(Не) идеальный джентльмен

35.

Было очень темно. Я как будто плыла в каком-то безвоздушном пространстве, руки мои не осязали ничего, и только запах затхлой сырости, говорил мне, что не все еще потеряно.

– Элеонора! Эля, где вы? – глухо донеслось до меня, звук этого голоса шел, как будто из-за плотной преграды. – Элеонора!

– Я здесь! – попыталась крикнуть я.

– Эля! – раздалось уже ближе, и я попыталась двинуться к этому голосу, я загребала невесомость своими бессильными руками, я кричала и звала, а голос удалялся.

– Я здесь! – крикнула я еще раз.

И каким-то отчаянным рывком, я сумела преодолеть тьму, я вынырнула – и вынырнула из земли. Невесомой тьмой был плотный слой грунта, все пространство над ним было затянуто плотной пеленой сизого тумана.

– Вон она! – крикнул кто-то, и в подбежавшем ко мне человеке я, с удивлением, узнала Нолина. Он был в полушубке нараспашку, лицо его было все в царапинах и кровоподтеках. Он помог мне сесть.

– Да нет, я… – я хотела сказать, что со мной все в порядке, но тут же голову мою заняла другая, более важная мысль.

– А где все? Елена, Андрей? Где мы вообще находимся? – спросила я, вцепляясь руками в воротник этого единственного доступного мне живого человека.

– Я не знаю, что это за место, – произнес Нолин, – я выполнял приказ, – продолжил он, хриплым голосом, – я должен был поместить плакетку с бриллиантом в центр столпа света.

– И вы это сделали? – в ужасе спросила я, вспомнив слова Нефедова о том, что это уничтожит весь мир книги Елены и Андрея.

– Нет, я не успел, – после некоторого раздумья ответил Нолин, – инспектор Горин пытался меня остановить, завязалась драка… И дальше я не знаю, что произошло. Все вспыхнуло, а очнулся я уже здесь.

– А где Андрей?

– Он в порядке, – сказал Нолин, – ищет остальных.

– Ищет? – спросила я.

– Да, всех так разметало… Но вы не переживайте, – ободряюще улыбнулся мне он, – Ваш экипаж в полном порядке.

Он протянул мне руку, и я как-то удивительно легко поменяла положение на вертикальное. Посмотрев вниз, я увидела, что ноги мои не касаются взрыхленной земли – так же как и ноги Нолина. Он тоже был призраком.

– Да, – сказал он, – проследив за моим взглядом, – мы все теперь привидения. Это что, был какой-то безумный эксперимент по превращению людей в призраков?

– Не совсем…

Нолин и так был в расстроенных чувствах, и сообщать ему, что он только что чуть не уничтожил (а может и уничтожил, как знать) свой мир, мне не хотелось. Вдали замаячила какая-то неясная тень, и я крикнула:

– Мы здесь!

Но человек вдали, судя по всему, нас не услышал. Он резко повернул и скрылся в тумане.

– Что? – спросила я у застывшего Нолина.

– Это Нефедов был, – напряженно произнес он, не отрывая взгляда, от того места, где только что мелькнул тот человеческий силуэт, – это он, я видел его, когда дрался с инспектором Гориным. Он был весь увешан баулами. Его ни с кем не спутать.

Определенно у всех литературных персонажей отменное зрение, потому что я в том силуэте ничего, похожего на Нефедова разглядеть не сумела.

– Простите, – Нолин повернулся ко мне, – я вас оставлю. Идите к большому дереву, под ним сбор, – и кивнув мне на прощание он метнулся вперед, и исчез в тумане.

– Постойте! – крикнула я ему, – какое дерево? Где оно?

Но ответом мне была лишь тишина, и мне, в кои-то веки, стало страшно. Я совершенно не представляла себе в какую сторону мне теперь идти, вокруг меня плотной стеной стояла сырая сумеречная дымка, и с каждым мгновением, как мне казалось, она делалась темнее. Да, смерть мне, невесомой, не грозила, но в этот момент я осознала, что есть вещи и страшней. Например, навеки остаться в этом непроглядном сером одиночестве.

– Помогите! – пискнул кто-то совсем рядом, и, преисполнившись благодарности к этому живому голосу, я полетела вперед.

– Помогите! – крикнули еще ближе.

Наклонившись, я увидела наполовину вылезшего из земли человека, полноватого, немолодого техника-иностранца. – Вы поможете мне? – спросил он, и в тоненьком голосе его отчетливо звучали панические нотки.

– С вами все хорошо, вам просто надо…

– Но я в земле! – воскликнул техник, коверкая слова. – Меня похоронили!

И он сказал еще что-то, но уже на итальянском.

– Вам просто надо подняться, дайте мне руку…

Я ухватила его за кисть, и легко, как будто он был весь накачан воздухом, вытянула его из почвы.

– Спа… Спасибо, – пробормотал техник.

– Элеонора! Вот ты где! – ко мне подлетел Андрей, он резко обнял меня, и, отстранившись, заглянул мне в лицо, – ты в порядке?

В этот момент я была более чем в порядке. Серый туман показался мне, внезапно, не таким уж и мрачным, а будущее и вовсе засверкало неземными красками.

– Да, со мной все хорошо, – произнесла я, отстраняясь. – А это… Это техник из команды Нолина.

– Да, я вижу, рад, что вы нашлись, – Андрей протянул технику руку, – давайте пойдем к остальным, смеркается, скоро совсем ничего не будет видно.

Что бы там не утверждали скептики, мы с вами живем в довольно таки определенном мире. Все у нас с вами подсчитано, все проверенно – начиная от прогноза погоды, и заканчивая сводками последних политических новостей. Да, конечно всегда есть возможность получить внезапно сорвавшимся с крыши кирпичом по голове, но даже для случайностей, вроде этой, давно определено утешающее соотношение нормальных проходов под крышей с проходами, закончившимися неудачно. На все-то есть правило, на все есть инструкция, человек счастливо застрахован от всех бед и несчастий… кроме тех, что генерирует он сам, конечно.

Но не таков книжный мир! Вот все мы собрались под деревом: напряженно размышлявшая Елена, Маврин, как всегда забившийся в тень, полицейский, итальянский техник, Блохин и Андрей. И всех нас мучил один вопрос – куда мы попали? Что скрывает этот покрытый туманом текст? Ждать ли нам нашествия оборотней? Выйдем ли мы сейчас на поля второй мировой? Или, может быть, мы попали в зомби-апокалипсис?

– А где Нефедов? – спросил Блохин, дополняя список тревожащих тем.

– Я видела Нефедова, – произнесла я не слишком уверенно. – Со мной был Нолин, он бросился за Нефедовым…

– Что вообще случилось? – с глубоким недоумением в голосе спросил полицейский.

– Нефедов хотел уничтожить нашу книгу, – ответил ему Андрей, – но мы ему помешали, и, очевидно, вместо этого произошло перемещение нас всех… По крайней мере, я на это надеюсь.

– Куда перемещение? – спросил полицейский, и одновременно с ним заговорил Каратти.

– А где команда с моего дирижабля?

– Не знаю, – покачал головой Андрей. – Может, они остались в нашей книге?

Или, может, погибли вместе с ней. Но вслух этого никто говорить не стал.

– Если мы найдем источник света, вроде того, что был на полюсе, то, скорее всего, мы сможем вернуться, и нам все станет ясно, – сказала Елена, выходя в центр образованного взволнованными людьми круга. – Кто-нибудь видел что-то подобное?

– Я не видел ничего похожего, – покачал головой Андрей, и все переглядываясь, повторили его жест, все, за исключением того же Каратти.

– Свет был глубоко под землей, я…я думал…

Но, очевидно, его познаний в русском было недостаточно, чтобы объяснить владевшие им тогда мысли, и он просто развел руками.

– Это что же, нам всем придется нырять обратно под землю? – спросил полицейский, которого явно не прельщала такая перспектива.

– Я думаю, – ответил Андрей, – мы будем действовать так: большинство из нас останется искать и охранять источник света. А я и вы, Вадим Михайлович, – сказал он Маврину, отправимся искать Нефедова. Его надо остановить, он опасен.

– Это будет сложно, – произнесла Елена, – Нефедов при деньгах, он, наверное, весь свой капитал с собой забрал. Он быстро вольется в любое общество.

– Есть ли еще здесь какое-то общество… – пробормотала Елена, а меня вдруг пробило на такой не подходящий к ситуации смех. Что если книга, в которую мы попали, вообще не принадлежит к разряду художественных? Ведь мы можем попасть в абсолютно любой текст, кулинарную книгу, например ( что было бы еще неплохо), сборник математических задач, или, скажем, труд вроде «Пропедевтика внутренних болезней».

– Ты чего? – спросила Елена, бросая на меня обеспокоенный взгляд.

– Все в порядке, – я разом перестала смеяться. – Это, наверное, от нервов.

– Какие-то люди здесь живут, я поднимался на гору и вдалеке увидел огни, очень похожие на город, – сказал Андрей.

В итоге команда наша разделилась на две части: полицейский, Нолин, который так и не нашел Нефедова, техник-итальянец , и, после некоторых споров, Блохин, остались искать источник света, и, главное, сторожить его от Нефедова. Меня и Елену Андрей, по началу, брать с собой тоже не хотел, но его намерение упечь нас обоих в какое-нибудь безопасное место натыкалась на полное отсутствие оных в обозримом пространстве. А в компании с ним мы, хотя бы, были, по его мнению, под защитой. Да и полезность нашу в деле поимки Нефедова тоже отрицать не приходилось.

И, попрощавшись с остающимися, наша компания бестелесных привидений заскользила вперед. Примерно через час, по моим ощущениям, мы достигли горы, или, скорее холма, на котором тумана почти не было, и с которого действительно было видно какие-то индустриальные огни вдалеке.

– Освещение достаточно яркое, – сказал Андрей, – думаю, средневековье нам не грозит.

И все с ним согласились. Но был и еще один момент – огни были не только яркими, они были еще и очень далеко. И если все остальные еще достаточно долго будут сохранять свою призрачную форму, то я то, с наступлением утра, стану обычным человеком, а идти-то надо пешком.

– Может, нам встретится какой-то попутный транспорт, – сказал Андрей, как будто услышавший мои мысли.

И мы спустились с холма.

36.

До города мы добрались лишь к обеду, и то, только потому, что большую часть пути мы проделали на грузовике, на старинном таком, скрипящем, в кабине которого было много деревянных деталей. Водитель говорил на русском – и это уже было неплохо, одет он был в невнятную рабочую одежду, отнести которую можно было к любой эпохе. Но нас он разглядывал с заметным интересом, и сомневаться в том, что наши турнюры и котелки для него в диковинку, не приходилось.

– Вы бродячий цирк? – предположил он, но вдаваться в расспросы не стал.

Серый, подернутый непонятной дымкой город, тоже ситуацию не прояснил. Надписи вроде «банк» и «ломбард», а так же бросающееся в глаза отсутствие советской символики, вроде бы указывало на то, что революции пока не случалось, однако встреченные нами автомобили на дореволюционные никак не походили. Своими заглаженными формами они больше напоминали тот роскошный транспорт, в котором Штирлиц рассекал по своему черно-белому миру.

– Здесь есть ломбард, – кивнул Андрей на полуподвальное помещение, зазывавшее посетителей огромной, черно-желтой вывеской. – Что мы можем продать?

– Вот, – Елена с готовностью протянула Андрею маленькие серебряные, инкрустированные золотом и яшмой часики.

– Отлично. У вас? – спросил Андрей Маврина, но тот только руками развел.

Зато у меня была та самая нитка жемчуга, которой Елена, расщедрившись, украсила мою шею.

– На какое-то время этого хватит, – произнес Андрей, добавляя к этой горке вещей свои часы и перстень.

Гостиницу взяли самую скоромную, расположились в двух номерах, по одному на мужчин, и дам. Еда тоже была самой непритязательной. Оставаться в мрачных и тесных помещениях никому не хотелось, и всей толпой мы сидели в парке. Туман, наконец, рассеялся, и можно было определить, что на дворе у нас ранняя осень.

– Как мы будем искать Нефедова? – спросила Елена у Андрея.

– Для начала, надо понять, где мы находимся, – ответил он.

– Знаете что? – вмешалась я, – я где-то читала, что если в российской книге люди попадают в непонятное место, то рассчитывают только на себя, а в западной обязательно первым делом обратятся к властям. Предлагаю поступить по западному. Почему бы нам не обратится в полицию? Нефедов наверняка и эту книгу захочет уничтожить, мне кажется, местным об этом надо знать.

– Дельная мысль, – кивнул Андрей, поднимаясь со скамьи, – давайте так и поступим.

И все вместе мы направились в полицейский участок, невысокое здание, цветом своим побивавшее все рекорды серости, представленные нам этим странным городом.

– Итак? Чем обязан? – спросил нас полицейский, разворачиваясь к нам на стуле.

Он был не в форме. Он был в брюках с идеальными стрелками, жилете, и с пистолетом в кобуре под мышкой. На столе лежала его фетровая шляпа. Сидел он расслабленно, а его широкоплечий коллега, не сводивший с нас взгляд, и вовсе положил ноги на стол. Одна стена в их кабинете была из белого матового стекла, а на окне были жалюзи, бросавшие на половину комнаты полосатую тень.

– Это же типичный нуар, – сказала я Елене, – наверное, это какая-то переводная книга!

– Что такое нуар? – очень тихим шепотом спросила Елена.

Все мои спутники давно уже обрели обычные физические свойства, но у меня все было по старому, и под мрачными сводами этой управы, я потеряла видимый облик.

– Ну, нуар это… Такие истории про преступления разные и мрачного героя одиночку.

– Добрый день, – тем временем говорил Андрей полицейским, – нам можно присесть?

– Пожалуйста, – небрежно бросил первый полицейский, и все опустились на скамью.

– Вас, наверное, удивляет, то, как мы одеты? – вежливо предположил Андрей.

– Да нет, – пожал плечами второй полицейский, – одевайтесь как хотите.

Маврин, сидевший, как обычно, особняком от всех, дернул плечом.

– Что ж, как бы там ни было, я могу объяснить, почему мы так выглядим, – сказал Андрей. – Дело в том, что мы не из вашей книги. Мы преследовали опасного преступника, и он нашел способ покинуть наш текст, и перепрыгнуть в ваш. Это очень опасный человек, его цель – уничтожить книгу, в которой он оказался. Вполне возможно, что нашей книги уже нет на свете. И такая же судьба может постигнуть вашу. Преступника зовут Нефедов Николай Феофилович, его рост…

– Послушай-ка, – первый полицейский повернулся к своему коллеге, – они не из нашей книги.

– Ага, – точно таким же, издевательским тоном, поддакнул ему второй, – попаданцы. Попаданцы у нас, представляешь?

И оба они заржали.

– Чего смешного? – агрессивно спросил Маврин. – Вам просто рассказали суть дела. Или для ваших мозгов это слишком сложно?

Полицейские разом прекратили смех.

– А ты наглый, – сказал второй полицейский, поворачиваясь к Маврину, в то время как первый зло щурил на него глаза, – я это запомню.

– Простите, но разве вы не должны ловить преступников? – спросила Елена. – Мы не преступники. Мы пришли к вам за помощью.

Полицейские даже не удостоили ее взглядом.

– Вы того не стоите, – медленно процедил первый страж порядка, – но я все же объясню. У нас не может быть попаданцев, тем более женщин. Здесь совсем другой жанр. Опасные бандиты. Крутые полицейские. Перестрелки. Подпольные казино, клубы с красотками.

– А я как раз не красотка, – преспокойно произнесла Елена, – разве мой внешний вид не убеждает вас, что я не отсюда?

– Вы просто группа зарвавшихся статистов, и я не знаю, чего вы добиваетесь, – агрессивно произнес ее оппонент, – уходите. У нас много дел. Настоящих.

– А можно, напоследок, мы откроем здесь окно? – спросила Елена воинственно подаваясь корпусом вперед, – на минуточку?

– Нет, нельзя, – равнодушно ответил ей второй полицейский.

– Это так сильно вас затруднит? – холодно осведомился Андрей, и первый полицейский перевел на него свой ленивый взгляд.

– Да, – бросил он.

– Да ты просто трусишь! – презрительно сказал Маврин, поднимаясь, – Пошли. Нечего здесь делать.

Вместо ответа первый полицейский, почти не меняя положения тела, одним легким жестом дернул оконную раму, и она с хлопком открылась. Ветер с улицы прошелся по его пепельным волосам, по листам бумаги, лежавшим на его столе – выглядело все очень эффектно.

– И? – все тем же, издевательским тоном, спросил страж порядка, – что теперь?

– Элеонора, подойди к окну, – сказала мне Елена, и я, проскользнув сквозь заваленный папками стол, материализовалась перед обоими полицейскими.

– Девушка красивая, – облизнулся второй, – хотя и призрак.

– Что, даже это вас не убеждает? – спросил молчавший все это время Нолин, – или у вас тут каждый день призраки появляются?

– Призраки, вампиры, оборотни. Но не попаданцы. Простите, не тот жанр, – насмешливо произнес первый. – У вас все?

Что ж, это действительно было все.

– Как они могут быть… Такими! – возмущенно произнесла Елена, когда мы отошли достаточно далеко от негостеприимного полицейского участка. – Они же полиция!

И Маврин громко фыркнул.

– Это нуар, – пояснила я. – Там по-разному бывает, но обычно, со злом сражается мрачный герой одиночка. Может, нам его найти? Главные герои, обычно, более вменяемые.

– Элеонора, – произнесла Елена со вздохом, – в нашей книге был целый университет по исследованию книжной реальности. При этом, – она искоса посмотрела на Маврина, – главного героя им определить так и не удалось. Они даже с жанром запутались. Куда уж нам.

– Расскажи мне все, что знаешь про нуар, – попросил Андрей, легонько касаясь моего рукава.

И я принялась рассказывать.

37.

Помнится, в детстве меня очень озадачивало слово «благородство». У нас было собрание романов Дюма, и там в каждой главе упоминалось, какие глав.герои благородные, при этом поступки их противоречили всему тому, что я про это слово знала ( Дартаньян, преспокойно использующий женщин, и Атос, повесивший кого-то там в лесу и т.д. ) И, так как в обычной жизни у нас никто понятием «благородство» не оперировал, то я, постепенно, пришла к выводу, что это слово автоматически присуждается человеку вместе с дворянской частицей «Де».

А потом я поехала учиться, и среди моих сокурсниц была одна очень энергичная девушка, энтузиазма которой хватало, в том числе, и на сотрудничество с банком вещей. Наша общага, с этой точки зрения, была просто кладезь: деревенских было много, и, приехав в новенькой, но абсолютно провинциальной одежде, они быстро меняли ее на более городской прикид, а купленные родителями юбки и кофты пылились в глубине шкафов. Носили мы все эти сокровища в большое полуподвальное помещение, к суровым теткам средних лет. Я, тогда еще не до конца справившаяся со своим затянувшимся пубертатом (экстремальное мини, полупрозрачные блузки, смущенные/пристальные взгляды на всех встречных мужчин), вызывала у них довольно таки брезгливую неприязнь. Это сейчас я понимаю, что женщины эти, повидавшие всякое – и якобы нуждающихся, мешками продающих набранное у них на «Авито», и солидно одетых людей, бросавших им мешок с обгаженным тряпьем («у нас дедок помер») и забирающих в ответ норковую шапку, – женщины эти, давно уже осознавшие, сколько беспримесного зла придется перелопатить тому, кто вознамерился творить добро, имели право на некоторую настороженность. А тогда я их просто не выносила. Всех, кроме одной пожилой сотрудницы – она единственная смотрела на меня как на человека, она на всех так смотрела. При этом она не была ни наивной, ни глупой, ни восторженной, ее даже нельзя было назвать терпеливой, потому что терпеть ей никого и не надо было – ее никто не бесил, никто не вызывал у нее раздражения. Она, как будто, видела ценность в каждом. И глядя на нее, я, внезапно, поняла, что авторы книг хотели выразить этим затертым «благородством».

И тут может возникнуть резонный вопрос, к чему было это чересчур затянутое вступление – дело в том, что мы собирались искать Нефедова. Тайно. Купив карту, Андрей убедился, что других крупных городов поблизости нет, и Нефедов, скорее всего, там же где и мы. Так же, быстро стало понятно, что сосредоточие жизни этого места – ночные клубы, и, зная Нефедова можно было предположить, что он обязательно отметится в самом роскошном из них. И тут всплывал вопрос о благородстве. Дело в том, что у Андрея оно было, и по лицу его это было слишком заметно. Я не сразу поняла, что с ним не так, чем он отличается от остальных, слишком уж красивым он был, но на контрасте с остальными обитателями серой книги, в которую мы попали, делалось ясно, что у него было просто слишком хорошее лицо. Он был слишком добрый, слишком правильный – он был благородный, а здесь каждый был сам за себя, и он выбивался. Даже переодетый в более подходящий костюм он привлекал ненужное внимание, а ведь нам надо было действовать тайно. То же относилось и к Елене, на лице которой широкой кистью была написана упертая честность.

Но то ли дело я! Я вполне вписывалась в местное общество. Маврин так вообще был здесь как свой – недаром же, в том злополучном полицейском участке, он был единственным, кто смог вызвать у стражей порядка хоть какую-то реакцию.

– Мы очень рассчитываем на твою невидимость, – говорила Елена, помогая мне переодеться. – Вадим пойдет с тобой, но больше в качестве охраны…

Призраком быть очень удобно – но книга эта была не подарок, и на всякий случай, меня решили сопроводить охраной. А чтобы окончательно мимикрировать под завсегдатаев ночных клубов, мне и Маврину купили новую одежду. Переодевалась я в своей комнате, при полностью открытых окнах – к счастью, выходили они на глухую стену.

– Ты замечательно выглядишь, – сказала Елена, заметно подобревшая с тех пор, как нам с ней больше не приходилось делить неприступного Андрея. – Белый тебе очень к лицу.

Я была с ней полностью согласна. Белое, тонкое, раскроенное по косой, облегающее и ниспадающее платье было великолепно. Небольшой вырез спереди уравновешивался открытой спиной, на ногах у меня были босоножки на тонких ремешках, на лице драматический макияж, на плечах – меховое манто. Довершал образ мой платиновый блонд, уложенный теперь аккуратными волнами.

– А это не слишком? – спросил только что вошедший Андрей.

– Здесь все так одеваются, – вздохнула Елена.

– Хорошо, что будет ночь, и никто Элеонору такую не увидит, – сказал Андрей, и я не до конца понявшая, что же он имеет в виду, почувствовала прилив самого наивного смущения.

Но, в любом случае, я очень радовалась красивому новому платью, а вот Маврин, расставшийся с затертым свитером, явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Следи и за ним тоже, – прошептала мне Елена на прощание.

38.

В ночных клубах мне до того бывать не приходилось. В студенческую пору, я, не смотря ни на что, была слишком примерной девочкой, и какой-то внутренний тормоз заставлял меня сидеть в своей комнате в то время как другие познавали все прелести свободной жизни. Позже, когда я вернулась в родные пенаты, и чувствовала себя достаточно зрелой для подобных экспериментов, мне уже просто не хотелось – не в ночные клубы вообще, а в конкретно наш, единственный, помпезно названный «Версаль» и заманивавший посетителей аршинной вывеской на криво оштукатуренных стенах.

Что ж, теперь у меня была возможность ознакомиться с жизнью ночного города по самому высшему разряду. Клуб «Коростель» занимал три этажа большого тяжеловесно декорированного здания. Верхний ярус был отдан под казино, средний был чем-то вроде гостиницы, а нижний полуподвальный занимал, собственно, клуб. Крыльцо этого оживленного места выдавалось далеко вперед, то и дело подъезжавшие к нему машины выпускали из своих недр широкоплечих пиджачных молодцев, и их полуголых, увешанных побрякушками подруг. Преодолев череду покрытых ковром ступенек, они оказывались перед массивными, матовыми стеклянными дверями и не менее массивными охранниками, бдительно охранявшими вход в это задымленное святилище.

– Посторонись, – грубо бросил Маврин, одному амбалу и двинул его плечом.

И, видимо, это была самая лучшая стратегия, потому что охранник послушно отступил. Но не надо думать, что мы с ним так легко проникли в это сурово охраняемое помещение.

– Призраки должны зарегистрироваться, – буркнул кто-то, и я не сразу поняла, откуда идет это недружелюбный голос.

– И как нам это сделать? – надменно, как будто делая одолжение, произнес Маврин, и я впервые заметила что он, в своем желании выглядеть как можно более крутым, порой переигрывает. И от охранника это тоже не укрылось.

– А вы здесь новички? – произнес тот же голос, и из-за массивных спин первых двух охранников появился третий – невысокий, носивший темные очки, вообще, одетый во все черное. – Откуда-то приехали?

– Просто мы впервые в компании призрака, – поспешил сгладить ситуацию Маврин, – а девушка сама никогда такие места не посещала.

– Да, я даже удивилась, что меня здесь кто-то видит, – промямлила я человеку в черном.

– Я все вижу, и все слышу, – произнес человечек в темном и снял очки, одновременно скаля зубы в подобии улыбки .

И если он хотел произвести впечатление, то это удалось ему на все сто. Глаза под очками у него оказались желтые, с вертикальными как у кота зрачками. А хищная улыбка обнажила натуральные клыки.

– Что, никогда не видела вампира, детка? – плотоядно усмехнулся он, облизывая свои неестественно красные губы.

– Регистрацию свою неси, – бросил Маврин, и вампир, с язвительным полупоклоном протянул мне какое-то массивное металлическое кольцо.

Он держал его на уровне моей груди, на лице его застыла издевка, но он напрасно думал, что я вот так просто возьму и растеряюсь. Для головы кольцо было слишком маленьким, для пальца слишком большим. Вариант «дыхнуть» я отвергла сходу потому что дыхания в этих сгущающихся сумерках у меня уже не было. И я просунула в кольцо руку.

Мгновенно запястье мое стиснул холод. Сияющая тонкая полоска поползла по моей коже, распространяясь все дальше и шире, и там, где она прошла, бестелесная плоть моя обретала видимость. Не настоящую, а полупрозрачную, сероватую, как будто сотканную из окружающего тумана – но невидимкой мне, теперь, явно было не погулять.

– Теперь порядок, – кивнул вампир, – у вас очень красивая спутница, – с внезапной почтительностью сказал он Маврину.

И мы прошли за дубовые двери. Внутри «Коростель», конечно, потрясал. Весь в хроме и бархате, весь в бликах разноцветного света, в дыму и мареве, под завязку полный оживленной, роскошно одетой толпой. Целый оркестр музыкантов, разместившийся у эстрады, играл так зажигательно, что ноги сами рвались в пляс, а вышедшая на сцену певица могла бы стать звездой любого фильма, настолько много в ней было харизмы и драматичности.

Поплутав меж столиков, мы нашли хорошее место, оно находилось в густой тени, но я, проявленная странным металлическим артефактом, слегка светилась, и была еще более заметной, чем Маврин.

– Немного посидим, и пойдем обратно, – тихо сказал Маврин, когда мы сели, – весь расчет был на твою невидимость, а ее больше нет. Нефедова ты теперь не выследишь, а, кроме того, здесь опасно.

– Ой, да зачем возвращаться, – сказала я, ставя локти на стол, – Для того, чтобы выследить Нефедова не обязательно быть невидимкой.

– Но его здесь нет.

– Откуда ты знаешь? – спросила я.

– Вижу.

– И это, может к лучшему, – заверила я его, – мы можем расспросить всех о Нефедове. Он же так любит привлекать внимание, если он здесь был, то наверняка запомнился. Может, кто-то знает его адрес?

– Ладно, – согласился Маврин, – я пойду спрошу, а ты оставайся. Никуда не уходи!

Он поднялся, и пошел куда-то вглубь зала. Проследив за ним взглядом, я увидела, что он подсел к какой-то сильно подвыпившей даме. Но, разговор у них, видимо, не задался, через минуту Маврин снова был один. Вторая попытка его была ничуть не более успешной, и устав следить за его потугами я поплыла к нему – сквозь столики и людей, никто не возмущался. Мешал мне только железный браслет, он то и дело застревал, и мне приходилось двигаться очень аккуратно, чтобы не попасть куда-то этой рукой.

– Привет, – говорил Маврин какой-то немолодой даме.

Я, устроилась за его спиной, достаточно далеко, чтобы не привлекать лишнего внимания.

– А… ага, – пробормотала женщина, бросая на него вялый взгляд.

– Такая красивая песня, – произнес Маврин, и мне захотелось закатить глаза. И как он, такой деревянный, умудрился охмурить Марью?

– Выпьешь со мной? – спросила дама и икнула

– Да, – Маврин щелкнул пальцами, и, неизвестно как расслышавший этот звук в общем шуме и гаме официант, вырос перед столиком как будто из под земли.

Впрочем, он тоже светился бледным призрачным светом, так что это могла быть вовсе и не метафора.

– Вина мне и даме, – сказал Маврин.

Мне интересно было, как этот призрачный работник будет нести поднос, но он, видимо, был уполномочен только принимать заказы, вино в итоге принесли – но совсем другие, более живые руки.

– Тут всегда так весело? – Тем временем спрашивал Маврин.

– Да, – с готовностью кивнула женщина, – всегда.

– А большого шума тут не случается? – спросил Маврин, растягивая губы в улыбке, – драк например? Или еще чего-нибудь вроде того, люблю, когда шумно. Ты, вообще, часто здесь бываешь?

Заметно нервничающий Маврин, очевидно, задал слишком много вопросов, и затуманенный мозг дамочки просто не смог их переварить.

– А теперь Валер поет! – воскликнула она, отворачиваясь от него к эстраде, на которую только что взошел импозантного вида мужчина. – Послушай, тебе понравиться, – продолжила она, не отрывая взгляда от певца.

– Я просто ищу одного моего знакомого, он довольно приметный… – попытался вывести разговор в нужное русло Маврин.

– Валер будет петь сейчас о тех, кто погиб слишком рано. Трогательно, правда? – спросила женщина, окончательно переставшая слушать своего собеседника.

– Да, – рассеянно согласился Маврин.

– А ты милый, – произнесла женщина, внезапно прислоняясь к нему всем своим большим, обвисшим уже телом.

И Маврин вдруг толкнул ее. Он тут же спохватился, и попытался исправить нанесенный ущерб, взяв женщину за руку, но она, упавшая от его удара на стол и опрокинувшая рыхлым бюстом бутыль с вином, уже явно была не в настроении.

– Ты чего? – взвизгнула она, – охрана! – Заверещала она еще громче, и все принялись на нас оглядываться.

– Простите… – Маврин попытался поймать ее кисть, но потом бросил это занятие и ударился в бега.

– Ты чего? – повторила я вопрос женщины, догоняя его, у открывающейся в обе стороны двери.

– Тебе нельзя здесь находится, это мужской туалет, – отрезал Маврин, входя в отделанное мрамором помещение, под потолком которого тускло мерцали бронзовые светильники.

Но я все равно прошла, не через дверь, а сквозь стену. Руку в браслете, мне, правда, пришлось оставить снаружи.

– Что случилось-то? – спросила я, забиваясь в щель между стеной и шкафчиком – из кабинки только что вышел свирепого вида мужик, и маячить перед ним мне не хотелось.

Но Маврин только хмуро смотрел в раковину. Вода лилась. Он тяжело дышал и не говорил ничего.

– Все будет хорошо, – попыталась я успокоить его дежурной фразой, – мы с тобой ведь не полицейские, ничего страшного не случиться, если мы ничего не выясним.

Маврин закрыл глаза. Он стоял так какое-то время, а когда снова открыл их, на лице его была написана крайняя решительность.

– Что она тебе сказала? – спросил он, поворачиваясь ко мне.

Чисто теоретически «она» могла быть кто угодно, да даже та пьяная дама, но, Маврин так смотрел, что сомнений не оставалось – он спрашивал меня о Елене. И не о чем-нибудь, а о тех ее последних словах «и за ним, Мавриным, тоже следи».

– Э-э-э… она, ну, она просто….

– Напоследок она так глянула на меня, как будто я враг, и что-то тебе прошептала. Почему? Почему она так смотрит? Я же вернулся, я все бросил, меня могли в тюрьму упечь!

– А она тебя отпустила тогда, помнишь? – ляпнула я.

– И что? Мы квиты, что ли?

– Ну, э-э-э…

Признаюсь, я вообще не эксперт в любовных делах. Была бы такой – никогда бы не увязла во всю эту историю с моим бывшим мужем, до сих пор темной тенью меня накрывавшей.

– Ладно, – махнул мне рукой Маврин, – не мучайся. Я все понял.

И его замкнутое, одновременно и надменное и страдающее лицо, ясно говорило, что чтобы он там не понял, хорошего в этом мало.

– Она тебя любит, – вырвалось у меня.

Маврин прищурил на меня взгляд.

– Это она так сказала? – спросил он.

Ох, как бы я хотела соврать – но боялась, что получится неестественно.

– Она, конечно, прямо так не говорила…

Маврин закусил губу.

– Зачем ты ее защищаешь? – агрессивно спросил он.

И тут я поняла, что и у самых лучших побуждений должны быть границы.

– Да разбирайтесь сами, – сказала я ему, – не маленькие.

Конечно, у двух этих людей, у до полного отупения чувств вышколенной Елены, и у замороженного, озлобленного Маврина шансы самостоятельно разобраться в своей любовной истории были невелики. Ощутив внезапную тоску, я поняла, что тот поцелуй в полуразрушенном доме может навсегда остаться единственным всплеском человечности в их жизни – но никакой возможности помочь им у меня не было.

– Пойдем, может там Нефедов пришел, – сказала я.

– А пришел я! – пробасил внезапно проплывший сквозь зеркало серебристый призрак.

– Что за шутки! – зло воскликнул Маврин, но тут же дверца туалета распахнулась и те два амбала, что торчали на крыльце, подскочив, скрутили ему руки.

– Дорогуша, тебя тоже пожамкать, или сама пойдешь? – вопросил меня призрак, протягивая вперед свои бестелесные руки.

– Сама! – воскликнула я, вжимаясь в стену

– Вот и отлично, – произнес первый охранник, и оба они потащили Маврина прочь.

39.

Меня втолкнули в комнату, кабинет, бархат и золото которого резко контрастировали с сидевшим за столом огромным человеком… впрочем, человеком ли? Весь покрытый жесткой щетиной, с крохотными темными глазками и торчащими изо рта клыками, внешностью он больше всего напоминал гигантского кабана.

– Кто вы такие и зачем сюда заявились? – прорычал он.

– Мы просто гости, – сказала я, ощущая крайнюю растерянность. – Мы слушал песню, моему другу стало плохо и я…

Я не договорила, потому что в кабинет влетел Маврин – не сам влетел, его туда забросили, новенький пиджак его был весь изорван, лицо в крови.

– Добрый вечер, – зачем-то сказала я ему, и он ответил мне злым взглядом

– Еще раз повторяю, кто вы и зачем сюда заявились? – повторил человек-кабан.

– Мы из другой книги, – заявила я. Собравшись с мыслями. – Ищем опасного преступника, он маньяк, который решил уничтожать все книги, в которые попадает.

– Мы попаданцы, – мрачно добавил Маврин.

– А почему тогда он, – человек-кабан мотнул головой в сторону Маврина, – устроил драку с моей охраной?

На этот вопрос я решила отвечать честно.

– Не знаю.

Человек-кабан хрюкнул. Ну, или фыркнул.

– И каким образом ваш маньяк может уничтожить мою книгу? – спросил он.

– Ему для этого нужен бриллиант, большой, примерно такой, – я показала пальцами объем «Королевы», – к счастью, такие камни редкость…

Человек-кабан фыркнул еще раз, и выдвинул ящик стола. Пошарив в нем рукой, он вытащил какую-то тряпицу, и, развернув ее, показал нам самый натуральный бриллиант, не синий, правда, но от этого не менее потрясающий. Ограненный в овал, он был размером даже больше «Королевы».

– Такой, что ли? – спросил он.

– Э-э-э… Да. – Ответила я. – Наверное.

– В этой книге есть только один город – мой. – С нажимом произнес человек-кабан, – И только один большой бриллиант, и он тоже мой. Как видите, он безопасности, так что убирайтесь, чтобы я вас больше не видел и не слышал.

Это было очень конкретное указание, и, не желая чтобы меня снова трогали местные призраки, я поспешила прочь, и мне никто не мешал, только на выходе с меня сняли тот самый металлический браслет. Но с Мавриным все было совсем по другому. Его снова принялись бить, и с крыльца он слетел весь залитый кровью.

– Что… Что с вами? – спросила Елена, ожидавшая нас в фойе нашей обшарпанной гостиницы.

Маврин, не говоря ни слова, прошел мимо нее, и протопал наверх, в свой номер.

– Что с Вадимом? – сказала Елена, обращаясь к невидимой мне, – вас били?

– Не совсем. Не всех, то есть, – сказала я.

И мы тоже пошли наверх.

– Что ж, по крайней мере, мы можем быть уверенны, что бриллиант действительно в безопасности, – подытожила Елена, когда я рассказала ей и Андрею обо всем, что произошло. Маврин был тут же, но говорить он и не пытался.

– В деле поимки Нефедова мы, однако, совсем не продвинулись, – произнес Андрей. – Полиция нам помогать не будет, главарь местной банды против нас, деньги на исходе. А Нефедов богат и свободен. Я вижу только один выход – найти героя-одиночку, и попросить помощи у него.

– Как нам его искать? – уточнила Елена.

– Элеонора у нас специалист по местной действительности, – сказал Нолин. – Может у нее есть идеи?

– Можно начать с газет, – предложила я, – нужно искать любые положительные новости, где кто-то кому-то помог, особенно если дело касалось противостояния криминалу.

Елена повторила всем мои слова.

– Мы можем обратиться напрямую к репортерам, – сказал Андрей, – они наверняка знают больше, чем могут написать.

Он вышел, и через минуту вернулся, в руках он держал газету – местный вестник.

– Здесь большая статья о связях полиции с мафией… – сказал Андрей, пролистав издание. – Автор Поль Меверик.

– Внизу есть телефонный справочник, – сказал Маврин, и это были его первые слова за весь этот разговор. – И телефон.

Андрей снова вышел, и, на этот раз надолго. В закрытое окно стучал ветер, часы на полке тикали, Елена ждала, глядя напряженным взглядом в пустоту. Маврин утирал кровь, сочившуюся из ранки над бровью.

– Хотите, принесу вам бинт? – вдруг спросила Елена, и Маврин дернул плечом.

– Нет, – сказал он и отвернулся.

Я решила оставить этих двоих наедине – мало ли. Кроме того, меня начало беспокоить долгое отсутствие Андрея, все таки, город этот был, мягко говоря, не безопасным. Пройдя сквозь все стены и перекрытия, я оказалась внизу. С Андреем было все в порядке, он был у телефонного аппарата, но по нему не говорил. Прищурившись он смотрел за окно, по лицу его пробегали разноцветные блики.

– Что случилось? – спросила я у него, но он, конечно же, меня не услышал, а в следующий момент громкий вой сирены, разрывавший ночную тьму, подсказал мне что случилось что-то действительно серьезное.

– Что случилось? – прозвучало за моей спиной.

Это была Елена, где-то далеко на заднем плане маячил Маврин.

– Куда едет столько полиции? – спросила она.

– Я дозвонился до этого Меверика, – сказал Андрей, – и даже успел с ним поговорить. Но нас прервали, случилась попытка ограбления, и его срочно отправили делать репортаж.

– А что за ограбление? – спросила Елена, наклоняясь к окну. – Столько полиции, даже пожарная едет.

– Пытались ограбить человека по имени Рори Шелдон, – произнес Андрей, – так мне сказал хозяин гостиницы. Один из самых уважаемых людей города, сказал он. Обращается в вепря.

Я так и подскочила.

– В вепря! – заорала я, и как хорошо, что слышать мой визг могла лишь Елена, – вепрь, это же кабан! Это тот самый бандит, наверное! Он точно оборотень-кабан, у него морда свиная! А что у него украли?

–Элеонора спрашивает, что было украдено, – осторожно спросила Елена.

– Кажется, ничего. Меверик сказал, что это была попытка ограбления.

– Бандит, который сегодня хвастался бриллиантом, был очень похож на большую свинью, – сказал Маврин Андрею.

– Я знаю, – сказал Андрей, – я тоже думаю, что это Нефедов пытался украсть бриллиант.

40.

Репортер Меверик оказался тщедушным, сутулым человеком в очках. Серый – такой же, как и окружавшая нас действительность, он сидел на парковой скамейке, и задумчиво тер ладонью свой срезанный подбородок.

– То, что вы говорите, конечно, очень интересно, – сказал он Андрею.

– Вы верите нам? – несколько более агрессивно, чем следовало, спросила Елена.

– Нет, – прямо признался Меверик, – и помогать вам я не стану.

– Но почему вы нам не верите? – изумилась я. – Посмотрите, хотя бы, на нашу одежду, здесь так не ходят!

– Одежду можно одеть любую, – устало произнес Меверик. – Тем более, что вчера, в «Коростеле», вы были одеты иначе.

– Зачем нам врать? – спросил Меверика Андрей.

– Не знаю, – отмахнулся Меверик. – Причин может быть масса.

Повисла пауза, которую нарушало только шуршание осыпающихся листьев.

– Но бриллиант действительно пытались украсть, – заметил Андрей.

– Да, – улыбнулся Меверик, – и я допускаю, что вы как-то с этой кражей связаны, но только не в вашей версии.

– Да почему же! – возмутилась я, – что, вы, как и полиция, скажете нам, что в вашей книге не может быть попаданцев?

Меверик прищурил взгляд.

– Вы утверждаете, что вообще не книжный персонаж, так? – спросил он меня, улыбаясь.

– Да, – с вызовом ответила я.

– И из России даже? – уточнил он.

– Да.

– Значит, Достоевского точно читали?

– Э-э-э…

Я замялась – просто сказать «нет» мне было, почему-то, стыдно, а для того, чтобы объяснить этому человеку всю сложность моих отношений со школьной литературной программой не хватало слов. Но Меверик, к счастью, мою заминку истолковал по-своему.

– Читали, конечно же. Тогда представьте себе, ну, например, роман «Бесы». Тяжелая, гнетущая атмосфера, все бесповоротно плохо, и тут, аккурат после очередной сцены с безобразным скандалом, присутствующим вдруг является фея на единороге, и предлагает решить все их проблемы взмахом волшебной палочки. Тут версий может быть много – ошибка верстальщика, шутка наборщика типографии, наркотический бред одного из героев, в конце концов. Но в то, что это реальная фея вы не поверите никогда – потому что не тот жанр. Так и здесь. У нас все просто. Есть Рори Шелдон, подмявший под себя весь город, и есть герой, который в одиночку ему противостоит. Отклонений здесь быть не может, к нам не могут прилететь инопланетяне, у нас не может объявиться еще один суперзлодей. Ничему такому здесь места просто нет.

– А как зовут этого героя-одиночку? – кротко осведомился Андрей.

– Этого я, к счастью, не знаю, – улыбнулся Меверик, – а если бы знал, то вам бы точно не сказал, потому что вы запросто можете оказаться шпионами Шелдона. Вот в это я готов поверить. Вам есть еще что сказать мне?

Андрей мотнул головой, Меверик насмешливо откланялся, еще раз мне улыбнулся, и ушел.

– Какая, все-таки, это ужасная книга, – сказала Елена, когда силуэт Меверика скрылся за поворотом.

– Ладно, – сказал Андрей, – план такой: я займусь гостиницами и квартирами, которые сдаются внаем. Буду искать Нефедова. Елена может пойти в архив, и там попытаться узнать из газетных материалов всю информацию об этом герое-одиночке, Маврин, Вадим, то есть, – Андрей повернулся к хмурому Маврину, на лице которого красовался огромный синяк, – Вадим займется тем же, только расспрашивать про героя-одиночку он будет местных жителей. Все согласны?

Но согласиться или нет никто не успел. Резкий, нарастающий вой полицейской сирены всполошил нас всех.

– Еще одно ограбление? – пробормотала Елена.

– Едут сюда. К нам, – сказал Андрей, беря меня за руку.

– Стоять! – крикнул высокий человек в форме, спрыгивая с подножки черного автомобиля, – ни с места!

– А мы никуда и не идем, – с вызовом ответил Маврин, выходя вперед, – что случилось? Зачем весь этот шум?

– Вы все арестованы по подозрению в попытке похищения редкого бриллианта! – крикнул полицейский, размахивая револьвером. Другие люди в форме, тем временем, окружали нас, заполняя собой парк.

– Мы? – возмутилась Елена, – с какой стати! – но Андрей остановил ее жестом руки.

– Мы в любом случае имеем право на адвоката, – сказал он. – Мы имеем право связаться со своим представителем.

– Да пожалуйста, – ответил полицейский, защелкивая на его руке наручник. – Зови кого хочешь.

И всех нас грубо затолкнули в автомобиль. Там я немедленно исчезла – но полиция была начеку. Один из них был мерцавший белесым светом призрак, и, грубо схватив меня за руку, он протянул ее другому человеку в форме, немедленно заковавшему мою кисть в металлический браслет.

В этот раз серый полицейский участок повернулся к нам своей самой неприглядной стороной – нас повели куда-то вниз, в полуподвальное помещение, прямиком к вонючей, обшарпанной камере, на одной стене которой была плесень, а другая представляла собой сплошную решетку. За решеткой, в свете единственной, сиротливо висевшей на голом проводе лампы стоял грязный и оборванный человек.

– Да, да, это они! – закивал он, едва нас завидев, – это по их приказу я пытался украсть бриллиант Шелдона! – радостно сообщил он полицейским, показывая на нас заскорузлым пальцем – они меня наняли!

– Да кто бы стал нанимать такое отребье, как ты! – сплюнув, произнес Маврин, и, немедленно получил зуботычину от одного из полицейских. Громко возмутившуюся таким произволом Елену толкнули на пол.

– Все ясно, – сказал полицейский, тот самый, с кобурой подмышкой, который первым сказал нам, что попаданцев в этой книге быть не может, – вы с самого начала показались мне весьма подозрительными людьми. Но я и подумать не мог, что ваши бредни обернутся попыткой ограбления! – насмешливо продолжил он, – в камеру их!

И через минуту мы оказались в другой такой же клетке.

– Нам так и не дали связаться с нашим представителем, – спокойно произнес Андрей.

Охранник, лениво качавшийся на стуле, повернул к нам голову.

– И что за представитель? – спросил он.

– Поль Меверик, – невозмутимо ответил Андрей, хотя Елена при этих его словах удивленно вскинула брови.

– Ладно, Меверик так Меверик, – равнодушно кивнул головой полицейский, и, чиркнув что-то на бумажке, передал ее другому служителю закона.

В камере был грязный пол, две скамьи, и крохотное, выходившее на двор оконце. Просунув голову сквозь стену, я убедилась, что двор окружен глухой стеной, и на нем полно охраны – все были людьми, но я все равно не смогла убежать – руку в наручнике протащить сквозь стену было бы невозможно, а окно, за мутным стеклом, было забрано плотной и частой решеткой. И, не буду врать – мне стало страшно.

– И что теперь? – сказала я, – нас не выпустят?

– С тобой все будет хорошо, – тихо сказала мне Елена, но я ей не поверила.

– Почему нас вообще арестовали? – спросила я, – для чего?

– Нефедов, наверное, договорился с Шелдоном, заплатил ему, – сказал Елена, – и Шелдон устроил этот балаган с ограблением.

– И что теперь делать?

– Главное сейчас, – сказал Андрей, – не дать Нефедову осуществить его безумный план.

– Как мы можем ему помешать, мы в тюрьме, – мрачно произнес Маврин.

– Мы не можем помешать ему купить у Шелдона алмаз, – сказал Андрей, – но можем предупредить наших товарищей, Блохина и остальных, чтобы они не поддавались ни на какие провокации и никуда не уходили от портала, от столба света. При них Нефедов не решиться ничего предпринять – их четверо, а он один. И бандитов он к ним не приведет, у них могут возникнуть вопросы.

– Это значит, что… – начала Елена.

– Я думаю, что он каким-то образом уговорит Блохина и прочих пойти нас спасать. Подошлет к ним кого-то, якобы от нас. Бродягу, вроде того, что нас оболгал, – он кивнул на соседнюю камеру. – А в подтверждение покажет им газету, в которой будет написано, что нас арестовали. Тогда портал останется без охраны, и никто уже Нефедову не помешает.

– Очень правдоподобно, – кивнула головой Елена, – но что нам делать?

– Я рассчитываю на Меверика, я хочу попросить его пойти и предупредить Блохина, сказать, чтобы были на стороже, и ни в коем случае не покидали своего места. – Произнес Андрей, – Сейчас, по крайней мере, Меверик не станет утверждать, что мы подосланы к нему Шелдоном.

– Я думаю, что вы подосланы Шелдоном, – сказал Меверик.

Прошло полчаса времени, его, наконец привели к нам, недовольного, серого. Он нахмурясь выслушал Андрея, он сурово поглядел на меня. Его срезанный подбородок был решительно выставлен вперед.

– Да с какой стати? – спросил Андрей, – чего ради Шелдон станет нас к вам подсылать?

– Единственная цель Шелдона – избавиться от героя-одиночки, как вы его называете. Он на все пойдет, чтобы выведать его имя.

– И что? – спросила его Елена, – вы-то тут причем?

– Я репортер. Через меня вы хотите раструбить всему миру, как несправедливо с вами поступили, и когда герой-одиночка придет вас спасать, его поймают бандиты Шелодна. А для драматизма вы придумали эту историю с уничтожением нашей книги. Но я не стану вам помогать.

И не обращая внимания на Андрея, пытавшегося что-то ему сказать, он, развернулся и ушел.

– Напрасно вы, Андрей Германович, рассчитывали на Меверика, – подытожил Маврин, и в голосе его проскользнула насмешка.

Андрей не стал ему отвечать, он задумчиво глядел в окошко. Маврин, окинул его взглядом, и подошел к решетке.

– Эй, ты, – крикнул он охраннику, – хочешь заработать?

– А что у тебя есть? – отозвался он.

– У меня ничего, но за городом, по направлению к востоку, у большого, одиночного дерева, в трех часах езды отсюда, есть четыре призрака. Если ты скажешь им, чтобы они никуда и ни за что не уходили, они дадут тебе бриллиант.

– Большой бриллиант Шелдона? – язвительно поинтересовался охранник.

– Нет, другой, гораздо меньше. Но тоже ценный.

– Нашел дурака, – сказал охранник, – но начальству я о твоем предложении обязательно доложу.

Маврин пожал плечами, отошел от решетки, и сел на скамью.

И тут сидевшая рядом со мной Елена вытащила из манжеты тонкую, изогнутую полоску металла. Вообще вех нас обыскали, и у Елены забрали ее пистолет, но плотный костюм ее хранил немало других сюрпризов.

– Что это? – шепотом спросила я у нее, но она жестом мне сделал знак молчать.

Андрей бросил на нас взгляд, и тут же отвернулся обратно к окну, через минуту, он, однако, подошел к решетке.

– Я хочу в туалет, – громко сказал он, – можно?

Охранник, все так же праздно качавшийся на стуле, сделал знак кому-то в глубине коридора, и к решетке подошел мощный человек в форме.

– Проводи этого в туалет, – кивнул первый охранник на Андрея.

Андрея выпустили, но не пройдя и двух шагов, он вдруг резко ударил человека-быка под дых.

Поднялась суматоха, Маврин, вскочив, подбежал к решетке и заулюлюкал, его спина надежно закрывала меня и Елену от подбежавших охранников. Молниеносным движением Елена засунула тонкую металлическую полоску в замочную скважину моих наручников, и принялась вертеть. Через минуту, показавшуюся мне вечностью – Андрея били, и мерзкий звук, с которым кулак врезается в мягкое человеческое тело, рвал мне нервы, – наручники упали с меня. Руки мои немедленно растворились в воздухе.

– Уходи, предупреди Блохина, и беги прочь из этой книги! – прошептала Елена.

Маврин все еще кричал, упавшего Андрея уже пинали ногами.

– Иди же! – прошептала Елена.

И я нырнула в пол.

41.

Помниться, Андрей, тогда, на дирижабле, был готов без колебаний пожертвовать всеми нами ради того, чтобы остановить Нефедова… Ну, может, он и колебался, но где-то в глубине души, где-то очень глубоко – как говорили в известном фильме. У меня тоже колебаний не было – судьба этой книги, судьба какой угодно книги, вообще судьба всех меня интересовала гораздо меньше, чем то, что будет с Андреем. Когда я уходила его били – и я ушла, чтобы не обесценивать его жертву, – но немедленно бежать к Блохину я определенно не собиралась. Да это было и невозможно. Очень быстро я выяснила, что весь подвал полицейского участка, и весь двор огорожен плотной мелкоячеистой сеткой, из того самого металла, что не пропускал призраков. Сетка эта была даже в земле. Поплутав бестелесным призраком, и, убедившись, что мне и на верхний этаж не подняться, я решила спуститься обратно к камерам – и наткнулась на оживленно споривших полицейских чинов.

– Я говорил тебе, не увольнять Бэнкса! – сердито шипел первый, – Филлипс взял выходной удалился в неизвестном направлении, Бэнкса ты уволил, и что теперь? Чтобы поймать эту девицу нам нужен полицейский-призрак а у нас нет ни одного!

– Бэнкс доставлял слишком много хлопот. Я устал постоянно успокаивать его совесть, – невозмутимо ответил его оппонент. – Вообще, эти заключенные нужны не нам, а Шелдону, вот пусть он нам призрака и присылает. У него их полно.

– Сам будешь Шелдону звонить? – сердито спросил первый, и второй неопределенно повел плечами.

Оба эти человека, один из которых имел заметное брюшко, а другой противные тоненькие усики, тряслись при этом от страха – и это было бы даже комично, если бы не едва слышный, человеческий стон, раздавшийся в наступившей тишине.

Немедленно я полетела вниз, не разбирая куда, и через что, – и в следующий миг передо мной запестрели окровавленные тела, избитые лица. Елена в изорванном платье, стояла, зажимая рукой ворот рубашки, Маврин вжался в угол, Андрей лежал.

– Ну? – вопрошал полицейский с кобурой подмышкой, – куда она пошла? Где ваша сообщница?

На пальцах у него был кастет, а на поясе наручники. Две пары. Одни простые, металлические, а другие поблескивали тускло – это были массивные наручники для призраков, и, не раздумывая ни секунды, я схватила их, и со всей силы, ударом снизу вверх, залепила ему в затылок.

– Я здесь! – закричала я.

Я просто захлебывалась от гнева. Но полицейский был не один – по ту сторону решетки их было еще трое. Немедленно они рванули в камеру, но первый же из них упал сраженный ударом Елениного каблука – до секретных лезвий в ее обуви обыскивающие не добрались. Правда, это был скорее эффектный, чем эффективный удар, лезвия были совсем небольшими, но минутного замешательства этого охранника, который, зажимая рану на лице, мешал пройти остальным, хватило, чтобы хромавший Маврин подскочил, и сдавил ему шею цепочкой от своих наручников. Что там было дальше я не смотрела, потому что третий охранник бежал к красной кнопке на стене. В каком-то невероятном напряжении мысли, я метнулась к нему сквозь решетку, и, сжимая в руках тяжелый наручник, принялась его бить.

Я, конечно, не была супер-бойцом. И даже тяжелым наручником я не могла причинить этому человеку большого вреда. Но у меня было перед ним одно несомненное преимущество – я могла его ударить, а он меня нет. Кроме того, он злился, и, вместо того, чтобы оставить меня и нажать таки тревожную кнопку, он безуспешно пытался поймать наручник в моих руках. И ему это удалось – как раз за секунду до того, как Маврин нанес ему сокрушительный удар в челюсть.

– Куда теперь? – хрипло спросил Андрей, повисший на плече Елены. Он был так избит, что страшно было смотреть, – Эля, посмотри, куда нам идти?

– Эй, а меня вы что здесь оставите? – громко спросил тот самый оборванец, что оболгал нас перед полицейскими.

Маврин, не говоря ни слова, отомкнул камеру – ключи он снял с охранника, – и дружелюбным жестом предложил оборванцу выйти. Тот сделал шаг вперед, вид у него был при этом не слишком уверенный, и не зря, потому что в следующую секунду Маврин отправил его в нокаут мощным коротким ударом.

– Эля, иди проверь что там, – сказал Маврин, отпирая решетку между подвалом и лестницей.

На ней никого не было, так же как и в полутемном коридоре, но полицейские могли появиться в любой момент. Проведя быструю разведку, я вернулась в подвал.

– Идите на лестницу, – сказала я беря в руки наручник для призраков, и становясь видимой, – я начну шуметь, и все побегут за мной. Как только все стихнет, бегите по коридору прямо и налево, там еще одна лестница, на втором этаже окно без решетки. Выходит на улицу.

– Нормально, – сказал Маврин, – мы справимся. Иди. Встретимся под деревом.

И я побежала не замеченная никем, бежала до самой двери на внутренний двор, толкнув ее наручником, я оказалась снаружи. И на дворе то никого не было, беги – не хочу! Но товарищей моих со мной не было, и, поэтому, я со всего маху засадила тяжелым наручником по стеклу ближайшего ко мне окна.

Вообще, скажу я вам, хрупкие стекла в деревянной раме это настоящее спасение. Получилось бы у меня поднять столько шума, если бы эпоха пластиковых стеклопакетов уже наступила? А так эффект был что надо – я била стекла одно за другим, полицейские вопили и дружно бежали на двор, я от них убегала, не забывая размахивать наручником – они, с усердием достойным лучшего применения, догоняли меня. В итоге, конечно, им удалось и окружить меня, и схватить наручник – но мне то что, я просто его выпустила и под их дружную ругань растворилась в воздухе.

Медлить было не время, вполне возможно, что призраки и вампиры Рори Шелдона были уже на подходе, и, стремительно пролетев сквозь полицейский участок, я оказалась на улице – окно на втором этаже было распахнуто, моих друзей было не видать. Однако, это меня не удовлетворило – с нарастающей, скручивающей меня в узел паникой, я вернулась в участок, и полетела сквозь все его кабинеты, все коридоры. Всюду были люди, но ни Андрея ни прочих они не волочили. Не было моих друзей и в подвале. Дверь туда все еще была распахнута, и я смогла убедиться, что он пуст, вернее, полиции там было много, и оборванец был на месте – но и только. Я всех спасла. Мне можно было идти.

Утро я встретила в тумане – я была за городом, я шла по полю, и впереди спасительным знаком маячило большое дерево.

42.

Пару лет назад в сети было очень популярно слово «фиаско». Именно так можно было охарактеризовать результат нашей, Андрея, Елены, Маврина и моей деятельности. Мы еле унесли ноги, Андрей был так избит, что даже ходил с трудом, Маврин чувствовал себя немногим лучше. Но были и светлые моменты – Блохин со товарищи, в отличии от нас, добился гораздо лучших результатов – источник света, портал между книгами, был найден, спуск к нему был отработан.

– Мы не решились пока пройти сквозь портал, ведь неизвестно, куда он выведет, – сказал Блохин, – но раз уж вы здесь…

Портал был близко и все мои товарищи были бестелесными призраками – все, кроме меня. Это было очень странное ощущение.

– Можем бросить жребий, – сказал Андрей, – и попробовать пройти обратно.

Сейчас он говорил и двигался вполне нормально – но не потому, что все у него зажило, просто в призрачном виде у него ничего не болело и не кровоточило. И не заживало тоже, его организм будто поставили на паузу.

– Не надо жребия, я хоть сейчас готов отправиться, – сказал немолодой полицейский, нервно теребя свою кепку, – у меня там семья, внучка родилась недавно. Я бы и так пошел бы, да Блохин не пускал, – заключил он недовольным голосом.

– Блохин был прав, это место необходимо охранять, чем больше людей здесь собрано, тем меньше шансов у Нефедова уничтожить эту книгу, – сказал Андрей.

– Да я бы сам эту книгу уничтожил бы, – процедил Маврин.

– А это что там? – тревожно спросила Елена.

Она указывала куда-то в затянутое облаками небо. Я, лично, ничего там не увидела, но все остальные как-то всполошились.

– Кто-то летит. И ведь не самолет, – сказал немолодой полицейский. – Летающий человек?

– Здесь и не такое бывает, – сказала я ему.

И тут же летающий человек – или что бы это ни было, – был уже здесь. Он описал дугу вокруг нас, вокруг всего дерева, и встал перед нами. Прямо передо мной.

Он был в плаще и шляпе, лицо его, между краем низко опущенной на глаза шляпы, и поднятым воротником плаща было обмотано шарфом, но я успела заметить, что его скрытые в тени глаза имеют узкие вертикальные зрачки.

– Это вампир! – воскликнула я, и отшатнулась.

– Не пугайтесь, – протянул мне руку вампир, и я отшатнулась еще раз – рука у него была призрачная, бледная, светящаяся тусклым светом.

– Вампир-призрак? – уточнила Елена.

– Вампир, призрак, оборотень. Оборотень -летучая мышь, если вас интересуют подробности, – произнес незнакомец. – И еще могу летать.

– Вы местный супергерой! – поняла я, от радости чуть не запрыгав на месте, – это тот самый герой-одиночка! – сообщила я Андрею, – вы пришли нас спасти?

– А какая опасность вам грозит? – спросил супергерой.

– Нас преследует Рори Шелдон, – произнес Андрей, выходя вперед. – Он в сговоре с Нефедовым, опасным преступником, безумцем, желающим уничтожить вашу книгу.

– Рори Шелдон ни с кем не входит в сговор, – произнес супергерой, сощуривая свои желтые звериные глаза.

– Этот Нефедов очень богат, – пояснил Андрей, – в нашей книге он был одним из самых состоятельных людей современности. И часть своих богатств он прихватил с собой. Думаю, он просто заплатил Шелдону.

Супергерой, казалось, какое-то время обдумывал эту информацию.

– Что ж, раз вы попали в нашу книгу из другой, вы, так же, можете и обратно отправиться, не так ли? – сказал он, наконец. – Вот и отправляйтесь. А вашим Нефедовым займусь я, у меня для этого гораздо больше возможностей.

Он бросил красноречивый взгляд на перемазанное призрачной кровью лицо Андрея, и на распухшую от кровоподтеков физиономию Маврина.

– Да, на первый взгляд это так, – поспешил согласиться Андрей, – но, постарайтесь понять нас. Можем ли мы вам доверять? Откуда нам знать, что вас не прислал Шелдон? Или Нефедов? Ведь мы видим вас впервые.

– Неужели человек с моими способностями будет подчиняться какому-то Шелдону? – вопросил супергерой.

– Конечно нет! – поспешил заверить его Андрей, – но, все же, нам нужны хоть какие-то доказательства. Хоть что-то. Поймите, ловить преступников, Нефедова в частности, это моя работа, и я должен выполнять ее добросовестно. Я не могу просто так взять и уйти, поручи поимку этого опасного преступника человеку, которого я вижу в первый раз.

– Что ж, вам нужны доказательства – вы их получите, – милостиво произнес супергерой. – Кто из вас готов отправиться со мной? – добавил он, глядя на меня в упор.

– Э-э-э, – произнесла я, – ну, как бы…

Я растерянно оглянулась на Елену.

– Я готова! – немедленно сказала она, – ведите!

– Нет, пойду я, – сказал Маврин, делая шаг вперед.

Андрей молчал закусив губу – было понятно, что он, в его состоянии, если им может куда-то идти, то только в больницу. Нормально он себя чувствовал только в призрачном состоянии.

– И, все-таки, я бы хотел взять с собой именно вас, – улыбнулся мне супергерой, – как ваше имя?

– Элеонора, – пролепетала я, – Старжинская. Сергеевна.

– А мое имя Гектор.

И, мгновенно меня подхватив, он взмыл в воздух.

– А-а-а-а-а-а-а!!!

Собственно, эти буквы не передают дикий крик, который я издала, но общее представление вы получить можете. Глянув вниз, я увидела, что вся толпа моих друзей-призраков суетиться и бегает – но что они могли, у них не было даже нормальных физических свойств.

– Не бойся, – шепнул мне Гектор, –лететь не долго.

43.

Я во сне иногда летаю. Не как птица, а скорее прыжками – с крыши на крышу, с ветки на ветку, в общем, в стиле «крадущегося тигра и затаившегося дракона». Такой сон всегда оставляет после себя волшебное, сказочное послевкусие, в такой сон хочется окунуться вновь и вновь… но не будем тянуть. Мой полет с Гектором был как раз в духе такого сна, по крайней мере, по форме. Гектор взмывал в небо, а потом, по широкой дуге, падал вниз, и, как раз в тот момент, когда я думала, что все, нам кранты, и сейчас мы разобьемся, он мягко приземлялся на крышу. Сделав несколько шагов по ней, он вновь взмывал в небо, и все повторялось. Вверх-вниз, вверх-вниз. У меня кружилась голова, супергеройские руки моего похитителя казались мне тонкими и ненадежными, и я, с накатывавшей тошнотой ждала что вот-вот упаду.

– Вот мы и на месте, – улыбаясь во все свои белые зубы произнес Гектор, – понравился полет?

Мы стояли на очередной крыше – не прямой, скатной. Стояли на самом ее верху, по обе стороны от меня ряды черепицы уходили в разверстую бездну.

– А..Ага, – пробормотала я, отчаянно цепляясь за Гектора, – восхитительно…

Гектор был вполне удовлетворен. Победным шагом он пошел вперед по узкому ребру крыши, и я тоже пошла, все так же, крепко цепляясь за его рукав. Мой страх и неуверенность заметно его веселили.

– Дамы вперед, – улыбнулся он, отодвигаясь и пропуская меня к круглому слуховому окну.

За слуховым окном был чердак, за ним – наконец-то! – твердый пол, Это было чудесно. Мир перестал кружиться вокруг меня, и, постепенно, я вспомнила, зачем мы все-таки сюда летели.

– Вы обещали доказательства, – произнесла я, и мой голос был похож на карканье.

– Всему свое время, – улыбнулся Гектор.

Закрыв шарфом лицо, он прошел через весь чердак, к другому такому же круглому окну. Постояв возле него, он сделал мне знак подойти.

– Видите? Порт, – кивнул он на небольшой пирс, с одиноко стоящим погрузочным краном, – дождемся сумерек. Рори Шелдон, как и все оборотни, гораздо лучше видит в темноте.

До заката было еще далеко, и я задалась вопросом, зачем же мы так рано сюда прилетели.

– Вы давно его знаете? – спросила я Гектора.

– Кого? – переспросил он, – Шелдона? Всю жизнь. Оборотни долго живут. Все мое детство прошло под знаком его власти. Все всегда решал Шелдон. Все всегда боялись Шелдона. Большинство тех, кто умер, тоже убил Шелдон.

– Он и у вас, наверное, кого-нибудь убил? – осторожно предположила я.

– Почему вы так решили? – удивился Гектор.

– Просто у супергероев обычно родственников убивает главный злодей. Ну, или, может, я что-то путаю. В любом случае, суперегрой обычно сирота.

– Вот тут вы угадали, – рассмеялся Гектор, – я действительно сирота.

– Мне не надо было угадывать. Это канон.

– Ну а вы сами? – спросил Гектор, – у вас как насчет этого? Вы ведь не из книги.

– У меня все, как у людей, – сказала я, – мама, папа, сестры и так далее. Большая семья. Никаких трагедий.

– Вам повезло. А ваш главный, инспектор Горин. Он кто вообще?

Оказывается, это у нас не просто беседа, а допрос, поняла я. Ну что ж, ладно. Скрывать мне нечего.

– Я, на самом деле, ничего о нем не знаю, – сказала я, сама удивляясь этому факту. – Андрей хороший, честный, умный человек и очень старательный полицейский. Это все что мне известно.

– Однако, в полиции он не работает, – заметил Гектор, – все полицейские мне известны.

– Ну, так ведь он не в вашей полиции работал, а у себя. Его книга называется «Идеальный джентльмен».

– Вот вы и попались, – криво улыбнулся Гектор, – узнать название книги, находясь внутри нее невозможно. Вы все выдумали.

– Так ведь я и не из книги, – вздохнула я, – если вы мне не верите, зачем взяли с собой?

Гектор не ответил и повисла тишина. За то время, что мы ждали сумерек, он несколько раз еще заводил разговор, но это уже был ничего не значащий и не особо искренний «смолл-ток».

– Началось, – сказал Гектор, подходя к окну.

Было темно, я исчезла – но не для Гектора. Он и призрак, и вампир одновременно, прекрасно меня видел.

– Подойдите сюда! Только не высовывайтесь из окна, почти все имеющиеся в городе вампиры и призраки работают на Шелдона. И большая часть их сейчас здесь.

Я осторожно приблизилась к окну, и сквозь его мутную поверхность мне стала видна пристань. В тусклом свете фонарей там суетились какие-то люди, серебристые призраки зорко глядели во все стороны, огромный, похожий на гориллу громила кричал на кого-то, размахивая чересчур длинными руками.

– А вот и Шелдон, – тихо произнес Гектор, вжимаясь в стену.

По деревянному настилу шел гигантский кабан. Ладно, не кабан – вепрь. Его огромные размеры, длинные клыки, и общее впечатление невероятной мощи вполне заслуживали такое, более благозвучное название. Он шел, поворачивая голову, его темный нос с шумом втягивал воздух.

– Вынюхивает, – прошептал Гектор, – ветер против нас. Но как призрак я не пахну, а остальные мои составляющие он почуять не сможет. Для этого он притащил сюда слишком много своего вампирья. Все существа такого рода пахнут практически одинаково.

– Он ждет вас? – спросила я Гектора.

– Он ждет груз с оружием для своих людей. Он знает, что я постараюсь не допустить, чтобы он его получил. Видите огни вдалеке?

– Да.

– Это корабль с оружием. Готовьтесь.

44.

Темное море лежало внизу обманчиво ровной массой, наверху были низкие облака. Гектор, подхватив меня, летел к тускло светившимся огням, далеко в море.

– Этот корабль везет оружие для Шелдона, – пробормотал он, – нам надо успеть долететь до него раньше, чем он придет в порт.

И в следующую секунду мы уже зависли над кораблем. Это, наверное, был не слишком большое судно, оно вполне могло бы влезть в какой-нибудь школьный спортзал. Но людей на нем было тьма тьмущая – и не только людей. Глаза, по крайней мере, половины экипажа светились вампирским желтым светом, и призраков там тоже было предостаточно.

– А сейчас ваш груз пойдет ко дну! – провозгласил Гектор, торжественно приземляясь на палубу.

Меня он оставил на крыше каюты – или рубки, не знаю, как это место у данного типа судов называется.

– Это мы еще посмотрим! – грозно усмехнулся вампир, стоявший к нему ближе всех.

И началась какая-то свалка. Что именно там происходило, я точно сказать не могу, потому что в этот момент я лежала, распластавшись на крыше, и изо всех сил старалась оставаться незамеченной. Один раз мимо меня пролетела летучая мышь, может Гектор, может просто зверек, другой раз в помещении подо мной принялись стрелять – и ладно хоть не в потолок. Пуль я не боялась, но в образовавшиеся дыры кто-то из бывших на судне призраков мог заметить мою бестелесную плоть.

– Берегись! – пронесся панический крик, и все принялись спешно прыгать за борт.

Я успела задуматься, уж не последовать ли мне всеобщему примеру – как вдруг воздух вокруг меня окрасился в багрово-оранжевые тона, все взвыло и заревело, доски, щепки, куски железа, на бешенной скорости летели вверх.

– Только будучи призраком можно увидеть настоящую красоту разрушения, – раздалось рядом со мной, и я увидела Гектора, плащ его развевался, призрачное лицо под шляпой выражало торжество.

– Ага, – сказала я, и тут же целый ряд бестелесных существ окружили нас в этом столбе пламени. Призраки Шелдона пришли отомстить за подорванный корабль.

– Берегись! – Гектор дернул меня за руку, одновременно оточенным каратистским движением ноги раскидывая призраков во все стороны, – летим!

И мы взмыли вверх. Дым, гарь и искры стремительно удалялись, в отблесках пламени я успела увидеть несколько точек на черной воде – это были люди, или, может вампиры. Они отчаянно гребли прочь от смертоносного огня. Несколько блеклых призраков отделились от столба дыма и полетели вслед за нами.

– Я, наверное, уже узнала все, что надо, – сказала я Гектору, – может, бросите меня где-нибудь, а сами останетесь сражаться?

Пока рассвет не начался. После восхода солнца мне гораздо тяжелее будет самой себя спасать.

– Не бойся, – прошептал мне Гектор, и взлетел еще выше.

Порт под нами превратился в бледную точку, призраки, видимо, в скорости были Гектору не соперники, и очень быстро остались далеко позади. Но вдруг он сам резко остановился.

– Что это? – произнес он. – Я вижу еще один корабль!

– Поздравляю, – не удержалась я, – может, мне можно уже вниз?

И Гектор меня выпустил. Выпустил, и, рассеянно помахав мне, рванул к призракам. Мгновенно разметав их, разбросав, он ракетой полетел к берегу. Я осталась одна, и могла двигаться в нужном мне направлении – вот только двигаться в воздухе оказалось не так-то просто. Очень быстро стало понятно, что мне и с обычными призраками в скорости состязаться не стоило, до молниеносности же Гектора мне и вовсе было как до луны. Неловко загребая руками и ногами, которые словно вязли во внезапно показавшимся мне густым воздухе, я двинулась к линии берега. Проползя – другого слова не могу найти, – проползя так какое-то время, я осознала что рассвет уже близок, и если к утру я не доберусь до берега это пол беды, а вот если солнце застигнет меня на высоте нескольких десятков метров над водой, это будет настоящая катастрофа. И перевернувшись вниз головой, отчаянно молотя ногами, я двинулась вниз.

– Куда так рвешься, дорогуша? – произнес кто-то совсем рядом.

Неловко вывернув шею, я увидела чьи-то бестелесные ноги.

– Спешишь? – произнес все тот же ехидный мертвец. Развернувшись он завис как и я вниз головой.

– Хочешь, провожу тебя?

– Отстань! – я попыталась оттолкнуть навязчивого призрака рукой, но вместо этого оказалась поймана за обе кисти.

– Не спеши так, дорогуша, Рори Шелдону будет очень интересно узнать, что ты делал в компании Гектора.

– Ничего! Я не с ним вообще!

– А врать нехорошо, – насмешливо сказал призрак.

– Отстань от девушки!

Это был Гектор, и, в кои то веки, я была ему рада. С призраком он, естественно справился без труда.

– Тот корабль, что я взорвал был всего лишь приманкой, – сказал он, когда серебристый мертвец, оказался скрученным в тугой узел, – обманом. Настоящий груз везли на другом судне, оно шло без огней, и почти разгрузилось к тому моменту, как я прилетел.

– Ага.

– Вы так любите это слово «ага» что оно означает?

– Э-э-э… ну… – произнесла я, понимая, что и эти два слова могут показаться Гектору моими любимыми.

– Просто, мне совершенно нечего вам сказать, – честно призналась я, – мне неинтересно все, что тут у вас происходит.

– А что же вам интересно?

Мне был интересен, в первую очередь, Андрей, потом Елена, Блохин, Маврин и тд. по убывающей, но сообщать такие подробности супергерою Гектору мне не хотелось.

– Я думаю только о своих друзьях. Я хочу им помочь.

– Похвально, – произнес Гектор, – мы почти прилетели. У вас есть прекрасный шанс помочь своим друзьям, скажите им, все что видели, и убедите покинуть эту книгу. Возвращайтесь и мирно живите, а со злом разбираться буду я.

45.

Первым, кого я увидела под деревом, был весь покрытый призрачной кровью Андрей.

– Ты вернулась, – сказал он, и я даже поразилась целой гамме чувств, написанных на его, обычно таком спокойном и уверенном лице.

– А могло быть иначе? – холодно спросил Гектор. – Элеонора, расскажите все что видели, – не меняя тона, попросил он меня.

– Ну, я видела Рори Шелдона, – сказала я, – в виде кабана. Наверное, это был он. Еще там было полно призраков и вампиров. Потом я видела как…

Я хотела сказать, что видела, как Гектор взорвал корабль, но запнулась, не зная, как мне величать этого супергероя. Господин Гектор? Товарищ? В моих родных пенатах наследие советского прошлого еще давало о себе знать. Обращение «товарищ», конечно, давно уже было не входу, но и «господин» не прижилось, так говорили, только если хотели над кем-то посмеяться. Мол, выискался тут «господин».

– Я видела как Гектор, – сказала я, решив остановиться просто на имени, – взорвал корабль, на котором было много призраков и вампиров. Один из призраков хотел схватить меня и отвести к Рори Шелдону, но Гектор его прогнал.

– Вы не сказали, что я помешал Шелдону получить партию оружия, – сказал Гектор, глядя на меня чуть ли не с обидой.

– Я этого не видела, – пожала плечами я. – Вы так сказали, но утверждать, что я прям видела как вы топите оружие я не могу.

Наверное, я сказала что-то сильно не то. Гектор весь сжался, он так посмотрел на меня, как будто я его предала. Если честно, то я начинала подозревать, что нравлюсь ему, но это же не означало, что я немедленно должна ответить ему взаимностью, и во всем поддерживать.

– Так каково ваше решение? – спросил Гектор Андрея.

– Могу только повторить свои слова, – сдержанно отвил тот. – Я рад вашей помощи, я с удовольствием буду с вами сотрудничать, но речи о том, что я полностью переложу на вас задачу поимки Нефедова, конечно, идти не может, хотя бы потому …

– Вы даже не полиция, – оборвал его Гектор, – вы простые граждане. Не в ваших силах кого-то ловить. Предоставьте это мне. Вы ведь убедились, что мне любой преступник по зубам? – свирепо спросил он меня.

– Ну…э-э-э…

–Я не сомневаюсь в вашей компетентности, – вежливо, но твердо произнес Андрей, – однако, поймите и вы меня…

И, внезапно, Гектор, даже не дослушав Андрея, взмыл в воздух. Взмыл так стремительно, что тут же исчез в небе.

– Что происходит? – спросила Елена поворачиваясь ко мне, – что с ним?

– Он, похоже, обиделся, – ответила я.

– На что обиделся? На то, что кто-то кроме него может ловить преступников? – удивилась Елена.

И тут вдруг истошно завыли сирены – разрывая дневное марево к нам, по дороге, мчались полицейские машины.

– Это что? – спросил Маврин, сжимая кулаки, – герой-одиночка сдал нас полиции что ли?

Я хотела было возразить ему, что это невозможно, герои так не поступают, но полиция была все ближе и ближе, а Гектор не возвращался, чтобы нас спасти.

– Может, он не герой? – предположила я, – может герой здесь кто-то другой?

Мне вдруг вспомнилось слово «постмодернизм» и я почувствовала, как меня в который раз уже скручивает приступ так не подходящего к ситуации истерического смеха.

Но было, конечно, совсем не смешно. Андрей велел всем отправляться к порталу, под землю, и, полицейский вместе с техником-итальянцем, два немолодых уже человека, подчинились ему быстро и без споров. Однако, Елена, Блохин и Маврин, все как один – и сам Андрей, естественно тоже, – жаждали остаться и охранять меня, потому что ярко светило солнце и мне до призрачной формы было еще очень далеко. Слой земли, отделявший меня от портала, был для меня непреодолимым препятствием, кругом было поле. Бежать было некуда.

– Полиция уже рядом, Елена, прячься! – настаивал Андрей, а Маврин натурально тянул и толкал ее, навравшись в итоге на удар кулачком.

– Вы чего добиваетесь? – визжала она, – чтобы вас опять били? На вас обоих уже живого места нет!

И она еще раз врезала Маврину.

– А ты вообще женщина! – проорал он в ответ.

– Может, я просто одна останусь? – вопросила я всех, – вы все мне зачем? Чем поможете? – но меня никто не услышал.

– Блохин – под землю! – отдал приказ Андрей, видимо, отчаявшийся справиться с остальными участниками нашей бунтующей группы.

Блохин подчинился – и вовремя. Полиция уже была здесь.

– Так-так, – произнес, выходя из машины, полицейский с кобурой подмышкой, – вот вы и попались.

Остальные стражи порядка уже успели нас окружить. И, в отличии от прошлого раза, среди них было штук пять привидений.

– Я видел этого типа, – Маврин мотнул подбородком на ближайшего к нему призрака, – среди охраны Рори Шелдона.

– И что? – нагло спросил призрак.

– Господин Шелдон отправил нам в помощь своих людей, он часто помогает полиции, – растянул губы в улыбке полицейский с кобурой. – Сами пойдете в машину, или вам помочь? – спросил он нас.

– Сами, – сказал Андрей.

– Вы должны отвезти их в больницу, или, хотя бы, вызвать им врача! – жестко сказала Елена.

– Будет врач, будет – со злой насмешкой в голосе произнес человек с кобурой, – и для тебя найдется, – грубо толкнул он Елену.

Это было как конец всему. Так, наверное, бывает только в жизни, когда действительность вдруг схлопывается, и бежать некуда, и поделать уже ничего нельзя, а тебе, оглушенному, надо искать в себе силы жить дальше, в условиях, для жизни совсем не предназначенных… но у нас, к счастью, была все-таки не жизнь, а литература. Нет, супергерой Гектор не прилетел, чтобы нас спасти, Андрей и Маврин не разметали весь полицейский отряд парой эффектных ударов. Спасение пришло с совсем неожиданной стороны.

Нас отвезли обратно, в участок. Елену в этот раз не то что обыскали – нас обеих полностью переодели в полосатые тюремные робы. Что было с мужчинами, я не знаю, в этот раз их держали отдельно. Камера была все такой же сырой и отвратной, кроме того, слова о враче, который для всех нас найдется, заставляли меня дергаться каждый раз, как к решетке нашей камеры кто-то подходил. Наступила ночь. Елена свернулась калачиком на скамейке, и пыталась заснуть, я мерила шагами камеру.

– Сядь, – сказала мне она, – ничего сделать мы не можем.

– Берджесс, подойди! – прокричал кто-то в коридоре, и охранник, стороживший нас, со вздохом отложил недоеденный бутерброд.

– Тихо сидите! – прикрикнул он, то ли нам, то ли кому-то в соседней камере.

И он ушел, но тут же вернулся обратно.

– На выход! – скомандовал он, открывая камеру.

Елена устало поднялась, я поплыла за ней, позвякивая тяжелыми наручниками для призраков. На внутреннем дворе нас ждал транспорт, обычная машина для перевозки заключенных, железный короб с решетками на единственном оконце. Было холодно, тюремная роба совсем не грела, и Елена, давно переставшая быть призраком – портал был далеко, – заметно мерзла. Машина выехала со двора, и, начался какой-то утомительный петляющий путь. Она заворачивала и заворачивала, мотор утробно завывал, с щербатого пола поднималась пыль.

– Наконец-то! – сказала вконец озябшая Елена, когда машина остановилась.

– На выход!

Я, представьте себе, успела привыкнуть к таким командам, и послушно спрыгнула наземь. Но, к удивлению своему, увидела не еще одну тюрьму, и не полицейский участок. На самом деле, я не увидела ничего, ни одного дома – мы стояли на пустыре. И полиции не было. Был только один водитель, державший фонарь, охранник, тот самый, не доевший бутерброд Берджесс, и еще один человек, опиравшийся спиной на большой черный автомобиль.

– Дамы, – сказал этот человек, – добрый вечер.

– Добрый вечер, – произнесла Елена, откашлявшись.

– Вы кто? – спросила я.

Вместо ответа человек сделал шаг в пятно света и я узнала полицейского, того самого, что сидел положив ноги на стол, когда все мы первый раз пришли в участок. Коллега человека с кобурой.

– Вам лучше сесть в мою машину, – сказал он.

Дважды меня просить не надо было. Что бы не шло от этого человека, и кем бы он ни был – все лучше, чем тюрьма.

– Зачем вы нам помогаете? – спросила Елена, когда мы сели, и автомобиль тронулся.

– Хороший вопрос, – сказал полицейский, – дело в том, что я вам поверил. Я верю, что вы не из нашей книги, и верю, что есть преступник, который хочет нашу книгу уничтожить. Не буду врать вам – я не лучший полицейский, и мне, на самом деле, наплевать на любое нарушение закона. Но у меня есть семья. Я хочу жить.

Это было прямо как луч света. Нам поверили! Неужели! Неужели и кто-то из местных жителей, наконец, решил помочь нам их спасти!

– Очень разумно! – похвалила полицейского Елена.

– Молодец! – поддакнула я.

Проехав еще, автомобиль остановился. Мы были уже не на пустыре, кругом сияли огни, машины, сияя фарами, сновали туда-сюда, прямо перед нами высилось здание роскошной гостиницы.

– Это он? – спросил полицейский, указывая вперед.

Я вгляделась в залитую искусственным светом улицу. Народу было много, кто-то входил, кто-то выходил, все казались одинаковыми. Но тут я услышала громкий смех, смех, от которого у меня волосы стали дыбом. Такой знакомый мне искусственный, преувеличенно громкий смех графа Нефедова. Он был совсем рядом, вышагивая по тротуару, он весело что-то говорил своим спутницам, двум празднично одетым, развязано державшим себя девушкам.

– Да, это он, – кивнула Елена.

46.

Помнится, в каком-то латиноамериканском сериале, женщина, сильно насолившая многим героям этой мыльной ленты и получившая по заслугам, решила устроить страшную мстю. Мстить в своем натуральном виде ей было неудобно, и, поэтому, она решила изменить внешность. Сменила пышную прическу а-ля «бабилон» на гладкое каре, покрасила ногти в ультракрасный… и все. Узнавать ее перестали. Но, сериалы, это, конечно, отдельный вид фэнтези, и правила там специфические. У нас в этом вопросе было все гораздо жестче. Красным лаком было не отделаться.

Может возникнуть вопрос, зачем мне вообще понадобилось менять внешность – дело в том, что нам, мне и Елене, надо было ограбить Нефедова. Человек, вытащивший нас из тюрьмы, поручил нам именно это. Просто застрелить Нефедова он боялся – вдруг Рори Шелдону это настолько не понравиться, что он решит кого-нибудь урыть. Но зато мы ( я и Елена) могли остановить сиятельно графа другим способом. Заковыристый мозг Патрика(так звали этого продажного ,но здравомыслящего полицейского) родил такую комбинацию – мы обворовываем Нефедова подчистую, и, когда Шелдон приходит к нему продавать свой огромный бриллиант, оказывается, что платить нашему графу нечем. В итоге он остается без бриллианта, и, в самом лучшем варианте, без жизни, навравшись на острый и гневный клык Шелдонв-вепря. А все украденные деньги и ценности мы безвозмездно передаем Патрику. После чего, мы, вроде как, могли идти на все четыре стороны. Патрик разрешил. На вопрос, что же будет с Андреем и Мавриным, которых он не освободил, и не собирался, мы получили ответ – разбирайтесь сами. Соберите для Шелдона доказательства виновности Нефедова и тогда он, скорее всего, даст указание их освободить. Наверное.

– Будем решать проблемы, по мере их поступления, – сказала Елена, когда Патрик удалился, – главное, что мы сейчас на свободе. Придумаем что-нибудь.

– А как мы будем обворовывать Нефедова? – спросила я.

Елена только вздохнула в ответ. Задача была действительно не из легких. Сокровища Нефедова находились в гостинице, но охранял их не только персонал, но еще и люди Шелдона. А еще был супергерой Гектор, который действительно сдал нас полиции, Патрик подтвердил.

– Для начала, сходи на разведку, – сказала мне Елена.

Здесь, конечно, был не столь милый моему сердцу Гороховец, где мне, невидимой и неосязаемой не грозила никакая опасность. Но, все же, меня, серебристого и полупрозрачного призрака, разглядеть было труднее, чем вполне телесную Елену.

– А еще мы поменяем тебе внешность, – утешила меня Елена.

Начали с волос. «Ничего так не красит женщину как перекись водорода», – гласит народная мудрость, но эта стадия была мною пройдена уже давно, свои темно русые волосы я регулярно осветляла лет с четырнадцати. Сейчас мне нужен был обратный эффект, мой, остромодный в данную эпоху, пергидролевый блонд, надо было затемнить. Но время в этой книге было старинное, технологии допотопные, и, не желая остаться с ярко зеленой шевелюрой или вообще без оной, я обошлась париком, длинные волосы которого я закрутила в рогульку. Очки, мешковатая юбка до середины икр, бесформенный пиджак, и старушачья шляпка дополнили образ.

– Все равно, ты слишком красивая, – вздохнула Елена, – ссутулься хотя бы.

Я подчинилась.

– Уже лучше, но походка тебя все равно выдает.

Я прошлась, старательно ставя ноги носком внутрь.

– Ладно. Рискнем.

Дождавшись наступления темноты – мне вовсе не хотелось являть всем мои метаморфозы из человека в призрака и обратно, – я вышла из домика, который снял для нас Патрик, и отправилась в сторону гостиницы.

– Я бы хотела снять номер на неделю, – сказала я чопорному портье, застывшему за стойкой регистрации.

– Мы рады всем нашим гостям, – величественно проронил администратор, глаза которого были скрыты за фиолетовыми стеклами очков, – призраки должны платить двойную цену, и не снимать браслет видимости.

– Я и не собиралась, – сказала я, и это, даже, было правдой.

Вся гостиница была битком набита разного рода нечистью, прятаться здесь не было никакого смысла, и я, самым честным образом заранее купила себе цепочку, сделанную из того же металла, что и этот «браслет видимости». И снимать ее не собиралась.

– Добро пожаловать, – улыбнулся портье, показывая заостренные вампирские клыки, – сколько планируете пробыть нашим гостем?

– Где-то неделю.

На самом деле, ровно неделю. У нас был только этот срок. Через неделю, – сказал нам Патрик, – начальник полиции так или иначе узнает, что ни меня, ни Елены нет в тюрьме, что мы до нее так и не доехали. И тогда нам гораздо сложнее будет осуществить наш план, хотя бы потому, что Патрику самому придется удариться в бега.

– Ваши ключи. Распишитесь.

И он протянул мне ручку, сделанную из того же металла для призраков. Поставив подпись на листке бумаги, я отправилась в свой номер.

Мой номер был прямо под номером Нефедова. Не слишком удобно для того, чтобы пытаться тайком к нему проникнуть – но я этого делать и не собиралась. Наш план был другим.

– Вот мчи-и-и-ится тройка почтова-а-а-а-а-ая! – услышала я спустя несколько часов.

Нефедов вернулся. Он был пьян. Как сообщили Патрику его источники, он пил постоянно с тех пор как попал в серую книгу. При этом, в «Идеальном джентльмене» за ним такого недостатка не водилось, там он, наоборот, был спортсменом, яхтсменом, альпинистом, в общем известным покорителем разного рода вершин. Но, как решили мы с Еленой, так он, наверное, просто старался быть «в тренде». На самом деле душа его лежала к другому, и здесь, в сером городе, где разгульная жизнь считалась признаком богатства и высокого положения, он перестал сдерживать себя.

– Ма-а-а-ня! – орал Нефедов на всю гостиницу, – где ты Маня?

Следом послышались какие-то торопливые увещевания, судя по всему, в номер к нему пришел кто-то из персонала.

– Но я не хочу! – выкрикнул Нефедов.

Однако, хотел он того или нет, алкоголь делал свое дело, и, через несколько минут я услышала над своей головой богатырский храп нашего сиятельного графа.

Встал он поздно, завтрак принесли ему в номер, – правда, чтобы выяснить это мне пришлось залезть на шкаф и сунуть свое призрачное ухо в потолочное перекрытие. За завтраком он снова пил, потом звонил кому-то, потом опять пил, и в таком, уже основательно поддатом состоянии, он отправился в ресторан, находившийся в цокольном этаже.

Я немедленно побежала вниз, но не в ресторан, я побежала звонить Елене. Она должна была явиться и, охмурив Нефедова, отправиться с ним в его номер. Там, вколов ему снотворное, она должна была устроить у него быстрый и эффективный обыск.

Потому что, если я сделалась дурнушкой, то кому же быть красавицей, как не Елене?

47.

Красота, как уже говорилось, понятие относительное, и, зачастую ее каноны никак не связаны с собственно красотой. Когда-то красотой считалась толщина, потому что толстые = богатые, им есть что поесть. А кто же не хочет быть богатым? Красивой, так же, считалась покалеченная стопа с подогнутыми пальцами – потому что это так трогательно, когда женщина даже ходить не может. Для кого-то полное отсутствие бровей означало одухотворенность, а где-то пикантным считалось косоглазие. «Складки живота ее, как свитки бумаги, ноги ее беломраморные колонны…» – не поделиться таким идеалом красоты я просто не могу.

А в локации, в которой оказались мы с Еленой, красивая женщина должна была быть чувственной и оголенной. С последней задачей мы справились достаточно легко, средства, выданные нам Патриком, позволяли. Роскошную косу Елены подстригли, перекрасили в рыжий, и уложили голливудской волной. Тонкое и очень открытое платье тоже проблем не вызвало – и под него тренированная Елена умудрилась одеть корсет. От природы смугловатую ее кожу сильно набелили, на руки одели перчатки чуть ли не до самых плеч, плюс меховое манто, полюс яркий макияж, выщипанные брови – эдакий живой вариант девушки кролика Роджера. Уверенна, Елену в таком виде мать родная не узнала бы. Пока она стояла молча.

– Привет, – говорила Елена, – как дела?

– Не рычи так! Не ругайся! Говори мягче! – эти реплики принадлежат мне.

– Я не рычу! – зло рычала Елена.

– Просто говори нормально. Как обычно. Не старайся ничего изображать, у тебя не выходит, – увещевала я ее, но Елена только еще больше злилась.

– Если я буду говорить как обычно, Нефедов меня сразу узнает!

Она протопала в угол комнаты и плюхнулась на стул.

– Не так надо ходить, – сказала я ей, – ходи плавно. Каждый шаг должен быть неспешным, как будто тебе совершенно некуда торопиться, как будто ты наслаждаешься каждым своим движением.

– Это как? – подозрительно спросила Елена, – как можно наслаждаться своим движением?

– Просто будь раскованней.

Но все мои слова пропадали втуне. Впрочем – именно этого и следовало ожидать. По опыту я знала, что Елена естественной может быть, только изучая отпечатки пальцев, а раскованной походкой она может передвигаться, только догоняя преступника. Особенно, если это Маврин.

– Помнишь, как ты целовалась в заброшенном доме? – спросила я, и Елена ожидаемо смутилась.

– И что? – произнесла она, прямо на глазах уходя в глухую защиту, – чего ты от меня хочешь?

– Вспомни то чувство. В тот вечер и какое-то время после, ты была такая, как сейчас нужно.

Елена, шмыгнула своим напудренным носом и отвернулась.

– Он, кстати, спрашивал меня о тебе, – сказала я. – Спрашивал, почему ты смотришь на него как на врага.

Елена, конечно, была необычная женщина. Я думала, она немедленно оживиться и воскликнет : ах, он обо мне говорил! А что говорил? А как говорил? А когда говорил? И т.д. Но она сказала только:

– Хорошо, что он понял.

Не сказала даже, а удовлетворенно процедила.

– Чего понял? – спросила я.

– Он понял, что должен измениться.

И с какой уверенностью она это сказала! Что до меня, то я окончательно потерялась, никаких причинно следственных связей между – «Маврин сказал, что ты смотришь на него как врага» и « значит, он понял, что должен измениться» я обнаружить не смогла.

– Он мне тоже сказал, что все понял, но, по-моему, он понял совсем другое, – сообщила я ей. – Мне показалось, он понял, что ты его не любишь.

– Ну да! – возмутилась Елена, – Как это не… не люблю. Я же его отпустила!

– А он вернулся.

– И что, мы, по-твоему, квиты?

– По моему, – сказала я, поднимаясь с кресла, в котором сидела, – тебе надо что-то с собой делать, или Нефедов даже вдрызг пьяный сразу тебя вспомнит и опознает. Ну, или, знаешь, оголи грудь до самого пупа, чтобы он больше никуда смотреть не мог.

Не знаю, подействовало ли так на нее предложение оголить грудь, или еще что, но Елена вдруг вылезла из своей скорлупы, и принялась судорожно оправдываться.

– Я же не просто так говорю, – затараторила она, – понимаешь, Маврин, он преступник, он всю жизнь им был, и ты абсолютно права была, когда говорила, что я не должна за ним следовать. Понимаешь, я права, а он нет. Поэтому, он должен измениться, он должен перестать быть преступником, и должен…

– Ой, хватит, – замахала я на нее, чувствуя, что меня сейчас затошнит от этой лавины слов, – ты просто боишься!

– Да чего мне бояться? – возмутилась Елена, – я в себе уверена, преступницей я никогда не стану, и…

– Ты без корсета показаться ему боишься, – безжалостно сказала я, но ведь и она меня не пожалела, слушать ее абсурдно-занудные речи было удовольствие то еще. – Боишься, что он в тебе разочаруется и бросит. И поэтому ты его отталкиваешь, заранее. Пусть уж останется красивой мечтой, чем станет неприятной реальностью.

Елена так и застыла. Потом она встала и решительно пошла в мою сторону, на какой-то миг я даже испугалась, что она мне врежет – как тогда, под деревом, Маврину. Но вместо этого Елена шагнула к зеркалу, и резко дернула вниз вырез платья.

– Так пойдет? – сказала она, поворачиваясь ко мне, и указывая на вздыбленную корсетом грудь, едва прикрытую шелковой тканью.

– Вполне, – кивнула я.

– Буду ждать твоего звонка.

48.

Я никогда не описывала Нефедова – так вот, это был высокий, атлетического сложения человек, черты его по пропорциям приближались к древнегреческим идеалам. Длинные волосы он носил на косой пробор, и, теоретически это ему шло – теоретически, потому что надменное, наглое выражение лица этого сиятельного скота перебивало все.

Даже в ресторане, где все сидели обособленно за своим столиком-островком, и с другими посетителями особо не пересекались, Нефедов умудрялся демонстрировать свое исключительное превосходство над окружающими.

– Шампанского! Всем! За мой счет! – произнес он, и не скажешь, что громко, но в деликатной полутишине ресторанного пространства его было слышно отчетливо. И так же отчетливо было понятно, что не от полноты души сей щедрый дар, а исключительно для того чтобы показать всем окружавшим Нефедова недочеловекам, кто тут король мира.

– А я как раз хочу шампанского, – произнесла Елена, садясь напротив Нефедова.

Беззаботного тона у нее не вышло, говорила она напряженно, сидела как на иголках, рыжую прядь, почти полностью закрывшую ей один глаз, она убирала трясущейся рукой.

– Ты кто такая, я тебя не звал, – грубо рявкнул Нефедов, и девушка за соседним столиком, с сочувствующей полуулыбкой покачала головой, как бы говоря Елене: «подруга, поверь, никакие его деньги того не стоят».

– Меня зовут Камилла, – сказала Елена, одновременно посылая мне панический взгляд (я находилась как раз за Нефедовым).

– Камилла, проваливай.

И она, наверное, ушла бы. Ну, или, как вариант, расстреляла бы Нефедова в упор, пистолет у нее был, маленький браунинг, в лучших традиция голливуда, прилаженный к поясу для чулок. Надо было что-то срочно делать – и я решила вмешаться.

– Ваш огонь горит так ярко, – сказала я, поднимаясь со своего места, – что так и хочется прилететь погреться.

– А ты еще кто? – спросил меня Нефедов.

Я, конечно, здорово рисковала. Пусть на пьяном лице Нефедова не было и тени какого-то прозрения, это вовсе не означало, что он нас, меня и Елену, сейчас не узнал. Я успела убедиться, что его лицо вообще никогда никаких чувств не выдает – вероятно, за полным отсутствием у него оных.

– Мы просто девушки, очарованные вашим богатством, – произнесла я, садясь. – Хотелось бы урвать хоть крохотный его кусочек. Небольшой кусочек вашего влияния, могущества, денег. Как бы это устроить?

Улыбнувшись Нефедову, я метнула Елене выразительный взгляд.

– Я влюбилась в ваш яркий огонь, – сдавленно произнесла Елена, и, мысленно я ей зааплодировала.

– Ты, хрень прозрачная, мне даром не нужна, – вяло махнул Нефедов в мою сторону, – а с этой штучкой, я бы, пожалуй, познакомился поближе.

– Это… это очень… очень приятно, – произнесла Елена несчастным голосом, и я закатила глаза.

– Пойдем к тебе? – выдавила она из себя.

– О да! – расхохотался Нефедов, – пошли, чего тянуть!

Елена поднялась, вернее, подскочила как ужаленная, бокал на столе Нефедова опрокинулся, замарывая красным белоснежную скатерть.

– Как тебе неймется, – одобрил ее Нефедов.

– Так вы идете? – спросила я его, в свою очередь вставая.

– Что ж, идем.

Он вышел из-за стола, схватил Елену за локоть, и крепко прижал к себе. В длинной, закрывавшей почти всю руку, перчатке Елены, был целлулоидный пакет с пропитанной хлороформом салфеткой, и потому, как она нервически трет свое плечо, я поняла, что ей действительно неймется – неймется вырубить Нефедова как можно скорее. Но до его номера было еще два коридора и один лифт.

– Я провожу вас, – сказала я, становясь рядом с Нефедовым.

Он, как будто, и не заметил. Плотно сцепленной группой мы благополучно добрались до лифта, коридор третьего этажа, однако, нам дался гораздо тяжелей, потому что Нефедов стал грубо лапать Елену. Но это были еще цветочки по сравнению с тем, что нас ждало, когда этот граф захлопнул за нами двери своего номера.

– Вот мы и пришли! – провозгласил он, и тут же, с разворота, наотмашь, ударил Елену по лицу.

Я не знаю, раскусил ли он нас тогда, или это была его обычная манера общения с женщинами – разбираться было недосуг. Елена упала, из разбитой брови у нее полилась кровь, а Нефедов уже наступал ногой на край ее платья. Но одного он не учел в любом случае – навыки призрачного боя у меня уже были.

– Вот тебе! – шепотом воскликнула я, ударяя его по затылку тяжелым браслетом, специально для таких целей отлитым, как мне сказал вручивший его Патрик.

– Ах так! – воскликнул Нефедов, оборачиваясь.

Ему ничего не сделалось, он даже не пошатнулся, но мне этого и не нужно было. Главное, он отвернулся от Елены, и этой секунды было ей достаточно. Вскочив на ноги, она рванула перчатку, и, подпрыгнув, повиснув на нем, сунула мокрую от хлороформа салфетку ему прямо в нос.

И он тут же упал. Так резко, что мне подумалось, уж не притворяется ли, но нет, лошадиная доза алкоголя и хлороформ сделали свое дело – Нефедова вырубило.

– Надо обыскать его, Елена! – сказала я, потому что Елена застыла камнем, рассредоточенный взгляд ее был направлен в пустоту. – Быстрее, у меня нет рук! Мне искать нечем!

Елена очнулась, и, сев на колени, принялась шарить по Нефедовским карманам.

– Нашла! – воскликнула она, демонстрируя мне связку ключей.

– На всякий случай проверь еще.

Но больше ничего интересного в номере Нефедова не было. Чисто прибранный, он скрывал в себе только богатый и разнообразный набор одежды, а так же пустые дорожные сумки. Драгоценности были, но совсем немного – запонки, булавки для галстука, серебряный, отделанный жемчугом дорожный набор расчесок и щеток.

– Надо снять слепки!

Елена вытащила из глубин своего декольте сверток со специальным составом, и принялась оттискивать на нем ключи.

– Сейчас, протру их…

Протерев, и, на всякий случай, вымыв ключи, она положила их обратно Нефедову в карман.

– Надо положить его на кровать, – сказала я. – Может, нам повезет и назавтра он не вспомнит сегодняшний вечер.

Елена наклонилась и с заметным трудом оторвала массивного Нефедова от пола. Протащив по ковру его бездвижное тело, она закинула его на кровать.

– Все, – сказала она, утирая лоб рукой в атласной перчатке. – Уходим.

И это, представьте себе, была еще самая легкая часть нашего плана!

49.

Все мы, – слава кинематорграфу! – знаем, как ограбить ячейку хранения, банковскую ли или какую другую. Для этого нужна лишь солидная одежда и пистолет. Вы спускаетесь в такое хранилище под видом человека, решившего сдать туда свои ценности, и, в тот момент, когда охранник находиться достаточно далеко от тревожной кнопки, выхватываете пистолет. Угрожая им, заставляете охранника открыть нужную вам ячейку своим ключом.

Ячейки такого рода обычно запираются на два разных ключа, один из них у охранника, другой у человека, эту ячейку арендовавшего. И, поэтому, любой порядочный грабитель должен заранее разжиться вторым ключом – как известно, у нас с Еленой в этом пункте был полный порядок. Мы скопировали все Нефедовские ключи, и хоть один да должен был подойти к его ячейке. Проблема была в другом. Охранник в хранилище был не один, Рори Шелдон, очевидно, кровно заинтересованный в Нефедовских сокровищах, усилил его своими людьми.

– Вам нужно просто отвлечь их, – произнес Патрик, бывший мозгом всех наших операций.

Он предлагал устроить взрыв. Почему бы не с имитировать взрыв газа в кухне ресторана?

– Я это могу, – сказал он, – можно так все сделать, что комар носа не подточит. Никто и не заподозрит что там не само все взорвалось.

– Ага, – мрачно ответила ему Елена, – и всех кухонных работников разорвет на куски. Может, тогда лучше, сразу взорвать Шелдона и Нефедова? Обоих вместе?

Но на такое Патрик согласен не был. Оборотни чрезвычайно живучи, и он боялся, что недобитый Шелдон выздоровеет, и устроит страшную месть.

– Нет, это слишком опасно. Кроме того, он может после смерти призраком стать. Нет, убивать его я не рискую.

– Но я тоже не согласна взрывать ни в чем не повинных людей, – вставила я свои пять копеек.

– В этой гостинице очень мало ни в чем не повинных, – заметил Патрик.

И он продолжил настаивать на своем. Не знаю, чем в итоге все бы кончилось, в конце нашей беседы он уже перешел от уговоров к угрозам, ставя и нас и себя в безвыходное положение. Но положение спасла Елена.

– Нам ведь надо просто устроить переполох, – задумчиво сказала она, – так чтобы все кричали, и достаточно громко. Для этого не обязательно что-то взрывать.

– На простые крики люди Шелдона не среагируют, – замотал головой Патрик, – другое дело взрыв…

– Значит, кричать должен Шелдон, – безапелляционно заявила Елена. – На его крики охранники прибегут?

Патрик удивленно посмотрел на нее.

– Шелдон кричать не будет, – сказал он.

– А если я смогу это устроить?

– Что ж, если он закричит, да, – неохотно согласился Патрик, – тем более, что у него, как у любого оборотня, очень громкий голос, его за несколько кварталов будет слышно. Но в таком плане слишком много сложностей. Во первых, грабить ячейку придется ровно в тот день, когда Шелдон приедет продавать бриллиант Нефедову, во вторых…

– Значит, договорились, – оборвала его Елена. – Вы должны узнать, когда именно Шелдон приедет к Нефедову, а я позабочусь обо всем остальном.

И она действительно позаботилась. Безупречным ее план, конечно, не был – но все лучше теракта в гостинице, предложенного кровожадным Патриком.

Ставка была сделана на мое редкое для данной книги качество – я то была призраком, то нет. Здесь никто кроме меня на такое способен не был. Став после смерти привидением человек оставался таковым навсегда, и, это было не очень удобно. Я, например, могла переодеться, а для местных привидений было недосягаемой мечтой. В чем они умирали, в том и оставались все свое дальнейшее бесконечное существование. Сделать вещь призрачной никто не мог, поэтому рынок привиденческих вещей был очень ограничен, и стоили все эти предметы запредельно дорого.

А я могла взять на свету вещь, уйти с ней в тень – и она тут же становилась призрачной. А если я ее вдруг выпускала из рук – она такие свойства теряла.

И вот, наступил день икс, Шелдона ждали после обеда. Елена, вновь облаченная в свой невообразимый прикид, с десятисантиметровыми каблуками, разрезом до бедра, и рыжей прядью, спадавшей на глаз, прогуливалась по фойе гостиницы. Я была наверху, в своей комнате, шторы были плотно задернуты, в руках у меня была коробка.

– Нет! Нет! здесь нет никакой Анны-Марии, такая у нас не работает, не звоните больше сюда! – гневно закричал администратор в трубку телефона.

Это был условный сигнал от Патрика. Шелдон выехал.

50.

Это была развязка, момент напряжения чувств, и сжатых в пружину нервов – но только для меня и Елены. Для остальных появление Рори Шелдона было чуть ли не праздником, к этому событию готовились заранее, вся гостиница была вычищена до блеска, из недавно еще безмолвного ресторана неслась музыка, и бархатный, с хрипотцей голос певицы старательно выводил «leave with me and be my love». Нарядный персонал нервно, и, вместе с тем, приподнято сновал туда-сюда, небольшая группка посвященных собралась в холле, чтобы своими глазами узреть явление этого местного солнца.

Я тоже готовилась его узреть. Сунув свою прозрачную голову в пол, я краем глаза наблюдала, как высокая, квадратная фигура Шелдона затеняет собой стеклянные двери входа. Секунда – и он был уже внутри, администратор лично вышел приветствовать его, и, расстилаясь, сыпал торопливыми, льстивыми словами. Шелдон на него не глядел. Он шел вперед. Один шаг, второй, третий…

И тут был мой час Х, мой выход, момент, когда моя способность превращать предметы в призрачные, была нужна как никогда. У меня в руках был короб, небольшой, двадцать на двадцать сантиметров – если вам нужны такие подробности, – он был прозрачный и бестелесный как и я. И в тот момент, когда Шелдон сделал третий шаг, я решительно сунула эту вещь через потолочное перекрытие, перевернула, и отпустила.

Я его отпустила – и он сделался видимым, осязаемым, он, и все что в нем было, обрели материальную сущность, обрели плоть. Короб падал вниз, крышка его слетела, а из нутра его дождем сыпались жирные откормленные, частично собранные, а частично выращенные мной, тараканы.

Что тут началось! Во мне, очевидно, был еще жив ребенок-хулиган, потому что вид визжащих, и прыгающих на месте гостей меня внезапно развеселил, а когда солидный и устрашающий Шелдон с руганью и воплями принялся рвать на себе ворот рубашки, пытаясь вытряхнуть оттуда насекомых – это был прямо пик наслаждения.

Но предаваться ему времени у меня не было. Усилием воли собрав лицо в серьезную морду, нацепив на шею цепочку из проявляющего металла, я четким шагом покинула свой номер, и спустилась вниз. Шелдон все еще был там, он все еще вертелся на месте, и все его охранники были при нем – включая и тех, кто должен был сторожить хранилище. Вся это кодла отчаянно ругалась, администратор уже получил пару зуботычин, лакеи носились по ковру, пытаясь смести всю ползучую живность, а гости продолжали визжать.

– Мне нужно положить кое-какие ценности в ячейку хранения, – произнесла Елена, кутая свое набеленное лицо в густой мех манто.

Нам предстояло ограбить это хранилище – и Елена держалась в разы увереннее, чем на днях, соблазняя Нефедова. Глаза ее так и сверкали.

– Подождите несколько минут, – вежливо попросил охранник.

– Но мне это срочно нужно, – произнесла Елена низким голосом, и охранник, поколебавшись, отпер решетку хранилища и пропустил нас внутрь.

– Ваша ячейка номер… – начал было он, и тут же запнулся, потому что в руках у Елены сверкнул крохотный пистолет.

– Грабят! – завопил нерастерявшийся охранник, но крик его потонул в общем гомоне, все еще шедшем из холла.

– Я это возьму, – произнесла Елена, вытаскивая ключ из пальцев охранника, в то время как я застегнула на его запястьях наручники.

Они были сделаны из проявляющего металла, чтобы я могла ими пользоваться, но и обычного человека они держали надежно. Заковав ему руки, я сделал то же и с ногами, а, чтобы он не упал, мы посадили его на стул. И дальше был один из самых сложных пунктов нашего плана. Ячеек было много. Какая из них принадлежала Нефедову?

– Которая из ячеек принадлежит Нефедову? – спросила я мужчину.

– Я не скажу, – мотнул головой он.

Но Елена за его спиной уже действовала. Сравнив имеющиеся у нас ключи с ключом охранника, она моментально прикинула, что к ячейке подходит всего один. При этом, как известно было, Нефедов вывез с собой несколько сумок разных ценностей, а так, как ключ был один, то значит и ячейка была одна. И, достаточно крупная, чтобы вместить все Нефедовские богатства. Большие ячейки располагались по низу, их было восемь.

– Так какая из них, – произнесла Елена, разворачивая охранника лицом к ячейкам, – принадлежит графу Нефедову?

– Не скажу, – сказал он, нервно покусывая пересохшие губы.

– Она где-то внизу, – сказала Елена, мастерски изображая голосом торжество – она где-то внизу, вы вниз посмотрели!

– Я не смотрел! – воскликнул охранник, и взгляд его непроизвольно дернулся вправо.

– Значит, где-то справа, – удовлетворенно произнесла Елена.

– Я ничего не скажу!

Мы начали с крайней

– Давай на раз два три, – сказала мне Елена, протягивая ключ. – Раз! Два! Три!

Дрожащими руками я повернула свой ключ, а Елена одновременно свой – и тут же все взвыло, сирена громогласно оповестила всю гостиницу что в хранилище воры. Ячейка не открылась, это была не та.

– Быстрее!

Терять уже было нечего, на лестнице уже грохотали шаги, а мы с Еленой совали ключи в другую ячейку. Не следующую, а, почему-то, через одну – и попали в точку. В полутемном нутре ее лежала она, та самая «плакетка» укрепив на которую бриллиант, Нефедов хотел уничтожить Еленину книгу. А сама Елена, не разбирая, что там еще есть, уже пихала все содержимое в холщевый мешок.

– Ложись! – крикнула она как раз в тот момент, когда люди Шелдона добрались до запертой решетки хранилища, и принялись сквозь нее стрелять.

Но ложиться надо было не только по этой причине, а еще и потому, что мы готовили взрыв. Толстая стена хранилища выходила в сад. Специально огороженный сад, в котором никогда не бывало людей. И не вся стена, а только самый верх ее, ведь большая часть хранилища была под землей.

– Ложись!

И вместе с выстрелами раздался грохот падающего тела – Елена пнула ногой стул с охранником, и он тоже упал, а в следующую секунду нас всех заволокло дымом и пылью. В странной тишине – вот уж не думала, что взрыв может оглушить призрака, – я увидела сыпящуюся с потолка штукатурку, и всю исцарапанную, ползущую на четвереньках Елену.

– Беги! – беззвучно произнесли ее губы, и я вдруг поняла, почему ничего не слышу – на меня сквозь густую пылевую завесу падал яркий солнечный свет. Я была видима – но только секунду. Подхватив холщовый мешок, я бросилась к решетке, туда, где люди Шелдона уже успели открыть замок хранилища – они увидели меня, они в меня стреляли. Но мне повезло. Я ушла в тень и стала призраком раньше, чем их пули пробили мое живое тело. И призраком, сжимая призрачный же мешок, я прошла сквозь них.

– Ах ты! – услышала я грязное ругательство, и увидела, как по лестнице ко мне летят два серебристых силуэта.

Конечно же, я была здесь не единственным привидением.

51.

Это было как во сне – плутающий бег сквозь стены, то в тень, то к настежь распахнутым окнам. Отработанный до мелочей, до полного автоматизма маршрут. Я даже не задумывалась, настигают ли меня бандиты-призраки, и что происходит, когда я становлюсь материальной, и их бесплотные руки не могут меня достать. Не задумывалась я и о том, действительно ли следующее окно будет, как нужно, открытым, на своих ли местах сетки из не пропускающего призраков металла – за все это отвечал Патрик, так же как и за автомобиль, припаркованный на противоположной стороне улицы. Я даже не думала о Елене, о том, что сейчас с ней может происходить. Она сказала что справится – и я решила ей верить.

– Мерзавка! – воскликнул преследовавший меня призрак, когда я, проскочив сквозь стену крохотного, забитого метлами и ведрами чулана, выскочила на яркий свет.

Номер был пуст, его огромные, от потолка до пола, окна были открыты настеж. За стеной, через которую я прошла, топали и ругались, кто-то даже колотил в нее кулаком – за мной ведь гнались не только призраки. Но не вампиры, не оборотни, ни люди не могли по мановению руки стать невероятными знатоками планировки этой гостиницы. А я, – спасибо Патрику, – таким знатоком была, и я точно знала, что дверь этого номера выходит в особый, отдельный коридор, до которого людям Шелдона еще идти и идти.

– А это для вас! – зло сказала я невидимым мне сейчас призракам, и, выйдя за дверь, заперла ее на ключ. И стены и дверь с той стороны были обтянуты ажурным металлическим кружевом, не пропускавшим призраков, и весьма прилично стоившим. А установить ее именно в это время и именно в этом месте, наверняка, стоило еще дороже – но Патрик, при всех своих недостатках, на дело спасения вселенной не скупился.

Я вышла из номера, – и снова стала невидимой. Окна в коридоре были плотно закрыты. Тяжелющий мешок с Нефедовским богатством перестал оттягивать мне руки, и я полетела сквозь все перекрытия на первый этаж, полетела прямиком в женский туалет для персонала. Одев на шею медальон, и приняв вид порядочного, проявленного призрака, я принялась ждать условного знака от Патрика, особого стука в дверь, обозначавшего, что все на своих на своих местах и путь чист. И дождалась. Выскользнув в коридор, я, как ни в чем не бывало, пошла вперед, мешок я держала в руке, и он, серебристый и полупрозрачный, сливался с моей широкой юбкой. Идти было недалеко – три шага до поворота, десять шагов по холлу, и – самое сложное, – шесть шагов по ярко освещенной улице. И первые два я проделала в полном соответствии с планом – неспешно, спокойно, демонстрируя полное самообладание. А потом я услышала:

– Она вряд ли ушла далеко.

У меня отнюдь не музыкальный слух, записать по нотам оперу, один раз ее услышав, мне не дано – но уж отличить один голос от другого я сумею. Особенно, если это протяжный, презрительный говорок Маврина.

– Она наверняка сидит где-то наверху. Чердак проверяли?

И тут я сделал последнее, что следовало в такой ситуации. Я обернулась – и встретилась с ним взглядом. Он стоял, прислонившись к стене, небрежный, и, как показалось мне, непростительно благополучный, хотя следы побоев с лица у него еще не сошли.

– Она там бегает, а вы тут стоите, – сказал Маврин, и, отвернувшись, отправился куда то прочь. Два амбала, с которыми он разговаривал, затрусили за ним.

Понять, что же это сейчас было, я не смогла, и поэтому просто продолжила свой путь – шаг до коридора, десять по холлу – не знаю, смотрел ли кто на меня, или нет, но до входных дверей я дошла без каких-либо задержек.

А дальше весь стройный план полетел в тартарары . Через дорогу меня ждал подготовленный Патриком автомобиль с умелым и быстрым шофером. Наверное, ждал. Точно сказать не могу, потому что прямо перед крыльцом была припаркована другая машина, и в ней сидел Андрей. Он был не один, за рулем сидел какой-то мужчина, но увидев меня, Андрей резко двинулся вперед, и накинул наручники, в которые были закованы его руки, на шею впереди сидящему. Тот задергался, обеими руками вцепившись в эту смертельную удавку, но одно его не осторожное движение – локтем или еще чем, и протяжный клаксон оповестит всех, что на улице не ладно.

Не медля ни секунды, я рванула на себя дверь машины, и на пределе сил подняв тяжелый, полный разного Нефедовского золота мешок, саданула им шофера, все еще сопротивлявшегося Андрею.

– Скорее! – крикнул мне Андрей, – за руль!

Сам он уже, приподнявшись, выпихивал своего одуревшего, полузадохнувшегося противника на тротуар.

– Заводи машину! – крикнул Андрей, когда я упала на переднее сиденье.

«Как?!» – захотелось воскликнуть мне. Это покажется странным, но у меня никогда не возникало поползновения освоить этот общепринятый агрегат. «Сцепление –газ, газ – сцепление» – мелькало в моем паническом сознании, и, перебирая ногами педали, я изумлялась, почему машина все никак не едет.

– Это ручник?! – вопросила я Андрея, хватаясь за какой-то, торчавший справа рычаг.

– Ключ в замке зажигания!

И одновременно с ревом мотора, с резким, напоминавшим страт ракеты рывком вперед, я скорее почувствовала, чем увидела, что Шелдон, Нефедов, и все прочие выбежали из гостиницы и уже на тротуаре.

– Я нормально еду?! – пропищала я, разворачивая руль, и исключительно по счастливой случайности избегая прямого столкновения с фонарным столбом.

– Ты совершенство! – выкрикнул Адрей, сумевший, наконец, перебраться на сиденье рядом с водительским. – Держись!

Закованными руками он резко вывернул руль, одновременно ощутимо – да и болезненно, чего уж там, – вдавливая своей ногой мою в педаль газа.

– Надо ехать к дереву, – сказала я.

– Я знаю, – сказал Андрей, – Патрик сообщил.

И пазл сложился в моей голове: пока мы с Еленой добывали вещественные доказательства для Шелдона, Маврин и Андрей должны были убеждать его устно. При этом, как ни крути, наше с Еленой задание было и сложнее и опасней, и не знаю уж, чем там руководствовался Патрик, именно так распределяя между нами роли. Может, женщин Шелдон слушать просто не стал бы. Да, и вытащить ключ у Нефедова Маврину было бы, наверное, сложнее, чем Елене, хотя, он, все-таки был профессиональный вор… Но мне было не до размышлений. Вдалеке уже маячило дерево, а в спину мне несся в рев моторов – бандиты настигали.

– Успеем! – понадеялся Андрей.

И зря понадеялся. Потому что в этот момент на крышу нашего автомобиля с шумом упало что-то очень тяжелое. Крыша вмялась так, что задела мою голову – но я не успела поразиться, возмутиться, или еще чего. Какая-то фигура в плаще скатилась с крыши на капот нашей машины. Глянув на меня через стекло – я узнала желтые, вампирские глаза Гектора, – человек этот ударил в капот, и, пробив его, вытащил оттуда какую-то шипящую, исходившую паром деталь.

И это было финал – машина по инерции проехала еще несколько секунд и встала как вкопанная. Гектор был уже у дверцы, сунув руку в салон, он вырубил Андрея одним коротким жестом.

– Где золото, воровка? – спросил он меня.

– Иди лесом!

– Да что ты, – брезгливо ответил Гектор.

Он выдернул начавшего приходить в себя Андрея на землю, и, выхватив из салона мешок с ценностями, резко взмыл ввысь.

И время остановилось. После шума и грохота погони – машины этой эпохи тарахтели что твой трактор, наступила просто оглушительная тишина. Я как в тумане выпала из машины, и подползла к Андрею, положив его голову себе на колени, я смотрела ему в лицо, а он глядел в небо затуманенными глазами. Вокруг нас появились люди. Кто-то толкал меня, кто-то что-то говорил, краем глаза я увидела шелковый подол Елены – ее тоже притащили сюда. Но все доходило до меня как сквозь плотные стенки аквариума.

– На кого вы работаете? – прорычал мне в самое ухо зычный голос и меня обдало невероятной вонью. Шелдон, собственной персоной, снизошел до разговора со мной.

– Не знаю, – ответила я.

– Врешь!

– Грабители вообще такие лгуны, – раздался голос справа. Противненький такой, ернический голос.

Я подняла голову, и увидела Нефедова собственной персоной. Опираясь на щегольскую трость, он глядел на меня с высоты своего роста.

– Кто тебе помогал? – спросил Нефедов, втыкая свою трость вногу Андрея, – кто выпустил тебя из тюрьмы? – и из под острого окончания его трости полилась кровь.

Медленно, туго соображая, я поняла, что и Шелдону и Нефедову нужно от меня имя Патрика. Они оба понимали, что в одиночку мы такую сложную операцию провернуть не смогли бы, они знали, что нам помогал кто-то из людей Шелдона. И я рассказала бы им про Патрика – но мое сознание все еще было сковано туманом. Я видела только глаза Андрея, тусклый взгляд которого никак не менялся от пытки Нефедова, и мне казалось, что он умирает.

А дальше раздался шорох, резкий свист, с которым тело резко рассекает воздух – прямо передо мной приземлился Гектор. По пути он умудрился отбить трость Нефедова от ноги Андрея – или Нефедов просто очень ловко ее убрал.

– Ваши сокровища в полном порядке, – произнес Гектор, протягивая мешок Нефедову, – я против любого насилия, и против пыток тоже. Этим людям необходима больница.

– Дайте мне мои вещи! – грубо сказал Нефедов, и попытался рвануть свое имущество из руки Гектора.

Попытался – но это у него не вышло.

Я ведь писала уже, что все мы, странники между книг, застряли в полупризрачном-полунормальном состоянии. Чем ближе Андрей, Маврин, Елена и Нефедов были к точке перехода, к столбу света, тем более невесомыми они делались. Но свойство это распространялось неравномерно, а, как будто, пятнами. В каком-то месте, возле какой-нибудь кочки, пришельцы из другой книги теряли некоторые свойства телесности, а перешагнув ее, становились обычными людьми. Чем ближе к столбу света, тем больше было таких пятен, этим и пользовался Нефедов на дирижабле, то вполне нормально ходивший среди нас, и нормально, как все, сидевший и евший, то становившийся бестелесным шпионом. Так было и здесь. До дерева, до места перехода, было еще далеко, холм с ним едва виднелся на горизонте, и Андрей был абсолютно материальным, у него из раны текла алая кровь. Нефедов ничего не опасался. Он ехал в машине вместе со всеми, он ходил, поигрывая тросточкой, он пинал землю носком щегольского ботинка с белыми гетрами. Но когда он попытался взять из рук Гектора мешок, его пальцы прошли насквозь. Он был в пятне, он был призрак. И все увидели это. Это было то самое «божество из машины», настоящий «рояль в кустах». Один счастливый случай на миллион.

– Это что? – хрюкнул Шелдон.

– О чем вы? – беззаботно спросил Нефедов, пытаясь шагнуть в бок, но его тут же вернули обратно, и руки человека, который его толкал, прошли навылет.

– Ты что, призрак? – прищурившись на Нефедова спросил Шелдон. – То человек, то призрак? Что-то много вас таких развелось. Почему не сказал? – и, угрожающе выставив вперед свои кривые клыки вепря, он просипел, – или то, что мне говорили эти двое, – он мотнул головой на Андрея, – правда? Ты из другой книги?

– Ты идиот, Шелдон, – спокойно произнес Гектор, – ты многого не знаешь. Не все здесь бывают просто призраками или просто вампирами, я, например, соединяю в себе свойства сразу трех…

– Так ты ведь у нас того, – гаденько ухмыльнулся Шелдон, – супергерой. Или эти четверо тоже супергерои? Вас теперь здесь команда?

– Нет, супергерой только я! – возмутился Гектор.

А Нефедов… кажется, уже отмечалось, что он был очень спортивный человек. Чем он только в бытность свою приличным графом не занимался. Фехтованием, например. И, пока возмущенный голос Гектора – такого смертоносного, и, при этом, такого жалкого, – отвлекал всех, он выхватил из трости узкое длинное лезвие-шпагу, и, раньше чем его успели остановить, грациозным и молниеносным выпадом перерубил Шелдону шею.

Шок бандитов длился только секунду, тут же выхватив стволы, они принялись стрелять, они расстреляли Нефедова в упор – но он успел вернуться в призрачное пятно, и пули прошли сквозь него, не причиняя вреда.

Когда выстрелы стихли, я оторвалась от земли, по которой пласталась, и поняла что Нефедова след простыл, а в метре от меня валяются несколько бандитов, простреленных своими же.

– Голову! Голову неси! – кричал кто-то, и я увидела как несуразно большую голову Шелдона, поднимают с травы, а она вся сочиться кровью.

– Быстрее! – и несчастную голову, зачем-то, принялись приделывать к навзничь лежавшему телу.

– Поздно! – горестно воздел руки плотный человек, стоявший перед телом Шелдона на коленях, – не прирастает! Если бы сразу…

– Ты же вампир! – вцепился какой-то тоненький мальчик в другого бандита, скрывавшего свои глаза за темными стеклами очков, – ты бессмертный, покусай его!

– Не выйдет, он оборотень, и он уже умер! – прокричал вампир, и в голосе его звучало отчаяние.

– Он может стать призраком, – как заклинание произнес кто-то стоявший позади всех, – он может стать призраком, может. Он может стать призраком…

И все бандиты сгрудились над своим поверженным кумиром. Оставленная всеми, никому уже не нужная Елена, осторожно подошла ко мне.

– Что с ним? – спросила она, дотрагиваясь до лба Андрея.

– Сотрясение, – прохрипел тот ей в ответ, и повалился на бок. Оттолкнув мои руки он скрючился – его вырвало.

– Нам надо срочно на гору, к дереву, – произнесла Елена, – Маврин побежал за Нефедовым, но я не знаю, успеет ли, догонит ли. Надо ему помочь.

– Ты иди а я… – дальше я не стала отвечать. Мне не было дела до Нефедова, Андрею все еще было плохо.

– Может, вы поможете нам? – спросила Елена у Гектора, который с совершенно раздавленным видом сидел на земле.

– Помочь? – спросил он, поднимая на нее взгляд.

– Помочь поймать Нефедова.

– Шелдон мертв, – зачем-то сказал Гектор, и замолчал.

– Вы никак не могли его спасти, – терпеливо произнесла Елена, – Нефедов очень хитрый и изворотливый, никто не ожидал…

Она осеклась, потому что на горизонте появились двое. Кто-то торопливо спускался с холма, и раньше, чем я смогла разглядеть этих людей, я опознала нервную, развязную походку Маврина. Но вторым человеком был не Нефедов. Вместе с Мавриным с холма спустился Блохин.

– Нефедов сбежал? – потерянным голосом спросила Елена, когда Маврин достиг нашей разношерстной группы, – но ведь вас было четверо, а он один!

– Нас было двое, – произнес Блохин. – Техник и полицейский еще вчера ушли.

– Куда ушли? – спросила Елена.

– Не знаю, – мотнул головой Блохин, – в портал. Хотели домой, а куда попали не знаю.

Андрей приподнялся.

– Я отправляюсь за Нефедовым, – сказал он, тяжело опираясь на руки, – я один. Мне нужно несколько часов, чтобы прийти в себя, я понимаю, что не в лучшей форме, но в сложившихся обстоятельствах…

– Да куда ты пойдешь, Андрей! – возмутилась Елена, – ты даже не знаешь куда надо идти!

И она вдруг замолчала. Она застыла, что-то напряженно соображая, и Андрей тоже молчал, явно не желая ей мешать.

– Я кое-то поняла, – сказала Елена, наконец.

– И что же? – спросил Андрей так доброжелательно, как будто и не был сейчас весь избитый в земле и грязи, а мирно сидел в каком-нибудь купеческом Гороховце.

– Нефедов, – сказала Елена, – был в мире Элеоноры. Он был не в книге, он был в реальном мире. Он знал кто в « Идеальном джентльмене» главный герой, он знал даже, что книга эта никому не понравилась и ее никто не покупал. Откуда он мог все это узнать?

– Да, и мне такое приходило в голову, – кивнул Андрей. – Я тоже думал, что такие сведения Нефедов мог получить только из реального, не книжного мира.

– Но ты не задумался, – голос Елены торжествующе взвился, и даже некоторые бандиты перестали оплакивать своего покойника, и посмотрели на нас, – не задумался, как так получилось, что Нефедов оказался в реальном мире? Случайность ли это?

– Нет, не случайность, – сказал Андрей, – он же потом как-то вернулся обратно в свою книгу. Он просто знает больше нас. У него в команде был ученый…

– Не только в ученом дело! – сказала Елена с нажимом. – Представь, вот Нефедов обнаружил портал, ключ к тайнам своего мироздания. Что он захочет узнать?

– Он захочет узнать, – ответила я, – главный ли он герой. Он захочет узнать, действительно ли он круче всех, ведь он всю жизнь положил, доказывая всем, что круче всех.

– И ты думаешь, – медленно сказал Андрей Елене, – думаешь, что он пожелал узнать все это и портал забросил его в единственное место, где он мог это узнать?… – Андрей остановился и перевел дух, – В реальность?

И он прислонился к моему плечу, очевидно, ему снова стало плохо.

– Да. Я считаю, что портал работает именно так. Надо просто пожелать – и он отправит туда, куда хочешь, – ответила Елена.

– Но тогда, – заметил все это время молча стоявший Блохин, – ничто не мешает мне вернуться домой.

– Да, – кивнула головой Елена.

– Но ты можешь и ошибаться, – сказал Андрей Елене, – что, если ты ошибаешься?

– Я не ошибаюсь, – произнесла Елена, но на этот раз в ее голосе не было никакого самодовольного торжества. – Элеонора тому доказательство.

– Я? – поразилась я.

– Помнишь, те слова, которые я говорила, когда ты только здесь появилась? – глухо, и довольно таки смущенно произнесла Елена.

При этом, она еще и взглядом в землю уперлась, а как всегда безмолвно маячивший на заднем плане Маврин, напротив, смотрел на меня во все глаза. Ему явно было очень интересно, чего же это там Елена говорила.

– Ну… – сказала я, замечая, что все больше и больше бандитов переключают свое внимание с мертвого Шелдона на нас и даже Гектор сидит весь внимание и больше не горюет. – Ну, ты говорила… говорила что хочешь быть главное героиней и главным любовным интересом главного героя.

Кто-то сзади меня фыркнул, Маврин весь залился краской – не знаю, от смущения ли или от злости.

– Но я хотела не этого, – сказала Елена, тоже уже вся пунцовая, – на самом деле я хотела не этого. Я думала, что ты, Андрей, главный герой. А разве могло быть иначе, ты же всегда был лучше всех! Я так старалась полюбить тебя, мне казалось с тобой это должно быть легко, ты же такой умный, такой красивый, я все смотрела на тебя и ждала, ждала когда же оно родиться во мне это волшебное чувство… я вся извелась от этой пустоты. Но на самом деле я просто хотела полюбить, просто невероятно хотела, хотя бы раз в жизни.

Это была очень милая речь, и по лицу Андрея (не знаю, что там было с Мавриным) было понятно, что он всецело Елену поддерживает. Но какое это отношение имело ко мне?

– А я тут причем? – спросила я.

– И вдруг появилась ты, Элеонора – сказала Елена, – такая беспардонная, такая наглая… как мне тогда показалось, – поспешно добавила она, – такая, знаешь, естественная на самом деле. Ты так вцепилась в Андрея… Я вдруг поняла, что люди совсем не так себя ведут, как я привыкла, и это нормально. Я могла с тобой говорить, Элеонора, – произнесла Елена, – ты первая, с кем я могла по-настоящему говорить. В тот момент мне нужна была именно ты, и портал послал тебя мне.

– Но мы тогда были очень далеко от портала! – воскликнула я.

– Я не знаю, как все это случилось, но знаю, что это было мое самое глубинное желание, – сказала Елена сжимая ручки в кулачки, – перестать жить, так как я жила до того и полюбить. И я полюбила Вадима. Я увидела Элеонору, поняла, что мир не делиться на черное и белое, и смогла полюбить. Вадим, – позвала она срывающимся голосом.

И я осмелилась бросить взгляд на этого скрытного молодого человека. Что я могу сказать – если бы он мог сейчас спрятаться под стол, то, наверное, обязательно спрятался бы.

– Вадим, – сказала Елена, – я люблю тебя. Я тебе не верю, я не знаю, на самом ли деле Нефедов сам сбежал, или ты ему помог, но я тебя люблю, и буду любить. Если ты окажешься виновен, я посажу тебя в тюрьму, но я тебя не брошу. Я всегда буду с тобой – до тех пор, когда тебе это нужно.

Наверное, ничего страшнее с Мавриным не случалось – по крайней мере, именно такие эмоции были отражены на его лице. Но он был мужественный человек, и смог не только пережить публичное признание от любимой девушки, но и справиться с собой. Весь красный, с отчаянно дергавшимся в тике плечом, он сделал шаг вперед и взял Елену за руку.

– Ладно, – сказал Андрей, видимо почувствовавший, что общее внимание от этих двоих сейчас просто жизненно необходимо отвлечь, – ладно, ты, Елена, меня убедила. Идем на гору.

Блохин помог ему подняться, и мы пошли – поплелись нестройными рядами. Впереди всех вышагивали Маврин с Еленой, рук они так и не разняли, зато ногами работали с удвоенной силой, и вскоре их стало почти не видно. Дальше шел Блохин с Андреем, потом я, замыкал наше шествие Гектор. Никто из бандитов за нами не последовал, видимо, расстаться с телом Шелдона было выше их сил.

– Итак, смеркается, все мы призраки, – сказал Андрей, когда мы достигли дерева, – куда нам сейчас отправиться?

– Туда, куда ушел Нефедов, – сказала я, и все со мной согласились.

– Хорошо, тогда концентрируемся на этой мысли. Бриллианты у всех с собой? Строимся в цепочку…

Все стали браться за руки, правую я подала Андрею, а левую схватил Гектор.

– Раз, два, три…

И Блохин, бывший локомотивом нашего движения, потащил всех под землю. Это было неприятно, нахождение в этой субстанции никогда мне не нравилось – но, хотя бы быстро. Поплутав во тьме, я вдруг поняла, что призрачные веки мои ожигает свет, и, успев подумать «Нефедов, скотина», я в этот свет шагнула.

И в легкие мои полился свежий воздух. Было тепло, было даже жарко. Надо мной колыхались листья, под ногами была зеленая, подстриженная трава. А дальше шла асфальтовая дорожка, и на ней стояла Марья. Марья Захарова, в очках, с коротким ежиком обесцвеченных волос и в бесформенной тунике. В руках у нее был смартфон.

– А-А-А-А! – закричала Марья.