Не время для героев

Эпизод третий Круги на воде

Ощутимо похолодало. Из-за леса, вставшего по левую сторону малахитовой стеной, катились грузные серые облака. Срывался мелкий дождик.

— Вообще, не особо понимаю эту арифметику, — сказал Нео, пробираясь сквозь молодой ивняк. — В любом приключении есть цель. К примеру: найти и уничтожить древний артефакт, победить злодея, спасти мир от страшного пророчества… А здесь что? Проблемы сами липнут к нам. Вот куда мы сейчас идем? Какая цель путешествия? — Ему никто не ответил. — То-то же! Какой-то неправильный квест.

— Привыкай, — сказал Жека, отводя палицей спутанные ветви. — Новый формат. Ты же не ищешь неприятностией в жизни, так? Они сами тебя находят. Здесь — то же самое.

— Цель у нас есть, — резонно заметил Миххик рядом. — Не забывай для чего мы здесь.

— Да я не о том, — буркнул Черкашин. — Хочется какой-то… осмысленности, что ли. Видеть направление.

— Направление у нас четкое, — отозвался Савельев, выбираясь из зарослей на свободный от ивняка участок. — Переждать ночь.

Перед ним, на пригорке, стояла косая хижина из почерневших от влаги и времени бревен. Высоты в ней было метра два с лишком, шагов десять в длину и пять в ширину. На крыше толстым слоем лежал зеленый ковер мха. Окон не было. За хижиной тянулись болота. Водяные проплешины мутно поблескивали в опустившихся сумерках.

Жека вздохнул:

— Ну, не пять звезд, но лучше, чем под открытым небом.

— Ага, — скептически отозвался Макс. — Как же. Сейчас дверь откроешь, а оттуда какая-нибудь гадость и выскочит.

Миххик осторожно потянул за медную ручку щелистой двери. Внутри было темно. Он прищурился, всматриваясь глубину хижины. Никто выскакивать не спешил.

— Вроде пусто, — сообщил Миххик.

Жендальф взмахнул посохом, зажигая огонек над головой, и тот медленно поплыл внутрь лачуги, разгоняя плотную темноту. Белый свет обнажил единственную пустую комнату. С правой стороны имелся стол и два кривых стула, в другом конце — выложенная из глины печка, рядом — сухие, давно наколотые дрова и горстка хвороста. В дальнем левом углу стоял длинный деревянный ящик без замка, рядом были свалены какие-то тряпки.

Дождь усилился, деревья зашумели под налетевшим ветром.

Четверка вошла внутрь.

Разложив вещи и осмотревшись, товарищи принялись обустраиваться на ночлег. Савельев загрузил дровами печку, Жека разжег ее. Черкашин не удержался от соблазна и перелопатил весь хлам в ящике. Ничего ценного там не оказалось: мотки старой толстой лески и прочие рыболовные снасти, ржавые ножи, оловянные ложки и мелкий домашний скарб. Топольский вытер слежавшуюся пыль со стола, разложил припасы еды и питья. Жека что-то наколдовал, и воздух в лачуге посвежел — исчез тяжелый запах плесени и прелой древесины.

Когда в хижине потеплело, друзья разделили скромный ужин. Олег, разумеется, пил свиную кровь из глиняной бутыли, которую купил, покидая Вильйон. Поев, мужчины расстелили плащи и накидки для сна.

— Волшбун?

— М? — Жека приоткрыл один глаз.

— А можешь телик наколдовать? Небольшой, дюймов на сорок. Сериальчиков бы посмотрели. — Черкашин растянулся на подстилке средь комнаты, и глядел в темноту.

— Вот зачем ты так? — с негодованием отозвался волшебник, устроившийся под стеной. — Только начал подозревать, что в твоей голове есть зачатки разума, а ты…

Черкашин перевернулся на бок.

— Да не спится что-то, — сказал он.

— Мультиков посмотри, — посоветовал ему Топольский с другого конца лачуги.

— Рассказал на свою голову, — буркнул Максим.

— Давайте уже спать, — прогудел Савельев.

Некоторое время было тихо, затем Нео спросил:

— Завтра-то что?

— Отоспимся и в дорогу, — сказал Жека. — Надо в город попасть.

— А смысл? — кисло спросил Черкашин.

— Олега кормить ты будешь? — спросил Савельев.

Нео вздохнул, сказал ворчливо:

— Опять кровохлеб отметился… А я предупреждал…

— Ну, если горишь желанием спать на голой земле, просыпаться от каждого шороха, растягивать и так скудные запасы провизии, месить ногами грязь — то пожалуйста, — предложил Топольский.

— Спасибо, Олежа. Прям глаза открыл. Что б я без тебя делал! — сердечно ответил Максим. — Ах, да. Ничего бы не делал. Жил спокойно.

— Всегда пожалуйста, обращайся, — ответил вампир.

— Спите, — буркнул Миххик, кутаясь в худую накидку. — Утро вечера мудренее.

Поплавок мерно качался в окошке темной воды меж листьев кувшинок. Над болотом висел сизый полог жиденького тумана, было сыро и зябко. Сладко пахло цветом водяных лилий и вереска.

Нео поежился, втянул голову в ворот плаща и надвинул капюшон. Жека сидел рядом, на той же разлогой коряге и курил трубку, умиротворенно глядя на едва движимую поверхность воды. С обеих сторон мягко шумели заросли осоки и камыша. Иногда тишину над болотом нарушал крик ранней птицы, слышался плеск крупной рыбы в заводях.

Максим шмыгнул носом, достал трубку и протянул волшебнику. Маг щелкнул пальцами, из чашечки люльки потянулся ароматный дымок.

— Я в детстве с батей любил на рыбалку ездить, — сказал Евгений, прикусив мундштук. — С друзьями тоже нормально, но с отцом почему-то нравилось больше. Мы тогда в пригороде жили, в округе много озер было. Луга, раздолье, разливы по весне… Красота.

— Почему — было? — прогнусавил Черкашин, выпуская дым.

Жека поджал губы.

— Коттеджами застроили, — просто ответил он.

— А я вот рыбалку не люблю, — сказал Черкашин, морщась и всматриваясь в утренний полумрак, туда, где торчал поплавок. — Не понимаю, если честно.

Маг удивленно посмотрел на товарища.

— Чего ж ты меня потащил сюда спозаранку?

Нео качнул головой.

— Бессонница одолела, а в ящике снастей полно, удилище под потолком висело. Вон черви после дождя какие жирные повыползали. Да и пожрать, может, что-нибудь словим.

Помолчали.

— Я шаурму люблю, — вдруг сказал Черкашин, будто отвечая взаимностью на откровение. — С курицей. Только, чтоб огурчик свежий был, а не соленый. С капустой молоденькой, сочной, хрустящей. И соус чесночный, нежный…

Жека вздохнул, сглотнул, в желудке предательски засосало.

— Молчи, — мягко сказал волшебник. — Есть хочется.

Нео вытер нос, всматриваясь в окошко с поплавком:

— Кажись, клюет, — он отбросил капюшон.

Жека пригляделся — и верно, поплавок из гусиного пера основательно дернуло. Затем еще и еще, — и он стремительно ушел под воду.

Макс схватил толстое удилище, подсек. Грубая леска натянулась струной, удочка выгнулась дугой.

— Здоровенное что-то! — радостно сказал Черкашин, вскакивая с коряги и чавкая сапогами по илистому берегу.

— Не спеши. — Жека и сам встал, видя, как вода заколыхалась, разметав заросли кувшинок. — Осторожно, смотри, чтобы не сошел… Линь, наверное, или карп, только они в таких местах и водятся.

— Блин, тяжеленный! — с кряхтением сообщил Максим, держа удочку обеими руками.

— Хоть бы снасть не оборвал! Карп это, точно! — с азартом сказал волшебник.

— Да хоть селедка, главное, чтоб жрать можно! О-о! Пошел, родимый!

Темная вода на поверхности вздулась горбом, опала, закружились водовороты, разгоняя густую водную растительность.

— Сейчас я его за жабры подхвачу, — Жека сбросил плащ, закатил рукава и подошел к воде. — Тяни его сюда!

Раздался сочный всплеск, и из воды показалась сначала уродливая лупоглазая голова в водорослях, а затем перепончатая рука-плавник, державшая леску.

Нео удочку не выронил, только кончик плюхнул в воду.

Повисло замешательство. Друзья глядели на странное чудище посреди болота, а оно, в свою очередь, — на них.

— Волшбун, — шикнул Нео. — Колдони в него че-нить…

Маг не ответил.

Меж тем, страшилище небрежно отшвырнуло снасть в сторону, и поднялось из воды где-то до половины. На грушеобразной голове вместо волос космами висели темные водоросли. Взгляд больших выпирающих из орбит желтых глаз ничего не выражал. Широкий, тонкогубый рот был сомкнут. Кожа у существа была бледно-зеленой, сплошь покрытой бородавками, как у лягушки.

— Здравствуйте, люди, — смешно выговорило существо булькающим голосом.

— Драсте… — выдохнул Жека после короткой оторопи.

— Рыбу ловите в моих владеньях, — с укором сказало болотное чудище.

Максим выпустил удочку из рук.

— Мы больше не будем, — сипло пообещал Черкашин.

— Будете, — отмахнулся тот. Он медленно двинулся по воде к берегу, подгребая перепончатыми ладошками.

Жека и Максим отошли на пару шагов назад.

Создание оказалось невысоким, метра полтора, с приличным пузиком. К неожиданности, вместо хвоста у него оказались две куцые ножки с большими ступнями-ластами.

— Водяной я, — представился толстячок.

— Люди, — сказал Максим быстро.

— Вижу, — согласился хозяин болота, выпучив и без того большие глаза на Черкашина.

— Еще бы… — буркнул Нео.

— Если мы провинились, просим извинить нас, мы… — начал Жека, но водяной первый раз за все время закрыл глаза — тонкие пленки век с трудом обтянули выпуклые зенки, распахнулись, — и он забулькал не то смеясь, не то ворча.

— Вы пока шкоды не натворили, — мерно отозвался болотник. — А от другие люди — да.

— У вас тоже олигархи землю заграбастали под коттеджи? — осторожно спросил Максим, морщась — от водяного ощутимо тянуло илом.

Водяник непонимающе взглянул на Черкашина, затем потупился, в горле у него что-то заклокотало.

— Дочку мою увели, — он хлюпнул широким, приплюснутым носом.

Жека и Нео переглянулись.

— Кто? — спросил Нео, запоздало понимая, какой будет ответ.

— Люди, кто ж еще, — простодушно ответил владыка топей.

— Бывает, — сказал Максим быстро. — Ну, желаем вам всего наилучшего, дочка ваша обязательно вернется. Молодость, гормоны, все такое. Мы пойдем, нам пора. — Нео потянул волшебника за рукав.

— Постойте, — обозвался растерянно водяной. — Я ж за помощью к вам поднялся.

— Звеняйте, — Максим настойчиво тащил Жеку за собой. — Времени нет совсем. Дедлайны, сами понимаете.

Водяной не отступал:

— Вы же в столицу идете, верно? — Волшебник одернул руку от хватки Максима.

— Нет. С чего вы решили? — буркнул Нео.

— Поблизости городов, окромя Вильйона, и нет, — пожал плечами водяной. — Сюда забраться можно только с юга. А столица — на севере. Значится, вам туда. — Он помолчал, затем сказал: — Дорога огибает лес и болота, поэтому идти вам придется долго. А ежели напрямик, через топь, — он выдержал интригующую паузу. Рыбьи глазищи, казалось, вылезли из орбит еще больше. — За день управитесь, — закончил он.

Жека и Максим переглянулись.

— За день? — переспросил Черкашин.

— За день, — кивнул водяной.

— По трясине? — Жека недоверчиво окинул взглядом огромные просторы топей. — Не утонем?

Водяной фыркнул.

— Я здесь каждую кочку знаю, каждую заводь. Со мной пройдете, — уверенно сказал он.

— Так понимаю, взамен вы хотите… — маг вопросительно взглянул на водяного.

— Дочку мою верните, — проклокотал тот.

— А она у вас кто? — поинтересовался Нео. — Рыба?

Водяной затрясся, очевидно, смеясь над вопросом. Лицо его странно преобразилось, подобрело.

— Знамо кто — русалка! — ответил он с гордостью.

Топольский и Савельев разом встали с лавки у лачуги.

— Это кто? — спросил Олег, уставившись на пузатое чудище рядом с Жекой и Нео.

Черкашин фамильярно хлопнул по плечу страшилище, сказал:

— Улов наш. На дождевого червя взял, представляешь? Доставай сковородку.

Жека приставил удочку к хижине, и пояснил:

— Водяной это. Пошли в дом, разговор есть.

Олег и Миххик непонимающе посмотрели друг на друга и вошли следом за волшебником.

Хозяин болот с неодобрением осматривал внутренности хижины, сидя на стуле.

— Надолго из воды выбираться мне не следует. Жабры сохнут, — он потер рукой за ухом-плавником. — Так что давайте по делу. Дочку мою барон столичный увел. Дескать, по любви. А я, старая жаба, недоглядел… Но какая ж это любовь — меж человеком и русалкой, а?

— Бывает и такое, — серьезно отозвался Черкашин. — Вон у Андерсена Русалочка в принца влюбилась. И с помощью колдуньи стала человеком.

Водяной вылупился на Максима, покачал головой.

— Брехня. Не может такого быть. А даже, если и может, — бед не оберутся, позор одному и другому!

Максим поджал губы, кивнув:

— Ну, в общем, как-то так и получилось.

— То-то же, — довольно пробасил водяной. — Я проведу вас через болота, а вы верните мое чадо.

— Но мы ведь можем и не сдержать обещание, — заметил Савельев, стоявший под стенкой, сложив руки на груди. — Вы нам поможете — а там и спросить не с кого.

Водяной осуждающе забулькал.

— Это в людской природе — не держать ответ за слова, — сказал он.

— Ну а если у нас просто не получится? — спросил Жека. — Если барон наотрез откажется даже говорить об этом?

Болотник взглянул на него.

— Тогда передайте ему, что людям к моим топям лучше не соваться, — угрожающе пробулькал водяной.

— Может, они и вправду любят друг друга? — настаивал Черкашин.

Водяной задумался, как-то осунулся, поник.

— Против чувства не попрешь, ежели так… — вздохнул он. — Да только не верю я в их любовь.

Все молчали.

— Так возьметесь? — спросил водяной с надеждой.

Друзья обменялись взглядами.

— Возьмемся, — сказал Миххик.

— От и славно, — толстяк проворно слез со стула. — Тогда пошли. До заката успеем.

Водяной присел на кочку и сунул руку в воду. Некоторое время он медленно водил ею, будто пытался что-то нащупать в иле. Вдруг он замер, и через секунду выхватил небольшого линя. Владыка болота бесцеремонно откусил рыбе голову, выплюнул, и вгрызся в мясистую спинку.

Нео наблюдал за этим с непониманием и отвращением.

— Вы едите рыбу? — осторожно спросил Максим.

Водяной проглотил пищу, непонимающе уставился на Черкашина.

— Ем, — сказал он. — А что не так?

— Разве это не ваши подданные, братья меньшие? Вы живете в одном водоеме…

Водяной задумался, посмотрел на добычу в руке.

— Люди едят коров и свиней, — сказал он. — И те и другие ходят по земле.

— А. Ну понятно, — сказал Максим, отворачиваясь.

Друзья сидели в ряд на стволе поваленной ивы и молча ели. Половина пути уже была пройдена. Все очень устали — идти по болотистой местности оказалось тяжело. Ноги постоянно вязли в трясине, — изматывала такая ходьба изрядно. Не говоря уже о том, что в башмаках чавкала холодная болотная жижа.

— Как нам найти барона? — спросил Миххик водяного.

Болотник отвлекся от трапезы, сказал:

— Звать его Врадлик Бринздэш.

— Забавное имечко, — хмыкнул Нео. — Поляк, что ли?

Хозяин топи непонимающе взглянул на Максима, и продолжил:

— Как его найти в столице — не знаю, сам я на сушу редко выбираюсь, а в город — и подавно. Уж самим вам придется искать. Одно скажу. Ежели найдете его, крысу камышовую, передайте, что с приветом от тестя. Он меня хорошо запомнил…

— Барон часто бывал у вас на болоте? — продолжал расспрашивать Миххик.

— Где там часто, — отмахнулся водяной. — Три раза всего.

— И похитил русалку… — задумчиво сказал Жека, переглянувшись с Савельевым.

— Вот и я о том же, — согласился водяной. — Какая там любовь! Первый раз он на охоту выбрался с доезжачим и псами. Уток пострелять… А моя дурочка возьми да и покажись ему. Понравился он ей. Красивый, мол, жабу ему в глотку! Наведался еще дважды — и утащил единственного ребенка! А я, старый уж, не успел.

— Нет, ну бывает же любовь с первого взгляда, — вклинился Черкашин.

— Бывает, но здесь явно что-то другое, — тихо сказал Савельев, пригладив бороду. Следователь достал трубку, начинил табаком. — Зачем барону, живя в столице, похищать русалку? — пробормотал Миххик, с просьбой глядя на Жеку.

— Да вы издеваетесь. — Жека щелкнул пальцами над люлькой. — Зажигалка я вам, что ли?

Нео поспешно выхватил из-за пояса и свою трубку, протянул волшебнику. Маг загадочно ухмыльнулся, и красивым жестом обвел курительную снать Черкашина. Из чашечки потянулся фиолетовый дымок. Нео покосился на Жеку, спросил настороженно:

— Волшбун, эт че?

— А ты попробуй, — подбодрил его маг.

— Рога не вырастут? Или еще чего? — прищурился Максим.

— Не вырастут, — уверил Жендальф.

Нео осторожно запыхтел, затянулся и выпустил лимонно-желтую струйку дыма.

— Прикол, — он затянулся еще, и выдохнул нежно-розовое облако с вкусным малиновым ароматом. Кивнул: — Годится. Уважуха. А с ароматом пива можно?

— Теоретически, — улыбнулся Жека, и себе закуривая. Водяной с интересом наблюдал за ними.

Черкашин затянулся поглубже, как-то скривился и разразился зеленоватым паром. Поцокал языком, разбирая послевкусие.

— Кислятина, старостью отдает. Фу гадость, — он с отвращением сплюнул.

— Напоминает запах ношенных носков, — метко сказал Топольский.

— Ну ты и… — обиженно начал было Черкашин, но волшебник его успокоил.

— Сыр это с плесенью, не переживай.

— Точно?

— Угу.

Савельев поднялся, заметив, как водяной мячиком скатился с кочки в болото.

— Идем, — позвал следователь, набрасывая сумку и двигаясь за проводником.

Друзья нехотя собрались, и один за другим побрели дальше.

Черкашин вдруг остановился, глядя перед собой. Жека обернулся. Ему показалось, что глаза Нео заблестели.

— Это что, — глухо выдавил он, медленно выпуская кремово-бежевый дым, — шаурма? — Маг кивнул. Нео трогательно взглянул на товарища: — Я этого не забуду, — серьезно сказал Максим.

Жендальф хмыкнул, перехватил суму и перепрыгнул на островок, густо заросший изумрудной травой.

— Блин, тьфу… опять сыр этот попался, — послышалось позади. — А можно его как-то отколдовать?

Но маг ему не ответил.

Остаток пути, казалось, выдался еще сложней и витиеватей. Постоянные прыжки, балансирование на клочках суши, ходьба вброд изматывали. И когда, наконец, показался берег, а вдалеке — башенки столицы и черепичные крыши домов, — друзьям было не до радости.

Нео со стоном растянулся на мягком, мшистом бережке. Жека и Топольский присели на торфяном уступе. Миххик бросил сумку, где было поменьше грязи и тоже сел.

— Ежели дочь не отдаст, — напомнил водяной, медленно погружаясь в темную воду. — Людям на болото пуще не соваться.

Эффектность момента нарушил Черкашин.

— А столица-то как называется? — Болотник прекратил погружение, нехотя высунулся из воды по грудь.

— Эстергард, — без прибулькивания сказал он. Сверкнув глазищами, вновь начал опускаться под воду.

— А вас потом как найти? — нашелся Черкашин. Водяной терпеливо поднялся.

— Придете на это место и ждите. Я узнаю. — Он помедлил, глядя на Максима. Уточнил: — Еще вопросы?

Друзья молчали.

— Бывайте, — сказал водяник и ухнул в темную воду.

В отличие от скромного Вильйона столица поражала размахом, грандиозностью строений и архитектурой. Красивые, на совесть построенные дома из тесанного камня, тянулись вдоль просторных, мощеных камнем улиц. Уютные торговые лавочки с красочными вывесками и широкими стекленными окнами привлекали внимание. Нашлось место и фонтану, и парочке статуй. На улицах было множество народу.

Но одна вещь осталась несменной — чтобы войти в город, пришлось заплатить привратникам.

— Тарифы здесь наверняка заоблачные, — проговорил Нео, задрав голову и рассматривая несколько башен, вздымавшихся далеко из-за домов. На их шпилях плескались длинные флаги. Видимо, дальше, в сердце города, стоял замок правителя здешних земель.

— Ничего, — успокоил его Топольский. — Ты личность известная, дашь пару концертов и все будет в ажуре.

Нео фыркнул.

— Я хоть какую-то пользу приношу, — проворчал он. — А не одну кровь хлебаю.

— Кстати о еде, — подхватил Олег. — Предлагаю прежде заглянуть на рынок или в мясную. А то под ложечкой у меня подсасывает.

— Угу, — протянул Нео. — Мысли только про жрачку.

— Олег прав, — поддержал Миххик. — Сперва, закупим крови, а уж потом расквартируемся.

— А может, наоборот? — кисло выдавил Черкашин. — Сначала устроимся, перекусим, а там на сдачу пусть клыкастый гуляет.

Топольский косо взглянул на Максима, сказал:

— Ну, тогда придется нам с тобой поселится в одной комнате.

— Да щяс… — отмахнулся тот. — С голодным упырем под боком, ага… Пошли уж. Вынюхивай свой корм.

Олег улыбнулся, шумно вдохнул и с прищуром всмотрелся в переулок.

— Ты действительно чуешь кровь на большом расстоянии? — скептически спросил Жека.

— Нет, — пожал плечами вампир. — Просто, кажется, вон там, — он указал рукой на длинный проулок слева, — мясная лавка. — И двинулся в указанном направлении.

Друзья поспешили следом.

Толкнув тяжелую, обитую ковкой дверь, четверка вошла внутрь. В ноздри ударил тяжелый, сальный запах. Это было просторное помещение, с несколькими грубыми разделочными столами. Вдоль стены, позади прилавка, тянулся ряд крюков, на паре которых висела свежая свиная туша, истекавшая кровью в посудину.

Лавочник, казалось, и не заметил, как они вошли. Немолодой жилистый мужчина с усами и острой бородкой рубил говяжьи ножки. Упитанная женщина с тугой косой, в грязном платье, хлопотала в дальнем углу с обрезками.

Наконец, мясник отвлекся от дела, отбросил тесак в сторону и, сняв с плеча запятнанную тряпку, принялся утирать руки, глядя на посетителей.

— Слушаю вас, господа, — буднично справился мясник.

— Нам бы кровицы. — Олег поставил на прилавок бутыль, прихваченную еще в Вильйоне.

— Это можно, — сказала лавочник, и машинально провел рукой по густым седым усам. Он схватил бутылку и резво двинулся к висящей на крюках свинье. Затем снял жестяную лейку с полки и принялся осторожно наполнять сосуд из миски.

— Вы часом не вампир? — тем же привычным тоном осведомился мясник. Повисла тишина. Было слышно, как струя густой карминовой крови глухо цедит в бутылку. Мясник взглянул на Топольского и криво улыбнулся.

— Он самый, — кивнул вампир. Лавочник хмыкнул, переведя взгляд на миску с кровью.

— Да мало ли, — отозвался мужчина, — В соседнем городишке, говорят, завелся один кровопийца…

— Его схватили и казнили, — спокойно ответил Олег. Мясник поджал губы.

— Не знал. Вы оттуда?

— Оттуда, — подтвердил Топольский.

— И как Вильйон? Сто лет там не был.

— Не лучшее место, — отозвался Олег.

— Это точно. Как Рувальд, еще жив?

— В здравии. Присутствовал на казни вампира.

Мясник согласно кивнул.

— Н-да, он любитель показухи… — Лавочник закончил сливать кровь, вернулся за прилавок и поставил бутылку перед Олегом. — Пять медяков.

Топольский пошарил в сумке, нашел только три монеты, и поглядел на Нео. Черкашин страдальчески вздохнул, но отсчитал две монеты из своего звездного бюджета.

— А вы случайно не знаете, как найти Врадлика Бринздэша? — вмешался Миххик.

Лавочник сунул деньги под стол, скривился в улыбке, переглянувшись с круглолицей женщиной. Та хохотнула.

— А на кой он вам сдался? — с ноткой насмешки спросил мужчина, пригладив усы.

— Так, дело есть к нему, — ответил Савельев как бы невзначай.

Мясник рассмеялся. Женщина поддержала его сдержанным смешком.

— С ним что-то не так? — уточнил Жека.

— Не так? — широко улыбнулся мясник и громко засмеялся. — Еще как «не так». Ладно уж, вы не местные, что с вас взять… Барон головой тронулся. Уж полгода. А его сиятельство, — он закатил глаза, и дернул головой, — по своему великодушию и старой дружбе содержит дурачка.

— То есть как — тронулся? — подал голос Черкашин.

— Вот так. Взял и спятил. Как жена его пропала, так чердак у барона и съехал.

— Жена пропала? — переспросил Нео.

Мясник кивнул.

— Так точно. Однажды ушла на болото — и не вернулась. Обыскались, помню, как никогда — все камыши и камни пересчитали, а ее так и не нашли. Врадлика и переклинило, — он повертел пальцем у виска. — Остались у барона только поместье, собаки да псарь.

— Вот те на… — сказал Жека.

— Живет он на восточной окраине города, здесь недалеко. Расспросите людей, подскажут. Да только говорить с ним без толку. Несет всякую ахинею. С доезжачим его можете потолковать, коли дело есть, — тот вроде бы еще в своем уме. Но выпить он горазд, так что ловите миг пока трезвый.

— Ясно, — кивнул Миххик.

Спросив, где можно недорого переночевать и перекусить, друзья покинули мясную лавку.

На ночлег остановилась в скромной ночлежке: двухэтажное каменное здание с небольшими комнатами. Разложив вещи и немного отдохнув, друзья отправились в таверну через дорогу, дабы перекусить.

Вывеска над входом просто и доходчиво гласила: «Еда и питье». Интерьер был так же прост и лаконичен, как и название — ничего лишнего: столы, стулья да небольшая барная стойка, за которой скучал высокий черноволосый мужчина. Позади него, на трех полках, реденько тянулись бутылки с выпивкой. Посетителей тоже было не много: пять человек — они сидели по дальним углам и ужинали.

Четверка облюбовала столик посреди зала. Мужчина за барной стойкой, лениво выплыл к ним, без чувства прогнусавил:

— Добро пожаловать в «Еду и питье», чего желаете?

Все четверо заказали луковый суп — после сухомятки следовало съесть жидкого. Также попросили тарелку шкварок, хлеба и четыре картофелины в мундире.

Пока готовился заказ, Нео подошел к бару, сел на высокий стул и мечтательно поглядел на бутылки.

— Что-нибудь налить? — вытянул бровь бармен.

Нео вздохнул.

— Это у вас вишневая наливочка? — Черкашин указал на высокую бутылку с кисточкой вишен на этикетке. Бармен утвердительно кивнул. — Тогда четыре рюмки, — решился Максим.

Пока мужчина неторопливо доставал стопки из-под прилавка, Черкашин спросил:

— Не в курсе, где обитает Врадлик Бринздэш?

Буфетчик хмыкнул и дернул губами, разливая густую наливку по рюмкам. В воздухе разлился сладкий запах пьяной вишни.

— Врадлик…. — Он вяло взглянул куда-то за спину Нео, едва заметно кивнул. — Вон сидит его собачник, Брыжч.

— Что? — насупился Нео.

— Брыжч, — неохотно повторил бармен.

— Это как? — растерялся Черкашин.

Мужчина устало вздохнул, сказал чуть раздраженно:

— Зовут его так. Брыжч. Собачник. У него и расспросите про Врадлика, хотя толку… Говорят, барон рехнулся.

— Н-да, ясно, — Черкашин осторожно обернулся, всматриваясь в дальний угол таверны. Там над пустой миской одиноко сидел неприметный мужчина. — А налейте-ка мне еще одну, — сказал Максим, развернувшись. Кабатчик недовольно поджал губы, но просьбу выполнил.

Расплатившись, Нео сноровисто сгреб рюмки и, вернувшись за стол к друзьям, доложил обстановку. Савельев покосился на пять стопок, спросил:

— Повод для знакомства?

Черкашин серьезно кивнул:

— Это для дела. Мясник говорил, псарь любитель накатить.

— Ты тоже не аматор, — заметил Жека.

Нео скривился.

— Короче, я пошел. Развяжу ему язык, узнаю, что да как… — он поднялся, взял две рюмки и бодро лавируя между столиков, направился к понурому доезжачему.

— Не занято? — осведомился Максим зычно. Псарь удивленно взглянул на Максима. Его выцветшие голубые глаза вдруг вспыхнули, едва он увидел две полные чарки в руках незнакомца.

— Свободно, — сказал Брыжч, не сводя глаз со спиртного.

Максим поставил выпивку, сел и глянул в мятое, худое лицо мужчины. На вид ему было лет сорок пять — пятьдесят.

— Выпьем? За знакомство, — Нео медленно, через стол, подвинул Брыжчу рюмку. Тот неотрывно следил за ней, как кобра за жертвой перед броском. Остро выступающий кадык на тощей шее часто заходил вверх-вниз.

— Вообще-то, просто так не пью, — вдруг заявил псарь, прикипев взглядом к наливочке.

— Я тоже, — мягко подыграл Нео. — Но сегодня пятница, вечер, можно немного отдохнуть. А в компании с хорошим человеком — так и вовсе.

— Сегодня среда, — сглотнув слюну, робко возразил псарь. На его вытянутом загорелом лице отражалась настоящая внутренняя баталия.

— Тем более, — не растерялся Максим. — До пятницы еще ого-го. Какой нормальный человек такое вытерпит?

На располосованном морщинами лбу доезжачего выступил пот. Он нервно провел толстыми короткими пальцами по неухоженным усам.

И в этот момент победило искушение.

Дрожащей рукой Брыжч взял рюмку, задрал голову, словно прося у небес прощения, и одним махом выпил. Черкашин тоже опрокинул стопку.

— Брыжч, — доезжачий протянул руку через стол.

— Нео, — Черкашин пожал крепкую ладонь.

— Никогда такого имени не слыхал, — заметил псарь. — Издалека?

— Сильно издалека, — кивнул Максим.

Повисло неловкое молчание, и Максим обернулся, дав знак шинкарю повторить наливку.

Когда выпили по второй и Брыжч немного отмяк, Черкашин заказал еще четыре рюмки, и спросил собачника:

— Вы ведь знаете Врадлика Брынздэша?

Доезжачий в упор взглянул на Максима, медленно кивнул.

— Собаками еговными ведаю, ну и хозяйством трошки, — сказал он. Принесли заказанное спиртное. Накернули.

— Хотелось бы с ним кое-что обсудить… — начал Нео.

Псарь хрипло хохотнул, почесал пальцем под носом.

— Это вряд ли получится, милейший, — Брыжч взял стопку. Он неторопливо потянул вишневку. Справившись, сказал: — Патрон, храни его судьба, дурачком сделался. А все из-за бабы… — последнее он процедил сквозь зубы, ладони его сжались.

Нео подвинул ему свою рюмку крепкого.

— Что же случилось? — участливо спросил Максим.

Доезжачий отмахнулся.

— Жена его дура, прости Всевышний, поперлась на болото и сгинула без следа. А он любил ее сильно, — голос его смягчился, потеплел. — Я красиво говорить не умею, но видел, что любовь там была ого-го. — Он помолчал, поджав руки, затем продолжил: — Цветы ей по душе были. И в апреле она ушла за своими лютиками на болото. Ну, кто ходит весной на болото? — с досадой сказал доезжачий. — Разлив же, трясина, куда не ступи — утянет с головой вмиг!.. Так, видать, и случилось. Пропала баба. А патрон все искал, рыскал по топям, а затем и умом стал крениться… — он вдруг осекся, словно приблизился к запретной черте. И Максим это понял, тут же распорядившись о горячительном.

Доезжачий выпил еще две стопки, взгляд его помутнел.

— И все? — осторожно спросил Черкашин.

Доезжачий вскинулся, словно вспомнив про собеседника и разговор.

— Как бы не так… — проговорил Брыжч. Он наклонился к Нео, сказал тихо: — За поиском женушки, меж тем, повстречали мы русалку на болотах. Всамделишную. Как счас помню: сидела она на ветке ивы по-над водой, и расчесывала деревянным гребнем длинные зеленые косы. — Псарь глядел куда-то мимо Максима. — Нагая, красивая. Говорят, мол, хвосты рыбьи у расалок заместо ног — брешут… — он махнул рукой. — Ноги стройные — любая девка позавидует. И не испугалась нас, не уплыла. С патрона глаз изумрудных не сводила, а он с нее.

Брыжч словно выпал из транса, очнулся от воспоминаний, поглядел перед собой. Максим подвинул питье. Охотно справившись, собачник продолжил:

— Хороша, зараза, чего уж таить, — рек псарь. — И на жену его похожа. Чем — не пойму, но что-то такое есть. И Врадлик это тоже заметил. Что-то в нем проснулось. И он словно прозрел, к русалке заговорил, а она стерва, возьми, да и ответь. Кто ж знал, что они еще и говорят!.. Короче, втюрился мой патрон. И с башкой у него сделалось получше. Иногда и вовсе становился как раньше. Барон мне близок, понимаешь? Как брат мне. — На глазах псаря блеснули слезы.

Максим важно кивнул.

— Когда все от него отвернулись, мол, полоумный — что с ним водиться, один я остался. Не ради денег.

— От чистого сердца, — проникся Максим.

— Да, — выдохнул псарь, ища взглядом очередную рюмку, но все уже было выпито. Максим поспешил это исправить.

Выпили.

— Погодя несколько дней, мы и решили с патроном русалку к себе забрать. Ну а что? Пусть себе любят друг дружку на здоровье. И мне за него радостно — поправится, может. Правда, водяной, шельма, угрожал нам вслед, но это пустяки…

— Так у них любовь? — уточнил Максим.

Брыжч замялся.

— Вроде, — он пожал плечами. — Я туда не лезу. Но Врадлику после свиданий заметно лучше.

— Свиданий? Они живут отдельно? — удивился Нео.

Брыжч хохотнул.

— Ну ясное дело, — протянул он осоловело и хихикнул. — Она ж эта… как ее… водоплавающая, о! Без воды не может. Мы ее в пруду поселили, в саду. Там и водичка ей и все, что надо.

— Понятно, — Черкашин клюнул носом, понимая, что и сам уже прилично пьян. — Так устроишь нам встречу с бароном? — спросил Нео.

Доезжачий как-то вдруг собрался, взглянул на Черкашина:

— Нам?

Максим указал на друзей в середине зала.

— А зачем вам Врадлик? — уперся Брыжч.

— Дело к нему есть. Важное.

— Это какое дело? — насупился мужчина, пристально глядя на Максима.

— Личное, — ответил тот.

— Говори, я передам, — не унимался Брыжч.

Нео покачал головой.

— Это только для него.

— И что ж это такое личное может быть? — с подозрением спросил псарь, вытянув бровь.

Максим замешкался, но затем сказал:

— Весточка у нас от тестя.

Брыжч некоторое время переваривал услышанное, затем отодвинулся, откинулся на спинку стула. Он медленно поднялся, достал смятый берет из-за пояса, надел.

— Приходите завтра в полдень, — сказал Брыжч. — Булочная улица, спросите особняк Бринздэша. — Он неровным шагом двинулся к выходу.

Нео допил последнюю рюмку и вернулся к товарищам.

— Ну? — спросил у него Топольский.

Максим деловито взглянул на вампира, взял уже остывшую картофелину, принялся чистить.

— Завтра идем к Врадлику, — похвалился он.

Миххик тяжело вздохнул. Жека покачал головой. Нео виновато разглядывал пол. Топольский был задумчив.

— Н-да, ребятки, — сказал Жендальф, глядя на четыре потертых медяка на маленьком столике. — Хорошо посидели. А жить на что? — он бросил взгляд на Нео. Максим пожал плечами.

— Зато дело движется, — возразил он. — Да и цены здесь кусаются…

Топольский смахнул монеты в ладонь и ссыпал в свой кошель.

— Придется работу искать, — сказал Савельев.

— Что-нибудь придумаем, — подбодрил его Нео.

Миххик не ответил, и принялся собирать вещи. До полудня оставалось около часа. Следовало еще сдать комнату и затем найти нужную улицу и дом Брынздэша.

Улица Булочная недаром носила свое название. Здесь и вправду было несколько пекарен и множество хлебных магазинчиков. Отовсюду тонко и вкусно пахло свежей сдобой.

Друзья шли по обочине булыжной дороги и заглядывали в окна лавочек, где на полках красовались всевозможные пироги, караваи хлеба, багеты, сушки и прочие изделия мастеров пекарного дела.

Дом Врадлика стоял в конце улицы. Это был двухэтажный особняк, выложенный из желтоватого камня с красной черепичной крышей. Северную сторону дома темно-зеленой мантией покрывал плющ. Владения барона обрамлял каменный забор — не высокий, но и такой, что забраться на него было непросто. Да и по его гребню тянулся частокол металлических шпилей и завитушек.

Массивные арочные ворота были украшены изысканной, но подбитой ржавчиной ковкой в виде роз и лилий. В зените створок, на треснувшем от времени щите, красовался герб барона — грифон, державший в лапах два эти цветка. Вид имения говорил о том, что слава его хозяина осталась далеко позади.

Нео потянул жалобно скрипнувшую ручку дверного молоточка, и несколько раз сильно постучал в калитку. Спустя некоторые время за воротами послышались торопливые шаги. Затрещал замок, будто в нем что-то перемалывалось. Не спрашивая, кто пришел, дверь открыл Брыжч. Вид у него был откровенно не для приема гостей — мятый и сонный.

— А, это вы, — изрек псарь после долгого молчания. — А я и забыл. Прикорнул маленько. Входите.

Во дворе также царило запустение и беспорядок. Они шли по выложенной камнями дорожке, между стыков которых торчали сорняки. Кованная оградка по обе стороны брусчатки едва угадывалась под густо разросшимися кустами шиповника, сирени и плетистых роз.

Доезжачий обогнул особняк, и они оказались в старом обширном саду. Посреди него зиял немалый пруд с чистой темной водой. Кое-где под берегом стелилась водяная лилия. На противоположной стороне водоема стояла деревянная беседка, сплошь увитая диким виноградом.

У пруда, в плетеном кресле, сидел мужчина. С его плеч на траву спадал алый плащ. Псарь свернул на лужайку и направился к человеку.

Подойдя, Брыжч осторожно положил ладонь на плечо мужчине и легонько тряхнул, словно отрывая от важных раздумий.

— Патрон, — почтительно обратился Брыжч к хозяину. — Пришли те люди, о которых я вчера говорил.

Барон вздрогнул и обернулся.

Лицо Врадлика, широкое, морщинистее, еще хранило неуловимую черту аристократа. Но взгляд серых глаз был пуст. Он улыбнулся, щерясь желтоватыми, ровными зубами, вздернул орлиный нос и громко захохотал, схватившись за толстые дужки подлокотников. Затем вдруг его смех оборвался, и он вновь уставился на своих гостей. Брыжч терпеливо стоял в сторонке, будто ожидая, когда из Врадлика выйдет дурь.

Брынздэш резко, как пружина, поднялся, расправил плечи, сбросив накидку. Он был в рубахе, брюках и стоптанных сапогах из мягкой кожи.

— Приветствую, друзья! — громогласно сказал Врадлик, приложив руку к груди и слегка тряхнув русой головой. — Я долго ждал вас, но… — он осекся, точно забыл подготовленную заранее речь. Брыжч все так же безмолвствовал. Барон обернулся к пруду, лицо его вдруг резко переменилось — будто из него в один миг выпили всю радость. Он тяжело вздохнул, протянул руку к водоему, и продекламировал:

— И не коснется больше длань прелестной кожи. И не дрогнет сердце по весне. И грудь скуют тоски морозы…

— И вырастут ноги на спине, — зарифмовал Максим. На него осуждающе покосился Жека, а Топольский легонько двинул локтем в бок и шикнул, что стебаться над нездоровыми человеком — срам и гнусность.

Барон надломлено подхватил накидку, покрыл ею плечи, и сел в кресло, старчески ссутулившись. Он исступленно глядел на поверхность озера, по которой мелкой рябью бежали волны.

— Вот и весь разговор, — наконец подал голос Брыжч, подступив на шаг. — До сумерек больше ни слова не обронит. Так и будет сидеть.

— А вечером что-то изменится? — резонно спросил Миххик.

Псарь пригладил торчащие усы, сглотнул. Взгляд его метнулся к водоему. И Савельев догадался, в чем дело.

— Русалка покажется, — проговорил Брыжч. — Патрон с ней как поворкует — будто прежний становится. А к рассвету… — он махнул рукой, давая понять, что все возвратится на круги своя.

— Сейчас ее нельзя позвать? — спросил Нео.

Псарь покачал головой.

— Нет, она к себе только патрона допускает. Меня едва увидит — под воду уходит. Ежели хотите, оставайтесь до вечера. Или на ночь — гости у нас редко бывают. Хоть не скучно будет. После рандеву и переговорите с Врадликом. Дом у нас пустой, воровать нечего. Все уже и так вынесли да спродали. Ну а что удумаете — собак спущу, — он указал на глухие заросли винограда, за которыми, видимо, находился вольер. Оттуда доносился лай и скуление.

— С удовольствием заночуем у вас, — сказал Миххик.

Брыжч кивнул.

— Ну, тогда устраивайтесь. На патрона не обращайте внимания, он не возразит. На втором этаже две комнаты в южной части занимаем мы, а остальные свободны. На всех хватит. А я пойду покамест собанек покормлю. — И он направился по дорожке за особняк.

Немного постояв на лужайке, друзья направились к дому.

Внутри царил сумрак, воздух был сухой и пыльный. Коридоры и комнаты, очевидно некогда полные роскошной утвари, пустовали. Лишь на стенах белели пятна, где когда-то были приставлены диваны, шкафы и висели картины.

Только в большой гостиной обстановка была обжита. На противоположной стороне комнаты разинул обугленную пасть старый камин. В воздухе ощущался легкий запах дыма. Слева имелась подставка с кочергами и мехами для раздува углей. Справа к камину примыкала кованая полка, в которой были сложены сухие поленья. Напротив очага, на круглом коврике, меж двух просиженных кресел, был низкий столик с оплавленной свечой и парой пустых бокалов. По обе стороны, у стен, стояли две софы, обитые бежевым протертым шелком.

На втором этаже была примерно та же картина. В нежилых комнатах кровати были накрыты посеревшим полотном, а большие окна задернуты занавесками.

Друзья разбрелись выбирать себе апартаменты.

Жека облюбовал крайнюю западную комнату. Он подошел к окну, отвел занавеску. Отсюда хорошо было видно сад и барона, сидящего у пруда. Нео особенно не заморачивался — и занял соседние с магом покои. Миххик и Топольский разместились в следующих за ним.

Оставив вещи, товарищи вышли наружу, дабы прогуляться и осмотреть владения Врадлика. Брыжч любезно устроил им экскурсию по хозяйству. Мужчина с увлечением рассказывал, как здесь было хорошо, какой царил порядок до того исчезновения жены Бринздэша. Показал собачник и вольеры со своими подопечными. Питомцев оказалось семеро: это были худые гончие псы с узкими вытянутыми мордами.

Так, неторопливо, день катился к закату, кутая старый сад барона в мягкую шаль вечерней мглы.

Брыжч отправился на кухню готовить ужин. Миххик и Топольский вызвались ему помогать. Нео сидел на крыльце под скатом козырька и так же заворожено, как Врадлик, глядел на темное пятно пруда, посапывая трубкой. К нему подсел Жека, достал и свои курительные снасти.

— Где огнем разжился? — спросил волшебник, прикуривая. Нео выпустил облачко дыма, сказал с ноткой гордости:

— В камине угли раздул.

— Да ты у нас теперь самостоятельный, — похвалил маг.

Максим странно вздохнул, глядя на отблески лучей закатного солнца на воде.

— О чем задумался? — Жека взглянул на Черкашина. Тот поджал губы, затянулся табаком.

Нео долго молчал, прежде чем ответить.

— Вспомнилось одно… — неуверенно начал Максим. — Мне двадцать пять было. Ну и как-то простудился сильно, температура поднялась под сорок. Даже сознание терял. — Он помолчал. — И тогда на помощь мне пришли не супергерои, а простые люди. — Максим вновь умолк. Затем с теплом в голосе сказал: — Мои папа и мама. Помню, отец отпросился с работы, вернулся домой, посадил меня в машину и через весь город, на полном ходу, отвез в больницу. Диагноз врачи поставили неважный — запустил я простуду, в легких начала скапливаться жидкость. Срочно нужно было ставить дренаж. А у меня ведь ничего не было тогда. Студент пятого курса. Никаких доходов толком… Все — родители. Все они, понимаешь? Платили, еду привозили, заботились, подбадривали. — Черкашин засопел трубкой. — И только на больничной койке до меня дошло: никакие они не герои эти чудо-мэны с большими мускулами да крутыми способностями. Настоящими супергероями для меня в тот день и навсегда стали мои родители. Те, кто ограждал от бед и выдергивал из самых безнадежных передряг. И только в двадцать пять лет до меня дошло, как я их люблю.

Жендальф с недоумением и уважением взглянул на друга.

— Нет, ну согласись надо быть сверхчеловеком, чтобы вытерпеть такого оболтуса, — разогнал неловкость Максим.

Маг улыбнулся и кивнул.

Черкашин затянулся табачком, и спросил:

— Ты давно знаешь Савельева?

Брови мага вытянулись, он кивнул:

— Давненько. А что?

— Да какой-то дядя Миша нелюдимый. Говорит в основном по делу, серьезный, весь в себе.

Жека выпусти дым, сказал:

— На то есть причины. Так было не всегда.

— Персонаж? — утончил Макс. Жека отрицательно покачал головой. Может быть, он бы рассказал Черкашину больше, но в этот момент к ним вышел Топольский.

— Ужин готов, — сообщил Олег.

— Твои кулинарные способности вызывают большие сомнения, — заявил Максим, поднимаясь и выколачивая трубку о перила.

— Нормально я готовлю, — возмутился вампир.

— Упырь-меню? Борщ на кровище, вареники в красной сметане, сырые котлеты… — принялся перечислять Нео.

— Так вкусно рассказываешь, — Топольский шумно сглотнул слюну.

— Ага. Вернемся домой — трек для тебя запишу, кулинарный, — пообещал Максим. — Будешь меня слушать, когда захочешь, слюни пускать.

— Пожалей мои уши, — взмолился Олег.

Они прошли на кухню, там уже сидели Брыжч и Миххик.

Нео взглянул на гастрономическое творчество друга и картинно прижал руки к груди.

— Олежка! Родной! Забираю свои слова назад. — Он подошел к столу, сел напротив тарелки с ужином, склонился, с напускным восторгом рассматривая «блюдо». — Гениально! Это шедевр! Magnifique! — воскликнул Черкашин. — Только истинный столовый гуру мог создать нечто оригинальное: хлеб с ветчиной! — Он подхватил большой бутеброд и надкусил. Хлеб был свежий, мягкий, а ветчина сочной, подкопченной. — Не, ну ниче так… — смягчился Максим.

Все ужинали, кроме Олега. Брыжч взглянул на него, спросил:

— А вы чего не едите?

— Я уже перекусил, — сказал Топольский, и быстро добавил: — Нахватался, пока готовил.

— А-а-а… — протянул собачник.

В этот момент, где-то в глубине дома, тяжело пробили часы. Шесть вечера.

Брыжч отложил недоеденный бутерброд, утер усы, сказал строго:

— Все. В сад ни ногой. У патрона свидание начинается.

Поужинав, мужчины разбрелись по дому: Нео исследовал комнаты, Брыжч с Миххиком и Топольским отправились в гостиную и, рассевшись по креслам, курили и о чем-то беседовали.

Жека поднялся к себе. Он осторожно подошел к окну, отвел занавес и взглянул во двор. Барон преклонился на одно колено на краю пруда и терпеливо ждал. Спустя некоторое время, перед Врадликом вынырнула русалка. Волшебник пристально всмотрелся в диковинное создание. Она была действительно красива. Тонкие девичьи черты лица, мягкий овал лица, большие, чарующие глаза, полные губы. Длинные нефритовые волосы липли на плечи и манящую грудь. Русалка показалась из воды до пояса. Барон протянул ей руку, и она вложила в нее свою ладошку, прильнула к Брынздэшу. Они о чем-то говорили, Врадлик порой нежно проводил пальцами по ее нежно-зеленоватой коже, гладил ее руки и плечи.

Их свидание длилось около получаса. К удивлению волшебника, они ни разу не поцеловались, даже на прощание. Русалка лишь обвила тонкими ручками барона за шею, что-то шепнула ему на ушко и лукаво улыбнувшись, скрылась под гладью воды. Врадлик долго смотрел, как гаснут круги на воде. Затем он медленно поднялся, отряхнулся, и бодрым шагом направился к дому. Жека торопливо вышел из комнаты и спустился по лестнице. Послышался скрип входной двери. По коридору маг направился в просторную прихожую, где уже были Брыжч, Топольский, Нео и Миххик.

Барон вошел, снял накидку и набросил на крюк стойки-вешалки. Он вздохнул и едва улыбнулся своим гостям. Взгляд его изменился.

— Доставай лучшее вино, мой друг, — обратился он к собачнику. — У нас гости. — Прошу располагаться, друзья. — Бринздэш протянул руку, указывая на двери гостиной.

Никто не проронил ни слова. Псарь быстро двинулся в сторону кухни. Гости же последовали предложению хозяина. Жека шел чуть позади, странно косясь на барона.

Брыжч притащил еще три стула из кухни, разжег камин, разлил вино по бокалам и, наконец, сам сел в свободное кресло возле барона. Врадлик задумчиво разглядывал сквозь стенку бокала красное вино. Бринздэш преобразился — печать безумия стерлась с его лица.

— Позвольте спросить, барон, — заговорил Жека. Врадлик оживился, взглянул на волшебника. — Вы понимаете, что происходит?

— Разумеется, — барон улыбнулся.

— Вы знаете, что нездоровы? — с нажимом спросил Жендальф, взглянув Бринздэшу в глаза. Брыжч нервно перебросил ногу на ногу, переводя взгляд то на патрона, то на мага.

Барон отпил вина, и посмотрел в камин. Огонь, как рыжий пес в конуре, терся жаркой шерсткой о сажистые стены жилища и вгрызался в поленья.

— Да, знаю, — отозвался хозяин особняка. В мягком голосе аристократа не чувствовалось ни нотки зазрения или смущения.

— Что вы чувствуете, когда находитесь в… — Волшебник постарался подобрать деликатное слово, но не смог: — в безумии?..

Врадлик улыбнулся.

— Сложно сказать. Разум помутнен, чувства спутаны. Я словно в тумане.

— Но русалка исцеляет вас, хоть и на короткое время.

Барон фальшиво замялся. Видно было, что Жека коснулся неприятной, запретной темы.

— С какой целью вы интересуетесь, любезный? — спросил барон холодным тоном.

— У нас есть послание от водяного… — Маг выразительно посмотрел на Бринздэша. Тот хохотнул.

— Что же он передал? — развеселился барон. Но пальцы его то и дело нервно барабанили по стенке бокала.

— Просил вернуть дочь, иначе каждый, кто забредет на болота — оттуда не вернется.

Врадлик нахмурился, вытянув губы и приложив к ним перст.

— Вернуть дочь… — тихо проговорил он. — Вернуть дочь… — голос вельможи странно изменился. Он взглянул на мага. — Боюсь, это невозможно.

— Почему? — вклинился Топольский.

— Потому что она желает остаться со мной, — спокойно ответил Врадлик. — Она покинула свое жилище по доброй воле.

— Но водяной сказал… — начал было Миххик, но барон его резко оборвал.

— Мне нет дела до каких-то водяных. Это будет на его совести. Если вы пришли за ответом, то он — нет. Его дочь не желает возвращаться в это мерзкое болото, она достойна большего. Можете так ему и передать.

Они долгое время молчали, слушая треск огня в камине.

— О чем вы с ней говорите, барон? — вдруг спросил волшебник. Врадлик дернулся, словно от укола. Лицо его налилось краской.

— Не вашего ума дело, милейший. Разве вас не учили, что совать нос в чужие дела — хамство? — бросил он.

Жека не отставал:

— Что случилось с вашей супругой, барон?

— Какая назойливость и бестактность! — вспылил Врадлик, отставляя бокал, но на вопрос ответил: — Она погибла. Понятно? Исильда, мой цветок, душа моя, пропала на том чертовом болоте. Уяснили? — Барон встал. — Теперь прошу меня простить, нужно предаться одиночеству. — Он быстро вышел из гостиной. Тяжело хлопнула входная дверь особняка.

Брыжч расстроено вздохнул, одним махом выпил вино, утер усы и сказал:

— Вот так и живем.

Жека курил на крыльце, глядя в темноту, туда, где был пруд. Пели сверчки, завели гам лягушки.

— Какие мысли? — к нему вышел Савельев с трубкой наготове. Волшебник без вопросов коротко взмахнул рукой, зажигая табак. Миххик кивнул, пригубил мундштук.

— Не пойму — зачем? — отозвался маг.

Следователь ожидающе сипел трубкой.

— Зачем ей все это?.. Уйти из своего болота к человеку. Добровольно. Жить в небольшом озере. И главное — каждый вечер, ненадолго, лишь для разговора, срывать с него пелену безумия. Для чего?

Миххик молчал.

— И главное, посуди сам: водяной ни словом не обмолвился о жене барона. А ведь, если она исчезла на его болоте, которое он знает как свои плавники, разве он бы этом не знал?

Савельев покивал.

— Возможно, они в сговоре, — предположил маг. — Или болотник утаил это от нас.

— Не думаю, — сказал Миххик. — Он слишком подставляется. А впечатление полного болвана он не произвел.

— Согласен, — кивнул Жендальф. — Остается только одно.

— Любовь без границ? — хмыкнул следователь.

Жека скривился.

— Нет. Ей от него что-то нужно, это очевидно. Но что? — он взглянул на Савельева.

— Есть хороший способ это узнать, — сказал Миххик.

Жека косо взглянул на следователя, догадываясь к чему тот клонит.

Брыжч растеряно поскреб пальцами небритую щеку.

— То есть как?.. — переспросил он упавшим голосом.

Жека терпеливо выдохнул.

— Нужно усыпить барона. Надолго, — повторил маг. — Скорее всего, русалка и есть причина его бед.

— Да ну! — отмахнулся доезжачий. — Брехня! Только ее стараниями патрон…

— Посудите сами, — вмешался в разговор Миххик. — Его жена загадочно исчезла, тела не нашли. Водяной нам ничего об этом не сказал. А ведь должен был. Потом вдруг барон встречает на том самом болоте прекрасную деву, неожиданно быстро влюбляется и забирает к себе.

Миххик сделал паузу, давая Брыжчу переварить сказанное. Псарь исступленно глядел перед собой. Он отер лицо ладонями.

— Ну, дак это… — выдавил он нерешительно. — Баба она видная, красивая…

— И только после разговора с русалкой он в своем уме, — дожал Савельев.

Собачник подтянул табуретку, сел за кухонный стол.

Топольский и Нео сидели напротив и смотрели на борьбу чувств на лице Брыжча.

Псарь шумно вздохнул, быстро взглянул на Жеку и коротко кивнул.

— Завтра вечером, перед свиданкой, напою патрона настойкой. А там уж сами. Только это, — он обвел суровым взглядом всех четверых. — Чтоб с Врадликом все в порядке было, добро? Что б эта бестия глупостей потом не натворила…

В кухне повисло тягостное молчание.

— Да все будет ништяком, бро, — уверенно сказал Нео.

Брыжч не знал, что такое «ништяк» и «бро». Он вообще не всегда понимал этих странных людей и о чем они говорят. Но отчего-то старому собачнику верилось, — хотелось верить, — что все именно так и будет. Ништяком.

Барона уложили в гостиной на софу. Его организм быстро сдался перед лошадиной дозой снотворного. Волшебник поднялся в его комнату и с помощью Брыжча подыскал одежду, которую вельможа часто одевал на свидания.

Жендальф стоял напротив большого настенного зеркала и глядел на свое отражение. На нем была светлая шелковая рубашка с серебряными пуговицами, отличные замшевые брюки и остроносые сапоги с широким голенищем, уложенным гармошкой.

В комнату вошел Нео. Он скептически осмотрел товарища. Одеяния барона были немного великоваты магу и сидели мешковато.

— Я так выглядел, когда шмотки брата в детстве донашивал, — сказал Черкашин, привалившись плечом к стенке и сложив руки на груди. — А с рожей что? Русалка вроде не слепая. — Максим метнул вопросительный взгляд на Брыжча. — Не слепая же? — Псарь мотнул головой.

— С рожей… — Жека почесал короткую бородку. — Рожа не проблема… Заштукатурим.

— Ты мастер грима? — вытянул бровь Черкашин.

— Волшебством, балда, — мягко возразил Жека.

Максим шлепнул себя ладошкой по лбу, спросил:

— Слушай, все хотел спросить. Вот ты же маг, чародей и все такое. Чего ж ты не выколдуешь эту русалку из пруда? Не набросишь на нее заклинание правды, чтоб она все разболтала? Или не превратишься в копию барона одним движением руки, а? Вообще, почему не разруливать все дела одним мановением руки?

Жека поправил воротник, заправил рубашку в брюки.

— Вот ты пиво любишь? — спросил он.

— Ну да.

— А что будет, если ты будешь пить его каждый день и много? Очень много.

Черкашин задумался.

— Ну, почки полетят… спиваться начну, наверное…

— Во-от, — похвально отозвался друг, затягивая ремень потуже. — Тут примерно то же самое: надо знать меру. И у каждого она своя. Волшебство хорошая вещь, но если часто им пользоваться — пристрастишься, начнешь зависеть от него.

Максим с серьезным видом слушал Жеку.

— А большие выбросы магической энергии — сильно обесточивают. Вроде как удар по печени после пьянки, смекаешь?

Черкашин медленно кивнул.

— Так вот, — продолжал наставительно Жендальф. — Все, о чем ты говоришь — сделать теоретически можно. Но потом случится «магическое похмелье». — Максим хмыкнул. — И не факт, что из него получится выйти. И не факт, что если выйдешь, то в своем уме. Да и не освоился я с пересонажем толком. Все умения и знания проявляются спонтанно, всплывают в критические моменты.

Максим задумался, он смотрел в пол, погрузившись в размышления. В дверях появился Топольский, хлопнул Нео по плечу. Тот вздрогнул от неожиданности, резко обернулся.

— Так и без зубов можно остаться, — предупредил его Нео. Олег ощерился.

— Ну как? — спросил Жека вампира, вздернув подбородок и выпрямившись, демонстрируя наряд.

— Нормально. Морда лица только не та, — указал Олег на недочет.

Жека вздохнул.

— С лицом разберемся.

— Мы там перекусить сготовили, — сказал Топольский.

Брыжч, все это время молча стоявший у шкафа, оживился и принялся сгребать одежду с кровати и бесцеремонно распихивать по ящикам и полкам шкафа.

Когда он закончил, внизу тяжело забили часы. Было пять вечера.

— Через часик на свиданку, — озвучил псарь то, о чем подумали все, и вышел из комнаты.

Нео с сопением втянул ноздрями влажный воздух.

— Где-то читал, — прогнусавил он, — что русалки могут голосом увлечь человека и утопить. Или защекотать до смерти.

— В сказках читал? — сказал Жека голосом барона. Он сидел в плетеном кресле у пруда, наблюдая, как лягушка пытается сцапать комара.

— Да не помню. Наверное, в Википедии, — поморщился Максим. — Короче, если что — ты кричи, ладно? Хотя уржаться до смерти — достойный конец.

Жека промолчал.

— Ты иди, — сказал ему маг. — Время уже.

Черкашин кивнул. Тяжело, как-то прощально тряхнул Жендальфа за плечо.

— Если с тобой что-нибудь случится… — жалостливо сказал Максим.

— Будешь по мне скучать? — волшебник обернулся к Черкашину. На лице Бринздэша отразилось что-то вроде симпатии.

— Нет, — мотнул головой Нео. — Вещи твои можно забрать? — Он широко улыбнулся, подбадривая таким образом друга.

— Все, Максим, ступай, — нервно сказал двойник Врадлика. — Глядите в оба, мало ли.

— Не дрейфь, волшбователь. Мы у тебя за спиной. Глаз-алмаз, взгляд-снаряд. Все, давай. — Он быстро зашагал по траве прочь. Сказал поучительно на ходу: — Если позовет ехать к ней на хату — не ведись!

Жека едва улыбнулся. Несмотря на свою безалаберность и простоту, Черкашин был ему симпатичен. И что самое странное — именно своей простотой он и подкупал.

Лягушка качалась на мелких волнах и глядела на треклятое насекомое, сидевшее на побеге тростника. Вдруг земноводное резко ушло под воду. Комар сорвался с прутика осоки, и подхваченный ветром унесся прочь. Поверхность пруда перед Жекой закачалась, как мембрана, пошла крупными волнами. Вода рассыпалась брызгами, обнажая бледное, сине-зеленое лицо. Затем показались худые девичьи плечи, маленькая, но упругая грудь с темными сосками.

Волшебник глядел в янтарные, нечеловеческие глаза русалки. Она изящно отбросила с плеча длинные мокрые волосы цвета молодой ивы. Темно-зеленые, манящие губы разомкнулись, и она нежно сказала:

— Здравствуй, любовь моя, — голос был женственно-мягок. Она не говорила, она пела. И Жека ощутил, как этот колдовской голос забирается в его мысли, заполняя рассудок. Он мог бы противится, мог усилием воли отразить чары русалки. Но не стал. Иначе все бы рухнуло. Он позволил ей опутать свой ум и чувства, и словно издалека, из глубин своего естества наблюдал за происходящим.

Маг потянулся к ней. Холодная, влажная ручка покорно угнездилась в широкой ладони барона.

— Как прошел твой день, милый? — пропела девушка, уголки губ дрогнули в улыбке.

— Как обычно. — Жека канул в бездонные глаза.

Она засмеялась. О, что это был за сладкий, звенящий смех. Магу захотелось смеяться вместе с ней — и он поддался внезапному порыву.

— Ты всегда так говоришь, — кокетливо ответила возлюбленная барона. — А что за люди, о которых ты упоминал? Твои гости? — Пальчиками она гладила запястье барона.

Чары ее крепли, они были столь изящны и тонки, что в какой-то момент Жендальф потерял ощущение реальности. Он стал бароном Врадликом Бринздэшем.

— Они принесли весть, — стараясь говорить ровно, произнес маг. Он усилием отстранился от влекущей волны неги.

— Весть? — удивилась она. Тонкие брови взлетели, словно испуганные птицы.

— Да. От твоего отца.

Хрупкая ладошка синицей выпорхнула из горячей лапищи Врадлика. Прекрасное лицо нахмурилось, словно ясное небо вдруг затянули тучи.

— Что же передал… папа? — она смутилась, скосив взгляд.

— Ждет тебя домой, — сказал двойник Врадлика.

Она взглянула ему в глаза. И в них Жека увидел грусть.

— Ты же знаешь, я не могу вернуться, не могу тебя оставить, — она сжала хрупкими ручками его ладонь.

— Может быть, все это зря? — Жека с трудом выдержал взгляд русалки.

Она медленно отпрянула, словно заподозрив что-то неладное.

— Ты меня больше не любишь, — горько сказала водная дева. Заросли осоки, словно по команде, осуждающе зашумели под ветром.

— Люблю, — поспешно уверил маг, удивляясь, насколько горячо он это сказал. — Только… — Он заглянул в глаза цвета гречишного меда. — Такой ли ценой должна доставаться любовь?

В этот миг волшебнику показалось, что ее взгляд проник в самую его суть и разоблачил обман. Но нет, русалка не ушла под воду. Она лишь отвернулась.

И волшебник решил прощупать почву.

— Моя жена, — робко сказал он. Девушка резко обернулась как от удара плетью. Лицо ее исказил гнев. — Она…

— Хватит о ней, — голос русалки утратил мягкость. Она зло хлопнула ладошкой по воде, брызги темными пятнами сели на одежду барона. — Это в прошлом.

— Но Исильда…

— Довольно! — От сильной ментальной атаки у Жеки закружилась голова. Мысли спутались, точно в пьяном бреду, и будто по команде выстроились в привычном порядке: он любит ее, только ее, больше жизни, Исильды нет…

И тогда, в канве образов и мыслей, которые ткала ундина в его рассудке, маг увидел обрывки чужих воспоминаний. Она старательно глушила разум барона, подменяла события прошлого на фальшивые. Разум Врадлика покорно бы принял эту искусную ложь. Но волшебник не обладал памятью Брынздэша. Он был лишь зрителем. И здесь она прокололась.

Жека резко схватил русалку за тонкую ручку и рванул к себе. Она подалась вперед, влетая в объятия мага, уперлась ладонями в его грудь. От нее исходил легкий запах тины и сладость озерных цветов. Ее дыхание трепетало у самых губ волшебника. Жендальф не без усилия отвел русалочье наваждение, и заглянул в широко распахнутые глаза.

— Попалась, — сказал Жека, развеяв маску Врадлика. И тогда русалка закричала. И на мага обрушилась магическая волна такой силы, устоять перед которой он был не готов.

Голос слышался словно издалека. Он постепенно обретал ясность, словно говоривший стремительно приближался.

— …капец волшбомету, — донеслось до Жеки. Маг разлепил веки. Над ним висел серый потолок гостиной, на котором мерно колыхались зыбкие тени. По углам, как гирлянды, подрагивала паутина. Вдруг этот безмятежный вид заполнила физиономия Нео.

— А нет, оно живое, — сказал Максим, улыбнувшись. — Ты как, Хоттабыч?

Жендальф с натугой поднялся на локтях, сел на диванчике.

— Башка раскалывается, — маг тяжело тряхнул головой.

— Видишь, как справедлива судьба, Евгений. Кто надо мной стебался — теперь и сам попался, — Черкашин протянул ему кружку с водой. Маг жадно осушил ее.

— Долго я был в отключке? — Он обвел взглядом присутствующих. Здесь были все, в том числе и Брыжч.

— Несколько часов точно, — ответил Миххик.

— Что-то удалось выяснить? — осторожно спросил Топольский, присаживаясь рядом.

Жека кивнул.

— Рыбка попалась на крючок. — Маг посмотрел на Брыжча, сказал серьезно: — Русалка и есть причина бед Врадлика.

Псарь молчал, на его лице отразилось замешательство, и Жека понял, что его смущает.

— Вспомните, когда барон сошел с ума.

Доезжачий на секунду задумался.

— Как жена пропала… — начал привычно Брыжч, но маг оборвал его жестом.

— Нет, — покачал головой волшебник. — Барон ведь ходил искать Исильду, так?

Брыжч медленно кивнул.

— И перемены с Врадликом начались уже с первых поисков, так?

Мужчина снова неуверенно кивнул.

— За ним повелась мелкая дурь, но я думал это переживания…

— Так и должно было выглядеть, — продолжал Жека. — Якобы он сходит с ума постепенно. Но именно в тот первый день поисков барон и встретил русалку. Когда рядом никого не было — она показалась ему и заговорила с ним. Русалки наделены способностью очаровывать разум, подчинять его.

Брыжч напряженно слушал.

— Но, видимо, не каждый может поддаться их влиянию целиком, — загадочно сказал маг. — Барон сильный человек, и не сразу покорился ее воле. И она это поняла. Чувство любви, жившее в нем к супруге, бестия погасить не смогла. Оно неустанно норовило проклюнуться, найти путь от сердца к разуму. И ей приходилось время от времени его давить, играть с рассудком и путать мысли, воспоминания. Когда она заговорила со мной, голова наполнилась образами из прошлого барона. В воображении словно развернулся спектакль, которым руководила ваша русалка. Она по привычке искажала память о жене и произошедшем. Вкладывала в мой разум то, что ей требовалось. Но я не был Врадликом, и мог лишь наблюдать. Временная ясность ума, после бесед с ней, — уловка, чтобы остаться здесь. И скорее всего, исчезновение Исильды — тоже дело русалки.

— Но зачем ей это?! — горячо выпалил Брыжч. Жека заметил, как его кулаки сжались.

— Не знаю.

— Но знает русалка, — вставил Топольский.

Евгений кивнул.

— И думаю, мы имеем полное право спросить у нее, — сказал маг.

— Спросим, и еще как… — процедил сквозь сжатые зубы Брыжч. — Я с нее чешую спущу…

Жека вдруг спохватился, бросил взгляд на второй диванчик, где они уложили Врадлика. Бринздэша там не было.

— Где барон? — спросил Жека, уже зная ответ.

Брыжч поймал взгляд волшебника, все понял, и быстро двинулся к выходу. Остальные так же поспешили наружу.

Барон стоял перед русалкой на берегу пруда. Теперь водная дева показалась из воды полностью. Ее изящное нагое тело лоснилось от влаги в белом свете луны. У нее действительно имелись ноги, а не хвост, — стройные, крепкие и красивые. Врадлик горячо сжимал ладонь русалки, осыпал поцелуями.

— А бабень с огоньком, — сказал Нео, пожирая взглядом нагое тело.

— Отойди от него, жаба! — крикнул Брыжч. Он решительно двинулся к парочке, но Жека перехватил его за плечо.

Девушка взглянула на собачника как-то странно, с прищуром, едва улыбнулась и покачала милой головкой.

— Он мой, — прокатился ее мягкий голос по окрестностям. Маг ощутил, как наваливается усталость и клонит в дрему. Рядом Миххик осоловело мотнул головой, Нео повело, он схватился за Топольского, — вампиру, видимо, чары не причиняли никакого вреда.

Жендальф взмахнул руками, коротко выкрикнул заклинание, и наваждение рассеялось.

— Зачем он тебе? — спросил волшебник, делая шаг по мягкой росистой траве.

Русалка дернула изящными плечиками.

— Какое тебе дело, человек? — спросил она легко. Жека ощутил, как усилилось магическое давление. Он вновь отразил русалочий натиск.

— Теперь это касается и нас, — ответил волшебник. — Мы заключили договор с твоим отцом. — Жека сделал еще несколько шагов, Миххик не отставал.

— Стойте, где стоите, — в мягком голосе мелькнула угроза. Маг и следователь остановились.

Врадлик словно и не замечал происходящего, он раболепно ласкал ручку возлюбленной и шептал комплименты. Видимо, на сей раз русалка поработала над ним куда основательней обычного.

— А что, если я его полюбила? — вдруг обратилась она к магу. — Не думал об этом, человек?

— Это не любовь, — жестко ответил Евгений.

Она рассмеялась, окатив их очередной волной чар, которые маг тут же развеял.

— Почему же? — Дева воды пристально глядела на волшебника. — Мы счастливы. Врадлик счастлив, — она с нежностью посмотрела на одурманенного барона.

— Это обман, а не счастье. Что ты сделала с его женой?

Русалка улыбнулась.

— Какая теперь разница, колдун?

Рядом смачно выругался Брыжч, покрыв обидчицу патрона грязными словами.

— Сдавайся, — мирно предложил волшебник. — Обойдемся без драки. Отпусти Врадлика, он тебе не пара, и уходи домой.

Русалка улыбнулась и покачала головой.

— Нас пятеро, а ты одна, — не отступал Жека.

Она странно улыбнулась.

— Пятеро, — согласилась русалка. — Но я не одна. — Врадлик выпустил ее руку. Он развернулся — взгляд барона был пуст, лицо — бесчувственная маска. Бринздэш деревянным жестом отбросил полу накидки, схватился за рукоять тонкого меча и обнажил клинок, направив острие в сторону пятерых людей.

— Ты мне не ровня, — угрожающе сказал Жендальф, вскидывая руки.

— Проверим? — сказала русалка, и Врадлик рванул вперед.

Нео обнажил кортик. Брыжч нехотя расчехлил широкий охотничий нож. Миххик свои ножны с мечом оставил в доме и остался с голыми руками.

Дальше все происходило быстро.

Топольский тенью метнулся к русалке. И она не спешила уклоняться или скрываться в водоеме. Девушка наотмашь хлестнула вампира тыльной стороной ладони аккурат в челюсть. Голова Олега неестественно вывернулась от неожиданно сильного удара, он потерял равновесие на лету и рухнул в пруд, подняв тучу брызг.

Жека бросил в барона белесую, тускло мерцающую сферу. Клубок волшебства врезался аккурат в голову Врадлика. Он резко остановился и медленно, точно на него навалилось что-то тяжелое, опустился на колени. Барон силился подняться, руки и тело дрожали от усилия, но заклинание было сильней. Миххик воспользовался моментом и, оказавшись рядом с Бринздэшем, схватил его руку с оружием и попытался завладеть клинком, но пальцы барона клещами сомкнулись на эфесе.

— Эх, не хочется такую красоту портить, — вздохнул Нео стремительно, зигзагами, двигаясь к русалке.

Но когда плут оказался совсем рядом, встретился с ундиной взглядом, он вдруг глубоко осознал, что прекрасней этого беззащитного и бесконечно чудного создания ничего на свете нету.

— Защити меня, — пропела русалка.

Изнутри Черкашина затопило любовью и жертвенностью. Максим развернулся, рассек кортиком воздух, и пошел на Брыжча. Русалка хохотнула, видя, как замешкался собачник, переводя взгляд то на обезумевшего Черкашина, то на нее.

Псарь выматерился и приготовился защищаться. Жека вовремя уловил перемену в Черкашине, и очередным заклинанием смел с него чары. Максим вдруг остановился в паре шагов от доезжачего.

— Ошибочка вышла, — виновато сказал Нео и примирительно поднял руки.

В момент, когда волшебник отвлекся на Черкашина, русалка провела психическую атаку. Маг рефлекторно попытался защитится, внутренне собраться и отбить вражеский выпад, но не смог. Голос холодной струей скользнул сквозь брешь в защите. Он требовал, приказывал повиноваться. Руки волшебника сами собой сложились в замысловатый жест, с губ сорвалась вычурная формула заклинания. Меж ладоней волшебника вспыхнула, раздуваясь, ревущая огненная сфера.

Голос приказал швырнуть ее в Брыжча. Несмотря на усилия противится, маг исполнил веление. Он выбросил вперед дрожащие от колоссального магической силы руки, направляя пламенный шар в доезжачего. Псарь, не выдумывая, нырнул в кусты сирени. Сгусток огня с шипением врезался туда, где только что стоял Брыжч, выжигая траву. Теперь запястья волшебника обвили яркие молнии. Они с сухим треском хлестнули по земле, выгибаясь дугами, бешено плясали вокруг мага. Жека закричал, силясь справиться с собой. Рукава его одежды обуглились. Молнии яростно рвались к своим жертвам, когтистыми лапами вонзались в грунт, они словно тянули хозяина за собой.

Русалка улыбнулась, и в голове волшебника отчетливо прозвучало: сжечь друзей. Из последних сил он попытался противостоять навязанной воле, и на короткий миг наступил просвет: молнии погасли, тело на секунду вернулось под контроль, но очередная атака русалки практически полностью задавила его усилия. Слишком много сил было отдано.

Внутри Жеки словно прорвало плотину. Из недр души потоком била энергия. Она лилась по телу, обжигая, заставляя сердце бешено колотиться, она хлестала сквозь онемевшие руки, срываясь едкими линиями света. Он боролся и дальше, но обуздать неистовый ток было все трудней.

И в одночасье бешеный вихрь иссяк. Наваждение спало, в мысли вернулась ясность. Жека увидел, как позади русалки, из пруда, выбрался Топольский. Рука вампира плотно зажала рот водной деве, второй рукой Олег бесцеремонно обхватил русалку за талию.

Момент нельзя было упускать. Жека вложил в заклинание столько силы, сколько было возможно, и бросил в схваченную вампиром девушку. Олег сильно толкнул ее в спину, и она влетела в голубую магическую кляксу. Сгусток энергии с хлопком врезался в грудь русалки, она вздрогнула, и со всего маху, безвольно свалилась на траву.

Жека быстро направился к ней. Он чувствовал, как соперница пытается разорвать узы колдовства. На ходу волшебник плел очередное заклинание.

Все это время, Врадлик в окружении Миххика, Брыжча и Нео пытался вырваться из оцепления. Действие сдерживающего заклинания Жендальфа утратило силу, когда русалка овладела его разумом. Миххик где-то отыскал длинный прут от садовой оградки, и теперь сражался им с бароном. Ему помогали собачник и Черкашин, по большей части пытаясь отвлечь Бринздэша.

Когда Жека приблизился к бьющейся в судорогах ундине, барон яростно взмахнул мечом, разгоняя нападавших, и бросился к любимой. Он занес клинок, метя острием в спину волшебника. Евгений запоздало обернулся, на кончиках его пальцев дрожало яркое колдовское кружево, должное прекратить сегодняшние злоключения. Но барон был слишком близко, и маг не успевал закончить волшбу.

Врадлик с проворотом, вкладывая вес тела, нанес удар. О меч глухо лязгнул металлический прут, отводя его сторону, Миххик влетел между бароном и другом, хватая вельможу за барки и увлекая за собой. Они тяжело рухнули наземь. К ним подоспели Нео и Брыжч.

Маг не мешкал. Он наложил заклинание на русалку, — и та обмякла, погрузившись в глубокий сон.

Нео и Брыжч схватили барона под руки и оттащили от Савельева. Топольский, наконец, вырвал из рук Врадлика оружие. Миххик лежал на траве, прижимая дрожащую руку к груди. Он беззвучно хватал ртом воздух, запрокинув голову.

Топольский выругался, увидев на клинке кровь. Савельев дернулся, из горла вырвался хрип. Жека опустился рядом и отвел окровавленную ладонь Миххика. Затем растянул шнуровку жилетки и разорвал рубаху. В левой части груди, между ребер, была рана, из нее обильно, толчками шла темная кровь. Видимо, меч барона задел артерию. Миххик закашлялся, беспомощно дернулся. Савельев умирал.

Маг не колебался. Он накрыл рану ладонями, сомкнул веки и что-то зашептал.

Савельев вскрикнул, с присвистом втянул воздух, его забила мелкая дрожь. Сквозь пальцы мага сочилась кровь. Следователь закашлялся, выгнул спину, и разом обмяк. Медленно, волшебник отнял окровавленные руки от груди товарища, сложил ковшиком и, точно боясь расплескать невидимую душу Савельева, обернулся к друзьями.

Лицо Жендальфа было бледным.

— Возьмитесь за меня, — простонал он, размыкая ладони. Топольский и Нео быстро выполнили просьбу. Каждый из них ощутил укол в сердце. Тупая волна сильной боли наполнила грудь, а затем и все тело. Нео сжал челюсти, застонав, но руку не отнял. Топольский держался стоически, но и его лицо исказилось. Они делили смертельную рану та троих.

Боль вдруг притихла, отступила — это Брыжч, поняв, что происходит, ухватился за Жекино запястье.

— Терпите, — прошипел маг, сам едва держась и стараясь оставаться в сознании.

Боль вновь стала тише — рядом встал барон, одной рукой держась за мага, а второй поддерживая его под локоть. Лицо Врадлика было исполнено достоинства и смирения, взгляд ясен. Наваждение русалки исчезло.

Наконец, муки сошли на нет, Евгений разжал пальцы и опустился на траву. Миххик лежал без сознания рядом, грудь его медленно вздымалась и опадала. Топольский и Нео тоже сели на землю, тяжело дыша. Брыжч и Врадлик молчаливо стояли по обе стороны.

Черкашин закашлялся, сплюнул вязкую слюну на траву.

— Ну ты и козел, волшбун, — обиженно сказал Максим. Жека непонимающе взглянул на него. — Так говоришь, лечебной магией не владеешь?..

Жека тускло улыбнулся и без сознания свалился на траву.

Барон задумчиво бродил у пруда, заложив руки за спину. Иногда он останавливался, глядя на мелкую гребенку волн, и вновь мерил берег шагами.

Жека сидел на лавочке крыльца, завернувшись в старый плед, и курил, наблюдая за Врадликом.

— Как оно? — рядом сел Нео, вопросительно посмотрел на волшебника. В руках у него была трубка. Жека лениво повел пальцем, воспламеняя табак.

— Тяжело, — ответил он. — Сам-то как? — Маг повернулся к Черкашину.

— Да что мне сделается… — пожал плечами Максим. — А вот барон ушел в себя. — Он кивнул на снующего вдоль водоема Врадлика.

— Главное, что в своем уме.

— Ну да.

Они сидели, слушали тихий шорох листвы в саду и смаковали курево. Затем Жека спросил:

— Ты не замечал никаких странностей вокруг?

Нео поджал губы, хмыкнул.

— Например?

— Иногда мне кажется, что реальность… ну, вот это все, — он обвел рукой дворик. — Сбоит.

— Чего-чего?.. — нахмурился Черкашин.

— Я видел что-то вроде помех. Как на старом телевизоре. Будто сигнал прерывается.

Максим задумался.

— Мож, отходняк? Ты день в отрубе валялся. Стресс, все дела. Витамины надо есть.

Жека покачал головой.

— Нет, это другое. Утром, краем глаза, я видел, как стена в моей комнате будто сдвинулась, заколебалась. Всего на миг. Думал — показалось, мало ли. Но после обеда, вон та ветка, — он указал на свисающую гриву розовых цветов из-за ажурной ограды. — Рассыпалась на цветную мозаику, и тут же собралась. Ну точно как помехи.

— Это значит, что квест заканчивается, — сказал Топольский, присаживаясь рядом. — Реальность готовится схлопнуться.

Максим округлил глаза:

— В смысле — схлопнуться? — спросил он.

— Ну, я называю это так, — сказал Олег.

— То есть, осталось еще одно приключение? — уточнил Максим.

— Нет, — сказал Жека, поняв ход мысли вампира. — Надо закончить дело с русалкой. Отдать ее водяному. Это, видимо, и есть конец. Верно, я рассуждаю? — он взглянул на Топольского.

— Возможно, — отозвался вампир.

Они сидели и наблюдали за фигуркой барона, бродившего по саду.

— Сколько раз ты бывал здесь, Олег? — спросил Жека. — Только честно.

— Здесь? — переспросил Топольский, улыбнувшись.

— Здесь, там, в другой реальности — какая разница. Сколько открывал ту дверь в Псевдореальности?

Топольский замялся, провел ладонями по штанинам.

— Восемь, — ответил он наконец. Нео присвистнул.

— А говорил трижды, брехло зубастое… — пожурил его Максим.

— Зачем? — задал неудобный вопрос Евгений.

— По-разному, — уклончиво сказал вампир.

— Ты понял, о чем я, — маг пристально взглянул на Топольского. — Ведь есть же что-то одно. То, ради чего ты пробовал снова и снова.

— Это личное, — тихо сказал Топольский. — Очень личное.

— Ясно, — кивнул Жека. — Просто хотел выяснить: это блатная корысть или что-то большее.

— А че там дядь Миша? — разрядил обстановку Максим. — С утра его не видал.

— Будет жить, — мягко сказал Олег. — Пошел с Брыжчем к собакам или еще куда… Может, в баню — русалку водой полить.

— Русалку полить? — хмыкнул Нео.

— У нее кожа пересыхает, — пояснил Топольский. — Надо пару раз в день обливать бестию водичкой.

— Волшбователь, она хоть не очнется? — с тревогой спросил Нео.

Жека покачал головой.

Некоторое время они сидели молча. Максим докурил, вычистил люльку и пошел в дом. Олег толкнул Жеку в плечо и тоже ушел.

Маг дотянул табак, сбросил плед на лавку и неторопливо, тяжело переступая, спустился с крыльца и направился к Врадлику на другом конце пруда.

Они долгое время о чем-то разговаривали. Затем Жека отправился передохнуть в дом. Барон остался на улице до самого вечера, и встретились они все только за ужином в гостиной.

Говорили мало. Но решили одно: завтрашним утром отправятся на болото, к водяному. Друзья, если повезет, закончат приключение, а Врадлик — возможно, прояснит судьбу жены.

Миххик и Жека разбрелись по комнатам спать — силы, после схватки с русалкой, возвращались медленно. Только Нео выскочил быстро перекурить, и тоже поднялся к себе. Врадлик и Брыжч остались сидеть в гостиной у горящего камина, и о чем-то тихо переговариваясь за вином.

Олег вышел на улицу. Он спустился по ступенькам, подошел к неизменно стоявшему плетеному креслу у водоема. Сел.

Ночь тихо шептала свою колыбельную: мягко пели сверчки, едва шумел ветерок в ветвях, в зарослях пруда изредка что-то хлюпало.

На коже Олег ощущал холодную испарину от вечернего тумана. Вампир не боялся простыть или заболеть — персонаж нивелировал такие риски.

Топольский взглянул в небо. Бездонный купол, полный зарниц, искрился. Ему вспомнился Жекин вопрос сегодня.

Для чего он открывал ту дверь? Для чего странствовал по реальностям, что он там искал?

Хотел все исправить. Всего на всего. Банальная человеческая привычка. Но очень скоро понял: прошлое надо оставить в прошлом. И как бы ни было больно — принять его. В конце концов, ведь так люди учатся ценить. И не совершать тех же ошибок впредь.

Топольский поднял взгляд, чувствуя, как сдавило горло. Звезды приветливо искрились ему в вышине. Как и тогда.

Брыжч спозаранку ушел в город и привел гнедую кобылку. На нее уложили спящую русалку, предварительно хорошенько укутав в покрывало.

Народу на улицах Эстергарда еще было мало, и странное шествие во главе с безумным — ныне в прошлом — бароном мало кто застал.

Они покинули черту города, и вскоре вышли к болоту.

Утро дрожало над топью оранжевой вуалью. Драгоценным кулоном на нежной груди рассветного неба горело солнце.

Миххик спустился с пригорка к парующей воде, вгляделся сквозь туман.

— Что теперь? — тихо спросил Брыжч у Нео. Черкашин пожал плечами:

— Будем ждать.

Водяной показываться не спешил. Врадлик с Брыжчем осторожно сняли с лошади укутанную русалку, уложили на поросший мхом участок берега.

Болотника все не было. Нео завидел огромную лягушку на кочке метрах в трех от берега, и глядевшую аккурат на него.

— Эй, пс-с! — махнул Максим амфибии. — Слышь? Передай боссу, что товар на мете. — Животное не шелохнулось. — Эй… — Черкашин нашел на берегу камешек, бросил в воду рядом с квакшей. Та сидела как статуя и пялилась на Максима. Плут еще несколько раз попытался дозваться до земноводного, надеясь, что это посланник владыки топей, но безрезультатно.

Жека и Миххик курили, слушая утреннюю перекличку птиц. Время шло, а хозяин болот все не появлялся.

Максим от скуки метал в болото сухие ветки и камнешки. Вдруг, из-под воды показалась знакомая перепончатая рука, схватила брошенную Черкашиным палку. Водяной медленно, с присущей ему эффектностью, поднялся из недр топи. Он строго зыркнул на Нео, швирнул хворостину на берег.

— Не мусорь, — посулил он ему.

— О, драсте, — обрадовался Черкашин, вставая с корточек. — А у вас лягушка сломалась.

Водяной увидел Врадлика, скривил лицо, мясистые губы сжались. Он неторопливо выбрался из воды и зло покосился на барона.

— Ваша дочь здесь. — Миххик указал на завернутую в покрывало русалку. Болотник, было, открыл рот, намереваясь что-то сказать Врадлику, но осекся. Он осторожно приблизился к свертку, отвел краешек и увидел спокойное лицо своей дочери. Водяной тревожно забулькал и обернулся к людям.

— Что с ней? — спросил он обеспокоенно.

Тогда Жека начал рассказывать. Он говорил не долго, но так, чтобы хозяин топей понял все правильно. Водяник слушал молча, не перебивая, и часто хмурился.

Наконец, закончив рассказ, Жека спросил его, знает ли он что-то о жене барона. На лице Врадлика отразилась тревога.

— Нет, — качнул головой толстячок. — На моем болоте давно никто не тонул. И об этой женщине я ничего не знаю. — Он кивнул на спящую дочь, спросил сурово: — Долго она так будет дрыхнуть?

— Можно разбудить хоть сейчас, — ответил Евгений.

— Так разбудите и спросите у нее! — всплеснул руками водяной.

Друзья переглянулись.

— Не бойтесь, — понял их замешательство водяной. — Рядом с папкой она будет мягкой, как утиное перышко.

Жека склонился над недавней обидчицей, немного распахнул покрывало, чтобы не обнажать девушку. Что-то шепнул и провел рукой над лицом русалки. Она мягко открыла глаза и, увидев мага, вздрогнула, лицо исказилось. Русалка, было, открыла рот, очевидно, намереваясь обрушить на недавнего врага свою силу, но ее прервал водяной.

— Ты что это натворила?! — сварливо выкрикнул тот.

Русалка зойкнула, увидев отца.

— Папа?.. — выдохнула она испуганно.

— Ну не мама же! — уперев руки в полные бока, сказал водяной. — Ты что, молока жабьего напилась?! — Дочь стушевалась. — Ты почто людей дуришь?!

— Я… я… папа… я… — мямлила девушка.

— Ты куда бабу людскую дела, а?! — прикрикнул водяной. Глазищи так и выпирали. Русалка молчала. — Отвечай, кому сказал!

— В город отправила… — буркнула русалка.

— В какой еще город, дура?! — разошелся водяной.

— Ви… Вильйон, — сбивчиво выговорила она.

— Дура! — повторил в сердцах отец. Он смешно переваливался на коротких ногах, расхаживая из стороны в сторону. — Что ты с ней утворила?!

— Я… я… только немного мысли спутала… внушила, чтоб там оставалась… за сумасшедшую походила… ерунду всякую, чтоб молола…

Нео вдруг сдвинул брови.

— А она случайно не в чепчике была и с плетеной корзиной? Такая, видная, статная женщина, круглолицая, румяная, — описал Черкашин.

Русалка неуверенно кивнула.

— Похожа…

— Так это ж навигаторша! — обрадовался Максим. — Мир тесен! — он обратился к Врадлику: — Не беспокойтесь, вы ее легко найдете.

Барон вздохнул, спросил жестко:

— Она цела? — Русалка робко подняла взгляд на барона. Лицо девушки изменилось, словно просияло. Она коротко кивнула. Врадлик спросил прямо: — Для чего я тебе понадобился?

Она стыдливо потупилась.

— Я полюбила тебя… — тепло сказала русалка. — Как только увидела.

— И решила обманом завладеть, — сказал барон холодно. — Разве так любят?

— Прости… — она заглянула ему в глаза.

— Любовь не всегда взаимна, — сказал Врадлик. — Не всегда удается быть с тем, кто мил сердцу. Истинная любовь принимает эту боль. Она не рушит счастье другого. Она живет в сердце, не смотря ни на что.

Русалка заплакала.

— Прости, — всхлипнула она.

Барон вздохнул, кивнул:

— Прощаю.

Нео растроганно засопел:

— О-о, так мило…

Водяной обвел взглядом друзей, сказал:

— Вы сдержали слово, — он помолчал, бросил взгляд на дочь. — Благодарю. — Водяник серьезно взглянул каждому в глаза.

С последними словами болотника, реальность вокруг переменилась. Горизонт отдалился, небо стремительно приближалось.

— Что происходит? — прокатился эхом вопрос Черкашина, точно от стен. Максим увидел, как водяной сдувается и стремительно улетает в даль.

В каскаде помех рассыпался Брыжч, тускнела фигурка русалки.

— Квест заканчивается, — голос Топольского сломался, рассыпался на сотни отголосков. Тело вампира исказилось, словно в отражении кривого зеркала. Миххик вытянулся в струнку, размахивая длинными руками-канатами.

Из открывшихся прорех реальности хлынула темнота, затапливала собой все.

Звуки стихли, свет померк. И квест схлопнулся.

Ветер поприветствовал их как обычно — щедро окатил песком, толкнул со всех сторон.

Вокруг лежала пустыня. Высокое солнце уже перекатилось через небосвод, но до вечера было еще далеко. Оставленные рюкзаки основательно занесло песком, как и огневища хранителей. Самих существ не было.

Мужчины стояли неподвижно, словно прислушиваясь, что принес ветер.

Топольский двинулся первым.

Он широко улыбнулся, опустился на твердую глинистую землю и громко, с неким разочарованием, засмеялся.

На лице Черкашина отразилось смятение.

— Серьезно?.. — простонал Максим. — Нет, вы это серьезно?

Жека тоже уловил нечто. В его воображении отчетливо всплыло лицо незнакомого человека. Но отчего-то маг знал твердо — это и есть убийца.

Миххик был задумчив, словно пытался вспомнить что-то.

Олег поднялся, отряхнулся, подхватил рюкзак.

— Идем, — устало сказал Топольский, забрасывая сумку на плечо. — Пора возвращаться.

Они машинально собрали вещи, и двинулись по пустыне обратно к выходу.

Жека поравнялся с Черкашиным, спросил, подразумевая видение:

— Ты его знаешь? Кто это был?

Максим хмыкнул.

— Редкостный урод.

Топольский вновь рассмеялся. Но, как и несколько минут назад, — совсем не весело.