Не покидай меня, любовь

Глава двенадцатая

Алан Брейд никогда не хвастался своими способностями, но Роза Гейлэнд всегда умудрялась все обо всех знать. Она узнала, что Алан умеет хорошо играть на пианино.

Он играл, как любитель, но прекрасно импровизировал и мог подобрать любую мелодию.

После ужина его уговорили сесть за «Стейнвей», и он играл мелодии из оперетты «Моя прекрасная леди». Зашли еще двое друзей Гейлэндов. Подали кофе. Мэг поднялась наверх, чтобы приготовить постель для Кристины. Но Кристина не хотела даже думать о том моменте, когда ей придется покинуть гостиную. Она еще не устала.

Леди Гейлэнд услышала слова медсестры и, сладко улыбнувшись, сказала:

– Я уверена, что сестра права, дорогая. Мы не можем позволить, чтобы наша царствующая королева Кристина переутомилась. Может быть, мальчики поднимут тебя наверх?

Эти слова больно кольнули Кристину… ей показалось, что свекровь хочет поскорее избавиться от нее. Она не хотела, чтобы ее уносили на руках, как ребенка. Так хорошо было сидеть здесь со всеми, смотреть на сад, залитый лунным светом и слушать музыку.

Алан играл Шумана, которого Кристина очень любила.

Винс то выходил в сад, то заходил опять в комнату, чтобы поцеловать Кристину или сказать ей что-нибудь приятное. Кристина хотела быть рядом с мужем.

Когда Алан закончил играть, он подошел к ней и спросил, не хочет ли она поиграть в слова.

Она улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– Не сегодня. Сейчас я так возбуждена, что не могу сосредоточиться. Но завтра мы обязательно поиграем с тобой. Я очень любила эту игру в клинике.

– А почему бы вам не поиграть сейчас? – вставил подвыпивший Винс.

– А ты с нами будешь играть? – мечтательно спросила она.

Он сразу отказался.

– Солнышко, я же не могу сидеть на одном месте. Мне надо развлекать гостей. Мама отвела их сейчас в сад.

В комнате не было никого из гостей, и Кристина подумала, что Бишоп тоже в саду.

– Вы поднимитесь наверх? – спросила Мэг, войдя в комнату.

– Тебе пора, дорогая… – начал Винс.

И вот ее время кончилось… опять надо думать о режиме… Она загрустила. Покинуть эту веселую вечеринку и опять сидеть одной в этой пустой комнате… это так унизительно, и все же она понимала, что надо идти. Она еще очень слаба. Лоб Кристины покрывался испариной, и она украдкой вытирала его маленьким шифоновым платком. Ну почему, почему она еще так слаба? Почему она не может побыть со своим мужем лишние пять минут? Почему он не вынесет ее в сад, наполненный ароматом роз и ночных фиалок, где они посидели бы вдалеке от всех остальных?.. Вдвоем, совсем как во время из медового месяца, когда они любили проводить все вечера в благоухающих садах. Они держали друг друга за руки, бродили по берегу моря в отблесках лунного света, бросались в ночное море. Внезапно повернувшись к ней, Винс целовал ее в губы. Сильные пальцы Винса гладили ее волосы, и он шептал ей:

– Ты божественна, ты такая энергичная, что зажигаешь своей энергией всех вокруг.

Где теперь ее энергия? Где ее красота? Ей так хотелось опять услышать его шепот… хотя бы для того, чтобы с новыми силами бороться со своим недугом.

Она услышала слова Винса:

– Ты действительно выглядишь усталой, дорогая. Позволь Мэг уложить тебя в постель.

У нее задрожали руки.

– Я не хочу.

Он изумленно посмотрел не нее.

– Почему?

– Потому что я хочу остаться здесь, с тобой, – сказала она сдавленным голосом.

Он нахмурился.

– Дорогая, я должен развлекать гостей.

– Я думала, что эта вечеринка для меня. Это мой первый выход.

– Конечно, твой. Тебе понравилось?

– Ой, уйди, ты меня совсем не понимаешь, – сказала она сквозь слезы.

Ее щеки стали пунцовыми, а глаза заблестели от слез. Он пожал плечами.

Из сада доносился хрипловатый смех Гейл. Она только что попросила показать ей лебедей на пруду. Маленькая ведьма! Она увивалась за ним весь вечер, и он прекрасно это осознавал. Гейл многозначительно смотрела на него своими огромными глазами, которые так отличались от глаз его жены. Глаза Кристины светились нежностью и любовью, которую он не заслуживает, Винс это знал. В глазах Гейл был соблазн и желание. Это льстило ему.

Что с ним происходит? Он очень редко задавал себе подобный вопрос, но если и задавал, то ответ был очень прост. Как поется в песне: «Я обычный человек». Да, он обычный человек, человек настроения. Он обожает Кристину, но не может изменить себя. В любом случае все изменится, когда она начнет ходить. Все будет, как и прежде. Да и какой грех, если… здесь Винсент оборвал себя. Он наклонился к Кристине и поцеловал ее в лоб.

– Ангел мой, конечно, я побуду с тобой еще немного… конечно.

– Это как раз то, чего мне так не хватает, – прошептала она.

Алан, который стоял у пианино, просматривая ноты, невольно слышал их разговор. Он почувствовал, что краснеет. Черт возьми… неужели Кристина должна умолять своего мужа, чтобы тот немного побыл с ней?! Что случилось с Винсом? Алан почти пожалел, что приехал сюда. Он все еще любит Кристину всем сердцем и готов отдать все, чтобы избавить ее даже от минутной боли.

Если бы у него был шанс Винса, он бы дорожил каждой секундой общения с ней… Какая несправедливость! Алан решил уйти в сад, чтобы не быть свидетелем сцен между мужем и женой.

Но Винс уже встал и обратился к Алану, глядя на него через плечо:

– Поиграй еще немного, старина. Кристине так нравится, как ты играешь… А мне действительно надо идти поговорить с Томми Эверестом. Том недавно купил новую яхту, и мы хотим устроить с ним гонки и посмотреть, чья лодка быстроходней.

Алан с беспокойством посмотрел на Кристину. Он увидел… он действительно увидел, как при этих словах Винса потух ее взгляд. Ее лицо побледнело, когда она смотрела вслед уходящему мужу. Желание Винса посидеть с женой продлилось не более минуты, пока он не придумал, как ускользнуть отсюда. Гейл и ее отец встретили Винса в дверях.

Алан, проходя через комнату к креслу Кристины, услышал голос Гейл:

– Томми рассказал нам о своей новой игрушке. Мы все приглашены на субботу. Правда здорово, Винс?

Алан подумал про себя: «Черт бы побрал эту девицу!» Он знал, что Кристина тоже слышала, и видел, как она напряглась.

Крис попыталась улыбнуться:

– Сыграй мне, пожалуйста, Алан.

– Лучше я посижу и поговорю с тобой, если не возражаешь.

Она рукой указала на стул, который стоял рядом с ее креслом. Он сел.

– Еще несколько минут. Очень не хочется опять подниматься наверх.

– Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая?

– Прекрасно, – сказала она веселым тоном, но Алан понял, что это неправда.

Он знал, что сегодня вечером ее беспокоили не физическая боль, не ее временная прикованность к постели, а совсем другие проблемы. Бедная, бедная Крис! Она ревновала, потому что проклятая Гейл Бишоп могла сопровождать Винса там, где хотелось бы быть ей… Кристина действительно хотела быть женой, а не обузой своему мужу. Алан подумал, как сейчас полностью похож Винс на свою мать: такой же поверхностный и эгоистичный.

Он сказал спокойно:

– Сколько терпения тебе понадобилось, чтобы пережить все это! Я преклоняюсь перед твоим сильным характером.

Кристина попыталась засмеяться, но ее смех был похож на рыдания.

– Алан, дорогой, если бы ты только знал! Я ужасно нетерпелива, а порой просто невыносима!

– А мне говорили совсем не так.

– Кто тебе говорил? Винс?

Алан понял, что она ждет какой-то похвалы от Винса и сказал:

– Говоря о тебе, он всегда повторяет, что ты терпелива как ангел.

Алан заметил, как она пытается скрыть свою радость.

– Да что ты, совсем нет. Я не настолько терпелива. Это Винсу сейчас тяжело.

Алан вертел в руках трубку, но не разжигал ее, боясь, что дым будет раздражать Кристину.

– Я не стал бы жалеть сейчас Винса, – сказал он спокойно, – ведь это он виноват в аварии. Тем более что Винс сейчас в прекрасной форме, ты так не считаешь?

– Да… ты прав, – задумчиво прошептала она, – но я знаю, что Винс мучается оттого, что меня нет рядом.

Эти слова настолько не соответствовали действительности, что прозвучали как шутка.

– Не принимай все так серьезно, дорогая. Я имею в виду то, что Винс проводит время с симпатичными девушками. Они и мизинца твоего не стоят, и Винс знает это. Все они бегают за ним, пытаются понравиться ему, как это делает мисс Бишоп, но он не обращает на них никакого внимания. («Господи, прости меня», – подумал Алан.)

В глазах Кристины он увидел облегчение, и это было наградой за его ложь.

– Ты думаешь, Гейл надоедает ему?

– Она зануда, и я думаю, что она надоедает любому мужчине, так как слишком старается привлечь к себе внимание, – сухо сказал Алан.

Кристина рассмеялась.

– Милый Алан… ты всегда поднимаешь мне настроение. Думаю, ты догадался, что я немного ревную Винса.

Неспособность двигаться может заставить ревновать любого человека.

– Ты недолго будешь прикована к постели, и у тебя нет никаких оснований для ревности.

– Ты самое лучшее лекарство для меня, мой милый Алан.

Его голубые глаза были чуть прикрыты. Он боялся, что Кристина почувствует ту нежность, которую он к ней испытывает, но его сердце ныло от боли. Если бы она любила его… как бы он дорожил этой любовью. Но она любит этого безмозглого плейбоя, и ничего нельзя изменить.

Они поговорили о Пэт, о работе, вспомнили прошлые дни, а затем ему удалось уговорить Кристину подняться наверх. К ним подошла Мэг.

– Ты спустишься опять завтра и будешь теперь спускаться каждый день, ведь так? – убеждал Алан Кристину.

– Да, я могу уже немного ходить. Мне помогают Мэг и массажистка. Видел бы, какая у меня походка, – рассмеялась она.

Было видно, что Кристина успокоилась.

– Пойду найду твоего мужа. Мы вдвоем поднимем тебя на второй этаж. Я мог бы сделать это и один, но боюсь причинить тебе боль. Будет лучше, если мы это сделаем вдвоем.

Она подумала: «Какой же милый и заботливый Алан! Какое счастье для нас с Винсом, что у нас есть такой друг».

Кристина осталась одна в большой гостиной. Мэг ушла на кухню приготовить ей какой-то напиток на ночь. Казалось, что в эту прекрасную теплую ночь все были в саду. Кристина закинула обе руки за голову и закрыла глаза. Винс не был таким заботливым, как Алан, но ведь нельзя сравнивать их друг с другом! Ей никогда раньше не приходило это в голову, но сравнение явно будет не в пользу Винса. Они были слишком разными. Винс всегда был подвижным и непредсказуемым, но очень, очень обаятельным. Женщины всегда обожали его. До аварии явные недостатки характера Винса не имели никакого значения, и только сейчас, когда она прикована к постели и у нее появилось время поразмышлять, она все чаще думала об этом. А может быть, она слишком критична? Чем быстрее она забудет все свои сомнения, тем будет лучше. Если бы она только смогла покататься с ними на яхте в субботу, опять стать его златовлаской и знать, что Винс смотрит только на нее!..

– Не глупи, Кристина Гейлэнд! Будь достойна всех тех похвал, которые расточал тебе сегодня Алан, – прервала она себя.

Кристина уже давно лежала в постели, когда пришел Винс.

Он не сказал ей, где он был и что делал все это время, а она не стала спрашивать, хотя знала, что гости уже давно разъехались, а ее свекровь легла спать.

– Роза сказала мне, что ты наверняка уже спишь. Я не хотел будить тебя, – сказал он.

Он сел на край кровати, как всегда в его руке тлела недокуренная сигара. Было видно, что он хочет спать: один или два раза он зевнул.

– Я не могла уснуть, пока ты не пожелаешь мне спокойной ночи, – сказала она.

Он еще раз громко зевнул.

– Милая моя… мне тоже пора спать, у меня был чертовски трудный день.

Ей опять захотелось быть ближе к нему.

– Когда ты переедешь сюда? – прошептала она, кивнув на дверь смежной комнаты.

– А когда уедет эта рыжая чертовка?

– Почему ты называешь ее чертовкой? Она очень хорошо ко мне относится.

– Но она не любит меня! И все же, когда она уедет?

Кристина отдернула руку. Ее сердце болезненно забилось, она поняла, что Винс не расположен разговаривать с ней по душам.

– Думаю, она останется до тех пор, пока я не смогу ходить без ее поддержки.

– Сколько времени еще потребуется на это?

– Думаю, пройдет еще несколько месяцев. Я люблю Мэг, но ведь ты знаешь, что я пытаюсь ускорить процесс выздоровления как только могу. Мне так хочется, чтобы ты жил там, дорогой, – она опять кивнула в сторону двери в смежную комнату.

– Ну, хорошо, – сказал Винс, зевнув еще раз. Он встал.

– Жаль, что тебе не нравится Мэг, – сказала Кристина вздыхая.

– Внешне действительно не нравится. Но она хорошая медсестра, и вы с ней ладите. Она немного грубовата… маме это тоже не по душе. Вот, например, сегодня за обедом Гейл Бишоп была с ней очень мила, а Мэг нагрубила ей.

– Каким образом? – спросила Кристина. Ее настроение опять испортилось, и вся радость от его ночного визита исчезла.

– Она сказала что-то оскорбительное или неуместное. Честно говоря, я уже не помню, но это неприятно поразило и меня, и маму.

Впервые Кристина посмотрела на мужа с возмущением.

– Гейл тоже жаловалась? – спросила она сдавленным голосом.

– Нет, она слишком воспитанна, чтобы говорить об этом, но я заметил, что она оскорблена.

– Очень плохо, – сказала Кристина с сарказмом. Услышав это, Винс крайне удивился тону Кристины и, возмутившись, закричал:

– Тебе не нравятся наши старые друзья! Это по меньшей мере странно, потому что мы с мамой прожили здесь всю жизнь, знаем здесь почти всех и обязаны принимать гостей. Теперь, когда ты вышла за меня замуж, ты тоже должна научиться любить и принимать наших давних друзей.

Кристина почувствовала раздражение, которое она редко испытывала. Она потеряла контроль над собой, потому что очень устала от прошедшего вечера и долгого ожидания Винса.

– Все это не имеет никакого отношения к тому, что я якобы не люблю ваших общих друзей! – заявила она. – Тем более что я ладила со всеми, когда мы были с тобой помолвлены. Что касается Гейл Бишоп…

– Ты просто ее не любишь, не так ли? – прервал он ее. – Я был немного удивлен, когда ты это показала на людях.

Кристина вспыхнула.

– Я не показывала этого. Я была с ней вежлива, как и с остальными гостями.

– Мама считает…

– Пожалуйста, не надо постоянно цитировать свою мать, – перебила Кристина, вцепившись в край кровати, чтобы хоть как-то охладить свой гнев. – Винс, это абсурд! Наш разговор выходит из-под контроля. Гейл Бишоп ничего для меня не значит, и я не знаю, почему ты об этом заговорил.

Винс прикусил язык. Он был в плохом настроении, а терпимость никогда не была чертой его характера. Он постоянно говорил себе, что Кристина за сегодняшний вечер слишком устала и перенервничала. Винсент был просто раздражен из-за того, что его жена затеяла этот спор. К тому же он чувствовал себя виноватым перед Кристиной, и это злило его. Сегодня вечером, когда они гуляли с Гейл в саду около пруда, он совсем потерял голову и поцеловал ее. Винс знал, что поступил глупо – не говоря уже о том, что он изменил Кристине. Прикосновение губ Гейл разбудило в нем пылкое чувство, которое лучше было не трогать… Это чувство заставило его на мгновение забыть о Кристине. Женившись на ней, он верил, что не захочет ни одну другую женщину. И все из-за этой чертовой аварии! Летняя ночь, лунный свет, живописный пруд и Гейл, которая весь сегодняшний день в Лондоне смотрела на него своими огромными голодными глазами, прося о том, что он сам хотел ей дать. Он обнял и притянул ее к себе, она прижалась к нему, обняла его руками за шею и пробормотала, разжигая в нем огонь:

– Винс… Винс…

Он сразу отпустил ее, не повторив поцелуя, и сказал о том, что они «не должны терять головы, потому что он женат». Мысленно он восхищался порядочностью Гейл, которая сразу же согласилась с ним.

Но затем она добавила:

– Как я понимаю тебя, Винс! Тебе с Кристиной приходится очень тяжело. Уверена, что бедная маленькая Тина была совсем не такой до аварии и что болезнь сделала ее истеричкой. А ты несмотря ни на что так хорошо к ней относишься!

Винс очень гордился собой, что не поцеловал Гейл еще один раз, хотя ему смертельно хотелось сделать это. Когда Гейл с отцом уехали, он почувствовал одновременно и радость, и сожаление, что они завтра опять увидятся с Гейл на яхте. Она сейчас была ему очень нужна. Гейл действовала на Винса, как наркотик. Действительно, бедная Тина стала превращаться в истеричку. Гейл затронула нужную струну. И сейчас, стоя у кровати жены, Винс испытывал не сострадание, а чувство жалости к себе.

– Мне кажется, что ты не должна позволить болезни одержать над тобой победу, – сказал он резко. – Я имею в виду то, что ты не должна превращаться в сварливую женщину.

– В сварливую женщину? – изумленно воскликнула Кристина. Она не верила, что это говорит ей Винс. – Я?!

Он немного смутился.

– Я имею в виду, что тебе не следует нападать на меня или на маму, а теперь еще на Гейл… Скоро ты ни с кем не захочешь общаться, кроме твоей медсестры или Алана, который готов ползать перед тобой на четвереньках, чтобы хоть как-то развлечь тебя.

Мертвая тишина. Для Кристины это был тяжелый и неожиданный удар, от которого перехватило дыхание. Она положила руку на горло, уставившись на Винса. Неужели эти ужасные вещи говорит ей Вине? Неужели он может быть таким жестоким?

Винс ходил вокруг ее постели, делая вид, что поправляет простыни. Он понял, что сказал слишком много, сказал даже то, о чем никогда не думал. Просто в ссоре они зашли слишком далеко и никто не хотел уступить. А он не герой и никогда не хотел им быть. Он просто человек, и неплохо бы Кристине понять это.

Вдруг Кристина заговорила. Она боялась, что молчание создаст между ними непреодолимую преграду, разбив все то, что она еще не успела построить.

– Винс… Как ты можешь так говорить!.. Насмехаться над Аланом, который не только является твоим лучшим другом, но и так хорошо относится ко мне. О… Винс!

Винс засунул руки в карманы и сердито посмотрел на нее.

– Моя дорогая девочка, не понимай меня слишком буквально. Я очень люблю Алана, особенно когда он приносит мне доход, – добавил он с глупым смехом.

От этого смеха ее сердце больно сжалось. Ее губы побелели, и она тихо сказала:

– Мне очень жаль, если ты считаешь, что меня нужно развлекать или что я мешаю тебе или твоей матери. Ты больно обидел меня. Я не думала, что я такая обуза.

– О, черт, – пробормотал он, – я совсем не хотел этого говорить. Не надо так серьезно воспринимать мои слова. Где твое чувство юмора?

– Мне это не кажется смешным.

– Ну хорошо, давай забудем это.

«Забудем, – подумала она, – да, лучше мне это забыть или я не смогу дальше бороться со своей болезнью, а я должна победить ее, должна опять начать ходить… ради него».

Она уткнулась лицом в подушку, не желая, чтобы Винс видел боль, печаль и страх, которые она сейчас испытывала.

Винс посмотрел на нее краем глаза. Он начал испытывать угрызения совести: она была похожа на испуганного ребенка, которому сделали очень больно. Как он мог вести себя так жестоко! И конечно, ему не надо было связываться с Гейл. Поддавшись очередной смене настроения, он выбросил сигару через открытое окно, сел на кровать и обнял Кристину.

– Дорогая моя, неужели мы ссоримся? Мы не должны и не будем этого делать. Нам незачем ссориться. Я обожаю тебя. Клянусь, я не имел в виду ничего плохого… я вел себя очень глупо. Забудь все и улыбнись мне. Ты всегда была такой храброй. Господи, никто не знает лучше меня, с каким достоинством ты выдержала все беды и испытания, виновником которых был я… Это я причинил тебе столько горя… Может быть, это и не дает мне покоя… Это психологическая…

Он продолжал несвязно говорить, перескакивая с одной темы на другую, обвиняя то себя, то ее, пытаясь опять взобраться на тот пьедестал, с которого только что упал. А она, как любая женщина, которая любит, хотела взаимной любви, поэтому повернулась и обняла его.

– Винс, мой дорогой Винс, я так тебя люблю. Если я в чем-то виновата, прости меня.

– Ты ни в чем не виновата, – сказал он. – Я обожаю тебя.

Он поцеловал ее, вытер ее слезы и был с ней нежен, как никогда. Постепенно она успокоилась, ее глаза стали опять счастливыми. Она улыбнулась, сказав Винсу, что он самый лучший в мире муж и она очень любит его.

О Гейл больше не упоминали. Винс решил, что ни при каких обстоятельствах он больше не поцелует эту девушку. Он должен держать эту чертовку Тайфун на расстоянии. Винс сказал бедной Кристине то, что она хотела услышать:

– Избавляйся как можно быстрее от своего рыжего тирана, чтобы я смог переехать в соседнюю комнату.

Умиротворенная, она прошептала в ответ:

– Винс, почему бы нам не переехать в наш собственный дом и не пожить там немного одним. Я достаточно окрепла, чтобы доехать туда на машине. Пожалуйста, Винс…

На это у него уже был готов ответ.

– Это было бы просто великолепно, но, честно говоря, ты еще не в состоянии вести хозяйство самостоятельно, моя крошка. К тому же ты знаешь, что я назначил Дункана управляющим на фирме и собираюсь месяц пожить здесь и поплавать на яхте.

– А мы не можем уехать хотя бы на несколько дней?

Он поправил ее волосы и нежно поцеловал руку.

– Ангел мой, ты еще не готова для этого. Обещаю тебе, что, как только ты сможешь ходить, я отвезу тебя за границу и у нас будет второй медовый месяц. Мы будем там только с тобой вдвоем.

Она попыталась скрыть свое разочарование. Когда же она начнет ходить? Врачи так и не могли ответить на этот вопрос. Никто не знал, так как многое зависело от ее силы воли и желания выздороветь. Но она не хотела опять ссориться с Винсом, поэтому старалась казаться счастливой.

– Хорошо дорогой, – сказала она, – как хорошо, что мы можем жить с тобой в Рэкхэме. Здесь все ко мне так хорошо относятся. И я совсем не ревную тебя к Гейл Бишоп.

Винс махнул рукой.

– Дорогая, для этого нет никаких оснований.

– Ты действительно не считаешь меня сварливой?

В ее голосе было столько тоски, что он опять почувствовал укор совести. Винс стал отрицать, что когда-либо думал об этом, и нежно поцеловал ее в щеку.

Наконец он ушел, и она услышала, как он весело насвистывает, проходя по коридору.

Она глубоко вздохнула. Теперь, когда он ушел, Кристина чувствовала, что опустошена и раздражена своим собственным поведением.

«Он, конечно, любит меня. Просто сейчас для него очень тяжелое время, и я должна сделать все возможное, чтобы облегчить его страдания. Мне не надо пытаться удерживать его около себя», – подумала она.

Затем ее мысли переключились на Алана. Она вспомнила его симпатичное лицо, седые волосы и голубые, как весеннее небо, глаза.

Как можно унижать Алана только за то, что он к ней внимателен… Милый Алан! Она надеялась, что Винс сказал эти ужасные вещи о нем только в порыве раздражения.

А в этот момент в одной из комнат для гостей Алан стоял у раскрытого окна и курил трубку. Он смотрел на залитые лунным светом лужайки и думал о девушке, которую помог перенести на второй этаж. Он считал ее самой храброй в мире и был возмущен той сценой, которую увидел сегодня вечером у пруда… Винс и Гейл, прижавшиеся друг к другу в порыве страсти. Давно возникшие подозрения теперь подтвердились, и он испытывал тревогу за Кристину. Винс вел себя безнравственно… и Алан был почти уверен, что это разобьет бедное сердце Кристины.