Не отворачивайся

Глава седьмая

В офисе парка «Пять вершин» было прохладно, работал кондиционер. Здание находилось недалеко от главного входа. В связи с происшествием тут собралось немало людей. Прежде всего менеджер парка Глория Фенуик, женщина лет тридцати, с короткими белокурыми волосами, и парень лет на пять ее моложе, назвавшийся помощником. Его фамилию я не разобрал. Еще тут находилась молодая женщина, заведовавшая в парке общением с посетителями и рекламой. Эти трое были одеты нарядно. На остальных служащих парка были одинаковые слаксы и легкие желтовато-коричневые рубашки с вышитыми на карманах фамилиями.

Напротив меня сидел грузный мужчина, которого звали Барри Дакуэрт. Детектив. Живот у него свисал через ремень, и он постоянно поправлял белую рубашку со следами пота.

— Куда вы девали моего сына? — спросил я.

— С ним моя сотрудница, — ответил Дакуэрт. — Ее зовут Диди. Очень приятная женщина. Они там, в комнате в конце коридора. В данный момент она кормит его мороженым. Надеюсь, вы не возражаете?

— Нет. Как он?

— С ним все в порядке. — Дакуэрт пошевелился на стуле. — Мальчика увели, чтобы мы могли спокойно поговорить.

Я кивнул. Уже два часа, как Джан исчезла, и непонятно, где ее искать. Дакуэрт расспрашивал меня снова и снова, как все было, а я устало повторял. Трое представителей администрации парка топтались рядом. Он посмотрел на них.

— Извините, но я хотел бы побеседовать с мистером Харвудом наедине.

— Конечно, конечно, — произнесла Фенуик. — Но если вам что-нибудь нужно…

— Вы уже поставили кого-то просматривать записи камер наблюдения? — спросил детектив.

— Да, но неизвестно, кого высматривать, — ответила менеджер парка. — Было бы легче, если бы вы дали нам фотографию этой женщины.

— Пока придется обойтись описанием внешности. Повторяю: женщина, на вид лет тридцати пяти, рост средний, волосы черные, зачесаны в хвостик, убранный под бейсбольную кепку с надписью впереди… — Он посмотрел на меня. — Как там, «Ред сокс»? Далее: красный топик, белые шорты. Высматривайте на записях похожую и вообще все, что покажется вам необычным.

— Мы это сделаем, но у нас пока не везде в местах скопления посетителей поставлены камеры. Только на входе и у больших аттракционов.

— Знаю, — кивнул Дакуэрт. — Вы уже объяснили. — Он замолчал, ожидая, когда они уйдут. Как только это произошло, повернулся ко мне: — Итак, вы вышли из машины. Какая машина?

Я облизнул губы. Во рту было совсем сухо.

— «Аккорд». Машину Джан, «джетту», мы оставили дома.

— Рассказывайте дальше.

— Мы с Итаном ждали ее у главного входа примерно полчаса. Я несколько раз звонил ей по мобильному, но она не отвечала. Тогда я решил, что Джан пошла к нашему автомобилю. Мы направились туда, но ее не было.

— А вы не заметили какие-нибудь признаки, что она могла побывать там и потом ушла? Например, уронила что-нибудь?

Я покачал головой.

— При ней был рюкзачок с едой и одеждой Итана. В машине я его не увидел.

— Ладно. Как вы действовали дальше?

— Вернулись в парк. Стали ждать у входа, но Джан не появилась.

— И тогда вы обратились в администрацию парка.

— Я еще до этого разговаривал с охранниками: узнавал, не обращалась ли к ним Джан, — а затем, вернувшись с автостоянки, попросил служащего снова связаться с охраной по рации и спросить, нет ли у них сообщений о каких-либо происшествиях. Я подумал: может, Джан упала, потеряла сознание… Мне ответили, что происшествий пока не отмечено, и посоветовали позвонить в полицию.

Барри Дакуэрт одобрительно кивнул.

— Извините, очень хочется пить, — сказал я и направился в холл, где был фонтанчик с питьевой водой.

Вернувшись, я спросил:

— Ваши люди ищут этого человека?

— Какого?

— Ну, о ком я вам говорил.

— Который вроде как убегал?

— Да. С бородой.

— Что еще вы можете о нем рассказать?

— Ничего. Я видел его всего пару секунд.

— Вы полагаете, что этот человек убегал, поставив прогулочную коляску, в которой сидел ваш ребенок?

— Да.

— Вы видели, как он вез коляску?

— Нет.

— Он стоял с ней рядом?

— Нет. Просто мне показалось подозрительным, что он вдруг побежал, когда я нашел наконец коляску с Итаном.

— Так он мог просто бежать по своим делам, — заметил детектив.

— Да, но мне показалось это странным.

— Мистер Харвуд… Кстати, ваша фамилия мне знакома. Вас ведь зовут Дэвид? Да-да, Дэвид Харвуд.

— Я работаю репортером в «Стандард». Вероятно, вам известны мои публикации.

— Конечно, я читаю «Стандард».

— Может, она отправилась домой? Взяла такси и уехала.

Дакуэрта мое предположение не впечатлило.

— У вашего дома уже побывал полицейский, — заявил он. — Там никого нет. Он звонил в дверь, по телефону, заглядывал в окна. Никого.

— Тогда, может, она у моих родителей. Я сейчас позвоню.

— Звоните!

— Мама, послушай, Джан у вас?

— Нет. А почему она должна находиться у нас?

— Ну я просто позвонил проверить: мы в парке с ней… разминулись. Если она появится, то пусть сразу позвонит мне.

— Хорошо. Но что значит — разминулись?

— Мне надо идти, мама. Я позвоню позже.

Дакуэрт наблюдал за мной.

— А может, она у кого-нибудь из родственников?

— Нет у нее родственников, — ответил я. — Она единственный ребенок в семье и давно потеряла связь с родителями. Не видела их много лет. Насколько мне известно, они умерли.

— А друзья?

Я покачал головой:

— У нее нет друзей.

— Приятели на работе?

— Джан работает в фирме по продаже кондиционеров. Есть там еще одна женщина, Лианн Ковальски. Они кое-как ладят, но не близки.

— Почему?

— Да так… У Лианн грубоватые манеры, и вообще. — Я махнул рукой.

Детектив записал фамилию Лианн в блокнот.

— Теперь я вынужден задать вам ряд вопросов, которые могут показаться не совсем приятными.

— Пожалуйста.

— Были в вашей совместной жизни случаи, когда жена вела себя странно — например, уходила из дома?

Я задумался.

— Нет.

От Дакуэрта не укрылось мое промедление с ответом.

— Вы уверены?

— Да.

— А были у нее связи на стороне? Прошу меня извинить за то, что это спрашиваю. Она с кем-нибудь встречалась?

— Нет.

— А в последнее время у вас случались размолвки? Ссоры?

— Нет. Послушайте, мне надо идти искать ее, я не могу сидеть здесь и терять время.

— Вашу жену ищет полиция, мистер Харвуд. Мне нужна ее фотография. Жаль, что вы не носите ее в бумажнике, как некоторые, или в мобильном телефоне.

— Фотографии есть, но дома.

— К тому времени, когда вы до него доберетесь, мы, вероятно, ее найдем, — проговорил Дакуэрт, чем сильно меня обнадежил. — Если не получится, вы перешлете фотографии мне по электронной почте.

— Хорошо.

— Ладно, давайте теперь подумаем, как сузить поиски. Постарайтесь припомнить, не замечали ли вы за женой в последнее время какие-нибудь странности. Не обижайтесь: по вашим глазам видно, что вы что-то скрываете.

— Но она действительно никогда не уходила из дома, и у нее нет никаких связей на стороне. Я в этом уверен. Но…

Дакуэрт ждал, когда я продолжу.

— Дело в том, что в последние две недели моя жена… действительно вела себя странно. Находилась в депрессии. Говорила иногда такое, отчего становилось не по себе. — Я замолчал.

— Мистер Харвуд, продолжайте!

— Подождите. Мне трудно сосредоточиться. — Я перевел дух. — Понимаете, в последние две недели она несколько раз заговаривала…

— О чем?

— О самоубийстве. Правда, пока, слава Богу, до этого дело не дошло. Я заметил у нее повязку на запястье, но она поклялась, что случайно порезалась, когда готовила обед. В последний раз она рассказала, что пыталась спрыгнуть с моста.

— Вот как? — Дакуэрт удивленно вскинул брови.

— Да. Ей помешал грузовик, который переезжал через мост. А потом она успокоилась. А еще Джан однажды сказала, что ей кажется, будто нам с Итаном без нее будет лучше.

— И почему, как вы думаете, она говорила такое?

— Не знаю. Вероятно, в голове произошло что-то вроде короткого замыкания. А про мост она рассказала вчера, когда мы ездили за город.

— Вам тяжело было это слушать?

Я кивнул, едва сдерживая слезы:

— Разумеется.

— Вы предлагали ей обратиться к врачу?

— Конечно. Вначале я сходил к доктору Сэмюэлсу. — (Дакуэрт кивнул: эта фамилия, видимо, была ему знакома.) — Рассказал о состоянии Джан, потом уговорил ее сходить на прием, доктор на этом настаивал. Но случай с мостом был позже. Так она сказала.

— Это было наваждение? Ну, в том смысле, что подобное желание возникало помимо воли?

— Да. Я надеялся, что она попринимает выписанные доктором лекарства и это пройдет, но Джан наотрез отказалась от лекарств. Заявила, что справится с депрессией сама.

— Извините.

Дакуэрт достал мобильник и вышел за дверь. Я расслышал, как он произнес слова «мост» и «самоубийство».

— Вы считаете, она могла покончить с собой? — спросил детектив, вернувшись.

— Не знаю. Надеюсь, что нет.

— Сейчас полицейские ищут в парке и вокруг него, проверяют машины, опрашивают людей.

— Спасибо, — сказал я. — Но меня смущает еще кое-что.

Дакуэрт внимательно посмотрел на меня.

— Что именно?

— Зачем кому-то понадобилось увозить коляску с моим сыном? Странное совпадение, вам не кажется? Неожиданно похищают коляску с Итаном, а вскоре исчезает моя жена.

— Да, — задумчиво проговорил Дакуэрт, — действительно странно. Хорошо, что хотя бы с этим все благополучно обошлось.

В комнату вошла менеджер парка Глория Фенуик.

— Детектив, пойдемте, я вам кое-что покажу.

Она повела Дакуэрта — разумеется, я тоже следовал за ними — в небольшую кабинку-кабинет, отделенную от коридора тонкой перегородкой, где за компьютером сидела молодая сотрудница, ведающая рекламой.

— Наши охранники просмотрели записи камеры наблюдения у главного входа, сделанные в то время, когда прибыли Харвуды, — сказала она. — И вот что обнаружили.

На экране замелькали посетители парка, входящие на территорию через автоматы, проверяющие билеты. Девушка нажала клавишу «стоп-кадр», и на экране застыл я, везущий коляску с Итаном. Затем она ввела на компьютере фамилию Харвуд, и на экране появилось точное время, когда мы вошли в парк «Пять вершин».

— А где же ваша жена? — спросил Дакуэрт.

— Ее тогда с нами не было, — ответил я.

Мне показалось, что детектив насторожился.

— Почему, мистер Харвуд?

— У входа она вдруг вспомнила, что забыла в машине рюкзачок, и решила вернуться. Мы договорились встретиться около павильона «Мороженое».

— И встретились?

— Да.

Дакуэрт наклонился к девушке за компьютером.

— У вас есть записи, сделанные у павильона «Мороженое»?

— Нет. Там установят камеры в конце осени, и еще во многих местах, а пока наблюдение ведется только у входов и больших аттракционов. Ведь парк открыли недавно.

Дакуэрт помолчал, глядя на меня. Затем двинулся к двери.

— Мне можно забрать сына? — спросил я.

— Конечно, — ответил он и вышел в коридор, закрыв за собой дверь.

Глава восьмая

Барри Дакуэрт прошел по коридору и свернул в большую комнату, разгороженную кабинками-кабинетами, которые в будние дни занимали сотрудники администрации парка «Пять вершин».

Менеджер парка по выходным пока работала, потому что это новое место развлечений очень быстро стало популярным не только в Промис-Фоллз, но и среди значительной части населения штата Нью-Йорк, и здесь по субботам было многолюдно. История с исчезновением Джан Харвуд ее обеспокоила. Сейчас, когда парк раскручивался, ей не нужны были никакие происшествия. А что, если эта женщина случайно забрела в помещение управления аттракционом или утонула в одном из прудов? А если она подавилась хот-догом, купленным в парке? Это может сильно повредить имиджу.

Плюс ко всему ее беспокоил непонятный случай с похищением ребенка в прогулочной коляске. Хорошо, что все быстро закончилось, а то пошел бы слух и тут бы такое началось. Да и переврали бы, конечно, нагородили черт-те что. А после этого родители с маленькими детьми перестали бы посещать парк.

Но это были заботы менеджера парка, а у детектива Барри Дакуэрта имелись свои. Он направился к Диди Кампьон и Итану Харвуду. Они сидели друг против друга на офисных стульях. Диди откинулась на спинку, держа руки на коленях. Итан примостился на краю стула, свесив ноги.

— Привет, — сказал Дакуэрт.

В стаканчике мороженого у Итана оставалось примерно на дюйм. Было видно, что ребенок устал.

— Мы с Итаном беседуем о поездах, — произнесла Диди Кампьон.

— Тебе нравятся поезда, Итан? — спросил Дакуэрт.

Мальчик кивнул.

— Через пару минут ты вернешься к папе. Тебе здесь хорошо?

— Да.

— Мы сейчас отойдем на пару секунд с тетей вон в тот угол и поговорим. А ты посиди спокойно.

Диди коснулась его колена.

— Я сейчас вернусь.

Они отошли и стали поодаль.

— Так что? — спросил Дакуэрт.

— Он постоянно спрашивает про папу и маму. Хочет знать, где они.

— Он тебе рассказал что-нибудь о человеке, который увез его в коляске?

— Мальчик ничего не знает. Скорее всего он в это время спал. Сообщил только, что они с папой долго ждали маму, а она не пришла.

— Тебе удалось выяснить, когда мальчик видел ее в последний раз?

Диди вздохнула.

— Нет. Он ведь еще маленький. Повторяет, что хочет домой, не желает идти ни на какие аттракционы, даже для малышей. Хочет к маме и папе.

Дакуэрт кивнул:

— Ладно, я сейчас отведу его к отцу.

Диди вернулась к Итану.

Дверь приоткрылась. Зашла менеджер парка Глория Фенуик.

— Детектив, наши охранники уже прочесали всю территорию, очень внимательно, и женщины не нашли. Не пора ли убрать отсюда полицейских? Зачем волновать людей?

— Каких людей? — спросил Дакуэрт.

— Наших гостей. Глядя на такое количество полицейских, они могут подумать, что ищут террориста, который подложил бомбу в аттракцион.

Дакуэрт улыбнулся.

— У вас очень богатое воображение. А на автомобильной стоянке искали?

— Конечно.

Детектив жестом попросил ее подождать и достал мобильник.

— Привет, Смит, как дела? Особенно следите за машинами, отъезжающими от парка. Если увидите женщину, подходящую под описание, задержите автомобиль до моего прихода.

— Вы собираетесь проверять каждую отъезжающую машину? — обеспокоенно спросила Фенуик.

— Нет.

Ему хотелось проверить их все, но это было невозможно. Да и поздновато. Джан Харвуд ищут уже более двух часов. Если ее схватили и засунули в багажник, то похитители уже давно уехали.

— Это просто ужас, — простонала Глория Фенуик. — Зачем поднимать шумиху? Если эта женщина забрела куда-то не туда, потому что у нее проблемы с головой, при чем здесь мы? А может, они сговорились и ее муж подаст на нас иск в суд? Вдруг они таким образом решили получить от нас деньги?

— Вы не возражаете, если о ваших опасениях я сообщу мистеру Харвуду? — произнес Дакуэрт. — Уверен, репортеру «Стандард» захочется сделать материал, посвященный проявлению вами сочувствия к его ситуации.

Менеджер побледнела.

— Он работает в газете?

— Да.

Глория Фенуик обошла детектива и опустилась на корточки перед Итаном.

— Как дела, малыш? Думаю, ты не откажешься от еще одной порции мороженого?

Мобильник в руке детектива зазвонил. Он приложил его к уху.

— Да.

— Привет, это Ганнер. Я в помещении охраны. Мы записали кадры, когда Харвуд проходит с ребенком в парк.

— Хорошо.

— Но там не видно его жены.

— Мистер Харвуд говорит, что она забыла что-то в машине и вернулась к ней.

— То есть она должна была вскоре после них войти парк?

— Да.

— Но тут вот какое дело. — Ганнер усмехнулся. — У них фиксируют проход по билетам, купленным по Интернету, и там не значится, что миссис Харвуд вообще входила в парк.

— Как не входила?

— Не знаю. Но мы успели проверить в отделе продажи билетов по Интернету, и там отмечено, что действительно по карточке «Виза» на фамилию Харвуд купили билеты, но только два: взрослый и детский.

Глава девятая

Наконец-то дверь открылась и в комнату вбежал Итан. Я прижал его к себе и долго держал, гладя голову и спину.

— Как ты? Соскучился?

— Да, но тетя хорошая. Давала мне мороженое. Правда, мама бы рассердилась: ведь я съел два рожка.

— Мы сегодня даже не обедали, — сказал я.

— А где мама?

— Сейчас поедем домой.

— Она дома?

Я взглянул на Дакуэрта. Его лицо ничего не выражало.

— А потом поедем в гости к бабушке и дедушке. — Я повернулся к детективу и понизил голос: — Что нам теперь делать?

Он вздохнул.

— Поезжайте домой и пришлите мне фотографию. Если что-нибудь узнаете, то немедленно звоните. Я сообщу вам, если появятся новости.

— Хорошо.

— А билеты в парк покупали вы?

— Нет, Джан, — ответил я.

— То есть за компьютером сидела ваша жена.

— Да, именно так и было. — Я не понимал смысла его вопросов.

Дакуэрт задумался.

— Что-то не так? — спросил я.

— Дело в том, что на вашу фамилию по Интернету купили только два билета: взрослый и детский.

Я опешил.

— Это, видимо, ошибка. Она была в парке. Ее бы без билета не пустили.

— Да, странно, но в базе данных парка «Пять вершин» значится, что на фамилию Харвуд куплено два билета.

— А может, в Сети произошел сбой? — предположил я. — Иногда такое бывает. Я однажды бронировал номер в отеле, и Сеть зависла на секунду, а когда пришло подтверждение заказа, там было сказано, что я забронировал два номера вместо одного.

Детектив кивнул.

Однако в данном случае это было невозможно, потому что, перед тем как направиться к машине за рюкзачком, Джан достала билеты и дала мне два, а свой оставила. При этом помахала им. И когда мы встретились у павильона «Мороженое», Джан ничего не сказала о какой-то проблеме с билетом.

Я собирался сообщить об этом Дакуэрту, но передумал, поскольку излагать версию в присутствии Итана, который сидел у меня руках, не следовало. А версия была такая, что Джан действительно билет себе не купила: думала, что он ей не понадобится, — а листок бумаги, которым она взмахнула, не являлся билетом. Действительно, какой смысл тратить деньги на билет, если собираешься покончить с собой?

— Вы хотите что-то сказать? — спросил Дакуэрт.

— Нет, — ответил я. — Поеду домой и пошлю вам фотографию.

— Хорошо. — Детектив посторонился, давая мне пройти с сыном.

Как описать мои чувства, когда мы покидали парк «Пять вершин»?

Я вывез Итана в коляске из офиса недалеко от главного входа. Кругом мельтешили люди, что-то говорили друг другу, смеялись. Дети держали за ниточки воздушные шары. Когда они ослабляли захват, шары взмывали в небо. Лотки с едой, сувенирные лавки. С американских горок, где под ритмичную музыку с лязгом носились маленькие поезда, звучали восторженные возгласы. Всюду, куда ни посмотришь, веселье.

А моей любимой жены Джан нет, будто и не было. Но она была, совсем недавно, рядом, мы разговаривали и вдруг пропала, словно растаяла в воздухе. Мимо прошли двое полицейских. Они все еще ее ищут. Зря. Искать надо в другом месте. По крайней мере не здесь. Итан повернулся и в пятый раз спросил, где мама. Я не ответил. Потому что не знал. А еще потому, что надежд на то, что она жива, оставалось все меньше.

В машине я посадил Итана на его сиденье, пристегнул, положил игрушки так, чтобы до них можно было дотянуться.

— Я хочу есть, — сказал он. — Дай мне сандвич.

— Откуда у меня сандвич?

— Они у мамы в рюкзачке.

— Потерпи, скоро приедем домой.

— А где Бэтмен? — Итан начал перебирать игрушки. — Человек-паук, Робин, Джокер, Россомаха… Бэтмена нет.

— Наверное, закатился под сиденье, — ответил я и стал искать.

— Может, он вывалился?

— Куда?

Он посмотрел на меня так, словно я должен был знать, и заплакал.

— Кончай хныкать, парень, — разозлился я. — У нас и без твоего Бэтмена полно забот.

Я просунул руку чуть дальше под сиденье и что-то нащупал. Игрушечную ногу. Вытащил Бэтмена и протянул сыну. Тот с радостью схватил героя в накидке, а через секунду бросил и взял другую игрушку.

На выезде со стоянки образовалась пробка. Каждую машину останавливали полицейские, вглядывались в салон, просили открыть багажник, как при пересечении границы. Ждать пришлось минут двадцать. Наконец коп наклонился ко мне, когда я опустил стекло:

— Прошу прощения, сэр, но мы проверяем все выезжающие автомобили. Это недолго.

Объяснять, почему это делается, он не стал.

— Меня проверять не надо.

— Что вы сказали?

— Вы ищете мою жену, Джан Харвуд. Она пропала. А я еду домой, чтобы переслать по Сети детективу Дакуэрту ее фотографию.

Он кивнул и велел мне проезжать.

— Тетя полицейская рассказала мне шутку, — подал голос Итан.

— Какую?

— Я ничего не понял, но она сказала, что тебе понравится, потому что ты репортер.

— Говори.

— Ну, это загадка. Что такое черное, белое и немного красного?

Я задумался.

— Не знаю.

Итан захихикал:

— Газета. — Потом помолчал немного и добавил: — А мама сейчас, наверное, готовит ужин.

Мы вошли, и Итан сразу закричал:

— Мама!

Я ждал, получит ли он ответ. Сын крикнул снова, но никто не отозвался.

— Она еще не пришла, — произнес я. — Иди включи телевизор, посиди там, а я везде посмотрю.

Он послушно отправился в гостиную, а я быстро обошел дом. Заглянул в спальню, ванную, комнату Итана, спустился в подвал. Джан нигде не было. Оставалось проверить в гараже. В него можно было попасть с кухни. Я положил ладонь на дверную ручку, но открывать не стал. Машина Джан стояла у дома, так что в гараже ее нет. Я решительно открыл дверь и вошел в гараж. Он был пустой, но я внимательно осмотрел все вокруг, даже заглянул в пластиковые контейнеры для мусора в углу. Они были достаточных размеров, чтобы там поместился человек. Один контейнер стоял пустой, в другом лежал пакет с мусором.

Я вернулся в кухню. Взял наш ноутбук, заваленный почтой, которую в основном составляла реклама, скопившаяся за два дня. Сел за стол, загрузил компьютер и открыл папку «Фото». Нашел снимки, которые сделал прошлой осенью, когда мы ездили в Чикаго. Они были самые свежие. Просмотрел. Джан и Итан стоят у пассажирского самолета в Музее науки и промышленности. На другом снимке они перед поездом-экспрессом «Зефир». Вот они во время прогулки по Миллениум-парку, едят сырные палочки. На большинстве фотографий — Джан и Итан, потому что снимал обычно я. Но была одна, где мы с Итаном. На берегу, на фоне парусных яхт, он сидит у меня на коленях.

Я выбрал два снимка, где Джан получилась особенно удачно. Волосы она тогда носила длиннее, они частично закрывали левую половину лица, но все было видно хорошо. Даже почти незаметный шрамик в форме буквы L слева на подбородке, след от падения с велосипеда в детстве. На шее изящные бусы из небольших кексов, выпеченных в гофрированной формочке, глазированных под золото. Бусы у нее тоже остались с детства.

Я отправил фотографию по адресу, указанному в карточке детектива, добавив еще две, сделанные с других ракурсов. Снимки сопроводил кратким письмом:

Затем включил принтер и напечатал двадцать копий первого снимка.

Посидел, понуро уставившись в стол, и набрал номер мобильника Дакуэрта. Я не хотел ждать, пока он заглянет в свой электронный почтовый ящик. Пусть знает, что фотографии уже у него.

— Дакуэрт, — раздалось в трубке.

— Это Дэвид Харвуд, — сказал я. — Фотографии отправлены.

— Жену, разумеется, вы дома не застали.

— Нет.

— Сообщения на автоответчике проверили?

— Ничего.

— Ладно, мы сразу пустим фотографии вашей жены в ход.

— Я позвоню в редакцию «Стандард», — продолжил я, — попрошу поместить сообщение об ее исчезновении вместе с фотографией в воскресном выпуске.

— А почему вы не хотите предоставить заниматься этим нам? — спросил Дакуэрт. — Я думаю, давать объявления в газете пока рано.

— Но…

— Мистер Харвуд, прошло всего четыре часа. В большинстве подобных случаев, когда к нам обращаются относительно пропажи людей, мы начинаем поиски на следующий день. И сейчас бы не стали действовать так быстро, если бы это не произошло в парке «Пять вершин». Отчего бы не предположить, что вечером ваша жена вернется домой и все благополучно закончится? К вашему сведению, подобное случается сплошь и рядом.

— Вы на это надеетесь?

— Мистер Харвуд, я ничего не знаю. И только прошу пока не давать никаких сообщений в прессе, а подождать несколько часов.

— Через несколько часов…

— Я свяжусь с вами, — проговорил детектив. — И спасибо за фотографии. С ними нам работать будет легче.

Сын сидел в гостиной на полу, смотрел мультфильм «Гриффины».

— Итан, сколько раз тебе надо говорить: не смотри эту дрянь. — Я выключил телевизор.

Он насупился, выпятив нижнюю губу.

Я на сына никогда не кричал раньше, а сегодня не сдержался. Видимо, нервы сдали. Я взял его на руки, прижал к себе.

— Не обижайся. Это я так… извини.

— Когда придет мама?

— Я только что послал ее фотографии в полицию, чтобы они ее нашли и сказали, что мы ее ждем.

— А зачем в полицию? Она кого-нибудь ограбила? — В его глазах мелькнула тревога.

— Нет. Твоя мама не сделала ничего плохого. Полицейские будут ее искать, чтобы помочь.

— А чего ей помогать?

— Ну, найти дорогу домой.

— Так ведь в машине есть карта, — резонно заметил Итан.

Он имел в виду навигатор.

— А вдруг он не работает и она заблудилась? — О том, что машина Джан стоит у дома, вспоминать не стоило. — Знаешь, что мы сейчас с тобой сделаем? Поедем в гости к бабушке с дедушкой, посмотрим, как они там.

— Давай останемся дома, — попросил он. — А вдруг мама придет?

— А мы напишем ей записку, и она будет знать, где мы. Ты мне поможешь?

Итан побежал в свою комнату и вернулся с чистым листом бумаги и коробкой фломастеров.

— Я сам напишу.

— Хорошо, — сказал я, усаживая его за кухонный стол.

Сын наклонился и начал выводить фломастером буквы, какие вспоминал, а знал он почти все.

— Здорово, — похвалил я. — Теперь пошли.

Пока он собирался, я приписал внизу:

Итан не торопился, собирал игрушки, к тем, что уже лежали в машине. Мне не терпелось уехать, но я не хотел его понукать.

Наконец мы отправились к дому моих родителей. Конечно, следовало позвонить, предупредить, но я не мог объяснять им что-то по телефону.

— Когда мы туда приедем, ты смотри телевизор. Хорошо? А мне нужно немного поговорить с бабушкой и дедушкой.

— «Гриффинов»? — спросил Итан.

— Нет, найди что-нибудь поинтереснее.

Когда мы подъехали, мама увидела нас в окно. Отец открыл дверь, и Итан скользнул в дом.

— Где Джан? — произнес отец.

Я прислонился к нему и заплакал.

Глава десятая

Эндрю Сэмюэлс терпеть не мог, когда человека загоняют под общий шаблон, однако по иронии судьбы таковым и являлся. Потому что был доктором и играл в гольф. А это стандарт. Врачи играют в гольф, копы любят пончики, а интеллектуалы читают Паоло Коэльо. Так принято. Но он ненавидел гольф. Ненавидел эту игру во всех ее проявлениях: нудные переходы от одной лунки к другой, необходимость надевать в жаркий безоблачный день солнцезащитный козырек, дурацкие паузы, когда уже пора бить, а игроки медлят. Он ненавидел яркие кричащие наряды, которые был вынужден носить. Но больше всего доктора Сэмюэлса раздражала сама идея игры, когда огромный участок хорошей плодородной земли в несколько тысяч акров используют, чтобы загонять в лунки маленькие мячики. Идиотизм.

И вот при таком отношении к гольфу Эндрю Сэмюэлс был обладателем дорогого набора клюшек, ботинок на шипах и членского билета загородного гольф-клуба Промис-Фоллз, потому что если ты доктор, адвокат, преуспевающий бизнесмен, а уж тем более мэр, то просто обязан быть членом этого клуба. В противном случае тебя могут причислить к неудачникам.

Вот почему в такой чудесный субботний день он находился у пятнадцатой лунки вместе братом жены, Стэном Ривзом, членом городского совета, отъявленным пустозвоном и мерзавцем. Ривз уже несколько месяцев приглашал его сыграть, а Сэмюэлс все тянул и тянул, пока наконец не исчерпал запас отговорок. Были уже и свадьбы, и похороны, и пикники с друзьями. В общем, пришлось согласиться.

— Тут ты немного срезал вправо, — сказал Ривз после удара Сэмюэлса. — Вот как надо бить. Смотри.

Эндрю сунул клюшку в сумку и притворился, будто наблюдает за действиями шурина.

— Следи за положением центра тяжести моего тела во время замаха. Показываю еще раз, медленно.

Кроме этой, осталось еще три лунки, с тоской подумал Сэмюэлс. Вдалеке виднелось здание клуба. Как хорошо было бы сесть в карт, миновать семнадцатую и восемнадцатую лунки и минуты через четыре оказаться в ресторане с кондиционером и кружкой холодного портера «Сэм Адамс». Единственное, что ему нравилось в клубе, так это ресторан.

— А ты как бьешь? — укоризненно проговорил Ривз. — Я даже не знаю, куда улетел твой мячик.

— Куда-нибудь улетел, — обреченно отозвался Сэмюэлс.

Ривз кивнул:

— Ладно, пошли дальше.

— Пошли, уже немного осталось.

— Главное, ты старайся здесь ни о чем не думать, кроме игры. Оставляй все заботы там, в городе. Вот ты доктор: я знаю, это трудная работа, — а думаешь, управлять таким городом легче? Семь дней в неделю по двадцать четыре часа.

«Какая же ты дрянь», — подумал Эндрю Сэмюэлс, а вслух произнес:

— Не представляю, как это тебе удается.

И тут зазвонил мобильник.

— Ты его не выключил? — возмутился Ривз.

— Подожди, — буркнул Сэмюэлс, с затаенной радостью доставая телефон. Если это экстренный вызов, то можно отправиться в больницу немедленно. — Алло!

— Доктор Сэмюэлс?

— Я вас слушаю.

— Говорит Барри Дакуэрт, детектив.

— Слушаю вас, детектив.

Услышав слово «детектив», Ривз оживился.

— В больнице мне дали номер вашего мобильного телефона. Извините за беспокойство.

— Ничего. Что случилось?

— Мне нужно поговорить с вами. Чем скорее, тем лучше.

— Я нахожусь в загородном гольф-клубе, у пятнадцатой лунки.

— А я в здании клуба.

— Ждите, скоро буду. — Доктор убрал телефон в карман. — Стэн, тебе придется закончить без меня.

— А что случилось?

Сэмюэлс лишь озабоченно махнул рукой.

— Теперь я понимаю, каково тебе, когда могут вызвать на работу в любую минуту.

— Карт не бери… — начал Ривз.

Но Сэмюэлс уже отъехал.

Барри Дакуэрт ждал у магазина предметов для гольфа, где игроки оставляли свои карты. Они обменялись с Сэмюэлсом рукопожатиями, и доктор сразу предложил чего-нибудь выпить.

— У меня нет времени, — произнес Дакуэрт. — Я приехал поговорить об одной вашей пациентке.

Доктор Сэмюэлс вопросительно вскинул кустистые седые брови.

— О ком?

— Джан Харвуд.

— А что случилось?

— Она пропала. В парке «Пять вершин», куда они всей семьей поехали провести день.

— Ничего себе!

Они отошли в тень.

— Ее ищут, но пока безуспешно, — продолжил детектив. — А мистер Харвуд полагает, что его жена могла покончить с собой.

Сэмюэлс покачал головой.

— Какой ужас. Она очень милая женщина.

— Не сомневаюсь. Но мистер Харвуд говорит, что последние две недели она пребывала в депрессии. Смена настроения, разговоры о том, что без нее мужу с сыном будет лучше.

— Когда она так заявила? — спросил доктор.

— Как утверждает мистер Харвуд, день или два назад.

— Ее исчезновение не обязательно должно быть связано с самоубийством, ведь миссис Харвуд пока не нашли.

Дакуэрт кивнул:

— Вы правы.

— И чем же я могу вам помочь, детектив?

— Я был бы вам весьма благодарен, если бы вы, конечно, не нарушая врачебной тайны, рассказали, в каком состоянии она находилась в последнее время.

— Мне нечего вам рассказать.

— Доктор Сэмюэлс, я не прошу вас раскрывать подробности; скажите только, заметили вы у нее что-то, намекающее на склонность к самоубийству.

— Да что вы, детектив, я просто не мог ничего такого заметить.

— Почему?

— Очень просто. Я эту пациентку не наблюдал. Она не обращалась ко мне за помощью.

Детектив прищурился.

— Я не понял.

— Ну, я осматривал ее… наверное, восемь месяцев назад. Она жаловалась на сильную простуду. Но никаких разговоров о депрессии и тем более самоубийстве не было.

— Но мистер Харвуд говорит, что приходил к вам советоваться насчет ее состояния. Вы сказали, чтобы жена пришла к вам на прием.

— Верно. Дэвид приходил на прошлой неделе, очень встревоженный. И я сказал, что мне надо поговорить с ней лично, заочно я никаких выводов сделать не могу. Пусть она явится ко мне на консультацию.

— Но она не пришла?

— Нет.

— Однако мистер Харвуд утверждает, что она была у вас на приеме, совсем недавно.

Доктор Сэмюэлс пожал плечами.

— Я ждал ее звонка, но она не позвонила. Жаль. Если бы мне удалось ее осмотреть, возможно, сейчас у нас не было бы этого разговора.

Глава одиннадцатая

Наконец я взял себя в руки, и мы прошли в кухню, сели за стол. В гостиной Итан оживленно обсуждал что-то со своими игрушками, персонажами мультфильма «Тачки».

— Видимо, она просто решила уйти на время, чтобы разобраться в себе, — сказал отец. — С женщинами среднего возраста иногда такое случается. Им вдруг приходит в голову, что все не так, и они начинают дурить. Обычно это длится недолго. Я уверен, что Джан объявится в любую минуту.

Мама взяла меня за руку.

— Давай подумаем, куда она могла отправиться.

— А что тут думать? — воскликнул я. — Дома ее нет, здесь тоже. Ума не приложу, где искать.

— Может, она у кого-то из подруг? — предположила мама, хотя заранее знала ответ.

— Какие подруги? Нет у нее никого. Знакомые есть, и самая близкая из них — Лианн. Но подругой назвать ее язык не поворачивается.

В кухню вбежал Итан, провез игрушечный автомобиль по столу, имитируя рев двигателя, проделал это пару раз и скрылся в гостиной.

— Давай все же ей позвоним, — сказала мама, и я согласился.

Какое-никакое, но все же действие. Мы нашли в телефонной книге номер, я позвонил. После двух гудков ответил муж.

— Привет Лайалл, — произнес я. — Это Дэвид Харвуд. Муж Джан.

— Привет, Дэвид. Как дела?

Я сразу перешел к делу:

— Лианн дома?

— Поехала за покупками, — ответил он. Голос у него был немного хмельной. Наверное, выпил. — Что-то тянет с возвращением. А почему ты интересуешься?

Мне не хотелось пускаться в объяснения насчет исчезновения Джан. И я был уверен, что удивлю его тем, что надумал искать жену у них.

— Ладно, я ей попозже перезвоню.

— А в чем дело?

— Хотел посоветоваться насчет подарка Джан.

— Я передам ей, что ты звонил.

После этого мы долго молчали, затем отец проговорил скорбным тоном:

— Не могу поверить, что она покончила с собой.

— Дон, прошу тебя, потише, — прошептала мама. — Ребенок в соседней комнате.

— Но такое вполне могло случиться, — заметил я. — Последние две недели она была сама не своя.

Мама вытерла стекающую по щеке слезу.

— Напомни, что она говорила тогда в ресторане.

— Сказала, что нам с Итаном без нее было бы лучше.

— У нее проблемы с психикой, — сказал отец. — Ну в самом деле, чего ей не хватало? Добрый внимательный муж, чудесный сын, вполне приличный дом, вы оба неплохо зарабатываете. Так в чем дело?

Неожиданно он поднялся и вышел.

— Он не любит показывать своего расстройства, — вздохнула мама. — Скоро успокоится и вернется.

Из гостиной донесся его голос:

— Малыш, я тебе показывал новый каталог поездов?

— Нет, — ответил Итан.

— Ты ему что-нибудь объяснил? — спросила мама.

— Сказал, что мама, видимо, заблудилась и не может найти дорогу домой. Ее ищет полиция, чтобы помочь.

Мы помолчали.

— Мне все-таки нужно туда съездить, — проговорил я.

— Куда?

— К мосту.

— Какому мосту?

— О котором говорила Джан. Она собиралась броситься с него. Это по дороге к магазину садовых товаров Миллера.

— Я знаю этот магазин.

— Полицейским насчет моста я не говорил. Надо проверить самому.

— Ты позвони в полицию, пусть лучше детективы этим займутся.

— Действовать надо прямо сейчас. — Я встал.

— Возьми с собой отца.

— Думаю, это лишнее.

— Возьми. Он будет чувствовать себя полезным.

Я кивнул и позвал его из гостиной:

— Поедешь со мной?

— Куда?

— Объясню по дороге.

Мы сели в мою машину. Иметь отца в качестве пассажира особого удовольствия не доставляло. Он давал советы, причем в форме указаний. Постоянно.

— Видишь, вон там впереди зажегся красный?

— Вижу, папа, — устало проговорил я, снимая ногу с педали газа. Зеленый включился, когда мы еще не доехали до светофора, и я прибавил скорость.

— При такой езде расходуется больше топлива, — пробурчал отец. — Сначала ты давишь на акселератор, затем на тормоз, а надо снижать скорость постепенно.

— Все, папа, кончили с этим.

Он испуганно посмотрел на меня.

— С чем?

Я вымученно улыбнулся.

— Ничего. Все в порядке.

— Ты, сын, не распускайся. Держись.

Я кивнул.

— Пытаюсь.

— Надежду вообще никогда терять не надо. А тут прошло совсем немного времени.

— Ты прав.

Несколько минут мы ехали молча.

— Ты точно знаешь, где находится этот мост? — спросил отец.

— Вот он, впереди.

Мост был длиной метров двадцать, не больше, с асфальтовым покрытием, по обе стороны перила. Я остановил автомобиль у обочины и выключил двигатель. В тишине снизу доносился плеск воды. Течение в этом месте было сильное. Мы прошли к центру моста. Я посмотрел вниз. Невысоко, но достаточно, чтобы разбиться насмерть. Тем более что из воды торчало множество острых камней. Дождей в это лето было не много, и речка изрядно обмелела.

Я смотрел в воду как загипнотизированный. Она текла совершенно безмятежно. Отец коснулся моей руки.

— Давай посмотрим с противоположной стороны.

Здесь все было то же самое. Впрочем, если бы сегодня кто-нибудь вздумал броситься с моста, он бы и остался там лежать внизу, и его бы давно заметили.

— Посмотрю внизу, — сказал я.

— Мне пойти с тобой? — спросил отец.

— Оставайся тут.

Я спустился по крутому откосу и обнаружил под мостом несколько пустых банок из-под пива и обертки от еды из «Макдоналдса».

— Есть там что? — крикнул отец.

— Нет, — ответил я и стал взбираться наверх.

— Это хорошо, что мы ничего здесь не нашли, правда?

Я промолчал.

— Ты знаешь, я что подумал? — сказал он. — Она не оставила записки. Обычно самоубийцы перед смертью что-то пишут.

— Так бывает только в кино, — вздохнул я.

Отец пожал плечами.

— Может, Джан решила наконец повидаться с родителями? Да, она давно потеряла с ними связь, но вдруг почувствовала необходимость помириться? Перед тем как лишить себя жизни.

— Вполне вероятно. — Я похлопал его по плечу.

— Видишь, я еще кое-что соображаю.

Глава двенадцатая

Сидя на веранде с бутылкой пива, владелец фирмы «Нагревательные приборы и кондиционеры» Эрни Бертрам наблюдал, как черный автомобиль остановился перед его домом. Он безошибочно определил его как полицейский, хотя на нем не было никаких опознавательных знаков. Оттуда вылез грузный мужчина в белой рубашке с галстуком, постоял немного, достал из кабины пиджак и двинулся к веранде.

— Мистер Бертрам? — спросил он.

— Вы не ошиблись. — Эрни Бертрам встал, поставив бутылку на широкие перила ограждения. — Чем могу быть полезен? — Он собирался добавить «господин полицейский», но поскольку гость был не в форме, промолчал.

— Я детектив Дакуэрт, — произнес мужчина, поднимаясь по ступенькам. — Надеюсь, не потревожил?

Эрни Бертрам показал на плетеное кресло.

— Я только что поужинал. Садитесь.

Дакуэрт сел.

— Хотите пива? — Эрни поставил бутылку на стол.

— Спасибо, но я на работе. Приехал спросить вас кое о чем.

Эрни Бертрам удивленно вскинул брови.

— Пожалуйста.

— Джан Харвуд работает у вас?

— Да.

— Полагаю, сегодня вы с ней не виделись?

— Конечно, нет. Сегодня суббота. Мы встретимся только в понедельник.

Входная дверь чуть приоткрылась. На веранду выглянула невысокая полная женщина в синих эластичных брюках.

— У тебя гости, Эрни?

— Это детектив…

Барри улыбнулся.

— Моя фамилия Дакуэрт, я из полиции.

— Выпить пива он не может, — добавил Бертрам, — так что, Айрин, принеси, пожалуйста, лимонад.

— У меня есть яблочный пирог, — сказала она.

Детектив Дакуэрт немного подумал.

— Пожалуй, я поддамся искушению и съем кусочек.

— С ванильным мороженым?

— Не возражаю.

— Пирог куплен в магазине, — произнес Эрни Бертрам, дождавшись, когда жена закроет дверь, — но вкус как у домашнего.

— Прекрасно.

— Так что там с Джан?

— Она пропала.

— Как пропала?

— Сегодня Джан Харвуд с мужем и сыном поехала в парк «Пять вершин», а в середине дня куда-то исчезла, и с тех пор ее никто не видел.

— Куда же она могла подеваться? — удивился Эрни.

— В том-то и дело, что неизвестно. Когда вы в последний раз ее видели?

— В четверг.

— А вчера?

— Нет, в пятницу она взяла выходной. И вообще последние две недели она часто брала выходные.

— Почему?

Эрни Бертрам пожал плечами.

— Потому что имела право. У нее накопилось много отгулов.

— Она не болела?

— Нет. И я давал ей отгулы, меня это устраивало. Нынешним летом у нас затишье. Плохо, конечно, но что поделаешь. Сезон заканчивается, а за последние две недели не продано ни одного кондиционера. Они пользуются спросом весной и в начале лета, когда начинается жара. А теперь еще этот кризис, и люди думают, прежде чем потратить пару тысяч на новый прибор. И по поводу ремонта обращаются реже.

— Понятно, — кивнул Дакуэрт.

На веранду вышла Айрин Бертрам с подносом, на котором стояла бутылка колы, бокал и блюдце с куском пирога. Рядом шарик мороженого размером с бейсбольный. Эрни посмотрел на жену:

— Представляешь, Джан пропала.

— Как пропала? — спросила Айрин, опускаясь в кресло.

— Поехала с семьей в новый парк с аттракционами и исчезла. — Эрни взглянул на Дакуэрта. — Может, она упала с американских горок?

— Вряд ли, — ответил детектив, откусывая кусочек пирога. — Не могли бы вы описать, какой была миссис Харвуд в последние недели?

— А чего тут описывать? — проговорил Эрни Бертрам, отхлебывая из бутылки пива. — Как обычно.

— Она не показалась вам странной? Подавленной, озабоченной?

Бертрам глотнул еще пива.

— Нет. Но я, знаете ли, постоянно в разъездах, в офисе бываю не часто. Девушки могли бы заниматься там чем угодно, хоть проституцией. Принимали бы клиентов, а я бы ничего не знал.

— Эрни! — укоризненно воскликнула Айрин.

— Шучу. — Он улыбнулся. — У меня работают чудесные девушки.

— Но если бы Джан Харвуд пребывала в последнее время в депрессии, вы бы, наверное, заметили? — спросил Дакуэрт, отправляя в рот очередную порцию пирога.

— Разумеется. — Эрни глотнул пива. — Если кто у нас в офисе и пребывал в депрессии, так Лианн. И это началось не в последнее время, а пять лет назад, когда она только начала работать.

— А миссис Харвуд?

Эрни Бертрам задумался.

— Знаете, я вспоминаю: она действительно в последнее время была какая-то возбужденная.

— То есть?

— Ну взволнованная чем-то. Может, мне это показалось?

Дакуэрт внимательно посмотрел на него.

— Поясните, пожалуйста.

— Когда она в последнее время обращалась ко мне насчет отгулов, складывалось впечатление, будто ее ожидает впереди что-то хорошее. Но это была не депрессия, ни в коем случае, а скорее радостное возбуждение.

— Эрни хорошо разбирается в людях, — заметила Айрин. — До того как стать владельцем фирмы, он сам ходил по домам устанавливать и ремонтировать кондиционеры и печи. Повидал всяких.

— И сколько раз она брала отгулы в последнее время? — спросил Дакуэрт.

— Дайте подумать… Лианн… эта другая девушка, она…

— Зачем ты их называешь девушками, Эрни? — поморщилась Айрин. — Они женщины. Неужели не понимаешь разницы?

— Да понимаю, понимаю, — пробурчал тот. — Я хочу сказать, что Лианн, наверное, точно знает, сколько Джан брала отгулов. Я помню, что на этой неделе, кроме вчерашней пятницы, был еще один день, и на прошлой неделе пара.

Дакуэрт сделал в блокноте пометку и произнес:

— А теперь постарайтесь вспомнить, в чем конкретно выражалось ее возбуждение.

— Ну например, когда человек — в данном случае она — собирается в какую-то приятную поездку. Джан даже на это намекала.

Детектив насторожился.

— На что?

— На поездку в пятницу, то есть вчера. Сказала, что они отправятся на природу.

— Вы уверены, что речь шла не о поездке в парк «Пять вершин»?

— Нет. — Эрни покачал головой. — Она сказала, что Дэвид повезет ее куда-то в пятницу и что он напускает таинственность. Мол, наверное, хочет устроить ей сюрприз.

Дакуэрт сделал пару заметок в блокноте и убрал его в пиджак. Он собрался уходить, когда в доме зазвонил телефон.

— Дэвид, наверное, переживает, — вздохнул Эрни.

Дакуэрт кивнул:

— Конечно.

— Я надеюсь, вы ее скоро найдете.

В дверях появилась Айрин.

— Звонит Лайал.

— И что?

— Спрашивает насчет Лианн. Говорит, что не видел ее со вчерашнего дня.

Дакуэрт вздрогнул.

— Лианн Ковальски?

Эрни взял трубку.

— В чем дело, Лайал? — Он послушал несколько секунд, затем ответил: — Нет, я не знаю… да, да, согласен, так долго покупки не делают даже женщины. А ты слышал насчет Джан? Здесь полицейский…

— Можно я поговорю с ним? — сказал Дакуэрт. Эрни передал ему трубку. — Мистер Ковальски, это детектив Барри Дакуэрт из полицейского управления Промис-Фоллз. Что с вашей женой?

— Ее нет дома.

— Когда она должна была прийти?

— Много часов назад. Поехала за покупками и пропала. По субботам она всегда посещает торговый центр, а затем супермаркет.

— Она не могла поехать вместе с Джан Харвуд?

— Нет, исключено. Лианн всегда ездит одна. Передайте трубку Эрни. Может, он ее вызвал на работу?

— Нет, мистер Бертрам вашу жену не вызывал.

— А что с Джан? Ее муж звонил недавно, искал ее.

Дакуэрт достал блокнот.

— Мистер Ковальски, продиктуйте, пожалуйста, ваш адрес.

Глава тринадцатая

Наши отношения с Джан были вполне искренними, но одно событие я от нее все же утаил. Разумеется, это не касалось моих отношений с кем-то на стороне. У меня даже в мыслях подобного не было. Но все равно: если бы Джан узнала об этом, то разозлилась бы. Так что я правильно сделал, что не сообщил ей о своей поездке год назад к дому, где она родилась. От Промис-Фоллз туда примерно три часа езды. Адрес: Рочестер, Линкольн-авеню. Небольшой двухэтажный домик, довольно запущенный. Белая краска на стенах во многих местах облупилась, ставни на окнах покривились. Старая входная дверь, каминная труба. Дом, несомненно, требовал ремонта, но все же жить в нем было можно.

Я ездил в Буффало брать интервью у члена городского совета относительно целесообразности чрезмерного внедрения «лежачих полицейских» с целью упорядочить движение транспорта в городе и на обратном пути неожиданно решил свернуть в Рочестер. Впрочем, слово «неожиданно» тут не годится, потому что, еще находясь в Буффало, я знал, что заеду в Рочестер.

А началось все с того, что у нас в ванной комнате потекла труба, прикрепленная к раковине. Пришлось мне в тот день отпроситься с работы и позвонить отцу. Я всегда так делал, когда в доме требовалось что-нибудь починить. Он явился через полчаса с набором инструментов и с небольшим газосварочным аппаратом.

— Самое главное — найти место протечки, — сказал отец.

Сложность состояла в том, что водопроводные трубы в моем доме были скрыты в стенах. Однако для отца непреодолимых препятствий не существовало. Во всяком случае, в данной сфере. Вскоре он определил, где течет труба. Нужно было ломать стену, и, чтобы ему помочь, я зашел с другой стороны.

Там оказался встроенный шкаф. Я принялся отодвигать вещи от стены и заметил, что плинтус прибит неплотно, а под ним что-то виднеется. Это был плотный конверт, содержащий лист бумаги и ключ. Конверт заклеен не был. Я вытащил его. Изучил ключ и вернул обратно, а лист бумаги развернул.

Это было свидетельство о рождении Джан с подробностями ее происхождения, которыми она никогда со мной не делилась. Единственное, что мне было известно, — это ее девичья фамилия: Ричлер. О том, кто ее родители, чем занимаются, где живут, она решительно отказывалась говорить. Мне неизвестны были даже их имена. Теперь я это узнал. Ее мать звали Греттен, а отца Хорас. Родилась она в Рочестере, в больнице общины Монро. Там же был указан их адрес на Линкольн-авеню.

Запомнить эти сведения было несложно. Я положил свидетельство в конверт и снова вытащил ключ. Он был какой-то странный, непохожий на ключ от дома. Долго размышлять времени не было, я засунул конверт обратно и прибил плинтус.

Отец тем временем уже добрался до трубы и устранил протечку. Ему пришлось спуститься в подвал и перекрыть вентиль. А потом открыть.

Перед поездкой в Буффало я посмотрел в Интернете список абонентов телефонной сети Рочестера. Там числились пять Ричлеров, и только один был X. Ричлер. Жил на Линкольн-авеню. Отсюда можно было сделать вывод, что по крайней мере один из родителей Джан до сих пор жив, а может, и оба.

Чтобы убедиться, я позвонил им со своего рабочего места в «Стандард». Ответила женщина: судя по голосу, немолодая, — скорее всего Греттен.

— Могу я попросить к телефону мистера Ричлера? — сказал я.

— Подождите, — ответила она.

В трубке раздался усталый мужской голос:

— Алло.

— Это Хэнк Ричлер?

— Нет. Это Хорас Ричлер.

— Извините, я ошибся номером.

Почему Джан упорно отказывалась рассказывать о своих родителях?

— Я не хочу о них вспоминать, — твердила она. — Не хочу их ни видеть, ни слышать.

Даже когда родился Итан, жена не стала сообщать родителям.

— Им на это наплевать.

— Может, появление внука изменит их отношение к тебе? — возразил я. — И они захотят помириться.

Она покачала головой.

— Я с ними не ссорилась, поэтому и мириться нечего. Давай больше не будем об этом говорить.

Почти за шесть лет совместной жизни мне удалось узнать, что ее отец жалкий подонок, а мать унылая, сильно пьющая женщина.

— Я у них всегда была во всем виновата, — сказала Джан в субботу вечером два года назад, когда Итан остался ночевать у моих родителей. Мы выпили три бутылки вина — редкий случай с учетом того, что Джан пила очень мало, — и она вдруг разоткровенничалась.

— Почему? — спросил я.

— Наверное, злость им больше вымещать было не на ком.

— Это ужасно.

— Мне запомнилось, что папаша отчудил на мой десятый день рождения. Он обещал свозить меня в Нью-Йорк, показать настоящий бродвейский мюзикл. Это было пределом моих мечтаний. Я смотрела по телевизору церемонии присуждения премии «Тони», сохраняла экземпляры газет «Нью-Йорк таймс», где помещались рецензии на разные шоу, помнила названия всех постановок и фамилии звезд. Он сказал, что купит билеты на «Бриолин» и мы поедем туда на автобусе. Переночуем в отеле. Я не могла в это поверить. Отец, который никогда не проявлял ко мне никакого интереса, и тут вдруг… — Она отпила из бокала. — И вот наступил день отъезда. Я собрала сумку, положила туда наряд, в котором собиралась пойти в театр: красное платье, черные туфли, — а отец, увидев меня утром, ухмыльнулся: «Поездка отменяется. Я передумал». Я не находила слов. Надо же, такая подлость. Кое-как удалось вытерпеть несколько лет, а потом я от них ушла.

— Куда? К родственникам?

— Ладно, хватит об этом.

Утром, когда я попытался продолжить разговор, Джан даже слышать об этом не захотела.

Вскоре жена снова обратилась к запретной теме. Сказала, что ушла из дома в семнадцать лет и с тех пор (то есть почти два десятилетия) не виделась с родителями и не знает, живы ли они. Братьев и сестер у нее нет.

Разумеется, я не стал рассказывать ей о своей находке за плинтусом во встроенном шкафу. О том, что я узнал ее тайну. Меня расстраивало, что она пошла на такое ухищрение, желая скрыть свое происхождение. Ей, видимо, очень не хотелось, чтобы я встретился с ее родителями.

И вот на обратном пути из Буффало я заехал в Рочестер, нашел Линкольн-авеню и дом с облупившейся побелкой и покосившимися ставнями и долго смотрел на него, будто собирался потом нарисовать. Пытался угадать окно комнаты, где обитала Джан. Представлял, как она в детстве играет в «классики» во дворе или прыгает со скакалкой. А может, в этом доме, где царили равнодушие и злоба, даже такие простые удовольствия были ей недоступны?

И мне повезло. Приехали ее родители.

Я поставил машину на противоположной стороне улицы через два дома, так что внимания Хораса и Греттен Ричлер не привлек, когда они выходили из своего старого «олдсмобила».

Хорас медленно открыл дверцу и поставил ногу на землю. Ему потребовалось сделать усилие, чтобы вылезти. У него явно был артрит или что-то подобное. Возраст — лет семьдесят, лысый, на руках пигментные пятна. Невысокий, коренастый, не толстый. В общем, еще достаточно крепкий. И на монстра Хорас Ричлер не был похож. Впрочем, монстры редко выглядят отталкивающими.

Пока он двигался к багажнику, из автомобиля вышла Греттен. Она тоже шла медленно, хотя была подвижнее. Во всяком случае, у багажника оказалась раньше мужа и ждала, пока он вставит ключ и поднимет крышку. Маленькая женщина, ростом, наверное, метр пятьдесят, и весила не более пятидесяти килограммов. Жилистая. Вытащила из багажника несколько пакетов с покупками из супермаркета и направилась к двери. Муж закрыл багажник и последовал за ней. Они приблизились к дому и исчезли за дверью, не произнеся ни слова.

Я сидел, обдумывая увиденное, пытался сделать какие-нибудь выводы, но не смог. Однако у меня сложилось впечатление, будто эти двое существуют как на автомате, доживают жизнь без всякой цели. Я попробовал всколыхнуть в себе какую-то враждебность к ним, но мне почему-то было их жаль.

Когда «олдсмобил» подъехал к дому, я собирался выскочить из машины, подбежать и высказать в лицо Хорасу Ричлеру все, что я о нем думаю. Напомнить, как ужасно он вел себя со своей дочерью. Заявить, что такой черствый, жестокий ублюдок не имеет права называться отцом. Его дочь выросла хорошим человеком, и ее жизнь удалась, несмотря ни на что. У него чудесный внук, но дед его никогда не увидит.

Но я остался сидеть в машине, наблюдая, как Хорас Ричлер вошел в дом со своей женой Греттен и закрыл за собой дверь.

Затем я отправился домой. Джан об этом так и не узнала.

Глава четырнадцатая

И вот сейчас, возвращаясь с отцом домой после осмотра моста, я вспомнил о Ричлерах. А если Джан все эти годы хотела высказать родителям то, на что я не решился, находясь тогда у их дома? Может, она так и не сумела забыть жестокость отца и, перед тем как расстаться с жизнью, решила встретиться с ними в последний раз?

— Это хорошо, — сказал отец, — что мы там ничего не нашли. Хорошо. Значит, есть надежда, что она жива.

— Да, — отозвался я, — но Джан упоминала еще о мосте через водопад. Но там всегда люди, так что если бы она на этом мосту что-нибудь с собой сотворила, в полиции об этом немедленно бы узнали.

— Видишь, вон тот тип в машине свернул, не включив поворотник? У него что, отсохли бы руки?

Затем отец возмутился действиями еще нескольких водителей и, поскольку я никак не отреагировал, посмотрел на меня.

— Тебе вроде понравилась моя мысль, что Джан могла поехать к своим родителям.

— Да.

— Надо узнать их адрес. Но поскольку Джан с ними не общалась более двадцати лет, неизвестно, живы ли они.

— Они живы.

— Да? Откуда ты знаешь?

— Живут в Рочестере.

— Она тебе рассказала?

— Нет, я сам докопался.

— Тогда им надо позвонить, узнать, там ли она. Сколько туда ехать? Часа три-четыре?

— Около трех, — ответил я. — Но звонить не стану. Боюсь, они не захотят со мной разговаривать, если узнают, что дело касается их дочери.

Отец покачал головой.

— Как могут родители быть такими?

Мы подъехали к дому. Мама встретила нас в дверях. Уже стемнело, на улице зажглись фонари.

— Ничего, — ответил я на ее вопросительный взгляд. — А тут есть новости? Может, звонили из полиции?

Она покачала головой. Мы вошли в дом. Итан в гостиной придумал новую игру. Забирался на диван и спрыгивал на пол. Мама и не пыталась его угомонить. Я поцеловал сына и пошел в кухню. Достал карточку детектива Дакуэрта, набрал номер его телефона.

Он немедленно ответил.

— Это Дэвид Харвуд, — произнес я. — Решил позвонить на всякий случай.

— У меня пока нет ничего нового, — сухо проговорил детектив.

— Но поиски продолжаются?

— Да, мистер Харвуд, продолжаются. — Он помолчал. — Если к утру ситуация не прояснится, придется дать объявление в газете и на телевидении.

— Утром, вероятно, меня здесь не будет.

— А куда вы собираетесь?

— В Рочестер, к родителям Джан. Она не имела с ними никакой связи, наверное, двадцать лет, но я подумал, что у нее могли появиться какие-то причины для встречи: например, захотелось наконец высказать все, что она о них думает.

— Такое исключать нельзя, — отозвался Дакуэрт.

— Можно, конечно, позвонить, — продолжил я, — но лучше встретиться лично. Полагаю, они всполошатся, если им позвонит незнакомый человек, назовется зятем и спросит, не заглянула ли в родительский дом их дочь. А если Джан там и не хочет, чтобы я об этом знал, то после моего звонка она может скрыться.

— Не исключено.

— В общем, я решил отправиться в Рочестер прямо сейчас. Переночую там в отеле, а утром пойду к ним.

— А какие отношения были у вашей жены с Лианн Ковальски? — неожиданно спросил Дакуэрт.

Вопрос сбил меня с толку.

— Отношений у них особых нет. Работают вместе, вот и все.

— Мистер Харвуд, а во сколько вы с сыном выехали в парк «Пять вершин»?

Это еще что за вопрос? Ведь в парк поехали мы трое.

— Часов в одиннадцать. А разве там не зафиксировано с точностью до минуты, когда мы вошли в парк?

— Думаю, вы правы.

— Что-нибудь случилось? — воскликнул я. — Пожалуйста, скажите!

— Если появятся новости, мистер Харвуд, я сразу позвоню. У меня есть номер вашего мобильного телефона.

Я положил трубку. Отец с матерью тревожно смотрели на меня.

— Так Джан все же рассказала тебе о своих родителях? — спросила мама.

— Нет, я выяснил случайно.

— И кто они?

— Хорас и Греттен Ричлер.

— Джан известно, что ты знаешь?

Я покачал головой, откинувшись на спинку стула. Вдаваться в детали не хотелось.

— Тебе надо отдохнуть, — произнесла мама.

— Я поеду в Рочестер.

— Утром?

— Нет, сейчас.

— Зачем тебе ехать на ночь глядя?

Я встал.

— Мама, приготовь мне термос с кофе, а я пойду посмотрю, как там Итан.

Сын лежал, положив голову на подлокотник дивана. Устал.

— Мне нужно идти, малыш, — сказал я. — Ты побудешь пока здесь.

Он молча кивнул.

— Мама, наверное, поехала за покупками и скоро вернется.

— Ладно, — пробормотал он и закрыл глаза.

Глава пятнадцатая

Барри Дакуэрт убрал телефон и повернулся к Лайалу Ковальски.

— Извините.

— Это звонил муж Джан? — спросил тот.

— Да.

Они сидели в гостиной. Ковальски был в черной грязной футболке и шортах до колен, с множеством карманов. Дакуэрт удивлялся, что этот тридцатипятилетний мужчина уже облысел. Или просто бреет голову. Некоторые мужчины так делают, когда начинают терять волосы. Получается, будто они следуют моде.

Из кухни вышел питбуль. Дакуэрт сразу догадался, что в доме живет собака, как только вошел. Тут все было пропитано ее запахом.

— Он видел мою жену?

— Нет, — ответил детектив, подумав, что Харвуд мог видеть Лианн Ковальски и ничего не сказать. Дело принимало неожиданный оборот, после того как стало известно, что пропала не только Джан Харвуд, но и ее коллега по работе.

— Итак, во сколько ваша жена уехала за покупками?

Ковальски подался вперед на диване, положив локти на колени.

— Вообще-то она уехала до того, как я встал. Я поздно лег, и потому еще спал.

— Где вы были?

— В баре «Трентон». С приятелями. Ну посидели, а потом до дому меня подвез Мик.

— Кто он?

— Мы вместе работаем.

— А что у вас за работа, мистер Ковальски?

— Эксплуатационное содержание зданий.

— Когда вы вернулись домой?

Ковальски напрягся, пытаясь вспомнить.

— В три. А может, в пять.

— Ваша жена находилась дома, когда вы приехали?

— Наверное.

— То есть?

— Хм, а почему ее не должно было быть?

— Я не понял.

— Дело в том, что я в спальню не заходил. Устроился на диване.

— Почему?

— Лианн бесится, когда я прихожу домой пьяный. Вообще-то она бесится, даже когда я трезвый. К тому же я вроде как забыл, что давно обещал пойти с ней куда-нибудь поужинать. Это должно было быть именно вчера вечером. В общем, я не хотел разборок и лег на диване.

— Вы пробыли в баре «Трентон» всю ночь?

— Думаю, да. После того как он закрылся, мы с Миком еще добавили чуть-чуть на стоянке.

— И затем он повез вас домой?

Лайал отмахнулся как от какой-то чепухи.

— Да Мик может выпить ведро и вести машину лучше любого трезвого.

— А куда вы собирались поехать поужинать?

— Кажется, в ресторан «Келли». — Ковальски посмотрел на детектива, словно ища подтверждения. — Помню, что говорил об этом в четверг: ну насчет того, чтобы повезти ее туда поужинать, — но это потом как-то вылетело из головы.

— А в баре вы ей не звонили? Или она вам?

— Нет.

— Ладно. Значит, вы легли спать на диване. А утром жену видели?

— В том-то все и дело, что нет. Мне кажется, я слышал сквозь сон, как она что-то говорит мне, но утверждать не могу.

— Чем обычно занимается ваша жена по субботам?

— Ну, типа, всякой ерундой. Выходит из дому примерно в восемь тридцать. Большинство уик-эндов проводит одна, даже если я не просиживаю ночь с приятелями. Иногда предлагаю ей прогуляться, хотя знаю, что она откажется. Ей нравится гулять одной. А я не обижаюсь.

— И куда она ходит?

— В торговые центры. Очень их любит. Изучила все вплоть до Олбани. Черт его знает зачем. Спрашивается, сколько нужно женщине одежды, обуви, украшений и косметики?

— Она много тратит?

— Не знаю. У нас вообще-то с деньгами негусто. Чего я совсем не просекаю, так это зачем ходить из одного торгового центра в другой, если везде все одинаково?

Дакуэрт кивнул.

— Значит, после всех торговых центров, — продолжил Лайалл, — ее последняя остановка в супермаркете.

Пес, похожий на боксерскую грушу с ногами, прошел через комнату, стуча когтями по не покрытым ковром участкам пола, и плюхнулся на квадратный коврик перед пустым креслом.

— А в другие субботы она обычно когда возвращалась?

— Часа в три-четыре.

— Во сколько вы проснулись?

— В час дня, — ответил Лайалл.

— Звонили жене?

— Да. Но в ее мобильнике срабатывал автоответчик. И она не перезвонила: не сказала, что задерживается.

Дакуэрт помолчал.

— Итак, мистер Ковальски, когда вы в последний раз видели свою жену или разговаривали с ней по телефону?

Тот задумался.

— Наверное, вчера в середине дня. Она позвонила мне с работы: спросила, во сколько мы поедем ужинать. — Он поморщился, будто ему кто-то всадил в руку булавку.

— А когда Мик высадил вас здесь прошлой ночью, вы заметили, стоит ли на месте автомобиль Лианн?

— Я не очень-то тогда смотрел по сторонам.

— Значит, вероятно, прошлой ночью ее дома не было.

— А где она могла быть, если не тут?

— Не знаю. — Детектив пожал плечами. — Потому и спрашиваю.

Лайала, казалось, такое предположение ошеломило.

— Она находилась здесь, где же ей еще быть?

— У вас есть список банковских или кредитных карт, которыми пользовалась ваша жена?

— Для чего это вам надо?

— Мы могли бы проверить, когда она их использовала и где побывала.

Ковальски почесал голову.

— Вообще-то Лианн обычно расплачивается наличными.

— Почему?

— Да у нас вроде как карты заблокированы.

Дакуэрт вздохнул.

— Подобное прежде случалось? Чтобы она не приходила домой ночевать — например, оставалась у подруги? Или, извините, у любовника?

Ковальски покачал головой, плотно сжав мясистые губы.

— Нет, черт возьми. Она не стала бы меня обманывать. Никогда.

— Извините, мистер Ковальски, я только спросил, бывало ли прежде такое, чтобы ваша жена не приходила домой ночевать.

— Нет.

— Мне нужно, чтобы вы были со мной откровенны, — сказал детектив Дакуэрт. — В этом нет ничего необычного, такое случается почти с каждым женатым мужчиной.

Губы Ковальски задвигались. Наконец он произнес:

— Это произошло год назад. У нас тогда наступила черная полоса. Не так, как сейчас. Теперь-то все вроде прилично. Ну она тогда познакомилась в баре с одним парнем. Так, ничего серьезного. Переспали и разошлись.

— Кто он?

— Не знаю и знать не хочу. Но она мне рассказала. Чтобы уколоть, понимаете? Показать, что со мной ей плохо, а с другими мужчинами хорошо. После этого я стал относиться к ней внимательнее.

Дакуэрт кивнул.

— Я боюсь, с ней что-нибудь случилось. Может, попала в аварию. Вы это проверили? У нее «форд-эксплорер». Синий. Старый, немного проржавел.

— Пока никаких сообщений об автомобильных авариях ко мне не поступало, — сказал Дакуэрт. — А насколько близки были ваша жена и Джан Харвуд?

Ковальски прищурился.

— Они работали вместе.

— Дружили? Проводили время после работы? Ездили вместе куда-нибудь на уик-энд?

— Нет же, черт возьми. Скажу вам, только это между нами: Лианн считает Джан заносчивой, понимаете?

В конце разговора Дакуэрт задал Ковальски несколько формальных вопросов и записал ответы в блокнот.

— Назовите дату рождения вашей жены.

— Хм… девятое февраля, кажется, семьдесят третьего года.

— Ее полные имя и фамилия?

Лайалл хмыкнул.

— Лианн Катерин Ковальски. А до того как мы познакомились, фамилия у нее была Ботвик.

— Ее вес?

— Наверное, килограммов пятьдесят. Она довольно тощая. Рост метр шестьдесят или семьдесят.

— Волосы?

— Черные, короткие, но среди них есть пряди посветлее.

Дакуэрт попросил фотографию. Самое лучшее, что мог предложить Лайал, была свадебная фотография, сделанная десять лет назад, на которой они кормили друг друга свадебным тортом.

Прежде чем отъехать от дома Ковальски, Дакуэрт позвонил.

— Слушаю, детектив.

— Ты еще в парке, Ганнер?

— Да. Только закончили.

— Как дела?

— Нормально. Третий билет, вроде как купленный по Интернету, так и не нашелся. Мы думали, что случился какой-то сбой в системе, но потом пришлось это исключить. Если она проходила в парк, то билет купила в кассе.

— Что еще?

— Поработали с фотографиями, которые прислал ее муж. Остаток дня провели, наблюдая у главного входа. Это было не так легко. Тут столько народу.

— Ладно, спасибо. Вы хорошо поработали. Отправляйтесь домой.

— Ну это мне повторять два раза не надо, — усмехнулся Ганнер.

— А Кампьон есть поблизости?

— Да.

— Позови, пожалуйста.

— Слушаю, Кампьон.

— Диди, это Барри. Тяжелый был день?

— Да, сэр.

— Я снова хочу спросить насчет ребенка, с которым ты провела утро.

— Слушаю вас.

— Он действительно говорил, что его мама находилась с ними в парке?

— Не поняла?

— Мальчик действительно видел миссис Харвуд утром?

— Он спрашивал, где она. У меня создалось впечатление, что мальчик видел ее в парке.

— А не могло быть так, что мамы мальчика в парке не было, а его убедили, что была?

— Вы хотите сказать, его отец говорил, что сейчас мама придет, она только зашла на минутку в туалет, что-то вроде этого?

— Именно так, — сказал Дакуэрт.

Диди задумалась.

— Ведь мальчику всего четыре года, — продолжил детектив. — Скажите ему несколько раз, что он невидимка, и ребенок поверит. Может, отец заставил его думать, будто мама находилась там.

— Вы знаете, — сказала Диди Кампьон, — ребенок был немного сонный, усталый. Но не тупой.

— Харвуд утверждает, что они поехали в парк втроем, а потом оказалось, что было куплено только два билета. На него и ребенка. Затем он рассказывает, что в последнее время его жена пребывала в депрессии, даже заговаривала о самоубийстве, по его настоянию ходила к доктору, но сейчас выяснилось, что не ходила.

— Как?

— Я встречался с доктором Сэмюэлсом. А ее босс, владелец фирмы кондиционеров, говорит, что никаких признаков депрессии у нее не замечал. Вообще никогда, не только в последнее время.

— Странно.

— Вот и я так думаю. Не верится, что Джан Харвуд демонстрировала свою депрессию лишь перед мужем. Но именно так и получается. К доктору она не обращалась, а босс утверждает, что Джан Харвуд этого и не требовалось, она в полном порядке.

— То есть муж темнит?

— И этот ее босс, Бертрам, сообщил мне, что Харвуд возил жену куда-то в пятницу. Она взяла в тот день очередной отгул. Он спросил ее, куда они собираются, и она сказала, что муж держит это в секрете, вроде как намерен сделать ей сюрприз.

— А что вы намерены со всем этим делать, детектив?

— Пока не знаю. Кстати, ваша смена еще не закончилась?

Кампьон вздохнула.

— У меня уже двоится в глазах; хотите, чтобы еще и троилось? Видимо, вы переоценили мои возможности.

— Не сердитесь. Я прошу вас только дать объявления об исчезновении Джан Харвуд в прессе и на телевидении.

— Хорошо.

— Я сказал Харвуду, что мы дадим объявление завтра, но, думаю, это нужно сделать сегодня. Посмотрим, что получится. У нас еще есть время до одиннадцати. Что-нибудь простое. Фотография Джан Харвуд, которую предположительно видели в районе парка «Пять вершин». Полиции необходима любая информация о местонахождении женщины. Контактный телефон. Все как обычно.

— Будет сделано, детектив, — произнесла Диди Кампьон.

Дакуэрт поблагодарил ее и убрал телефон.

Теперь у него появились сомнения, действительно ли Джан Харвуд ездила с мужем и сыном в парк «Пять вершин». И не сделал ли чего с ней муж.

Как это согласуется с исчезновением Лианн Ковальски, он не знал. Но разве может быть совпадением, когда две женщины работают вместе и вдруг одновременно исчезают? Он решил пока сосредоточиться на Джан Харвуд, а там по ходу дела что-нибудь выяснится и о Лианн Ковальски.

Глава шестнадцатая

Мой телефон зазвонил, когда до Рочестера оставалось примерно полчаса езды.

— Об этом уже передали в новостях, — сообщила мама. — По телевидению.

— Что передали? — спросил я.

— Показали фотографию Джан, сказали, что полиция просит помощи в ее поисках. Они правильно сделали?

— Да. Но детектив говорил, что они дадут объявление завтра. А что еще там передавали?

— Назвали имя, фамилию, возраст, рост, в чем была одета.

Находящийся неподалеку отец крикнул:

— Цвет глаз!

— Да, верно.

— А где она пропала, было сказано?

— Только упомянули. Сказали, что ее видели около парка «Пять вершин». А о том, что какой-то человек пытался увезти коляску с Итаном, ни слова. Наверное, надо было.

— Странно, что детектив Дакуэрт мне не позвонил, — произнес я. — Не сообщил, что решил изменить срок подачи объявления.

Я подумал, что скоро мне позвонит кто-нибудь из «Стандард» и спросит, почему я не рассказал им об исчезновении супруги. Газета выйдет завтра, но сообщение можно было поместить на сайте.

— Ты уже почти приехал? — спросила мама.

Папа добавил:

— Скажи ему, пусть не забывает пить кофе.

— Да, почти, — ответил я. — Собирался переночевать в отеле, а к родителям Джан отправиться утром, а теперь вот подумал, что, может, мне лучше свернуть к ним сейчас? Чувствую, что не сумею заснуть: всю ночь буду думать о ней.

— Конечно, — ответила мама после непродолжительного молчания, — поезжай к ним сейчас.

— Как Итан?

— Недавно уложила. Прямо на диване. Боюсь заставлять его переходить в другую комнату: разгуляется, потом не успокоишь. Мы тоже скоро ложимся. А ты звони, хорошо?

— Обязательно. И вы тоже.

Прежде чем убрать телефон, я поразмышлял, не позвонить ли детективу Дакуэрту: спросить, почему решил дать объявление с фотографией Джан сейчас, — но я уже ехал по Рочестеру и нужно было сосредоточиться на предстоящей встрече с родителями Джан. Вообще-то после всего, что я о них слышал, встреча не обещала ничего хорошего. Но она была мне нужна. Я не собирался ни в чем их обвинять, лишь спросить о Джан, на всякий случай. Может, она у них была? Или звонила?

На Линкольн-авеню я выехал после полуночи. Редкие уличные фонари, в домах все окна темные, хотя это была ночь с субботы на воскресенье. Наверное, на этой улице жили пожилые люди. Я остановился рядом с уже знакомым домом. На подъездной дорожке стоял «олдсмобил». В доме темно, только горит лампочка над входной дверью. Я выключил двигатель и посидел немного в машине. Неужели Джан сейчас находится в доме? Если это так, то невозможно представить, как тут встретили дочь и что заставило ее остаться здесь на ночь.

— Ну что ж, давай, — сказал я себе и вышел из автомобиля.

Дверцу закрыл как можно тише. Зачем будить соседей? Приблизился к дому, поднялся на пустую веранду. Поискал звонок — он находился справа на дверной раме. Нажал. В доме по-прежнему было тихо. По крайней мере звонка я не слышал. Бросил взгляд на почтовый ящик на стене с надписью «Рекламные листки не класть». Может, они отключают на ночь дверной звонок? Или он у них сломан? Я нажал кнопку во второй раз. И опять тишина. Потянул на себя металлическую входную дверь, и она подалась. За ней была еще дверь и рядом — потускневший медный дверной молоток. Я стукнул пять раз — будто прозвучало пять ружейных выстрелов. Тут не только Ричлеры, а все соседи поднимутся.

Поскольку свет в доме не зажегся, я постучал снова. Собирался сделать это в третий раз, и наконец на лестнице включили свет. Появился Хорас Ричлер в пижаме. Волосы растрепаны.

— Кто там?

— Мистер Ричлер, — произнес я достаточно громко, чтобы он услышал меня через дверь. — Мне нужно с вами поговорить.

— Кто это, черт возьми? Вы знаете, который час? У меня, между прочим, есть ружье.

Я подумал, а не держит ли он сейчас его в руках.

— Меня зовут Дэвид Харвуд. Пожалуйста, откройте, мне очень нужно с вами поговорить. По важному делу.

По лестнице спустилась Греттен Ричлер. Под халатом — ночная рубашка, волосы растрепаны.

— Какому делу? — спросила она.

— Насчет Джан, — ответил я.

После этих слов Хорас Ричлер отодвинул засов — наверное, чтобы убедиться, что не ослышался, — и приоткрыл дверь.

— В чем дело, черт возьми?

Рядом, прижавшись к нему, стояла жена, совсем непохожая на алкоголичку.

— Мистер и миссис Ричлер, извините, что разбудил, — проговорил я, волнуясь. — Но к этому меня подвигла острая необходимость.

— Кто вы? — спросила Греттен высоким подрагивающим голосом.

— Меня зовут Дэвид Харвуд. Я муж Джан.

Они смотрели на меня, застыв в недоумении.

— Я приехал из Промис-Фоллз, потому что Джан пропала и я пытаюсь ее найти. Решил заглянуть к вам, а вдруг она у вас?

Ричлеры по-прежнему остолбенело смотрели на меня. Лицо Хораса побагровело.

— Вы явно ошиблись адресом, мистер, — процедил он. — Убирайтесь отсюда.

— Но я вас очень прошу, — настаивал я, — скажите только, была она здесь или нет. Я знаю, между вами было не все гладко. Знаю, что вы не общались с дочерью многие годы. Но Джан пропала и я очень беспокоюсь, не случилось ли с ней чего-либо ужасного.

Лицо Хораса Ричлера покраснело еще сильнее. Он сжал кулаки.

— Я не знаю, кто вы такой и какую, черт возьми, затеяли игру, но клянусь Богом: если вы немедленно отсюда не уберетесь, я прострелю вам башку.

Я не сдавался:

— Скажите хотя бы: вы Хорас и Греттен Ричлер и вашу дочь зовут Джан?

— Все правильно, — тихо произнесла Греттен.

— Моя дочь умерла, — проговорил Хорас сквозь стиснутые зубы.

Его слова оглушили меня, будто я получил по голове удар дубиной. Значит, случилось ужасное и я опоздал.

— Боже, когда? Когда это произошло?

— Очень давно.

Я перевел дух. Значит, он не о том. Я понял, что имел в виду Хорас: между ними и дочерью все связи порваны и она вроде как для них умерла.

— Я знаю, мистер Ричлер, что, возможно, вы считаете, будто для вас дочь умерла. Но все же прошу мне помочь.

— Вы не поняли, — прошептала Греттен, сдерживая слезы. — Она действительно умерла.

Я смотрел на нее не мигая. Что же получается? Джан действительно была у своих родителей и покончила с собой прямо у них на глазах? Чтобы отомстить?

— Поясните, пожалуйста.

— Она умерла в детстве, — ответила Греттен. — Ей тогда исполнилось только пять лет.