(Не) верю в любовь (СИ)

Глава 38

Дорога в дом малютки была долгой, утомительной и очень напряженной. Мы очень переживали как пройдет наша первая встреча с малышкой. Как выбрать ту самую девочку, которая потом должна стать нам родной? Поддерживали с Таней друг друга крепким сцеплением рук. При этом надеялись, что в нужный момент наши сердца дадут нам знак, что это именно она.

Зашли с трепетом в дом малютки. Нас встретила женщина в годах и сразу проводила в дальний кабинет. Там тщательно проверила наши документы и предложила заполнить недостающие бумаги. После того как специалист убедился, что с документами все в порядке, нам предложили ознакомиться с анкетами детей. Анкет было много. Мы переглянулись с женой, не понимая, как можно быть такими бездушными и жестокими родителями. Бросить своего малыша на произвол судьбы. Как таким родителям живется после этого? Хотя мы не вправе их судить, это на их совести, им жить с этим.

Анкеты детей, у которых родители еще не лишены родительских прав, были в отдельной стопке, мы их даже не рассматривали. Практически во всех анкетах были фотографии грудничков, хотя многие уже были значительно старше. Для начала мы отобрали анкеты девочек, ведь мы приехали за дочкой. И вот только после этого стали изучать сами анкеты. Я обращал внимание на медицинские показатели малышек, а Таня больше смотрела на описание внешних данных, кто их родители. Больше половины детей нуждались в медицинском лечении, у многих был ВИЧ. Из множества отобранных анкет мы остановились на трех девочках. Более — менее здоровы. Родители разные: у одной — любители выпить, у второй — погибли в аварии, у третьей — нет уже в живых, скончались от передозировки. Не могли определиться по внешним данным, ведь фотографии старые. Решили посмотреть вживую.

Нас отвели в игровую комнату. Посадили в уголок, за перегородку из цветов, чтобы мы могли присмотреться к ребяткам сначала издалека. Указали на наших отобранных кандидаток. И как тут выбрать? Жалко их всех. Такие малышки и уже одни в этом мире. На вид им чуть больше года, но по анкетам я знаю, что возраст у них разный, от года и двух месяцев до года и восемь месяцев. И разница в полгодика между ними заметна и ощутима.

Пока я скользил взглядом по девочкам, изучал их лица и мимику, Таня засмотрелась на какого-то мальчишку. Он сидел вдалеке от всех. Одиноко и лениво играл резиновой, потрепанной уже временем, игрушкой. Светленький, худенький, неокрепший. Как бедный воробышек на фоне других детей.

Таня показала мне на него взглядом, и сразу подозвала сотрудницу, которая находилась неподалеку от нас. Уточнила про малыша. Сотрудница подошла к нам, и с легким разочарованием ответила:

— Это наш Лёшенька. Спокойный, но замкнутый малыш. В свой год и два практически ничего не говорит, только отдельные звуки. Он родился недоношенным с малым весом. — Тяжело вздохнула и с некой долей надежды, спросила. — А девочки вам что не понравились?

Как резанул по ушам ее вопрос. Ощутил себя на рынке и самое ужасное, что торгуют здесь детьми. Да, денег за это не берут, но разве можно к детям относится как к товару? Я начал заводиться, но потом одернул внутренне себя. Для сотрудницы это обычный, может даже, повседневной вопрос. Сколько приходит таких жаждущих родителей, но потом уходят ни с чем. Всем ведь нужны здоровые и красивые дети, а где их взять, если нормальные родители по своей природе от родных детей не отказываются?

Мой внутренний разговор прервала Таня, она снова обратилась к сотруднице:

— Девочки хорошие, — вернула свой взгляд на парнишку, — а можно узнать кто у Лёшеньки родители?

Сотрудница смутилась, забегала глазами и попросила дать ей минуту, она сходит, уточнит. Пока она ушла, я воспользовался моментом и спросил у жены:

— Танюш, почему он? Он даже внешне на нас не похож.

Она повернулась ко мне, загадочно улыбнулась. Потом положила свою ладонь на мою руку и тихонько ответила:

— Не знаю, я чувствую, что он мой мальчик. — Вернула взгляд на него. — На интуитивном уровне с ним есть какая-то связь. Быть может, это знак? Вдруг он тот самый? Наш?

Вижу как загорелись ее глаза, как она разволновалась, но нельзя спешить, нужно для начала всё о нем узнать. Я положил на ее ладонь свою вторую руку и предложил:

— Таня, давай уточним сперва про его здоровье и родителей. Может у него ВИЧ, или он рожден наркоманами. Ты понимаешь, какие последствия могут быть?

Она сникла слегка, но в глазах еще теплился лучик надежды.

— Рома, я все понимаю. Не будем спешить, сначала соберем информацию, а уж потом примем решение. — Натянуто улыбнулась и посмотрела с нежностью на меня. — Но этот малыш запал мне в душу, скажу тебе честно. Я понимаю, мы ехали за дочкой, но если будет возможность и шанс, давай усыновим его?

Я не успел ответить и подумать над ее предложением, так как вернулась сотрудница. Она протянула Тане анкету этого мальчика, и мы одновременно заглянули в нее. Первое, что бросилось в глаза, и о чем я сильнее всего волновался — отрицательный тест на ВИЧ, сифилис и прочие инфекции. Медленно выдохнул и чуть успокоившись, продолжил изучать анкету уже с самого начала, по порядку.

Романов Алексей Григорьевич, родился семимесячным, недоношенным. Романов? Улыбнулся. Насмешка судьбы или подсказка? Вес при рождении 2380 г. Отец-неизвестен, мать — Романова Анна Николаевна, 2005 года рождения. Первые роды, стремительные. Отказ от ребенка в родильном учреждении прилагается. Медицинский диагноз ребенка: врожденный порок сердца, железодефицитная анемия, атопический дерматит, отставание в психомоторном и речевом развитии.

Далее идут результаты обследований, анализов, заключение специалистов. Таня быстрее меня добегает глазами до конца анкеты, поднимает на меня глаза и с легкой улыбкой уточняет:

— Романов Алексей? У тебя еще остались вопросы? У меня — нет. По-моему, мы его нашли! Это наш малыш!

И вот, мы дождались решения суда, забрали нашего воробышка и повезли домой. В пути я разглядывал его. Светлые глаза, узкие губы, русые волосы. Как так вышло, что поехал за дочкой, а привез сына? Лёшкой еще зовут, как лучшего друга. Он не похож на нас, но он какой-то родной. Даже сам не знаю почему появилось такое ощущение рядом с ним. Может, так передается ощущение через Танино восприятие этого ребенка. Но я теперь также, как и Таня, уверен, что сама судьба нам указала на него. Это наш малыш и уже в этом нет никаких сомнений! Сын, Алексей Романович, наконец-то дома!

Казалось, самое страшное позади, мы его нашли, но оказалось, что всё только начиналось. Впереди нас ждали — плач, шараханье от нас, забитость парнишки в угол. Он нас боялся, не доверял. Еще и Пушка наводила на него панику и страх. И я его прекрасно понимал. Нужно время, малыш никогда не жил в семье. Таня все время разговаривала с ним, успокаивала и со временем он доверился ей. Я уходил на работу, а они целыми днями проводили время вдвоем. Благо, Танина работа позволяла ей работать на дому. На меня Лёшка смотрел с опаской и настороженностью. Наверно, просто мужчины — редкое явление в доме малютки, если только врачи. Таня старалась найти к нему подход, при этом подключала и меня в их игры. Мы привыкали друг к другу и с каждым днем становились ближе.

Через два месяца Таня встречала меня с работы радостной вестью: Лёшка сказал слово: «Мама» и повторил наглядно для меня, чтобы я убедился. Я видел, как в этот момент у Тани блестят глаза от сдерживания слез радости. Она счастлива, и я вместе с ней, вернее, вместе с ними.

Мама подняла всех врачей «на уши» и через полгода Лёшку прооперировали. Современные методы лечения позволили навсегда избавиться от порока сердца. С анемией и аллергией мы тоже удачно вступили в бой. Теперь наш сын практически здоровый малый. Отстает только в весе и росте, но это поправимо. Как говорит моя мама: «Были бы кости, а мясо нарастет». Родители полюбили Лёшку, как родного внука и он стал понимать, что у него есть семья. Большая и дружная.

Благодаря Таниным ежедневным занятиям, Лёшка стал произносить больше слов и перестал быть замкнутым. На детской площадке уже охотно играет с другими детьми. Он растет, меняется его внутренний мир.

Однажды, гуляя с ним в парке, я отвлекся, и услышал, как Лёшка бежит ко мне и зовет меня:

— Папа, ава.

Вслед за ним бежала маленькая собачонка, но для него она в этот момент была всемирным злом. Он бросился от страха в мои объятия и крепко обнял меня. Это был самый трогательный момент, связанный с Лёшкой. Я его обнимал и не верил своему счастью. Так и хотелось произнести фразу волка из мультфильма: «Ну, наконец-то, папа, а то всё мама да мама».