Не такая, как все, или Ты узнаешь меня из тысячи

Глава 6

Этой ночью мне снилась Англия и мы с Джоном, лежащие на траве и смотрящие в небо. Джон научил меня играть в гольф, теннис, крикет, ездить верхом и по секрету рассказал мне о том, что он изучает какой-то древний язык. Беззаботно валяясь на траве, мы вместе пытались исследовать корни его генеалогического древа и делали различные записи в блокноте. Джон фантазировал о том, что, когда мы поженимся, то обязательно поселимся вдали от мегаполиса. Он объяснил мне, что это всегда было привилегией избранной касты. Поскольку я родилась в богатой российской семье, он относил меня к людям, принадлежащим к высшему обществу.

Мы любили гулять по пригородам Лондона. Там огромное количество сказочно красивых усадеб и поместий. Мне нравились загородные дома в старом английском стиле, и я уже мечтала о доме, в котором мы обязательно жили бы с Джоном. Я любила те редкие моменты, когда Джон отбрасывал свою национальную сдержанность и становился жизнерадостным и открытым. Джон…

Проснувшись, я открыла глаза и постаралась понять, где нахожусь. Первым делом я подумала о том, что нужно собираться на учёбу в МГИМО, но, быстро прокрутив в памяти события вчерашнего дня, поняла, что про учёбу нужно пока забыть. Да и, если честно, я никогда не была в восторге от своей учёбы и не была дружна с однокурсниками, в большинстве своем – детьми богатых родителей, которые пользуются их привилегиями, деньгами и положением.

Таким, как я, тяжело встретить честных и искренних друзей, и я не раз думала о том, что при всех плюсах сытой жизни, мы заложники ситуации. Мы должны жить так, как от нас требуют, а не так, как хотим. Мой отец не раз говорил мне о том, что деньги – это сила. Без них ты слаб и беззащитен. В нашем институте очень много «золотой молодёжи», и там слишком многое продаётся и покупается. Конечно, это есть и в других институтах, но в нашем это слишком сильно бросается в глаза.

Эх, сейчас, наверно, все студенты спешат на занятия. Бо$льшая часть из них приезжает на машинах с персональными водителями. Некоторые с охранниками. Лишь немногие приезжают на автобусе или на такси.

Слишком много понтов и пафоса, и зачастую – на пустом месте. Это смешит и бесит. Даже крутые телефоны не носят в карманах, а, чтобы все видели, кладут на стол. У многих преподавателей, особенно тех, кто попал по блату, понтов больше, чем у студентов.

У всех просто дикая потребность ощущать своё превосходство над другими. Главное – обёртки от кутюрье, дорогие тачки, драгоценности, умопомрачительные суммы на кредитке, шикарная недвижимость как в Москве, так и за границей, открытые шенгенские визы. У многих нет цели в жизни. Они учатся только по той причине, что так хотят их влиятельные родители. Некоторые студенты вообще не посещают занятия, а появляются только к сессии и, как ни странно, без особого напряга её сдают. Тут многие опаздывают на лекции не потому, что они не успели приехать вовремя или по какой-то причине задержались, а потому, что так надо для солидности.

Многие мои однокурсники живут и не думают о том, что будет завтра. Зачем? Об этом подумают их родители. Им наплевать, что слово «мажор» несёт негативную окраску. Они считают, что на них злятся и им завидуют вовсе не от недостатка ума, а от недостатка денег. Богатые девушки ищут исключительно богатых мужчин. Им не нужны мужчины ниже их по социальному и материальному уровню. Зачем им чужие проблемы? Им хватает своих.

Несмотря на то, что мой отец богат и влиятелен, мне всегда не хватало его любви, заботы, внимания и понимания. Он компенсировал свою любовь деньгами или подарками. Из-за этого, в отличие от моих сверстников, у меня возникло особое восприятие окружающего мира. Стереотипы заменили мне истинные жизненные ценности.

Отец воспитывал меня под девизом «Деньги решают всё». А мне всегда казалось, что деньги – это свобода. По крайней мере, многие говорили о том, что именно деньги дали им возможность ощутить себя свободными людьми. А вот лично я с деньгами не могу почувствовать себя свободной. Для меня деньги ассоциируются с золотой клеткой, в которой я оказалась.

Деньги к деньгам, а это значит, что я при родительском раскладе должна была выйти замуж за Диму. Отца нисколько не интересовал тот факт, что я относилась к Диме как к другу, и не более того. Он сказал, что так надо, и никакие возражения по этому поводу не принимаются. Возможно, Дима и в самом деле неплохой парень, но он совсем не герой моего романа и никогда им не станет. Но самым обидным и неприятным в этой ситуации был тот момент, когда отец стал мне говорить про операцию по восстановлению девственной плевы. Как же это всё грязно и низко… Страшно услышать это от родного отца. Он говорил это так, будто пытался послать меня в больницу для того, чтобы вырвать зуб. Так просто и так обыденно. Но ведь это всё слишком интимно… Это моё личное дело и мой собственный выбор. Я не хочу никому врать и что-то доказывать. В моём сердце навсегда останется первая любовь и первый парень. Это моё прошлое, от которого я не собираюсь отказываться.

Послышался скрежет несмазанной открывающейся двери и спускающиеся шаги по лестнице. Я поправила волосы и посмотрела на зашедшего в комнату бритоголового. Он поставил передо мной заваренную китайскую лапшу и кружку чая.

– Ну, как ты здесь? Живая?

– Пока живая.

– Почему только пока?

– Потому, что я ненавижу сидеть взаперти.

– Тогда ешь и поехали к Юрке. Решено не откладывать поездку на вечер. В доме у него пусто, поминки будут в доме матери. Поэтому все приготовления там.

– Я не буду есть.

Я встала с кровати и с отвращением посмотрела на китайскую лапшу.

– Ты не голодная, что ли?

– Даже если я с голоду умирать буду, я к подобной еде не притронусь.

– Тоже мне, голубых кровей…

– Понятное дело, что не зелёных.

Очутившись на улице, я посмотрела на солнышко и подумала о том, как же мне вновь хочется почувствовать себя свободной и ни от кого не зависящей. Конечно, можно сказать, чья я дочь, и обратиться за помощью к моему отцу, только после этого мне придётся вернуться в прошлую жизнь, выйти замуж за нелюбимого и жить той судьбой, которую для меня уготовил мой деспотичный родитель. «Вернуться к отцу я всегда успею», – отметила я про себя. А пока у меня ещё есть силы побороться за новую жизнь, нужно попытаться бежать. Выбрать удобный момент и убежать.

Я посмотрела на молодого человека, стоящего у чёрного джипа, и ощутила, как всё поплыло перед моими глазами. Это был бывший охранник моего отца по имени Александр. Он работал у отца лет пять назад, но потом отцу что-то в нём не понравилось и он его рассчитал. Вообще, охранники у отца работают помногу лет, и, как правило, ни он на них не жалуется, ни они на него, но этот как-то не прижился. Я была тогда совсем юной девушкой, но уже чувствовала, насколько неравнодушно смотрит на меня Александр. Как кот на сметану, честное слово. И вот нам вновь довелось встретиться, да ещё при таких обстоятельствах.

В тот момент, когда Саша повернулся в мою сторону и посмотрел на меня глазами, полными удивления, я сделала шаг вперёд и поднесла палец к губам, давая ему понять, что ему лучше не стоит говорить, кто я такая.

– Добрый день, – спешно произнесла я и с трудом выдавила из себя улыбку. – Сегодня такая потрясающая погода. Меня зовут Ася. Будем знакомы?

– Саша, – сказал бывший охранник моего отца и посмотрел на меня так, как смотрят на привидение.

Его голос заметно дрогнул. Он не сводил с меня глаз.

– Саня, это и есть Юркина девка, – сказал бритоголовый и подтолкнул меня к машине.

Бритоголовый сел за руль джипа и посадил Александра рядом со мной. Затем он протянул мне чёрную повязку и заставил надеть её на глаза. Видимо, не хотел, чтобы я запомнила, какой дорогой меня везли. Когда джип тронулся, бритоголовый закурил сигарету и с усмешкой сказал:

– Саня, представляешь, она есть отказывается. Объявила голодовку. Я ей принёс китайскую лапшу, а она ни в какую. Сказала, что лучше сдохнет с голоду, чем будет есть такую пищу.

– Так, может, в ресторан заедем пообедаем или, на крайний случай, в кафе, – всё так же нерешительно произнёс Саша.

– Санёк, ты что, с дуба рухнул? Если Эдуард узнает, что мы от схемы отклонились и куда-то её есть повели, он же нам головы открутит. Ничего с ней страшного не произойдёт. Есть захочет – будет лапшу хавать, как миленькая. Только уже холодную. Я её на столе оставил. Пока не съест, ничего больше не получит. Даже если лапша прокиснет.

Остановив машину у бензозаправки, бритоголовый сказал, что я могу снять повязку, пошёл рассчитываться за бензин, а я тут же повернулась к Александру и схватила его за руку.

– Ты должен помочь мне бежать, – с придыханием произнесла я и посмотрела на него глазами, полными надежды.

– Ася, как ты здесь очутилась?

– Сейчас не время объяснять.

– Почему ты не говоришь, чья ты дочь? Нужно быть на голову отмороженным человеком, чтобы связаться с твоим отцом.

– Я ушла из дома.

– Зачем?

– Ну зачем дети уходят из родительского дома? Для того, чтобы жить самостоятельной жизнью.

– Ну ты даёшь! Ты ушла от своего отца? – переспросил Александр и посмотрел на меня испуганным взглядом.

– Ушла.

– Как же так… Разве от такого человека, как твой отец, можно уйти?

– Как видишь, можно. Если ты захочешь сдать меня моему отцу и получить за это хорошее вознаграждение, то я всю жизнь буду тебя ненавидеть, – в сердцах бросила я с интересом разглядывающему меня мужчине. – Мой отец выдаёт меня замуж без моего согласия за сына своего друга. А мне так хочется замуж по любви, – при этом я посмотрела на Александра таким недвусмысленным взглядом, что он тяжело задышал. И этой любовью, между прочим, можешь стать ты…