Не. Отпускай меня

Глава 7

Мы приветствовали Новый год недолго. После того как выпили и посмотрели по телевизору фейерверк, наш маленький праздник закончился. Никто не хотел нового спора между Апрель и Лукой и тем более никто не хотел дать мне шанс задать другие неловкие вопросы.

У меня не было проблем с тем, чтобы рано лечь спать. Голова, которая сначала обрела легкость от алкоголя, теперь отяжелела, и во мне росло неукротимое желание закрыть глаза.

За исключением Апрель, никто был не в состоянии куда-либо ехать, другого нельзя было и ожидать, и мы разместились в комнатах сожителей Аарона. Я разделила комнату с Апрель, Гэвин с Коннором, а Лука с Грейс.

Несмотря на отяжелевшие веки, я еще довольно долго не спала и прислушивалась, как стражник, к подозрительным звукам, мучая себя, но я не могла иначе. К моему облегчению, в доме было тихо, слышалось лишь ровное дыхание Апрель.

В середине ночи я проснулась от тошноты. Живот судорожно сжался, и я стиснула зубы, чтобы не застонать громко. Мне было нестерпимо жарко, в животе жгло. Я сбросила одеяло. Однако резкое движение снова погнало желчь вверх. Я тяжело сглотнула горький вкус на языке, но стало еще хуже. Черт! Не включая света, чтобы не разбудить Апрель, я медленно встала и, пошатываясь, вышла из комнаты. Пол подо мной качался. В голове кружилось, а темнота вокруг не способствовала обретению чувства равновесия. Я осторожно пробиралась вдоль стены к ванной. Нащупала руками выключатель, и меня ослепил яркий свет. У меня не было времени привыкнуть к нему, так как новый рвотный позыв заставил меня стать на колени перед унитазом. Я подняла сиденье, и меня тут же стошнило. Неприятный запах заполнил помещение.

После того как прошла первая волна тошноты, я прополоскала горло и сморгнула слезы, которые выступили у меня на глазах. Я оцепенело огляделась, взяла полотенце, висевшее на крючке рядом с умывальником, и провела им по губам и языку, чтобы избавиться от горького вкуса. Потом прислонила голову к прохладной плитке и приготовилась к следующему кругу, так как чувствовала, что тошнота еще не прошла. И действительно, уже через десять секунд я опять наклонилась над унитазом. Я дрожала, мускулы живота снова и снова судорожно сжимались и расслаблялись в попытке освободиться от содержимого желудка. Когда это прошло, я закашляла и прислонила лоб к предплечью, в то время как другой рукой во второй раз нажала на кнопку слива. Стук в голове стал громче, и я бы все отдала за то, чтобы он затих. Зачем я столько выпила?

– Можно немного тише? – вдруг спросил сонный голос за спиной. Даже сквозь завесу тошноты я сразу узнала его. Я медленно повернулась к Луке. Он прислонился к дверной раме и смотрел на меня из-под полуопущенных век. Его светлые волосы с одной стороны примялись. На нем были плотно облегающие трусы-боксеры. Рубашку он сменил на футболку с напечатанной математической формулой, вероятно, одолженную у Аарона.

– Извини, что мои страдания мешают тебе. – Слова звучали хрипло и обжигали раздраженное горло. – Я думала, что закрыла дверь.

– Ты могла бы не пить так много. – Лука говорил слишком громко, и его голос болезненно проникал через уши в голову.

– Я могу пить столько, сколько захочу, – упрямо возразила я.

– Закон смотрит на это иначе, – сказал Лука и оттолкнулся от двери. – Или за последнюю неделю ты создала машину времени и тебе сейчас двадцать один?

Я фыркнула и была наказана внезапным головокружением.

– Не изображай моралиста.

– Я никого не изображаю. – Лука равнодушно пожал плечами. – Говорю как есть.

Я хотела язвительно ответить, но вернувшаяся тошнота прервала меня. Я сжала губы, чтобы вытеснить ее. Это не помогло. Я склонилась над унитазом, всей душой надеясь, что Лука отвернется. Он не должен видеть меня такой. Уязвимой. Лежащей на полу.

После того как меня вырвало, я протянула руку к кнопке слива. Однако он включился до того, как я коснулась ее. Вместо кнопки мои пальцы нащупали влажное полотенце, которое протянул мне Лука. Я молча взяла его и вытерла рот.

– Никакой благодарности? – спросил он.

Не отвечая, я отклонилась назад и прислонилась спиной к краю ванны. Конечности болели, и мне было жарко, хотя я надела лишь топ и тонкие брюки. Я положила на лоб холодное полотенце и на мгновение закрыла глаза, отчетливо ощущая на себе взгляд Луки. Этот взгляд обжигал кожу, как алкоголь желудок.

– Исчезни, – выдавила я. – Я не хочу, чтобы ты здесь был.

Он издал отрывистый звук, что-то среднее между фырканьем и смехом.

– Привести к тебе Гэвина?

Я убрала с лица полотенце и посмотрела на него. Глаза, которые все еще болезненно реагировали на яркий свет лампы, сжались в узкие щели.

– При чем здесь он?

Лука поднял брови и настойчиво посмотрел на меня, как будто мог таким образом сообщить мне что-то. В трезвом состоянии разум, возможно, нашел бы ответ, но мое выпившее «я» не могло читать по его красивому лицу.

– Не изображай, будто не знаешь, о чем я говорю, – сказал Лука спустя несколько секунд, в течение которых я так ничего и не сказала. – Ты пьяная, но не глупая.

– Представим ненадолго, что я глупая. Какое отношение ко мне имеет Гэвин?

– Я видел вас, – многозначительно объяснил Лука и выдержал паузу, словно хотел дать мне шанс на защиту.

О чем он говорил? Мне было слишком плохо, чтобы ломать голову над этим.

– Ты его поцеловала.

Я растерянно посмотрела на Луку. Речь шла об этом? О поцелуе? Если это вообще можно назвать поцелуем. Слово «поцелуйчик» подходило ему больше, и с тех пор, как он случился, я больше не думала о нем. Гэвин просто пытался меня отвлечь, а я благодаря текиле и виски была достаточно расслабленной, чтобы принять его и не придать этому большого значения.

– Ну и?… – едко спросила я. – Ты целовал Грейс. Мы квиты.

– Квиты? – фыркнул Лука и покачал головой. – Все что угодно, но не квиты.

Теперь настала моя очередь отрывисто засмеяться. Резкие движения снова вызвали колющую боль в висках, но злость заставила меня говорить, несмотря на это:

– Верно, так как я не спала с Гэвином. Как только я наверстаю упущенное, мы действительно будем квиты.

– Забудь об этом! – Лука угрожающе шагнул ко мне. – Ты не будешь спать с Гэвином. Ни в коем случае!

– Ах, нет? – Я насмешливо подняла брови. Он так разозлил меня! Почему он ведет себя как засранец? Маленькая часть меня, погребенная где-то под всей болью, надеялась, что Лука и я когда-нибудь снова сможем стать друзьями. Однако, если он так себя вел, я уже не была уверена, хочу ли этого. – Кто может мне запретить? Ты?

– Конечно.

– Ты не можешь решать, с кем я сплю, а с кем нет, – рассердилась я.

Я не намеревалась в ближайшее время или вообще когда-нибудь заниматься сексом с Гэвином. Хотя его близость давно не вызывала во мне страха – наш «поцелуйчик» ясно это показал, – все-таки мне требовалось больше, чем отсутствие страха. Мне было нужно доверие. И единственный мужчина, которому я его оказывала, стоял сейчас передо мной с покрасневшим от гнева лицом. И с каждым новым словом, обращенным ко мне, он ломал этот чувствительный каркас, который мы вместе построили.

У меня все перевернулось в животе, и не только из-за алкоголя. Я приподнялась и снова нагнулась над унитазом, уже не обращая внимания на Луку. Мне было плевать, смотрел он или нет. Меня стошнило, и в этот раз процесс был более болезненным, чем две минуты назад. Я понятия не имела, от ярости ли, которая пожирала меня изнутри, или оттого, что мой желудок, в сущности, уже был пустым. Я лишь знала, что это причинило мне боль. В животе. В сердце. В горле. На глазах выступили слезы, и я закашлялась, отчего колющая боль в груди стала еще сильнее. Я скорчилась в отчаянии. Лука снова включил смыватель. Его тень возвысилась надо мной, и он взял меня под руки. Одним ловким движением Лука поднял меня на ноги, его пальцы, касавшиеся моей кожи, были нестерпимо теплыми. Я прижала руки к его груди, чтобы оттолкнуть его, однако слишком обессилела, а кроме того, ванная начала вращаться вокруг меня. Я зашаталась и упала бы, если бы Лука не поддерживал меня.

– Черт, – выругался он и направил меня к ванне, чтобы я могла сесть на ее край.

Эта игра действительно была глупой идеей. Он держал меня за плечи, пока не уверился, что я самостоятельно могу держаться в вертикальном положении. Лишь тогда он отпустил меня и принялся осматривать шкафы чужой ванной.

Я хотела сказать ему, что это чужие вещи, но слишком устала, чтобы говорить. Перед глазами затанцевали черные тени.

Лука нашел, что искал: стакан. Он сполоснул его и вытер край туалетной бумагой, потом наполнил стакан водой и протянул мне.

– Выпей. – Не просьба. Приказ. Он еще никогда так не говорил со мной.

По телу пробежали мурашки. Я механически взяла стакан и сделала большой глоток. Лука призывно махнул рукой, и я сделала второй, третий и четвертый глоток, пока стакан не опустел. Потом он забрал у меня стакан и снова наполнил его.

– Пей, сколько можешь. Завтра будет сильно болеть голова, если ты будешь обезвожена.

Я снова поднесла стакан к губам, хотя мне больше не хотелось что-либо принимать внутрь.

Лука снова повернулся к шкафам и спустя несколько секунд протянул мне без комментариев две белые таблетки.

Я пристально посмотрела на него и вспомнила первую ночь, которую провела в его комнате. Тогда страх овладел моим телом, и я была убеждена, что Лука хотел со мной что-то сделать, но уже тогда он заботился обо мне – как и сейчас. Почему он еще здесь, после всего, что мы сказали друг другу? Почему он со мной в этой холодной ванной, хотя мог бы лежать рядом с Грейс в теплой постели?

– Ну, и чего ты ждешь? – резко спросил Лука и сунул таблетки мне под нос. Его голос звучал так же холодно, как во время нашего последнего разговора в Бринзоне. Исчезни.

Я посмотрела на него снизу вверх, а он смотрел на меня. Его лицо ничего не выражало. Я взяла у него таблетки, положила их на язык и, не спуская с него глаз, проглотила их, запив водой. Мы пристально смотрели друг на друга, и на мгновение я забыла о головокружении. Был лишь Лука. Биение сердца ускорилось, и вдруг появилось так много вещей, которые я хотела ему сказать. Но я сдержалась. В этом состоянии я не могла доверять даже себе, не то что ему.

– Тебе надо вернуться к Грейс, – сказала я, хотя при этих словах меня разрывало изнутри.

Лука не ответил, но посмотрел на меня взглядом, который проник мне глубоко в сердце, и отступил на шаг. Я ожидала, что он уйдет. Однако он стал на колени перед умывальником. Он быстро нашел в шкафу под ним то, что искал, и снова поднялся. Его напряженные плечи образовали резкую линию.

– Вот. – Он что-то бросил мне на колени. Запакованная зубная щетка. – Почисти зубы. Ты пахнешь хуже, чем Капитан после банки собачьего корма. Апрель будет мне благодарна за это. – С этими словами он отвернулся и покинул ванную.

Я смотрела ему вслед, пока не захлопнулась дверь, потом наклонилась вперед и закрыла лицо руками. Тихое всхлипывание сорвалось с губ и напомнило мне, что во всем виновата я. Я это сделала. Я рассталась с Лукой. Я этого не хотела, но сделала и теперь должна была жить с этим решением.

Еще несколько минут я сидела неподвижно, пока не заставила себя встать. На нетвердых ногах я стала перед умывальником и брызнула холодной водой в лицо, не обращая внимания на отражение в зеркале. Потом почистила зубы и убрала полотенце и тряпку, которые использовала, в корзину для белья, стоявшую у стены. После того как убедилась, что не оставила грязи, я вернулась в комнату, которую делила с Апрель. Она лежала на боку, поджав ноги к телу и напоминая свернувшуюся в клубок кошку. Я легла рядом с ней и натянула одеяло до самого носа.

– Где ты была? – сонно спросила Апрель.

– В ванной. Мне было плохо, – ответила я и повернулась к ней спиной. Она не должна была видеть мои красные опухшие глаза, хотя в темноте они, наверное, едва заметны.

– Тебе уже лучше?

– Да, – солгала я, но голос предательски дрогнул, и после событий вечера было нетрудно догадаться, что речь шла о большем, нежели простое алкогольное отравление.

Апрель вздохнула, что звучало как «Ах, Сага», и внезапно обвила меня сзади руками. Она крепко прижала меня к себе и запечатлела легкий поцелуй на моих волосах.

Я позволила себе принять ласковое прикосновение, которое так сильно контрастировало с поведением Луки, что у меня сдавило горло.

– Ты должна поспать, – произнесла Апрель прямо возле моего уха. – Завтра мир снова будет выглядеть лучше.

Я кивнула. Не потому, что верила ей, а потому что страстно хотела, чтобы она оказалась права.