Не время для героев

Глава 17 — Недруг

— Хм… Повтори ещё раз.

Я деланно вздыхаю, но изнутри буквально рвётся ликование, которое приходится старательно сдерживать. Что ж… Повторить — так повторить. Спокойствие, образ, воля, материализация…

Развожу руки в стороны, поворачиваю ладони кверху — и из одной вырывается стремительный водный поток. Образовав дугу, он приземляется в другую ладонь и исчезает в ней, а я продолжаю управлять трансформированной в воду энергией под пристальным взглядом профессора Атрая.

— Достаточно, — хмуро бросает он.

Я мгновенно обрубаю поток и улыбаюсь.

— Что нибудь ещё?

— Садись на место!

Хромой что-то чиркает пером в своём журнале, а я возвращаюсь к партам, показывая идущему навстречу Тормунду большой палец. Он довольно ухмыляется, хрустит костяшками пальцев и выслушивает задание Хромого, пока я сажусь за парту и расслабленно откидываюсь назад.

Ха! Надо было видеть лицо профессора Атрая, когда он понял, что я научился контактировать с источником! Вода — самое простое взаимодействие. Хромой заставил меня показать её в самом конце, но перед этим я создал точнейшую иллюзорную копию его трости и прорастил яблочное семечко до состояния саженца.

Профессор, очевидно, не мог поверить, что один из самых отстающих его учеников в один миг обучился контролю магии. И не просто обучился, а понял, как менять её свойства для воспроизведения заклинаний разных школ!

Этому удивился не только профессор, но и вся группа. Особенно те, кто уже мнил себя будущими Учениками академии, а не просто студентами-экспектами. К слову, треть из них не смогла пройти промежуточный экзамен и теперь они хмуро смотрели на мои успехи. Среди семёрки “неудачников”, которых стращали сильнее прочих, экзамен прошли только я и Лианна, у которой тоже случился прорыв. Впрочем, до меня девушке со шрамом было далеко…

Тормунд тоже без проблем демонстрирует навыки двух школ стихийной магии и целительство, за ним экзамен сдают рыжие близняшки, Грайм и, с огромным трудом, Алисия. А вот трое её подружек сидят на задних партах в слезах — у них не получилось показать необходимый уровень практики.

По итогу из двадцати двух человек в нашей группе остаётся всего двенадцать. Остальные, как бы ни старалась, не смогли сдать экзамен. Услышав свои имена в числе отстранённых от занятий, они мрачно встают со своих мест и покидают аудиторию. Оставшимся профессор Атрай выдаёт расписание занятий на следующую декаду, в котором отсутствует его предмет, зато есть куча новых, по всем школам магии.

Я стараюсь не показывать уж совсем явную радость, но в душе чувствую себя Демиургом, не меньше!

После того, как Беренгар благодаря четырём простейшим советам помог мне освоить контакт с источником, я проникся к нему немалым уважением. И определённым доверием, что уж тут скрывать.

Слепок давно жившего мага умудрился обучить меня лучше, чем преподаватель с двадцатилетним опытом и все учебники вместе взятые! Его объяснения были понятны, транслируемые образы ясны, а эффект от обучения… Да что там — “выйдя” из книги после того, первого занятия, я смог наколдовать то самое заклинание школы воды, которому обучился.

Правда, за радостью не заметил, что на улице стало слишком уж светло, и понял, что провёл в медитации внутри артефакта половину суток! Бурчащий от голода живот и усталость подтвердили догадку, однако это была небольшая цена за то, что я наладил контакт с источником.

За декаду, предшествующую экзамену, я научился простейшим заклинаниям всех четырёх Стихий, понял принцип Друидизма, научился лучше применять уже имеющееся восприятие и освоил кое-что новенькое из школы Иллюзий! Прогресс был настолько стремительным, что слегка пугал, но Беренгар только посмеивался, видя мои удивлённые глаза.

Я перестал бывать где-либо кроме книги. Посещал занятия академии, потому что они были обязательными, а затем возвращался на постоялый двор, запирал массивную дверь, окна — и отправлялся к Сейнорай. Оказалось, что я не исчезаю из мира — просто впадаю в транс, сидя за столом или лёжа на кровати, и выйти из него могу в любой момент. Вот только время там, “внутри”, шло по другому… Куда быстрее, чем “снаружи”.

Платой за мои уроки у Беренгара стали истории. Он требовал только одного — чтобы я развлекал его рассказами о прошлом и настоящем. И я начал с того, что происходит в мире сейчас. Рассказывал об Империи, Халифате, племенах кочевников далеко на востоке, о дремучих северянах, вековых войнах с Ирандером и том, как меняется общество.

Признаться честно — древнюю историю я знал не слишком хорошо и потому пришлось навёрстывать пробелы. Я брал книги в библиотеке академии, изучал их, а затем пересказывал Беренгару самые интересные моменты. Ему было интересно всё — от магии и технологий до свода законов, песен и легенд.

Впрочем, это не был настолько уж банальный обмен. Сейнорай и сам с удовольствием делился историями о своей жизни. Правда, делал он это нечасто — всё же я приходил учиться, и большую часть времени он посвящал именно учебе, или слушал меня.

Но когда начинал говорить сам — его рассказы напоминали легенды о древних героях, былины и сказки, а не правдивые истории.

О странных летающих островах над океаном, на которых живут опасные и редкие твари. О племенах в горных долинах, способных путешествовать через время. Об огромных подземных городах, древних богах, войнах с ними…

Но больше всего он говорил о магии. О даре древнего бога, которого звали Аулэ, который поделился малейшей частью своего духа с людьми, когда они только-только вышли из лесов Халларона и начали строить цивилизацию.

Сегодня он начал с объяснения основных принципов анимагии. Рассказал несколько историй о людях, которые в его время были способны полностью изменять своё тело, а не просто трансформировать конечности или связывать свои органы чувств с питомцами, как это делали тёмные и светлые маги современности. Подобный уровень Беренгар, посмеиваясь, называл любительским.

В историях Сейнорай люди превращались в мифических чудовищ, о которых я слыхом не слыхивал, так что приходилось засыпать учителя вопросами. Затем настал черёд практики, но выяснилось, что при всех моих успехах, браться за неё рановато. Трансформироваться самостоятельно у меня не получалось — я просто не могу представить процесс, потому что не понимаю его. Банально не хватает знаний… А соединяться органами чувств с иллюзиями, находясь внутри, собственно, иллюзии, просто бессмысленно.

Так что, в конце-концов, мы поменяли тему.

— Анимагия — весьма мощное направление развития, но у неё есть один существенный недостаток, — сказал Беренгар.

— Какой?

— Она требует много сил и времени на подготовку к трансформации. Нельзя просто крутануться вокруг себя и стать грифоном. Это сложный процесс, и не думаю, что с твоим уровнем развития стоит заострять на нём внимание.

— Попробуем что-нибудь попроще? — возбуждённо спрашиваю я.

— Да. Думаю, у меня есть для тебя кое-что интересное, и довольно простое, — он прочищает горло, словно заправский лектор. — Иногда нужен всего миг, чтобы почувствовать дар Аулэ. Всего мгновение, в которое можно вложить приказ. Таким заклинанием ты не сможешь осушить реку, или разрушить городскую стену. Но подобное умение позволит тебе действовать куда тоньше. Карманрай… Использовать иглу вместо молота. К сожалению, это работает не для всех направлений дара.

— А для каких?

Учитель разводит руками.

— Ты ведь не будешь использовать кувалду, чтобы вылечить человека от головной боли? Мозг человека — очень хрупкая структура. Достаточно лишь лёгкого касания, доли удара сердца, чтобы вызвать помутнение рассудка или успокоить его. Смотри внимательно.

Беренгар вызывает иллюзию рослого воина в незнакомом доспехе, с огромным лезвием, закреплённым на древке. Он почти мгновенно бросается на Сейнорай, но тот, слегка прищурившись, за долю мгновения вызывает перед собой какой-то символ.

Светящийся знак размером с пол-ладони устремляется вперёд, попадает в голову иллюзии и та, не успев сделать следующий шаг, падает лицом вперёд.

— Что это? — не понимаю я.

— Ар-Кэх. — Беренгар рисует в воздухе символ в виде треугольника с орнаментом, перечёркнутого двумя горизонтальными линиями. — Сонный паралич. Один из многих символов Ар.

Я внимательно разглядываю его, стараясь запомнить.

— Это школа исцеления?

— Нет. Это… Фелайран… Магия сознания.

— Сознания? — я задумываюсь на секунду и вдруг понимаю! — Ментализм?! Нет! Нет, Сейнорай! При всём уважении — я не стану этому обучаться!

— Почему?! — искренне удивляется Беренгар.

— Это… Я ведь уже говорил, что в моём мире запрещены определённые направления магии. Ментализм, кровь, тени, некромантия, демонология. Всё это — удел тёмных! И то, что ты сейчас показал — одно из таких направлений! Воздействие на разум, запрещённое нашими законами! Я знаю, для тебя разницы никакой, ведь ты жил ещё до того, как магия разделилась, но… Я не могу.

— Понимаю, — немного подумав, медленно кивает Сейнорай. — Точнее, понимаю, что многие могли бы использовать такое во вред. Но также это можно использовать и во благо, разве нет?

— Каким образом?

Понимаю, что этот вопрос на грани ереси, но не могу удержаться от любопытства.

— Успокоить буйного, — пожимает плечами Беренгар, — Избавить человека от головных болей, прогнать помешательство.

— Да, но…

Я пытаюсь отыскать контраргумент, но ответа не нахожу.

— Ты живёшь в странном мире, Таскалор. В мире, где последователи Аулэ разделены на две части. И каждая из них словно отрубила себе одну из рук, вместо того, чтобы научиться пользоваться обеими. Полагаю, я не скоро пойму причину подобного варварства, но… Выбор всегда за тобой.

После экзамена мы с Тормундом устраиваем себе праздничный обед в “терразио” и покидаем её в приподнятом расположении духа. Впрочем, как и все остальные, кто составил нам компанию — Ядвиг, Вик, Лианна, Алисия с одной из своих подружек. Теперь мы не “группа пустышек”, а самые что ни на есть Ученики! Это вселяет в нас радость и надежду, так что расходимся мы невероятно довольные собой.

— Я думал, Грайм вылетит, — замечает приятель, когда мы прощаемся с остальными и идём по коридору к выходу из академии. — Ты видел, как он покраснел, пытаясь вызвать воздушный щит? Ещё мгновение и он бы обос…

— Простите, что перебиваю, — раздаётся за нашими спинами мелодичный женский голос. — Но могу я украсть Ученика Слэйта на несколько минут?

Я оборачиваюсь. Изабель, прижимая к груди стопку тяжеленных книг, мягко улыбается, глядя на нас с Тормундом. Свет магических светильников искрами отражается в её зелёных глазах и я, не отрываясь, смотрю на полные, чувственные губы. Интересно, каково это — целовать их?..

— Ну разумеется, госпожа Канти, — изысканно кланяется друг, но его глаза при этом хитро поблёскивают. — Хоть на всю н… На весь оставшийся день. Увидимся завтра, Хэл, у нас общий Воздух.

— До завтра, — попрощавшись, я подхожу к Изи и забираю у неё из рук книги. — Давай помогу. Ялайская ночь! Как ты их таскаешь всё время?!

Она снова смеётся, и у меня на душе становится ещё теплее, будто там появилось маленькое солнце. Святые предки, как же я скучал по ней!

— Приходится много учиться, чтобы добиться желаемого результата.

— Даже не сомневаюсь, — усмехаюсь я, шагая рядом с девушкой. — Но неужели в твоей свите нет ни одного желающего потаскать за госпожой Канти эти талмуды?

Она бросает на меня странный взгляд.

— Сегодня я решила прогуляться без компании.

— А как же я?

— Ну… Ты — особый случай.

Я снова усмехаюсь. Мы поднимаемся по лестнице на второй этаж, пропускаем перед собой группу старшекурсников, и я вдруг вижу, что Изи о чём-то задумалась. Девушка прикусила губу, явно желая что-то сказать.

— В чём дело? — спрашиваю, надеясь подтолкнуть её к дальнейшему разговору.

— Хэл, я… хотела извиниться.

Я внутренне напрягаюсь, почти готовый, что Изи хочет предложить полностью перестать общаться… Ведь на последние мои письма, она не ответила ни строчкой, да и в академии сбегает едва завидев.

— За что? — стараясь звучать безразлично.

Подруга детства взволнованно убирает за ухо выбившуюся светлую прядку, а потом поднимает на меня горящий взгляд.

— За то, что мы перестали общаться, — твёрдо говорит она. — За то, что я всё время занята и не могу перекинуться с тобой парой фраз. За то, что отец пристально следит за мной и поменял всех слуг, которые отказываются носить ответы на твои письма! За то, что я не поддержала тебя после того, как Трибунал незаслуженно утащил тебя на допрос! За то, что дурацкий этикет на позволяет мне плюнуть на условности и проводить с тобой время!

Ого!

Я чувствую, как губы сами собой растягиваются в улыбке, а сердце взволновонно ударяется о рёбра и сладко сжимается. Я смотрю на девушку перед собой во все глаза. Она выглядит смущённой, но решительной, будто перед прыжком в пропасть.

— Не стоит, Изи, — говорю я, стараясь не улыбаться как дурак.— Я же сам решил не создавать тебе лишних проблем из-за своего… статуса, так что и ты меня извини.

— Вы посмотрите на него, — смущённо фыркает Изабель. — Истинный дворянин и сын своего отца.

Моя радость чуть гаснет. Я стараюсь не показывать виду, но при упоминании отца сердце неприятно колет.

— Кстати, поздравляю, — как будто вспомнив, говорит девушка. — Ты теперь Ученик! Это большой шаг вперёд!

— Для “пустышки”?

— Перестань! — она щипает меня за руку. — Я всегда знала, что благодаря целеустремлённости у тебя всё получится! Ялайский пепел, да ты умудрился пойти наперекор самому Кристиану Слэйту и поступить в академию, одолев мессир Вольфгарта! Который, между прочим, один из двадцати лучших клинков города! Отделался от Ищейки Трибунала, которого большая часть старшекурсников боится как огня! Что уж говорить о получении статуса Ученика?

— Спасибо, — улыбаюсь я. — Мне приятно это слышать. Особенно от тебя.

Оглянувшись по сторонам, Изи тянет меня за рукав на балкон. Там ни души, но бросив взгляд через плечо мне кажется, что я увидел скрывшуюся за углом рожу того высокомерного одногруппника моей подруги.

— Хэл, я… — шепчет Изи, цепляясь пальцами за мой рукав, — хотела извиниться ещё кое за что. Прости, что написала об этом в письме, но не сказала потом… Ты спас меня тогда, на охоте… И я никогда этого не забуду! Ещё никто ради меня так не…

Её глаза становятся мокрыми, по щеке скатывается слезинка и я, не удержавшись, вытираю капельку свободной рукой.

Неожиданно девушка накрывает её ладонью. Изи стоит так близко, я чувствую её запах. Внутри вспыхивает пожар. Вот он, тот самый момент! Я тону в зелёных глазах Изабель. Она пристально смотрит на меня миг, другой — и я наклоняюсь вперёд, целуя её в губы… Они мягкие, нежные и…

БОММММ!

Колокол, ударивший так внезапно, заставляет нас вздрогнуть и отстраниться друг от друга. А через мгновение мы начинаем смеяться.

— Вот же… — Я пытаюсь подобрать слово, но Изабель машет рукой.

— Ничего не говори.

— Проклятье, такой момент испорчен! — сетую я и блондинка снова смеётся.

— Мне пора, Хэл, — она торопливо забирает свои книги. — Поговорим позже!

— Изи, я…

— Поговорим позже! — смущённо повторяет девушка, солнечно улыбается и выпархивает в коридор. Улыбаясь ей в ответ, я разворачиваюсь, облокачиваюсь на парапет, стараясь запечатлеть в памяти наш поцелуй как можно отчётливее.

А жизнь-то налаживается!

В прекрасном расположении духа я покидаю балкон и направляюсь по коридору к лестнице. Вдруг позади слышится звук быстро приближающихся шагов. Я оборачиваюсь — и натыкаюсь на злобный взгляд молодого парня.

Вильгельм Рафт, одногруппник Изабель. Ялайское отродье, значит ты и правда за нами следил, и мне не показалось…

После той нашей перепалки в коридоре, когда он обозвал меня “пустышкой”, я узнал, что это за фрукт. Сын дворянина в первом поколении, живущего где-то далеко на юге и купившего себе титул за какие-то совершенно бешеные деньги. Чистоты рода — никакой, зато горы богатств, расфасованных по банкам Империи. Вильгельм живёт в Верлионе самостоятельно, далеко от родителей и невероятно этим гордится.

— Слэйт, — рявкает парень.

— Рафт, — я коротко киваю, хотя желаю послать этого щегла как можно дальше. — Куда-то торопишься?

— Хотел с тобой поговорить.

Ну да, ну да… Я догадываюсь, о чём пойдёт речь.

— Слушаю.

— Это насчёт Изабель.

Что ж… Догадка оправдывается.

— Полагаю, сейчас ты произнесёшь что-то высокопарное? Что-то вроде: “Держись от неё подальше, пустышка!”. Я прав?

— Угадал, — прищурившись, цедит Вильгельм. — Не такой уж ты и болван, раз сам всё понял.

— Слушай, — я делаю пару шагов вперёд. — То, что происходит между Изи и мной, тебя не касается. И не советую лезть в наши отношения, если не хочешь, чтобы твой нос снова пришлось приводить в порядок.

— Да что ты можешь, “пустышка”? — скалится Рафт. — Все знают, что магии в тебе — ни на финг! Ты хоть знаешь, что над тобой смеётся весь высший свет Верлиона? Все знают, что даже твой отец лишил тебя наследства и поддержки! Хорошо, что хоть кто-то из Слэйтов ещё не потерял рассудок! Уж лучше отказаться от сына, чем иметь в своём стаде такую паршивую овцу!

— “Высший свет”, видимо, это ты и твои дружки-бездельники, живущие на шее у родителей? Знаешь, я ожидал чего-то… — я щелкаю пальцами. — Фееричного. А у тебя не только с родословной проблемы, но и с фантазией. Не думаю, что Изи заинтересуется глупцом с жиденькой кровью. Бывай, Рафт.

Я разворачиваюсь и делаю всего шаг, когда восприятие сигналит об опасности! Потому и не повёлся на оскорбления Вильгельма, оставаясь спокойным — подозревал, что он может задумать какую-нибудь пакость.

Резко отшагиваю в сторону, разворачиваясь на пятке, и чувствую, как грудь обжигает ледяным холодом! С лёгким звенящим звуком передо мной проносится ледяной сгусток и разбивается о стену… а Рафт уже готовит следующий удар. Совсем разум потерял, придурок!

Сорвавшись с места, я прыгаю, “увидев”, где нужно оказаться, чтобы избежать следующего заклинания и на ходу выбрасываю руку. Из ладони бьёт мощный поток воды, окатывая Вильгельма. Тот вскрикивает, и третья “ледышка” уходит куда-то в потолок. Увидев моё приближение, парень ныряет в ближайшую дверь и я, поддавшись эмоциям, заскакиваю следом за ним.

Бух…

Волны прокатываются по пространству, вырисовывая пустую аудиторию и заклинание, которым Рафт хочет ударить из-за двери. Я пригибаюсь, избегая нового заклинания, оказываюсь рядом с ублюдком и с силой впечатываю кулак в его грудь.

Святые предки, как же приятно врезать ему как следует!

Парень, даром что выше меня на полголовы и чуть плотнее, сдавленно охает, нелепо взмахивает руками и падает навзничь. Я мгновенно прижимаю его к полу, оказываюсь сверху.

— Знаешь, настоящий дворянин никогда не ударит другого в спину. Не зря ты пытаешься скрыть своё настоящее лицо!

Замахиваюсь, чтобы как следует добавить ему — но когда мой кулак уже несётся к челюсти, его вдруг покрывает толстая корка льда, а следом и всю руку самого плеча!

Через пару ударов сердца замерзает часть торса, шеи и правая нога! Мне становится очень холодно, дышать получается с трудом. Я теряю равновесие и падаю на бок, наполовину чувствуя себя ледяной статуей, которые ставят на площадях во время праздника зимнего солнцестояния. Я вообще не могу двигаться!

И почти так и есть! Ялайская гниль! Несмотря на то, как быстро Беренгар меня обучил, никакую защиту мы с ним не обсуждали!

— Не ожидал, “пустышка”? — отдышавшись, спрашивает Вильгельм — и с размаху впечатывает подошву своего дорогого сапога мне в лицо!

Я слышу как нос неприятно хрустит, а Рафт с перекошенным от гнева лицом ещё раз пинает меня, на этот раз — в висок.

В глазах вспыхивают звёзды, я чувствую, как по виску течёт кровь. Боль тисками сжимает лоб. Ублюдок что, решил меня убить?!

— Не! Подходи! К Изабель!

Удар следует за ударом, и после каждого из них я понимаю, что мой череп может не выдержать. Неожиданно избиение прекращается и Вильгельм нависает надо мной.

— Тебе ничего не светит с ней! Слышишь — ничего!

— Пош-шёл ты!

Хрясь! По лицу бежит что-то липкое… Кровь. Проклятье! В голове мелькает мысль, что я, наверное, выгляжу как отбивная. Замороженная отбивная…

— А знаешь… Пожалуй, уговорами от тебя ничего не добьёшься… Но ничего — я сделаю так, что у тебя никогда не возникнет желания сближаться с женщинами! Даже с портовыми шлюхами!

Он резко хватает меня за колено. Я ощущаю, как вверх по бедру с невероятной болью расползается ледяная корка. Она всё ближе и ближе подбирается к паху, и я вдруг понимаю, что задумал этот больной на всю голову ублюдок!

— Остановись! — хриплю одними губами, — Остановись, или… Я… Тебя… Убью…

— Да куда тебе! — безумно смеётся Вильгельм, вцепляясь в колено ещё сильнее. — Потерпи, осталось немного!

— Аргх! — рычу я и в этот момент осознаю, что он не шутит. Он сейчас заморозит моё мужское естество так, что потом никакой целитель не поможет!

Вильгельм, видя моё перекошенное от ужаса лицо, дико ухмыляется.

— Да ты не переживай, останешься цел… Почти. Даже если у тебя хватит смелости признаться в том, что ты теперь евнух… Без поддержки отца всё равно не сможешь доказать, что это сделал я! Вздумаешь заявить об этом — и я сгною тебя!

Да он просто псих! И, похоже, не остановится! У меня меньше десятка ударов сердца, чтобы успокоиться и коснуться магии, сделать хоть что-нибудь! Но, как назло, разум поглощает боль и ярость…

“Иногда нужен всего миг, чтобы почувствовать дар Аулэ” — вспоминаются слова Беренгара — “Всего мгновение, в которое можно вложить приказ…. мозг человека — очень хрупкая структура. Достаточно лишь лёгкого касания, доли удара сердца, чтобы вызвать помутнение рассудка… это просто”.

Перед глазами встаёт символ, которые показывай Сейнорай. Я не знаю, что ещё делать — и концентрируюсь на нём.

Бух…

Удар сердца — и я ловлю момент спокойствия.

Символ насыщается энергией почти мгновенно. Повинуясь моей воле, за следующий удар сердца он обретает воплощение и врезается в лоб Вильгельма.

-А-А-А-А!

Ублюдка отбрасывает назад, а ледяная корка, которой я был покрыт, в один миг рассыпается холодным крошевом…

— Проклятье! — хриплю я, пытаясь встать. Правая нога слушается плохо, половина тела ледяная, будто я ночевал в сугробе. Но то, что собирался, Рафт мне не отморозил… слава Святым предкам!

Корячась, я подхожу к валяющемуся на полу парню, желая вернуть должок — но едва вижу лицо Вильгельма, до смерти пугаюсь.

Его голова трясётся, губы посинели, а изо рта льётся кровавая пена! О нет, нет, нет! Что же я наделал?! Он умирает?!

Падаю на колени рядом с Рафтом, и в тот же миг дверь в аудиторию распахивается. Я резко оборачиваюсь и вижу в проходе горбатого Керса!

— Помоги мне! — кричу, пытаясь подтянуть Вильгельма к горбуну. — Керс, мать твою! Помоги!

Горбун не двигается с места. Он пристально смотрит, по рыбьи выпучив глаза.

— КЕРС!

— Что тут происходит?!

Оттолкнув горбуна, в аудиторию вваливается профессор Атрай.

“Ну всё, мне конец”, — думаю обречённо, но понимаю, что Рафта всё равно надо спасать.

— Профессор, помогите! Ему нужно к целителям!

Хромой, надо отдать ему должное, лишних вопросов не задаёт. Сразу опускается рядом с бьющимся в конвульсиях Вильгельмом, кладёт руку ему на лоб и что-то бормочет. Парень перестаёт биться в падучей.

— Керс, хватай его! — рявкает Атрай, — Да поднимай же, дубина! У нас совсем немного времени, надо утащить его в лазарет!

Горбун, всё это время молча наблюдавший за происходящим, неуверенный подходит к нам, без труда берёт Рафта на руки и идёт к выходу. Опираясь на трость, профессор ковыляет за ним, но в дверях оборачивается.

Я впервые вижу его настолько злым. Глаза превратились в чёрную бездну, губы без единой кровинки, сжаты в тонкую линию.

— А ты, Слэйт… — выдыхает он. — Сиди здесь и жди, пока я не вернусь. У нас с тобой будет очень серьёзный разговор.