Не)хорошая девочка

Глава 4. Шило на мыло

– Красиво краснеешь, зайка, – едва слышно шепчет Хозяин, а все что я могу – только смущенно покусывать губы. Невозможно не краснеть. В коридоре народу немного, но те, что есть… Девочка в подозрительно знакомом купальнике стоит на коленях перед мужиком в кожаных шортах. Занята. Очень занята. Работает ртом. Её мужик, замечая меня, начинает двигать бедрами активнее, трахая рот свой партнерши еще безжалостней. И я даже не знаю, почему мне хочется покоситься в их сторону и приглядеться пристальнее. Ой, Соня, неужто так хотелось порнушку посмотреть? Хотя это куда эффектнее порнушки. Это живое, естественное, непостановочное…

– А почему они не в номере? – шепотом спрашиваю я, когда мы проходим мимо. Хозяин реагирует, подтягивая меня за поводок к себе. Сначала я думаю, что он злится, но мужчина лишь только почти прижимается губами к моим волосам над ухом и шепчет.

– Эксгибиционисты. Не любят трахаться без зрителей. Видела же, их только сильнее заводит, когда на них смотрят.

Какая прелесть. Интересно, сколько денег нужно заплатить, чтобы превратить целый этаж фешенебельного отеля в бордель?

– Много, зайка, – смеется Хозяин, потому что я эту фразу не удержала и сказала вслух. – Но я не люблю экономить на своих капризах, чтоб ты понимала.

Понимаю…

– Все, цыц, прикуси свой язычок, ушастая моя, а то придется мне тебе к наряду хвостик добавить, – шепотом добавляет Хозяин. – Розовый. На анальной пробке.

Нет, госпожа судьба, я не то чтобы жалуюсь, но все-таки не могла ли ты насыпать мне в спасители хотя бы чуть менее пошлящего мужика? А то я ж так сгорю от неловкости, даже не дойдя до лифта.

Стоит войти в холл этажа, и вот тут атмосфера кичливого разврата сжимает меня в сильной хватке своих объятий. Девочка в кожаном купальнике была одета еще прилично. То тут, то там шныряют, разносят подносы с бокалами девушки в корсетах с открытой грудью, чьи соски прикрываются то наклейками с кисточками, то какими-то кожаными сердечками, то вообще ничем. Меж ними попадаются не менее голые девушки, одетые только в паутину из кожаных ремней. Нет, они ничего не скрывают, они только подчеркивают наготу.

Мы проходим мимо девушки, которую запутали в веревочную сеть, она висит вниз головой. И я залипаю на светлую кожу, прикрытые глаза девушки и длинные темные волосы, свисающие почти до пола.

– Вадим! – Почему я слышу этот возглас сейчас, когда меня окутывает густой жаркий воздух, кипящий от тихих стонов, доносящихся то с одного кожаного дивана, то с другого? Потому что именно в этот момент Хозяин вновь натягивает цепочку на моем ошейнике.

– На колени, – тихо приказывает он. – И глаза вниз.

Условия игры и моего спасения мне известны. Я подчиняюсь тут же, а он встает за моей спиной, опуская ладони мне на подбородок.

К нам подходят, но я вижу только ноги в драных джинсах и босые ступни. Мужские.

– Здравствуй, Томми, – доброжелательно замечает Хозяин. – Вижу, вы все-таки решили явиться?

– Ты нечасто устраиваешь мероприятия такого рода. Как мы могли пропустить? – Голос у собеседника Хозяина мягкий, глубокий.

Так значит, Вадим это именно Хозяин, да?

– Леди опять нарвалась? – насмешливо уточняет Хозяин. – За что ты её в подвес?

Сложно сосредоточиться на их разговоре, пальцы Хозяина скользят по моим губам, так вкрадчиво, что я сама их размыкаю, судя по тому, что палец его толкается в мой рот глубже – не так уж я ошиблась. Я немного теряюсь, но обхватываю его пальцы губами, касаюсь его шероховатой кожи своим языком. Распутно, но я всего лишь хочу не вызывать подозрений и играть роль без ошибок.

– Леди всегда нарывается, ты её знаешь, – отзывается его собеседник. – Хотя в подвес она сама захотела.

– Может, ты её плохо порешь, раз она всегда нарывается?

– Ну, ты-то не нарывайся, Вадим, – смеется неведомый Томми. – Ты еще посоревноваться в порке предложи.

– Хорошая идея, но увы, – тянет Хозяин. – Не могу поставить свою зайку против Леди. Она у меня свежая совсем. Не выдержит.

– Да ладно… – Томми, от которого я видела только ступни с широкими короткими пальцами, присел на корточки, и теперь в поле моего зрения попала белая майка и руки, с широкими ладонями. – Взял неофитку? Ты?

Хозяин прихватил меня за волосы, заставляя запрокинуть голову. Глядеть на него снизу вверх, встречать взгляд темных пронзительных глаз было… Жарко. Вот прямо окатило колким волнительным теплом от макушки и до носков ног. И почему-то даже то, что он прихватил меня за волосы, совсем не озаботило. Он делал это как-то аккуратно, было почти не больно. Отчасти я, может быть, даже хотела, чтобы он сделал это грубее. Ох, Соня, о чем ты думаешь…

– Очень вкусная девочка, – хрипло замечает Хозяин. – Увидел и понял, что мне плевать, что она неофитка. Такую не лень и обучить.

Почему «обучить» в его исполнении звучит как «испортить»?

– Занятно, – хмыкает Томми. – Послушная?

– О да, – краем рта улыбается Хозяин. – Удивительно послушная. Я очарован.

На идиотскую долю секунды мне даже хочется, чтобы это его утверждение вдруг оказалось правдой. Я не знаю почему! И да, мне ужасно стыдно ловить себя на этой мысли. Здесь, сейчас, где вокруг творится непотребство, мне почему-то не хочется уходить. Еще бы угрозы появления Баринова над моей головой не висело, и… Если папа не узнает… Я бы побыла еще немного. С Вадимом… Ох, попадос!

– А ходили слухи, что ты вечер устроил, чтобы сабу найти, – задумчиво сообщает визави Хозяина, поднимаясь на ноги. – Потому что Афанасьев твою Эльзу купил.

Он произносит это негромко, явно желая, чтобы никто этого особо не услышал. Я с трудом удерживаюсь, чтобы не вздрогнуть от того, что звучит фамилия моего отца. В основном меня удерживал взгляд мужчины, смотрящего мне в глаза, и его пальцы в моих волосах, неожиданно сжавшиеся сильнее. Как же хотелось закрыть глаза… Блин, да что за хрень со мной происходит?!

– Врут, – спокойно тянет Хозяин. – Эльза мне надоела. А уж то, что Афоня за мной Нижних донашивает – это его дело. Ну, хочется ему на старости лет хоть одну толковую сабу попользовать, а сам обучить не может. Я не жадный, пускай пользует.

– Окей, я понял твою версию, – с легкой усмешкой откликается Томми. – Не буду мешать. И да, зайка хороша. Любил бы блондинок…

– Не заканчивай дружок, а то я же могу вспомнить, что и сам неровно дышу к брюнеткам. – Хозяин даже не улыбается – угрожающе скалится. Томми исчезает с горизонта, исчезают и пальцы в моих волосах.

– Можешь встать, – отстраненно замечает Вадим, и я поднимаюсь.

Больше нас никто не окликает, скажем честно, большей части народа просто не до нас.

А в лифте…

А в лифте два мужика из охраны. У меня во рту аж пересыхает от страха, потому что их тут быть не должно. Я их знаю, они меня, в общем-то, тоже, но проскальзывают они по мне равнодушными взглядами и подобострастно улыбаются Вадиму.

– У вас все в порядке, Вадим…

– Да, – обрывает их Хозяин, а потом снова тянет меня за поводок. – Лицом к стене, моя ушастая.

Я подчиняюсь. Во-первых, потому что знаю, что спрашивают про “все в порядке” они не просто так. Ясно ищут, но видимо, этаж Вадима неприкосновенен. Во-вторых, просто потому что да, мне так спокойнее, вдруг кто-то из них припомнит мои родинки на левой щеке? Те, которые ниже маски и по которым меня опознает отец, да и любой мой близкий. Либо Баринов на эти мои приметы внимания не обращал, либо охранники ничего не заметили.

– Даже посмотреть не дадите? – хмыкает один парень из охраны, а напарник пихает его локтем.

– На моих девочек смотрю только я, – холодно произносит Вадим, зажимая меня в самый угол.

Его тяжелая ладонь касается моей ягодицы. Горячая, до ужаса. Сжимает кожу на ней. Жадно, до боли. Хочется застонать от этого раскаленного прикосновения, потому что у меня почему-то подкашиваются ноги.

Падение в темную бездну продолжается.

Ладно…

Он играет роль. Он только играет роль. Мне только кажется, что это нечто большее.

Рано или поздно это закончится!

Я доеду до дома и больше никогда не увижу этого Вадима, и больше не будет причин находить себя так далеко от привычной колеи…

Самое тяжелое в этой ситуации – невозможность двинуться самой. Я не знаю, как ведут себя “покорные”, а сейчас мне очень хочется сделать маленький шажочек назад, чтобы лопатками ощутить… Твердую грудь Вадима? Соня! Окстись! Немедленно. Тебе еще с папой разбираться насчет этого идиотского замужества, насчет развода, папа непременно выпьет тебе мозг через ноздри, потому что он-то будет точно против, а ты, София, сейчас млеешь от мужика, которого и видишь-то… минут сорок.

Но было в нем что-то… Вот что-то такое, отчего я себя чувствую сейчас куском масла, стремительно тающим на раскаленной сковороде. И-и-и-и!!! Ну вот скажите же, дура. Не успела сбежать от одного долбанутого, повернутого на целках идиота, тут же поплыла от мимо проходящего извращенца. Который, очень не исключено, что садист какой-нибудь, вон про порки они с этим Томми вполне себе говорили. Что у Сони в голове? Правильно – сладкая вата.

Но как же странно ощущать Вадима – Хозяина за своей спиной. Его пальцы, ослабившие хватку и ласково, неторопливо поглаживающие кожу на моем бедре. И в животе что-то сладко сжимается. Слабо, томно, но так волнительно… Вот… Вот почему Баринов никогда на меня так не действовал? И не только он, в общем-то… Никто не действовал на меня как этот чертов Вадим. Блин. Как бы это ещё вылечить-то…

Створки лифта разъезжаются бесшумно. Охранники выходят первыми, затем вперед шагает Вадим, потянув меня за поводок.

А потом он резко останавливается, и я налетаю на его голую спину. Губы наталкиваются на гладкую кожу, нос успевает вдохнуть дурманящий запах сильного мужчины. Боже, помоги… Я с ума схожу, прямо сейчас!

– На четвереньки, быстро, – резко бросает Вадит не разворачиваясь, – до выхода пойдешь ползком.

Это вообще-то чересчур. Прям совсем чересчур. И гордая самолюбивая «золотая девочка» София Афанасьева хрен бы вот этому требованию подчинилась. А Соня Баринова пугается этим тоном Хозяина до потемнения в глазах, в мгновение ока встает на четвереньки. Благо холл гостиницы застелен темно-синими коврами.

– Вперед меня, – тихо шипит Хозяин краем рта. – И взгляд в пол. Не поднимать лица, ни в коем случае!

Когда я расскажу об этой истории Маринке – она будет орать. Громко. Потому что вряд ли послушная папина дочка Сонечка Афанасьева, за всю жизнь поспорившая с папой всего четыре раза, в её глазах может вот так без палева в эротическом прикиде и маске зайки шествовать к выходу из гостиницы на четвереньках и думать не о том, что, наверное, задница выглядит совершенно непотребно, а о том, что до дверей осталось семь метров. Шесть… Четыре…

– Вадим Несторович!

Голос Баринова – как гром среди ясного неба, как ушат ледяной воды прямо мне на уши. В холле. Он был в холле. Караулил? Уже нашел, что меня нет? Поэтому Вадим потребовал, чтобы я встала на четвереньки? А сработает ли?

– Что ж вы так орете, Сергей, будто у вас миллион украли? – прохладно цедит за моей спиной Хозяин, подтягивая цепочку и заставляя меня земереть.

В поле моего зрения появляются туфли Баринова. У меня вдоль по позвоночнику бегут ледяные мурашки. Сейчас он опустит взгляд, узнает меня и… И будет скандал. Прям капец какой грандиозный будет скандал… И скорей всего, Вадим меня защищать не будет.

– Вы уже уходите? – Тон у Баринова такой обходительный. – Мы думали – пробудете до утра.

Он не видит. Я стою на четвереньках в полуметре от него – и нет, абсолютно никакого узнавания. Что за магия вообще? Ему и в голову не может придти, что это могу быть я?

– Устал, – ровно откликается Хозяин. – Пришлете мне счет за моих друзей.

– Удачной вам ночи, – подхалимским тоном откликается мой драгоценный муженек.

– Сергей, – окликает Вадим, когда Баринов поворачивается, чтобы уйти. Будто нарочно меня мучает, я ведь только-только выдохнула, что пронесло.

– Да, Вадим Несторович.

До меня доходит… Я уже слышала это отчество сегодня, и в адрес Вадима… Боже… Нет, есть совпадения, неудивительно, что в Москве не одна тысяча Вадимов, но… Несторович – слишком редкое отчество. И у него конфликт с неким Афанасьевым? Нет, слишком дофига совпадений. И… Получается, в лифте он охранника нарочно оборвал пораньше, чем озвучили отчество? Неужели понимал, что я догадаюсь?

Капец, здравствуй, давно не виделись! Серьезно? А вот это уже даже круче, чем я могла подумать… И хуже… В тысячу раз хуже… Так, Соня, стоп, выйдешь из гостиницы – и будешь орать. Хотя бы в мыслях…

– Почему охрана так мельтешит? У вас случилось что-то? – придирчиво интересуется над моей головой Вадим, пока я впиваюсь зубами в нижнюю губу. Вот же надо было так влипнуть. И да, хорошая вышла прививка от любого интереса в сторону этого… Хозяина. Мое обкуренное либидо сразу же опустило свои бутончики. И правильно… Если мой отец узнает, что я разговаривала вот с этим человеком – меня придушат быстрее, чем я успею сказать слово “папочка”.

Баринов что-то блеет, что нет, ничего особенного. Ну… Не удивительно, что он не торопится спалиться в собственном позоре и сбежавшей жене. Удивительно, что он и его мать спутались с Дягилевым и его вечеринкой прямо в день нашей с Бариновым свадьбы. Или отец не знал, или… Или его послали. В конце концов, это гостиничный бизнес Бариновых открывал отцу новые перспективы, для них самих он был всего лишь крепкий партнер. Достаточный ли, чтобы отказаться от денег Дягилева? Ой, нет, кажется – нет.

– Вперёд, – тихо приказывает Дягилев, когда Баринов, отбрехавшись, отчаливает. – Доигрывай роль до конца. Или могу тебя мужу отдать. Хочешь?

Какая прелесть! Мои губы кривятся, но тем не менее он прав. Спектакль нужно доиграть, тем более что нет, к Баринову я все еще не хотела. Хотя выходит, что шило я меняю на мыло. Но это мыло хотя бы меня по кругу не пустило. Пока еще…

Ковер под ладонями заканчивается. Разъезжаются стеклянные двери перед моим носом. А в моем мире все встает на свои места, и становится совершенно оправданным это странное ощущение подвоха, что не все так просто, что отнюдь не благородство основная черта характера этого мужчины. И блин… Какая же я лохушка… Особенно лохушка в том, что допускала себе от него млеть…

– Можешь встать, – тон снисходительный, уже и он понимает, что карты вскрыты. И ржет над девочкой, которую попользовал, чтобы почесать самолюбие за счет её отца. Встаю. Повернуться получается не сразу. Ох, только бы сдержаться и не вцепиться ему в морду. Под камерами еще стою…

– Вы сразу эту хрень придумали, да? – тихо выдыхаю я, глядя в его насмешливые темные глаза. Стыдно ли ему? Да сейчас, Соня, размечталась. Плевать ему на меня. А вот вырядить под шлюшку дочь Афанасьева и посамоутверждаться за её счет… Получилось, да. А я, лохушка, ему это позволила.

– Почти сразу. Как только понял, что за зайку ко мне на балкон занесло, – усмехается Вадим Несторович Дягилев. Злейший конкурент моего отца…