментальном.

Ничего фатального, как оказалось. Просто очередной приступ паранойи. Ему так часто кажется, что я от него сбегу, что мне больших трудов стоит и в самом деле это не совершить. Когда тебя держат слишком крепко, в какой-то момент это перестает радовать. Надежные объятия приятны до тех пор, пока в них не начинают трещать ребра и прерываться дыхание.

Проклятье! Кто, кроме него, способен одной лишь тенью мысли отравить такое восхитительное утро, а?

Я сделала вид, что сплю, и, сцепив зубы, стерпела такие… хозяйские поглаживания по животу. Не дождешься, любимый. Ты и так меня поймал, позволь уж обойтись пока без цепи и строгого ошейника, ладно?

Я перевела дух и села только после того, как хлопнула входная дверь. Стыдно сказать, но я сейчас чувствовала… почти облегчение. Я так больше не могу. Не могу притворяться, будто не слышу его мыслей, и не могу делать вид, что меня радует то, что я слышу.

С меня хватит. Либо я сегодня же соберусь с духом и поговорю с ним – спокойно и серьезно, без воплей и беготни друг за дружкой с пистолетом и наручниками, либо… либо завтра мы проснемся в разных постелях. Страх и постоянное давление способно отравить все, даже любовь. Не для того я вырвалась из-под власти мамочки, не для того зубами выгрызала свой диплом мыслечтицы и потом из кожи вон лезла, чтоб развить слабенький, в общем-то, дар до более-менее приличного уровня, чтоб теперь отказываться от всего ради безоблачного босоногого счастья на кухне с половником и животом до подбородка.

Я неровно вздохнула, смаргивая злые слезы. От расстройства у меня уже привычно заломило виски. Ненавижу притворство. Ненавижу то, чем сейчас занимаюсь. А занимаюсь я, если кто не понял, самым обычным обманом и увиливанием. Договорилась с Ытханом насчет графика дежурств и трусливо успокоилась на этом, в надежде, что все само собой рассосется. Не получилось.

Ах, балрог! Ведь смогли же как-то договориться между собой мои папа и мама! Хотя… папе, спорю на свои новые погоны, никогда и в голову не могла бы забрести мысль о том, чтобы отнять у мамы небо. Ее талант грифонолетчицы ценен только до тех пор, пока ему есть применение – они оба это понимают. И если случится война, гвардии капитан Аэриэн Канорриэн снова встанет в строй, и отец не станет ее удерживать, так же как и она не заставляет его сменить опасные будни… не будем уточнять, кого… на мирную и безопасную профессию тренера по рукопашному бою. Но они – умные и взрослые, а мы с Эрином – два гордых самолюбивых придурка, втихаря выясняющие, кто из нас круче и дурней. Разве я смогла бы потребовать, чтобы он бросил свою – нашу, Моргот его отдери! – безумно опасную, но жутко увлекательную работу ради моего спокойствия, а? Так отчего же… ах, проклятье! Просто слов нет. Я – мыслечтица, мой дар не уникален, но все же достаточно редкий и очень востребованный. Зарывать его среди кастрюль – бесчестно. На это я не пойду. Опозорить имена предков так– это уж чересчур. Я – нужна, неужели он не может этого понять? Нужна не менее, чем он сам. А что до детей… Эру, разве я против? Но почему я должна делать выбор между честью и любовью? Мы же эльфы, нам нет нужды подстраивать свою жизнь под течение времени. Мне и через полтыщи лет будет не поздно родить хоть дюжину, коли будет охота, так зачем торопиться с этим сейчас, когда я едва вышла из юношеского возраста по нашим-то меркам? Не проще ли подождать, пока я сама захочу, а?

К счастью, заставить он меня не может. А вот уговорить… за это я не поручусь.

Я могу и умею себя накручивать, эта фамильная способность передалась с молоком матери, равно как и нрав, вспыльчивость и гордость. Отцовский наследственный самоконтроль отчасти спасает, но лишь до поры. Эру, вот с кем я хотела бы поговорить сейчас! И уж кому точно пошел бы на пользу разговор с моим папочкой, так это Эрину. Но это все-таки последнее средство. А пока… пока я должна попытаться сама. Спрятать обиженное лицо и заплаканные глазки на плече отца я всегда успею.

«Вот встану сейчас, пойду на кухню и все ему скажу, – мрачно подумала я. – Вот прямо сейчас».

Мелькнула мысль о том, чтобы поклясться чем-нибудь этаким, вроде чести предков, но я ее отвергла. И правильно сделала, как выяснилось.

Почему-то капитан ап-Телемнар очень сильно рассчитывал, что та давняя история, поставившая крест на его столичной карьере, забылась и быльем поросла. Основания для таких выводов имелись вполне реальные. Ну, во-первых, его разоблачения оказались сущей правдой и, в конце концов, истинные виновники очутились за решеткой. Во-вторых, Эрин продемонстрировал всем своим недругам, что не намерен жестоко мстить обидчикам. Распадок поглотил орденоносного и неподкупного, но не слишком дальновидного сыщика аки морская пучина суперлайнер «Крайний Запад». Под крылышком у хитрого Ытхана наш честный, но опальный тратил все силы на работу и выпивку, даже и не помышляя о возвращении на орбиту большой политики. Строго говоря, Эринрандир никогда специально в политику не лез. Так уж получилось. Как это всегда бывает – дерни за ниточку, и размотается такой клубок, что под удушливой массой плохо прокрашенной шерсти последствий впору задохнуться. Капитан слишком поздно понял, что «клубочек» ему не по зубам попался. Расплата была сокрушительна, но Эрину кое-как удалось очухаться, отряхнуться и попытаться найти себя в менее опасных сферах. Вроде бы даже получилось. Старые враги должны были уже много раз убедиться, что от капитана лорда ап-Телемнара остались лишь золоченые шпоры и весьма помятая, местами траченная молью шкура во всем, что касается амбиций и честолюбия.

И вдруг из небытия и забвения, словно доха из сундука старой гоблинши, извлекается вся эта старая история и выкладывается на всеобщее обозрение. Причем за прошедшие годы она успела подгнить и изрядно пованивала.

Оказывается, на прошлой неделе, а именно – в понедельник, приезжает в Распадок некий журналист со столичного телеканала, по слухам, финансируемого чуть ли не самим Березайцем, с благородной целью изучения быта и нравов провинциальных энчечекистов. В свете недавнего скандала с самоубийством Элеммира ап-Морвениона и развернутой компанией по борьбе с извращенцами в погонах – самое что ни на есть важное задание.

Но отчего-то в областном управлении НЧЧК господин Маахов так и не появился. Странно, правда? Спора нет, быт и нравы грозных наследников Железного Маэдроса можно изучать и со стороны. Сделать, предположим, талан на дереве в сквере напротив парадного входа в управление и лорнировать в армейский бинокль всех входящих и выходящих, как это делают опытные натуралисты при изучении пугливых зверюшек и птичек. Но паладин телевещания и этого сделать не удосужился. Он почему-то в день приезда отправился в те самые места, где майской ночью капитан ап-Телемнар и старший лейтенант Анарилотиони завалили вампира, чтобы примерно в то же время суток получить шесть смертельных ножевых ранений. И так как ничего магического в преступлении эксперты не нашли, то дело передали в криминальную полицию, а кровожадные энчечекисты остались в сплошном неведении относительно несостоявшегося исследования их наводящих ужас нравов.

Кроме того, убиенный журналист целиком и полностью принадлежал к человеческой расе, что еще более удивительно. Уважаемые телеканалы и массовые издания старались не связываться с попадальцами, у которых имелся весьма неподходящий для Серединной Империи опыт работы в аналогичных службах Иномирья. СИВРские акулы пера славились не самыми чистоплотными методами сбора информации, но по сравнению с бесцеремонностью попадальцев их работа выглядела стерильной и крайне деликатной. Слава Эру, среди просочившихся сквозь Барьеры людей журналистов были единицы. Практику использования знаний и умений иномирян в добывании новостей ввел пресловутый опальный олигарх Березаец. И она оправдала себя на все сто процентов. Степень разнузданности в имперских масс-медиа повысилась в разы.

Статья, которую читал Эрин, была написана отнюдь не покойным господином Мааховым, а его коллегой-хоббитом. И в ней самым неожиданным образом то тут, то там всплывало имя капитана лорда ап-Телемнара, давались прозрачные и полупрозрачные намеки на прошлые грешки энчечекиста, всеми силами прячущего концы в воду, коварно окопавшись в провинции. Кроме того, с газетной полосы, как из решета, сыпались грязные предположения относительно личной жизни вышеупомянутого капитана.

И каждый, кто имел глаза и умел читать, по итогам статейки мог сделать вывод – кое-кто в Распадке очень заинтересован в смерти талантливого и проницательного господина Маахова. Не будем неприлично тыкать пальцем, хотя это и есть наш старый добрый знакомый обладатель позолоченных шпор и прочих регалий.

Оговорюсь сразу – следопыт из меня никакой. Из потомков воинственных Премудрых вообще редко получаются хорошие разведчики – не та душевная организация, знаете ли. В благословенные древние времена предки по маминой линии предпочитали ломиться на врага в открытую, закованными в доспехи, словно сияющие башни. Даже поговорка от тех дней осталась: «прет, как нолдо по Средиземью». То есть, напрямик и с боевыми кличами, чтоб враги ненароком не обознались. В общем-то, все верно, достаточно взглянуть на мою сиятельную мамочку. Это папуля у нас бесшумный и смертоносный, словно тень лесная, а у меня, сколько не билась, так называемый «лисий шаг» никогда не получался. Поэтому я не знаю, чем объяснить тот факт, что сидевший ко мне спиной Эрин не заметил моего появления на кухне. Наверное, настолько погрузился в себя… и в лежащую перед ним газету, что элементарно не услышал. Ну-ка, и что это мы такое интересное читаем?

Я вытянула шею и заглянула ему через плечо. И тоже – почти тотчас же – утратила связь с реальностью…

– … в перехлест через наковальню и палантиром сверху! – услышала я свой собственный голос. – Как эти твари посмели?!

– Нол?

– Пащенки Моргота и Саурона! Да их на кол посадить мало! – прошипела я напоследок и очнулась.

– Как я люблю, когда ты переходишь на квенью! – умилился возлюбленный. – Откуда цитата на этот раз?

– «Третья речь Феанора к жителям Тириона», страница 115, третий абзац сверху, – машинально ответила я. – Извини. Я не хотела подглядывать.

Не хотела, но подглядывала. Эру! Сколь велико твое милосердие, раз ты все-таки удержал меня от опрометчивых клятв и несвоевременных разговоров! По сравнению с тем, чем веяло от скромных сероватых листочков, еще пахнущих свежей типографской краской, наши с Эрином взаимные претензии – это такая мелочь, что и вспомнить стыдно. Я даже слегка покраснела от гнева на себя и свой эгоизм. Проклятье! Ему и так плохо, а еще я тут свою гордыню лелею! Как стыдно, великие Валар, какой позор!

– Это и в самом деле настолько серьезно? – спросила Нолвэндэ, умащиваясь на табурете вместе с ногами и обхватывая колени руками.

– Я знаю одно – если мое прошлое всплыло снова, значит, это кому-то очень нужно. И теперь ни за что меня не оставят в покое, – вздохнул Эрин, продолжая механически чистить картошку, аккуратно и тоненько снимая кожуру.

– Ты собираешься накормить целую казарму?

– Ох! Прости! Паучий случай!

Увлекшись самокопанием, эльф перечистил все пять килограммов. Только зря продукт перевел.

– Все равно давай поедим, – невесело усмехнулась девушка. – Война войной, а обед по расписанию. А потом нырнем в Паутину, поглядим, что там творится.

Дельная мысль напарницы пришлась энчечекисту по вкусу, хоть и боязно было совать нос в недра виртуального мира. Паутина – словно волшебный котел компании безумных чародеев – каждый кидает туда свои ингредиенты, все это кипит, а получается каждый раз по-разному. Иногда – подлинное чудо и редкий образчик Добра и Света, а зачастую – огромная куча дерьма, смердящая на весь эфир и отравляющая своими едкими миазмами окружающую среду.

– Если началась компания против тебя, то там будет много статей и ссылок на «мифрильное» дело, – резонно заметила Нолвэндэ, включая кофеварку.

– Ты права. Начнут издалека. Хотя… я не понимаю… почему снова я?

– Может быть, ты знаешь что-то такое… эдакое? – предположила девушка, затягиваясь сигареткой под чашечку кофе.

Эрин засыпал нарезанную ломтиками картошку на шипящую от разогретого масла сковородку, продолжая напряженно размышлять вслух.

– Вряд ли, – хмыкнул он и взъерошил себе волосы на макушке. – Все, что я знал, стало достоянием уголовного дела. И про темные делишки Высшего Совета Магов, и про их попытки взять под контроль производство оружия, и про их связи среди верхушки СИБ[5] и Министерства Обороны. А так же, кто и кому давал взятки, чтобы закрывались глаза на завышенные сметы расходов, и к чьим шаловливым ручонкам прилипали сытные крошки из бюджета. Одного я не успел выяснить – куда тянутся ниточки в Пиндостане.

– Ох! Даже так?!

– Задай стандартный вопрос любого расследования: «Кому это выгодно?» – и получишь вполне логичный ответ – Пиндостану, – заявил Эринрандир. – Дело так отчетливо попахивало предательством, что подсудимые заторопились признаться в коррупции и махинациях, не дожидаясь, когда вскроются факты более серьезных преступлений.

Столько лет прошло, а капитан ап-Телемнар до сих пор не любил читать газеты-ежедневники. Начинается все именно с них. Вчерашний борец с коррупцией, знаменитый журналист, раздувший скандал, к чьему шепоту, как принято считать, прислушивается сама Владычица, вдруг делает разворот на 180 градусов и со всей профессиональной ненавистью впивается в тех, кто ведет следствие. К нему присоединяются менее известные писаки-шептуны, и начинается травля. Сначала от жертвы откусывают по маленькому кусочку так, чтобы пустить кровь, а на её запах уже слетаются большие стервятники. Они откапывают какие-то неоднозначные факты из прошлого. Нет ничего предосудительного? Не беда – придумаем! Чтобы жертва оправдывалась, чтобы начала огрызаться. А если отбивается удачно, тогда берутся за близких, друзей и возлюбленных, вынуждая объект травли мучительно стыдиться самого факта своего существования.

Очень уж Эрину не хотелось опускаться до мелодраматического заявления: «Дорогая, самое время оставить меня на растерзание. Тебе со мной теперь небезопасно», или что-то в этом духе, сопровождая фразу нескрываемой скорбью во взоре. Нолвэндэ обидится и правильно сделает. Разве они не соратники, не команда? Но предупредить напарницу надо обязательно. Кончились шутки и добрые спокойные времена. Чтобы это понять, вовсе не обязательно заглядывать в Зеркало Владычицы.

Картошка, к слову сказать, получилась просто отличная, с подрумянившейся хрустящей корочкой. А запах – язык проглотить! Желудку ведь глубоко плевать на терзания и предчувствия. Под баночку «Черного Самайна» и салат из свежих огурцов любая неприятность покажется не слишком серьезной, верно?

После завтрака энчечекисты снова завалились на матрас, но уже с ноутбуком в руках и без всяких левых мыслей. Настроение было не то.

А вот результаты ползания по виртуальным ниточкам Паутины Эрина скорее удивили, чем напугали. Сеть была наполнена историями о жестоких и коварных энчечекистах прошлого и настоящего, чьими усилиями столько лет душится магический прогресс и свобода колдования под надуманным предлогом охраны общественного порядка и соблюдения законности. Уже который век под тяжелой пятой НЧЧК томятся несчастные чародеи и ведьмы, коим не дают возможности развить свои таланты во всех направлениях, ограничивая свободолюбивых колдунов презренными условностями. «Доколе?» – вопрошала прогрессивная общественность, воздевая виртуальные руки и проливая мегабайты слез над судьбами загубленных кровавой НЧЧК-ой волшебников.

Отдельно живописались леденящие кровь подробности каждодневной работы зловещего заведения. Причем в таком специфическом ракурсе, что редакция пресловутого «Тиф-ИНФО» должна была срочным образом либо подать в суд на авторов за плагиат, либо пригласить оных к себе на работу. Если принять на веру все эти заявления, то выходило, что Ытхан Нахырович ходит по управлению в коже с заклепками и с плеткой наперевес, ДОБРовцы пытают задержанных прямо в коридорах, а следователи, если не спят между собой, то регулярно покушаются на честь и невинность подозреваемых обоих полов. Часто и коллективно, не взирая на возраст и расу.

Пару раз Эрин наткнулся на заявления о том, как пристрастно было следствие по тому самому «мифрильному» делу, как предвзяты и непрофессиональны следователи, из чего следовало, что и осужденные не столь уж виноваты.

Капитана ап-Телемнара передернуло от возмущения.

– Это генерал Блах-а-Мухх ни в чем не виноват? Или Дарриэль ап-Валандир знать не знал, каким образом и по чьей вине на стратегические объекты поставляется заведомо бракованное маго-оборудование?

К слову сказать, приговор генералу Канэфрону вынесли Матроны Блах-а-Мухх, и в дополнении к относительно небольшому сроку заключения и частичной конфискации имущества, он лишился всех рангов во внутриклановой дровской иерархии. Низведение дроу – вещь страшная, и при других раскладах Эрин бы ему искренне посочувствовал. А с другой стороны, ещё бы ап-Телемнар оставался беспристрастным, когда видел, как на номерном заводе, от производительности и качества продукции которого зависит обороноспособность Империи, целенаправленно ведется магическая диверсия. И все лишь ради наживы.

– Или я ничего не понимаю, или готовится большая провокация в отношении НЧЧК, – заявила Нолвэндэ. – А теперь снова зададим главный вопрос следствия – кому это выгодно?

– Да кому угодно, начиная от Пиндостана, заканчивая частью верхушки СИБ, – усмехнулся Эрин.

– Может, хотят сместить руководство НЧЧК? – предположила мыслечтица.

– Тогда проще обвинить его в коррупции, начать независимое расследование, – рассуждал следователь. – Механизм отработан до автоматизма: на время расследования прежнее руководство отстраняется от работы, затем или действительно находится компромат, или же разбирательство затягивается на срок достаточный, чтобы временные заместители сумели как следует прижиться в новых креслах и стать незаменимыми работниками. Тут что-то иное.

– Что?

– Понятия не имею. Будем наблюдать и помнить об осторожности, – улыбнулся невесело Эринрандир. – Меня смущает этот околосексуальный уклон обвинений. Не похоже на наших.

– На каких это «ваших»? – удивилась Нол.

– Шишек из Имперской Безопасности, слишком тесно повязанных с Высшим Маго-Советом. Я уверен, отмашку начать компанию против НЧЧК дали именно они.

В голову к ап-Телемнару лезло слишком много мыслей и предположений, чтобы как следует сосредоточиться. Он начинал медленно закипать от гнева. В кои-то веки его жизнь наконец-то наладилась, появился смысл и цель существования. И тут на тебе – ломай голову над тем, как снова не попасть под колеса государственного заговора…

«Опять?! – мысленно воскликнул он. – Опять заговоры мерещатся? А в «Ёлочки» не хочешь? Лечить паранойю?»

– Не злись, – примирительно мурлыкнула девушка и потерлась щекой об щеку Эрина. – Давай куда-нибудь сходим, отвлечемся, а заодно проветрим мозги, чтобы лучше думалось.

Идея подкупала своей новизной, и Эрин тут же набрал номер Меноваззина:

– Что делаешь, Темный Брат?

– Еду к тебе, Светлый, с Аминаллоном и Тылпахашем. Лето на дворе, а мы еще на речке не были, – сообщил дроу. – Собирайтесь там с леди Нол и выходите к началу пешеходной зоны, мне уже надоело козырять удостоверением.

Редкий случай, когда приглашение спецназовца прозвучало столь своевременно. Обычно дроу так и норовили нагрянуть неожиданно в гости. В основном, чтобы застукать Светлых родственников на горячем и получить новый повод насмешничать. Над Эринрандиром, естественно. Какому же дроу придет в голову доставать своими шуточками женщину? Еще Матронам пожалуется. А Нолвэндэ такая – она может.

– Надеюсь, Тылпахаш сегодня без своей барышни? – на всякий случай уточнил энчечекист.

– Не-е-е! – расхохотался дроу. – Нам сегодня никого, кроме леди Нол, не нужно.

Голосистая и темпераментная орчанка превращала в балаган любое мероприятие: она одновременно ела, пила, пела, танцевала, учила мужчин правильно играть в футбол, воспитывала, заботилась и сплетничала о своей многочисленной родне. Скорость и плотность словесного потока, ею извергаемого, сшибала с ног и повергала в эмоциональный шок даже товарища Шрака.

– Замечательно. Жди нас, – сказал Эрин и отключился.

– Гюльчи не будет?! – с надеждой спросила Нолвэнде.

– Слава Эру! Все, как ты и хотела, дорогая. Отвлечемся и мозги проветрим, – усмехнулся эльф и нашел губами губы любимой. – Давай ты пожелаешь, чтобы вся эта история с заговором против НЧЧК нас миновала?

– Я и так этого хочу больше всего. Все будет хорошо.

Но видимо, лимит исполнений желаний леди Анарилотиони исчерпался предпоследним из них.

Во славу окончательно наступившего лета я облачилась в сарафан и сандалии, предоставив Эрину честь тащить рюкзак с полотенцами, и даже свой «Куталион» ему торжественно вручила. Уж на что я милитаристка, а даже меня постоянное ношение военизированной сбруи иногда утомляет. Из здоровых энчечекистских развлечений я сегодня планировала участвовать только в традиционной стрельбе по банкам и купании, а с мячиком пусть мужчины возятся на травке. Разумеется, сарафан был достаточно длинным, ибо приличные эльфийские девушки не демонстрируют свои ноги всем желающим, даже братьям по оружию. И – увы и ах! – пришлось даже купальник надеть.

– Мясо взяли? – спросила я, поприветствовав коллег и плюхнувшись на сидение.

– Обижаешь, леди Нол, – хмыкнул Меноваззин. – И шампуры взяли, и мангал, и даже гитару Тылпахаш притащить не поленился.

– И пиво тоже, – добавил его близнец. – И безалкогольное не забыли. Что еще желает леди?

– Леди желает развлекаться, как подобает кровавым энчечекистам, – фыркнула я.

– Допросы и пытки? – хищно улыбнулся Аминаллон.

Мы все разом, не сговариваясь, хрюкнули.

– Я, вообще-то, имела ввиду – пострелять, – я весело покосилась на Эрина.

– Опять на выбывание? – уточнил Меноваззин.

– Ага, – я кивнула. – Я быстренько вам продую и пойду купаться, а пока вы будете пинать бедный мячик, займусь шашлыком. Кстати, о шашлыках. А что наш Вуз? Опять в городе К?

– Не опять, а снова, – хихикнул дроу. – Сейчас братец расскажет. Ну, поехали.

Переговоры Матрон семейства Ушшос-Нах с Леди Кранн-Тецц тянулись вот уже целый год, в течение которого бывший славный дриадолюб накатал своим джипом глубокую колею между Распадком и Колдубинском. Все выходные он проводил в обществе несравненной девицы Сулемы, не считаясь ни с временными, ни с материальными затратами, тем самым в очередной раз подтверждая общественное мнение относительно серьезного подхода дроу к любви. Несчастные покинутые Вузеллином барышни активно страдали, а убедившись, что абонент совершенно недоступен, тихо и решительно выходили замуж, обрекая Распадок на очередной дриадский демографический взрыв. И лишь Грушенька Солончак продолжала цвести радостными улыбками и совершать набеги на бар «Ночной бабочки». Эрин пришел к выводу, что Вуз в свое время познакомил их с тайной целью – навеки отвадить Светлого сородича от общения с дриадами. Надо сказать, у него получилось на славу.

– В прошлый раз они поругались, теперь Вузеллин поехал мириться. С букетом, конфетами и золотым браслетом.

– Да-а-а-а? А я думал, что у ваших не ругаются, – изумился Тылпахаш.

– А сразу пытают и убивают? – хихикнул Аминаллон.

– Нет… ну….

– Отбрось стереотипы и открой для себя истинные ценности дровского менталитета. Ибо взаимоотношения полов в нашем древнем социуме предполагают огромное разнообразие нюансов.

– Не умничай, тебе не идет, – фыркнул Эрин, оборвав глубокомысленное вещание Меноваззина. – Ну, поругались парень с девушкой, бывает. Теперь помирятся…

– И будут дальше гулять за ручку по окрестностям Колдубинска.

Нолвэндэ прикрылась ладошкой и захихикала. Оно и немудрено. Вообразите себе двухметрового здоровенного спецназовца с бицепсом в обхвате, как девичье бедро, с повадками дикого хищника, и в веночке из василечков, с придыханием внимающего щебетанию невинной девы в аптекарском прикиде. Зрелище незабываемое. А если еще хоть раз довелось увидеть, какие татуировки украшают могучую спину и грудь ДОБРовца, то мысль о романтических и совершенно невинных прогулках под луной покажется вам на редкость экзотичной.

– Вот шо с дровями делает любовь, – заметил орк. – Как же он без этого самого… ну без… ну вы поняли… обходится?

Он явно смущался употребить при эльфийской барышне орочье народное слово, обозначавшее то самое, что должны были понять дроу. Другого в этом древнем языке просто не существовало. Там каждое слово короткое и емкое, прекрасно отражающее суть. И когда кто-то переходил на орочий, то это означало одно – разумное существо достали до самых печенок.

– А чего такого? – спросил Меноваззин.

– Так раньше Вуз не пропускал ни одной юбки. Окучивал каждый цветочек.

– Тылпа, ты меня удивляешь, – хмыкнул дроу. – Ты же криминалист, химию учил, расовую биологию тоже. Любовь – это химический процесс. Клац! – и пошла цепная реакция. Гормон, медиатор, электрохимические процессы и остальная лабуда из пробирок. Перемкнуло нашего Вуза чисто конкретно. У наших это выглядит жестко и откровенно. В отличие от Светлых родичей, которые умудряются не замечать очевидного.

– Какой ты циничный, – укорил его орк. – А над чьими стихами о страданиях неразделенных чувств рыдают поколения школьниц?

Тылпахаш ничуть не преувеличивал. Точно так же, как сирено-наядское творчество подарило миру неисчислимое множество печальных мелодрам и тонны слезодавильной литературы, темноэльфийские поэты-лирики всегда возносили на пьедестал жестокие страдания безнадежно влюбленных. И не было в этом мире ни одного мальчика или девочки любой расы, кто хоть разок не окропил горючими слезами томик в сине-черном переплете.

Но спецназовец сумел выкрутиться:

– Это же искусство, а, следовательно, фантазия автора. Выдумки – эта ваша дурацкая любовь!

– Мерз-с-с-ский дроу! – хором прошипели все остальные пассажиры, и даже его брат-близнец, благодаря чьей находчивости и смекалке Эрину удалось открыть тайну сиреневых ирисов.

В ответ Меноваззин демонически расхохотался и врубил на полную мощь «Баньшштайн», подводя итог возвышенной беседе соратников по борьбе с мажеством.

При общении с дроу надо всегда помнить, что они ничего не говорят просто так. И это вовсе не паранойя. Бессмысленно молоть языком они вообще не умеют. Так сложилось исторически. Когда каждое словечко может стать поводом для скандала и поединка, когда тайны клана превыше жизни и выдать их – самое страшное преступление, когда с младенчества Темного эльфа учат молчать и слушать, то удивительно другое – как они умудряются еще и шутки шутить.

По прибытии на место я уже успела слегка пересмотреть свои планы на день и, пока мужчины занимались обустройством бивака, решила не терять времени даром и приступить к осуществлению задуманного. Упорно карабкающееся к зениту солнышко победило эльфийскую скромность и благородные порывы помочь товарищам. В итоге я сменила сарафан на более-менее приличную комбинацию из купальника и парео и отправилась плескаться сразу, не дожидаясь турнира «вольных стрелков». И ничего непристойного. Ноги-то прикрыты! А на комментарии за спиной я уже насобачилась отвечать молчаливой демонстрацией кулака.

Впрочем, заплывами я решила всерьез не увлекаться – все-таки вода еще не успела как следует прогреться, да и невежливо это – сама громче всех кричала: «давайте постреляем!», и вдруг устроила тут себе пляжный сезон. Наплещусь еще.

К расставлявшей пустые банки компании я присоединилась, роняя капли с мокрых волос и обмотав бедра полотенцем. Сражаться с прилипающей к влажным ногам и без того полупрозрачной тканью пляжного платка под ревнивым взором возлюбленного – это какие-то слишком уж экстремальные удовольствия. А полотенце большое. И непрозрачное. Вот высохну, тогда и красоваться буду.

– Как водичка? – поинтересовался Меноваззин, выравнивая наши «мишени».

– Бодрит! – отозвалась я.

«Заметно», – с легкой угрозой встрял Эрин, посматривая на облепивший мою грудь купальник.

Я ответила провокационным фырканьем.

«Глазеть – некрасиво, сударь. Ай-ай-ай. Лучше б сигарету прикурил девушке».

«Нарываетесь на допрос, сударыня?»

«А почему это сразу я? – Я многообещающе ухмыльнулась. – У меня к вам тоже есть ряд… вопросов. В конце концов, технику надо совершенствовать».

«Что это, вызов?»

«Не-а. Вот ты меня сначала в стрельбе обойди, а потом и допрашивай».

«Ну, это не сложно».

«Проверим? – Я покрутила на пальце «Куталион», копируя все последние пиндостанские боевики скопом, и подмигнула: – А? На спор?»

«Искушаете, леди? – зловеще прорычал суровый капитан и состроил зверскую и злодейскую гримасу. – На что спорим?»

«Ну-у, – я осторожно огляделась и, пока никто не видел, этак задумчиво облизнула губы самым кончиком языка. – Если по недосмотру Валар ты вдруг выиграешь, то, так и быть, допрашивай, кровожадный наймит режима и душитель свободы колдования. Если, конечно, сможешь поймать».

«Заманчиво. А если проиграю?»

«О! Ну разве я не сказала? У меня к тебе масса вопросов накопилась… каверзных. Так что придется отвечать. И ты ответишь, не сомневайся. На все-все. Я же тоже умею… допрашивать».

«Идет!» – будущая жертва допроса с пристрастием кровожадно ухмыльнулся в лучших энчечекистских традициях.

«Знала, что тебе понравится». – Я оскалилась в ответ.

Ну вот. Улыбается, адреналин кипит, глаза сверкают этак многообещающе, и прищур характерный. А всего-то и надо было, что насмешливо улыбнуться и кой-чего пообещать. И все – растаяли утренние погребальные настроения, как туманные мороки над болотом. Стрельба, соревнование, возможность поиграть мускулами, много мяса, еще больше пива и неплохие перспективы на вечер – что еще нужно для улучшения настроения?

Смех смехом, но за дело мы оба взялись всерьез. Прежде чем устраивать финальный светлоэльфийский междусобойчик, надо было сперва обойти соперников. С Тылпахашем особых проблем возникнуть не могло – орки, при всех достоинствах этой расы, редко бывают хорошими снайперами. А вот дровские братцы – это уже серьезней. Но, с другой стороны… у Эрина – огромный, еще армейский, опыт… и вообще! Не дроу, какими бы они ни были стрелками, с ним соревноваться! Во всех отношениях. Вот.

А я – что же я, по-вашему, зря целый год из ДОБРовского подвальчика практически не вылезала? Сколько раз возлюбленный практически силком вытаскивал меня из тира, по дороге выкручивая из пальцев намертво зажатый там пистолет? За год даже медведя можно научить танцевать, было бы желание и упорство. Тренировки – наше все, главное – регулярность и самоотдача, да. А уж упрямства мне не занимать, да и наследственность, с какой стороны не глянь, отменная. Это под насмешливыми взглядами мамули и братцев я лупила по три обоймы в белый свет, а без высокомерных родичей поблизости – совсем другая песня. Тем более, что и приз, знаете ли… Но все! Следует щадить чувства не вкусивших скромных радостей простого эльфийского быта, а потому я умолкаю.

Так, значит, главное – выбить дроу, а потом можно и сдаваться. Но не сразу, конечно. Я еще потрепыхаюсь.

Вопреки прогнозам, первым выбыл не Тылпахаш, а Меноваззин. ДОБРовец с досадой вздохнул, сошел с рубежа и целенаправленно отправился к пакетам с соком. Увы ему! – по предварительной договоренности, именно первый выбывший и должен был лишить себя пивных радостей, дабы отвезти по домам остальную компанию. Наблюдать это душераздирающее зрелище было выше моих сил. Заменив обойму, я окликнула дроу:

– Ваз! Ты чего это к соку тянешься? Бери пиво и прекрати переводить продукт без толку!

– Но…

– Никаких «но». – Я фыркнула. – Обратно я твою красавицу поведу. Я сегодня желаю быть доброй и… э-э… доброй. Вот.

– О светоч милосердия! – Меноваззин воздел руки к небу и просиял. – О средоточие благородства и доброты! Скажи мне, как недостойный сможет воспеть твою щедрость?

– Ну… – Я довольно ухмыльнулась. – Ты можешь встать на колени и три раза стукнуться головой об землю, а потом – облобызать мою сандалию, хотя… – Я покосилась на мрачно улыбающегося Эрина, поигрывающего пистолетом, – наверное, лобызание все-таки будет лишним. Так что я сегодня не только светоч милосердия и средоточие благородства, но и образец скромности и достоинства. Цените!

– Ценим, – с ужасающей серьезностью закивал Меноваззин. – Воистину, о леди!

– Чем только не пожертвуешь ради счастья товарищей, – умиленно воскликнула я, глядя, как дроу нежно обнимает банку «Черного Самайна». – Итак, господа офицеры, продолжим?

И продолжили. Следующим вполне закономерно выбыл Тылпахаш, присоединившийся к азартно болеющему за каждого по очереди Меноваззину. Целиться, стрелять, и, тем более, попадать сразу стало в два раза сложнее, потому как теперь болельщики радостно вопили в две луженые глотки.

Аминаллон держался до последнего, но не тут-то было. Когда подошла моя очередь, я изобразила героическую гримасу и, в лучших эльфийских традициях воззвав к Манвэ, попросила Владыку Ветров направить мою руку. Должно быть, мольба была услышана, и я обошла дроу на целую банку.

– Вот так-то, – снова самодовольно крутанув на пальце «Куталион», ухмыльнулась я. – Вполне закономерный результат.

– Посмотрим, как ты запоешь сейчас. – ДОБРовец показал мне язык и насмешливо прищурился. – Финальная драчка между двумя Светлыми! Ха! Да разве ж можно пропустить такое зрелище?

– Вот-вот, посмотрим, – поддержал брата Меноваззин. – Нол, я болею за тебя!

«Ну что, моя леди, вот и остались только мы двое, – угрожающе протянул мой соперник и вновь прищурил синий глаз. – Не страшно?»

«Сумеречных бояться – в лес не ходить», – не смутившись, процитировала я известную поговорку Первой Эпохи и лихо подмигнула.

«То-то ты так и норовишь в лес удрать. Думаешь, в следующий раз не найду?»

«Захочу – век искать будешь и не найдешь». – Я заменила обойму снова, а вслух сказала: – Ну, что? Где там моя группа поддержки?

Близнецы послушно попытались изобразить что-то вроде танца хинтайских болельщиц с задиранием ног и потрясанием плечами. Тылпахаш принял сторону Эрина и испустил урукхайский боевой клич «Маздай!».

– Дистрой! – немедленно парировали дровские братцы и заулюлюкали.

– Прекращайте, а то сейчас попадальцы с дубьем сбегутся, – фыркнул Эрин. – Решат, что мы тут исторической реконструкцией балуемся.

– А что? – цинично ухмыльнулся Меноваззин. – Попаданочки тоже бывают миленькие, особенно эти, в занавесочках.

– В кожаных штанишках тоже ничего, – фыркнул Аминаллон. – И с накладными ушками.

– Дриад вам мало, растлители малолетних, – осуждающе проворчал Тылпахаш, за что удостоился моей благодарной улыбки. Орки в большинстве своем – ребята строгих правил, и беспорядочный, а тем более, межрасовый секс осуждают.

– Казарма, ма-алчать! – гавкнул на разгулявшихся дроу Эринрандир, заметив, как меня перекосило от упоминания дриад. – Дзира на вас нет. Уж он бы вам показал попаданочек, в занавесках и без.

– Действительно, парни, уймитесь. – Я примирительно помахала пистолетом. – Дайте уж отстреляться, что ли…

– Все, Нол, мы уже заткнулись, – хихикнул Меноваззин. – Не смеем мешать светлоэльфийским разборкам.

«Готов?»

«Всегда… солнышко».

Ах ты, гад!!! Я отреагировала именно так, как он и рассчитывал. Промазала целых два раза из пяти.

– У-у-у… – возмущенно провыли дроу слаженным дуэтом. – Нол, ты окривела, что ли?!

«Ну, ты мне за это ответишь!» – прошипела я и немедленно протранслировала под руку напарнику, как именно он мне ответит и сколько раз.

Вот так! После выстрелов Эрина из пяти банок одна осталась стоять, нетронутая.

– Ап-Телемнар, ты окосел?! – зарычал орк. – Я ж на тебя поставил!

– А ему солнышко в глаза попало, – мурлыкнула я, дожидаясь, пока Аминаллон поставит новые мишени. – «Может, их тебе завязать?»

«Отличные идеи подаешь, дорогая. Непременно завяжу. Тебе».

Тьфу! Опять три из пяти! Я закусила губу, чтоб отвлечься от прозвучавшего прямо в мозгу смешка с этакой хрипотцой. Сейчас буду мстить! Да.

«А я тебя и так достану. На ощупь».

Х-ха! Две из пяти! Да мы, никак, сравнялись? Вот что значит – перенять метод.

– А, может, это заразное? – Меноваззин аж попятился в притворном испуге. – Светлоэльфийское косоглазие?

– Передается воздушно-капельным и… – Аминаллон демонстративно прервал свои предположения на самом интересном месте.

«Может, сдашься?» – подначил меня Эрин.

«Когда это я сдавалась без боя?» – парировала я и прищурилась. Ладно, сейчас я вам покажу косоглазие…

«А я тебе напомню», – пообещал напарник и, пока я целилась, действительно напомнил день, дату и время. Тенгваром по бедру. Зануда!

«Фэ! Нечестные методы!»

«Зато надежные».

«Да ладно, надежные! Смотри». – И я гордо кивнула на весь пяток простреленных банок.

«Ага, так значит, решила не поддаваться?» – Эрин ухмыльнулся и повторил мой результат.

Болельщики заинтересованно притихли.

«Ни за что!»

Пять из пяти! Ха!

«Ну, что? Сможешь лучше – или сразу признаешь поражение?»

«Удивлять тебя – это так приятно, дорогая».

И верно, удивил. Я, изумленно распахнув глаза, наблюдала, как напарник четко кладет банки одну за другой. Прямо в дырки от моих пуль.

– Ну, и что теперь? – поинтересовался Эрин, выгнув бровь на мою реакцию.

– А теперь – последний раунд! – вмешался Тылпахаш. – А то вы тут до следующего утра будете выяснять, кто из вас круче.

– Точно, – поддержал орка Аминаллон. – Значит так – берем одну мишень и лупим по очереди. Кто попадет в центр «самайновского» логотипа, тот и победил.

– Третья струна арфы? – уточнил Эрин. – Идет!

– Идет, – эхом повторила я. – Давай теперь ты первым.

– Как хочешь, – пожал плечами напарник. Выстрелил и, разумеется, попал.

Я прицелилась, выстрелила и, конечно, попала тоже. Только во вторую струну, а не в третью. Ну, я думаю, объяснять, почему, совсем необязательно, верно?

«Лицемерка, – ухмыльнулся Эрин. – Поддалась все-таки».

«Вовсе нет, – неубедительно соврала я. – Давай, докажи это!»

«Зачем доказывать? Сама все расскажешь».

Ну, расскажу. Ну, сама. Я улыбнулась и отдала Меноваззину пистолет. Дроу благородно предложил привести оружие в порядок, а я не гнушаюсь принимать помощь в таких вещах. Иногда.

Ну, поддалась. Но ведь в том-то и соль этих игрищ. Поддавалась не только я. И мы оба это знаем.

После стрельбы энчечекисты решили попинать мячик. В очередной раз покрасоваться силой и ловкостью перед девушкой и, к тому же, выпустить пар и агрессию – священное право каждого мужчины. Нолвэндэ даже спорить не стала, она расположилась в сторонке и, лениво потягивая сок, предоставила благородным рыцарям сыска полную свободу лупить друг дружку, валяться в грязи и весело ругаться нехорошими словами.

Правила были просты и незамысловаты: пара дроу против эльфа и орка, мяч один, вместо ворот две пивные банки. Кто перенесет мячик за условную линию, тот и победил. Но близнецы сильны, словно молодые буйволы, и понимают друг друга с полувзгляда, а Эрин с Тылпой встали в пару впервые. Зато у ап-Телемнара отменные реакция и глазомер, а орк бегает что твоя антилопа. Захочешь – не догонишь.

Нолвэндэ демонстративно никого из игроков не выделяла и особого предпочтения кому-то не отдавала. Хлопала в ладоши на любой хороший бросок, явно получая удовольствие от зрелища сугубо мужских силовых игрищ, параллельно занимаясь приготовлением мяса. Эрин уже успел узнать, что при полнейшей кулинарной беспомощности его возлюбленная гениально жарит шашлыки. Так что ей еще предстоит вкусить от красочного дровского славословия в свой адрес. Близнецы будут каждый проглоченный кусок сопровождать неприличными стонами и воплями удовольствия, осыпать девушку комплиментами и наперебой просить раскрыть страшную тайну светлоэльфийского рецепта. Хотя самая заслуженная похвала может прозвучать только из уст Тылпахаша. Из всех волшебных рас орки лучше всех готовят мясо. Так… хм… исторически сложилось. И вот, если раскосые хищные зеницы криминалиста станут масляно-ласковыми, и он начнет урчать по-кошачьи, при этом облизываясь, значит, его придирчивый желудок удалось таки ублажить. А так оно и будет, скорее всего. Иначе он бы прихватил с собой либо сестру, либо Гюльчи, для готовки и последующей уборки. Когда во время праздников орчанки регулярно подносят мужчинам маленькие серебряные рюмочки с холодной водкой – это искупает весь их неуемный темперамент и болтливость. Впрочем, данное священнодействие происходит в полнейшей тишине. Мудрая народная традиция, однако. На дне рождения у Ытхана Нахыровича подобным образом надиралось до свинячьего визга все управление поголовно, даже малопьющие гномки и хоббитянки. Благо, торжество приходится на разгар лета, и гости благополучно залегают прямо на газоне и под деревьями в саду.

Политкорректно остановившись на ничьей, энчечекисты с воем и улюлюканьем нырнули в речку, своими воплями и гоготом распугав всю рыбу на километр вверх и вниз по течению. А ну-ка не испугайся, когда эдакие слонопотамы устроят себе в удовольствие водное поло.

И вот спрашивается: где тут взрослые, ответственные и серьезные мужчины, занимающиеся важным и опасным делом поддержания правопорядка? Ах, это те, которые бесятся, словно дети, и норовят стянуть друг с дружки трусы, время от времени стыдливо сверкая голыми задницами перед строгой эльфийской девой? Ну да, ну да! Они самые!

Они же потом подчистую сожрут все мясо, выдуют все пиво и будут еще песни орать на весь лес, некоторые из которых весьма непристойного содержания.

Прямо даже и не скажешь, что кровавые энчечекисты они, душители магических свобод, сатрапы и через раз тираны и деспоты. Как обманчиво порой бывает первое впечатление.

А потом двое из них – беззаботный синеглазый мальчик и смеющаяся девочка с косичками, вернутся домой и будут любить друг друга на широком двуспальном матрасе, специально для этого дела и купленном, ибо казенные диваны – это ж какой-то караул, до того узкие и жесткие.