Не время для героев

Эпизод второй Овцы в волчьей шкуре

Вокруг шумел лес. Прохладный воздух был надушен смолистым ароматом хвои и сладостью диких цветов. Тут и там заливисто щебетали птицы, где-то поскрипывало сухое дерево на ветру, стучал дятел.

Миххик осмотрелся, все здесь. Только выглядели немного странно. Жека был одет в длинную серую робу ниже колен, схваченную простым суконным пояском, на ногах — стоптанные, грубо сшитые остроносые башмаки. В руке он держал длинную, гладкую палку, закрученную кольцом на конце. Да и сам он изменился: темные волосы, чуть тронутые сединой, удлинились, спадая на плечи. Лицо обрамляла давно не стриженая бородка с проседью.

Нео больше походил на какого-то разбойника. Клепаная, потертая кожаная жилетка поверх рубахи. Засаленные замшевые штаны, были заправлены в сафьяновые сапоги, в которые прочно въелась дорожная грязь. Лицо у Максима почти не изменилось. Только взгляд был какой-то вороватый, выискивающий.

Топольский был облачен в черное. Старый, легкий камзол с подвернутыми рукавами, застегнутый на медные с зеленцой пуговицы. Черные брюки, заправлены в кожаные сапоги с пряжкой. Скулы и подбородок Олега обострились, кожа побледнела, темные глаза смотрели хищно.

Сам же Миххик обнаружил на себе легкую, кое-где подбитую ржавчиной кольчугу поверх кожаной курточки; грубые, плотные брюки из парусины и башмаки с высоким бортом на шнурках из сыромятной кожи. Талию перехваливал массивный, клепанный ремень, на котором висели ножны с мечом. Кроме того, следователь обзавелся густой, выдающейся бородой. Он обнажил клинок. Меч был с зазубринами, ржавый, но вполне годился для защиты.

У каждого через плечо висела дорожная сумка из мешковины.

Нео вытащил у себя из-за пояса простенький кинжал.

— Фига се, — с восторгом сказал он, рассматривая оружие. Встал в боевую стойку, рассек воздух.

— Квест начался, — сказал Топольский, осматривая окрестности. Они стояли посреди проплешины в лесу. Чуть дальше виднелась широкая тропа, терявшаяся за стеной деревьев. — Нужно отыскать ночлег, — заметил он. Миххик кивнул.

— Как мы узнаем, что нужно делать? — спросил Жека.

— Постепенно, — отозвался Олег, щурясь от солнца. — Кого-то встретим, что-то узнаем, что-то случится…

— Эти типа как в игре, — обрадовался Нео. — Собирается толпа и идет мочить монстров!

— Вроде того, — сказал Топольский. Он заглянул в свою сумку, поджал губы, будто увидел нечто неприятное.

— Монстров? — опасливо уточнил Жека.

— Судя по всему это фэнтезийный мир, — вздохнул Олег, забрасывая котомнку за спину. — Если так — чудища тут вполне нормальное явление. И на ночь в лесу лучше не оставаться.

— Пошли, — Савельев вогнал меч в ножны и кивнул на тропу. — Дорожка явно хоженая, куда-то да выведет.

— По ходу квеста, — говорил Олег, — в каждом из нас в разной степени пробудится персонаж. Своего рода, адаптированная версия под здешний мир. Можно и так догадаться, кто есть кто… но, бывает, умения и навыки проявляются только в определенных обстоятельствах.

Нео отвел ветку ольхи, мешавшую пройти, спросил:

— Кто ж тогда я? Вот Миххик, видимо, какой-то воин. Жека — на колдуна смахивает. А мы с тобой, Олежик, кем будем?

Топольский обогнул комель разлогого дуба, пожал плечами.

— Увидишь, — сказал он странным тоном. — Но рожа у тебя подозрительная, — заметил Олег.

— Нормальная у меня рожа… — обиделся Нео, пнув носком сапога краснючий мухомор. — И, вообще-то, у меня лицо.

По обе стороны тропы стоял лес. Над головой, выхваченная верхушками деревьев, голубела полоска чистого, ясного неба с редкими белыми облачками. Вскоре тропинка вильнула влево, раздалась вширь и примкнула к ухабистому тракту. Дорога немного заросла травой, но было видно, что по ней ездили, хоть и не часто.

Солнце спряталось за макушки деревьев, день клонился к закату. За очередным поворотом тракта путники обнаружили на обочине широкую поляну, а на ее краю — к лесу жалась косая изба. Бревна дома, темные от старости, кое-где позеленил мох. Единственное маленькое слюдяное окошко с распахнутыми ставнями мутно блестело в отсветах солнца. Гребень крыши, укрытой жухлым камышом, венчала закопченная труба дымохода, из которой вился дымок.

— Чем-то вкусным пахнет, — заметил Нео.

— Ага, — сказал Жека, озираясь. — Чипсами и пивом. — Волшебник настороженно огляделся.

— Идем, спросим переночевать, — озвучил общую мысль Миххик.

Ступив на вымостку дряхлых досок у порога, Савельев постучал в тяжелую дверь. По ту сторону послышалась возня, кто-то торопливо, мелкими шажочками подошел к двери.

— Хто тама? — донесся старческий женский голос из-за двери.

— Приветствую, хозяйка! — начал Миххик зычно. — Мы добрые путники, ищем ночлега.

С той стороны молчали.

Савельев вопросительно взглянул на товарищей. Жека дал знак постучать еще раз. Едва Миххик занес руку, как что-то лязгнуло, тяжело ухнуло и дверь приоткрылась. Из темного проема показалось круглое, раскрасневшееся лицо старой женщины. Голова ее была покрыта косынкой. Поверх свободной льняной рубахи бабушка носила каракулевую жилетку, застегнутую на деревянные пуговицы. Из-под длинного, замызганного в домашней работе платья, торчали носки калош. Бабушка придирчиво осмотрела Миххика, зыркнула на остальных.

— Чего вам, добрый люд? — спросила бабка.

— Переночевать бы нам, матушка, — тем же вежливым тоном сказал Савельев.

Лицо старушки скривилось.

— Чай, вродь, не разбойники… — проскрежетала она, но с подозрением взглянула на Нео. — Да хто ж вас разбереть… — Она вышла наружу, оттеснив Миххика с порога, прищурилась, осматривая незваную компанию. — Брать у меня нечего, — начала деловито бабка, не сводя цепкого взгляда с Черкашина. — Бедные мы с внучкой. Одни живем. Никого не трогаем, иногда и гостей принимаем. — Бабушка глянула на Миххика, объявила: — Коза у меня пропала, милок. Кормилица наша… Чай, отыщите козочку мою, я вас вечерей накормлю и спатушки постелелю. Не оставьте без помощи, добры люди.

— Найти козу?.. — скептически спросил Нео, сунув большие пальцы за пояс. — Серьезно? Здесь, в лесу? — Черкашин вопросительно вытянул бровь.

— Здеся, здеся, — быстро отозвалась бабушка, мелко шаркая по земле. Она вышла на полянку, указала дрожащей рукой на запад.

— Убегла козочка, тудыть убегла, как сейчас вижу… вчерась… колокольчик на ней… сама я старая, а внучку посылать одну боюсь… хоть волков у нас тута отродясь не водилось, но злодеи шастають… Сыщите животинушку, сыночки, не откажите…

— Надо искать, — сказал Топольский глухо, встретившись взглядом с Миххиком. — Поручение не сложное, справимся. — Савельев понял, что надо соглашаться.

— Хорошо, бабушка, — отозвался Миххик. — Найдем вашу козочку.

— От и славненько… — обрадовалось бабуся и проворно заковыляла в дом. Дверь затворилась.

— А можно было ее припугнуть? — Нео криво улыбнулся.

— Ну что ты за человек?.. — удивился Топольский.

— Ну а почему нет? — развел руками Черкашин. — Я в играх так делал. Не хочешь выполнять задание — немного угроз, и делов…

— Только здесь не совсем как в игре, — мрачно отозвался Олег. — Все твои действия отразятся на квесте. Репутацией надо дорожить. Да и кто знает: откажись мы — на ночлег она бы нас, может, и пустила, а в отместку — подсыпала что-то в еду или придушила во сне.

Едва они вошли в подлесок, как Жека обнаружил клок белой шерсти на репейнике.

— Похоже на козью, — заметил волшебник.

— Первые задания обычно простые, животное где-то рядом, — бодро заметил Топольский, пробираясь сквозь поросль орешника.

Вскоре они вышли к узенькому ручейку, и на его берегу обнаружились следы копыт. По следу они двинулись вдоль родничка и очень скоро услышали далекий звон колокольчика.

Животное обнаружилось у поваленного ветром дуба. Бечевка, наброшенная козе на шею для привязи, запуталась в вывороченном корневище. Коза боязливо заблеяла, увидев четверых мужчин.

— Офигеть, — сказал Нео, раздвигая локтями куст бузины. — Мы нашли козу. Чувствую гордость. Есть что рассказать внукам. Где забирать медальку?

Миххик освободил веревку и, несколько раз обвив вокруг запястья, повел обеспокоенное животное.

Бабушка выбежала из дому, едва услышала знакомое «бэ-э-э-э»! Она упала на колени перед животным, обняла за длинную шею, и, что-то ласково бормоча, гладила худые бока. В объятиях хозяйки коза успокоилась.

Старуха отвела скотину куда-то за дом. Очевидно позади избушки имелся сарай. Вернувшись, хозяйки любезно пригласила добродетелей в гости. Что было очень кстати — на лес опускались сумерки.

В избе царил мрак. Лишь жидкий свет закопченной масляной лампы кое-как освещал скромное жилище. Воздух был тяжелый, будто в погребе. Душно пахло пригоревшей кашей и сухими травами, кои пучкам висели по стенам. Но внутри было просторно, и на полу под стеной уже была постелена солома, на которую набросили несколько покрывал. В мазаной глиняной печи, примыкавшей стене, тихо потрескивали угли, тянуло дымом. В дальнем углу, за маленьким столиком, сидела молодая русая девушка в белой рубашке и простом платьишке до пят. У нее была длинная коса, спадавшая через плечо. Несмотря на сумрак, она занималась шитьем. Когда путники вошли в дом, она воспитанно поднялась, и поклонившись, вернулась за работу.

Друзья расположились за массивным столом, на котором были расставлены деревянные тарелки с ложками и глиняные чашки. Посреди стола громоздился большой чугун, из которого вкусно пахло кашей. Рядом — кувшинчик козьего молока.

Жека взял свой посох, что-то шепнул и ударил концом по полу. На вершине палицы зажегся огонек, озаряя комнату. Посветлело. Девчушка испуганно вздрогнула и взглянула на колдовской свет. Личико у нее было круглое, милое и по-простому красивое. Большие голубые глаза смотрели невинно и чисто.

Нео откровенно таращился на девушку.

— О, так вы колдун, — обрадовано сказала бабушка, не особо удивившись и улыбаясь Жеке. — Я уж было думала по одеянию — монах али травник… А вы, часом, не врачуете? Спина замучила… — пожаловалась хозяйка.

Жека, извиняясь, развел руками.

— Уж простите, другой профиль, — ответил маг. Бабушка не обиделась, только понимающе кивнула. Погасила лампу, дабы не тратить драгоценное горючее.

— А что, бабуся, бывают у вас здесь волшебники? — спросил Миххик, насыпая в тарелку парующую кашу.

Бабка принесла глиняный горшок, поставила на стол.

— Бывают, милок, — ответила она, сноровисто доставая из горшка мясное.

— Что это? — удивился Нео, косясь на угощенье. — Коза?..

Бабушка разразилась грудным смехом.

— Ой, умора… Какая ж это коза, яхонтовый?.. Заяц это!

Нео кивнул, осматривая лоснящийся жиром кусок темного мяса.

— Заяц… — сказал Черкашин, брезгливо ворочая бедрышко ложкой на тарелке. Пробормотал: — Шестеро зайчат вышли погулять. Одного споймала бабка, их осталось пять…

— У нас тут много кто ходит, тракт жеж ондо рядом… — быстро заговорила старушка. — А это внучка моя, Анэся, — сказала она, указав на девчушку в углу. — Немая только отроду. Так что вы, добры люди, не заговаривайте к ней, не поймет ничего. Ну да кушайте, а я пойду животинку попораю.

Друзья принялись за еду. Кроме Топольского. Олег не притронулся к каше и даже не взглянул на мясо. Он повернулся на стуле, осторожно достал из сумки пузатую стеклянную колбу с темно- красной жидкостью.

Нео от удивления перестал жевать. Топольский несколько стесненно откупорил пузырек, сделал глоток, второй.

— Понятно… — протянул Максим. — Возвращение вурдалака…

Никто его не поддержал, все, кроме Топольского, ели. Каша, к слову, была пшеничной, вкусной, щедро заправленной маслом. Заяц тоже удался.

Отужинав, Жека поднялся из-за стола, взял котомку и двинулся к выходу.

— Пойду, покурю, — сказал он.

Волшебник вышел в прохладную ночь. Лес дышал свежестью, тихо шумел в ветвях ветерок. Жендальф присел на лавку у стены дома, достал из сумки трубку и кисет с табаком. Неторопливо набил чашечку люльки, щелчком пальцев вышиб волшебные искры, посипел мундштуком.

К нему вышел Нео. Жека заметил, что и у него в руках коротенькая трубка.

— Огоньку не подкинешь? — спросил Черкашин, усаживаясь рядом. Маг высек и ему искру.

— Не нравится мне здесь… — задумчиво сказал Евгений.

— Да че, норм, — Нео зашелся кашлем, прослезился. — Блин, табачище забористый. — Он осторожно затянулся, выпуская душистый дымок. — А что не так?

Жека слегка качнул головой.

— Тревога не покидает, — глухо отозвался он. — Будто за нами кто-то наблюдает. Кто-то нехороший.

— Ну коза разве, — вставил Нео. — Мне ее морда сразу не понравилась.

— Да нет… — поморщился волшебник. — Я о другом. Мне трудно объяснить, это на уровне предчувствия.

Нео кивнул, выпуская струйку дыму.

— Понимаю, бывает. Мне вот частенько хочется разные сорта пива смешать, а что-то внутри сопротивляется, говорит: «не надо, Макс. Тебя понесет, Макс. Все начинается с пива, тебе захочется больше, Макс. Потом будут виски, коньяки, текилы, коктейли. Стой, Макс». И стоит задавить в себе этот голос, все — утром обнаруживаю себя неизвестно где и ничего не помню.

— М-да, — сдержанно прокомментировал маг. — Вроде того. Да и с чего бы бабушке и внучке жить одним среди леса? Почему не с людьми, в деревне или городе?

Максим задумчиво молчал, потом сказал:

— Кстати, как тебе внучка? — он толкнул Жеку в бок, заговорщицки подмигнул. Тот косо глянул на товарища. — Ниче такая, а? Милашка, с фигуркой.

— Угу… — безразлично прогудел Жендальф.

— А ты по жизни, вообще, кто?

Жека отвлекся от размышлений, пожал плечами.

— До того, как все это началось, был ай-ти менеджером на небольшом предприятии. А когда персонаж появился — астрологом стал. Хорошим астрологом, не сочти за бахвальство. Так Гендальф проявился в нашем мире.

— Дело-то прибыльное? — уточнил Нео.

Жека поджал губы.

— В общем, да. Но утомительное.

К ним вышли Олег и Миххик. Топольский сел на лавочку, Савельев привалился плечом к косяку, прикурил у Жеки, спросил:

— Ты же не куришь, вроде?

Тот пожал плечами.

— Я — нет, Гендальф — да.

Они некоторое время молчали, глядя в непроглядную махровую темноту леса.

— Как был кровососом, так им и остался, — упавшим голосом констатировал Нео, глянув на сидящего рядом Топольского. — Ну, хоть тебя опознали. Кто же тогда я?

Олег молчал. Он запрокинул голову и глядел в чистое, полное ярких звезд, черное небо. Такого в городе никогда не увидишь.

— Хоттабыч наш говорит, что дела здесь мутные, — тихо заговорил Черкашин. Остальные посмотрели на Жеку.

— Будьте на чеку, — сказал тот, выколачивая трубку. — Спите чутко. Не могу объяснить, но место здесь недоброе. Возможно, тут есть кто-то еще… Не выходите лишний раз наружу.

Миххик тяжело вздохнул, спросил Топольского:

— Крови надолго хватит?

Вампир шумно сглотнул, покачал головой:

— Нет. Там немного, да и портиться она начинает.

— День продержишься? — уточнил Жека. Олег твердо кивнул. — Вот и славно. Узнаем у бабки, где и в какой стороне ближайший город или деревня, и поскорей уберемся отсюда.

Волшебник взял свою сумку и направился к дверям.

— Будьте на чеку, — напомнил он. — Я вздремну, устал немного. Вы тоже ложитесь. Раньше встанем, раньше уйдем. — Скрипнула дверь, и маг вошел в дом.

Миххик докурил, тоже вычистил люльку и вошел в избу.

Топольский и Нео некоторое время сидели молча. Нео по привычке вдоволь накуривался на ночь, а Топольский заворожено глядел в звездное небо, прижавшись спиной к ребристой стене.

— Со мной ерунда какая-то, — заговорил вкрадчиво Максим. — Видал сундук в дальнем углу комнаты? Большой такой, кованный, с навесным замком.

Олег кивнул, покосился на Черкашина. В бедном свете звезд и восходящей луны у него странно блестели глаза.

— Я его как увидел, мысль одна спасу не дает: открыть надо. Замок раскурочить, и выпотрошить. Даже руки дрожат от волнения, когда говорю об этом.

Топольский тихо засмеялся.

— Ты чего? — повернулся к нему Черкашин.

— В сумке твоей что? — спросил вампир.

Нео дернул плечами, вспоминая.

— Ну так, мелочь всякая. Фляга с водой, проволочки какие-то, крючочки, заточки, табак…

— Ну вот, — заметил Олег. — Все и сложилось. И рожа твоя бандитская, и наклонности, и инвентарь.

— В смысле? — не понимал Нео.

— В коромысле… Вор ты. Плут. Джентльмен удачи.

Нео отвернулся, нервно затянулся, закашлялся.

— А че так? Я ж Нео? — удивился он. — В «Матрице» по стенам бегал, пульки на лету останавливал. Почему здесь — вор?

Топольский задумался, потом сказал:

— Вспомни, кем был Нео в фильме.

— Хакером, — ответил Максим.

— А хакер чем занимается? — Олег вновь уперся затылком в бревенчатую стену и глядел ввысь.

— Взламывает защиту…

— Ну вот. Взломщик, выходит. Квест решил выделить именно эту черту.

Нео озадаченно пожевал губами, спросил:

— Так а делать-то что?

— С чем? — не понял Топольский.

— С сундуком.

— Лучше не трогай. Кто знает, как это аукнется…

— Ну ладно, — неуверенно согласился Черкашин и тоже взглянул в небо. На небосвод выкатывался огромный белый шар полной луны.

— Красивая, — заметил Нео.

— Ночь вообще красивое время, — сказал Топольский.

Нео хмыкнул, встал и постучал трубкой по стенке, заметил иронично:

— Сказал мне один вампир…

Топольский улыбнулся.

— Я спать, — буркнул Черкашин, оставляя Олега в одиночестве.

Топольский сидел и глядел на яркую, неестественно большую луну, висевшую над лесом. Звезды тревожно мерцали в вышине. Он посидел еще некоторое время, всматриваясь в незнакомые созвездия, пока ночной холод и спустившийся сизый туман не прогнали его в дом.

Черкашину не спалось. Он проснулся среди ночи и вертелся с бока на бок, пытаясь умоститься, но сон никак не приходил. Да и козьего молока на ночь пить столько не следовало.

Нео сел на подстилке. Рядом мирно спал Топольский. Чуть дальше — похрапывал Миххик, спиной к нему дремал Жека. Нео тихонько поднялся и шмыгнул к дверям, осторожно потянул металлический засов, сбросил щеколду и открыл дверь. Снаружи было холодно и сыро — над землей колыхался жиденький туман. Нео побежал за дом, высмотрел в темноте ближайший куст и пристроился справить малую нужду.

Застегивая ремень, он вдруг заметил шагах в пяти светлое пятно на земле. Максим осторожно подошел, присел. На траве лежала мертвая коза. Шея у животного была разорвана. Нео положил ладонь на бок животного — еще теплая, значит, глотку ей вспороли недавно… Черкашин торопливо побежал обратно к избушке. Войдя, он на цыпочках подошел к Топольскому и потряс его за плечо:

— Олег, — позвал шепотом Нео.

Вопреки клише о бодрствующих ночью кровопийцах, Топольский крепко спал. Он разлепил глаза, недовольно застонал, потягиваясь в полудреме.

— Ты зачем козу загрыз? — шикнул Нео осуждающе. — Нам бабка бошки поотрывает!

— Какую козу?.. — сонно мурлыкнул Олег, переворачиваясь на бок. — Иди спи…

Черкашин на секунду задумался. Впился пальцами в руку товарища, тряхнул.

— Олег… Там коза дохлая… Это ты ей кровь пустил? Признайся, не удержался, да?..

Топольский очень шумно вздохнул, поднялся, и зло поглядел на Нео.

— Какая еще дохлая коза? — буркнул он тихо. — Что за чушь? Никого я не грыз! — Глаза его раздраженно блестели.

Нео сглотнул ком в горле.

— Кто-то вальнул козу, — в голосе Черкашина мелькнул холодок. Вдруг, снаружи, вдоль стены, отчетливо послышались частые тяжелые шаги.

Топольский и Нео переглянулись.

— Какой-то зверь, — прошептал Олег. — Может, волк?

— Бабка сказала, они тут не водятся, — сказал Черкашин, чувствуя, как по холке побежали гигантские мурашки.

— Похоже, водятся… Но если это волк, почему не утащил добычу? — спросил Топольский.

— Может, я его спугнул? — предположил Черкашин.

— Возможно…

Теперь частый топот послышался с другой стороны избушки. Зверь двигался быстро. Топольский быстро встал, подошел к косяку, приоткрыл дверь. Нео схватил его за рукав.

— Сдурел?! Он тебя задерет! — прошипел Максим.

— Если волк — нет. Звери чуют нас, вампиров. Сторонятся. Может, сам уйдет, — Олег вышел наружу. Нео выскользнул следом. Луна выглянула из-за тучи, показала бледную щеку, пролив белый свет на поляну. Топольский тихо двинулся вдоль стены, остановился, увидев несчастную козу на траве. Внезапно, справа, в кустах, что-то шелохнулось, большая тень метнулась меж стволов деревьев. И вновь все стихло. Олег замер, всматриваясь туда, где только что видел движение. Нео стоял позади с кинжалом наизготовку и вертел головой. Вампир прищурился — как все дети ночи, он достаточно хорошо видел в темноте. От ствола старой сосны отделилась высокая фигура, мягко упала на лапы, и Олег увидел, как в серебристом свете блеснули большие глаза, глядящие прямо на него. Это был не волк. Что-то куда большее. Фигура почти беззвучно, в несколько прыжков, переместилась в сторону, метров на пятнадцать, и замерла.

— Быстро буди остальных, — сказал Топольский Черкашину, прижимаясь всем телом к стене избы. Максима не требовалось просить дважды.

Первым к Топольскому подбежал Миххик с обнаженным мечом. За ним Жека с посохом. Маг безошибочно определил, где скрывается диковинный зверь, указав палицей в темный провал леса.

— Вот он и показался, — просипел Жендальф, нервно облизнув губы.

— Что это за тварь? — спросил Нео, пялясь в темноту.

— Не знаю, — ответил маг. — Но точно не котенок…

Он повел посохом, что-то нашептывая, и вывел концом в воздухе круг, в центре которого зажегся тусклый огонек. Жека махнул палкой, как бы толкая искорку вперед, и та устремилась в чащу. Огонек вдруг завис над местом, где предположительно скрывался зверь, сверкнул ярче, и на миг выхватил из густой тьмы огромную, метра три с лишком, волчью фигуру. Хищник стоял на полусогнутых лапах, опустив большую голову к земле, и едва на него упал свет — молниеносно ушел в сторону. Огонек вспыхнул и погас.

— Какой здоровенный волчара! — выдавил Нео, чувствуя как волосы встали дыбом.

— Это не волк, — уверенно сказал волшебник. Он осторожно двинувшись вперед. Над его головой зажегся новый огонек, освещая окрестности. Миххик встал по левую сторону, Топольский — справа, Нео закрывал тыл.

— А кто тогда? — спросил Черкашин, часто дыша.

— Оборотень. — Жека выставил посох вперед. — Его бы вывести на чистое место да задержать, — сказал он.

Кусты шагах в десяти затрещали, среди зарослей сверкнула пара глаз, раздался утробный низкий рык. Тут и там шумели ветки от быстро движущегося зверя.

Савельев и Топольский пошли вперед. Нео увидел, как Олег растопырил пальцы, которые, казалось, удлинились, теперь походя на когти хищной птицы. Сам Топольский тоже будто вытянулся, движения его были резки и быстры. Миххик нервно сжимал вспотевшими ладонями рукоятку меча, ловя каждый шорох и движение.

Волколак темной глыбой вылетел из кустов прямиком на Миххика. Савельев едва успел выставить клинок острием вперед. Оборотень налетел грудью на меч, — от сильного толчка Миххик пошатнулся, оступился и упал. Шкуру клинок не пробил. Оборотень навалился на Савельева, норовя ухватить за горло, но Топольский молниеносно оказался рядом, полоснул когтями-пальцами оборотня по ребрам, и плечом оттолкнул от Савельева.

Перевертыш взревел, дернув мордой к рваной шкуре, но тут же припал на передние лапы, готовясь к прыжку. Топольский неестественно широко разинул рот, зашипев, как змея, и демонстрируя длинные клыки. Он в миг перескочил через Миххика, и, выбросив вперед руку, попытался хватить волчью морду. Оборотень увернулся, рванул вперед, ударив вампира лапами в грудь, попытался свалить, но Топольский ловко извернулся, вцепился волколаку в шею, оттолкнулся ногой от земли и оседлал серого, быстро сжав руками глотку. Оборотень встал на задние лапы, встряхнулся, пытаясь избавиться от Олега, но тот держался цепко. Из пасти зверя вырывались сдавленные хрипы. Савельев с криком бросился вперед, выставив меч и метя оборотню в грудь. Меч угодил меж ребер, но шкуру опять не пробил.

— Да что ж такое! — удивился Миххик. Справа от него пронесся Нео, в его руке блеснул тонкий кинжал, он уже был готов заколоть зверя, но споткнулся о кочку и упал.

— Стойте!.. Стойте!.. — раздался крик бегущей к ним бабки. Жека воспользовался замешательством и взмахом посоха метнул в перевертыша клубок бледно-синего света. Волколак дернулся и остолбенел.

— Стойте… не убивайте… — запыхавшаяся старушка в ночнушке встала перед оборотнем, расставив руки. Глаза ее влажно блестели. — Пожалейте, люди добрые… не убивайте… — сквозь плач причитала бабушка. Она опустилась на колени и заплакала.

Подошел Жека, спросил жестко:

— Внучка?

— Внучка… — всхлипывая, ответила хозяйка. — Прошу, не убийте…

— Кто наложил заклятье? Отвечай! — зло пошипел Жендальф. — Не вздумай врать — учую ложь — сожгу обеих.

Бабушка закрыла лицо ладонями, зарыдала.

— Ну! — крикнул Жека.

— Колдун один… с подмастерьем у нас годков пять тому гостевали… напился он… да и полез к Анэсе… А она ему иголку в причинное место да и всадила… Долго мучился… колдовал над промежностью… а потом и навел на внученьку порчу… Мы из деревни и ушли в лес из-за ей…

Бабка зашлась плачем.

— Имя колдуна! — крикнул Жека. — Тебе известно имя?!

Старуха всхлипнула и уставилась на мага.

— Подмастерье звал его мастер Иттис. Как счас помню…

Жендальф скривился, махнул Топольскому, все еще державшего оборотня за шею:

— Слезай, теперь не убежит, — Олег нехотя разомкнул хватку, спрыгнул на мокрую от росы и волчьей крови траву.

— Не губите, господин чароплет, молю…

— Не убью… — глухо сказал волшебник, опустившись перед замершим на дыбах волколаком, и принялся чертить концом посоха странные символы на проплешине. Вычурные знаки засветились голубоватым светом. Закончив, Жека отступил на шаг и коснулся палицей самой яркой закорючки в кругу других, и медленно повел тростью вверх. Горящие на земле знаки оторвались от земли, заколыхались, следуя воле волшебника, повисли причудливой вязью в воздухе. Маг выбросил палицу вперед и колдовское клеймо легло на волчью грудь. В воздухе запахло паленой шерстью. Бабка всплеснула руками, вновь зарыдала.

Массивные передние лапы зверя дрогнули, выгибаясь, хрустнули суставы. Когти удлинились, преображаясь в пальцы, вытянутое туловище съежилось, шея и морда втянулись…

Постепенно лик волка отступал, обнажая белое тело юной девушки. Когда обращение завершилось, Анэся обмякла и повалилась на землю.

Волшебник устало сгорбился, и поплелся к избе.

— Что-то притомился я, — буркнул он. — Пойду спать.

Ночной лес тихо шумел. Чуть в стороне от троицы друзей ревела бабушка. Где-то в чаще тревожно ухал филин.

— А я все думаю: как это бабка по лесу зайцев ловит, а оно оказывается вон как, — миролюбиво сказал Черкашин, сунув руки в карманы штанов. — Расходимся, господа. Здесь и без нас разберутся, — Нео кивнул на счастливую бабушку и пришедшую в себя внучку.

На следующее утро хозяйка накормила своих гостей вкусным завтраком. На столе восхитительно благоухала перепелиная яичница с салом, твердый козий сыр, большой каравай хлеба, и конечно, вчерашний кролик. Несмотря на гастрономическую простоту, друзья понимали, что для бабушки с внучкой — это сравни пиру.

Кушали немного, скромно, дабы не объедать хозяев. После плотного завтрака, который пропустил только Олег, друзья вышли покурить в свежее утро. Затем Миххик расспросил, где находится ближайшее селение — нужно было запастись кровью для Топольского. После вчерашней схватки вампир выглядел изможденным, он изрядно побледнел. Старушка рассказала, что на севере, в полутора днях пути, лежит городишко Вильйон. Она объяснила, где нужно свернуть с тракта, чтобы выйти к нему.

К обеду друзья принялись собирать вещи. Анэся с бабушкой набрали большую котомку съестного и бурдюк воды. Сердечно распрощавшись с милыми гостями, старушка со слезами на глазах крепко обняла каждого мужчину, и путники двинулись в дорогу.

Топольский вяло переставлял ноги в хвосте отряда.

— Ты че киснешь, Дракулыч? — толкнул его в плечо Нео.

Олег даже не взглянул на Черкашина, продолжая мерно шагать.

— Сил не рассчитал, — ответил за вампира Миххик. — Истощение. — Савельев обернулся к Топольскому, спросил: — Держишься?

Олег кивнул, сказал тихо:

— Еще денек, думаю, протяну.

— Ты вообще, любую кровищу пьешь? — поинтересовался Максим.

Топольский с кряхтением, переступил через массивное корневище дуба.

— Почти, — ответил он. — Кровь оборотней и черных кошек не годится…

— Есть особые предпочтения? — уточнил Нео.

Топольский вымученно, но очень выразительно улыбнулся.

— Кстати, о перевертышах, — сказал Миххик, — Не пойму, отчего меч не пробил шкуру зверя? Клинок не идеальный, но достаточно острый.

— Порождения тьмы, — сухим бесцветным голосом заговорил Топольский, — уязвимы только перед серебряным оружием…

Нео хмыкнул:

— А как же тебе удалось оборотню бочину порвать?

Топольский уточнил:

— Или себе подобными, детьми ночи.

Шли до самого вечера, пока на исходе дня не нашлось подходящее перелесье для стоянки. Нео и Жека отправились собирать дрова для костра, Миххик раскладывал вещи, Олег привалился спиной к стволу раскидистого ясеня. Вампир заметно исхудал, щеки втянулись, глаза ввались.

Когда запылал огонь, друзья, наконец, принялись за ужин. На лес опустилась ночь. Нео ел острый козий сыр с хлебом и поглядывал на Топольского, все так же сидевшего под деревом.

— Кровосос вообще завял, — сказал Черкашин хмуро.

Миххик вытер рукавом маслянистые губы после сала, обратив внимание как часто, точно в лихорадке, вздымалась грудь вампира.

— Плохи дела, — заметил Жека, откладывая горбушку хлеба. Он поднялся, подошел к Олегу. — Ты как? — спросил маг, сам понимая, что вопрос глупый. Топольского била дрожь. Он сцепил ладони, пряча пальцы, но было видно, как обострились их кончики. Из приоткрытого рта, торчали клыки.

— Голод, — сказал Миххик, подойдя. Топольский, словно в подтверждение его слов, дернулся, и выбросил руку, точно норовя схватить кого-то из друзей.

— Ломка типа. — Черкашин встал поодаль.

Олег сжался, сложив длинные, худые руки на груди, и повалился на бок. Он тихо упал на траву, точно был пуст изнутри. Из его рта вырвалось шипение, он ошалело, по-звериному, смотрел голодными глазами на товарищей.

— А я говорил, что он нас сожрет, — сказал Нео.

Миххик закатал рукав рубахи, протянул руку Топольскому.

— Пей, — сказал он. В глазах вампира, блеснул разум, еще не до конца подавленный сущностью персонажа.

— Жри, давай, а то Жека тебя в белку превратит, — пригрозил Нео. — В белку-вампира.

Олег трясущимися руками обхватил Миххика за локоть и впился в плоть.

Вскоре Савельев почувствовал легкое головокружение и положил Топольскому руку на плечо. Вампир изменился в лице: порозовел, посвежел. Лихорадочный огонь в глазах померк, но еще не погас.

Жека протянул свою руку.

— Приятного аппетита, — сказал волшебник. Олег облизнул окровавленные губы, вожделенно сглотнул, нерешительно глядя на манящие дорожки синих вен. — Смелей, — сказал маг. — И Олег не отказался.

Когда Жендальф ощутил навалившуюся ватную слабость в теле — отнял руку и, покачиваясь, пошел к костру, сел.

— Максим? — с нажимом сказал Миххик. — Тебе надо особое приглашение?

Нео нервно взглянул на похорошевшего Топольского, но до прежнего, естественного вида он еще не дотягивал.

Черкашин вытер со лба испарину, дрожащей рукой подкатил рукав.

— Я надеюсь, у тебя там все стерильно? — строго спросил плут.

Топольский уверительно кивнул, ухмыльнувшись.

— Жесть, тремор как у алкаша… — сказал Нео, глядя, как Топольский протягивает к нему дрожащие руки. Черкашин отвернулся, закусив губу. — Ай, мамочки!.. — вскрикнул он, ощутив, как клыки легко пробили кожу, и место укуса онемело.

Когда Олег закончил пить, у Черкашина подгибались коленки. Но, судя по всему, не от потери крови, а от аффекта.

— Вкусняшка, — протянул окрепшим голосом Топольский, облизываясь и нехотя выпуская запястье Черкашина. — Мы с тобой будем хорошими друзьями, — хитро сказал он поспешно уковылявшему прочь Черкашину.

— Тамбовский волк тебе друзья! — брезгливо сказал ему Нео, растирая место укуса.

Олег подошел к костру, сел на бревно рядом с Нео.

— Спасибо, — серьезно сказал вампир всем. — Виноват, перестарался вчера.

— Нормально, — отозвался Миххик, лежа на подстилке. — Для того друзья и нужны. Да, Максим?

— Угу, — кивнул Нео. — А как же. Вернусь домой, чеснока развешу по всей квартире, священника позову, пусть освятит, и кол заготовлю.

— Да перестань, — по-дружески похлопал его по спине Олег. — Между прочим, твоя кровь самая вкусная. В меру соленая, с мягкой кислинкой и слегка острая. Как я люблю.

— Со вкусом дрянного пива и чипсов, — сказал Жека, тоже ложась на кусок полотнища, которое дала им бабушка.

— Нормальное пиво… — буркнул Нео.

— Вы отдыхайте, я покараулю, — сказал Олег. — Уснуть сегодня точно не смогу — прилив сил после трапезы.

Жека и Миххик не возражали, и вскоре тихо засопели. Нео спать не собирался, он достал трубку и табак, закурил, глядя на пляшущий огонь. Темный лес отовсюду нашептывал свою колыбельную: перепевались сверчки, ухала сова, мерно дышал ветер в кронах деревьев. Живое пламя костра согревало, умиротворяло.

— Ты знаешь, — заговорил Максим. Топольский отвел взгляд от костра. — Я ведь тот сундук вскрыл. — Он помолчал, задумчиво пыхнул трубкой.

— И что там было? — спросил вампир.

Нео поджал губы.

— Ничего особенного: старый гребень для волос с отломленными зубьями, кружевной платок, скатерть, пара монет, мелочевка разная…

— Что украл? — поинтересовался Олег.

Нео хмыкнул, глядя на дрожащие хвостики пламени.

— В том и дело, что ничего. Не смог. Как открыл, монеты увидал — сердце екнуло, а потом вдруг такая тоска накатила, противно стало… Опустил крышку, замок навесил, закрыл. Не смог…

Топольский улыбнулся.

— Повезло, — очень серьезно сказал он. — Значит, персонаж еще не победил. Ты устоял, не поддался навязанной роли.

— Н-да… — протянул Нео, посипев люлькой. — Ладно. Пойду и я баиньки. От потери крови в сон клонит.

— Иди, — согласился Олег.

Черкашин отыскал среди вещей какую-то простынку, подложил под голову свою сумку, и лег.

Топольский сидел на бревне и слушал ночь. Он глубоко вдохнул шелковистый воздух, мерно выдохнул, и привычно взглянул в небо. Бездна над ним приветливо искрилась. Олег вспомнил, как в детстве любил засиживаться с отцом на крыльце их уютного дома за чертой города, и смотреть на звезды. Говорить о предстоящей рыбалке украдкой от мамы, мечтать… А потом отца не стало. Внезапно. И Топольскому больше не было с кем делить бездонное небо по ночам. Он жалел только об одном: что так редко навещал отчий дом, когда вырос. Променял звезды и отцовское плечо на шум вечеринок и пьяные компании.

Ладонь Олега дернулась, сжалась в кулак.

Память, боль и молчаливые звезды — вот и все, что у него осталось.

Лес обрывался крутым песчаным склоном. Откос полого уходил вниз, образуя подобие котлована, на противоположном склоне которого раскинулся несуразный городок. Издалека он был похож на огромный ящик, беспорядочно заваленный хламом. Городишко обрамляли неровные бревенчатые стены, с редкими окошками-бойницами. Тут и там беспорядочно торчали кривые каменные башенки. Покрытые бледно-красной, выгоревшей на солнце черепицей дома, плотно жались друг к дружке. Кое-где из дымоходов тянулись длинные хвосты черного дыма.

— М-дэ… — сказал Жека, глядя на безалаберный архитектурный ансамбль.

— Цивилизация, че, — попытался найти позитив Нео.

— Пошли, — Миххик перехватил сумку и сбежал по откосу. Ноги его тонули в мягком песке, но спустился он довольно легко, и друзья последовали за ним.

Вскоре, они добрались городских ворот. Миххик сильно постучал в массивную дверь, вырезанную в левой створке. Спустя несколько секунд, открылось крошечное смотровое окошко.

— Хто такие?! Шо вам надо?! — вылетело из проема. На Миххика уставился большой раскрасневшийся глаз.

— Мы путники, — начал Савельев. — Ищем место отдохнуть и пополнить запасы еды.

— Бродяги? — скорее констатировал, нежели спросил обладатель хриплого голоса.

— Нет, — отозвался Миххик. — Мы честные люди, ищем…

— Пшли вон отседова! — гаркнуло из окошка и оно захлопнулось.

Следователь вздохнул, полез в сумку, достал щербатую медную монету. Постучал в дверь.

— Шо надо? — тут же выстрелило из открывшегося проема.

Миххик сунул в окно монету, и та — о чудо — исчезла.

— Скоки вас есть?! — тон привратника не поменялся, но деньжата пробудили в нем интерес.

— Четверо, — отозвался Миххик.

— Четверо, — с укором объявили с той стороны. Глаз выжидающе глядел на Миххика. Савельев вновь запустил руку в сумку, отыскал еще три медяка и покорно передал привратнику.

Окошко закрылось, и тяжелые двери глухо скрипнули, открываясь.

Привратник был рослый детина, повыше Миххика. Он был облачен в ржавый стальной нагрудник, на котором едва угадывались черты вытравленного льва в области сердца. Такие же битые временем наплечники, наручи и наколенники. Лицо мужчины было красным, обветренным, кожа шелушилась. Большие глаза под узким козырьком шлема смотрели неприветливо. Правой рукой он держал древко алебарды. Его напарник, в таком же комплекте доспехов, бессовестно дрых, чудом не свалившись со стула под вратами.

— На скоки? — бросил страж Миххику.

— На несколько дней, — ровно ответил Савельев.

Привратник с подозрением уставился на Нео.

— Не ндравишься ты мне, сынок, — протянул здоровяк, поедая взглядом Черкашина.

— Я хороший, — попытался оправдаться Нео, скосив взгляд. — Просто болел в детстве.

— Цыць! — гаркнул сторож. Поглядел на Жеку.

— Волшбователь? — выдал он. Маг невольно дернул бровями от столь вычурного определения, но кивнул. Привратник хмыкнул, криво улыбнувшись. — То-то же. Меня не проведешь… — Он придирчиво осмотрел Топольского.

— Монах? — попытался угадать он. Олег покорно, с истинно монашеской выправкой поклонился, прижав ладонь к груди. Привратник самодовольно улыбнулся. — Ладно, входите, — смилостивился он. — Но ежели что утворите — шкуру спущу. Да и не спокойно у нас нынче, гузло лишний раз на двор не суйте… Все… ступайте…

Привратник еще долго буравил спины новоприбывших гостей Вильйона, пока его не отвлек похмельный стон очнувшегося напарника.

— Волшбователь… — насмешливо процитировал Нео вратника, косясь на Жеку. Тот фыркнул. Черкашин хихикнул: — Волшбун…

— Перестань, — огрызнулся маг.

— Волшбоплет, — завелся Макс.

— Уймись…

— Волшбомет и волшбоверт.

— В жабу превращу, — пригрозил Евгений.

— Ну все, все, — примирительно сказал Черкашин. — Как скажешь, волшботряс.

От главных ворот тянулась широкая улица, и веером разбегалась меж кучно настроенными домами.

— Ну и куда теперь?.. — мрачно сказал Нео.

— Давайте сперва на рынок, — сказал Топольский, вглядываясь в узкие ущелья улиц. — Крови свиной закупить.

Миххик кивнул, сказал:

— Затем перекусим в местной едальне, если она тут имеется. Да ночлежку поищем.

Жека спросил у проходящей мимо женщины в чепчике и с кошелкой, полной каких-то ягод, где у них тут рынок.

— Ота тута так от прямо и от так отсюда и туды и там ото это, — ответила женщина, махнув рукой.

— Мне этот городок нравится все больше, — сказал Нео, провожая взглядом уходящую горожанку. — Ей бы экскурсии водить… Или навигаторы озвучивать.

Они вошли в мощенную булыжником улочку, втиснутую меж унылыми каменными домами, и вышли к относительно широкой, вытянутой площади, вдоль которой тянулись торговые ряды и лавки.

В воздухе стоял неповторимый рыночный запах: откуда-то несло кислой капустой и соленьями, разило рыбой, щекотало в носу от специй, сладко благоухали фрукты, и конечно, к этой какофонии примешивался кровянистый запах мяса.

Друзья неторопливо шли вдоль рядов, вожделенно косясь на товар. Нео порой останавливался и рассматривал диковинных рыб, грибы или фрукты. Топольский шел впереди, задирая нос и принюхиваясь, точно ищейка. Он свернул меж рядов, протискиваясь сквозь людское месиво, и уверенно двинулся в конец, к хорошо заметной издалека мясной лавке, под накрытием.

Нео ткнул Жеку в бок. Маг обернулся. Черкашин с довольным лицом уплетал яблоко.

— На, волшбователь, — он протянул магу большую темно-синюю сливу. Жека не отказался, взял. Тщательно вытер о рукав, надкусил. Плод оказался мягкий, спелый и сладкий.

— Украл? — риторически спросил Жендальф.

— Да нет, так, одолжил на время, — невинно ответил Нео, доставая из-за пазухи еще одно румяное яблочко.

— Жук, — буркнул маг, с удовольствием доедая фрукт.

— Волшборез, — парировал Черкашин, и сочно захрустел.

Топольский остановился, обернулся, сказал друзьям:

— Вы погуляйте в сторонке, я быстро.

— Угу, — согласно мукнул Нео, протягивая персик Миххику. — Погуляем, — он загадочно подмигнул Олегу.

— Если тебя поймают за кражей — нянчиться не будут, — заметил Олег. — В лучшем случае позовут городскую полицию, схватят и отрубят руки привселюдно. А так — на месте зарежут, отберут все ценное и бросят в подворотню.

Нео тяжело сглотнул кусок, кивнул.

Топольский направился к мясной лавке.

За прилавком стоял дородный, коротко стриженный толстячок в покрытом бурыми пятнами переднике. Он ловко нарубливал топором свиные ножки на разделочном пне, когда подошел Олег.

— Приветствую, любезный, — обратился к нему Топольский.

Толстячок отвлекся от работы, вогнал топор в пень, взял грязную тряпку и принялся вытирая руки.

— И вам добрый денечек, милейший, — бодро отозвался торговец. — Чего желаете?

Вампир сглотнул накопившуюся слюну — запах свежего мяса и крови разжег аппетит.

— Да мне бы кровушки на колбаску, — улыбнулся Топольский.

— А-а… — кивнул мясник довольно. — Сами это дело любим. — Он отвел рукой грязную занавеску позади, и вошел в подсобку. Вернулся с глубокой деревянной лоханью, полной густой карминовой жидкости. У Олега перехватило горло.

— Свежая? — спросил вампир сипло.

— Обижаете…

Топольский наклонился над лоханью и шумно вдохнул чуть горьковатый, свежий аромат свиной крови.

— Свежая, — подтвердил Топольский, давя волнение. — Не найдется во что слить? У меня с собой посуды нет, — виновато сказал вампир, улыбаясь.

Мясник утвердительно кивнул, достал из-под прилавка простой глиняный бутыль, литра на полтора с узким горлышком, вставил жестяную лейку и принялся сливать кровь.

— Женушка у меня, — проговаривал он, пока Топольский заворожено пялился на кровавую струйку. — Знатный мастер в этом деле. Кровяночку печет, м-м-м, славится на весь город… По старинному рецепту, — продавец подмигнул Олегу, тот вяло дернул головой.

Мясник закупорил бутыль, подвинул Олегу. Тот справился о цене, расплатился за кровь и посуду, подхватил емкость и двинулся прочь.

— О, любитель выпить, — сказал Черкашин, заметив идущего к ним вампира.

— Мы тут разузнали, где можно поесть, — сказал ему Миххик. Савельев обвел друзей взглядом, спросил: — У кого сколько денег имеется? — Товарищи принялись шарить по сумками. Набралось немного: семь медяков.

— Надеюсь, хоть на обед хватит, — сказал Миххик, — Возможно, придется искать работу… Ладно, айда перекусим, на сытый желудок думается лучше.

Местная харчевня носила загадочное название «Бараний Дрын». Причем тут дрын к баранам в таком контексте было не ясно. Единственную версию выдвинул Жека: возможно, название коронного блюда.

Савельев толкнул дверь в таверну. Взору открывался просторный зал, уставленный массивными столами, преимущественно на четыре персоны, но были и одиночные, по углам. Имелось и подобие бара — длинная столешница, вдоль которой стояли высокие табуреты. Людей было немного, оно и понятно — основные посиделки начнутся после заката.

Четверка присела за свободный столик у окна. К ним подошел поджарый мужчина средних лет, брюнет, с аккуратно подстриженными усами.

— Добро пожаловать, — приятным голосом сказал он. — Меня зовут Илаф, я хозяин «Бараньего Дрына». Чего изволите?

Меню, естественно, не имелось. И товарищи спросились о том, что здесь обычно подают. В наличии были копчения, колбасы, жаркое из свинины, печеный картофель со шкварками, сыр, черный хлеб и вино.

— А пивасик есть? — спросил Нео с надеждой. Мужчина поджал губу, сдвинув брови.

— Не понял…

— Пиво, пивко?

— А-а, — улыбнулся владелец заведения. — Как раз сегодня завезут бочку, — Он помолчал. Спросил: — Впервые в нашем городе? — Миххик кивнул. — Приходите вечером, мы рады новым гостям. Пиво будет свежайшее, уверяю, такого вы нигде не пробовали. У нас также звучит живая музыка по вечерам, — с гордостью сказал хозяин.

— Мы подумаем, — вежливо отозвался Топольский.

Миххик прямо сказал, сколько у них денег и поинтересовался, что на них можно заказать. Хозяин на секунду закатил глаза, кивнул и удалился.

— Эх, — расстроился Нео. — А так пива хотелось… Холодненького, вкусненького, пенного…

— Успеешь еще, — успокоил его Жека.

Черкашин откинулся на спинку стула. Осмотрел интерьер. Его внимание привлекла широкая деревянная доска на стене, увешенная желтоватыми листами бумаги. Черкашин прищурился, вскочил, и направился к ней. Он что-то долго изучал, вчитывался, затем сорвал один из листов и вернулся за столик.

— Это доска объявлений, — он положил на стол клочок бумаги. Надпись гласила, что уважаемой столовой «Бараний Дрын» требуется певец.

Нео посмотрел на друзей.

— Ты это серьезно? — вытянул бровь Миххик.

Нео улыбнулся.

— Ну а что? — азартно сказал он. — Это же лучше, чем искать козу по лесу, м?

— Я петь не умею, — сразу признался Савельев. — Ни голоса, ни слуха. — Топольский и Жека тоже уверили, что обделены таким талантом.

— Дык, не о вас речь, — сказал Черкашин, гордо выпрямляясь.

— Ой ладно? — Миххик с сомнением посмотрел на Максима. — Ты поешь?

— Можно и так сказать, — напустил важности Макс.

— Ну, если так говорить, то и мы рок-звезды, — заметил Жека.

Подошел хозяин харчевни с подносом. На столе появилось четыре глиняных тарелки, деревянные ложки, горшок с картошкой, по ломтю черного пахучего хлеба на каждого и аппетитные шкварочки с томленым луком.

Топольский попросил чашку, поставив на стол закупоренную бутылку, сказав, что ему время принять лекарственную настойку от язвенной болезни. Илаф понимающе кивнул и принес Олегу небольшую глиняную чашечку. Когда Топольский убедился, что никто не смотрит, он вытащил пробку и до половины наполнил сосуд.

— Ну не за столом же… — осуждающе сказал Нео, потянувшись за картошкой.

Олег хищно зыркнул на Черкашина и отпил из чашки.

— Твоя лучше, — пожаловался вампир. — Но и эта сойдет.

— А вот интересно, — спросил Нео. — Что будет, если ты выпьешь свою кровь? Нет, ну кругооборот же получается. Беззатратное производство. Автономность!

Миххик с Жекой переглянулись, уплетая обед.

Топольский хмыкнул.

— Ничего не будет. Вампир не может питаться своей кровью или кровью других вампиров.

— Почему? — спросил Жека. — Где-то читал, будто высшие вампиры пьют кровь сородичей.

Топольский покривился.

— Вряд ли. Вампиры — нежить, то есть, не живые существа. И кровь у них мертвая. Поэтому они и пьют кровь живых, дабы продлить свой век.

К ним подошел Илаф, поинтересовался все ли вкусно. Друзья покивали. Топольский как бы невзначай накрыл чашку ладонью.

— Тут объявление… — Нео протянул хозяину клочок бумаги. — Вам, кажись, певцы нужны? — Илаф с удивлением поглядел на Черкашина.

— Вы поете? — спросили он.

— Вроде того, — вальяжно ответил Максим. — У меня своя манера. Людям нравится.

— Что ж, тогда, если у вас получится, приходите сегодня к девяти вечера, договоримся с музыкантами, с удовольствием насладимся вашим пением.

— Как насчет оплаты? — быстро уточнил Макс.

— Еду, выпивку и ночлег для вас и ваших друзей — обещаю. У нас в распоряжении имеется несколько свободных комнат на втором этаже, — он махнул рукой за спину, на деревянную лестницу. — И, разумеется, деньги. Пятьдесят медью или пять серебром, как вас устроит.

— Нас все устроит, — сказал Черкашин. — Мы могли бы остаться у вас до вечера, в счет работы, разумеется?

— Ну конечно! — искренне обрадовался Илаф. — Давно у нас не было певцов… — он вдруг насупился, погрустнел. — С тех пор как Пильма не стало… — он вздохнул. — Молодой был, жить да жить.

— А что с ним случилось? — поинтересовался Миххик.

Илаф взял стул от соседнего столика, приставил, сел.

— Беда у нас в городе, — тихо начал хозяин харчевни, исподлобья глядя на гостей. — Люд стал пропадать. Время от времени. Через день-другой обнаруживались трупы в разных частях города. И все как один с отметиной, — Илаф растопырил пальцы рогаткой и ткнул себе в шею. — Вампир у нас завелся, говорят.

Жека с трудом проглотил кусок, метнув взгляд в Топольского. Тот виду не подал, даже не дрогнул.

— Вот и друг мой, Пильм, угодил в лапы нежити. Домой поздно возвращался… перебрал лишнего… Ну а утром нашли бедолагу в сточной канаве. На шее — следы укуса.

— Много жертв? — уточнил Миххик.

— Да уж семь человек как сгинуло.

— Давно? — спросил следователь.

Илаф пожал плечами.

— С полгода, наверное. Ловят его. Градоначальник наш все силы бросил на поимку упыря, да пока все никак. Хитер кровопийца… — зло сказал Илаф, стукнув кулаком по столешнице. — Вы будьте осторожны, особенно ночью, — посоветовал он и поднялся. Его лицо вновь озарила приветливая улыбка: — Ну, не буду портить аппетит, отдыхайте. Ключ от комнаты вам даст моя племянница, она у меня помощницей трудится. А вас — он обернулся к Нео. — Жду вечером. Приходите немногим раньше девяти. — Нео важно кивнул.

Когда хозяин «Бараньего Дрына» удалился, все уперлись взглядом в Топольского.

— Совпадение? — тихо проговорил Черкашин, качая головой.

— Старайся быть на виду, — посоветовал Миххик. — Вдруг что — у тебя алиби. — Топольский кивнул, допил кровь, тщательно собрал пальцем остатки со стенок чашки, и торопливо облизнул перст.

— Фу, — поморщился Максим. — Никакого воспитания.

Расположились в двух комнатах: Черкашин с Топольским, а Миххик с Жендальфом. Это были пристойные, уютные помещения с двумя кроватями, небольшой тумбой и шкафчиком. Окна выходили в тихий садик.

Разложив вещи и осмотрев апартаменты, вампир и плут отправились к соседям.

— Вероятно, гастролер, — задумчиво сказал Топольский, сложив руки на груди и подпирая стенку. — Вампиры постоянно меняют города. Когда жители обнаруживают причину их бед, начинается охота. И приходится бежать. Это привычный образ существования нежити.

— Ты так забавно говоришь о себе подобных в третьем лице, — заметил Жека, сидящий на стуле у окна.

Олег дернул плечами:

— Я не настоящий вампир, таков мой персонаж.

— Не мало ли жертв для такого срока? — спросил Миххик. — Полгода и всего семь человек. Мне казалось, вампиры питаются чаще раза в месяц.

Топольский кивнул.

— Да, это немного. Вампиру нужно есть хотя бы раз в сутки. Скорее всего, большую часть времени он пьет кровь животных. Но иногда позволяет себе лакомство. Он осторожен. Возможно, частые гонения утомили его, и он решил ненадолго осесть.

— Есть способы отличить вампира от обычного человека? — спросил Нео.

— Внешне — нет. Или крайне сложно. Но можно раскрыть его: вампиры не терпят серебра, оно сильно жжется, плоть буквально горит от прикосновения к этому металлу. Застать упыря пьющим кровь жертвы сложно. Дело это почти интимное, скрытное. Только неопытный хищник будет охотиться в городе без подготовки.

— Тучи сгущаются… — пробасил Миххик.

— Это квест, здесь всегда так. Из огня да в полымя, — пожал плечами Олег.

— Думаю, надо передохнуть, пополнить запасы еды и уходить. Завтра. — Савельев нервно поскреб заросшую щеку.

Олег неуверенно кивнул.

— А что с тобой, певун? — спросил маг Черкашина. — Как собираешься выкручиваться?

Нео поджал губы.

— А что выкручиваться? Все просто. Напою музыкантам мотивчик, и вперед. Делов-то.

Миххик отер ладонью лицо, спросил:

— Не обижайся, но на трубадура ты не похож. Может, споешь что-нибудь, а? Для друзей, сейчас.

Черкашин зарделся, потупился.

— Да ну вас… — отмахнулся он. — Мне надо настроиться. Перед выступлением критика творческому человеку не на пользу.

— Понятно, — вздохнул Миххик. — Если тебя начнут бить, чур, я первый. — Друзья засмеялись.

— Как остро… — гнусаво протянул Нео, поднялся. — Все, мне надо готовиться. — Он вышел, и заперся в соседней комнате.

— Не могу дождаться, — признался Топольский.

— Аналогично, — улыбнулся Жека.

— А что, если и вправду запоет? — задумчиво проговорил Миххик. Ждать ответа оставалось не долго.

Остаток времени, до девяти вечера, Нео провел в комнате, делая наброски угольком на писчей бумаге, которую раздобыл у хозяина заведения. Топольский лежал на кровати, не мешая творческому процессу Черкашина, и глядел в деревянный полоток, кое-где затянутый паутиной. Время от времени Олег попивал кровь из бутыля.

Черкашин нервно ходил по комнате, что-то бормоча под нос. Периодически он садился около тумбы и вносил правки в текст.

— Все, — с ноткой гордости выдохнул Максим, складывая бумагу несколько раз и пряча в нагрудный карман жилетки. — Закончил. — Он поглядел на старые часы в бронзовой оправе на полке. Была половина девятого.

— Как я выгляжу? — он резко обернулся к вампиру.

Топольский лениво перевел взгляд с потолка на товарища.

— Как жулик, — честно ответил Олег.

— Да нет… Внешне: прическа нормальная? Лицо чистое? Ничего не торчит?

— Прическа как прическа, лицо подозрительное, одежда не эстрадная, — обрисовал портрет Топольский.

— Нашел кого спросить… — Нео отвернулся. — Блин, и зеркала нигде нет.

— Нормально ты выглядишь. Просто и со вкусом, герой из народа, — сжалился Олег.

— Серьезно? — Черкашин полуобернулся, в голосе забрезжила надежда.

— Просто душка. Так бы и съел, — улыбнулся Топольский, показывая клыки.

— Да пошел ты… — Нео встал. Вдохнул, выдохнул. Вдохнул, выдохнул. Бесполезно пригладил ладонью непослушные волосы, вздернул воротник рубашки, подтянул брюки, придирчиво отсмотрел обувку, и подошел к двери. Замер на пороге, сказал повелительно: — Упырь, в девять, чтоб все были внизу как штык.

— Да, мой господин, — серьезно ответил Олег, отпив из бутылки.

— Мне нужна поддержка, — с нажимом сказал Максим.

— Все будет в лучшем виде, о, повелитель. — Черкашин фыркнул и, громко хлопнув дверью, вышел. Топольский еще некоторое время лежал так, потягивая густую свиную кровь. Затем нехотя встал, закупорил сосуд и поставил его в темный угол рядом со шкафом. После он запер двери своей комнаты на ключ, подошел к соседней, и вежливо постучав, вошел.

Миххик и Жека курили у открытого окна.

— Шоу начинается, — объявил Олег. Воин и маг лукаво улыбнулись.

Внизу уже собирался народ. Миххик, Жека и Олег выбрали столик в середине зала, откуда было хорошо видно небольшую сцену. Там, на высоких стульях, сидело трое музыкантов: флейтист, скрипач и лютнист. Нео что-то нервно им объяснял, притопывал и пританцовывал. Музыканты с задумчивым видом слушали и кивали, иногда тихонько наигрывая короткие мотивы.

Наконец Черкашин удовлетворился мелодией. Он достал из кармана листок с текстом, и закрепил его на небольшом пюпитре. В зале, конечно же, присутствовал и хозяин таверны. Он стоял поодаль от троих друзей, опершись плечом о деревянную балку. Рядом с ним стояла девчушка в черном заношенном платье и белом фартуке. Очевидно, та самая племянница.

Нео вытер рукавом испарину со лба, откашлялся и громко сказал:

— Добрый вечер, друзья. — Посетители немного притихли, нехотя отвлекаясь от выпивки и разговоров. С недоверием взглянули на Максима. — Любезный хозяин «Бараньего Дрына» дал мне возможность сегодня потешить вас своим скромным талантом. Прошу немного тишины, и вашей поддержки, друзья… — Нео выстрелил взглядом в Топольского. Олег с друзьями встали и бурно зааплодировали. Миххик зычно свистнул.

Музыканты начали играть. Сперва лютнист взял простенький аккорды, сменив его на другой, затем третий — и так по кругу. К нему присоединился скрипач, тоже с незамысловатым пассажем. Флейтист играл свою партию в неожиданно низком тоне, наподобие баса. Получалась этакая простенькая, ритмичная мелодия, смутно напоминавшая хип-хоп.

А потом Нео начал «как бы петь», с расстановкой, громко и четко, двигаясь в такт тексту. Умело нарубливая фразы, играя интонациями и паузами, он выдал следующее:

Друзья рэпера, как один, сидели с приоткрытыми ртами и слушали мерную начитку Нео. В таком же недоумении, судя по всему, пребывал и владелец таверны. А народ внимал. Народу нравилось. Меж тем, Нео выдержал паузу, а потом вновь разразился текстом:

Черкашин склонил голову и эффектно прижал руку к груди. Затем вывел коду:

Музыканты закончили играть на протяжной мажорной ноте.

И это был фурор. Люди вставали, хлопали, свистели. Некоторые даже прослезились. А Черкашин на подмостках кланялся, раздавал воздушные поцелуи и подмигивал хорошеньким девицам. Нео спустился со сцены: уставший, взмокший, но счастливый. Он пробирался к друзьям через восхищенную толпу.

Илаф протянул ему руку, с почтением пожал, и что-то сказал своей племяннице, та юркнула прочь и вскоре принесла большой поднос с пятью кружками эля. Илаф поднял тост:

— За прекрасного певца, за блестящий талант и нашего гостя! — народ дружно заревел, загремели кружки.

Нео сел, тяжело дыша.

— Автограф дашь? — спросил Миххик с улыбкой.

Черкашин кисло улыбнулся, и отпил эля.

— Можем запустить тур по городам, — предложил Топольский, старательно изображая серьезность.

— Я займусь рекламой, — подхватил Жека.

— Ай, ну вас… — отмахнулся Черкашин. — Людям ведь понравилось, — он обвел взглядом многолюдный зал.

— Давно рэпчиком балуешься? — поинтересовался Савельев.

— Пару лет. Так, для себя пишу.

К их столику подошла племянница Илафа с еще одни подносом, на котором стояла высокая бутылка и простые бокалы из зеленого стекла.

— Вино от благодарных посетителей, — сказала девчушка, водружая бутылку на стол.

Так вечер и продолжался. Время от времени к столу звезды несли разное угощенье. Часто подсаживались люди, чтобы выпить с Черкашиным. Максим ни разу не отказал. Он купался в народной любви и заливался дареным спиртным.

Так продолжалось до полуночи. Часть людей разбрелась по домам, часть — очевидно самые большие поклонники таланта Нео — окружили его. Девушки игриво жались к певцу, стреляли глазками.

— Хочу карася в сметане! — осоловело объявил Макс, когда уставший Илаф подошел убрать очередную порцию грязной посуды.

Мужчина растерянно задумался, сказал:

— Есть запеченный карп на углях.

Нео быстро взглянул на друзей.

— Эт че? Я в рыбе не особо кумекаю.

— Карась, только большой, — пояснил Жека.

— Несите, — согласился Черкашин.

— Не рано ли ты зазвездился? — спросил Миххик, лениво доедая остатки жаркого. — Поручения раздаешь…

— Согласен, виноват, — пьяно буркнул Нео. Крикнул Илафу: — Не надо карася!.. Обойдемся!.. ик!.. мы народ простой… нечего… ик!.. карасей переводить…

— Пойду наверх, — сказал Топольский устало. Он выбирался из кольца поклонников Черкашина.

— Мы еще посидим, — кивнул ему Миххик, потянувшись за бутылкой недопитого вина. Жека кивнул.

— Ладно, — отозвался Олег.

Он неторопливо поднялся по лестнице, вошел в коридор и заметил, как из его с Максимом комнаты выходит племянница Илафа с зажженной лампой в руке.

Она испуганно ойкнула, увидев Топольского, потупилась.

— Убирала вашу комнату… — робко обронила девчушка. — И принесла заправленный светильник…

— Если будет нужно, мы попросим, — сказал Олег вежливо, но строго. Подойдя к дверям, он сунул ключ в замочную скважину, открыл дверь, но входить не стал. Он бросил взгляд на племянницу Илафа. Девушка поспешно заторопилась по коридору и сбежала по лестнице в зал.

Олег переступил порог и запер дверь. На тумбе тускло брезжила зажженная лампа. Большие тени дрожали на стенах, словно вуаль. Вампир осмотрелся: воровать у них было особо нечего, но он все же проверил вещи. Все на месте… Топольский сел на кровать и прислушался. Внизу затянули адаптированную версию песни Григория Викторовича Лепса — «Кружка эля на столе». Олег хмыкнул, бросил взгляд в укромный темный угол, где стояла бутылка с кровью. Следовало подкрепиться. Он потянулся к сосуду и замер, взял лампу, присветил. Бутылка стояла иначе, пробка была небрежно вколочена в горлышко.

Топольский нервно сглотнул. Взял емкость, допил кровь, которая уже начала терять вкус, открыл окно, и выбросил бутылку в кусты.

Утро Черкашина началось как заурядный бульварный роман: герой блевал после бурной пьянки.

Нео стоял на четвереньках, сунув голову меж кустов смородины на заднем дворике таверны, и время от времени исторгал из себя последствия звездной жизни.

Жека сидел на деревянной ступеньке черного хода, задумчиво курил и глядел на страдания Максима.

— М-да… — протянул маг, сипя трубкой. — Пить вы, творческие люди, не умеете.

Нео выгнулся, жалобно дернулся и закашлялся. Жека ухмыльнулся, радуясь, что не видит лица Черкашина.

— Волшбу-у-ун… — заревело из кустов. — Волшбу-у-ун… спаси меня…

— Как? — Евгений лениво помял затекшую ногу.

— Наколдуй «Алькозельцер»… наколдуй что угодно… молю-у-у… о-оу…

Макса смачно вырвало.

— Волшбу-у-ун… — Нео выбрался из кустов. Выглядел он жалко: бледный как стена, в блевотине и с классической ниточкой слюны в уголке рта. Он с последней надеждой глядел красными глазами на мага.

— Привыкай, кумир миллионов. Обратная сторона светской жизни, — развел руками Жека.

Нео завыл.

— У меня башка сейчас треснет… нутро переворачивается… помоги… не будь сволочью…

На пороге появился Миххик с кружкой рассола, протянул Нео. Черкашин принял спасительное питье трясущимися руками.

— А на Олега ругался, — припомнил ему Савельев.

Нео шумно хлебал рассол. Допив, он со стоном сел, держась за голову.

— Бедняга, — сказал Миххик, вопросительно взглянув на Жеку. Маг отрицательно покачал головой.

— Не владею я лечебной магией. Да и пусть учится отвечать за поступки, — наставительно сказал он.

— Мы в город, — объявил Миххик. — Прогуляемся, посмотрим местную оружейную, одежду. Тебе что-то взять?

— Двойной эспрессо… — булькнул Макс, растирая слюни по лицу.

— А еще? — уточнил Савельев.

Максим что-то мукнул и махнул рукой, вставая в позу гончей и резво двигаясь в кусты.

Топольский остался в таверне. С самого утра вампир был задумчив и чем-то озадачен. Он ходил по залу и странно косился на Илафа, протиравшего стаканы в баре. Но особенно внимание Олега привлекала юная племянница хозяина таверны. Девчушка была не красавица, но и не уродина, — обычная. Тихая, скромная, работящая. Нео, например, она не впечатлила. Но отчего-то Топольский старался, как бы случайно, оказываться там, где была она. Вампир даже поинтересовался у ее дядьки, как зовут его родственницу. Звали девушку Марта.

Меж тем, Нео отчасти пришел в себя, со стоном поднялся и поплелся вдоль стены к главному входу. Там стояла большая бочка для сбора дождевой воды, в которую Черкашин с удовольствием сунул голову. Он вынырнул из бочки, плеснул на себя несколько пригоршней воды и плюхнулся на низкую лавчонку у входа. Мимо проходили люди, с отвращением косясь на пьянчугу, в котором никто не узнавал знаменитого певца. Вот она, жестокая правда бытия: вчера ты любимец публики, а сегодня — никто…

У входа началось какое-то движение, и Нео с натугой поглядел, в чем дело. К таверне, на лошадях, подъехали пять всадников. Это были вооруженные люди с мечами, в новехоньких доспехах, ярко сиявших на солнце. Они спешились, сноровисто набросили поводья на коновязь. Облачение одного из них отличалось. Грудь его закрывала расписанная вычурным золотым узором кираса. Открытый шлем обрамляли два золотых кольца. На поясе висели ножны, в которых покоилась рапира с изящной рукояткой и гардой. Видимо, он был за главного. Мужчина озирнулся, и встретился взглядом с Нео. Черты лица незнакомца исказились в отвращении. Он отвернулся, что-то сказал остальным, и они вошли в «Бараний Дрын». Нео поднялся, быстро подошел к курившему торговцу у магазинчика напротив.

— Это кто был? — хрипло спросил Черкашин.

Мужчина брезгливо поморщился, от Максима исходил не самый приятный аромат.

— Начальник полиции со своими людьми… — процедил он, отступая в сторону.

Нео перебежал улицу, и двинулся вдоль таверны. Скользнул за угол, в сад. Тихонько вошел через черный ход, приоткрыл дверь в зал, и сунул голову в проем.

Четверо вооруженных людей стояли посреди зала, с обнаженными мечами, приставив острия к Топольскому. Их главарь — чуть в стороне, с опущенной рапирой в руке.

Илаф и Марта тихо стояли в сторонке.

— Сегодня утром был обнаружен труп молодого мужчины в подворотне, — ровным голосом сообщил главный. — И как это ни странно, усопший вчера посетил сие заведение, — он жестко взглянул на Олега. — Затем отправился домой… но не дошел…

Нео почти не дышал, слушая.

— К нам дошли сведения, что под этой крышей основался вампир, — так же рассудительно сказал человек с рапирой. Он помолчал, добавил: — Вероятный убийца молодого человека и, не исключено, других горожан.

Топольский оценивающе обвел взглядом людей с оружием.

— Клинки и доспехи покрыты серебром, — тут же заметил начальник полиции. — Не советую даже пытаться, вас убьют на месте.

Нео исходил потом, глядя на происходящее, но помочь не мог.

— Проверь, — начальник кивнул одному из своих людей.

Полицейский по правую руку от Топольского медленно поднес кончик клинка к лицу Олега, плашмя провел по его щеке. Кожа зашкворчала, дымясь. Вампир отдернул голову.

— Как я и думал, — уверенно мужчина. — Долго же мы тебя искали, — голос его стал жестче. — Закуйте и уведите, — распорядился начальник. Один из стражников, отстегнул от пояса толстенные колодки наручников, грубо набросил Топольскому на запястья, и вампира вытолкали наружу.

Нео быстро шмыгнул во двор, наблюдая за происходящим из-за угла здания.

Снаружи Олегу вдобавок заковали ноги, перехватили грудь толстой веревкой и на таком поводу увели в окружении всадников. Черкашин незаметно двинулся следом.

Они ехали долго, через весь город. Жители Вильйона расступались перед полицией и недобро косись на Топольского.

Вскоре эскорт остановился у огороженного высокой каменной стеной мрачного здания, очевидно тюрьмы. По периметру, вдоль стены, дежурили вооруженные люди в доспехах. Всадники спешились и завели вампира внутрь. Протрезвевший Нео быстро направился обратно к «Бараньему Дрыну».

Но не успел.

Черкашин издалека заметил, как после прогулки в таверну входят Миххик и Жендальф. Нео крикнул на бегу, но его не услышали — было слишком далеко. И Максим решил, что если пропадать — то всем вместе.

Он сильно толкнул руками двустворчатые двери «Бараньего Дрына», влетел в зал. Там стояли друзья, Илаф и Марта. Все уставились на запыхавшегося Черкашина. Максим вытянул руку, часто дыша.

— Стойте… — выдохнул он, держась за бок. — Погодите… счас… — Он умоляюще взглянул на Илафа, сказал: — Прошу, не сдавайте нас… Это не Олег, он не убийца…

Миххик и Жека непонимающе смотрели на Максима.

Илаф вздохнул, глядя в сторону. Сказал:

— Только из уважения и симпатии к вам, — он взглянул на Нео. — Можете тихо уйти из города. Вы ни в чем не виновны…

— Наш друг тоже ни в чем не повинен! — заступился за Топольского Максим.

Илаф хмыкнул.

— Ваш друг вампир, — горько сказал владелец харчевни. — Он ничего не ел, прикрываясь недугом, и только пил из своей бутылки. И моя племянница осмелилась узнать, что он пил… Признаюсь, я хотел тут же отдать вас в распоряжение полиции, но что-то меня остановило. Не мое дело, как завязалась ваша дружба, но она чего-то да стоит. Я хотел, чтобы этим утром вы покинули Вильйон. Но на рассвете нашли еще одну жертву вампира. И удивительно совпало, что ваш товарищ вчера покинул веселье, когда убитый вышел за порог моей таверны.

— Это подстава! — вскрикнул Нео.

— Не злоупотребляйте моей добротой, — предостерегающе сказал Илаф. — Можете собрать вещи, а затем уходите… Иначе я приму меры.

— Что с ним будет? — спросил Миххик.

— Скорее всего, завтра-послезавтра его привселюдно казнят.

Илаф смягчился, сказал:

— Мне жаль, что так случилось. Но вампирам не место в Вильйоне, мы лишком долго терпим этот террор.

Друзья молчаливо поднялась на второй этаж. Запершись в одной из комнат, Нео бегло пересказал, что произошло.

— Но почему он не защищался? — удивился Жека. — Он мог сбежать…

Миххик, стоявший у окна, покачал головой.

— Все правильно. Окажи он сопротивление — времени уйти у нас бы не было. Илаф сдал бы всю компанию, город оцепили — и все. Нам вообще крупно повезло, что хозяин нас не продал. Олег это понял, не стал подвергать товарищей опасности.

— Слишком много белых пятен, — вздохнул Жека. — Что-то здесь не так… Не верю я Илафу, не верю в его прекраснодушие и любовь к Максу.

— Я тоже не верю. Придется разобраться, — сказал следователь.

— Найти настоящего убийцу? — спросил Нео, сидевший на кровати.

Миххик кивнул.

— У нас день на все про все. Из тюрьмы Олега не вытащить. Слишком рискованно, нас мало. Остается только одно — распутать дело и обличить преступника завтра, на казни, публично.

— Думаешь, он будет там? — спросил Черкашин.

— Обязательно, — уверенно сказал Миххик. — Для него поимка Топольского большая удача, снявшая все подозрения. Он будет смотреть.

— С чего начнем? Это по твоей части, — сказал Жека.

Миххик задумался.

— Вампиру нужно питаться. Как сказал Олег, хотя бы раз в сутки. Значит, ему нужен источник свежей крови…

— Мясник! — догадался Нео.

— Скорее всего, — кивнул Миххик. — Нужно узнать, кто часто покупает у него кровь.

Нео закрыл рот ладонью, прошептал:

— А что, если убийца и есть колбасник?!

Савельев неопределенно качнул головой:

— Возможно, это тоже надо проверить. Илаф расплатился с тобой? — спросил он Черкашина. Тот кивнул. — Серебряные монеты есть?

— Две, — отозвался Максим.

— Вот и славно. Сунем мяснику серебряник. Если возьмет — одним подозреваемым меньше. А дальше по обстановке, надеюсь, он сговорчивый.

Друзья собрали вещи, спустились вниз. Илаф и Марта занимались уборкой зала. Они молча проводили троицу хмурыми взглядами.

На рынке было не так людно, как в прошлый раз. За прилавком мясной лавки толстяк-торговец развешивал колбасы на крючки под козырьком.

Жека и Нео рассматривали аппетитные товары, а Миххик кивнул продавцу.

— Добрый день, — поздоровался Савельев, указав на большое кольцо домашней колбасы на крюке. — Почем такая красота?

Лавочник любовно коснулся пальцами произведения мясного искусства.

— Пять медяков, уважаемый, — отозвался толстячок. Миххик вздохнул, сунул руку за пазуху, тряхнул кошель и достал серебряник. Он прижал монету к покрытому зазубринами, сальному столу, и подвинул мяснику.

Тот взял грош, повертел в руках, осматривая. Сунул в кошелек на поясе, затем отсчитал сдачу, и снял колбасу.

— Вам завернуть? — довольно спросил продавец. Миххик кивнул.

Пока мясник сноровисто заворачивал колбасу в грубую бумагу, Савельев поинтересовался:

— Слышал о вас лестные отзывы, — с уважением произнес следователь. — Говорят, сам мэр Вильйона покупает у вас мясо и кровь.

Румяное лицо мясника расплылось в улыбке.

— Ну что вы… — он хохотнул. — Граф слишком важная птица для моего скромного промысла. А вот начальник нашей полиции, господин Вильд, — захаживает не редко. Мяско да «красненькую» берет. — В голосе торговца мелькнула гордость. Он полушутя сказал вполголоса: — Сегодня обещался заехать…

— О, я его понимаю, — мечтательно сказал Миххик, не торопясь забирать купленное. — Кровяночка, суп из обора с кровушкой, картофельная баба со свиной кровью…

Толстяк с уважением поглядел на Миххика.

— Вижу, вы ценитель, — заметил он, и добавил: — А запеканка, а оладьи на кровице…

— М-м-м, — протянул Савельев, и уже было собрался уйти, как спросил: — Скажите, а сколько времени мэр правит вашим славным городком?

Толстяк почесал макушку.

— Да уж, годков десять, не меньше, — ответил мясник.

— Угу… Что ж, рад был поболтать, обязательно еще загляну, — Миххик откланялся и пошел прочь. Нео и Жека вдруг потеряли интерес к вязке сосисок и поспешили за Савельевым.

Свернув в одну из улиц, друзья остановились в подворотне между домами.

— Лихо он тебе все выложил, — почти шепотом сказал Нео.

Миххик покачал головой.

— Прием такой есть: дать собеседнику заведомо ложную информацию. Он невольно постарается ее выправить. Зачастую. Ну а дальше дело техники. Я сделал ставку на мэра, но мясник меня поправил.

— Что насчет подозреваемых? — спросил маг.

— Скорее всего, это начальник полиции, некий Вильд, — сказал Савельев. — Его не заподозрят, ведь он же и расследует дело о вампире. То, что называется, идеальное преступление.

— И что теперь? — спросил Нео.

— Вильд сегодня будет отовариваться у мясника. Погуляем по рынку, дождемся его, и проследим, дабы уверится.

Нео поглядел на сверток подмышкой Миххика, сглотнул.

— Может, пока перекусим? — предложил Черкашин. — Я за хлебом сгоняю, бутеров настрогаем?

Друзья согласились.

Когда они принялись есть, до них донесся возглас глашатая, о том, что вампир, наводивший ужас на Вильйон, наконец пойман, и завтра в полдень, у городской ратуши, состоится казнь негодяя.

Товарищи мрачно переглянулись, но никто не обронил ни слова.

Ждать пришлось до вечера. На город опускались сумерки, когда к лавочке мясника подошел высокий мужчина в плаще с отброшенным капюшоном.

— Это он! — прошипел Нео, теребя Миххика за рукав. — Я его морду запомнил. У него еще бородка козлиная!

Миххик осторожно выглянул из-за угла здания. Мужчина что-то говорил лавочнику, протянул тому деньги, а мясник поставил перед ним завернутый в бумагу сосуд и еще несколько свертков. Вильд быстро сунул товары в большую заплечную сумку, кивнул толстяку и двинулся прочь. Друзья последовали за главой полиции.

Вильд на ходу надел глубокий капюшон, запахнулся в плащ. Он двинулся узкими, витиеватыми улочками, в сторону «Бараньего Дрына», время от времени оборачиваясь. Троица держалась на расстоянии, иногда задерживаясь за очередным поворотом.

Наконец Вильд остановился у таверны, быстро заглянул в светившееся желтым светом окно, — и, обойдя здание, свернул в сад, к черному ходу.

Миххик остановился, посмотрел на Нео:

— Твой выход, — сказал он. — Ты у нас мастер скрытности — действуй.

Черкашин кивнул и быстрым, мягким шагом устремился к «Бараньему Дрыну».

Нео прижался спиной к бревенчатой стене таверны, вслушиваясь. Тихо закрылись двери — начальник полиции вошел внутрь. Черкашин тенью юркнул следом, сноровисто, бесшумно — качества персонажа обострились. Он приник ухом к дверям: Вильд отошел достаточно далеко. Черкашин нежно надавил на ручку, без единого звука открыл дверь и на цыпочках вошел внутрь, тут же нырнув в тенистый угол коридора, где были свалены старые вещи.

Из приоткрытой двери в обеденный зал доносились голоса, и Черкашин навострил уши.

— …так надо, Илаф, — сказал Вильд твердо. — Так будет лучше для всех.

— Но он не виноват, — слабо возразил хозяин таверны.

— У нас был уговор, — жестко сказал начальник полиции. — Ты же помнишь, что я обеспечиваю вам… — он выдержал паузу, — безопасность. И никто не пострадает. Так мы договаривались.

Илаф не ответил.

— Как Марта? — справился Вильд буднично.

— Лучше. Но еще немного напугана…

Вильд хмыкнул.

— На тебя можно рассчитывать, Илаф? — спросил полицейский таким холодным, вкрадчивым тоном, что у Нео мурашки побежали по загривку. — Мы же оставим все как есть, наш секрет только между нами?

— Конечно, — быстро отозвался владелец харчевни. Голос его дрожал.

— Ну и славно… Кстати, вот держи, прикупил тебе мясных вкусностей, — послышался шорох упаковочной бумаги. Затем, тяжело ступая по дощатому полу, Вильд сказал: — Бывай, Илаф.

Нео замер, прикрывшись старой, пропахшей мышами простыней.

Вильд вошел в темную прихожую, и вдруг остановился. Черкашин перестал дышать. Сердце его предательски часто забилось.

— Ну и вонь здесь… — сказал сквозь зубы полицейский, морщась и выходя на улицу.

Максим подождал некоторое время, дабы Вильд точно ушел, и затем осторожно выбрался из-под лохмотья, вышел наружу и вернулся к друзьям.

— Это капец! — шепнул Нео, и принялся пересказывать услышанное.

Миххик на несколько секунд задумался, а потом махнул рукой:

— Идем, поговорим с Илафом.

— Погоди, — уперся Жека. — Не рискованно ли?

Савельев улыбнулся:

— Он и сам хочет вырваться из лап Вильда, мы ему поможем.

Следователь уверенно пересек улицу, и вошел в таверну. Жека и Нео последовали за ним.

При виде троицы хозяин харчевни смутился. Отставил стакан, набросил полотенце на плечо, и грубо сказал:

— Почему вы здесь?! Уходите!

Миххик примирительно поднял руки, подходя.

— Мы знаем, кто настоящий убийца, кто вампир.

Щеки Илафа вспыхнули, на лбу выступил пот.

— Вильд, — сказал Жека. — Начальник полиции.

— И мы знаем, что вы у него под колпаком, — добавил Нео.

— Не понимаю, что за ерунда…

— Перестаньте, — осадил его Савельев. — Он только что был у вас, мы следили за вами. И все слышали.

Илаф тяжело сглотнул, взгляд метался.

— Уходите, прошу… — сипло выдавил он.

— Нет, — покачал головой Миххик. — Помогите спасти нашего друга. А мы — избавим вас от Вильда.

— Как?! — выдохнул хозяин таверны. В голосе его чувствовалось бессилие. — Он начальник городской полиции… Ничего не получится…

— Получится, если подойти к делу грамотно, — заметил следователь.

Илаф медлил.

— Погибнет невинный человек, — надавил волшебник.

— Ну, или почти человек, — поправил Нео.

— Рассказывайте, — подбодрил его Михик.

Илаф опустил взгляд, вздохнул.

— Это случилось около года назад. Старого начальника унесла лихорадка, и из столицы нам направили нового. Но по пути в Вильйон на отряд полицейских напали ночью.

— Вампир? — уточнил Миххик.

Илаф кивнул, продолжил:

— Да. Злодей убил всех. Но на этом не остановился. Он обнаружил поверительные документы главы полиции, которые тот вез с собой. Под чужим именем злоумышленник приехал в Вильйон и занял уготованную должность. Видимо, и сам вампир, при сметной жизни был офицером, и не мог упустить такую удачу. Разумеется, никто проверять его личность не стал. За него говорили документы с печатью и рекомендациями самого министерства. Он быстро освоился, и спустя несколько месяцев в городе от клыков кровопийцы погиб первый человек.

— Но как об этом узнали вы? — спросил Жека.

Илаф вздрогнул, вытер полотенцем испарину со лба и шеи. Видно было, что ему тяжело говорить.

— Настоящий Вильд, который должен был принять обязанности начальника полиции, — мой дальний кузен, — глухо сказал он, глядя в сторону. — Когда я понял, что это самозванец, решил немедленно доложить в управление, но не успел. Лже-Вильд меня опередил. Он узнал, что в городе есть родственник убитого им, и однажды поздним вечером явился сюда.

— Он хотел вас… ну, того… — Нео провел пальцем по горлу.

Илаф поджал губы:

— Нет. Напротив, предложил сотрудничество. Если это можно назвать «предложением». Вампиру нужно было оставаться инкогнито. Частые закупки крови одним и тем же человеком неизбежно вызвали бы подозрение. Но, если кровь будет закупать едальня…

— Вопросов не возникнет, — согласился Миххик.

— Именно, — кивнул Илаф. — Но и мне частить не следовало. Поэтому, Вильд иногда покупал себе пропитание сам. У нас один мясник, остальные — приезжие, поэтому и свежая кровь зачастую только у него. Есть еще несколько небольших ферм на южной окраине, и порой я или вампир отоваривались там. Но в основном — через мясника.

— Странно, что упырь вас не убил, — заметил волшебник, с прищуром глядя на владельца заведения. — Это куда надежней и логичней.

— Порой я думаю: лучше бы убил, — выдавил Илаф. — Понимаю к чему вы клоните. — Он отер лицо полотенцем. Руки его мелко дрожали. — Но, во-первых, ему есть во мне выгода, а во-вторых… — Илаф осекся, бросил взгляд куда-то в сторону, на дверь, ведущую на кухню. — Он… обратил мою племянницу…

Друзья переглянулись.

— В смысле?! — опешил Нео. — Она тоже вампир?

— Да, — выдохнул мужчина.

— Но зачем ему это? — недоумевал Черкашин.

— Чтобы иметь гарантии, — пояснил Илаф. — Если я решу раскрыть Вильда, он обличит Марту. Это залог его безопасности. Думаю, вы понимаете, что будет со мной и племянницей, когда Вильйон узнает, что я скрывал вампира. Если самозванец не расправится со мной, то горожане — точно.

— Почему же вы отдали на суд нашего товарища? — искренне изумился Миххик.

Илаф нервно мял тряпку в руках.

— Когда Марта обнаружила, что ваш друг тоже вампир, она рассказала мне, — начал он. — Однако мы решили сделать вид, будто ничего не знаем, и дать вам покинуть город. Но ваш друг проявил резкий интерес к бедной девочке, и вдобавок — это убийство. Что мне было думать? Конечно, я решил, что он догадался про Марту и мог обличить ее в любой момент. А попав в руки Вильда, он бы ничего не сделал.

Илаф с раскаянием взглянул на троих мужчин.

— Поймите, Марта — единственная родная душа. Ее родителей сразила холера, я холост… Она мне как дочь… — Его глаза заблестели, но он совладал с собой.

— И тем не менее, при встрече вы рассказали нам об орудующем в городе вампире, — заметил Жека.

— Я хотел вас предупредить, что ночью на улицах опасно. Что еще я мог сделать?

Ему никто не ответил.

— Странно, что охранники у ворот не проверили нас на «вампирность», — заметил Черкашин. — Учитывая обстановку в городе…

Илаф хмыкнул.

— Как раз это и не странно. Вильд не поручал стражам проверять гостей города. Напротив, он поставил там людей глупых, ненадежных и продажных.

— Он обеспечил себя кормом, — мрачно сказал Миххик, теребя бороду.

— Именно, — подтвердил хозяин таверны. — Через Вильйон не часто проходят путешественники, ближайший город — в пяти днях пути. Но иногда, как и вы, путники заходят сюда.

— И скольких залетных он?.. — Нео рубанул ребром ладони по шее.

— Не знаю, — ответил мужчина. — Но думаю, не мало.

— Ну а родственники настоящего Вильда и его отряда разве не интересовались судьбой пропавших? — спросил маг.

Илаф опустил взгляд, сказал тихо:

— Насколько я знаю, их постигла та же злая участь.

— И вы молчите… — покачал головой Савельев.

— Хотите сказать, я трус? — Илаф взглянул Миххику в глаза.

Следователь промолчал.

— Может, и так, — хозяин таверны потер жилистыми пальцами переносицу. — Но я прошу меня понять!

— Ладно, — вздохнул Савельев. — Сейчас надо обдумать, как действовать завтра. Вы хоть раз присутствовали на казни, Илаф?

Тот кивнул:

— Довелось.

— Как это обычно происходит?

— Ничего особенного. Вашему другу, скорее всего, отрубят голову. Единственное: уверен — казнь посетит мэр. Обычно, при поимке злостных преступников, он говорит назидательную речь горожанам.

— Людей собирается много? — уточнил следователь.

— Площадь у ратуши будет заполнена до отказа, — сказал Илаф. — На вашего товарища повесят всех собак. Вильйон долго ждал этого дня.

— Замечательно… — тяжело вздохнул Миххик.

— Я вступлюсь за вашего друга, — вдруг сказал Илаф. — Привселюдно объявлю, что он не виновен и настоящий убийца Вильд.

— Я помогу, — поддержал волшебник. — Позабочусь, дабы ваш голос слышал каждый.

— Ну а дальше-то че? — вклинился Нео.

— Дальше… Если Вильда схватят и все пройдет тихо, мы, тем временем, попытаемся вытащить Олега. Вряд ли его отпустят, узнав, кто настоящий убийца. Скорее всего, придется применять силу, — сказал Миххик.

— Самозванец наверняка обличит Марту, — заметил Жека. — Как быть с этим?

— А ты бы мог заткнуть лжеца? — спросил Нео мага. — Наколдовать кляп?

Тот задумался, будто прислушиваясь к чему-то, качнул головой:

— Не выйдет. Нежить практически имунна к обычному волшебству. Разве только бросить в него огненный шар, но при таком скоплении людей — рискованно…

Макс подумал и сказал:

— Так если волшба не берет нежить — зачаруй толпу.

Жека вытянул брови, хмыкнул.

— Иногда мне кажется, что ты разумен, — с удивлением сказал волшебник, с подозрением глядя на Черкашина.

Нео криво улыбнулся.

— Вы о чем? — вмешался Миххик.

— Можно набросить сеть тишины на публику. Это в теории.

— То есть, всех оглушить? — прояснил следователь.

Жека кивнул, но повторил:

— В теории. Слишком много людей, неизвестно как…

— Ты справишься, — хлопнул его по плечу Нео. — Партия в тебя верит.

Маг неуверенно качнул головой, но возражать не стал.

— Хорошо, еще нам потребуются неброские плащи с капюшонами, чтобы не привлекать внимания.

— У нас полная каморка старой одежды, — сказал Илаф. — Что-нибудь отыщем.

— Еще бы серебряное оружие, — мечтательно добавил Нео.

— Имеется, — неожиданно отозвался владелец таверны. Он полез пальцами за голень, под калошу сапога, и достал аккуратный стилет с серебряным клинком и витой деревянной ручкой. — Заказал в оружейной, на крайний случай, — пояснил он. — Сами понимаете. У нас в городе многие такое оружие завели после начала убийств. Имеется и посеребренный меч.

Они еще некоторое время говорили, а затем Илаф предложил размеситься четверке друзей в комнатах наверху.

Все это время, за дверью, ведущей из основного зала на кухню, недвижно стояла девушка Марта. Она слышала каждое слово разговора. Ее лицо не выражало ничего. Ни страха, ни печали, — ничего. Собственно, с тех пор, как ее обратил вампир, она перестала чувствовать. Мир померк, обесцветился. В груди поселился тяжелый могильный холод и мрак, из которого порой проглядывал лютый, звериный голод.

Марта отерла натруженные ручки о заношенный передник, и опрометью выпорхнула из кухни.

Небо над городом расстилается глухим войлочным покрывалом. С него лениво срываются крупные капли воды. Холодный ветер подхватывает их, и яростно швыряет на беспокойно гудящий люд на площади. Мужчины, женщины, дети — здесь, наверное, собрался весь забытый миром городишко Вильйон. Люди толкаются, жмутся друг к другу.

На широком просмоленном эшафоте, в кольце семи вооруженных стражников, на кресле восседает граф Рувальд Альдийский, мэр Вильйона. Несмотря на гнусное время и повод, градоправитель одет ярко: атласная лимонно-желтая рубашка с высоким воротом, поверх которой небесного цвета куштун, перехваченный двумя крепкими ремнями, на которых висят ножны шпаги и короткого кинжала. В меру просторные бежевые штаны и мягкие сапоги из телячьей кожи довершают наряд вельможи.

Граф морщит крючковатый нос, поднимает руку, унизанную перстнями, и толпа покорно замолкает.

— Жители Вильйона! — громко, повелительно обращается мэр к своим горожанам. — Свершилось то, чего мы так долго ждали. Убийца, наводивший ужас на наш город, наконец пойман.

Граф дает толпе выпустить из сотен глоток победный глас. Затем Рувальд вновь отрывисто взмахивает дланью, точно отсекая толпе язык. Мэр переводит взгляд на стоящего в пяти шагах левее начальника полиции.

— Наш доблестный глава полиции, уважаемый господин Вильд, самолично раскрыл и обличил преступника!

Граф бросает короткий взгляд на Вильда и едва заметно кивает ему. Самозванец низко клонит голову, приложив руку к начищенному до лихорадочного блеска нагруднику, под которым безразлично стучит мертвое сердце. Скопище гудит несколько тише, но с одобрением. Мановением ладони, как по волшебству, мэр отбирает дар речи у толпы. Она нема как рыба.

— Вампир! — разоблачающее швыряет в человеческую массу граф. Но та исступленно молчит. Его возглас тонет эхом в узких улочках Вильйона. Рувальд переводит взгляд на виновника собрания — стоящего на противоположной стороне подмостков вампира в черных изодранных одеждах. Руки преступника закованы в тяжелые чугунные колодки. Лицо злодея — уставшее, оголодавшее. Он не смотрит на графа, он глядит в многоликий кагал, будто что-то высматривая. За его спиной, в черном колпаке с прорезями для глаз, высится палач. Его широкие ладони лежат на рукояти огромной секиры.

Граф продолжает:

— Убийца! Он отнял у нас одиннадцать человек! — Тонкие губы Вильда при этих словах едва заметно дернутся: упырь знает, что жертв было пятнадцать. А если прибавить еще и гостей… Меж тем, Рувальд почти кричит: — Это были простые люди! Трудящиеся, мастеровитые, любящие… — он позволяет себе добавить теплую ноту в последнее слово. — Время расплаты всегда наступает, — назидает мэр своих чад. — Никто не уйдет от возмездия. Так пусть свершится правосудие! Хватит убийце дышать воздухом Вильйона!

В миге слепой тишины откуда-то из глубины толпы вырывается крик:

— Настоящий убийца Вильд! — Голос удивительно ясен и чист. Его слышит каждый на площади. — Начальник полиции самозванец! Он вампир! Нежить!

Людское сборище спешно расступается, обнаруживая крикуна. Это Илаф, тутошний владелец таверны. Капюшон его плаща отброшен, черные волосы намокли и слиплись от дождя.

— Настоящий убийца Вильд! Он вампир! — гневно повторяет мужчина, указывая на неподвижного самозванца.

Среди охраны графа происходит короткое замешательство, после чего из ножен молниеносно выстреливают острые, серебреные клинки, и частоколом окружают Вильда, закрывая мэра.

— Что это значит?! — с непониманием и гневом говорит Рувальд. Он пялится на хозяина таверны, нервно вцепившись в подлокотники кресла.

— Проверьте! — говорит Илаф. — Он украл документы настоящего Вильда, убил отряд полицейских и под видом начальника полиции основался здесь! Удостоверьтесь сами!

Граф бросает быстрый взгляд на Вильда, затем на главу своей охраны и цедит:

— Проверь…

Лжецу некуда бежать, он окружен, и любое резкое движение будет сигналом к атаке. В этот короткий миг он решает, что даст себя разоблачить, а потом выждет, найдет крошечную заминку и попытается бежать.

Стражник быстро ведет ребром острия от виска до скулы начальника полиции. Кожа на щеке вампира под серебренным металлом шипит и пузырится, исторгая зловонный запах. Толпа охает. Рувальд Альдийский поднимается с кресла и выхватывает шпагу из ножен.

— Какого черта, Вильд?! — орет граф. Старый мэр немного напуган, хоть с ним его лучшие люди. Но позорно бежать Рувальд не собирается.

Вампир не смотрит на графа, он глядит на Илафа, готовый открыть правду о его племяннице и тем самым выгадать момент для бегства.

В этот миг, среди толпы, неприметный человек в серой накидке, принимается шептать чудные слова и водить перед собой посохом. И кажется, звуки над площадью становятся глуше, дальше…

Но чародей вдруг запинается: на его руку с посхом ложится почти невесомая ладошка.

Жека непонимающе смотрит в большие серые глаза Марты. Бесконечно пустые и бесстрастные. Племянница Илафа отрицательно качает русой головкой. И волшебнику вдруг удается разглядеть робкий отблеск печали в глубине ее глаз. Жендальф быстрым движением смахивает хрупкую ручонку, и принимается плести заклинание сызнова, вскидывая посох, но в его локоть с нечеловеческой силой впиваются тонкие девичьи пальцы. Магу хочется вскрикнуть от боли, но он только шипит сквозь зубы. Девушка вновь глядит волшебнику в лицо, и так же, в немом запрете, качает головой. Жека судорожно кивает, понимая намерения девушки. Хватка разжимается.

— Если уж на то пошло, Илаф! — кричит Вильд, глядя на смельчака меж двух людских стен. — То Вильйон должен знать, что твоя племянница Марта такой же вампир как и я! И ты долго скрывал ее!

Толпа взволнованно гудит.

Хозяину таверны нечего ответить, он растерянно отводит взгляд в сторону.

В этот миг у эшафота возникает какое-то оживление, люди отходят в стороны, одна женщина вскрикивает. По ступенькам подмостков восходит тонкая девушка, в которой честной народ Вильйона узнает племянницу Илафа.

Вильд, несколько сбитый с толку, смотрит на мерно идущую вампиршу. Когда она поднимается на эшафот, один из стражников загораживает ей дорогу, наставив меч. Марта останавливается. Ладонью, плашмя, девушка бьет по долу клинка с такой силой, что вырывает его из рук стражника. И на подмостках начинается кутерьма.

Уличив момент замешательства, Вильд резко подныривает между охранников, выхватывая рапиру. Он работает быстро и на пределе своих возможностей. Первого стража он прошивает метким ударом снизу вверх. Острие входит под панцирь внизу живота. Человек мешком валится на доски эшафота. В следующий миг вампир чувствует, как клинок другого охранника скользит по его шее, обжигая кожу точно раскаленный. Упырь успевает уйти в сторону, чудом не лишившись головы.

Вильд выпрямляется и выбрасывает руку с рапирой в кадык атаковавшего его стража. Из раны щедро хлещет кровь. Теплая, живая.

Между тем, юрба на площади вопит и бурлит. Словно гнездо мышей, в которое влез кот, серая масса брызгает в улочки. Кто-то падает на холодную, скользкую брусчатку, и его подминает под себя обезумевшая от страха толпа.

Рувальд остается на эшафоте. Те, кто знают графа близко, — а таких мало — скажут, что мэр человек смелый и скромный. Рувальд многое видал и поучаствовал не в одном сражении. И ни разу не бежал. Не стал и сейчас. Он беспомощно смотрит, как самозванец-вампир двигается с чудовищной быстротой и одного за другим убивает его лучших людей. Стражников остается трое. Мэр ощущает привкус крови в воздухе. На подмостках ее столько, что ноги дерущихся скользят. Граф беспомощно сжимает старческой рукой эфес шпаги, и ловит себя на мысли, что, наверное, сегодня, под хмурым небом Вильйона он встретит свой конец. Еще один охранник падает от меткого удара Вильда. Все это длится не дольше пяти ударов сердца.

Но в смертельную игру вступает еще один участник. Марта, кажется, движется даже быстрее Вильда. Она тенью скользит ему за спину, в ее руках что-то мутно блестит и вонзается в незащищенное доспехом бедро вампира. Вильд вскрикивает и бьет клинком наотмашь: но девушки там уже нет. Он бросает взгляд в сторону, очевидно ища путь для бегства. Но его замысел читают двое оставшихся в живых охранников, и становятся по обе стороны, отрезая заветную дорогу. Вильд тяжело дышит, решая, кого атаковать. Он в растерянности. Черты его лица изменились, вытянулись, озверели. Марта тоже преобразилась, девушка больше похожа на хищную птицу: ее руки удлинились, окогтились. Лицо — непроницаемая маска, зрачки ввалившихся глаз сузились. Девушка не стоит на месте, она двигается стороной, не спуская взгляда с Вильда. В ее правой руке — серебряный стилет с деревянной ручкой, который она вчера стянула у Илафа.

Стражник перед Вильдом решается на атаку. Он делает обманное движение, метя в шею, но тут же уходит в сторону, надеясь ударить сопернику под руку. Вильд делает вид, что ведется на финт, позволяя человеку раскрыться, и резко меняет позицию, разворачивается и вгоняет рапиру сверху, в горловину доспеха под ключицу. Однако, маленькая победа оборачивается куда большей бедой: Марта вновь успевает оказаться у него за спиной. На этот раз стилет вонзается аккурат в сгиб ноги. Проходит навылет, пробивая коленную чашечку, проворачивается и выскальзывает из раны. Вильд со стоном опускается на одно колено. Вампир понимает, что следующий удар девчушка нанесет в щель между кирасой и шлемом, в затылок. Серебро попросту вскипятит ему мозги. И он изо всех сил бросается ниц, дабы клинок не достал его, и тут же разворачивается к Марте. На короткий миг их взгляды встречаются. Острие стилета проносится в опасной близости с лицом Вильда, но не достает. А рапира вонзается Марте в правую сторону груди. Клинок проходит навылет. Племянница Илафа вздрагивает, как обреченная бабочка на игле коллекционера. Левой рукой вампир вырывает из ее руки стилет и вгоняет по рукоятку в область сердца. Вильд ловит взгляд больших серых глаз, но почему-то видит в них не ужас, не страх смерти, а облегчение. Рапира уже на свободе, Вильд небрежно отталкивает обмякшее тельце в сторону. Позади площадь заполняет крик Илафа. Упырь привстает — левая нога болит неимоверно, крови полный сапог, но стоять можно. Будь он человеком — давно бы лежал с отрубленной головой.

Последний стражник заметно дрожит, но меч не опускает. Вампир наносит ему серию хлестких ударов, человеку удается даже отбить парочку. Но быстрота нежити не сравнится с людской. Охранник получает ранение в горло, задыхаясь, валится на одно колено. Но стоять до конца решает не только обычный солдат.

Рувальд, о котором вампир подзабыл, метит ему шпагой в просвет между шлемом и панцирем. Но неудачно. В руке уже нет молодецкой твердости. Вильд разворачивается и заносит вдоволь напившуюся за сегодня крови рапиру. Граф вскидывает шпагу, холодно глядя врагу в глаза.

Но в этот момент позади лжеполицейского мелькает фигура в черном. Сильные когтистые руки обхватывают голову упыря, и рывком, с проворотом, тянут назад, точно выкручивая тыкву на бахче. Разрубленные колодки, обхватывающие запястья, кажется, ничуть не стесняют движений и ловкости спасителя графа. Из глотки самозванца вылетает сдавленный хрип, из руки выпадает кровожадная рапира. Она глухо лязгает о доски, щедро умытые кровью. Рувальд видит, как вампир в черном хватает руку Вильда, заводит ему за спину, и, упершись ладонью в локоть, с противным хрустом ломает. Лжец кричит, пытается схватить обидчика здоровой рукой. Но тот блокирует удар, захватывает конечность, и делает ею оборот вокруг оси. Слышится треск суставов. Вильд падает. Щекой он вымазывается в крови убитых им людей, шлем слетает с его головы.

Топольский смотрит на противника беззлобно. Олег подходит к иссохшему трупу Марты, — так умирают вампиры, — и вырывает из ее груди серебряный стилет с витой деревянной ручкой. Он уже готов убить Вильда, пробить ему череп и оставить мучительно умирать с бурлящим в башке мозгом. Но его останавливает Рувальд:

— Не надо, — граф по привычке вскидывает руку. Топольский смотрит на него, ждет. — Нужно казнить преступника по закону, — он кивает на безучастно застывшую глыбу палача у плахи. Тот почему-то не вмешался в бой, но и не оставил свой пост.

Только сейчас Рувальд замечает по обе стороны от ложно обвиненного вампира троих людей. Один с палицей, в промокшем плаще, второй — бородач в легкой кольчуге с мечом наизготовку. Третий — вороватого вида парень стоит позади с коротким кинжалом в руке.

Топольский и Миххик хватают под руки беспомощного Вильда, и волокут к огромному бревну рядом с палачом. Преступник хрипит, стареется вырваться, но тщетно. Его ставят на колени, кладут голову на бревно, не давая подняться. Вильд часто дышит, из его глотки вырывается рык.

— Последнее слово, — буднично говорит ему Рувальд.

— Имел… я вас… всех… — вырывается из пасти вампира.

Рувальд бросает взгляд на палача:

— Руби.

Неподвижная глыба оживает. Широченные, мозолистые ладони обхватывают отполированный тысячами касаний черенок тяжелой секиры. Палач встает по левую сторону колоды. С легкостью заносит над головой топор. Миг отточенная секира висит в воздухе, а затем падает на плаху. Раздается звук похожий на тот, когда бакалейщик разрубает ножом большую надгнившую головку капусты.

Голова лже-Вильда падает на доски, с противным чавкающим звуком скачет, и срывается с эшафота на брусчатку. Все стоят молча. Палач со звоном вырывает топор из дерева. Тело Вильда сваливается на бок, из обрубка шеи пульсируя хлещет почти черная кровь. Из-за тонкой душевной организации, Нео падает в обморок, но его подхватывает Жека.

Рувальд Альдийский осматривает подмостки. Они залиты кровью, повсюду трупы его людей. Правда, один охранник, кажется, выжил. Два мертвых вампира. Мэр вздыхает, глядя на опустевшую площадь, посреди которой остался один несчастный Илаф. Затем глава Вильйона переводит взгляд на странную компанию. Встречается взглядом с вампиром, которому обязан жизнью, сдержанно кивает. Топольский отвечает тем же.

Граф много повидал на своем веку. Даже сегодняшняя бойня — не самое страшное зрелище в его биографии. Но жизнь научила его одной простой вещи: за все нужно платить. Его отец как-то сказал на смертном одре: «если не можешь поступить по закону, поступай по совести». Этот совет часто выручал Рувальда.

Так он решил поступить и сегодня.

— Убирайтесь из моего города, — говорит мэр четверым друзьям. — До заката можете уйти. — Старый градоначальник спускается с эшафота, и через площадь направляется к ратуше.

Небо над Вильйоном проясняется, серый покров облаков истончается, сквозь завесу пробивается солнце.

Четверо друзей также покидают место казни. Они собираются вокруг Илафа, выражая сочувствие.

Глубокой ночью, когда уставший, измученный утратой Илаф вернется домой, он найдет в своей спальне на подушке записку. Дрожащими руками хозяин таверны развернет сложенный вдвое желтый лист бумаги, и в неровном свете лампы прочтет:

Илаф прикрывает лицо широкой ладонью, хотя его никто не видит. Он один в комнате. С его глаз срываются слезы, падают на желтую бумагу. Он один в комнате.

Он остался один.

Уходить из города на ночь глядя — отвратная затея. Но лучше воспользоваться милостью графа, нежели оказаться в сырой камере.

— Где же эти ворота?.. — проговорил Жека, поправляя сумку на плече и озираясь.

— Илаф сказал свернуть на перекрестке налево… или направо… — задумчиво сказал Топольский, всматриваясь в затопленные сумерками улочки.

Из-за угла здания вышла женщина с плетеной корзиной в руке. Она торопливо шла через распутье, когда ее окликнул Нео:

— Любезная, подскажите, как пройти к южным вратам?!

Горожанка остановилась, обратив раскрасневшееся, круглое лицо к незнакомцам.

— Ота тута так от и сюды там здеся вот так от, — она махнула на одну из улиц, поднимавшихся вверх и двинула прочь.

— Буду скучать по этому городу, — ностальгически заметил Черкашин. — Особенно по ней, — он с грустью глядел вслед уходящей «проводнице».

Стража пропустила их без единого слова. Перед четверкой лежала широкая глинистая дорога, уходящая вверх из долины, в которой и лежал городок. Дальше, далеко впереди, виднелась темная полоса леса, за которой догорал закат.

Хозяин «Бараньего Дрына» рассказал, что в окрестностях за Вильйоном, у болота, есть старая хижина. Он подробно объяснил, как ее найти. Всяко лучше, чем остаться посреди ночи без крыши над головой.

— Н-да, Вурдалакович, — протянул Максим на ходу, — опять проблем ты нам подкинул. А я говорил…

Топольский едва улыбнулся.

— Почему сразу не сказал про Марту? — спросил Миххик вампира.

Олег поджал губы.

— Когда я заметил, что она открывала бутылку с кровью, то не сразу сообразил, в чем дело, — начал Топольский. — Но. Бутыль я поставил в угол за шкафом, так, что даже при свете его заметить сложно. Да и с чего туда заглядывать… Сначала я запаниковал, допил кровь и избавился от сосуда. А потом меня осенило: девочка не из любопытства заглянула в наши покои, и не случайно обнаружила сосуд. Она учуяла еду.

— Учуяла? — поежился Максим.

Топольский кивнул:

— Да. Когда вампир голоден, обоняние обостряется в разы. Итак, она узнала, что их гость — вампир, и прилежной горожанке следовало бы тут же сообщить об этом дядюшке, а тому — полиции. У нас не было никаких шансов уйти, даже спустись я вниз и расскажи вам о том, что меня раскрыли. Нас бы задержали. Тем более выпивших. А реши мы уйти в разгар веселья — это только усугубило картину. Но все это могло случиться только при условии, что Марта — человек, обычный житель Вильйона. Но если Марта вампир…

— Она не будет рисковать, — понял Миххик. — Потому что другой вампир может обличить ее.

— Верно, — похвально отозвался Топольский. — И то, что мы спокойно переночевали — лишь подтвердило догадку: племянница Илафа — нежить, и опекун об этом знает. Возникал другой вопрос: с чего хозяину таверны предупреждать нас об упыре, когда его племянница — первая подозреваемая. Ни с чего. А следовательно — племянница ни при чем. Значит, в городе есть еще один вампир. И возможно, наши гостеприимные хозяева знают, кто он. Двум кровопийцам жить в таком городе не просто, и рано или поздно они узнаю друг о друге. Тогда-то утром, я и решил уличить момент и поговорить с девушкой с глазу на глаз. Прямо. Но дело обернулось иначе… дальше вы знаете.

— Ты такой умный, — с сарказмом произнес Нео. — Аж противно… Можно было просто уйти. Отлежаться денек, и вечерком слинять. Но нет! Вурдалаку скучно живется.

Топольский усмехнулся.

— Это квест. Здесь ничего просто так не происходит. От проблем нельзя уходить, их нужно решать. Дальше будет только сложней.

— Вся наша жизнь квест, если так смотреть, — философски заметил Жека. Олег кивнул.

Холодный ветер толкнул путников в спину, играя полами накидок, пробирая насквозь.

— Скорей бы нашлась лачуга… — проворчал Нео, затягивая шнурки плаща.

Они выбрались из котлована, в котором ютился Вильйон. Некоторое время они смотрели на город. Такой же несуразный и аляповатый. Но почему-то уже другой.

— Идем, — сказал Савельев, пристально всматриваясь в противоположную сторону. — Скоро стемнеет.

Друзья продолжили путь.

Вильйон готовился ко сну. Впервые за долгое время его ждала спокойная ночь.