Не верь зеркалам

29

Белая ночь варила колдовское зелье. В светлом небе разливались краски далекой зари, а в сердце – томление, от которого не заснуть. Белой ночью в Петербурге не до сна, тянет гулять до утра по улицам, площадям, набережным и каналам, шататься без дела, смысла и цели, будто разыскивая чего-то, чего не можешь найти. Будто ключик от потерянного счастья прячется в ясной полутьме, только протяни руку, как поймаешь его. И будет в жизни только счастье.

Варвара не могла вспомнить, когда последний раз гуляла белой ночью. Наверное, когда еще был жив папа. Потом гулять было не с кем и незачем. Вот так проживешь всю жизнь в Петербурге и будешь провожать белую ночь за окнами, ни разу не окунувшись в нее с головой. Не утонешь в ней по самое сердце.

Пойти прогуляться, что ли?

Горло, залитое горячим чаем с медом, спросило: «Совсем с ума сошла? Не смей нос высовывать!» Нос тоже требовал остаться дома. Эта парочка считала, что может управлять Варварой как им вздумается.

Она глянула на экран телевизора. Мужчины в разноцветных футболках гоняли мяч в полной тишине. Трибуны вскакивали и орали немыми ртами. Без звука футбол выглядел странным зрелищем. Если не сказать глупейшим. Шел повтор отборочного матча. Варвара не различала команды. Играли не наши, а значит, никакой разницы, кто выиграет.

Глядя на бегающих игроков, она подумала, что футбол в записи ничем не отличается от театра: пьеса с известным концом разыгрывается перед зрительным залом. Одни изображают, другие переживают и аплодируют. Зрители не знают, что они – тоже часть игры. Весь мир стал большой игрой. В ней каждому отведена своя роль. Знать бы, какая именно. Мы слишком много играем. Совсем заигрались. Только мало кто догадывается об этом.

Свою игру Варвара желала довести до конца. Она выключила телевизор, надела рубашку поло с джинсами, оставила окна открытыми и вышла из квартиры под яростные протесты горла. На лестничной площадке у двери был оставлен подарок: туфли на прозрачном каблуке и парик блондинки. Петя шлепал по ступенькам голыми пятками. В туфлях он мог слететь с лестницы и хорошенько приложиться лбом. Или затылком. Против чего Варвара не возражала.

Отцепив комок резинки от своего звонка и подобрав карнавальный мусор, Варвара спустилась на улицу. Канал Грибоедова был пустынен. Вдалеке виделись гуляющие парочки и полицейский патруль. Откуда-то доносились крики болельщиков. Петино добро следовало отправить в ближайшую урну. Варваре стало жаль вещей. Они созданы дарить праздник, не виноваты, что достались блестящему придурку. Может, кому-то еще послужат? Варвара подошла к гранитной тумбе ограждения канала и пристроила на ней туфли с париком. Кому понадобится – сразу заметит.

На всякий случай она оглянулась: от Пети не осталось и следа. Уехал на своей игрушечной машинке. Туда ему и дорога.

Варвара пошла вдоль канала.

Петя исчез, но никак не хотел вылезать из ее мыслей. Торчал в них нахально, будто пригласили. Не пора ли взяться за него психологике? Варвара сочла, что давно пора. Пришло время поставить Шляпича на место. Прогулка в белую ночь как раз кстати.

Что говорит психологика о покорителе сердец старушек с деньгами? Петя привык, что ему все легко дается. Неотразимая мужская красота, слабый, но приятный голос для сопливых песенок и умение изображать пылкого влюбленного дают ему то, что он хочет получить. Не слишком сложно, не очень умно, но довольно эффективно. Петя заработал два наследства и готовится зацапать третье. После чего, вероятно, планирует остановиться. Он прекрасно понимает, что делает: необходимость быть альфонсом у пожилых женщин его не смущает. Чего стесняться? Работа такая, кто-то же должен ее делать. Он настоящий профи: без эмоций. Наглый, циничный и… простодушный.

Не хотелось, но Варвара призналась: Петя прямой, как школьная линейка. Без хитрости и скрытого коварства. У него все на виду: и красота, и природная глупость. Он точно знает, что Добронину сведет в могилу. Ему не нужен ни яд, ни нож. Смертельное оружие при нем. Он знает, что каждую ночь в супружеской постели будет приближать конец третьей жены. И стараться изо всех сил. Убивать любовью. Не чувствуя ни капли вины или сожаления: они ведь сами этого хотят. Он только выполняет их желания. В этом Петя искренен. Как искренне сделал ей прямое и конкретное предложение потерпеть два годика, пока Доброниной придет конец. Кажется, искренне готов был бросить все к ногам Варвары, отказавшись от третьей жены. Хотят в этом большие сомнения.

О чем это говорит?

Варвара шла и поглядывала на дома и небо. Мимо прошел патруль, не удостоив ее вниманием. Просто девушка вышла прогуляться посреди ночи и подышать раскаленным воздухом.

Ответ был очевиден: Петя привык действовать прямо и просто. Что всегда давало ему отличный результат. Облом с Варварой не считается. В его голове не может созреть сложный план. Для этого там мозгов не хватает. Если Пете что-то надо, он протягивает руку и берет. Без хитрости и лишних усилий. Если бы ему понадобилось убить Добронину до свадьбы, а по завещанию он все получает, то тогда… То тогда Петя придумал бы что-то простое. Не стал бы терпеть два года постельных трудов. Принцип: захотел – получил. То, что ему захотелось, должно достаться немедленно. Как избалованному ребенку, которому покупают игрушки по первому крику. Добронина упала бы с лестницы. Или задохнулась во сне. Или погибла в аварии, ради которой Петя не пожалел бы машинку. Или что-то еще придумал. Вот только посылать убийцу в отель и покупать платье как опознавательный знак ему бы и в голову не пришло…

Вывод психологики был безрадостным: уверенность Варвары, что Добронина спаслась из ловушки жениха, была большой ошибкой. Такой большой, что непонятно, как признаться в этом Игнатьеву.

Она поторопилась. Она так была уверена, что Шляпич – заказчик убийства, что не замечала необъяснимые мелочи. Вернее, убеждала себя и лейтенанта, что они совсем не то, чем были на самом деле.

Что теперь с этим делать?

Варвара оперлась локтями о гранитную тумбу и стала смотреть на воду. Канал казался темным зеркалом, в которое нельзя заглядывать простым смертным. А если посмотришь – увидишь свою судьбу.

Шляпич не мог организовать то, что случилось в люксе отеля. Психологика говорила, что произошедшее мог спланировать другой человек. Она говорила, а Варвара не слушала. Или слушала невнимательно. Надо было следить за деталями. Они находились перед глазами, требовалось всего лишь заметить их. Увидеть с правильной стороны.

Что происходило в номере?

Не нужен «театр разума», когда всего два действующих лица. Крайкова готовится к важному свиданию в номере отеля. Она приносит с собой молоко и ягоды. Набирает ванну, наливает молоко, давит ягоды. Только вопрос: откуда она узнала рецепт? Планшет принес убийца. Значит, ее предупредили заранее. Убийца не вызвал тревогу, потому что она знала: будет косметическая процедура. Форму отеля Крайкова могла вообще не заметить. Она ставит перед собой свою фотографию времен молодости, ложится в теплую приятную ванну и… умирает.

Налетел легкий ветерок. Варвара вздрогнула, забыв, что у нее болит горло. Горло обиженно помалкивало. Зато она поняла, что случилось. Это же очевидно. Обрывок фотографии – совсем не то, чем кажется. Иначе альбом не исчез бы. Иначе ничего не было бы. А было бы по-другому. Доброниной угрожает настоящая опасность. Совсем с другой стороны. Ее надо спасать. И не только ее.

– Девушка, а вы за какую команду болеете?

Варвара повернула голову. Перед ней стоял верзила в красной футболке с двуглавым орлом у сердца и початой бутылкой пива. Судя по животу и двойному подбородку, спорт он любил, сидя на диване.

– Я болею за свое горло, – ответила она. – Идите своей дорогой, молодой человек.

Верзила отхлебнул из бутылки.

– А че так невежливо? Пойдем, отметим нашу победу, бейби, – он протянул руку. Варвара уклонилась и отступила. Когда надо, полиции, как назло, не было видно. Она прикинула, что сможет легко убежать: противник не выдержит и десяти шагов. Но спасаться бегством в своем районе – себя не уважать. Потом еще трусить выйти из дома. Нет, ни шагу назад.

– Время позднее, хорошим мальчикам пора спать, – сказала она, прикидывая, куда бить, если до этого дойдет: куда честно или куда эффективно. Спасибо брату Борису, научил азам самообороны. Для девушки – бесценные навыки. Чем уметь красить ногти, лучше знать, как обломать их о противника.

– Ух ты, какая резкая, – детине было жаль выпустить из рук бутылку, вдруг пиво прольется. – Приезжая, что ли? Так сейчас научим, как принято в культурной столице…

Он изобразил взмах левой рукой, но почему-то пошатнулся, будто что-то толкнуло, уткнулся боком в перила и грузно повернулся к тому, кто посмел напасть сзади.

– Тебе сказано, мальчик, иди спать…

Тело в футболке загораживало вид, Варвара не разглядела, кто пришел на помощь. Но голос узнала. Как не узнать голос лучшей подруги. Она обошла толстяка, чтобы оказаться рядом с Ингрид. Плечом к плечу.

Ингрид молча буравила болельщика взглядом, чуть заметно надвигаясь. Этого было достаточно. Взрослый и не слишком трезвый мальчик зажмурился и стал лениво отмахиваться, как от кошмара на канале Грибоедова.

– Ладно, ладно, вы чего, – пролепетал он. Жалко и постыдно.

А еще хотел учить манерам культурной столицы! Не на тех напал. Не следует приставать к коренным петербурженкам. Они воспитанные девушки. Могут и в репу дать. Вежливо и культурно.

– Сейчас искупаешься в канале, – уведомила Ингрид.

И хоть сказано было тихо, а по силе и росту она не смогла бы приподнять мальчика, но Варвара невольно поверила. Поверил и мальчик. Закрылся руками.

– Ой, полиция, помогите! – пробормотал он.

– Бегом марш! – прошептала страшная Ингрид.

И мальчик побежал. Расплескивая на себя пиво и тряся жирами. А еще форму сборной надел. Позор фанатского сообщества, одним словом.

Ингрид обняла подругу.

– Я тебя спасла, – сказала она гордо. – С тебя причитается.

Варвара знала, что Ингрид не любит целоваться с женщинами. Даже с близкими подругами. С ними – особенно. Она ткнулась лбом ей в плечо. Как козленок в мамку.

– Спасибо, я бы справилась… Ты откуда взялась?

– Сама не знаю, – ответила Ингрид не слишком весело. – Гуляли всю ночь до утра.

Не нужна психологика, чтобы угадать: свидание с Крякиным закончилось ничем. К полной неожиданности. Обычно Ингрид добивалась того, кого хотела, сразу. Ну, часа через два или три. Что-то пошло не так с торговцем овощами, ныне директором театра.

Варвара аккуратно спросила. Новости оказались хуже, чем могли быть.

В кабинете Крякин не поддался порыву страсти, назначил свидание вечером в рыбном ресторане на берегу Финского залива. Он заказал прекрасный стол, но голод Ингрид был другого сорта. Тем не менее она отсидела часа три за болтовней о том, какой великий театр построит Крякин. Когда рыба с черной икрой были ими съедены, пришла пора ехать в отель, где взрослым людям сдавали номера на час, или просто попрыгать на заднем сиденье его машины. И тут Крякин предложил погулять по заливу.

Чтобы остудить жар, Ингрид согласилась: трава мягкая и сухая, любой куст сгодится. Только вместо пионерской любви на лоне природы они… действительно гуляли. Крякин не унимался, рассказывал. Ингрид не понимала, что происходит. Он буквально игнорировал любые ее попытки перейти к делу.

Нагулявшись на заливе, он предложил поехать через Вантовый мост, гулять в центре города, смотреть на разведенные мосты. Ингрид согласилась на эту пытку, они поехали. А потом снова гуляли. Она дошла до того, что разведенные мосты казались ей совсем другими предметами. От томления Ингрид была готова шокировать публику, занявшись с ним любовью на парапете Дворцовой набережной. Крякин показал изумительную сдержанность настоящего джентльмена… В общем, нагулявшись до мозолей, Ингрид осталась ни с чем. Простившись с Крякиным на Исаакиевской площади, она пошла к подруге. Чтобы излить горе. Ну и заодно спасла ее из лап болельщика.

– И что ты об этом думаешь? – спросила Варвара, хотя имела предположения о причинах холодности Крякина.

– Вроде не гей, – ответила она. – Вроде говорит комплименты, ручки целует и вообще… Ума не приложу… Короче, я так устала, что буду ночевать у тебя. Не помню, где малышку бросила.

Малышкой для Ингрид была ее розовая машинка.

– Мой диван – твой диван, – сказала Варвара. Что было правдой: после загулов Ингрид частенько отсыпалась у нее.

– Кофе в доме есть? – без надежды спросила Ингрид.

– Кофий не держим-с.

– А ведь обещала завести для лучшей подруги банку.

– Не помню такого.

– Жулик ты, Варька…

– Обижаете-с напрасно, барышня. Мы честности необыкновенной…

– Ладно, заваривай свою бурду.

– Это не бурда, а лучший дарджилинг.

– Я бы предпочла худшую арабику.

Взяв Варвару под руку, Ингрид потащила ее обратно.

У ограды канала как раз напротив дома стоял взволнованный юноша и кричал в смартфон:

– Да! Скорей приезжайте! Утопилась! Бросилась в канал!.. Да… Только туфли и парик оставила на тумбе… А сама прыгнула… Нет, не видел этого… Уверен, что бросилась в воду… Я бы нырнул, но не умею плавать… Скорее!!! Помогите!!!

Он кричал так громко, что в открытых окнах на той стороне канала показались сонные люди.

– Это не ты утопилась? – спросила Ингрид, оценивая неравнодушного юношу.

– Кто-то забыл туфли и парик, – ответила Варвара. – Для этого не обязательно топиться. Молодой человек сделал неправильный вывод.

Ингрид было все равно. Нырять в канал она не собиралась. Одного подвига за вечер было достаточно. Варвара поняла, что утром подвиг потребуется от нее: придется признаваться в ошибке. Очень серьезной. Ради того, чтобы спасать не только Добронину. Случившееся в номере отеля вовсе не то, чем кажется. Совсем другая игра.

В этом она была уверена.

30

Дотерпев до девяти утра, Варвара набрала номер. Голос актрисы был бодрым, а не заспанным. Узнав, что звонит будущий завлит театра, Полина Сергеевна готова была встретиться немедленно. У нее как раз начинается длительная процедура в косметическом салоне, будет чем занять время вынужденного лежания. Лягочева назвала адрес. Заведение оказалось недалеко, на Гороховой улице. Варвара слышала, что это не самый дешевый салон. Мягко говоря. Она обещала быть буквально через четверть часа.

На диване сном глубоко неудовлетворенной женщины спала Ингрид. Оставлять квартиру на подругу Варвара не боялась. В худшем случае Ингрид добьет остатки коньячка в холодильнике.

Она выбежала на улицу.

У тумбы набережной канала, где были оставлены туфли и парик, работали водолазы. Варваре стало стыдно, но мешать МЧС выполнить свой долг до конца она не могла. Вдруг кого-то найдут. Вдруг Петя утопился со стыда. Жаль, у него не получится: такие не тонут.

Девушка за стойкой салона повела отточенной бровкой и согласилась провести к Полине Семеновне, ее предупредили. Варвара прошла по длинному стеклянному коридору вслед за цокающими ножками. В храме красоты играла мягкая музыка, помещение освещалось уютным светом. Выйти отсюда обычной женщиной было нельзя. Только изумительной красавицей. Зачем эссенция Венеры и прочие старинные секреты. Красота в руках косметолога. Чем дороже руки – тем красивее будешь. То есть красота зависит только от размера кошелька и желания клиентки. Как у Утки-Губастика.

Перед Варварой распахнули матовую дверь. В белом помещении стоял белый диванчик, на котором лежала женщина, по шею закутанная в белую простыню. На лице у нее лежал слой серого вещества, похожего на цемент. Женщина повела глазам на вошедшую и пошевелила губами, которые еле угадывались под слоем строительной смеси.

– Здравствуйте, Полина Сергеевна, я Ванзарова, – бодро поздоровалась Варвара, думая, придвинуть ли белое кресло или стоять, чтобы ее было видно.

– Кто? – губы издали удивленный возглас.

Варвара подумала, что возрастную актрису подводит память.

– Я вам звонила… Я Варвара…

– Звонили? Кому? Мне? Да кто вы такая? И кто вас сюда пустил?

К старости некоторые забывают то, что было недавно. Но не до такой же степени.

– Простите, вы Полина Сергеевна?

– Да! – раздражение нарастало.

– Лягочева?

– Какая еще Лягочева! Я Смоленская Полина Сергеевна… Немедленно уходите!

Женщина в маске нажала что-то находящееся под рукой.

Варвара извинилась и вышла. Как раз когда подбежали торопливые каблучки. Менеджер салона призналась в ошибке: это постоянная клиентка, а та, кто ждет гостью, новенькая, первый раз на процедурах, еще не выучили ее как следует. Варвару проводили в комнату в самом конце коридора.

Актриса походила на завернутую мумию. Только лицо ее покрывала смесь зеленоватого оттенка. Как болотная тина. Чтобы избежать ошибки, Варвара тщательно проверила, кто лежит перед ней. Ошибки быть не могло. У Лягочевой оказался приятный, теплый голос. Как у бабушки. Которую Варвара не застала.

– Вы такая милая девочка, совсем не похожа на страшного критика Ванзарову, – сказала маска. – Скажу по правде, ваши разгромные статьи читаю с удовольствием. Надеюсь, что не попадусь вам на язычок…

– Спасибо, – сказала Ванзарова и вдруг обнаружила сложность: рассказать о смерти Крайковой нельзя – Игнатьев будет в бешенстве. Это еще можно пережить. Но, судя по безмятежности, ее подруга не знает, что случилось.

– Какой репертуар думаете составить?

– Проверенную классику. Полина Сергеевна, я бы хотела немного расспросить вас о курсе…

– О чем? – удивилась маска.

– О курсе, на котором учились вы, Искра Крайкова и Таисия Добронина… В будущем году будет сорок лет с момента выпуска, может быть, Таисия Федоровна захочет собрать всех, вспомнить…

Раздался тихий возглас. Как шарик сдулся.

– Милая девочка, вы опоздали.

– Почему?

– Вспомнить некому… Кто умер, кто далече, кто бросил театр в начале лихих девяностых, кто совсем пропал. Только мы с Искрой еще держимся, ну и Тася наша великая… Больше никого не осталось.

– Господин Андронов?

– Ах да, забыла… Аркаша тоже наш. Но не с нами… Тася его близко не подпустит. Пойдет теперь, бедный, на улицу, дворы мести… Народный артист с метлой.

Варваре послышалось злорадство. Во всяком случае, сожаления по поводу того, что Андронова уволят, Лягочева не испытывала.

– Оставьте эту затею, милая девочка… Такие воспоминания не для нашего курса… Все сгорело и погибло… А ведь считался одним из лучших курсов десятилетия… А потом все пошло наперекосяк… Как проклятие легло… Заболталась я. Забудьте…

– Пошло наперекосяк после того, как Ольга Мрачевская осталась на Западе?

Лягочева попыталась встать, но простыни держали крепко. От красоты не убежишь.

– Откуда вам известно? – спросила она настороженно.

– Профессор Тульев как-то обмолвился, – сказала Варвара. – Было что-то еще с этим связанное? Что-то случилось?

– А он не рассказал?

– Категорически молчит… Полина Сергеевна, расскажите… Исключительно как историку театра… Я уже поняла, что моя затея провались…

Актриса под смесью вздохнула, зеленая жижа пошла рябью.

– Ладно, вы милая девочка… Тем более уже быльем поросло… У нас на курсе была звезда, Рита Алябина… С таким талантом, что нам и не снилось… И вот под конец третьего курса она совершила ужасный поступок: наложила на себя руки…

– Почему?

– Я давно забыла.

Варвара знала, что рискует, но обязана была спросить:

– Это как-то связано с бегством Ольги Мрачевской? Они же были близкими подругами.

– Не спрашивайте… Больше ничего не скажу… И закончим об этом…

– Простите, что разбудили призраков прошлого, – мягко сказала Варвара, следя за лицом. Оно под слоем целебного вещества – бесполезное занятие. – Но ведь с Искрой Семеновной вы близкие подруги?

– Уже не подруги, – что-то вроде улыбки обозначилось в гуще. – Мы уже сестры. Вместе в институте, вместе дочек родили, вместе внучек воспитали. У нее – Лялька, у меня Ладка… Обе они сейчас на актерский поступают… Из-за Искры тут мучаюсь.

– А что случилось?

– Таисия Федоровна, наша великая, умудрилась подписать рекламный контракт с какими-то жуликами, дескать, их средство возвращает красоту лет на десять назад. Ну ей-то самой не пристало мараться. Кто за нее? Искра… Она и меня уговорила. Вот и мучаемся на косметических процедурах. Якобы средство чудодейственное. Сплошной обман… Спасибо, что оплачивают…

Секрет «Клуба Венеры» лопнул окончательно. Марте сто тысяч это не вернет.

– Я не могу дозвониться до Искры Семеновны, – осторожно сказала Варвара.

– Сама не пойму… Сначала не брала, а со вчерашнего выключен. Лялька не знает, где бабушка, городит какую-то чушь…

Нет сомнений: Лягочева не в курсе сердечных дел сестры-подруги. Неужели скрыла?

– Может быть, Искра Семеновна кого-то повстречала?

– Это кого еще?

– Кого-то из прошлого. Например, приехал кто-то из-за рубежа. Скажем, Ольга Мрачевская.

– Опять вы об этом? – голос Лягочевой утратил теплоту. – Мы все были подругами-комсомолками, но если бы Оля появилась, она бы не Искре позвонила, а Тасе.

– Почему?

– Все, закрыли эту тему. Я и так сболтнула лишнего… Давайте лучше о репертуаре. Кого вы нам с Искрой предложите?

Этой темы Варвара должна была избежать любой ценой.

– Давайте обсудим это в более подходящей обстановке, – предложила она. – Полина Сергеевна, чтоб я окончательно отстала: у вас ведь хранится альбом курса? Можно взглянуть? Ну пожалуйста… Хоть одним глазком…

Варвара так старалась быть милой девочкой, что ей удалось. Лягочева согласилась. Пригласила к себе. Ближе к вечеру, до этого у нее масса дел. Варвара спросила адрес. Полина Сергеевна продиктовала.

Адрес был знаком. Даже слишком. Актриса жила на седьмом этаже дома, где на первом снимала квартиру горничная Зарема.

31

Сад у Никольского собора был уютным и тенистым. Несмотря на скромный размер, в нем помещалось два фонтана с бронзовыми лягушками и мальчиками с рогом, извергавшими воду, теннисный корт, гранитный обелиск в память о погибших в Цусимском сражении на броненосце «Александр III» и детская площадка. По дорожкам бегали за своим здоровьем активные граждане. Утренняя жара, пропекавшая улицы, не пробралась под кроны старых деревьев, укрывавших аллеи зеленым шатром. Сквозь ветки светились голубые стены собора, словно небо сошло на землю, а над ними горели золотом маковки с крестами.

Варвара огляделась. Место новой конспиративной встречи, назначенное Игнатьевым, было лучше фан-зоны. Тень, прохлада, малыш катается на карусели, молодая мамаша с коляской уткнулась в смартфон, подросток кидает камень в ворону, садовый работник удирает от овчарки, которая рвется с поводка. Мир и благодать. Игнатьева она заметила не сразу. Лейтенант не замаскировался ветками. Наоборот, сидел в костюме и белой рубашке с галстуком, затянутым под воротником. Строгий и официальный. Ему каким-то образом удалось слиться со скамейкой. Словно тень легла. Место выбрано так, чтобы у него за спиной оказался собор, а пересечение улиц находилось перед глазами. Лейтенант бдительности не терял.

Она подошла и села рядышком.

– Спасибо, Павел, что нашли время.

Игнатьев кивнул.

– Ну, давайте.

Прямолинейность немного сбила с толку.

– Что я должна давать? – осторожно спросила Варвара.

– Ваш обычный репертуар. Сейчас скажете: я должна вам во всем признаться. Потом: сначала ответьте на два вопроса. Где два, там и двадцать. Разве не так?

Варвара молчала, собирая осколки гордости.

– Вы мастер дешевых манипуляций, товарищ Ванзарова, – продолжил он. – Не будем терять время. Жду ваше очередное признание.

В любой другой ситуации она бы встала и ушла. Молча и навсегда. Варваре очень хотелось, но она не могла. Если уйдет, могут погибнуть люди. Нет у нее права показать характер и сказать все, что думает об этом человеке. Да какой он мистер Дарси! Напыщенный индюк.

– Наш договор в силе? – спросила она, проглотив все, что смогла.

– Отчасти.

– В таком случае я должна начать манипуляцию.

– Попробуйте, – весело согласился Игнатьев.

У него было отличное настроение. С чего быть плохим? Прекрасное утро, отличный костюм, глупая девчонка, которую можно дергать за веревочки.

– Установили личность погибшей в ванне?

– Да, – емко ответил лейтенант. Явно выжидал, что она будет делать. Варвара поняла: с ней играют. Игра новая: получи информации столько, сколько спросишь. И ни крошки больше. Соображай, покажи, на что ты способна, праправнучка великого сыщика. Докажи, что ты не взбалмошная дура, которая прикрывается фамилией. Все серьезно. Все по-настоящему. Вот какой теперь договор.

– Это Искра Крайкова, – уверенно сказала она.

– Дочь и зять смогли опознать. Дальше…

– Причина ее смерти установлена?

– А вы как думаете, Варвара?

Игра продолжилась, ставки возросли.

– Эксперты нашли в теле некое вещество.

Игрок проявил больше интереса, чем позволяли правила:

– С чего взяли?

– Крайковой должны были ввести какой-то препарат, который ее обездвижил. Когда с нее снимали кожу, она была жива, в сознании, потом умерла от потери крови…

Нападающий пропустил удар. Игнатьев хмыкнул. Варваре показалось, что он смущен. Или только показалось?

– Как вы пришли к такому выводу?

– Крайкова не сопротивлялась, разрешила сделать укол потому, что была уверена: это косметическая процедура, которую она собиралась принимать… Ее не смутила форма отеля, она просто могла ее не знать. Легла в ванну по рецепту из моего блога. Убийца сделал укол. Подождал, пока началось действие, и срезал кожу. Проверил, что жертва умирает от болевого шока и потери крови. Оставил планшет, подобрал упаковки от ягод и молока, забрал альбом Крайковой и вышел из номера. Пожилая актриса осталась умирать в мучениях. Как называется вещество?

Игнатьев произнес сложное название из нескольких слов, как магическое заклинание демонов. Или призраков. Ничего похожего Варвара никогда не слышала.

– Что это такое? – спросила она.

– Сильнейший транквилизатор. Применяется в психиатрии. Для успокоения буйных пациентов. Почти моментально расслабляет двигательные мышцы, человек видит, слышит, дышит, но не может шевельнуть пальцем… Как понимаете, в аптеках не продается. О нем знают только специалисты.

– Откуда могло появиться?

– Ищем, – ответил Игнатьев и посмотрел на часы. – У меня очень мало времени. Ближе к делу.

Варвара прикинула, что до Следственного комитета отсюда быстрым шагом следственного работника пять минут. Значит, надо тянуть до последнего.

– Павел, посмотрели камеры еще раз? – спросила она, будто у них романтическая встреча в Летнем саду.

– Посмотрели, – сухо ответил он.

– Я думаю, вы немного водили меня за нос, – Варвара невольно коснулась своего носика, ванзаровской гордости.

– В чем именно?

– Вы, как человек дотошный, сразу прокрутили запись до утра, когда в номер постучалась горничная. Увидели, как около одиннадцати в номер пришел гость. Только мне не сказали.

Слишком внимательно Игнатьев посмотрел на нее. Чуть дольше, чем надо. Словно пытался понять: угадала или на самом деле такая умная.

– Откуда вам известно? – спросил он.

– У Крайковой была назначена встреча. Ради которой она получила платье и приняла косметическую процедуру. Кто он?

– Мужчина ближе к шестидесяти.

– Покажите снимок.

Все-таки Игнатьев играл честно. Вынул смартфон и показал. Пока искал нужный, Варвара успела заметить, что снимков было много.

– Знаете этого человека? – сказал он, показывая экран и не выпуская смартфон из рук. Будто Варвара могла залезть куда не следует.

– Актер Андронов, – ответила она, разглядывая нечеткий снимок. Народный артист не старался показать камере затылок. Актеры этого не любят. – Из театра Доброниной. Он был студенческой любовью Крайковой, но стал первым мужем Доброниной. Это театр, и не такое бывает. Кто второй гость?

Игнатьев издал трудно уловимый звук.

– Все-таки заметила. Тогда получите приз. – И он показал следующую картинку.

Увидеть то, что зафиксировала камера, Варвара не ожидала.

– Кажется, господин вам знаком?

– Директор театра Доброниной Крякин, – ответила Варвара как можно равнодушней.

– Он тоже это… – Игнатьев покрутил растопыренной пятерней, изображая путаницу связей.

– Таких сведений у меня нет…

– Жаль, – искренно сказал Игнатьев. – Я вам этого не говорил, но с телефона Крайковой в двадцать два пятьдесят пять был сделан звонок на номер Андронова, а в двадцать три тридцать – на номер Крякина…

– То есть когда Крайкова была уже мертва или умирала?

– Эксперты ставят время ее смерти не позже двадцати одного тридцати.

– Вот почему телефон актрисы оказался в квартире горничной, – проговорила Варвара. Она не могла понять: зачем Крякин соврал, что у него нет номера Крайковой? – Их нужно было вызвать в отель.

– Зачем? – быстро спросил Игнатьев.

Ответ Варвара хотела бы получить. В чем и призналась.

– Павел, я могу узнать про комнату горничных и кто из нее вышел?

– Можете, – ответил он. – Форму нашли, спасибо. С ней работают эксперты, ищут генетический материал. Из серой зоны вышел некто в спортивном костюме-худи с капюшоном на голове, руки в карманах, белые кроссовки. Спустился по центральной лестнице, вышел из отеля. Дальше отследить не смогли.

– Какая расцветка костюма? – спросила Варвара.

– Камера черно-белая, что-то светлое с темным.

– Он или она?

– Непонятно. Спортивный костюм прячет формы тела.

– Нет, под худи удобно прятать альбом. Руками в карманах придерживать на животе. Просто и эффективно…

– Знаете, кто этот артист?

Игнатьев не скрывал иронию. Варваре было все равно.

– Нет, не знаю. Уверена, что он может убить еще, – ответила она.

– Боитесь за Добронину?

– Не только. Может погибнуть Полина Лягочева.

На лице Игнатьева бровинка не дрогнула.

– Кто такая?

– Актриса, училась на курсе с Доброниной, большая подруга Крайковой.

– Ее за что?

– У меня только предположения, – сказала Варвара и глянула прямо ему в глаза.

– Поделитесь, профайлер Ванзарова, – Игнатьев подмигнул.

– Я ошиблась, подозревая Шляпича, – смело заявила она. – Он не мог заказать убийство.

– И мы пришли к такому же выводу, проверив его биллинг и звонки.

Как это обидно, когда соперник играет нечестно: на его стороне – безграничные технические возможности, команда экспертов и все такое. А у нее – мозги и психологика. Тем не менее еще неизвестно, кто выиграет матч.

– То, что случилось в номере, имеет совсем другой смысл, – продолжала Варвара. – Крайкову убили призраки прошлого.

Вот теперь Игнатьев удивился. Даже бровки свел.

– Что-что?

– Фотография, которую ваши криминалисты вытащили из щели в ванной, появилась там потому, что ее поставил убийца. Это знак того, что пришла расплата за совершенное в прошлом. Обрывок – часть фотографии, на которой пять юных девушек. Одна мертва – четыре на очереди. Двое из них: Добронина и Лягочева. Еще двое неизвестны. Им всем грозит опасность. Они все могут погибнуть, как Крайкова.

– Месть? – спросил Игнатьев так, будто не слышал большей глупости. – За какую такую провинность?

– Не знаю, – призналась Варвара и тут же добавила: – Я выясню. Обещаю. Может быть, сегодня вечером.

Что-то изменилось. Варвара не могла понять, что именно. Она почувствовала. Вроде бы Игнатьев был такой же: затянутый, официальный, неприступный. Но что-то изменилось, что трудно объяснить, можно только ощутить. Будто растаяла невидимая стена льда. Или показалось?

– Я и не подозревал, что вы занимаетесь изучением человеческой природы. Должно быть, это интересный предмет? – спросил он задумчиво.

Сердечко Варвары радостно ойкнуло: лейтенант читает любимую книгу[10]. Не только выучил первую фразу.

– Особенно интересны сложные характеры. Этого преимущества у них не отнять, – ответила Варвара, ощутив себя немного Элизабет Беннет.

Игнатьев согласно кивнул. Его смартфон издал трель. Как не вовремя.

– Да… Пусть ждет, буду через десять минут, – сказал он и поднялся, не забыв поправить галстук. – Всего доброго, профайлер Ванзарова. Жду от вас информацию. Если найдете убийцу, не трогайте, оставьте его нам.

И пошел прочь. Будто ничего не было. Эта манера, уходить как гордый гусь, ужасно злила. Настолько, что Варвара готова была бросить в него горсть песка. Или что попадется на детской площадке.

Вот еще, руки пачкать.

Варвара вдруг поняла, что ей чего-то не хватает. Пропажа нашлась просто: горло не болело. Даже ни капельки. Тихонько помалкивало. Делало вид, что вчерашний пломбир остался незамеченным.

Просто чудеса…

32

У картежного шулера в рукаве туз. У Варвары был Тэд. Официально Тэд занимался «информационными технологиями». На самом деле доставал любую информацию, которую бизнесмены тщательно прятали, а их добрые друзья-конкуренты хотели получить любой ценой. Цена обычно была немалая. В цифровом мире Тэд был нечто вроде мастера ключей. У него имелась отмычка от любой двери. Варвара подозревала, что он брался за делишки, о которых лучше не знать. За свободу Тэда она не опасалась: друг был счастливо женат на дочери генерала с тремя звездами на погонах. С таким тестем сесть за решетку надо очень постараться.

Между Тэдом и Варварой еще со школы установилась особая связь, которая в биологии называется симбиоз. Когда маленькая птичка залетает в пасть крокодилу, чтобы выклевать куски зверюшек между клыков. Мишка Горелов, он же Тэдди, он же Тэд, был восхищен умом и сообразительностью Варвары. Настолько, что не делал попыток перейти на другой уровень после дружбы. В школе он защищал Варвару от тупых зверят, которым не нравилась выскочка, перескочившая через четыре класса. А потом помогал бескорыстно и восхищался ее успехами. Правда, бескорыстно в меру. Тэд жил по принципу: «долг платежом красен». Варвару это не смущало. Она знала, что Тэд – один из немногих, на кого можно положиться. Практически всегда.

Звонку Тэд обрадовался слишком. Что означало: он сам собирался позвонить, Варвара опередила. Когда Тэд назначил встречу в кафе-веранде на крыше бизнес-центра, где перед каждым столиком виднелся купол Казанского собора так близко, только руку протяни, Варвара поняла, что Тэду что-то нужно. За дружбу тоже приходится платить.

Она поднялась на лифте и вышла под открытое жаркое небо. К ней направился официант, Тэд его опередил. Подхватил Варвару и поволок к столику рядом со стеклянным ограждением, за которым начинались воздух и бездна.

– Ужасно рад тебя видеть,братка, угощаю! – заявил Тэд, подпихивая меню.

Щедрость Тэда была кстати. Денег у Варвары оставалось в обрез, ровно до момента, как дед высчитает, что на карточке внучки зияет ноль, и подкинет «гуманитарную помощь». Как он называл взносы бедной аспирантке.

С деньгами у Варвары всегда было плохо. Деньги ее не любили. То есть не задерживались. Даже те крохи, что перепадали. Она не могла понять: ну как они так вдруг кончаются? Очередное вдруг случилось опять. А кафе это было пафосным, модным, светским, манерным, напыщенным и очень дорогим. Варвара не рискнула бы здесь выпить чаю с подругой. Раз Тэд угощает, значит, ему что-то очень надо.

Варвара полистала меню, удивляясь наглости цен, выбрала чай с голубыми цветочками.

– Че так скромно? Давай пообедаем!

Щедрость Тэда была недобрым знаком.

– Жарко, есть не хочется, – ответила она, чувствуя, как живот скулит от голода. Ничего, стройнее будет.

– Ну, как знаешь, – легко согласился Тэд и заказал себе большой капучино.

Официант отошел.

– Как дела, братка?

Светская беседа была не самым сильным умением Тэда. Когда имеешь дело с цифрами и хакерами, привыкаешь к конкретному разговору.

– Дела идут, контора пишет, – ответила Варвара позабытой фразой, которую частенько повторял дед.

– За футбол болеешь? Новый труп нашла? – Тэд подмигнул, намекая на недавние события. Про новый знать он не мог.

Варвара сделала вид, что оценила шутку.

– Надо кое-что выяснить, – сказала она.

– Легко! – сразу согласился Тэд. – Говори.

– 14 мая в бутике в ДЛТ, – тут Варвара назвала бренд, – было куплено платье.

– Хочешь такое же?

– Мне надо знать, с какой карточки была сделана покупка. Я не знаю, во сколько точно покупали платье. За весь день у них не может быть больше пяти-десяти покупок.