Не покидай Мэнгроув Плейс

— Лу! — Зак взбудоражен не меньше напарницы, но он отчётливо понимает, что вот-вот они поставят на ноги домочадцев Монтгомери, а это крайне нежелательно. — Остановись. Если мы прямо сейчас начнём ломать эту стену, мы перебудим всех, в том числе вероятных преступников.

— Которые могут вполне себе бодрствовать, наблюдая за нами, — сердито ворчит Лу, покусывая губы и лихорадочно размышляя, как же в самом деле, им теперь поступить. — Ладно. Ладно. Тем не менее, я считаю, что за этой чёртовой стеной, помимо распрекрасного енота, находится разгадка двух смертей, случившихся здесь — мисс Кристины Шарп и мистера Джозефа Маклина. Поэтому мы не можем сейчас просто пойти и преспокойно улечься спать, — она порывисто оборачивается к Стиву, который застыл на месте, вперив озадаченный взгляд в пресловутую стену, будто сомнамбула. — В этом крыле нет занятых спален, кроме моей и Зака. Зато в нём есть спальня дяди Джозефа. Держу пари, ваш замечательный енот полез туда охотиться на мышей. Их там предостаточно. Короче, — обрывает она себя, — можно ли прямо сейчас раздобыть какой-нибудь инструмент, чтобы относительно бесшумно вскрыть стену? В надежде, что противоположное крыло крепко спит и не услышит?

Вырвавшись из глубокой задумчивости, Стив дважды кивает и отрывисто бросает:

— Поищу в гараже.

После чего исчезает так же быстро, как незадолго до того — Квартеронка.

Когда его шаги затихают в глубине тёмного коридора, Лу сползает по стене, вытянув голые ноги и с глубоким вздохом сообщает:

— Молодой хозяин был в шоке, по-настоящему, как мы с тобой. Он не притворяется… либо ему давно пора на подмостки Бродвея.

Она легонько постукивает ребром ладони по стене, изнутри которой время от времени доносится нетерпеливое повизгивание енота. Тот будто спрашивает: "Ну что вы копаетесь?!"

— Ты действительно считаешь, что там есть потайной лаз, пригодный не только для зверька величиной с кошку? — негромко спрашивает Зак.

Он усаживается рядом с Лу, машинально поддёрнув брюки с привычной аккуратностью.

— А тебе это кажется маловероятным? — запальчиво выдыхает Лу, скосив на него пылающий нетерпением взгляд. Заметно, что она изо всех сил сдерживает это нетерпение, заставляя себя сидеть смирно. — Мэнгроув Плейс очень просторен, стены кажутся куда толще обычных. Это какой-то замок…специально перестроенный отцом и дедом старого Роджера — но для чего?

— Господи, — вырывается у Зака. — Для чего же?

— Я без понятия, — честно признаётся Лу и добавляет: — Но хочу немедленно это выяснить.

Она взлетает на ноги, заслышав стремительно приближающиеся шаги молодого Монтгомери. Потом они видят луч света от его фонаря, и Лу командует:

— Ну же, подымайся, босс, некогда рассиживаться. Енот голоден.

Стив принёс с собой целый арсенал: маленькую пилу, лобзик, молоток, несколько ножей и дрель с аккумулятором.

— Совершенно необязательно проделывать в антикварной стене дыру с человеческий рост, — Лу слегка округлившимися глазами смотрит на его приготовления. — Послушайте, Стив…

Но молодой Монтгомери его вовсе не слушает. Ему явно не терпится выяснить всё раз и навсегда. Он опускается на корточки и начинает сверлить в стене отверстие, пока Лу и Зак в напряжённом молчании замирают у него за спиной.

Через несколько мгновений сверло проваливается в пустоту. За деревянной обшивкой действительно нет никакой кирпичной кладки. Стена оказывается двойной.

Присвистнув, Лу с удивлением спрашивает:

— Вы что, никогда картины здесь не развешивали?

— Я вам уже сказал как-то, что дедушка запретил трогать что-либо в Мэнгроув Плейс, мотивируя это тем, что особняк должен выглядеть как во времена его молодости, — отрывисто отвечает Стив, хватая на сей раз пилу. — И я всегда считал это причудой старика.

— Так он знал, — в замешательстве бормочет Зак, и Лу мрачно кивает:

— Похоже на то.

— Но для чего всё это? — повторяет Стив недавний вопрос Зака, ни к кому конкретно не обращаясь, и тут же стискивает зубы, начиная пропиливать в дереве отверстие побольше. Старые доски легко поддаются, на паркет сыплются опилки. Весь процесс происходит почти бесшумно. Наконец его рука с пилой опускается, и в образовавшуюся дыру спустя несколько кажущихся очень долгими мгновений робко просовывается чёрно-белая мордочка енота.

Присев на корточки, Лу цокает языком:

— Вылезай, малыш. Ты молодец. Если бы не ты, мы бы снова застряли на месте.

Енот вперевалочку выбирается из стены, продолжая тихонько поскуливать — жалуется.

Изогнувшись, как гимнастка, Лу заглядывает внутрь отверстия и тут же властно щёлкает пальцами, требуя у Зака фонарь. Остальные в напряжённом молчании ждут, переминаясь с ноги на ногу.

— Там проход, — сообщает Лу, высовываясь наружу. В её волосах опилки, паутина и пыль, она рассеянно её стряхивает. — Чёрт дери, там реально может пролезть человек… и чёрт дери ещё раз, я сейчас же это сделаю.

Она отстраняется с явной неохотой, ревниво следя, чтобы в дыру никто не полез, а Зак и Стив поочерёдно заглядывают туда с жадным любопытством.

— Мисс Филипс, — строго говорит Стив, распрямляясь, — я понимаю, что вы среди присутствующих самая хрупкая, но, ради всего святого, обуйтесь! Вы можете получить там серьёзную травму.

Лу на миг столбенеет, и Зак с мрачным юмором констатирует про себя, что его компаньонка совершенно забыла о том, что она — леди. Он буквально слышит, как Лу сейчас мысленно шипит: "Твою мать!"

— Хорошо, — кротко соглашается она, опуская ресницы. — Если вас не затруднит, мистер Монтгомери, — кроссовки у порога моей спальни, дверь не заперта.

— Привидение в кроссовках! — Зак давится нервным смешком, когда Стив, степенно кивнув, снова исчезает в темноте коридора. — Не вяжется.

Лу только машет рукой и скорбно закатывает глаза, от нетерпения притоптывая по ковру босой пяткой. Енот между тем присаживается на задние лапки с явственно написанным на лукавой мордочке выражением: "Моя миссия выполнена". А затем с достоинством удаляется в сторону лестницы, ведущей к кухне, он точно знает, где в этом доме находится его миска, и не сомневается, что там дожидаются вкусняшки.

— Проход внутри этой стены, и он наверняка достигает спальни Джозефа Маклина, — говорит Лу, благодарно улыбнувшись почти мгновенно вернувшемуся Стиву, и поспешно обувается. — Видимо, туда ведёт замаскированный вход. К сожалению, мы не так тщательно обыскали эту клятую спальню, как следовало бы. Наш промах.

— Полиция ведь тоже её обыскивала, так что не вините себя, — Стив хмурится, в затруднении потирая лоб. — Потайная дверь? Там? Простите, я в это не верю.

Лу не спорит с ним. Блеснув глазами, она изящно присаживается на корточки и не менее изящно исчезает в стене.

"Привидение в кроссовках — отличное название для сериала", — мелькает в голове у Зака совершенно идиотская мысль.

— Идите к спальне Джозефа! Отпирайте дверь и ждите там! — командует Лу изнутри. Её голос раздаётся словно из потустороннего мира — глухо и гулко. Мистический эффект, однако, оказывается тут же смазан звонким "Апчхи!" и придушенным проклятием в адрес сраной пылюки.

Мужчины с улыбкой переглядываются, устремляясь к указанному месту, а Стив вдруг тихо, но решительно говорит:

— Мисс Филипс — чрезвычайно умная, храбрая и предприимчивая девушка. И очень красивая.

— О да, несомненно, — кашлянув, соглашается Зак, которому больше ничего не остаётся. — Я… э-э… крайне ею доволен.

Ещё бы!

Наконец они достигают запертой спальни, слегка запыхавшись. Стив поворачивает ключ в замке, и они входят в затхлую, пропахшую мышами комнату, набитую антикварной мебелью. Зак ухитряется при этом пребольно удариться бедром об угол письменного стола, прежде чем Стив включает свет. Три тусклые лампочки в допотопной люстре под потолком не столько освещают душное пространство комнаты, сколько расселяют по её углам таинственные тени.

Зак напряжённо гадает, где же тут может располагаться потайная дверь, из которой вышел убийца, как вдруг практически за его спиной раздаётся голос Лу, всё такой же глухой и гулкий, заставивший босса подскочить:

— Твою мать, здесь была грёбаная дверца, но она насмерть закупорена!

— Точно? — машинально поправляя очки, выдыхает Зак, обретя дар связной речи.

— Ещё бы, — уныло бросает Лу и снова звонко чихает. — Откуда я вещаю?

— Из-за письменного стола, — послушно рапортует ей босс.

— Есть там хоть намёк на дверь?

— Абсолютно никакого, — вынужден признать Зак, рассматривая стену над пресловутым столом и проводя по ней пальцами. То же самое делает и Стив, словно впервые эту стену видит. Обои, наклеенные здесь чёрт-те-когда, нетронуты. С них саркастически взирает портрет какого-то генерала в форме Конфедерации.

— Вот и я о чём! — мрачно подхватывает Лу. — Тут по всей длине этого лабиринта аккуратненько проделаны дырки, вроде как для обзора. И ход в спальню точно был, но теперь он забит здоровущим листом фанеры. И давно забит, фанера рассохлась и выглядит сошедшей со складов во время первой мировой. Гвозди соответствующие. Антиквариат, будь он неладен…

— То есть никакой убийца сюда не проникал, — с некоторым разочарованием констатирует Зак очевидное.

— Слава Богу, — эхом отзывается Стив, и даже в тусклом свете пыльной люстры видно, как его впалые щёки заливает румянец облегчения. — Уф, камень с души. Смерть дядюшки Джоза всё-таки была естественной! То есть… кхм… я хотел сказать, что он погиб от собственной руки. Никто его не убивал. Какое счастье, Господи Боже! В моей семье нет убийц!

Он поворачивается к окну и вдруг одним рывком сдёргивает с него пыльную портьеру, расшатывает неподдающиеся шпингалеты и распахивает створку окна. В затхлую комнату врывается тёплый влажный ветер.

— Я бы не была столь категорична, — после некоторого раздумья изрекает Лу. — У меня, есть одно предположение… но это потом. Спальня покойной Кристины Шарп — следующая по коридору. Проход не разветвляется и ведёт как раз в этом направлении. Потом — комната Виктора, но это неважно. Я… м-м… иду.

— Осторожнее, мисс Филипс, — в голосе молодого Монтгомери смешиваются тревога и заботливость и тут Зака осеняет внезапная чудовищная догадка. Боже правый! Наследник Мэнгроув Плейс, кажется, запал на его умную, предприимчивую, храбрую и красивую помощницу! То есть, чёрт побери всё, на Лу Филипс!

"Чтоб тебе провалиться, — уныло думает Зак, глядя на устремившегося к нужной спальне Стивена с необъяснимой досадой.

Этого ещё не хватало!

Нет, ошибки быть не могло, увы. Зак мгновенно припоминает все робкие взгляды, какие Стив бросал на Лу, смущение в её сиятельном присутствии и старомодную велеречивую галантность. Кроссовки принёс! Чёрт, вот же чёрт!

Поток этих неприятных размышлений прерывает голос его взбалмошной компаньонки, едва слышный, но вибрирующий от эмоций. Когда Стив отпер дверь в спальню Кристины Шарп (оба детектива, разумеется, до того посетили её дважды, но, как и полиция, не нашли ничего подозрительного и предосудительного), Лу громко кричит откуда-то из простенка между старинной железной кроватью и книжным шкафом:

— Проклятье, и эта дверца замурована давным-давно! Что за… невезуха!

Лицо же молодого Монтгомери при этих словах становится почти счастливым.

— Выходит, что и вторая смерть в наших стенах произошла не от руки убийцы! — напыщенно восклицает он.

— Аллилуйя, — сардонически откликается Лу из стены.

— Не факт, — Зак неожиданно чувствует настоятельную потребность возразить. — Дверь спальни мисс Шарп вовсе не была заперта, не забывайте. Наличие потайного хода не влияет на возможность…

Лу не даёт ему договорить, она снова кричит:

— Я ничерта не слышу из твоих гениальных соображений, босс! Возвращайтесь к дыре! Надо переговорить!

И в простенке раздаётся удаляющийся топот и приглушённое ругательство.

Стив растерянно потирает лоб, слегка улыбаясь:

— Что ж, идём и мы, мистер Пембертон.

Мистер Пембертон идёт, не понимая, почему у него так резко испортилось настроение. Потому, наверное, что рухнула хорошо и гладко выстроенная версия о таинственном губителе человеческих душ, вылезающем из стен.

Ну или почти рухнула.

— Заметно ли, что по этому ходу кто-то недавно передвигался, мисс Филипс? — строго спрашивает он, едва дождавшись, когда Лу — в порванной на левом плече сорочке, всклокоченная, с глазами, пылающими азартом, выберется из пролома, причём очень грациозно, зараза.

Та машинально отряхивается от клочьев паутины и отвечает, не задумываясь:

— Сложно сказать. Это же не поверхность Луны с отпечатком одинокого башмака Нейла Армстронга. И ищейку туда не запустишь, она от пыли задохнётся… Стоп! — она вдруг безжалостно и совсем неженственно бьёт себя кулаком по лбу. — Тупая безмозглая башка! Енот!

— Вы хотите использовать Феликса в качестве ищейки? — недоумённо спрашивает Стив. — Не думаю, что…

Лу одаряет его убийственным взглядом из-под спутанных кудрей и коротко бросает:

— Конечно, вы не думаете! Вы и не обязаны! Вы наняли нас, чтобы мы думали, но и мы этого не делаем, — теперь она смотрит прямо на Зака так пронзительно, что того пробирает дрожь. — Босс, — голос её становится елейным, — вы не хотите меня спросить, где, чёрт подери, вошёл в стену енот?

С губ Зака чуть было не срывается: "Твою мать!"

— А ведь правда, — вместо этого сухо бросает он. — И где же, по-вашему?..

— Поскольку этот пролом, — Лу выразительно тычет пальцем в сторону дыры, из которой только что вылезла, — организовали мы, то, вероятно, енот проник внутрь стены в том же месте, где это делает злоумышленник.

Стив сжимает челюсти, и на его скулах вздуваются желваки:

— Так вы считаете, что злоумышленник всё-таки был?

— Мистер Монтгомери, — вместо ответа произносит Лу с ударением на каждом слове, — мне нужен этот енот! Прямо сейчас. Немедленно.

Енот — такой же коренной исконный житель Северной Америки, как краснокожий индеец. Он, как мало кто из лесных обитателей, приспособился к выживанию рядом с человеком — даже в современных мегаполисах, деля городские помойки с воронами и крысами. Но всё равно каждый кусочек добытой еды он старается прополоскать, на то он и енот-полоскун.

Он может казаться милым, забавным и туповатым, но это такая же маска, какую он носит на своей раскрашенной в чёрное и белое острой мордочке.

Недаром Гамбо, зверю-трикстеру, зверю-оборотню посвящено столько негритянских и индейских преданий.

На сей раз Зак отправляется на кухню вместе со Стивом, он слишком взбудоражен, чтобы терпеливо сносить неминуемые едкие нападки Лу, сокрушённой их совместной недогадливостью. Зак не сомневается, что Лу подберёт для "недогадливости" иное слово.

— Кухня — постоянное место дислокации Феликса? — уточняет он.

Стив оборачивается к нему с вымученной улыбкой. Он тоже сразу как-то сник.

— В кухне его миска, лежанка, оттуда его не гонят, а, наоборот, балуют, — рассудительно отзывается он. — Но на самом деле Феликс подолгу исчезает там, — он указывает на узкое окно, мимо которого они проходят.

За окном — ночь, полная пения птиц, насекомых и лягушек, полная таинственных смертей и зарождения новых жизней, к чему и призывает исступлённый птичий и прочий хор.

— Его настоящий дом — болото и мангры. Возможно, туда он уже и отправился. К своей подружке. Так что мы можем вовсе не найти его, — Стив коротко вздыхает. — Мисс Филипс будет в отчаянии.

— В ярости, лучше скажите, — с неприметной усмешкой поправляет Зак.

Но енот всё же оказывается на кухне: свернулся калачиком на своей лежанке, сделанной из плетёной корзины и куска старого пухового одеяла. Он вскидывает мордочку в чёрной маске, заслышав шаги людей, его лукавые глаза щурятся от включённого Стивом света.

— Пойдём, приятель, нам нужна твоя помощь в расследовании, — непреклонно заявляет Стив, подхватывая зверька на руки. — Давай, давай.

— Но это действительно не ищейка, не знаю, что выдумывает Лу, — ворчит Зак, догоняя их. — Даже не собака. Полудикое лесное животное. Невозможно убедить его отправиться на поиски входа в этот ваш… лабиринт. Он, кстати, мог самостоятельно найти вход, собравшись поохотиться на мышей. Возможно, где-то в стене просто есть щель между рассохшимися досками. Мы попусту тратим время. Надо дождаться наступления утра и методично обследовать сам лабиринт изнутри. А также каждую комнату.

— Но мисс Филипс считает, что Феликс может помочь прямо сейчас, — прерывает его Стив. Похоже, он вовсе не слушает рассуждений главы детективного агентства Пембертонов. — Давно ли она работает на вас? — выпаливает он вдруг.

Вот совершенно неуместный вопрос при сложившихся обстоятельствах.

— Не так давно, — дипломатично отвечает Зак.

Безусловно, Стив исподволь пытается выведать, какие отношения связывают босса и помощницу. Зак и сам бы так сделал на его месте, но…

— Мы вместе учились в школе, — с глубоким вздохом поясняет он. — Лу была сиротой, переехала с Севера к своей одинокой тётке, которая стала её опекуншей после смерти родителей. Экстравагантность Лу… мешала… э-э… установлению здоровых социальных связей с остальными учениками… и я… э-э… помогал этой адаптации, как мог.

— Вы были столпом общества, — уверенно подсказывает Стив, покосившись на него.

— Воплощением респектабельности, — кисло улыбается Зак. — Все стремились со мной общаться, ну, знаете, как это бывает у подростков, так что наши взаимоотношения оказались для Лу полезными.

Ещё какими полезными!

Поворот коридора — и они видят Лу. Та распласталась по стене, как Человек-Паук, она то встаёт на цыпочки, вытянувшись стрункой, то порывисто опускается на корточки, исследуя лабиринт снаружи, подол её сорочки развевается, кудри рассыпались по спине. Даже нелепые кроссовки на длинных ногах не уродуют её.

Чертовка! Надо же, влюбила в себя наследника состояния Монтгомери! Всё её чёртовы сиськи! Зак старается на них не смотреть.

— Вы где застряли?! — с негодованием кидается Лу им навстречу, и тут же голос её смягчается: — Ага, Феликс! Давай, иди же сюда, красавчик, и покажи нам, дуракам, где ты вошёл в эту ловушку, не то мы будем рыскать тут не меньше недели.

Она пригибается и вслед за резво устремившимся в проход енотом пропадает в лабиринте, прежде чем Зак успевает хоть слово вымолвить. Перед ним мелькает подол откровенно грязной сорочки, смуглые лодыжки, пыльные кроссовки… и… всё?!

Да что же это такое?!

— Лу! — свирепо гаркает он, согнувшись, чтобы тоже залезть в дыру. — К дьяволу! Мы за тобой!

— Идиоты! — доносится сердитый голос Лу уже будто бы откуда-то издалека, но в нём слышится и явственное облегчение.

Проход довольно узок для нехуденького Зака, так что идти приходится боком, но хотя бы не скрючившись, как он опасался. И ход этот ничем не захламлён, просто затянут кое-где паутиной, а в воздух от их шагов поднимается слежавшаяся за десятилетия пыль. Над стенами поработали жуки-древоточцы. В луче фонаря впереди мелькает сорочка Лу, позади раздаётся сухое покашливание Стива. У самого Зака отчаянно першит в горле. Да уж, аллергикам тут не место!

Поворот. Ещё поворот. Ещё. Зак перестаёт ориентироваться. У него вообще плоховато с пространственным мышлением. Им стоило бы прихватить волшебный клубочек или оставлять за собой хлебные крошки, как в старинной сказке. Чёртов енот, возможно, просто морочит им головы! Нравится ему это, вот и…

Лу внезапно замирает на месте и вскидывает руку — ни дать ни взять, леди Свобода. Зак понятия не имеет, где они сейчас находятся, но, судя по тому, сколько времени прошло с начала их похода, уже в противоположном крыле дома. Со спальнями старого хозяина, Белинды, Стива по одну сторону от короткой перекладины буквы Н и комнатами Конни и близнецов — по другую. Две спальни пустуют, одна из них когда-то принадлежала несчастной учительнице.

Пока Зак напряжённо гадает, куда именно они свернули, и чья комната сейчас расположена за стеной, его догоняет запыхавшийся Стив, и теперь они молча стоят, шаря вокруг лучами фонариков и сдерживая дыхание, чтобы не закашляться. В почти полной тишине явственно слышится бормотание. Странное, приглушённое, на два голоса — мужской и женский. Но кто бы это мог быть? На телевизор непохоже. Звучат знакомые позывные "Радио Чарльстон". Это радиоприёмник!

Они стоят возле спальни старого хозяина особняка Роджера Монтгомери!

Лучи фонариков скользят вниз, где сидит, сверкая глазами, Феликс. Бросив последний, весьма саркастический взгляд на столпившихся позади него озадаченных людей, он разворачивается и просовывает лапу в обнаружившуюся у пола щель. Лу так же мгновенно гасит фонарь, свирепым жестом велев остальным сделать то же самое.

Так что Зак ничего больше не успевает рассмотреть. Теперь только тусклая полоска света попадает в тёмный проход из щели, возле которой старательно пыхтит и повизгивает енот.

— Я слышу, слышу, — раздаётся за стеной добродушное ворчание женщины, а вслед за ним — скрежет отодвигаемой мебели. — Куда ты запропастился, дурачок? Заблудился? Зачем убежал туда? Сам виноват. Захотел мышей ловить, когда тебя здесь кормят!

От этого ласкового воркования по спине Зака пробегает необъяснимая ледяная дрожь. Он вдруг вспоминает, что ни у кого из них нет при себе оружия. Повернув голову, он встречается потрясённым взглядом со Стивом, а Лу оборачивается к ним, приложив палец к губам.

Феликс тем временем продолжает энергично, как в нору, протискиваться в расширяющуюся щель под дверью, внезапно обрисовавшейся в стене тонкими полосками света. Он проскальзывает внутрь спальни, не обращая больше ни малейшего внимания на своих спутников.

А потом Зак с оборвавшимся сердцем видит, как Лу Филипс проворно и без колебаний вставляет носок своей кроссовки в ту же щель и на счёт "раз-два-три" исчезает вслед за енотом.

Не забыв аккуратно прикрыть дверь за собой.

После пыльного лабиринта, через который они только что прошли, воздух в комнате кажется свежим, хоть и пропитан запахом лекарств. Но окно, затянутое москитной сеткой, Лу впервые видит распахнутым настежь. Она вдруг понимает, что сиделка, скорее всего, проветривает спальню именно по ночам. Она не пытается ничего анализировать, задавать себе вопросы, строить предположения и делать умозаключения. Она только смотрит — смотрит во все глаза, впитывая каждую деталь в свете одинокой лампы на прикроватном столике.

Вот Феликс — радостно хрустит чем-то вкусным, зажав лакомство в передних лапках.

Вот грузная бесформенная фигура сиделки — без чепца, с неопрятно заколотыми седоватыми волосами. Она окаменела от изумления, вскинув правую руку к пышной груди под складками форменного платья.

Вот иссохший, как мумия, старик на кровати: он не лежит, а полусидит во взбитых подушках, его измождённое тело обтянуто ночной сорочкой, большой крючковатый нос напоминает клюв хищной птицы, рот провалился. Но глаза — светлые глаза Монтгомери блестят ярко и лихорадочно, когда он произносит:

— Ты пришла! Сара Мэй!

Он протягивает к застывшей у потайного хода Лу свою костистую руку и повторяет, твердит как заведённый:

— Наконец-то! Ты пришла. Ты пришла! О, я знал! Знал, что ты придёшь перед тем, как я умру, чтобы я мог в последний раз взглянуть на тебя! Моя Сара Мэй!

С его сухих губ срываются странные хриплые звуки, и Лу в ужасе понимает, что это рыдания, бесслёзные и горькие.

— Знаешь, я сделал всё это ради тебя… уничтожил тех, кто нас разлучил, — бормочет Роджер, задыхаясь, и ворочается на постели, пытаясь, кажется, спустить босые ноги на пол. — Чтобы ты была довольна. Подойди же ко мне!

Силы покидают его, и он снова обмякает в рыхлых подушках.

— Я даже принёс жертву… чтобы всё удалось… эту дурочку… — в уголках его губ проступает слюна, — велел Софи… велел…

Его рука, похожая на птичью лапу со скрюченными пальцами-когтями, бессильно падает на постель.

— Скажи мне, — умоляет он, и Лу не может оторвать взгляда от его глубоко запавших, тускнеющих глаз, — скажи же мне, что ты простила меня… Сара Мэй!

Лу и сама едва дышит. Она чувствует такую острую боль в сердце, словно лопнул, прорвался огромный нарыв, и слова правды вылились наружу, подобно гною.

— Я… тебя… любил… всегда, — из последних сил шепчет Роджер Монтгомери. — Я отомстил за тебя… за нас. Ты простишь меня?

— Да, — судорожно сглотнув, медленно произносит Лу и делает шаг вперёд. — Я тебя прощаю.

С запёкшихся губ старика срывается тихий торжествующий вскрик, глаза наконец закрываются, а потом слышатся всё затухающие вздохи и бульканье.

Лу рывком оборачивается к двери потайного хода, откуда, не выдержав, вываливаются Зак и Стив, и резко бросает:

— Срочно звоните в больницу! Пусть сюда доставят Виктора и Шерри. На "скорой". Роджер Монтгомери умирает.

И тут сиделка, на которую никто не обращает внимания, будто её и нет в комнате, начинает отчаянно рыдать.

Смерть всегда хохочет, блестя оскалом черепа.

Смерть знает, как коротка жизнь. Как она быстротечна. Проживите её, смеясь и пируя, в любовных утехах, не отказывайте себе ни в чём, ведь каждый миг жизни лишь приближает вас к могиле.

К трупным червям, к миру мёртвых.

Кто же встретит вас там, на пороге? Тот, кто ждал вас — высокий, красивый, он протянет вам руку с улыбкой. Его улыбка — вечный оскал черепа.

Это Барон Самеди, Барон Суббота, могущественнейший Лоа. Не бойтесь его, он всегда рядом с вами, как и сама смерть. Он придёт к ребёнку, к старику, к солдату, к блуднице и монахине, к императору и нищему. Его поступь легка, но неотвратима.

Слышите? Он идёт. Он здесь. Если сегодня он прошёл мимо, то завтра непременно постучится в вашу дверь.

Ждите его. И не бойтесь.

Проходит чуть больше суток с того момента, как полиция округа в очередной раз явилась в Мэнгроув Плейс. На сей раз — чтобы забрать в морг труп старого хозяина усадьбы Роджера Монтгомери, а в тюрьму — его сиделку Софи Кинселлу. Детективы отбывают вместе с полицейскими, вернувшись поздней ночью с копиями бумаг и диктофонных записей. Стив ждёт их в кабинете деда. Но в доме вообще мало кто спит, разве что дети.

И вот наутро почти все члены семьи Монтгомери, подавленные и растерянные, собираются в парадной гостиной, чтобы выслушать отчёт новоорлеанских детективов.

Незадолго до этого Лу, присев на корточки перед Самантой и Джеральдом, уставившимися на неё исподлобья, решительно им объявляет:

— Сейчас в гостиной будет взрослый разговор, и я не хочу, чтобы вы его слышали.

"Хочу, чтобы вы сохранили хоть какие-то иллюзии о мире взрослых, — мысленно добавляет она. — И о своей матери".

— Вы вместе с Майклом и Феликсом пойдёте на чердак, — она переводит взгляд на Майка, который стоит тут же, небрежно привалившись плечом к стене, с ним она обо всём заранее договорилась. — Вот ключи от чердака. Вы можете лазить повсюду, где захотите, трогать что угодно… только постарайтесь ничего не сломать. Это настоящие музейные ценности… и ваше наследство. Договорились?

Вопреки его ожиданиям, близнецы вовсе не вопят от восторга, но, переглянувшись друг с другом и с Майком, неохотно кивают.

— Ладно, так уж и быть, — солидно заявляет Джерри, пожимая протянутую руку Лу, а потом забирает ключи.

— Всё равно мама заставит нас идти в свою комнату и, может быть, даже запрёт там, — вставляет Сэмми, — а на чердаке хотя бы интересно! А на подземные ходы в стене нам можно будет посмотреть?

— Подземные ходы в стене! — Джерри привычно закатывает глаза. — Подземные ходы под землёй, Сэм! А правда, можно?

Его взгляд вспыхивает азартом. Кто-то уже проболтался детям о случившемся прошлой ночью — и Лу слабо надеется, что не обо всём.

— Если ваша мама разрешит, — дипломатично отвечает она.

— Ну коне-ечно… — разочарованно тянет Саманта. — Разрешит она, как же!

Майк снисходительно и устало усмехается, слушая болтовню своих новоприобретённых маленьких родственников. Он явно расстроен, и Лу знает, чем именно. На рассвете мальчишке пришлось вместе со Стивом закапывать тушу аллигатора, Старины Монти, обнаруженного им в болоте за домом. Старик всплыл кверху раздувшимся буровато-жёлтым брюхом, тихонько покачиваясь в тине, а мелкие птицы и насекомые уже затеяли пиршество, добираясь до его дряхлой плоти.

Душа этих мест, бессмертный великан наконец умер, и Лу готова поклясться, что знает, когда именно это произошло.

Когда умер Роджер Монтгомери. Необъяснимо, конечно, но это было именно так. Ещё накануне, пока Майк и близнецы ставили у берега садок для крабов, никаких дохлых аллигаторов в болоте не обнаруживалось.

Белинда, не проронившая ни слезинки, когда из дома выносили труп дедушки, плакала навзрыд, как маленькая девочка, над ямой, куда Майк и Стив осторожно опускали тушу аллигатора. Лу могла бы сказать им, что такое здоровенное чудище с восторгом и за немалые деньги купит любой музей, вплоть до нью-йоркских… но решила не рисковать. Вдруг Белинда выхватит у брата лопату и огреет её по башке за такие кощунственные предложения.

Вздохнув, Лу провожает поднимающихся по чердачной лестнице детей почти завистливым взглядом. Потом разворачивается и идёт в гостиную. Предстоит нехилое шоу, но почему-то её вовсе это не радует.

Члены семьи и домочадцы Монтгомери расположились кто где: Стив, Белинда и миссис Чемберс — за массивным круглым столом, Шерри и Долли — на диванчике у французского окна, Виктор — в кресле у камина. Он сутулится и кутается в клетчатый плед, будто старик. И выглядит соответственно — постаревшим и измождённым. К смертному одру Роджера Монтгомери он опоздал, накануне уехав из больницы в Чарльстон, и прибыл в усадьбу только нынешним утром. Тем самым он автоматически исключается из завещания. А вот Шерри вовремя привезли сюда на "скорой" парамедики — до того, как старик испустил последний вздох.

Конни Чемберс тоже кутается в лимонно-жёлтую шаль и враждебно смотрит на каждого из присутствующих.

— Докладывайте, босс? — Лу вопросительно смотрит на Зака, и тот поправляет очки. Ритуальный вопрос.

— Предоставляю это вам, мисс Филипс, у вас гораздо лучше получится, — негромко распоряжается он.

Что ж… Дождавшись, пока Зак усядется на стул рядом со Стивом, Лу демонстративно приосанивается, подражая телепроповедникам. Стоило бы надеть драную сорочку Квартеронки, но нет, она специально подобрала для предстоящего шоу яркую блузку такого же оттенка, как шаль миссис Чемберс, ослепительно белые слаксы, собрала волосы во французскую косу и накрасила глаза. Только глаза.

Можно начинать.

Лу смотрит на Стива, усталого и осунувшегося, и неожиданно говорит:

— Прежде всего я хочу извиниться перед вами, мистер Монтгомери, за то, что во время расследования мы совершили ряд досадных промахов и, по сути, топтались на месте. Если на то пошло, лучшим детективом в этом доме оказался енот.

Конни саркастически кривит губы, а Стив сердито восклицает:

— Ничего подобного! Простите, но я решительно возражаю. На мой взгляд, вы и мистер Пембертон действовали компетентно и разумно. Не ваша вина, что семейные дела оказались так сильно… запутаны. Прошу вас, продолжайте.

Голос его непреклонен.

Лу кивает и со вздохом начинает снова:

— Всё это время нас сбивало с толку то, что в Мэнгроув Плейс было несколько преступников и несколько мотивов для совершения преступлений, один из которых не имеет никакого отношения к наследству Монтгомери.

— Ка-ак?! — потрясённо ахает Белинда, округляя глаза.

— Я объясню, — Лу важно откашливается: несмотря ни на что, она обожает такие театральные эффекты. — Позвольте сперва вернуться в Мэнгроув Плейс, но не теперешний. Почти сто двадцать лет назад в этих стенах произошла настоящая трагедия: любовница тогдашнего владельца поместья, Тейлора Монтгомери, рабыня-квартеронка, покончила с собой из-за решения хозяина подвергнуть её унизительному наказанию. Согласно бытующей здесь легенде, эта молодая женщина по имени Сара Мэй докучала ему своей любовью, тогда как он уже разлюбил её и готовился жениться на богатой наследнице с соседней плантации. Как бы там ни было, Сара Мэй повесилась на перилах парадной лестницы — босая, в белой ночной рубашке, и стала фамильным привидением Мэнгроув Плейс.

— Негритянские сказки! — презрительно бросает Конни и нервно передёргивает плечами под жёлтой шалью.

— Отнюдь, — спокойно возражает Лу, начав по своей привычке расхаживать перед собравшимися. — Вы можете не верить в существование Квартеронки, но Тейлор Монтгомери, его сын Чарльз и внук Роджер верили. До такой степени, что Тейлор и Чарльз принялись перестраивать особняк, соорудив потайные ходы в его стенах. С целью поймать Квартеронку либо просто следить за нею — мы этого никогда не узнаем. Роджер Монтгомери запретил внуку переделывать дом, оставив тайну особняка нераскрытой. Тубус с чертежами дома бесследно пропал, вернее, это мы так считали. На самом деле он всё время находился в тайнике — в спальне Роджера. Планами дома пользовались сам Роджер и его сообщница Софи Кинселла, но об этом потом. Пока же вернёмся в тридцатые годы, к молодому Роджеру Монтгомери. Представьте себе, его личная жизнь сложилась чуть ли не так же, как у его деда. Он тоже влюбился в красавицу-квартеронку, свою служанку, по имени Сара Мэй. Правда, уже будучи вдовцом. Но точно так же, как его дед, жениться на любимой женщине из-за общественных предрассудков он не мог. Их бы заклевали. Когда их связь вскрылась, кузина Роджера, мисс Кристина Шарп, тайно в него влюблённая, а также двоюродный кузен Джозеф Маклин в ультимативной форме потребовали от него порвать с "негритянкой" под угрозой отлучения от "приличного общества".

— Минутку, — внезапно вскидывает руку Виктор, как на школьном уроке. — Вы-то откуда всё это узнали? Все эти романтические подробности про влюблённую кузину, отлучение от общества и всякое такое?

— Нам опять повезло, — объясняет на сей раз Зак. — Софи Кинселла, чтобы подстраховаться, тайком от Роджера записывала на диктофон его монологи. Старик не то, чтобы откровенничал с ней, часто он просто бредил, сам того не сознавая…. и эти плёнки очень пригодились полиции.

— Да, я их тоже слышал… к сожалению, — угрюмо бросает Стив. На его обычно бесстрастном лице читается настоящая мука. Ведь инициатором преступлений, происходивших в его доме, был сам дед!

— Позвольте, я продолжу, — сочувственно на него взглянув, предлагает Лу. — Итак, Роджер подчинился нажиму снобов-родственников, его любовь уехала на Север, её следы затерялись. Кстати, — она внимательно смотрит на Шерри, чьи пухлые губы плотно сжаты, — не так давно в нашем разговоре, миссис Уильямс, вы упоминали, что Роджер, наверное, искал вашу бабушку. Да, такие попытки он предпринимал неоднократно, но безуспешно. Он не знал, что она покинула его, будучи беременной, но мог догадываться об этом. Возможно, если бы ему удалось её разыскать, вся жизнь семьи сложилась бы по-другому. Но судьба распорядилась иначе, — она незаметно переводит дыхание. — К старости Роджер, необычайно замкнутый одинокий человек, со страстью, которая всегда была свойственна его натуре, но не находила выхода, переключился на поиски таинственного призрака Квартеронки, руководствуясь найденными в тайнике планами особняка. Все домашние считали, что это просто старческая блажь.

— Минутку! — ещё раз перебивает её Виктор. — Когда старик вдруг поменял завещание, он догадывался или, может быть, точно знал, что Шерри и Майкл Уильямс — его родственники?

— Мне это тоже нужно знать, — внезапно подаёт голос Шерри, невольно вздрогнув, а кухарка сочувственно похлопывает её по руке. — Чтобы… ну… как-то по-иному к нему относиться. Возможно.

Ей отвечает Стив, опередив детективов.

— Да, — мягко подтверждает он, — да, судя по его словам на диктофонных записях и показаниям мисс Кинселла, он это знал.

— У него были связи в полиции, он поднял ваше досье, когда вы пришли наниматься в Мэнгроув Плейс экономкой, — снова вмешивается Зак. — В отличие от всех нас, он сразу заметил сходство Шерри со своей давней любовью, Сарой Мэй… и с собственной внучкой Белиндой.

— Какого же… рожна?! — взрывается вдруг Белинда, вскакивая с места. Она просто не может слушать всё это так же бесстрастно, как Стив. — Почему, почему он просто не мог включить их в завещание безо всяких этих… спектаклей? — её кулаки сжаты, светлые глаза мечут настоящие молнии. — Зачем было играть с нами в такие… мерзкие игры?!

Виктор саркастически откашливается, ёрзая в кресле, а Стив с прежней мягкостью поясняет:

— Полагаю, ему как раз нравились именно игры. Он с детства не играл. И особой любви ни к кому из нас не питал. Так же как к Шерри и Майку. Сядь, пожалуйста, Линда. Он не хотел нас щадить, он просто… развлекался. Смирись с этим. Я уже смирился, — он коротко вздыхает.

— Боже мой, Господи, — надломленно шепчет Белинда, прикрыв глаза, но разворачивается на каблуках и послушно садится на своё место.

— Вы все тут не можете без спектаклей, — пренебрежительно бросает Конни, поглядывая то на неё, то на Лу. — Отвратительно!

— У Роджера Монтгомери совершенно выгорела эмоциональная сфера, — холодно уточняет Лу, встретившись с ней взглядом. — Его действительно забавляла ситуация, которую он сам создал, собрав под своей крышей родственников, вынужденных дожидаться его смерти. Ну и свою месть кузине и кузену он, скорее всего, задумал ещё до инсульта. Инсульт разбил его планы, но он был воистину железным человеком этот старик. Суперменом, — Лу нехотя усмехается. — Очнувшись, он выстроил новый план. Судьба предоставила ему редкую возможность осуществить его совершенно безнаказанно: все же считали его просто бессловесным овощем, как вы когда-то выразились, Белинда. На самом деле сиделка, которую он махом сломал и вынудил угрозами и подкупом исполнять все его распоряжения, была его глазами и ушами в Мэнгроув Плейс. Оба они превосходно играли свои роли. Он разыгрывал полумертвеца, ни на что не реагирующего — тут, кстати, решающее значение имело то, что вы, Стив, руководствуясь отданными им когда-то распоряжениями, не оставили его в больнице, а перевезли в особняк. Находись он под квалифицированным медицинским наблюдением, его обман сразу бы вскрылся.

— Ладно, это понятно! — восклицает Белинда, обводя всех полным отчаяния взглядом. — Ладно, он просто играл с нами… издевался, планировал месть, — она вдруг замирает, осенённая какой-то мыслью. — Боже, да он же сошёл с ума после инсульта!

— И такое предположение верно, — кивает Зак, пытаясь её успокоить, но Белинда его не слушает:

— Но почему они убили учительницу?! Джинни Чивингтон? Она была странная, конечно, такой синий чулок, но добрая и милая! Её-то за что?

— Именно этот грех вашего деда я считаю самым тяжким из всех, — негромко, с силой говорит Лу. — Вы, Виктор, когда-то мне сказали, что учительницу вам жаль больше всех. Мне тоже. Прискорбно, но Роджер Монтгомери рассчитано принёс её в жертву аллигатору, обитающему в болоте. Именно её. Она не родственница, одинока, дурна собой, экзальтированна, диванный эколог, как я всегда называю своего босса… кроме того, она просто помешалась на Старине Монти, пытаясь выслеживать его по вечерам. Притом, что панически боялась насекомых и другой местной фауны и была аллергиком, о чём все узнали в результате состоявшегося накануне её смерти скандала. Софи Кинселла, повинуясь приказу Роджера, под каким-то предлогом вошла в комнату Вирджинии и принудительно вколола ей дозу некоего яда природного происхождения… кстати, полиции предстоит выяснить, где она его раздобыла. Потайными ходами она протащила тело учительницы к задней двери особняка, а потом — к болоту. Где и оставила на съедение Старине Монти.

— Он сам был этим аллигатором, старый-то хозяин, — неожиданно раздаётся глубокий хрипловатый голос кухарки Долли, и все взоры, изумлённые и испуганные, обращаются к ней. Её морщинистые, тёмные как земля, руки сложены на коленях, взгляд из-под толстых стёкол очков в роговой оправе совершенно бесстрастен. — Эшу, Папа Легба объединил их души… и они стали одно. Потому-то старый хозяин и не помер после удара. Другой бы сто раз помер, а он — нет. Но когда Барон Самеди всё-таки пришёл за ним, тогда сдох и Старина Монти. О Эшу, Эшу, смилуйся над нами, — она склоняет обвязанную цветастой косынкой седую голову, словно в молитве.

В гостиной воцаряется почти благоговейная тишина. Никто не произносит ни слова, никто не возражает. Полные губы миссис Чемберс складываются в ядовитую усмешку, но она тоже молчит.

— Не будем обсуждать это, — наконец устало говорит Стив. — Расскажите, пожалуйста, мисс Филипс, как погибли дядя Джозеф и тётя Кристина. Как наш дед осуществил свою месть.

— Прошёл потайными ходами в стенах, очевидно, — Белинда тоскливо машет рукой. — Отравил тётю Крис и повесил дядюшку Джозефа. Или велел это сделать своей… этой… Лучше бы он действительно был беспомощным овощем, Господи!

Она судорожно всхлипывает, сбросив с плеча руку брата, попытавшегося её утешить.

— В случае с мистером Маклином, — негромко сообщает Лу, — его преступление называется доведением до самоубийства. Потайная дверь, ведущая в комнату кузена, была давным-давно заколочена, так же, как дверь в спальню мисс Шарп. Я знаю это точно, ведь и мне довелось побывать там, как вам всем известно.

— Да уж, вашу ночную рубашку я не забуду никогда, — со слабой улыбкой неожиданно вставляет Белинда, утирая щёки. Лу, не удержавшись, одобрительно улыбается ей в ответ, но тут же деловито продолжает:

— Так вот, ваш дед просто воспользовался тем, что его кузен без устали накачивался виски. Роджер не мог к нему войти, но зато он ежедневно, вернее, еженощно напоминал ему о его прегрешениях, прямым текстом советуя повеситься и не коптить больше небо. Он знал о нём всё: о его махинациях с ценными бумагами, о том, что он довёл до алкоголизма собственную жену, выгнал из дома незамужнюю беременную дочь, уехавшую жить к тётке… ну и так далее. Всё это он пафосно вещал прямо из стены. На спившегося Джозефа его речи произвели настолько глубокое впечатление, что он действительно не выдержал и повесился, как Квартеронка. Кстати, можно отметить, что в повреждённом мозгу Роджера эти женщины — обе Сары Мэй — как бы слились в одну. С большой вероятностью он считал, что бабушка Шерри тоже покончила с собой.

— Боже, Боже… — снова потрясённо бормочет Белинда.

— Теперь о вашей тёте Крис. Её Роджер ненавидел не меньше, чем Джозефа, но она не пила, зато была диабетиком, причём инсулинозависимым. Такой человек уязвим, он может пострадать как от гипергликемии, так и от гипогликемии, тем более в преклонном возрасте, когда сердце изрядно изношено. Софи Кинселла втёрлась к старушке в доверие, ещё бы, она же была квалифицированной медсестрой и, очевидно, они обсуждали проблемы медицинского характера. Софи посетила мисс Шарп и во время визита незаметно для будущей жертвы подменила её пузырьки с инсулином пузырьками с обычным обезболивающим. Кто читает надписи на пузырьках и ампулах? Только не подслеповатые старушки. Мисс Шарп подмены не заметила, вколола себе другое лекарство и легла спать. Тут ей стало нехорошо, но она диабетик со стажем и, возможно, приняла бы какие-то меры, да просто вышла бы из комнаты и позвала на помощь. Судя по тому, что её дверь была отперта, она и намеревалась это сделать. Но тут вмешалась сама судьба, иначе не скажешь. Мисс Шарп, как мы предполагаем, увидела Квартеронку. Да-да, пресловутый призрак, не улыбайтесь так скептически, миссис Чемберс. В общем, сердце у мисс Шарп не выдержало, она упала на пол и умерла от сердечного приступа. Что сразу поразило меня на фотографии её трупа, так это выражение неизъяснимого, как пишут в старых романах, ужаса на её лице. Конечно, она могла узреть и кузена Роджера, но в ту ночь он на охоту не выходил, берёг силы.

Лу прерывает свою речь, отходит к буфету и наливает себе немного холодного чая с мятой и лимоном из кувшина, который там предусмотрительно поставила Долли, благослови её Господь. В горле у неё пересохло.

А впереди — заключительный акт моноспектакля.

— Ну вот и все смерти, в которых повинен Роджер Монтгомери и Софи Кинселла, — буднично произносит она, возвращаясь к столу, и ждёт реакции публики.

— Как?! — тут же восклицает Белинда. — А остальные? То есть я хочу сказать — это, конечно, не убийства были, но покушения на убийства, разве нет? Или то, что произошло с Виктором и Шерри — действительно несчастные случаи??

Лу внимательно смотрит на Виктора, а тот встречает её взгляд с усталой усмешкой. Его щёки ввалились, резче обозначились скулы, на висках проступила седина.

— Старый паук не был повинен в том, что случилось именно со мной, — с неожиданной лёгкостью заявляет он, пожав худыми плечами. — Между прочим, я ему благодарен, ведь меня он укокошить не пытался, хотя наверняка знал, что я не подарок. Он ведь всё про всех, получается, знал. Говорю же, паук в паутине, да и только.

— Так ты действительно перепил и слишком долго для своей болезни пролежал на солнце? — недоверчиво спрашивает Белинда, озадаченно моргая.

— Ну что ты, дорогуша, — растягивая слова в своей обычной ленивой манере, отзывается Виктор. — Чтобы вы не считали меня таким клиническим идиотом, я скажу правду: меня вырубил с помощью инъекции и оттащил к беседке, чтобы я там сдох, мой бывший любовник. Он, понимаете ли, меня бросил, а я его навязчиво домогался. Как видите, я так или иначе повторил судьбу злосчастной Сары Мэй. Любопытный казус, право.

Он на секунду приподнимается из кресла и шутовски раскланивается, а потом опускается обратно.

— Так ты что, содомит?! — Конни вскакивает и тычет пальцем в его сторону в паническом ужасе, естественном или наигранном — непонятно. — Боже правый! В нашей семье — содомиты!

— А то, что в вашей семье убийцы — это ничего? — резко осведомляется Лу, встав напротив неё и прищурив синие глаза, которые кажутся сейчас осколками льда. — То, что вы планировали убийство Шерри Уильямс и почти его осуществили — это ничего?

После всеобщего ошеломлённого молчания Белинда придушенно ахает, уставившись на Конни, Виктор цедит: "Понятно…", а Шерри лишь устало прикрывает глаза.

— Я не удивлена, — негромко бросает она.

— Если бы ты умерла, наглая черномазая выскочка, моим детям досталось бы куда больше денег, — ничуть не стесняясь, сообщает ей Конни и разворачивается к остальным членам семьи. — Это, учтите, вовсе не признание в покушении на убийство, на тот случай, если кто-то тут ведёт диктофонную запись, — теперь она смотрит, прищурившись, прямо на Лу. — Я всё буду отрицать, так и знайте.

— Конечно, вы ведь тоже мастерица перевоплощений, — та пожимает плечами. — Вспомнить только, какую сцену вы разыграли в холле после того, как Шерри отправилась в больницу, а Майк признался, что он правнук Роджера. Тянет на "Оскара", ей-богу.

— Ради Джеральда и Саманты, — перебивает его Стив, глядя на Конни с брезгливым удивлением, будто на какое-то причудливое, но мерзкое насекомое, — я предлагаю Шерри не подавать обвинения, но решение, конечно же, за нею, ведь это она пострадала.

Шерри опускает голову и несколько напряжённых мгновений смотрит в пол, потом снова поднимает глаза и твёрдо говорит:

— Я не святая. И мне хочется доставить неприятности этой напыщенной стерве, но её сорванцы мне правда нравятся… тем более, что — слабая улыбка вдруг появляется на её губах, — Майк с ними очень подружился.

— Что? С Сэмми и Джерри? — неверяще бормочет миссис Чемберс, растеряв всё своё высокомерие. — Где они? Я же запретила им даже подходить к этому… этому…

— Замолчи, Конни, — резко осаживает её Стив, у которого, видимо, лопнуло терпение. — Я предлагаю тебе поблагодарить Шерри… миссис Уильямс за её великодушие, собрать вещи и немедленно оставить этот дом. Мне, право, жаль твоих ребят, но у них хорошие задатки, они не вырастут такими жестокими снобами, как ты, я очень на это надеюсь.

Губы миссис Чемберс шевелятся, но беззвучно, когда она обводит уничтожающим взором всех присутствующих, а потом разворачивается и гордо шествует вверх по лестнице. Все провожают её глазами, тоже не проронив ни слова.

— Как она узнала, кто такие Шерри и Майк? Ну то есть, кем они приходятся дедушке? И нам? — спрашивает наконец Белинда.

Лу покаянно разводит руками:

— Боюсь, это наша вина. Нам удалось кое-что узнать о прошлом Шерри, и она подтвердила эти данные. Разговор происходил на кухне, и миссис Чемберс, очевидно, его попросту подслушала.

— И приняла меры, — меланхолично резюмирует Виктор, зябко ёжась. — Какая отвратная баба. Хочется надеяться, что детишки действительно пойдут не в неё. Кстати, а где они? Торчат в каком-нибудь укромном углу, развесив уши?

Он демонстративно озирается.

— На чердаке вместе с Майком, — с улыбкой отзывается Зак. — Между прочим, они считали вас настоящим вампиром всё это время. Девчушка помешана на вампирских комиксах, и вы подошли на эту роль идеально, мистер Леруа.

— Спасибо, даже лестно, — подумав, с бледной ухмылкой роняет Виктор. — Так что? Комедия окончена? Все во всём разобрались? Миссис Ханжа сейчас соберёт свои тряпки и отчалит, оставшись безнаказанной, дедуля благополучно помер, избежав ответственности, его альтер-эго, то есть супер-крокодил, — тоже, в тюрьму попадёт только дура-сиделка, которую дедуля, будучи полутрупом, ухитрился сломать. Отлично. Тре бьен. Спасибо за превосходный спектакль, — он вяло хлопает в ладоши несколько раз, не спуская глаз с Лу. — Ради этого стоило сюда ехать, хотя мне тут ничего и не причитается. Согласно завещанию дедушки.

Но тут со своего места снова поднимается Белинда. Лу завороженно смотрит на неё и вдруг понимает, что именно сейчас она как никогда похожа на Шерри Уильямс.

Сосредоточенно сдвинув тонкие брови, она говорит совершенно спокойно, обращаясь к брату:

— Не хочу, чтобы дедушка продолжал управлять нами из могилы. Всё, что он задумал, — жестоко и бесчеловечно. Несправедливо! Мы не обязаны выполнять условия этого завещания. Пусть адвокаты распределят между нами наши доли, раз уж без этого не обойтись, но потом, когда Конни заберёт доли близнецов, а Шерри — свою и Майка, оставшееся нам с тобою, Стиви, следует сложить и разделить на троих — тебя, меня и Виктора. Мы не такие, как дед. Если он нас сейчас видит и слышит, пусть знает, что мы не такие.

Виктор потрясённо смотрит на неё и отворачивается, прикусив нижнюю губу. Остальные в полном молчании глядят на Стива, и тот наконец медленно произносит, тряхнув головой:

— Я сам хотел предложить тебе это, сестрёнка. Ты абсолютно права, и я горжусь тобой. Вик, ты в доле, это не обсуждается, и не возражай.

— Я… и не собираюсь, — кашлянув, хрипло отвечает Виктор. — Не ожидал. Благодарю.

— Я люблю вас, мисс Монтгомери, — торжественно объявляет Лу и тут же со смехом спохватывается: — О, простите, чисто платонически, разумеется!

— Позвольте узнать, коль мы уже в курсе всех ваших семейных дел, как вы намерены жить дальше? — серьёзно осведомляется Зак, тоже поднявшись с места. — Нас это не касается, но тем не менее…

— Я, конечно, останусь здесь, присматривать за домом, — степенно пожимает плечами Стив. — Я намерен сдать Мэнгроув Плейс в аренду киностудиям, которые давно этого жаждут. Свяжусь с продюсерами исторических фильмов о Гражданской войне. Деньги, полученные за аренду, помогут содержать особняк.

— А вы, Белинда? — Зак внимательно смотрит на его сестру: та, ничуть не смущённая всеобщим вниманием, гордо вскидывает острый подбородок:

— Я давно собиралась уехать и поступить в колледж искусств… но, — она оборачивается к брату, и на губах её вдруг вспыхивает ясная, как солнечный полдень, улыбка, — в связи с открывшимися обстоятельствами могу задержаться и здесь. Если Голливуд сам приедет к нам, вдруг меня возьмут на эпизодическую роль?

— Конечно, возьмут! И вы будете выглядеть просто волшебно в платьях девятнадцатого века… — мечтательно и лукаво подытоживает Лу, и Белинда краснеет, очень довольная.

— Я не могу остаться здесь, — говорит Шерри почти с сожалением, на миг стиснув узловатые пальцы кухарки. — Жизнь на Юге — это не моё. Хотя Майк слился со здешними болотами… и он сюда, возможно, ещё вернётся. Но не я. Деньги мистера Монтгомери пойдут на его образование. Мы начнем всё сначала — на Севере, у родственников моего мужа.

— Жаль, — искренне говорит Стив. — Но я вас понимаю.

Шерри кивает с явным облегчением.

— Майк настолько слился со здешними болотами, — неожиданно заявляет Лу, — что даже пытался совершить ритуал вуду, изготовив кукольную копию миссис Чемберс и понатыкав в неё булавок. Он мне признался сегодня. Куколку эту он оставил на чердачной лестнице, чтобы близнецы нашли её и отнесли матери, а та перепугалась. Своеобразная маленькая месть. Но этот хэндмейд подвернулся под ноги мне.

Шерри ахает, а Стив вдруг с улыбкой говорит:

— Не могу винить парня за это.

Все переглядываются, а Лу мягко спрашивает:

— Ну, а чем вы намерены заняться, мистер Леруа?

— Я вообще уеду из страны, — глухо бросает Виктор, чуть помедлив. — Уеду в Европу. Давно хотел. Поселюсь, очевидно, на Кипре. Там дешёвая недвижимость… и всегда тепло. Спасибо вам всем, — он неловко вылезает из кресла и, ссутулившись, направляется к лестнице. Проходя мимо Шерри, он, однако, выпускает парфянскую стрелу: — Ваш енот всё-таки самый противный трикстер из всех, кого я знал… родственница. Но и ему я благодарен, коль он обштопал этих выскочек из Нового Орлеана.

Повернувшись к Лу, он едва заметно ей подмигивает и уходит наверх, чуть было не столкнувшись с миссис Чемберс, которая сама волочит свои чемоданы. Майка поблизости не видно: скорее всего, Конни его попросту прогнала. За ней плетутся близнецы, у каждого — по туго набитому баулу, и Зак со Стивом немедленно подходят помочь.

— Наверху ещё два чемодана, — надменно роняет Конни, и Зак послушно отправляется в её спальню, ободряюще потрепав по макушкам обоих ребят. Те мрачны и зарёваны: они не хотят уезжать, и им наверняка перепало от матери из-за дружбы с Майком.

На подъездной аллее, шурша гравием, останавливается прибывшее городское такси, и семейство Чемберс отбывает прочь из Мэнгроув Плейс.

Гостиная пустеет. Шерри и Долли уходят на кухню. А из-под стола вперевалочку вылезает енот, хитро поглядывая на вернувшихся детективов и молодого хозяина, которые изрядно запыхались после перетаскивания чемоданов.

Весело присвистнув, Лу бросает зверьку кусочек яблока из блюда на буфете:

— Я буду по тебе скучать, ты, треклятый трикстер! Скажи же что-нибудь, я знаю, ты умеешь говорить, только притворяешься!

Феликс лишь фыркает, хватая подношение. Его карие глаза будто смеются.

— Я тоже пойду складывать вещи, — деловито сообщает Зак. — Поднимайся, Лу, хватит целоваться с этим наглецом, у тебя-то тряпок куда больше, чем у меня.

— Сейчас, — рассеянно бурчит Лу, выпрямляясь, чтобы взять очередной кусочек яблока для енота. — Я кормлю своё альтер-эго, босс, не мешай.

Стив с незаметной улыбкой наблюдает за ними, но, дождавшись, когда Зак скроется из виду, говорит, немного помявшись:

— Могу я попросить вас задержаться на минутку, чтобы кое-что обсудить, мисс Филипс?

Лу смотрит на него несколько озадаченно:

— Мистер Монтгомери, если вам нужны дополнительные детали расследования, про которые мне… м-м… не удалось упомянуть, мой босс пришлёт вам более подробный отчёт.

Она поспешно приглаживает выбившиеся из косы кудряшки. Надо и правда подняться в спальню и показать Заку, у кого больше тряпок!

— Нет, я… — Стив откашливается в замешательстве, на его скулах от волнения проступает румянец. — То есть… да, я понял насчёт подробного отчёта и жду его. Но я хотел спросить у вас нечто личное, вы позволите?

— Спрашивайте, — со вздохом разрешает Лу, чувствуя, что "нечто личное" точно не к добру. Лучше бы она сразу пошла в свою комнату.

Енот иронически посматривает на неё снизу вверх, засранец!

— Что заставляет вас заниматься такой… э-э… деятельностью? — выпаливает наконец Стив. — Это же очень рискованно! Вы умны и… обаятельны, вы могли бы многого добиться в любой другой области…

Он краснеет ещё пуще под острым взглядом Лу, и та, спохватившись, отводит глаза.

"Ну коне-ечно", — хочется протянуть ей, подражая Саманте, но вместо этого она серьёзно и тихо говорит:

— Я вам признаюсь, мистер Монтгомери, потому что вы мне симпатичны. Всё очень просто. Я много лет, ещё со школы, люблю своего босса, а он об этом и не догадывается. Считает меня другом. Мне даже пришлось уехать в Нью-Йорк, но потом вернуться. И наняться в его агентство, чтобы быть рядом. Чтобы помогать ему. Он же такой растяпа и зануда. Вот и всё, — с неловким смешком заключает она.

Стив на несколько мгновений задерживает дыхание, а потом краска сбегает с его лица, и он резко бледнеет.

— Действительно, так просто, — отрывисто говорит он и вымученно улыбается. — Что ж, мне очень жаль. Не смею вас больше задерживать… и ещё раз извините.

"Бежать, бежать! — свирепо думает Лу, прыгая по лестнице сразу через несколько ступенек. — Ещё чего не хватало! Влюбился в меня!"

Только оказавшись возле своей комнаты, она переводит дух и почти неслышно бормочет себе под нос:

— Это прямо карма наследников Мэнгроув Плейс — влюбляться в квартеронок! Ну или в псевдоквартеронок, какая разница. Вот же чёрт…

Она поднимает голову и замирает, теряя дар речи.

Её слышали. Тоненькая смуглая молодая женщина в белой сорочке, с рассыпанной по плечам копной тёмных кудрей, притаившаяся за углом коридора, улыбается ей грустно и нежно. Потом подносит палец к губам и, повернувшись, исчезает в стене.

— Сара Мэй! — ошалело выдыхает Лу, бросаясь к тому месту, где только что стояла женщина. — Сара Мэй!

Дверь спальни Зака распахивается, и босс возникает на пороге, уже полностью переодевшись для путешествия, в джинсах и серой футболке, а возле его кровати виднеется полностью упакованный чемодан.

— Лу Эмбер! — грозно восклицает он. — Какого дьявола ты опять тут торчишь и медитируешь на гобелен? Расследование закончено. Давай же, собирайся быстрей, поехали.

Лу несколько мгновений смотрит в его озабоченное усталое лицо. Брови Зака сосредоточенно сдвинуты, в уголках светлых глаз собрались ранние морщинки — это от близорукости. Очки он зачем-то снял и теперь вертит в руке. Простой и надёжный, как хлеб или вода, её растяпа, её зануда босс.

Рассказать ему про Квартеронку, только что исчезнувшую в стене? Так ведь не поверит же.

— Сейчас соберусь, — со вздохом отзывается Лу. — Только не нуди.

Ведя машину прочь от Мэнгроув Плейс, Зак даже в карту не заглядывает — ни к чему. Справа тянутся кажущиеся бесконечными тростниковые заросли. Он ищет глазами большую белую птицу, которая не так давно парила тут, будто планер… но не находит.

Ему жаль расставаться с этими местами. С этими болотами. С манграми, чёрт бы их побрал.

Он косится на притихшую рядом Лу и вдруг спрашивает:

— Тебе тоже жаль уезжать?

Лу Эмбер какая-то странная. Грустная.

— Останови-ка тачку, — вдруг говорит она очень серьёзно, вскинув на него потемневшие синие глаза.

И когда Зак, удивлённо подняв брови, послушно выполняет это распоряжение, Лу крепко обхватывает его рукой за шею, не давая увернуться, и впивается в его изумлённо раскрывшиеся губы поцелуем. Долгим и… таким коротким.

— А вот теперь поезжай, босс, — весело командует она, наконец оторвавшись от этих губ и озорно и отчаянно блеснув глазами из-под растрёпанных кудрей. Косичка её расплелась, волосы свободно падают на плечи.

— Совести как не было, так и нет, — хрипло бормочет Зак, на миг прикрыв глаза, и трогает машину с места.

Когда-то он это уже говорил.

КОНЕЦ