Не. Прикасайся ко мне

Глава 4

На следующее утро меня разбудил стук. Я открыла глаза и застонала. Ночь прошла слишком быстро. Я попыталась проигнорировать гостя, но он снова постучал в дверь машины.

– Одну минуту! – неприветливо крикнула я и вылезла из спального мешка. Я одернула лоскутное одеяло на плечах и включила один из фонарей. Взглянув на мобильный, увидела, что снова пропустила звонок мамы. Я открыла СМС-сообщение, которое она отправила.

Я надеюсь, что первый день прошел прекрасно. Мы скучаем по тебе. Мама.

Не отвечая на сообщение, я бросила мобильный в коробку для украшений.

Я чувствовала себя усталой, обессилевшей, хотя спала десять часов. Только боли в спине удерживали меня от того, чтобы снова лечь на металлический пол. После работы в библиотеке я была на пределе – и психически, и физически. Вчерашний день и, прежде всего, присутствие Луки стоили мне всех моих сил. В панике и в то же время с облегчением вышла я из библиотеки, и через несколько минут меня стошнило за кустом, после того как нервные узлы в желудке наконец расслабились.

Мои страхи похожи на игру в русскую рулетку из-за навязчивой мысли о том, что любое мгновение может стать последним. Нервы напряжены до предела. И всегда тот, чей черед жать на спусковой крючок, мысленно умирает, чтобы мгновение спустя снова приветствовать жизнь, если выстрела не произошло. Постоянное чередование страха и облегчения требуют огромного напряжения. Надо устоять против искушения спустить курок шесть раз подряд, чтобы покончить с неопределенностью. Я не пыталась себя убить, хотя довольно часто об этом думала. Но это были неустойчивые мысли, которые, вероятно, когда-нибудь приходят в голову большинству тинейджеров.

Кто-то снова постучал в дверь фургона. Я посмотрела на себя и облегченно констатировала, что на мне не розовая пижама, уже маленькая для меня. Очевидно, я была слишком усталой, чтобы переодеться, поэтому сняла только джинсы. Я быстро надела лосины и открыла дверь машины.

Я не была удивлена, увидев Апрель, так как она единственная знала, что я живу в VW. На ней были темные джинсы и великоватая клетчатая рубашка. Одежда выглядела бы просто, если бы она не комбинировала ее с ожерельем и большими сережками, лишенными, на мой взгляд, простоты и естественности. Но они идеально подходили ей.

– Доброе утро, соня!

Я прищурила глаза от яркого утреннего света.

– Доброе утро!

– Позволишь мне войти? Я принесла завтрак. – Она показала бумажный пакет и два пластиковых стаканчика в картонном держателе. Я почувствовала аромат свежесваренного кофе.

– Завтрак. Волшебное слово. – Я посторонилась, чтобы она могла зайти в машину.

Мы сели на спальный мешок, и Апрель дала мне один из стаканчиков.

– Спасибо, это было не обязательно.

– Самые прекрасные сюрпризы те, которые не были обязательными. – Апрель улыбнулась и достала из пакета два шоколадных маффина. Одного взгляда было достаточно, чтобы у меня потекли слюнки и мой желудок издал урчащий звук. Я не могла вспомнить, когда в последний раз ела маффин. Они относились к разряду роскоши, которую я не могла позволить себе, с тех пор как ушла из дома.

– Спасибо! – повторила я и пригубила кофе. – Как прошел твой первый день?

– Утомительно. – Апрель вздохнула. – Я считала достаточно тяжкими вводные курсы, но лекции стали кошмаром. Уже через десять минут я поняла, что к профессору надо прислушиваться. Он все время говорил с доской и неразборчивым почерком что-то писал на ней. Аарон, один из моих сокурсников, после половины лекции спросил, не лучше ли в будущем работать с ноутбуком и проектором. Профессор Штрок чуть не выгнал его за это с курса.

– Звучит мило, – пробормотала я.

– Да. – Апрель закатила глаза. – А как прошел день у тебя?

Я растерянно подумала, как следует ответить. Лекции мне понравились, сокурсники были милые и не трогали меня, за исключением Гэвина. Несмотря на первоначальные трудности, я контролировала свой страх и во второй половине дня работала бок о бок с Лукой.

– Хорошо.

– Хорошо? – Ее брови высоко поднялись. – И это все?

– Очень хорошо, – поправилась я. – Социальные науки становятся детской игрой, по психологии мы должны прочесть миллион книг, а научное письмо без ноутбука превращается в сложную задачу, но не ту, с которой нельзя справиться.

– Ты можешь брать мой ноутбук, когда он мне не нужен. – Апрель отломила кусочек маффина и положила в рот.

– В этом нет необходимости. Для чего библиотека?

– Чтобы заниматься любовью между стеллажами? – Апрель пошевелила бровями, и на мгновение я подумала, что она намекает на Луку, но вспомнила, что даже не рассказывала ей о нем.

Я кашлянула и быстро сменила тему.

– Кстати, я познакомилась с твоим братом.

Она ухмыльнулась:

– Я знаю.

Кажется, он не рассказал ей о моем тягостном молчании. Я спросила себя, сядет ли он сегодня на лекции снова за мной? Я надеялась на это. В нем было что-то, что сдерживало мой страх. Страх все еще был здесь, но при Гэвине я чувствовала его менее интенсивно, и мне очень хотелось узнать причину.

– Если быть честной, этот завтрак от него, – сказала Апрель и облизала шоколад с пальца. – Он считает, что ты выглядела вчера немного усталой и это могло бы тебе помочь. Он сунул мне в руку десять долларов и велел купить нам что-нибудь поесть.

Представляя, что Гэвин беспокоится обо мне, я ощутила жар и почувствовала, что лицо краснеет. Мне оставалось лишь надеяться, что Апрель не заметила этого в приглушенном свете фургона. Я была озадачена своей реакцией. Мне было неприятно, что Гэвин видит меня насквозь? Или я рада, что он думает обо мне?

– Это очень мило с его стороны.

– Да, – фыркнула Апрель и закатила глаза. – Я вчера с радостью придушила бы его, когда он согнал меня с дивана. Но потом он пришел с этим предложением, и я не могла больше сердиться. Он, наверное, самый заботливый эгоист в мире. А кроме того, в выходные он не здесь. – Апрель произнесла последнее предложение очень медленно и при этом ожидающе посмотрела на меня.

Я нахмурила лоб:

– То есть?

– Я наконец могу спокойно посмотреть сериал, а ты не должна спать в машине, так как диван свободен с вечера пятницы до второй половины дня воскресенья.

– А где будет твой брат? – спросила я уклончиво.

– Наш папа заберет его, чтобы отремонтировать дома крышу. Мачеха забронировала велнес-уикенд, и я не хочу мешать задушевному общению отца с сыном, поэтому останусь здесь. Ты ведь придешь?

– Я не знаю, – медленно ответила я.

– Пожалуйста! – Апрель простодушно смотрела на меня. – Я не хочу сидеть одна! А кроме того, кто-то должен удержать меня, когда я покушусь на пятую упаковку чипсов.

Я понимала, что одиночество и чипсы лишь предлог, чтобы выманить меня из фургона, но я не могла обижаться за это на Апрель. Вероятно, я поступила бы на ее месте точно так же. И если Гэвина не будет, у меня не было никаких причин отказываться от ее предложения.

– Хорошо, но только если согласен твой брат.

– Конечно он согласен. – Апрель улыбнулась мне и отправила в рот остаток маффина.

Я улыбнулась в ответ и признала, что рада проводить больше времени с Апрель. Без моей лучшей подруги Меган, которую я вынуждена была оставить в Мэне, в Неваде мне было довольно одиноко. Мне недоставало общения, и перспектива поспать две ночи на диване, а не в VW, тоже была довольно заманчивой.

Пока я доедала маффин, Апрель подробно рассказала мне о сериале, который она смотрит, а я ей – об изготовлении украшений. Как оказалось, в свободное время Апрель любила бывать в Интернете на сайте Etsy и знала мой магазин, поэтому она поддалась на уговоры помочь мне на выходных с заказами.

Мой второй день в университете был менее напряженным – прежде всего из-за того, что не надо было работать в книгохранилище и, соответственно, видеть Луку.

На психологии Гэвин сидел через несколько рядов позади меня. Он кивнул мне, но не заговорил со мной. Одно мгновение я думала подойти к нему и поблагодарить за завтрак, но отмела эту мысль так же быстро, как она пришла. После семинара о научном письме я пошла к своему фургону, держа в руке сэндвич с сыром из автомата. Я ела и листала книгу из списка профессора Эриксена, которую взяла на перерыве в библиотеке. Я понимала далеко не все и ничего не могла подчеркнуть в библиотечной книге. Вместо этого я наклеивала стикеры на места, которые позже хотела найти в Интернете.

Вечером я работала над украшением и наслаждалась одиночеством, когда звонок мобильного телефона оторвал меня от мыслей. Я отложила в сторону цепочку, надеясь всей душой, что это не мама. Я вытащила телефон, лежавший под одеялом, и облегченно вздохнула, увидев на дисплее имя Меган. С радостью, но и угрызением совести, я ответила:

– Привет!

Меня приветствовало молчание, за ним последовала эйфория:

– Ты жива! Я уж думала подавать заявление о пропаже.

Для девушки голос Меган был необычно низким, но одновременно чувственным. Я очень любила слушать, как она говорит. В иные ночи, когда я не могла заснуть, так как меня не отпускал страх, я звонила Меган. Она рассказывала мне тогда в мельчайших деталях о своем дне или творчестве, а иногда просто читала что-нибудь вслух. Звук ее голоса действовал на меня успокаивающе, и мы не раз шутили, что ее предназначение – записывать аудиокниги.

– Извини, что не позвонила тебе. – Я вытянулась на спальном мешке. – В Мэне все в порядке? Или Нью-Йорке? Или где бы ты ни была…

Меган засмеялась.

– В Мэне. Да, здесь все по-прежнему, кроме того, что в «Волмарте» изменили порядок на полках. Очень интересно. Ах да, я покрасила волосы в бирюзовый цвет.

– Сексуально. – Я засмеялась, меня мало удивила эта новость. С тех пор как нам исполнилось по пятнадцать, Меган регулярно красила волосы во все цвета радуги. Ежемесячно чередовала она зеленый, синий, красный и разные их оттенки, иногда переходя на белый, серый и черный. И любой цвет был ей к лицу.

– Я уже послала тебе фотографию по электронной почте, – сказала Меган.

– Я посмотрю завтра.

– Напиши мне, как тебе она.

– Несомненно, замечательная, – ответила я и добавила: – Как всегда.

Меган наполовину довольно, наполовину пренебрежительно фыркнула.

– Надеюсь, ведь такой цвет волос у меня будет целых несколько недель. А теперь расскажи мне о Мелвью. Как прошел твой первый день в университете?

– Он был богат событиями.

– Хорошими или плохими?

Я натянула на себя старое лоскутное одеяло. Дни в Неваде в это время года теплые, но ночи бывают холодными, а без тепла машина быстро охлаждается.

– Я не знаю, наверное, и теми и другими. – Я рассказала ей о Гэвине и о доверии, которое чувствую по отношению к нему. Я не хотела заходить далеко и утверждать, что могу относиться к нему без страха или сомнения, но в нем было что-то… уменьшающее мое беспокойство. Это было как со старым господином в библиотеке или нашим почтальоном в Мэне. Они не будили во мне такой паники, как Лука или другие мужчины. Мое тело инстинктивно понимало, что я могу им доверять. То же самое можно сказать и по отношению к Гэвину.

– Это звучит фантастично, – сказала Меган после паузы. Она была единственным человеком, кроме женщины-психолога в школе, кто знал о моем страхе и его масштабе, хотя она не знала, что послужило спусковым механизмом для него.

– Правда? – спросила я неуверенно, так как не считала это фантастичным. Согласна, с Гэвином был довольно приемлемый разговор (я представила Луку), но достаточно ли этого, чтобы назвать встречу «фантастичной»?

– Правда, – подтвердила Меган. – Этот Гэвин, наверное, милый, и Апрель тоже. Я так рада, что ты нашла людей, с которыми тебе хорошо. – Ей не требовалось произносить много слов, я могла бы мысленно добавить недостающие по ее интонации. – Я очень беспокоилась.

– Возможно… я даже немного рада тому, что завтра снова увижу Гэвина, – призналась я.

Она радостно вскрикнула:

– Это так увлекательно! Я хочу увидеть фото. Опиши мне его.

– Ну… – Я кашлянула. – У него довольно длинные черные волосы, но он все время в шапке и я не могла увидеть много. И он постоянно носит рубашки с анимационными принтами. Кожа довольно смуглая с красноватым оттенком. Возможно, его семья родом из Мексики.

Меган издала сладострастный звук.

– Звучит сексуально.

– Да. – Я нервно засмеялась. – Но лучшее в нем – его глаза. Они такие светло-синие, словно небо в ясный день. – Такие непохожие на пару серых глаз, которые я тоже не могла забыть. Но я не хотела сейчас думать о Луке и портить себе настроение.

– Я рада, что у тебя все очень хорошо, – сказала Меган, и мне хотелось обнять ее в этот момент. – Было бы великолепно, если бы у тебя все получилось с Гэвином. Ты пригласишь его на свидание?

Я порывисто покачала головой:

– Слишком рано. Мы знаем друг друга два дня. – Причем слово знаем, наверное, было преувеличенной формулировкой для того, что связывало Гэвина и меня. Почти все, что я знала о нем, мне рассказала Апрель. – Кроме того, разве было бы не странно, если бы я его пригласила?

– Почему? Человек сам себе хозяин. Эмансипация, бэби!

– Возможно, позже, – ответила я и попыталась представить, как бы это было – обратиться к Гэвину, пригласить на свидание, быть вдвоем, целовать его. Я хотела знать, каково это, быть с мужчиной. Иногда я мечтала об этом, и в мечтах я была смелой.

Коллективная работа наверняка была изобретением дьявола, иначе я не могу объяснить существование этого вида пытки. Едва я заняла в среду свое место на лекции мистера Эриксена, он объявил, что разделил нас на команды, которые должны сообща приготовить доклады на следующую неделю. Он разбил нас на группы по четыре-пять студентов, и через некоторое время я вместе с Аннабель, Гэвином и Коннором сидела за столом в библиотеке и пыталась не дать панике одолеть меня.

Я не боюсь.

Страх не настоящий.

Когда Коннор встретил мой взгляд, я заставила себя оставаться спокойной. Если оценивать трезво, Коннор не был мужчиной, внушающим страх. Он был высоким, но узкоплечим и носил очки с оправой, из которой уже вырос. Однако у меня было чувство, что я задыхаюсь в его присутствии. Почему мы сами не могли выбрать группу?

– Эриксен совсем замучил, – сказала Аннабель и откинулась на стуле, скрестив на груди руки. Я захватила место рядом с ней. Коннор и Гэвин сидели напротив нас. – Он, по-видимому, считает, что его курс единственный в университете. Мне больше нечем заняться, кроме как прочитать для его семинара десять разных книг о развитии личности, сделать доклад и готовиться к письменному экзамену, на котором я, вероятно, провалюсь.

Мысленно я соглашалась с Аннабель. Дело не в том, что мне не хватало времени или я думала, что не справлюсь с курсом. Учеба давалась мне легко, и большую часть материала я быстро усваивала, но с экзаменами у меня всегда были проблемы. Окруженная другими – мужского пола – учениками, а теперь студентами, я просто не могла сконцентрироваться. Их присутствие было как постоянный стук молотков в моем затылке и требовало слишком много внимания, которое я уже не могла сфокусировать на письменных экзаменах, докладах и тому подобном.

– С таким настроем ты провалишься в любом случае, – пробормотал Коннор за своим ноутбуком. Тот имел многочисленные вмятины и царапины, его лучшие дни явно были позади.

– Я живу не одной учебой.

– Эриксен этого не поймет, – включился в разговор Гэвин. Он снял шапку, которую, несмотря на тепло, носил весь день, и провел рукой по темным волосам. Я следовала взглядом за движением его пальцев. – У меня есть доклад, который я сделал два года назад. Мы можем использовать его. Один из нас может изменить структуру и немного дополнить содержание, тогда Эриксен, наверное, не заметит.

Коннор поднял заинтересованный взгляд от ноутбука:

– Ты уже посещал курс?

Гэвин кивнул.

– На каком ты семестре? – спросила Аннабель и наклонилась над столом, а я все еще смотрела на его темные волосы. Они были заплетены в тонкие косички, на концах которых висели маленькие бусинки. При движении они тихо звенели, как музыкальная подвеска.

– На пятом.

– А что ты делаешь на вводном курсе по психологии?

– Освежаю знания.

– Ботаник, – съязвила Аннабель. По отношению к Коннору это слово, пожалуй, было бы обидным, но обращенное к Гэвину оно казалось ласковым прозвищем. Я позавидовала Аннабель, тому, как легко она флиртует с Гэвином. Даже если я оттаиваю рядом с ним, пройдет время, прежде чем я смогу беззаботно болтать с ним.

Аннабель и Гэвин говорили об учебе, а Коннор был слишком занят ноутбуком, чтобы обращать внимание на меня. Я тихо сидела, и беспокойный трепет в груди медленно угасал. Я вытащила мобильный из кармана брюк и открыла СМС-сообщение, отправленное мамой накануне вечером.

Я не ответила на это сообщение, как и на предыдущее. Я хотела, чтобы она наконец прекратила звонить и писать. С каждым ласковым сообщением, которое она мне писала, росла моя злоба к ней. Как может она скучать по мне? Как может беспокоиться? Как она может говорить мне, что я должна заботиться о себе, если она в течение многих лет не замечала, что происходит в стенах ее собственного дома? Я любила свою маму. Она и Нора значили для меня все, но в последние месяцы перед отъездом в Неваду я едва могла выдержать ее присутствие. Каждый раз, когда она меня обнимала или говорила со мной, я надеялась, что она что-нибудь заметит, что-то скажет, так как я это сделать не могла. Я особенно ждала этого от своей мамы. Однако она оставалась безмолвной, закрывая глаза на действительность.

– Сага? С тобой все хорошо?

Я резко подняла голову:

– Что?

– Я спросила, в порядке ли ты, – повторила Аннабель. Она повернулась ко мне и смотрела на меня с обеспокоенным выражением лица.

Я перевела взгляд на Гэвина, который склонился над ноутбуком Коннора и что-то ему объяснял. Я смущенно прищурилась и снова посмотрела на Аннабель.

– Все в порядке. Я задумалась. Вы во всем разобрались?

Лукавая улыбка появилась на ее губах, и она помахала листком бумаги, зажатым между пальцев. На нем был номер. Телефонный номер Гэвина, как я предположила. Собственно, я имела в виду проект, но не стала говорить об этом Аннабель.

– У тебя есть друг? – спросила она и засунула лист бумаги в карман брюк.

Я натянуто улыбнулась:

– Нет.

– Добровольное соло?

– В некоторой степени. – Я нагнулась и снова спрятала телефон в карман, чтобы уклониться от вопросительного выражения лица Аннабель. Она хотела услышать больше. Детали, в которые я не могу ее посвятить.

– У меня тоже так, – сказала она после паузы, опершись локтями на стол. – Мой друг и я были два года вместе в старших классах, но он непременно хотел попасть в Нью-йоркский университет.

– А ты нет?

Она наморщила нос:

– Не поступила.

– Я тоже, – ответила я. Из-за Меган, которая проводила много времени в «Большом Яблоке», я подала заявку на поступление в университет, хотя на самом деле никогда не имела намерения учиться в Нью-Йорке. Лишь Вермонт и Нью-Гэмпшир отделяли бы меня от Мэна – всего шесть часов езды на автомобиле. Этого недостаточно для того, чтобы покончить с прошлым.

– Куда еще ты подавала заявку?

Я как раз хотела ответить и перечислить Аннабель университеты, когда меня прервал знакомый голос:

– Привет!

Лука.

Я посмотрела через плечо, и у меня инстинктивно замерло дыхание. Мне следовало быть готовой к этому, в конце концов, во время нашей работы в понедельник я ни на секунду не выпускала его из виду. Мне должны были быть знакомы его телосложение, татуировки и губы, которые, казалось, всегда растянуты в ухмылке.

Однако я встретила его рост, черные татуировки и двусмысленную улыбку совершенно неподготовленной. Мне снова сдавило грудь, от чего я незадолго до этого смогла избавиться. Я сжала в кулаки нервно зудевшие пальцы и тяжело сглотнула. Чего он хочет от меня?

– Привет! – неожиданно для меня Гэвин поздоровался с Лукой.

Я нахмурилась. Они знакомы?

Лука взял стул из-за соседнего стола и придвинул его к нашему. Он сел на стул верхом, опершись руками на спинку. Лука осмотрелся в нашем кругу и насторожился, встретив мой взгляд.

– О, привет, Сага. Я тебя не заметил.

– Привет! – ответила я, задыхаясь, и заставила себя улыбнуться. Кто-то другой, возможно, обиделся бы замечанию такого рода, я, напротив, почувствовала лишь облегчение оттого, что он здесь не из-за меня.

– Лука, это Аннабель и Коннор, – представил Гэвин других.

Коннор кивнул Луке, и мне показалось, что его щеки слегка покраснели, но, возможно, это была лишь световая иллюзия.

Аннабель подала Луке руку и подарила такую же двусмысленную улыбку, какой прежде одарила Гэвина.

– Рада познакомиться с тобой.

– Взаимно, – ответил Лука.

– Где вы познакомились?

– Гэвин и я приехали из одного города, – ответил Лука. – А с Сагой мы вместе работаем. – Он посмотрел на меня, и знающая улыбка появилась на его губах.

Я почувствовала неприятный холодок под ложечкой. Он смеется надо мной? Мог он узнать о моем недомогании по глазам?

Аннабель, кажется, ничего не заметила.

– Где вы работаете?

– Здесь. – Лука кивнул в направлении лестницы, ведущей в подвал. – Мы каталогизируем старые фонды в книгохранилище. Пожертвования, подарки и так далее.

– Звучит интересно.

– Безусловно, – ответил Лука.

Гэвин пренебрежительно фыркнул, за что Лука ударил его под столом по голени. Гэвин наигранно драматически поморщился.

– Дурак, – пробормотал Лука и засмеялся. Хриплый гортанный смех, от которого мои руки покрылись мурашками. Я мечтала, чтобы он встал наконец и ушел. Разве не достаточно, что я вынуждена буду провести с ним вторую половину дня?

– Тебе больше нечем заняться, кроме как отрывать нас от работы? – спросил Гэвин.

– Неа. У меня окно. – Лука демонстративно оперся подбородком на руки. – Не похожи вы на тех, кто пашет не разгибая спины.

– Внешность обманчива.

– Правда? И над чем вы работаете?

– Над докладом для Эриксена.

– Ага. – Лука высоко поднял брови. – Вы, конечно, приготовите совершенно новую тему и ни в коем случае не будете использовать твои старые материалы, я прав?

– Конечно. – Гэвин хмуро и обиженно посмотрел на Луку. – А ты что думал? Я бы никогда не лишил своих однокурсников их учебного опыта.

– Ясно. – Лука закатил глаза. По выражению его лица было понятно, что он готов сделать следующий едкий комментарий. Но он передумал и продолжил более серьезно: – Как дела Капитана?

В глазах Гэвина появилась озабоченность.

– Идет на поправку. Заставить его принимать лекарства стоит мне каждый раз больших нервов. Я приготовил ему сегодня утром куриную грудку с морковью.

Я насторожилась. Апрель уже упоминала при мне это имя? Я не могла вспомнить, но речь, должно быть, шла о домашнем животном.

– Рад это слышать.

Гэвин кивнул, его взгляд выражал заботу с оттенком облегчения.

– Завтра я должен снова быть с ним у врача. Если проблема с его желудком продолжится и ему потребуется еще больше таблеток, я скоро буду питаться собачьим кормом.

– Если тебе нужны деньги, дай мне знать, – без промедления ответил Лука.

То, что Лука так естественно и безоговорочно предложил другу помощь, возвысило его в моих глазах. И я даже почувствовала себя более расслабленно в его присутствии. Он, по-видимому, действительно сел за наш стол лишь затем, чтобы поговорить с Гэвином – без всяких задних мыслей по отношению ко мне.

Гэвин улыбнулся:

– Спасибо, Человек.

– В любое время.

– Капитан твоя собака? – вмешалась в разговор Аннабель.

– Да, на самом деле его зовут Джек.

– Но Капитан круче, – заметил Лука.

Гэвин поморщил нос:

– Это не его имя.

– Ты мог бы его поменять.

– Его уже звали Джеком, когда я забрал его из приюта для животных, и он отзывается на это имя. Я же не называю тебя Леголас, хотя это звучит круче, чем Лука.

Лука фыркнул:

– Ладно, Фродо.

Гэвин бросил на него угрюмый взгляд:

– Фродо? Лучше забери это слово обратно, если хочешь навестить сегодня Джека.

Лука обезоруженно поднял руки:

– Я ничего не говорил.

Я усмехнулась. Нельзя было не заметить, как хорошо относились они к собаке и друг к другу. Я сразу почувствовала необходимость позвонить Меган. Вчерашний разговор по телефону был слишком короткий. Я скучала по лучшей подруге, и хотя Апрель была замечательной, она не могла заполнить пустоту, которая осталась после расставания с Меган. Кроме того, мы с Апрель еще плохо знали друг друга.

– Мне пора идти, – сказал Лука и снова подвинул свой стул к другому столу. – Я приглашен на обед. – То, как он подчеркнул слово «обед», допускало лишь одно предположение: речь шла не о приеме пищи. – Я приду сегодня вечером около восьми. – Гэвин кивнул, и они столкнули кулаки в дружеском жесте. – Было приятно познакомиться, – сказал он Аннабель и Коннору. – До скорой встречи, Сага.

– До встречи, – ответила я с напряженной улыбкой. Жду не дождусь.

Этот день явно против меня, иначе не могло быть. Вероятно, первые два дня в университете Мелвью прошли слишком хорошо, и моя карма хотела отомстить за это. Сначала работа в группе с Гэвином и Коннором, потом Лука, подошедший к нашему столу, а после на одном из других моих курсов я должна была читать вслух отрывок из старой семинарской работы. Едва я покинула здание, рядом споткнулся студент с горой книг в руках и толкнул меня в спину. А когда я стала у автомата с едой, за мной заняли очередь три типа. Руки так дрожали, что мне было тяжело нажать комбинацию кнопок для получения сэндвича с индейкой. Поэтому мои нервы были напряжены до предела, когда я наконец смогла скрыться в книгохранилище.

Я наслаждалась минутами одиночества в спокойном подвальном помещении, но они закончились. Я услышала шаги Луки. Дверь открылась, и моему приятному одиночеству пришел конец.

– Вот мы и встретились снова, – приветствовал меня Лука, находясь в прекрасном настроении. По-видимому, его «обед» прошел хорошо.

– Привет, – прохрипела я, стараясь глубоким вдохом победить нервозность. Лука и я встречались три раза, каких-либо признаков враждебности по отношению ко мне с его стороны за это время не проявилось. Почему это должно измениться?

Я прищурилась и попыталась сконцентрироваться на работе. Компьютер приглашал меня ввести год издания книги. Но я не могла совсем не следить за Лукой.

Он поставил свой рюкзак рядом со стеллажом и вытащил новый ящик, который понес к шкафу с каталожными карточками. Вытащил первую книгу и через десять секунд нашел нужную карточку. Он продолжал в том же темпе, не обращая внимания на меня.

Как и в понедельник, мы работали молча. Лишь иногда Лука кашлял: видимо, у него была аллергия на пыль. Я поискала в сумке леденец, который могла бы ему предложить, но не нашла.

Через полчаса мы поменялись местами. Он вводил данные, а я снова злилась на плохую сортировку в шкафах. Как Лука так быстро находил карточки? На компьютере ему тоже требовалось вдвое меньше времени, чем мне, и вскоре мы стояли рядом перед выдвижными ящиками картотеки. Лука быстро скользил пальцами по карточкам и сразу находил нужную, и его стопка росла каждые десять секунд.

– Ты неправильно ищешь.

– Что? – Слово вылетело быстрее, чем я успела подумать.

Он показал на книгу в моих руках:

– То, что ты ищешь, находится не под буквой «Т».

Лука подвинул ногой ящик, стоявший между нами, и наклонился в моем направлении. Я отступила на шаг назад и, когда он изучал каталожные карточки на моей стороне, не спускала с него глаз. Он сжал губы и сосредоточенно нахмурил лоб. Его щеки были гладко выбриты, а челюсть описывала элегантную дугу. Лука был просто до смешного привлекательный, это я увидела даже сквозь расплывчатый туман своего страха. Ни один мужчина вне глянца не должен так выглядеть. Со своим ростом и фигурой Лука хорошо вписался бы в концепцию такого журнала.

– Вот, – сказал он и протянул мне карточку.

Я внимательно посмотрела на карточку, не взяв ее. Вместо этого я положила на шкаф книгу. Лука понял. Он взял ее и положил на свою стопку, которая уже превосходила мою. Как он это делал?

– Книги не всегда сортировали по фамилии автора, – сказал Лука, как будто прочел мои мысли.

– Как же тогда быть?

– Штрассе тебе не говорил этого?

Я покачала головой, и Лука начал мне объяснять, что делать с монографиями, манифестами, литературой, написанной в соавторстве, и другими форматами, о которых я еще никогда не слышала. Он серьезно говорил о каталогизации, которая давалась мне с трудом, пока я не выслушала его. Теперь я поняла, почему думала, что карточки были неправильно рассортированы. На самом деле мистер Штрассе просто забыл объяснить мне важнейшую часть работы.

– Поняла? – спросил Лука.

Я кивнула. У меня голова шла кругом. При всех правилах и положениях этой библиотеки мне повезло, что я смогла обработать четыре ящика. Но я сделала бы намного больше, если бы мне была ясна система.

– Хорошо, – ответил Лука. Он наклонился над своим ящиком, и я подумала, что его доклад окончен; однако он вытащил книгу и протянул ее мне. – Итак, где ты найдешь карточку для нее?

Я уставилась на него – ждала, что он переведет свой вопрос в шутку. Но, по-видимому, он был серьезен. Лука помахал книгой у меня перед носом. Я должна доказать ему, что поняла.

Я перевела взгляд с его лица на руку и книгу с одноцветной обложкой. Прочла название и фамилии на обложке и повернулась к шкафу.

– Возможно, тебе стоит заглянуть и в книгу, – заметил Лука.

Я колебалась и оценивала дистанцию между нашими руками. Не опасно ли взять книгу? Непохоже, что Лука скрывал какие-то намерения. Если бы он хотел что-то мне сделать, то уже давно мог бы.

Пока мужество не покинуло меня, я молниеносно выхватила книгу из его пальцев. Затем я пролистала страницы, не вполне понимая, на что я должна обратить внимание, но сплоховать перед Лукой не хотела – хватит уже. Шаг за шагом вспомнила я все пункты, которые он мне назвал, и, после того как решила, что знаю, где могу найти карточку, принялась за поиск.

Лука наблюдал за мной, скрестив руки на груди. По тонкой улыбке на его губах я сделала вывод, что я на правильном пути. На мгновение я стала так горда собой, что забыла все свои предубеждения против Луки и просто заканчивала работу. Вскоре я держала в руке нужную карточку.

Лука довольно кивнул:

– Совсем не трудно, верно?

– Если знаешь, как это работает, – ответила я и крепко ухватилась за ручку выдвижного ящика, чтобы по привычке не отступить перед Лукой.

– Я не могу поверить, что Штрассе забыл все это мне объяснить.

– Он немного рассеянный. – Лука пожал плечами. – Но теперь ты знаешь, как это работает. Если не найдешь карточку, просто дай мне знать.

– Спасибо, – ответила я и достала следующую книгу из ящика.

Мне было любопытно, откуда он так много знает об организации библиотеки, но я не решилась озвучить этот вопрос. Мне удалось принять его помощь и обменяться с ним несколькими словами, но я еще не была готова вести полноценную беседу.