Не разбивай мое сердце

Кейт

— Я облажалась, — сказала я в телефон, лежа на полу ванной.

— Ну, привет и тебе тоже, — возразила моя приемная сестра Анита. — Почему я слышу эхо?

— Я в ванной...

— Я, правда, не хочу говорить с тобой, пока ты справляешь нужду.

— Я не справляю нужду. Я так сильно облажалась, — мой голос перехватило на последних словах, и я не смогла сдержать рыдание. Я так устала, и казалось, что все мое тело болело из-за бесконечной рвоты. Не могла ничего удержать в желудке. — Почему я не могу ничего удержать в желудке?

— Дерьмо, Кэти! Что происходит? Ты в порядке? — спросила она нервно.

— Я беременна, — прошептала я, как будто произнося эти слова тихо можно смягчить ответ.

— Ты не сделала укол? Какого хрена, Кейт? Ты не можешь пропускать уколы!

— Я не пропускала. Клянусь. Я сделала все, как и должна была. Не знаю, что произошло!

— Я чертовски надеюсь, что ты знаешь, что произошло, — сказала она сухо.

— Есть кое-что похуже, — простонала, снова положив голову на полотенце подо мной. — Намного хуже.

— Парень был уродцем?

— Хуже.

— Жиголо?

— Хуже.

— Ох, бд*дь, Кейт, — прошептала она после мгновения полной тишины. — Ты не могла.

— Мы напились. И это было ошибкой.

— Это оправдание перестало работать, когда тебе исполнилось девятнадцать. И оно точно не работает, когда тебе почти тридцать.

— Знаю. Я такая идиотка. О чем только думала?

— Шейн знает?

Свет в ванной был выключен, но солнце сияло через небольшое окошко в моей душевой, и я закрыла глаза. Дерьмо, даже глаза болели.

— Да, я рассказала ему этим утром.

— Что он сказал?

— Почти ничего.

— Почти ничего?

— Спросил, уверена ли я, что это его ребенок.

— Мудак! — закричала она, усиливая боль в моей голове. — Надеюсь, ты поставила его на место.

— Нет, я просто ушла.

— Что? Почему? Не позволяй ему унижать тебя, Кэтрин. Ты терпела гораздо больше дерьма от него, чем должна была за последние годы.

— Нет, я понимаю. Просто... — снова плачу, чувствуя себя более жалкой, чем когда-либо была в своей жизни. — Я так устала, Ани. Так чертовски устала, и меня продолжает тошнить. И Келлер был засранцем этим утром. Он ударил меня. Затем Шейн пришел домой и повел себя как полный мудак по этому поводу. Я просто больше не могла терпеть и ушла, когда Келлер уснул, и, вероятно, он проснулся, все еще думая, что я злюсь на него.

— Оу, помедленней, милая, — сказала она успокаивающе. — Давай обсудим все постепенно. Тебя тошнит?

— Очень сильно, — прохрипела я, мой желудок снова начал сжиматься. — Боже, Ани. Я несколько дней не могу ничего удержать в желудке.

— Сколько дней?

— Я думаю, три. Боже, будто целая вечность.

— Должно быть, ты обезвожена, Кейт. Тебе нужно к врачу.

— Мне назначено на послезавтра.

— Нет, тебе нужно пойти сейчас.

— Я слишком истощена. Даже не могу подняться с пола ванной.

Я услышала, как она зашуршала чем-то, затем ее голос прозвучал более отчетливо.

— Я перезвоню тебе, сис, хорошо?

— Да, — ответила устало. — Я буду здесь.

— Я перезвоню тебе.

— Хорошо.

Я отключила вызов, когда мой желудок снова взбунтовался, и даже не пыталась встать на колени, чтобы добраться до унитаза. В любом случае в моем желудке ничего не было.

Но когда все закончилось, я была потная, а мой пресс болел, но это не остановило меня от того, чтобы уснуть, свернувшись калачиком на полу.

— Кэти? — я услышала крик Шейна, который вытащил меня из самого крепкого сна за последние дни. — Кейт!

Прежде чем я смогла ответить, его тело оказалось в дверном проеме моей ванной.

— Извини, должно быть, я не услышала, как ты вошел, — сказала бессмысленно, когда он внезапно остановился. — Я не особо хочу компании сейчас.

— Кэти, — сказал он мягко, делая шаг ко мне.

— Не надо. Я просто... не надо. Я ужасно пахну и вся потная... дай мне пару минут, хорошо? — спросила устало, пытаясь подняться на колени.

— Не двигайся, детка, — ответил он нежно, когда вошел в ванную. — Давай поднимем тебя.

У меня перехватило дыхание, но я смогла сказать:

— Где дети?

— Я забрал Сейдж и ненадолго отвел к соседям.

— Ох, дерьмо! — попыталась подняться на ноги, но голова закружилась, и я снова начала плакать. — Я должна была забрать ее из школы. О, боже мой, она, наверное, рассержена.

— Эй, — сказал он мягко. — Перестань. Я говорил с Анитой, и она сказала, что тебе плохо. Я забрал Сейдж вовремя. С ней все хорошо.

— Боже, мне жаль. Я уснула.

— Я вижу. Тебе не о чем сожалеть.

Он наклонился поднять меня, и я попыталась отодвинуться.

— Пожалуйста, не надо, Шейн, — я шмыгнула носом. — Я воняю. Мне нужно в душ.

Он уставился на меня, долгое время не отвечая, прежде чем потянулся над моим телом и отодвинул шторку душевой.

— Что ты делаешь?

— Ты хочешь помыться, верно? — спросил он и включил воду. — Так давай помоем тебя.

В шоке я наблюдала, как он снова задернул шторку и начал снимать футболку через голову, также сбрасывая шлепки. Дальше он спустил свои шорты цвета хаки и боксеры, оставаясь полностью голым.

— Что, ради всего святого, ты делаешь? — спросила я, когда снова обрела дар речи.

— Давай поднимем тебя.

— Ты выжил из своего гребаного ума?

— Если ты не перестанешь смотреть на мой член, он воспрянет духом и поздоровается, — предупредил Шейн.

— В первую очередь, именно он стал причиной всего происходящего.

— Верно. Я не собираюсь трахнуть тебя у стены. Тебе плохо и нужно в больницу. Поэтому, либо ты позволяешь мне помочь тебе в душе, либо я повезу тебя такой: воняющей, как бомжиха.

— Я уверена, что любое эго, что у меня было, когда я переспала с тобой, сейчас съежилось и умерло.

— Хорошо, значит тебе все равно, если я увижу тебя голой.

— Поверь, мне пофиг, — ответила я устало, когда пыталась подняться с пола. — Я уже знаю, что ты не хочешь повторов, поэтому не переживаю, если ты увидишь что-то, что отобьет твой интерес.

— Я был мудаком.

— Не беспокойся, по крайней мере, секс был хорош, — ответила я, когда он стягивал мою футболку по моей воспаленной груди. — Осторожнее, — предупредила я.

— Я буду осторожен, — пообещал он, когда спустил мои леггинсы и нижнее белье по ногам.

— Я не должен был говорить тебе этого, — сказал Шейн искренне, держа мои руки, когда мы оказались в душе. — Я был в расстроенных чувствах тем утром...

— Ты думаешь, я нет? — спросила я, когда он переместил меня ближе к льющейся воде. — Боже, меня, блин, стошнило. Я должна была догадаться, что этот момент был каким-то предзнаменованием.

— Извини, Кэти, — сказал он, оборачивая мои руки вокруг своего тела, чтобы удержать меня и провести пальцами по моим волосам. — Я был таким придурком. Я знаю, что в этом нет твоей вины, но, бл*дь, я был взбешен.

— Ты знаешь, что я была пьяна, верно?

— Это не...

— Нет, это имеет значение, — спорила я, прежде чем он закончил предложение. Закрыла глаза, когда он втирал шампунь мне в голову. — Кажется, у тебя была какая-то иллюзия, что я воспользовалась тобой или что-то подобное. Это херня. Мы оба были пьяны, и если я все правильно помню, ты трахнул меня, пока я была прижата лицом к кровати.

— Иисус Христос, — прошипел он, затихнув, когда его член дернулся у моего живота.

— Не то чтобы я жаловалась тогда, — пробормотала я, из-за чего его руки напряглись в моих волосах. — Черт, мой желудок...

Я отпрыгнула от него и едва согнулась пополам, прежде чем меня вырвало.

— Извини, — выдыхала между наплывами тошноты. — Дерьмо. Я чертовски ненавижу...

— Шшш, — ответил он успокаивающе, обхватив меня под грудью и потирая спину другой. — Ты в порядке. Это пройдет.

— Боже, — простонала я, когда мой желудок снова начал сжиматься. — Почему ты все еще здесь?

— Давай помоем тебя.

— О, нет, я могу сделать это сама.

— Я не оставлю тебя одну.

— Ладно, — я быстро помыла самые важные части своего тела, отказываясь тратить энергию на что-нибудь еще, и через несколько минут была обернута в полотенце, а Шейн нес меня в спальню.

— Ты, правда, только что помог мне принять душ? — спросила я, опуская голову ему на плечо. — Какого черта это было?

Я уснула, прежде чем он ответил, и смутно чувствовала, что он одевает меня, когда погружалась глубже в сон. К тому моменту, когда я снова проснулась, Шейн опять нес меня.

— Ты — придурок, — сказала я, мое тело напряглось, когда поняла, где мы.

— Тебе нужно к доктору, — ответил он, проходя через комнату ожидания приемного отделения.

— У меня нет страховки, Шейн, и это просто утренняя тошнота.

— Рейчел никогда так не тошнило.

— Я не Рейчел.

— Тебе нужно провериться у врача.

— Когда именно ты получил право голоса в этом?

— Когда Анита позвонила мне и сказала, что тебе чертовски плохо, и ты лежишь на полу ванной.

— Она такая королева драмы.

— Именно тут я и нашел тебя.

— Ну и подумаешь, — пробубнила я, когда мы достигли передней двери.

— Я все еще не понимаю, почему ты здесь, — сказала я тихо, осторожно перекатываясь на больничной койке. Гребаная кровать была такая неудобная, и я знала, что мне будет еще больнее, когда вылезу из нее.

— Мы — друзья, — ответил он, что-то делая в своем телефоне.

Он едва посмотрел на меня с тех пор, как они привезли меня в эту маленькую комнату и приступили к процедурам, чтобы подтвердить мою беременность. Он уходил, пока врачи делали мне внутренний ультразвук, и промолчал, даже когда я поймала его взгляд на изображении, которое удачно оставила на столике рядом с единственным стулом в комнате. Он был беспокойным, почти нервным и, честно говоря, это усиливало мое напряжение при каждом маленьком движении.

— Мы не друзья, Шейн, — сказала я ему серьезно, из-за чего он вздернул голову в удивлении. — У нас есть общая история, до хрена ее, но мы не были друзьями долгое время.

— Я не могу оставить тебя одну.

— Со мной все будет хорошо, Шейн. Тебе нужно пойти к детям. Сейдж, наверное, уже расстроена сейчас.

— Я только что звонил ей. С ней все хорошо

— Ну, бьюсь об заклад, что Меган сходит с ума с таким количеством детей.

— Только что разговаривал и с ней. Она в порядке.

— Я не хочу тебя здесь, — наконец, сказала я, отводя взгляд от шока на его лице. — Я не уверена, что у тебя за мотивы, но давай будем честными в этом, хорошо?

— Я честен.

— Нет, ты испытываешь вину или что-то подобное. Но ты точно не честен.

— Ты ведешь себя, как сучка.

— Ах, а вот это честность, — ответила я сухо, прикрывая то, как его слова задели меня. — Я понимаю, что ты не хочешь быть здесь. Ты ерзаешь, вздыхаешь и смотришь на свои часы и, честно говоря, было бы легче наслаждаться этим великолепным лекарством от тошноты, если бы я не чувствовала, что удерживаю тебя здесь, когда ты этого не хочешь.

— Я хочу быть здесь, — упрямо спорил он.

— Почему? Почему ты хочешь быть здесь?

— Потому что тебе плохо, и ты беременна. Я не могу оставить тебя одну.

— Почему это твоя проблема? — я уставилась на него, молча умоляя признать ребенка на изображении рядом с его локтем.

— Полагаю, это не моя проблема, — наконец, сказал он, вставая со стула.

— Ты собираешься притворяться, что я сама забеременела? — спросила устало, смотря ему в лицо. — Даты на снимке с ультразвука, на который ты смотришь. Уверена, что сможешь сделать подсчет.

— У меня уже есть четверо детей, — сказал он хрипло, почесывая щетину. — С моей женой.

— Что это должно значить? — прошептала я, чувствуя, будто меня режут пополам.

— Слушай, у тебя было пару дней, чтобы осознать это, — огрызнулся он в ответ. — У меня были часы, и большую часть из них я провел, отдирая тебя от пола и отвозя в больницу.

— Прошу прощения за доставленные неудобства.

— Можешь ты на одну гребную секунду дать мне личного пространства? Бл*дь, Кейт, дай мне минуту осознать гребаное бедствие, которое стало с моей жизнью.

Я кивнула, затем медленно перекатилась, чтобы не смотреть ему в лицо.

— Верно, потому что для меня это легче, — ответила ровно, отказываясь на него смотреть. — Бери столько времени, сколько нужно.

Я ощущала его взгляд у себя на затылке долгое время, но стиснула зубы и контролировала свое дыхание, пока не услышала, как он открыл и закрыл дверь.

Затем разрыдалась.

Глупые гормоны беременной.

Они продержали меня еще пару часов, поставили капельницы, и отправили домой с рецептом лекарства против тошноты и витаминами для беременных.

Дерьмо. Для беременных. Это правда случилось. Я стану мамой. Или я уже мама? Я была чертовски уверена, что чувствовала, будто должна защищать маленькую мартышку, свернувшуюся в моем животе.

Я взяла чертовски дорогое такси до своей квартиры и поднялась по лестнице, благодаря Бога, что Шейн взял мою сумочку в больницу. Потеряв ключи миллионы раз, я, наконец, приобрела привычку держать запасные в бумажнике.

Зайдя внутрь, поняла, что-то не так. Потребовалась минута, чтобы почуять запах лимона. Какого черта?

Шейн вычистил ванную.

О, боже мой.

Я тяжело села на сверкающий унитаз и взяла себя в руки, пока слезы, которые подступали, не исчезли. Это было так мило с его стороны. Но я не могла позволить себе думать, что это было сделано из-за чего-то, кроме чувства вины. Вероятно, вина была причиной всему.

Я вытащила телефон из сумки и набрала его, но затем остановилась, когда увидела, что мне звонит мама. Дерьмо! Должно быть, Анита открыла свой большой рот.

— Привет, ма! — ответила я радостно, подползая к кровати и залезая на… Он постирал мое постельное белье?

— Привет, детка. Что делаешь?

— Ничего, просто сижу дома.

— О, да?

— Да.

Я была уверена, что она знала о моей беременности, но не собиралась спрашивать. Клянусь, они с тетей Элли в совершенстве овладели техникой: «ты догадываешься, что я знаю, но я буду ждать, пока ты не скажешь мне, и дам тебе столько времени, сколько потребуется». Они подловили множество детей на этой стратегии, пока я росла; детей, которых было невозможно понять, и у которых доверия было меньше, чем у антилопы, окруженной амурскими тиграми.

Да, мне нравились экзотические животные в детстве. Засудите меня.

Мои тетя и дядя очень рано обнаружили, что не могут иметь детей, и так как были замечательными людьми, немедленно решили, что хотят открыть свой дом и жизни приемным детям. Было нелегко. Черт, из первых рук я видела, как это нелегко, но они никогда не дрогнули в том, что были призваны делать, как сказала мне однажды тетя. С тех пор, как мне исполнилось два года, у меня начали появляться двоюродные братья и сестры: тихие, громкие, спокойные, злые. Не все жили с нами долго, на самом деле, это было большинство. Но было двое, кого мои тетя с дядей смогли усыновить: Генри и Тревор, и еще несколько, кто сохраняли отношения с ними даже после ухода. Шейн был одним из приемных детей, у кого, казалось, образовалась крепкая связь с семьей Элли и Майка Харрриса, хоть он и был одним из самых старших, кто когда-либо жил с ними.

Когда мне исполнилось пять, а Тревор остался с моими тетей и дядей, то у моих родителей случилось своего рода прозрение. Меньше чем через год, наша семья тоже начала брать детей, которые по тем или иным причинам нуждались в месте проживания. Поэтом впервые в жизни у меня появились братья и сестры. Множество их. Братья и сестры, с которыми я прощалась чаще, чем этого хотела. Затем, из ниоткуда, в разгар жары летних дней, приехала пара братьев, которых мои родители в конце концов усыновили, что означало: они со мной навсегда. Мои братья-близнецы — Алекс и Абрахам — оказались у нас, когда мне было восемь, а им десять, и после этого они больше не уходили. И, слава богу, потому что четыре года спустя моя доверчивая и великодушная натура заманила меня в ситуацию, которая могла обернуться очень плохо, если бы Брам и Алекс не выбрали именно этот момент, чтобы найти меня на улице с нашим новым братом.

После этого мои родители никогда не принимали детей старше меня и отказывались брать мальчиков. Они потеряли бдительность, и я не знаю, простят ли они себя за это когда-нибудь. Мои родители взяли последнего приемного ребенка, когда мне было семнадцать, и вот тогда я познакомилась с Анитой. Она не хотела быть удочеренной, хоть мои родители и могли это сделать законно, но также она и не ушла. Она оставалась с моими родителями последние два года старшей школы и переехала в квартиру над гаражом, чтобы после этого поступить в колледж.

С таким количеством детей и проблем, мои тетя с мамой стали настоящими следователями, навыкам которых позавидовали бы в ЦРУ. Они видели и слышали все, и ничто не могло противостоять им, когда они на чем-то сосредотачивались. К сожалению, это означало, что я рассказывала маме все, что она хотела знать.

— Что-нибудь новенькое случилось?

— Она, на хрен, рассказала тебе! — закричала я, ударяя по кровати, из-за чего свежий аромат «Тайда» поднялся вокруг меня. Шейн постирал мое постельное белье!

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Я беременна, — ответила я, ворча.

— Что? — спросила она с притворным удивлением.

— Я убью Аниту.

— Нет, не убьешь. Она беспокоилась. Не злись на нее.

— Она сует свой нос не в свои дела! Я должна была рассказать тебе. Я хотела рассказать тебе, — я начала шмыгать носом. Я не так это представляла. Все шло наперекосяк.

— Ох, малышка, — нежно сказала моя мама. — Извини. Я знаю, что это важно. Я бы подождала, пока ты позвонишь мне, но Ани сказала, что тебе плохо, и я забеспокоилась...

— Понимаю, ма. Все хорошо. Просто... глупые гормоны! Я не могу справиться с этим. Клянусь, я хочу убить кого-нибудь, и через секунду плачу, потому что на одном из моих пальцев ног облупился лак для ногтей.

— Я помню это. Если у тебя что-то похожее на меня, то ты будешь жить в кошмаре.

— Хорошо, что я живу одна, — промямлила я, вытирая лицо чистой простыней. Получай, Шейн.

— Хочешь поговорить об этом?

— Не особо.

— У тебя будет ребенок.

— Да, — вздохнула я, сворачиваясь в клубок и накрываясь одеялом с головой.

— Что происходит, милая?

— Я переспала с Шейном, — пробубнила я, в какой-то степени надеясь, что она не поймет меня.

— Ну... это давно назревало.

— Что?

— Кэти, вы с Шейном ходили кругами вокруг друг друга годами. С того момента, как были детьми.

— Мам, он женился на моей лучшей подруге. Не уверена, что назвала бы это так.

— Мишка Кэти, я скажу тебе кое-что, а ты примешь это, когда захочешь.

— Не думаю, что хочу это слышать.

— Придется.

Я фыркнула от смеха, это был первых смех с тех пор, как я узнала, что беременна. Мама всегда делала это: что-то плохое становилось не таким уж плохим, благодаря нескольким тщательно подобранным словам. Я надеялась, что однажды смогу точно так же делать.

— Когда вы были детьми... Шейн был сломленным.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не говорю, что он не любил Рейчел. Я бы никогда не сказала так, потому что это неправда. Знаю, он ее любил, когда они были вместе, это было видно. Но, Кэти... Они никогда не жили вместе долгий период времени.

— Это его работа, мам...

— Тебе не нужно защищать его передо мной, Кэтрин Элеонора. Я знаю этого мальчика, и полюбила его с тех пор, как он приехал к твоим тете с дядей. Я только говорю, что Рейчел было ему любить проще, и это необязательно плохо. Она была тем, что ему было нужно. И я рада, что он ее нашел.

— Они были идеальны вместе, — сказала я через ком в горле.

— Ну, я бы так не сказала.

— Что?

— В то время Шейну нужен был кто-то, кто мог принять его за чистую монету, полюбить, и Рейчел сделала это, а ты нет.

— Что это должно означать? — мое сердце начало сильнее биться в груди, а руки стали липкими от пота.

— Ну, наверное, мы с тетей Элли всегда полагали, что ты была слишком хорошей для него.

— Надо же, спасибо.

— Это не плохо, Кейт. Ты видела его настоящим, и какое-то время, как я могу сказать, он упивался этим. Ему нравилось, что ты видела через его фасад. Бросала ему вызов.

— Он уехал, мам. Не могу понять, почему ты считаешь, что ему что-то нравилось во мне.

— Ты подобралась близко, Кэти. Он был к этому не готов.

— Ну, откуда я должна была знать это? — захныкала я, сев в кровати. — Мне было девятнадцать! Я не понимала, что творю!

— Это все гормоны.

— Он покинул меня, мам. Никогда не заботился обо мне. Ты должна... — нет, ей не нужно знать, что Шейн звонил мне первые месяцы первого года обучения в колледже, затем он повел себя так, будто ему ничего не нужно со мной, с момента как увидел мою лучшую подругу. Это уже не имело значения. — Он просто... дал ясно понять, что ничего не хотел со мной. Он избегал меня десять лет. Его точка зрения довольно очевидна.

— Я не хотела тебя расстраивать, милая.

— Ты не расстроила.

— Хорошо, новая тема?

— Да, пожалуйста.

— Как Шейн воспринял новости?

— Это та же самая гребаная тема!

Следующим утром я проснулась от шепота, и запах детского питания опалял мое лицо.

— Она уже проснулась?

— Еще нет! Папа сказал, вести себя тихо.

— Тихо!

— Фифо!

— Я бы хотел, чтобы она уже проснулась.

— Келлер, тебе лучше застегнуть ширинку.

— Если бы ваш папа хотел, чтобы я спала, он бы не пустил четырех монстриков в мою кровать, — зарычала я, быстро сев, и притягивая их к себе, когда они завизжали. В этот момент мой желудок сжался.

— Ох, тетушке Кейт нужна еще одна минутка, ребята, — простонала я, ложась на подушку. — Хотите немного пообниматься?

Они свернулись вокруг меня, Ганнер играл с моими распущенными волосами, голова Гевина лежала на моей воспаленной груди, из-за тела Келлера одна из моих лодыжек скрутилась так, как я не хотела, а Сейдж держала меня за руку. Через секунду я почувствовала себя в миллионы раз лучше.

— Где ваш отец? — спросила я тихо, закрыв глаза, когда Ганнер провел пальчиками по моим волосам.

— В туалете.

— Он долго там.

— Уверен, он какает! Он так сильно воняет! — пропел Келлер, и я захихикала.

— Я не какаю, Келлер, — пробормотал Шейн сбоку кровати, отчего я открыла глаза. Его щеки были красными от смущения, и я думаю, что тоже это чувствовала.

— Ты воняешь хуже, Келлер, — обвинила я, встречаясь взглядом с Шейном.

— Нет, не воняю! Это ты, тетя Кейт! Ты — вонючка!

— Ты — фонючка! — закричал Гевин мне в ухо.

Глаза Шейна немного засверкали, когда он пытался сдержать улыбку.

— Я подумал, что ты захочешь их увидеть, — тихо сказал Шейн, когда сел на край кровати. — Знаю, ты не очень хорошо себя чувствуешь...

— Спасибо тебе, — перебила я, на секунду отпуская Ганнера, чтобы вытянуть руку и положить на его колено. — То, что мне нужно.

— Я использовал запасной ключ, — его голос стал тише.

— Я поняла.

— Хочешь забрать его?

— Нет, — прошептала я.

— Хорошо.

— Тетушка Кейт, почему тебе плохо? — спросила Сейдж подозрительно, ее голос дрожал.

— Иди сюда, Сейдж-Рейдж, — сказала я, притягивая ее к себе. — У меня есть новости.

— Кейт, — предупредил Шейн низким голосом.

— У меня будет ребенок.

Казалось, мои слова огорошили детей на мгновение, прежде чем они заговорили одновременно.

— Ребенок.

— Ребенок.

— Что?

— У тебя?

— Да! Иногда, из-за того, что внутри растет ребенок, женщину тошнит, но некоторое время. Вот почему мне плохо. Как только малыш станет побольше, меня не будет тошнить.

— Ты будешь жирной! — закричал Келлер.

— Келлер, — сказал Шейн сердито.

Я слегка покачала головой в сторону Шейна и встретилась с Келлером взглядами. Он не вел себя как засранец... Он переживал.

— Иди сюда, Келл.

Он подполз и сел мне на ногу.

— Осторожнее, приятель, — предупредил Шейн.

— Все хорошо, — сказала я с улыбкой, не отводя взгляда от Келлера. — Во мне просто растет ребеночек, дружочек. Но это займет какое-то время... ничего не будет изменяться сначала.

— Где он? — спросил Келлер с любопытством, смотря на мой относительно плоский живот.

— Прямо здесь, — указала я, все дети пристальнее посмотрели туда, где был мой палец.

— Я ничего не вижу.

— Потому что прямо сейчас он очень-очень маленький.

— Насколько маленький? — спросил Келлер неуверенно.

— Как фасолинка.

— Но он вырастет?

— Да.

— Здорово.

— Очень здорово, — согласилась я.

— Он будет нашим кузеном? — спросила Сейдж, вырывая меня из разговора с Келлером.

— Ты можешь принести мне стакан воды, сис? — спросила я, после долгой паузы. — Мне нужно принять таблетку, прежде чем меня снова стошнит.

— Фу, — закричал Келлер, отскакивая от меня.

Когда Сейдж слезла с кровати, я повернулась, посмотреть на Шейна.

Он выглядел таким же потрясенным, как и я себя чувствовала.