Не в себе

Глава 3

Выйдя из Большого зала, Гарри успел заметить, как за ближайшим поворотом мелькнула школьная мантия, и помчался туда. В коридоре никого уже не было, но дверь одного из классов оказалась приоткрытой. Гарри заглянул в нее, и его тут же сильным рывком затянули внутрь.

— Ну здравствуй, Поттер. Как ты себя чувствуешь? Ничего необычного с утра не заметил? – ощущение было странное, как будто его приперло к стенке и теперь с пристрастием допрашивало собственное отражение в зеркале.

— Оставь его в покое, – Рон с трудом расцепил их. – Гарри, это действительно ты?

— Конечно я! Что произошло?

— Разбираться, что и как случилось, будем потом, а сейчас надо все вернуть на свои места. Давай, Малфой, действуй, – обратился Рон к тому, кого все привыкли называть Гарри Поттер.

— Все не так‑то просто, – со знакомыми интонациями протянул тот.

— Меня твои сложности не волнуют. Делай так, что бы вы опять были как прежде, и побыстрее.

— Проблема в том, что я понятия не имею, что нужно делать.

Гарри показалось, что вереница бессмысленных снов, начавшаяся сегодня ночью, продолжает преследовать его.

— Мне кто‑нибудь объяснит, что, черт возьми, здесь происходит?!

Спорщики переглянулись, и Рон, проведя рукой по волосам, неуверенно начал:

— Я и сам не все понимаю. Но точно знаю, что вчера во время дуэли этот гад произнес какое‑то странное заклинание, наверное, из черной магии. Вы оба потеряли сознание. А сегодня утром, когда ты проснулся, оказалось, что ты уже не ты, а он. Вернее он был в тебе, а тебя там не было, – Рон запутался окончательно, но Гарри, тем не менее, его понял.

— Что это было за заклинание, Малфой? Где ты его откопал?

— Ну, вообще‑то, оно не совсем темное, просто очень древнее и им практически не пользуются, – Драко думал, как точнее сформулировать то, что он знал и о чем догадывался, чтобы даже эти гриффиндорские тугодумы его поняли.

— То есть как – не совсем темное? В полосочку, что ли? – удивился Рон.

— Ты же должен понимать, что деление магии на темную и светлую достаточно условно. Большинство заклинаний нейтральны. Они не опасны, но в определенных условиях и их можно использовать, чтобы причинить человеку вред и даже убить, – Драко присел на краешек парты.

— Это как? – Гарри подошел ближе и устроился на подоконнике.

— Ну, например, ты можешь наложить на человека Petrificus Totalus, задвинуть подальше в уголок, где его никто не найдет и забыть о нем на пару недель. И, вуаля, совершенно безопасное заклинание превращается в смертельное.

Гарри с Роном переглянулись, вспомнив, как Гермиона на первом курсе таким образом остановила Невилла, пытавшегося не выпустить их из гостиной.

— С этим все понятно. Но ведь ты в меня не Petrificus’ом ударил.

— Не им, – согласно кивнул Драко. – Это заклинание я вычитал в одной старой книге. Оно, конечно, не совсем безобидно, но не смертельно. Я не идиот, чтобы в Хогвартсе в присутствии свидетелей убить всеми обожаемого Гарри Поттера.

— Но, судя по твоим слова и поступкам, ты всегда стремился именно к этому.

— Мало ли что я кому говорил, – Драко спрыгнул со стола и зашагал по классу. Гарри и Рон неотрывно следили за ним, ловя каждое слово и пытаясь найти скрытый смысл в том, что слышали.

— Не об этом сейчас речь. Заклинание это предназначено для того, чтобы изымать на время дух человека и помещать его в неодушевленный предмет. Абсолютно любой. Без разницы. Тело продолжает жить, сердце бьется, но сознание заключено в совершенно другом месте. При этом человек понимает, где он находится и что произошло, но сделать ничего не может. В этом весь смысл. У вещей нет рук, чтобы держать палочку, нет языка, чтобы рассказать о случившемся. После того как дух возвращали обратно в тело, оказывалось, что некоторые люди теряли рассудок. Все зависело от того, как долго длилось действие заклинания.

— Значит, ты хотел, чтобы я сошел с ума? – Гарри соскочил с подоконника.

— Да не знаю я, чего я хотел! – взорвался Драко. Он остановился и посмотрел на Гарри. Лицо Драко на минуту стало злым и жестоким. Он продолжал уже тише: – Заставить тебя страдать, почувствовать свою беспомощность, невозможность что‑то изменить.

— Ты думаешь, что всего этого было мало в моей жизни? Что мне всегда все легко давалось, и никогда не было больно?

Они стояли друг напротив друга, сжав зубы и тяжело дыша.

— Послушайте, вы меня сейчас окончательно с ума сведете. Я уже запутался, кто из вас кто, – Рон снова выступал в непривычной для него роли миротворца.

— Какая теперь разница, чего я хотел, – Драко покачал головой и отвернулся от Гарри. – Все равно все пошло не так. Наверное, это из‑за разоружающего заклятия. Палочку вырвало у меня из рук. А после я ничего не помню до сегодняшнего утра.

— И что нам теперь делать?

— Как можно знать, что делать, если толком не понимаешь, что произошло? – Драко пожал плечами.

На минуту все замолчали, Потом Гарри сказал:

— Ты говорил, что дух возвращали обратно из предмета в тело человека. Как это делали?

— Обыкновенно. Есть одно универсальное контрзаклятие, которое подходит практически для всех ситуаций – Finite Incantatem, – тоном, которым объясняют прописные истины, сказал Драко.

— Тогда чего мы ждем?!

— Ты уверен, что оно сработает? Все‑таки ситуация нестандартная.

— Давай споры перенесем на другое время. Доставай палочку!

— Кстати о палочке. Твоя не совсем меня слушается. Может, обменяемся? – Драко достал из рукава и протянул Гарри его волшебную палочку. Взяв ее, Гарри вытащил из‑за пояса брюк палочку Драко.

— Поттер, ты что, всегда ее носишь там? – глаза за стеклами очков округлились от изумления.

— Почти. Хватит тянуть книззла за хвост.

Драко покачал головой, направил палочку на Гарри и, откашлявшись, произнес:

– Finite Incantatem.

Гарри даже прикрыл глаза, в ожидании действия заклинания, но ничего не произошло. Он по–прежнему смотрел на свое тело со стороны.

— Ну что? – Рон поочередно смотрел то на одного, то на другого.

— Ничего.

— Ничего не вышло, – практически одновременно сказали Гарри и Драко.

В коридоре послышался гул голосов. Завтрак закончился, и студенты расходились по классам на занятия. В открывшуюся дверь заглянул какой‑то младшекурсник.

— А у нас тут сейчас магловедение, – шмыгнув носом, заявил он. Дверь отворилась шире и в проеме замаячили любопытные лица.

— Пошли, поговорим в другом месте, – сказал Гарри, и они поспешили выйти из класса, пока их не увидел кто‑нибудь из учителей. В коридоре смешались с толпой, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но не успели пройти нескольких шагов, как услышали окрик:

— Драко!

Все трое как по команде обернулись, и Драко, увидев направляющихся к ним Крэбба и Гойла, хотел было крикнуть им, чтобы они ждали его в классе, что он сам справится. Но те, прошествовали мимо, не очень‑то вежливо отодвинув его в сторону, подошли к Гарри и встали по обе стороны от него. Недобро взглянув на Драко и Рона, Гойл, обращаясь к Гарри, произнес:

— Мы захватили твою сумку с учебниками, ты забыл ее в спальне. Пойдем.

Гарри хотел возразить, но в это время подоспела Гермиона.

— Что вы тут опять затеяли? Нам пора!

Подхватив под руки Драко и Рона, она потянула их за собой, и вскоре они затерялись среди учеников. Гарри увлекли в другую сторону его провожатые.

— Тебе надо было сказать, что хочешь разобраться с этими двумя, – мотнув головой куда‑то назад, зашептал ему на ухо Крэбб. – Ты же знаешь, я бы никому не сказал. А вдвоем все‑таки спокойнее.

— Да я просто хотел с ними поговорить!

— А! Ну конечно! – Крэбб понимающе похлопал Гарри по плечу.

— Опять играете в свои шпионские игры? Сколько раз я вам говорила, чтобы вы не связывались с Малфоем? – выговаривала Гермиона по пути на заклинания. – А вы вечно придумываете несуществующие заговоры, в которых ему непременно отводится главная роль.

Драко заинтересованно приподнял брови, услышав последнюю фразу. Ему захотелось поподробнее узнать, насколько часто его персона становится предметом обсуждений в гриффиндорской гостиной, но Гермиона продолжала:

— Да кто ему доверит что серьезное? Так, мальчик на побегушках, а вы из него правую руку Волдеморта делаете, – сказав это, она зашла в класс. Увидев мгновенно разъярившегося Драко, Рон преградил ему дорогу.

— Что эта грязнокровка о себе возомнила!

— Я тебя предупреждал, чтобы ты не смел плохо говорить о Гермионе.

— Тоже мне рыцарь бесштановый нашелся!

Рон прижал Драко к стене и угрожающе навис над ним:

— Слушай, я ведь могу не сдержаться и врезать тебе как следует. А Гарри меня поймет, когда я расскажу, откуда у него появился синяк. В наших общих интересах, чтобы никто ничего не узнал.

Голос профессора Флитвика не дал Драко ответить:

— Мистер Поттер, мистер Уизли, прошу в класс, вы всех задерживаете.

На трансфигурации, которая была первым уроком у слизеринцев, Гарри боялся, как бы профессор МакГонагалл не узнала его волшебную палочку, что повлекло бы за собой лишние расспросы. Но, к счастью, она объясняла новую тему и не слишком обращала внимание на то, что лежало на столах у студентов.

На следующем занятии – защите от темных искусств, Гарри был в этом уверен, его точно вывели бы на чистую воду. Он старательно пытался не встречаться глазами со Снейпом, зная, что не выдержит прямого взгляда. Но урок прошел на удивление спокойно. Когда на один из вопросов профессора, обращенный к нему, Гарри не ответил, Снейп поинтересовался, хорошо ли он себя чувствует.

— Драко вчера допоздна занимался, а ночью плохо спал. Я слышал, как он ворочался в постели, – выгораживая его, не преминул заметить Крэбб.

— Ночью надо спать, мистер Малфой. Для учебы у вас достаточно времени, – холодно заметил Снейп, но больше Гарри ни о чем не спрашивал.

В течение всего дня Крэбб и Гойл неотлучно следовали за Гарри, ни на секунду не оставляя его одного. Он не мог придумать предлога, чтобы избавиться от этой обременительной опеки. В Большом зале во время обеда проходивший мимо Рон умудрился сунуть записку Гарри в карман. Закрывшись в кабинке туалета, Гарри прочел ее. «Вечером в Выручай–Комнате».

Во время сдвоенных занятий шестого курса Слизерина и Гриффиндора по зельям Драко и Рон старательно делали вид, что им нет никакого дела до всех слизеринцев в целом и до одного, особо противного, в частности. Гермиона, которую такое деланное равнодушие обмануть никак не могло, подозрительно поглядывала на них, но оба отвечали ей такими кристально чистыми и правдивыми взглядами, что ей оставалось только смириться с этим.

Гарри изредка посматривал на парту, которую обычно занимали они с Роном, и удивлялся, как ни одному из преподавателей до сих пор не пришло в голову, что что‑то здесь не то.

После окончания урока, на котором Гарри не мог блеснуть своими знаниями, профессор Слизнорт попросил его задержаться. Увидев шанс наконец‑то остаться одному, без своих телохранителей, Гарри сказал им:

— Не ждите меня, я скоро подойду.

Оставшись один на один с преподавателем, Гарри размышлял, что же профессор хочет ему сказать.

— Мистер Малфой, ваши успехи по моему предмету оставляют желать лучшего. Я не понимаю, как вам удавалось получать у профессора Снейпа высшие балы по зельеварению. Я слишком хорошо знаю Северуса, чтобы предположить, что он необъективен при оценивании знаний своих учеников, и единственный вывод, который я могу сделать – вы просто не желаете учиться, – Слизнорт смотрел на Гарри, видимо ожидая разумных объяснений. Но поскольку Гарри было совершенно нечего ответить, продолжил: – И это касается не только зельеварения. Ваши оценки по другим предметам также снизились. Я получил письмо от вашего отца, он обеспокоен этим фактом. Он обратился ко мне, как к вашему преподавателю и своему бывшему декану, за помощью и советом. Но что же я могу сделать, – он всплеснул руками.

Гарри поразился, как мог Слизнорт не замечать насколько не искренне, лживо звучит сейчас его «забота» об успехах Малфоя–младшего. Он не сомневался, что если бы Люциус сохранил свою власть и влияние, этот разговор, скорее всего, даже не состоялся бы – профессор сам с собой решил бы вопрос о необходимости более внимательного отношения к конкретному ученику. А теперь, когда Малфои находятся в весьма неоднозначном положении, можно не утруждать и себя. Гарри опустил голову, потому что не мог скрыть усмешку. Зная способность Люциуса выходить сухим из воды, можно было предположить, что Слизнорт еще пожалеет, что именно в этой ситуации решил показать себя принципиальным.

А потом Гарри подумал о том, как все странно получается – только он благодаря книге Принца–полукровки стал первым учеником в классе зельеваренья – так сразу вмешался Малфой и все полетело в тар–тарары. Гарри уже привык слышать похвалы от профессора Слизнорта, и вот теперь снова придется сносить уничижительные замечания.

— Если так будет продолжаться и дальше, вы просто не сможете сдать экзамен, – подвел итог Слизнорт. – Можете идти.

Гарри с радостью послушался. Мало ему в свое время попадало, теперь еще за Малфоя придется выслушивать. Хочется надеяться, что не долго. Вот сейчас он пойдет в Выручай–Комнату и они все вместе что‑нибудь придумают. Постепенно он размечтался о том, как уже сегодня вечером они с Роном будут делиться воспоминаниями о прошедших сутках и рассказывать обо всем Гермионе. Она, естественно, сначала возмутится их безответственностью, слегка поругает, но потом, конечно, простит.

Среди этих радужных мечтаний была одна посторонняя мысль, не отпускавшая Гарри – опять какое‑то несоответствие между привычным образом Малфоя и тем, что он сегодня услышал от Слизнорта. Несмотря на всю свою ненависть, Гарри не мог не признать, что Малфой не зря ходил в лучших учениках школы. Может Снейп и добавлял своему любимому факультету десяток–другой баллов за красивые глаза, но сказать такое о других преподавателях у Гарри язык не поворачивался. И вот очередной штришок к портрету нового Малфоя. Может, его давно уже подменили, и с началом учебного года в Хогвартс приехал кто‑то другой, с кем в свою очередь уже поменялся телами Гарри.

Он резко остановился.

«Да что же мне сегодня за мысли такие в голову лезут. Малфой то, Малфой се. Я его скоро жалеть начну».

Оставшийся путь на восьмой этаж он проделал, вновь предавшись приятным мечтам о вечере с друзьями у камина в гриффиндорской гостиной.

Драко и Рон уже ждали его. Судя по напряженным лицам, оба еле сдерживались от того, чтобы вытащить палочки и проклясть друг друга. Гарри решил отложить расспросы на потом.

— Поттер! Что‑то ты не очень спешил, – Драко двинулся навстречу ему, – тебе так понравилось быть мной? Впрочем, я могу это понять. В кои‑то веки почувствовать себя настоящим магом. Чистокровным магом.

Гарри прошел мимо и поздоровался с Роном. Он твердо решил не обращать внимания на выпады Малфоя. Чем раньше они приступят к решению этой непростой задачи, тем скорее можно будет расслабиться и оставить в прошлом все, что произошло за последние сутки. Но сдерживаться было очень тяжело.

— Я тут подумал…

— Я понял, – Драко хлопнул себя по лбу, словно на него только что сошло озарение, – я все еще сплю. В реальном мире слова «Поттер» и «думать» никак не могут оказаться в одном предложении.

— Хватит паясничать, – Гарри обернулся, – по–моему, это ты не хочешь возвращаться в свои подземелья. Неужели не соскучился по своим прихвостням? Этим холуям – Крэббу и Гойлу? Я еле отвязался от них. Целый день за мной таскались, наверное, боялись, как бы злой и гадкий Поттер не сделал лапусику Малфою бобо. Хорошо иметь рядом с собой таких тупых громил, а? Делают, что скажешь, не размышляя особенно. А взамен ты милостиво разрешаешь им считать себя твоими друзьями. Тебе самому‑то не противно?

— Не смей говорить о том, чего не знаешь, – слова звучали как удары кнута – четко, резко, рассекая тишину и оставляя на ней горящие следы. Драко выхватил волшебную палочку, Гарри потянулся за своей. Но его опередил Рон, который угрожающе направил кончик волшебной палочки на Малфоя:

— Только попробуй что‑нибудь сделать. Мы сюда пришли не за этим.

— Двое против одного – очень мило. Вынужден подчиниться, но не потому, что испугался тебя, Уизли. Все, на что ты способен, я видел еще на втором курсе. Наблюдать за тем, как ты блюешь слизняками, конечно, противно, но кошмары после этого меня вряд ли будут мучить, – Драко продолжил, обращаясь к Гарри. – Как не неприятно признаваться в этом, Поттер, но чтобы все вернуть на свои места, нам друг без друга не обойтись. Поэтому предлагаю заключить перемирие. С условием, что ты будешь держать свое мнение при себе.

Гарри неохотно кивнул. Он сознавал, что Малфой прав.

— Ты тоже следи за своим языком, – вмешался Рон.

Драко хмыкнул, убрал волшебную палочку и продолжил:

— Ну, так что же нам теперь делать?

— Заклинание откопал ты, так что ты и предлагай, что нам теперь делать, – Гарри постепенно успокаивался.

— Я уже говорил, что не знаю. Книга, в которой я о нем прочел, находится у нас дома. В кабинете отца.

— Так попроси, чтобы он ее тебе прислал, вдруг там что‑нибудь отыщется про подобные случаи.

— Не могу.

— Да неужели? Не ты ли всегда хвастался, что стоит тебе только попросить, как твой папаша сделает все, что угодно?

— Здесь немного не тот случай, – Драко помолчал, словно раздумывая, что можно сказать, а что лучше оставить при себе. Потом решился: – Во–первых, я вообще не должен был знать о ее существовании и, соответственно, читать. А во–вторых, если я ни с того ни с сего заинтересуюсь этой книгой, значит во что‑то вляпался.

— А разве это не так?

— Отец меня очень хорошо знает и от природы не лишен логики, в отличие от многих других. Он знает, что во время моего нахождения в Хогвартсе все мои неприятности, так или иначе, связаны с тобой. Еще решит, что я задумал прикончить тебя.

— Можно подумать, что он не обрадуется этому, – Гарри даже начинал получать удовольствие от этой беседы. Постоянно находиться на грани, поддевая Малфоя, и получать в ответ такие же не слишком болезненные, но от этого не менее язвительные замечания. – Я думаю, в этом случае он самолично привезет тебе эту книгу.

— Если отец узнает о нашем поединке, то мне… то есть тебе… в общем Драко Малфою, кем бы он на тот момент ни был, не жить. Он меня точно заавадит. И даже дважды. Первый раз – за то, что вообще связался с тобой и устроил эту чертову дуэль. А второй – за то, что не довел дело до конца. Так что в наших общих интересах, чтобы он ни о чем не догадался.

— Я придумал! – внезапно вскричал Рон, принимаясь отплясывать какой‑то шаманский танец. – Надо пойти к Дамблдору и все ему рассказать. Он же самый могущественный маг, он обязательно что‑нибудь придумает.

Гарри ошеломленно смотрел на него. Конечно! Как же он сам до этого не додумался. Ведь мысль о Дамблдоре должна была первой прийти в его голову. Но, видимо, потрясение от произошедшего прошлым вечером было слишком сильно, и самое простое решение проблемы ускользнуло от него. Гарри хотел было тут же помчаться в кабинет к директору и все ему рассказать, когда услышал голос Малфоя:

— Э, нет. Я не согласен.

— Ты что, – Рон застыл на месте в нелепой позе с поднятой ногой и заведенными за спину руками, – с ума сошел? Что значит «не согласен»?

Драко демонстративно скрестил руки на груди и прислонился плечом к стене.

— То и значит. Я не доверяю нашему драгоценному директору. Этот ненормальный старикашка чего доброго перевяжет меня золотой ленточкой и преподнесет Темному Лорду в качестве рождественского подарка, радуясь, что его ненаглядный Поттер останется цел и невредим. И все будут довольны. Дамблдор – потому что спасет тебя. Волдеморт – потому что наконец‑то тебя убьет. А я закончу свое бренное существование в качестве деликатеса для Нагини. Меня это не устраивает.

— Как ты можешь так думать о Дамблдоре?! Он бы никогда так не поступил.

— Ты уверен?

— Конечно.

— А вот я не могу похвастаться такой слепой верой. И не собираюсь рисковать своей шкурой, доказывая тебе, что ты не прав.

— Но…

— Никаких «но», Поттер, эта тема закрыта. Я уже сказал, что не пойду к Дамблдору. А без меня у вас все равно ничего не выйдет.

— Хорошо, тебя не устраивает, то, что предлагаем мы, может у тебя есть другой план? – Гарри удивлялся тому спокойствию, с которым он воспринял очередное эгоистическое заявление Малфоя.

— Надо поискать в здешней библиотеке, в Запретной секции. Может, что найдем.

— Замечательно. Что же выбрать, – Гарри, словно в задумчивости, подпер голову рукой, – обратиться к Дамблдору и уже через полчаса сидеть в свой гостиной среди своих товарищей или потратить неизвестно сколько времени на поиски книги, которой может и не быть в Хогвартсе? Конечно, второе! – Прекратив валять дурака, он зло бросил Драко: – Неужели это хваленая слизеринская хитрость и изворотливость?

Не дав Драко ответить, в разговор вступил Рон:

— А может, рассказать все Гермионе. Она обязательно что‑нибудь придумает. В крайнем случае, поможет с поисками в библиотеке.

— Нет! – два выкрика слились в один.

Драко и Гарри переглянулись, и Гарри продолжил:

— Ты же знаешь Гермиону, она решит, что мне грозит смертельная опасность, и обязательно пойдет и выложит все МакГонагалл, а та может и найдет выход из ситуации, но по головке за дуэль точно не погладит. Назначит столько отработок, что до старости не расквитаемся. Это в лучшем случае, – он перевел взгляд на Драко, – а ты что улыбаешься? Можно подумать, тебе все это доставляет удовольствие.

Рон тоже посмотрел на Малфоя и робко сказал:

— А может нам к Снейпу обратиться?

Гарри растерялся от такого предложения и рассеяно потянулся по привычке поправить очки. Пальцы машинально выполняли знакомые движения, и Гарри даже не обратил внимания на то, что они захватывают пустоту.

Драко при словах Рона от неожиданности поперхнулся и живо представил себе эту картинку. Мрачные подземелья. Кабинет его декана. На стенах чадят факелы (правда, у Снейпа были магические светильники, не оставляющие следов копоти на потолке, да и достаточно сырой и спертый воздух подземелий не позволил бы живому пламени разгореться в полную мощь, но такой антураж вполне соответствовал предстоящему действу). Перед лабораторным столом, на поверхности которого разложены скребки, пилы и пилочки, ножи и щипцы всех возможных форм и размеров, стоит сам профессор. Он готов заняться делом. На полках шкафов расставлено множество различных сосудов с ингредиентами для зелий и всякими заспиртованными гадами целиком и по частям. Но если постараться, то местечко для трех незадачливых студентов, посмевших обратиться к Снейпу с просьбой помочь им исправить последствия нарушающей школьные правила магической дуэли с применением малоизвестных древних заклинаний, найти можно.

— Поверь мне, даже если Снейп сам предложит тебе помощь, ты будешь молить всех богов, чтобы он передумал, – сказал Драко, отряхнувшись от мрачных видений, – наказание, которое может назначить ваша МакГонагалл, по сравнению с отработками у него покажется вам вечерним чаепитием в гостях у любимой бабушки.

— Но ведь тебя‑то он всегда отличал среди прочих учеников, не будет же он и над тобой издеваться, – удивился Рон.

— У Снейпа нет любимчиков. Он до последнего защищает студентов своего факультета перед другими преподавателям, но это не значит, что нам все прощается. Вас он пустит на ингредиенты для зелий, думаю, найдется немало таких, где требуются человеческие составляющие. А меня, чтобы долго не размышлять, передаст отцу и напишет ему письмо с подробным описанием всех моих подвигов. А в этом случае… ну, вы уже знаете.

Все трое надолго замолчали, перебирая в умах все имеющиеся варианты. Наконец Гарри вскинул голову:

— Так что же получается, выход только один – пытаться самим все исправить. Но ведь это может занять ужасно много времени! Не можем же мы все время сидеть здесь в Выручай–Комнате. Надо будет ходить на занятия, да и в гостиных появляться. И как это все устроить?

— Как‑как. Очень просто – Драко Малфой спускается в подземелья и ведет себя там прилично, побольше молчит, поменьше ввязывается в неприятности. А Гарри Поттер со своим другом Роном Уизли поднимается в гриффиндорскую башню и продолжает вести привычный образ жизни всеобщего любимца.

Гарри поморщился от переизбытка патетики в словах Малфоя:

— Но я же не могу в таком виде появиться в своей гостиной, – он развел руками, словно бы говоря: «Посмотрите на меня, на кого я похож».

— Выглядишь, конечно, несколько помятым, но не думаю, что кто‑нибудь из слизеринцев заподозрит, что перед ними не Малфой. А я займу твое место и буду изо всех сил соответствовать твоему образу.

Гарри посмотрел на Малфоя, как будто тот предложил ему станцевать вальс с Венгерской Хвосторогой:

— Никто в здравом уме не примет тебя за меня.

— Но мы же говорим не о здравомыслящих людях, а о гриффиндорцах.

— А слизеринцы?

— Они, даже если что‑то и заподозрят, никогда не будут приставать с расспросами и надоедать с догадками. Решат, что так нужно.

Гарри переглянулся с Роном. Тот выглядел также растерянно.

— Я знаю, это звучит как полный бред, Гарри, но, похоже, пока другого выхода нет.

— Но я не могу! Как вы не понимаете? Они же сразу увидят, что я не Малфой, и что тогда они со мной сделают, я даже боюсь себе представить.

— Хватит уже воображать слизеринцев какими‑то чудовищами, – не выдержал Драко, – не кажется ли тебе, Поттер, что у тебя мания величия – буквально все хотят причинить тебе вред. А ты не допускаешь мысли, что большинству вообще наплевать на твое существование?

Гарри исподлобья смотрел на него, и в этот момент в нем было столько малфоевского, что никто из присутствующих в комнате больше не сомневался, что он справится.

Драко ухмыльнулся и сказал:

— Ладно, садись, тебе нужно побольше знать обо мне, о наших комнатах, о слизеринцах вообще. А то будет неудобно, если ты перепутаешь двери и направишься в спальню девочек.

Гарри вздохнул и устроился на низеньком диванчике напротив Малфоя. Рядом присел Рон.

Вечер обещал быть долгим.