(Не)Чаянная дочь для магната

Глава 3

Рита

Мне на лоб ложится ладонь в кожаной перчатке. Наверное, это сон. На меня смотрят с сочувствием два близко посаженных глаза шимпанзе. У обезьяны такой же красный свитер, как у Фрола.

– У… У-у-у, – представляется она.

– Чур тебя!

Я закрываю глаза. Галлюцинации. Но какие реальные! Матрас проминается слева от меня, и по моему виску проходится шершавый язык. Мне хочется шарахнуться в сторону, но удаётся лишь слабо шевельнуть головой. Теперь стопудово не галлюцинации. Надеюсь, это не Фрол. Приоткрываю один глаз. Рыжий питбуль, обнажив белоснежные зубы, улыбается мне, как родной.

– Мамочка! – голос дочери – единственное реальное звено в этой пьесе абсурда. – Смотри, сколько у меня теперь друзей.

Пикает микроволновка.

– Маруськин, погрелись твои блинчики. – Фрол, подхватывая дочку на руки, ловко поднимается с колен и даёт команду собаке: – Кайла, место!

Нормально девки пляшут! Пока я спала, на квадратный метр нехило прибыло гостей. А у питбуля уже и место есть. Шимпанзе срывается за хозяином, а я отворачиваюсь к стене. У меня сейчас хватает сил лишь на то, чтобы лежать, тряпочкой. Смех Маруси, голос Фрола, цокот когтей по ламинату, уханье обезьяны сливается в один звук, и я снова проваливаюсь, словно в шахту.

– Гюльчатай, открой личико, – раздаётся вкрадчивый голос Фрола.

Открываю глаза в полумраке, ощущая на плече тяжёлую руку. Поворачиваюсь. Сквозь жалюзи проникает свет из дома напротив. Неужели я проспала весь день?

– Сколько времени? – хриплю я.

– Девять. Пить хочешь? – Фрол сидит по-турецки возле меня, сжимая в руках мою любимую кружку с серым медвежонком. Вот мы уже и «на ты» с Гориным.

– Очень. А где Маруся? – Прислушиваюсь к звукам, но слышу только мерное тиканье часов. Кровать дочери возвышается вторым ярусом над моим матрасом.

– Умаялась, спит с Микки. Садись.

Фрол смотрит так, что хочется разрыдаться. Столько раз представляла себе нашу встречу, а сейчас и слово сказать боюсь. Даю голову на отсечение, что он меня узнал. Приподнимаюсь на локтях и отползаю к стене.

– Ты личико-то открой, – ухмыляется Фрол. – Или из трубочки пить будешь?

Я снимаю маску, и время останавливается. Даже дышать страшно.

– Здравствуй, Марго! – он наклоняется и гладит меня по щеке.

Вдавливаюсь в стену и цежу сквозь зубы:

– Руки убери.

– Прости!

Он протягивает мне чашку. Делаю пару глотков и морщусь:

– Что за писи сиротки Каси?

У Фрола вытягивается лицо.

– Вообще-то я сварганил тебе домашний морс.

– Прости, – возвращаю ему кружку, – похоже, я не только нюх, но и вкус потеряла.

– Да ты вообще берегов не видишь, – смех Фрола сладкой музыкой убаюкивает мои давние обиды. – Это я ещё вчера заметил.

– Зачем ты здесь?

Я выбираюсь из-под одеяла и, цепляясь за подоконник, встаю.

Фрол поднимается следом.

– Однажды ты спасла меня – хочу вернуть долг. Мы слишком знакомы, чтобы забыть друг друга.

– Горин, я не девочка пяти лет! На этой станции кипяточку не попьёшь! Ты меня даже не узнал прошлой ночью!

– Ты провела пять дней в моей постели. Мы вылезали оттуда лишь поесть. Тебе шла моя рубашка… Я уже не представлял тебя в другой одежде.

Фрол стягивает с себя свитер. Стараюсь не смотреть на его загорелое тело. Он продолжает:

– С тобой мне вдруг захотелось валентинок, амуров и прочей чепухи, но я должен был уехать. Сегодня я готов признать – ты лучшее, что случилось в моей жизни.

– Э-э, ты не мог бы свитер обратно надеть.

– У тебя жарко… Не перебивай меня!

– В смысле не перебивай? Я еле стою, а ты втираешь мне какую-то дичь!

– Марго!

– Ближе к делу!

Я и правда еле стою. Фрол ставит ладони на подоконник по обе стороны от меня и шепчет на ухо:

– Маруся – моя дочь!

– С чего это вдруг? – актриса из меня никакая сегодня.

– Считать я умею.

– Хм. А ребёнок от рыжей бабы тебя чем не устроил?

Фрол отрывается от подоконника и бурно выдыхает. Пользуясь случаем, я закрываюсь в ванной. Ну и кто это у нас в зеркале? М-да. Я тебя не знаю, но я тебя помою… Частями. С температурой под душ не полезешь. Весь день проспала в одежде, тело просит отдыха. Мечтаю влезть в пижаму, но как-то неудобно перед Фролом щеголять в неглиже. Да пошло всё лесом. Избавляюсь от одежды, умываюсь. Стягиваю резинку с хвоста и едва прохожусь расчёской по голове. Обычно я причёсываюсь массажной щёткой минуты три не меньше. Роскошная копна светлых волос – моя гордость. Сегодня без массажа. Натягиваю синюю пижаму в горошек и, прислонившись к стиральной машине, раздумываю, как бы выставить Фрола с его зоопарком. Что ему действительно от меня надо? Выгнали из команды и отобрали квартиру? Давно пора разогнать всю сборную. Нет, тут что-то другое.

Звонок в домофон. Кого ещё принесло?! Выхожу из ванной и сталкиваюсь нос к носу с Гориным. Кайла вертится возле него, стегая меня по коленям хвостом.

– К тебе врач! – Фрол вешает трубку домофона на базу и, ощупав меня взглядом, командует: – Дуй в постель.

– А к Марусе приходил доктор?

– Приходил! Иди ложись! Кайла, место!

Собака быстро скрывается в комнате. Я дрессировке не поддаюсь. На нашем этаже с грохотом останавливается лифт. Фрол открывает замок и впускает в квартиру врача.

Лопоухий, в шапке набекрень и с маской на подбородке, доктор особо не церемонится с нами. Не раздеваясь, он берёт у нас мазки, заглядывает в рот, вскользь слушает меня прямо через пижаму.

– У вас скорее всего Ковид, – врач скользит по мне рассеянным взглядом. – Мужу больничный по контакту нужен?

Все гласные и несогласные вылетают у меня из головы. Врач поворачивается к Фролу:

– Нужен или нет?

***

Рита

– Больничный нужен! – Фрол достаёт из кармана документы. – Я только переехал сюда. Запишите мои данные.

Врач фотографирует документы свалившегося на мою голову «мужа», прописывает мне жаропонижающее, витамины и убирается восвояси.

– Что значит переехал? – беру быка за рога.

– Маргош, не спрашивай меня сегодня ни о чём. – Фрол идёт в ванную, я захожу следом.

– Что значит не спрашивай? А ты не задумывался, что у меня кто-то есть? – последние слова смешиваются с кашлем.

– Кроме фикуса на подоконнике я больше никого не заметил! – Фрол оборачивается. Мгновение – и я сижу на стиралке.

Глядя мне в глаза, без стыда и совести Фрол стягивает с себя джинсы и боксеры. Закрываю лицо ладонями.

– Кота и того ещё не завела. Так что я поживу у тебя. Хотя бы пока не поправишься. – Фрол забирается в душевую кабину и включает воду.

Я обхватываю колени руками. Мысли путаются, когда вижу, как за стеклянной стеной по телу Фрола стекают облачка пены. Мочалка разгоняет их по загорелой коже, и они медленно сползают всё ниже, ниже, ниже. Горин – первый мужчина, переступивший порог этой квартиры. И первый в моей постели. Но не последний. И тому непоследнему вряд ли понравятся такие перемены в моей жизни.

Фрол, намыливая голову, поворачивается ко мне лицом. Я смущённо отвожу взгляд от атлетической фигуры с узкими бёдрами. Хочу слезть с машины, чуть не падаю. Голова кружится. Фрол выключает воду и раздвигает дверцы кабины:

– Дай чем вытереться!

Стягиваю с батареи своё розовое полотенце и протягиваю ему.

– Мне показалось, или это ты собирался за мной ухаживать?

– Думаю, тебе будет приятней, если за тобой будет ухаживать чистый мужчина.

Фрол оборачивает бёдра полотенцем и ступает на пушистый белый коврик босыми ногами.

– Мужских тапок у тебя, конечно, нет.

– Стоптались, только вчера выкинула. Три пары. – Я берусь за ручку двери.

– Подожди, колючка! – Фрол кладёт тёплую ладонь мне на плечо.

Прислоняюсь спиной к двери:

– Ну что ещё?

– Маруся тебе подарок заказала. Мужчину хорошего. Я предложил свою кандидатуру. Идея ей понравилась!

Вот ведь макака маленькая! А Фрол и рад развлечься. Заскучал, что ли, среди своих гламурных баб? Фрол притягивает меня к себе и шепчет:

– Примешь подарок?

Так вампиры в фильмах обольщают своих жертв. Я дурею от его прикосновений. Я потеряла обоняние, но помню аромат его тела. А ведь по состоянию мне дня два до смерти осталось. Упираюсь кулаками Фролу в грудь.

– Зачем такие жертвы, Горюшко? У тебя и так страждущих от Питера до Москвы на четвереньках не переставить.

– Маргош, я сволочь, знаю. Прости меня.

– Да пошёл ты! – Я разворачиваюсь и выхожу из ванной. – И не думай, что я пущу тебя в свою постель!

Кайла развалилась поперек прохода, и я спотыкаюсь об неё. Фрол удерживает меня от падения.

– Тогда мне придётся лечь на полу, – шепчет мне и подхватывает на руки.

Я обхватываю его шею:

– Горин, я же заражу тебя! Уже, наверное, заразила.

Он улыбается и трётся об меня носом:

– Это, Маргоша, и называется Ковид-контакт!

Фрол относит меня в постель, укладывает головой на подушку и укрывает меня одеялом:

– Чем лечиться-то будем? Этот докторишка и не выписал ничего.

– Аптечка в стеллаже у плиты. Небулайзер рядом в коробке.

Меня снова бьёт озноб. Помощь Фрола мне и правда не помешает. Через пять минут я сижу с маской на лице, и набираю в шприц лекарство из ампулы.

– … Камикадзе, Филадельфию, – диктует Фрол заказ по телефону, вытянувшись возле меня на матрасе.

Сверху раздаётся голос Маруси:

– А я мороженое хочу, – она спускается по лестнице и усаживается Фролу на живот, – закажи мне мороженое.

Следом за Марусей спрыгивает шимпанзе и ковыляет к столу. Забравшись на стул, Микки берёт банан из деревянной миски и принимается за еду. Раздаётся цокот когтей по ламинату, и Кайла уже сидит возле шимпанзе. Микки глядит на банан, на собаку, отламывает кусок и кидает ей. Кайла хватает на лету и проглатывает не жуя.

– Для детей что можете предложить? – Фрол гладит Марусю по спине.

Дочка поставила локти ему на грудь и не сводит влюблённых глаз.

– Ты суп-пюре любишь? – спрашивает Фрол её.

– Не-а, – вертит Маруся головой, – мороженое хочу.

– А с молоком единорога? – прищуривается Фрол.

– Единорога?! – серые глаза дочери округляются от восторга. – Буду!

– И котлеты из мяса дракона, хорошо? Две штуки, – лепит Фрол, не моргнув глазом.

Маруся согласно кивает головой.

– Берём, – подтверждает Фрол заказ и откладывает телефон. – Маруськин, налей водички.

Дочка с готовностью бросается к раковине, подвигает табуретку и наливает воду из фильтра в свою кружку. М-да, дуры мы бабы. Но до чего же хорошо! Я ловлю взгляд Фрола. Он подмигивает мне. Всаживаю себе в бедро иглу и присоединяю шприц. Морщу нос – лекарство не из приятных.

Маруся подносит Фролу стакан воды и с нежностью смотрит, как он пьёт.

– Декабрь… – гладит она его по волосам. – Мокрый такой! А ты останешься у нас ночевать?

– Хотел бы, да мама меня на матрас к себе не пускает.

– Так ты же лежишь уже, – разводит руками Маруся.

– Ну это пока, – Фрол тяжело вздыхает.

– Мама, – Маруся упирает руки в бока и смотрит на меня укоризненно.

Сейчас она – вылитый Фрол. Перевожу взгляд с одного на другого. Маруся повторяет по слогам:

– Ма-ма.

– Маруся, нельзя пускать к себе в постель первого встречного! – призываю я дочь к морали.

– Декабрь не первый встречный… – Топает Маруся ногой и подбирает слова: – Он это… ну, это… Избранец, во!

Фрол поднимается с матраса, встаёт перед Марусей на одно колено и целует ей руку:

– Благодарю вас, принцесса!

Раздаётся звонок в домофон. Кайла заливается лаем. Для доставки еды слишком рано. И я знаю, кто это. Оглядываюсь в поисках своего мобильника. Я его даже из сумки не доставала. Батарейка села, наверное. Отсюда и гость на пороге.

Домофон настойчиво продолжает звонить. Фрол идёт открывать дверь, а у меня даже нет сил подняться. Вечер мне уже не кажется таким милым.